Потом затараторила снова: - Ну так вот, это новое задание... Но я же химик. А тут эти коэффициенты теплопроводности и все такое. Чистая физика. Хорошо еще, Алексей Петрович помогает. А то бы нам самим ничего не сделать. Бассейн построили, теперь в нем работаем, лед делаем. А какое помещение отгрохали! Сейчас оттуда не выходим. Даже прическу сделать нет времени.-Таня поправила свои прекрасно уложенные каштановые локоны.-А в театре новая опера... Катя Иванова электронный газоанализатор разбила. А вчера с мостков в бассейн Сорокин свалился, прямо в ледяную воду. Было так смешно, когда он вылезал. Скользко ведь. А Алексей Петрович очень испугался... он ведь недавно перенес воспаление легких...
- Кто? Алексей Петрович? - с тревогой спросила Кириллова.
- Да нет же, Сорокин этот. Знаешь? Ну, противный такой,- хохоча, говорила Таня.- Целую мензурку спирта у меня выпил, все заболеть боялся. Марфа Ивановна костюм ему сушила, а он в ее халате сидел. Вот была умора! Ты бы только посмотрела!
Слушая Таню, Ольга и сама не выдержала - расхохоталась.
- Знаешь, Танюша, я ведь ничего толком не поняла. О каком новом задании ты говоришь? Какая физика, какой бассейн, какое новое помещение, какой лед и что вы вообще тут делаете? Расскажи ты мне все по-человечески.
- Ну вот, видишь, Ольга, какой плохой из меня докладчик. Пойдем, я тебе лучше все покажу.
- Хорошо. Показывай.- Ольга встала.
- Сначала к палеонтологам. У нас это сейчас самый отстающий участок.
Задребезжал телефон.
- Танюша, здравствуй! - услышала Ольга мужской голос.
- Нет, это Кириллова.
Ответа не последовало. В трубке слышно было только сдержанное дыхание. Чувствовалось, что человек на другом конце провода страшно смущен, и Ольге показалось, что сейчас он положит на рычаг трубку. Но тот, очевидно, преодолев смущение, извинился, поздоровался с Ольгой, спросил о ее здоровье. Это был Зарубин.
- Так вам Таню? Она здесь,- Ольга, улыбаясь, передала трубку.
По тому, как отвечала Таня Зарубину, как в ее голосе нет-нет да прорывались ласковые нотки, Ольга все поняла; и когда Таня положила трубку, она нежно привлекла подругу к себе.
- Он хороший,-смутилась Таня.
- Да. Ты счастливая.
- Правда, Оля? Тебе он нравится? - Таня крепко обняла Ольгу. Потом, откинув голову, посмотрела на нее сияющими глазами. - А ты?
- Что я?
- Алексея Петровича ты любишь? - прямо спросила Таня.
Бледные щеки Ольги вспыхнули. Губы ее беззвучно прошептали:
-Да.
- А он?
- Не знаю...
- А я знаю,- лукаво вскинула ресницы Таня.- Он тебя очень любит. И если бы я была мужчиной, обязательно в тебя влюбилась, и никого бы к тебе близко не подпустила...
- Разболтались мы с тобой. Танюша. Пойдем,-в голосе Ольги слышалась напускная серьезность, хотя глаза выдавали ее не меньше, чем Таню.
В палеонтологическом кабинете их встретил чистенький седенький старичок в белом костюме, Афанасий Евграфович Костерин. За особую страсть к ископаемой фауне его в шутку прозвали Остракодой.
Костерин потащил Кириллову к микроскопу.
- Вы посмотрите, Ольга Петровна, какой исключительный образчик.
Ольга из вежливости заглянула в микроскоп. Над самым ее ухом звучал воркующий голос Костерина:
- Обратите внимание, Ольга Петровна, какое у нее брюшко...
- Афанасий Евграфович,- перебила палеонтолога Таня,- имейте совесть! Ольга Петровна только что из больницы вышла, а вы пичкаете ее своими ракушками.
- Не ракушками, а остракодами из семейства клодонеллид.
- Ну, это одно и то же,- засмеялась Таня.- Пойдем, Ольга.
- Да, кстати, Ольга Петровна,- засуетился Костерин,- нам бы еще двух-трех палеонтологов, а то мы не справимся. - А сколько у нас сейчас палеонтологов?
- Десять человек.
- А было?
- Двое. Но ведь увеличился объем работы. Морские отряды нас сейчас завалили материалом, а Дубравин требует все это обработать как можно скорей.
-Ну где же я вам сейчас возьму палеонтологов? Буду иметь в виду.
- Пожалуйста, я очень прошу,- говорил Костерин, провожая Ольгу до двери.
Когда Ольга побывала во всех кабинетах и лабораториях, Таня потащила ее в новое помещение. У Ольги от слабости подкашивались ноги, а перед глазами плыли зеленые круги.
Таня что-то щебетала, но Ольга не слушала ее. Она думала лишь о том, чтобы не упасть и не выдать своей слабости. Стиснув зубы, она шла вслед за Таней в конец коридора.
Случайно Таня обернулась к Кирилловой и сразу же умолкла на полуслове: лицо Ольги было серо-зеленым.
- Тебе плохо?-испугалась Таня, беря Ольгу под руку.
- Нет, ничего, я чувствую себя хорошо... Так, небольшая слабость...
Таня испугалась за подругу:
- Может, тебя лучше проводить домой? Садись здесь, я сейчас вызову машину.
- Нет, нет. Идем в новое помещение.
- Хорошо, тогда пошли сюда,- и Таня толкнула дверь, перед которой они оказались. Она почти силой усадила Ольгу на диванчик.
Ольга удивленно осмотрелась. Прежде здесь размещалась лаборатория глинистых растворов. Сейчас тут не было ни лабораторных столов, ни контрольных приборов. Вдоль стен стояло несколько шкафов. Таня кинулась к одному из них.
- Ты, Ольга, туфли какого размера носишь? Тридцать пятый? Тогда держи, это тебе подойдем
И к ногам озадаченной Кируллойой полетели валенки. Она подняла один из них и стала рассматривать с тем любопытством, с которым обычно изучают случайно попавшую в руки вещь.
- Что же ты не надеваешь валенок? - вдруг услышала она над собой голос Тани.- Вот тебе полушубок и шапка.
- А ты что, в Арктику меня собираешь?
- Да у нас тут не хуже Арктики,-засмеялась Таня, привычно надевая меховой комбинезон.
В это время боковая дверь отворилась, и через ее низкий порог в комнату ворвались клубы белого пара, в волнах которого появился молодой инженер Ашурбек Ахундов, одетый в меховую шубу, унты и шапку-ушанку.
Пока Ольга рассматривала его необычный наряд, белые клубы пара докатились до дивана. Резкий холод обдал ее ноги и заставил поднять их на диван.
- А! Ольга Петровна! Наконец-то! Как вы себя чувствуете?
- Здравствуйте, Ашурбек! Спасибо.
- Хорошо, что вы сегодня пришли, Ольга Петровна. Мы начинаем интересные опыты по замораживанию морской воды... Вы теплей одевайтесь. Я сейчас вернусь, и мы начнем. Вот только принесу журнал с записями,-и Ахундов вышел.
Ольга быстро оделась и вслед за Таней вошла в боковую дверь. Морозный воздух искрился в ярких лучах летнего южного солнца, проникавших через прозрачную пластмассу, из которой были сделаны стены и высокий свод, поддерживаемый легкими стальными переплетами. Широкий, с бетонными стенками бассейн, занимавший большую часть помещения, сверкал гладкой поверхностью прозрачного льда. Только в середине бассейна, сквозь легкий туман чернела открытая поверхность воды. Несколько глыб льда, похожих на огромные сахарные головы, плавало в полынье. Другие такие же глыбы вмерзли в лед.
Кириллова и Береаина, поздоровавшись с работавшими в помещении людьми, прошли в кабину управления мостового крана. У крохотного столика стояло два стула и одно кресло.
- Тебе не холодно, Оля? Может быть, включить отопление? Кабина обогревается.
- Да, я что-то замерзла, включи, пожалуйста.- Ольга глубже надвинула на голову шапку-ушанку.- Да рассказывай, чем вы тут занимались.
-- Ты и сама, наверное, догадалась, что мы испытываем здесь микрохолодильники, замораживаем морскую воду. Да вот Алексей Петрович недоволен результатами.
- Почему?
- Он хочет найти способ одним микрохолодильником замораживать сотни кубометров проточной воды, а мы замораживаем самое большее десять-двенадцать кубометров.
- Да, больше не взять. Я это знала еще два месяца тому назад.
- Как так знала? Откуда? - Таня удивленно подняла брови.
- По расчетам.
- Ты слышишь, Ашурбек,- обратилась Таня к вошедшему молодому инженеру,- мы зря тут потеряли столько времени. Результаты, которых мы добились с замораживанием, были давно известны Ольге Петровне.
- В самом деле, Ольга Петровна?
- Да, я вам потом покажу. Все материалы у меня в сейфе. Значит, опыты подтвердили правильность моих расчетов. Ну, и что же вы собираетесь делать дальше?
- Будем испытывать его холодильники,- указала Таня на Ашурбека.- Он у нас молодец, всегда что-нибудь новое придумает.
- Что такое вы придумали, Ашурбек?
- О, это совсем просто! Почему мы не можем заморозить много воды одним аппаратом? Потому что теплопроводность льда очень мала. И чем больше слой льда вокруг аппарата, тем слабей реакция. Для нее не хватает тепла. Вот я и решил изменить форму аппарата, сделать его плоским, но широким. Но не в этом главное. Такой аппарат мы опустим на дно- Как только на нем намерзнет небольшой слой льда, мы переключим аппарат на обратную реакцию. Лед снизу подтает и всплывет. Тогда мы снова включим охлаждение. И так каждые двадцать секунд.
- Оригинально. Посмотрим. У вас все готово?
- Да. Ольга Петровна, сейчас я дам команду,- и Ашурбек включил стоящий на столике микрофон.- Промыть бассейн? Приготовить новые холодильники!
Теплая морская вода хлынула в бассейн. И вскоре от льда, покрывавшего поверхность воды, не осталось и следа. Глыбы льда с вмерзшими в них холодильниками были извлечены из бассейна. На дно спустили широкие прямоугольные холодильники, похожие на большие ящики.
Ашурбек нажал кнопку, и кабина мостового крана, в которой, кроме него, находились Киоиллова и Березина, плавно стала перемещаться к центру бассейна.
- Разрешите начать? - обратился Ашурбек к Ольге.
- Давайте.
- Я включаю автоматический переключатель. Через двадцать секунд начнется обратная реакция.
Все смотрели на темную гладь воды, над которой расстилалась легкая пелена тумана. Вдруг поверхность воды во многих местах всколыхнулась-всплыли первые пластины льда. Вслед за ними появились новые, и вскоре весь бассейн был покрыт квадратными ледяными плитками в несколько слоев, смерзшимися в сплошную ледяную массу.
Ашурбек спустил кабину ниже, открыл дверцу и смело спрыгнул на неровный лед. Следом за ним сошла и Таня.
Через час бассейн был проморожен на всю глубину.
Молодой инженер торжествовал. Товарищи поздравляли его с успехом. Все столпились на льду. Только Ольга Кириллова, задумавшись, продолжала сидеть в кабине мостового крана.
Таня первой заметила перемену в Ольге.
- Ты что, Оля? Чем недовольна? - раскрасневшееся на морозе лицо Тани выражало удивление и огорчение.
- Все это не то, Танюша.
- Что не то?
- Ну, вот эти детские забавы,- Ольга кивнула на замороженный бассейн.
Таня пожала плечами и отошла.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Под колесами мягко шуршал асфальт. По пустынным ночным улицам Алексей Петрович доехал до порта. Дневной зной уже спал, но портовая набережная еще дышала жаром гранитных глыб, раскаленных за день солнцем. Слева в море уходил мол, прорезая темноту южной ночи золотым пунктиром огней. У причалов стояли громады грузовых судов. Одни из них застыли неподвижными темными силуэтами, возле других кипела работа: хоботы подъемных кранов то повисали над палубами, опуская в огкрытые пасти люков тяжелый груз, то поворачивались к железнодорожным платформам, чтобы взять очередную многотонную порцию и вновь опустить ее в необъятные трюмы.
Железнодорожные платформы и крытые вагоны двигались вдоль причалов мимо пришвартовавшихся кораблей.
Басистые гудки морских гигантов перекликались с певучими сиренами тепловозов. Людские голоса тонули в лязге железа.
Вдоль нефтеналивной эстакады стояли вместительные танкеры и баржи. Их тысячетонные отсеки наполнялись нефтью, бензином, керосином, смазочными маслами, горючим для дизелей и реактивных самолетов.
Небольшие, но проворные буксиры суетились между Морскими гигантами.
Силуэты кораблей у дальних причалов сливались с темнотой ночи, и лишь ряды светящихся точек-иллюминаторов выдавали их присутствие.
Выйдя из машины, Трофимов направился к мо,лу, у которого стоял поджидавший морской катер. Выслушав рапорт старшины о готовности катера к походу, Алексей Петрович приказал отчаливать.
Катер рванулся вперед, оставляя за кормой кипящий поток.
Миновав последний огонек на молу, катер нырнул в темноту. Старшина, сидевший за рулем, включил мощные фары,-ослепительный сноп света надвое разрезал черную темень, узкой лентой заблестела уходящая вперед свинцовая гладь моря. Катер, вырвавшись на простор, со стокилометровой скоростью мчался на восток. В небольшой надпалубной каюте, прикрытой обтекаемым прозрачным пластмассовым колпаком, бешеная скорость, с которой мчался катер, не чувствовалась. Звук ревевших газовых турбин, скрытых за звуконепроницаемыми стенками, почти не доходил до слуха.
Трофимов напряженно думал. Из головы не выходила мысль о коллекторах. Почему они не действуют? И, как это он без обкатки отправил их в море. Зря поторопился. Странный этот Григорий Иванович, не мог сообщить, в чем там дело. "Коллекторы отказали в работе, ждем вашего приезда". Ну, ладно. Прибуду на место, разберусь. И с радиотелефоном у них что-то неладно.
Стало душно. Алексей Петрович открыл боковые иллюминаторы. Вместе со свежей струёй морского воздуха в каюту ворвался шум кипевшей вдоль бортов и за кормой воды.
А вдали уже виднелись огни отряда разведчиков.
- Что у вас тут случилось? - спросил Трофимов Королева, поднявшись на борт Краснодона.
- Не берут керн коллектора, Алексей Петрович. На скальном грунте еще кое-что подымаем, а там, где породы не очень крепкие, ничего не можем взять.
