Легко ли сбежать от принца...

21

С Николаем мы встретились только через неделю, хотя я каждый день думала о нем и, перебирая в памяти моменты нашей встречи и свидания в кафе каждый раз улыбалась. Но о встрече мы договорились только с третьего раза, причем, вначале мы с ним поругались. Два дня после нашей первой и единственной встречи он мне не звонил, только присылал милые сообщения на вайбер. Потом позвонил, но я не могла пойти на свидание, так как приболел Ваня. Потом наступили выходные, и я опять отказалась от встречи. В понедельник я обещала Лене прийти пораньше, чтобы сменить ее. Она записалась на прием к стоматологу. У нее разболелся зуб. Я сказала об этом Николаю, когда он мне позвонил утром и опять вынужденно отказала ему. Николай обиделся. Резко спросил, — Ты решила больше не встречаться со мной? Я тебе не понравился? Так и скажи, не унижай ни себя, ни меня. Я обречен на бесплодные дозвоны, ты — на постоянные отказы. Еще каждый раз тебе надо придумать причину. Бесит. Просто скажи «отстань» и я больше тебя не побеспокою.

Тут стало обидно мне, и я вспылила.

— С какого перепуга ты обвиняешь меня во лжи и коварстве? Мы взрослые люди, а не подростки какие то. У каждого из нас есть дела и обязанности. Можем — встречаемся. Не можем — переносим встречу. Почему ты вдруг решил, что я морочу тебе голову? Зачем мне это?

— Я видел тебя в воскресенье с красивым парнем. Вы переходили улицу недалеко от твоего дома. Со мной ты отказалась встретиться, а сама гуляла с красавцем. Ты считаешь, что я стар для тебя?

Тут я совсем обалдела. Мы еще и не пара, а Николай устроил мне настоящий скандал с обвинениями и ревностью, приоткрыл свои комплексы. Я растерянно молчала. Стало как то горько. Сладости еще было с маленькую ягодку, а гадостей неожиданно возникла целая горсть. Вдруг он психопат с патологической ревностью. Подобного «друга» мне не надо.

— Настя, не молчи. Ответь мне.

Ладно. Отвечу.

— Ты мог меня видеть только с моим племянником. Больше ни с кем. Но твои претензии обидели меня. И теперь я действительно раздумываю, надо ли продолжать наше знакомство.

— Надо.

— Не уверенна.

— Мы встретимся и я успокоюсь. Я очень хочу тебя увидеть. Единственная встреча на полчаса и целых семь дней без тебя. Мне необходимо свидание, хотя бы для того, чтобы я набрался терпения еще на неделю. А ты сама хочешь встречи?

Хорошо, что он не стал продолжать тему ревности и обвинений. Если бы он съехидничал на счет того, что племянник и тетя примерно одного возраста, наверное, я прервала бы разговор и поставила его номер в черный список.

— Может быть, ты сможешь завтра? — продолжал между тем Николай.

— Хорошо. Вот если бы ты вместо того, чтобы устраивать скандал сразу назначил завтрашний день, мы бы с тобой поговорили спокойно и со взаимным удовольствием.

Николай хмыкнул. — Мне любой разговор с тобой в удовольствие. И это абсолютная правда. Я заеду завтра за тобой к твоим воротам. Скажи, в какое время.

— Я могу как в прошлый раз в два часа. Работаю я до девяти. Так что вечернее свидание мне не доступно.

— Если хочешь, я заеду за тобой в девять. Наше кафе работает до одиннадцати ночи.

Я мысленно чертыхнулась. Мне не хотелось, пока я не уверенна в своем отношении к Николаю, ставить в известность о нем братьев. Но, ведь наверняка и Николай работает. И явно середина дня не самое лучшее время для любовных встреч.

— Хорошо. В девять вечера возле ворот.

Вот так от злости мы лихо перешли на ты.

Вечером я рассказала братьям, что иду в кафе со знакомым. А позже услышала интересный разговор. Ваня канючил перед Алексеем.

— Леш, ну Леш. Женись на Насте. Она же такая красивая!

Лешка смеялся и ерничал, говорил, что я слишком длинноногая, а он всегда мечтал жениться на Дюймовочке. Ваня начал серьезно уговаривать его, что маленькие невесты не в моде, а наоборот, в моде высокие невесты с длинными ногами. Лешка еще немного посмеялся и вдруг серьезно сказал.

