Ледария. Кровь и клятва

Глава 15. Граница.

Фронадану показалось, что он едва сомкнул веки, но кто-то уже тряс его за плечо.

— Сир! Проснитесь! Это ужасно, ужасно...

В темноте мелькнуло белое, как мел, лицо Ригмина.

— Что случилось? — Откинув в сторону плащ, Фронадан вскочил на ноги, подхватывая с земли меч.

— Нечто страшное… Их высочество принц Сейтер послали за вами человека и сказали, что два часа назад… принц… Принц Лотпранд… — голос юноши сорвался, — исчез...

— Что?! — Фронадан неверяще уставился на оруженосца.

— Их высочество… сказали… два часа назад… — снова затараторил Ригмин, но граф, не слушая, уже бросился в другой конец шатра, где лежали его доспехи.

— Сир, да как такое может быть? Принц Сейтер говорит, барон заманил его в ловушку!

— Потом, все потом! Седлать коней и на поиски!

Борясь с желанием задать еще десяток вопросов, оруженосец проворно закрепил у него на ногах поножи, помог влезть в кольчугу и подал наручи. Фронадан накинул через голову крытый синим бархатом пластинчатый панцирь и занялся латами на руках, Ригмин затягивал ремни у него на боку. Когда были застегнуты все пряжки, Фронадан отогнал его, надевая пояс с мечом:

— Все, беги к брату и остальным, пусть догоняют!

Он подобрал с земли шлем и выбежал из палатки. Ригмин выскочил следом:

— Подождите меня!

— Ты остаешься в лагере! — цыкнул на него граф. — А ну, бегом к Дрейгельду!

Оруженосец подскочил на месте и кинулся к палаткам рыцарей Валлении, а Фронадан поспешил к своим лошадям. По всей долине то тут, то там вспыхивали огоньки костров, люди сбегались к коновязям и из уст в уста передавали страшную новость. Лагерь походил на растревоженный муравейник. Слуги уже сняли попону с Гортмара, лучшего боевого коня графа, и, положив седло ему на спину, опутывали голову ремнями уздечки. Небо на востоке еще только начинало светлеть, но теперь солдаты едва ли уснут снова. Быстро затянув подпругу на округлом конском животе, Фронадан вскочил в седло и галопом помчался вверх по ручью к стоянке Лотпранда.

Вокруг белого шатра собирались рыцари, и, когда Фронадан подъехал достаточно близко, среди них появился Сейтер. Он сам, Бренельд, Дор Грандж и гвардейцы были полностью облачены в доспехи, но в толпе были и те, кто едва успел накинуть кольчугу, торопясь к месту сбора. Принц осмотрелся и, насчитав достаточно бойцов, дал сигнал к отправлению. Срываясь с места в галоп, всадники устремились на запад, к самому высокому холму в долине. У переправы через ручей их догнал Риг и валленийские рыцари, а Фронадан наконец поравнялся с Сейтером.

— Ваше высочество!

Принц не отвечал, его огромный конь за несколько скачков легко вырвался вперед.

— Ваше высочество, что произошло? — крикнул Фронадан ему в спину, ускоряясь. Гортмар прыгнул вбок, огибая кусты шиповника, и, понукаемый легкими ударами по крупу, снова догнал принца. Сейтер повернул голову, глядя на валленийца из-за плеча.

— Часовые докладывают, — прокричал он, заглушаемый топотом сотни копыт, — что Лотпранд еще затемно выехал из лагеря! Будь я проклят, если это не ловушка! — было сложно понять испытывал он страх или злобу, так как едва держал себя в руках. — Проклятье! Не знаю, что произошло, но люди слышали чей-то крик, там! — указав куда-то между небольшой каменной грядой и рощей у подножия холма, он резко пришпорил коня и отъехал далеко в сторону.

— Что? Что случилось с Лотпрандом? — раздался сзади громкий голос. Потеснив коней Стерлиса и Эвана, к графу протолкался Гронард.

— Говорят, барон подстроил принцу какую-то ловушку! — Фронадан обернулся и с удивлением обнаружил, что на герцоге нет никаких лат, кроме незастегнутого панциря, звонко хлопающего по груди и спине.

— Еле успел, — крикнул Гронард, — но я могу скрутить его и голыми руками!

— Если Виттерик пытался захватить Лотпранда, то уже это сделал! — кони огибали сугробы с разных сторон, и приходилось кричать. Ветер уносил слова. — Думаешь, он еще там?

— Я думаю только о том, что этого ублюдка нельзя убить прямо на месте! Но после того, как мы вернем принца… — Он недвусмысленно потер кулаки.

Рощица у крутого холма все приближалась, оттуда не доносилось ни звука. Черные деревья сомкнули свои голые кроны и в утренних сумерках представлялись неприступной стеной.

