«Если», 1999 № 11

Вл. ГАКОВ ЗАТМЕНИЕ СВЕТИЛ

Чем ближе конец века, тем большим общественным спросом начинают пользоваться разного рода прорицатели и пророки. А в нашем случае – еще и конец тысячелетия – подобная публика и вовсе нарасхват! Одновременное наступление двух круглых календарных дат – испытание не для слабонервных: бум предсказаний достигает своего пика, а количество откровенной ахинеи, излагаемой с самой серьезной миной с телеэкранов и со страниц газет, превосходит все мыслимые пределы.

У каждого из нас перед глазами стоят душераздирающие строки с рекламных щитов и телеэкранов: «до нового века осталось…» Между тем десяти секунд на трезвую голову достаточно, чтобы разобраться: поднимать шампанское за «светские» новые век и тысячелетие стоит все-таки годом позже – в полночь на 1 января 2001-го. Да и с Рождеством выходит неувязка: католики и протестанты обязаны праздновать свою круглую дату 25 декабря 2000 года, а православные и того позже, 7 января 2001-го. А ведь христиане составляют едва ли не треть населения планеты; что до остальных двух третей – так те вообще молятся своим богам, и наши «магические» три нуля им по барабану. Или по бубну, кимвалу, ситару – как кому сподручнее…

Но так уж устроен человек, что даже собственную историю все норовит разлиновать на равные отрезки – пятилетки, семилетки, декады – и обязательно «подвести итоги» ушедшему году, веку, тысячелетию. А где дебет, там и кредит: итоговая черта немедленно вызывает противоположный зуд – строить планов громадье! Если бы не эта наша страсть планировать и загадывать наперед – не разлетались бы, как мороженое в июле, разного рода «ежедневники»-склерозники, астрологи лишились бы гарантированного навара, церковь – самой эффективной палки для грешников (под приближающийся конец света особо не забалуешь), а политики – повода для очередной демагогической кампании типа «В новый век – с чистой совестью». Да и средства массовой информации изрядно поскучнеют без накатанного верняка: всех этих гороскопов, рейтингов, хитпарадов века и баек о Нострадамусе.

САМИЗДАТ В XIII ВЕКЕ

Долгое время монополию на предсказания держала публика пестрая и, в основном, безответственная: ясновидящие, гадалки, волхвы, астрологи. О них язвительно высказался еще Марк Твен:

«Пророку не нужны мозги. В его повседневной жизни они, конечно, могут пригодиться, но в профессиональной без них вполне можно обойтись. Пророчество – самая спокойная профессия на свете. Когда на вас накатывает дух прорицания, вы берете свой рассудок, кладете его куда-нибудь в прохладное место, чтобы не испортился, и принимаетесь работать языком; язык работает вхолостую, без участия рассудка; в результате получается пророчество».

Но предложение рождается спросом. Можно исписать десятки статей на тему о том, что при желании легко вычитать у Нострадамуса (оказывается, все, что только пожелаешь) или почему всегда оказываются правы прорицатели – в большей мере знатоки человеческой психологии, а вовсе не светил на небосводе. Но все равно плетью (здравого смысла) обуха (общественной потребности услышать желанное) не перешибешь. Да и платят составителям гороскопов обычно лучше, чем авторам скептических статей, объясняющих, почему все гороскопы на свете верны – даже взаимоисключающие…

Тем не менее наука во все времена почитала долгом разоблачать «футурологическое» шарлатанство всеми доступными средствами – даже бесплатно. Однако дурной пример заразителен: со временем и саму служанку истины охватил зуд прорицательства. Единственное, что попытались сделать ученые мужи, так это поставить предвидение на строго научную основу: все же на дворе – век технического прогресса! Хотя в завтрашний день отдельные проницательные умы заглядывали, разумеется, и раньше.

О технических озарениях Леонардо да Винчи нам известно со школы. Однако за два столетия до великого и разностороннего итальянца жил другой ученый пророк, о котором известно до обидного мало. Первый из двоих английских провидцев, носивших фамилию Бэкон, – Роджер.

