Лики миров (СИ)

Глава 4

Помню, что меня прошиб холодный пот: первый раз за все время я поняла, что мои странные Сны вовсе не так безобидны, как кажутся. Если растянутое запястье я еще хоть как-то могла объяснить исходя из самой обычной логики, то синяки на руке, явно оставленные вцепившемися в нее пальцами — нет. Ну не сама же я во сне это сделала? Я бы так и не извернулась…

А, значит, следовало признать, что Сны — не совсем сны… Тогда что это, блин, такое?

Когда первый приступ паники схлынул, я начала прокручивать в голове последнее свое сновидение (благо, это оказалось совершенно нетрудно, Сны всегда запоминались прекрасно), дошла в мыслях до пресловутого волчка… и вспомнила. Я вспомнила, где такой видела! Ну конечно… У меня в детстве, задолго до школы, была похожая игрушка. Вот точно как та, что я крутила в руках во Сне, только стрелка была целая: красивая серебристая, с острым, как иголка, кончиком.

Я забегала, засуетилась, обдумывая всю эту очень странную в целом ситуацию. И, покусывая пальцы, еле дождалась, когда время на часах станет вполне подходящим для утреннего звонка.

— Алло, мам? Как у вас дела? — радостно проговорила я, когда мне ответил слегка удивленный мамин голос.

— Все хорошо, дорогая. Что-то случилось?

Ну да… я не слишком часто звоню, надо признать.

— Нет-нет, все прекрасно. Ты не против, если я к вам приеду в следующие выходные?

— О… конечно, приезжай, — голос родительницы стал слегка озадаченным, — ты надолго?

— На пару дней, работу никто не отменял, — хихикнула я.

— Тогда конечно, никаких проблем, — напряжение сразу схлынуло и мама, кажется, приободрилась. Кажется, у них какие-то планы. Что неудивительно. Родители не те люди, которые будут сидеть все время на одном месте.

— Мам, — продолжила я, — помнишь, у меня в детстве игрушка была — маленький серебристый волчок со стрелкой..

— Ммм… да, помню что-то такое, — судя по звукам, мама одновременно с разговором готовила завтрак.

— А… где он сейчас, не знаешь? — спросила как можно беззаботней.

Мама призадумалась ненадолго.

— Наверное, на чердаке, в коробке памяти… Ты его так любила одно время, всегда с ним носилась… да и потом, он маленький, компактный… да, думаю, он в коробке.

«Коробка памяти» — это милые вещички из моего детства — несколько игрушек, первые туфельки, детский локон. Не то чтобы мама и папа были так уж сентиментальны, просто это довольно мило, и позволяет спокойно избавляться от горы остального детского хлама.

— А ты не помнишь, кто мне его подарил? — закусила я губу в ожидании ответа.

— Подарил? Да ты сама его нашла. Наверное, поэтому он тебе так и нравился. Мы еще с папой так смеялись: надо же ночью на поле найти игрушку..

— Ночью? На поле?

«Это что еще за история?»

— Ага. Мы тогда сюда первый раз приехали. И пошли как-то с папой ночью в поле на звезды смотреть..

…Пахнуло теплой землей и травами…

— И тебя с собой взяли, ты еще совсем малышка была. Пока мы звезды разглядывали, ты куда-то убежала, перепугала нас. Потом смотрим — идешь обратно, не плачешь… и в пальчиках этот самый волчок крутишь.

«Де-я, возьми, теперь это твое»

Я почувствовала, что у меня кружится голова.

— А чего ты вдруг про него вспомнила-то? — удивилась вдруг мама

— Да так… увидела у знакомых похожий, — почти и не соврала я, — Ладно, мам… тогда до встречи на следующих выходных?

— Да дочь, давай, будем ждать, напиши потом, когда тебя встречать.

Конечно я все пообещала, повесила трубку и какое-то время сидела тупо глядя перед собой.

