Лето, пляж, зомби 10

Глава 6

Я открыл глаза, и увидел напротив себя столик и большой бокал пива. Холодный — это было видно по тому, как по запотевшему стеклу стекали маленькие капельки. И шапка пенная, большая, такая, хорошая, плотная.

На улице был день, жаркий. Играла музыка, какие-то латиноамериканские мотивы на португальском языке. Значит, это Бразилия. И мы приехали сюда зачищать фавелы от бандитов.

Участвовал я и в таком. Мы входили на броневиках и стреляли во всех, кого видели. Но естественно, не просто так, это происходило после провокации. После того, как СМИ растиражируют картинку о том, как бандиты напали на какой-нибудь правительственный конвой. И у президента не оставалось другого выбора, кроме как дать добро на зачистку.

Да. Были в моей карьере и такие моменты.

Кроме меня в баре никого не было. Даже бармена. Я поднялся, подошел к стойке и повернул на себя вентилятор, вернулся на место. Чтобы, значит, воздух обдувал меня сильнее. Сделал еще глоток пива, и оно показалось мне самым вкусным, что я пил в жизни.

Дверь бара открылась, и в него вошли двое мужчин. Выглядели они похожими, даже очень. На самом деле они выглядели так, как если бы я смотрелся в зеркало, которое состаривало бы того, кто в него глядит.

Одному было уже за сорок, второй явно перескочил через третий десяток. И я естественно узнал их. Отец и брат. Которых я не видел уже черт знает сколько лет.

Отец сразу же двинулся к моему столику, уселся, а вот брат пошел к стойке. Деловито зашел за нее, взял два бокала и принялся наполнять из их крана.

— Ну, Сереж, — проговорил отец, посмотрев на меня тяжелым взглядом. — И как ты до такой жизни дошел?

— Да как-то получилось, — пожал я плечами. — Маму не слушался, похоже.

— Вот это уж точно, — хохотнул он. — У нас это в крови, похоже. Я свою не слушался, а вы с Дениской Маринку в хуй не ставили. И вот что из этого вышло. Мы уже на том свете, а ты вот-вот туда отправишься.

— Ну да, — кивнул я и показал ему руку, на которой по-прежнему были следы от зубов. — Двое суток осталось, не больше.

— И что делать думаешь? — спросил он.

— А кто его знает, — я выдохнул. — Я сейчас в полной залупе. Вокруг зомби. Получиться выбраться или нет — хрен его знает. Да и какой смысл? Пошарюсь в укладке, может быть, найду что-нибудь, чтобы из жизни без боли уйти. Там у них ведь всякое есть, в том числе и интересное очень.

Брат тем временем подошел, протянул бокал отцу, поставил свой на бирдекель, которые тоже прихватил за стойкой. Уселся рядом с ним, напротив меня. Тоже выпил.

— Ну, что сказать, — проговорил отец. — Слышь, — он повернулся к Денису. — Он тут думает, как из жизни попроще уйти.

— Слабак, — ответил брат. — Всегда слабаком был, им и остался.

— Чего? — поднял я голову. — А ты не охуел ли, братишка? Да я через такое прошел, что вам и не снилось.

— Да, — кивнул Денис. — Мы деревни с жителями не сжигали. В женщин и детей в фавелах не стреляли. Да и вообще много чего не делали. Воевали честно.

— Да тише ты, — беззлобно проговорил отец. — У нас своя война была, и ее тоже особо честной не назовешь. Как все эти дроны появились, так вообще. А у него своя.

— Один хрен, он не солдат, — покачал головой брат. — Частник. За деньги людей убивал. А мы за Россию воевали.

— Так и я за Россию, — пожал я плечами и отпил еще пива. — Просто так вышло, что России палачи понадобились. Вот я и пошел. Но вообще, честно я тоже повоевать успел. И в окопах сидел, и в штурмы ходил. И вообще, братик, ты чего это докопался до меня?

— Да ничего, — ответил он и посмотрел в сторону.

Брат меня явно осуждал за выбранную стезю. А вот отец — нет. Отец. Он понимал. Да и ему самому явно что-то похожее приходилось делать, только он об этом нам не рассказывал. Может быть, боялся того, что мы перестанем считать его героем. Может еще почему-то. Но в Сирии у них явно не все так просто было. Как бы не посложнее, чем у нас.