— Вань, я ведь считаю Настю нашей сестрой, ну или тетей. Вот и знаю, что никакая она нам не родня, но душе не объяснишь. Душа ее близкой родственницей считает. Поэтому я не могу на Насте жениться. Да и она нас своими братьями считает. Ты же это и сам чувствуешь.

На том их разговор и закончился. Но вечером и следующим утром оба брата были молчаливыми и грустными. Придется поговорить с ними и попытаться успокоить. Я прекрасно понимала обоих. У них только — только вновь появилась семья. И опять потерять ее оба боялись.

— Мальчишки, я никуда не исчезаю. Просто схожу после работы в кафе. И все. Так что вы зря обиделись. Вы же общаетесь с друзьями. Вот и у меня появился приятель. Ведь это хорошо. Разве нет?

— Хорошо-о-о, — протянул Ваня, но как то неуверенно.

Лешка вздохнул и сказал, — Настя, ты не нянька нам. Ты можешь встречаться, влюбляться и жить самой интересной и счастливой жизнью, какой только захочешь. И замуж выйти и своих детей родить. Мы же понимаем.

Вот и поговорили. Как то не совсем так, как мне хотелось. Но и что-то еще говорить я не стала. Не склонна я к нежностям в словах, увы.

В девять вечера я вышла из подъезда «Эдельвейса», собираясь направится через двор к «нашим» с Николаем воротам. Но сразу же тут же под козырьком подъезда увидела Николая с букетом пушистых шариков нежно-сиреневых хризантем, среди которых яркими розовыми пятнами выделялись крупные герберы. Николай наклонился и дотронулся губами до моей щеки, прошептав на ухо, — Ты примешь мои сиреневые извинения?

В мои руки перешел букет, в который я с удовольствием зарылась носом. Цветы пахли свежестью и легкой горчинкой.

— Спасибо. Очень красивый букет. Идем, зайдем ко мне, это в соседний подъезд. Поставим букет в воду, и заодно познакомишься с моими родственниками.

Николай замер.

— Не забоишься? — нарочито, как ребенка, спросила я.

— Нет. Наоборот, я очень рад.

— Ну, идем тогда.

Через две минуты мы входили в прихожею. Нас выбежали встречать Ваня и Лапа. Ваня засмущался, увидев незнакомого мужчину, Лапа наоборот сразу же полезла знакомиться. Я всех представила друг другу и, оставив их самих знакомиться дальше, пошла за вазой в гостиную. Там наткнулась на Лешку с наушниками на голове, который с удивлением уставился на меня, на мой букет и спросил, стянув наушники, — Свидания не будет?

— Будет. Мы зашли познакомиться и цветы поставить в вазу. Идем я вас представлю.

Лешка явно не жаждал ни с кем знакомится, но встал и поплелся в прихожею. Я прихватив вазу вышла за ним.

— Знакомьтесь. Это Ваня. Этот красавчик — мой двоюродный племянник Алексей. А этот даритель шикарных букетов — Николай.

На этом я их и оставила. Пусть дальше сами. А я ушла на кухню. Поставила букет в вазу, налила туда воды и, поставив вазу на середину стола, несколько секунд полюбовалась цветами. Потом прислушалась к разговору в прихожей. Алексей спрашивал у Николая, сколько ему лет. Оказалось тридцать пять. Где и кем работает. Какой умный у нас Леха, какие правильные вопросы задает.

— У меня ЧОП. Частное охранное предприятие «Барс». Осуществляем все виды услуг в данной сфере. Начиная от инкассации и заканчивая охраной жилища и отрядами быстрого реагирования.

— Круто!

Это Ваня сказал. А Лешка дальше «знакомился», — И давно у вас ЧОП?

— Да не так чтоб давно…

— А до ЧОПа чем занимались?

— Был на государственной службе.

— Женаты были?

— Был. Но детей не имею.

Вот паршивец! Даже неудобно. Прямо допрос устроил. Хотя интересно. Я еще не скоро решилась бы спросить Николая, был ли он женат. Хотя судя по возрасту, скорее был, чем не был. Но пора его спасать. Я вышла из кухни. Николай тут же уставился на меня с выражением «все хорошо, иду ко дну». А Лешка тут же попытался оставить меня дома.

— Ребята, может быть, у нас останетесь? Посидим, кофе, тортик. Настя сегодня испекла.

