Легионер

Глава 11 Июль 229 г. Каледония Ферадах Финд, Филид

Трупы… Что это – кладбище? Если так, то этот похоронный обряд довольно странен. Многие мертвецы были привязаны к тяжелым бревнам, а у некоторых отсутствовали головы. Рысь посмотрел на далекое ночное небо с сияющими звездами, прикидывая, каким образом отсюда выбраться. Небо было каким-то необычным, не черным и не темно-синим, а светло-малиновым с серебристо-белым оттенком. Ну да, сегодня же полнолуние, и если отсюда не видно луны, это не значит, что ее нет.

– Наверное, утром нас будут искать, – тихо произнес Гета.

Рысь обернулся к нему и улыбнулся:

– Конечно, будут. Ты полагаешь, надсмотрщики сами полезут в эту смрадную дыру?

– Не знаю, – мальчик почесал подбородок, – я бы на их месте кого-нибудь послал.

– И если нас не найдут, тогда что? Кто окажется виноватым?

– Охрана, кто же еще?

– Так есть ли им смысл поднимать шум? Я бы на их месте устроил в забое обвал, а затем в случае чего предъявил какие-нибудь неопознанные трупы. Здесь, в этой яме, их вдоволь.

– Да, но сюда еще надо добраться, – подумав, возразил Гета. – И вряд ли надсмотрщики так уж умны.

– Никогда не считай других глупее себя, – наставительно заметил Рысь. – Тсс! Что это за голоса? Или мне показалось?

Оба затихли и прислушались. Нет, не показалось! Голоса приближались, и, кажется, они доносились откуда-то сверху. Пели какую-то заунывную песню. Надо же, ночью! Интересно, кто это? Припозднившиеся гуляки?

– Ты разбираешь слова, Гета? О чем они поют?

– Так… – как-то не слишком охотно отозвался мальчик, и Юний тут же отметил про себя стремление молодого слуги уйти от ответа, как случалось и раньше, когда речь заходила о волшебстве друидов. Наверное, Гета где-то в глубине души боялся этих кровавых жрецов, в чем почему-то не признавался.

– Так о чем же? – Рысь настойчиво повторил свой вопрос.

– Тут дело не в словах, – вздохнул слуга. – Я, кажется, догадываюсь, что это… Песнь смерти!

– Песнь смерти? А что это значит?

– Думаю, мы сейчас все увидим… Нам лучше бы прижаться к стене. – Гета потянул своего господина за руку.

– К стене? – удивился тот. – Но…

Он не успел закончить фразу, как где-то наверху вдруг раздался ужасный крик. Затем – второй, и тут же что-то тяжелое шлепнулось на заполненное полусгнившими мертвецами дно. Потом полетело еще что-то, упав рядом с Юнием. Тот нагнулся и осторожно протянул руку – пощупать. Труп! Еще теплое обезглавленное тело какого-то юноши! Так вот оно в чем дело!

И тут наверху снова завопили со страшной силой, задули в свирели, забили в бубны, и под этот шум, наверное способный разбудить мертвецов, в яму смерти были сброшены еще несколько человек, правда уже не обезглавленных, а прикованных к тяжелым бревнам, с хлюпаньем упавшим в трупы.

– Один, – вжимаясь в каменистую стену, считал Рысь. – Два… Четыре…

Если считать первые два тела, то всего жертв было девять. Наверху на миг сделалось тихо, затем снова завопили, загорланили под музыку песни. Шум постепенно удалялся, затихал вдали. Видно, те, кто приносил страшные жертвы, ушли.

– Пойдем посмотрим, – тихо предложил Юний. – Может, кто-нибудь из этих несчастных жив? Эй! Есть кто живой?!

Никто не откликнулся… Нет! Вот послышался еле различимый стон!

Рысь с Гетой бросились на звук прямо по трупам, впрочем, здесь они валялись везде.

– Эй, друг! – было не так уж темно, и Юний различил привязанное к бревну тело и блеск звезд, отражающихся в широко открытых глазах. – Ты жив?

Несчастный снова застонал.

– Сейчас мы поможем тебе!

– Нет… Мне уже не поможешь… Юний с Гетой переглянулись.

– Кто ты?

– Эхайд Мак… Макгир… Ткач… Друид Даймин Дамаргайт обвинил меня в краже.

Эхайд говорил четко, но чувствовалось, что каждое слово давалось ему с большим трудом. Тем не менее несчастный ткач продолжал говорить, видно, хотел сказать что-то очень важное.

– Подожди. – Юний нащупал ремни, связывающие жертву, и обернулся к слуге: – Гета, давай-ка скорей развяжем его!

– Не надо! – четко возразил Эхайд. – Прежде чем сбросить сюда, друиды перебили мне позвоночник… не очень умело, – он помолчал, собираясь с силами, и попросил: – Если сможете, то просто чуть поверните бревно.

Юний с Гетой навалились изо всех сил…

– Вот… так… – одобрительно отозвался несчастный. – Теперь хорошо. Боги послали мне вас, живых… – Он вдруг застонал и затих.

