Кубатура сферы

ГЛАВА 6

Малахов стоял на границе шоссе и Рыжего леса, и настроение у него было отвратительное. Бывало, что миссии кончались плохо, как, например, тот кошмар в сентябре 2001 года, или Луангпробанг. Но так, чтобы начаться с полного провала, такого еще не случалось. И пока отбоя операции не поступало, нужно было действовать. Собрать группу в кулак.

Первое, что заметил Вадим, это серую фигуру на куче мусора, оставшейся от знака «ПРИПЯТЬ». В фигуре Малахов легко узнал Сухого. Сталкер занимался тем, что тщательно изучал обломки монументального указателя. Он сосредоточенно ковырялся длинной палкой в крошеве, время от времени подбирая какие-то одному ему понятные находки.

— Вот же ж манера у сталкеров, — пробурчал Вадим себе под нос. — То появляются ниоткуда, то в никуда исчезают. Местный шарм это, что ли…

Не раздумывая, Малахов двинулся к местному, тем более что ничего плохого от него не ждал. Сталкер невозмутимо занимался поисками и не обращал никакого внимания на приближающегося человека. Словно здесь и не было смертельного боя пятнадцать минут назад, словно не крутился убийственный смерч. Но запах свежих бетонных развалин еще висел в воздухе. Однако когда Малахов наступил на хрупкую цементную крошку, сталкер, не оборачиваясь, словно продолжая разговор, произнес:

— Я тут хабар беру! Я первый пришел. Будешь после меня. На всех хватит. По понятиям я тебе половину оставить должен. Но брать могу первым.

— Да дался мне твой хабар, — фыркнул в ответ Вадим. — Ты мне можешь сказать, что здесь вообще было?

— Ну, ничего особенного, люди Барлоги пытались вас прижучить. Не свезло. А перед этим «воронка» погуляла. Считай, повезло. И целые остались, и вон сколько добра после «воронки» нападало. Теперь можно год в таверне просидеть и не париться.

— Но ведь первыми была братва Бузы. С «вертушками». Им-то что надо было? Тоже жучить? Что-то много жучащих развелось на душу населения.

— Буза — придурок и поц. Но он «вертушки» нанял — это значит, кто-то ему много денег пообещал за вас. А вы кто? — Сухой перестал ковыряться в бетонном крошеве и посмотрел на Малахова. — Комиссия, говоришь? Может, после вашей комиссии сюда бомбу кинут? Помощнее глубоковакуумной? Ходят слухи…

— Да нет, никаких бомб после нас кидать не будут. И вообще от того, что мы тут походим по Зоне, никому ни хуже, ни лучше.

— Зоне лучше знать, что ей от вас. Вон сразу сколько бед на себя накликали. Думаешь, «воронка» так просто налетает? Она на кровь большую налетает. Хотя спасибо ей: тот, кто выжил, — богатым становится. — Сталкер опять вернулся к добыче у себя под ногами.

— А что, много нашел?

— Все мое. А любопытных тут не любят. Вот расскажу я тебе, что нашел, а потом скупщик спросит с меня все по списку. А до него еще надо донести. На вот, пусть тебе тоже чего хорошего перепадет. — Сухой подобрал с земли что-то очень похожее на кусок чаги и бросил это Малахову.

— Это что? Сушеная селезенка вепря?

— Это «бабкина шляпка». Будь она у тебя час назад, не стал бы ты своих людей по лесу Рыжему терять да отсылать машину на смерть, — сообщил сталкер. — Закрывает она людей от чужого глаза.

— Ну, машину на смерть — еще не факт. — Малахов сказал это, а у самого в груди засосало от смутной тревоги.

— У Саркофага сейчас нехорошее место, — отрезал Сухой.

— Ты мне поможешь? Мне надо в Рыжем лесу человека найти. Потом — к своим, к машине прорваться. Мы заплатим. И хабара твоего мне совсем не надо. Мы вообще-то другое ищем.

— В лесу искать давно нечего. Что в лес попало, то, считай, там и останется. Ну, это фигура речи такая. А будет пропавшее жить в лесу или наоборот, этого никто не знает. Надо идти к машине. Может, и успеем кого найти. Если они тихо сидеть будут. Тогда посиди чуток, я тут еще похожу.

Сталкер продолжил свои исследования. Медленно двигаясь, негромко хрустел перемолотым бетоном, ворошил мусор длинной палкой. Иногда, убрав ее, поднимал что-то и прятал в заплечный мешок. В какой-то момент Сухой вытащил из трухи грязную подшивку журналов. Посмотрев на нее внимательно, выкинул. Потом, бросив последний взгляд на гору бетонной крошки, искореженной арматуры — того, что совсем недавно было знаком, — подошел к Малахову.

— А что за прессу ты откопал? Откуда она тут?

— А все время попадается после «воронки». «Ukrainian Wireless news» за 1913 год. — Сталкер неожиданно обнаружил знания английского. — Бесполезная вещь. И бессмысленная.

