Лайфстиллер

Глава 3

Двигался я уже около получаса, и все никак не мог найти объяснения некоторым странностям. Не было слышно птиц, вообще, раньше я не раз выбирался из города на пикники, и знаю, как должен встречать лес. Тут же полное безмолвие. В некоторых местах кусты и трава почти скрывали меня с головой, а в макушке я был под полтора метра, это где же у нас такое буйство растет? На джунгли не тянет, лиан нет. Да и деревья, ни одного не узнаю. Хрен поймешь, куда завезли.

И тут накатило. До боли в груди стало себя жалко. Жалко родителей, не находящих себе места. Пришла досада за работу, с которой наверняка попрут за прогулы, хотя какая теперь работа. Вон, самое то, прятаться по лесам, жрать зверье и умереть на старости лет. Ком под сердцем сменил тональность и излучал уже злобу. Суки! Нет, ну какие же суки. Всю жизнь поломали. И теперь это все, что меня ждет? Существование отшельником? Твари! А хрен вам! Найду, найду всех и каждого, и вырву поганые сердца, благо теперь есть чем, снабдили меня прекрасно. Выйдет вам ваш эксперимент боком, рано или поздно, но выйдет. Злость смыла жалость к себе и придала решимости.

Составлю план. Итак, возвращаться к горе пока рано, соваться не зная куда и не имея понятия чего ожидать не имею ни малейшего желания. Если ублюдки ставят на людях эксперименты такого масштаба, то явно или военные, или кто-то хорошо спонсируемый. А значит, и всыпать могут по первое число. А гора, гора, скорее всего, что-то вроде полигона. Привезли, выгрузили, приготовили все и уехали наблюдать издалека. А это значит, что в этих дебрях где-то может быть их база.

Дальше. Дом мне нужен? А хрен его знает. Логово, скорее всего какое, или нора. Нет, уж лучше на деревьях спать, безопаснее. И жрать, жрать мне надо? Вокруг ни души. А то... Сбоку почудился треск ветвей. Я насторожился. Треск повторился, а потом затрещало особенно громко и что-то с приличной скоростью понеслось прямо ко мне, ломая на ходу кустарник и небольшие деревца. Трава была мне по грудь, и просто невозможно было пропустить момент, когда буро-зеленая туша сломила заросли последнего куста и стремглав метнулась ко мне. Приготовившийся уже было рвануть в сторону, я вдруг спонтанно прыгнул вперед к противнику, перед самой его мордой оттолкнулся всем конечностями и приземлился позади него. В груди зрело нечто злое и кровожадное, страха не было. Тварь на всей скорости попыталась затормозить, гибкий хвост с силой хлестнул у меня над головой, заставив пригнуться и оберегая хозяина от атаки со спины. А через секунду зверюга уже буравила меня, трындец, своими восемью глазами на стебельках-отростках. Вот те раз, и где же такие твари водятся? Очередной сбежавший эксперимент? Монстр словно увидел все, что хотел, и, щелкнув трехгубой пастью, ринулся в атаку. И тут я психанул. Злоба просто затопила меня, всего, по горло, зашкаливая и толкая вперед. Нужно было выместить ее на ком-нибудь, и эта тварь вполне подойдет. Рывок на сближение оказался настолько резким, что оказавшись на расстоянии удара просто не успел среагировать и пролетел по инерции дальше, на ходу успев зацепить тушу где то лишь под конец. Но и этого хватило, рука вошла в бок твари по самую ладонь и пропахала той бок, словно плугом. Взревев от боли, монстр попытался было отскочить в сторону и вновь развернуться ко мне мордой. Но во мне будто проснулся охотник. Злой, кровавый, беспощадный. Никогда бы не подумал, что на четвереньках можно с такой скоростью перемещаться в бок. Я кружил вокруг подранка и, выбирая момент, бессердечно полосовал лапами его бока, ляхи, шею, все время следя за тем, что бы не попасть в досягаемость его жуткой морды. Рев стоял оглушительный, до монстра уже дошло, что его просто убивают, но поделать он уже ничего не мог. И под конец, когда обессиленное, агонизирующее тело не в состоянии было уже держать себя на ногах и упало, с победным рыком, переходящим в хрип, подскочил почти вплотную, и стал яростно рвать тушу зубами, параллельно полосуя лапами.

