Лекарь Его Величества. Том 5

Глава 16

На лице у Елисеева отражался целый спектр разных эмоций. Да и в его психоэмоциональном фоне тоже. Раздражение, гнев, страх, удивление.

— Добрый день, господин Елисеев, — в ответ на его фразу я с ним поздоровался. Чем ещё больше выбил его из колеи.

— Добрый ли? — буркнул он. — Снова вы. Я это здание присмотрел первым!

— Вы же приехали сюда позже, чем я, — подметил я.

Это не было соревнованием на скорость, но Елисеев слишком уж агрессивно наступал на меня, поэтому надо было чем-то ответить.

— Я попал в пробку, — недовольно ответил он. — Но изначально я увидел здание первым. У меня и так бизнес весь разваливается по вашей милости. Это здание мне необходимо для нового проекта, который может спасти мою сеть магазинов!

— Я уже объяснял вам, что ваши проблемы с бизнесом со мной никак не связаны, — ответил я. — Это называется конкуренция. При этом с моей стороны конкуренция всегда честная, это как раз-таки вы всеми силами пытались вести нечестную игру.

— Больше я ничего подобного не делал, — испугался тот.

Вспомнил наш предыдущий разговор, когда я пригрозил ему, что если ещё хоть одна подобная выходка с его стороны случится — ему очень не понравятся последствия.

— Я этого и не говорил, — пожал я плечами. — Но если мы с вами за честную конкуренцию, ваши слова о том, что вы увидели это здание первым, а значит, оно ваше — не имеют смысла. Мы же даже его ещё не посмотрели.

— Я и смотреть не буду, — заявил Елисеев. — Я сразу готов его взять!

Ох, ну он и упёрся. Я просто так ему тоже не готов уступать, это здание единственное, которое устроило меня для нового филиала. Просто договориться с Елисеевым не получится, он упёрся, несмотря на то, что у него этих зданий полно во всём городе. Он мне теперь не отдаст его принципиально.

— А я бы посмотрел, — отозвался я. — Мне важно, чтобы помещение устроило меня по всем параметрам.

— Я сейчас всё покажу, господин Аверин, — закивал агент, молча наблюдавший за нашей перепалкой.

Елисеев гордо остался стоять в первой комнате, а мы с бароном Шаповым и агентом принялись осматривать здание. Надо сказать, мой управляющий к этим просмотрам тоже подготовился. Он бегал со своими записями и проверял, удовлетворяет ли здание всем нормам.

Это здание подходило идеально. Я твёрдо решил, что мой второй филиал будет именно здесь.

Осмотрев все комнаты, мы вернулись к Елисееву, который так и стоял, сложив руки перед грудью.

Удивительно! Вроде взрослый человек, аристократ… А ведет себя как ребенок. Как с таким отношением он вообще построил бизнес? Хм, как помню, там всё держится на советниках. Но не будет же граф отправлять их здание купить. Хотя, возможно, стоило так и сделать, и мы бы избежали этого цирка.

— Мне подходит это здание, — сказал я агенту. — Я готов его арендовать.

— Я уже сказал, что первым его заприметил, и арендую его тоже я, — процедил Елисеев.

— Господа, — примирительно проговорил агент. — Не ссорьтесь, прошу вас. Раз возникла такая ситуация, решать этот вопрос будет сам хозяин здания. Я свяжусь с ним и попрошу его приехать в наш город. Его присутствие всё равно будет необходимо для подписания всех бумаг. И окончательный выбор тогда будет за ним.

Логично, что агент не захотел связываться с двумя аристократами, тем более графами.

— Мне подходит, — кивнул я. — Тогда сообщите, когда состоится встреча.

— И мне тоже, — тут же заявил Елисеев. — Уж владельца я смогу убедить, что здание должно достаться мне.

Самонадеянно. Он рассчитывал воспользоваться своим положением в обществе и тем фактом, что графскую должность он занимает гораздо дольше, чем я. Соответственно и связей у него больше.

Подкупать владельца он не станет, побоится. Поэтому в этот раз соревнование действительно будет честным.

Мы попрощались и отправились назад в наш магазин.

— Господин Аверин, — нерешительно обратился ко мне Шапов. — Может, мне стоит подыскать ещё варианты? Господин Елисеев настроен серьёзно, и так просто он не уступит. Уверен, он будет предлагать владельцу большую сумму, чем указана изначально. И владелец клюнет на это. А наши средства не позволяют платить больше, у меня всё рассчитано именно с изначальной ценой. Иначе придётся отменять благотворительный фонд.