— Ну, допустим, ква, — наконец произнесла я вслух… — в смысле допустим это и есть ключ… Что дальше? Ключ от чего или к чему? И что с ним делать, если я его все-таки достану? Радостно подскакивая, идти сдаваться психиатрам?

Хотя нет… Я снова принялась разглядывать синяки… Дуркой тут пока не пахнет, Медея Сергеевна. Тут пахнет большими неприятностями.

Я вздохнула и отправилась готовить утренний кофе и заказывать билеты на следующий уикенд.

Неделю оттрубила кое-как, дни тянулись так туго, словно были сделаны из резины да еще самого паршивого притом качества. Дом-работа, работа-дом, ничего интересного. Даже Сон мне приснился один-единственный раз, и, по счастью, никаких тяжелых переживаний он принес. Наоборот, был весьма приятен.

Я снова кружила над искрящимися водопадами, любуясь радугами, а потом полетела чуть дальше. Здесь горные реки текли каскадами, сдерживая свое бурное течение широкими «ступеньками». В некоторых местах реки расширялись, замедляя свой бег, будто отдыхали, образуя небольшие проточные озера, а затем снова продолжали свой путь. В таких озерах вода была до того прозрачно-голубой, что это казалось просто нереальным. Я кружила над одним из них, самым красивым, на мой взгляд. А еще в нем купались дети.

Матери и няньки привели сюда крох и спокойно окунали их голеньких в холодную хрустальную воду, приговаривая разные стишки и потешки. «Чтобы крепло дитя, чтоб училось, шутя; Чтоб росло и трудилось, на крыло становилось».. Малыши верещали от холода и восторга, а потом грелись в теплых мягких полотенцах.

А с другой стороны озера уже безо всякого сопровождения бултыхались в воде, поднимая целую россыпь сверкающих брызг, детишки постарше — черные, светлые, рыжие головки показывались над поверхностью озера, шумно отряхивались, отфыркивались, а затем шалуны принимались молотить по воде руками и ногами, чтобы в поднимающихся над озером каплях сверкала, искрилась очередная радуга.

— Ух, разбойники, — ругалась одна из нянечек, — совсем от рук отбились. Никак с занятий сбежали!

По хорошему ругалась, тепло… Так, ворчала больше, может быть, вызывая из памяти деньки собственного безмятежного детства. И я тоже вдруг очень-очень захотела вспомнить… хотя бы то, было ли что-то подобное у меня. Я ведь была когда-то ребенком… или нет?

Проснулась после этого Сна я в некоторой задумчивости, которая быстренько развеялась под натиском повседневных утренних хлопот, а вот ощущение чего-то теплого и душевного еще долго было со мной, грея сердце невидимым обволакивающим одеялом.

К обеду следующей субботы я уже была у родителей. Два часа от аэропорта на такси — и я имела удовольствие их обнять, расцеловать и отведать новое блюдо от моей неугомонной родительницы: теплый салат с морепродуктами и кусочками экзотических фруктов. Не уверена, что я даже их названия знаю.

— Ну что, Медея Сергеевна, — приступил к расспросам папа, — что новенького — интересненького?

Да полно всего… не жизнь, а пещера, полная чудес…

— Ну что у меня может быть интересного, пап? — развела я руками, — все как обычно: работа и ничего кроме работы…

..А также в нашей программе: волшебные исцеляющие жезлы, ключи от не пойми чего, подозрительные красавцы, работающие на донельзя мутных типов и очень странные сны… Ничего не забыла?

— Так нельзя, дочь, — подключилась мама, — я вот недавно начала ходить на даосские женские практики… Очень рекомендую, для девушек исключительно полезно.

Мама у меня — любительница испытывать на себе всякие разные «продвинутые» методики всего подряд, поэтому следующий час-полтора пришлось внимательно слушать обо всем, что она с момента нашей последней встречи успела перепробовать. После этого обязательная часть программы по встрече с родными была выполнена, родители вернулись к своим делам (мама как раз спешила на очередной семинар), а я поднялась на чердак в поиске коробки со своими детскими вещами.

