Лазурный Нефрит. Испытания Трепетной струны

12 глава «Альянс»

Письмо, написанное Шин Лином Совету Старейшин, с просьбой выдвинуть дополнительные обвинения Шень Луну и Лун Яо в массовых убийствах светлых послушников, мастеров и главы секты, а так же прибыть на собрание Альянс Восточной равнины, получило положительный ответ. По всем пунктам Старейшины были с Шин Лином согласны. Шень Лун, Лун Яо и Тен Гун, вместе с их учениками, мастерами и наставниками, должны окончательно кануть в небытие, чтобы не позорить праведный путь совершенствования.

Собрание Альянса Восточной равнины назначено Шин Лином на третий день убывающей луны. Семь дней и семь ночей в поместье секты Сливовый Цвет шла подготовка к приему глав содружественных сект и представителей Альянса. Почти столько же не спал и глава Шин. Но его мысли были далеко от владений секты и забот о предстоящем собрании. Он был там же, где и ненавистный ему всеми фибрами души Шень Лун со своим учеником и дружком демоном. В сторону горного массива, там, где скрывается под куполом «Забытья» секта Черного Полумесяца, он смотрел неустанно вот уже несколько часов.

— Еще немного, Шень-сяньшень, еще немного, — уже в сотый раз говорил глава Шин, касаясь лица и уже загрубевших и побелевших шрамов, оставленных клинком предыдущего главы, в наказание за проигрыш дракону за титул Поднебесный.

По правилам Пурпурного учения, прописанного еще столетия назад, со дня основания секты Сливовый Цвет, он должен был умереть, смыв позор кровью, уйдя в реку перерождения без клейма «Поверженный», но Мастер пощадил его. Талант, которым обладал Шин Лин и невероятный потенциал, спас нынешнего главу секты от жестокой смерти, но обезобразил прекрасный когда-то лик. До конца дней своих, глава Шин будет носить мяньши, скрывающую нижнюю часть изуродованного лица.

— Шин-сяньшень, — нарушил далеко-летящие мысли голос послушника внутреннего круга, — гости Альянса прибывают, — с очередным поклоном произнес ученик и по мановению руки главы покинул двери личного кабинета, возвращаясь к своим обязанностям.

— Да начнется казнь! — произнес Шин Лин, возвращая на лицо белую, почти прозрачную мяньши, завязывая и сплетая длинные ленты с ниспадающей по спине косой белоснежных волос.

Расправив плечи, чуть приподняв голову, скинув с одеяния неосязаемые пылинки, глава Шин сделал шаг в сторону банкетного зала, уже принимающего будущих палачей для секты Черного полумесяца и ее лидеров: Шень Луна, Тен Гуна и Лун Яо. Сегодня, в стенах его секты, будет вершиться суд над грешниками мира Поднебесной, над темными выродками, коптящими грязными разводами туч, бескрайнее полотно лазурного купола. А карающий меч, забирающий жизни отступников праведного совершенствования во имя справедливости, будет в руке у него, Шин-сяньшеня.

— Мастер Шин Лин! — раздалось набатом имя главы поместья, громко, пронзающе, до дрожи вековых стен. Голос распорядителя банкета было слышно у парадных дверей поместья.

Вниманию уже прибывших и только прибывающих гостей, предстал молодой мужчина, облаченный в траурные белые одеяния с легкой, едва заметной глазу вышивкой распустившихся цветков сливы, разбросанных по верхней накидке. Из-за мьянши на лице, были видны лишь подобные каплям янтаря глаза главы Шин Лина, смотрящие на всех прибывших приветливо. Гости были уверены, что на губах главы Шин такая же, как и взгляд улыбка. Но там лишь оскал, очерченный бледными полосками шрамов.

— Достопочтенный Мастер Чень Синь! — вновь прогремел голос, оглашающий новоприбывшего главу светлого содружества, сопровождаемого старшим наставником и первым учеником учения Грозного Меча.

Чень-сяньжень, как близкий друг секты Сливовый Цвет, расположился по правую руку от главы Шин. С приветливой улыбкой, соединяя руки в жесте приветствия: ладонь правой опуская на тыльную сторону левой и чуть склоняясь вперед, благодарит за приглашение и прием, организованный Шень-сяньшенем.

— Благодарю Мастера Чень Синя за визит в секту Сливовый Цвет, — повторяет учтивый жест глава клана, смотря янтарным взглядом на преклонного возраста мужчину, с едва заметной паутинкой морщин вокруг глаз и белую, спускающуюся до середины груди бороду.

