Лавалитовый мир

ГЛАВА 15

Если бы Уртона мог попасть во дворец, он бы не возвратился за Ананой.

— Как быстро он движется? — спросила она.

— В автоматическом режиме его скорость равна километру в час.

— Я понимаю, что прошло много времени. Но возможно, ты знаешь, куда он направляется?

Он развел руками в стороны и пожал плечами. Ситуация казалась безнадежной. Время работало против них. При наличии инструментов они могли бы построить лодку, но и тогда им вряд ли удалось бы догнать дворец. Хотя, возможно, он кружил по морю, каждый раз возвращаясь на одно и то же место.

— Нам и так повезло, что дворец оказался здесь, — сказал Уртона. —

Тем не менее он может покинуть море, вылетев через один из проходов. Этот не подходит по ширине, но здесь много других ущелий.

Анана не доверяла объяснениям дяди. Прежде он утверждал, что дворец имел устройства, влиявшие на мутацию ландшафта. Приборы могли расширить любую расщелину до нужных размеров. Но с другой стороны, если бы Уртона знал, что дворец пройдет через этот проход, он не стал бы говорить племяннице о том, что видел его.

На этот раз они упустили шанс догнать дворец. Усилием воли Анана отбросила бесплодные сожаления, однако Уртона был взвинчен до предела. Он беспрерывно говорил о дворце и, наверное, видел его даже во сне. Чтобы еще больше завести дядю, Анана как бы невзначай высказала такую мысль:

— А вдруг Орк находился в это время на берегу? Он мог пробраться в твою обитель. Представляешь? Мы сидим здесь, а он уже проходит через врата в какой-то другой мир.

Светлая кожа Уртоны стала еще белее.

— Нет! Это ему не удастся! Такое просто невозможно! Во-первых, он не посмел бы выйти к побережью во время бури. Во-вторых, он просто не догнал бы дворец. Ему бы пришлось плыть за ним через все море. А в-третьих, он не знает кодового слова, которое открывает двери моей крепости.

Анана расхохоталась. Уртона нахмурился:

— Ты сказала это, чтобы расстроить меня?

— Да, ты угадал. Но теперь, немлого подумав, я убеждена, что Орк мог пробраться во дворец. В слепом отчаянии он не стал бы бояться молний.

В разговор вмешался Маккей:

— Не зная, что дворец находится там, он не пошел бы на риск. А как бы Орк узнал о нем, не оказавшись на побережье? Я думаю, он туда и носа бы не сунул в такую грозу.

— Орк мог увидеть его через проход, — быстро ответила Анана. — И ему хватило одного взгляда.

Сама она не верила в это, но в принципе такая возможность существовала. Оставив дядю наедине с Маккеем, Анана задумчиво отошла в сторону. Рыжий Орк действительно мог попасть во дворец. Ее стремление подразнить Уртону привело к обратному результату: теперь уже тревожилась она.

Через несколько минут буря затихла. Гром перестал греметь, и тучи исчезли, словно их всосало в гигантский пылесос. Шаман и вождь, о чем-то переговорив друг с другом, подошли к Анане.

— Посланница Властителя, у нас появились вопросы, — сказал Тренн. —

Мы хотим знать, не возобновится ли гнев Создателя? И можем ли мы отправляться в страну прибрежных земель?

Она побоялась показать им свою неуверенность. Принятая роль требовала от нее осведомленности в планах Властителя.

Любая ошибка могла привести к утрате доверия.

— Гнев Властителя прекратился, — сказала она. — Теперь вам не грозят ни молнии, ни гром.

Она знала, что, если буря начнется снова, ей придется бежать.

Однако племя тронулось в путь не сразу. Туземцы ловили разбежавшихся «лосей», собирали разбросанные пожитки, а затем провожали на небесные равнины погибших сородичей. Лишь через два часа караван направился к проходу в горах, и Анана вновь увидела мирные неподвижные деревья. Ее сердце наполнила звонкая радость. Густой лес и открытое море предлагали ей два готовых пути для бегства.

Венды спустились по длинному пологому склону, который заканчивался песчаным пляжем. Вождь повернул влево, и караван последовал за ним. По словам Нарго, через полдня они должны были добраться до места назначения. Их стойбище находилось в пятнадцати минутах ходьбы от берега моря.

— А вы не боитесь, что другие племена тоже пойдут через этот проход?

— спросила Анана.

