Ксенолог с пересадочной станции

23

Меня не оставляло ощущение, что я попала в какой-то закрытый клуб, где все всех знают. И только мы с Сааша-Ши сидим тут, как что-то и ни пришей к чему-то и мало чего понимаем. А их всех даже представлять друг другу не пришлось, сразу по именам и званиям и чуть ли не с личными претензиями. И Геран Гржевский, голосом которого было объявлено окончание представления, расслабленно откинулся на спинку стула в противоположном конце комнаты и не спешит наводить порядок. Я привалилась к прохладной чешуе дракона, сидящего на широком диване по левую сторону от меня, справа тут же приземлился Мика. Пробежалась по нему оценивающим взглядом: до сих пор времени перекинуться хоть парой слов, у нас не было, но после того, как с лаборатории было снято поле стазиса, он поднялся, и как ни в чём не бывало, вместе со всеми проследовал в это помещение, куда нас весьма настойчиво пригласили. Что-то вроде комнаты отдыха для персонала Центра.

— Ты как? — решила я озвучить свой вопрос и осторожно погладила его по руке.

— А со мной ничего не происходило, — улыбнулся он. — Я просто некоторое, довольно продолжительное время валялся, изображая отрыв от реальности. Гипноизлучатель не был включен. Кстати, почему? — с последним вопросом он обратился к доктору Миланковичу.

— Ну, видите ли, молодой человек, — доктор пододвинул своё кресло поближе к нашей компании, — вы так долго и яростно выражали своё недоверие ко мне и моим действиям, так сильно не хотели подвергаться процедуре восстановления памяти, что я решил на данный момент ничего не предпринимать. Такое негативное состояние психики могло плачевно сказаться на результате.

— А с чего ты вообще начал спорить? — не поняла я. — Ведь вроде бы для этого вы сюда и направлялись.

— Для этого. Но сначала папа Джентано попросил доктора дать официальное заключение по поводу той поделки, что была записана на моём браслете-напульснике. Конкретно — кто её сварганил. А доктор почему-то начал не слишком умело уходить от ответа.

— Свою школу я не мог не признать, — доктор пожал плечами. — Да и почерк одного из самых талантливых своих учеников — тоже, но просто так, взять и поверить, что он ввязался во что-то незаконное… А потом, вдруг бы я ошибся и оклеветал невиновного человека? Надо было всё хорошенько перепроверить и не в спешке, и не под давлением.

— Теперь уже достоверно известно, что не ошиблись, — из противоположного угла, повысив голос чтобы его было слышно, проговорил Геран Гржевский. С этой его фразы разговор, из кучи разрозненных пикировок, начал становиться общим. — За то время, что вы препирались, он успел связаться со своими заказчиками и вызвать подмогу. У нас все его телодвижения зафиксированы.

— Стоп, подождите, — влезла я, понимая, что из моего понимания ситуации выпадает значительный кусок. — А откуда вообще вы здесь появились?

— А как ты думаешь, девочка? — капитан Гржевский растянул губы в улыбке, и в ней мне почудилось что-то хищное. — Конечно же, за вами осторожно наблюдали с самого момента посадки катера в космопорту.

— И за это ты нам ещё ответишь, — Куан Кин одним махом опрокинул в рот содержимое крошечного стаканчика и недовольно скривился. — Втягивать нашего сына в свои сомнительные махинации в качестве наживки.

— Да ещё и не посоветовавшись предварительно с нами.

Мика на это заявление обоих своих родителей только иронично хмыкнул. Тихонько, чтобы не привлекать внимание.

— А это был практически единственный наш шанс сделать всё быстро, до подписания договора о строительстве новой станции. Разумеется, начни мы постепенно разматывать оставленные злоумышленниками следы, собственно, именно этим мы поначалу и занимались, обязательно всех вычислили, но за это время они наверняка могли ещё немало наворотить.

— И поэтому вы организовали этой парочке вызов для, якобы, дачи свидетельских показаний. И, повторяю, вы же могли посвятить нас в суть дела?!

— Зачем, если учесть, что последние лет пять Микаэль дома не появлялся? Ну и, как только появилась возможность дать вам знак, я это сделал.

— Да уж. Показался в основном холе Центра и демонстративно нас не заметил. Хорош знак. Особенно если учесть, что мы только что узнали, что наш горячо любимый сын принимал участие в довольно опасной авантюре, расследованием которой занимался наш дорогой друг, который в течение месяца так и не выбрал времени, чтобы хотя бы намекнуть о происходящем. Нет, мы, конечно, поняли, что здесь что-то затевается, но, имея только смутные догадки о сути дела, было довольно трудно сориентироваться по ходу.