Был он монахом-францисканцем, но баловался алхимией, книжки почитывал и даже кое-что пописывал. Одним словом, ученый. Не забудем: в XIII столетии самой «научной» книгой считалась «Сумма теологии» Фомы Аквинского, а примером живой академической мысли были споры о количестве ангелов, способных уместиться на острие булавки! Сам же корифей науки Фома на ехидный вопрос одного весьма продвинутого оппонента: «А чем был занят Господь до сотворения мира?» – ответил: «Создавал ад для тех, кто задает подобные вопросы!»

Словом, научная жизнь кипела… Настолько, что острый ум подсказал брату Роджеру спасительную идею ничего не публиковать – легко было обжечься.

Судите сами: «Можно сделать такие приборы, с помощью которых самые большие корабли, ведомые всего одним человеком, будут двигаться с большей скоростью, чем суда, полные мореплавателей. Можно построить колесницы, которые будут передвигаться с невероятной быстротой… без помощи животных. Можно создать летающие машины, в которых человек, спокойно сидя и размышляя о чем угодно, будет бить по воздуху своими искусственными крыльями, наподобие птиц… а также машины, которые позволят человеку ходить по дну морскому».

На костер тогда отправляли и за меньшее. А прозорливый монах-ученый прожил фантастически долгую по тем временам жизнь – почти 80 лет. И трактат его, названный «Послание брата Роджера Бэкона о тайных действиях искусства и природы и о ничтожестве магии», в конце концов увидел свет. Правда, спустя четыре столетия – в 1618 году, аккурат ко времени расцвета другого Бэкона – Фрэнсиса.

Ему скрывать свои поразительные научные познания нужды не было. Крупнейшему ученому и философу своего времени, основателю научного материализма повезло и «по жизни»: положение друга-конфидента короля принесло не только пышные титулы и пост лорда-канцлера, но и возможность спокойно фантазировать в свое удовольствие.

Фрэнсис Бэкон оставил нам неоконченную утопию – «Новая Атлантида» (1627), выпустив ее на всякий случай анонимно (монаршая милость преходяща, а голова-то одна!). В этой тонкой книжице автор неспешно размышляет о подводных лодках, аэропланах, неведомых современникам средствах связи (кино, телефон, телевидение?), а также о многом' другом, включая получение металлов с заранее заданными свойствами, печах, в которых достигается жар Солнца, и управление погодой. Для справки: ньютоновских законов механики ждать еще полсотни лет, а первого полета воздушного шара братьев Монгольфье – сто пятьдесят.

Подобные примеры можно приводить страницами – гениально угадавших провидцев в науке хватало во все времена, вплоть до нашего века. Однако для полноты картины следует обратить внимание на иной исторический ряд: ученых-слепцов, не видевших, не желавших видеть вполне реальные предвидения своих коллег.

КРАСНАЯ КНИГА НАУКИ

К сожалению, она еще не написана – хронология тех изобретений и открытий, которые власти предержащие либо само научное сообщество сочли неосуществимыми. Зачастую уничтожающий вердикт снабжался ехидными комментариями в адрес неучей, посмевших предлагать светилам и корифеям свои бредовые прожекты… Поучительная вышла бы книжка.

Радио, электричество, звукозапись, фотография, кино, телевидение, автомобиль, комбайн, космические полеты, компьютер. Проще привести список изобретений последних двух столетий от начала до конца – ни одному из них не была уготована легкая жизнь. Ученые мужи, когда на них накатывал дух прорицаний, эффектнее выдавали антипрогнозы: то, чего «не будет, потому что не может быть никогда» – или на худой счет «будет, но не в этой жизни»…

Мне уже приходилось писать о крайне вредной болезни неофобии (боязни всякой новизны). Эта хворь поражает всех без разбору – во все эпохи и независимо от уровня цивилизованности государства. С одинаковой легкостью заражаются и чиновники, и академики, в странах слаборазвитых и в самых что ни на есть оплотах научно-технического прогресса.

История отечественных пионерских изобретений стала хрестоматийным примером «высочайшего равнодушия» власти к новаторам и возмутителям спокойствия. Ползунов, Кулибин, Попов, Циолковский… – сколько об этом было написано! А «просвещенный Запад»? Вот уникальный документ – докладная записка директора американского Национального патентного бюро президенту, в коей главный научный эксперт страны предлагает вообще закрыть свою контору, поскольку-де «все, что можно было изобрести, уже изобретено»! Любопытно, правда? Особенно хороша дата: 1899 год.