— Ладно, — сказал я. — Вы чего пришли-то? Это мой сон, я вас не видел уже, хуй знает, лет пятнадцать. С тех пор, как в последний путь проводил. И гробы у вас были триколорами накрытые, и ордена вы получили.

Я четко осознавал, что это сон. Но контраст жары, прохладного воздуха, который шел от вентилятора и вкусного пива мне нравился. Если в посмертии меня ждет что-то подобное, то я даже вроде и не против.

Хотя на самом деле понимаю, что будет все иначе. Черти меня жарить будут в аду, если он есть. Слишком много я делов натворил. Ну а что мне делать было? В монастырь идти? Хотя вон, монастыри вроде как есть до сих пор, в горах Крыма, люди в них даже живут.

Только вот я добраться туда не успею. Да и смысл? Обратиться в зомби, перекусать всех, да устроить себе паству монахов-зомби?

— Тебе башку пробить себе надо, — сказал брат. — Иначе обратишься. Вирус у тебя в крови уже, и даже если сейчас от передоза какой-нибудь дряни умрешь, все равно в итоге зомби станешь. И пойдешь других людей жрать.

— Ну, стреляться мне не из чего, — ответил я. — А так. Разве что об пол башку расколотить, но я сомневаюсь, что получится.

— Да тише ты, — повернулся отец к брату. — Хватит уже. Ты мне лучше вот что скажи, Сереж. Сколько времени у тебя еще осталось?

— Двое суток примерно, — ответил я. — Говорили, что некоторые аж по трое протянули, но что-то я в этом сомневаюсь. Надо крепким мужиком быть, а у меня со здоровьем, сами знаете, нелады. Подорвал я его порядком.

— Вот именно, — сказал отец. — Двое суток.

— Ну так вам проще было, — пожал я плечами. — У тебя пуля в голову, у Дениски — дрон на отходе. Вы и понять ничего не успели, как умерли. Не так что ли? А мне что теперь сидеть и ждать? Ну стану зомби и хрен с ним, попытаюсь как можно больше мяса сожрать и стать крысиным королем. А что? Хорошо же.

Говорил с сарказмом естественно, а сам думал. Шлем может быть добыть? Чтобы мне не так просто голову прострелить или пробить было. Ну а что, неплохой вариант? Бронежилет вон, у меня уже есть.

Шутка, конечно. Не хотелось мне эти двое суток терпеть. Каждую секунду смерти ждать. Надо оно мне в самом деле? Да не сказать чтобы очень.

— А ты не думал о том, что за это время задуманное закончить успеешь? — спросил отец. — Что будет потом — без разницы. Но ведь ты сейчас действовать можешь. Руки-ноги есть, голова тоже на месте.

— Да забей ты, бать, — проговорил Денис. — Не будет он ничего делать. Жалеть себя будет.

— Как думаешь, — продолжил отец, не обращая никакого внимания на реплику брата. — Если бы у нас по двое суток перед смертью было бы, мы бы ничего изменить не попытались бы? Если бы знали, что вот тогда-то и в то-то время то-то случится.

— Так, наверное, попытались бы, — я пожал плечами. — Но сейчас-то толку? Вас случайность убила. Меня убьет вирус в крови. И все, это вообще не отменить. Спастись не получится. Мне однозначно пизда.

— А наследие? — спросил отец.

— А что наследие? — удивился я. — Я вроде как кроме крови и трупов ничего после себя не оставил. Сына не вырастил, дерево не посадил. Дом построил, конечно, его, наверное, уже матери передали в наследство. Но ей-то одной куковать, детей она так больше и не завела.

— Нет, — покачал головой отец. — Ты подумай о том, что ты для тех, кто на острове остался, сделал. Тебе ведь немного совсем осталось. Мансур и тот огромный. И все. «Вороны» развалятся, они после такого никогда не оправятся.

— Хах, — я хмыкнул. — Бать, ты думаешь я это ради общей свободы делал что ли? Ради будущего? Я сам так думал. Только нет у нас никакого будущего, и не будет. Передохнем мы тут все. От вируса, старости, пули — не важно. Может от жары или обезвоживания. Теперь-то я понял, зачем все это делаю.

— Ну и зачем? — спросил отец.