– Неужели умер? – шепотом предположил Гета.

В ответ послышался слабый смех:

– Нет… Мне еще рано умирать. Тем более сейчас… Я еще не все сказал.

Дыхание Эхайда было прерывистым и тяжелым, видно, он держался из последних сил.

– Слушайте внимательно… Если… если выберетесь отсюда… Знайте, друид Даймин Дамаргайт – вор. Он похитил драгоценное ожерелье из дома воинов фианны, у самого Мада Магройда… И обвинил меня, чтобы… чтобы завладеть моей дочерью, моей бедной Теей… Он хочет… хочет принести ее в жертву на празднике Лугназад, вместе с другими девушками… Но сначала опозорит меня…

– Откуда ты знаешь, что это именно друид украл ожерелье? – быстро поинтересовался Юний. – Ты сам видел жреца?

– Ты… ты смешно говоришь, чужеземец. Впрочем, мне некому больше довериться… Я видел не друида, а его рабов, выходящих из дома фениев… И в тот же день стало известно о пропаже ожерелья. Один из рабов заметил меня… Но друид… друид не вернул похищенное… спрятал. Наверное, его рабы знают где…

– Друид Даймин Дамаргайт – такой неприятный, крючконосый, да?

– Д-да…

Задыхаясь, ткач с шумом втянул в себя воздух. И больше уже не выдохнул.

– Умер, – тихо сказал Гета. – Напрасно он на нас понадеялся. Тут самим бы выбраться…

– Выберемся, – убежденно отозвался Рысь. – Обязательно выберемся… Что же касается этого несчастного, то вспомни пословицу, которую я как-то тебе уже говорил – omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай! Вот и мы попытаемся помочь умершему восстановить его доброе имя. И даже, может быть, спасем его дочь!

– Но зачем?!

– Я уже ответил тебе, жаль, если ты не понял. К тому же, мне кажется, у вороватого подлеца друида наверняка имеются недоброжелатели и враги, нам останется лишь найти их, что удобнее сделать, действуя от имени облыжно казненного ткача.

Гета с уважением посмотрел на своего господина:

– Я всегда знал, что ты очень умен! Наверное, ты даже можешь придумать, как нам отсюда выбраться?

– Могу, – усмехнулся Рысь. – Чего тут выбираться-то?

– Да, но высотища-то!!! – Мальчик присвистнул.

– Чем свистеть, лучше сними-ка с мертвецов все ремни.

– Зачем, господин?

– В римской армии почти нет стрелков из лука, – загадочно отозвался Юний. – Зато много пращников… Я тоже тренировался, когда было время.

Отвязав трупы от бревен, беглецы тщательно соединили между собой все ремни. Рысь подергал узлы и остался вполне доволен – выдержат! Соорудив из самого широкого ремня пращу, он поискал глазами подходящий по размеру камень и, не найдя такого, привязал получившийся канат к берцовой кости. Вложив кость в ремень, со свистом раскрутил пращу…

Вжик! И улетевшая наверх кость надежно застряла меж двух валунов, в числе прочих ограждавших яму.

– Здорово! – восхищенно воскликнул Гета. – Я бы так вряд ли смог – с первого раза.

– Тренировки, – скромно отозвался Рысь. – Ну… – Он поплевал на руки и быстро полез наверх.

Не подвели ни ремни, ни застрявшая между камнями кость – Рысь безо всяких проблем выбрался из ямы и, высунув голову над ограждением, тщательно осмотрелся. Как он и предполагал, в небе ярко светила луна – сияюще желтая, с каким-то красноватым оттенком, она напоминала медный, тщательно начищенный таз. Около ямы, располагавшейся к северу от шахты, никого не было видно. Вокруг валунов ограждения росли какие-то низенькие колючие кусты, меж которыми вилась тропка, уходившая вниз, в темноту рощицы.

– Ну, как тут? – из ямы выбрался Гета. – А ведь, похоже, мы все-таки убежали! А, господин?! Убежали, убежали, убежали! – Мальчишка вдруг принялся радостно приплясывать, хлопая себя ладонями по коленкам.

– Не говори «гоп»! – искоса посмотрев на него, усмехнулся Юний. – Мы выполнили лишь самую легкую часть – из этой ямки и любой дурень бы выбрался. Теперь нужно что?

– Бежать отсюда как можно быстрее! – убежденно отозвался Гета. – Например – к морю, или в горы, или к реке… Когда шли, я видал здесь маленькую горную речку. Если пойти по течению, то, наверное, можно…

– Нет, парень, – Рысь покачал головой. – Впрочем, к реке мы с тобой точно пойдем – вымыться, от нас с тобой просто разит выгребной ямой и разными прочими запахами. Не знаю, как тебе, а мне, как человеку, привыкшему ко всем городским благам, просто не по себе от этого! Идем же скорее!

