Ликвидатор

========== Глава 26 ==========

Когда каждый прожитый день становится невыносимее предыдущего, когда обстоятельства твоего скромного существования запутываются дальше некуда, когда ты теряешься в догадках о происходящем, которое уже не выглядит простым и безобидным… и собственные чувства кажутся коконом, завлёкшим душу в тесную ловушку… В общем, при всех этих «когда» нужно поговорить с тем, кто умеет слушать, понимать и сопереживать, к тому же, не обделён умом, проницательностью, хорошо тебя знает, и, в случае особой надобности, может дать здоровый подзатыльник для возвращения тебя любимой в нормальное состояние.

Таким человеком для Фарион была Гаремова.

Ванна, затем ром, сок, София, разговор…

После событий дня Джули чувствовала свою причастность к чему-то нереальному, потустороннему, странному и страшному… Она рассуждала вслух, давая подруге пищу для размышлений:

— Я окончательно запуталась в понимании Морана… Я пытаюсь пробиться сквозь стену, которой он себя окружил, но, узнавая его больше, прихожу к выводу, что нет никакой стены… он то, что я вижу… Пять лет назад я бы сказала, что он — маньяк, но после знакомства с Ричардом это как-то не вяжется…

Гаремова издала нервный смешок, закуривая очередную сигарету:

— Ты его человеком-то считаешь? Или так: чем ниже опущу, тем проще ненавидеть?

Фарион изогнула бровь, в недоумении посмотрев на подругу.

— Джули, заметь, ты говоришь о нём «что», а не «кто». Конечно, вариант, что он — мужчина, ты отмела сразу. На крайний случай, самец-производитель. Но человек? Не кажется, что это уже слишком.

— Ты защищаешь его?! — резкий выпад брюнетки. Настало время удивляться Гаремовой.

— Если хочешь, то — да… Защищаю. Без обид, но от тебя всех мужиков защищать нужно. У тебя дар делать из них слабых, неуверенных в себе особей.

Джули отпила глоток, задумавшись над словами подруги, затем довольно грубо выдала:

— А у тебя дар делать из них любовников, причём, не особо разбираясь в качестве последних. Извини, но у нас сегодня откровенный разговор. Так?

София улыбнулась своим мыслям:

— Скажи, а как реагирует Берк, когда ты выделываешь с ним подобные финты?

Вопрос застал Фарион врасплох. Гаремова внимательно посмотрела в глаза подруге:

— Он реагирует не так, как остальные. Да? Ты не можешь просчитать его, как до этого просчитывала остальных, и они тебе быстро надоедали. Не доходило даже до секса, пара его фраз, мальчик расколот, пара твоих фраз, и мальчик опущен ниже плинтуса. Но с Мораном иначе. И это злит тебя.

София чувствовала себя прокурором на процессе, но заставить Джули прислушаться можно было лишь таким способом.

— С Ричардом тоже было не так, но в тебе он увидел дочь, и это не угрожало твоему спокойствию. И Макс не угрожал… по причине своей слабости, податливости, бесхребетности, если можно так выразиться. К тому же, ты не любила Макса, а лишь привязалась к нему, как к тому, с кем иногда хорошо и комфортно, не более. Но Берк…

Гаремова многозначительно замолчала. Милый, вечерний разговор двух подруг принял опасный оборот.

— Что Берк? — не выдержала Фарион, градус её гнева был близок к предельному. — Говори.

— Ты не понимаешь его потому, что не хочешь понять. Ты говоришь, что боишься Морана, боишься его тьмы, но тьма есть в каждом из нас, в каждом, Джули, в каждом… И не коснувшись её, ты не поймёшь, сможешь с ней смириться или нет… Ты боишься его потому, что он сильный, властный лидер, такой же, как и ты… А два разнополых лидера рядом… или любовь, или битва на смерть… Вы оба воздвигли стены и пытаетесь что-то выяснить…

София замялась, усиленно пытаясь подобрать правильные слова:

— Помнишь, когда я увидела его в первый раз… я почувствовала броню, которую он ослабил при виде другой женщины… меня, но не тебя… Пара комплиментов, лёгкий флирт, обычный обмен любезностями… В тот момент он вздохнул с облегчением, дал себе передышку, а с тобой он застёгнут на все пуговицы, будто находится рядом с опасностью, и требуется максимальная концентрация и собранность, чтобы не быть застигнутым врасплох.

Джули очень хорошо помнила ту сцену в прихожей. Моран изменился у неё на глазах при виде яркой, раскованной, сексуальной Гаремовой. Но Фарион иначе объясняла причину этих изменений.

— Или любовь, или смерть… — Джули нарочно растягивала слова. — Почему ты всегда всё сводишь к любви? Или ещё того хуже, к банальному сексу.

Внезапно нахлынувшие воспоминания вызвали горькую усмешку:

— Знаешь, София, сегодня мне было стыдно вытаскивать тебя за шкирку из подразделения. Кто твоя новая игрушка? Леонид. Хороший выбор… Судя по тому, что я о нём слышала: в постели не подкачает. Но впредь избавь меня от своих игр, я не хочу в этом участвовать.