Облачен глава Чень в одеяния глубокого синего цвета, с широкими, спускающимися до самых колен рукавами, украшенных клановыми вышивками бушующих волн и плещущихся в брызгах морской пены рыб, чешуйки которых переливаются золотыми бликами на шелковой ткани парадного одеяния. Белые, как первый снег волосы, заплетенные особым, клановым способом: тугими косами по бокам, собирающими основную длину в ракушку, увенчанную серебряной короной правящего чина.

Мастер Чень, несмотря на свой почтенный возраст, уверенно держит в руках мощный двуручный меч. Культивация его по-прежнему была на достойном главы учения уровне. Мало кто из глав светлых сект и учений, находящихся с его возрасте, может похвастаться тем же уровнем и силой, с которой глава Чень сжимает рукоять меча. Глава Шин был уверен, реши Чень Синь с кем-то скрестить мечи, то или одержит бой, выйдя победителем, или проиграет, но достойно, сражаясь до последней капли внутренней энергии.

Что не скажешь о старшем наставнике и первом ученике. Того самого огня, кипящего магмой вулкана в крови и желания сражаться до последнего вздоха, и не важно, твоего или врага, у них нет. Даже по глазам видно, что в этой жизни, ничего кроме легкой наживы и приписанных заслуг, совершенных старшим, им ничего не надо. Льющееся рекой вино, вкусная еда и красивые девушки, говорящие только о них, и смотрящие исключительно в их сторону и никуда больше.

— Хм, — вот и все, что услышали от главы Шин ученик и наставник, когда так же учтиво поклонились, почтительно сложив руки в приветливом жесте. Хотели было возмутиться, оскорбиться, но распорядитель приема вновь назвал прибывшего гостя, почтившего визитом стены поместья.

— Поднебесный Ри Чу! — имя именно этого титулованного Мастера гибкого клинка заставило сердца юных дев задрожать в танце лунных бликов в отражении безупречной глади прозрачной воды.

Каплями утренней росы и ароматом спелых персиков наполнилось дыхание девушек, не способных оторвать взгляд от статного и величественного мужчины, вышагивающего словно небожитель. Глава Ри, в отличие от главы Чень был без сопровождения, оставив старшего наставника и первого ученика в секте.

От каждого его шага в сторону выделенного ему стола, развивались длинные, черные волосы, ничем не заделанные, а падающие на карие глаза длинными, непослушными прядями. Широкие рукава его походного одеяния, насыщенного алого цвета, завязаны простой бечевкой, нижняя белая рубашка помята, в чем-то испачкана. На черных кожаных сапогах комья грязи и пучки травы. И лишь верный меч с гибким лезвием аккуратно убран в ножны, начищенные до блеска.

— Приветствую главу Шин Лина, — рухнул на мягкую подушку Поднебесный Ри Чу, тут же опрокидывая стопку сладкого вина, — мг! Вкусно! — раздалось на весь банкетный зал.

Поведением и манерами мастера Чу были недовольны старшие главы сект. Осуждая и поучая нынешнюю молодежь, почтенный Чень Синь смотрел на Поднебесного главу наставническим взглядом, советуя ему быть сдержаннее и воспитаннее, как и завещал покойный глава и наставник, основавший учение Рассветного Пика. Молодое поколение напротив поддержали и вторили поступкам Чу-сяньшеня, поднимали чарки за здоровье и долголетие. Осуждающих взглядов Чу Рю не замечал, упреков и нравоучений не слышал, продолжая опустошать поставленный перед ним графин вина, отвечая любезностью на пожелания.

И как только золоченый графинчик опустел, фрукты и угощения закончились, а Поднебесный Чу захмелел, заливаясь краской, распорядитель снова огласил прибывшего главу секты, входящей в Альянс. На этот раз гостем Пурпурного зала, ступившим на ковер, расписанный цветами слив, стала глава секты Душистая Хризантема — Сян Чин.

Глава Сян, изящная, словно цветок, и прекрасная, как сама Ду Цзюань, в нежно-розовом одеянии, с развивающимися полупрозрачными рукавами верхней накидки, украшенной вышивкой белых цветов, тянущихся по всей ткани единым узором, чуть склонилась перед Шин-сяньшенем приветствуя главу, не поднимая на него цвета чая взгляд. Лишь прядь темного цвета соскользнула с изящного изгиба плеча, да дрогнул перезвоном колокольчик на ее серебряной заколке.

— Благодарю за приглашение, глава Шин, — прозвучал девичий голос, подобный дуновению легкого, весеннего ветра, поднимающего фиалковые шторы на панорамных окнах банкетного зала.

— Прошу, Сян-сяоцзе, — показал раскрытой ладонью Шин-сяньшень на подготовленный для главы Чин столик, уже накрытый угощениями.