Ага. Настя… Трифон с командой испек «торт тире Наполеон».

— Нет, Алексей. Спасибо, но в другой раз.

В этот момент я увидела, как из моей комнаты высунулось трио домовых. Голова над головой. Все трое уставились на Николая. Котов показал мне кулак с поднятым большим пальцем. Домовые после кафе уже одобрили Николая, теперь вот опять одобряют. Смешно и трогательно. А Николай смотрел только на меня. Ну, понятно. Земляне свою нечисть разучились видеть.

— Настя, вы там уж не допоздна, не высыпаешься ведь, — Леха сегодня включил ревниво-заботливого папу.

— Не волнуйся, Алексей. Долго не будем. И я провожу до дверей и сдам с рук на руки.

Мы вышли на улицу. Дождь шел весь день, а сейчас явно подмораживало. Асфальт покрылся тонкой ледяной коркой, сверкающей под светом уличных фонарей волнистым зеркалом, прекрасным и ужасно скользким. Николай подхватил меня под локоток и мы с ним, мельтеша ногами и балансируя свободными руками, пошли к воротам.

— Настя, предлагаю до кафе доехать.

— Согласна.

Мы «дотанцевали» до ворот и вышли на улицу. Из припаркованного серебристого авто вылез с неожиданной грацией огромный мужчина и, обойдя автомобиль, открыл обе дверцы с правой стороны. Николай посадил меня сзади, а сам сел впереди. Негромко сказал водителю, — Виктор, к кафе и подожди. Мы недолго.

Машина тронулась и, объехав квартал, три раза свернув налево, остановилась возле кафе. Николай помог мне выйти из машины и увлек к ярко освещенным окнам и входу. Мы почти дошли, когда моя нога поехала вперед, рука взмахнула, но не остановила падения. Я бы пребольно шлепнулась на асфальт, если бы не Николай. Он удержал меня, а потом крепко обнял за плечи, прижав к себе. От него пахло почти как от его букета, чем то свежим и слегка горьковатым. По коже побежали мурашки. Почему то захотелось, чтобы он прижал к себе еще теснее, хотелось уткнуться носом в сгиб шеи, там, где шея плавно переходила в широкие плечи, и замереть, закрыв глаза.

Но мы уже входили в кафе.

Заказ был тот же что и неделю назад. Пока мы ждали официантку, прозвучало неожиданное признание.

— Настя, мне кое-что тебе надо сказать. В прошлый раз, когда я к тебе подошел, я уже знал кто ты, где работаешь, и где живешь. Я увидел тебя пару недель назад, гуляющую утром с собакой в сквере. Ты мне так понравилась, что я стал по утрам приезжать к твоему скверу и смотреть на тебя. Заодно выяснил, где ты живешь и где работаешь. Так было проще придумать, как с тобой познакомиться. Понимаешь, я как то неловок в этом. Не могу подойти на улице к понравившейся девушке и пригласить на свидание, или попросить номер ее мобильного.

Я растерянно сказала, — Ну, такой талант редко встречается.

— Так ты понимаешь меня и не сердишься?

— Нет. Не сержусь. Хотя и как то неприятно, что так легко обо мне все выясняется.

— Не так уж и легко. Обычно о человеке все можно узнать по социальным сетям. А у тебя ни одного аккаунта нигде нет. Я профи, только поэтому быстро все и пробил. Но все равно много непонятного. Ты как будто из ниоткуда появилась два месяца назад. То, что вы с Алексеем и Ваней родственники я не понял. Прости, поэтому и приревновал. Хотя сейчас и понимаю. Конечно родственники. Как иначе? Ты приехала из другого города? Так?

Я задергалась. Обычные вопросы. Но я то необычная. И что мне отвечать?!

— Да, я не отсюда. Но мне не хочется об этом говорить. Может быть потом…как-нибудь.

— Договорились. Но я бы хотел быть уверен, что у тебя все хорошо. И если надо, я мог бы помочь вам с братьями. Например, взять на работу старшего. На четверть ставки. По деньгам это будет намного больше, чем он получает сейчас.

— У него последний год обучения. Мне бы вообще не хотелось, чтобы он работал. Но в любом случае этот вопрос нужно задать самому Алексею.

— Понял. Задам. А ты? Тебя устраивает твой «эдельвейс»? Может быть, пойдешь в мой колл-центр? Или моей личной помощницей? Работать будешь с пяти до девяти. Так же как теперь. Получать много больше. Привозить и отвозить тебя будет мой водитель.

