Ледяной ноктюрн

Узник

Пробуждение было тревожным.

Лета резко села, почувствовав головокружение. Толком не разобрав, где она проснулась, девушка освободилась от пут, которыми, как она думала, её связали. Руки затерялись в простыне. Не позволяя себе задумываться, Лета выбралась из неё и повалилась на пол. Он был весь покрыт засохшими тёмными пятнами, но на ощупь оказался совсем не липким, а гладким. От досок всё ещё шёл едва уловимый запах срубленного дерева. Это означало, что дом, или хату, где находилась Лета, построили совсем недавно.

Она встала на четвереньки, обозревая пространство. Тусклый свет свечей. Завешанное тряпками окно. Тёмные деревянные стены. Куча всякого хлама. Под потолком глухо стукались друг об друга костяные трубочки, подвешенные за тонкие верёвки. Пахло не только деревом, но и… жареным мясом?

Лета почувствовала под рёбрами боль. Она прижала руку к боку, ожидая испачкать её кровью, но пальцы нащупали плотную ткань бинтов. Девушка поглядела вниз, заметив, что была перевязана под грудью. Рубаху на ней, впрочем, оставили – разодранную, грязную и вонючую. Лета огляделась в поисках чего-нибудь, что можно было использовать как оружие. За многие годы она поняла, что, открывая глаза в незнакомом месте и не нащупывая сразу под боком родной рукояти меча, всегда следовало действовать быстро, как бы паршиво ты себя ни чувствовал. Сейчас её голова раскалывалась.

Она нашла под кроватью обломок доски с острым концом и внимательно его оглядела.

«Сойдёт».

После она попыталась встать, но ноги ещё были неспособны держать её ослабшее и обезвоженное тело. Не пройдя и шага, Лета упала на колени, чуть не напоровшись горлом на свой импровизированный кол. Она выругалась вслух. Если за ней придут, она скорее поранит себя, чем своего противника. Ей стало смешно.

За дверью послышались шаги.

Лета встрепенулась и отползла в сторону, но укрытия, в котором можно было бы спрятаться, нигде не было. Девушка попятилась назад, стремясь забраться под кровать, где она нашла свою деревяшку, однако там было слишком мало места. Проклиная всё вокруг, Лета прижала кол к груди и напряглась, наблюдая, как распахивается дверь. Она не сможет сделать и пары шагов, но, может быть, у неё хватит сил на один рывок. Незнакомец был очень высок.

Готовая уже вскочить и наброситься на вошедшего, она застыла, как только его лицо попало под слабый свет свечей. Она мгновенно его узнала, хотя с их последней встречи прошло много лет.

– Родерик?

– Ну и зачем ты встала с кровати? – сухо бросил он, ставя большую тарелку, которую держал в руках, на тумбу поблизости.

Перед этим ему пришлось сбросить с поверхности тумбы всё, что на ней было: пустые склянки и горсти крупных желудей.

Подойдя к Лете, он вырвал из её обмякших пальцев острую палку и отбросил её в сторону. Серо-зелёные глаза внимательно изучили её лицо перед тем, как сильные руки подняли её и уложили обратно в постель. Лета застонала, когда он случайно коснулся её раны на боку.

Родерик. Он совсем не изменился. Ни его мужественное овальное лицо, ни тёмно-русые короткие волосы, ни покатые плечи, ни настороженный напускной взгляд, за которым скрывался весёлый нрав и отвага, смешанные со вспыльчивостью и обострённым чувством справедливости. Были ли эти черты в нём ещё, она не знала, но его внешность осталась прежней.

Родерик. Она помнила его. Помнила те счастливые дни, когда сама была ребёнком, и как она и Драгон провели несколько лет в усадьбе Златы Василиск, хозяйки Лебединых Земель и старой знакомой керника. Даже покинув её дом, чтобы не превращаться в нахлебников, они порой туда возвращалась. И Злата радушно принимала их.

Родерик был одним из её внуков. В те времена Искрен, живший сейчас с супругой-эльфийкой в Грэтиэне, едва научился ходить, а Див, самый младший, ещё не был рождён. Марк и Родерик были старше Леты, но не настолько, чтобы это отразилось на их дружбе и исключило её из их игр. Они втроём были бандой мелких хулиганов, носившейся с утра до вечера по владениям боярыни, засовывая любопытные носы в каждый огород и сарай. Возможно, это был единственный отрезок времени в жизни Леты, наполненный смехом и светлыми воспоминаниями. Драгон ещё не отправил её и Марка в Кривой Рог, занимаясь с ними пока самостоятельно, да и то нечасто, благо Злата запрещала ему «калечить» детей. В то время самыми важными занятиями Леты были запугивание кур и уток да игры в прятки с мальчишками.