- Ну, а вы пробовали установить причину?-обратился Трофимрв к оператору Короткову.
-- Пробовал, но не смог,- беспомощно пожал плечами тот.
Трофимов приказал спустить аппарат на морское дно.
Когда коллектор лег на грунт, Коротков передал в микрофон:
- Лаборатория, приготовиться! Начинаем бурить.
- Отставить! Будем бурить без анализа,- приказал Королев.
Прошло двадцать минут. Бур коллектора углубился на пятьдесят метров..
- Подымай,- коротко бросил Королев.
Когда рабочие извлекли пустые грунтоносные трубки, Королев с досады выругался.
- Вот каждый раз так, Алексей Петрович.
- Сейчас попробуем узнать, в чем дело,- ответил Трофимов.
Вместе с оператором он долго разбирал и осматривал коллектор. Было проверено все до последней мелочи, кроме головки грунтоносных трубок, которая ничем не отличалась от головки старых коллекторов.
"Что за чертовщина! Как будто все в порядке, а вот не работает же",думал Алексей Петрович.
Он понимал, что если коллектор не будет работать, то сроки разведки растянутся еще на год-два. А этого никак нельзя допустить.
Несмотря на поздний час, экипаж корабля, лаборанты, рабочие-все, кто был свободен от вахты, обступили Трофимова. А он, вытерев ветошью масляные руки, сел на первый попавшийся предмет и задумался.
- Мне кажется, Алексей Петрович,- нарушил неловкое молчание Коротков,что причин может быть только две: или керн вымывается из трубок сильной струёй воды, или грунтоносные трубки при работе вращаются вместе с долотом и керн разрушается кернодержателем.
- Да, но откуда в трубках струя воды? Вращение же трубок исключено. Хорошо, проверим. Давайте головку трубок.
Через минуту рабочий бережно опустил на разостланный брезент злополучную головку. Трофимов быстро разобрал ее, но никаких видимых дефектов не обнаружил. Озадаченный, он смотрел на разбросанные детали.
- Собрать? - обратился к нему Коротков.
- Нет,- сказал, подумав, Алексей Петрович.- Есть у вас кронциркуль или нутромер?
Алексей Петрович тщательно измерил и записал размеры каждой детали. Затем быстро подсчитал что-то в блокноте и сказал:
- Вот оно что! Кажется, нашел.
Все насторожились.
- Есть у вас головки от старых коллекторов? - обратился Трофимов к Короткову.
- Есть.-Оператор кинулся в трюм.
Через пятнадцать минут вновь собранный коллектор вгрызался в морское дно. А еще через двадцать пять минут рабочие укладывали в деревянные ящики цилиндрические куски породы.
Алексей Петрович, облокотившись на поручни, мучительно думал, глядя на спокойную гладь моря. Странный случай с головкой грунтоносных трубок не выходил из головы.
К Трофимову подошел Королев.
- Хороший день начинается, Алексей Петрович.
Трофимов взглянул на восток. Из моря поднималось пурпурное солнце. Его первые лучи осветили надстройки корабля. Трофимов посмотрел на Королева. Жесткие усы геолога отливали золотом, исчезла недавняя озабоченность. В ярких лучах солнца широкое скуластое лицо казалось моложе.
Вернувшись в Приморск, Трофимов поехал на машиностроительный завод.
В кабинете главного инженера он положил на письменный стол тяжелую головку грунтоносных трубок.
- Что это? - Штанько удивленно поднял брови.
- Очень любопытная вещь, Остап Федорович. Из-за нее отряд морской разведки потерял целый день. Эта головка сделана на вашем заводе. Явный брак, а может быть и хуже.
- Да в чем же дело?
Трофимов молча разобрал головку, вынул закрывающий диск и уплотняющее кольцо и подал их Штанько:
- Прошу сверить размеры по рабочим чертежам.
Штанько вызвал Сорокина и попросил принести чертежи. Развернув на столе синьку, он стал сличать замеренные размеры. Алексей Петрович мрачно следил за Штанько.
- Странно. Ерунда какая-то. Это единственный экземпляр, Алексей Петрович? - руки Штанько нервно играла нутромером.
- В том-то и дело, что нет. Все такие.
- А что случилось, Алексей Петрович? - не вытерпел Сорокин.
- А вот то и случилось, что опозорились мы,- ответил вместо Трофимова Штанько.- Кто выполнял заказ?
Сорокин задумался, вспоминая. Затем, сверившись в записной книжке, сказал:
- Токарь Муравьев. Да, да. Муравьев Николай.
- Муравьев? Коля Муравьев? Это же наш лучший токарь! - Штанько недоверчиво посмотрел на Сорокина.
- Да, считается,- пожал плечами Сорокин.
Штанько пропустил реплику мимо ушей. Под молчаливыми взглядами Трофимова и Сорокина он взял дефектные детали, покачал их в руке, словно пробуя на вес, и отложил в сторону. Затем соединился с третьим цехом.
Через две-три минуты в кабинет вошел подтянутый юноша с открытым добродушным лицом.
- Твоя работа? - главный инженер подал детали.-А вот чертеж. Проверь-ка размеры.
Муравьев вынул из кармана кронциркуль.
- Не сходятся?
- Да, не сходятся,- озадаченно сказал Муравьев.- Только я не по синьке выполнял заказ.
- А по чему же?
- Видите ли, Остап Федорович,-вмешался в разговор Сорокин,-заказ был срочный, а светокопия нам задержала чертежи, и в цех мы дали копии на кальке.
- Я сейчас принесу,- и Муравьев быстро исчез за дверью.
- Значит, чертеж скопирован с ошибками,-сказал Штанько.
- Не может быть!-уверенно сказал Сорокин.-Чертеж был правильный.
- Трудно поверить, чтобы Муравьев ошибся столько раз. Случай исключительный.
Штанько замолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Сорокин с рассеянным видом смотрел в окно. Потом подошел к задумчиво сидевшему Трофимову, с тревогой спросил:
- Алексей, неужели все корабли Королева вернулись в Приморск?
Алексей Петрович обернулся к Сорокину и, мягко улыбнувшись, успокаивающе ответил:
- Нет, все обошлось. Использовали старые головки. Пока работаем.
- Вот,- виновато сказал быстро вошедший Муравьев,
кладя на стол захватанную кальку.- Размеры правильные. Не понимаю, как я ошибся и на диске и на кольце.
- А кто из ОТК проверял? - спросил Штанько.
- Катя Грибанова, недавно выдвинутая на должность контролера, это ее клеймо,- ответил Сорокин.
- Выходит, Муравьев, что она положилась на тебя?
- Не знаю, Остап Федорович, как это получилось. Она всегда так строго проверяет.
- Подвели вы с ней и завод и трест Морнефть.
Муравьев опустил голову, глядя себе под ноги. Но тут же, взяв себя в руки, выпрямился и, глядя на Штанько, тихо сказал:
- Остап Федорович, я, конечно, очень виноват, что допустил такой брак... даже самому не верится, что так получилось, но только прошу, не лишайте мeня возможности хоть немного поправить то, что я наделал,разрешите мне остаться на вторую смену и выточить эти детали... А наказание я готов нести любое...
Трофимов молча наблюдал за Муравьевым, не знавшим, куда девать свои руки. Алексею Петровичу понравился этот юноша с открытым умным лицом. Та злость, которая появилась несколько часов назад на виновника брака, незаметно сменилась другим чувством: Трофимову было почему-то жаль Муравьева.
Нa просьбу юноши Штанько сухо ответил:
- Иди работай. Оставаться на вторую смену нет надобности. Людей хватает.
Муравьев молча повернулся и направился к двери. Не дойдя до нее, он остановился, обернулся, собираясь что-то сказать, но не сказал и быстро вышел.
Наступило неловкое молчание.
- Зазнался парень, и вот результат,- нарушил паузу Сорокин.
- На него не похоже. Жаль парня, а придется наказать. Вы, Илья Тимофеевич, можете идти.
- И невеста его не меньше виновата,- сказал Сорокин, задерживаясь у двери.
- Какая невеста? - удивился Штанько.
- Ну эта, как ее, Грибанова...-- Сорокин повернулся к Штанько, словно проверяя впечатление, которое на того произвели его слова.
Штанько с еле скрытой неприязнью посмотрел на Сорокина, и тот поспешил удалиться.
Когда за Сорокиным закрылась дверь, главный инженер повернулся к Трофимову:
- Вот видите, Алексей Петрович, как получилось. Но ничего, дело поправимое.
- Почему вы, Остап Федорович, не разрешили Муравьеву остаться на вторую смену?
- Ничего, пусть немножко подумает. Внимательней будет работать потом. А все-таки странный это случай.- Штанько, помолчав, добавил: - Вы хорошо знаете Сорокина, Алексей Петрович?
- Да. А что?
- Так, ничего. Мне кажется, людей он не любит. Странный человек...
- Ну, что вы, Остап Федорович! Вы его, наверное, плохо знаете. И работать он любит.
- Да. Специалист он хороший, дело знает и много работает. Вы, кажется, с ним вместе воевали?
- Да. В самом конце войны. Если бы не он, лежать бы мне сейчас в чужой земле... Только ведь ему не легко. В войну он потерял всю семью.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Чем выше поднималась по лестнице Ольга, тем сильней волновалась. На последней ступеньке она остановилась. Рука невольно потянулась к затылку, но вместо привычного плотного пучка ощутила пышные кудряшки.
Для Алексея Петровича появление Ольги в его кабинете было настолько неожиданным, что он, растерявшись, даже позабыл предложить ей стул. Сам того не замечая, он встал.
Наступила неловкая пауза, которая Ольге показалась очень долгой. Наконец, поборов внезапную внутреннюю слабость, она чужим голосом сказала:
- Алексей Петрович, нам нужен корабль.
- Какой корабль? Зачем? Да вы садитесь, Ольга Петровна. Как вы себя чувствуете? - овладев собой, улыбнулся Алексей Петрович.
Глаза их встретились. От приветливого взгляда Алексея Петровича у Ольги потеплело на душе.
- Хочу стать моряком,- совсем другим голосом, полушутя, полусерьезно сказала Ольга, глядя смеющимися глазами на Трофимова.
Он снова улыбнулся.
- Вы полагаете, что из меня не получится моряк? - чуточку кокетливо сказала Ольга.
- Нет, я думаю о другом: почему вас потянуло в море? Что-нибудь задумали, Ольга Петровна? Или, может, это секрет?
Ольга стала серьезной. Ее задумчивый взгляд был устремлен через открытое окно на голубевшее в просвете домов море.
Как удивительно сочетается в ней внешняя красота с внутренней, со светлым, большим умом,- залюбовался Ольгой Трофимов.
Ольга, почувствовав на себе взгляд, потеряла нить мыслей и смутилась. Она хотела продолжить прерванный разговор и повернулась к Трофимову. Но слова застряли у нее в горле, когда они вновь встретились глазами. И каждый прочел во взгляде другого то, чего давно ждал. В порыве нахлынувших чувств они чуть не кинулись друг к другу. Но Ольга сдержала себя и, отведя взгляд, сухо сказала:
- Прежде чем ответить, разрешите задать вам вопрос.
Алексей Петрович понял не сразу. Но, вспомнив, о чем они разговаривали, сдержанно сказал:
- Пожалуйста, Ольга Петровна.
- Зачем вы заставили нас заниматься замораживанием вещи? Ведь не думаете же вы готовить лед для городских аптек или ларьков с прохладительными напитками?
- Конечно, нет.
- Значит, вы собираетесь использовать атомные холодильники в море?
- Это уже второй вопрос, Ольга Петровна, а вы получили разрешение только на один,- непринужденно рассмеялся Трофимов, почувствовав себя опять хорошо.
- Ну, где один, там и два,-сказала Ольга и тоже улыбнулась.
- Ну ладно. Что с вами сделаешь.- Алексей Петрович серьезно закончил:-Мне кажется, что атомные холодильные реакции мы можем использовать при освоении морских промыслов.
- Ну вот, теперь я отвечу на, ваш вопрос, Алексей Петрович, хотя вы сами на него уже пoчти ответили. Атомные холодильники, мне кажется, надо испытывать не в лаборатории, а в море. У меня возникла одна мысль. Нефть в море мы найдем, разведаем. Потом мы ее должны будем взять. А как?.. Но, может быть, у вас уже все на этот счет продумано и решено и я зря вам все это говорю?
У Трофимова от волнения перехватило дыхание. На атомые холодильники он возлагал большие надежды. С этой целью в отсутствие Кирилловой он дал задание Березиной к Ахундову начать испытание атомных холодильников по замораживанию морской воды. Но ни Березиной, ни Ахундову Трофимов не рассказал своих далеко идущих замыслов. Он лишь поставил перед ними задачу-добиться максимального съема льда с одного аппарата. И вот он почувствовал, что его секрет, его замысел высказывает Ольга.
Ольга, заметив внезапную перемену в лице Трофимова, умолкла.
- Продолжайте, Ольга Петровна. Я вас слушаю.-Алексей Петрович широкими шагами стал ходить по кабинету.
- Теплоемкость холодильников, вы сами знаете, практически неограниченна. Во всяком случае, она достаточна, чтобы превратить любую часть моря в сушу. Но пока что мы, Алексей Петрович, превратили в сушу лишь нашу лабораторную лужу.
- Как? Заморозили? По методу Ахундова? Что же вы мне сразу не сказали, Ольга Петрoвна?
- Но ведь это же детские забавы. Практически этот метод не будет пригоден в море.
- Вы в этом уверены?
- А вы сомневаетесь?
- Пожалуй, вы правы. Оба замолчали.
"Превратить любую часть моря в сушу. Здорово сказано! - думал Алексей Петрович.- Молодец! Далекo смотрит вперед". Ему хотелось похвалить ее, сказать, как приятно работать с ней, но вместо этого он подошел к сейфу, вынул из него коричневую папку и передал ее Ольге.
- Читайте, Ольга Петровна,- сказал он.
Это было постановление правитeльсгва об объявлении конкурса на лучший проект по разработке нефтяных месторождений в открытом море. Срок был ограничен мартом будущего года.
Дважды перечитав документ, Ольга крепко задумалась. Мысли одна за другой роились в голове. Наконец она сказала:
- Отдайте для наших опытов теплоход Океан.
- Вы это серьезно, Ольга Петровна?
- Разве я похожа на шутника?-с обидой спросила Кириллова.
- Извините, Ольга Петровна, я не то хотел сказать. Океан нам сейчас очень нужен для другого дела...
- Более важного, чем наше,- с иронией добавила Ольга, сама не понимая, на что обиделась.