— Я нацелен именно на этот вариант, — ответил я. — И тоже настроен серьёзно. Да, перекупить мы не сможем, но я найду другие способы убедить владельца.

В крайнем случае можно воспользоваться психологической магией. Но делать этого мне не хотелось, лучше добиться этого здания честным путём. И пара идей уже была.

— Хорошо, — кивнул Шапов. — Тогда оставляем этот вариант как основной.

Перед уходом я заглянул в кабинет лекарского приёма, где как раз дежурили Пчелин и Малышев. Когда я зашёл, они сидели в разных частях кабинета, как-то демонстративно друг с другом не разговаривая.

— Добрый день, господа, — кивнул я им. — Как продвигается ваша стажировка?

— Виталий Ильич не знает элементарных вещей из курса академии, — первым ответил Малышев. — Я удивлён, как он вообще работал лекарем.

Неуверенность в его голосе всё ещё присутствовала, но куда менее заметная, чем раньше.

— Никита Аристархович собирается с духом по пятнадцать минут, чтобы вообще подойти к пациенту, — не остался в долгу и Пчелин. — Я начинаю разговор, опрашиваю, а он подключается только где-то в конце. В армию бы его, научился бы уму-разуму! Так ещё и старших поучает.

Вот и начались первые конфликты. Но я был к этому готов, хоть созданный тандем идеально компенсирует недостатки в каждом из лекарей, вместе им ещё только предстоит научиться работать.

— Господа, прекратите свои жалобы, — проговорил я. — Я уже объяснял вам, по отдельности вы работать не будете, по крайней мере, сейчас. Или работаете в паре, или не работаете вообще. А учитывая, что у вас всё ещё идёт стажировка, вы даже ещё не работаете здесь официально.

— Простите, — первым выдавил из себя Малышев. — Мне очень нужна эта работа. Просто иногда бывает… трудно.

— Приношу свои извинения, — кивнул Пчелин. — Не привык к такому, обещаю исправиться.

Работа им действительно нужна, ни у первого, ни у второго нет альтернативных вариантов. Да и ко мне пока что очередь из консультирующих лекарей не стоит. Хотя со временем я рассчитываю, что они смогут исправить свои недостатки и превратятся в двух полноценных лекарей. Всё-таки мне персонал и для второго филиала понадобится.

— Значит так, — решительно проговорил я. — Так как вы коллеги, то должны помогать друг другу. Никита Аристархович, в свободное от пациентов время вы будете проводить Виталию Ильичу теоретические занятия, восполняя его пробелы в знаниях. Скорее — пробелы в памяти, всё-таки в академии он всё это изучал. Просто начал забывать из-за ненадобности. Сами продумайте, как именно проводить эти занятия, но пробелы должны быть закрыты.

— Я буду преподавателем, — неожиданно обрадовался Малышев. — Всегда хотел попробовать!

Заодно это будет тренировать и его магический центр.

— А вы, Виталий Ильич, будете преподавать Никите Аристарховичу лекарскую этику и деонтологию, — развернулся я к Пчелину. — Рассказывайте ему, как общаться с пациентами. Только помните, что наши покупатели — это не военные. Хотя, насколько я мог судить по вашей работе с ними, проблем с этим нет.

— Сделаю, — серьёзно кивнул Пчелин. — Расскажу обо всех приёмах, которыми владею сам.

— Отлично, — заключил я. — Помогайте друг другу, это в ваших же интересах.

Закончив со своими лекарями, я отправился обратно в тюрьму. На ночь в этот раз я оставаться не планировал, но хотел подежурить вечер. Там меня встретил измученный Кустов.

— Николай, вы вернулись! — в его голосе было столько неподдельной радости. — Я сходил к директору, но, разумеется, все наши требования он не удовлетворил. Сказал, на это нет бюджета.

Ещё бы. Мы тут захотели превратить тюрьму чуть ли не в противотуберкулёзный диспансер.

— Но что-то он одобрил? — поинтересовался я, устало присаживаясь на стул напротив. Уже которые сутки почти без сна и отдыха, даже несмотря на энергетический препарат, отняли очень много сил.

— Часть препаратов, — Кустов протянул мне список. — И малую часть из дополнительных мелочей, вроде новых одеял в стационар.