Мы с Миком тихонько сидели и только переводили взгляды с одного на других, пытаясь из этой перебранки извлечь крупицы полезной информации. Сейчас говорили только эти трое: и Дэн с ребятами и те, кто пришёл с капитаном предпочитали отмалчиваться. А дракон вообще больше всего напоминал зелёное чешуйчатое изваяние.

— А если начать не с конца, а с начала? — вот, стоило только подумать, как подал голос один из незнакомцев.

— С самого начала не получится, оно нам станет известно только после допросов, — попробовал пошутить капитан Гржевский.

— Не придирайся к словам, — одёрнул его Джентано Ортега, — нам хотелось бы узнать, как выглядели события, происходившие на станции, с вашей точки зрения. Версию молодёжи мы уже выслушали.

— Поначалу, — капитан пожал плечами и, смирившись, а может быть не желая подавать лишнего повода к раздражению своим приятелям, у которых и так оказался в серьёзном морально долгу, послушно начал последовательный пересказ, — никто не заподозрил ничего странного в мелких неприятностях обрушившихся на станцию. Тем более что на первый взгляд дело было всего лишь в обычных сбоях техники, которое стали случаться лишь чуть чаще, чем раньше. И почти все неприятные последствия удавалось если не предотвратить, то, по крайней мере, свести к минимуму. Здесь стоит отметить чёткую работу службы ксенологов. На то, что львиная доля из них касается той части работы станции, что связана с приёмом инопланетников, мы обратили внимание значительно позже, после покушения на разум и интеллект присутствующей здесь Тайриши Манору, хотя и тогда ещё дело не выглядело слишком серьёзным. Выяснить что-либо конкретное мы не успели, разве то, что послания и подарки подкидывал некто Некон, представитель одной из продовольственных компаний, а вот с какой целью и под чьим руководством? И тут на нас обрушилась новая неприятность: оказался намертво заблокированным в своём кабинете начальник станции Кей Гордон, на котором держался порядок и стабильность работы станции. То, что одновременно с этим начали выходить из строя приёмные кабины, мы узнали несколько позднее. Вот эти четверо молодых людей из команды «Тень Дракона» могут нам рассказать намного подробнее что, как и зачем они делали.

— «Что» и «как» — пожалуйста, — криво усмехнулся Йёрик, — а на счёт «зачем», у нас и самих была неверная информация.

— И раз уж о нас зашла речь, может быть, скажете, куда дели нашего Зайна? — о, а вот Дэн от своей цели не отступается.

— Обязательно выясним. С тех пор как его у нас забрали, подсунув липовые файлы, мы тоже не имеем никаких сведений об этом бойце. Но после его пропажи, а я не поленился проверить, куда и как его доставили, стало понятно, что наше происшествие имеет черты глобального заговора, в котором используется одна из лучших команд спецподразделения без ведома непосредственного начальства. В неизвестном направлении исчезают подследственные, а приказы оказываются подделанными настолько мастерски, что система ни с первой, ни с пятнадцатой попытки не распознаёт подлога. А это значит что? Это значит, что отступники были и среди своих.

Кто-то тихо и яростно выругался, хотя это утверждение, наверняка, ни для кого из присутствующих не было новостью. Между тем, Геран Гржевский продолжал:

— Кто они? Сколько их? Кому можно доверять? Всё это были очень непраздные вопросы, которые изрядно тормозили продвижение расследования. После анализа действий заговорщиков у нас появились кое-какие версии. Во-первых, почти наверняка высший командный состав, имеющий доступ ко всей полноте информации, не был замешан в этой некрасивой истории. Слишком уж много в плане было просчётов из-за нехватки начальных данных, в частности у злоумышленников не было доступа к личным делам и генокартам, а потому они очень смутно представляли себе, кто на что способен. Кстати, то, как неудачно было организовано промывание мозгов на космокатере, подтверждает это. Во-вторых, кто из среднего командного звена участвовал в организации и проведении этой диверсии просто так, с налёта, определить не удастся, и потому что их довольно много, и потому, что почти все отличаются консервативно-традиционалистскими взглядами. Но то, что перед отбытием Микаэля и Тайриши на Землю не кому было сообщить, что их в космокатере не двое, а четверо, доказывает, что на станции агентов этой группировки не осталось. Да, да, молодые люди, можете не сверкать так глазами, то, что всё завязано на благополучие Ин Ти Компании мы тоже довольно быстро поняли, но для нас было главным вычистить собственные ряды, транспортники без поддержки предателей из армии и спецслужб сами мало на что способны. Может быть, мы с этим даже перестарались, так как когда потребовалось организовать провокацию, наших главных свидетелей пришлось приглашать на Землю, потому что на станции, предположительно, не осталось ни кого способного на них напасть.

