Лишенное формы

Глава 1

В переулке было скользко от дождя и переливающейся радужными пятнами жижи, о происхождении которой не хотелось и думать. Я наклонился, чтобы пройти под желтой оградительной лентой, и едва не упал, попытавшись не наступить на растекшуюся под ногой бурую слизь. Пульсирующие вспышки освещали глухой тупик в конце переулка, где стояли две полицейские машины и скорая помощь. На небольшом пятачке столпилось человек сорок, добрых три четверти которых скорее всего привело сюда единственно желание взглянуть на последнюю жертву.

Я обходил ближайшую из патрульных машин, когда заметил махнувшего мне рукой лейтенанта Лео Мердока из детективного отдела департамента полиции Бостона.

— Эй, Коннор, у нас тут еще один фейри.

Фейри. Ну и что? Ничего особенного, усмехнулся я про себя. Где-нибудь — может быть, но только не в Вейрде, где наткнуться среди ночи на мертвого фейри уже становится делом привычным. Впрочем, мог бы и не говорить. Запах крови я почувствовал сразу, как только свернул в переулок с главной улицы.

— Почерк тот же? — спросил я. Мы подошли к склонившемуся над трупом судмедэксперту.

Мердок пожал плечами.

— Это ты мне скажешь.

Обнаженное тело лежало на спине, уставившись невидящим взглядом в пустое небо. Это был бледнокожий мужчина, не из обеспеченных, хотя, имея дело с мертвецом в луже крови, делать какие-либо выводы всегда трудно. Из рваной раны еще сочилась кровь, в образовавшейся под талией лужице отражались мигающие огоньки. В рассыпавшихся веером длинных блондинистых волосах виднелись кусочки органических тканей. Посреди груди зияла дыра с кровавым месивом вместо вырванного сердца. Раскинутые крылья лежали на земле, прижатые вардами.

Отодвинув плечом эксперта, я присел над телом. И сразу же ощутил исходящий от него запах спиртного. Чертовы фейри, жизнь их, похоже, так ничему и не научит. Им же, чтобы опьянеть, достаточно посмотреть на бутылку, так нет, все равно пьют. Натянув латексную перчатку, я убрал пару оборванных артерий и нашел то, что искал, — небольшой камень. Почувствовав слева от себя непонятную нулевую зону, я посмотрел на Мердока. Его кобура болталась у меня над головой.

— Отступи, приятель. Твой пистолет мне мешает.

Мердок, изобразив смущение, отошел в сторону. Он постоянно забывает про железо, а я постоянно забываю напоминать ему об этом, так что виноваты мы оба. Как только он удалился на пару футов, запахи сущностей проступили отчетливее. Ничего необычного, мертвец, возможно, был с другим эльфом, не исключено, что и с двумя. От паха несло человеком. Ночка должно быть выдалась забойная — обычно люди почти не оставляют следа.

Не считая вырванного сердца, все остальное вроде бы на месте. Порез на правой ладони, скорее всего защитная рана. Неглубокий, нанесен скользящим орудием. Сопротивляться он, наверно, уже не мог, потому что был слишком пьян. На пальцах рук по паре колец, на ногах тоже, но поменьше. Деньги убийцу не интересовали.

Я огляделся. Переулок представлял собой классический тупик с плотно закрытыми дверями и нижними окнами. Поднимаясь, я заметил что-то красное, торчащее между мусорным контейнером и ящиком. Это что-то было слишком чистым, чтобы находиться здесь долго. Я осторожно переступил через тело и наклонился. Тряпка. С запахом той же сущности, что и на убитом.

Уже отворачиваясь, я ощутил что-то еще и остановился. Мусорный контейнер стоял у глухой кирпичной стены. Я забрался на него и втянул носом воздух. Есть. Флит. Мысленно попеняв себе за невнимательность, я соскочил на тротуар. Надо было тщательнее проверять прежние места преступлений.

— Ваши ребята, когда приехали, флитов здесь не заметили?

Мердок покачал головой.

— Нет. Тот, кто наткнулся на тело, позвонил по 911. Когда мы прибыли, здесь уже было полно народу.