Когда они уже почти миновали россыпь больших овальных камней, лошади вдруг заволновались, а мгновением позже раздался чей-то возглас — слева в заиндевелой траве лежал мертвый человек, рядом валялся утыканный стрелами щит. Отряд повернул и рассыпался по полянке за грядой.

— Да они все здесь! Все! — горестно воскликнул Стерлис, осаживая коня, чтобы не налететь на трупы поверженных воинов.

— Мать Единого! — Гронард соскочил с лошади и, разрывая мглу светом факела, побежал к одному из солдат в белой накидке.

— Герцог! — окликнул его басом Дор Грандж, но тот ничего не слышал. Фронадан направил коня вслед за ним и заметил впереди воткнутое в землю копье, вокруг которого находилось больше всего убитых.

— Трусливые псы! — раздался звонкий голос у него за спиной, где один из рыцарей обнажил свой меч. — Они устроили засаду в той роще! Никто не дрался, все застрелены! Мы должны поймать этих тварей и порубить на части! — конь рыцаря поднялся на дыбы, повинуясь движению поводьев.

— Они уже давно за стенами Везендела! — рявкнул Сейтер, делая знак капитану Гвардии. Тот преградил рыцарю дорогу.

— Никто не тронется с места без моего разрешения! Мы должны отыскать Лотпранда! — еще мгновение принц сверлил молодого лорда яростным взглядом, а потом, сплюнув, повернулся к нему спиной.

— Он здесь, — негромко, но так, что его слышали все, позвал Фронадан. В центре поля, там где стояло копье, под трупами двух своих рыцарей, задавленный лошадью, лежал с открытым забралом принц Лотпранд. Из его горла торчал короткий арбалетный болт, пробивший кольчугу между краем шлема и железным воротом панциря. В оцепенении всадники окружили тело, все взгляды, как один, были прикованы к его руке, вывихнутой из плеча, окровавленной шее, и смотрящим в небо зеленым глазам. Никто не мог пошевелиться, пока в толпе не раздался испуганный крик:

— Брат! — Бренельд спрыгнул с коня и, не чувствуя ног, спотыкаясь о тела мертвецов, кинулся к Лотпранду. Зацепившись за голову одного из рыцарей принца, он упал и, с трудом поднявшись, проковылял к брату.

— Отойди, отойди! — рядом с ним тут же оказался Сейтер, но Бренельд уже схватил за пояс тело Герна, барона Томольского, безуспешно пытаясь оттащить того в сторону.

Риг и Фронадан, бросившись на помощь, отволокли мертвецов, а Дор Грандж одним мощным рывком приподнял круп поверженной лошади. Никому не позволяя себе помогать, Сейтер вытянул тело Лотпранда из-под коня и, ощупав его шею, молча потянул за древко стрелы.

— Ты сейчас ему голову оторвешь, — тихо сказал Гронард. Бренельд отшатнулся и во все глаза уставился на герцога, а Сейтер, ничего не слыша, продолжал тянуть болт. Лицо его застыло.

— Гронард, прошу, помолчи… — Фронадан смотрел на руки принца, не в силах отвести взгляд.

Сейтер не смог вытащить стрелу и, с трудом отломив скользкими от крови пальцами оперенный конец, протащил ее через шею Лотпранда до затылка, где вышел наружу стальной наконечник. Бренельд отвернулся — его тошнило, а Риг протянул Сейтеру мятое львиное знамя, в которое тот завернул обломки болта.

— Пошлите за носилками в лагерь, — сказал он, сжимая в кулаке страшный сверток и ни к кому не обращаясь. — Бренельд…

Младший принц не слышал его, и даже когда брат встал рядом, положив руку ему на плечо, продолжал покачиваться из стороны в сторону, спрятав лицо в ладонях.

Солнце озарило лик наступающего дня, медленно стирая страшные образы ночи.

— А мы-то были уверены, что Сейтер ошибается… — почесал отрастающую бороду Ригебальд.

— Я никогда не ошибаюсь.

В неясном утреннем свете танцующие тени флагов, выставленных кольцом перед стенами Везендела, казались тенями сказочных драконов, готовых сорваться в небо при следующем порыве ветра. Ровно шестьдесят белых полотен развевались над землей. Внутри круга неподвижно застыли всадники во главе с Сейтером. Бренельд стоял за левым плечом принца, Фронадан — за правым, за ним расположился Гронард, а дальше по косой, образуя нечто вроде клина, выстроились рыцари. Их отряд занимал половину огороженного пространства, за кругом опираясь на конные шеренги Гвардии, а все пространство за всадниками занимала пехота. Никто не издавал ни звука, лишь содрогались под ударами ветра тяжелые полотна, и в тишине было слышно, как скрипит снег под ногами идущего от ворот человека. Барон Виттерик, в доспехах, но с непокрытой головой, вступил в круг, прошел ровно до его середины и опустился на колени перед Сейтером.