— На нас и не нападали, — прервал его Мика. — Просто тихонько подправили воспоминания. И, кстати, почему ни как не прореагировали, когда увидели, сколько нас выходит из космокатера? А пропустить этот момент они не могли, всё-таки мы прибыли со значительным опозданием и предварительно успели потрепать нервы диспетчеру.

— Не сориентировались, это же всё-таки штатские, к тому же рядовые исполнители. Понадеялись что всё как-нибудь устаканится, тем более что на лишних пассажиров, в сознании которых не содержалось реперных точек, внушение не должно было подействовать.

— Угу, а вопросом как все мы выжили, они не задались.

— Не задались, — покладисто согласился капитан Гржевский. — И обеспокоились, только когда на Осеннем Балу засекли, как к вам подошёл присутствующий здесь Дэниэль Киховски. И если бы вы с девушкой следующую ночь, как и предыдущую, провели у неё дома, мы бы ещё вчера взяли часть заговорщиков с поличным. Но так получилось даже лучше, сомневаюсь, что на ваше задержание послали бы столь значительных персон. Об участии в этом деле Алекзандера Белкоффа мы могли и не узнать. И к счастью, молчаливостью он не отличается, а уж для того, чтобы склонить на свою сторону моих коллег, говорил особенно много и охотно.

— Да уж, — недовольно отозвался Куан. — Времени поговорить вы нам предоставили предостаточно.

— Как раз к тому часу как пришла пора сворачивать операцию, мы засекли на территории Центра группу «Тень Дракона» с несколько неожиданным дополнением, и было нелишне выяснить, на чьей же они стороне.

— А пока вы выясняли, — мрачно вставил Джентано Ортега, — нашего сына чуть не убили. Мне так и казалось, что у доктора вот-вот не выдержат нервы и он повернёт заветный «рубильник».

— Ну, что вы! — встрепенулся доктор Миланкович. — Даже будь у меня такая возможность, я бы ни за что этого не сделал!

— А вы не могли?

— Во-первых, я так и не успел перенастроить и включить прибор. Как я уже объяснял молодому человеку, проводить сеанс восстановления памяти сегодня я не собирался, но поскольку и вы и ваш сын были сильно возбуждены и довольно агрессивны, отказаться не посмел. В состоянии же сна, в которое я собирался его ввести, воздействие на разум сильно ограничено.

— А если бы вы всё-таки имели такую возможность, неужели под дулом пистолета, спасая собственную жизнь, не согласились бы покуситься на чужую?

Мне этот вопрос показался излишним. Зачем ставить перед человеком нравственную проблему, если и без её решения всё хорошо закончилось? Но доктора этот вопрос, похоже, ничуть не смутил:

— Видите ли, по роду своей деятельности, мне часто приходится иметь дело с феноменом человеческой личности и уж свою-то я изучил вдоль и поперёк. Имеет ли смысл платить за собственную жизнь чужой, если точно знаешь, что не пройдёт и пары дней, как следом за своей жертвой сам туда отправишься. Совесть жить не позволит.

— Но ведь там речь шла не о жизни как таковой, а всего лишь о разуме?

— Ну да. Тело продолжило бы жить, но убийством этот поступок быть не перестал бы.

— Может, прекратите обсуждать этот предмет, — несколько нервно встрял Мика, — речь всё-таки идёт о моём разуме.

— И за одно объясните, как в ваши расклады вписывается то, что происходило со мной, — а то у меня всё больше складывается впечатление, что, сосредоточившись на Мике и его родителях, меня выпустили из вида. И, судя по длинной паузе, возникшей в разговоре, не ошиблась.

— Видишь ли, мы сочли, что тебя оставили в достаточно защищённом месте, куда никто посторонний не явится. За домом и за тобой, конечно, наблюдали, и даже засекли момент, когда внутрь пробрались чужаки, но ничего не успели предпринять — спустя семь с половиной минут с наших экранов исчез сигнал от твоего импланта. Это могло означать только одно — смерть, при чём очень быструю. Вариант, что ты каким-то образом ушла из зоны действия нашей системы слежения, даже не рассматривался. Кстати, как тебе удалось выжить и откуда появился уважаемый Сааша-Ши?