Они спустились вниз по тропе и достигли рощи, за которой обнаружилось небольшое озеро с водой столь студеной, что просто сводило зубы.

– Ничего, – зачерпнув воду в ладони, улыбнулся Юний. – Мы с тобой здесь не только вымоемся, но и прогоним сон.

Гета осторожно попробовал воду ногой и поежился:

– Знаешь, господин, я так, наверное, лучше потерпел бы до реки.

– Не думаю, чтоб в ней оказалось теплее!

Пару раз нырнув, Юний выскочил на берег и, не говоря ни слова, схватил осторожничающего слугу в охапку и бросил в воду. Гета ойкнул, но тут же замолк и даже немного поплавал.

– Ну, хватит уже, – тихо позвал его Рысь. – Вылезай. К утру нам надо быть рядом с селением.

– Что?! – удивился Гета. – Господин, ты, видно, захотел снова вернуться в эту ужасную яму! Только теперь уже с перебитым позвоночником и привязанным к тяжелому бревну!

– Посмотрим, – убыстряя шаг, Юний направился в рощу. – Меньше болтай, да больше посматривай по сторонам. Не хватало еще нам свалиться в какую-нибудь расщелину.

Спустившись с перевала, они обогнули скалу и увидели освещенное лунным светом море. Темное, с серебристо-желтыми отблесками, оно казалось живым: волновалось и тяжко вздыхало, словно спящий человек, которому снится нехороший сон. Невдалеке от моря чернели маленькие квадратики – хижины. Небо над головой быстро светлело, за спинами беглецов, над синими вершинами гор, занималась утренняя заря.

– Пожалуй, остановимся пока здесь, – на полпути к селению Рысь кивнул на густые заросли вереска и дрока. – Здесь и красиво, и дорога рядом.

– А зачем нам дорога? Наоборот, я думаю… Посмотрев на слугу, Юний поморщился, и тот послушно замолк. Оба выбрали удобное место, натаскали травы, улеглись.

– Наверное, скоро погонят стадо, – предположил Рысь. – Тебе, Гета, предстоит поговорить с пастухами. Только прежде хорошенько пригладь волосы… вот так.

– А ты не пойдешь со мной, господин?

– Нет, но я буду рядом. Посылаю тебя, потому что ты лучше знаешь язык, а я говорю плохо, даже смешно, сразу видно, что чужак. И еще – кому придет в голову испугаться тощего мальчишку? Я же – другое дело.

– Ты мудр, господин. Может, пока немного поспим?

– Спи, – кивнул Юний. – Когда понадобишься, я разбужу тебя. Впрочем, нет, – он вдруг встрепенулся, – сначала поясни-ка мне кое-что. Что такое фианна? Кто такие фении? И что это за жуткая яма с мертвецами, думаю, ты знаешь?

– Фианна – это священный отряд, фении – лучшие воины рода, которые и составляют фианну. Они тренируются с детства и считаются неуязвимыми для врагов… – Гета вздохнул. – Когда-то бриганты тоже имели своих фениев, которые попортили римлянам немало крови… Ой, прости, господин!

– Ничего, – усмехнулся Юний. – Ты знаешь, я тоже не из чистых римлян. Так что насчет ямы?

– Это яма смерти, – тихо отозвался слуга. – Я слышал о таких, но никогда не видел. Там казнят преступников и иногда приносят жертвы богам.

– Понятно – обычное дело! – невесело рассмеялся Рысь. – Ты вот ругаешь римлян, а ведь если б они не уничтожили когда-то почти всех ваших друидов, у вас, бригантов, до сих пор сохранились бы точно такие же гнусные ямы, и кровавые законы, и прощелыги-жрецы. В Империи же нельзя казнить человека по одному простому навету или по прихоти чиновника. Судьи потребуют и свидетелей, и доказательств. Даже от самого императора!

– От императора? – Гета удивленно хлопнул глазами. – Не может быть! Ты знаешь, господин, я слыхал от легионеров и о Калигуле, и о Нероне, и о прочих… которых язык не повернется назвать милыми и добропорядочными людьми.

– Да, – согласился Юний. – Были и такие. Но, как правило, ни один император, нагло попиравший закон, долго не жил!

– Так выходит, в Риме закон главнее правителя?!

Юний вздохнул:

– К сожалению, иногда вовсе не так. Но большей частью! И очень хочется, чтоб именно так и было… Тсс! Что это там за звуки?

Оба прислушались. Уже стало совсем светло, весело запели птицы, а со стороны дороги послышался звон колокольчиков.

– Стадо. – Рысь хлопнул слугу по плечу. – Ну, за работу, Гета! Переговоришь с пастухами, спросишь у них, в какой хижине живет молодой друид Ферадах. Только смотри, спрашивай не прямо, а исподволь, похитрее… Ну, пошел!

Подтолкнув мальчишку, Юний раздвинул ветви и внимательно оглядел дорогу. В руках он сжимал подобранную палку – если у пастухов есть псы, они могут прибежать в заросли, почуяв спрятавшегося там чужака.

