Крысолов

4

Было ясно, что Лаэрт долго томился в ожидании меня на перекрестке 42 и 43 улицы. Непредвиденно много времени я потратил в нашей конторе на просмотр новых заявок. Потом определял, на какой участок лучше послать Венку с практикантом Егором. Однако Лаэрт особенно не переживал по поводу вынужденного безделья. С возможным комфортом он устроился в кабине автофургона, грыз черствые сухари и слушал музыку из радиоприемника.

— Хэнк, ну, я тебя заждался, — сказал он, выбираясь мне навстречу из автофургона, когда я припарковал рядом с ним свою машину.

— Да в конторе было много бумажной работы. Опять же, следовало решить, куда отправить Венку с практикантом. Не со всяким заданием они справятся.

— А что Курт так и не появился?

— Нет, не появился.

— Жаль. Значит, нам по-прежнему придется работать и за него, — огорченно произнес Лаэрт и протянул мне конвертик. — Твоя доля за неделю. На комбинате мне дали сухарей, я взял и на тебя.

Я кивнул, глубоко под куртку запрятал конверт с деньгами, затем медленно обогнул мою маленькую горбатую машину.

— Что барахлит? Не фурычет? — поинтересовался Лаэрт, следуя за мной по пятам.

— Не понимаю я. Все вроде бы нормально, а едет с грехом пополам. Чего-то в ней разладилось.

Он затолкал в рот остаток сухаря и с видом знатока собрался пуститься в рассуждения на тему автомобильных неполадок, но нам пора было приниматься за работу.

Сплошные фиолетовые тучи неслись над землей так низко, что, казалось, было вполне реальным дотянуться до них рукой. Сильный колючий ветер легко проникал сквозь плотную одежду и обтекал тело холодными струями. Ноги то скользили, то вязли в грязном месиве, покрывавшем разбитый тротуар. Словом, погода была омерзительная. И все же спускаться вниз, в бомбоубежище, не хотелось.

— Вперед, — приказал я сам себе.

— Вперед, — грустно поддакнул Лаэрт.

Вооруженные длинными баграми с острыми железными крючьями на концах, облаченные в защитное одеяние, специально предназначенное для подобных целей, мы направились к массивным стальным воротам бомбоубежища. Отворились они со страшным скрежетом. Широкий туннель, по которому мог бы легко проехать армейский грузовик, шел резко под откос. Стоило нам сделать по нему несколько шагов, как нас полностью поглотил тяжелый смрадный дух подземелья. Здесь царила гулкая болезненная тишина. Электричество в бомбоубежище давно не работало, и лучи наших фонарей пробивали кромешную темноту, блуждая по бетонным стенам, потолку и полу. Не удивительно, что охотников посещать эти места с каждым годом становилось все меньше, пока они не исчезли вовсе. Исключение составляли лишь мы, крысоловы, да и то в силу служебного долга. А ведь под этими сводами многие годы провели наши недалекие предки, например, мои дедушки и бабушки. При мысли о них меня всегда пронизывал зябкий озноб. Как же ужасно было их существование в таких условиях и вдобавок с осознанием того, что наверху ничего нет, кроме всемирного разрушения и жесткой радиации. Впрочем, тогда здесь было иначе, гораздо лучше и благоустроеннее.

Лаэрт споткнулся об обломок сваи, двинул мне по затылку своим багром и, чертыхаясь, повис на моем плече, едва не сбив с ног.

— Аккуратнее! Я тебе не крыса и незачем меня дубасить по голове, — проворчал я.

— Извини, я нечаянно. Плохо видно.

Подсвечивая себе ручными фонарями, мы освобождали установленные раньше ловушки от пойманных крыс. Подхватывали баграми мертвые тушки и скидывали их в прорезиненные мешки. Кое-где размещали новые ловушки взамен тех, что использовали раньше.

Работали мы недалеко от входа в бомбоубежище в большом полукруглом помещении. Отсюда в разные стороны лучами расходились несколько прямых туннелей, которые дальше в свою очередь ветвились на множество боковых туннелей.

— Может, проверим туннель крайний справа, мы в нем еще не бывали, — предложил я.

