«Если», 2008 № 06

РОН ГУЛАРТ. БЕСЕДЫ С МОИМИ КОЛЕНКАМИ

Они коленки завели со мной беседу на следующий день после того, как я вернулся домой из клиники фонда Шлезингера в Сан-Рафаэле. Я сидел в гостиной и наслаждался видом на залив Сан-Франциско. Как обычно, его бороздили многочисленные разноцветные парусные яхты. Моя жена подложила мне под спину две пухлые подушки с шотландским орнаментом и закутала нижнюю часть тела индейским пледом, а сама укатила в Саусалито на репетицию.

Возможно, вы о ней слышали. Мэвис Скэттергуд. Лет этак семь назад она и еще двое парней сколотили команду «Скэттергуд Сингерз», очень успешную фолк-группу, и были чертовски близки к завоеванию премии «Грэмми». Недавно Мэвис подобрала себе двух новых парней и надеялась возродить былую славу. Единственной помехой стал Эдмонд Скалли, их новый исполнитель на банджо, который считал, что группа должна называться «Эдмонд, Фрэд и Мэвис».

Между прочим, меня зовут Фрэнк Уитни, и я сейчас на пенсии, а раньше работал главным художником рекламного агентства.

— Ты остался один дома и чувствуешь себя неуверенно. Не волнуйся, — услышал я голос, полный материнской заботы.

Хотя у меня возникло впечатление, что голос идет откуда-то из области моего левого колена, я обвел взглядом большую, залитую солнцем комнату. И никого не увидел.

— Подумать только, жена бросила тебя одного, а ведь ты выписан из хирургического отделения всего два дня назад.

Наклонившись вперед, я откинул край красно-желтого с золотом пледа и стал рассматривать свои колени.

— Вот о чем тебе действительно стоит побеспокоиться, приятель, — сообщило мне правое колено сквозь измятые джинсы, — так это о том, чем твоя дражайшая половина занимается в Саусалито с Эдмондом и Фрэдом. Особенно с Эдмондом. Он, конечно, настоящий жеребец, но, сказать по правде, паршиво играет на банджо.

Участливый голос второй коленки произнес:

— Ну, нечего так расстраивать беднягу Фрэнка. Блудная жена не самая главная из проблем, которые ему…

— Извините, — вмешался я и потянулся к светло-кофейному столику, чтобы взять сотовый телефон. — Лучше я позвоню в клинику Шлезингера и доложу об этих галлюцинациях.

— Расслабься, тупица, — посоветовало правое колено. — Тебе повезло. Хоть ты об этом и не подозревал, приятель, но они тебе имплантировали самые продвинутые искусственные коленки. Или, правильнее сказать, не «они», а доктор Уоллес Даулинг.

— Даулинг? — нахмурился я и положил трубку. — Это не мой врач.

— А ты во время операции был в сознании, дружище?

— Нет, но…

— Даулинг взял на себя операцию после того, как ты уплыл в страну грез.

— Доктор Даулинг — очень славный человек, — заверила меня левая коленка. — И нас начинает тревожить…

— Придержи язык, сестренка. Мы подойдем к этому в…

— Погодите-ка, — нахмурился я. — Сегодня утром о Даулинге говорили в передаче «Проснись, Марин», не так ли? — Быстро же я привык к своим необыкновенным коленкам. Вот я уже веду с ними беседу.

— Это точно. Док пропал вчера ночью, смылся, сделал ноги.

— Брось, беднягу явно похитили.

Я прочистил горло.

— Мне очень жаль доктора Даулинга, — признался я. — Однако меня больше интересует, почему мои коленные протезы умеют разговаривать. Черт, об этом точно ничего не говорилось в той брошюре, которую они…

— Всему свое время, — ответила мне заботливая коленка. — Вопервых, молодой человек, позволь нам рассказать тебе, какой помощи мы от тебя ждем.

— Вовсе он не «молодой человек», — поправила вторая коленка. — Ему шестьдесят один год, и он попадает в категорию старых маразматиков. Стоит только взглянуть на его физиономию, чтобы понять…

— Как вы на меня смотрите? — поинтересовался я. — Колени не наделены зрением.

— Мы смотрим твоими глазами, болван. Пока ты таращился в зеркало в ванной сегодня утром, мы тебя хорошенько разглядели, — объяснило колено. — И твою хозяйку тоже. Господи, она здорово обрюзгла. А ведь ей только сорок девять. В твоем возрасте ее просто разнесет.

— Да ладно, Мэвис все еще очень привлекательная женщина.

И у нее приятный голос.

— Неужели? Почему же тогда эта баба за шесть лет не получила ни одного приглашения выступить?

— Объясните мне, почему мои колени разговаривают, — я постарался сменить тему.

