Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

ВЗГЛЯНИ НА ДОМ СВОЙ, КОСМОНАВТ

Я узнаю эту улицу, подумал Пол. Я вернулся.

Его раздражало то, что после шести лет в космосе он не вполне был уверен, где стоит его дом. Но улицу он узнал, уже хорошо, и тут же воспоминания волной хлынули в голову. Он вспомнил дом из разноцветных камней, трещины и неровности на тротуаре, а рядом — растрепанный платан. Даже рассвет космической эры не потревожил это дерево, оно по-прежнему стояло, немыслимо изогнувшись, с торчащими кусками отслаивающейся коры.

Из-за угла вышла симпатичная девушка. На ней были просвечивающие слаксы, а рядом на радиоповодке шел большой далматинец.

— Привет, Пол, — сказала она, улыбнувшись.

— Привет, — растерянно ответил он.

Откуда она меня знает? — подумал он. Похоже, ей было не больше семнадцати, а значит, когда я ушел, ей едва-едва исполнилось одиннадцать. Но все же она сразу узнала меня.

Пол нахмурился и углубился в воспоминания. Далматинец мог быть старым псом Рейли, подумал он. Значит, эта девушка — Нэнси Рейли. Он повернулся, поглядел ей вслед и хмыкнул. Когда он уезжал, она была всего лишь худой девчонкой, прыгающей через скакалку.

Подходя к своему дому, Пол отметил, что старуха, жившая по соседству, по-прежнему качается в своем кресле-качалке на веранде, спокойно глядя куда-то вдаль.

— Привет, Пол, — сказала она, заметив его. — Хорошая погодка, не так ли?

— Конечно, — пробормотал он, потрясенный, и ускорил шаги.

Он даже не помнил ее имени — но она-то знала его! Что-то здесь было чертовски не так! Как все они могут помнить его?

Он поднялся по знакомым ступенькам крыльца. Одна, вторая, третья (немного надтреснутая), четвертая, пятая (чуть деформированная), шестая. Старый половик лежал на своем обычном месте.

Пол тщательно вытер о него ноги, как его учили делать много лет назад, пригладил волосы, расправил плечи, откашлялся и нажал кнопку звонка. Потом стал ждать.

Ждать почти не пришлось. Почти сразу же Пол услышал звук шагов. Это мать или брат! — невольно подумал он и тут же решил: Наверное, брат Джим. Мама вряд ли теперь такая подвижная. Он еще раз представил крепкое рукопожатие, которое подготовил для брата. Я схвачу руку Джима и стану сжимать, пока он не закричит «дядя».

— Кто там? — послышался из-за двери мужской голос.

— Это я, Пол. Я приехал в отпуск.

Дверь медленно открылась.

Пораженный ужасом, Пол уставился на человека, стоявшего на пороге, а человек так же глядел на него. Так они и стояли, как замороженные, глядя друг на друга.

Пол смотрел на себя самого.

Не совсем на себя, решил Пол, когда прошло первое потрясение. В дверях стояла его младшая версия, с более узкими плечами и более бледным лицом (теперь же Пол гордился своим мужественным космическим загаром). Мертвенно бледный шрам был только на лбу Пола, но не его двойника. Тот был пониже и как-то помягче.

— Кто вы? — спросил этот двойник.

Голос его тоже мягче моего, отметил про себя Пол. Он все еще был ошеломлен и ничего не понимал. Все это было безумно, просто нереально.

— Я мог бы спросить вас то же самое, — натянуто сказал Пол и сделал было шаг, чтобы войти в дом, но тот, другой Пол шагнул назад и чуть прикрыл дверь. — Я Пол Робинсон, — сказал тогда Пол. — Я жил здесь раньше. Шесть лет я провел в космосе, но теперь вернулся домой. Может вы мне объясните, какого черта здесь творится?

— Простите, — мягко сказал другой Пол, — но это я Пол Робинсон. И я никогда никуда не уезжал. А теперь, пожалуйста, уходите, пока не потревожили мою мать.

— Вашу мать? — чуть ли не с ужасом выдохнул Пол. — Не знаю, что это за шутки, но с меня достаточно. Уйдите с дороги.