Дева Чин, в сопровождении старших учениц, все так же едва касаясь пола стопами ног, расположилась за столиком, соседствуя с уже прибывшей главой Бамбуковой Флейты — Нин Фей-фей. Девы обменялись приветственными поклонами, улыбками и поднятыми за здравие их сект чарками. И стоило им завести отвлеченную от общей темы беседу, как вновь раздался оглушающий голос, сотрясающий золоченые, расписанные ветвями древа стены именем вновь прибывшего гостя:

— Сильнейший Лао Гао! — переступил через порог владений секты Сливовый Цвет. Широкими, грузными шагами, оставляя следы мощными набойками походных сапог, глава сильнейшей секты «Земная твердь», направлялся к Шин-сяньшеню, чтобы поприветствовать его и наконец-то занять рядом с главой Чень Синем. Им, как почтеннейшим представителем светлого пути, прошедшим бок о бок ни одно сражение, есть о чем поговорить.

— Шин Лин, мое почтение, — в учтивом поклоне склонился перед хозяином Сливового павильона Лао-сяньшень, вызывая у главы Пурпурного учения благодарный за визит взгляд и мановение руки раскрытой ладонью, означающий приглашающей к столу жест, как раз рядом с главой Чень. И стоило бывалым воякам и собутыльникам оказаться в полуметре друг от друга, как отмелись в сторону все формальности и напускные учтивости. В ход пошли рукопожатия и объятия, а так же поминание былого и давно прожитого.

Почти все гости занимали подготовленные им места, вкушали и выпивали, делились последними событиями и слухами, блуждающими по землям четырех равнин, и казалось, собрание уже должно было начаться. Но пустовало еще одно место. Его должен был занимать один из шести старейшин Светлого Совета.

Молодой мастер, гений своего времени, получивший титул Поднебесный в 20 лет, а кресло старейшины в 25, заменил своего учителя на посту Великой Шестерки, став Старейшиной. Цзинь Сюань, был прозван «Небесным Копьем Ветра» за разящие врагов в мгновение ока выпады и непредсказуемые атаки, сносящие все на пути резкими порывами ветра.

— Старейшина… — но распорядитель не закончил фразу.

Имя последнего гостя Пурпурного павильона не было до конца произнесено, главе Шин Лину о визите Мастера не доложено, а гостям уже прибывшим, не озвучено, как в зал ворвался неудержимый вихрь, от которого чуть колышущиеся шторы, вдруг резко поднялись фиалковой волной, а пушистый, с высоким ворсом ковер, расписанный цветами, готов был сорваться с места и унестись в лазурные дали.

Главы и старшие ученики с наставниками, понимая, кто именно ворвался в поместье Сливы, тут же опустили чарки на деревянные столешницы, отложили на потом поднятые темы и забыли на время начатые разговоры. Одновременно, и млад и стар, склонялись в уважительном поклоне перед прибывшим Старейшиной, складывая ладони приветственным жестом, опуская вниз взгляд и снимая с губ улыбки, произносили имя последнего гостя, всеми ожидаемого:

— Старейшина Цзинь Сюань…

Юноша, с пронзающими, бездонными, как сама бездна глазами, с черными, как сама ночь волосами, завязанными в низкий хвост, касающийся кончиками поясницы, в белом, без вышивок и украшений одеянии, лишь с темно-бардовой окантовкой по швам, вороту и краю рукавов, да поясу, перетягивающему торс воина, и таких же белых сапогах, переступил порог зала. В руке, заведенной за спину, то самое Разящее копье, несущее погибель врагам.

От оружия и техник, которыми владеет Мастер Цзинь, не сбежать и не скрыться. А защиту, отразившую бы смертельный выпад, абы кому не поставить. Мало кто из ныне живущих сможет противостоять главе Разящего Копья. Таких среди гостей Пурпурного павильона нет. Даже объединив силы и атаковав единым умением молодого Старейшину, их ждет провал и последующая за этим смерть.

Возможно, нефритовый дракон Шень Лун, обладающий Штормовым стилем, и награжденный титулом Поднебесный, смог бы противостоять Цзинь Сюаню и поспорить за занимаемое им место Старейшины в Совете, не предай он светлый путь и не создай темную секту. Как и его друг-демон, достигший высшей ступени Ядовитого покрова. Но дракон и демон предатели, а Старейшина Цзинь — возможность этих отступников поймать и предать праведному суду.

— Значит, Шень Лун и Тен Гун? — с интересом произнес имена отступников, опустошая чарку с вином, смотря на главу Шин Лина, замершего с широкой, никому незаметной улыбкой на истерзанных шрамами губах.

— Да, Старейшина, они…