— Мой лорд, я вручаю вам свою жизнь и жизнь моих людей, умоляя проявить милосердие.

Принц ничего не ответил и над полем снова воцарилась тишина.

Когда сегодня утром перед самым рассветом они подошли к Везенделу, круг из белых знамен — Фитте Браг, "путь спасения" — заставил их расколоться на два лагеря: одни думали, что несмотря на все обычаи и традиции, убийца Лотпранда должен быть казнен прямо в круге; другие, и среди них был Фронадан, считали, что барон невиновен, потому что выйти за стены, рассчитывая лишь на милосердие Сейтера, было чистой воды самоубийством.

— Ваше высочество, прошу, выслушайте меня, ибо я хочу покаяться пред вами...

Лицо принца исказилось от ярости:

— Ты отдал приказ убить Лотпранда и просишь меня о пощаде?!

— Нет! — воскликнул барон. — Никто из моих людей не покидал замок с тех пор, как вы, мой лорд, встали в Глубокой долине, но я видел, — Виттерик скользнул взглядом по каменным лицам всадников и шумно сглотнул, — видел, как ночью третьего дня с севера шел вооруженный отряд — около двух сотен конных — сначала они остановились в Колючих холмах, а потом разделились и большей частью двинулись сюда, к замку… Я пребывал в уверенности, что они просто разведывают ваши позиции или заходят в тыл, но то, что они сделали, поистине…

— Не говори мне, что ты не знал! — рявкнул Сейтер. Виттерик испуганно вздрогнул:

— Не знал! Клянусь, я не знал, ваше высочество! Известие о смерти принца явилось для всех тяжким ударом, и скорбение о безвременной его кончине открыло мне глаза на собственную неправоту! Сир, я молю вас о прощении, потому что — и бог наш, Девин Айст, тому свидетель — нет для меня власти иной, кроме королевской, и нет надо мной другого господина, кроме Светлого Вилиама! — барон опустил голову и замер, сложив руки в молитвенном жесте.

«И он явно переигрывает. Мы все знакомы с этим сюжетом, но такая развязка достойна конца, и я приберег бы ее для Годрика», — хмуро подумал Фронадан. Гортмар взволнованно мотнул головой, выпустив из ноздрей облачко пара.

— Только потому, что я увидел это, — поморщился Сейтер, оглядывая барона, — я готов поверить тебе и отвести карающую длань от твоей шеи, Виттерик. Но! Ты, конечно же, дорого заплатишь за неповиновение короне. Тысяча золотых кье, две сотни голов скота и фураж на всех лошадей. Также ты обязан собрать под свои знамена двадцать рыцарей и выступить с нами в поход. И еще: в замке расположится мой гарнизон.

— Ваша… Ваша доброта не имеет границ, мой лорд, — процедил барон сквозь зубы, глаза его потемнели. — Я благодарен судьбе за то, что вы, равно как и ваш отец, свято чтите традиции Фитте Брага. Это спасло мне жизнь, и я буду молиться, чтобы так было и впредь.

— Приходить на север, чтобы ставить вас, древенских лордов, на колени — вот славная традиция, и видит Единый, так было, есть и будет! — Выплюнул Сейтер.

Виттерик едва сдерживался, его кулаки сжались с такой силой, что заскрипел металл. Барон не отрываясь смотрел в глаза принцу, но тот не произнес ни слова — только насмешливо приподнял одну бровь. Между тем, в тишине нарастал гул голосов: солдаты передавали друг другу услышанное и постепенно армию накрыл восторженный шепот.

— Ур-р-р-ра-а-а! — раздалось из дальних рядов, где стояли пехотинцы. Радостный вопль докатился до Гвардии и угас среди вышколенных солдат.

— Мой лорд… — голос Виттерика был очень тихим, и Сейтер притворился, что не услышал.

— Итак, все решено. Я хочу знать, сколько припасов останется в гарнизоне и когда будет собрана дань...

Барон вздрогнул на последнем слове и поднял вверх руку, но что бы ни хотел он ответить, все внимание лордов было отвлечено звуком далекого рога.

— Трубят! — воскликнул Оулен.

В круге воцарилось замешательство, Сейтер ударил коня пятками и бесцеремонно выехал из Фитте Брага навстречу звуку. Среди темных очертаний Колючих холмов угадывалось какое-то движение. Еще минуту никто не мог вымолвить ни слова, напряженно глядя вдаль, но принц вдруг резко выкрикнул:

— Всадник! Демон его забери, если это гонец, — добавил он уже тише.

— Что?

— Всадник?

— Гонец? Откуда?

Остальные рыцари тоже зашевелились и, разворачивая коней, двинулись за линию круга. Два десятка белых флагов оказались втоптанными в грязь.