— Все просто. Даулинг использовал тебя в качестве подопытной свинки, дубина. Он хотел устроить нам проверку, — а мы гораздо больше, чем просто колени, между прочим, — перед тем как вмонтировать свои прибамбасы какой-нибудь важной персоне.

Я вскочил на ноги и заметался по комнате.

— Нет, прежде чем позвонить в клинику, я собираюсь связаться со своим адвокатом. И, возможно, с Американской медицинской ассоциацией.

Я широкими шагами подошел к одному из больших панорамных окон и выглянул в сверкающий полдень.

— Ты ничего не замечаешь, парень?

— А?

— Ты ходишь совсем неплохо для чувака, которому только что сделали операцию.

Я резко втянул воздух и уставился на свои ноги.

— Да, раз уж вы об этом упомянули, как получилось, что я…

И тут я начал бить чечетку. Я кружил по гостиной, вполне прилично подражая Фрэду Астеру. Затем я исполнил короткую, но сложную ирландскую джигу, прибавил несколько очень убедительных па из фламенко и опустился на одно из наших якобы старинных кресел.

— Господи, — заметил я, — как, черт возьми, я…

— Первым делом, — перебила правая коленка, — спрашивай не о том, что твои коленки могут сделать для тебя, а что ты можешь сделать для нас.

Я подавил желание снова вскочить.

— Что я могу сделать для своих коленей?

Коленка услужливо подсказала:

— Мы всего лишь хотим, чтобы ты нашел для нас доктора Даулинга.

— Я не очень-то умею готовить, — признался я.

— Уже умеешь, — заверила правая коленка.

За окном сгущались сумерки.

— Тебе нужно заправиться хорошей, горячей едой, мой дорогой мальчик, — сказала левая коленка. — И не думай отделаться сэндвичем с мясом!

— Заметьте, из соевого мяса и хлеба из цельных зерен двенадцати злаков без клейковины, — уточнил я. — Мэвис звонила несколько минут назад и сообщила, что репетиция группы «Нью Скэттергуд Сингерз» затягивается допоздна. Она не успевает домой к ужину, зато оставила для меня основательный сэндвич в холодильнике.

— Репетиция допоздна, — прокомментировала правая коленка. — Клянусь задницей, они там занимаются сексом на старой ферме…

— У тебя нет задницы, — заметил я и обнаружил, что уже бегу трусцой на кухню.

— Я фигурально выражаюсь.

Теперь я стоял у нашей плиты самого модного бирюзового цвета.

— Эти новые колени… то есть вы, ребята… вы можете превратить меня в шеф-повара для гурманов? Что задумал этот доктор Даулинг, черт возьми?

— Его первоначальное задание от Национальной секретной…

— Не стоит слишком много болтать, сестренка.

— Должен же этот бедняга знать, что с ним произошло.

— Ладно, я дам ему краткую наводку. Даулинг — специалист по передовой роботехнике и имплантантам, улучшающим характеристики.

— Зачем человеку такого масштаба работать в клинике Шлезингера? — Я обнаружил, что уже подошел к холодильнику и достаю оттуда упаковку яиц и пакетик замороженных грибов.

— И петрушку, — подсказала заботливая коленка.

Вторая коленка продолжала:

— У дока Даулинга есть маленькая лаборатория, спрятанная в недрах этого притона. Он разработал устройство, которое способно превратить такого заурядного парня, как ты, в мастера боевых искусств. Стоит только вставить…

— Зачем мастеру боевых искусств умение бить степ или стряпать?

— Я смешивал различные ингредиенты омлета в одной из наших мисок, раскрашенных под мексиканскую керамику.

Заботливая коленка объяснила:

— Доктор Даулинг, благослови его Господь, считает, что даже грубый боец должен быть всесторонне образованным. Ты обнаружишь, что теперь, когда по твоим жилам бежит его секретная сыворотка…

— Секретная сыворотка. — Я прекратил процесс взбивания, и обе мои руки покрылись гусиной кожей.

— Ты станешь волшебником в математике, причем в области новейшей вычислительной математики, заговоришь на шести новых языках, в том числе на мандаринском диалекте китайского, и…

— У тебя больше не возникнет проблем с постелью, — прибавила вторая коленка. — Досадная дисфункция эрекции осталась в прошлом.

— Эй, у меня с этим нет никаких проблем.

— Сдается мне, последнее время тебе нечасто выпадал случай проверить свои возможности.

— Нет, но…

— Давай вернемся к нашему ужину. Лучшее дополнение к омлету — хороший салат.

Собирая ингредиенты для салата из зелени, я спросил:

— Почему Даулинг вставил свои приспособления в искусственные колени?

— Он сделал это только для тебя, дружище. Обычно усилитель, размещенный в двух очень компактных блоках, устанавливают в одной из ягодиц.

— А зачем проверять его на мне?