Вокруг разлился кисловато-приторный запах, трава и земля вокруг были покрыты буроватой кровью твари, а под ней самой натекла приличных размеров лужа. Выпавшая требуха свисала бледными червями, полощущимися в зловонной жиже, а легкие судороги, пробегавшие по мертвому телу, лишь дополняли картину жуткой бойни. Вокруг же была полная разруха: вырванные с корнем кусты, пропаханная трава, поодаль валялось вывороченное из земли дерево, и все это за каких-то минут пять.

Еще не выйдя из горячки боя, злобно втягивал ноздрями воздух, одновременно вслушиваясь в шепот крон и говор ветра. И учуй я хоть чье-нибудь присутствие, рванул бы, не задумываясь, в жилах все еще играла жажда убийства, а ощущение, когда рвал противника на куски, оказалось просто наркотическим. Казалось, что пью жизнь соперника, с каждой нанесенной ему раной вытягивая из него нечто, на чем держалось его тварное существование. Каждый удар, каждый укус делал меня сильнее, быстрее, яростнее, чужая жизнь будто придавала сил, словно говоря: "давай, ты можешь больше, ну же". Но вокруг не было никого, легкое разочарование скользнуло тенью и исчезло - хватит на первый раз, разум начал возобладать. В теле все еще бурлила жажда крови, но вырвавшееся чудовище уже было под контролем. Еще немного потоптавшись на месте, и так и не решив, что делать с трупом, быстро засеменил прочь. Есть не хотелось, в теле ощущалось нечто незнакомое, что-то вроде сытости, но нечто другое, и это слегка напрягало. Незнание, чего ожидать от собственного организма, и его кардинальные ответные выпады пугали меня вполне серьезно. В памяти еще не стерлось, как царапал пальцами землю и не мог даже выдавить из горла крик, так меня скрутило в три погибели. Потом словно что-то стукнуло в голову - я же весь в чужой крови, и оставляю после себя чуть ли не идеальный след. И плевать, что позади остается примятая трава с взрыхленной землей, запах крови демаскировал лучше всего.

Следующие минут пять были потрачены если не с максимальной пользой, то хоть как-то но привели меня в божеский вид. Я катался, тупо катался в траве, ерзая как можно сильнее и вытираясь о зеленый ковер так, словно был дурашливым полугодичным щенком. Терся спиной, боками, задницей. Стоп, а вот это даже страшновато. Перестав беситься, обеспокоенно скрутился в три погибели и чуть не присвистнул от удивления, совсем забыв о ином строении рта. Мой зад был лишен того, чего не должен был быть лишен. Все, что ни съем или выпью, придется так или иначе отрыгивать, по-другому излишки не выйдут. Или же мое тело не нуждается в еде. Или же, и это встревожило меня еще больше, как результат лабораторного эксперимента, я должен был быть на полном обеспечении: выполнил задачу - получил корм внутривенно, примерно, или как-то еще. Но возвращаться к ублюдкам, сотворившим со мной такое, не было никакого желания. И не оставалось ничего иного, кроме как положиться на судьбу, по крайней мере, желудок жрать не просил. Вот и очередное дерьмо, поджидавшее своего часа - могу сдохнуть от голода. Вот, суки!

Оглядев себя еще раз, черт, не особо-то и помогло, кровищей от меня тянуло дай бог, сделал два громадных прыжка в сторону и потрусил вперед, продолжая периодически отпрыгивать в сторону и продолжать бежать дальше. Хрен его знает, поможет, нет. Я вообще не силен в этих следопытских делах. Но убираться отсюда было явно необходимо. И от оставленных с носом хозяев горы, и от трупа, распространяющего по лесу кровавый манок. Ускорившись, отмахал в приличном темпе минут двадцать, наверное, и только потом заметил, как разительно изменился лес.

Вокруг стало темнее, от стволов повеяло какой-то мрачной враждебностью, словно предупреждая - тебе здесь не рады. Трава стала мельче и реже, цвета вокруг утратили часть своих красок и потускнели, а в воздухе, так и хотелось сказать, висело что-то недоброе, нехорошее. Словно предчувствие какое-то, и как это я раньше не обратил на это внимание. Нижние ветви крон были голыми и скрючились, ощетинившись в сторону земли разношерстным частоколом. А стволы почти всех деревьев поросли мхом, причем со всех сторон, и от этого казались мохнатыми, особенно лесные гиганты, больше походящие на поросшие шерстью исполинские колонны, уводящие куда-то ввысь свои пики. Жутко. Вроде как черту какую переступил, попав совершенно в другой мир.