Я тяжело вздохнула: сейчас заново придётся рассказывать и объяснять, а у меня нет ни малейшего желания отвечать на миллион дополнительных вопросов. Дэн и его команда заулыбались, поняв мои затруднения. Мика тоже недоумённо вскинул брови — и он не отказался бы узнать всё вышеперечисленное. Меня спас дракон — сам начал и закончил повествование о наших приключениях, мне пришлось только вставлять некоторые уточнения, касавшиеся меня лично. Но по хищным, оценивающим взглядам собравшихся здесь военных поняла, что так просто не отделаюсь.

Зайн нашёлся на следующий день. Здесь же, в Тергойском учебно-исследовательском центре, где нас всех задержали на неопределённое время. Дэна и компанию для разбора полётов, нас с Сааша-Ши для объяснения новой разновидности пространственного перемещения, а Мика — для восстановления памяти. Вот в лабораториях, где велись работы по изучению воздействия на память, личность и самосознание и обнаружился неудачливый коллега Дэна. Содержался в отдельной палате с липовыми файлами под видом психически неполноценного, и как вскоре выяснилось, и на самом деле являлся таковым. Нам его в живую даже не показали.

— Нельзя, никак нельзя, — на ходу объяснял доктор Миланкович, пряча виноватые глаза. — Строго противопоказано встречаться с кем-то из тех, над чьими образами в его воспоминаниях проводилась работа. Может случиться очередной коллапс.

— Ничего не понял, — притормозил Йёрик, глядя на захлопнувшуюся за доктором дверь. Я ожидала Мика с окончания очередного сеанса восстановления памяти и потому уловила окончание этого разговора.

— А вы не пробовали расспросить кого-нибудь не столь занятого? — спросили я, поднимаясь из кресла: из вновь приоткрывшейся двери сначала показалась Микина задница, плотно обтянутая брюками, а потом и он сам, на ходу очень витиевато прощающийся со своим задверным собеседником.

— Младший медперсонал отказывается говорить, ссылаясь на врачебную тайну и общую секретность, а из мэтров никого другого выловить не удалось, — ответил Дэн.

— Так спросили бы у меня, — предложил Мика, моментально сообразивший о чём речь. — Я как раз столкнулся с аналогичными проблемами, правда, не настолько масштабными.

— Спрашиваем, — коротко и веско произнёс обычно молчаливый Норд.

— Отвечаю, — в том же духе продолжил Мика, подхватывая меня под руку и начиная потихоньку продвигаться в сторону парка. — В его памяти, как и в моей, постарались заменить ваши образы, образами тех самых драконов, которые проводили инспекцию на станции. Но созданием ложных воспоминаний занимался недоучка, хоть по уверениям его наставников и талантливый, и если в моём случае всё прошло более-менее успешно, то бедняге Зайну очень не повезло. Разница между нами состояла в основном в том, что я подменяемых личностей, то есть вас, видел в течение непродолжительного отрезка времени, а он прожил и проработал вместе с вами всю свою жизнь.

— Подожди, — остановила его Юкои, больше остальных понимавшая механику процесса. — Там же должна быть жёсткая временная привязка на конкретные события.

— Я же говорю — недоучка. Привязка оказалась не настолько жёсткой и со временем просто «посыпалась». А когда это случилось, постепенно образы давних друзей стали подменяться образами драконов, тихо, медленно, исподволь и если Зайну временами начинало казаться, что он сходит с ума, то он никак этого не показал.

— Стоик, — то ли восхищённо, то ли осуждающе присвистнул Йёрик.

— Непредвиденное случилось, когда его начали осторожно готовить к предстоящим разбирательствам. Ведь как хорошо придумали стервецы: мы с Тай заявляем, что видели на Изнанке драконов, единственный захваченный нами человек утверждает что работал с ними же, а самих солеран попробуй что спроси.

— Да. А нас в это время отправляют в какую-то глушь со страшно секретным и абсолютно дурацким заданием. Чтобы не вмешались.

— Именно. Но в каких-то документах, выданных Зайну для предварительного ознакомления, ему попались ваши фото, или видео, или я не знаю что, и когда ваши образы и подсадные драконьи начали попеременно вытеснять друг друга, а то и смешиваться, окружающий мир «посыпался». Наступил так называемый коллапс.

— Но ведь это же излечимо? — меня пробило острое чувство жалости к незнакомому мне парню. — Я имею ввиду, что тебя же как-то лечат.

