«Если», 2015 № 02

Наталия Андреева
… ЭТО ГОРОД ВИНОВАТ

На протяжении всей бурной истории человечества города обвиняли в массе вещей: в смерти духовности (о, эти ужасные люди из вольных городов, придумавшие печатный станок и Реформацию!..), в смерти деревни и сельского хозяйства, в загрязнении окружающей среды и, наконец, в смерти человечности и насаждении тотального безразличия. Мельничный жернов, плавильный котел, словом, помесь мясорубки с бетономешалкой. И есть подозрение, что список преступлений города против человечества далеко не полон. Например, в ближайшие годы придется обвинить город еще в одной скоропостижной смерти, а именно — в смерти университетов.

Все потому что города стремительно «отращивают» себе функции, которые раньше выполнялись университетами, а сейчас к университетам, пусть и расположенным в городах, отношения фактически не имеют.

Во-первых, город почти буквально стоит над университетами с тяжелой бейсбольной битой. Потому что города — центры современной экономики, именно там производится львиная доля ВВП в развитых, да и в развивающихся странах. При этом университеты с завидным упорством игнорируют потребности городов в специалистах и производят вовсе не тех, кого нужно, а тех, за которых кто-нибудь с удовольствием заплатит. История с перепроизводством юристов-экономистов-менеджеров — далеко не только российская: наши зарубежные друзья где-то с начала 2000-х носятся с проблемой дефицита инженеров и технарей, реформируют образовательные программы, проводят медийные кампании по популяризации технических специальностей и вообще делают все, чтобы хоть как-то привести потребительский спрос на образование в соответствие с потребностями экономики. Причем занимаются этим далеко не только (и не столько) университеты, сколько заинтересованные стороны: корпорации, муниципалитеты, школы, наконец, отчаявшиеся дождаться каких-то продуктивных мер от учреждений высшего образования.

Во-вторых, город вынужденно оттягивает на себя образовательную функцию, которую раньше выполняли университеты. Как учат нас классики английской литературы, мир изменился. И, более того, продолжает это делать, причем ускоренными темпами. Растут сложность и плотность всех деятельностей, глобализация приводит к появлению таких странных вещей, как глобальный малый бизнес, дауншифтинг на Гоа и венские кофейни в поселках городского типа. Научные монографии устаревают за 9 лет, а в новых областях знания — за 5–7 лет, то есть стремительно, особенно по сравнению с предыдущим сроком годности больших текстов. Новые ГГ-продукты для сверхсложного анализа появляются каждые 5 лет. Новые «городские» бизнесы (в общепите, развлечениях и досуге) — чуть ли не каждый год вместе с продуктами, бизнес-моделями и прочей суетой. Развитие умных сетей[9] превращает город в сложнейшую систему, которая реагирует на изменения в пользовательских запросах — ну, или потребительском спросе — в режиме реального времени — и изменяется, подстраивается, усложняется… При этом на создание полноценной образовательной программы, усиленной «научной школой» и квалифицированным преподавательским составом, университету средней руки нужно лет десять. Комментарии излишни: громоздкие, зарегулированные, забюрократизированные системы не успевают за развитием, за стремительными изменениями, происходящими в мире.

Город же — успевает. Потому что эти изменения происходят благодаря ему и, на минуточку, непосредственно в нем.

В-третьих, город обучает человека куда эффективнее, чем университет. Аннотированная / дополненная реальность, возникающая на стыке городского «интернета всего»[10], персональных гаджетов и социального плагина Facebook’a, обеспечивает моментальное поступление нужной информации. Огромное число навыков, которые еще 10–15 лет назад казались неотделимыми от человека, сейчас вынесены вовне человеческого мозга, начиная с проверки правописания и заканчивая навигацией в пространстве и времени. Город обучает пользователя (или его гаджет, что в данном случае одно и то же) самому себе — городским социальным практикам и навыкам. Картинка со смартфоном, регулирующим поведение хозяина с помощью нежных ударов током, выглядит смешно и апокалиптично одновременно. А вот навигатор, который нежным женским басом советует свернуть на несуществующую дорогу, уже не столько смешон, сколько апокалиптичен. Потому что многие таки внимают басу и сворачивают. Или, если коротко, учат жизни нынче не мама с папой и не лектор с указкой, а гаджет с городом.