И когда это Гаремову можно было пристыдить, а тем более сбить с поставленной цели.

— Не переходи на другую тему. О Леониде поговорим позже. Замечу лишь одно: я живая, хочу любить и радоваться жизни, а ты в последнее время прячешься от чувств.

Джули скривила губы в презрительной ухмылке:

— Ещё скажи, что мне нужно переспать с Мораном, и всё станет намного проще.

— А ты права. Всё стало бы намного проще, — София демонстративно вздохнула. — Фарион, куда бы ты ни пришла, все вокруг рано или поздно начинают играть по твоим правилам, но Берк не будет этого делать, но и ты не будешь играть по его, значит, вам нужно искать компромисс. Готовы ли вы к этому? Не мне судить.

Не выдерживая напряжения, Гаремова вскочила с дивана и зашагала по комнате, пытаясь донести до подруги хоть каплю разумного, на большее девушка не рассчитывала:

— Ты себя-то слышишь: «От него веет опасностью, но рядом с ним так хорошо и спокойно». Привет последовательности и нокаут логике. Из всего того, что ты мне рассказала, я делаю вывод: вас тянет друг к другу вопреки всему. Вопреки вашим желаниям и планам. Посмотрите на себя со стороны: не так ведут себя безразличные друг другу люди.

— Да, конечно, — Фарион горько усмехнулась. — Наше сотрудничество основано на ненависти. Он ненавидит любовницу своего отца и учит эту самую любовницу ненавидеть себя. И знаешь, в этом Моран делает успехи.

София сделала глубокую затяжку, выпустив струю дыма в пол:

— Извини, дорогая, но я тебе не верю. Вы хотите ненавидеть, но не можете… и не сможете… Я знаю: когда ты ненавидишь мужчину, у тебя на лице появляется отвращение, но с ним…

— Перестань. Речь не об этом, совсем не об этом.

София сдалась:

— Ты не слушаешь меня… Между вами встало нечто личное, и, не разобравшись с этим, вы не сможете идти дальше. И дело не только в Ричарде… Анализируй его и свои поступки до утра, но ты не найдёшь объяснения происходящему, не выйдя за рамки, в которые сама себя загнала.

— Хватит… уходи, — резкий голос, взгляд, устремлённый в пустоту.

— Хорошо.

Гаремова накинула пальто, взяла сумочку, но внезапно остановилась, взявшись за ручку двери:

— Джули, ты боишься не его, а себя. Ты боишься, что ледяное сердце оттает и станет уязвимым для боли…

Щелчок замка, шаги на лестнице…

Фарион осталась одна… в холодную, бессонную ночь… И в эти долгие, мучительные часы ей хотелось только одного: никогда не знать Берка Морана.

Удовлетворённый Такер добавил к списку Арона ещё одну жертву. Конечно, аура не совсем тёмная, но и такая пригодится. «Осторожность — прежде всего», — успокаивал себя змей, маскируя этой самой осторожностью банальную лень. Ему не хотелось таскаться по барам, и выбор пал на первую попавшуюся развязную блондинку. Несчастный случай… удар током… это ж какой надо быть глупой, чтобы держать фен в ванне, да ещё и рискнуть воспользоваться им в момент… хотя уже не важно.

«Пока что всё идёт по плану, — подвёл итог рыжий, но внезапные воспоминания заставили нахмуриться, — вот только новоявленный Джеймс Бонд начинает действовать на нервы. Хорошо, в полиции его бред никто не стал слушать. Эх, за что люблю Россию…»

Взгляд змея переместился на последнюю лицензию, лежащую на столе. Не долго думая, убийца внёс имя… И приняв это нехитрое решение, переключился на более приятные моменты.

Одной из особенностей Такера было умение делить мир на «хочу» и «здесь и сейчас». «Хочу» была Фарион, а «здесь и сейчас» — Марья. Расслабляясь в тёплой ванне с бокалом вина, змей думал о сексе с лучшим киллером ликвидатора. С этой женщиной не нужны предисловия, прелюдии и недомолвки. Рука автоматически потянулась к телефону…

— Привет. Ничего личного и связанного с работой, но секс с тобой не выходит у меня из головы. Повторим…

Яркий свет первых солнечных лучей осветил больничную палату. Свежий ветерок лёгким порывом ворвался в открытое окно, раздвигая занавески и касаясь лица Ливона. Ночью вожак львов пришёл в себя. Он вернулся из тьмы, разорвал порочный круг мечты и долга, оставив частицу себя в другом измерении…

Мужчина лежал с закрытыми глазами. Раны, покрывавшие всё тело, нещадно болели, но медицина Иного мира творила чудеса: пять-шесть дней и на теле льва не только не останется шрамов (хотя кароны могли украсить оборотня мерзкими рубцами), но и оно будет полностью восстановлено физически. А что касалось морального состояния…