— Давай проверим, — согласился Лаэрт. — Только бы не позабыть, где мы там будем ставить ловушки.

Крайний туннель справа ничем не отличался от других, соседних. Он был точно таким же мрачным и темным. Но в нем была надежда набрести на какую-нибудь полезную для хозяйства вещь. Потом ее можно было бы продать. Скажем, тому же Шехнеру. Правда, шанс найти такую вещь был крайне ничтожен. Потому как поднявшиеся на поверхность люди взяли с собой из бомбоубежищ все наиболее ценное и необходимое. К тому же сюда раньше часто снаряжались для подъема различных грузов целые команды. Это, не считая любителей-одиночек, которые подбирали все без разбора. Но именно с ними здесь случались всякие несчастья. Поэтому считалось, что для прогулок места это были плохие.

Пройдя метров сто по туннелю, мы свернули в его боковое ответвление и наткнулись на небольшой отсек с более свежим воздухом, чем везде. Осветили его фонарями, но, увы, никаких чудес не обнаружили. Повсюду были все те же сплошные залежи мусора, а по полу бегало множество крыс. На наше появление они не прореагировали и продолжали спокойно сновать среди россыпей мусора.

Лаэрта оскорбило их безразличие к нам, крысоловам. Он крякнул, подобрался и решительно ринулся в самое их скопление. На мгновение они растерялись и застыли на месте, а потом сочли за благо кинуться к своим норам.

Я стоял в стороне и освещал фонарем поле его деятельности. Из массы крыс он сразу выбрал одну — крупную, с шерстью рыжеватого отлива — и начал ее преследовать. Первый удар багром пришелся по ее сгорбленному хребту. От него она вдавилась в цементный пол, сбавила скорость и как-то бочком попыталась скрыться в куче старого тряпья. Но Лаэрт оказался проворнее, он первый подскочил к тряпичной куче и преградил ей путь к отступлению. Вновь взметнулся багор, однако на сей раз, всю силу его удара приняла на себя стена. Железный крюк проделал в ней глубокую царапину. Однако же рыжая крыса поняла, что ей не удастся спастись и сохранить свою жизнь. Она замерла, злобно оскалилась и приготовилась к прыжку. Мотнув головой, Лаэрт перехватил, словно копье, багор и двинул его острым наконечником точно в крысиную мордочку. Сраженная наповал крыса отлетела на несколько метров, перевернулась на спину и задергала лапками. Подбежав к ней, Лаэрт принялся с размаху колотить ее багром. Бил и бил, осатанев, по уже недодающему признаков жизни размятому и расчлененному телу.

— Охладись, Лаэрт. Не отнимай работу у пищевого комбината, — попытался я его остановить.

— Гадина! Тварь несчастная!

— Охладись, говорю.

— Так, она это, хотела на меня броситься, — произнес он, с трудом отрывая от крысы мутный взгляд.

— Нам нужны ловушки, у них тут целое логово.

— Откуда я тебе их возьму, Хэнк? Ни одной не осталось, мы уже все их расставили.

— Что с того? Ступай наверх и принеси новые. Они лежат в кузове нашего фургона.

— Не охота, — буркнул он.

— Ступай, ступай.

Пускай сходит, проветрится, подумал я, а то вдруг еще и меня по инерции начнет охаживать багром. Я был и без того нескладный — вечно спотыкался, падал, бился обо все углы. И так ловко с крысой мне бы нипочем не расправиться. Я бы обязательно наставил себе синяков и шишек, порвал одежду или причинил себе какой-нибудь иной урон.

Лаэрт подцепил крючком багра окровавленные останки рыжей крысы, скинул их в мешок и недовольно буркнул: «Ладно, иду».

Через минуту я пожалел, что столь опрометчиво отправил его наверх за ловушками. Дались мне эти ловушки. Находиться одному в темном бетонном каземате, кишащем крысами, удовольствия было мало. Нет, конечно, зверьки не накинутся на меня всей стаей, чтобы отомстить за гибель товарки. Мысль, разумеется, очень глупая. Но чего только не взбредет здесь в голову. Поэтому, на всякий случай, я стал мерить шагами отсек, посвистывать и притоптывать, стараясь произвести больше шума.

