Леший. Возвращение к покону

Глава 8

– Юрок, рассольчик огуречный будешь? Или стопарик налить?

– Давай сперва рассольчик, – простонал с дивана Юрий. – А ты уже похмелился?

– Ага, двумя таблетками цитрамона. Мне ж за руль садиться. Ты со мной к Натахе поедешь?

– Поеду, – оторвался от банки с рассолом Юрий и, прежде чем снова припасть к живительному напитку, добавил: – Если оживу.

– Юр, – Николай сел на диван рядом с братом, – а этот… Леха когда ушел?

– Фиг его знает. Я, Колян, после твоих настоек вообще слабо что помню. Только бред какой-то вспоминается. Будто мы ночью через какие-то порталы по лесу шарились. Еще леший какой-то был. И еще гном, похожий на домовенка Кузю из мультика. И типа Леха этого гнома к тебе домовым устроил. Прикинь.

– Слышь, Юрок, а мне этот же самый бред снился. Еще этот вредный гном все нудил, чтобы я ему под стол краюху ржаного хлеба к молоку положил. А где я ему ржаного возьму? У меня и молоко-то случайно в холодильнике не прокисшее оказалось.

– А в твоем бреду гном Леху тоже Велесом называл?

– Называл. А леший владыкой.

– Колян, ты точно никакие мухоморы в свои настойки не добавлял?

В этот момент на кухне будто бы хлопнула дверка холодильника, и, не успев возмутиться несправедливым подозрением брата, Николай поспешил туда. Юрий , пошатываясь, поплелся за ним.

– кто тут?

– Нет никого, – пожал плечами Николай. – О! Прикинь. Блюдце-то я в натуре под стол поставил. А молока в нем нет. Либо я не наливал, либо… Ты чего застыл, Юрок?

Но брат не ответил. Он смотрел в окно каким-то затуманенным взглядом.

– Чего ты там увидел, подошел к нему Николай и тоже застыл, высоко задрав брови и приоткрыв рот.

За окном, высунув от усердия язык и со степенной неторопливостью переступая задними лапами, Лекс подметал и без того чистую тротуарную плитку невесть откуда взявшейся березовой метлой.

В следующий миг внимание братьев переключилось на сгустившееся возле крыльца белесое марево. Из упомянутого несколько минут назад портала вышел высокий бородатый блондин в джинсовом костюме. Глянув на подметающего двор Лекса, он строго погрозил пальцем в сторону дома.

– Ты, Кузьма, пошто безобразничаешь? Самому двор мести лень, так шушуна какого в дворовые определи. А у пса своя служба имеется – сторожевая. Еще раз такое позволишь, накажу.

А пес, заметив блондина, тут же отбросил метлу, встал, как положено на четыре лапы и, радостно виляя хвостом, подставил для почесывания мохнатый загривок. Ласково потрепав пса, Леха поднялся на крыльцо.

– Хозяин дома ли? – громко оповестил он о своем появлении, войдя в прихожую.

– Лех, а ты кто? – вместо приветствия спросил Юрий, когда братья вышли навстречу гостю.

– Леший я, – не задумываясь, ответил гость и на всякий случай добавил: – Леха – имя мое.

Братья молча переглянулись. Леший окинул их оценивающим взглядом и кивнул с пониманием.

– Зрю, больны вы от чрезмерного возлияния. Но, то я поправлю. Негоже в столь непотребном виде в избу-рожальню являться, смрадом похмельным на младенцев новорожденных дышать.

Гость шагнул вперед, прислонил широкие ладони к груди одного и второго брата. Ладони засветились теплым светом, вливающим бодрость и здоровье в человеческие тела. Лица у обоих разгладились, дыхание стало ровным и свежим.

– Теперь можно и к твоей супруге отправляться, друже Колян. Мыслю я, тоскует она по тебе, желая младенца Федора в мужнины руки передать, дабы коснулась и обогрела его любовь отцовская.

– Колян, если это бред, то мне он нравится, – заявил почувствовавший себя свежим и бодрым Юрий. – Может, перед походом к Натахе вмажем по стопарику? А?

– Не, я за рулем, – отрицательно замотал головой брат. – Но проставиться персоналу роддома надо.

– Лех, ты экстрасенс? – почему-то шепотом поинтересовался Юрий, когда Николай ушел загружать сумку.

– Куда? – не понял Леший.

Парень не нашелся с ответом, и они молча дождались Николая, после чего направились к машине.

Когда владыка понял, что его новые знакомые собираются ехать к избе-рожальне на самобеглой карете, то заявил, что проводит их более привычным и коротким путем, и призвал переход.