И тут далеко сзади завыли. Протяжно, зло, нехорошо так. Вой подхватило еще несколько голосов, потом еще, и еще, в итоге целый хор исполнителей несколько минут оглашал окрестности позади своим мерзким пением. А потом все стихло, разом, мгновенно, и чуйка без всякого сомнения бросила: "Началось"!

Бросившись с места в галоп, за какие-то пять секунд я разогнался до предела и буквально летел над землей, касаясь ее лишь для того, чтобы выбросить позади себя фонтан из комьев, шрапнелью барабанящих по исчезающим позади деревьям. Периодически приходилось притормаживать, что бы лавирование в лесу не прекратилось раньше времени, и это бесило больше всего, потому как засевшая в голову уверенность не давала покоя - это была погоня, и она шла за мной. Недавний победитель сам стал добычей, и охота обещала быть не долгой. Чуйка не подвела. Совсем скоро я уже слышал шелест лап по траве, треск ломаемого кустарника, стук когтей о деревья - они что, от стволов отскакивают? В следующую развилку я влетел не притормаживая, прыгнув на поросший мхом ствол и с силой оттолкнувшись в сторону, пролетел добрых три метра. Спружинив, конечности моментально вжались в почву, взрывая ее когтями и посылая тело дальше, словно стрелу, выпущенную из лука. И так раз за разом, безумно, не останавливаясь, словно автомат - прыжок, еще прыжок, еще. Когда деревья вырастали сплошной стеной, приходилось спонтанно кидаться в одну из сторон, в надежде на то, что где-то, все же, найдется лазейка по моим размерам. И она, к счастью, находилась. А бешеная гонка длилась уже черти сколько, я уже перестал ощущать время, успевая сосредотачиваться только на пути вперед, но скоро стало совершенно ясно - мне не уйти, не дадут, догонят.

Погоня сзади все приближалась, топот лап становился все отчетливее и отчетливее. Кто бы там ни был, загонщиками они были гораздо лучшими, чем я бегуном. Не волновали уже ни мрачность леса, ни странности его природы, словно исковерканной по чьей-нибудь воле, важно было только одно. Скоро умирать.

Но страх в груди был каким-то слабым, неестественным, незнакомым. Он словно не успел еще вырасти, зародышем обретаясь в пределах живота и будто и не собираясь подкатывать к горлу. Он словно не понимал - пора, уже давно пора заявить о себе, принять законную власть и надавать по морде разуму. Старый я, небось, уже обмочился бы, а то и хуже, быть разорванным заживо никогда не входило в мои приоритеты ни тогда, ни сейчас. И что противопоставить в незнакомом лесу неизвестному противнику просто не имел понятия. Но то, что придется драться, понимал четко. Ну, где же ты, предательская дрожь в коленках, слабость в руках? Последние прыжки были выполнены по инерции, а дальше меня не пустили. Сразу с обеих сторон в бока впились чьи-то зубы, и наши тела покатились кувырком.

Драка шла молча, сопровождаемая лишь взрыкиванием, звуками ударов и разрываемой плоти. Жестко, кроваво, страшно. Их было больше, они не уступали мне в скорости, и очень хотели жрать. К двум тварям, сбившим меня в прыжке, присоединилась еще одна, и теперь меня рвали сразу три пасти, вгрызаясь и с силой растаскивая в стороны. Остальные же в нетерпении топтались на месте и ждали только случая, что бы присоединиться к убийству. Все мои попытки сбросить с себя монстров ничем хорошим не увенчались - выброшенные для замаха руки тут же оказались атакованы и были зажаты в челюстях круживших вокруг других тварей. А ноги и нижняя часть туловища и так была погребена тушами вгрызающихся в меня чудовищ. Собравшись, я со всей силы, резко, насколько только мог, подтянул к себе конечности: колени - под топчущих меня хищников, зажатые, словно в тисках руки - поближе к голове. А потом единым махом распрямился. Запястья провернулись в зубах, и ладони нашли, за что ухватиться, впившись когтями со всей возможной силой, на какую еще был способен. Удар ног оказался же намного более страшным. Левая тварь отлетела куда-то в сторону, размотав в воздухе выпорхнувшие из распоротого брюха кишки и мерзко поскуливая. Правой досталось меньше, когти на ногах не достали до нее и она просто отлетела в сторону, шваркнувшись об встретившийся на пути ствол. И только третья гадина отделалась легким испугом, что бы тут же вскочить и снова броситься вперед, зло оскалив клыки. Пальцы рук сжались, слева раздался скулеж, и хватка зубов ослабла. Не теряя ни мгновения, рванул на себя покалеченную конечность и со всей дури впечатал кулак в висок так и не отпустившей мою правую руку твари. Хрустнуло. Но повторно ударить мне уже не дали.