Я молча кивнул. Это еще ничего не значит. Если бы ко времени прибытия копов здесь был флит, его бы запомнили. Флиты стараются не высовываться, не попадаться на глаза, и получается у них это неплохо. Да и запах они научились маскировать, а если и оставляют, то только потому, что не видят причин его скрывать. Так скорее всего было и здесь. Ну кому придет в голову искать флита в пятнадцати футах над мерзким мусорным контейнером. Тоненькая, но все-таки ниточка, и я знал, кого о ней расспросить. Мердоку пока лучше ничего не рассказывать. Он ведь до сих пор так и не понимает, почему я, чтобы решить эти загадки, просто не махну волшебной палочкой. К тому же если речь идет о простом совпадении, то терроризировать местную общину флитов нет никакой нужды. А Мердок им покою не даст.

— Да, почерк тот же, — сказал я, стаскивая перчатку.

Мердок кивнул и нахмурился. Многие считают, что для него самое главное — поскорее закрыть дело. Я знаю его получше и понимаю — обитатели Вейрда лейтенанту небезразличны. Он прослужил здесь достаточно долго, чтобы перевестись при желании в любой другой район. Но не перевелся, остался. Еще одна причина, почему я им восхищаюсь.

Мы прошли к его машине.

— Подвезти? — спросил он.

— Нет. Даже я не настолько ленив. Всего-то пару кварталов пройти.

Он повернулся к собравшейся за ограждением толпе.

— Смотри сам. Файл я пришлю.

— Спасибо.

В конце переулка я пробился через разношерстную толпу зевак, напиравших на полицейское ограждение. Над всеми нависала высоченная, не меньше семи футов, женщина с развевающимися волосами, чей необъятный бюст едва помещался в напрягшемся зеленом спандексе. Я покачал головой. Кто-то однажды сказал, что там, где убийство, обязательно должна быть женщина. К данному случаю это, похоже, не относилось. К тому же в Вейрде не так-то просто разобрать, кто перед тобой — настоящая женщина или особа иного рода.

Пробираясь по лабиринту улочек, я невольно думал о том, что впустую трачу время и силы. Каждый раз, когда газеты начинают трубить, что дела идут на поправку, что ситуация улучшается, я мысленно отвечаю — вранье. До тех пор, пока есть отчаянные и отчаявшиеся, будет и Вейрд. И пока существует Вейрд, у меня всегда будет причина вставать по утрам. Так что все не так уж и плохо, по крайней мере для меня. Я никогда не успокаивал себя мыслью, что делаю нечто большее, чем подбираю ошметки. Даже до того случая я, как, впрочем, и все остальные, занимался лишь тем, что гасил отдельные вспышки, не давая им разгореться в пожар. И пусть я не играю больше в высшей лиге, это еще не повод опускать руки. Бедняга Коннор Грей, друид-инвалид. Зато я не имею никакого отношения к Гильдии стражей с ее вечными политическими играми. И получаю от них пособие по инвалидности.

Когда-то моя карьера в Гильдии шла в гору. Гильдия стражей наблюдает за иными — друидами, фейри, эльфами и гномами — и выполняет роль как полицейского ведомства, так и дипломатического корпуса. В каждом городе со значительной концентрацией иных есть отделение Гильдии, служащее штаб-квартирой для местных. Все отделения подчиняются верхушке, обосновавшейся в Ирландии. Там же, где обосновалась и старая добрая королева Мэб. Владычица Тары.

И все же кое-чего не хватает. Денег. Апартаментов. Девочек на ночь — стоит только захотеть. Фотографий в газете. В свое время мне поручали самые важные, самые ответственные расследования. Теперь все позади. Все ушло. Все смыло в прошлое та встреча с эльфом-зеленым у ядерного реактора. Придурок раздобыл где-то кольцо власти, но не знал, как им пользоваться. Потом он потерял контроль над ним, и в реакторе случилось замыкание обратного контура. Очнулся я в палате интенсивной терапии мемориального госпиталя Авалон — с сильной мигренью. Большая часть моих прежних способностей оказалась безвозвратно утраченной. Выход из строя всей единой энергосистемы северо-запада беспокоил бы меня куда меньше. Никто не погиб. Даже тот идиот эльф.