Сухой отряхнул пыльник, достал пачку сигарет. Предложил сначала Малахову, а когда тот сообщил, что не курит, закурил с видимым удовольствием, устроившись на крупном бетонном фрагменте.

— То, что вы «вертушки» пожгли, хорошо, раньше они как шакалы тут сновали, иногда сталкеров грабили. А вот с барлоговцами… Он злопамятный, жди беды. — Сталкер снял рюкзак и, положив его на колени, распаковал. Тщательно проверил содержимое и плотно завязал верхний клапан.

— Да сколько же у него народа в банде?

— Человек сорок. Всякая шваль из этих, офисных, из Киева.

— Да мы вроде не меньше пятидесяти положили. Кстати, их бы проверить надо.

— Оставь мертвых лесу. Ночью о них позаботятся, — хмуро произнес сталкер, словно Вадим сказал что-то неприличное. — Пятьдесят, говоришь? Это хорошо. Видать, тогда и Барлоге самому конец. Одной гнидой в Зоне меньше.

Сухой чуть прогнул спину назад, снимая напряжение в позвоночнике, и, так и держась за поясницу, внимательно осмотрелся, словно пытаясь увидеть всех убитых бандитов или невидимые следы на дорогах.

— Ну ладно, твои вроде по этой дороге отправились. — Сухой кивнул в сторону серой асфальтовой полосы, которая огибала опушку Рыжего леса слева. — Давай, пока спокойно, прогуляемся.

Насколько помнил Малахов, до проржавевшей подстанции было километра полтора. И вправду просто прогулка. Времени с момента первой атаки прошло не так много, и Малахов был уверен, что его товарищи пока спокойно ждут в машине где-то в конце шоссе.

— Ты как идти будешь, по сторонам не особо глазей, — предупредил Сухой. — Бывало, из лесу кто-нибудь посмотрит, и все, человек потом, пока в чащу не уйдет, не успокоится. Так иди себе, как по коридору.

— Тут всегда так тихо? — Шаги двух человек отдавались вдоль шоссе резкими звуками. Низкое солнце светило почти в лицо, прорываясь местами через кроны высоких елей. Ничто не говорило о том, что дорога проходит по Зоне, что совсем недавно воздух здесь был наполнен смертью скоротечного боя. Мир и покой царили на шоссе, пересекающем чащу.

— Идешь и каждую веточку чувствуешь. Спокойно, словно и не Зона, а лес из детства. — Сталкер неожиданно ударился в романтические рассуждения. — Вот птиц нет сегодня, это хорошо.

— Чего же хорошего? — удивился Малахов.

— Птица — она тварь бесполезная. А главное — крикливая. — Философия Сухого была диковатой, но видимо имела под собой основания.

— А почему у Саркофага место сейчас плохое? — вспомнил слова Сухого Вадим. — Ведь всегда было так себе — ни то ни се.

— Там последнее время майдауны стали кучковаться. Видать, совсем им плохо. Они раньше по одному нападали. Мозги-то у них совсем повыело. Но в последнее время они в стаи сбиваются. Словно командир у них появился. Вожак. Мерзость. — Сталкер замолк и через мгновение, неожиданно поменяв тему, спросил: — А что ищете то, может, помогу?

— Это вы так мэйн-даунов переиначили? Смешно. Ты не в курсе, тут недавно одна группа была, они пошли с Гаслом искать артефакт.

— Ну слыхал что-то. — Сталкер знал много, но видно было, что хотел у Малахова выпытать побольше. — Гасло-то теперь того…

— Что того? — Малахов был уверен, что сталкер оказался вместе с группой на Канарах.

— Долгая история. — Сухой дал понять, что про Гасло говорить не хочет. — Так вы, значит, тоже к Золотой Сфере хотите попасть? Не умная это забава.

— А что ты о ней знаешь?

— Сказки это все. Гнаться за призраком — это неправильно. Не бывает всё и сразу. А если и бывает, то… А вон и машина ваша виднеется. Что-то там у нее не так… Стой.

Сталкер сделал движение рукой, словно пытался задвинуть Малахова себе за спину, прикрыть его от невидимой опасности. Прямо за поворотом показался внедорожник, стоящий так, что отсюда была видна задняя дверь с запаской, обтянутой защитной тканью. Машина, чуть покосившись, съехала на обочину и левыми колесами ушла в небольшой кювет. Из внедорожника навстречу Вадиму никто не вышел. Система оповещения должна была давно предупредить его товарищей о людях, идущих по шоссе. Еще Вадима тревожило легкое марево метрах в десяти от машины, словно горел невидимый костер, поднимая нагретый воздух вверх.