Я взял у него список и изучил одобренные препараты. Были одобрены почти все антибактериальные, но в гораздо меньшем количестве, чем мы запрашивали. Этого хватит менее, чем на две недели лечения. А вместе с тем новую заявку можно будет подавать только через месяц.

— Значит, всё-таки придётся рассчитывать на благотворительный фонд, — подытожил я. — Я уже занят его формированием, как раз за это время всё должно получиться.

— Вы думаете, что кто-то захочет заниматься благотворительностью для тюремных заключённых? — с сомнением протянул Кустов. — Я поражён вашей верой в людей, но большинству на это всё равно.

Включая и самого Кустова. Хотя я отметил, что его взгляды начали меняться под моим влиянием. С самого начала он вообще не был заинтересован в лечении заключённых, сейчас же он всё больше начинает этим загораться.

Это приятный бонус ко всем моим основным целям.

— Захотят, — уверенно кивнул я. — Я и сам хочу и уже запланировал часть средств потратить на это дело. Оформлением фонда занимается мой управляющий, он всё сделает в лучшем виде. Так что наши пациенты не останутся без лечения, питания и всего необходимого.

— Но понравится ли это директору? — снова с сомнением протянул Кустов.

— Если что — я поговорю с ним сам, — решительно ответил я.

Пациенты остаются пациентами даже в тюрьме. Это мой принцип, и он нерушим. Я кардинально не согласен с мнением, что таких людей не нужно лечить. Ведь тюремное заключение направлено на осмысление своих ошибок, а не на разрушение своего здоровья.

— Кстати, сегодня была ещё одна драка, — вспомнил Андрей, устало помассировав виски. — Одного заключённого избили, но не так сильно, как в ваш первый визит. Я оказал ему всю необходимую помощь. Самое главное, что драку устроил тот же самый заключённый, Петухов. Его за прошлый инцидент сажали в карцер на двое суток, а он вышел и снова устроил драку.

Карцер — это своеобразная тюрьма в тюрьме. Туда сажают заключённых за какие-то провинности и нарушение режима. Условия там ещё строже, чем в самой тюрьме.

Но главное сейчас другое. Обе драки начал один и тот же заключённый. Это не просто совпадение.

— А сейчас этот заключённый снова в карцере? — поинтересовался я.

— Да, — кивнул Кустов. — На этот раз его отправили туда на пять дней.

После того, как его выпустят, мне просто необходимо с ним поговорить. Как раз пригодится та моя программа по осмотру случайных заключённых, которую я предлагал директору. Будет странно, если я решу поговорить только с Петуховым. Попрошу вызвать мне нескольких людей. Артёма, кстати, тоже — хочу убедиться, что его здоровье в порядке.

— Давайте посмотрим, как наши пациенты, — предложил я. — Препараты привезут завтра?

— Да, — кивнул Кустов. — Пойдёмте.

Мы осмотрели пациентов, которых расположили в нашем стационаре. Состояние у всех было стабильным, кроме того, я дополнительно полечил всех лечебной магией. Запасы у меня ещё были, и лучше поддержать организмы, пока не пришла поставка с препаратами.

Затем мы вернулись в кабинет и до вечера принимали других заключённых вместе. Их было всего четверо, двое симулянтов и двое — с обычными признаками простуды.

В десять вечера я отправился в академию. Организм требовал хорошего сна, особенно после всех событий этих дней.

Утро понедельника началось с занятия по заболеваниям пищеварительной системы. Леонид Трофимович с нетерпением дожидался нас в кабинете. Я регулярно проверял преподавателя психологической магией, но его состояние было стабильно хорошим. Более того, ему самому нравился весь процесс преподавания, что лишний раз показывало мне, что принятое решение было верным.

— Доброе утро, господа, — бодро начал он. — Я подготовил для вас очень интересную тему и даже нашёл пациента с подобным заболеванием. И прежде чем мы разберём саму патологию, я предлагаю вам попробовать определить её самим.

На сегодняшнее занятие он не задавал никакого домашнего задания, так что новую тему никто из нас не знал. Мне нравились такие пары, когда получалось не только разбирать теорию, но и взаимодействовать с пациентами.

— Если мы не изучали тему, то как мы сможем определить заболевание? — возмутился один из однокурсников.

— Вы можете опросить пациента и определить потоки, характерные для некоторых симптомов, — ответил Леонид Трофимович. — Мы с вами многие из них уже изучали. Это поможет вам предположить, какое именно заболевание есть у пациента. Иногда в лекарской практике вы можете не вспомнить какой-то характерный поток, и тогда диагноз ставится именно таким способом.