Наглядное подтверждение этого тезиса — судьба концепции «умной классной комнаты» (англ, smart classroom), которая должна была быть напичкана технологическими решениями для управления вниманием, управления взглядом и пр. Идея умного класса разрабатывалась с начала 2000-х, и не написал о ней только ленивый. А реализовать эту идею так и не удалось, поскольку стало понятно, что точкой сборки новых образовательных технологий будет гаджет / носитель этого гаджета в паре с умным городом, а вовсе не ограниченное пределами классной комнаты образовательное пространство.

Помимо связки «гаджет и город» есть еще публичные пространства, общепит, сфера развлечений и прочие городские явления, которые, теоретически, поддерживают специфические образы жизни и ценности через форматы потребления. Очевидно, что фриланс, игработа, краудсорсинг и прочие форматы деятельности класса «все включено» растут как грибы именно благодаря городам и городским пространствам. И что характерно, появляются люди, которые включаются в эти пространства и эти форматы деятельности и потребления. Потому что это «модно», или «удобно», или в конечном итоге «все делают это».

В-четвертых, именно города производят «граждан человечества» — мобильных космополитов с активной жизненной позицией, комфортно чувствующих себя в любой точке земного шара. Уже упомянутая аннотированная реальность в паре с гаджетом позволяют оперативно «переводить» образ жизни одного города в образ жизни другого. Сервисы онлайн-бронирования и «о’кей, Гугл» дают ощущение готовности к любым неожиданностям… Если вы, конечно, не неясная восторженная дева, в одиночестве едущая автостопом по Афганистану. В этом смысле современный город может принять человека любой степени уникальности, от слегка эксцентричного университетского лектора до городского сумасшедшего, пытающегося спасти человечество от атаки мозговых слизней-мутантов. Лишь бы гаджеты у них нормально работали.

В-пятых, университеты в отличие от городов утратили функцию создания нового. Например, в России на долю университетов приходится всего около 2 % финансирования, связанного с исследованиями и разработками; в так называемых развитых странах ситуация получше, но не намного (в среднем 15 %), и это при том, что на западе никто не «выносил» науку из университетов, как это было сделано в СССР. Среди университетов, конечно, есть исключения, по-прежнему производящие инновации, — Массачусетский технологический институт, Калифорнийский технический университет, Оксфорд или Кембридж, — но их мало. Возможно, именно поэтому они — мировые лидеры.

Все это — низкие объемы производства инноваций, утрата функции по «производству» граждан человечества, катастрофическая неспособность угнаться за изменяющимся миром и пр. — приводит к тому, что университеты перестают быть агентами создания будущего. Хотя вроде бы это их прямая обязанность: именно университеты готовят людей, которым предстоит в этом будущем жить или, в идеале, это будущее строить. Когда-то университеты были основными точками, где возникало будущее. Именно университеты дали нам революционеров всех мастей, от политических экстремистов до светил науки, а также атом, космос и прочие великие проекты создания будущего.

Никакого светлого будущего мы от университетов больше не получим. Потому что «техническое задание» на создание будущего сейчас формируют города. Они подогревают спрос на новые технологии, новых людей и новые навыки. Благодаря городу и его развитию появляются и умные сети, и умное ЖКХ, и рекламный геотаргетинг, и мобильная медицина, и прочие прекрасные вещи. Беспилотные автомобили, изменение концепции искусственного интеллекта, социализированные роботы, городские ролевые игры и электроовцы — из этой же оперы.

То, что города — это агенты создания будущего, подозревали и наши далекие предки, когда все дороги вели в Рим. Поэтому базовый функционал города неизменен во всех художественных произведениях, во всех интерпретациях и почти во всех эпохах: это — точка, где происходят изменения, «всех впускать, никого не выпускать», рывок в будущее, путешествия из Петербурга в Москву и трагические судьбы провинциалов в столицах. Град на Холме, кстати, — не исключение.

…На этой радостной ноте хочу передать привет многочисленным, как офисный планктон, и дорогим, как Звезда Смерти, проектам новых университетских кампусов.

Похороны за свой счет.