После этого не удивляет и драматическая история непризнания космонавтики: отдельные упрямцы отказывали ей в праве на существование буквально под грохот стартующих ракет.

«Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете на Луну сослать в отдаленное поселение Байконур». Это напечатано в отделе хроники газеты «Московские губернские ведомости» за 1848 год. Вот и не верь после этого в совпадения!

Энтузиастам межпланетных сообщений приходилось несладко везде – не только в промышленно отсталой России, но и развитых Германии, США, Англии и Франции. По крайней мере, американский инженер Роберт Годдард об идеях российского коллеги Циолковского не слыхивал вплоть до первых десятилетий нашего века. К идее ракеты как средства межпланетных путешествий он пришел после знакомства с трудами немцев (а те, как выяснилось, о работах «мечтателя» из Калуги знавали, и неплохо!) и сразу же перевел вопрос в практическую плоскость: стал эти ракеты строить.

Первые эксперименты были проведены на пустыре рядом с колледжем, где Годдард преподавал физику и аэродинамику. Интерес вся его «пиротехника» вызвала лишь у полиции (обыватели жаловались на взрывы и рев по ночам) да у местных репортеров, которые с удовольствием оттягивались на «городском сумасшедшем». Надо же додуматься: ракета на жидком топливе летит на Луну!.. Потом слухи дошли до самого неофициально-«столичного» Нью-Йорка, и пришел черед порезвиться мэтрам из солиднейшей «Нью-Йорк тайме»: «Этот профессор Годдард вместе со своей группой в колледже Кларка… по-видимому, не слыхал о законе равенства действия и противодействия. Ему, несомненно, придется подыскать себе что-то посо-лиднее вакуума, чтобы его ракете было от чего отталкиваться» (из статьи научного обозревателя, номер от 13 января 1920 года). Сколько яда, сколько сарказма!

Спустя 6 лет, 17 марта 1926 года Годдард успешно запустил первую в мире ракету на жидком топливе. Но даже после своего триумфа не стал поднимать шум в прессе, которая к тому же все равно не поверила сообщениям очевидцев. Лишь послал коротенькое сообщение в вашингтонский Смитсоновский институт, где записку благополучно потеряли… Короче, о первом старте ракеты мир узнал только десять лет спустя – из статьи самого Годдарда. К тому времени у него уже были последователи во многих странах – во Франции, Германии, России…

Кстати, о Германии. В разгар работ над реактивными снарядами «Фау» руководителя проекта «стопроцентного арийца» и активного члена НСДАП Вернера фон Брауна – пригласили в гестапо, где провели с ним профилактическую беседу. Суть ее состояла в следующем: нечего забивать голову «мечтательскими бреднями об орбитальных спутниках, лунных ракетах и овладении атомной энергией для полетов к звездам». Делом нужно заниматься, делом…

Позже фон Брауну дадут строить его лунную ракету, но это произойдет уже в другой стране. Победившей, кстати, ту, что недооценила своего новатора.

Но до того продолжалось «лунное затмение» специалистов. Именно в год старта первой ракеты Годдарда вышла статья еще одного светила науки, американского профессора А.У.Бикертона, который в пух и прах разнес неучей, рассуждавших о полете на Луну: «Глупейшая идея… Пример того предельного абсурда, до которого доходят ученые, работающие в «мысленепроницаемых» отсеках, в полной изоляции друг от друга».

Ну ладно, ошибся почтенный профессор – все-таки 1926 год, космонавтика еще не выбралась из колыбели. Однако и в 1948 году популярный журнал «Сайнс дайджест» утверждал: «Посадка на Луну или ее облет предполагают такое количество серьезнейших проблем, что науке может понадобиться еще 200 лет, чтобы справиться с ними». Почти угадали – если убрать лишний ноль.