— Даулинг хотел провести несколько опытов на людях именно сейчас, но начальство ему запретило. Они посчитали, что устройство еще не совсем готово. Поэтому док решил опробовать его без их ведома.

— Но почему я? Я слишком стар, чтобы стать бойцом.

— Вот именно, малыш. Если он сумеет превратить старую развалину вроде тебя в первоклассного бойца, значит, усилитель возможностей будет работать в любом организме. Это означает, что в случае грядущей войны молодых хлюпиков можно будет превратить в боеспособных солдат.

Я крошил сыр в заправку для салата.

— Как получилось, что доктор не спросил моего разрешения?

И не планировал ли он, в конце концов, поставить меня в известность о своем нелегальном эксперименте?

— Разумеется, собирался, дорогой мальчик. К несчастью, он исчез.

— С утра пораньше, парень, мы начнем за ним охоту. Нельзя доверить задачу его поимки ни ФБР, ни… Ого!

Бутылка оливкового масла едва не выпала из моих рук.

— Что?

— Гости. Позволь мне с этим разобраться.

— Как может колено…

В дверь позвонили.

— Двое высоких мужчин в темных костюмах стояли на нашем пороге в сгущающихся сумерках улицы. У обоих были коротко стриженные светлые волосы, обоим было лет тридцать с небольшим.

Тот, что повыше, вежливо спросил:

— Вы мистер Фрэнк Уитни?

— Да, а кто…

— Я агент Микенз из Национального бюро контрразведки. — Он показал мне пластиковое удостоверение со своим голографическим изображением. Когда он наклонил его в мою сторону, фотография стала трехмерной. — А это агент Табриди, он тоже из нашего бюро.

Когда Табриди, более плотный мужчина, наклонил свое удостоверение, его портрет остался двухмерным.

Я уже собирался предложить им пройти в дом, как вдруг неожиданно для самого себя произнес:

— Неплохая затея, красавчик, но ты прокололся. Это твое удостоверение — такая же фальшивка, как трехдолларовая банкнота.

На нем не хватает орла с распростертыми крыльями, а за твоим портретом должны проявляться изображения флагов колоний.

— Сэр, я уверяю вас…

— Сдается мне, приятель, — сообщил я ему, — что ты состоишь на службе у какого-нибудь захудалого государства центральной Европы, питающего иллюзии по поводу своего величия.

— В таком случае, — произнес явно поддельный Микенз, — хватай этого ублюдка, Бруно.

Фальшивый Табриди прыгнул через порог и стиснул меня в своих поистине медвежьих объятиях.

К моему изумлению, я врезал ему коленом в пах, что заставило его отпустить меня. Затем я схватил его за руку, применил какой-то особый прием и швырнул на середину комнаты.

Бруно с грохотом приземлился на старинное кресло-качалку Мэвис.

И это чертово кресло, которое мне никогда особенно не нравилось, развалилось под ним на куски.

Обескураженный, он вскочил, пересек гостиную, открыл широкие стеклянные двери на веранду и нырнул в сгущающуюся темноту.

Я погнался за ним и успел ухватить этого рослого фальшивого агента.

Он упал с глухим стуком, вывернулся из моих рук и схватил цветочный горшок, где Мэвис любовно выращивала кактус.

Я уклонился, когда громила запустил горшком мне в голову, и нанес противнику удар под ложечку. Он взвыл и отлетел к перилам веранды. А затем вместе с кактусом рухнул вниз, на склон холма футами десятью ниже.

Горшок разбился, осыпав оранжевыми черепками только что наступившую ночь, а кактус подлетел вверх на несколько футов и свалился на коротко остриженную голову Бруно. Шатаясь, он встал на ноги и побрел в ночь.

Я резко повернулся, готовый встретиться с фальшивым агентом Микензом.

Входная дверь была открыта нараспашку, в гостиной — ни души.

— Будь все проклято, — прокомментировала правая коленка, — ты позволил этим придуркам удрать.

— Ну-ну. Он очень хорошо справился, учитывая, что парень только начинает привыкать к роли мастера боевых искусств.

— Ты права, сестренка. И, дьявол, скоро к нам явятся другие шпионы и секретные агенты. Наверняка мы сможем допросить их.

— Другие? — переспросил я.

— Было около полуночи, когда я ознакомился еще с одним набором своих новых способностей. С момента возвращения из клиники я ночевал в спальне для гостей. Мэвис жаловалась, когда везла меня домой, что мои новые коленки издают странный скрип, который, возможно, помешает ей уснуть, особенно, если я буду вертеться и метаться по ночам, как обычно.

— Это само по себе мешает спать, — уверяла она, — даже без металлических звуковых эффектов.

Около десяти часов в ту роковую ночь Мэвис взбивала подушки на моем новом узком ложе.