И он попытался протиснуться в дом мимо другого Пола.

— Потише, парень, — раздался позади спокойный голос — голос, который Пол тут же узнал. — Не закатывай сцен.

— Джим! — воскликнул Пол. — Джим!

Он повернулся, чтобы поскорее увидеть того, кого действительно знал, а то вся эта сцена и невинный облик дома вселяли в Пола ужас больше, чем все его похождения на чужих планетах.

Он повернулся и ринулся к старшему брату, но Джим увернулся от него и, подойдя к другому Полу, внезапным движением сунул руку ему за спину.

— Так это робот!.. — удивленно сказал Пол. — Робот, копирующий меня!

— Да, — кивнул Джим и наконец-то повернулся к Полу.

Пол смотрел на брата, на своего старшего брата, с которым он рос, которому поклонялся, с которым боролся, и наконец протянул ему руку, протянул с вызовом, жестом, который он столько раз тренировал. Джим протянул руку в ответ, и Пол крепко сжал ее.

Ответного пожатия Джима Пол почти не заметил, настолько оно было слабое и вялое. Джим же вздрогнул, сморщил лицо и попытался вырвать руку, но Пол стискивал ее все сильнее и сильнее, упиваясь своей новой силой.

И Джим не выдержал.

— Дядя! Дядя! — закричал он.

— Наконец-то, — сказал Пол, разжал руку и широко улыбнулся. — В конце концов я хоть раз, но заставил тебя закричать «дядя», Джим.

— Молодое поколение всегда побеждает в конечном итоге, Пол, — пожал плечами Джим. — Я испугался космоса, а он сделал из тебя человека, мужчину. Ты приехал надолго?

— У меня двухдневный отпуск, — сказал Пол, недоуменно поглядывая на замершего робота. — Затем мы снова полетим на Ригель. Великое колесо межзвездной коммерции решило, что может обойтись без своего крохотного винтика всего лишь на пару деньков.

Джим уже не был тем мощным гигантом, каким оставался в памяти Пола. За шесть лет он ссутулился и стал как-то ниже. И Пола поразило сквозившее в его взгляде одиночество. Джим тоже хотел улететь в космос, но они решили, что полететь может только кто-то один, а второй останется с матерью. Все думали, что полетит Джим, но Джим подождал, пока Пол подрастет, потом они вместе держали экзамены, и показатели Пола оказались гораздо выше его.

Вот Джим и остался с матерью. Вдвоем жили они в старом, темном доме с мебелью двадцатого века, старомодной утварью и древним платаном, пока Пол летал к Денебу, Проциону и несметному числу других ярких звезд. Иногда в космосе Пол вспоминал и Джиме и гадал, как он там проводит время, заполняя одинокий круговорот своих дней. Теперь он видел, что годы сурово обошлись с Джимом.

— Я пригласил друга на завтрашний прощальный ужин, перед тем как мы вернемся на корабль Джека Феннера, моего напарника. Но скажи мне, — Пол повернулся к роботу, застывшему в тени, и ему показалось, что несказанные слова застыли на пластиковых губах машины, — скажи, что делает здесь эта штука. Это был просто кошмар, когда робот открыл мне дверь.

Джим глухо рассмеялся.

— Я купил его сразу после твоего отъезда. Какое-то время нам было трудно, Пол. Первую неделю мать ужасно скучала по тебе. Она даже заболела от волнения за тебя.

— Ничего этого не было в ее письмах, — сказал Пол.

— Разумеется, не было. Мы не стали бы ничего тебе рассказывать. Я сам писал эти письма. Она так сильно болела, что врачи даже говорили, что она не выживет, если ты не вернешься из космоса. Но я не посмел просить тебя вернуться... я никогда бы не поступил так со своим братом... Поэтому я купил робота и переделал его, чтобы он стал походить на тебя. Матери я сказал, что ты вернулся, что твой полет отменили — в общем, что-то такое. И она поверила. Жили мы скромно, я смог даже немного накопить денег. Сначала я думал о женитьбе и копил на свадьбу. Но потом понял, что свое счастье я бы выстроил за счет тебя и матери, а этого я сделать не смог, понимаешь, Пол? Девушка потом вышла замуж за кого-то другого. И она даже счастлива.