— Не двигайся, — еле слышно произнес сталкер. Он медленно опустил руку в карман плаща и так же медленно извлек оттуда стальной шарик. Потом легким движением, словно играя в боулинг, пустил его по шоссе. Шарик покатился, подпрыгивая на неровностях. При этом он вместо того, чтобы затормозиться, стал наоборот, ускоряться. В какой момент он пулей сорвался в сторону марева и уже там, в трепещущем воздухе, разлетелся снопом раскаленных брызг.

— Сука, — прошипел Сухой. — «Воронка». А вторая скорее всего машиной закрыта. Хрен увидишь. Надо возвращаться. Тут не пройти.

— Как не пройти? Там же в машине…

— Там в машине никого нет. Неужели не понятно? Обойдем по грунтовке. Не вздумай!!! — Сухой схватил Малахова за грудки, когда понял, что тот хочет крикнуть, попытаться позвать друзей. — Нельзя кричать тут! Такого можешь накликать… Тем более у «воронки».

— Лучше ты меня не трогай. — Вадим медленно убрал руки сталкера. — Я могу тебе и руку сломать.

— Ишь ты, какой крутой. А в Зоне ты говно! Только и можешь, что своими пукалками греметь.

— Говном человек себя сам делает. И поверь мне, обычно говном бывают те, кто других говном считает.

— Ты тут сдохнешь без меня! Вот заори бы ты сейчас… — Сухой замолчал на секунду и потом уже спокойно сказал: — Нельзя возле «воронки» орать. Нельзя вообще возле аномалий шуметь.

— Так объясни заранее, если такой умный! Ты же ведешь, не я. Ты тут свой, я тебе доверяю. Думаешь, если бы сам шел, я бы не заметил твоих «воронок»? Я их и так видел. — Вадим резко замолчал. Он уже корил себя за горячность. — Ладно, проехали. Пошли.

Вадим, не говоря больше ни слова, повернулся и зашагал по шоссе в обратную сторону.

— Стой, ты куда? — окликнул его сталкер. — Кто в Зоне по той же дороге возвращается? Да ты и десяти шагов не пройдешь!

Малахов застыл и, сплюнув со злости, повернулся.

— Ну веди! Что вы тут за хрень развели? Может, амулеты на веревочке тягать?

— Не надо, — совершенно серьезно ответил Сухой. — А если надо, так ты и крысу живую носить будешь на голове, чтобы выбраться!

Сталкер огляделся и, примерившись, запустил гайку вправо, туда, где метрах в сорока виднелось другое шоссе. Оно обходило Рыжий лес по дуге и в итоге приходило к тому же перекрестку, где стоял совсем недавно знак «ПРИПЯТЬ».

Осторожно, словно по минному полю, Сухой сошел с дороги на обочину и, чавкая грязью, пошел по полегшему бурьяну. Ступая за ним след в след, двинулся Малахов. Дойдя до твердого покрытия, сталкер отряхнулся и потопал по шоссе в обратную сторону. Вадим последовал за ним, догнав через пяток шагов. Так, молча, они шли до самого перекрестка, откуда недавно начали свой путь. На развалинах знака уныло копошились несколько человек.

— Это что, твои коллеги запоздавшие? — поинтересовался Малахов.

— Сталкер там один, вон тот, в шляпе. Тамбур. Это он туристов из Амстердама привел. Хабар ищут. Ну, там еще остался какой-то мусор.

— А как же так? Закрытая зона, никого не пускать, а тут туристы?

— «Европейский выбор» называется. А то ты сам не знаешь. — Сухой зло сплюнул. — Смеяться будешь, нас заставляют этих придурков водить по Зоне. График повинности ввели даже.

— Да… многолюдно что-то в Зоне. А не боятся туристы, что их в «мясокрутку» затянет?

— Это нас бояться заставляют. Не дай бог, что с ними случится, бандюки ноги повыдергивают. Власти бандюков тут надсмотрщиками поставили. — Сухой глянул на Малахова искоса. — Только теперь, видать, новых пришлют вместо побитых. С ними снова придется договариваться.

— Намекаешь, что мы вам экологическое равновесие нарушили? А без рэкета и крыш жить не можете? Не пробовали?

— Советовать хорошо. — Сталкер зашагал быстрее, не желая больше спорить.

Через двести метров свернули на грунтовку, проходящую сквозь редкий лес. Сухой замедлил шаг и снял с плеча карабин — впереди прямо поперек дороги лежал человек. Сталкер сделал еще пару шагов, остановился. Не отрывая взгляда от лежащей фигуры, вытащил из кармана гайку и швырнул ее. Гайка тихо упала на тело и скатилась на дорогу. Удовлетворившись, сталкер двинулся вперед, впрочем, ступая предельно осторожно.

— Надо проверить, кто это. Скорее всего из барлоговцев кто-то, — тихо, почти шепотом сказал Сухой. — Иди посмотри, я прикрою.

— Тоже мне прикрытие, — хмыкнул Малахов, но все-таки пошел к лежащему.