— Я его вижу! Вон там! — Дрейгельд толкнул Эвана и увязался за лошадью Фронадана, пробившись с ним в первый ряд. — Кто бы это мог быть, граф?

Рог протрубил еще раз.

Фронадан не ответил, напряженно следя за принцем и его людьми.

— Леонард, — позвал тот стоящего неподалеку всадника. — Ну-ка, посмотри, что там. — Молодой рыцарь, который еще вчера рвался порубить на куски неведомых врагов, тут же ринулся в долину перед холмами, увлекая за собой еще две дюжины людей.

— Не спеши! — крикнул Сейтер. — Это может быть ловушка!

Фронадан кивком указал в сторону отряда и оба валленийских рыцаря кинулись следом.

— Вы думаете, кто-то решится шутить под носом у огромной армии, мой принц? — хохотнул Оулен. Сейтер только поморщился.

Ожидание затянулось на несколько минут, в течение которых все молча наблюдали за незнакомцем, а одинокий Виттерик, поднявшись с колен, все так же стоял в круге, стараясь сохранить остатки потрепанной гордости.

— Смотрите! — вдруг закричал кто-то.

Предосторожность Сейтера не была напрасной, а Оулену пришлось прикусить язык — по следам всадника мчался небольшой отряд.

— Их совсем немного… — протянул в оправдание барон. Принц недовольно сверкнул на него глазами:

— Я не собираюсь рисковать. Вперед!

Оулен скомандовал своим людям, и тяжелым галопом конница направилась к холмам. Отсюда было хорошо видно, что Леонард вряд ли станет ждать подмоги — так оно и случилось, но прежде несколько преследователей повернули назад, обратившись в бегство. Начавшаяся стычка так и не успела достичь апогея — несущиеся рыцари просто смяли бандитов, часть отправилась в погоню за сбежавшими.

Покончив с неизвестными, отряд поспешил вернуться к Фитте Брагу. Оулен, тяжело дыша, поклонился в седле.

— И? — нетерпеливо спросил Сейтер.

— Девятерых убили, трое улизнули.

— Пленные?

Барон замялся.

— Нет.

— Идиоты.

— Мы думали, что пленника возьмут с погони, но они, видимо, ждали этого от нас… Мой лорд, я… — он умолк, подчинившись раздраженному жесту принца.

Подъехали Леонард и Дрейгельд, ведя в поводу лошадь беглеца, — парень был совсем плох и, казалось, с трудом верил в свое чудесное спасение. Разгоряченные дракой рыцари окружили их плотным кольцом. Юноша слез с коня, передал Сейтеру пакет с тяжелой печатью и без сил опустился на землю.

— Отведите его в лагерь, — бросил принц, разворачивая пакет. Глаза его расширились от удивления. — Печать Адемара…

Фронадан и еще несколько человек подъехали ближе.

— Он едет к нам, — сказал Сейтер, сжав листок в кулаке. — Мой брат покинул свой проклятый монастырь и направляется сюда — через земли Годрика!

Вокруг поднялся взволнованный ропот. Граф почувствовал, как кто-то тянет его за рукав. Это был Гронард.

— Что там?

— Сюда направляется Адемар. Похоже, он хочет возглавить кампанию.

— Адемар? — раздалось сзади, где, навострив уши, ждал Леонард. — С нами будет наследный принц!

— Стой! — только и успел сказать герцог, но рыцарь опередил его, закричав во все горло:

— Слава Адемару!

Он пришпорил коня и, подняв меч над головой, устремился вдоль линии флагов к войскам.

— Единый, благослови Адемара! К нам едет принц!

Солдаты очнулись от мучительного ожидая, салютуя тяжелыми копьями:

— Сла-а-ва!

Волна голосов прокатилась над полем, набирая силу.

— Адема-а-ар!

Ряды пехотинцев смешались, нестройный хор скандировал воинственные кличи. Но лица лордов, окруживших Сейтера, были вовсе не радостными. Путь наследника мог оказаться слишком опасным, а что заставило его принять это решение, оставалось в тайне.

Голос Леонарда все еще отзывался эхом среди гвардейцев.

— Боже, да заткните его наконец! — Сейтер устало провел рукой по лицу. — Я не знаю, что взбрело в голову брату. Но мы отправим людей к перевалу и встретим его прежде, чем это сделает кто-нибудь другой.

Принц подозвал Бренельда и направил лошадь к воротам захваченного замка.

— С этим все, — бросил он через плечо, указывая на круг из флагов. Всадники потянулись за ним, и вскоре поле перед замком опустело. Виттерик со злостью ударил стоявший рядом флаг и наступил ногой на льняное полотно. В этот день он все сделал по плану лорда Годрика но, кажется, проиграл больше, чем выиграл.