Что касается американских журналистов, то надо отдать им должное: 16 июля 1969 года, когда начался предстартовый отсчет для «Аполлона-11», в газете «Нью-Йорк тайме» вспомнили о той злополучной статье про Годдарда. И обыватели, развернувшие номер газеты утром исторического дня, смогли прочитать буквально следующее: «Теперь надо признать за абсолютно установленный факт, что ракеты могут передвигаться в космическом вакууме. Газета приносит своим читателям извинения за допущенную ошибку». Как говорится, лучше поздно…

ОРАКУЛ НА ДОГОВОРЕ

В середине нашего столетия научные предсказания из досужего хобби одиночек превратились в общественную необходимость * (* Речь, разумеется, об обществе западном – какой же рынок без просчета альтернатив, будущих курсов, тенденций! В мире по другую сторону «железного занавеса» альтернатива в те времена отсутствовала как класс, а ключ к единственно верному будущему хранился в работах классиков марксизма. Как писали Стругацкие, «есть такое мнение, господа, и не будем, граждане, спорить!». (Прим. автора.)). Заказ на надежные прогнозы, освященные именем науки, был обусловлен тем, что мир перестал быть инерционным. Конкретное изобретение или новация могли все перевернуть в расчетах, во вложении капитала, в ставках на бирже и развитии экономики и политики.

Один конкретный пример – Интернет, который, кстати, возник почти из ничего и, по меркам истории, мгновенно. И разом же изменил все наши представления о свободе информации, правах человека, системе образования, торговле, свободном времени, проблемах молодежи, частном и общественном, цензуре, политике, даже способах ведения войны (которая из «полевой» все более переходит в сферу информационную).

Только родившись, наука футурология быстренько взяла на вооружение компьютеры, новейший математический и социологический научный аппарат. Ряд ее ведущих мозговых центров – таких, как Гудзоновский институт, корпорация РЭНД или Римский клуб – не одно десятилетие служили местом паломничества высокопоставленных заказчиков: политиков и бизнесменов. И многие конкретные прогнозы, выработанные специалистами этих центров по изучению будущего, оправдывались** (** Есть мнение, что эти «прогнозы» на самом деле были планами переустройства мира. Прим. ред.). По крайней мере, служили надежным указателем, во что вкладывать средства или что делать, чтобы предотвратить опасные тенденции в той или иной частной области.

Но, по большому счету, футурологи не ошибались лишь тогда, когда все шло по их плану: события развивались линейно, «просчитываемо», без революционных взбрыков и парадоксальных завихрений. В этих случаях верный результат давала простая экстраполяция: зная, как дела обстоят сейчас, а также скорость изменений, можно было легко подсчитать, как все будет обстоять завтра.

В целом же наш век поставил жирный крест на спокойном, линейном развитии. И каждое «неучтенное» изобретение или открытие – а имя им легион – все переворачивает вверх дном. После чего футурологический прогноз ждет примерно та же судьба, что и забавные «печенья-предсказания», традиционно подаваемые на десерт в китайских ресторанах. Разломить печенье, вынуть полоску бумаги, прочитать свою «судьбу» – и выкинуть в урну.

Метод Дельфи (помните, где находился офис легендарного Оракула античных мифов?), метод «экспертных оценок», «веерный метод», построение «вероятностных деревьев», метод «возвратных оценок»… Будущее исследовали количественно, вероятностно, динамически – а оно все никак не поддавалось точному анализу. И не успевала выстроиться стройная конструкция – не какие-то там шаманские камлания или карточный пасьянс гадалки, а графики и таблицы на дисплее компьютера! – как с ней приходилось распрощаться навсегда.

Я часто привожу в пример один показательный случай – его достаточно для понимания блеска и нищеты экстраполяции. Вся суть этого метода содержится в выводе английского журнала «Экономист» (номер от 11 марта 1972 года – в самый разгар экологического бума): любое комплексное исследование лондонского транспорта, проведенное в 1872 году, неминуемо привело бы исследователей к выводу, что спустя сто лет город будет погребен под горами навоза!

Технократическое мышление по определению линейно, поскольку основано на технологическом подходе к жизни (что такое технология, как не перевод единичного и новаторского на коммерческий поток). А жизнь – увы, социальная, – если и описывается какими-то уравнениями (что тоже маловероятно), то во всяком случае – не линейными.

В поисках более свежего примера я наткнулся на подборку прогнозов «2000 год и далее», составленных в 1989 году ведущими мировыми экспертами из уже упомянутых мозговых центров. А опубликовал их совокупное резюме – образ мира следующего столетия – в ту пору ведущий научно-популярный журнал «Омни».