Искомое было найдено почти сразу по толстому слою пыли. Я аккуратно смахнула ее тряпкой, открыла крышку и принялась копаться в недрах собственной истории: плюшевый медведь, розовые туфельки крошечного размера, почти кукольное платье с оборками, карандашный рисунок странного зверя с пятью ногами и тремя глазами, книжка скандинавских мифов для самых маленьких (вообще ее не помню). Волчок нашелся на самом дне, в углу. Я медленно потянулась к нему, положила поблескивающую металлом игрушку на ладонь и тут же, не сходя с места, ощутила, что такое «дежа вю». Претендент на «ключевую» роль ощущался в руке как родной. Привычная тяжесть и прохлада металла на миг вызвала столь яркий образ меня же, стоящей посреди капитанской каюты, что пришлось даже зажмуриться, чтобы прогнать это видение. Я покрутила волчок в пальцах: совершенно такой же, как во Сне — ни щербинки, ни царапинки. Только стрелка целая — серебристая, блестящая, острая… Странно, мне казалось, она должна крутиться по разноцветному диску, но сдвинуть с места я ее не смогла. Какой тогда в ней прок? Ладно, потом обдумаем. Я засунула волчок в карман, сложила все памятные вещички обратно в коробку и убрала ее на место.

«Найди ключ, Дея..».. Ну и что дальше? Что я с этой игрушкой должна делать? Потереть, чтобы оттуда вылез добрый джинн? Я для смеху потерла — безрезультатно, естественно. Ключом, ясное дело, что-то открывают, его куда-то прикладывают. А мне если только ко лбу его приложить, может хоть так откроется страшная тайна? Я попробовала — и снова, без толку. Бесплатное представление по мотивам известной басни: Медея Сергеевна и как бы ключ… Как там было? «То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет..».. Вот-вот, очень похоже… Может, его куда-то отнести надо?

Снова почудился в воздухе запах нагретой за день солнечными лучами земли и трав… За неимением других идей можно и этой воспользоваться… Я спустилась по лестнице на первый этаж и села на диван рядом с папой. Он читал книгу, но при моем приближении тут же отложил ее в сторону.

— Пап, помнишь вот это? — я протянула ему волчок.

— Хм… а, да, это была твоя любимая игрушка, ты ее сама нашла..

–.. на поле, — продолжила нетерпеливо, — да, мама рассказывала… А где это поле, пап? Куда мы все ходили смотреть на звезды?

Папа удивленно на меня взглянул.

— Да наше поле и есть, куда деревенские до сих пор скотину гоняют. Раньше-то вокруг вообще никого не было, это сейчас поселками все застроили. Но поле какое-никакое осталось…А чего ты хотела?

— На звезды посмотреть, астрономией вот увлеклась… — придумала я тут же.

— О! — обрадовался папа, — это здорово. Сходи, конечно, как стемнеет. Там пригорок, свет не мешает, главное, чтобы погода не подвела.

Вот… и никаких тебе «куда это ты на ночь глядя одна собралась?». В нашей семье главный трусливый заяц — это я. Поэтому, когда я часов в одиннадцать ночи выдвинулась в сторону поля, никто из родителей не удивился. Думаю, они даже рады были, что у ребенка такое интересное новое увлечение. Идти по темноте было непривычно, слегка страшновато: освещения практически никакого, люди на пути попадаются столь редко, что скорее пугают, нежели вселяют уверенность: то стайки подростков на мопедах носятся, то подвыпившие товарищи домой возвращаются. А ближе к полю даже и они перестали попадаться. По протоптанной тропинке через поле я шла в одиночестве. Вся моя группа поддержки состояла из стрекочущих в траве цикад. Зато уж они старались на славу, пиликали так, что у меня в ушах звенело. В какой-то момент мне надоело идти и я остановилась. Ну, будем считать, что это и есть центр поля. Аромат слегка пересушенных трав в наличии, звезды над головой имеются (я подняла глаза к небу и убедилась в этом на всякий случай). Что дальше-то делать будем, Медея Сергеевна? Я засунула руку в карман, вытащила волчок, блеснувший холодным белым металлом в неверном лунном свете. Попробовала крутануть его на ладошке, но добилась только того, что игрушка выскользнула из пальцев и упала в траву.