— Тебе придется пользоваться тростью, которую я для тебя купила, Фрэнк, — сказала она, наклоняясь и целуя меня в щеку. — Мы не можем допустить несчастных случаев, подобных тому, что произошел сегодня. Ты мог серьезно пострадать. Не говоря уже о том, что кресло стоило пятьсот долларов.

Я пока не стал рассказывать жене о новых коленках и о визите фальшивых агентов из американской разведки. Я соврал, что споткнулся и упал на кресло-качалку.

— Этого больше не произойдет, дорогая.

— И, прошу тебя, будь осторожнее, когда вздумаешь хромать по веранде, — продолжала она. — На этот раз только горшок с кактусом упал вниз, и стоит он всего сто двадцать девять долларов, но если бы упал ты…

— Понимаю, я стою, по крайней мере, в три раза дороже.

— Серьезно, Фрэнк. — Мэвис протянула мне кружку. — Выпей горячего шоколада, который я тебе приготовила. Это успокаивает.

Я не верил, что после всего случившегося смогу спокойно уснуть.

Однако взял чашку и сделал глоток. Потом скорчил гримасу.

— Не особенно сладко.

— Мы следим за потреблением сахара, ты же помнишь. А теперь выпей всё.

Я выпил и поставил кружку на столик. Удивительно, но я уже чувствовал себя сонным. И когда моя жена на цыпочках вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь спальни, я откинулся на подушку и задремал.

— Проснись и пой, приятель. Вставай, вставай, носочки надевай.

Я рывком сел.

— В чем дело?

— Как чувствуешь себя, милый мальчик?

— Хорошо. Вы разбудили меня только затем…

— Нажми на педали, — предложила правая коленка. — Игра уже началась.

— Какая игра? — Я вскочил с кровати, совершенно не чувствуя сонливости. — Странно, мне совсем не хочется спать, а раньше…

— Это потому что мы нейтрализовали сонное зелье, которым твоя толстая фольклорная женушка зарядила какао, тупица.

— Она немного пухленькая, но не…

— Толстая или тощая, парень, но ты должен поинтересоваться, зачем она тебя опоила.

— Если она действительно это сделала… — Я натягивал темно-синие джинсы.

Левая коленка спросила:

— Кому ты можешь доверять, если не доверяешь собственным коленям, дорогой малыш?

— Носки и туфли, причем побыстрее, — поторопила вторая коленка. — Она уже выезжает на дорогу.

Я продолжал одеваться.

— Кто?

— Твоя хозяйка, сладкая певичка Саусалито, женский вариант Пита Сигера.

Я бросил взгляд на будильник.

— Куда это Мэвис собралась в полночь?

— На свидание с одной третью группы «Скэттергуд Сингерз».

Я уже полностью оделся, и мне не терпелось покинуть спальню для гостей.

— Я думал, вы хотите найти пропавшего доктора Даулинга. Какое отношение к этому имеет Эдмонд Скалли, ведь я полагаю, именно на него вы намекаете?

— Всему свое время, — участливо произнесла коленка. — А теперь надень теплую куртку, ночью слегка похолодало.

Я достал из стенного шкафа куртку на флисовой подкладке.

— Эй, а на чем я поеду вслед за Мэвис? У нас только одна машина, «тойота», и она ее взяла…

— На своих двоих, тупица.

— Тогда, будем надеяться, она недалеко отправилась.

— В Саусалито.

— В Саусалито? Боже, но до него отсюда, по крайней мере, пятнадцать миль.

Когда мы спускались по лестнице, я услышал голос правой коленки:

— Я же тебе говорила, что он все еще дремучий, несмотря на модернизацию, которую мы провели.

— Не дремучий, просто туговато соображает.

— Что вы хотите сказать? Что меня превратили в нечто вроде «Человека на шесть миллионов»-?

— Разве это не очевидно после того, что произошло сегодня, приятель?

— Наверное, но…

— Меньше болтовни, больше дела.

Я вышел в ночь.

— Сбрось скорость, приятель, — предупредила меня правая коленка, — не то ты ее слишком быстро догонишь.

— Не будь столь критичной, — возразила левая коленка. — В конце концов, это его первый забег.

Я сбавил скорость.

— Здорово! Я бегу уже пятнадцать минут и даже не запыхался.

И проделываю не меньше мили в минуту. Я бью все рекорды.

— Кончай бахвалиться, чемпион. Сосредоточься на нашей миссии.

Мэвис ехала в Саусалито окольными путями, избегая главных дорог. Я следовал за нашей красной «тойотой» по извилистым проселкам и по узким дорогам, вдоль которых были посажены деревья.

Мое зрение обострилось. Я видел тормозные огни и номерные знаки на расстоянии четверти мили. Люди в округе Марин не занимаются бегом трусцой по ночам, и я снижал темп до нормального при появлении редких машин, поэтому не привлекал лишнего внимания.