Когда Марк и Драгон уехали к Стражам, Лета с Родериком остались вдвоём. Но теперь времени на игры не хватало. Злата стала учить Лету всему, что должна была знать образованная девица, – грамоте, письму, счёту, истории. К этому прибавлялось чтение литературы и обучение манерам. И за это Лета была благодарна Злате. Кто знает, какой бы она была, если бы воспитывалась только молчаливым и суровым Драгоном, предпочитавшим разговорам и чтению книг спарринг с затупленными мечами.

Лета помнила Родерика. Он был её другом. Даже более близким, чем Марк. Когда-то.

В последний раз они виделись четыре года назад. Лета, совсем недавно окончившая своё обучение в Кривом Роге, приехала навестить семью Златы. Родерик также вернулся – с той поры, как Марк и Лета покинули Лебединые Земли, он отправился на Север. Названный в честь легендарного рыцаря сира Родерика Безупречного из Ардейнарда, он, будто бы стремившийся оправдать своё имя, всегда искал приключений и хорошей драки. Он нашёл это на Севере, где, как рассказывал потом, вступил в ряды повстанцев, несогласных с правлением Империи. Север стал ему домом.

После месяца, проведённого у Златы, он вернулся в те холодные края продолжать попытки восстания. Уговоры бабки остаться дома он пропустил мимо ушей. Лета с Марком тоже продолжили свой путь, окольцовывавший княжества и окрестности. В последнюю их встречу Родерик был уже покрыт шрамами. Он рассказывал, что пережил множество ранений и переломов, за что его прозвали Родерик Великанья Кость. В нём исчезло многое, что было в том высоком лохматом мальчишке, подарившем Лете первый поцелуй.

Сейчас, глядя ему в глаза, девушка гадала, осталось ли хоть что-то он этого мальчика, который был её первой влюбленностью, а потом стал словно старшим братом.

– Тебе нельзя вставать, – проговорил Родерик, поправляя под головой Леты подушку. – Тебе нужен покой, иначе твои раны не затянутся.

– Моё ребро..? – оборвала свой вопрос Лета, застряв в щемящем грудь страхе.

– Все кости целы, но там огромный ушиб и глубокий порез. Лучше полежать.

– Ты уверен, что нет перелома?

– Да.

– А голова?

– Шишка есть. Но вроде тоже ничего особенного.

– Где я?

– В безопасном месте. В хижине к востоку от Бледного леса, где я тебя нашел.

– Мы уже в другом владении?

– Да. Во Флярдхейме. Тут до города рукой подать.

– Ты меня нашел? Но как?

– Долгая история. Тебе повезло. Побороть такого огромного зверя и остаться целой…

– Нет-нет, погоди, – замотала головой Лета. – Не мог же ты меня случайно найти.

– Это неважно. Сейчас тебе нужно отдохнуть.

– Нет. Я должна найти Марка. Они схватили его и… – она прижала руку ко лбу. – Голова…

– Что?

– Болит… Ужасно.

– Сейчас, – пробормотал Родерик, вскакивая с кровати. – Ты же совсем ничего не ела. Вторые сутки валяешься уже.

– Вторые сутки? – изумлённо шепнула Лета. – Марк…

Почувствовав запах жареного мяса, куски которого лежали в тарелке, Лету замутило. Родерик поднёс к её лицу еду, но она отвернулась.

– Нет. Не хочу. Нет у тебя ничего холодного?

– Вода. Принести?

– Да.

Родерик притащил ей целое ведро. Попив колодезной воды, Лета умылась и почувствовала себя гораздо лучше.

– Где мой меч? – спросила она.

– Я снял ножны, когда решил перевязать твою рану. Клинок в другой комнате. Странный он. От него исходит… Что-то тёмное.

Лета кивнула.

– Да. Есть в нём такое. Он принадлежал раньше Драгону, и тот его не особо любил.

– А где сам Драгон?

Лета тупо уставилась на друга.

– Ты разве не знаешь?

– О чём?

– Драгон… Он мёртв, Родерик.

Он выслушал её рассказ с безучастным выражением лица, а под конец уткнулся лицом в свои руки. Когда Лета закончила, он вновь взглянул на неё, и ей показалось, что он вот-вот заплачет.

Мальчишка из её детства всё ещё был внутри, под оболочкой закалённого воителя.