- Вы злопамятны, Ольга Петровна,-с улыбкой сказал Трофимов, пытаясь свести разговор к мирному кoнцу.
Но Ольга, злясь на себя, все же продолжала:
- Нет. Меня просто удивляет ваша нелогичность. Вы только что показывали мне постановление правительства и, если я правильно вас поняла, возлагаете большие надежды иа атомные холодильники. Но эти надежды так и останутся надеждами, если мы будем сидеть в стенах нашей лаборатории. Дайте нам возможность поставить настоящие опыты с реакциями ядерного уплотнения не в этом Холодильном пигмее, а в самой толще морской воды. А это вaжно сделать только в открытом море. Я не могу подвергать риску население города.
- О каком риске вы говорите, .Ольга Петровна?
Ольга, помолчав минутку, более спокойно ответила:
-ДА- Извините, Алексей Петрович. Мне с этого и надо было начать. Еще до того нелепого случая в Белых камнях я на досуге занималась кое-какими расчетами. Вот они. - Ольга положила на стол толстую тетрадь в клеенчатом переплете.-Надо было бы практически проверить правильность некоторых выводов, а это безопасно только в открытом море. Видите ли, ядерные реакции с поглощением тепла, мне кажется, следует вести на совершенно иных принципах. Но радиус ядерных превращений при этом может оказаться весьма большим, и мы не уложимся в размеры наших лабораторных помещений. Да это и хорошо, если ядерные реакции охватят большое пространство. Это то, что нам нужно. Но только такие опыты не для города, где к самой лаборатории примыкают жилые кварталы.
Алексеи Петрович в волнении вял тетрадь и раскрыл ее наугад. Обе странички были густо исписаны. Слева он прочел заголовок: "Относительно искусственной радиоактивности." Дальше шли математические формулы и расчеты.
-Между прочим, расчеты требуют проверки на злeктронно-счетной машине. Я еще этим займусь. Но если они окажутся правильными, тогда мы сможем вести реакции атомного, уплотнения в самой толще воды.
- Это очень интересно, Ольга Петровна. Обязательно посмотрю. Да вот еще что. Выберите несколько вечерочков и прочитайте книгу академика Петрова. Условия разрушения ядерных оболочек.при уплотнении атомов. Один экземпляр нам прислали. Ну, а насчет Океана пока ничего обещать не могу.
Острая обида иновь вспыхнула в груди Ольги. Не глядя больше на Трофимова, она встала и, словно для самой себя, сказала:
- Выходит, зря я потеряла два часа!-и, не оглядываясь, быстро вышла.
"Обиделась,"-со смешанным чувством досады и уважения к Ольге подумал Трофимов. В это время проплывавшее в небе облачко закрыло солнце. В кабинете стало сразу мрачно и как-то неуютно.-Вот так же и у меня сейчас на душе,- грустно улыбнулся Трофимов.- Только тучка пройдет, и солнце вновь засияет, а придет ли она такой же, какой пришла сюда сегодня?
Но что можно сделать, если Океан хотят у нас отобрать потому, что он плохо используется. А вдруг не будет успеха с опытами в море. Тогда что? Нет, сначала надо все проверить..
Прошло несколько дней. Все это время мысли об Ольге не покидали Трофимова. Может, потому и откладывал Алексей Петрович встречу с ней. Ну что он ей скажет? Чем рассеет ее обиду? Читая ее записи и расчеты, он все больше и больше убеждался, что она была права, требуя проведения опытов в море. "Не отдадим Океан",-решил Трофимов и поехал в nopт, чтобы осмотреть внутренние помещения корабля. По пути Алексей Петрович решил заехать в лабораторию. Под окнами стояла двадцатипятитонная автоцистерна. Выйдя из машины, Алексей Петрович направился к подъезду лаборатории. Внезапно звук, подобный пушечному выстрелу, потряс воздух. Из лаборатории послышалась беспорядочная трескотня, напоминавшая ружейную перестрелку. Трофимов замер, пораженный. Автоцистерна, стоявшая в полной исправности минуту назад, представляла сейчас жалкое зрелище. Лоскутья стальных листов ее корпуса, порванные самым причудливым образом, торчали в разные стороны. Под железными лохмотьями белела огромная цилиндрическая глыба прозрачного льда.
От табачного ларька к цистерне со всех ног бежал шофер, запихивая на ходу в карман коробку папирос. Остановившись у искалеченной машины, он с удивлением cмотрел на глыбу льда. Он даже потрогал рукой его гладкую поверхность.
- Лед! Вот чудеса!-растерянно сказал шофер Трофимову.
- Это Оля проводит свои опыты,- с тревогой подумал Трофимов.Действительно, нужно немедленно перенести все работы в море.
Он поспешил к подъезду.
Арктическим холодом веяло в помещениях лаборатории.
На всем лежал слой инея. В лопнувших трубах белел лед. Осколки стекла валялись на столах и на полу. Заледеневшие реактивы, сохраняя форму склянок, в которых они находились, рядами стаяли на полках. Люди, выдыхая клубы белого пара, метались из комнаты в комнату.
- Где Кириллова? - подбежал Трофимов, к одетой по-зимнему девушке, усиленно растиравшей посиневшие теки.
- Там,-махнула она рукой, показывая в конец коридора.
- Трофимов кинулся дальше. Одну за другой открывал он двeри. Наконец нашел Ольгу. На ней были полушубок, валeнки, шапка-ушанка,
- Погибла лаборатория, Алексей Петрович!-такое отчаяниe в голосе Ольги Трофимов слышал впервые. Две крупные слезы скатились по щекам, оставив мокрый след.-Я же вам говорила, что опыты надо проводить в море.
- Все великолепно, замечательно! Вы молодец, Оля! Вы нашли то, что нам надо! Теперь мы сможем превратить в сушу любую часть моря. Будет у нас морская нефть!-и Алексей Петрович порывисто пригянул Ольгу к себе и поцеловал в губы.
- Вы с ума сошли!-тихо вскрикнула она, отстраняя от себя Трофимова Ярким румянцем запылали ее щеки.
- Наденьте полушубок Ахундова, вон он висит, вы же простудитесь,добавила она.
Трофимов посмотрел в еще влажные от слез, просиявшие глаза, Ольги и тихо рассмеялся:
- Мне и так жарко, Оля, дорогая.
Он вынул платок и неумело cтал вытирать с лица Ольги следы слез.
- Я сама,- девушка доверчиво улыбнулась и взяла платок из рук Алексея Петровича.
Вбежала раскрасневшаяся, с непокрытой головой и расклепанными волосами Таня.
-- Что же делать, Ольга?
- Прежде всего причесаться и надеть шапку,- рассмеялaсь Ольга, протягивая подруге зеркальце.
- Да ну тебя,-отмахнулась Таня.-Я серьезно...
- Передай всем мое распоряжение,-лицо Кирилловой стало серьезным.Пусть немедленно сдадут в фотолабораторию свои конверты с контрольной фотопленкой и уходят домой. Работать сегодня больше не будем. Для уборки лаборатории вызовите людей из вечерней смены. Охрану тоже сменить.
Когда Трофимов и Ольга вышли из лаборатории, у искалеченной цистерны толпились люди. Шофер, жестикулируя, рассказывал любопытным о необычайном происшествии:
- Кто же мне поверит, что я нe виноват. Пропал я совсем. Это же колдовство какое-то. Машина форменным образом погибла. А начальство, оно разве в колдовство верит. Пропишет по первое число. Вы думаете, только цистерну порвало? Как бы не так! Смотрите, что стало с мотором.
Водитель поднял капот, и Трофимов через головы людей увидел порванный замерзшей водой двигатель, искареженный радиатор.
- Ваша работа,-улыбнувшись Ольге, Трофимов кивнул на изувеченную машину.
- Неужели зона атомного возмущения оказалась такой большой?
- Как видите. Надо убрать цистерну во двор лаборатории.
- Собирайтесь, я вас подвезу.
- А вы уверены, что сможете это сделать?-Ольга показала на лимузин Трофимова. На асфальт из радиатора уже успела натаять небольшая лужа.
Алексей Петрович махнул рукой.
Через день Трофимов позвонил Ольге и попросил зайти к нему.
- Ольга Петровна,-приветливо встрeтил он ее,-командуйте Океаном, он ваш.
- Как же им командовать, если его от нас забирают? - недоверчиво посмотрела Ольга на главного инженера.
- Откуда это у вас такие сведения? - улыбнулся Трофимов.
- Мне сам Воронин сказал.
- А мы не отдали, доказали, что теплоход нам больше, нужен.
- В самом деле? - вскричала Ольга.- Вот за это ваМ спасибо, Алексей Петрович, такое спасибо! Ой, как хорошо-тo.
Алексей Петрович улыбался, довольный не меньше ее.
- А вы знаете, -сказал он,- я прочитал ваши записи. Замечательную работу вы проделали. Правда, в ней есть некоторые неточности...
- Да, да, я знаю. Я прочла книгу Петрова и уже знаю, в чем ошиблась.
- Но общие выводы у вас правильны. Кажется, это именно то, чего нам недоставало.- Алексей Петрович протянул Ольге ее тетрадь.-Здесь вы найдете мои пометки. Но как у вас хватило смелости проводить такие опыты в лаборатории?
- Ну, а что же было делать? Океана-то вы нам тогда не дали...-Ольга умолкла и стала смотреть в окно. Она вспомнила размолвку, происшедшую между ними.
Алексей Петрович, словно отгадав мысли Ольги, спросил:
- Оля, все еще сердитесь?
- Нет,- девушка быстро повернулась к Трофимову и встретила его взгляд. Потом тихо, почти без звука засмеялась.- Извините, Алексей Петрович. Такая уж я глупая. Не сержусь, вот настолечко,-кокетливо показала она кончик ногтя.
На обратном пути Ольга свернула к порту и вышла из машины. Среди множества кораблей выделялся огромный теплоход с бесснежными надстройками. На черном борту корабля белели саженные буквы: "Океан". Теплоход не был загружен, и ватерлиния находилась высоко над водой, отчего он казался еще больше.
- Красавец ты мой!-прошептала Ольга, любуясь кораблем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Трофимова пригласил к себе Винокуров.
-Работами вашего треста, - начал капитан,- и особеннo рaботами Кирилловой, снова интересуются представители одной страны. Вы совершили ошибку, Алексей Петрович. Случай с автоцистерной заинтересовал кое-кого на той стороне, надо будет сделать все, чтобы их попытки разгадать тайну деятельности вашей лаборатории так и остались попытками...
Трофимов сделал нетерпеливое движение.
- Нет, нет,- остановил его Винокуров,- вы не так меня поняли, Алексей Петрович. В ваших людях мы не сомневаемся. Случай с цистерной, к сожалению, известен всему городу, и мы точно знаем, что источником информации являются не ваши люди. Ваша ошибка заключается в том, что допустили этот случай. Кириллова предупреждала о возможных, еще xудших последствиях. И вы должны были запретить ей проводить столь рискованные эксперименты в лаборатории, в центре города.
- Да, тут моя вина, товарищ капитан.
- И Ольга Петровна-не школьница,-жестко бросил капитан.
Трофимов выдержал долгий взгляд капитана, но почувствовал, как кровь приливает к лицу. Что он мог сделать? И так дело кончилось почти ссорой.
От Винокурова не ускользнула внутренняя борьба, отразившаяся на лице Алексея Петровича.
- Поймите, дорогой Алексей Петрович,- уже совеем мягко заговорил Винокуров,-в этих делах приходи тся отбрасывать все личное, причиняя иногда боль не только себе.
-Я все понимаю, товарищ капитан, но...
- А вы думаете,-Ольга Петровна не поняла бы вас? Но об этом хватит. Дело сделано, и ничего особенного пока не произошло. Сейчас надо принять меры, чтобы ничего, даже случайно не просочилось за пределы лаборатории и вашего коллектива. И oб этом я попрошу позаботиться вас. Серьезно поговорите с людьми.
- Да, кстати,-вспомнил Винокуров,-тут меня просили поговорить с вами об одном товарище. Очень хороший инженер. Мы бы хотели, чтобы вы взяли его к себе на работу. Мы за него ручаемся,-рассмеялся Винокуров,-Может быть, хотите с его личным делом познакомиться?
Винокуров открыл ящик стола и извлек тоненькую папку-скоросшиватель, протянул ее Трофимову.
Пока главный инженер Морнефти знакомился с документами своего будущего работника. Винокуров углубился в бумаги.
- Ну, как? Договорились? - улыбнулся капитан, когда Алексей Петрович закрыл скоросшиватель,
- Да. В лаборатории он будет очень нужным работником.-Трофимов открыл свой портфель.
- И я так думаю. Нет, Алексей Петрович, это будет храниться у нас,Винокуров остановил Трофимова, собравшегося было положить папку к себе в портфель.- Он придет к вам, как и все. Ну, например, завтра. И еще, Алексей Петрович, один вопрос. Как насчет проектного отдела?
-Что вы имеете в виду?
- Хранение материалов.
- На ночь все сдается. Ну, а днем необходимое для работы находится у исполнителей.
Когда Трофимов ушел, к Винокурову зашел Мамедов.
- Ознакомились?-капитан взял из рук своего помощника толстую папку.-И что вы теперь скажете?
-Ошибся я, поторопился с выводами...
- Выходит ошиблись. А он, этот Курт Краузе, живет и здравствует. И где-то, должно быть, совсем рядом. Теперь давайте думать, что нам делать и как действовать. Садитесь.
Винокуров раскрыл папку.
Это были перехваченные и расшифрованные радиопередачи иностранных разведок, относящиеся к работам треста Морнефть.
Провал попытки похитить нефтепромысловый микрохолодильник, закрытие консульства и высылка из страны Джона Кларка не ослабили шпионскую возню вокруг треста. Грязная волна шпионажа вскоре вновь вынесла Джона Кларка на одну из баз тайной войны против Советского Союза. На сей раз Джон Кларк появился в роли экономического советника в Айбурте, небольшом пограничном городке за нашим южным рубежом. Этот факт насторожил управление госбезопасности Приморска. Из тысяч радиопередач, принятых и записанных автоматическими радиоприемными машинами за два месяца, после кропотливой обработки были выделены шифровки направленного приема по линии Айбурт-Приморск. Дублирующие аппараты, расположенные в стороне от линии Айбурт - Приморск, этих передач не зафиксировали. Передачи велись дважды в неделю и каждый раз на.других волнах. Лишь одиннадцатая передача была принята и записана на первой волне, двенадцатая-на второй и т. д. Система была установлена. Аппараты направленного приема, установленные у самой границы, в створе Айбурт-Приморск, зафиксировали несколько передач со стороны Приморска. Но что толку было в этих радиограммах, если расшифровать их не удавалось. Да к тому же они могли оказаться двусторонней связью не Айбурта с Приморском, а любых других пунктов, расположенных от Приморска в сторону Айбурта и дальше. Надо было во что бы то ни стало найти код этих передач.