— Николай. Все это смахивает на благотворительность. Мы с ребятами не находимся в каком-то отчаянном положении, чтобы мечтать о твоем «божественном» вмешательстве. Все у нас хорошо.

Николай с грустью смотрел на меня, пока я ему отвечала. Между бровей опять углубилась морщинка. Он тяжело вздохнул.

— Не сомневался, что ты мне откажешь по всем вопросам. Но попробовать надо было, хотя бы затем, что бы ты знала. Ты теперь не одна на этом свете. Твои мальчишки сами нуждаются в тебе. А у тебя есть я, который поможет всегда и во всем. Только не уступай своей гордости и попроси… или прикажи, — усмехнулся Николай.

— Спасибо. Но ты меня немного удивляешь. Мы с тобой едва знакомы друг с другом…

Николая опустил на стол руку, обхватил мою ладошку, которая утонула в его сильной руке, и дальше говорил, не выпуская меня «из рук».

— Ты, Настя, меня пока не знаешь. Но я о тебе знаю главное. Я знаю, какая ты. Ты добрая, умная, очень красивая, очень сильная и главная твоя черта — это любовь к свободе и независимости. Но ты подумай, Анастасия, ведь синоним абсолютной свободы — это абсолютное одиночество.

Я с удивлением слушала Николая. Как он так быстро разобрался в моем характере. А Николай продолжал.

— Есть узы, которые люди добровольно берут на себя. Вот ты приехала помочь маленькому мальчику и его хорошему, но сильно пьющему брату. А их родная тетка осталась благополучно жить в Америке и ей плевать, что станет с ее племянниками. Ты добровольно взвалила на себя отношения непростые, жизнь скудную и довольно скучную. Добровольно! Никто тебя не просил и не заставлял. Это чувства сострадания и ответственности. А есть чувство любви. Слышала о таком чувстве? — усмехнулся Николай.

Это ведь по сути добровольное рабство, — продолжил он, — Люди отдают свою душу и тело в полное владение другому человеку, а взамен хотят того же и больше ничего. Душу за душу, тело за тело. И слаще этого рабства ничего на свете нет. Конечно, люди существа сложные, часто коварные, часто глупые. И все отношения бывают искаженными до неузнаваемости. Но зато, сколько оттенков чувств! — Николай опять усмехнулся.

— Пятьдесят оттенков серого, — глупо пробормотала я. Как-то машинально. Николай меня огорошил своими рассуждениями. Вроде все банально, но так серьезно. И понятно, что он говорит о себе. Если ему поверить, то он любит меня взрослой, серьезной любовью. Мурашки по телу. Я не готова вот так сразу к серьезным отношениям. Потренироваться бы сначала на легких, несерьезных… Вот так и поймёшь, что не тем я занималась. Учеба, придумывание артефактов, налаживание бизнеса, а про тренировки любовных отношений я и не подумала. И опять сижу снежной гринцей, и не знаю, что отвечать этому взрослому, красивому мужчине. Все как всегда.

Николай все это время держал меня за руку, а теперь начал мягко поглаживать большим пальцем чувствительную кожу на запястье. В груди вспыхнул какой-то незнакомый огонек. И дыхание ускорилось. Николай глаз с меня не сводил, и наверняка все заметил. Глаза у него улыбнулись. Но спросил он серьезно, — Ну и как тебе серый цвет? Понравился?

— Не уверенна…, - неуверенно пробормотала я. Сначала хотела сказать абсолютное нет, но Николай продолжал меня гладить, и огонек в душе разрастался и требовал чего-то большего. В первый раз со мной такое.

Наш разговор и ласковые поглаживания прервала подошедшая с заказом официантка.

Дальше разговор принял шутливый и легкий характер. Я рассказала про Толстого, потом поведала о кое каких выходках Лапы. Николай смеялся. А я хоть и старалась не пялиться на него, но этого очень хотелось. Мне нравилось смотреть, как уверенно он берет сильными пальцами кусок пирога, как стряхивает крошки. Как он смеется. Смеются губы, глаза, морщинки возле глаз. Нравится, как меняется его взгляд, касаясь меня. Становится ласковым и очень добрым. Оказывается, мне все нравится в нем. Так бы и смотрела на него не отрываясь. И мне вдруг подумалось, если я соглашусь на серьезные отношения с ним, я буду иметь право «пялиться» на него хоть постоянно, и смогу подойти и уткнуться носом ему в сгиб шеи, вдыхая горьковатую свежесть его запаха, и пощупать его везде тоже буду иметь право. Ну как везде… плечи хочу потрогать и прижаться к ним. Очень по-мужски красивые у него плечи. Широкие, сильные. И грудь мощная. Засунуть бы руки под его джемпер. Коснуться пальцами голой кожи.