Хотя один водитель «вольво», поравнявшись со мной, крикнул: «Бери с собой фонарик, задница!» Какая-то немецкая овчарка увязалась было за мной, но я легко оставил ее позади.

— Приближаемся к месту назначения, — объявила правая коленка.

Мы достигли пригородов Саусалито, стоящего на холмах над заливом. У подножья холма Мэвис включила сигнал правого поворота и съехала с дороги на маленькую стоянку рядом с небольшим клубом под названием «Смертельная инъекция».

Я перешел на медленную трусцу, потом остановился в рощице эвкалиптов на краю парковки.

— Как вы узнали, что Мэвис направится сюда? — шепотом спросил я.

— Подслушивали, пока ты храпел, приятель.

— Как вы могли…

— Твой слух усилили, дорогой мальчик.

— Мы можем притаиться здесь и быть в курсе ночного рандеву твоей супруги.

— Я не слышу ничего, кроме стрекота цикад.

— Сосредоточься! Мы поможем тебе настроиться на нее и на того парня, который наставляет тебе рога.

— Даже если это правда, в чем я сомневаюсь, какое это имеет отношение к доктору Даулингу и…

— Слушай, дурень!

— …первая группа гаражного рока, которая объединила хип-хоп, бибоп и ретро-рок, — услышал я голос ведущего. — Последний концерт «Попов-расстриг» в «Смертельной инъекции».

— Ой! — охнул я, когда очень громкие звуки электроинструментов хлынули в мою голову.

— Понадобится еще минута, чтобы найти Мэвис и отфильтровать окружающий шум.

— …хип-хоп всегда напоминает мне о тебе, — пропел кто-то гнусавым голосом.

— …но откуда они узнали, что мы с тобой спим, Эдмонд?

— Они же шпионы, цветик, — произнес Эдмонд. — Работа у них такая.

— Этот чудак называет твою жену «цветиком»?

— Кажется, да.

— Очень милое прозвище.

— Тихо, сестренка, а не то мы пропустим их болтовню.

— Это ты начала.

— Заткнись.

— …поверить не могу, что кто-то может считать Фрэнка важной птицей, — ворковала Мэвис своему банджо-музыканту.

— Они заплатят двадцать тысяч долларов, если мы заманим твоего муженька в их лабораторию.

— Это, конечно, поможет финансировать возвращение на сцену «Скэттергуд Сингерз», но…

— «Эдмонд, Фрэд и Мэвис», — поправил ее Эдмонд.

— Все равно, — продолжала моя жена. — Я не понимаю, как они смогут удалить колени Фрэнка, не причинив ему вреда. Следует признать, как муж он не очень, но мне будет не по себе, если он зальет весь дом кровью.

— Послушай, Мэвис, они держат этого доктора Даулинга в своей секретной лаборатории, — напомнил он. — Этот парень должен уметь сделать простую операцию на коленках.

— Но тогда у Фрэнка не будет никаких коленей.

— Не глупи, детка. Они, конечно же, заставят его вставить Фрэнку новые колени. — В голосе собеседника зазвучало нетерпение. — Эти шпионы показались мне довольно гуманными.

— Ты не сказал, какую страну они представляют.

— Я думаю, Соединенное Королевство.

— Разве ты не знаешь точно?

— Ну, трое из них очень вежливые и воспитанные. Одеты в твид, и произношение у них, как у дикторов Би-Би-Си, — объяснил Эдмонд. — Я бы сказал, что они англичане, хотя они открыто не заявили об этом.

— Великобритания как будто союзник Соединенных Штатов. Так что это совсем не то, что продать колени Фрэнка, скажем, Китаю или Кубе…

— Конечно, нет! И нам очень пригодятся двадцать тысяч.

— Было бы славно, если бы цена была немного…

— Завтра днем я встречусь с одним из них, чтобы обсудить подробности доставки Фрэнка. Могу намекнуть, что двадцать пять тысяч устроили бы нас больше.

— Проси тридцать. В конце концов, он мой муж. — Голос Мэвис затих.

Снова вступили «Попы-расстриги».

— Хватит, — сказал я, и все звуки клуба умолкли.

Вступил ансамбль цикад, потом я услышал, как какую-то девицу тошнит на парковке.

- Записка была прикреплена к поверхности холодильника магнитом с изображением Боба Дилана. «Пришлось неожиданно уехать в Сан-Франциско. Встреча с рекламным агентом, дорогой. Так как ты все еще не можешь сесть за руль, то не будешь против, что я взяла машину. Вафли в морозилке. Не увлекайся кленовым сиропом, ведь мы следим за потреблением сахара. Привет, М.»

— Мозги пудрит, — заметила правая коленка. — Поехала поваляться в сене с виртуозом банджо.

— Замороженные вафли, подумать только! — возмутилась вторая коленка. — Давай напечем оладий.