Главное управление обещало помочь, но время шло, а шифровки лежали неразгаданными.
Наконец код был получен. Предположения оправдались.
И вот перед Винокуровым и Мамедовым лежала эта своеобразная перекличка Айбурта с Приморском.
Ной - такова была новая агентурная кличка Кларка, - требовал от некоего Дроздова информации, вербовки агентов, угрожал, упрекал в беспомощности, напоминал о неудаче с микрохолодильниками, давал распоряжения не жалеть денег за секреты Морнефти и лаборатории Кирилловой. Ной явно нервничал, спешил. Время ответов Дроздова не совпадало с днями передач шифровок Ноя. К тому же радиограмм этого Дроздова было меньше. Среди них оказалось и сообщение о случае с автоцистерной у лаборатории Морнефти как о результате опытов Кирилловой.
- Судя по документам, Дроздов и Краузе одно и то же лицо,-оторвавшись от папки, сказал Винокуров.
- Это, должно быть, так. А может, Дроздов,-его новая фамилия по советскому паспорту?
- Нет, товарищ лeйтенaнт. Этого не может быть. Курт Краузе - шпион опытный. Провeрить, конечно, стоит. Возраст его нам известен. Проверим всех Дроздовых Приморска. Но, думаю, что это ничего не даст.
- Досадно, что мы до сих пор не запеленговали Дроздова.
- Да, передатчик узконаправленного действия засечь трудно. Особенно, если он часто меняет место. Но, судя по всем предыдущим передачам, он установлен стационарно... А это уже лучше для нас И если Дроздов не перебазируется, то в следующую передачу мы установим его местонахождение. При прошлой передаче наши пеленгаторы приблизились к нему настолько, что захватили всю ширину луча. Район Старой крепости - вот его место.
- Значит, это может быть через два дня, товарищ капитан.
- Да. Отберите из своих людей человек пять-шесть. Думаю, нам удастся выследить его.
- Будем брать, товарищ капитан?-Мамедов возбужденно поднялся.
- Ни в коем случае. Сейчас важно установить личность этого молодца. Взять успеем, если будет известно, кого брать. Важней установить его связи здесь, в Приморске. Вряд ли это был один Плужников.
Напрасно капитан Винокуров и лейтенант Мамедов со своими людьми в назначенный день выслеживали Дроздова в районе Старой крепости. Передача из Приморска в Айбурт не состоялась. А через день была перехвачена тревожная шифровка Ноя. Возможно, наши разведчики чем-тo выдали себя и спугнули Дроздова.
Ной в своей шифровке назначил Дроздову ответную передачу через три дня. Но и этот день, несмотря на все меры предосторожности, не принес ожидаемого успеха. Радиопередатчик Дроздова Молчал.
Расстроенный Вянокуров вернулся в управление. Но каково же было его удивление, когда Мамедов, прибывший сюда несколько раньше, положил на стол капитану донесение Дроздова Ною.
"Обстоятельства не позволили мне связаться Вами прошлый раз. Сообщаю: лаборатория Кирилловой перебазируется теплоход Океан для проведения широких экспериментов в море. Завербовал нового человека. Его данные перешлю при удобном случае. Ввиду осложнившейся обстановки перехожу положение три. Нужны деньги."
Прочитав радиограмму, капитан посмотрел на лейтенанта.
- Передана через обычный передатчик,- понял Мамедов немой вопрос своего начальника.- Запеленговано. Передатчик находился в движении. Чернореченское шоссе. По всей видимости, из автомашины.
- Да, и на сей раз не вышло. Перехитрил нас Краузе. Очевидно, спугнули. Осторожный, дьявол. Вижу, без непосредственного руководства Кларка он работает лучше. Те две его неуклюжие попытки, несомненно, были сделаны под нажимом Кларка. Ну, да и мы не лыком шиты. Найдем тебя, голубчик,- капитан со злостью удaрил по столу.
- Мне кажется, товарищ капитан, cтарым шифром он пользоваться не будет.
- Это определенно. Положение двa, положение три... - задумчиво повторил Винокуров.--Опять, значит, придется ломать голову.
- Ничего,-после паузы бодро сказал он.-Вы голодны, лейтенант? Ресторан еще открыт. Поехали ужинать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Квартира профессора Дубравина в этот тихий августовский вечер была похожа на цветочный магазин. Все вазы, кувшины, банки, графины, кастрюли были заполнены букетами роз, олеандр, гладиолусов, астр, георгинов.
Цветы стояли в передней, в гостиной, в библиотеке, в спальне, в кухне и даже в ванной комнате. Исключение составлял лишь рабочий кабинет профессора, где стояло всего два букета. Зато здесь господствовали трубки. Если цветы приносили главным образом женщины, то трубки входили в дом в качестве мужских подарков: профессору Дубравину исполнилось семьдесят лет.
Празднично одетая жена профессора Елена Николаевна и сам профессор, веселые и суетливые, принимали поздравления гостей, знакомили их с приехавшими из Ленинграда сыном и невесткой.
Алексей Петрович к этому торжественному дню установил в квартире Дубравина искусственное охлаждение, и в комнатах царила приятная прохлада. Когда же гости просили открыть секрет, профессор недоуменно разводил руками.
Поздравить юбиляра собралось много народу.
Гости группировались вокруг весельчаков. Николай Дмитриевич ходил от группы к группе, шутил и отвечал на остроты. Елена Николаевна хлопотала по дому, появляясь то в одной, то в другой комнате. Оба они, однако, успевали заметить каждого нового гостя.
Сын профессора, Виктор Николаевич, и его жена Люся, окруженные группой гостей, что-то весело наперебой рассказывали. Слушатели от души смеялись.
Их девятилетний сынишка крутился тут же, польщенный вниманием, которое ему оказывали.
В девять часов появился Иван Николаевич Воронин. Большой и шумный, он внес своей веселостью и шутками такое оживление, что громкий заразительный смех перекатывался следом за ним из комнаты в комнату. Обойдя квартиру и поздоровавшись со всеми, он вернулся в гостиную.
- Елена Николаевна,- обратился Воронин к хозяйке дома, сидевшей в обществе его жены и Надежды Ивановны Трофимовой,-заглянул я сейчас в одно запретное место и вижу: нам предстоит сегодня много поработать. Боюсь, унесут ли нас обратно ноги.
Все рассмеялись, и как бы в ответ ва эту шутку в передней колокольчиком рассыпался девичий смех.
- О! Так может смеяться только Таня Березина,- сказал Воронин.-Так и есть!
- Ну да, это я, Иван Николаевич,- вбежала в комнату смеющаяся девушка.
Вместе с Таней вошли Ольга Кириллова и палеонтолог Костерин.
Не сдержав душившего ее смеха, Таня крикнула: - Ой, не могу!-и засмеялась еще более заразительно. Присутствовавшие, глядя на девушку, не выдержали и тоже расхохотались.
Когда взрыв смеха стих, Воронин спросил Березину:
- Над чем же вы, Таня, так смеялись?
- Это она надо мной, стариком, потешается,-сказал Костерин.- Был со мной в жизни один веселый случай.
- Расскажите, Афанасий Евграфович,-попросил Воронин.
- Расскажите!
- И нам интересно послушать.
- Просим, Афанасий Евграфович!
Старик, очевидно, не прочь был рассказать присутствовавшим случай, над которым так весело смеялась Таня, и уже стал усаживаться на предложенный стул.
- О, нет!-сказала Таня.-Вы, Афанасий Евграфович обязательно утаите самое интересное. Лучше я сама.
- Давай, Таня, начинай.
- Сейчас, только дайте поздравить Николая Дмитриевича,-она передала корзину с цветами Кирилловой, крепко пожала руку профессору и неожиданно для всех поцеловала его в щеку.-Желаю вам, Николай Дмитриевич, еще сто лет жизни и приглашаю вас на свой семидесятилетний юбилей.
- Молодец, Таня!-засмеялись вокруг.
- Ну, а теперь слушайте,- заглушая остальные голоса, сказала Таня.Итак... Только, чур, внимательно слушать! Жил в Москве один очень рассеянный ученый.
- Таня, садись,- сказал Воронин, ставя для девушки стул рядом со стулом Ольги Кирилловой.- В ногах правды нет.
- Спасибо, Иван Николаевич. Ну так вот, жил этот ученый, жил и дожил до шестидесяти лет. Но хоть и было ему шестьдесят, а влюблен он был, как Ромео в Джульетту...
- Кто же была его возлюбленная?
- О! Их было много! -с комической серьезностью отвечала Таня.-Это были... остракоды от девонских и карбонских времен до четвертичного периода. В среднем этим юным красавицам было по пятьдесят миллионов лет. Одни из них очаровали нашего ученого необыкновенной архитектурой брюшка, другие живописным рисунком хвостового оперения...
-Таня! - простонал Костерин.-У остракод же нет хвостового оперения.
-Ну все равно, каждая остракода пленяла ученого какими-нибудь особенно привлекательными линиями. Одним словом, они были неотразимо прекрасны. И вот решил наш ученый один раз в жизни изменить своим возлюбленным и отпраздновать свое шестидесятилетие. За это коварство он был жестоко наказан.
Объявив своим остракодам, что у него должно состояться важное совещание и что он, к своему величайшему огорчению, вынужден их покинуть (вы заметьте, какое коварство!), наш ученый отправился домой, куда уже пригласил своих наземных друзей.
Выйдя на площадь, он заметил у газетного киоска очередь за Вечерней Москвой. И тут его попутал лукавый. Он встал в очередь и, вспомнив, что в портфеле у него лежит журнал с непрочитанной статьей об остракодах палеозоя, извлек журнал, стал читать и не заметил, как отбился от очереди за Вечеркой и по своей великой рассеянности пристал к очереди на автобус Москва - Кашира. Следом за всеми он спокойно вошел в автобус и сел на место, которое ему любезно уступил один пионер. Забыв обо всем на свете, он продолжал читать статью о любимых созданиях. -Вам до Каширы? - спросила кондукторша.-Да, да,-рассеянно ответил он.- Платите.- И он уплатил, продолжая читать.
- Так и уехал в Каширу?-смеясь, спросил Воронин.
- Истории об этом умалчивает. Только поздно ночью собравшиеся гости получили от него молнию: "Ввиду особо важных дел празднике быть не могу празднуйте без меня мысленно с вами ваш Остракода."
- Это телеграф перепутал: не писал я слова Оcтракода,- под общий хохот сказал Костерин.
Пока все смеялись, Воронин куда-то вышел. Вскоре он вернулся, нeся на маленьком подносе кучу самых разнообразных по форме трубок Остановившись на середине комнаты, сказал:
- Товарищи мужчины, я должен, к своему великому сожалению, вас огорчить. Не богатая у нас фантазия. Эти восемнадцать трубок Николаю Дмитриевичу подарили мы.
В это время дверь из передней открылась, и на пороге появился Трофимов. Увидев поднос с трубками, быстро спрятал в карман небольшую коробку.
Навстречу Трофимову вышел Дубравия с женой.
- Поздравляю вас, Николай Дмитриевич, и вас, Елена Николаевна.
- Э, нет так не годится, Алексей Петрович! Что у тебя тaм в кармане, выкладывай сюда,-и Воронин подставил Трофимову поднос.
Алексею Петровичу ничего не оставалось делать, как под общий смех положить на поднос девятнадцатую трубку.
Не успел улечься смех, как появился секретарь обкома Орлов и вручил юбиляру еще одну трубку.
- Двадцатая,-прокатился по комнате новый взрыв смеха.
- Что случилось? - обратился Орлов к Трофимову.- тоже хочу посмеяться.
- Двадцатая! Ваша трубка двадцатая по счету.
- Правильно. Партийный руководитель не может отрываться от масс,-нашелся Орлов.
Алексей Петрович, поздоровавшись с гостями, отыскал глазами Ольгу. Она сидела с Люсей Дубравиной, и Трофимов постеснялся подойти к ней. Он подсел к Виктору Дубравину, с которым его познакомила Елена Николаевна. Виктор был кораблестроителем-подводником и сразу заинтересовался делами Морнефти. Завязалась непринужденная беседа. Время.от времени Алексей Петрович бросал взгляд в сторону Ольги. Она тоже издали наблюдала за ним, и ей показалось, что он чем-то озабочен.
К Алексею Петровичу и Виктору Дубравину подсел Орлов.
- Как дела?
- Ничего, Петр Петрович.
- Ничего-это плохр. Чем вы озабочены?
- Да вот агитирую Виктора Николаевича помочь нам с морской нефтью.
- Ну и как, успешно?
-Видите ли, Петр Петрович,-серьезно начал Трофимов,- добывать нефть из-под больших морских глубин вдали от берега дело трудное, дорогое и рискованное. Если мы не можем нефтяные месторождения перенести на сушу или хотя бы приблизить к берегу, то будем пытаться берег приблизить к нефтяным залежам. Тут большие надежды я возлагаю на экспедицию Кирилловой. Но эта экспедиция при лучших ее результатах не решит нам всей проблемы морской нефти. Уже сейчас появилась необходимость лезть под воду. Иначе нас застигнут осенние штормы, и к первому ноября мы разведку не закончим. Надо думать и о подводных промыслах, о подводном хозяйстве этих промыслов. Тут, мне кажется, сил одних нефтяников недостаточно. Нужна их помощь, - Трофимов кивнул в сторону Виктора,- помощь подводников. Мы уже написали об этом в Москву.
- А что вы скажете, Виктор Николаевич?
Но Виктор Дубрааин уклонился от прямого ответа.
- Вы в отпуске? - не отставал Орлов.
- Да.
- Не могли бы вы завтра прийти на заседание обкома. Мы как раз будем обсуждать работу Морнефти.
- Хорошо.
- Ольга Петровна, Людмила Сергеевна,- крикнул Орлов через комнату,-что вы там сидите одни? Идите к нам.
- Что, соскучились без дамского общества? - шутливо спросила Люся, подходя с Ольгой.
- Очень,- улыбнулся Орлов, уступая женщинам место.- Да, кстати, как ваша экспедиция, Ольга Петровна?
- Через два дня выходим в море.
- Ну, ну. Желаю удачи!
- Петр Петрович,-раздалось с другого конца гостиной,-разрешите наш спор.
- Иду. Извините, покидаю вас.
К Люсе и Виктору подбежал сынишка и потащил их в другую комнату.
