Кровная связь

Глава 8 Узы Олеандр

Слишком просто стереть лагерь с лица земли.

Слишком просто и неудовлетворительно. Я бы хотела, чтобы было больше испытаний или людей для пыток, но, кроме Франклина, есть только женщины, которые говорили обо мне гадости, и несколько охранников.

Вызывание их кошмаров дает мне что-то, небольшое возбуждение, но этого недостаточно, и я чувствую, что мне хочется просто вырвать их души и покончить с этим. Неудовлетворительно.

Маленькая девочка, которая обычно контролирует ситуацию, она где-то там, на задворках моего сознания, но лучший способ сделать то, что должно быть сделано — это полностью отстранить ее от этого. Она слишком мила для такого количества разрушений.

Я наслаждаюсь этим.

Я чувствую, когда они приходят за мной, края того места, куда я изгнала свои чувства, покалывают, когда они появляются в лагере, но я слишком сосредоточена на трех идиотах Сопротивления передо мной, чтобы идти за этими моими Связными.

Я уже знаю, что они придут ко мне. Даже когда их мелкие, человеческие разногласия вставали на пути, они все равно шли за мной и за девушкой, в которой я живу.

Зара, Линда и болтливый охранник Кэм подвешены к столбам палатки за запястья, их ноги немного свисают с земли. Должна сказать, что они действительно делают эти конструкции прочными. Затащить их троих наверх было сущим мучением, но эта боль стоила каждого мгновения.

Линда и Зара уже мертвы, их разум разрушился слишком быстро, что было вполне предсказуемо для тех, кто поверил пропаганде Сопротивления. В тот момент, когда они превратились в рыдающие оболочки, от которых не осталось ничего, кроме сердца, все еще бьющегося в груди, я закончила работу. Нет ничего приятного в том, что тело медленно разлагается.

Но Кэм держится, настоящий спортсмен.

Он дергается, медленно захлебываясь кровью, вытекающей из его глазниц в открытый рот. Это ужасно. Я делаю пометку спрятать это воспоминание от девушки, засунуть его так далеко в глубины ее сознания, чтобы она никогда не почувствовала бесполезный всплеск вины из-за этого. Она почувствует, она всегда чувствует вину за то, что я делаю, чтобы защитить нас обоих, но не я. Они посмели наложить на нас руки, так что они мертвы.

Я слышу шорох палатки позади меня, но не поворачиваюсь посмотреть, потому что не хочу пропустить ни секунды смерти Кэма. Я чувствую, как что-то входит в замкнутое пространство вместе с нами, но это не Одаренный, даже не человек, и я, наконец, заставляю себя оторвать взгляд от своей добычи, чтобы посмотреть на то, что находится здесь, нарушая мою работу.

Змей черен, как самая темная, беззвездная ночь, хотя его чешуя все еще блестит. Он неестественный, опасный и мой. Я смотрю на него, завороженная его красотой, не отрывая взгляда. Темный бог в своем собственном праве.

Он приподнимается, пока его глаза — пустое совершенство — не оказываются на одном уровне с моими. Мы смотрим друг на друга в течение мгновения, мгновения узнавания, потому что мы были созданы друг для друга, созданы друг из друга, прежде чем нас разделили и поместили на эту землю, только для того, чтобы вечно искать друг друга.

И тут он наносит удар.

Не мне, конечно. Он никогда не причинит вреда ни мне, ни девушке. Нет, он наносит удар и срывает Кэма с того места, где он висит. Кровь забрызгивает стены палатки, и я с наслаждением наблюдаю, как существо Темного пожирает тех, кто осмелился прикоснуться ко мне.

Заслонка палатки снова шуршит, и появляются они. Три частицы моей души, только один дал мне то, что я хочу, два других так же сопротивляются, как и девушка. Пульсация раздражения пробегает по моему позвоночнику, но я делаю шаг вперед и провожу рукой по сияющему телу змеи, наслаждаясь блеском ее неестественной чешуи на фоне забрызганных кровью моих рук.

Мои Связные и их способности великолепны.

— Что, черт возьми, она делает? — шепчет Перевертыш, и Темный затыкает его, его шаги шуршат, когда он приближается ко мне. Я не поворачиваюсь к ним лицом. Вместо этого я смотрю, как последние кусочки Кэма превращаются в кровавое месиво. То, как он просто исчезает, успокаивает, потому что он заслуживает того, чтобы быть полностью стертым с лица земли.