— Понятно, — сказал Пол, опустился в глубокое, мягкое кресло и уставился на свою неподвижную копию, стоявшую возле брата. — Значит, все эти годы люди считали, что я по-прежнему живу здесь. Вот почему Нэнси Рейли так запросто сказала мне «привет», а старуха-соседка заговорила о погоде. Что происходит...

— Джим! — крикнул сверху чей-то голос. — Кто там пришел, Джим?

— Спускайся сюда, мама, — закричал в ответ Джим. — У меня есть для тебя кое-что удивительное.

— Что ты собираешься делать? — прошептал Пол. — А что, если она спросит меня о чем-то, чего я не знаю? И разве нам не нужно сначала спрятать робота?

— Нет, — сказал Джим. — Это единственный способ. Я хочу, чтобы она увидела вас обоих, я хочу открыть ей правду после стольких лет притворства. Теперь с ней все в порядке. Она все сможет понять и принять.

— Но что будет после того, как я снова улечу? Будет ли она готова поверить в робота?

— Я знаю, что делаю, — сказал Джим. — А вот и она.

Пол повернулся и увидел мать.

— Привет, мама, — сказал он, и почувствовал, что рад снова увидеть ее.

Она нисколько не постарела, она вообще почти не изменилась.

— Я дома, — добавил Пол.

Мать пристально поглядела на его белый шрам на лбу, затем на робота, потом снова на него и, наконец, на Джима.

— Кто это, Джим? — спросила она.

Голос ее был такой же ясный и сильный, как прежде.

— Это Пол, мама, — сказал Джим. — Он шесть лет пробыл в космосе. После его отъезда я купил робота, чтобы ты не переживала так за него.

Полу показалось, что тени старого дома уставились на них со всех сторон.

— Это правда, Пол? — сурово спросила мать.

— Да, мама, — сказал Пол и прошелся по комнате, глядя на знакомые старые вещи, впитывая запах дома и домашнее тепло.

— Ты хочешь сказать, что обманывал меня, Джим? — требовательно спросила мать.

Джим кивнул.

— Так было нужно.

Старуха мгновение молчала, о чем-то думая, затем рассмеялась.

— Ты правильно сделал. — Она обняла Пола. — Так хорошо снова увидеть тебя, хотя все это время ты и не покидал меня. Ты выглядишь просто замечательно, кроме... кроме...

— Кроме этого? — Пол тронул свой шрам. — Мама, я получил за это Космический Крест. Туземцы на Денебе воспротивились нашим попыткам торговать с ними. Ну, мы им там показали.

— И ты дрался, Пол?

— Да, мама.

Пол вдруг почувствовал себя школьником, который подрался со сверстниками, а не космонавтом, воевавшим с инопланетными жителями.

И пока он молча стоял, память о прошедших в космосе годах широкой волной разливалась в нем.

Он стоял посреди широкого поля ярко-красной травы, пот заливал ему спину, и взмокшая форма прилипла к телу. Жаркие лучи Денеба заливали все вокруг.

Пол стоял, глядя, как на него надвигаются жилистые зеленые люди. Сердце его колотилось, но он не был напуган. Его работой было охранять, и он собирался выполнить ее. А позади высился блестящий корпус огромного корабля, в котором спал экипаж.

Денебиане подходили все ближе.

— Назад! — закричал Пол.

Они проигнорировали его приказ.

Это были худые гуманоиды с длинными, гротескными черепами и ужасными, глубоко посаженными глазами. Они подходили все ближе и ближе. Пол достал пистолет и махнул им.

Внезапно один из них прыгнул, и Пол почувствовал тошнотворный, чуждый запах, вскинул пистолет, выстрелил, затем отпихнул труп. Тот упал.

А затем, внезапно, все окружили его, махая руками, царапаясь и неистово крича. Пробившись через толпу, Пол прислонился спиной к высокому дереву друлла и принялся стрелять в невнятно бормочущую толпу. Кто-то упал, но остальные продолжали наседать.