Я же говорил, надо выпить, – пробормотал Юрий, скрываясь в мареве вслед за остальными. Выйдя с другой стороны, он осмотрел окружающий лес и спросил: – А леший где.

– Тут я. Нешто не зришь? – отозвался владыка, шагая через раздвигающийся перед ним подлесок. Он намеренно открыл переход не у самых врат рожальни, а в подлеске на опушке, дабы издали узреть убогих привратников и расспросить братьев, как к этим привратникам относиться.

– О, да мы у роддома! – воскликнул Николай, выйдя из леса, и решительно направился к вратам.

Леший с Юрием последовали за ним, и они прошли через открытую калитку. К удивлению владыки, топчущиеся невдалеке привратники не удостоили их даже взглядом.

– Е-мое, вот это мы приперлись, – покачал головой молодой отец, остановившись возле закрытых стеклянных дверей и глядя на расписание часов посещения. – Время-то только восемь, а посещеение с десяти.

– Лех, а ты не инопланетянин? – вопросил находящийся на своей волне Юрий.

– В натуре, колись, брателла, ты кто?

Пришелец растерянно воззрился на братьев, не понимая, почему они не могут пройти к новорожденному, и что хотят от него эти людишки?

– Не возьму в толк, о чем вы молвите? – пожал он плечами. – Отчего ты не спешишь узреть сына своего, друже Колян?

– Посещение с десяти, ткнул пальцем в расписание Николай. – Ты не уходи от ответа!

– Нешто эти буквицы нас остановят? – Леший с усмешкой глянул на обозначенные на стеклянной двери часы посещений. В силу своих материалистических убеждений он не верил в колдовские начертания, потому решительно толкнул дверь. Та не подалась. Понимая, что не стоит поднимать шум, владыка подавил желание разнести стеклянную преграду вдребезги, а хотелось аж невмоготу, ибо никогда прежде он не бил таких больших стекол. Его взор вновь обратился на братьев. – В таком большом дворце должно быть много дверей. Надобно обойти вокруг, где-то да открыто.

– Через другие охрана не пустит, – отрицательно покрутил головой Николай.

– А мы им не покажемся, – подмигнул Леший и накинул на всех троих морок невидимости.

– Эй, вы где? – встревоженно начал озираться вокруг Юрий. Он отвлекся на пробегавшего котенка, а когда повернулся к спутникам, то с удивлением обнаружил их отсутствие.

– Я здесь, – из ниоткуда прозвучал голос Николая. – Я тебя, Юрок, тоже не вижу. Слышь, инопланетянин, ты, что, нас невидимками сделал.

– Не ведаю, к кому ты обращаешься, друже Колян, но это я накинул морок невидимости, – произнесла пустота голосом Лешего.

Последовала продолжительная пауза, после которой голос Юрия предложил:

– Колян, давай сперва навестим Натаху, а потом пригласим этого… Леху к тебе и вдумчиво во всем разберемся.

– Не вопрос, – ответил голос Коляна. – У меня есть еще пара настоечек, которые мы не дегустировали.

После краткого совещания голоса решили двигаться к дверям приемного покоя.

Когда проходившая мимо санитарка начала непонимающе озираться, и даже заглянула за кусты сирени, невидимки сообразили, что необходимо соблюдать режим молчания, дабы не вызвать массовое помешательство среди персонала перинатального центра. Леший, способный видеть братьев сквозь морок, посоветовал им взяться за руки, дабы не потерять друг друга в молчании. А он-то уже будет следовать за ними.

В дверях возникло препятствие в виде курившего охранника, обойти которого не было возможности. Недолго думая, Николай поддал ногой металлическую урну.

– Чего это было? – удивился охранник и спустился с крыльца, надеясь разобраться в причине, заставившей вдруг опрокинуться доселе вполне надежно стоявшую квадратную урну.

Мывшая пол в приемном покое санитарка воззрилась на саму собой открывшуюся дверь из предбанника. Дверь начала плавно закрываться с помощью доводчика, но вдруг снова приоткрылась, после чего уже без помех затворилась.

– Сквозняк, что ли? – пробормотала санитарка и непроизвольно отшатнулась от обдавшего ее терпкого запха мужского одеколона. Она с подозрительным неодобрением покосилась на открытую дверь регистратуры, куда только что вошла старший менеджер центра Коржикова Зинаида. То-то у нее с утра такой помятый вид…

– Лех, ты тут? – шепотом поинтересовался Николай, когда они вышли в безлюдный холл.

– Внемлю, – отозвался Леший.