— Я не особенно хочу есть.

— Дорогой мальчик, мудрость гласит, что надо начинать день с основательного завтрака.

— Ладно, ладно. — Я достал из холодильника пакет пахты.

Бразильские секретные агенты явились как раз в тот момент, когда я поставил на стол тарелку с оладушками, щедро политыми кленовым сиропом.

Очевидно, они забросили снизу абордажные крючья и вскарабкались по толстым пластиковым тросам.

— Добрый день, сеньор, — произнес первый, — мы здесь, чтобы спросить о ваших хоэлос.

— О ваших коленях, — перевел второй.

— О, я чувствую себя просто прекрасно, собственно говоря, лучше, чем ожидал. — Я остался стоять и приветливо улыбался. — Очень любезно с вашей стороны взобраться сюда наверх, чтобы спросить о…

— Закати штанину выше колена, — приказала правая коленка.

Я повиновался, не совсем понимая, в чем дело.

— Что придумал этот тип? — спросил один из незваных гостей у своего напарника.

— А теперь, дорогой, прицелься левой коленкой в ближайшего бразильца. Остальное предоставь нам.

— Я вижу, наша легенда о том, будто мы всего лишь заботливые соседи, не имела успеха, сеньор, — произнес один из агентов и сунул руку за пазуху синего блейзера.

Не успел я поднять ступню достаточно высоко над полом веранды из красного дерева, чтобы прицелиться в свою мишень, как штанина спустилась и закрыла колено.

— Недоумок, — заметила вторая коленка. — Ультразвуковой луч не сработает, если колено закрыто.

— Откуда мне знать об этом, черт возьми? — я протянул руку вниз, чтоб снова поддернуть штанину. — Если бы вы были чуть-чуть более откровенными, мы…

— Сеньор, — произнес бразилец, который теперь целился в меня из револьвера тридцать восьмого калибра, — не соблаговолите ли вы отправиться вместе с нами в лабораторию, дабы мы могли извлечь ваши колени и вернуться в Рио вместе с…

— Прицелься своим проклятым коленом, парень!

Второй южноамериканский агент вытащил автоматический пистолет сорок пятого калибра. И тоже направил его на меня.

— Мы бы предпочли провести эту операцию в лабораторных условиях, но готовы сделать работу прямо здесь, пускай и более топорно.

— Бросай оружие! — Голос доносился с остроконечной черепичной крыши моего дома.

Я поднял глаза и увидел стройную рыжеволосую женщину лет тридцати пяти, одетую в накрахмаленный халат медсестры. В каждой руке она держала по револьверу тридцать восьмого калибра.

— Сестра Мансон, — громко произнес я, — что вы делаете на моей крыше?

Джинджер Мансон была моей ночной сиделкой во время недавнего пребывания в клинике Шлезингера.

Как раз в тот момент, когда один из бразильцев прицелился в сестру Мансон, мое колено выстрелило. Тонкая струйка сгустившегося воздуха устремилась к ближнему агенту. Она попала ему в центр грудной клетки, потом исчезла.

— Дьявол! — крикнул он, падая на пол веранды, по пути сокрушая стол и опрокидывая мою тарелку с оладьями.

В это время Джинджер спрыгнула с крыши и сбила с ног второго бразильца.

Теперь он лежал лицом вниз, без сознания, а она надевала наручники на его заломленные за спину руки.

— Эти парни из бразильской «Агенсиа Муито Секрета», — сообщила она и встала рядом с распростертым мужчиной. — Вот этот — Антонио Булкао.

— Очевидно, вы больше, чем ночная сиделка.

— Я из Национального бюро контрразведки. Я работала под прикрытием…

— Последний человек, который утверждал, что он из Национального бюро контрразведки, — перебил я, собирая разлетевшиеся оладьи, — оказался самозванцем, и поэтому…

— Ошибаешься, — предупредила меня правая коленка. — Эта детка — настоящая.

— Вы произвели на меня чертовски благоприятное впечатление в клинике, мистер Уитни, — произнесла правительственный агент. — Поэтому, полагаю, вы будете сотрудничать, вернетесь в клинику и, знаете ли, добровольно возвратите эти колени, чтобы…

— Ох, милочка, — сказала моя правая коленка, — что вас так задержало, почему вы чертовски долго добирались сюда? Если бы мы не были начеку, целый выводок шпионов и секретных агентов уволок бы этого бедного олуха в…

— Ну-ну, — перебила сестрицу вторая коленка, — несомненно, у этой милой молодой дамы есть очень убедительное объяснение.

И нет причин называть беднягу Фрэнка олухом теперь, когда его превратили…

— Мне дали задание забрать отсюда мистера Уитни после того, как… ну, нам с напарницей не удалось обнаружить местонахождение доктора Даулинга.