Сразу было понятно, что на дороге валялся труп. Никаких признаков жизни. Вадим перевернул мертвеца лицом вверх. Пуля попала ему в бедро и, видимо, перебила артерию. Он доковылял до этого места и умер от потери крови. Документов при убитом не было. Малахов снял с покойника автомат и разгрузку с рожками. В его положении даже обычный «калаш» — уже сокровище.

— Скорее всего это Тимур его прибил. — Малахов вернулся к сталкеру и дал ему подержать автомат, пока подгонял разгрузку по себе. — Мы с Тимуром с опушки от них отбивались. Еще не окоченел, а кровь свернулась, значит, примерно полчаса назад загнулся. Вроде больше тут не стреляли.

— А почему именно напарник твой завалил, а не ты? Пули меченые?

— Я в голову попадаю, — спокойно ответил Вадим.

— Ну-ну, — хмыкнул сталкер. — Пусть лежит. Пойдем дальше.

— Ну пошли, идти-то всего ничего, только я понимаю, что тут заранее нельзя угадать. — Вадим проверил автомат, отметив про себя, что оружие бандиты чистят плохо. Но «калаш» был в сносном состоянии, несмотря на жестокую эксплуатацию.

Обойдя труп, сталкер с Малаховым продолжили путь. Грунтовка поглощала звуки шагов и была местами занесена мертвой листвой. Через пару минут справа показалась свалка. Сталкер жестом предупредил: «Внимание. Не зевай».

Свалка занимала большую поляну в низине и была похожа как две капли воды на любую другую свалку. Скорее всего сюда стали выбрасывать старье еще задолго до взрыва на Чернобыльской атомной. Там валялись и совершенно сгнившие скелеты мягкой мебели, и ржавые остовы газовых плит таких старых моделей, что ими бы заинтересовались историки. Над горами бытового мусора царили ржавчина и запустение. У самой свалки дорога ветвилась, делая странную петлю вокруг небольших зарослей. Но внезапно Сухой остановился.

— Тут это… дело, в общем, у меня тут. — Сталкер движением головы показал на кучку деревьев. — Ты постой, посмотри, чтобы никто не шлялся рядом.

— Это ты о чем? По нужде?

— Тут скупщик лавку свою держит. Сегодня как раз приемный день. Хабар сдам, можно спокойно потом твоих искать.

— Так ты что, только ради хабара такую петлю сделал? — Малахов понял, что его дешево провели. — Мои, пока ты тут бабки зашибаешь, могли сто раз погибнуть, а ты…

Слова Малахова не произвели на сталкера никакого эффекта. Казалось, он просто не понимал, чем так возмущен Вадим.

— Туда идти нельзя было, — спокойно ответил Сухой, — а если уж пошли по кругу, так что? Или я ради вас, красивых, все бросить должен? Да и делов-то пять минут. Подожди.

Малахов чертыхнулся, но спорить не стал. Он разумно посчитал, что никакими словами нельзя изменить человека вроде Сухого. Ну вот такой он, как есть.

Сталкер как ни в чем не бывало направился в глубь зарослей. Впрочем, Малахов уже успел рассмотреть среди деревьев ветхое строение, скорее похожее на покосившийся дощатый сарай. Видимо, это и была та самая штаб-квартира перекупщика.

Вернулся Сухой минут через пятнадцать. Вид у него был слегка взъерошенный.

— Все перекупщики — суки! — заключил сталкер. — Ну что, пошли теперь к машине твоей.

Как только прошли свалку, налетел ветерок, который принес от нее запахи тления. Сухой шел молча, только иногда возмущенно фыркал. Малахов видел, что общение с перекупщиком сильно испортило сталкеру настроение, однако не стал его расспрашивать или успокаивать. Очень скоро уперлись в высокий бетонный забор, за которым возвышалась громада Саркофага.

— Вдоль забора теперь? — Вадим и сам неплохо ориентировался, но все-таки спросил.

— Да, забор — надежное место. Сколько лет стоит, а даже побелка не облезла.

— А там, за забором?

— Что за забором? — сделал вид Сухой, что не понял.

— Ну что, его перемахни — вот уже и Саркофаг. Эпицентр аномалии. — Малахов стукнул кулаком по забору. — Там что? Отчеты пишут, что тот, кто владеет Саркофагом, — контролирует всю Зону. Это такое предположение. После войны не было никаких данных о том, что творится непосредственно в Саркофаге.

— Да кто же его знает, что там, — протянул Сухой. — Ходили слухи, что там сразу после взрыва осталось несколько человек — смертники из заключенных, которые в тоннель лазили, датчики ставить. Им, типа, смертную казнь на геройский поступок заменили. Но никто из них не вышел. А то ли остались там, то ли погибли — кто знает? Но это легенды все.

— А старые документы говорят, что тут исследования проводились, куча ученых работала. Это когда Украина отделилась, — не удовлетворился ответом Малахов.