— Вот гадство! — выругалась я и, наклонившись в месте примерного падения игрушки, начала шарить по земле руками.

— Ой! — палец кольнуло что-то острое. «Стрелка», — через мгновение сообразила я и принялась искать в данном месте тщательнее, но осторожнее. Меньше чем через минуту непослушный волчок снова оказался у меня в руках. Я выпрямилась, зажав его в кулаке, снова посмотрела на небо. Звездный купол подмигнул миллионом мерцающих глаз — и голова моя пошла кругом, будто кто-то раскрутил огромный волчок прямо внутри нее… Перед глазами замелькали разноцветные тени — серая, белая, синяя, черная. серая, белая, синяя, черная… потом они слились в единую пульсирующую тьму и та поглотила меня без остатка.

— Здравствуй, Дея, — прозвенел рядом до боли знакомый хрустальный голос удивительной чистоты.

Я заозираласаь, пытаясь стряхнуть с себя темный кокон. Пространство пошло волной, черная оболочка треснула и слетела, как шелуха от зернышка подсолнуха, и я оказалась в донельзя странном месте.

Вокруг — слева, справа, внизу и вверху, будто в открытом космосе виден были мерцающий алмазный бисер звезд, молочные разводы туманностей и галактик. Земли под ногами я не ощущала, но и в невесомости не кувыркалась, просто висела посреди всего этого великолепия. И воздух… здесь явно был воздух… По крайней мере я судорожно вздохнула и увидела, наконец, своего собеседника… Или лучше сказать собеседницу?

Больше всего это нечто напоминало сверкающую прозрачно-белым светом голограмму: красивое лицо, которое могло сойти за утонченное человеческое, если бы не чересчур большие глаза, короткие — ежиком — светлые волосы, стройный силуэт в обтягивающем будто вторая кожа комбинезоне, сверху задрапированный в легкое подобие древнегреческой тоги так, что и не поймешь — мужчина перед тобой или женщина. Голос был больше похож на женский, и я решила про себя считать голограмма — это она.

— Здравствуйте, — сообразила-таки я поздороваться, когда молчание уж слишком затянулось. — А вы кто?

— Посланник, сгенерированный Высшим разумом, Эн-Джи-Эль сто двадцать восемь, — сообщила мне собеседница.

Вот так, наверное, и сходят с ума.

— То есть, вы — программа? — решила все-таки уточнить..

— Можно сказать и так, — согласилась Эн-Джи-Эль, — и я здесь, чтобы объяснить тебе принцип действия Ключа.

Надо же, какой сервис..

— Так это и вправду, Ключ? — я предъявила своей собеседнице волчок.

— Да, — ровно ответила посланница, — это ключ от вашего У-Эм, за инвентарным номером два триллиона сто двенадцать миллиардов…

— Понятно, спасибо, — остановила я ее, пребывая в шоке. Чудеса с инвентарными номерами у меня в голове не укладывались… — А что такое «У-Эм»?

Эн-Джи моргнула, не от удивления или неожиданности, а словно меняя программу воспроизведения, и принялась объяснять, будто фокусник из шляпы, вызывая из пространства трехмерные голограммы, такие же прозрачно-белые, как она сама:

— «У-Эм» — Узел Миров, Дэя. Миров (или Реальностей) во Вселенной существует бесчисленное множество. Некоторые из них взаимодействуют друг с другом в двух или более точках, образуя так называемые Узлы. Ваш Мир — не исключение. Он связан еще с тремя Реальностями, — на голограмме возникла картинка, напоминающая клевер с четырьмя лепестками. Каждый лепесток представлял собой один из Миров.