— Зовите всех сюда! — прокричала Карланта под окнами гостиной. Она уже очистила от снега землю под вязом, где уютно примостились две скамьи, и принялась копать тропинку на другую сторону сада. Ездовые лежали, привязанные по всему двору, и наблюдали за своей предводительницей, вывалив розовые языки. Беляк подальше от Клыка, Пятнышко - от Ветра. Ветер был самым склочным псом племени, Беляк не отставал - кого еще могли ей пожертвовать на три месяца, не зная, увидят ли ещё своих собак? Только смутьянов да ленивцев. Долгий путь, конечно, примирил несбитую свору, но эти четверо еще цапались при каждом удобном случае.

В доме хлопнула дверь, вышел слуга с теплыми покрывалами, за ним гуськом потянулись ученые в подбитых мехом плащах. Они расселись на приготовленные места, укрыли ноги и блаженно расслабились под лучами весеннего солнышка.

— Какое ясное небо, а в доме и не заметно.

— Ни облачка!

— Благодать. Подышим, наконец, свежим воздухом.

— А когда это в последний раз Навард убирал здесь снег, я что-то не припомню?

Слуга, в этот момент ставивший на садовый стол поднос с кувшином, сделал вид, что не слышит, и поспешно ретировался в дом.

— Скорее наливайте, остынет!

Гансвард разливал горячее вино, передавая по кругу кубки, когда вдруг обнаружил, что на подносе нет ни ветчины, ни сыра, — ничего, что пригодилось бы к напитку.

— Навард, вот растяпа, не положил закуски! Совсем обленился! Где Карланта?

— Здесь! — раздалось из-за дерева. — Я принесу! — Она убежала в дом и быстро вернулась с тяжелым свертком. Разложив еду, глорпка решила, что недостаточно хорошо вычистила проход к скамье, где сидел Кэларьян, и снова замахала лопатой.

— Этим сильным рукам и быстрым ногам нужно найти применение получше, — заметил Гансвард, наблюдая за энергичной работой Карланты.

— Не забывайте и об этой части! — похлопал ее по голове Кэларьян.

Карланта лишь рассмеялась, уборка сада казалась ей отличным применением сил. Снег продержится еще месяц-полтора, а ученые и так всю зиму просидели за бумагами, надо же им когда-то выходить на солнечный свет. Воздух же потеплел настолько, что она бегала в одних шерстяных штанах и рубашке, вызывая беспокойство среди толпы заботливых стариков.

С удвоенными силами вгрызлась Карланта в лежалый снег и направилась к скамеечке у куста в дальнем конце сада. Разговоры философов больше не долетали до ее ушей.

С приема у герцога прошло две недели. На следующей день, оправившись от этого тяжкого испытания, она встала пораньше и принялась начесывать собак - барон Дригет выразил горячее желание посмотреть упряжку и обещал прийти.

Но день прошел, за ним второй, а барон так и не явился. Карланта не раз порывалась узнать, где найти его, и отправиться туда самой, но Кэларьян объяснил, что положение в обществе не дает ей права наносить дворянам визиты без приглашения. А от его посредничества Карланта сразу отказалась. Она ведь не ребенок, пусть не думают, что дедушка решает за нее все вопросы. Хватило уже одного приема, где ее, оказывается, не сочли за взрослую.

Солнце поднималось, укорачивая тени, на ветку дуба села какая-то пичужка. Птица чирикала, приветствуя весну.

«Может, я просто не так поняла его. Может, это было одно из тех обещаний, что лорды и леди давали друг другу за ужином, — приятные, но ненастоящие. Я слышала, как они договариваются о приеме в следующем году и зовут на обед через месяц, — как такое можно обещать? Никто не знает, что будет через месяц. Вдруг уйдет дичь или случится буран. Как это назвал дедушка? Всего лишь хороший тон. Но как понять, что из сказанного правда, а что нет?» Карланта проводила взглядом сорвавшуюся ввысь птичку, лучи слепили глаза.

«А вдруг все мои комплименты показались дамам глупыми?» Щеки ее загорелись, и Карланта усерднее заработала лопатой, пытаясь избавиться от смущения за то, что уже нельзя было исправить. «И я, наверное, была так плохо одета, что никто не решился соврать и похвалить мое платье. Вряд ли они хотели меня обидеть. А соседская горничная сделала мне плохую прическу. Сколько всего надо узнать перед следующим приемом!»

Лопата чиркнула по открывшимся камням дорожки, Карланта встала, отирая со лба пот, мысли наскакивали одна на другую. Кто собирал ее на этот ужин? Ученые, не знающие тонкостей придворных мнений, старики, чьи советы устарели еще в прошлом веке. Немудрено, что все пошло не так. Она тихонько рассмеялась. Нет, на самом деле, все было не так уж плохо, просто многому предстоит научиться. Она еще сможет показать себя.

Она как раз пыталась вспомнить, что рассказывал мастер Трувор о танцах на четыре пары, когда вдруг у калитки раздался какой-то шум, слуга вышел из дома, а потом в саду зазвучал знакомый голос.