Змея поворачивается и снова смотрит на меня, ее глаза изучают каждый дюйм меня, но они задерживаются на моей ноге, где повреждения, которые Дэвис нанес девушке, пропитывают мои брюки. Меня это не беспокоит, ничто не может остановить разрушение этого места, которое мне наконец-то предстоит выполнить.

Я долго ждала этого момента внутри девушки. Никакая травма не помешает мне получить то, что мне причитается.

Когда змея проскальзывает мимо меня, ударяясь о мой бок и возвращаясь к своему хозяину, я встаю и наконец поворачиваюсь лицом к своим Связным. Все они смотрят на меня с совершенно разными выражениями на лицах. Шок, ужас, презрение, озабоченность, отвращение. Я знаю, что в основном это для здешних мужчин и женщин, которых я убила, но все же я немного прихорашиваюсь от благоговения. Неважно, что это благоговейный ужас, они все равно смотрят на меня так, будто знают, что я бог.

Наконец, Темный говорит: — Олеандр, у тебя идет кровь.

Я смотрю вниз и вижу, что жгут действительно сместился, но боли никакой. Потеря крови может повлиять на меня, но мы еще не пришли к этому.

Мой Привязанный останавливает Перевертыша от рывка вперед ко мне, приложив ладонь к его груди, его глаза становятся ярко-белыми, когда он говорит: — Привязанная. Позволь мне все исправить.

На самом деле я не хочу, чтобы это было исправлено. Я хочу, чтобы они все были обнажены и извивались здесь со мной, чтобы моя кровь покрыла нас всех и отметила их; чтобы они перестали играть в эти детские, страшные игры.

Его голова слегка откидывается назад, дыхание становится глубже, грудь расширяется, реагируя на мою похоть, и это именно то, чего я хочу.

Темный без колебаний делает шаг вперед мимо двух других и протягивает мне руку, его глаза остаются темно-синего цвета, так как он держит под контролем свои собственные узы.

Я хочу сломать это.

Я хочу расколоть его и вырвать мою Связь из его аккуратной оболочки, высвободить силу, принадлежащую мне, и насладиться нашей общей Связью.

Он читает меня слишком хорошо и говорит медленно, отмеряя каждое слово, когда оно вылетает изо рта: — Давай мы отвезем тебя домой, и тогда ты сможешь получить все, что захочешь. Все, что тебе нужно, любой твой каприз, все в твоем распоряжении. Ты умрешь, если мы не возьмем кровотечение под контроль в ближайшее время.

Я проклинаю бесполезную мясную оболочку, в которой заперта, а затем беру его за руку. Я позволяю ему перенести меня на стол и осторожно поднять на него, чтобы оценить повреждения и подправить жгут.

Перевертыш возвращается и, немного поколебавшись, берет мою вторую руку, переплетая наши пальцы, словно пытаясь… утешить меня. Я не стану объяснять ему, что мне не нужно утешение.

Мне нужно завершить свои Связи и уничтожить все.

Мой Привязанный прищелкивает языком и бормочет: — И я готов поспорить, что именно по этой причине Оли не хочет этого. Может, тебе стоит успокоиться с планами убийства, и тогда ты, возможно, получишь то, что хочешь.

Я бросаю на него взгляд, но он просто пожимает плечами. Раздражает. Перевертыш смотрит на него растерянно, но я снова переключаю свое внимание на Темного. Его пальцы тверды и уверенны, когда он смотрит на беспорядок, в котором находится моя нога, его тело закрывает двух других от этого зрелища. Когда он замечает, что я наблюдаю за ним, он бормочет: — Нам нужно отвести тебя к Целителю. Порезы близко к артерии, и ты слишком много ходила с этим. Позволь одному из нас отнести тебя к Транспортеру, и мы сможем доставить тебя к кому-нибудь.

Я качаю головой и вздыхаю. — К Привязанному огненной девушки. Больше ни к кому.

Темный кивает, протягивает руку, чтобы провести ладонью по моей щеке. — Мы отведем тебя к Кирану, а он отведет тебя к Феликсу. Сейчас мы доверяем только нашему ближнему кругу. Я доставлю тебя к нему сейчас.

