Кровная связь

Глава 7 Нокс

Три ночи.

На этот раз ее не было всего три ночи, и все же хаос, который она оставила после себя, безумен. Поганое настроение и навязчивое поведение Грифона имеет для меня смысл, потому что этот идиот был настолько глуп, что полностью связал себя с ней, но остальные?

Жалко.

Мы все знали, что она сбежит, как только у нее появится шанс. Гейб и Бэссинджер были единственными, у кого не было ни одной связной мысли, и они не смогли бы связать воедино идею о том, что, возможно, им стоит оставить GPS-трекер в ней.

И еще один маленький факт: я думаю, что узы Норта собираются взять верх и уничтожить всю страну, чтобы вернуть ее, и после десятилетий игры в советника-еврея, культивирования спокойного и морального человека, которым он является, он собирается разрушить все это из-за нее.

Гребаная Связная.

Конечно, нет никаких следов ни ее, ни других десятков Одаренных, которые были похищены. Как только мы вернулись сюда после сорванной миссии, мы обнаружили, что Гейб перешел в самую большую форму волка, в которой я когда-либо видел его, рычал и огрызался на Атласа, словно надеялся вырвать ему горло.

После того, как мы их разделили, прошел добрый час, прежде чем Гейб успокоился настолько, чтобы обратиться обратно, а потом он рассказал нам все об обширных знаниях Атласа о времени, проведенном Фоллоуз в Сопротивлении.

И как они ее назвали.

Он мне никогда не нравился, и я широко освещал свои мысли по поводу его ситуации, потому что в этом году мы уже потеряли одного Дрейвена из-за спящей ячейки Сопротивления. Держать его рядом ради Связной, которой никто из них никогда не был нужен, просто глупо.

Норт не слушает.

Он больше никогда не слушает — еще один удар против нее.

Но даже после того, как Бэссинджера заперли, мы целых три дня сидим и безуспешно пытаемся найти, где их всех держат. Все контролируемые кемпинги и резиденции работают как обычно, и никаких новых сведений нет. Ноль. Они знают, что мы подслушиваем, поэтому, как только у них появляется Фоллоуз, все линии затихают.

Так что мы возвращаемся к проработке старых разведданных и поиску какой-нибудь подсказки или маленького знака, который мы могли упустить, о том, где они находятся. Грифон лучше разбирается в стратегии, чем в бумажной работе, и он тратит свое время на то, чтобы держать свои команды в готовности к тому моменту, когда у нас что-то появится, так что нам с Нортом приходится прочесывать все это с особой тщательностью.

Выяснилось только две вещи, и ни одна из них не является достаточно значительной, чтобы продолжать.

Аляска, в самом высокогорном и холодном районе, где попытка добычи будет абсолютным логистическим кошмаром.

Или, возможно, в центре пустыни Сахара, что также потребует много общения с местными властями и сообществом Одаренных, чтобы войти и вернуть их, так что в любом случае, мы должны быть уверены в этом, прежде чем двигаться туда.

До этого дело не доходит.

За ужином на третий день ее отсутствия, когда мы все злобно спорим о том, что делать дальше, потому что Гейб в ярости от того, что мы не собираемся просто бродить по пустыне или замерзшей тундре, пока не споткнемся о нее, Гриф с лаем вырывается из-за стола, его стул падает на пол.

Кровь оттекает от его лица, когда он чувствует это. Призрак боли Фоллоуз, как будто это его собственная боль. Мои узы начинают биться в груди, эта ужасная вещь, которую они делают сейчас рядом с ней, но что бы ни происходило в лагерях Сопротивления, Гриф чувствует это сильнее, благодаря их связи.

Затем он издает рев и падает на колени, его ноги подгибаются под его весом. Я не слышал от него подобных звуков с тех пор, как в него в последний раз стреляли во время службы, и Норт почти теряет контроль над своими узами в ответ, когда с рычанием бросается к нему. Гейб отшатывается от стола, но его руки дрожат, а лицо неестественно бледно.

Кто-то причиняет боль их Связной.

