Лишённые смерти

Глава 3 ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Селена и Алиса направились к особняку Ингенс, давно пустовавшему - семья переехала в столицу, а Мира решила скоротать тревожный день у себя дома. Ведь здесь, в Карде, стоял и её дом, доставшийся по наследству от отца - белый особняк в западной Короне, близ пересечения Карнавальной улицы и древней дороги Виндекса, недалеко от домов Митто и Вальде.

По привычке она зашла поглубже в сад, чтобы преобразиться и улететь незаметно для окружающих, но вспомнила о запрете Владыки. Одна жертва в месяц означала: никаких дополнительных прогулок в небе. Недавней игрой с охотниками Мира израсходовала лимит превращений на неделю вперёд. Уже забыв, какой великой удачей было признание Владыкой маленькой уличной дикарки, разозлившаяся вампирша топнула ногой и призвала на голову Дэви громы и молнии... И всё-таки пошла пешком.

Она шла, размышляя, и мысли её были невесёлыми. Она представляла грядущую жизнь - с постоянным чувством голода и утомительными подсчётами каждой потраченной капли силы - и тяжело вздыхала, сквозь зубы поругивая упрямого Владыку и глупую себя, променявшую свободную жизнь на золотую клетку.

Ещё полгода назад Мира расхохоталась бы в лицо тому, кто предложил ей службу у Владыки. Она не променяла бы улицы ночной столицы и весёлую компанию старых друзей на все сокровища мира. Всё изменилось после успешного нападения на охотников. Вампирша почувствовала свою силу, и узкие рамки мира дикарей стали ей тесны. Она выросла из него, как из детского костюма. Друзей - сейчас с горечью отмечала она, та ночь убийства трёх служителей Ордена изменила также. Ника совсем стихла и отдалилась, Эрик загорелся местью и объявил охотникам вечную вендетту. А вскоре после того Мира познакомилась с Клеменсом Грата, и эта встреча стала последним толчком. Этот carere morte владел истинными силой, знанием, красотой и отличался от её друзей-дикарей, как бог отличается от зверя. Бессмертный, он обладал бесстрашием стихии, и скоро тщеславие вампирши победило: ей нравилось красоваться. Мира возмечтала также заслужить право называться Бессмертной и стала ждать, и жаждать случая показать себя.

Поэтому она продолжала подсчёты... Но примириться с положением, несмотря на все старания, у вампирши не получалось. Полуголодное существование, предстоящее ей, вызывало у неё всё больше опасений.

Вечная юность, физическая сила втрое больше человеческой и вдесятеро больше - в крылатом обличье, великолепное владение телом, детальная память о каждом оставленном позади дне - всё это звучит прекрасно, но всё это - лишь за счёт чужой жизни. Чужая кровь в полном смысле является жизнью для вампиров, только благодаря ей они сохраняют подобие разумного и чувствующего существа. Голодающий больше недели зимой и более суток летом вампир превращается в уродливого зверя, не помнящего вчера, не знающего завтра, ведомого голодом. Пугающие, а не чарующие своей внешностью, неспособные к простейшим логическим действиям, такие carere morte становились лёгкой добычей Ордена... Счастье, что Мира не помнила себя в голодные летние дни!

Она прошла квартал вверх и свернула на улицу, шедшую параллельно той, на которой стоял дом Вальде. Сейчас улица была пуста, словно дочиста вылизана - ни людей, ни экипажей. Чёрные тени залегли в глубоких четырёхугольных глазницах домов. Один ветер шалил, подкидывал вверх крупу снежинок и вновь бросал на мостовую.

Каблучки быстро, глухо постукивали. Девушка шла легко, скоро, гордо вскинув голову, не страшась темноты и не прислушиваясь к шорохам ночи. Но, когда набравший силу ветер швырнул снегом в жестяную вывеску лавки, Мира испугалась. Ей почудились охотники у себя за спиной, и столбики цифр - подсчётов мгновенно стёрлись из памяти. Девушка метнулась в проулок. Она глубоко вдохнула, выдохнула - и ночная тень заклубилась вокруг неё, скрывая фигуру. Соткавшаяся из чёрного тумана чудовищная тварь расправила крылья летучей мыши. Преображение заняло мгновение - привычка, навязанная жизнью в столице, где от скорости вампирши часто зависела её жизнь.

Печалиться о нарушенном обете "не превращаться" было поздно. Вампирша взмыла вверх и скрылась в серых тучах.