— Ломать — не строить, и если в моём случае наведение порядка в воспоминаниях займёт всего несколько дней, то ему придётся над этим работать месяцы, а то и годы.

— Пропала команда, — обречённо констатировал Йёрик.

— Почему? — удивилась я.

— Потому, что нас затачивали под работу в пятёрке. Нет, мы, конечно, можем и вчетвером и даже поодиночке, но эффективность работы падает настолько заметно…

— Но вообще всё это сейчас не актуально, — обрубил Дэн. — Четверо? Пятеро? Или вы думаете, что если нас здесь не запирают и не стерегут, а проводят дознание в довольно цивилизованной форме, так нам всё простят? Как бы вообще не расформировали и не отправили отбывать наказание поодиночке.

После этого, прямо скажем нерадостного разговора, жизнь развела нас в разные стороны. Неизвестно куда отправили ребят, а вот мне Микины родители придумали занятие на весь отпуск. Уж не знаю, почему им пришло в голову устраивать меня на курсы самообороны, но озвученное для меня объяснение: «Девочка, раз уж ты начала влезать во всякие авантюры, будет неплохо, если сумеешь хоть немного постоять за себя», не показалось мне убедительным. Но отказаться не получилось. Вот вроде бы взрослая женщина, самостоятельная, а не нашла в себе силы настоять на своём. Особенно после задумчивого Микиного: «А что? Может, и правда нелишне будет?». И все оставшиеся относительно свободными недели, вместо того, чтобы бегать по магазинам и встречаться с подружками, я училась стрелять, убегать, уклоняться и падать. Причём если по отдельности все эти элементы удавались неплохо, то совместить не получалось никак. Зато, пользуясь знакомствами в Тергойском центре, ухитрилась легко и быстро поставить себе вожделенный второй имплант, причём расширенного объёма. Теперь можно будет продолжить профессиональное самосовершенствование не опасаясь, что неверная биологическая память в самый неудобный момент подведёт.

Отпуск закончился как всегда внезапно. Казалось бы только-только сошли на землю, обмирая от ужаса и облегчения, что перелёт удачно завершился, а уже пора в обратный путь. На космодроме, встретившая нас Кеми на некоторое время неподвижно замерла, рассматривая несуразный результат технико-инженерной гениальности, на котором нам предстояло возвращаться на станцию.

— Это что? — наконец спросила она, не сумев опознать модель (их, на самом деле, не так уж и много).

— Жилой модуль переоборудованный в космический корабль, — ответила я. Всё то время, что я скакала по полям и весям и тренировочным площадкам мой Мика, вместе с обоими своими отцами занимался модернизацией трейлера. Эта гениальная мысль его посетила после того, как доктор Миланкович посоветовал в ближайшее время совершить хотя бы короткий перелёт на космокатере, чтобы не закрепить себе какой-нибудь фобии. Я не слишком хорошо поняла, но это было как-то связано с тем, что первое воздействие было произведено именно там, да ещё и на фоне угнетённого физического состояния. Разумеется, два старых параноика поддержали своего отпрыска в этом его начинании, и заодно, за работой окончательно с ним помирились. — Да ты не бойся, все тесты он уже прошёл.

— Я не боюсь, — спокойно уточнила моя любимая подруга. — Я удивляюсь.

А полёт прошёл на удивление спокойно и был намного комфортнее, чем предыдущий. Не в последнюю очередь потому, что я похозяйничала, с благословения хозяина, конечно, в жилом пространстве трейлера (или его теперь правильно будет космокатером называть?) и под завязку зарядила его всякими полезными мелочами по припасы включительно. Замечательно было и то, что на этот раз на борту отсутствовали инопланетники (и Саиша-Ши, и Хаани-Нани отправились по домам значительно раньше и своим ходом), перед которыми нужно представлять человечество вообще и землян в частности, как высокоразвитую, культурную расу. Не расслабишься.

Расположившись втроём в управляющем модуле, Мика не доверил полёт автоматике, мы наблюдали, как из крошечной точки, почти не отличимой от далёких звёзд, наша станция постепенно разрастается, увеличивается в размерах, становится понятно, что объект это всё-таки искусственный. В какой то момент меня посетило странное видение: словно вокруг искусственного шарика обрисовались призрачные контуры длинного, изгибающегося драконьего тела, а пара ближайших звёзд вспыхнули глазами. Я сморгнула, и тут же всё пропало. То ли было, было, то ли нет. Но то, что возраст и размеры драконов связаны напрямую — это точно.