– Что ты сделала с Милованом? – спросил он наконец.

– А ты как думаешь?

– Убила, – отрывисто произнёс Родерик. – Как же ещё. Но я слышал, что какая-то ведьма из Ордена его прикончила.

– Я тоже слышала, что вампиры сожрали четверть населения северян.

Он усмехнулся.

– Недалеко от правды, кстати… Драгон был хорошим мужиком. Папаня мой совсем не такой. Вряд ли я без Драгона научился бы чему-нибудь, кроме муштрования прислуги.

– У твоего отца просто проблемы со здоровьем. Нет ничего зазорного в том, что он ничем не занят в жизни.

– Да. И вместо него правит моя бабка, – Родерик перевел на неё взгляд. – Мне жаль.

– Ничего. Его не вернёшь. Нужно просто идти дальше.

– Я не знал, что он погиб. Я думал, что он путешествует отдельно от вас с Марком.

– Многие ещё не знают, – сказала Лета, вспоминая знакомых керников, которые на зиму собирались в Кривом Роге.

Драгон всегда проводил с ними февральские морозы. Но уже не будет.

Лета взяла тарелку с мясом у Родерика. Нужно было двигаться дальше, она постоянно напоминала себе об этом.

– Откуда у тебя мясо?

– В смысле?

– Ну… Я думала, на Севере живётся не очень.

– В Недхе, – отрешённо поправил Родерик. – Не говори «на Севере». Сразу выдашь в себе вилькью. Южанку.

– Мы – южане для северян? Все?

– Все. Для них нет разницы, родина для тебя Лутария или далёкий Гальшраир. Для них всё одно. А ты ешь, не беспокойся. Мы здесь не голодаем, – он сверкнул глазами. – Кровососы сами редко едят, но для нас выращивает скотину. В Долине Ровэйгон повсюду овечьи фермы.

– Но ты их ненавидишь? – поинтересовалась Лета, увлечённо жуя.

– Да. Я прожил здесь достаточно, чтобы воочию убедиться в жестокости имперцев. Власть давит на людей и лишает их многого. Да еще и особая система налога. За свою мирную и относительно безопасную жизнь ты расплачиваешься кровью.

– В смысле?

– В прямом. Сдаёшь свою кровь, чтобы вампиры не подохли. У нас есть специальные места – банки крови. А если сопротивляешься, то попадаешь к ним целиком. В лучшем случае умрёшь, в худшем – сделают упырём. Только единицы протестуют. Все остальные боятся суровой власти.

– Но жить же можно? Нормально, – проговорила Лета.

– Можно. В качестве вампирской марионетки.

Девушка вздохнула, глядя в тарелку. Есть больше не хотелось.

– Кто во главе Империи?

– По-прежнему императрица Тишлали. Старейшая вампирша. Говорят, что она видела ещё падение Рилналора, – отозвался Родерик, забирая у Леты тарелку. – Это она привела сюда вампиров.

– Знаешь, я когда-то хотела тебя спросить, да забыла. Укусы вампиров заразны?

– Вампиров?

– В смысле, сехлинов. Имперцев, – поправила Лета. – Упыри заражают, я знаю.

– Нет, они не могут так передать свой дар. Размножаться как люди они тоже не могут. Тут нужен только обмен кровью.

– Они делают северян себе подобными?

– Только особенных. Самых верных и достойных. Некоторые ярлы, к примеру, давно приняли «дар» сехлинов.

– А клыки вырастают?

– Не у всех.

– А что упыри?

– Упыри? Их много, да. Но они так, шушера. Если бы не контроль имперцев, они бы разорвали нас. Сехлины для них альфа. Радует, что пока что упыри ценятся в нашем мире меньше, чем обычный человек.

– А гномы?

– Их кровь сехлинам не подходит. Они с утра до ночи работают в своих копях, добывая золото для кровопийц, но их земли уже им не принадлежат.

Лета опустила голову. Место под рёбрами продолжало ныть. Но голова почти не болела

– Как ты? – спросил Родерик, отрывая её от разглядывания стены.

– Уже хорошо. Но до сих пор не понимаю, что я тут делаю. Я скучала по тебе, – Лета с улыбкой дотронулась рукой до плеча Родерика, – но в совпадения не верю.

Он промолчал, ворочая пальцем куски остывшего мяса в тарелке.

– Где я, Родерик? – повторила Лета. – Это ведь не твой дом. Ты говорил, что живёшь за пределами влияния Империи.