Она поймала поток воздуха и поплыла на нём над городом. Вся Карда лежала как на ладони: белело полукружье Короны, жмущейся к горам; по левую руку покрытые тёмным лесом холмы Сальтуса, по правую - Пустошь, и где-то там, за горизонтом - развалины старого города. Загадочно блестела под луной река Несс, пересекаемая двумя чёрточками - Верхним и Нижним мостами. Город не спал, как не спал ни в одну из ночей декабрьской недели нежити: тревожно ждал окончания праздника бессмертных.

Мира навестила руины старого города за Пустошью. Побродила в яблоневом саду, посаженном на месте дворца Макты, осторожно балансируя, прошлась по остаткам крепостной стены. Она покружила над крестом церкви Микаэля, стоящей на границе восточного района города, подобно стражу. Она забралась далеко от дома - всё оттягивала момент встречи. Карда открылась ей вновь: доверчиво, бесстрашно - как в далёкую первую бессмертную ночь... но что сейчас шепчет ветер? -

"Никогда..."

Как тяжело возвращаться! Старый город оказался полон воспоминаний, горьких, горьких. Навеки потерянная любовь... Мира бежала от них из Доны, столицы, но они настигли её здесь - в городе, где началась её бессмертная жизнь.

Она вновь пролетела над рекой и опустилась на Верхнем мосту. Концы крыльев чиркнули по холодным каменным перилам, оставив два тонких, как от бритвы, пореза.

"Где твой вечный спутник? Где Алан?" - всё спрашивала старая Карда.

"Увы, вернулась только я".

Холодной ладонью Мира провела по перилам, потом перевесилась через них. Тёмная вода реки казалась густой, плотной, вязкой как болото. Снежинки долетали до неё, и она поглощала их без следа, без звука. Вампирша попробовала на вкус здешний воздух, затхлый и пахнущий грязью, и рассмеялась, вдруг вспомнив, что именно здесь - место её первой трапезы. Но - странно! - сейчас она не могла вспомнить, чья жизнь подарила ей вечность, кто это был: мужчина? женщина? ребёнок? Досадуя на свою забывчивость, она хмурила брови, тёрла лоб... Всё было напрасно. Она помнила только поток сладкой жизни, бьющий ей в горло, и своё новое отражение в расширенных от ужаса глазах. У этого отражения была грива ведьмы и злые звериные глаза. Она помнила и своего спутника... - Мира поморщилась, глядясь в чёрную воду реки. Последнее, чрезмерно сладкое воспоминание оставило горький привкус.

...Она не отпускает жертву и когда застывающую в сосудах кровь приходится тянуть с усилием. Холод осенней ночи забыт. Тепло растекается по жилам и, кажется, она заново узнаёт сейчас своё тело - каждую его клеточку. Она вновь рождается сейчас...

- Довольно! - Алан невежливо оттащил её от добычи. Вампирша поднялась. С удивлением она ощупала свой живот. Ей казалось, он должен был вздуться барабанчиком, ведь она сейчас этакий сосуд крови, как до предела насытившаяся пиявка или комар. Но ленты корсета не распустились, и платье ничуть не жмёт. Талия, пожалуй, даже тоньше, чем прежде. Чужая жизнь просто стала её собственной.

- Тебе понравилось? - Глаза Алана сыто блестели, в юном лице проступили хищные звериные черты, и сейчас Мира не узнавала своего друга. Неужели это тот милый мальчик, что час назад целовал ей руки? Неужели это ему она склоняла голову на колени, когда они отдыхали у камина в гостиной? Неужели это он с улыбкой обещал подарить ей вечность?

На мгновение подступил страх, но Мира отогнала его. Она улыбнулась и провела языком по ровной кромке зубов.

- А клыки? - по-детски капризно воскликнула она.

- Что ты! Ещё рано, подожди. Эти выпадут, а новые, острые вырастут через месяц. На самом деле... - наклонившись к ней, он обнял её за плечи, - на самом деле пользы от клыков немного. Человеческие челюсти всё же устроены хуже звериных. Проще, точнее и безопаснее действовать ножом или толстой иглой. Ты видела, как я убил сегодня. Сама не побоишься?

- Нет, - звонко уронила Мира.

- Я был в этом уверен, - тихо сказал Алан, щурясь на небо. - Все Вако - прирождённые вампиры.