Я хочу его, но прямо сейчас мне нужна сила, а она течет через моего Привязанного и в меня легче, благодаря нашей связи, поэтому я говорю: — Нет. Я хочу его.

Темный без колебаний кивает, отступает назад, и мой Привязанный подходит, чтобы поднять меня на руки. Он осторожен с раной, одной рукой защищая мое бедро, а другой прижимает мою грудь к своей.

Между нами слишком много слоев одежды, чтобы произошел нужный мне прилив силы, но мы выходим из палатки, прежде чем я успеваю потребовать, чтобы он разделся и дал мне то, что мне нужно.

Как только мы оказываемся на открытом месте, на нас смотрит слишком много глаз.

И выжившие, и кавалерия, все они смотрят на нас, пока мы движемся через лагерь. Очевидно, потому что нам приходится переступать через десятки тел, чтобы проложить себе дорогу к Транспортеру, но для меня все это не имеет значения. Меня не волнует их мнение о том, что я здесь сделала, но, судя по застывшему выражению лиц моих Связных, их волнует.

Мне кажется, я должна отметить, что я милосердный бог и убиваю только тех, кто мучает, калечит и убивает ради собственной гнусной выгоды. Маленькие существа, живущие тихо, ничего для меня не значат.

— Господи, мать твою, радуйтесь, что никто из вас не слышит, что сейчас происходит в ее голове. Гораздо больше дерьма о нашей Связной и ее страхе перед этим обретает смысл, — говорит мой Привязанный, и я борюсь с желанием залезть ему в грудь и вытащить его сердце.

— Ты не сделаешь этого. Я нужен тебе, и мы оба это знаем.

И все же. Это было бы забавно.

Когда мы добираемся до края палаток и небольшой поляны, мы находим там Транспортера, ожидающего нас с другим Темным, поврежденным.

Он никак не реагирует на наше появление, едва смотрит в мою сторону, но Транспортер от облегчения шарахается в сторону. — Оли! Слава Богу! Я думал… Господи, Гриф, что с ней случилось?

— Ей нужно выбраться отсюда, и сейчас не лучшее время для разговора с ней.

— Оли сейчас не в себе, а ее узы пытаются спланировать, как захватить мир, так что дай ей минутку, — говорит Перевертыш с ухмылкой, нахальный и уверенный в себе теперь, когда знает, что происходит.

Я поворачиваюсь лицом к груди моего Привязанного, чтобы встретиться взглядом с Транспортером, признавая, что его слова вытащили меня из девушки и привели к этому разрушению, а он смотрит на меня с таким облегчением, как будто действительно сидел здесь с затаенным дыханием, ожидая, что они найдут меня.

Я решаю оставить его в живых. Огненную девушку, ее Привязанного и этого. Может быть, болтливого мальчика Техно, может быть. Но я бы предпочла, чтобы они умерли последними, прямо перед моими Связными и мной, если бы до этого дошло.

— Я обязательно сообщу об этом Сейдж, Привязанная.

Я бросаю на него испепеляющий взгляд, который ничего не делает, чтобы убрать ухмылку с его лица. — Убирайся из моей головы, любопытный Привязанный, или, возможно, я пересмотрю свои планы по вырыванию твоего сердца.

Он хихикает. — Должен признать, забавно видеть тебя с этой стороны. Я ничего не могу с этим поделать. Кроме того, ты снова бросилась в опасность без своих Связных. Ты должна дать мне немного развлечься.

Нет времени объяснять ему, что это не так, что я им всем ничего не должна, и они все должны поклоняться мне за то, что я просто существую, потому что Транспортер подходит к нам и, протягивая мне окровавленную руку, говорит: — Давайте убираться отсюда, пока еще кого-нибудь не порезали.

* * *

Я ожидаю, что мы вернемся в особняк Дрейвенов, но вместо этого мы появляемся на большом складе, полном людей, одетых в снаряжение Так, и Целителей в белых халатах, чтобы их было легко отличить. Целители уже осматривают освобожденных заключенных, и когда они замечают наше появление, группа из них бросается к нам.

Мне это не нравится.