– В Калло Интни, – глухо отозвался он. – Но они нашли наш штаб полгода назад. Сейчас мы бездомные кочевники.

– Мне нужен Марк. Я найду его и мы уберёмся отсюда. И к чёрту дракона, – Лета покосилась на Родерика.

Лицо того оставалось бесстрастным, но она заметила мгновением ранее, что оно предательски дрогнуло.

– Марку повезло.

– Что?

– Он был отмечен Фенриром, богом войны. Чёрный волк смерти. Они не причинят ему вреда, не беспокойся.

Лета села на кровати прямо, не сводя беспокойного взора с Родерика.

– Ты знаешь, кто его забрал?

Он промолчал.

– Может быть, ты знаешь, что за человек сражался со мной в лесу? Он…

Она не договорила, заметив, как Родерик вздохнул.

– Как там зовутся те повстанцы, которым ты служишь? – спросила Лета.

– Сыны Молний, – отвечал Родерик и вдруг положил широкую ладонь на колено Леты, укрытое простынёй. – Послушай. Ты всё узнаешь, но не сейчас. Отдохни пока.

– Что я должна узнать и когда?

– Утром мы отправимся в Йорунгал. Там ты получишь все ответы.

Прежде чем Лета успела что-либо возразить, Родерик покинул кровать и вышел из комнаты. Она услышала звук задвижки и протестующе выругалась, но это не помогло.

***

Он слышал, как в соседние камеры через трещины в стенах врывался зимний ветер. Уже зимний. Потому что только такой ветер мог сковывать лодыжки в морозные оковы, парализовать суставные сочленения и забивать под кожу ледяные иглы.

Тьма клубилась, заполняя собой холодный воздух, отвратительный сам по себе из-за различных тюремных запахов.

Окна не было. И постели тоже. Только охапка вонючей мокрой соломы и ведро, уже заполненное до краёв его собственными испражнениями. Где-то здесь была дверь, но у него не было сил проверить. Он боялся, что если он найдёт дверь, то окажется, что он всё ещё жив. Этого ему хотелось меньше всего.

Он лежал на ледяном полу камеры, свернувшись калачиком и водя пальцем по каплям воды на камне. Здесь было всегда холодно и влажно. Он уже начинал кашлять. Через дыру из соседней камеры шёл жуткий сквозняк, каждую ночь хватавший его за босые ноги.

Будто прошла уже сотня лет.

Он не вставал, потому что не мог. Левую ногу он вывихнул при падении и вряд ли теперь сможет передвигаться без посторонней помощи. Рёбра с правой стороны тоже болели, усугубляя непрерывное нытье голодного желудка – его совсем не кормили. Тюремщик приносил только воду. Он не чувствовал нескольких пальцев на обоих руках, также острая боль периодически толкала его между лопаток. Особенно удручало знание того, что его красивое прежде лицо сейчас наверняка было превращено в месиво. Воздух с хрипом вырывался из сломанного носа. Иногда он проводил языком по зубам и ощущал, что в их рядах не доставало как минимум трёх передних. Один глаз заплыл, хотя это было неважно: здесь не требовалось смотреть на что-либо.

Что бы он ни совершил, он не был достоин такого обращения. Он ведь из благородного рода, он – кузен князя Твердолика Гневона.

Перед его глазами всё ещё стояло испуганное лицо Есении, которая истошно вопила и заламывала руки рядом с телом мужа. Он бросился к лестнице, но там его уже его ждала стража. Он даже не смог покинуть Княжеский замок. Кто знает, если бы ему удалось выбраться через подземелье, его бы ожидала другая судьба. Прямо сейчас он бы был далеко от Велиграда, уже где-нибудь в Восточном уделе, мчась на каком-нибудь быстроногом жеребце. И он сбежал бы без Есении. Когда он увидел её глаза, лишенные даже намёка на рассудок, он понял, что было бесполезно её спасать. Смерть супруга потрясла её. Должно быть, его смерть потрясла и весь остальной мир.

Суд состоится совсем скоро, но Архип не был уверен, что доживёт до него.

В тюремных камерах под Княжеским замком всегда было слишком темно и холодно. Заключённые чаще всего умирали от болезней, так и не дождавшись приговора и смерти на плахе или в петле. За надзирателями водилась привычка избивать узников, лишать их еды и питья. Тюремщик, приходивший с кувшином воды раз в день к Архипу, не бил его. Но вслух проклинал, желал ему сгореть в водах Блазгнара, а иногда стать обедом для Ригурдала, чтобы Великий Демон пожирал его медленно, оставляя в живых как можно дольше. Архип перестал пить воду, а тюремщик приходить почти два дня назад. А может и три, он не помнил.