Он открыл дверь в аудиторию, и к нам зашёл пациент, мужчина лет сорока, простолюдин. Явно какой-то рабочий.

Ох, чувствую, сейчас будет новая порция возмущений.

— Леонид Трофимович, — прямо-таки одновременно с моими мыслями заявил Елисеев. — Я не буду осматривать этого мужчину.

— Почему? — не понял преподаватель.

— Я не могу говорить причину прямо при самом пациенте, я всё-таки воспитанный аристократ, — гордо ответил Максим. — Попросите его выйти.

Можно мне, пожалуйста, разрешение, чтобы встать и прямо сейчас разбить Максиму нос? Понятное дело, что я так не сделаю, но очень хочется. Особенно видя растерянное лицо пациента, которому от всей этой ситуации ну очень неприятно.

— Иван Васильевич, можете ещё немного подождать в коридоре, пожалуйста, — вежливо обратился к нему Леонид Трофимович.

Он сделал это явно не потому, что решил послушаться Елисеева, а чтобы можно было решить конфликт без пациента. Тот кивнул и послушно вышел.

— Я вас слушаю, — холодно отчеканил преподаватель, обращаясь к Максиму.

— Он же явно какой-то простолюдин, — поджал губы Елисеев. — Работяга. Я буду работать только с аристократами, как раз чтобы избежать таких пациентов. Поэтому я отказываюсь осматривать этого человека.

Как я и думал. Неприязнь к простолюдинам достигла у Елисеевых апогея. У Максима это явно от отца, который даже алхимические магазины разделил, одни для аристократов, другие для простолюдинов.

— Вы не можете от этого отказаться, — ответил Леонид Трофимович. — Это программа моего занятия, и вы будете делать так, как я скажу.

— Я не буду разговаривать с простолюдином, — упёрся Елисеев. — Это выше моего достоинства.

— Вы наоборот сейчас выставляете себя совсем без достоинства, — проговорил я. — Он является пациентом, и его положение в обществе вообще не имеет значения.

Не мог больше выслушивать эти речи от Елисеева. Противно даже от слов.

— Но я не собираюсь, будучи лекарем, принимать простолюдинов!

— Вот когда станете лекарем — можете делать что угодно, — ответил Леонид Трофимович. — А пока что слушайте распоряжение вашего преподавателя.

Максим нехотя кивнул, больше не найдя аргументов для спора. Леонид Трофимович выглянул и запустил пациента назад.

Мы по очереди просканировали пациента диагностической магией и позадавали некоторые вопросы. Я сразу определил и сам диагноз, у него была грыжа пищеводного отверстия диафрагмы.

Это заболевание, при котором некоторые органы, которые в норме располагаются под диафрагмой, смещаются в грудную полость. Например, нижний отдел пищевода и часть желудка. Сопровождается это заболевание болью за грудиной, изжогой, икотой, затруднением глотания.

Возникает оно при ситуациях, сопровождающихся систематическим или внезапным повышением внутрибрюшного давления. Например, при тяжёлом физическом труде, что явно послужило причиной и в этом случае.

Отвечать первым я не стал, так как знал об этом заболевании благодаря своему прошлому опыту. Поэтому дал шанс догадаться другим.

И довольно быстро правильный ответ дал Юрий Колесов.

— Всё верно, — довольно кивнул Леонид Трофимович. — Какие потоки уловили?

— Поток, характерный для изжоги, — тут же ответил Рудаков. — Поэтому я подозревал гастроэзофагеальную рефлюксную болезнь.

— Она тоже присутствует, — кивнул преподаватель. — Сопровождает основное заболевание. Какие ещё?

— Дисфагию, — ответил Владимир. — Нарушение глотания.

Ещё несколько человек назвали характерные симптомы, и Леонид Трофимович довольно кивнул.

Он отпустил пациента, обговорил с нами принципы лечения и другие особенности заболевания, и занятие было окончено.

После занятия я зашёл в свою комнату, чтобы разослать всем приглашения на встречу тайного клуба. И с удивлением обнаружил на столе конверт, явно присланный магической почтой.

Отправителем числился «Совет малого дворянства», который регулировал отношения между графами и баронами.

«На ваше имя подана жалоба от барона Боброва Виталия Романовича. Просьба явиться в наш филиал для разрешения конфликта». Ниже был адрес и завтрашняя дата.