Врачи пребывают в растерянности. Проблему они видят в некоей неясной темной массе в моем мозгу, но определить, органическая она или нет, не могут. Проникнуть в нее не удается ни с помощью диагностических приборов, ни посредством технических средств. Предложили сделать это физическим способом — вскрыть и посмотреть, — но связь живой ткани и тех самых способностей остается для них загадкой, и у меня нет оснований верить им на слово. Уж пусть лучше поставят эксперимент на ком-то другом, а потом обращаются ко мне. Возможно, разгадать тайну помогло бы кольцо власти, но оно исчезло вместе с эльфом. Я бы пожелал болвану смерти, если бы не рассчитывал его найти. Надеюсь, Мердока при нашей встрече рядом не будет. Человек он высокоморальный и поквитаться просто так не позволит. Впрочем, вся эта ситуация огорчает его также, как меня самого. По крайней мере так он сам считает.

Вообще-то Мердок хороший парень. Иногда даже слишком хороший, что не идет ему на пользу. Знает, что милостыни я не приму, но время от времени все равно втягивает меня в интересные делишки. Система устроена таким образом, что любые преступления, имеющие отношения к иным — то есть всем, кто наделен способностью манипулировать сущностью, — расследует Гильдия, тогда как под юрисдикцию муниципальной полиции подпадают обычные люди. На деле же, однако, Гильдия всячески стремится сбросить с себя случаи, в которых как-то замешаны люди. То есть брать только громкие дела, а мелкие преступления — имеют к ним отношение иные или нет — сваливать на местную полицию. И каждый раз, когда Гильдия решает, что преступление относится к сфере ответственности людей — а так бывает в большинстве случаев, — разгребать грязь приходится отделу Мердока. Полиция вынуждена брать под опеку Вейрд, потому что Гильдии наплевать на здешних иных, если только не хватают какого-нибудь важняка. Пособия по инвалидности да редких выплат от Мердока «за консультационные услуги» хватает на оплату счетов.

К тому времени, как я добрался до дома, к городу уже подкрался рассвет. Дом — это бывший склад в сумеречной зоне на окраине Вейрда, который с натяжкой можно охарактеризовать как переустроенный. Лифт на пятый этаж идет медленно, быстрее подняться пешком, но я обычно не утруждаю себя ступеньками. Жилье здесь дешевое, место тихое, и соседи не заглядывают в магический кристалл посреди ночи — я от этого просыпаюсь. Большинство других обитателей отставники и студенты-гуманитарии, а в подвале, по-моему, до сих пор водятся гномы, хотя мне на глаза они пока не попадались. Моя квартирка — угловая на последнем этаже. Когда-то у меня были крутые апартаменты в стиле ретро, но сейчас я обхожусь одной спальней с видом на разваливающийся причал. Бухта за ним, впрочем, даже радует глаз.

Большую часть времени я провожу в гостиной, а работаю в комнатушке поменьше, в самом углу здания. Так что по утрам солнце не светит в глаза, и я, сидя за письменным столом, вижу Бостон до самого горизонта и аэропорт. Есть на что отвлечься — хоть днем, хоть ночью.

Я втиснулся в скрипнувшее кресло и включил компьютер. Новая жертва — новый файл. Я перенес в него свои заметки, описание тела и отметил место преступления на карте. Всю прочую информацию Мердок перешлет, как только получит. Нынешняя жертва стала третьей в недельном цикле, поэтому в мемориальном госпитале согласились рассматривать все новые дела в первостепенном порядке. Какое великодушие.

Последняя жертва могла быть любой из двух первых. Мужчина, проститут по роду занятий, обнаружен в глухом переулке, сердце отсутствует. В грудной полости — камень, на крыльях — варды. С последними все понятно. Кое-как летать может даже пьяный фейри, поэтому преступник нейтрализовал крылья. Ясно, что камни в ране в данном случае заменяют некие талисманы, но мне о подобного рода ритуале слышать не доводилось. Они не заряжены, и в них вообще ничего нет, если не считать обычной телесной сущности. Настоящая сила сразу не уходит, и по крайней мере какие-то ее следы я бы обнаружил.