Трофимов взял руку Ольги в свою и посмотрел девушке в глаза.
- Прошу, дорогие гости, к столу,-громко обратилась Елена Николаевна к присутствующим.
Ольга слегка сжала пальцы Алексея Петровича.
- Пойдемте,- сказала она просто.
Веселье продолжалось почти до утра. Только перед рассветом гости стали расходиться. Алексей Петрович с Ольгой, проводив Надежду Ивановну домой, ушли в Приморский парк. Долго бродили они по пустынным аллеям. А когда первые лучи солнца осветили верхушки пальм, Алексей Петрович проводил Ольгу домой.
Войдя к себе, девушка достала дневник и написала в нем всего два слова:
"Я счастлива!"
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Коля Муравьев, пониженный в разряде и переведенный на другой станок, тяжело переживал свою ошибку.
Чувствуя настороженность, с которой относились к нему товарищи, он нервничaл и работал неуверенно. В первый же день испортил несколько деталей.
Катя Грибанова, наоборот, вернувшись на прежнее место, к станку, было довольна своим положением, хотя переживала не меньше Муравьева.
Она мучительно, вспоминала подробности приема деталей.
Шаг за шагом восстановила в памяти всю картину и все-таки не могла понять, где же она напутала. Проверив очередную серию деталей, она каждый раз заглядывала в чертеж, сверяла размеры с установкой прибора и проверяла следующую серию. Но откуда же гогда взялась ошибка?
Она допускала, что можно сделать один неверный замер, но ведь она проверяла установку прибора после каждой серии.
Вдруг она вспомнила, что перед концом работы ее срочно позвали к начальнику цеха. Быстро сложив кальку в несколько раз, она сунула ее тогда в сумочку, собираясь потом отнести чертеж ла место, и пошла к начальнику цеха. Только вечером Катя вспомнила, что в нарушение всяких правил принесла чертеж домой. "Ничего, утром отнесу,-решила она, собираясь в кино, вынула чертеж и заложила его в книгу Джека Лондона "Сердца трeх". Как ни напрягала та свою память, не могла припомнить, возвратила она чертеж или нет. Но вчера она сама видела, калька была на месте. Только почему она не мятая? Ведь она сама сгибала ее несколько раз.
В перерыв, чтобы проверить себя еще раз, она побежала в отдел технического контроля и попросила покaзать ей чертёж.
Да, как будто нет никаких следов, что калька была смята. А это что за беловатые, еле заметные полосы? Две поперек и одна вдоль? Но почему же не заметно сгибов? He могла же калька так быстро отлежаться в куче чертежей. Нет, это не тот чертеж. "Ведь я его здорово помяла. Странно,"- подумала Катя.
Вечером, после смены, она поделилась своими сомнениями с Колей Муравьевым.
- Постой, Катя! Знаешь что? Идем в партком, к Шибанову.
- Зачем?
- Как зачем? Ты все это ему расскажешь.
- Да, так он тебе и поверил. А где доказательства? Скажет, что мы выкручиваемся, хотим оправдаться.
- Да, это верно. А что же делать?
- Что? А вот что. Надо искать чертеж, который я потеряла. Если я сдала чертеж вместе с книгой, то надо искать его в библиотеке или у тех, кто читал книгу после меня.
- Правильно.
- Сейчас же иду в библиотеку.
- Знаешь что, Катя, ты навела меня на одну мысль. Я в ней не сомневаюсь, но проверить надо.
- Что такое?
- Нет, нет. Потом. Иди в библиотеку, а я вернусь в цех. Я за тобой зайду, подожди меня там.- И Муравьев побежал обратно.
Через десять минут Муравьев пришел в библиотеку.
- Ну, как? - спросил он Катю, разговаривавшую с библиотекаршей Лидой Журавлевой.
- Здесь нет. Книга сейчас у Веры Прохоровой, а до нее книгу брали Миша Ершов и Аня Коробова, копировальщица из конструкторского отдела. Начну с нее.
Но встреча с Коробовой не состоялась. Муравьева и Грибанову остановил запыхавшийся паренек.
- Вас товарищ Шибанов вызывает,-сказал он на ходу.- Еле нашел.
Муравьев и Грибанова удивленно переглянулись. Когда они, немного робея, вошли в партком. Шибанов сосредоточенно что-то писал. Не отрываясь от бумаги, он кивнул в сторожу свободных стульев.
Муравьев долго прислушивался, как скрипело перо Шибанова. Наконец секретарь партийного комитета, уложив написанное в папку, обратился к Муравьеву.
- Ну, рассказывай, как же это получилось, что ты столько браку наделал?
- Не знаю, Иван Романович. Ничего не пойму. Знаю только, что на память я ничего не делал и не делаю. Всегда в чертеж смотрю. Затмение, что ли, на меня я то время нашло.
- Так. Затмение, говоришь? А технический контролер что скажет? Может быть, тоже затмение нашло?
- Нет, товарищ Шибанов...
- Или, может, доверилась лучшему токарю цеха и поставила клеймо огулом?
- Не было этого,- вспыхнула Катя.- Каждую деталь проверяла, все размеры сличала. А как все получилось, тоже не пойму. Не разобралась еще. Может быть, скоро разберусь. Что хотите со мной делайте, только не было халатности с моей стороны. Нет моей тут вины. Виновата я, да только в другом...
Муравьев дёрнул ее за рукав, чтобы замолчала. Но ее oстановить было уже нельзя. Повернувшись к Муравьеву, она вспыхнула:
- Нет, все скажу! Если уж наказывать, так пусть наказывают за дело...
- А ну, выкладывай, товарищ Грибанова, не стесняйся, повинную голову меч не сечет,-ободряюще улыбнулся Шибанов.
И Катя рассказала все, что знала.
- Значит, в ОТК не тот чертеж, по которому вы работали?
- Да.
- А свой чертеж вы нашли?
- Нет.
- Ищите. Только вот что, никому ничего об этом не говорите. И у Коробовой спросите кгк бы невзначай, мимоходом. Поняли? Ну, хорошо, идите.
Оставшись один, Шибанов задумался. Потом снял телефонную трубку:
- Остап Федорович? Шибанов говорит. Работаешь? Дело есть. Заходи.
Чтобы не вызывать ничьих подозрений, Штанько сам принес чертежи из цеха и ОТК. На чертеже из ОТК действительно не было никаких следов того, что он был сложен когда-то в несколько раз. Оба чертежа были подписаны Штанько, Сорокиным и копировальщицей Коробовой.
- Твоя подпись? - спросил Шибанов.
- Подлинная.
- А в скольких экземплярах выполнялась калька?
- В двух.
- Что же тогда потеряла Грибанова?
- Да, тут что-то не то. Возможно, она просто забыла, что вернула чертеж.
- В каких размерах ошибка?-перебил Шибанов.
- В этом и в этом.
- Так. У вас есть лупа, Остап Федорович?
- Я сейчас.- Штанько вышел и через минуту вернулся с лупой.- Вот, пожалуйста.
- Так, на муравьевском чертеже обе цифры написаны заново, видите, восковка под цифрой зачищена. И на свет это видно. А что было написано раньше, непонятно.
- Взгляните теперь на этот чертеж, Иван Романович.
- Да, и тут то же.
- Но ведь то могла быть и ошибка чертежницы, писавшей цифры. Она могла написать ошибочно не те цифры, потом подчистить и написать заново. Это всегда практикуется.
- Знаю. Но не кажется ли тебе, Остап Федорович, странным то обстоятельство, что именно эти два размера на обоих чертежах переписаны?
- Да, конечно.
- Мне кажется, Остап Федорович, что когда выполнялся заказ, здесь были другие цифры, написанные, может быть, ошибочно, может быть, умышленно.
- Трудно-доверить в злой умысел. Все это не так просто.
- А я это допускаю. Да, кстати, Остап Федорович, почему у нас вся эта документация хранится открыто? Приходи и бери.
- Но кто же возьмет, Иван Романович? Ведь все свои люди.
- Вот, вот. Этим и пользуется враг. И среди тысячи своих может оказаться один чужой. А вот результат. - Шибанов сунул чертеж в руки Штанько.
- Ну, это ты слишком! Тут еще надо разобраться.
- Буду рад, если я неправ.
- А то, что у нас непорядок с этим хозяйством, верно.
- Остап Федорович, оставь у меня чертежи, я попробую все-таки узнать, что тут было написано вначале.
- Хорошо. Может быть, отменить приказ о наказании Муравьева и Грибановой?
- Нет, нет. И вообще считайте, что всю эту историю мы давно забыли и ею не интересуемся.
На другой день Шибанов отдал чертежи на экспертизу. Эксперты установили, что на чертеже когда-то были написаны размеры, точно соответствующие размерам дефектных деталей. Сомнений не было: Муравьев выточил детали правильно, по чертежу. Но кому и зачем потребовалось исправить чертеж потом?
Через два дня к Шибанову снова пришла Грибанова и сообщила, что потерянный чертеж нашла копировальщица Коробова.
- А где он сейчас? -Шибанов недоверчиво посмотрел на девушку.
- В ОТК. Это тот самый, о котором я говорила.
- Но ведь вы говорили, что в ОТК лежит чертеж не мятый, а у вас был сложен в несколько раз.
- Правильно. Только Коробова выгладила его утюгом.
Шибанов задумался. Потом тихо сказал:
- Ну, хорошо. Катя, спасибо. Идите. Да, вот что. Скажите Коробовой, чтобы она зашла ко мне.
- А ее нет.
-- Где же она?
- Вчера уехала в Ленинград, к родным.
- В отпуск?
- Нет, совсем. Уволилась и уехала. Ну, я пойду, Иван Романович, а то начальник цеха у нас строгий.
- Не нравится? - улыбнулся Шибанов.
-Что вы! Правильный человек.
Днем Шибанов встретил Сорокина и вспомнил о копировальщице Коробовой. Вскользь, в равговоре он спросил:
- Илья Тимофеевич, у теб людей в конструкторском отделе хватает?
- Не могу пожаловаться. Справляемся. Инженеров достаточно. Народ хороший. Вот дня два назад неожиданно уволилась одна копировальщица, Коробова, да я нашел на ее место другую. Правда, эта не так опытна. Но не беда. Научится.
- А почему ушла Коробова?
- У нее с родителями что-то случилось. Поехала к ним в Ленинград. Получила от них телеграмму.
- Ты видел телеграмму? - Шибанов в упор посмотрел в лицо Сорокину.
- Нет, она мне только об этом сказала, когда просила ее освободить. А почему ты о ней cпрашиваешь? - заинтересовался, в свою очередь, Сорокин.
- Да так. Никакой телеграммы она не получала.
- Этого не может быть, Иван Романович! - горячо вступился за свою бывшую сотрудницу Сорокин.- Коробова не из тех людей, которые могут солгать. А потом, к чему ей говорить неправду? Если бы она захотела уйти от нас, то ушла бы и без телеграммы. Ей достаточно было бы предупредить меня за две-три недели.
- Вот, вот. В этих-то двух-трех неделях и вся загвоздка. А уйти ей надо было немедленно.
- Зачем? Не понимаю.
- А вот зачем... Ты знаешь, кто виновник брака, который получился у нас при выполнении заказа Морнефти?
- Ну кто-же не знает...
- Ты думаешь, Муравьев и Грибанова?
- Известно, Иван Романович.
- Нет.
- А кто же? - Сорокин в недоумении посмотрел на Шибанова.
- Твоя Коробова. Это она написала на чертежах неправильные размеры.
- Ерунда, Иван Романович,-возмутился Сорокин.- Размеры нa чертежах правильные. Тебя неверно информировали. На чертежах размеры точные.
- Эти потом oни появились, когда Коробова испугалась ответственности.
- А я знаю Коробову и поэтому не верю.
Шибанов неожиданно хлопнул Сорокина по плечу и рассмеялся:
- Фома ты неверующий. Лучше надо знать людей.- А сам о Коробовой подумал: Испугалась ответственности. Не хватило мужества и сбежала. Хорошо, что все кончилось благополучно!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Вопрос об откомандировании кораблестроителей-подводников был решен неожиданно быстро. Виктор Дубравин, не дожидаясь конца отпуска, приступил к работе. Из Ленинграда приехала группа конструкторов, в большинстве своем работавших в прошлом вместе с Виктором, в его подчинении. Это были энергичные и способные молодые люди, имеющие уже достаточный опыт работы.
Трофимов и Байрамов, посоветовавшись, решили во главе разросшегося проектного отдела вместо инженера Комолова поставить Виктора Дубравина. Комолов был хорошим инженером-проектировщиком, но из той породы специалистов, которые чувствуют себя как рыба в воде лишь в хорошо знакомой им области Такие люди сразу же становятся беспомощными, когда нужно перешагнуть привычные границы. А тут требовались не только знания, но и смелость, дерзание. К тому же Комолов жаловался на плохое здоровье и не раз просил освободить его от руководства проектным отделом.
Виктор Дубравин согласился возглавить проектный отдел, но, желая присмотреться к людям и к установившимся порядкам, которые, возможно, пришлось бы менять, он попросил пoдождать с приказом неделю-другую.
- Хорошо, Виктор Николаевич,-сказал Байрамов,-это дело терпит. Но зато есть другое, не терпящее никаких отлагательств.
- Я слушаю.
- Наступает пора осенних штормов, а у разведчиков еще много работы. Министр разрешил нам перевести морскую разведку под воду. Мы получаем подводные лодки. Вот их-то и надо приспособить для разведочных работ. В первую очередь следует перевести под воду отряды структурной, геохимической и радиоспектральной разведки. Судоверфь в вашем распоряжении. Кто из людей будет нужен - берите.
И Виктор согласился.
Комолов не вмешивался в работу группы Виктора Дубравина, в подчинении которого была теперь почти половина людей отдела.
Остальные специалисты, исключая группу Родионова, работали разрозненно, кто над деталью бурового агрегата, кто над усовершенствованием эксплуатационного оборудования, кто над подводной геофизической аппаратурой, кто над телемеханическим управлением механизмами. Словом, ничего специфически морского в их деятельности не было. Да никто себе и не представлял еще, как же будет выглядеть будущий морской промысел. Не знал этого и сам Комолов. И это его очень тяготило.
Алексею Петровичу было известно о положение в отделе, но до поры до времени он сознательно не вмешивался. Да и что он мог предложить? Обнадежить людей, ориентируя их на благополучный исход экспедиции Кирилловой, он не решался. "А вдруг,-думал он,-какая-нибудь неудача затянет экспериментирование на бесконечно долгий срок."
Правда, он гнал эту мысль от себя. Только случайный просчет или какая-нибудь никем не замеченная ошибка могли подвести. Поэтому он дал задание Комолову еще раз проверить математическую часть расчетов.