В Центре, когда готовилась миссия, Вадим изучил горы документов по истории Зоны. Там упоминалось, что Зона долгое время была предметом научных исследований. Но информации о том, что это были за исследования, не нашлось. Тем более никаких научных отчетов не существовало. Особенно о послевоенном периоде в Зоне.

— Как же. — Сухой сердито сверкнул глазами. — Комедия одна была, а не наука. Деньги у ООН или кого там еще правительство выпрашивало, а сюда копейки шли. Только чтобы поддерживать экскурсии. Орать на весь мир про очередной геноцид украинцев. А ученые… Кончились они в Зоне, когда страна кончилась. Всех ученых — дюжина сталкеров. Ученые жизнью…

Забор вдоль Саркофага быстро кончился, и деревья, расступившись, открыли доступ к подстанции. Сквозь решетчатые ворота были хорошо видны сюрреалистические конструкции трансформаторов, путаница высоковольтных кабелей. Когда-то это циклопическое сооружение преобразовывало электроэнергию от реакторов и рассылало ее потребителям. Сейчас подстанция была скорее похожа на смертельный лабиринт.

— Это что за китайские огни? — Малахов остановился как вкопанный.

— Где? — Сталкер выглядел растерянно.

— Вон — посмотри внимательно на изоляторы.

Действительно, в одном из изоляторов на подстанции явно проблескивали искры высоковольтной дуги. Показалось, что запах озона долетает даже сюда.

— Здесь напряжения тридцать лет нет. Откуда это? — Малахов внимательно осматривал всю площадку.

— Не дай Бог, — почти прошипел Сухой.

— Что?

— Мерри Кристмас, мать ее…

— А это кто?

— Не кто, а что. А, может, и кто. Хрен знает. Говорят, дух туристки, которая тут пропала. Феминистка одна, душевнобольная. Она вроде хотела на мачте высоковольтной приковать себя наручниками и плакат повесить «С Новым годом!», полезла… Теперь иногда по подстанции ходит. Говорят… — не очень уверенно ответил Сухой.

— А Мерри Кристмас почему?

— Так иностранцам понятнее. Фигли им тот Новый год…

— А зачем лезть и приковываться тут? — не унимался Малахов.

— Ну как? Все просто. Тогда уже народу не до феминисток было, да и на саму эту особу было не очень приятно смотреть. А человеку, даже самому ничтожному, внимания хочется. То она, говорят, майонезом какого-то писателя известного обливала, а он не заметил, то потом кого-то проклинала на каждом углу. То еще что… В городе-то если себя приковать — никому не интересно. А тут, ну она так думала, все увидят.

— А что увидят? Что она хотела? — Малахов не мог понять побуждений человека, покончившего с собой таким странным образом.

— А вот этого никто не знает. Хотела чего-то, а чего — непонятно. Но скорее, как всегда, мужика, — цинично сказал Сухой. — Да ну ее в…

— Дай гайку, да? — Малахов протянул руку.

— Если бы ты знал еще, куда кидать, — фыркнул сталкер. Но гайку дал.

Малахов подбросил на ладони, примериваясь, тяжелый семигранник и с небольшим замахом резко запустил ее к ближайшему трансформатору, прямо в его ржавые рога. Гайка не успела долететь до цели. Всю огороженную площадку подстанции накрыло голубое марево. Казалось, миллионы молний вырвались из засады. Тревожный гул электрического разряда в тишине Зоны казался зловещим. Гайка вспыхнула зеленым огнем и испарилась.

— У тебя что, гайки медные? — Малахов не отрываясь смотрел на истерику электромагнитных полей.

— Это почему? — удивился сталкер.

— Горит зеленым. Хотя это не важно. Раз горит, значит, не призрак. Тут должен быть мощный источник энергии… Сухой, ты тоже видишь это? — В голосе Малахова послышалась тревога.

— Конечно, вижу. Что? — Сухой вертел головой по сторонам.

— Это я у тебя, сталкера, должен спрашивать! Туда, вдаль вглядись! — Малахов ткнул пальцем в нужном направлении.

Змеи электрических разрядов метались по конструкциям подстанции. Иногда они распадались, и на их месте возникали призрачные, мерцающие сети, словно балдахинами накрывавшие отдельные участки. Сетчатая плазма освещала куски сооружений, придавая им такой же ирреальный вид, меняя очертания и искажая масштаб, будто дьявольская линза. В глубине подстанции, там, где бесновалась одна из таких сетей, стали угадываться две человеческие фигуры. Они сидели неподвижно, прислонившись спинами к одной из высоковольтных опор.

— Я боюсь, мы их не вытащим. Сюда нельзя приходить. А теперь так вообще… Валить надо, пока целы. — Сухой стал потихоньку отступать. — И запомни, этого в ваших отчетах, видать, не написано — электричество тут всюду и сколько угодно. А почему — никто не знает. Зона!

— Я тебе уйду! Там наши! Нужно войти за периметр!

— Я-то тут причем? Ты своих не бросай, а меня не втягивай. — Сухой был категоричен.