— О-о, мы будем видеть их несколько дней, — ответил юноша. — Они пойдут по берегу моря к своим стойбищам. Нам повезло, что у прохода не оказалось других племен, ведь буря затянулась дольше обычного.

— Вы нападаете на них, когда они проходят мимо вашего поселения?

— Только в том случае, если имеем численное превосходство.

Задав еще несколько вопросов, Анана выяснила туземные правила войны. Обычно племена избегали открытых и затяжных сражений. Боевые действия ограничивались набегами одиночек или небольших групп по трое-пять человек. Вылазки совершались в темный период суток, и в них принимали участие в основном молодые мужчины и женщины.

Похвала и честь доставались тому, кто убивал вражеского воина, но самым великим героем считался тот, кому удавалось выкрасть ребенка и принести его в свое племя для усыновления.

Сам Нарго тоже оказался усыновленным. Его похитили, едва он начал ходить. Нарго ничего не помнил о похищении, но иногда ему снились кошмары, в которых его отрывали от женщины без лица.

Караван приблизился к месту, которое, на взгляд Ананы, ничем не отличалось от любого другого побережья. Однако туземцы, узнав свои владения, громко завопили от радости. Тренн повел их через лес, и вскоре они пришли к холму, который главенствовал над окружающей территорией. На его склонах и вершине лежали бревна — все, что осталось от прошлогодней ограды.

Племя восстанавливало укрепления несколько дней. Мужчины ловили рыбу, женщины и дети собирали орехи, ягоды и фрукты. Люди отъедались и отсыпались после долгого путешествия. Анана начала набирать вес и в конце концов почувствовала себя отдохнувшей. Но вернув утраченные силы, совершенно потеряла покой.

Уртона тоже не находил себе места. Анана часто видела, как он о чем-то говорил с Маккеем. Она догадывалась о теме их бесед, и негр, докладывая ей о планах дяди, лишь подтверждал ее предположения.

— Твой дядя решил подмыть отсюда при первой возможности. Но он не хочет уходить без рога.

— Он собирается забрать его у меня сейчас, или когда мы найдем дворец?

— Уртона говорит, что у нас будет больше шансов на успех, если ты пойдешь с нами. Но он знает, как ты хитра, и боится, что тебе удастся прижать его к ногтю, когда мы найдем дворец. Уртона еще не принял окончательного решения. Однако он хочет уйти как можно быстрее. С каждой минутой дворец улетает все дальше

Маккей замолчал. Вид у него был такой, словно он что-то жевал, не зная, выплюнуть это или проглотить. Через минуту на его лице появилась улыбка.

— Мне надо кое-что тебе рассказать. — Он замолчал и потер подбородок.

— Помнишь, Уртона говорил тебе и Кикахе, что ваши друзья тоже попали в этот мир? Я имею в виду Вольфа и его женщину Хрисеиду. Так вот, он вам лгал. Им удалось бежать. И сейчас они находятся где-то на Земле.

Анана задумалась. Никто его не заставлял рассказывать эти новости. Почему же он это сделал? Возможно, Маккей хотел заверить ее в своей дружбе и таким образом доказывал, что больше не работает на Уртону. А если негр просто выполнял указание дяди? В принципе, Уртона мог извлечь выгоду из этой двойной игры.

В любом случае, она не могла доверять Маккею полностью.

Анана вздохнула. Все властители, включая ее, страдали своеобразной паранойей и часто не могли отличить реальность от надуманных историй. Их тотальное недоверие превращалось в психический недуг.

Она пожала плечами, решив, что будет вести себя так, словно поверила в добрые намерения негра. Выглянув из-за большого дерева, за которым они сидели, Анана тихо шепнула:

— Сюда идет мой дядя, и он разыскивает нас. Если Уртона увидит тебя со мной, это вызовет у него подозрение. Тебе лучше уйти.

Маккей метнулся в гущу кустов.

Наконец Уртона нашел племянницу.

— Привет, дядя, — поздоровалась Анана. — Почему ты не пошел ловить рыбу? Тебя же просил об этом вождь.

— Я сказал, что мне сегодня нельзя ловить рыбу. Дикарь побоялся настаивать, поскольку считает меня одним из посланников Властителя. Хотя, конечно, мой ответ ему не понравился. А где Маккей? Я ищу вас уже целый час.

Анана молча пожала плечами.