Не веря своим ушам, Карланта перепрыгнула сугроб и выбежала на площадку со столиком. Перед философами стоял барон Дригет собственной персоной, его окружала свита из молодых разряженных лордов и леди. Магистры разглядывали яркую компанию, как цветочную клумбу - с интересом, но не видя особой пользы. Молодежь отвечала тем же.

— Мы с дорогими гостями обсуждали ваше удивительное путешествие на край земли, магистр Кэларьян, - говорил Дригет, - и нашли, что вы смелы, как Торан Мореплаватель, ушедший в океан. Только вы, к счастью, вернулись.

На Карланту он взглянул мельком, походя, больше разглядывая собак. Она неуверенно поклонилась его спине и всем красивым юношам и девушкам, вообще не обратившим на нее внимания. Гансвард подал чистый кубок, Кэларьян наполнил его горячим вином.

— Но что же я вижу? - Барон взял вино и обвел широким жестом собак, наблюдавших за чужаками. - Они все привязаны, да еще и на улице? Изрядное варварство.

Кэларьян подвинул поднос с закусками.

— Ездовые спокойно живут на морозе. Вы не представляете, насколько это выносливые псы, - в его голосе звучала неподдельная гордость. - А давать им свободу опасно, это едва привыкшие друг к другу особи.

Карланта пыталась аккуратно обойти скамьи, барона и его свиту, чтобы попасть в круг говоривших.

— Прекрасно, прекрасно, - забормотал Дригет, ступая на собачью половину двора. Псы поднимались навстречу, ведя носами и покачивая кольцами хвостов. Трое юношей и крепкий мужчина в одежде попроще пошли следом, все собаки провожали последнего взглядом. Ветер и еще двое самых сильных кобелей тянулись к этому человеку, которого Дригет как бы приглашал жестом оценить свору. Дедушка называл людей, отвечающих у лордов за собак, псарями. Наверное, это был как раз такой человек, и пахло от него собаками, так что кобели желали разобраться, что он из себя представляет.

— Магистр, - обернулся барон, - вы обещали показать упряжку в деле. Будет интересно посмотреть.

Карланта расцвела.

— Я сейчас покажу! - она быстро протолкалась через молодых людей, отдавив пару ног, и принялась отвязывать собак.

Философы заулыбались, Трувор поспешил в дровяной сарай за нартой, ездовые пришли в волнение и подняли вой в шестнадцать глоток. "Ну, ну", - Карланта оглаживала беспокойные морды и бока. Засиделись, замучились - как ни бегай с ними за стеной, без нагрузки все маются.

Барон поморщился от громкого воя и, заметив, что никто не понимает очевидное, обратился к Кэларьяну:

— Следует приказать им молчать.

Тот смутился.

— Если глорп не на охоте, он дает своим собакам «говорить». Глорпы верят, что душа собаки немногим ниже души человека и, так сказать, имеет некоторые права. - Торпийцы за спиной Дригета с улыбками зашептались, обсуждая систему собачьего права. - Ездовые вообще не похожи на наших питомцев, они очень самостоятельны, умны и, - Кэларьян запнулся, - своенравны.

Гансвард на этих словах усмехнулся в пушистый воротник, и Кэларьян незаметно ему улыбнулся.

Карланта отвязала Беляка и Пятнышко, Лису, Рогатого, Снежка и Стужу. Остальных не тронула, особенно Клыка - сразу с Беляком сцепится, в упряжке они хотя бы делом были заняты и тратили излишек сил.

Снежок и Беляк подошли обнюхать подолы леди, те попятились, сбиваясь в кучку. Молодой человек в богатом красном плаще топнул на псов ногой, но те даже не дернулись, сели на снег и уставились на людей.

Мастер Трувор вынес нарту, полозья ее были сняты и отданы плотнику. За две недели он должен был изготовить новые и вырезать опоры, треснувшие на пути из Глорпаса. Еще через две Карланте придется тронуться в обратный путь. Думать об этом было горько.

Барон Дригет при виде оскопленных саней в недоумении поднял брови, но Карланта ничего не замечала - она накидывала на собак шлейки и крепила постромки.

Скоро шестеро псов оказались запряженными в нарту веером - для запряжки парами во дворе не осталось места - и расселись полукругом, то и дело подскакивая - им не терпелось бежать.

— Вот, - сказала Карланта и, видя, что гости смотрят на оставшихся собак, быстро добавила: - Но мы ехали на всех. Много груза. - Волнуясь, она начинала говорить отрывисто и нескладно.

Молодые лорды обступили упряжку, указывая пальцами туда и сюда, и говоря по-торпийски.

Дригет выразительно посмотрел на Кэларьяна:

— Мы должны были объехать городскую стену. Но как это сделать… без полозьев?