— Время от времени в Узлах происходят некоторые сбои — непрогнозируемые события, угрожающие существованию одного мира или целого Узла. Высший разум не может вмешиваться в события напрямую, но он создает Ключи и назначает проводника, который становится одной из точек соприкосновения реальностей в Узле. Этот проводник с помощью Ключа может посещать все Миры своего Узла и обладает правом выбора: один-единственный раз он может изменить ход событий, выбрав другую вероятность из развилки. Ты, Дея, как раз и являешься таким проводником.

«Прекрасно, просто замечательно… очень рада… помогите, кто-нибудь!»

— Почему я-то? — вырвалось само собой.

Голограмма снова моргнула.

— Обычно Высший разум назначает проводника путем случайного выбора из ограниченного числа лиц, удовлетворяющим определенным критериям. Но в твоем случае был опробован иной способ… Точнее сказать, ты обратила на себя Его внимание, оказавшись в то время, когда должен был произойти очередной выбор в той точке пространства, которая наиболее близка была всем четырем Реальностям в Узле..

— Ничего не поняла, — призналась слегка обалдело. — Я просто потерялась на этом самом поле.

Эн-Джи-Эль развела руками — и в пространстве перед ней повисла новая голограмма… Четыре лепестка «клевера», в центре которых помещалась маленькая фигурка ребенка. На отдельном экране посланница вывела увеличенное изображение — девочка, стоящая в коротком платьице в невысокой траве и зачарованно смотрящая вверх.

— В тот момент времени именно здесь находилась точка соприкосновения граней всех четырех миров, — изрекла посланница, — и выбор Высшего Разума пал на тебя. Для него это своего рода эксперимент, поэтому он внимательно за тобой наблюдает.

«Очень хорошо… сердечно рада… Только паранойи мне еще и не хватало для полного счастья.»

— А… чем проводник отличается от обычного человека? Только тем, что у него есть Ключ?

— Проводник может существовать во всех мирах Узла одновременно, — снова зазвенел чистейший бесстрастный голос.

— Это как? — воображение наотрез отказалось помогать мне в осмыслении этого заявления.

— Как только проводник назначен, в остальных реальностях Узла проявляются его двойники. Они естественным образом вплетаются в ткань той реальности, где обитают, обладают памятью, историей, внешностью и чертами характера проводника, с некоторыми различиями, обусловленными средой обитания.

— А… они все знают друг о друге? — спросила и сразу почувствовала себя глупо. Ну раз я сама была не в курсе, то ответ вполне очевиден.

— Нет, они просто живут обычной для себя жизнью. Когда проводник перемещается в другой Мир, на самом деле туда перемещается только его сознание..

— Так, Эн-Джи… раз я, как вы говорите, проводник, а в нашем Узле Миров четыре реальности, то в остальных трех мирах тоже живут, здравствуют и не подозревают друг о друге еще три Деи? Правильно?

— Все так, — согласилась голограмма, — когда настанет пора переноситься в другой мир, ваше сознание вместе с воспоминаниями перенесется в уже подготовленное к жизни в другом мире ваше тело. Это очень удобно.

«Ага… наверное..»

— А что будет со мной в моем мире? Я что, умру?

— Нет, конечно, — в глазах посланницы промелькнуло что-то вроде бы удивления и они снова моргнули, — Дея в этом мире будет спокойно жить, как жила… разве что меньше совершать необдуманных поступков.

«Еще меньше? Да куда уж…»

… — Но вам нет смысла беспокоиться об этом: вы вернетесь в свой мир ровно в тот же момент времени, в который его покинули. Для остальных здесь ни пройдет ни минуты, сколько бы вы не путешествовали по другим Реальностям Узла.

«Фуух, ну хоть одна хорошая новость… хотя… подождите-ка…»

— А если меня в другом мире убьют?

— Значит, для того мира вы умрете, а остальные двойники какое-то время будут жить своей привычной жизнью.

— Какое-то время?

— Пока реальность не придумает, как избавиться от них экологичным способом.

— Да, запишем крупными буквами: «Помирать категорически не рекомендуется» и даже знать не хочу, что этот «экологичный способ» означает.