— Ваша напарница тоже работала под прикрытием в клинике Шлезингера? — спросил я.

— Да, это Хейзл Ламонд, но мы действительно должны…

— Ха, медсестра, которая делала мне массаж спины!

— Нам правда пора ехать, — сказала Джинджер. — Надеюсь, вы проявите благоразумие.

— Допустим, вы найдете Даулинга и доставите его обратно, сестра Мансон. В Национальном бюро контрразведки выдают бонусы?

Она отступила на шаг, пристально посмотрела мне в лицо и нахмурилась.

— Вы имеете представление о том, где он может находиться?

— Сестра, — вмешалась моя коленка, — если вы поедете с нами, мы вас доставим прямо к нему. Как вам такой вариант?

— На середине моста «Золотые ворота» вокруг «кросовера» Джинджер сомкнулся туман.

— Теперь будет сложнее следить за ними, — заметил я.

Джинджер, одетая в темные джинсы и черный свитер, вела машину.

— Мы знаем, куда они едут.

— Включи свою тыкву, — прибавила моя правая коленка. — У нас есть возможность выследить твою обманщицу-жену и ее банджо-боя благодаря многочисленным техническим новинкам, встроенным в…

— Наш дорогой мальчик не совсем еще привык к роли супермена, — напомнила вторая коленка.

— Я бы не назвал себя суперменом.

— Не скромничай, дорогой.

Джинджер спросила:

— Они всегда так болтают?

— Довольно часто.

— Молчать, пока не проедем по мосту! — скомандовала рыжеволосая контрразведчица.

Было чуть больше половины четвертого, когда мы добрались до окутанного туманом Сан-Франциско. Перед этим мы следили за домом Эдмонда в Саусалито. Воспользовавшись своими недавно приобретенными способностями подслушивать, я услышал телефонный звонок от одного из английских агентов. Он пригласил Эдмонда на встречу в их убежище на той стороне залива Сан-Франциско, чтобы обсудить, как заманить меня к ним в лапы. Поскольку моя жена была с музыкантом, а не на встрече со своим рекламным агентом, ей позволили приехать вместе с ним.

Британские агенты обосновались в двухэтажном викторианском особняке на Президио-Хайтс. Когда Джинджер подъехала к логову англичан, я заметил свою «тойоту» перед узким лимонно-желтым домом.

Мы поставили наш автомобиль за углом, на Лорел-стрит.

— Давайте настроимся на англичан, — предложило правое колено.

Джинджер поделилась:

— Я привезла оборудование для наблюдения, направленный микрофон и…

— Я буду транслировать через колено, — послышался мой собственный голос. — Мы оба сможем их слышать.

— Перестаньте трепаться, — приказала коленка.

— …простите, старина, но двадцать пять тысяч — это самое большее, что мы можем предложить. Сейчас в Англии трудные времена, и поэтому…

— Мэвис собирается предать своего мужа, — напомнил Эдмонд.

— Это должно стоить, по крайней мере, тридцать тысяч.

— Послушайте, старина, — произнес второй британец, — мы можем просто поехать к дому этой леди, дать тому мужику по башке и притащить сюда, в нашу тайную лабораторию. Однако у нас репутация тонко действующих агентов, и нам нравится заманивать людей в наши сети, не прибегая к откровенному насилию.

Мэвис сказала:

— Ладно, мы возьмем двадцать пять тысяч долларов. Я не хочу, чтобы бедняге Фрэнку нанесли больший физический ущерб, чем необходимо.

Джинждер вздохнула и с сочувствием похлопала меня по плечу.

Британский агент, тот, который немного гнусавил, сказал:

— Теперь давайте обсудим, как заманить этого малого, Уитни, чтобы он по своей воле явился к нам в западню.

— Ну, мы с цветиком думали, может быть…

— Послушайте, кто, черт возьми…

Трансляция внезапно прекратилась. Я спросил:

— Почему вы…

— Посмотри в окно, парень.

Я повернулся и увидел стройного молодого человека в синем блейзере, нагнувшегося к моему окну с пистолетом тридцать второго калибра. Я открыл окно.

— В чем дело?

— Вот так удача! — обрадовался он и приставил дуло прямо к моей голове. — Ирония судьбы, я бы сказал. Пока вы нас подслушивали, я прятался в тех кустах вместе со своим направленным микрофоном…

— Я агент Национального бюро контрразведки, — сообщила ему Джинджер. — И посоветовала бы вам опустить оружие и отвести нас к доктору Даулингу.

— Как бы не так, — ответил агент. — А произойдет вот что, мэм: вы передадите этого типа, Уитни…

— Посмотри мне в глаза, — услышал я свой голос.

— Старик, едва ли это подходящее место и время…

— Посмотри мне пристально в глаза, — приказал я. — Тебе хочется спать. Скоро, очень скоро ты начнешь отключаться.

