Лапник на правую сторону

Глава 28

Пламенная Слободская вот уже третий день практически не спала. Причиной недосыпания были зараз трое мужчин.

В свое время Дусина бабушка, выходя к завтраку, любила, томно потягиваясь, заявить: «Ах, эту ночь я провела с Голсуорси, до утра глаз не сомкнула». Сия сентенция означала, что бабуля до утра читала какую-нибудь книгу означенного автора.

Дуся провела две последние ночи с тремя: Капустиным, Сидоручком и Зелениным. Их книги читал незадолго до своей странной кончины профессор Покровский, и теперь перечитывала Дуся.

Произведение товарища Сидорчука представляло собой сборник ужастиков типа «Черная рука —34» или «Красные гольфы ищут твой дом». В любом пионерском лагере его монография стала бы бестеллером, ее читали бы вслух после отбоя, а потом долго еще перешептывались, боясь заснуть. Каждая глава начиналась со слов «один человек рассказал мне».

Разные люди рассказали Сидоручку массу увлекательного. Вот, к примеру, один мужик ехал на телеге мимо кладбища, и увидел, как над ближней могилой полыхнул язык огня метра в два высотой. Одновременно раздался «страшный, нечеловеческий крик, сменившийся костлявым стуком». Рассказчик решил, что мертвецы встают из могил, чтобы схватить его и утащить в преисподнею. Но мудрый Сидорчук, консультант по проблемам загробного мира, объяснил несчастному, что сполохи над могилами случаются в результате выделения фосфорных газов, образующихся при гниении костей. Страшный же крик мог издавать филин.

Подобных историй рассказано было разными людьми Сидоручку премного. И каждому рассказчику автор давал полезные советы. Свою переписку со страждущими он также опубликовал.

Переписка была такого рода:

«Уважаемый Евгений Федорович! У меня умер сын, и в гроб я надела ему свою цепочку с крестом. После этого у меня начались проблемы со щитовидной железой. Не связано ли это с моим поступком?»

«Похоже на то… – отвечал Сидорчук – Вы сделали серьезную ошибку, отдав личную вещь покойному. Впредь не кладите в гроб ничего лишнего: своих фотографий, денег, украшений и т.п».

«Что делать с табуретом, на котором стоял гроб?» – спрашивал у Сидорчука другой читатель. И Сидорчук отвечал: «Следует табурет перевернуть вверх ногами. Тогда мертвая энергетика уйдет в землю».

И так далее, и так далее. Строго говоря, ничем особым товарищ Сидорчук Дусю не порадовал.

А вот исследование некоего Капустина оказалось действительно занятным. Книга была посвящена устройству потустороннего мира, хозяйкой которого автор считал Бабу – Ягу.

Капустин подробно описывал ее избу на курьих ножках, и предполагал даже, что название «курьи ножки» скорее всего произошло от «курных», т. е. окуренных дымом, столбов, на которые славяне ставили «избу смерти» – небольшой сруб с прахом покойника внутри. Баба Яга внутри такой избушки представлялась как бы живым мертвецом: она неподвижно лежала и не видела пришедшего из мира живых человека (живые не видят мёртвых, мёртвые не видят живых). Она узнавала о его прибытии по запаху – «русским духом пахнет».

«В сказках, – писал Капустин – Человек, встречающий на границе мира жизни и смерти избушку Бабы Яги, как правило, направляется в иной мир, чтобы освободить пленную царевну. Обычно он просит Ягу накормить его, и она даёт герою пишу мёртвых. Поев этой пищи, он оказывается принадлежащим одновременно к обоим мирам, наделяется многими волшебными качествами, подчиняет себе разных обитателей мира мёртвых, одолевает населяющих его страшных чудовищ, отвоёвывает у них волшебную красавицу и становится царём».

Книжка была небольшая, бойко написанная. Рассуждения Капустина про Бабу-Ягу чем-то напомнили Дусе излияния заложновского уфолога Веселовского, которому Баба —Яга тоже покоя не давала. Насладившись фантазиями господина Капустина, Дуся взялась за «Верования древних славян» – здоровенную монографию господина Зеленина, впервые изданную в конце 19 века. Эту книгу, которую покойный профессор Покровский заказывал в библиотеке Академии аж восемь раз, Дуся скачала из Интернета. Получилась пухлая четырехсот страничная распечатка. Книга была странная и чрезвычайно увлекательная. Об умерших, которые не находят покоя, и бродят по земле, причиняя живым всевозможные неприятности.