Я знаю это, потому что тоже чувствую эхо, ощущение чужой боли, и мои ладони тут же покрываются испариной. Мои узы хотят найти ее, спасти, взять боль на себя и разорвать на части того, кто посмел наложить на нее руки.

Она не моя. Я не должен так к ней относиться.

Я не должен так относиться ни к кому. Я знаю, что лучше не попадаться на эти уловки, ни за что не вернусь в эту ситуацию.

Никогда.

— Что это? Что с ней происходит? — огрызается Норт, когда его телефон начинает звонить на столе. Мы все игнорируем его, но в тот момент, когда он замолкает, включается телефон Гейба, и он ворчит на это.

— Это Бэссинджер. Он, должно быть, тоже это чувствует.

Грифон делает задыхающийся вдох. — Ее пытают. Я проник в ее голову, но она вытолкнула меня обратно. Кто-то разделывает ее.

«Убей их всех. Мерзких язычников, трогающих то, что принадлежит нам».

Я встряхиваю головой, как будто это избавит меня от звуков уз. Мои существа не любят делиться, даже с другими, и сколько бы я ни говорил им, что не хочу ее, они все равно не хотят, чтобы кто-то ее трогал.

Гейб вскакивает на ноги и огрызается: — Где же она, черт возьми? Мы идем в пустыню, посылаем команду на снег. Мы не можем больше сидеть сложа руки…

Его обрывает звучный хлопок прибывшего Транспортера, а затем Киран Блэк стонет на земле у ног Грифа, выглядя так, словно его избило все население Сопротивления. Судя по выражению лиц Норта и Грифа, лучше бы так оно и было.

Потому что Фоллоуз с ним нет.

— Приведите мне Целителя. Сейчас же, — говорит он сквозь стиснутые зубы, и Гриф падает на колени и хватается за жилет, притягивая его к себе.

Норт уже на телефоне и вызывает Феликса Дэвенпорта, второй телефон у него в руке, когда он начинает вызывать тактические группы, чтобы они были готовы к выезду.

— Где, блядь, моя Связная, Блэк?

Киран зеленеет, его зубы стиснуты от боли, когда Гриф сжимает его, и он выдыхает: — Приведите мне Целителя, и я вернусь за ней.

Я проверяю Азраила, тень, которая остается с ней и которую она изо всех сил старается приручить, чтобы выяснить, что, черт возьми, там происходит. Кайри все еще находится в одной из клеток, невредимая, но все же в ловушке. Пока нет никаких признаков опасности или неприятностей. Я говорю Азраилу, чтобы он был в состоянии повышенной готовности, и он немного хнычет, что в случае опасности будет вдали от Фоллоуз, его нежность к ней на милю шире.

— Ты оставил ее позади?!

Рычание Грифа дает понять, что он может убить Блэка за это, но любой, у кого есть глаза, может увидеть, что, черт возьми, здесь происходит. Однако Блэк достаточно хорош в том, чтобы выложить ему все начистоту.

Он издает наполненный болью рык: — У меня два перелома ноги и бушующее заражение крови. У меня не хватило сил, чтобы взять ее с собой. Как только Целитель закончит со мной, я смогу отвести вас к ней. Только найдите мне одного сейчас же, потому что она сама по себе.

Феликс врывается в дверь вместе с обоими Бенсонами и бросается прямо к Блэку, не дожидаясь приказа исцелить его. Он ругается под нос на состояние Кирана, но его дар достаточно силен, чтобы сделать это. Он лучший в своем классе и вундеркинд среди своих сверстников, что не скажешь по его скромности. Он один из немногих Целителей, которым я готов позволить прикоснуться ко мне.

Грифон отходит в сторону, чтобы Блэку оказали помощь, возвращается к столу и берет оружие, которое отстегнул от себя, чтобы поесть. Гейб движется к Бенсонам, бормоча, чтобы рассказать им о том, что произошло, а Норт практически вибрирует со своим телефоном у уха, отрывисто отдавая приказы о мобилизации команд «Альфа» и «Браво». Я чувствую его облегчение от того, что они обе уже наготове, потому что мы ждали этого момента.