Однако вскоре мне это надоело. Тем более крысы не обращали на меня ни малейшего внимания. Чтобы хоть чем-то занять себя, я принялся ковырять багром в горах мусора, надеясь наткнуться на какую-либо нужную в хозяйстве вещь. Стоило все же извлечь пользу из своего положения. Но это были лишь мои мечты. Потому как мне попадались гнутые железки, тряпичные клочья, деревянные щепки, обрубки проволоки, бетонная крошка и прочая полнейшая дрянь. Вдобавок я задохнулся от поднятой мною пыли. Нет, мне только бы сидеть в собственном парнике и смотреть на растения! Хорошо хоть, что воздух здесь был лучше, чем в других помещениях подземного города.

Я огляделся: хотел понять, откуда сюда идет воздушный ток? Кругом были сплошные бетонные стены. Правда, не везде. Напротив меня была стальная дверь с множеством запоров. Я подошел к ней и ощупал — дверь оказалась слегка приотворена. Толкнул раз, второй. Напрягся, подналег всем телом — напрасно, дверь не поддалась. Она даже не шелохнулась. С удвоенной силой я повторил свои попытки, и с тем же результатом. Впрочем, зачем мне ее открывать? Чтобы увидеть кучи нового хлама? Да и стоит ли вообще отворять каждую запертую дверь? Не скрывается ли за ней то, чего знать не следовало?

В этих философских размышлениях я присел на длинный зеленый ящик. Побарабанил по нему пальцами и заинтересовался: почему я не обратил на него раньше внимания? Наверное, это в природе человека разгребать всякие дальние завалы и в упор не замечать того, что находится у него под носом.

С помощью багра я сорвал висящий замок, поднял крышку и обомлел. В деревянном ящике покоился целый оружейный и арсенал: два короткоствольных автомата, с десяток армейских пистолетов, несколько овальных ребристых гранат и без числа картонных коробок с патронами. Все оружие было в идеальном порядке: тщательно смазано и завернуто в промасленную бумагу. Вот так находка! Никогда прежде я не сталкивался ни с чем подобным. Если все это продать с умом, то… Стоп, чем это я собрался торговать? У нас строго наказывалась продажа и хранение любых видов оружия. Шехнер, конечно, мог купить, а мог и арестовать меня вместе со всем моим товаром. Неизвестно, что взбредет ему в голову. Это тебе не набор иголок для штопки и шитья.

Не сдать ли тогда эту находку городским властям? Так, мол, и так, обнаружил в бомбоубежище, занимаясь уничтожением крыс. Примите, пожалуйста, под расписку. И не позабудьте о денежном вознаграждении, которое причитается при таких находках. Ага, и доказывай после, что не утаил второй ящик для вооруженного переворота. Нет, лучше всего было помалкивать про этот ящик. Пускай стоит там, где стоял.

— Ау! Хэнк! Ау! — долетели до меня крики Лаэрта.

— Я здесь! — откликнулся я, поспешно захлопнул крышку ящика с оружием и набросал на него сверху разного мусора.

— Насилу тебя отыскал, — входя в отсек, сказал он. — Плутал, плутал в потемках. Чуть не заблудился. А ты что здесь делал?

— Да ничего.

— Ну, я принес ловушки. Но сможем ли мы их после найти?

— Не волнуйся, я этого места ввек не забуду, — ответил я.

Лаэрт пожал плечами и принялся расставлять на полу ловушки.

— Слушай, такое дельце намечается, — сказал он, не отрываясь от своего занятия. — Наверху я потолковал с одной дамочкой. Стало быть, она просит, чтоб мы ее обслужили. Заплатит — соответственно. Сейчас она ждет нас возле нашего фургона.

— Посмотрим.

— Чего там смотреть? Деньги сами идут нам в руки.

Я глубоко вздохнул. Только вчера управляющий ругал меня и мою службу за плохую работу, а сегодня я был уже готов подрабатывать на стороне. Но не торчать же нам весь день под землей. Тем более что от здешних обитателей жалоб на нас наверняка не поступит.