— Ладно, обойдемся и без него, — произнес Уртона, присаживаясь рядом с ней на корточки. — С этими дикарями мы потеряли много времени. Нам надо бежать, Анана. Бежать при первой же возможности.

— Нам? — спросила она, поднимая брови. — Ты думаешь, я с тобой куда-нибудь пойду?

Уртона начал сердиться.

— Неужели ты хочешь провести здесь остаток своей жизни?

— Конечно, не хочу. Но сначала мне надо выяснить судьбу Кикахи.

— Неужели этот лебляббий так много значит для тебя?

— Да. Только не надо этих ухмылок. Если бы ты когда-нибудь испытывал любовь, тебе бы и в голову не пришло задавать мне такие вопросы.

Он взглянул на нее с недоверием:

— Так ты останешься здесь?

— Я задержусь лишь на время. Если Кикаха жив, он вскоре появится. Я подожду еще несколько дней, а потом отправлюсь искать его кости.

Уртона закусил нижнюю губу.

— Значит, ты не пойдешь с нами? — спросил он.

Анана промолчала, но властитель понял ее без слов. Говорить было больше не о чем. Уртона поднялся.

— А ты не расскажешь вождю о том, что мы готовим побег?

— Не вижу в этом особого удовольствия, — ответила она. — Вот только… Как мне объяснить им ваш уход? Они считают вас посланцами Властителя, которые прибыли к вендам с особой миссией. Что же я им скажу после вашего трусливого побега?

Ее дядя снова прикусил губу. Он грыз ее уже десять тысяч лет. Она вспомнила, что еще ребенком заметила у него эту дурную привычку. Наконец Уртона улыбнулся:

— Скажешь, что Маккей и я отбыли с секретным поручением, цель которого ты не можешь раскрыть, поскольку это указание Властителя. И если ты скажешь им это, нам даже не придется бежать. Мы уйдем среди бела дня, и они не посмеют нам помешать.

— План хороший, — согласилась Анана. — Но вот только зачем мне все это? Я знаю, что ты сделаешь, если по какой-то случайности найдешь свой дворец. Ты прилетишь сюда и расправишься со мной. У тебя там есть несколько флаеров, и я уверена, что они оснащены прекрасным оружием.

Она попала в точку, и Уртона понял, что притворство ему не поможет.

— Поступай как знаешь, — сказал он. — Так или иначе я уйду от этих дикарей. Ты не посмеешь предупредить вождя о побеге, потому что тогда выплывет наружу твоя ложь. А месть за поруганную веру обычно бывает самой жестокой.

— Я не скажу ни слова, — заверила его Анана. — Но вот это ты не получишь.

Она подняла рог.

Уртона сощурился и поджал губы. Она знала, что дядя не уйдет без рога. Он охотился за инструментом по двум причинам, одна из которых была ей известна. О второй Анана только догадывалась.

Ни один властитель не упустил бы случая завладеть отмычкой, которая могла открыть любые врата вселенной.

К тому же с помощью рога Уртона мог попасть во дворец из каких-то особых мест на этой планете. Вполне возможно, что врата располагались в огромных камнях, которые встречались на склонах гор. Конечно же, не во всех, а лишь в некоторых. На пути к побережью Анана испробовала инструмент на четырех больших валунах, но ни в одном из них врат не оказалось. Однако они могли находиться в других камнях.

Если ее догадка верна, Уртона тем более не уйдет без рога. Он побоится, что племянница найдет врата и проберется в его дворец.

Анана надеялась, что Уртона сообщит Маккею о дне побега. В деталях плана она не сомневалась: дядя попытается застать ее спящей, чтобы убить и забрать рог. Но предупредит ли ее Маккей? Она не могла рисковать и полагаться на переменчивый нрав наемника.

— Подожди, — окликнула она Уртону. — Я пойду с вами. Так у меня будет больше шансов найти Кикаху. Мне надоело сидеть на этом холме.

Он даже не стал притворяться, что обрадовался ее словам. Уртона почувствовал западню. Будь она и впрямь искренней и правдивой, он все равно заподозрил бы неладное. Но и она теперь старалась понять, сказал ли он ей правду или только малую ее часть.

На красивом лице Уртоны появилась улыбка. В этой тысячелетней и смертельно опасной игре властители нередко использовали хитрости, заведомо обреченные на провал. Обе стороны просчитывали партию на много шагов вперед, и поединки порою напоминали религиозный ритуал.

— Мы сделаем это сегодня ночью, — сказала Анана.