Из-за поворота показалось стадо. Судя по тощим коровенкам, оно явно не принадлежало старосте или какому-нибудь богатому и влиятельному селянину, а наверняка было сборным – от каждой хижины. Да и вид пастухов – троих ребят едва ли не младше Геты – тоже подтверждал эту мысль. Собака с ними была – кудлатая, пегая, с закрученным в колечко хвостом – веселенький такой кобелек, вовсе не похожий на злобных сторожевых псов.

Гета дожидался на краю дороги. Светлоглазый, тоненький, с длинными, тщательно приглаженными локонами, он производил впечатление пай-мальчика и явно не таил в себе никакой угрозы. Даже собака не стала его облаивать, а, подбежав, лишь обнюхала и слабо вильнула хвостом. Потом, правда, гавкнула пару раз, обернувшись к подходившим пастушкам.

– Цыц, Канбим, цыц! – закричали ребята. Веселые, однако, люди эти пастушата – это ж надо, назвали собаку, словно кота.

Один из них, постарше, темноволосый и смуглый, подошел к Гете, двое других – круглоголовые и рыжие – остались со стадом, с любопытством посматривая на незнакомца.

– Да помогут вам боги в вашем труде, – вежливо пожелал Гета. – Вы из деревни?

– Из деревни, – пастушонок кивнул. – А вот ты кто такой? Что-то я тебя не знаю.

– Я с юга, слуга друида Финтайра. – Гета неопределенно махнул рукой в ту сторону, где, как он почему-то предполагал, находился юг. – Мой господин послал меня к молодому друиду Ферадаху. Он здесь живет?

– Друид? Гм… А, – немного подумав, улыбнулся пастух. – Ты, верно, говоришь о Ферадахе Финде? Так он не друид, а филид, поэт… как это он себя называет? Скала олламов, во!

– Скала олламов?! – удивился Гета. – Не шутка! Так где его дом?

– На самой окраине, у леса. Да увидишь, он там один на окраине.

– Пусть боги пошлют вам удачу! – от души поблагодарил мальчик.

Пастушонок улыбнулся:

– Всегда рады помочь друзьям Ферадаха! Он не такой плохой парень, этот филид, как о нем многие думают.

Махнув на прощанье рукой, он побежал, догоняя уходящее стадо.

Солнце уже светило вовсю, и беглецы наконец согрелись. Покинув свое убежище, они подошли к селению со стороны поросших густолесьем предгорий. Здесь были корявые сосны, ели с мохнатыми лапами, осины и местами березы, много кустов – малина, орешник, дрок. Недалеко за деревьями виднелась одиноко стоящая хижина – жилище молодого поэта. Как Юний знал со слов того же Геты, поэты в селениях Каледонии были не просто поэтами, но и хранителями преданий и ревнителями чести. Короче, имели немалый вес в обществе. На западе, на большом острове Эйрин, что лежал неподалеку от Каледонии – римляне называли его Гибернией, – существовали даже особые школы филидов, одну из которых, как видно, не так давно окончил и Ферадах Финд. Как предположил Юний, исходя из собственных, к сожалению, не очень-то длительных наблюдений, молодой филид не особо жаловал крючконосого жреца Даймина Дамаргайта, того самого, который похитил ожерелье и обвинил в этом ткача. А раз так, всем этим можно было воспользоваться в своих интересах, вернее, в интересах дела. Враг моего врага – мой друг, недаром же так говорится! Здесь, в этом чужедальнем краю, нужно было опираться на кого-то из местных.

Оставив Гету в лесу, Юний ужом проскользнул в траве и осторожно заглянул во двор поверх невысокой изгороди, сплетенной из прутьев. За оградой, напротив аккуратно выбеленной мелом хижины с крышей из свежего камыша, повернувшись лицом к морю, стоял тот самый молодой парень, черноволосый, с приятным, но несколько надменным лицом, и, вытянув вперед левую руку, громко, нараспев, произносил какие-то слова, как видно, сочинял очередную песнь:

Нет… Воитель славный… Да, так лучше!

– Прекрасная песнь! – Юний как ни в чем не бывало вошел во двор через распахнутые настежь ворота. – Клянусь Бригиттой и Морриган, прекрасная!

– Ну, – филид покраснел от удовольствия, – вообще-то я ее еще не до конца сочинил.

Рысь широко улыбнулся:

– Но то, что я слышал, заставляет меня предположить, что ты и есть тот самый знаменитый филид Ферадах Финд, которого я ищу!

– Ты меня ищешь? – усмехнулся парень. – Вот как? Я вижу, ты явился из дальних земель.

– Да, с юга.

– Видно по твоей речи, – филид хохотнул. – Не сердись, некоторые слова ты произносишь очень смешно. Так говорят за проливом Муйр Ихт, в Галлии. У нас, в Коннахте, в школе знаменитого оллама Конайре Уи Кенселайга, был один парень из Галлии, и он говорил так же смешно, как и ты, незнакомец.