Я откинулся на спинку стула и пробежал взглядом по книжной полке. Древние кожаные корешки соперничали в борьбе за место с дешевыми бумажными обложками учебников по магии, инструкций по наложению заклятий, колдовских книг, рунических словарей, справочников по произношению на четырнадцати языках — три из которых формально мертвы, а один и не существовал толком, — и первым полным изданием Ллойда Александра. Нужный ритуал скорее всего скрывался где-то на этих страницах. Рассматривая приткнувшееся в уголке старинное кельтское руководство, я решил, что трех часов сна слишком мало, чтобы браться за огамическое письмо — или вообще за что-то.

Я поднялся и прошел в кухоньку. Вспыхнувшая в холодильнике лампочка явила тот очевидный факт, что запасы продуктов требуют пополнения. Я взял крохотный, размером с наперсток, пузырек со светящимся желтым пятнышком внутри. Люди называют их пчелами-светляками, посылками бедняка. Пользуются ими по большей части люди, у которых есть друзья среди иных, хотя работают они не у каждого, и даже если работают, обычному человеку требуется держать их пару часов для подзарядки. Электронная почта быстрее, но у меня сейчас нет выхода, хотя большинство моих посланцев почему-то не добираются до адресата.

Я опустил светляка в карман — согреть — и пока разворачивал матрас, в штанах уже гудело. В пузырьке, издавая характерное жужжание, прыгал и приплясывал крохотный огонек. Я осторожно вытащил пробку, вытряхнул светляка на ладонь, поднес к губам и сказал:

— Стинкворт. «Подорожник». Полдень.

Светляк сорвался с ладони, завис на мгновение и вылетел в окно.

Я рухнул на матрас и проспал до начала утренних новостей. Четыре часа спустя я уже сидел в «Подорожнике», уплетая ланч вместо завтрака. Заведение открыли несколько лет назад китайцы, муж и жена, надеявшиеся найти себе уголок на эльфийском рынке. Они, может, и не отличают медовый пирог от пончиков с луков, но бургеры у них вполне приличные. Главные их клиенты — туристы-тинэйджеры, отважившиеся совершить дневную экскурсию в нехорошую часть города. Мне «Подорожник» нравился тем, что там редко встретишь кого-то знакомого. У большинства оставшихся друзей вкусы получше.

Полдень уже миновал, а я все сидел, вертя в пальцах соломинку и разглядывая посетителей, исключительно людей. Каждый раз, когда хлопала дверь, они подскакивали и поворачивались к входу, но, не увидев ни крыла за спиной, ни заостренного уха, разочарованно возвращались к тарелкам. Меня никто не беспокоил. Друиды не так заметны. Внешне мы такие как люди, но у нас более широкий спектр сенсорных возможностей, и, конечно, мы умеем подключаться к сущности. Я подождал еще минут двадцать, поднялся — требования мочевого пузыря звучали все настойчивее — и отправился в туалет.

Перейти непосредственно к делу помешал, однако, голос над головой.

— Хорошо хоть садиться не собираешься.

Дюймах в двенадцати от меня парил флит в набедренной повязке — смуглые руки сложены на груди, личико сморщилось в недовольной гримасе, раскинутые крылышки побагровели от злости.

— Стинкворт, черт возьми, что так долго? — спросил я.

Он спустился пониже и запорхал у меня перед носом.

— Я? Это мне пришлось тебя дожидаться! И о чем ты только думал? Расселся среди людей! Да у них же у каждого камера! Думаешь, мне больше и делать нечего, как только позировать перед людьми?

— Извини. Проголодался. — Я виновато опустил глаза. — Э… дай мне еще секундочку, ладно?

Стинкворт тоже посмотрел вниз и снисходительно качнул растрепанной головой.

— Ладно. Буду в переулке. — И пропал. Но тут же снова появился. — И перестань называть меня Стинквортом. — Он опять исчез.

Через минуту я и впрямь нашел его в узком переулке за «Подорожником», где он сидел на каком-то ящике.

— Ну, что тебе нужно, о великий и бессильный? — Стинкворт вспорхнул и повернулся ко мне. Крылышки его оставались лиловыми — значит, еще злится.

Я нахмурился.