— Слушай, местный. Ты мне сейчас поможешь. Нет — иди, я сам справлюсь. Но я тебя найду. Понял?

— Я не трус. В Зоне не принято вмешиваться в чужие дела. — Сухой остановился.

— Это у вас в Зоне. А у меня — своя Зона, понял?

— Ну как хочешь, тебе потом отвечать, — безнадежно согласился Сухой.

— Отвечу, не бойся. Идем к машине.

Они вернулись на шоссе, туда, где виднелся приникший к обочине «Патриот». Беглый осмотр показал, что «воронки» уже ушли. Или рассосались. Кто их знает. Дверцы машины были распахнуты. Малахов сразу отметил, что нет никаких следов борьбы. Ни стреляных гильз, ни обломков, ничего, что бы могло подсказать, что здесь случилось. Вадим запустил систему связи. Все работало прекрасно. Малахов немедленно связался с Центром и в двух словах доложил обстановку. Ответа дожидаться не стал, сказал, что свяжется позже. Из багажника Малахов извлек гранатомет и автомат. «Калашников» он вручил сталкеру.

— Так, Сухой, нам нужна сетка, металлическая, есть идеи?

— Да откуда у меня такая сетка?

— Что-то вроде «рабицы», для штукатурки ее используют, в крайнем случае можно в брошенных домах со стен содрать.

— Мы свалку проходили, там много чего есть, только…

— Так, залезай!

Малахов немедленно запрыгнул на водительское сиденье и набрал на пульте пароль для запуска машины. Турбина отозвалась радостным воем.

— Держись и смотри, надеюсь, ты «воронки», или что там попадется, заранее увидишь. Да ты не в окно пялься, а на локатор! Все потенциально опасное красным будет высвечиваться! Вот, блин, привыкли к жабам болотным…

— Сам ты к жабам привык! К химерам, которых по своему телевизору видишь, — возмутился Сухой. — Я глазам своим верю и опыту моему! Я тут сколько лет хожу — ни царапины. — Сухой три раза сплюнул через левое плечо и постучал по деревянному прикладу. — А ты со своими компутерами-шомпутерами тут всего несколько часов, а уже вон намутил сколько. За год потом не разгребешь.

Малахов только хмыкнул в ответ, но про себя отметил, что Сухой все-таки внимательно смотрит на монитор. «Патриот» тихо двинулся в путь. Вадим водил машину не так искусно, как Клава, но уроки ее выучил хорошо.

На полной мощности турбины, выплеснув в сторону обочины фонтан грязи из-под колес, Малахов практически на одном месте развернул внедорожник, потом бросил его вперед, по направлению к развалинам знака. Автомобиль несся как будто не по раздолбанному шоссе, а по трассе «Формулы-1». Со стороны казалось, что машина летит в нескольких сантиметрах над дорогой, и плевать ей на разбитое покрытие. Вадим четко отслеживал каждую неровность и манипулировал педалью газа так, чтобы каждая рытвина только помогала держать эту бешеную гонку. У бетонного крошева машина лихо, с заносом, ушла вправо. А на руинах все еще греблись, как куры, голландские туристы. Они даже не успели сообразить, откуда и куда пронеслась машина, и сейчас в растерянности смотрели на облако пыли. Еще один поворот направо, и «Патриот» выскочил на грунтовку. Здесь пришлось слегка сбросить скорость — покрытие не выдерживало бешеного вращения колес, и терялось сцепление с дорогой. Такая езда не нравилась сталкеру, вызывая приступы тошноты. Но Сухой следил за обстановкой непрерывно, время от времени отрывая взгляд от монитора и осматривая окрестности.

— Тут на экране красные точки, как раз перед свалкой! — прокричал сталкер.

— Кто там может быть? — спросил Малахов, нажимая красную кнопку на руле.

— Только мейндауны — это их зона. Мразь, зомби.

— Они мне еще за Севастополь, гады, ответят! — прошипел Вадим.

— Кто бы еще за Киев ответил, — неожиданно добавил Сухой.

У внедорожника раскрылись небольшие заслонки над передними крыльями, и оттуда выехали беличьи колеса многоствольных пулеметов.

— Вот они! — Сухой указал пальцем. Действительно, там, впереди по шоссе, виднелась цепь уродливых фигур. Зомби стояли неподвижно, у некоторых в руках были длинные палки с привязанными к ним тряпками.

Жизнерадостно ожили пулеметы. Словно споря друг с другом скороговоркой, они выбросили вперед огненный вал трассирующих пуль. Вадим слегка поиграл рулем, заставляя трассы ложиться веером. Через несколько секунд не было уже никакой цепи на дороге, только ошметки тел, пестрые лоскутки разорванной одежды, обломки флагов. Малахов проскочил поле боя, даже не глянув на него, стараясь не сбрасывать скорость. Затормозил он только у свалки. Постоял мгновение, набрав на пульте код, спрятал под крылья пулеметы.