— Кхм, видите ли, саням нужен был ремонт, а снег сойдет уже через месяц. Северная пустошь станет непроходимой, и если бы Карланта не торопилась обратно в Глорпас… - дедушка как будто извинялся за самые обычные вещи, никак от людей не зависящие, и Карланта выступила вперед.

— Вы должны были прийти на следующий день, — сказала она. - Пока нарту не разобрали.

Барон впервые посмотрел прямо на нее.

— Я не нашел для этого времени. — В его взгляде читалось другое мнение насчет слова «должен» и особенно - насчет объяснений перед простолюдинкой. — Неужели нельзя было подождать?

— Нет, — ответила Карланта, недоумевая, будто он спросил, не мог ли олень полететь. Она, как всегда, не добавила к этому ни «сир», ни «мой лорд».

Барон выпрямился от удивления и возмущения, его свита зажужжала, как рой мошкары. Карланта тоже была удивлена.

— Мы же с дедушкой рассказывали. На нарте весной далеко не уедешь. Нужен хороший снег, а он скоро будет таять. — В доказательство она потопала ногой по оплывшему на солнце насту.

Ноздри барона Дригета гневно раздулись, он не понимал, как очутился в такой ситуации и кто позволил крестьянке вести себя так нагло. Еще миг - и он разразился бы гневной тирадой, но Гансвард и Трувор тут же встали за плечом Карланты, а остальные магистры прервали беседу и обратили к барону суровые учительские взгляды.

Кэларьян примирительно затараторил:

— Собакам не вытащить сани по талому липкому снегу, это все-таки не лошади. Ни починку, ни отъезд откладывать никак нельзя. - Он умолчал о том, что, ожидая барона, Карланта и так тянула до последнего.

Окруженный пожилыми учеными, Дригет сумел совладать с собой. «Никакого воспитания», - резко бросил он и отвернулся от Карланты, делая вид, что ее здесь нет. Кэларьян, конечно, принял это на свой счет, но только пожевал губами и незаметно погладил Карланту по руке. Та, нахмурившись, смотрела на торпийцев.

Барон между тем снял перчатки и наклонился к упряжке, внимательно разглядывая ремни и крепления, протянул собакам открытые ладони, дал себя обнюхать и запустил пальцы в густую шерсть за ухом Стужи. Стужа прикрыла глаза, наслаждаясь, Гром потянулся ко второй его руке. Собак барон любил, это было видно, и знал, что им нравится. Дедушка, например, все больше по шерсти погладит, легонько, как младенца по щеке, и не почешет как следует.

Псарь Дригета присел рядом с упряжкой, аккуратно осматривая лапы Пятнышка, остальные трогать ездовых не спешили. Юный лорд с завитыми локонами толкнул в бок товарища и показал пальцами в золотых кольцах кривой полукруг.

Собачий веер действительно был неровным, а все постромки разной длины и не раз починенные. Выбирать не приходилось, Карланта брала не самые лучшие, уже забракованные, чтобы братья не остались без хорошей упряжи и ничего не просили у соседей. В том, что после вторжения чужака ее семье кто-то поможет, она сомневалась. Разве что Харан с Кардом, да Ласса, но и те не смогут ни одного ремня отдать без разрешения отцов.

Барон согласно покивал своим друзьям, молодые люди указывали на разную толщину ремней и чиненую-перечиненую шлейку Стужи. Карланта вглядывалась в их лица. Наверное, в этом мире красивых вещей даже запряжка должна быть красивой. Но ведь это же глупо. Что работает, то и хорошо. То красиво.

— Новых ремней не наделать, - проговорила она, наклонив голову, совсем как Ветер перед Беляком, - пока олени летом не пойдут на юг.

Магистр Трувор за спиной барона сказал одними губами: "Сир".

— Сир, - добавила Карланта, Дригет повернулся и окинул ее взглядом с ног до головы. - Не из песца же шить.

Холодные глаза лорда походили на глаза волка за решеткой, и решетка эта была сложена только из влияния Гильдии философов и возраста ее представителей.

Кэларьян нашел ладонь Карланты и сжал в своей.

— Шкурки песцов, - начал он что-то объяснять, - недостаточно прочны и… - но барон уже не слушал. Он кивнул ученым, развернулся и подал своим друзьям знак собираться. Стужа, чуя настрой хозяйки, встала и, прижав уши, пошла на Дригета, увлекая за собой всю упряжку. Завыл привязанный Ветер, за ним Клык, Пятнышко и все остальные.

— Своенравные псы, говорите вы. - Барон не оборачивался. - Видимо, это они воспитывают дикарей, а не наоборот.

Карланта сделала шаг, сама не зная, что хочет сделать или сказать, но ее крепко обхватил за плечи Гансвард и прижал к себе. «Тихо, девочка, тихо, - прошептал он. - Это будет дорого стоить».