— А вот это уже грубо, Стинки. Даже для тебя.

— Зови меня Джо или расстанемся.

Нет ничего забавнее сердитого флита. Как бедняги ни стараются придать себе грозный вид, как ни пыхтят, эффект получается обратный. Наверно из-за крылышек — они у них становятся желтыми, голубыми или, как в данном случае, лиловыми. Но понять моего приятеля можно. Стинкворт — хуже придумать трудно. О чем думала мамаша, когда нарекала сыночка таким именем, неизвестно — сию тайну старушка держит при себе.

— Ладно, Джо, извини. За ресторан. За то, что тебя так назвали. За то, сколько мне пришлось заплатить за ланч. Ну, мир?

Он уставился на меня, не мигая, из-под кустистых бровей, под которыми прятались блестящие глазки, а потом вдруг улыбнулся. Да так, что рот растянулся до ушей.

— Что я могу сделать для тебя, Коннор?

— Нужна твоя помощь. По делу об убийстве тех фейри. — Джо побледнел от страха и подался назад. — Подожди! — крикнул я. — Не улетай! — Флиты, они иногда такие пугливые.

Он остановился, настороженно поглядывая на меня.

— И чем же я могу помочь?

— На месте последнего убийства был флит. Может быть, даже не один, — торопливо сказал я. — Ты об этом что-нибудь слышал?

Стинкворт продолжал смотреть на меня с угрюмым выражением на крошечном вытянутом личике.

— Об этом все только и говорят.

— А кто-нибудь видел их там?

Он покачал головой.

— Может быть, кто-то и видел, но молчит. Уж если убийца поднял руку на одного из дананнов… — Стинкворт не договорил, что немного меня удивило. Каждое племя фейри считает себя особенным, лучшим, а остальных рассматривает как неудачную имитацию, достойную лишь жалости и снисхождения. Особенно ревниво к своему месту во вселенной относятся именно флиты. И уж если Джо почти признал, что убийство фейри-дананна преступление более тяжелое, чем убийство флита, значит, случившееся его и впрямь потрясло.

— Я точно знаю, что при последнем какой-то флит присутствовал. Был ли он с жертвой или с преступником, сказать трудно, но это моя единственная ниточка.

Джо снова нахмурился.

— Ни один флит такого зрелища не вынесет.

— Может, он стал случайным свидетелем. Может, был знакомым или другом жертвы.

Джо задумчиво погладил подбородок.

— Не знаю. Все ужасно расстроены. Общее настроение такое: надо спрятаться и отсиживаться, пока все не закончится.

Я ободряюще улыбнулся, как бы говоря: но ты-то ведь прятаться не станешь.

— Послушай, Джо, ты знаешь людей, верно? Знаешь тех, кто расстроен и хочет спрятаться?

— Я же сказал — расстроены все. Уши что ли заложило?

— Но, может быть, кто-то расстроился сильнее других, а? Из-за того, что увидел что-то? Нет, конечно, если тебе такое не по силам, я пойму. Постараюсь поискать в другом месте, обращусь к кому-то еще.

Джо так разволновался, что даже задергался. Получилось забавно — словно затанцевал.

— Я не отказывался. И не говорил, что не попытаюсь узнать.

— Отлично, Джо. — Я наградил его улыбкой. — Услышишь что-нибудь, дай мне знать.

Флит смерил меня цепким взглядом.

— Ты как себя чувствуешь?

Я понял, что он имеет в виду, и пожал плечами.

— Все так же. Никаких изменений.

Он кивнул с деланно равнодушным видом, стараясь не выдать озабоченности. Первым, кого я увидел, очнувшись в госпитале после того случая, был именно Джо. Сейчас он вглядывался в пустынный переулок, словно обнаружил за соседней мусорной кучей что-то необыкновенно интересное. Я ничего не видел, но ведь флиты на мир смотрят по-другому.

— Давненько тебя не видел, вот и начал подумывать, а чем это ты занимаешься?

Я ухмыльнулся.