Бегавшие вокруг товарки, поняв, что место освободилось, резко метнулись вперед и, столкнувшись, стали рвать меня уже скопом. Около шеи, в плечо, вонзилось два ряда зубов и с силой рвануло. Левая рука была зажата сразу в двух челюстях и стала противно хрустеть. Грудь драла здоровенная особь, одна из первых трех, та, что уцелела, и, похоже, своего она таки добьется. Ноги же были полностью погребены под урчащим, грызущим меховым ковром.

Понимая, что уже ничего не смогу поделать, оскалился как можно шире и, нереально выгнув шею, впился зубами в маячившее в досягаемости ухо. Челюсти сжались, в рот потекло, разгоняя по умирающему телу жар. Резко разжав хватку, тут же перехватил дальше, ухватив зубами дернувшуюся было тварь, и сжал зубы до предела. Мерзко хрустнуло, попавшая мне в пасть верхняя челюсть монстра кровавыми осколками сложилась пополам. Я дернул, нанося еще большее увечье и еще сильнее ломая челюстную кость твари. А третьего раза уже не понадобилось. Оседая мне на грудь, гадина встретилась со мной глазами, и было в них столько ненависти и злобы, что понял - убью, убью их всех, буду грызть и рвать до тех пор, пока смогу двигать челюстью, смогу кусать и рвать. Хлынувший из падающего мне на грудь тела поток буквально обжигал, обволакивая невидимой волной и проникая внутрь, всасываясь каждой клеточкой, каждым органом, вбираясь полностью, без остатка. И накатывающая все больше и больше слабость стала отступать.

Но сначала редкие, а потом участившиеся попытки вырваться лишь еще больше злили тварей. И освободить хотя бы руки ну никак не получалось. И тогда я стал грызть в ответ, впиваясь зубами во все, до чего мог дотянуться. Потом какая-то особо умная гадина попыталась схватить меня за голову, но сама же и поплатилась. Скользнув зубами по костяным шипам и пластинам, обильно защищавшим мой череп, подставилась, и не воспользоваться такой возможностью было нельзя. Челюсти сжались, и на сей раз правильно - на горле. Резко мотнул головой, хрустнуло. Сжав зубы еще крепче, рванул повторно - в тело будто садануло жаром, заставив выгнуться дугой, невзирая на туши придавивших меня хищников. Почувствовав свободу правой ноги, резко согнул ее и изо всей дури саданул выше правой, втрамбовывая жесткую, в костяных наростах пятку как можно сильнее. Сначала чавкнуло, потом хрустнуло, а там и заскулило. Не раздумывая, лягнул еще раз и еще, под конец поймав лишь воздух. Дико вывернувшись, заставил труп на груди соскользнуть с себя и, впечатав ступни в землю, с силой толкнул себя вверх.

Рук я почти не чувствовал, как не чувствовал и боли. Ее просто не было, словно сгорел предохранитель. Я чувствовал давление, чувствовал, как ломаются кости и чужие зубы перегрызают сухожилия, но боли не было. Как и рук, до того момента, как чужие жизни стали питать меня. Постепенно в верхние конечности вернулась чувствительность, ими еще рано было сражаться, но сжать ладони я смог, запечатлев когти в чужих телах. И когда ноги бросили меня вперед, руки рванули наоборот, к себе, и я всем весом влетел, словно снаряд, в клубок жрущих меня тварей. Хватка с плеча слетела сразу же, но морда гадины отклониться уже не успела, и я до хруста в зубах сжал челюсти. Хищник рванулся, оставив у меня во рту клок своей шерсти с частью выдранной кожи. Ручеек силы брызнул и исчез, мало. Все это происходило быстро, почти моментально, действия разворачивались просто с умопомрачительной скоростью. Не успевая перехватить отскочившего врага, лишь сильнее напряг слишком медленно восстанавливающиеся руки и впился зубами в шею сбоку другой гадине. Удар в спину и сомкнувшиеся сзади, чуть ниже затылка челюсти возвестили - это конец. И уже не успевая сделать что либо другое, со всем безумием, отчаянием и злостью существа, готовящегося принять смерть, сжал кулаки и рванул руки в стороны.