— Потому что без войны не могу жить, — пожал я плечами. — Так уж получилось. Вот не могу и все. Нашел себе цель. Если бы я выжил и вырвался, даже если бы у меня получилось их всех убить. Я не знаю, что тогда дальше делал бы. Нет войны больше. Нет цели. И идти мне некуда.

— Ну, сам подумай, сколько жизней человеческих ты уже сберег, — сказал отец. — Они там что говорили? Каждого седьмого казнить? Ты селян тех видел, у одной даже роды принял сам. Хотел бы для них такого? А теперь не получится у них ничего. На самом деле у Мансура дела гораздо хуже пойдут. Уже сейчас. Рвать они друг друга будут. Ткни и посыплется.

— Ага, попробуй ткнуть, — я усмехнулся. — Я сейчас сижу в автобусе скорой помощи. На улице ночь. Вокруг — зомби. И я не то, что до базы их добраться не смогу, я два шага не сделаю, как разорвут. И оружия у меня нет.

— А то, что в Октябрьском? — спросил брат.

— Что? — вопросом на вопрос ответил я. Не совсем понял.

— У тебя в семи километрах все, что надо, есть. Машина, рация, запас еды. Оружие, патроны. Все, что надо тебе. За полтора часа добраться можно. Двое суток минус полтора часа? Не так уж и мало а, скажи? А там будешь действовать, как умеешь.

Я взял свой бокал и залпом выцедил остатки пива. Осталось немного на дне, и клочья пенки на стенах. Не выдержав, я подул в него, пытаясь разогнать, но ничего естественно не получилось. Привыкли.

До Октябрьского добраться, значит. Там автомат остался, бесшумный, патроны к нему. Еда какая-никакая. И убежище надежное, все заминировано-переминировано. И взрывчатка опять же есть, я же не все с собой взял, когда к партизанам на базу шел.

А этого… Этого хватит для того, чтобы устроить партизанскую войну, пожалуй. Она будет короткой, но…

Реально ведь. Вся верхушка легла. Банда не монолитна — в ней несколько организаций, и командовали ими лояльные Мансуру люди. И у каждого из них в группе наверняка был оппонент. Причем не один. И бунт…

Нужно только подогреть людей. И тогда действительно начнется бунт. Это в общем-то даже не так сложно будет. А значит, еще ничего не кончено.

Не кончено? А укус? А мои смерть и превращение, которые рано или поздно случатся?

Так это даже хорошо. Как там говорил герой старого фильма? Лишь теряя все до конца, мы обретаем свободу. А это значит, что теперь я способен на действительно отчаянные меры. Могу сыграть без правил. Вот прям совсем-совсем без.

— Я вижу, ты понял, — проговорил отец. — А теперь вставай, солдат. У тебя есть город, который ты должен предать огню.

Я открыл глаза. И увидел, что по-прежнему сижу на полу «Газели» скорой помощи. Похоже, что вырубился. Может от потери крови, а может из-за перенапряжения. Не знаю. А сквозь окна пробивается рассвет. Получается, не так уж мало времени прошло.

Повезли нас сюда… Часов в десять вечера, наверное. Какое-то время на дорогу, а потом меня укусили. А сейчас, получается, где-то семь утра. Может чуть попозже.

Часы-то у меня отобрали.

Значит, минус девять часов от двух суток, это время я валялся в отключке. Даже странно, что я отрубиться смог после такого нервного перенапряжения.

Хотя, может быть, именно поэтому и отрубился. Не выдержал, перегорел. А чему тут удивляться-то?

А может быть, вирус уже действовать. Хрен его знает. Были бы часы…

Хотя таймер на двое суток ставить все равно смысла нет. Я могу протянуть дольше, могу меньше. Всякое может случиться, это зависит от моего здоровья, и от сопротивляемости организма.

Ладно, надо провести ревизию имущества. Оружия, естественно, никакого. Часов, чтобы узнать время, тоже нет, ориентироваться будем по солнцу. Встает примерно в семь, садиться должно… Ну часам к четырем дня. И после этого времени на улицы лучше не выходить, если не хочу с морфами столкнуться.

На мне бронежилет, его оставили. В нем плиты. Это дает второй шанс при встрече с людьми. Будут «Вороны» меня искать?

А вот тут бабушка надвое сказала. Может быть, и будут. А возможно Мансур удовольствуется тем, что меня дважды укусили. Это ведь прекрасно должно быть видно на камере. И они могли решить, что я теперь — живой труп. На какое-то время живой, естественно, потом обращусь и пойду жрать мертвецов.