— А я ничем и не занимался. Бездельничал. Отвиливал от работы. — Верить Джо у меня не было ни малейших оснований. По опыту прошлого общения я знал, что он может неделями находиться у меня за спиной, оставаясь при этом буквально невидимым. Надолго Джо никогда не пропадает. Рискну предположить, что он едва ли не всегда где-то поблизости. Я уже давно пришел к выводу, что флит знает обо мне едва ли не все. Прятаться он мастер, но иногда вдруг обронит пару слов, упомянет какую-то деталь или случай из моего прошлого, и остается только голову ломать — откуда знает, если его там не было? Или был? Его род из западного Девона, куда они переселились из Фейри, а тамошние флиты известны сильной привязанностью к семьям. Джо я помню с детства и знаю, что он знал и моих родителей. А еще я знаю, что из моей квартиры частенько исчезает его любимое печенье, к которому я сам почти не притрагиваюсь.

Флит недовольно запыхтел.

— Тебе нужно развеяться. Сходил бы на танцы. — Он подмигнул. — Хочешь, устрою свидание? Познакомлю с девушкой?

Я рассмеялся. Это у нас шутка такая. Однажды, еще в школе, я поддался на его уговоры и в результате провел два часа в обществе тролля, проболтавшего весь сеанс «Звездных войн».

— Спасибо за заботу, но с этим я как-нибудь и без тебя справлюсь.

Он снова с беспокойством и даже нервно огляделся. Наверно, слишком открытое место.

— Ладно, мне пора. Если в деле замешан флит, я это узнаю.

— Спасибо, Джо. Не перетрудись.

Он рявкнул на меня сердито, как пес, и исчез. Люди, мало знакомые с флитами, почему-то думают, что общение с ними это нечто невероятно чудесное, изумительное. А они всего лишь люди. Может быть, немного эксцентричные, но все равно люди, которые то появляются, то исчезают. Только вот связаться с ними потруднее, чем со многими другими, и тут уж без отложенного вызова не обойтись. Если они не хотят разговаривать, то и не будут, а по части паранойи кому угодно сто очков вперед дадут. Впрочем, будь во мне меньше фута роста, я бы и сам осторожничал.

Переулок вывел меня на Оулд-норзерн-авеню, главную улицу города. Большинство называет ее просто авеню, но если вы живете в Вейрде, то имеете право на небрежное «Оу-Ноу», потому что именно так окрестили ее те непосвященные, которые попали сюда случайно. Если бы лет тридцать назад кто-то сказал, что в этой части города появится процветающий жилой район, его сочли бы сумасшедшим. Жуткая мешанина складов и парковок чудесным образом превратилась в роскошные апартаменты и офисы непонятных компаний. Большая часть недвижимости сейчас в руках синдиката гномов, мечтавших о большом наваре, который они получат, если государство построит новый туннель с выходом к аэропорту на другой стороне бухты. Но, как это обычно бывает с синдикатами, хозяева пожадничали и, не желая терять время даром, отдали лакомый кусок в аренду. Не успели гномы опомниться, как организовавшиеся съемщики зарубили все планы по строительству туннеля, и перспективный проект лег на их спины обременительной ношей. Эвикция не самый лучший вариант — попробуйте-ка судиться с жильцами, многие из которых, если что пойдет не так, с удовольствием превратят вас в камень. Это, конечно, незаконно, но у города нет ни денег, ни возможности отслеживать каждый случай наложения заклятия в имущественном споре. Так что гномам приходится довольствоваться повышением арендной платы, что они и делают при любой возможности. С другой стороны, в строительном бизнесе их позиции непоколебимы, поэтому ситуация в целом остается сбалансированной.

Вдоль авеню, от начала и до конца, развешаны флаги — красные, желтые и оранжевые, — и даже на уличных фонарях вертятся огромные, вырезанные в форме солнца цевочные колеса. До Иванова дня всего пара недель. Когда он наступит, в Вейрд нагрянут тысячи гостей — иные, их почитатели и просто зеваки — и будут плясать и пить, пока из носа не потечет или не заберет полиция. На двадцать четыре часа районом овладеет полнейшее умопомешательство. Представьте все безрассудство Марди-Гра, но только спрессованное в одни сутки.