С тех пор он, к сожалению, почил в бозе. А прогнозы…

Многое было высказано разумно и точно – и либо уже подтвердилось, либо вот-вот реализуется. Но зато другие блистательные прогнозы, сделанные, повторяю, ведущими мировыми экспертами, являют собой блистательную посадку в лужу!

Угроза ядерной войны, действительно, отодвинута. Мир в значительной мере перестанет быть ареной противостояния двух сверхдержав (Запад – Восток), уступив место, увы, не многополюсной схеме (как предсказывали политологи в 1989 году), а фактически однополюсной – пока! Налицо и тенденция к другому противостоянию: «богатый, зажравшийся Север» – «бедный, раздираемый противоречиями Юг». (Как образно сказал один из опрошенных: «В то время, как меньшинство человечества будет проживать в высокотехнологичном мире, похожем на сказку, большинство останется прозябать в перенаселенных, загаженных промышленными отходами мегаполисах, похожих на кошмар»).

Сверхзвуковые поезда, пересекающие Европу в считанные часы. Двух-трехдневная рабочая неделя в большинстве промышленно развитых стран Старого Света. Всепроникающая механизация, все более отдаляющая (имеется в виду физический контакт) индивидуума от родственников, соседей и коллег по работе. Флотилии такси, управляемых роботами, на улицах городов. Успехи нанотехнологии, позволяющие ввести миникомпьютеры в кровеносные сосуды, после чего электронные доктора сами поставят диагноз и проведут сеанс лечения на клеточном уровне. Дома, «оживленные» электроникой, и школьные классы, превращенные из площадок дрессуры и зубрежки в центры досуга и раскрытия творческих резервов личности. Мультимедиа, «информационное сверхшоссе» (superhighway) и «виртуальная реальность», сделавшие легкодоступным освоение какого угодно объема знаний, связавшие домашние компьютеры со всемирными базами данных; и одновременно катастрофически увеличившими пропасть между «ментальным образом» мира и собственной физической активностью индивидуума в этом мире. Африканские пустыни, преобразованные в гигантские солнечные энергокомплексы с помощью новых технологий, позволяющих существенно снизить потери электроэнергии. Искусственные органы и кибердиагностика на дому. Американская лунная колония, население которой к 2033 году достигло 2,1 миллиона человек (после чего Сенат официально признает их новым штатом Америки).

Все это должно стать привычным в первые три десятилетия XXI века. Молодым читателям судить, что сбудется, что – нет.

Но вот еще два конкретных прогноза, органично и теснейшим образом связанных с предыдущими.

В 2033 году советско-американская экспедиция, стартовав с космодрома на Луне, высадилась на Марсе. (Сначала проект финансировался обеими Академиями наук, но забуксовал из-за отсутствия средств, после чего требуемый один триллион долларов инвестировали американская компания «Орбитад Индастриз» и советская частная венчурная фирма «Гласность, Инкорпорейтед».) А после завершения строительства дополнительных транссибирских газопроводов Советский Союз станет основным энергетическим донором Европы.

Стоп-стоп! Какой-такой Советский Союз?!

Вот и все. Напрогнозируешься тут, когда все рушится, лопается, как мыльный пузырь, из-за неучета одной-единственной детали, качественно изменившей всю конфигурацию электронной кофейной гущи, на которой гадают современные оракулы.

Между прочим, английское словосочетание think tank, традиционно преподносимое нам как «мозговой центр», точнее переводится, как «чан, в котором кипят мысли». Так и хочется добавить: когда мысль закипает, убавьте огонь – убежит!

На научной идее, овладевшей массами, можно ставить крест.

Вообще-то причины не отрицаемого сейчас никем фиаско футурологии очевидны. Пророки, маги, волхвы имеют дело с таинственным и непостижимым, а ученые связаны законами природы, которые сами же и открыли.