Меня прямо в жар бросило и от самих моих желаний, и от чувств, которые и провоцировали эти желания, и от осознания, что мне очень нравится этот мужчина. И как только я это поняла, все стало «вокруг голубым и зеленым», как поется в какой то старой песенке. Все стало легко и просто. Я войду в эти отношения, как входят под водопад. Пусть они обрушаться на меня все мощью. А станут они серьезными, или станут легкими, это, наверное, и неважно.

Просидели мы в кафе недолго. Вышли на улицу. Я с удовольствием вдохнула свежий, холодный воздух. Подмораживало все сильнее. В Арнакии никогда не было морозов. Но мне пока очень нравился легкий морозец. Холод бодрит, под ногами скользит и все это дает мне право, не смущаясь, вцепиться в локоть моего, не побоюсь этого слова, мужчины. И Николай так крепко прижимает меня к себе, как будто откликается на мое желание. Или он и сам хочет того же…

В этот раз Николай, усадив меня на заднее сидение, сел рядом. Машина тронулась. И я сразу же угодила в крепкие объятия. Я повернула голову, чтобы посмотреть на выражение его лица, но не успела ничего увидеть. Николай наклонился, и его губы накрыли мои. Я от неожиданности еще шире распахнула глаза. Его лицо изменилось. Глаза закрыты, все черты как будто напряглись в ожидании чего то. Рассматривала я его мгновение. И тут меня саму с головой накрыли необыкновенной силы чувства, глаза закрылись сами собой, дыхание сбилось. Я первый раз целовалась с мужчиной. С мужчиной, который мне очень нравился. И тот поток ощущений, который подхватил меня, был необыкновенно сильным. Наслаждение. Это главное чувство, которое полностью захватило меня. Я перестала ощущать окружающий мир. Только губы на губах, только ласкающие движения языка, только горячие руки. Я потерялась во времени и пространстве. И не заметила, как Николай потихоньку расстегнул мою куртку, почувствовала только, когда его рука скользнула под джемпер, коснувшись голого тела, и продвигаясь вверх, накрыла грудь. Я оказалась погребена под этими ощущениями. Он целовал меня все увереннее, ласка перешла в страсть. Я это поняла и мне это нравилось. Рука ощупывала и оглаживала груди, пальцы прихватывали безумно чувствительные соски. Но когда Николай прекратил поцелуй и, наклонившись еще ниже, решительно задрал джемпер и прихватил губами сосок сквозь тонкое кружево бюстгальтера, я неожиданно для себя застонала. И от этого звука, который воспринимался как нечто не мое, пришла в себя. Перед глазами встали фантомы принца Калина и их стоны под звон цепей и шлепки тел. Я рванула из рук Николая, но он меня не отпустил. Прижал к себе, взволнованно дыша в макушку. Я перестала вырываться, и он сам отпустил меня, легко коснулся губами губ и стал приводить в порядок мою одежду. Я вспомнила про водителя. Фу, какой стыд! Подняла глаза. Между передними и задними сидениями оказалась поднята матовая перегородка. Николай, видимо, поймал мой заполошный взгляд, и правильно его понял.

— Не волнуйся, Виктор не видит, — шепнул мне на ухо.

Он опять наклонился, я завороженно уставилась на его губы. Они приоткрывались, приближаясь к моим губам. И вот мы опять целуемся, и у меня опять нет сил выбраться из этих поцелуев. Николай прервал их сам. И теперь смотрел на меня. В глазах ласковое чувство и морщинка между бровей разгладилась.

— Идем домой. Мальчишки волнуются. Но как же тяжело от тебя оторваться! Завтра заеду! В девять, как сегодня?

— Да.

Губы горели, кожа продолжала чувствовать его прикосновения. Уйти сейчас от него было почти невозможно. Как он сказал? Как же тяжело оторваться. Мне тоже, мне тоже…