Нарушителей порядка, буйных пьяниц и мелких воров держали этажом выше, там, где было относительно тепло и сухо. Сюда, в самый низ, как в преисподнюю, ссылали убийц и предателей. Тех, для кого конечной остановкой станет эшафот. Соседей у Архипа не было, или он просто никого не слышал. Единственным звуком помимо стука падающих капель была возня крыс в углу его камеры.

Он никак не отреагировал на громыхание открывавшегося замка снаружи камеры, думая, что тюремщик всё-таки передумал дать ему умереть от жажды. Но когда на противоположной от двери стене Архип увидел оранжевые отблески света, он заставил себя разогнуть одеревеневшее тело и приподняться. Свет факела его ослепил.

– Оставь нас, – произнёс знакомый негромкий голос.

Архип заметил широкую спину тюремщика, прикрытую серой рубахой и кожаным жилетом, которая быстро скрылась за дверью. В следующее мгновение кузен князя увидел перед собой круглое лицо с рытвинами на щеках и маленькими внимательными глазами.

– Куврата, – выдавил Архип, опуская голову.

– Паршиво выглядишь, – сказал казначей. – Они били тебя с особой жестокостью.

– Но почему?

– Ты убил князя.

– Ты же знаешь, что не я это сделал.

– Неужели?

– До начала оставался ещё месяц, – простонал Архип, утыкаясь носом в каменный пол. – Мы хотели дождаться холодов.

– Но не дождались.

– Алистер, пожалуйста… Вытащи меня отсюда. Расскажи им, что это не я… Прошу тебя…

Казначей цокнул языком.

– Я считал вас умным человеком, Архип Велоров. Но вы оказались подвержены тому же пороку, что и ваш брат, – проговорил он, садясь на корточки рядом с Архипом. – Вы слишком слепы и не видите истинных обличий людей, которые вас окружают. Для осуществления того заговора, о котором вы мечтали, у вас не хватило бы ума. То есть вы, конечно же, умны. Но ужасно доверчивы. К тому же было глупо полагать, что Есения будет вам верна и осознанно пойдёт на убийство своего мужа. Как бы она вас ни хотела, Твердолик для неё – всё равно что бог. Она не смогла его разлюбить, хотя пыталась долго и упорно. Княгиня испортила бы весь замысел если не в начале, то явно на середине его исполнения.

– Мы же с вами договорились, – едва слышно шепнул сотрясаемый рыданиями Архип.

– Увы, я нашёл того, кто предложил мне куда больше, чем вы. Заодно и землю. Теперь мне не нужно больше слоняться по замку, довольствуясь скромными покоями казначея. У меня будет своё поместье.

Архип что-то прошептал, захлебнувшись слюной.

– Вы что-то сказали? – Алистер наклонился к нему ближе.

Кузен князя поднял голову. В свете лица мелькнуло его изуродованное лицо. В тёмно-зелёных глазах с лопнувшими на белках сосудами плескался гнев.

– Вы самый мерзкий человек, которого я когда-либо встречал, – выплюнул он в лицо Алистеру.

– Почту за комплимент, Архип.

– Кто убил моего брата?

– Это уже неважно.

– Мив?

– Нет. Но она почему-то бежала из Велиграда. Видимо, опасалась, что её начнут подозревать. Твердолик стал спать с Есенией чаще, чем с ней. Впрочем, и княгиню держат здесь неподалёку…

– Что? – вырвалось у Архипа.

Алистер сочувственно покачал головой.

– Бедняжке тоже дают только воду.

– За что её?

– Ну как же? Она была участницей в заговоре. Вместе с вами. Стража это подтверждает. Они много раз видели ваши встречи возле кухни и во внутреннем дворе под покровом ночи.

– Прошу вас, прекратите…

– Я пришёл сказать, что вам следует взять всё на себя. Не имеет значения, кто убил Его Светлость. Город думает, что это вы. Пусть так и остаётся.

– Нет, нет, нет… – забормотал Архип. – Я не могу, я не убивал его… А Есения… Как… она…

– Сделай это. Ты уже не спасёшься, но Есения будет жить. Только если ты признаешь свою вину.

– Я не делал этого, – задыхаясь слезами, проговорил Архип. – Я не убивал Твердолика…

Улыбка Кувраты при свете пламени казалась какой-то совсем зловещей.

– Как и княгиня. Ну же, Архип. Она же для тебя что-то значила, разве нет?