Первым вольно молоть языком все, что заблагорассудится. Сбудется предсказание – хорошо, не сбудется – пророк «отмажется» ссылками на тайны светил (темна, мол, вода во облацех), после чего оперативно примется уточнять свое предсказание. Ученому сложнее, он убежден и убедил других, что работает «по науке» и что все тайное со временем станет явным для тех, кто изучает законы природы. Поэтому, угадай ученый с прогнозом – повысится его рейтинг в глазах обывателя; а промажет – не миновать ехидных подковырок: тоже мне – наука! Гадание на кофейной гуще…

За примером ходить далеко не надо: точность работы всех метеоцентров мира стала темой анекдотов – при том, что часто они предсказывают погоду абсолютно верно.

Только этой оглядкой на статус «безошибочной науки», сложившийся не без активной саморекламы самих ученых, можно объяснить ту робость, с которой они приступают к предсказаниям. Кроме того, кому-кому, а ученым-то хорошо известно: во всякой попытке заглянуть в завтрашний день заложен парадокс, по-научному называемый нарушением принципа причинности.

Если Будущее можно «подсмотреть» в какую-то щелку, значит, его в принципе можно изменить. А тогда это будет уже «не то» будущее из первоначального прогноза.

Итак, либо вы угадаете точно, но тогда ваша догадка окажется бесполезной для современников: это все те самые «затерянные чертежи», «неизданные книги» и тому подобное, о чем уже шла речь. А если читающая публика примет ваше предсказание всерьез, то – см. выше.

Поэтому поистине революционные предсказания ученых столь редки, в сравнении с океаном «добропорядочных», то есть в рамках известного, привычного, общепринятого, статей, диссертаций, монографий. Последние небесполезны, потому что медленно, но верно двигают науку. Однако рывком ее толкают вперед как раз те, кто идет «не в ногу».

Все вышесказанное хорошо резюмируют два точно подмеченных закона.

Один из авторов – хорошо знакомый любителям фантастики Артур Кларк. Закон Кларка гласит: «Когда заслуженный, но старый ученый заявляет, что что-то возможно, он почти наверняка прав. Когда он утверждает, что что-то невозможно, то почти наверняка ошибается».

Впрочем, это совсем не означает, что абсолютно все, чему официальная наука выносит приговор, обязательно верно или сбудется. «Вечный двигатель», нарушающий фундаментальный закон сохранения энергии, не построить даже легиону новаторов, выступающих против упрямых ортодоксов-догматиков. Как невозможно и принести в настоящее достоверную весть из будущего – до тех пор, пока ученые не откроют путь в обход закона причинности.

Лакмусовой бумажкой, позволяющей хотя бы на глазок отличить научный прогноз от лженаучной «туфты», обычно служит уровень рекламной шумихи. Если развертывается бурное обсуждение в средствах массовой информации, а толпы дилетантов в миг становятся адептами и проповедниками «нетрадиционной» науки, клеймя ретроградов в ученых мантиях, можно быть почти уверенным: это все мимо науки.

Широким массам, в общем-то, все равно, излучают ли «черные дыры» гравитационные волны и какова структура ДНК. И правильно – пусть этим занимаются ученые. Но зато обещание вечной молодости, «халявного» (то есть без усилий) обретения знании и мудрости, инопланетной «заграницы, которая нам поможет» или дешевого рецепта быстрого экономического процветания государства не пройдут мимо внимания масс.

И вот тут вступает в силу другой закон, сформулированный не менее известной личностью – Айзеком Азимовым. Закон Азимова звучит так: «Однако когда обыватель возбужден идеей, которая опровергнута заслуженным, но старым ученым, и поддерживает ее с горячим энтузиазмом и почти священным восторгом, – тогда заслуженный, но старый ученый, в конце концов, окажется почти наверняка прав».

Вот и все по поводу предсказаний ученых.

И все-таки память подсказывает: как же так, научные прогнозы нередко сбывались! Полеты на Луну, роботы и компьютеры, клонирование, атомная бомба, экологический кризис… Разве обо всем этом не написали задолго до того, как упомянутые явления стали приметами нашей повседневной жизни?

Верно, писали. Но только не в научных журналах и не в тезисах научных конференций. Об этих в большинстве своем сбывшихся предвидениях – в следующий раз.

Всякая доктрина проходит 3 этапа: сначала ее атакуют, объявляя абсурдной, потом допускают, что она, очевидно, справедлива, но незначительна. Признают, наконец, ее истинную важность, и тогда ее противники оспаривают честь ее открытия.

Уильям Джеймс, английский психолог и философ