— Ты можешь говорить, пока он тебя лечит. Скажи мне, что, блядь, с ней случилось, — рычит Грифон, в последний раз проверяя, надежно ли закреплено его оружие, а Блэк скрипит зубами, пока вправляется бедренная кость.

— Сайлас Дэвис — вот что с ней случилось. Сайлас Дэвис — это то, что случилось с ней и в прошлый раз. Он одержим ею. Он… разделывал ее, вот когда он услышал тебя в ее голове. Мне пришлось быстро соображать, чтобы не дать ей убить себя, только чтобы держать вас всех подальше от него.

Сайлас, мать его, Дэвис.

Просто легендарный суперзлодей Сопротивления, бугимен, о подвигах которого шепчутся в самых темных уголках мира Одаренных.

Норт смотрит на меня, и я понимаю, что для него игра окончена. Это последний кусочек головоломки в загадке, которой является его Связная. Теперь он знает о ней все, что когда-либо хотел. Он попался целиком и полностью. Теперь он принадлежит ей, независимо от того, признается себе в этом или нет.

Целитель убирает руку с груди Блэка и загибает штанину его брюк, чтобы получше рассмотреть изувеченную лодыжку. Похоже, что там не осталось ни одной костной структуры, как будто кто-то ударил по ней молотком и размолол в пыль. Феликс гримасничает, прижимая руки по обе стороны, чтобы начать восстановительное лечение и там.

При виде этого мне приходится сглатывать желчь от отголосков травмы в глубине моего сознания. Мне нужно отвлечься, напомнить себе, что это нечто совсем иное, чем то, что случилось со мной. Приходится потрудиться, чтобы мой голос звучал скучающе. — Что с тобой случилось?

Норт и Гриф видят мою попытку насквозь, но все остальные посылают темные взгляды в мою сторону, как будто их неодобрение что-то значит для меня.

Блэк смотрит на меня, пот все еще стекает по его лицу, даже когда он выглядит менее болезненно, и огрызается: — Перелом бедра случился, когда мы прибыли. Заражение крови произошло потому, что они не стали его лечить. Я сломал себе лодыжку около получаса назад, чтобы освободиться от ограничителей и попросить Оли убрать Джона Франклина, сильнейшего Щита Сопротивления, чтобы я мог вернуться сюда. Кстати, ей это удалось, ее узы наконец-то сработали, и я снял ее со стола пыток, прежде чем прийти сюда. Я проверил ее кровотечение и убедился, что все жгуты на ней надежно закреплены. Она будет в порядке там, пока Дэвис не вернется до того, как мы ее вытащим. Не хочу показаться засранцем, Дэвенпорт, но тебе нужно поторопиться.

Целитель бросает на него горестный взгляд и говорит: — У тебя был сепсис, почки отказывали, и ты был примерно в двенадцати часах от полного отказа органов. Извини, что отнимаю минуту, чтобы остановить твою приближающуюся смерть.

Сейдж издает ахающий звук в горле, прикрывая рот рукой и заглушая любые другие звуки ужаса.

Норт ругается и огрызается: — Просто скажи нам, где Олеандр. Ты можешь остаться здесь и пройти лечение, тебе нет необходимости возвращаться туда. У нас достаточно Транспортеров, чтобы добраться до нее и взять ситуацию под контроль.

Блэк проворчал и издал низкий стон, когда хрустящий звук его костей разнесся по комнате, и, задыхаясь, ответил: — Я не могу… Я не знаю точно, где это… Я просто следовал за повстанцами туда. Я могу составить карту, но у меня… нет координат или местоположения.

Я ругаюсь себе под нос, потому что, конечно, это не может быть так просто для нас, и говорю: — Сколько еще осталось до возвращения Дэвиса в лагерь? У нас мало времени, пока тебя собирают по кусочкам.

Блэк снова ворчит, когда раздается очередной хруст его костей, и рычит на меня: — Я послал его в «Аве Марию», чтобы выиграть время. Я не долбаный идиот.

Блядь.

Этого почти достаточно.