Мира резким движением откинула назад голову, отбросила волосы. Засмеялась, не стесняясь бесстыдной широкой улыбки. А вокруг творилось что-то новое... а, может, вечное - просто раньше оно было скрыто от её глаз. За привычными очертаниями моста, реки, домов, деревьев она замечала это. Оно просвечивало из-под тонкой ткани мироздания, оно заполняло промежутки между нитями её... Ничто, Пустота.

- Что это? Я вижу...

Алан не ответил. Он вскочил на перила моста и прохаживался. Смеялся...

- Теперь прими от меня подарок, - вдруг сказал он и соскочил к ней.

- Какой?

Мира мечтательно улыбнулась. Она ждала поцелуя, но вампир взметнул руки, тень окутала, одела их и от пальцев лучами потянулась в небо - выше, выше... Ещё взмах! - Да это же...

- Крылья?! - потрясённо прошептала девушка.

- Подойди ко мне. Не бойся.

Тень разрослась вокруг него, одела всё тело, лицо скрылось под чудовищной маской. Крылья, когда он полностью расправил их, заняли полмоста. Чёрный туман клокотал, клубился, тянулся к ней.

Мира сделала шаг к вампиру, и тьма обняла её. Её прикосновения не ощущались кожей, но будили что-то глубоко внутри. Что-то тёмное и огромное... Частицу пустоты.

Туманная тень подобралась к лицу, и Мира закрыла глаза.

- Вдохни её, - прошептал Алан. - Не бойся, так надо.

Она послушалась. Тень вошла в неё и соприкоснулась с её пустотой, и связалась с ней крепкими узлами.

Алан выпустил её, снова вскочил на перила.

- Теперь летим! - позвал он. Тень неузнаваемо искажала его голос, он превратился в какой-то трубный вой. Мира скорее угадывала, чем разбирала слова.

Она запрыгнула на перила моста вслед за ним и почувствовала, как за спиной широко распахиваются её новые крылья. Утренний туман, окутавший реку, уменьшал расстояние до чёрной воды.

И она легко, как во сне, шагнула вниз...

Мира взобралась на перила. Она взмахнула правой рукой, будто проверяя воспоминание, и чёрный туман немедленно обхватил её, от пальцев протянулся лучами в стороны. Тонкая полупрозрачная перепонка между лучами чуть искажала очертания города, смещала пропорции, делая его похожим на неумелый рисунок грифелем.

"Третье превращение за ночь. Скоро проснётся голод. Ай-яй-яй..."

Она полетела над рекой к северу, против течения. Мыслями же вновь была далеко - в своей первой бессмертной ночи. И ей казалось, что чёрную зимнюю реку вновь окутывает туман, в котором они тогда плыли-летели двумя большими птицами.

...Они гонялись друг за другом, и смех их был похож на лай собак и уханье сов. Потом в городе они поймали ещё одного смертного и вдвоём осушили его, как солнце мокрый песок. Они выпили всю жизнь до капли за пару секунд, не выйдя из звериного обличия, и их рты были воронками, затягивающими в пустоту...

Мира спешила к дому, прячущемуся за зданием банка близ перекрёстка двух улиц. Это был небольшой и не самый богатый на улице двухэтажный особняк в классическом стиле, явно знававший лучшие времена. Двери главного входа были заперты, а ступени, ведущие к нему, скрылись под опавшей листвой. Вампирша опустилась рядом, в запущенном яблоневом саду. На голых замёрзших ветках растаяли клочья чёрного тумана, а девушка уверенно пошла по дорожке, ведущей к скромному боковому входу.

В трёх шагах от крыльца она остановилась, изумлённо поглядела назад, на дорожку. Дорожка была чисто выметена.

Лёгкое шуршание ветвей... Мира вздёрнула голову, поглядела на угловое окно второго этажа - единственное незастеклённое, с массивными резными ставнями. Дом был тих, темны все окна, но что-то не так. "В доме кто-то есть, - поняла Мира, - особняк Вако не пустует!" Открытие было ошеломляющим: кому здесь жить, кроме неё?

Она взошла на крыльцо, погладила знакомого разноглазого льва... Потом сжала холодную руку в кулак и постучала трижды.

Дверь долго не открывали, и ей пришлось постучать вновь - громко, требовательно. Наконец послышались чьи-то шаги, щелкнул замок. Дверь отворила служанка, женщина лет тридцати. Отворила - и отшатнулась. С ужасом смотрела она на вампиршу... Её лицо показалось Мире знакомым.