— Как-то слишком людно тут у вас в Зоне, не протолкнешься. Шага не сделать, чтобы не пообщаться с милыми аборигенами, — зло проговорил Малахов. — Пошли искать сетку.

— Слушай, я не понял — у тебя пулеметы под крыльями, они что, намертво привинчены? Даже турели нет?

— Есть, только не турель, а подвеска системы Каташа. Градусов на тридцать в любую сторону позволяет двигать. Но мне и руля хватило.

Сталкер медленно вышел из машины. Гонка по пересеченной местности его слегка оглушила, но сталкер, вдохнув свежего воздуха, быстро пришел в себя.

— Подожди, — пробормотал Сухой. — Все-таки я проверю.

Он проделал уже знакомую процедуру с гайкой. Та отозвалась металлическим грохотом, проскакав по рухляди на свалке.

— Вроде чисто, — буркнул Сухой.

— Надо не вроде, а точно, а то опять на каких-нибудь местных парубков напоремся!

— Подожди, тут фонит. Я не могу так сразу. — Сталкер стоял, словно не решаясь тронуться, даже облокотился о борт машины. — Меня стразу тошнит, когда фон сильно повышен.

— Не дрейфь. — Малахов достал из «бардачка» пачку таблеток. — На, прими, в случае кратковременного облучения помогает.

Вадим протянул на раскрытой ладони красную овальную капсулу. Она была прозрачная, и чахлое солнце, пробившись сквозь лекарство, играло на ладони кровавым пятном.

— Проглоти, — сказал Вадим. — Тебе сразу станет легче.

Сталкер взял таблетку, осмотрел, понюхал, поднял косматые брови, потом осторожно положил на язык и почмокал.

— Глотай, глотай, — с улыбкой сказал Малахов. — Не отравлю.

Свалка была обычной свалкой, каких тысячи на просторах бывшего СССР. Пахло умирающим железом, проржавевшие конструкции давно потеряли свою индивидуальность. После беглого осмотра удалось заметить рулон сетки, видимо, когда-то предназначавшейся для забора.

— Ну-ка, потянем. — Малахов взялся за край рыжего свертка и вытащил его из-под корпуса развалины, которая много лет назад была холодильником. — Слышь, помоги!

Сталкер нехотя подхватил второй конец рулона. Так вдвоем, ступая чуть боком, они подтащили его к машине.

— Теперь из этого нам надо сделать рукав. — Малахов раскатал рулон по земле.

— А ты можешь сказать мне, на хрен это все нужно?

— Ты в школе учился?

— Ну, учился, — не очень уверенно ответил Сухой.

— Тогда должен знать, что такое клетка Фарадея. Так?

— Так… — ответил Сухой с нотками сомнения в голосе.

Малахов подумал, что сталкер учился в средней школе плохо. Или не то учил.

— Ну и хорошо, тогда помогай!

Сетку развернули на земле. Малахов достал из инструментального ящика, прикрепленного в углу багажного отделения, пассатижи. Несколько разрезов проволоки — и от сетки отделен кусок длиной в три метра.

— Держи ее так — краем к дуге. — Малахов показал сталкеру, что именно нужно делать.

Пока Сухой, морщась от напряжения, держал сетку, Вадим прикрепил ее к опоре верхнего багажного блока. Получился паланкин, накрывающий машину. Потом Малахов скрутил сетку так, что она сложилась на крыше, как завернутые поля шляпы, и закрепил куском веревки, добытым в том же неисчерпаемом багажном отсеке. Концы веревки он бросил в кабину.

— Теперь давай к подстанции. — Малахов дождался, пока сталкер нарочито неуклюже забирался в кабину, и опять бросил машину в стремительный рейд. Через мгновение они уже стояли в десяти метрах от высоковольтных конструкций. Вадим поставил машину задом к подстанции, невдалеке от опоры высоковольтной линии, идущей параллельно забору.

— Выходи, — скомандовал Малахов. — Сейчас мы тут устроим лабораторную работу по физике.

Он, не заглушая двигателя, подошел к капоту «Патриота», раскрепил трос лебедки, спрятанной под бампером, и зацепил крюк за высоковольтную опору. Потом, подумав, подобрал валявшийся на земле кусок ржавой арматурины и плотно вогнал ее между крюком и швеллером опоры.

— Так. Заземление вроде получилось, — удовлетворенно сказал Вадим. Он отряхнул руки от ржавчины и чешуек старой краски, покрывавшей опору, и повернулся к сталкеру. — Теперь стой и смотри. Если мы не вернемся — нажмешь на этой штуке красную кнопочку. И положишь здесь на землю. Это вроде тревожного маячка. — Вадим протянул Сухому небольшую увесистую коробочку, у которой была одна-единственная красная кнопка. — Но только когда убедишься, что мы точно не вернулись. Часа через два, не раньше. Понял?