– Я чего подумал. Ежели мы к Натахе невидимками заявимся, да заговорим с нею, она ж с перепугу второй раз разродится.

– Нешто такое возможно, второй раз чтобы? – не поверил Леший. – Так то бы тебе на радость второй сын али дочь. Но, ежели не желаешь, я загодя морок скину.

– Вот бы местным персоналом прикинуться, – прозвучал голос Юрия.

– Не вопрос, – отозвался владыка, позаимствованной у Коляна фразой.

И в тот же миг в холле материализовалась высокая шатенка в розовой брючной униформе с бейджиком старшего менеджера Коржиковой Зинаиды. Перед ней возникли державшиеся за руки санитарка и копия курившего на крыльце охранника.

– А-а-а, – испуганно шарахнулись друг от друга санитарка и охранник.

Взгляд санитарки остановился на знакомой сумке в руках охранника, в которой звякнули бутылки.

– Колян, это ты? – спросила она голосом Юрия, подозрительно прищурив подведенный косметическим карандашом глаз.

Охранник нервно сглотнул, окинул взглядом санитарку и в свою очередь осведомился Коляновым голосом:

– Юрок?

Тут дверь из приемного покоя распахнулась и в холл выбежала девушка в синей униформе, несшая в руках кипу каких-то бумаг.

– Здрасть, – кинула она на бегу и пронеслась было мимо, но резко остановилась и уставилась на высокую шатенку. – Зинаид Пална, вы ж только что там… я ж вас там…

Видя грозно сошедшиеся у переносицы брови шатенки, девушка забормотала еще более невнятно, попятилась и через мгновение ее каблучки уже стучали по ведущей наверх лестнице.

– Лех, – обратился охранник к шатенке, – мы щас с тобой роддом в дурдом превратим.

Владыка продолжил непонимающе хмуриться.

– Лех, – выступила вперед санитарка, – ты можешь нас оставить самими собой, только одеть в местные шмотки?

Леший кивнул и облик троих преобразился. Прилично из них выглядел только Николай, облаченный в форму охранника. В принципе, если не заострять внимание на деталях, зеленая брючная униформа санитарки тоже могла сойти для Юрия, если бы не женские туфли с бантиками и бейджик санитарного работника Перилкиной Клавдии. Но вот розовый прикид Лешего в сочетании с туфлями не менее сорок четвертого размера на высоких шпильках…

– Пыф-ф-ф, – не выдержав, прыснул Николай.

В это время загудел останавливающийся лифт, и расположенные рядом с лестничным маршем двери лифтовой шахты начали открываться.

– Леха, делай нас невидимками! – истерически зашипел Юрий.

Когда дородная санитарка выкатила из лифта тележку, груженую отправленным в стирку постельным бельем, холл уже был пуст. Она покатила тележку к выходу во внутренний двор, но послышавшаяся с середины пустого холла мелодия заставила ее остановиться.

– Очарована, околдована, словно с ветром ты в поле повенчана, – запел хрипловатый мужской голос, но песня оборвалась, и уже другой голос заговорил: – Да, Натусик? Кто не звонишь? Я не звоню? А, дык я это, сам тебя навестить приехал. Мы с Юрком, Натусик.

У слушавшей все это тетки все выше задирались брови, и все ниже отвисала челюсть. Ее взгляд шарил по помещению, пытаясь отыскать источник звука. Не найдя его взглядом, санитарка развернула и двинула на звук тяжелую тележку.

– Чего? – продолжал звучать из пустоты мужской голос. – Не надо приходить? Почему сейчас не надо приходить? Да ты чо?! Братцы! Натаху с Федором после обеда выписывают!

– Наливай! – отозвался другой голос.

– Слышь, тетка, да заманала ты со своей тележкой! – возмутился первый голос, постоянно ускользающий от двигающейся на его звук санитарки. После чего он ответил второму: – Не гони лошадей, Юрок. Мне после обеда Натаху с сыном забирать. Надо быть трезвым. Да отстань ты, тетка! Ну прямо, как танк… Лех, сделай уже нас видимыми.

Когда морок невидимости исчез, тетка замерла, вновь отвесив челюсть. Почему-то ее внимание сразу привлек высокий блондин с аккуратной бородкой, одетый в розовую униформу женского персонала и обутый в огромные женские туфли на высоких шпильках. Удивление на лице женщины сменилось гримасой презрения. Громко сплюнув и гордо задрав подбородок, она одним движением развернула тележку к выходу и пошла прочь, на ходу костеря гнилую западную демократию вкупе с голубизной и другими либеральными ценностями.