Улица была почти пуста. Поскольку утро в этой части города не самое любимое время, деловая активность здесь начинает проявляться только после полудня. На углу я взял из автомата «Вейрд таймс», местный бульварный листок. Заголовок вопил: «ВТОРНИЧНЫЙ УБИЙЦА НАНОСИТ НОВЫЙ УДАР». Я только вздохнул. Заметить совпадение по времени дело нехитрое, тут Шерлоком Холмсом быть не надо, но мне сильно не нравится, когда пресса присваивает убийцам броские клички. Вот и сам теперь до конца дела буду думать об этом психопате как о Вторничном Убийце. Пробежав статью, я с удовлетворением отметил, что кое-какие детали наружу все-таки не вышли. Все знали, что жертвы — фейри, и что у них вырывают сердце. Добавьте к этому недельный временной интервал — и простак поймет, что преступник разыгрывает некий ритуал. Репортер рассматривал пару теорий, которые я после недолгих размышлений отбросил уже после второго убийства. О камнях в статье не упоминалось. Эту улику нам с Мердоком удалось утаить, и о них пока никто не пронюхал.

Следующий после преступления день самый лучший для сбора слухов и прокачки источников. Чуть опоздаешь, и они успокоятся и сообразят, что могут продать информацию по более высокой цене. Принимая во внимание образ жизни жертв, рассчитывать на успех в поиске их партнеров и приятелей пока не приходилось — слишком рано. Мердок еще не прислал материалы по последнему убитому, а копаться в книгах я предпочитал по ночам. Ничего не оставалось, как вести расследование по старинке.

Я пересек авеню и свернул в переулок Кальвин-плейс, соединяющий две главные улицы города. Лучших дней здесь не видали даже в лучшие времена, а ход времени отмечался лишь сменой открывавшихся и закрывавшихся заведений. Исключение составляла лавчонка на северной стороне, владелец которой ухитрился продержаться на одном месте уже несколько десятилетий. Деревянный фасад из-за недостатка краски приобрел цвет остывшего пепла, а большие окна покрылись таким слоем грязи, что через стекло ничего не видно. Широкая вывеска, появившаяся где-то в 50-е и ни разу с тех пор не подновлявшаяся, гласила: «БЕЛЬГОР — ПОЛЕЗНЫЕ МЕЛОЧИ, СНАДОБЬЯ и МАГИЧЕСКИЕ ПРИСПОСОБЛЕНИЯ». Половины букв недоставало. Под старой вывеской была другая, поновее и металлическая, приколоченная гвоздями: «ПРИНИМАЮТСЯ ЧЕКИ». Я толкнул дверь, и где-то рядом печально звякнул колокольчик.

С первого взгляда могло показаться, что главный товар здесь — пыль. Большую часть пространства занимали деревянные книжные шкафы высотой в двенадцать футов, склонившиеся друг к дружке в унылом охряном свете и как будто заглядывающие соседу через плечо. Пожелтевшие коробки с выцветшими ярлыками, заполненные синими стеклянными кувшинами необычных форм, древними фолиантами без названий и бесчисленными кристаллами, камнями и прочими скрытыми наносами времени безделушками, теснились в беспорядке на полках. То тут, то там в воздухе как будто проступал слабый намек на Истину или нечто, обладавшее когда-то грозной силой, а ныне потускневшее и высохшее — шелуха былой славы. Пройдя чуть дальше вглубь, я почувствовал безошибочный и мощный, как удар кулаком в лицо, запах немытого эльфа. Запах этот напоминает жженую корицу, но приятного в нем нет ничего. У задней стены примостился прилавок, заваленный стопками газет, квитанций и уличных афиш, прислонившихся к допотопному кассовому аппарату. На кофейной чашке с изогнутыми деревянными палочками бирка — «тисовые палочки, 10 центов». Полка заставлена видеокассетами на прокат и катушками лотерейных билетов. Я взял с прилавка прикрытую блоком сигарет банку с залитыми уксусом глазами тритона.