– Меня зовут Юний, – запоздало представился Рысь. – Слава о тебе достигла и наших мест. Позволь посидеть рядом, послушать твою песнь.

– Что ж, изволь!

– нараспев прочел он и вдруг быстро обернулся к лесу:

– Кажется, там, в кустах, кто-то есть! Ты знаешь, Юний, у меня в селении много врагов и завистников. Не так давно я имел наглость голодать против старосты за то, что тот путает свои личные луга с общественными, с тех пор он меня ненавидит. Правда, в открытую не вредит, опасается, но… У меня под ложем имеется крепкий лук со стрелами из доброго тиса! Сбегаю-ка я за ним…

– Эй, эй, постой, славный Ферадах! Я думаю, там, в лесу, может быть мой припоздавший слуга! Сейчас я его позову, если ты позволишь.

– Зови, что ж поделать.

Рысь подошел к изгороди и громко позвал Гету. Кусты тут же зашевелились, и мальчик быстро побежал к хижине.

– Ну, вот он, – довольно усмехнулся Юний. – Мой верный слуга и товарищ.

– Входите же в дом, – радушно предложил хозяин. – Я пока живу один, рабов еще не приобрел, а жена… Женюсь только тогда, когда мои песни будет распевать все побережье!

– Так уже пора!

Ферадах вдруг остановился и бросил пристальный взгляд на гостей. И этот взгляд его, пронзительный и быстрый, почему-то очень не понравился Юнию. Словно бы филид задумал что-то нехорошее. Но нет – с доброй улыбкой он пригласил беглецов за стол.

– Садитесь на лавку, там, у стены.

Обойдя стол, массивный и широкий, гости уселись, едва просунув ноги. Сказать по правде, не очень-то удобно им было сидеть, а вылезать – еще хуже.

– Сейчас я достану снедь. – Ферадах опустился на колени перед ложем… И тут же вскочил, обернулся, сжимая в правой руке вытащенный из-под ложа лук, левой же натягивая тетиву.

Острое жало стрелы смотрело прямо в сердце Рыси.

– Вы оба – беглые рабы! – с усмешкой произнес филид. – Я узнал вас и убью, если вы даже чуть-чуть дернетесь.

– Не спеши, – попросил Юний. – Да, мы пленники, но подумай, зачем мы вернулись в селение, когда давно могли бы быть уже далеко отсюда?

– А это для вас единственный путь. – Ферадах качнул головою. – В горах везде наша стража, далеко бы вы не ушли. А вот морем… Морем вы могли бы попытаться… Ты далеко не дурак, незнакомец!

– Так мы ж только что познакомились! – Рысь улыбнулся, прикидывая, как половчее выскочить из-за стола. Время работало на беглецов – филид вряд ли бы смог долго удерживать натянутую тетиву.

– Я не знакомлюсь с беглыми рабами! – надменно отозвался Ферадах.

– И мы не пришли бы к тебе, если б не желание исправить одну подлость, совершенную неким человеком… по имени Даймин Дамаргайт!

– Даймин Дамаргайт?! – Филид опустил лук. – Что вы знаете об этом гнуснейшем типе?

Рысь улыбнулся: вот такой разговор ему нравился.

– Пока только то, что он подлец и вор!

– Ну, то, что подлец, я и без вас знаю. Но – вор?! Что же он украл?

– Не просто украл, но и послал за это на смерть безвинного человека, для того чтобы завладеть его дочерью.

– Что-что?! Он завладел Теей? Так, выходит, она все-таки не бросилась в море?! – отложив в сторону лук, Ферадах уселся за стол напротив гостей и тихо попросил: – А ну-ка расскажите все поподробнее…

Внимательно выслушав рассказ, он вышел из-за стола и принялся задумчиво расхаживать, время от времени отпуская ругательства в адрес друида.

– Я знал, что он не любит ткача Эхайда, – с возмущением произнес филид. – И давно положил глаз на его красавицу дочь. Так значит, похищение ожерелья из дома фениев – тоже его рук дело?! Мад Магройд привез это ожерелье из последнего похода – говорят, оно золотое, с изумрудами, принадлежало раньше какой-то очень знатной женщине, и Мад Магройд им очень дорожил. О, поистине, сами боги направили вас ко мне! Ничего, я подрежу крылья этому крючконосому журавлю! Тея…

Взгляд Ферадаха на миг наполнился нежностью, словно дочь несчастного ткача была совсем не чужой ему… вовсе не чужой…

– Боюсь, это будет сложно сделать, – осторожно заметил Юний. – Но мы обязательно поможем тебе, верно, Гета?