Затем у Пола кончились патроны, а из леса выливалось все больше денебиан. Схватив пистолет за ствол, Пол злобно принялся разбивать им черепа и лица рукояткой, ощущая при этом дикое ликование. А они все наседали. Пол почувствовал, как чей-то коготь разодрал ему лоб. Кровь текла в глаза, он ослеп, но сквозь кровавый туман увидел, как экипаж спешит ему на помощь.

Когда все кончилось, Пол стал героем. И он почти не боялся, по крайней мере, там было не так страшно, как здесь, на Земле, в его собственном доме, причем он даже понять не мог, по какой причине чувствует этот страх. Над домом нависла какая-то зловещая атмосфера, и Полу это не нравилось. Ситуация все больше тяготила его.

Пол сел на ступеньки рядом с матерью, положив ногу на ногу и подставив лицо теплому солнцу.

— У меня двухдневный отпуск, — сказал он.

— Прекрасно, Пол, — тихо ответила мать. — Я рада повидать тебя даже на такое короткое время.

Пол встал и обнял ее так осторожно, словно она была вся из мыльных пузырей.

— Ты, наверное, проголодался. Пойдем, — сказала она, направляясь на кухню.

Джим, улыбаясь, пошел за ней, в то время как робот остался стоять в своем углу.

— Знаешь, Пол, — сказала мать, — все годы я любила эту штуковину так, словно это был мой собственный сын. И так и не увидела разницы. Великая штука — наука, знаешь ли.

Пол встревоженно кивнул. Идея подмены все еще казалась ему слишком дикой, чтобы принять ее так же легко, как это сделала мать.

— Куда же ты отправишься завтра? — спросила она.

— Сначала на Сириус, — ответил Пол. — Для перекомплектации. А затем на Процион, потом обратно на Денеб для небольшой зачистки, потом ненадолго на Ригель. — Он бросил взгляд на Джима и понял, что тот мысленно представляет себе эти звезды, свои давно угасшие мечты. — На Денебе, должно быть, началась настоящая заварушка, — продолжал Пол. — Я пригласил к нам на завтрашний ужин своего напарника, прежде чем мы уедем. Он расскажет вам о Денебе.

— Пол? — Мать пристально, встревоженно поглядела на него.

— Да, мама?

Она мгновение помолчала, словно подыскивая слова, затем сказала:

— Пол, а тебе обязательно возвращаться в космос?

— Что?

— Я хотела сказать, Пол, что когда ты завтра уедешь, у меня снова останется только робот. А я уже буду знать, что он не настоящий. Так или иначе, но он будет лишь половиной моего сына. Я вовсе не стремлюсь вернуть себе маленького мальчика. Мне нужен мужчина, побывавший в космосе. Оставайся здесь, с нами. Я сохранила твою комнату, в ней все, как было раньше. Все твои книги, твой письменный стол стоит на прежнем месте, есть даже яркое одеяло, которое так тебе нравилось. Неужели тебе мало шести лет в космосе?

Пол сердито взглянул на брата. Зачем Джим вообще открыл ей правду? Почему он не захотел и дальше поддерживать свой обман? Неужели Джим сделал это специально, только чтобы сделать мне больно? Может, после всех этих лет самопожертвования он решил так отомстить мне?

— Я хочу, чтобы ты забыл о космосе. Я больше не хочу заменять тебя роботом, я хочу своего сына. — Ясные, голубые глаза матери ничуть не потускнели от возраста, но теперь были затуманены слезами.

— Ты не можешь требовать этого от меня, — сказал Пол, с трудом шевеля губами. — Это моя жизнь, и я не могу бросить ее и остаться прикованным к Земле. Я покинул Землю навсегда.

— Останься здесь ради меня, Пол.

Он скрестил руки на груди.

— Нет, не могу даже ради тебя, мама. Это не честно — просить, чтобы я бросил все, что составляет мою жизнь. А космос и есть для меня все.

— Тебе понравится здесь, Пол. Уже через месяц ты забудешь о космосе, — принялась упрашивать мать, льстиво, обольстительно, отчаянно пытаясь удержать его рядом с собой.