Я наблюдаю, как половина комнаты затаила дыхание, потому что Блэк прав, он точно не идиот, если послал Дэвиса туда. «Аве Мария» — это убежище в Массачусетсе, и оно представляет собой кроличью нору из ловушек, колючей проволоки и охранного наблюдения. Я знаю это место досконально, благодаря тому, что мой дядя Уильям высадил нас с там Нортом, когда я был подростком, из-за проблем с безопасностью. Даже со всеми своими кошмарными существами я не смог выбраться наружу.

Норт встречает мой взгляд через всю комнату, когда снимает пиджак, показывая, сколько разного оружия можно спрятать под Tom Ford, а затем говорит: — Если ты идешь с нами, то ты должен быть в полном снаряжении Так. Ты тоже, Гейб. Мы уходим, как только Феликс закончит и Киран сможет двигаться.

* * *

Как только наши ноги ступают на землю в лагере, становится совершенно ясно, что все кардинально изменилось с тех пор, как Блэк телепортировался отсюда. Я натягиваю на лицо гетру и выпускаю наружу своих кошмарных существ, проверяю Азраила, но Кайри все еще в клетках. Только теперь все охранники палатки лежат мертвыми кучей на земле, а остальные женщины трясутся и рыдают от ужаса происходящего вокруг.

А Кайри — нет.

Типичная реакция Шора на это. Она сидит на корточках, ожидая возможности выбраться оттуда и расправиться с любым сопротивленцем, который ей попадется.

Я наклоняюсь к Грифу и бормочу: — Скажи Кайри, что мы здесь и направляемся к ней. Пленники выглядят потрясенными.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и насмехается, вскидывая руку. — Мы только что вошли на бойню, и наша Связная лежит где-то здесь раненая… ты даже не попытаешься сначала найти ее?

Я смотрю на груды тел, десятки из которых лежат там, где их настигла смерть, а затем снова на него. — Я не идиот. Она? Она наша маленькая ядовитая Связная. С ней все в порядке. Здесь есть и другие Одаренные, которые не могут убивать людей по своему желанию.

Норт проталкивается мимо нас обоих, его собственные существа выходят в полную силу, и он огрызается: — Сначала найдем нашу Связную, а потом займемся пленниками и всеми выжившими.

Гейб шагает за ним, выглядя немного потрясенным, хотя он единственный из нас, кто видел ее смертельную силу вблизи, но он также непоколебим в своем спасении ее. Гриф отдает приказы своей команде, прежде чем отправиться за ними двумя, завершая тройку влюбленных идиотов, идущих за девушкой, которую не нужно спасать.

Прибыть туда до возвращения Сайласа Дэвиса? Конечно.

Спасти от головорезов Сопротивления, с которыми он ее оставил? Нет. Любой, у кого есть глаза и две мозговые клетки в черепе, видит, что она справится с этим. Единственная часть меня, отчаянно желающая вернуться к ней, сейчас стоит на страже в палатках для заключенных женщин, так что я отправлюсь туда, чтобы проверить, действительно ли ничего не случилось с Азраилом или Кайри, прежде чем споткнусь о себя из-за какой-нибудь Связной.

Раав, Процел и Мефис следуют за мной, пока мы прокладываем себе путь через палатки, все они принимают свои дикие формы доберманов. Остальные существа в разных формах и размерах ведут разведку, ожидая момента, когда Дэвис вернется сюда, чтобы они могли сожрать этот кусок дерьма. Впрочем, нет никакой необходимости беспокоиться об оставшемся позади Сопротивлении.

Все уже мертвы.

Она хороша, надо отдать ей должное, и быть способной убить стольких, не сгорая? Она более могущественна, чем кто-либо из нас ей приписывал. То немногое, что я успел прочитать, кроме того, когда мы с Нортом по локоть погрузились в поиск информации, было полностью сосредоточено на том немногом, что мы знаем об Заклинателях душ, и ничто из того, что я читал, не приблизилось к такому масштабу разрушений.

Пустые глаза теперь имеют гораздо больше смысла.

«Моя».