Смерть Демьяна, побег Селесты, цена победы… да и сама победа временами казалась бессмысленной, как будто уничтожили нечто поверхностное, маленький кусок пазла, притом целая картина оставалась загадкой…

Но решать эту головоломку следовало на здоровую голову. О боли, потерях, ошибках — позже. Будучи вожаком стаи не один год, Ливон научился выстраивать последовательность пережитых эмоций в своей голове, выделяя каждой определённое место и время. Он мог отодвинуть их, но не навсегда… Позже… всё позже…

Сейчас необходимо заняться собой. Лев попытался обострить чувства, начав со слуха: ветер за окном волнует деревья, занавески касаются окна, раздаются шаги в дальнем коридоре, и только приборы в палате издают не обычный шум, а настоящий грохот, и сквозь него доносится чьё-то дыхание. Открыв глаза, Ливон увидел Берка, расположившегося в кресле рядом с кроватью. Проницательный взгляд изучал льва, отмечая малейшие перемены во внешности и состоянии, губ коснулась лёгкая улыбка.

— Рад тебя видеть. Как ты?

— Нормально. Давно ты здесь?

Берк взглянул на часы.

— Три часа.

— Почему не разбудил? Я уже не сплю…

Моран закончил предложение за друга:

— Минут тридцать.

Пришло время Ливону улыбнуться.

— И как я иногда умудряюсь забыть, что ты вампир.

Ликвидатор откинулся в кресле, продолжая внимательно наблюдать за другом.

— Похоже, ты не до конца пришёл в себя. Я всё ждал, когда лев почует, что в палате не один?

Ливон болезненно поморщился:

— Не издевайся. Я ещё не в форме.

Вампир вдруг стал серьёзным.

— Врачи долго не могли вернуть тебя, хотя физические показатели вышли на стабильный уровень, — на несколько секунд Берк замолчал. — Ты всех нас здорово напугал.

Тень боли коснулась красивого лица льва. Подобное трудно держать в себе…

— Дай, пожалуйста, воды.

Ликвидатор протянул стакан. Сделав несколько глотков, блондин заговорил.

— Я могу рассказать об этом только тебе… — минутная пауза, — я видел её… Мари… когда был на грани… или за гранью…

В палате воцарилось молчание, Моран ждал.

— Она была там… И я не хотел возвращаться…

Берк наклонился к больному. Чувство возможной потери не переставало преследовать с тех пор, как ликвидатор узнал об исходе битвы. Даже сейчас, видя друга живым и относительно здоровым, мужчина чувствовал грозящую опасность. Ту страшную опасность, когда ты не в силах помочь человеку… когда всё зависит только от него самого.

Возможно, Берк поступал жестокого, но иного пути не было.

— Ливон, тебе надо жить дальше. Ты завис на событиях двухлетней давности, но так нельзя… Я понимаю, ты занимаешься делами стаи, ты спас Иной мир от сумасшедшего зверя… ты выжил, — голос Берка изменил тональность, — но ты не живёшь…

Лев воспользовался возникшей паузой, желая уйти от темы:

— Кто бы говорил… Ричард рассказывал о своём сыне, который сходил с ума не один год…

Но встретившись с глазами Берка, Ливон замолчал. Они поняли друг друга без слов. Дружба двух мужчин, объединённых силой и болью… Моран попытался скрасить неловкость.

— Я был моложе тебя, глупее тебя, и мой стаж, как монстра, равнялся нулю.

Слова заставили льва улыбнуться. Ликвидатор продолжал:

— Время лечит?.. Ничего подобного, — мужчина ненадолго задумался, — но лечат события, обстоятельства, перемена обстановки. Уловил?

Лев молчал.

— Ливон, ты заставил меня пережить страшные часы… — Берк отвёл взгляд в сторону, слова давались с трудом, — такое было только после смерти Ричарда. Не делай так больше…

Блондин виновато улыбнулся:

— Не буду.

Напряжение постепенно исчезало, растворяясь в красках жизни, какой бы она ни была. Но говорить о серьёзном уже не хватало ни сил, ни желания, и двое мужчин чувствовали это.

— Спасибо, что не выясняешь подробности.

Ликвидатор критически оглядел друга:

— Думаю, тебе сейчас не до них. Поговорим о проблемах позже. Давай о чём-нибудь отвлечённом, возможно, незначительном, но хорошем.

Глаза Ливона хитро блеснули:

— Как тебе Фарион?

От такого вопроса Берк замер, своим видом рассмешив больного.

«Ничего себе: отвлечённое, незначительное и хорошее», — с досадой подумал Моран. Между тем, Ливон продолжал:

— Доминик от неё не в восторге, Ян — наоборот. Вот я и спрашиваю, как она тебе? Ничего личного, — внимательно посмотрев на брюнета, — интересная у тебя, однако, реакция.

Лицо ликвидатора исказила недовольная гримаса.

— Давай не будем о ней сейчас. Мы же договорились: о проблемах позже.

— Хорошо, — быстро согласился мужчина, про себя подумав: «Забавно… хотелось бы познакомиться с женщиной, при упоминании которой лицо Морана становится таким».