— Не тупой, понял, — хмуро ответил сталкер. — Только оттуда никто никогда не возвращался. Она мертвой хваткой держит все, что получила.

— Это мы еще посмотрим. Тебя, оптимиста, послушать, так никто ниоткуда не возвращался.

Малахов, вернувшись на водительское место, набрал команду на пульте управления компьютером. Обтекаемый ракетный блок на крыше, чуть поднявшись над опорными дугами, развернулся на сто восемьдесят градусов и перешел в боевое положение, выдвинув красные носы ракет наружу.

— Ну что, поехали, — пробормотал Вадим себе под нос, вжимая педаль газа потихоньку в пол. Турбина плавно запела.

Сразу две ракеты ударили по фигурному бетону, снеся напрочь две секции забора. Словно сорвавшись с цепи, над подстанцией опять поднялись голубые молнии. И, разбившись на десятки призрачно светящихся сеток, плазма осветила отдельные участки подстанции. У ржавого трансформатора проступили две расплывчатые человеческие фигуры. И тут на экране монитора заднего вида Малахов увидел, что сталкер, пятясь, тихонько уходит со своего места.

— Блин, не Зона, а базар какой-то. — Малахов рывком открыл дверь и, не заглушая турбины, сделал пару шагов к Сухому. — Ну, ты, следопыт! Куда чешешь? Сказали тебе, стой, не двигайся!

Потерев ладони одна о другую, Вадим сделал легкое движение рукой в сторону сталкера. Тот схватился за виски, словно его ударили по голове. Потом вернулся к штырю с тросом и сел рядом.

— Сиди и следи, чтобы не выскочило! Урод!

Машина, рявкнув на форсаже, ринулась к пролому. В два прыжка по кочкам, словно антилопа, «Патриот» подлетел к людям у опоры. Малахов распахнул дверцу и, дернув за веревки, развернул сетку, накрывая пространство между машиной и столбом. Над ним истерически танцевали и бесновались молнии зелено-голубого огня.

— Клава, ты как? — Малахов потряс женщину за плечо. Клавдия отозвалась немедленно, сбросив невольное оцепенение.

— Уходим, Вадим, мы уже еле держимся, Тельбизу хуже всего, у него психозащита совсем слабая.

Вадим, не говоря ни слова, подхватил Германа и увлек его под защитой сетки к машине, за ними последовала Клава. Малахов положил Геру на заднее сиденье, вернулся и легко поволок обратно к машине сетку, как будто это не пятьдесят килограммов железа, а много раз стиранная, мягкая простыня. В последний момент, закидывая сетку на крышу, Малахов все-таки соприкоснулся с жалящим языком молнии. Но только зашипел, тряся обожженной кистью. Он был уже в машине, и особого вреда дуга нанести не могла. Тихо зажужжала лебедка, наматывая трос. «Патриот» не спеша проскользнул через разрушенный забор и застыл у вогнанного в землю штыря. Вадим вышел из машины, выдернул заземление, предварительно покачав металлический прут, посмотрел на Сухого, все еще сидящего с отрешенным видом, и вернулся назад.

— Ну что? Все живы? — Откинувшись на водительском кресле, Вадим смотрел на потолок внедорожника, словно хотел найти там ответ на свой вопрос. — Пока обсуждать не будем. Нам еще Тимура искать.

— Сейчас, секунду. — Клава заканчивала инъекцию каспарамина Герману.

Вадим в это время уже занялся проверкой всех систем электронной поддержки. Техника отзывалась веселым писком — приборы были в полной исправности.

— А Тимура не видать, — пробормотала Клава. — Связь отсутствует, чип не отзывается. Или он далеко отсюда, или…

— «Или» у нас не бывает! — отрезал Малахов. — Клава, где эта ерунда? «Сопилка»? Попробуем.

— Там, в «бардачке». — Клава уже закончила с лекарствами и проверяла пульс Тельбиза. Тот заметно порозовел и вообще выглядел неплохо.

Несмотря на особую конструкцию автомобиля, в нем был банальный отсек для неожиданных мелочей. Там и нашлась «сопилка».

Вадим посмотрел на артефакт, словно примериваясь, и тихо произнес:

— Тимур, слышишь?

Повисла тяжелая пауза. Все напряглись, ожидая реакции «зеленой сопилки». Внезапно тишину нарушил голос, четкий и живой, словно Рымжанов сидел прямо здесь, в кабине внедорожника.

— О! А оно работает! Ребята, вы где? У меня все в порядке!

Через двадцать минут, подобрав Тимура недалеко от того места, где они с Малаховым держали оборону, вся группа мчалась сквозь упавшие сумерки в гостиницу, откуда выехали часов пятнадцать назад. Сухой, став молчаливым и угрюмым, тихо сопел на сиденье в грузовом отсеке. У него тоже были какие-то дела в гостинице.

Первый день в Зоне окончился. Разведка была проведена. Разведка боем.