Ферадах Финд хохотнул:

– Вам бы самим кто помог! Хотя кто знает? Может быть, пригодится и ваша помощь, чужеземцы. Друид Даймин Дамаргайт хитер, как лис, и пользуется большим влиянием не только на жрецов, но и на фениев. Есть еще староста, Лугайд Маккех, тоже с ними заодно. Вот эта троица и держит в страхе всю нашу деревню. Ткач мешал не только друиду, староста тоже зарился на его доходы, а несчастный Эхайд, как видно, отказался делиться. Вот его и… – Молодой филид сверкнул глазами. – Меня бы они тоже не прочь извести, да пока побаиваются. Не знаю, как дальше… Друид и староста когда-то очень не любили моего отца, давно погибшего в море во время бури. Ненавидят они и меня и, чувствую, замышляют какую-то пакость. А я теперь нанесу удар первым!

Так сказал филид, но боги распорядились иначе.

Ночью беглецы улеглись спать на полу, подстелив свежее сено. Ферадах, как хозяин, похрапывал у стены на ложе, а вот Юнию не спалось. Повертевшись, он вышел во двор, уселся на скамейку возле стены дома. Ночь была теплой и звездной, яркая луна освещала раскинувшееся у моря селение. Хижины, загоны, лодки. Рысь посмотрел в небо и подумал, что выбранная им тактика принесла первые плоды. На их стороне филид Ферадах Финд, не самый последний человек в деревне. Расчеты Юния оказались верными, теперь осталось только поторопить события. Как? Об этом следовало подумать.

– Не спишь, господин? – вышел из хижины заспанный Гета. Добежал до уборной и, вернувшись, уселся на скамью рядом с Рысью.

– Скажи-ка мне, что значит «голодать против кого-нибудь»? – вспомнив, тихо поинтересовался Юний. – Ферадах хвастал, что голодал против старосты. Как это?

– Я не особо в этом разбираюсь, – признался Гета. – Притены верят, что, голодая против кого-то, можно заставить его что-либо сделать. Например, они иногда голодают против богов, что-нибудь у них выпрашивая.

– Гм… – Рысь задумался. – А если голодающий помрет, ничего не дождавшись?

– Наверное, тогда того, против кого он голодал, жестоко накажут боги!

– Да, признаться, что-то мне не кажется очень надежным возмездие божеств… А песнь поношения, что это?

– Притены называют ее – глам дицин. Тот, кому филид сочинит и споет эту песнь, покроется страшными язвами и, возможно, скоро умрет. Этими песнями особенно славятся филиды с Эйрина, Гибернии, как называете этот остров вы, римляне. А ведь Ферадах Финд как раз там и учился у знаменитого коннахтского оллама.

– Оллама?

– Это высшая степень филида… Когда-то давно олламы были известны и у бригантов, но теперь… – Гета махнул рукой.

– Тсс! – Рысь прикрыл рот слуги ладонью и прислушался.

Где-то совсем рядом, за изгородью, послышался чей-то шепот. Схватив Гету за руку, Юний бесшумно переместился за угол хижины, в тень. Через ограду, не особо и таясь, вдруг перемахнул какой-то обритый наголо человек в серебристом ошейнике – как видно, раб. В руке он держал небольшой мешок.

Рысь осторожно выглянул из-за угла. Незнакомец аккуратно положил мешок на землю, нагнулся… Послышалось злобное шипение. Недолго думая, Юний схватил валявшийся рядом камень и запустил его в спину незваному гостю. Похоже, предстояла драка! Рысь хорошо представлял себе, что в таком случае незнакомца не стоило бы оставлять в живых: ведь он наверняка разболтает о тех, кого встретил у хижины Ферадаха.

Однако ночной гость не стал дожидаться нападения. Бросив мешок, он опрометью кинулся прочь и, перемахнув изгородь, растворился среди кустов и деревьев. Поди его теперь поймай. Ну, наверное, это и к лучшему…

– Что? Что случилось? – выбежал из хижины Ферадах. В руке он держал короткое копье с винтообразным наконечником – видимо, чем-то подобным и была когда-то нанесена та рана, от которой у Мада Магройда остался страшный шрам.

– Кажется, у нас были гости, – обернувшись к нему, усмехнулся Рысь. – Похоже, они забыли свои вещи – во-он тот мешок.

– Я сейчас его принесу, – крикнул Гета, но, протянув руку к мешку, тут же отскочил в сторону.

Из развязанного мешка, шипя, полезли во все стороны отвратительные скользкие гадины!

Змеи!!! Хорошо, что ночь была лунная…

– Закидаем их камнями, – предложил Юний. – И вообще, я бы на твоем месте зажег факел.

– Ни к чему, – качнул головой филид. – Я знаю одну песнь, помогающую в подобных случаях.

Он сел у входа в хижину, скрестив ноги, и тихо запел, отбивая такт ладонями по земле. Что он там такое пел, Рысь не понимал – не разобрать было слов, однако – о, чудо! – змеи вдруг перестали шипеть. Словно бы к чему-то прислушиваясь или повинуясь какой-то команде, они собрались в кучу и быстро поползли прочь. Исчезли, как и не было!

– Ну, вот. – Ферадах вытер со лба пот. – Нелегкое это дело – петь змеиную песнь.

– Я вижу, ты знаешь много подобных вещей, – с уважением произнес Юний.