— Дея, пора объяснить тебе, как работает Ключ, — вернулась к исходной теме голограмма. Она свела руки вместе, затем снова развела — и между ее ладонями появилось увеличенное трехмерное изображение моего «волчка». — Основное поле поделено на четыре части по количеству Миров в Узле. Твой мир представлен на нем серым сектором. Сейчас стрелка находится здесь. Для того, чтобы перейти в другую реальность — «В мир иной» — пронеслось в голове — нужно уколоть палец о стрелку: только твоя и ничья иная кровь может запустить механизм. Затем необходимо передвинуть указатель и произнесли кодовую фразу.

«Крекс-пекс-фекс»

— Что… и все? — удивилась я, — Покрутить стрелку, сказать заветное слово — и я в другом мире?

— Пройти ДНК-проверку, задать координаты, с помощью сложных модуляций активировать частоту работы мозга, необходимую для переноса… — ровно принялась перечислять Эн-Джи-Эль-сколько-то-там…

— Да все-все, поняла… — буркнула я, — звучит просто, на деле — черт ногу сломит. И что за заветное слово?

— Об этом позже, — уклонилась от ответа собеседница. — Сейчас я должна сообщить тебе о некоторых ограничениях..

Я тут же насторожилась… Как оказалось, совершенно верно сделала.

— Реальности рекомендуется посещать строго последовательно, — посланница указала пальцем на цветные секторы изображенного на голограмме волчка и обвела их цепочкой по часовой стрелке — серый, белый, синий, черный… — один за другим. Именно это позволит тебе вернуться в исходную точку… — тонкий палец снова оказался на серой часть круга, — в тот же момент времени, в какой ты отсюда отправишься. Если изменить последовательность, то результат может оказаться непредсказуем. Момент перехода можешь выбирать по своему усмотрению, время прибывания в каждом из миров, тоже — день, год, десять лет — как тебе будет угодно. Важна лишь последовательность.

После того, как ты возвращаешься обратно в свой мир, у тебя будет месяц по местному времени, чтобы принять решение.

— Решение? — удивилась я.

— Что изменить в ходе событий, — кивнула голограмма, — одно-единственное изменение. Также в течении этого месяца ты можешь выбрать тот мир, где ты хочешь остаться.

— Но, подождите… вы же сказали, что пока я в других мирах, время в моем мире как бы останавливается? — пыталась сообразить я, — Что мне мешает снова начать скакать по всем подряд мирам по кругу?

— Технически ничего, — слегка подумав (выглядело это так, будто Эн-Джи на секунду зависла), — до поры до времени. Но как только будет избран новый проводник, прежний лишится своей «должности», его сознание застрянет в случайном мире, а память о прочих мирах рассеется.

— А дальше опять этот самый «экологичный способ»? — нахмурилась я. Видно, придется, все-таки узнать что под ним имеется ввиду.

— Да, каждая реальность ищет самую безобидную для себя возможность нейтрализовать мешающий элемент.

— То есть убить?

— Иногда и так бывает, если это не влечет за собой пагубных изменений для реальности.

«Так, ладно, убедили, сказать по мирам до бесконечности — не мой вариант. Добрые тут все очень, как я погляжу..»

— А если я принимаю решение что-то изменить и выбираю понравившийся мне мир, меня тоже будут нейтрализовывать?

— Нет, — прозвенела посланница.

— А остальных Дей, которые в других мирах?

— Это совершенно тебя не коснется, — ушла от ответа голограмма. — У тебя есть вопросы?

«Да как бы вам сказать-то… навалом, вообще-то»

— Что мне вообще нужно искать?

— Развилку вероятностей, которая может привести к негативным последствиям для всех четырех Миров.

«А, ну теперь-то все ясно. Ты, Медея Сергеевна просто должна спасти мир… четыре штуки, говорить не о чем… начать да кончить.»

— Допустим, нашла, как мне что-то изменить?

— Придешь сюда же, ночью, позовешь меня и сообщишь о своем решении.