— Действительно, теперь, когда ты это сказал, мне страшно захотелось спать. — Его веки затрепетали, рука с пистолетом упала и повисла вдоль туловища.

— Не знал, что умею гипнотизировать людей, — признался я.

Мое правое колено обратилось к загипнотизированному британскому агенту:

— А теперь вот что ты сделаешь, парень…

— Вот это да, Дэнис, — произнес пухлый светловолосый британский агент, который открыл дверь желтого викторианского особняка, — вот так удача! Ты сам привел к нам Фрэнка Уитни, и теперь нам не придется платить его жене и ее хахалю ни единого цента.

Он отступил назад и позволил своему коллеге впустить всех нас в холл.

— Да-это-очень-здорово-старина-Найджел.

— Ты разговариваешь еще более нечленораздельно, чем обычно, — заметил Найджел. — И кстати, я только что заметил: у него и правда брюки закатаны выше колен?

Я пинком захлопнул за собой дверь и прицелился голым коленом в любопытного британского агента.

— Кажется, это не шутка, — заметил он, когда ультразвуковой луч вонзился ему в середину туловища.

Джинджер подхватила парня раньше, чем он упал, вырубившись начисто.

— Ладно, Дэнни, старик, — приказала моя коленка загипнотизированному агенту, — проводи нас к доктору Даулингу.

— С-удовольствием-сэр.

Пока мы спускались в лабораторию, Джинджер сказала мне:

— Не бойтесь, Фрэнк. Вам не причинят боли. Хотя, скорее всего, ваши коленки заменят менее сложными.

— А это уже не ваша забота, — сказала моя правая коленка. — Этот парень заслужил медаль, черт возьми.

— Доктор Даулинг отказался от операции. Вместо этого он деактивировал мои колени электронным способом, снаружи, превратив их в самые обычные искусственные имплантанты. В его арсенале имелось несколько других усилителей возможностей. Национальное бюро контрразведки решило не устраивать мне искусственную амнезию, этим я обязан Джинджер Мансон, которая убедила своего шефа, что я заслуживаю доверия. И еще мне пришлось подписать несколько обязательств о неразглашении тайны. Мэвис, лишь слегка удрученная тем, что ее интрижка с Эдмондом выплыла наружу, как и ее шпионаж в пользу иностранного государства, решила развестись, уехать от меня и поселиться со своим музыкантом.

Отношения с Джинджер начались примерно неделю спустя после того, как мы спасли Даулинга. К тому времени я уже жил один, вместе со своими совершенно обычными, рядовыми коленками. Любопытно, что мой внезапно проснувшийся интерес к кулинарии не иссяк. В тот вечер я находился на кухне перед раскрытой поваренной книгой. Я пытался соорудить пиццу с грибами.

Зазвонил мобильный телефон. Я стер с руки кляксу томатного соуса и взял трубку.

— Алло?

— Как поживаете, Фрэнк? — спросила Джинджер. — Скучаете по своим прежним коленкам и утраченным возможностям?

— Нет, не слишком. — Это было правдой только отчасти. Я не скучал по их болтовне, но от некоторых дополнительных возможностей не отказался бы. — Как ваши дела?

— Представляете, сегодня вечером я не работаю сиделкой, и других заданий от Национального бюро контрразведки у меня тоже нет, — сказала она. — Можно заскочить к вам, если вы свободны? Мы могли бы поехать куда-нибудь поужинать. Может, мне удастся внести эти расходы в свой отчет.

— Эй, нам не нужно никуда ехать, — остановил я свою новую знакомую. — Я готовлю пиццу.

— Тогда по дороге заеду и куплю что-нибудь для салата.

— Салат я тоже приготовлю сам.

— Ну тогда я просто привезу вина. Или его вы тоже приготовите?

— Нет. Часов в восемь?

— Прекрасно.

Я вернулся к своей стряпне. Мне еще предстояло раскатать лепешку.

— Эй, тупица, позволь мне тебе помочь. Если ты испортишь блюдо, то не сможешь произвести впечатление на свою милашку.

Я уронил скалку. Она упала на пол, покатилась и остановилась у ножки стола.

— Вас же деактивировали, — сказал я своей правой коленке.

— Та старая склочница, которая была твоей левой коленкой, давно исчезла, приятель, — объяснила правая. — Но брось, ты же не думаешь, что Даулинг мог прикончить такую умную и хитрую особу, как я?

— Что ты затеваешь?

— Должна признать, мы с тобой — неплохая команда.

— О, и поэтому…

— Мы приготовим пиццу, — закончила вернувшаяся коленка. — Ты сразишь наповал эту рыжую девицу, развлечешься немного…

А уж после, парень, поговорим о делах.

Перевела с английского Назира ИБРАГИМОВа © Ron Goulart. Conversations With My Knees. 2007. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2008 году.