- Ты знаешь, кто я?

- Госпожа Мира Вако, - служанка избегала смотреть ей в глаза.

- Кто у меня дома? - вампирша улыбнулась. Получилось зловеще, как всегда.

- Г-госпожа Линтер, - привычно-учтивый тон.

- Агата?! - изумилась Мира.

Старшая сестра. Смертная. Они не виделись шесть лет, с тех пор как Мира уехала в Карду, якобы решать вопрос наследования этого самого дома, а на деле - сбежала из-под опёки Агаты. Теперь всё разъяснилось. Отворившая ей женщина служила Агате ещё в столице - вот почему её лицо показалось знакомым! Возвращение к событиям и людям прежней, довампирской жизни ошеломило Миру. Она всё не могла решить, что ей делать теперь: уйти? Войти в дом?

- Ясно, - после паузы кивнула она, делая шаг вперёд, (а не назад). - Любопытство? - может быть... И сила привычки: маленькая девочка возвращается домой, к старшей сестре. Служанка прижалась к стене, пропуская её. Она нервно теребила фартук.

- Ну-ну, - усмехнулась вампирша. Испуг смертной не удивил её: должно быть, среди черни об их с Аланом похождениях в Карде ходят легенды! - Что ты так боишься? Это же я, маленькая Мира... Я не причиню тебе зла.

Она ошеломлённо озиралась по сторонам. Обстановка в доме изменилась так же мало, как его вид снаружи. Та же тёмная мебель, даже в зимнем утреннем мраке отливающие красным ковры. И треснувшее зеркало висело на прежнем месте: в дальнем конце холла, у лестницы вверх. Теперь её возвращение было почти полным.

- Лина? - голос Агаты - сколько лет она его не слышала! - с верхнего этажа. - Лина? Кто пришёл?

Служанка взбежала на второй этаж. "Приехала ваша сестра", - доложила она, тревожно косясь на Миру.

Возглас Агаты: "Мира! Не может быть!". Вампирша сделала шаг к двери, но удрать не успела - сестра уже бежала навстречу. Лина поспешила ретироваться.

- Почему ты не предупредила, что приедешь? - спросила Агата, наконец выпустив её из объятий.

- Я... прошу прощения за столь ранний визит, - Мира пыталась нащупать верную дорожку, но слова находились с трудом. - Я полагала, этот дом в Карде пустует...

- Где ты пропадала? Почему перестала писать? Никаких вестей от тебя не было уже...

- Да, долго, - отрывисто сказала Мира, не давая ей сосчитать, сколько же точно прошло лет.

- Пойдём в дом, сестра. Сейчас всё расскажешь.

Окончательно сбитая с толку, Мира последовала за сестрой. Зачем она не ушла сразу?

И Мира, и её сестра родились в Карде, но покинули старый город в столь раннем возрасте, что не успели его узнать. Их мать умерла при родах, а отец, едва минуло три месяца со дня её смерти, женился вновь. Сестёр воспитывала бабушка, Сильвия Лавендер, и жили они в северном районе столицы. Вампирша ещё помнила бабушку - властную строгую даму, в свои восемьдесят лет не выглядящую дряхлой. Её Мира во всём слушалась... ровно до восемнадцати лет, когда, вообразив себя окончательно взрослой, она осмелилась, вопреки воле старушки, сначала прочитать запрещённую книгу (чувственная поэзия Мэйзи), затем наотрез отказалась надеть на вечер у Баккетов "нелепое" розовое платье и явилась на праздник в другом, чёрном, загадочного фасона, вызвавшем у окружающих лёгкое недоумение (ничего, они ещё оценят некоторые её находки). Кульминацией борьбы за свободу и независимость стало посещение Мирой медицинских курсов. Потом госпожа Сильвия умерла, оставив взбалмошным внучкам дом в северном районе столицы и вполне приличную ренту. Агата отдалилась от сестры, выйдя замуж, и скоро предпочла нянчиться с маленькой дочкой, Кристиной, а не с младшей сестричкой. Война Миры была выиграна, поскольку противник утратил к ней интерес... Скоро пришла весть о смерти отца и его последнем завещании, по которому он оставил большой дом в Карде своим детям: двум дочерям от первого брака и сыну от второго, и Мира вызвалась решить вопрос этого наследства, соблазнённая перспективой очутиться в незнакомой Карде в полном одиночестве.