— Мне жаль, что я вообще пришел сюда, — глухо сказал Пол.

Он подошел к окну. Солнце еще спускалось за горизонт, и космодром вдалеке был словно нарисован тускло-оранжевой краской на фоне умирающего дня. Пол посмотрел на серебристо-красные корабли с указывающими в небо носами.

— Почему ты хочешь удержать меня здесь? — спросил он. — Я не хочу причинять тебе боль, но...

— Я знаю, — сказала мать. — Опять все та же история. Ты всегда был эгоистом, Пол. Ты позволил своему брату принести себя в жертву ради тебя и никогда не испытывал за это благодарности. И ты никогда не слушался меня. Мои просьбы ничего не значили для тебя.

Пол молча переводил взгляд с нее на брата и обратно. Зачем они мучают его? Почему возвращение домой стало таким кошмаром?

— Я не позволю вам так обращаться со мной, — резко бросил Пол и направился к выходу, прошел мимо неподвижного робота и сильно хлопнул дверью.

На крыльце он остановился и с горечью посмотрел на тихую провинциальную улицу, думая о том, почему они так поступили с ним.

Трудно бороться с собственной матерью, гораздо труднее, чем с целым миром, наполненным зелеными денебианами.

— Если бы я знал, что так будет, Пол...

— Брось, Джим.

— Я не знал...

— Я сказал, проехали, Джим. — Пол холодно посмотрел на брата. — Я знаю, зачем ты это сделал, — через секунду добавил он. — Ты хочешь, чтобы я остался здесь, тогда ты сможешь уехать, верно? Ты боишься оставить мать наедине с сыновьями-роботами, а потому хочешь, чтобы я занял твое место. Нет, это не пройдет. Ты сам выбрал свою судьбу и теперь должен жить своей жизнью.

— Да ничего подобного! — воскликнул Джим. — Ты ничего не понимаешь. Я не хочу уезжать из дома. Я не могу уехать. Я связан здесь по рукам и ногам. Я прожил здесь всю свою жизнь. Этот дом врос в меня. Мне уже тридцать пять, Пол. Я иду по своей колее и не могу свернуть в сторону. Я не могу тебе выразить, как этот дом значит для меня, со всем что в нем. Мать, мебель, книги, даже робот... Я не могу объяснить это так, чтобы ты понял.

— Ну и не надо, Джим, — успокаиваясь, сказал Пол. — Лучше пойдем, поедим.

Миссис Робинсон приготовила щедрый завтрак, все блюда, которые, как она помнила, любил Пол, но ели они в каменной тишине. Пол не сводил глаз с тарелки, а мать накладывала ему еду, не говоря ни слова. Когда они поели, Пол собрал тарелки и положил их в мойку, затем снова сел за стол.

Потом резко встал и ушел в свою старую комнату. Он расхаживал по ней, снова знакомясь с вещами, которые любил много лет назад, прокрутил одну из любимых записей, сидя на своем любимом стуле. Затем спустился вниз.

Мать занималась уборкой, а Джим молча стоял в углу.

— Почему у вас нет электронного полотера? — спросил Пол.

— Надо же мне что-то делать, чтобы не скучать, — буркнула мать, продолжая вытирать пыль. — Во сколько приедет твой напарник?

— Феннер? Не знаю. Он уехал в Вилмет навестить семью и, вероятно, скоро появится здесь. Старт завтра в восемь утра, но все должны быть на борту корабля к двадцати двум часам.

— Это значит, тебе нужно уйти примерно в половину восьмого вечера, чтобы вовремя добраться до космодрома, — сказала мать.

Какое-то время она продолжала уборку, затем, посчитав дело сделанным, убрала тряпку для пыли.

— Моя комната выглядит просто замечательно, — сказал Пол. — Так же, как и всегда.

— Я так и думала, что тебе понравится, — сказала мать. — Поспал хорошо?

— Чудесно. Нет ничего лучше, чем выспаться дома после шести лет жесткой койки на звездолете.

— Да, — эхом отозвалась мать. — Нет ничего лучше.

Они помолчали. Когда тишина стала почти непереносимой, ее разорвал дверной звонок. Пол открыл дверь, и в дом ворвался Джек Феннер.