Уртона согласился.

Он ушел на поиски Маккея и через пару минут отыскал его у тропы. Негр оказался неподалеку, потому что следил за ними и ждал сигнала Ананы. Переговорив друг с другом около пятнадцати минут, они ушли на берег ловить рыбу. Анана отправилась собирать орехи и ягоды. Вернувшись с двумя полными сумками, она осталась в стане, хотя все женщины снова пошли в лес. Ей удалось незаметно утащить три кожаных меха для воды и отнести их под свой навес. Все остальное она решила раздобыть под покровом «ночи».

Племя пировало и танцевало весь вечер. Шаман пел молитвы о постоянном процветании. Сказитель вспоминал истории о героях прошлых дней. Ближе к «ночи», набив животы, люди начали расходиться по своим навесам. На страже остались четверо дозорных: один — на вершине дерева у самого моря; второй — на платформе в середине стойбища; и еще двое воинов, которые охраняли тропу на холм.

Уртона, Маккей и Анана объедаться не стали. Уйдя под свои навесы, они наполнили кожаные мешки копченой рыбой, мясом антилопы, фруктами и орехами. Воду в пустые мехи можно было набрать на берегу моря.

Когда над станом повисла тишина, Анана выползла из-под шаткого навеса. Сквозь приглушенный храп людей доносились крики ночных птиц и далекое львиное рычание. Взглянув на платформу, она не заметила там фигуры дозорного. Возможно, он тоже заснул. Полный желудок и дремота — две стороны одной монеты. Вроде хочется сделать доброе дело, а голова уже валится на грудь.

Уртона и Маккей тоже выползли из-под своих навесов. Анана махнула им рукой, потом встала и в «полуночной» мгле направилась к бревенчатой ограде, откуда могла рассмотреть платформу и дозорного. Тот лежал на спине. Очевидно, он решил прилечь на минутку и, сам того не заметив, заснул. А ведь ему полагалось стоять и осматривать окружающий лес, пока его не сменят.

Двое мужчин пробрались в загон, где стояли мусоиды, и без лишнего шума оседлали трех животных. Анана принесла мехи для воды и набитую продовольствием сумку и привязала их к небольшой кожаной полочке позади седла.

— Я хочу забрать свой топор, — шепнула она Уртоне.

Тот недовольно сморщился, но кивнул. Они уже обсуждали этот вопрос. Дядя считал, что о топоре лучше забыть, но Анана настаивала на своем. Пока мужчины вели животных к воротам, она прокралась к большому навесу вождя. Раздвинув сучья, прикрывавшие вход, Анана пролезла внутрь. Под навесом было темно, как в угольной шахте, но громкий храп Тренна, его жены и сына компенсировал отсутствие света и позволял ориентироваться в пространстве. Анана поползла на четвереньках к дальнему углу, наткнулась на женщину, а потом почувствовала под рукой волосатую ногу вождя. Она отшатнулась и стала ощупывать траву рядом с телом. Через несколько секунд ее пальцы коснулись холодного железа.

Анана выползла из-под навеса, сжимая в руке метательный топор. В какой-то миг ей захотелось убить Тренна и отомстить за свое унижение, однако она подавила это желание. Его предсмертный хрип мог разбудить туземцев. Кроме того, она обещала ему простить обиду, которая терзала ее память. И все же… На Анану вновь накатила тоска по крови, которая могла бы смыть позор. Ей опять захотелось убить своего насильника. Но трезвый рассудок отмел этот нерациональный импульс.

Одностворчатые ворота были сделаны из заостренных жердей, к которым наискось и горизонтально крепились тонкие планки. Вместо запоров для соединения с бревенчатой стеной использовались многочисленные кожаные ремни. Несколько толстых полосок кожи служили замком. Анана развязала их, и двое мужчин тихо отворили ворота.

К счастью, беглецов еще никто не заметил. Однако дозорный мог проснуться в любую минуту. С другой стороны, он мог проспать на платформе всю ночь. В принципе, караульные менялись через два часа. Но в языке племени не существовало такого понятия, как «час», и каждый туземец оценивал время по внутреннему хронометру. Посчитав свой долг исполненным, дозорный обычно спускался на землю и будил человека, которому полагалось его менять.

