Личная эвакуация

Глава 16

Не то чтобы капитан Линнварт забыл про данное лейтенанту задание, однако не слишком на него надеялся. То есть лейтенант, в общем, был толковым малым, но вероятность, что ему попадется что-то про этого Савояра, была совсем малой, но вот сработало.

Капитан почувствовал сухость во рту и прошел на кухню. Подойдя к высокому блендеру, громоздящемуся рядом с таким же основательным холодильником, Линнварт мазнул пальцем по панели, и она оживилась, заиграв разноцветными сполохами и высвечивая навигационную клавиатуру.

Линнварт надавил кнопку «напитки», потом перешел в спиртные, однако нашел подпанель спиртных напитков заблокированной.

Он ударил пальцем по кнопке «блок», и тогда всплыла подпанель запароленного доступа.

– Ни хрена себе! – вырвалось у Линнварта. – Это что за новости, а, шкаф?

И он хлопнул блендер по холодному боку, однако тот даже не вздрогнул, поскольку весил две сотни килограммов.

Линнварт попытался преодолеть парольную защиту, но упрямый ящик не переставал требовать пароль и на всякую вводимую белиберду отвечал «пароль неверный».

– Но мне сейчас надо, тварь ты такая! – воскликнул капитан и врезал по панели кулаком, после чего появилась новая подпанель.

«Вы Хлоя Линнварт?» – спросил блендер.

«Да», – радостно подтвердил Линнварт.

«Вы забыли пароль?»

«Да», – повторил Линнварт.

«Пройдите идентификацию по отпечаткам пальцев», – предложил блендер и любезно вывел подпанель с силуэтом зеленоватой пятерни.

Линнварт приложил свою руку, после чего все огни на блендере погасли, и он превратился в холодный булыжник, нагло игнорировавший капитана Линнварта, который выложил за этого мерзавца восемь тысяч удо. Восемь тысяч при зарплате в четыре тысячи пятьсот восемьдесят после вычета налогов.

– Хлоя сука, – произнес Линнварт, но так, чтобы Хлоя не услышала. Это она запаролила блендер, поскольку Линнварт, было дело, вставая ночью в туалет, частенько заходил на кухню, а потом она находила его спящим возле кухонной стойки с батареей одноразовых стаканчиков.

Ее, конечно, можно было понять, но и его тоже! Работа в управлении была не мед, стрессы каждый день. Одних лови, других – отмазывай по приказу начальства. Третьих пойманных и вовсе отмазывай, но, по едва заметному намеку начальства, поскольку это были дела политические.

И если лейтенантам еще можно было находиться в плену каких-то там иллюзий, то капитанам следовало иметь политический нюх. Причем – остро отточенный.

– Вспомнил! – радостно произнес Линнварт, когда перед глазами встали картины полуторагодичной давности. Он тогда пришел с вечеринки – они с коллегами зависли в клубе «Виктория», где он в шуточном пари выиграл пятнадцать маленьких бутылочек коньяка – такие ставят в гостиничных барах, чтобы пробудить аппетит и заставить клиента заказать больше.

Он был крепко пьян, часы показывали без четверти три, и Хлоя, как и следовало ожидать, была совсем не рада его появлению. С пьяной наивностью Линнварт представил ей пятнадцать бутылочек коньяка, полагая, что она возрадуется его удаче, но Хлоя отшвырнула этот дар, и бутылочки разлетелись по прихожей. Некоторые разбились, другие уцелели, и позже Хлоя увезла их маме – на юбилей. Но некоторые пропали вовсе – Линнварт подозревал, что завалились за обувные шкафчики, и сейчас было самое время их поискать.

Полный надежд, Линнварт пробрался в прихожую и обнаружил полную темноту. Он зажег свет, потом припал к шершавому паласу и где-то там, в полумраке тесного подшкафного пространства, разглядел некие обнадеживающие тени.

Пролезть рукой в дюймовые щели было невозможно, и Линнварт отправился на балкон, где хранились его лыжи, к которым он не притрагивался лет семь или даже пятнадцать. Отличные пластиковые лыжи с всесезонной адаптацией, однако его интересовала лишь одна из лыжных палок.

Балконная дверь предательски скрипнула – сюда давно никто не заходил.

В итоге, вооружившись лыжной палкой, Линнварт вернулся в прихожую и в этот самый момент услышал, как запел ночник – включавший цепочку огоньков до туалета. Это означало, что Хлоя проснулась и скоро будет здесь.

Один, два, три, четыре, пять… – стали отсчитывать внутренние часы Линнварта. Наконец дверь в прихожую распахнулась, и показалась заспанная, и юная, благодаря диску, Хлоя, которая недоуменно взглянула на мужа и спросила:

– Что ты тут делаешь, Йоганн?

– Не спится, дорогая. Решил почистить ботинки – утром мне к генералу, – ответил тот, лениво проводя щеткой по любимым служебным туфлям.

Хлоя ушла, Линнварт отшвырнул туфли и принялся шуровать лыжной палкой под обувным шкафом и – виктория! Ему удалось вытащить три бутылочки по сто грамм!

– А ты вали дрыхнуть, сука… – удовлетворенно произнес Линнварт, рассовывая бутылочки по карманам пижамы.

Больше его никто не побеспокоил, и он вернулся на кухню, где чувствовал себя наиболее защищенным.

Содержимое первой, второй и третьей бутылочки скользнуло по пищеводу, и первые несколько минут он не чувствовал никаких изменений, должно быть, сказались переживания от охоты за бутылочками. Но потом все пошло как надо, и вскоре капитан Линнварт был готов сделать нужный звонок. Нужный звонок в ответ на множество досаждающих.