Это был невысокий, но жилистый человек, с широкой улыбкой, космическим загаром на лице и острым носом. На нем была небрежно сидящая форма Космических Ветеранов.

— Должно быть, вы миссис Робинсон, — сказал он. — Стрелок много рассказывал о вас.

— Стрелок?

— А он вам не сказал. Мы дали ему эту кличку после заварушки на Денебе.

— Он почти ничего не рассказывал нам о Денебе, — сказал Джим.

Феннер взглянул на него.

— О, привет. А ты, должно быть, Джим, брат Стрелка. Это ведь именно ты научил его пользоваться оружием?

— Так оно и было, — с гордостью воскликнул Джим, а Пол нахмурился.

— Так вы хотите сказать, что он ничего не рассказывал вам о Денебе? — удивленно спросил Феннер. — Первый человек у нас на корабле, получивший Космический Крест, и он ни чего вам не рассказал? Два ведь когда денебиане напали на нас, он удерживал их в одиночку с двумя пистолетами, а потом, когда кончились патроны, использовал пистолеты в качестве дубинок, пока мы не подоспели ему на помощь.

— Ты не говорил мне об этом, Пол, — обвиняющим тоном сказала миссис Робинсон.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — поспешно сказал Феннер. — Так вы не знали, что ваш сын — герой? Черт, Стрелок, на корабле ты не был таким застенчивым. Всякий раз, когда мы...

— Джек, — резко оборвал его Пол.

— Но ты же сам разнес эту историю по всему космосу, — недоуменно посмотрел на него Феннер. — И ты никогда не снимал медаль. Думаю, ты и в душе мылся с ней — так ты гордился этой наградой.

— Так ты у нас герой, Пол? Почему ты ничего не рассказал мне об этом?

Пол сознательно проигнорировал вопрос Джима и повернулся к Феннеру.

— А как твоя семья, Джек?

— Ну, дома мало кто остался. Ты же знаешь, большинство моих родственников тоже космонавты. Только тетка и младший братишка. Но брат через месяц улетит на Центавр и оставит тетку одну. Плохо, когда все разлетаются по космосу и в доме остается только кто-то один, как моя тетя. Правда, у нее есть кошки. Две здоровенные персидские кошки, так что после отъезда моего брата они станут для нее, как дети. А скажите, миссис Робинсон, почему бы вам не позвонить моей тетке. Познакомитесь, встретитесь. Мне кажется, она вам понравится. — Он поспешно начеркал что-то на листке бумаги. — Вот ее номер. Миссис Грэйс Феннер в Вилмете. Позвоните ей как-нибудь. Она любит принимать гостей, и особенно будет горда принять мать Стрелка.

— Спасибо, Джек, — сказала миссис Робинсон и взяла листок. — Я позвоню ей. Но вы, должно быть, ужасно голодны, Джек. Давайте обедать, а поговорить можно и позже.

— Превосходно, — сказал Феннер. — О ваших блюдах я слышал всю дорогу от Денеба.

Он прошел за ней на кухню, Пол с братом последовали следом. Джим слегка толкнул Пола в плечо, пока они входили, игриво, словно и не было всех этих лет.

После еды, когда солнце уже клонилось к горизонту, Феннер встал, удовлетворенно вздохнул и заявил:

— Очень не хочется убегать от всего этого, но мне нужно заскочить еще в одно местечко, прежде чем я вернусь на корабль. Спасибо за все, миссис Робинсон. Я надеюсь получить от вас повторное приглашение, когда мы в следующий раз будем на Земле. Пока, Джим. — И он повернулся к Полу. — В двадцать два ноль-ноль увидимся на борту, Стрелок. Пока.

— Не увидимся, — медленно проговорил Пол.

— Что? — Феннер повернулся и изумленно уставился на него. — Но ты ведь не собираешься остаться?

— Да. Я пенсионер. И я решил остаться дома. Я достаточно побродил по космосу, — размеренно сказал он. — Теперь я собираюсь угомониться.

— Ты шутишь, — упавшим голосом сказал Феннер.