Когда мусоиды прошли через ворота, беглецы бесшумно закрыли створку и вновь связали ремни замка. Потом все трое вскочили в седла и медленно поехали вниз по склону. «Лоси» фыркали, возмущаясь, что их разбудили посреди ночи. Беглецы остановились за сотню ярдов от того места, где, как они знали, находился первый часовой. Анана спешилась и нырнула в кусты. Прокравшись вдоль тропы, она увидела фигуру юноши, который сидел под деревом. С его губ срывался тихий храп.

Она подошла к нему и оглушила парня обухом. Он упал на бок, и храп его стал намного громче. Анана вернулась назад и сообщила спутникам, что можно продолжать путь. Поравнявшись с юношей, Уртона хотел перерезать ему горло. Однако Анана сказала, что в этом нет необходимости, поскольку тот потерял сознание надолго.

Второй дозорный, отгоняя сон, лениво прохаживался вдоль тропы. Он спускался с холма на пятьдесят шагов, разворачивался и вновь взбирался по двадцатиградусному откосу, напевая себе под нос какую-то песню о героических подвигах Ширкуна.

В ночной тишине его крик могли услышать другие туземцы. Поэтому Анана решила убрать дозорного с дороги. Она выждала момент, когда он повернулся к ней спиной, подбежала к воину и оглушила его обухом топора. Путь к морю был свободен.

Увидев светлую полоску белого песчаного пляжа, беглецы остановились. Последний дозорный сидел на вершине гигантского дерева, которое возвышалось на краю леса.

— Нам не добраться до него, — сказала Анана. — Но он может кричать, сколько хочет. Никто уже не передаст его сообщений дальше.

Они смело поскакали по песку, однако ожидаемого окрика не последовало. Дозорный либо задремал, либо принял их за авангард другого племени, которое спешило добраться до своего стойбища. Впрочем, он мог даже узнать посланцев Властителя. Но кто из туземцев посмел бы задавать им вопросы?

Проехав около мили, они остановили мусоидов, наполнили мехи водой и продолжили бег. Правда, неторопливую рысь «лосей» трудно было назвать бегом. Трое людей погрузились в свои мысли. Маленький отряд молча скакал вперед.

Анана считала, что венды им больше не опасны. К тому времени, когда один из оглушенных воинов придет в себя и поднимет тревогу, беглецы будут уже далеко. Угроза теперь исходила только от Уртоны и Маккея. Дядя не задумываясь убьет ее, чтобы завладеть рогом. Но пока они не найдут дворец, она может не беспокоиться. Без нее Уртоне не выжить в этих местах.

«Рассвет» разбросал по небу первые бледные полосы. Стало светлее, и всадники перешли на легкий галоп. Отряд останавливался только для того, чтобы справить нужду, попить воды и напоить животных. С наступлением «сумерек» они въехали в лес, нашли ложбину, окруженную деревьями, и проспали там большую часть «ночи». Анана несколько раз просыпалась от воя собак и рыка огромных кошек. Однако хищники не смели подходить к людям слишком близко. На «рассвете» отряд двинулся дальше. В «полдень» они выехали на пологий склон, который вел к проходу в горах.

Подстегнув «лося», Анана обогнала спутников на дюжину ярдов и резко развернула мусоида им навстречу, сжимая левой рукой рукоятку ножа. Если бы понадобилось, она могла бросить поводья и выхватить топор. Анана умела метать оружие обеими руками, и ее не смущали копья мужчин и тяжелые боевые бумеранги, торчавшие у них из-за поясов.

— Давайте прощаться, — сказала она. — Я собираюсь перебраться через горный проход и осмотреть долину. Мне надо найти Кикаху.

Уртона открыл рот, словно хотел возразить. Но потом улыбнулся и покачал головой:

— Сомневаюсь, что тебе это удастся. Взгляни туда.

Дядя указал рукой на склон горы.

Анана не собиралась поддаваться на эту уловку. Возможно, он пытался отвлечь ее, чтобы затем напасть. И все же, судя по тому, как расширились глаза Маккея, Уртона действительно увидел что-то достойное внимания. А если они сговорились заранее? Если Маккей только притворяется?

Она еще раз развернула животное и взглянула в сторону горного прохода. По пологому склону до самого моря тянулась широкая полоса рыжевато-красной травы. Она напоминала тропу, но являлась природным образованием. И теперь на ее фоне четко выделялись крошечные фигурки всадников, выезжавших из прохода. За верховыми воинами следовали женщины, дети и множество гужевых животных.

На побережье спускалось еще одно племя.