Даже зная, что они не из Сопротивления, я не люблю, когда меня торопят, и особенно когда здесь со мной стоят четыре моих Связных. В тот момент, когда я напрягаюсь, мой Привязанный поворачивается, становясь спиной между нами и Целителями, и кричит: — Назад! Вас сейчас поджарят.

— Или съедят, — рычит другой Темный, три его существа обнажают зубы на приближающихся людей, и хотя для меня они выглядят совершенными существами, все трое мужчин глотают воздух с того места, которое я вижу из-за плеча моего Привязанного.

Жалко.

Темный выходит вперед. — Нам нужен Феликс Дэвенпорт. Мы взяли его с собой специально, чтобы он осмотрел на нашу Связную.

Один из мужчин возмущенно шипит и огрызается: — Он студент третьего курса! Связная члена совета должна быть осмотрена…

— Ее осмотрит Дэвенпорт и никто другой. Это не тебе решать, Пейн.

Целитель по имени Пейн? Я чувствую, что девушке это очень понравится. В голове у меня становится легко, и я снова прижимаюсь лбом к груди моего Привязанного, делая медленные вдохи, чтобы остановить бурление в голове. Его руки снова сжимаются, а затем он резко бросает: — Убирайся с дороги, пока я не взломал твой мозг и не собрал достаточно информации, чтобы похоронить тебя.

Послышалось еще какое-то бормотание, но потом Целитель закричал: — Я здесь! Я только что ввел Кайри немного жидкости, а где Оли — Господи Иисусе, мать твою! Положите ее на землю; потеря такого количества крови достаточно, чтобы убить человека, а такая поза только усугубляет ситуацию.

Мой Привязанный подходит к одним из носилок, но вместо того, чтобы положить меня, он садится, передвигая мои ноги так, чтобы Целитель имел к ним доступ. Одна из его больших ладоней скользит под мою футболку и ложится на мой позвоночник, надежно прижимая меня к своей груди, и она нагревается по мере того, как его дар распространяется по моему телу.

Боль, о которой я знаю, но на самом деле не чувствую, исчезает.

Я вздыхаю и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Целителя, который внимательно смотрит на меня. Руки моего Привязанного обхватывают меня, защищая, ладонь почти обжигает мою голую кожу. Он очень чувствителен ко всему в этой комнате, к взглядам и словам, все готовит его к войне.

Интересно, что он слышит такого, чего не слышат наши уши?

— Следи за собой, Дэвенпорт. Я не в том настроении, чтобы оправдывать неуважение после всего, через что мы сегодня прошли, — огрызается он, и Целитель вскидывает руки, словно ожидая удара кулаком в челюсть.

— Это не неуважение. Я исцелял ее достаточно раз, чтобы точно знать, на что она способна и сколько у нее сил. Я осторожен на случай, если у нее возникнут проблемы с контролем. Мы оба знаем, что это было проблемой.

Это заставляет его сделать небольшую паузу, просто чтобы посмотреть на меня, но мои пустые глаза ничего ему не отвечают. Я чувствую, что моя сила иссякает, угроза устранена, и ни о ком из Одаренных здесь нам не стоит беспокоиться. Любой из моих Связных мог бы раздавить этих людей, как мокрую бумагу.

Темный смотрит на меня, затем приседает, чтобы снова оказаться на моем уровне, его голос тверд: — Отдай Олеандр, чтобы мы могли тебя вылечить.

Я хмуро смотрю на него. — Нет. Я не отдам ее, пока еще есть боль. Я не позволю ей чувствовать ее.

Руки снова сжимаются, а затем Целитель приседает рядом с Темным. — Если ты можешь пообещать, что будешь контролировать ситуацию, пока я буду делать то, что мне нужно, я сделаю это. Я поверю тебе на слово, потому что Грифону придется прекратить блокировать боль, пока я это делаю.

Мой Привязанный отвечает за меня без колебаний: — Нет. Ты не исцелишь ее, пока она может это чувствовать.

Целитель качает головой. — Я не могу точно определить все повреждения, если она не чувствует боли, мне жаль. Если я что-то упущу, это может убить ее позже. Я не хочу рисковать. Другие Целители могут, а я нет. Слишком многое поставлено на карту, и я не потеряю Оли из-за того, что ты беспокоишься о том, что она чувствует боль. Я понимаю, но я ничего не могу с этим поделать. Мне жаль.