Шторы в углу разошлись, и в комнату вплыла грузная фигура — Бельгор. В Вейрде его знают все, а он знает каждого, кто прожил здесь хотя бы год. Клиенты Бельгора народ преимущественно невысокого ранга, товар у него дешевый и низкого качества, оборот невелик, а потому приходится хозяину приторговывать краденым. Держится он достаточно тихо, чтобы не привлекать внимания Гильдии, но все же недостаточно тихо, чтобы избежать визитов из бостонского управления полиции. Пока, однако, ничего криминального у него не находили. Я мог бы при желании сильно попортить ему жизнь, но, пока он снабжает меня надежной информацией, смотрю на проделки старика сквозь пальцы. Мердока сей факт сильно раздражает, но ведь вся наша жизнь держится на компромиссах. Я стараюсь подыграть обоим и навещаю заведение всегда один и только днем, так что Мердоку невдомек, где именно я добываю крупицы знаний, а Бельгору не приходится смущаться из-за меня перед полуночными клиентами.

Грузный эльф положил руки-окорока на прилавок, и на его болезненно-пухлой физиономии появилась принужденная улыбка. Длинные заостренные уши с торчащими колючими волосами, подстригать которые Бельгор давно бросил, выдавали немалый возраст.

— Добрый вечер, мистер Грей. Чем могу служить?

— Очнись, Бельгор, какой вечер. Ты бы лучше стекла мыл почаще, чем раз в десять лет.

Я вытащил из кармана и положил на прилавок камень. Пустой, незаряженный — или, как здесь говорят, мертвый — столбик высотой в три дюйма, содержащий минимально требуемое для мелких работ количество металла. Один из двух, найденных при второй жертве и ничем не отличающийся от других.

— Ты случайно не знаешь, где это было куплено?

При виде камня эльф надул губы, но взять его в руки не соизволил.

— Вы не хуже меня знаете, мистер Грей, что это стандартная низкосортная безделица. Таких на любом складе полным-полно. И купить их можно где угодно, отсюда до юга. Большинству моих клиентов преодолеть его изъяны не по силам.

Все правильно. Дешевые варды контрпродуктивны. Чтобы заставить их работать как нужно, требуется слишком много энергии. Если бы убийца шел через толпу с хорошо заряженным камнем, его бы непременно заметили. А вот слабо заряженный пронести легко. Пронести и использовать против пьяного фейри. Больших способностей здесь не требуется.

— Да, ты, наверно, прав.

— Страшные дела у нас тут творятся. У вас уже есть какие-то зацепки?

Мне нравится, как Бельгор дает понять, что знает, над чем я работаю. Все видит, все слышит.

— Кое-что.

Он притворился, что стирает пыль с прилавка.

— А вот мне, может быть, удастся получить хорошие комиссионные с продажи качественного селенита. История у этого камня давняя и небезынтересная. Несколько месяцев назад ко мне обратился довольно странный джентльмен. Интересовался, нет ли у меня чего-то в этом роде. — Эльф усмехнулся и с показной скромностью развел руками. — Если бы так…

Я постарался не выдать волнения. Если только утечки не допустила Гильдия, согласившаяся просканировать камни, то лишь мы с Мердоком знали, что камни селенитовые.

— Давно это было?

— Месяцев шесть назад. Еще до святок. — Бельгор пожевал губами. — Примерно вашего роста, молодой. Хотя в моем возрасте все кажутся молодыми. — Он тронул кончик носа. — Ощущения уже не те, что когда-то. Странный какой-то у него был запах. На первый взгляд эльф, но уши безобразные.

— Безобразные?

— Да. — Бельгор провел рукой по своим остроконечным отросткам. — Как у вас.

— Дай мне знать, если появится снова. Может, смогу помочь. Еще загляну.

Он наклонил голову.

— Буду ждать с нетерпением.

Теплоты в его голосе я не услышал.

— Спокойной ночи, — съязвил я и, выйдя из лавки, остановился, чтобы прочихаться, прочистить дыхательные пути. Эльфы мне никогда не нравились — уж больно глупы, — и с годами неприязнь только возрастала, но Бельгор здесь ни при чем. Вряд ли он знал больше, чем сказал. Ловкости и проницательности ему не занимать, иначе бы так долго на этом месте не продержался. Да и не стал бы он рассказывать о камнях, если бы знал убийцу. Можно было бы надавить, но какой смысл? Зато теперь, когда его догадка насчет камней подтвердилась, он будет смотреть в оба.