Ему звонили люди с бесстрастными голосами и спрашивали: «Ну как твои дела, Йоганн?» или «Пора бы что-то принести в клювике, Йоганн». А он в ответ лепетал какие-то несуразности и был чрезвычайно счастлив, когда они, презрительно хмыкнув, клали трубку.

Эти мучения были связаны с ошибками, которые капитан, но тогда еще лейтенант Линнварт совершил во время службы в обычном полицейском отделении.

Он был не глуп, все быстро схватывал и, почерпнув от старших товарищей множество интересных и полезных сведений, сумел завести нужные связи и выстроить правильные направления бизнеса.

Полицейская должность давала известные возможности, деньги кружили голову, и казалось, что эта музыка будет звучать вечно, но однажды его остановила дорожная полиция, и в ответ на показанный жетон сержант только отмахнулся и пошел прочь, а вместо него к машине Линнварта подошел человек в гражданском и, сев без спросу на пассажирское сиденье, просто предложил:

– Поговорим?

А что Линнварту оставалось? Он понимал, что происходит что-то неприятное, и просто ответил:

– Поговорим.

Ну и поговорили.

Как оказалось, Линнварт не помнил и половины того, что знал о нем подсевший к нему человек. И не просто знал, но очень хорошо ориентировался в биографии полицейского офицера.

Линнварт не сразу догадался, к чему это ведет, а когда понял – пригорюнился.

– Да брось, это же пустяк. Будешь сваливать нам какие-то сведения, это по-любому лучше, чем попасть на сковородку к службе собственной безопасности.

И он был прав, попасть на сковородку к службе собственной безопасности Линнварту не хотелось.

Одним словом, пришло время позвонить, чтобы хоть немного отдалить тот момент, когда «…ну, раз тебе нечего нам предложить, все заинтересованные адреса получат на тебя полную информацию».

Сбросив в мусорный пакет пустые коньячные бутылочки, Линнварт набрал на телефоне номер, который запомнил раз и навсегда, и стал ждать, слыша, как гулко стучит его потревоженное сердце.

– Алле, слушаю вас.

– Два – семьдесят четыре – пятнадцать – двадцать три… – представился Линнварт.

– Привет, дружок. Что нового?

Линнварт был уверен, что это не тот человек, который мучил его три месяца назад во время такого же разговора. Он понимал, что компьютер может создать множество клонов одного голоса, но ему хотелось думать, что сейчас он докажет тому самому голосу, что не зря кушает свой хлеб, то есть он полезен, и все такое. Одним словом – он, Йоганн Линнварт, «дает стране угля», что бы там ни думали.

– Говорите, агент… – произнес незнакомый голос.

И Линнварт заговорил, опуская долгие подробности и стараясь держаться сути, однако желание понравиться «старшему брату» включало в нем болтуна, и дежурный офицер на том конце связи то и дело напоминал агенту, чтобы тот держался ближе к фактам.

– Хорошо, донесение принято, агент «два – семьдесят четыре – пятнадцать – двадцать три».

– Спасибо. Только вы, пожалуйста, сразу зарегистрируйте…

– Не беспокойтесь, это происходит автоматически.

– Огромное вам спасибо, – с чувством произнес Линнварт. – Дело в том, что в последний раз мне был высказан ряд претензий относительно моей активности, а между тем…

В трубке послышались гудки, и Линнварт, вздохнув, бросил телефон на стол. Потом сел на табурет, открыл холодильник и стал смотреть на динамическую подсветку, которая выгодно оттеняла содержимое казавшегося бездонным холодильного шкафа.

Оливковое масло переливалось янтарными искрами, сироп из киви в граненой бутылочке делал ее похожей на огромный изумруд.

А еще колбасы, ветчина, копченая рыбка, гусиные окорочка. И все натуральное – купленное в специальных отделах за немалые деньги. Линнварт достал круг чесночной колбасы, понюхал его и, вдруг почувствовав сильный голод, стал жадно есть.

Он вспомнил те времена, когда они с Хлоей стали жить вместе, снимая поганенькую квартирку в предместье города. Горячая вода там подавалась лишь на два часа, огромные тараканы ночью почти что двигали мебель. Соседи сверху дрались двадцать четыре часа в сутки, а стены были сделаны из плотного картона безо всякой шумоизоляции.

Хлоя тогда училась, и они жили на маленькую зарплату полицейского стажера, а потому им по карману были только пищевые наполнители и витаминизированные напитки. Из всего этого в мейдере они делали довольно сносные на вкус блюда и предпочитали не думать, из чего эти наполнители готовились – иногда они пахли просто ужасающе.

Потом он сдал практический экзамен, получил лейтенантские погоны, и они переехали в квартиру получше. Однако свою еду все еще получали в основном из мейдера, при этом экономя на холодильнике, поскольку наполнители могли лежать распакованными десятилетия и при этом ничуть не портились.

А еще через пару лет Линнварт нащупал нужные нити, и небольшие разовые «халтурки» превратились в постоянные потоки, после чего они с Хлоей переехали в новую квартиру, а мейдер выбросили.

К тому времени как до него добрались спецслужбы, Линнварт чувствовал себя более бизнесменом, чем полицейским, поэтому когда коммерческие схемы пришлось свернуть, он стал тихо жить на свое жалованье. Сменил автомобиль на более скромный, продал большой загородный дом с бассейном, а Хлоя убрала подальше набор своих драгоценностей.

Они стали жить не так броско, как прежде, радуясь тому, что господа из спецслужб не выдоили их полностью.