Я наклоняюсь вперед, чтобы убедиться, что он полностью сосредоточен на мне, что, возможно, мне не нужно было делать, потому что я думаю, что сейчас вся комната полностью сосредоточена на мне, и говорю: — Я не причиню тебе вреда, пока ты не причинишь вреда мне или моим близким. Ни сейчас, ни когда-либо. Боль — ничто, ее чувствует только девочка, а она сейчас спит. Делай то, что тебе нужно.

Он кивает, веря мне на слово, а затем присаживается рядом с носилками и приступает к работе. Он объясняет, куда кладет руки и почему прикасается ко мне каждый раз, когда двигается, и получает мое согласие, как профессионал. Часть напряжения покидает пространство, когда мое тело медленно восстанавливается под руководством его дара.

Когда он снова сдвигается, чтобы прижать ладонь к моей шее с одной стороны, чтобы проверить, нет ли травм головного мозга и любого ущерба, который могли нанести мне наркотики, он растягивает слова, обращаясь к моему Привязанному: — Не понимаю, чего ты так над ней суетишься. Она переносит это лучше, чем все, кого я когда-либо исцелял. Успокойся немного, Шор. Ей все еще нужно дышать.

— Я видел твое лицо, когда ты явился к Дрейвену в тот день, когда Бенсон подожгла здание из-за тебя, не притворяйся, что ты выше поведения Привязанного, — огрызнулся он.

После еще нескольких минут работы Целитель убирает свою ладонь от меня и ерзает на своем месте, оглядываясь через плечо на аудиторию Целителей и ТакТим, все еще толпящихся вокруг нашего периметра, прежде чем снять с себя куртку.

— Гейб, дай мне руку. Я накрою ее и закрою глаза, так что не сломай мне руку, ей нужно соприкосновение кожи с кожей, чтобы закончить заживление. Сними с нее футболку. Грифон, ты тоже раздевайся. Только до пояса.

Темный тоже делает шаг вперед, снимает свою куртку и отодвигает Целителя, чтобы занять его место. Затем все трое моих Связных двигают меня и суетятся, пока я не оказываюсь полуобнаженной, сидя на бедрах своего Привязанного, наши обнаженные груди прижаты друг к другу, куртка перекинута через спину, а сила моего Привязанного легко перетекает в меня, благодаря нашей связи. Я чувствую, как мое тело вдыхает его, беря все, что мне нужно, из его жизненной силы, в то время как он берет то же самое от меня, разделяя наши ресурсы, пока я не получу от него все, что мне может понадобиться.

Наконец я делаю глубокий, наполняющий вдох.

— Срань господня, это должно выглядеть так? — бормочет Перевертыш, а Целитель смотрит на него сбоку и пожимает плечами. Я закрываю глаза, впитывая энергию, тело девушки медленно отключается после использования силы. Так всегда бывает, я не привыкла так много направлять, потому что она никогда меня не выпускала.

Слова Целителя, произнесенные вполголоса, медленно проникают в мою голову. — Обычно это не так драматично, но да, они делятся силой. Это выглядит более… ярко, потому что она такая сильная.

Я погружаюсь в бессознательное состояние, моя власть над девушкой все еще сильна, потому что я не хочу, чтобы она проснулась, пока исцеление все еще продолжается, и я теряю счет времени. Я осознаю, что происходит вокруг меня, только когда мой Привязанный снова заговорил, звук был громким в моем ухе, прижатом к его груди.

— Сними свою рубашку. Она снова чувствует запах и ей нужно больше. Необходимо, чтобы Бэссинджер тоже был готов к нашему возвращению в дом. Мы все ей понадобимся.

Носилки двигаются, когда кто-то еще садится, а затем я оказываюсь в объятиях Перевертыша, крепко прижатая к его обнаженной груди. От него пахнет теплом, по его коже бегут мурашки, когда я утыкаюсь носом в изгиб его шеи.

Я крепко зажмуриваю глаза, зная, что когда они снова откроются, я уже не буду здесь главной, и девушка вернется, чтобы разобраться с последствиями моих действий по нашему спасению.

Но мы живы, в основном невредимы, и она не будет помнить всего произошедшего. Этого должно быть достаточно.