Мира ещё помнила ту себя. Странная девушка, дичившаяся родственников и друзей семьи, любившая быть одна. Она всё искала тогда чего-то... Чего? - она и сама затруднялась в определении. Иногда это "что-то" мелькало между строчек книг, в глазах случайного прохожего, бредущего неизвестно куда, в недосказанных кусочках фраз её собеседников, но ей всё не удавалось ухватить "это" за хвост.

И, кроме всего, ей было скучно.

Предложение покушать Мира отвергла, но от чая отказаться не удалось. Она смотрела на свою чашку - горячий чай исходил паром - и тщетно пыталась сочинить приемлемую историю. Время было: сначала рассказывала Агата.

Скоро Мира узнала всё, что можно было узнать. Последние шесть лет стали временем перемен и потерь и для её сестры.

- Мы с сыном переехали сюда после смерти мужа, - сообщила Агата.

"Я многое пропустила", - только и подумала Мира: - Виктор умер? Как? От чего?

- Он долго болел, дорогая! Диагноз ни один врач не смог поставить. Он умер четыре года назад, и почти вслед за ним ушла Кристина.

- О боже!

- Тяжелая пневмония. Ей было всего два года. Несчастное дитя... - Агата замолчала.

- Но зачем ты приехала сюда?! - не сдержалась сестра. - "В Карду! Цитадель вампиров!"

- Я была в отчаянии, дорогая! Смерть мужа и дочери... Долги, долги, долги! Дом в столице пришлось продать - обходился слишком дорого. Я писала тебе, но никто не отвечал; когда приехала сюда, оказалось, в этом доме давно никто не живёт! И мы с сынишкой остались здесь.

Мира обвела пальцем край своей чашки.

- Ты сказала: "с сынишкой"?

- Да, Винсент. В феврале ему уже пять, - Агата грустно улыбнулась. - Ты и не знаешь о нём... Я расспрашивала о тебе здешних соседей. Они сказали, дом пустует уже несколько лет. Куда ты уехала отсюда? И - с кем? - недоумённый вопрос. Мира вздохнула. Настала её очередь.

Она подняла глаза от чашки с оставшимся нетронутым чаем, взглянула на Агату... Старшая сестра. Они совсем не похожи. Агата выше ростом, смуглая, и волосы почти чёрные - в маму. Сколько ей сейчас должно быть лет? Тридцать один... нет, тридцать два. Волосы поблёкли, тело пополнело, только руки всё те же, очень ухоженные, её страсть.

- Мы с друзьями... (помнишь, я тебе писала?), - начала вампирша, - уехали отсюда пять лет назад. Путешествовать...

- А наш брат?

- Она уехал ещё раньше. На юг, в Прэсто. Сейчас, я слышала, его уже нет в живых. Он умер от чахотки, - выпалила она на одном вдохе и после этой лжи осмелела настолько, что, не подумав, сообщила:

- А ещё я вышла замуж.

Агата, казалось, не поверила:

- Кто же он, твой муж?

"Да кто тянул меня за язык! Замуж! Что я сейчас скажу?!"

Выдумать связной истории не получалось. Мира взяла длинную паузу, заглянула в озорной чёрный глаз сказочной птицы, нарисованной на фарфоре, и, наконец, сообщила сестре единственное, что пришло на ум:

- Его зовут... звали Эрик Бруэт. - она назвала одного из старых знакомых. - Он... погиб... два года назад.

"О, чёрт! Нужно было придумать что угодно, только не смерть! Я совсем не похожа на вдову!" - поздно поняла она; поджала губы, обиженно поставила чашку на место.

Агата не потребовала подробностей.

- Бедная моя, - она погладила младшую сестру по волосам, приобняла. - Ты ведь останешься здесь?

- Милая, - быстро сказала Мира, - извини, но...

Она не закончила, заметив в дверях мальчика, сына Агаты. Должно быть, он уже давно изучал странную гостью. Встретившись взглядом с вампиршей, он хитро улыбнулся. А Мира долго, бесконечно долго всматривалась в его лицо, такое знакомое, хотя она видела этого малыша впервые, отмечала очень светлые, пронзительные глаза и красивый, чуть капризный изгиб бровей.

- Твой сын? - наконец обронила она и не узнала свой голос.

- Да, - спохватилась Агата. - Винсент, подойди, познакомься с тётей.

- Он не похож на тебя, - задумчиво сказала Мира.

- Да, он похож на отца.

- На Виктора? Разве?