Висевших на них тварей скинуло, раскидав в стороны. А той, которой я вцепился в шею, напрочь вырвало горло, окатив меня очередной порцией наркотика жизни. Оттолкнув от себя агонизирующую тушу и мгновенно определив менее боеспособного врага, метнулся к нему, в диком изгибе пропуская мимо себя уже прыгнувшую наперерез тварь. Удар ногой в горло, с оттяжкой, зацепивший жертву еще и когтями, буквально отделил голову от туловища, заливая все вокруг кровью и добавляя в и так уже измаранный клочок земли еще больше жизненной влаги. А меня долбануло снова, окатив жаром и заставив трепетать каждую клеточку. Новая волна прошлась по телу и выдавила из горла низкий, вибрирующий рык. И бойня возобновилась с новой силой.

Лишившиеся товарок твари действовали теперь осторожнее, отвлекая меня с одной стороны и пытаясь повалить с другой, не забывая вовремя отскакивать и уворачиваться от ударов. Доставалось мне тяжело, но и я не так часто мазал, нанося глубокие, рваные раны и ощущая с каждым ударом прилив новых сил. Потом они скопом таки повалили меня наземь, набросившись сразу с трех сторон, но я лишь повторил уже однажды сработавший прием. С силой сжался, а потом, подобно стальной пружине, взорвался конечностями в стороны, круша и ломая кости, вспарывая когтями плоть, и продолжая низко, гортанно рычать. Удары стали увереннее, злее, я учился наносить более серьезные повреждения, доворачивая кисть и напрягая пальцы, ноги давили и рвали наравне с руками, потроша не хуже мясницких ножей.

Воздух пропитался запахом крови, вскрытых желудков, опорожняющихся кишечников, извергающихся каловых масс. На небольшой полянке творилось сущее безумие, еще буквально две минуты назад не сулившее мне ничего хорошего. Теперь же счет был иным, не обращая внимания на вцепившихся в меня тварей, я кидался к одному врагу за другим и разрывал их на части, безудержно полосуя вдоль и поперек, круша кости и вгрызаясь зубами. Их попытки повалить и добить меня злили еще больше, а поступающие от каждой отнятой жизни силы восстанавливала дисбаланс в мою сторону все быстрее и быстрее. Они просто не успевали нанести настолько серьезные повреждения, что бы прекратить эту безудержную пляску смерти. Я учился. И я убивал. Восполняя себя. Замкнутый круг. Вскоре поток уже лился не переставая, и весь красный от чужой и своей крови, я носился из одной стороны в другую, калеча, убивая, упиваясь своей силой, своей неуязвимостью и безнаказанностью.

Совсем скоро все было кончено, четырнадцать трупов, четырнадцать отнятых мною жизней много чего позволили о себе узнать. Выжить оказалось совсем не просто, и вряд ли дальше будет проще, но теперь уже есть с чем начинать, есть от чего отталкиваться.

Я мрачно оглядел учиненное побоище. Мясорубка. Вот цена, заплаченная за мою жизнь. Больше ни секунды не задерживаясь, свернул в примеченный только сейчас проход между, казалось бы, монолитной стеной стволов и помчался прочь. Чувства были противоречивые. Нагромождение событий лавиной обрушилось на голову и просто погребло под своей тяжестью, что-то отрубив из прошлого мира. Мелькающая мрачная растительность больше не производила угнетающего впечатления, не давила на мозг, не удручала. Только так и должно выглядеть место, для такого как я. Именно здесь начнется новая жизнь, и именно отсюда я выйду опять, что бы принести кровавый хаос тем, кто самовольно вторгся в мою жизнь. Я не стану убегать, не буду прятаться, я сам стану кошмаром, безраздельно властвующим над всем сущим. Чудовище во мне довольно заурчало, удовлетворенное тем, что его наконец-то приняли, отринув прошлое и шагнув в настоящее. Теперь все будет иначе, так, как того захочу я.