- Людей Виктора Николаевича не трогайте,- предупредил Трофимов.
Бесшумно работали электроинтеграторы, шуршали электрические счетные машины. Сама Кириллова с частью своих людей еще и еще раз проверяла правильность формул и выводов.
Создавшейся в отделе обстановкой постарался воспользоваться Родионов, чтобы, как он выражался в кругу своих интимных друзей, дать реванш Трофимову. Ловко используя любой благоприятный для него случай, он всячески старался показать, что из всех людей, работавших в отделе, лишь деятельность его группы была целеустремленной, направленной на решение проблемы морских промыслов. Его группа занималась изучением стальных башенных конструкций. Когда ему говорили, что буровые вышки отжили свой век, он отвечал:
- На суше - да, а на море их жизнь только начинается. А иначе как вы доберетесь до морских залежей? Ну как?
- Не знаю,-обычно следовал в таких случаях ответ.
- А я знаю. Мы создадим в море скелетные металлические основания и с них доберемся до морской нефти.
- Но ведь глубина-то моря какая, вы знаете? До трехсот метров и больше.
- Да, знаю. Ну и что же? Неужели вы думаете, что во второй половине двадцатого века так уж трудно создать такую вышку?
- Пожалуй, он прав,-в ответ на это говорили многие.
В шутку группу Родионова прозвали в отделе скелетной. И когда по распоряжению Трофимова инженеров отдела оторвали от своих занятий и заставили проверять математические расчеты для экспедиции Кирилловой, скелетная группа выразила этим наибольшее недовольство. А Родионов все это воспринял как личную обиду.
Однажды после работы, когда почти все инженеры отдела, кроме товарищей Виктора Дубравина, собрались в комнате скелетной группы, разговор зашел о Комолове.
- Размазня, а не начальник отдела,- сказал Родионов. Завтра кому-нибудь захочется, чтобы мы двор подметали, а он и слова не скажет.
- А разве Комолов еще начальник? - с ехидной усмешкой спросил Осипов из скелетной группы.- А я-то, по своему невежеству, считал, что начальник-Виктор Николаевич Дубравин.
- Да, этот новоиспеченный нефтяник,-сказал Родионов, с первых дней невзлюбивший Виктора Дубравина,-распоряжается в отделе так, как его левая нога захочет.
- Ну как же,- снова съехидничал Осипов,- сын профессора, главного геолога треста.
Кроме стремления дать реванш, у Родионова была и другая цель. Как-то Комолов сказал ему, что Байрамов и Трофимов обещали удовлетворить его, Комолова, просьбу оьдосвобождении от обязанностей начальника отдела и что он рекомендовал им на свое место Родионова. И сейчас Родионову нужно было восстановить людей против Дубравина.
Отряды морской разведки переходили на подводные корабли. Уже несколько подводных лодок, оборудованных по проектам Виктора Дубравина для структурной съемки морского дна, проходили испытания. Сам Виктор добрую половину рабочего дня проводил на судоверфи. Его группа продолжала напряженно работать. Привыкшие к воинской дисциплине, кораблестроители-подводники задавали тон работе всего коллектива.
Байрамов и Трофимов часто заглядывали к проектировщикам и видели разницу в порядках, установившихся у Дубравина и в других группах отделa. Видели они и растерянность Комолова.
- Надо освобождать старика,- сказал как-то Байрамов.- А ты знаешь, Алексей Петрович, Комолов рекомендует на свое место Родионова. Как ты считаешь?
-А что, вы против Виктора Николаевича?
- Нет! Я за. Но Родионов опять мутит воду. Зря мы его взяли.
- Мне кажется, он переменился и сейчас работает хорошо.
- Какое там хорошо! Разлагает отдел. От него за версту несет гнилью. Знаешь, что он мне вчера сказал? Если,-говорит,- главный инженер захочет, то мы для Кирилловой и палубу "Океана" пойдем драить. Как это тебе нравится?
Трофимов промолчал. Только по побледневшему шраму можно было догадаться, как внутренне вскипел он при этих словах.
Байрамов продолжал:
- И по тому, что недобрым смешком часть инженеров поддержала его, можно думать, что подобные разговоры он ведет не впервые. А ты говоришь переменился.
- Ну что ж. Давай приказ о назначении Дубравина.
- А я думаю сначала поговорить с людьми.
* * *
На сообщение о предстоящем производственном собрании проектного отдела инженеры реагировали по-разному. Одни его ждали с любопытством, как скучающий прохожий ждет уличного происшествия, другие - с желанием покритиковать начальство, тех и других было немного; основная же масса серьезно готовилась к деловому обсуждению давно наболевших вопросов. Ни к одной из этих групп не принадлежал Родионов. Но он также возлагал на собрание определенные надежды.
Он прежде всего приступил к обработке своей скелетной группы.
-- Слышали?-сказал он, войдя в комнату.-Завтра производственное собрание. Не поздоровится нашему Ивану Ивановичу. И Трофимову следовало бы показать, чего он стоит.
-Не усидеть, пожалуй, Комолову на своем месте после завтрашнего собрания,-сказал Осипов.
- А это будет зависеть от вас,- Родионов многозначительно улыбнулся.
- А чего стесняться?-сказал кто-то.-Что правда, то правда. Об этом и надо сказать. Ведь всем ясно, что Комолов не может руководить отделом.
- Человек он хороший и специалист знающий. Только очень мягкий характером.
-Не мягкий, а мягкотелый,-вставил Родионов.
- Поэтому-то он и держится так долго, что не мешает другим,-сказал Осипов, понимая, куда гнет Родионов.
- А может быть, не стоит завтра поднимать этот вопрос?-схитрил Родионов, чувствуя настроение товарищей.- Еще не известно, кого поставят на его место, а мужик он хороший, работать не мешает.
- Как это не стоит, Александр Емельянович? - разгадал хитрость Родионова Осипов.
- Да очень просто. Поставят над нами человека, который и нефти-то не нюхал, тогда узнаешь.
- А что, у нас нефтяников мало?
- Конечно, найдутся.
- Да вот хотя бы вы, Александр Емельянович.
- Верно!
- Ну что вы, товарищи! Какой я начальник!-ответил Родионов, пытаясь скрыть довольную улыбку.- Обо мне и речи быть не может.
- Да почему?
- Да хотя бы потому... Ну, да вы сами знаете, как ко мне относится Трофимов.
- Ерунда!
- Не будем об этом сегодня говорить, давайте работать,-сказал Родионов, довольный разговором.
До конца дня он случайно побывал и в других группах.
Когда Байрамоа, Трофимов и Комолов заняли свои места в президиуме, в зале заседаний наступила тишина.
Во втором ряду сидел подтянутый, выбритый, в белом морском кителе с погонами инженер-капитана первого ранга Виктор Дубравин. Люди его группы расположились главным образом в передних рядах. Родионов, пришедший несколько позже, сел в том же ряду, что и Дубравин, только на другой стороне прохода.
Байрамов постучал карандашом но графину. Открыв собрание, он зачитал собравшимся постановление правительства о конкурсе на лучший пройкт разработки морских месторождений.
- Перед нами,-сказал управляющий,-поставлен вопрос: мы примем участие в конкурсе или нет. И двух мнений, мне кажется, тут быть не может. Весь смысл существования проектного отдела в том и состоит, чтобы составить такой Проект, отстоять его и реализовать. Но отстоять его мы сможем лишь в том случае, если он будет лучше других проектов.
- Есть ли у нас силы,- продолжал Байрамов,- чтобы поднять это большое дело? Есть, товарищи. Коллектив отдела доказал это при переводе морской разведки под воду. Благодаря этой работе мы сможем выполнить часть постановления правительства-закончить первый этап разведки и собрать необходимые данные для проектирования. А сейчас прошу, товарищи, высказаться.
Неожиданное начало собрания несколько озадачило людей: привыкли на всяком собрании выслушивать вначале более или менее длинный доклад. А тут речь управляющего заняла всего несколько минут.
Наступила пауза. Никто не хотел начинать первым.
- Разрешите мне,-раздался, наконец, голос из задних рядов.
- Говори, товарищ Сабуров.
- Что ж, я скажу. Хороший у нас коллектив, сильный. С первым этапом своей работы мы справились хорошо. Стыдно будет, если мы, вложив столько труда в разведку морских месторождений, откажемся от решения главной задачи-от создания проекта морских промыслов. Но мы все понимаем, что это дело трудное. Нужно единое твердое руководство, и весь коллектив должен добиваться одной цели. А вот тут-то у нас сейчас не все в порядке. В последнее время мы не узнаем Ивана Ивановича. Пусть товарищ Комолов не обижается, если я ему прямо скажу: куда девалась его прежняя уверенность в работе?..
- Алексей Петрович, мало вы требуете с Ивана Ивановича, а больше сами его подменяете,- сказал инженер Соболев, выступивший вслед за Сабуровым.
"Стар, должно быть, стал и не гожусь в руководители. Сколько недостатков в работе отдела, а я каждый день на них смотрел и не замечал,"-думал Комолов, слушая выступающих.
Собрание продолжалось уже второй час, когда инженер Осипов из скелетной группы выступил с резкими нападками на Алексея Петровича за то, что тот отвлекает инженеров отдела от их важных дел посторонними заданиями. В подтверждение сказанного он привел факт с проверкой математических расчетов для экспедиции Кирилловой.
- А в отношении Ивана Ивановича я прямо скажу,-добавил Осипов: - не может он быть руководителем отдела из-за своей мягкотелости. Нужен более энергичный человек, инженер-нефтяник.-Осипов сделал ударение на последнем слове и посмотрел в сторону Родионова. Тот решил, что для его выступления наступил самый подходящий момент.
- Почему мы плохо работаем,- начал Родионов, хотя никто о плохой работе отдела до него не говорил.-Тут уже правильно говорили, что нет нужного порядка в отделе, нет помощи. Иван Иванович - хороший человек и специалист неплохой, но он не видит помощи сверху. Вместо этой помощи нам только мешают работать. Али Гасанович правильно говорил, что мы не должны надеяться на кого-нибудь. Сил у нас действительно достаточно, чтобы справиться с делом самим. Однако как эти силы используются? Плохо используются. По прямому назначению, кроме моей группы, никто не работает...
- Ишь ты! Весь мир на нем держится,-послышалась реплика из задних рядов.
Наступило веселое оживление. Родионов понял, что хватил через край.
- Я не вижу, что тут смешного, товарищи,- невозмутимо продолжал он,вы меня не поняли. Я имел в виду весь комплекс работ по освоению морских промыслов...
Оживление усилилось.
- Тише, товарищи!-крикнул Байрамов.
Когда шум стих, Родионов продолжал, но менее уверенно:
- Все же я считаю неправильным, что нас отвлекают на другие дела. И нет уверенности, что завтра главный инженер в угоду кому-нибудь оторвет нас от нашей основной, непосредственной работы.
"Ох, и подлец же ты!"-подумал Байрамов, мысленно обращаясь к Родионову и скосив взгляд на Трофимова. На скуле Алексея Петровича играл бугристый желвак.
- И последнее, что я хотел сказать,-закончил Родионов:-надо укрепить руководство отдела. Иван Иванович- человек больной, и ему трудно.
Когда Родионов сел, некоторое время в зале царила напряженная тишина. Потом из средних ррдов поднялся инженер Горбунов, седоусый поджарый старик, которого всё любили за прямоту, принципиальность и спокойный, твердый характер.
Он молча прошел к столу президиума, так же молча вынул футляр с очками, надел очки и, сдвинув их на лоб, тихо, но отчеканивая каждое слово, начал:
-Партия учит нас быть непримиримыми к недостаткам. Партия учит нас пользоваться критикой как оружием в борьбе за наше движение вперед. И вот мы являемся свидетелями того, как извращают этот великий большевистский принцип.
- Я не собирался говорить,-продолжал Горбунов,-но выступление Родионова возмутило меня, да и всех, я думаю, до глубины души. Разве вы, товарищ Родионов, нe знаете, зачем нас, как вы выразились, отрывали от дела? Отлично знаете. Зачем вам потребовалось наводить тень на ясный день? Зачем вы вчера полдня ходили по отделам из комнаты в комнату, пытаясь замутить воду? Я вижу, не пошел вам на пользу полученный прежде урок.
Старик, кончив говорить, снял со лба очки, положил их в футляр и, прямой и строгий, направился к своему месту.
Родионов сидел, опершись локтем на спинку переднего стула, зло прищурившись.
Когда Алексей Петрович поднялся со своего места, он испытывал глубокое чувство возмущения, вызванное лживым выступлением Родионова. На какое-то мгновение у него появилось желание ответить Родионову, обнажить всю фальшь его слов. Трофимов оглядел напряженно притихший зал. "Чудак я человек! вдруг подумал он. - Разве этой перепалки ждут от меня собравшиеся инженеры!" И, взяв себя в руки, спокойно начал:
- Создание морских промыслов вдали от побережья и на большой глубине-трудная задача. Но мы ее должны решить и решить как можно быстрее. Перевод разведчиков под воду показал, что новые условия работы во всех отношениях выгодней. И мы должны ориентироваться на создание подводных промыслов, требующих меньших затрат человеческого труда.
Но это только одна сторона рентабельности, вполне достаточная для условий капитализма. Но в условиях нашего общества одной этой стороны далеко не достаточно. Высшим принципом нашей рентабельности является не только минимальная затрата труда, но и сам человек, условия его работы, жизни, быта.
Сделав паузу, Алексей Петрович продолжал:
- Люди наших морских промыслов должны жить не в худших условиях, чем мы с вами здесь, в Приморске, чем во всех других местах нашей страны. Поэтому второй не менее важной задачей является создание в море баз-жилых поселков или даже городов, ремонтно-механических мастерских, нагнетательных станций и прочих производственных объектов. Создать такие базы мы можем. Наша техника позволяет это сделать. Для этого можно было бы использовать металлические основания, над которыми работает группа Родионова. Но мы с Иваном Ивановичем и Виктором Николаевичем подсчитали и получили астрономическую цифру стоимости острова, созданного по этому способу. И, очевидно, нам придется отказаться от него. Есть более дешевый способ создания баз - это сооружение искусственных ледяных островов, которые мы можем наморозить, используя достижения ядерной физики. Именно над этим сейчас работает экспедиции Кирилловой. И первые результаты экспедиции весьма обнадеживающие.
Да, задача решалась грандиозная. Инженеры, слушая Трофимова, по-новому осмысливали свою деятельность. И это подняло их работу в собственных глазах.