- Нет, на нашего отца, сестра.

Едва заметно, пряча клыки, вампирша улыбнулась малышу, и он ужасно смутился.

- Он маленький актёр, - засмеялась сестра, - не обращай внимания.

- Я останусь ненадолго, - тихо сказала тогда Мира, по-прежнему пожирая мальчика взглядом. - Может быть, на пару дней... Я очень устала после бала, сестрица, - она снова очертила пальцем край чашки. - Я поднимусь наверх, отдохну. Угловая комната в левом крыле свободна?

Агата рассеянно, но чуть тревожно глядела на неё.

- Конечно. Ты не носишь обручального кольца?

- Оно... сломалось, - смело заявила сестра.

- Мира, - взгляд Агаты скользнул по её шее, - где мамин крестик?

- Я его выбросила, - холодно сказала вампирша.

Мира поднялась в свою старую комнату на втором этаже и здесь схватилась за голову. Она не узнавала себя... Что за нелепая беседа! Её ещё можно было бы свести в шутку, но потом... этот мальчик!

Она долго перебирала в уме сказанное сестре. Верно ли поступила она, сочинив замужество? Зачем она отдала роль Алана Эрику, к которому никогда не испытывала сердечного чувства? Но как же иначе? Назвать Алана? Нет, пусть он останется её тайной. Ни к чему сестре лишний раз слышать это имя из уст Миры! Ведь Алан Вако - их сводный брат, сын отца от второго брака... И пусть они увидели друг друга впервые уже будучи совершеннолетними. Пусть при первой судьбоносной встрече они знали друг о друге не более, чем о случайном попутчике. Они были чужими по духу, родными лишь по крови. Они могли бы влюбиться, не зная о родственной связи между ними... Но! Все эти доводы не подействуют на смертную, живущую в зашоренном мире строгих правил. Вампирша вздохнула. По правде сказать, она и сама не была уверена в своих доводах... Незнакомый брат - всё же родная кровь. Всё равно грех, инцест!

Холодная комната вдруг показалась ей душной и тесной. Вампирша прогнала Лину, пришедшую помочь новой хозяйке раздеться. Она принялась сама стягивать платье и от волнения и спешки порезалась о застёжку. Порез мгновенно затянулся кожей, исчез. Встрёпанная вампирша небрежно кинула чужое, не ставшее своим за ночь платье на пол. Ослабив ленты корсета, она подошла к единственному окну, чтобы запереть ставни, но рука замерла, коснувшись защёлки. Она застыла так на мгновение с нелепо поднятой рукой. Её вспомнилась первая ночь её бессмертной жизни.

...В это окно они влетели тогда. Юные счастливые, влюблённые... Рассвет приближался. Солнечные лучи проникли вслед за ними, детьми Ночи, в их дневное убежище, и Мира вскрикнула от новой, нестерпимой рези в глазах. Тогда Алан, смеясь, притянул её к себе ближе, и другой рукой захлопнул распахнутую ветром створку. Щёлкнула задвижка, а брат и сестра вновь слились в грешном поцелуе...

Мира проверила ставни и возвратилась к постели. Она избавилась и от корсета, и, упав на спину на кровать, долго созерцала пыльный полог.

...Здесь, в этой комнате, она отдала своё тело тому, кто прежде взял её душу. Голодные, они не насытились друг другом и к следующему вечеру...

Мира поморщилась. Как же она устала! Это недоедание тому виной? Её мысли сейчас должны быть заняты Владыкой и его грядущими заданиями, но вместо утомительного угадывания мозг занялся наилегчайшим занятием - перебором воспоминаний. Её отводилась пассивная роль созерцателя.

Она закрыла глаза и заставила себя думать о будущем. Но в голове зашумел недавний бал. Медленный вальс укачивал, уносил её. Мира засыпала. "Этот мальчик, Винсент... Да признайся же себе! Похож на Алана. На Алана, каким он мог быть в детстве... - была последняя, единственная чёткая мысль на границе дрёмы. - Те же глаза, готова поклясться, те же повадки! Волосы светлее, но, может быть, они ещё потемнеют. Это он вернулся ко мне... Алан".

В конце концов, она заснула. Сон был тревожным, тёмным, но полным непонятного шума, будто от множества голосов, словно она была не одна, словно вокруг были люди, много людей. И вампирша боялась открыть глаза, потому что точно знала: открыв глаза, увидит солнце, а на него нельзя, нельзя смотреть...