Миссис Робинсон тоже уставилась на Пола.

— Так ты не улетаешь?

— Нет.

— Да, — тут же сказал Джим. — Это просто небольшая шутка. Полу захотелось посмотреть на вашу реакцию. Он заранее предупредил меня. Разумеется, он летит.

Он тайком больно пнул брата по ноге, и Полу с трудом удалось не вздрогнуть. Он глянул на Джима. Джим качнул головой так, что это заметил лишь Пол.

— Просто небольшая шутка, — внезапно охрипшим голосом сказал Пол. — Разумеется, я лечу.

Но ведь я уже готов остаться, подумал он.

— Я уверена, что потом ты вернешься, — сказала мать. — Герои ведь всегда возвращаются, правда? Ты выполнишь задание на Денебе, вы прилетите на Землю, и ты заскочишь домой, чтобы полакомиться моей стряпней. Я буду ждать.

Она рассмеялась, и Феннер тоже захихикал.

— Тебе пора собираться, — сказала мать. — Ведь ты же не хочешь опоздать на корабль.

От нее исходило какое-то слабое ощущение спокойствия, и Пол наконец сумел сбросить мрачную маску и облегченно улыбнуться. Он чувствовал себя так, словно с его плеч сняли тяжкий груз.

Взошло солнце, корабли на далеком взлетном поле ярко сверкали на фоне безоблачного синего неба. Миссис Робинсон смотрела в открытое окно, чуть прищурившись, потому что космодром находился далеко и в утреннем свете было трудно что-либо разглядеть. Но она все смотрела, а когда стрелки часов показали ровно восемь утра, один из кораблей внезапно стал медленно подниматься, секунду постоял на хвосте пламени и рванулся в бездонное небо, почти мгновенно исчезнув из виду.

Она повернулась. Джим стоял рядом. Она посмотрела мимо него в раскрытую дверь опустевшей комнаты Пола, где на кровати лежала брошенная им пижама.

— Вот и закончилась наша маленькая игра, — сказала она. — Я рада.

— Я тоже рад, — сказал Джим. — Интересно было наблюдать, как он реагирует. Его лицо вытянулось чуть ли не выше крыши, когда дверь открыл его двойник. Но все же он больше не прежний эгоистичный Пол. Он вырос и возмужал. Сначала я этого не понял, но потом, когда он внезапно заявил, что остается... Целую минуту я ужасно волновался, думая, что будет, если он действительно останется с нами. С нами? — И Джим содрогнулся при этой мысли.

— Это бы все страшно усложнило, — сказала мать. — Это совершенно испортило бы нашу такую хорошую программу. Представляешь, он спускается из спальни и видит двух плохо функционирующих роботов. Да через пару дней он ожесточится настолько, что отключит нас.

Они спустились вниз в гостиную, мать и сын, Джим достал ключ и активировал Пола-робота. Робот закончил слово, на котором прервался, и пошевелил конечностями.

— Семья снова в сборе, — сказал Джим.

— Как хорошо опять двигаться, — сказал Пол-робот.

Миссис Робинсон повернулась к старшему сыну.

— Тебе нужно подзарядить и меня, Джим, — сказала она. — Я стану теперь каждый день спускаться из спальни.

Джим открыл панель на ее спине и коснулся ключом зарядных контактов.

— Там тебе еще хватит энергии на много дней, мама. — Он протянул руки и обнял ее и брата. — Теперь мы можем спокойно исполнять нашу семейную программу до следующего отпуска Пола. А тогда опять поиграем.

Он посмотрел на Пола-робота и мать-робота, затем на уютные четыре стены, которые ограничивали его небольшой мирок. Как хорошо иметь мать, брата и дом! Он любил их всю свою жизнь. Собственно, в них и была его жизнь. Джим тепло улыбнулся и подумал о бедном Поле, который будет снова бороться за жизнь на жарких, неуютных чужих планетах.

Потом обнял их еще сильнее.

— Я просто выразить не могу, что вы значите для меня, — пробормотал он. — Вы оба.

И в голосе его звучали настоящие чувства.

Look homeward, spaceman, (Amazing Stories, 1956 № 8).