И до чего же мелким, эгоистичным показалось после этого выступление Родионова! Хорошо, что Трофимов прошел мимо его злопыхательских слов, не заслонил ими большую и благородную цель. Все видели, что Родионов вновь побит, хотя Алексей Петрович ни одним словом не обмолвился о его речи.
Доволен был и сам Родионов, будучи, как и все кляузные, склочные люди, большим трусом. Он видел, что аудитория не пoддержала его, и также понял, что и на этот раз просчитался. Поэтому он со страхом ждал выступления Трофимова. И вот того, чего он больше всего боялся, не случилось. Однако ослепленный ненавистью к Алексею Петровичу, он не сумел сделать правильного вывода. "Значит, не так уж неудачно было мое выступление, если Трофимов не решился мне открыто возразить",-улыбнулся внутренне Родионов, по-своему истолковывая речь Трофимова.
И в это время он услышал слова Байрамова.
- Признаюсь, товарищи, мне было стыдно за Родионова, стыдно за то, что в нашем хорошем, дружном коллективе имеется такой моральный урод. Правду сказал товарищ Горбунов, что не пошел вам впрок полученный урок, товарищ Родионов. Вы были против законтурного заводнения, против забойного депарафинизатора, прртив нагнетения в пласты морской воды, против многого другого.
Теперь вы становитесь в позу обиженной невинности и называете сомнительным делом экспедицию, возглавляемую Кирилловой. Да если хотите знать, в ней, в этой экспедиции, будущее морской нефти. Советскими физиками теоретически и практически доказана возможность успеха экспедиции. Это лишь вопрос времени. А вы хотите это время затянуть, помешать успеху. Кому на руку вы действуете? Тому, кто пытался убить Кириллову, тому, кто пытался воспользоваться изобретением наших советских ученых и инженеров? Вы-умный человек и неужели вы не можете критически оценить свои поступки и сделать из них правильные выводы?
Когда управляющий кончил, Родионов встал и вышел, не поднимая головы.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Павел Зарубин, у которого после отдыха в санатории осталось еще два дня отпуска, решил возвратиться в Приморск на пароходе. Но когда приехал в порт, "Михаил Кутузов" уже отшвартовался.
"Эх, опоздал!"-с досадой подумал корреспондент.
Следующий пассажирский пароход на Приморск отплывал только через сутки. Зарубин мог, конечно, доехать до Приморска поездом-это даже быстрее, но море с детства манило его, и он очень пожалел об упущенной возможности. Поезд отходил через три часа, и журналист не знал, как скоротать время. Сдав чемоданчик на хранение, он не спеша направился к грузовой пристани. Здесь стояло несколько пароходов и барж. В конце пристани дремал лесовоз "Дон". Проходя мимо "Дона", Зарубин услышал, как один матрос говорил другому:
- В Приморске будем завтра в шесть вечера, а начало в восемь...
"А что если..." - подумал Зарубин и решительно направился к трапу.
- Скажите, пожалуйста,-обратился он к матросу,-где я могу видеть капитана?
Моряк повернулся на голос Зарубина и, смерив его изучающим взглядом с головы до ног, кивнул головой на корабль.
- У себя.
Через минуту Зарубин стоял перед старым капитаном "Дона" в его небольшой каюте.
.- Что вы хотите?-спросил моряк, заглянув в корреспондентское удостоверение.
- Видите ли, товарищ капитан,- нерешительно начал Зарубин,-я опоздал на пароход. Мне срочно надо в Приморск. Не могли бы вы взять меня с собой? Вы ведь идете в Приморск?
- В Приморск. Да только пассажиров мы не перевозим. Отправляйтесь поездом.
Видя, что дело срывается, Зарубин пустился на хитрость: - Это я знаю. Но только, понимаете, мне нужно написать для газеты очерк о моряках, а вы, я слышал, знаете все моря мира.
Хитрость удалась.
Старый моряк выпрямился, разгладил прокушенные усы и не без гордости сказал:
- Да, молодой человек, плаваю я пятьдесят второй год, за свою жизнь избороздил все моря и океаны,-и, подумав, добавил: - Ну, хорошо, как представитель прессы можете располагать моей каютой. Ночью я все равно буду наверху.
Через час "Дон" отшвартовался.
"Назвался груздем - полезай в кузов,- подумал Зарубин, стоя на палубе.-А что, и в самом деле неплохо написать такой очерк."
Зарубин спустился в капитанскую каюту.
Опытный моряк Иван Васильевич Синявин в последние годы плавал в Арктике. Год назад он ушел на пенсию, но не выдержал тихой жизни, не смог жить без моря и теперь комaндовал старым лесовозом Дон. Много интересного услышал Зарубин от бывалого капитана.
Под вечер журналист вместе с Синявиным вышел на палубу. Море лежало в удивительном спокойствии. "Дон", неторопливо разрезая морскую гладь, уходил на юг. Справа, опускаясь к горизонту, сияло солнце. Чувствовалось приближение осени; днем еще было достаточно тепло, а сейчас от воды тянуло прохладной сыростью.
- Скоро начнутся штормы, и на такой посудине, как Дон, носа в море нельзя будет показать,-сказал Синявин.
Поужинав, капитан пошел наверх, чтобы сменить, своего помощника, а Зарубин лег спать.
Утром проснулся от необычного шума, напомнившего ему ледоход, который не раз приходилось наблюдать в детстве на Каме. О корпус корабля что-то непрывно ударялось. Торопливо одевшись, Зарубин выбeжал на палубу. Его обдало холодом. Почти вся команда толпилась на палубе. Матросы с любопытством заглядывали за борт, Дон шел, врезаясь в сплошной слой шуги и тонких пластин льда. Стаи морских птиц с криком носились над морем, охотясь за мертвой рыбой.
- Что случилось, Иван Васильевич?-спросил Зарубин, поднявшись на ходовой мостик.
- Должно быть, тут ночью ударил сильный мороз. Вон сколько шуги и мелкого льда.
Но вскоре вдали показалась чистая вода. Выйдя из ледяной крошки, Дон плыл с прежней скоростью. Капитан сбросил плащ.
- Попали к теплое течение, тут море не скоро замерзнет,-поделился старый моряк своими соображениями.
Сквозь утреннюю дымку тускло светило солнце. Видимость была небольшой.
Склянки пробили восемь.
Синявин пригласил журналиста завтракать.
Не успели они сесть к столу, как прибежал вахтенный и доложил:
- Товарищ капитан, впереди по курсу айсберг!
- Э, милый, иди-ка к врачу, измерь температуру,-засмеялся Синявин.
- Иван Васильевич, виноват, товарищ капитан, я вам правду говорю. Настоящая ледяная гора. Мне приказано вам доложить.
- Ладно, иди,-уже недовольно сказал капитан.
Кряхтя, он встал:
- Ох, не дадут спокойно поесть. Чго еще за чудеса в решете там случились
Зарубин последовал за капитаном. Поднявшись на палубу, он увидел впереди ледяную гору, длиной не менее полукилометра.
Посмотреть на айсберг из кубрика выбежали матросы.
Синявин молча поднялся на ходовой мостик. Зарубин прошел на нос Дона.
- Прикажете взять лево руля?-спросил помощник капитана Хомутов, опуская бинокль.
Вместо ответа Синявин громко расхохотался:
- Вы давно на море, молодой человек?
- Шестой год.
- А вы слыхали про миражи, молодой человек? Так, слыхали. А видели? Heт. Ну, тогда смотрите.
Слова капитана были слышны команде, собравшейся на палубе. Многим до этого не приходилось наблюдать миражей, и поэтому все с любопытством повернули головы в сторону мнимого айсберга.
А Синявин, успевший уже выпить послевахтенную стопку коньяку, продолжал:
- Вот плавает такая гора где-нибудь у Новосибирских островов, а мы благодаря фокусам природы видим ее здесь, в этом южном море. И когда подойдем ближе, мираж исчезнет или будет отдаляться. На своем веку я много видел таких фокусов.
Между тем Дон подходил все ближе и ближе к ледяной горе.
- Иван Васильевич, может, все же взять левеe руля?-с тревогой спросил Хомутов.
- Так держать! Вы что, струсили?
- А вдруг это не мираж, Иван Васильевич?
-- Чудак вы человек! Откуда же может в этом закрытом южном море появиться ледяная гора?
- Но появилась же ночью шуга.
- Шуга образуется в результате ночного заморозка, а ледяная гора должна оторваться от ледника. Тут вам не Гренландия.
- Помню я,-продолжал Синявин,-один случай-это было лет пятьдесят тому назад. Плавал я тогда юнгой на одном паруснике. В море мы находились уже более двух месяцев. Пресной воды осталось совсем немного, а до ближайшегверега было еще недели три хода при благоприятной погоде. Капитан распорядился выдавать команде по стакану воды в день. Жажда нас мучила нестерпимая. Люди один за другим падали в обморок. Не помню уж, на какой день мучений мы увидели землю. Все вышли на палубу и пожирали глазами водопад в горной долине, покрытой зеленью. Мы плясали от восторга, обнимались, целовали друг друга-так обрадовались! Только один капитан стоял мрачный. Он знал, что никакой земли в той части моря нет. Это был мираж. И вот, тогда до земли оставалось примерно столько, сколько до этого фальшивого айсберга и, казалось, что мы уже слышим шум водопада, вдруг все исчезло. Тут многие из нас...
Окончить фразу Синявин не успел. От резкого толчка он упал вперед, больно ударившись о поручни. Все, кто был на палубе и на ходовом мостике, тoже попадали. Ледяная гора оказалась совсем не фальшивой. Дон наскочил на ее далеко выступавшую вперед подводную часть.
Радист теплохода "Океан" вбежал в капитанскую рубку и молча подал капитану телеграмму, принятую от лесовоза "Дон". Пробежав листок глазами, капитан приказал радисту засечь "Дон", а сам включил сигнал тревоги. Пронзительно завыли сирены, забегали люди. Капитан включил дублер радиолокатора, и на матово-зеленоватом экране появились две светлые точки: одна большая, расплывчатая, и рядом с ней-яркая и четкая. Это были засеченные радиолокатором ледяная гора и тонущий лесовоз "Дон".
Один за другим вспыхнули сигналы готовности. Капитан выключил сигнал тревоги, и сирена умолкла. Наступила тишина.
- Полный вперед!-скомандовал в микрофон капитан.
Теплоход, содрогнувшись, стал набирать скорость.
- Лево руля! Так держать! Самый полный!
Вбежала Ольга.
- Что случилось, Леонид Иванович?-с тревогой в голосе спросила она.
Капитан подал ей телеграмму.
- Лесовоз "Дон" наскочил на нашу ледяную гору. Должно быть, все ослепли. Ведь ее за пятьдесят миль видно.
Океан первым пришел к месту аварии "Дона", палуба которого была уже почти на уровне воды. Люди с "Дона" покинули корабль и перебрались на вырубленный в ледяной горе уступ. Рядом на воде покачивались две шлюпки.
Повреждения корабля были значительными, и не будь он до предела наполнен лесом, давно бы затонул. Но благодаря грузу сухой древесины "Дон" сохранил некоторый запас плавучести. Вскоре к месту аварии подошел танкер "Иртыш", направлявшийся за нефтью в Приморск.
Решено было попытаться спасти Дон. Океан и Иртыш встали с обоих бортов Дона. Подведя под днище Дона стальные канаты, команды трех судов в течение нескольких часов закрыли пробоину пластырем. Мощными насосами танкера Иртыш удалось быстро выкачать воду из трюма Дона. Палуба лесовоза вновь высоко поднялась над водой.
- Как же вас угораздило не заметить такую махину?- спросил Синявина капитан Океана, кивнув в сторону ледяной горы.
- Ох, не говорите! Это я, старый осел, не поверил. Только я, должно быть, совсем из ума выжил: скажите мне, Леонид Иванович, откуда же появился, здесь айсберг. Я их видал раньше только на Севере и у берегов Антарктиды. Может быть, все это сон?
Стоявшая рядом с капитаном Океана Ольга засмеялась, глядя на растерянного Синявина.
- Нет, это не сон, Иван Васильевич,- ответил капитан Океана.- Это вот все Ольга Петровна наделала.
Синявин недоверчиво посмотрел на Кириллову, потом подошел к трапу, еще раз посмотрел на нее и не спеша стал спускаться в шлюпку, где его уже поджидали матросы Дона. "И правду говорят, что женщина на корабле приносит несчастье,"-угрюмо подумал он.
Взяв на буксир поврежденный лесовоз, Иртыш направился в Приморск.
-.Все хорошо, что хорошо кончается,-сказал капитан Океана.-Могло быгь и хуже. Не поверили нашей ледяной горе, Ольга Петровна. Как бы не появился еще чудак вроде Синявина. Всем кораблям в море нужно будет дать радиограмму.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГОРОД В МОРЕ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Заседание продолжалось уже третий вечер. В Москву были вызваны представители многих организаций. Шла конкурсная защита проектов разработки морских месторождений нефти.
В этот вечер собралось особенно много народу-зал, вмещавший до двух тысяч человек, был переполнен. Все ждали выступлений представителей Морнефти. Слухи о необычайной экспедиции теплохода Океан и ее результатах волновали многих.
В предыдущие два дня с защитой своих проектов выступили четыре организации. Трест Шахнефтепроект предлагал под дном моря проложить тоннель и разработку нефтяных месторождений вести из подземных шахт. Другая проектная организация представила проект, согласно которому через всю фяду нефтеносных структур намывалась огромная земляная дамба. Интересными оказались проекты Института океанологии и Института подводных работ. Первый предлагал оригинальный способ создания на нефтеносных структурах искусственных островов, используя для этого результаты экспериментальных работ по акклиматизации кораллов в наших южных морях.
Коралловые острова - атоллы - могли быть созданы, по расчетам института, за пять-шесть лет. Институт подводных работ предложил систему подводных станций, с которых можно было бы вести все работы, а добытую нефть перекачивать на материк по трубопроводам.
И вот сейчас наступила очередь треста Морнефть. Представители треста пришли, когда зал был еще пустым. Они занимали почти весь первый ряд. Ольга с волнением ждала начала заседания.
- Не надо волноваться, Оля, все будет хорошо,-шепнул Алексей Петрович, слегка сжав ее, руку выше локтя.
Сам Алексей Петрович тоже волновался, хотя это трудно было заметить. "Как будто перед экзаменом,"-вспомнил он свои студенческие годы.
Заметно нервничал даже профессор Дубравин, проделывая смешные манипуляции со своей трубкой. С явно напускным равнодушием сидел Виктор Дубравин.