– Да, – согласно кивнул филид. – Я не зря учился в Коннахте. Три знания арфиста – песнь, что погружает в сон, песнь плача и песнь смеха. Это то, что знает каждый молодой бард, низшая степень филида. Я же овладел многим и сверх того… И все же, если б не вы, наверное, я бы не проснулся живым!

– Думаешь, это дело рук друида?

– Или старосты, – усмехнулся Ферадах. – Ему я тоже давно уже надоел.

– А Мад Магройд? – тут же поинтересовался Юний. – Он не мог подослать раба?

– Мад Магройд? – Филид ненадолго задумался. – Вряд ли. Змеи – это для него слишком сложно. Скорее всего, он бы просто послал обычных убийц.

– Странно, что еще не послал…

– Ну, он ведь совсем недавно вернулся из набега.

– Не знаю, стоит ли говорить, – нарочито медленно произнес Рысь. – Но, похоже, ты был прав в том, что стоит нанести удар первым! Эх, надо было поймать этого раба!

Ферадах скорбно поджал губы:

– Это бы ничего не дало. Раб – никакой не свидетель. Ожерелье! Вот что нужно искать в доме друида! Найти и изъять, но не одному, а с людьми… Чтоб все увидели, чтоб все узнали! И тогда у меня появится основание спеть гнусному друиду песнь поношения – глам дицин!

– А что, просто так ее спеть нельзя? Обязательно нужны какие-то основания?

– А как же?! – неожиданно расхохотался филид. – Ты плохо знаешь наши обычаи, чужеземец. Есть старшие поэты – олламы, есть хранители законов – брегоны, есть, наконец, друиды, и все они тщательно следят за песнями. К тому же не забывай о богах – песнь поношения может обернуться и против самого сочинителя.

– Значит, если я правильно понял, нужно доказать, что именно друид украл ожерелье?!

– Ну да, я тебе об этом и толкую.

– Что ж, – улыбнулся Рысь. – Не самое трудное дело. Были у меня когда-то дела и куда сложнее. Свидетели-рабы не принимаются в расчет?

– Нет.

– Тогда нужно искать других. Пойдем-ка в дом, Ферадах, кажется, я смогу тебе немного помочь…

Разожгли очаг, и Гета принялся варить похлебку. Юний же вместе с хозяином уселись за стол и принялись строить планы. Рысь предлагал – а Ферадах либо одобрял, либо отклонял, в зависимости от обстановки. И вздыхал, когда упоминалось имя – Тея.

– Ты говоришь, все они – друид Даймин Дамаргайт, староста Лугайд и предводитель фениев Куид Мад Магройд – действуют заодно и всегда поддерживают друг друга?

– Да. Эти трое – самые влиятельные люди в селении, они очень тщательно охраняют свою власть. Недовольные либо исчезают бесследно, либо заканчивают так, как несчастный ткач Эхайд.

– Хорошо, – задумчиво кивнул Юний. – Выходит так: староста Лугайд – это власть обычаев, друид Даймин Дамаргайд – власть богов, а Куид Мад Магройд – воинов. Все три власти соединились в одну – да, похоже, мало кто сможет противостоять им! Кстати, много ли в селении недовольных?

– Мало, – Ферадах вздохнул. – Похоже, остался один я, других не знаю.

– Это плохо, – покачал головой Рысь. – Ты, пожалуйста, узнай. Что же касается этих троих… Далеко-далеко, там, где я родился, есть присказка о венике и прутьях. Эти трое сильны вместе. Значит, нужно их рассорить! Пускай воюют друг с другом, а мы в это время займемся своими делами.

Филид пристально посмотрел в глаза Юнию:

– А ты очень не глуп, чужеземец. И похоже, тебе не впервые приходится строить подобные планы.

– Не впервой, – согласился Рысь.

– Еще один вопрос: почему ты помогаешь мне? Только ли для того, чтоб я помог вам бежать?

– Не только, – со всей серьезностью отозвался Юний. – Мад Магройд захватил в плен одну девушку, мы с ней должны уйти вместе!

– Девушку? – удивленно переспросил Ферадах. – Вождь фениев привез из похода много девушек, о которой ты говоришь?

– О той, кого он хочет принести в жертву богам на ближайшем празднике.

– Что ж, постараюсь узнать, о ком идет речь.

– Да, – вдруг встрепенулся Рысь, – а когда у вас ближайший праздник?

– В августовские календы, – оторвался от очага Гета. – Праздник в честь бога Лугуса.

– Он верно говорит, – филид согласно кивнул. – Ровно через девять дней.

– Девять дней… Что ж, не так уж и мало.

Дело осложнялось тем, что сам-то Юний мог черпать информацию и действовать только через Ферадаха, а тот был слишком известен в селении, чтобы тайно собирать сплетни. Требовалась еще хотя бы пара острых глаз и быстрых ног в сочетании с верным сердцем. И Рысь, подумав, отыскал такую пару. Впрочем, искать-то было нечего. Гета! Вот кто мог сейчас стать просто неоценимым помощником. Лишь бы каким-то образом объяснить его появление в деревне.