Одежда окровавленная и местами рваная. Ботинки военные крепкие. Там шнурки. Вздернуться на них что ли?

Шутка. Отец во сне все правильно сказал. Руки опускать нельзя. И даже если я не смогу добраться до Мансура, то попью им столько крови, сколько смогу. Хотя, что и как я буду делать, даже не знаю.

Времени-то почти нет. Но и идти на штурм прямо так, напролом… Да убьют меня просто.

Ладно. Что там в медицинском саквояжике?

Нашлось, надо сказать, немало. В лекарствах я не особо разбирался, к тому же они тут были гражданскими, а не теми, что кладут в военные аптечки. У нас все строго теперь: воякам отдельно, обычным людям отдельно. Однако я все равно обнаружил две шприц-ручки синт-морфина.

Это хорошо. Это значит, что от боли я не умру.

Что еще? Перевязочные. Надо бы нормально раны обработать, перевязаться, я же не стал этого делать, просто забил, перемотался, чтобы кровью не истечь.

Так. Значит, будем разматывать бинты и обрабатывать по правилам.

Начал я с руки. Ножницами, которыми резал одежду, перехватил узел на бинте, принялся разматывать. На последних турах оказалось, что он присох, но я просто отмочил его хлоргексидином, после чего снял.

Так. Маленькие дырочки, снова кровить начали, но уже не так сильно. Вот ведь, сука. Обычный человек усусил бы, так можно было бы просто промыть, да замотать. Ну или курс уколов от столбняка сделать, хотя я, подозреваю, привит от всего, от чего только можно. Все-таки нас ведь и от малярии, и от лихорадок разных тропических. Профессия обязывала.

Если собака, так то же самое, только еще от бешенства сделать уколы. И нормально. А тут вот зомби. И из-за такой пустяковой раны мне пиздец. Ну и про ухо забывать не стоит, его я так понял, вообще почти полностью отхватили. Целилась-то тварь в шею, но вот воротник броника помешал, вот и схватилась за что получилось.

Я щедро залил рану сперва перекисью. Жидкость сразу же защипала, но на боль я не обратил практически никакого внимания. Потом смысл хлоргексидином, взял новый перевязочный пакет, и перемотал уже по-человечески. Теперь ухо. С ним будет сложнее.

Зеркало бы.

Подумав немного, я перелез через сиденье и оказался в салоне. Осмотрелся. Зомби, кстати, вокруг не было, повезло. Схватился за зеркало заднего вида, раскачал его, а потом оторвал. Вернулся обратно, чтобы заметно не было, меня ведь не только твари могут искать.

Хотя они — те еще твари.

Положил зеркало на кушетку так, чтобы себя видеть. Да, бинт криво намотан, да еще и в крови весь. Побурел, на белой марле прекрасно видно кровавое пятно. Снова смочил, разрезал узел и принялся разматывать.

На этот раз было гораздо больнее, так что я скрипел зубами и сквозь них же матерился. Потом закончил наконец-то, снял, посмотрел в зеркало.

Да, красавец. Весь висок и так в шрамах, там ничего толком не осталось. И еще уха нет. Интересно, обратила ли бы на меня внимание Лика в таком виде? Не знаю.

Ладно, мне перед бабами не похваляться теперь. Дело сделать надо.

Кровь потекла, но уже более вяло. Я промыл, взял пакет, перемотал.

Вроде все. Теперь вроде нормально. Жить буду, но плохо и недолго.

Осмотрелся по сторонам. Оружие бы еще. Снова покопался в укладке, но ничего не нашел, даже скальпеля, хотя не представляю, как им можно было справиться против зомби. Встал, пошарил под сиденьями и под последним нашел сумку. А вот тут всякий механический припас, инструменты, на случай если машина встанет. Колесо проколет или еще что. Вот и запаска тоже тут.

А вот балонный ключ. Не крестом, а буквой «Г». Увесистый такой, и должен крепким быть, стальной же. Вот им, пожалуй, при необходимости получится башку разбить.

Вот его и возьмем. Я подошел к задним дверям, открыл их, и увидел двоих зомби.

Они развернулись на скрип и медленно пошли в мою сторону. Ну, идите сюда, твари ебаные.