В своем исследовании Зеленин писал, что по народным представлениям, умершие делятся на два резко отличных разряда: умершие от старости, с одной стороны, и умершие преждевременно неестественною смертью – с другой. Умершие по старости предки, т.н. родители – это покойники почитаемые и уважаемые, много раз в году поминаемые. Они пребывают где-то далеко, являясь на место своего прежнего жительства, к родному очагу и к своим потомкам, лишь по особому приглашению, во время поминальных дней.

Совсем иное представляет собою второй разряд покойников, так называемые мертвяки или заложные. Это – люди, умершие прежде срока, скончавшиеся, часто в молодости, скоропостижною несчастною или насильственною смертью. К ним относятся самоубийцы, опойцы, т. е. лица, умершие от излишнего употребления вина, люди, проклятые своими родителями, люди, пропавшие без вести (о них обычно в народе думают, что они похищены нечистою силою). Наконец, сюда же относятся и все умершие колдуны, ведьмы, упыри и прочие люди, близко знавшиеся с нечистой силой.

«По народному воззрению, – писал Зеленин – Смерть колдунов никогда не бывает естественною, а потому хотя бы колдун, упырь или ведьма умерли и в глубокой старости, но они относятся по своей смерти не к родителям, а к мертвякам, или заложным.

Заложными такие покойники называются потому, что в древности на Руси их не закапывали в землю, а закладывали ветками в специально отведенном для этого месте, подальше от жилья. Издавна считалось, что такие покойники – нечистые, недостойные уважения, вредные и опасные. Все они доживают за гробом положенный им при рождении срок жизни, т. е. после своей насильственной смерти живут еще столько времени, сколько прожили бы на земле в случае, если бы смерть их была естественною. Живут заложные близко к людям: на месте своей несчастной смерти или же на месте своей могилы. Они сохраняют по смерти и нрав, и все жизненные человеческие потребности, и особенно – способность к передвижению. Часто показываются живьем людям и при этом почти всегда вредят им. Дело в том, что все заложные покойники находятся в полном распоряжении у нечистой силы; они по самому роду своей смерти делаются как бы работниками и подручными диавола и чертей, и все действия заложных направлены ко вреду человека. Встреча с таким покойником по народным верованиям почти непременно приводит к болезни либо смерти живого человека»…

Дочитав к утру Зеленинскую книжку, Дуся увалилась в диван, намереваясь поспать часов до двух дня, после чего вернуться к делам. Однако злой рок распорядился иначе. В десять Леруся сунула под ухо племяннице телефонную трубку, в которой что-то громко мурчало. Когда Дуся очухалась, наконец, она поняла, что это не мурчит, а разговаривает какой-то мужик. Мужик рассказывал, как рад ее слышать. Пламенная Слободская довольно грубо прервала его:

– Простите, а с кем я говорю?

Оказалось, говорит она с драгоценным Андреем Перовичем, которого второй день безуспешно разыскивала насчет Заложновских дел.

Андрей Петрович был руководителем пресс-службы ФСБ и при этом глубоко вменяемым человеком. Периодически они с Дусей оказывали друг другу услуги. Андрей Петрович разыскивал для нее нужную информацию, а Дуся писала разгромные статьи о неприятных ему фээсбэшниках.

– Андрей Петрович, миленький, хотела попросить об одолжении, – запела Слободская медовым голосом – Мне тут рассказали замечательную историю, я бы с удовольствием сделала из нее очерк. Но без вас не обойтись.

На изложение таинственной истории покойного профессора Покровского и рассказ о мытарствах его вдовы, у Дуси ушло семь минут. Андрей Петрович обещал посмотреть, что можно сделать.

– Если материалы без грифа секретно – все тебе будет, дорогая, – заверил он.

– А если с грифом? – поинтересовалась дорогая.

– Тоже будет. Но мы с тобой тогда не знакомы, – ответил Андрей Петрович.

Все же он действительно был славный человек.