– Скажем, пусть он будет чей-нибудь раб, – подумав, предложил Рысь.

– Гм… – Ферадах с сомнением покусал губы. – У меня нет таких знакомых, которые могли бы, не вызывая подозрений, взять на время твоего слугу.

– А ты сам? – улыбнулся Юний. – Пусть Гета будет твоим рабом! Это ведь не вызовет особых подозрений.

– Да нет. Все знают, что я давно собирался приобрести слугу.

– Ну, вот и приобрел…

– А надсмотрщики? – вполне справедливо озаботился филид. – Вдруг кто-нибудь из шахты узнает его?

– А мы изменим ему внешность, – быстро предложил Рысь. – Например, подстрижем и побреем голову. Да и кто там, в шахте, запомнил какого-то мальчишку?

– Ага, как же! Конечно, запомнили, не совсем же они тупы! Ты же говоришь, они каждый вечер слушали его рассказы, уж наверное, запомнили парня, который их так хорошо развлекал!

– Тогда, может быть, попробовать переодеть Гету девчонкой? Заплести волосы в косы, сбрить брови… Пожалуй, так будет надежнее, а? Только вот придумать еще – где ты ее взял?

– Я давно хотел слугу… или служанку… Жаль, торговцев давно не было. – Ферадах Финд задумался. – Ах, да! Можно сказать, будто мне отдали ее за долги в соседней деревне!

– Отлично, так и сделаем! – Юний улыбнулся и громко позвал со двора Гету. – Садись, Ферадах, умеешь заплетать косы?

– Пожалуй, да! – громко захохотал филид. – Найдется и острый клинок для бритья.

– Эй, эй, – подозрительно встрепенулся Гета. – Что это вы задумали?

– Ничего, ничего, не трепыхайся…

Рысь и не думал, что ремесло цирюльника окажется таким непростым и трудоемким. Густые и длинные волосы Геты никак не хотели заплетаться, и филиду пришлось немало над ними потрудиться. А вот брови Ферадах сбрил легко, будто всю жизнь был цирюльником. Замазали щеки золой, нарядили в длинную тунику, наспех перешитую из старой хозяйской, – совсем неплохая девочка вышла, этакая замухрышка, в которой вряд ли бы кто признал недавно пропавшего с шахты мальчишку-раба.

– Ну, вот. – Ферадах осмотрел Гету гордым взглядом творца.

Юний не удержался и хмыкнул:

– Его теперь только на огород ставить, пугалом! Ни одна птица не сядет. Ферадах, найдется ли у тебя кнут или хотя бы вичина?

– Найдем… А зачем?

– Постегаем его немножко да поставим хороший синяк под левым глазом…

– Нет, нет, не надо, господин! – испуганно закричал мальчик. – За что тебе меня бить?

– Хорошо, – согласился Юний. – Не хочешь синяка под левым глазом, поставим под правым. Пусть все видят – твой новый хозяин тебя постоянно бьет! А ты при случае всем встречным-поперечным жалуйся.

К чести Геты, он мужественно вытерпел всю экзекуцию, и теперь был вполне пригоден для задуманного дела.

– Пойдешь на пристань, купишь для своего хозяина рыбы, – наказал Рысь. – Да смотри, не очень торопись. Будут что-нибудь спрашивать, отвечай с подробностями, познакомься с кем-нибудь, в общем, смотри по обстоятельствам…

Гета вернулся к обеду и, поставив корзину с рыбой в углу, с гордостью выложил на стол пучок зеленого лука, редьку и две серебряные монеты с портретом императора Адриана.

– Ну-ка, ну-ка! – обнял слугу Юний. – Рассказывай, оттуда такое богатство?

– Лук и редьку дали какие-то добрые люди, торговцы с рынка, а деньги – угадай кто? – Мальчик хитро прищурился.

Рысь улыбнулся:

– Наверное, кто-нибудь из наших добрых знакомых типа Мада Магройда.

– Староста! – с азартом воскликнул Гета. – Узнав, что я – служанка филида Ферадаха, заманил меня на свой двор, погладил по голове да выспрашивал обо всем, потом дал серебреники и велел заходить почаще подробно рассказывать о хозяине – с кем живет, что делает, чего замышляет.

– Отлично! – Юний довольно потер руки. – Теперь староста уж точно узнает много чего интересного про нашего хозяина. Кстати, ты его в селении не встречал?

– Нет… – Мальчик прислушался. – Кто-то идет… Не он ли?

И правда, в хижину вошел Ферадах и, усевшись за стол, обвел гостей хмурым подозрительным взглядом.

– Случилось что? – поднял глаза Рысь.

– Ожерелье, – филид скривил губы, – то самое, пропавшее из дома фениев. Сегодня нашли.

– И где же?

– Было зарыто на дворе недавно казненного ткача Эхайда Макгира.