Я ругаюсь и натягиваю гетру еще выше, скрывая лицо, чтобы никто из команды «Альфа» не испугался того, как я выгляжу в ярости, когда имею дело с моими узами и существами. Узы опасны, я не оставлю себя в таком положении, и даже если все до единого мои существа впадут в одержимость ею, как Азраил, я все равно не получу ее.

Даже ради того, чтобы попробовать эту силу.

Кайри вскакивает на ноги, как только видит мои очертания, и я вижу, как она немного сдувается, когда понимает, что это я, а не ее брат. Я не собираюсь обижаться. В детстве они были близки, а потеря родителей только еще больше укрепила их доверие друг к другу.

Она прислоняется спиной к решетке и стонет: — Слава Богу. Пожалуйста, скажи, что вы уже вытащили Оли?

Почему все так сосредоточены на том, чтобы вытащить ее, хотя она достаточно сильна, чтобы держаться здесь самой?

— Остальные пошли за ней. Я думал, ты будешь больше беспокоиться о том, как выбраться из этой маленькой клетки, в которой ты оказалась?

Она насмехается надо мной и тянется вверх, чтобы откинуть волосы цвета меда с плеч, открывая место, где прячется Азраил в своей самой маленькой форме. — Она дала мне его, хотя я уверена, что он был бы ей полезен. Он спас меня от группового изнасилования в душевой подонками из Сопротивления, так что прости меня за беспокойство о ней.

Господи, мать твою.

Я подхожу к клетке и говорю Рааву, чтобы открыл дверь. Он самый жестокий из моих существ и одним рывком ломает замок и освобождает Кайри. Как только она выходит, Азраил спрыгивает с ее плеча и приземляется у моих ног в виде добермана в полный рост. Все остальные огрызаются на него, по-своему приветствуя, но он обнюхивает мои ноги, словно принюхивается ко всему, что произошло с тех пор, как мы были вместе в последний раз.

А это не что иное, как тонна разочарований и записей разведки Сопротивления.

Кайри слегка вздрагивает, словно стряхивая с себя дурноту, и говорит: — Без обид, но я рада, что у меня больше нет его. Я предпочту пистолет и нож кошмару в любой день недели.

Я насмешливо смотрю на нее, а затем извлекаю из наплечной кобуры Глок, чтобы передать ей. Она была оперативником ТакТим в течение пяти лет, уволившись только для того, чтобы возглавить кафе своей матери, когда стало ясно, что Глория хочет подмять его под себя и вытеснить их, так что она будет более чем на высоте, чтобы прикрыть мне спину, пока мы выводим остальных.

Я оглядываю остальных женщин, все они все еще сгрудились и смотрят на меня, как на чудовище. Кайри оглядывается через плечо и хмурится: — Это Нокс Дрейвен, он здесь, чтобы спасти нас, так что вам всем лучше относиться к нему с уважением, иначе я сочту вас сторонниками Сопротивления и уложу.

Я бросаю на нее взгляд, но она просто пожимает плечами. — Гриф рано научил меня, как справляться с этим дерьмом про монстров. Пресекать это в зародыше и двигаться дальше. У нас нет ни времени, ни сил, чтобы нянчиться с ними.

Она подходит к трупу одного из охранников, чтобы обыскать его на предмет ключей, а затем приступает к освобождению теперь уже тихих и спокойных женщин. Здесь еще есть палатка с мужчинами, которых нужно вывести, а потом еще нужно разобраться с тем, как всех перевезти. Я понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как Дэвис отправился в «Аве Марию», но у нас, должно быть, мало времени.

Нам нужно поторопиться.

Азраил смотрит на меня мягкими глазами, которые ему не стоит так открыто демонстрировать в смешанной компании, и скулит, как щенок. Она портит его. Чем больше времени он проводит с ней, тем больше он жаждет нежных и любящих тонов, которые она ему дарит. Все эти почесывания живота и нежные ласки… скоро он будет бесполезен в драке.

Он снова скулит, и я закатываю глаза. — Ладно, можешь пойти и найти ее. Только не съешь никого по дороге.