Слуги Дригета дернулись было к ней, но остановились, барон чуть обернулся, не нашел ничего стоящего внимания и зашагал к выходу из сада. Его разноцветная свита заторопилась следом, толпясь на дорожке, как диковинные птицы у прикорма. Молодые люди уже говорили о чем-то своем, не понимая, что забыл здесь их господин. Баронский псарь единственный поклонился хозяевам на прощание. Навард поспешил открыть калитку, стараясь держаться от барона как можно дальше - боялся оплеухи. К ученым он никогда так не спешил и не кланялся.

Вскоре недовольный гомон затих за стеной, Стужа села, псы замолчали и улеглись на снег. Карланта отпустила руку дедушки.

— Ловко ты его отделала, девочка, - проговорил магистр Гарбен, отхлебывая вино из кубка. Он наблюдал происходящее, как танец охотников, рассказывающих об удачном лове.

Карланта повернулась, едва сдерживаясь:

— Ну что я сделала не так? Я забываю всех этих «моих лордов», когда говорю о чем-то важном!

— Возможно, барон ожидал других ответов на свои вопросы, — прошамкал один из магистров, тяжело поднимаясь со скамьи. — Пойдемте в дом. Настроение уже не то.

— Но других ответов не было!

— Чуть больше вежливости тебе тоже не помешает, — сухо заметил другой ученый, направляясь за первым.

— Простите, — потупилась Карланта. Она вела себя недостойно, Старейшие не были ни в чем виноваты.

Кэларьян зашикал на коллег:

— Не пугайте ребенка. Ты сказала все, как есть, девочка. Но барон действительно ждал, что все отложат свои дела ради его желаний, а если нет — будут в этом раскаиваться.

— Так мне что, — пиная землю носком сапога, спросила Карланта, — нужно было перед ним извиняться?

— Нужно. Хотя и абсолютно не за что, - ответил Гарбен, пытаясь выбраться из покрывал. - Помогите мне.

Карланта подхватила его сухонькое тело под мышки и легко поставила на ноги. Магистр чуть опешил, но тут же рассмеялся и похлопал ее по плечу:

- Жду тебя в гостиной. Мы не закончили с историей о злом духе ручья.

Он медленно проковылял к дому, двор опустел. Навард унес кувшин и кубки, Кэларьян с Гансвардом собирали покрывала. Карланта принялась распрягать собак, вполголоса читая отповедь для барона о нраве ездовых.

— Меня больше никуда не пригласят, - проговорила она, когда все псы были вновь привязаны под деревьями, а нарта возвращена в сарай.

— Ну что ты, Карланта, нет. Барон Дригет всего лишь один из многих знатных людей Торпа, уверен, еще многие хотят познакомиться с тобой поближе и обязательно нас пригласят. Полагаю…

— Дедушка, - перебила она. - Если нас будут куда-то приглашать, ты скажи, что я не приду.

— Милая! Это недоразумение больше не повторится. Я выберу приглашения от людей достойных и благоразумных, у которых мы не встретим барона.

Карланта замотала головой:

— Не надо.

Он сдался.

— Но почему?

Она провела подошвой сапога по камню дорожки, перебирая в уме все причины, по которым еще утром хотела на новый прием. Ни одной по-настоящему достойной не отыскивалось. Новые платья? Не удобнее старого, это уж точно. Разговоры? От философов узнаешь много больше, а дворянам рассказываешь, рассказываешь - и непонятно, слушают они или нет.

— Ты больше не хочешь стать частью, - Кэларьян неопределенно махнул рукой куда-то в сторону герцогского дворца, - той жизни?

— Да как-то... незачем. - Карланта наконец улыбнулась. - Дедушка, давай лучше пойдем туда, где собираются торговцы. Есть приемы для торговцев?

— М-м-м, не знаю Карланта, не знаю, - он отвел взгляд и принялся собирать закуски.

— Вот узнай. Пожалуйста. - Глаза ее вновь загорелись. - Мы должны открыть эту... Как ее? Фрак... Факторию. А дворяне в этом, по-моему, бесполезны.

Свернувший покрывала Гансвард рассмеялся и вручил ей объемистый тюк.

— Если бы все так быстро разбирались в наших порядках! Пойдем скорей. Скажи, что там было с этим духом ручья?

— Было плохое, - Карланта зашагала с тюком по дорожке, - но вы не бойтесь, обидеть духа сложно, это надо быть совсем глупцом.

Она больше не думала о Дригете и приемах. Время, потраченное на заботы о платьях и прическах, показалось безвозвратно упущенным.

- Я сейчас расскажу, как ошибся Герт, и вы поймете, что никогда так не сделаете.

Маленькая процессия скрылась в доме, собаки обернули носы пушистыми хвостами. Во дворе стало тихо, а в доме - шумно от горячего интереса людей друг к другу. Карланта рассказывала и ее слушали.