Ага, действительно, что ж это я не догадалась. Тут у нас переговорный пункт, оказывается… Короче, если увидите ночью в чистом поле чудика, который ангелов призывает — это не псих, а просто проводник нашего У-Эм, можете так его психиатру и доложить.

— Эн-Джи, стой-ка… Если в другой мир переносится только мое сознание, как я смогу перенестись в следующую реальность, Ключ-то здесь останется?

Кажется или голограмма моргнула как-то устало?

— Ключ имеет проекции в каждом из миров, все они синхронизированы и связаны с твоим сознанием. Другими словами, не бойся, как только ты окажешься в другом мире, Ключ окажется у тебя под рукой. Магия!

Теперь уже я моргнула и с подозрением уставилась на голограмму. Это сейчас что, шутка была? Голограмма с непроницаемым видом смотрела на меня. Ну ладно…

— И когда нужно делать первое перемещение в … — я посмотрела на поле волчка, — Белую реальность?

— Сейчас, — невозмутимо сообщила посланница.

Что?… Как?… В смысле?

— Не-не-не, — запротестовала я, — Я не готова: надо вещи собрать, родителей предупредить, отпуск на работе взять..

Эн-Джи-Эль взирала на меня с выражением тихой скорби, относящейся не столько к обуревающим меня чувствам, сколько к тщетности собственных затраченных на меня усилий. Мол, объясняешь вам, дуракам, объясняешь, а толку… Ну ладно, про вещи и отпуск — это я не подумала. Но прямо сейчас отправляться черт знает куда? Я так не могу: я человек тепличный, к приключениям совершенно не готовый. Может, кто вместо меня хочет, я с радостью подвинусь?

— Ключ уже активирован, Дея, — прервал мои метания ровный кристально-чистый голос, — осталось только перевести стрелку и произнести кодовую фразу.

Все возражения комком встали в горле… Вспомнился как-то некстати «экологичный способ» избавления от ненужного. Уж меня-то пристукнуть труда не составит: вообще ничего в мире не поменяется. От осознания этого факта стало грустно и бесконечно тоскливо. Я вытерла вспотевшие ладони о грубоватую ткань джинсов и, аккуратно расположив на ладони «волчок», попробовала сдвинуть ранее совершенно неподвижную стрелку. Та, к моему удивлению, поддалась как миленькая и, послушная движению пальца, остановилась в самой середине белого сектора импровизированного циферблата.

— Что нужно говорить? — спросила приглушенно.

Голограмма изящно взмахнула рукой — и в воздухе повисла, сияя все тем же белым безупречным светом, надпись, сделанная самым красивым почерком, который я когда-либо видела… Я пробежала по ней глазами…

— Да ну на..! — не выдержала, наконец, и перевела на Эн-Джи-Эль недоуменный взгляд, — получше что-нибудь нельзя было придумать?

— Зато это ты вряд ли где-то скажешь это случайно, — пожала та хрупкими плечами.

С этим сложно поспорить.

«Согласно справочнику молодого штукатура основной задачей десятой пятилетки в области капитального строительства является сокращение его продолжительности».

— Я это не запомню, — жалобно проныла я.

— Жаль, — вздохнула голограмма, — могло получиться забавно. Тогда пойдем по обычному пути, отработанному веками, — еще один красивый взмах — и надпись сменилась на более компактную: «Credo in unum Deum».

Так-то лучше.

— Крэдо ин унум Дэум, — произнесла я вслух, ощущая, как впечатывается в сознание каждый слог известной молитвы. Я вздохнула, крепко-накрепко сжимая в кулаке Ключ, все пространство вокруг меня завертелось каруселью, сливаясь в единый темный кокон, потом мне стало легко-легко, будто я наполнилась легчайшим газом, и меня так и тянет вверх — к небу, к звездам и еще выше. На долю мгновения я смогла выхватить взглядом внизу крошечную женскую фигурку, стоящую посреди поля, а потом позволила ощущению полета и необузданной радости окончательно поглотить себя и растворилась в неосознаваемой прежде мощи пространственно-временного потока.