Не удавалось скрыть своего волнения и Сорокину, пришедшему розно за минуту до начала. Сорокин проводил отпуск в Москве, и Трофимов пригласил его на заседание открытого конкурса.
Поднявшись на трибуну, Алексей Петрович оглядел переполненный зал, на какую-то секунду задержал взгляд на Ольге. Широко открытыми глазами она смотрела на него, пунцово алели щеки. "Очень волнуется,"-подумал Трофимов.
И удивительное дело! Сразу почувствовал в себе твердую уверенность, успокоился. Улыбнувшись Ольге, он начал:
- К разработке в первую очередь мы наметили самую большую группу месторождений, находящуюся в двухстах километрах от берега, а также группу, прилегающую к Приморску.
Трофимов, сойдя с трибуны, обвел на карте названные районы. Больше он не подходил к трибуне и не заглядывал в оставленный там доклад. Задерживаясь то у карты, то у чертежей, он излагал присутствующим существо цроекта. Временами, прислонив указку к щиту с чертежами, он подходил к самому краю сцены. Изредка взмахивал рукой, жестом усиливая сказанное. Он не обладал красноречием, присущим профессиональным ораторам. Но его неподдельная искренность и убежденность заставляли слушателей думать вместе с ним.
По мере того, как он говорил, слушатели мысленно то спускались на подводных автобусах к глубоководным буровым, то видели морское дно, равномерно усеянное ремонтноконтрольными станциями, к которым сходились устья эксплуатационных скважин, то ощущали, как на восьмикилометровой глубине земных недр под действием тупорылого вибрационного бура рассыпаются в порошок окременелые породы, то ясно представляли себе, как огромные потоки морской воды и газа под большим давлением нагнетаются в земные недра, заставляя их отдавать тысячи и миллионы тонн нефти.
Ольга давно забыла о своих волнениях; профессор Дyбравин засунул свою трубку в карман жилета и смотрел на Трофимова, склонив набок седую голову; младший Дубравин, вложивший в проект столько труда, слушал Трофимова с интересом, с которым читают новую, волнующую книгу; Павел Зарубин, приготовивший было блокнот, за все время не записал ни одного слова, боясь что-либо пропустить. В зале стояла напряженная тишина.
- Таким образом,-сказал в заключение Трофимов,- наш проект в части некоторых особенностей подводного хозяйства схож с проектом Института подводных работ, с той, однако, разницей, что у нас нет громоздких подводных сооружений.
Используя достижения ядерной физики, мы создадим в море искусственный остров. Бурить мы будем с подводных самоходных установок, а для обслуживания скважин вполне достаточно иметь небольшие подводные станции. Все же остальные производственные сооружения - нагнетательные станции, компрессорные, ремонтные мастерские, склады и прочие сооружения, необходимые для обслуживания строительства и эксплуатации нефтяных промыслов, будут расположены на искусственном ледяном острове. Мы будем иметь возможность создать на этом острове людям, работающим на подводных промыслах, и их семьям нормальные условия, не хуже, чем в любом другом месте, в любом другом благоустроенном городе. Человек, который будет работать на подводных промыслах, должен иметь возможность после работы отдохнуть в своей квартире, в кругу родных и близких.
Долго не смолкали аплодисменты, когда Алексей Петрович кончил.
Только один человек в зале сидел словно скованный. Это был Родионов. На его лице сквозь загар выступили багровые пятна, словно аплодисменты, которые он слышал вокруг, были для него звонкими пощечинами. Бешеная ярость против Трофимова с новой силой колотилась в его груди.
Благоразумие подсказывало, что ему следует немедленно отказаться от защиты индивидуального проекта скелетной группы. Но ярость была сильней. И когда на второй день Гипронефть, предлагавшая создать кольцевой плавучий мол, внутри которого можно было бы бурить скважины с барж, сняла свой проект с обсуждения, Родионов с упрямой решимостью поднялся на трибуну. Проект разработки морских промыслов с гигантских полуплавающих гкперболических башен, несмотря на свою оригинальность, был явно не доработан. Автор не мог ответить на ряд недоуменных вопросов членов жюри и публики.
Через два дня, после закрытого совещания жюри, участники конкурса собрались на заключительное заседание. Зал гудел сотнями человеческих голосов, слившихся воедино.
Когда министр, позванивая в колокольчик, успокаивал аудиторию, от задней двери, протискиваясь между тесно стоявшими в проходе людьми, торопливо пробирался Сорокин.
- Ты что каждый раз приходишь чуть ли не с опозданием? Чем ты так занят? - шепотом сделал ему замечание Трофимов.
- Я ничем не занят,-торопливо ответил Сорокин.-Просто опять не рассчитал,--виновато улыбнулся он.
- Что-то ты скрываешь. Какие-то тайны появились.
Сорокин, еще более смутившись, собрался ответить, но в это время на трибуну поднялся министр.
- Товарищи!-Министр обвел взглядом серьезные лица собрaвшихся и остановился на первых рядах, где сидели представители организаций, участвующих в конкурсе.
"Да не тяните вы,"- мысленно в нетерпении обратился к министру Трофимов, сохраняя на лице полное спокойствие.
Но министр не сразу сказал то, что интересовало Трофимова и всех присутствовавших. Вначале он проанализировал представленные проекты, отметив достоинства и недостатки каждого. И вот, наконец, он сказал:
- Первая премия за лучший проект, дающий возможность вести разработку морских месторождений с наименьшими затратами и обеспечивающий лучшие условия для работников промыслов, присуждается тресту Морнефть.
- И пусть не расстраиваются авторы других проектов, - продолжал министр.-Труд их не пропал даром. В каждом проекте есть много ценного, что обязательно будет использовано при создании морских прoмыcлов. Проект коллектива треста Морнефть должен быть доработан с учетом всего лучшего, что есть в других проектах. Особо хочу отметить замечательный проект Института океанологии. Ему присуждается вторая премия. Жюри предлагает использовать этот проект при создании промыслов второй и третьей очереди.
Долго не смолкали рукоплескания Трофимову, Кирилловой, Дубравиным и Байрамову, который прилетел на заключительное заседание. Им горячо жали руки, искренне улыбались, желали всяческих успехов.
Легонько расталкивая людей, окруживших морнефтинцев, министр говорил:
- Дайте же мне, товарищи, добраться до главных виновников.
Он крепко пожал руку сияющей Ольге, потом поочередно обнял профессора Дубравина, Трофимова, Виктора Дубравина и Байрамова, пожал руки остальным представителям треста. Остановившись перед стоявшими рядом Ольгой и Алексеем Петровичем, он, смеясь, сказал:
- Вообще-то угощение причитается с вас, но так и быть, сегодня вы-мои гости.
- Ну, а ты, Али,-обратился он к Байрамову,-опять сбежишь из санатория? Нет? Тогда бери отпуск и уезжай. Лечись, отдыхай. Что мотаешь головой? Ах, ты не хочешь ехать в отпуск? Ну подожди, я до тебя доберусь!
С крыши гостиницы, где ужинали представители Морнефти, как на ладони была видна иллюминированная, празднично убранная Москва - было 30 апреля.
- Первый бокал,- сказал министр,- подымаю за вашу победу.
Ольга смотрела через барьер. За площадью было видно длинное приземистое здание манежа, а справа-старые университетские корпуса. Здесь она проучилась пять с лишним лет. Ее потянуло туда.
- Ты о чем, Оля?-шепнул Трофимов.
Она посмотрела ему в глаза и рассмеялась. Ей хотелось созорничать, но она стеснялась сидевшего напротив министра.
- А второй бокал я предлагаю выпить за большую морскую нефть, которую вы скоро дадите стране,-сказал министр, вставая.
К Ольге и Алексею Петровичу с бокалом вина подошел Сорокин.
- Хочу выпить за вас, Ольга Петровна, за ваши успехи. Ольга взглянула на белоснежный ворогничок и ладно сшитый светло-серый костюм Сорокина и вдруг с неприязнью вспомнила случай за Приморским парком, в устье Каменистой. Как будто только что слышала она короткий детский крик и всплеск воды, увидела спину спокойно удаляющегося Сорокина, и ей очень захотелось отказаться, но Алексей Петрович, подняв свой бокал, просяще посмотрел на нее. Она пригубила свой бокал, но пить не стала. Сорокин отошел. Ольга серьезно и задумчиво смотрела куда-то в пространство.
Алексей Петрович, заметив перемену, происшедшую в Ольге, спросил;
- Что случилось, Оля?
- Ничего, Алексей Петрович. Я хочу пройтись.
- Хорошо. Пойдем.
Часы на Спасской башне пробили без четверти одиннадцать.
- Ой, как еще мало времени! - нарушила длительное молчание Ольга и потянула Трофимова вправо.
Они спустились вдоль Кремлевской стены и вышли к Александровскому саду.
- Вот здесь мы готовились к экзаменам,- сказала Ольга, останавливаясь перед скамейкой в боковой аллее.- Посидим.
- Оля, почему ты не захотела выпить с Сорокиным? -вдруг спросил Алексей Петрович.
- Я не знаю, Алексей Петрович, но, по-моему, он очень плохой человек и способен на ужасное...
- Что? Что ты сказала?
- Простите, Алексей Петрович,-Ольга никак не могла перейти на ты,-но я не хотела вам говорить. Я знаю, что Сорокин-ваш друг. Но сейчас, раз уж вы меня спросили, я расскажу...
Алексей Петрович, выслушав рассказ Ольги, задумался.
Он вспомнил слова Штанько о Сорокине: Не любит он людей.
- Не пойму, что с ним происходит. Ты не первая мне говоришь...
- Забудем об этом.-Ольга посмотрела на Трофимова, улыбнулась и встала.- Пойдемте.
Трофимов взял ее протянутую руку, повернул вверх ладонью и поцеловал.
Ольга повела его к старым корпусам университета, где все для нее было мило и дорого. Oна рассказывала разные истории, связанные с учебой в университете, с жизнью студентов.
Такой непосредственной и словоохотливой Алексей Петрович видел Ольгу впервые. Временами она вырывала свою руку, подбегала к клумбе, нагибалась к ароматным цветам, пряча в них лицо. Трофимов, глядя на нее, улыбался. Когда в одном из дворов университетских зданий она кинулась было к розам, Алексей Петрович на ходу перехватил ее руку и порывисто привлек девушку к себе.
- Не надо, Алексей Петрович, увидят,- Ольга попыталась высвободиться.
- Пусть видят! Пусть завидую!! Люблю я тебя, Оленька.
Сзади раздался смешок. Ольга резким движением высвободилась из объятий и потемневшим взором с укором посмотрела на Трофимова. В это время до них долетел звук поцелуя. Трофимов и Ольга оглянулись. Под старой липой, на скамеечке, сидела пара. Юноша привлек к себе девушку и целовал ее в нос, в щеки, в губы, в глаза, а она тихо смеялась, делая легкие попытки высвободиться.
- Хорошая ты моя!-тихо сказал Трофимов.
В ответ Ольга крепче прижалась к его плечу.
Долго бродили они около здания университета. Радостное чувство не покидало Ольгу. Она подходила к парадным дверям и пыталась открыть их. Но они были заперты. Только в одном корпусе дверь подалась, и она затащила Алексея Петровича в полутемный вестибюль.
Дремавший сторож испуганным голосом закричал:
- Кто здесь? Что вам здесь надо?
- Воры, дядя Вася,-засмеялась Ольга, узнав старика.
- Какие воры? Откуда вы меня знаете?-сказал старик, поправляя очки.
-Ну как же! Помните, дядя Вася, как пять лет назад мы вам очки бумагой заклеили, когда вы на дежурстве уснули? - смеялась Ольга.
- Не помню,-примирительно сказал сторож, косясь на Трофимова.-Идите, поздно уж.
Обойдя все и посидев на десятке скамеек, они вышли на опустевшую Моховую улицу.
- Куда же мы пойдем теперь, Оля?-спросил Трофимов.
- Теперь не знаю,-тряхнула головой Ольга.-Теперь уже ваша очередь быть проводником.
Алексей Петрович взял Ольгу под руку, и они свернули на улицу Герцена.
У Никитских ворoт остановились перед памятником Тимирязеву.
- Не нравится мне этот памятник,- сказала Ольга.
- Почему?
- Ну как же! Русский человек, всю жизнь отдал своей стране, развитию русской науки, а скульптор нарядил его в этот нелепый чужеземный балахон.
- Патриотка во всем?-улыбнулся Трофимов.
- А что ж? Конечно. И потом вообще этот памятник получился какой-то скучный.
По бульварам, дышащим свежей, недавно распустившейся листвой, они вышли к Кропоткинским воротам, через набережную направились к Крымскому мосту. В черной глади воды уснувшей Москвы-реки отражались пестрые зигзаги электрических гирлянд. Да и мост казался каким-то нейастоящим, сказочным. Центральный парк культуры и отдыха сверкал тысячами разноцветных огней. Слышалась музыка. С моста было видно множество людей, гуляющих в аллеях или танцующих на площадях: ночной праздничный карнавал был в разгаре. Перейдя мост, Трофимов и Кириллова вошли в парк,. в пестрое и шумное море карнавала. Заглянув во все уголки, они через Нескучный сад выбрались на широкий, весь в огнях иллюминации Ленинский проспект.
Восход солнца встречали на Ленинских горах. Здесь над зеленью разросшегося парка, как символ новой эпохи, высилось величественное и прекрасное здание университета.
Москва просыпалась. С высоты Ленинских гор можно окинуть взглядом весь город с его площадями, парками, высотнымйаданиями, с кранами новостроек. Сквозь легкую кисею утренней дымки сверкала причудливо изогнутая серебристая лента Москвы-реки.
Со стороны университета из репродуктора зазвенели переливы кремлевских курантов. Пробило шесть часов.
Алексей Петрович и Ольга, прижавшаяся к его плечу, не отрываясь смотрели с высоты на такой родной и близкий каждому человеку город, над которым плыли торжественные звуки гимна.
Начинался новый светлый день-Первое Мая.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Капитана государственной безопасности Винокурова вызвали в министерство. Поручив текущие дела лейтенанту Мамедову, он вылетел в Москву.
- Ваш Приморск,-встретил его полковник Нестеров, - становится передним краем. Кое-кто очень интересуется этим районом. Вот, например, две недели тому назад в одну из стран Свободного мира, как любят именовать империалисты капиталистический Запад, было отправлено сообщение о предстоящих работах треста Морнефть. Подробности, с какими оно составлено, говорят о том, что автор хорошо знаком с обстановкой на месте. Например, перечисляются корабли, которые переоборудуются для намораживания острова в море, указывается точный срок выхода экспедиции, называются люди. Оттуда передано задание любой ценой добыть cведения о способе замораживания.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