Кровавый зной

Автор: Эвангелина Андерсон

Книга: «Кровавый зной»

Серия: «Рожденные тьмой» #2

Год написания: 2013

Жанр: Эротика, фэнтези, вампиры, оборотни, ведьмы

Возрастное ограничение: 18+

Над переводом работали:

Переводчик: Kassandra37, Bezfamilnaya

Редактор: Nikolle

Дизайн обложки: K@terina

В книге всего: Пролог+30 глав

Перевод осуществлен для группы: https://vk.com/paranormal_love_stories

И для сайта: http://ness-oksana.ucoz.ru/

Текст выложен исключительно для ознакомления.

Не для коммерческого использования!

При размещении на других ресурсах обязательно указывайте группу, для которой был осуществлен перевод. Запрещается выдавать перевод за сделанный вами или иным образом использовать опубликованные в данной группе тексты с целью получения материальной выгоды.

Пролог

Меня зовут Тейлор Хендрикс. Я вампирша.

О боже, это звучит как вступление в двеннадцатиэтапную программу по преодолению какой-то ужасной зависимости. Но единственная имеющаяся у меня зависимость — это кровь. Я не могу без неё жить. И вампиризм не преодолеть, посещая еженедельные собрания — вообще не преодолеть, если уж на то пошло. Единственное, что может вылечить меня, это прекратить своё существование нежити: деревянный кол в сердце или длительное воздействие солнечного света.

Честно говоря, я уже рассматривала оба варианта.

В моей человеческой жизни я всегда считала себя сильной, умной женщиной. В школе я была лидером, мне никогда не требовалась помощь. Я жила с моей лучшей подругой Эддисон, училась на последнем курсе ветеринарного колледжа. Впереди меня ждало блестящее будущее — это была отличная жизнь.

Затем появилась Селеста — вампирша с тремя звездами, а это значит, что ей более трехсот лет. Древняя и невероятно могущественная. А так же невероятно жестокая. По какой-то причине я приглянулась Селесте, и она обратила меня в вампира против моей воли.

Не знаю, что она разглядела во мне, но я хреновый вампир. Как оказалось, я просто не подхожу для профессии нежити. Я не могу очаровывать людей, да если бы и могла, то не стала бы заниматься глэм-сексом — это своего рода ментальное порно. Большинство вампиров способны проецировать в сознание человека любую сексуальную фантазию, в обмен на кровь разумеется. На самом деле мне стыдно даже говорить об этом. И если бы Эддисон добровольно не стала моим донором, я бы наверняка уже умерла с голоду.

Моя госпожа-вампирша, Селеста, ненавидела меня за неудачи и относилась соответственно. Она использовала меня в качестве рабыни первые шесть лет моей жизни в качестве нежити. Она била меня, обзывала и по нескольку раз ломала каждую кость в моем теле. А потом стало ещё хуже.

Когда вампирский инквизитор района приехал в город, Селеста подарила меня ему в качестве сексуальной рабыни. То, что делал со мной Родерик… ну, я до сих пор пытаюсь забыть об этом. И больше не хочу об этом говорить.

Во всяком случае, из-за этой жалкой ситуации, в которой я оказалась, Эддисон вступила в союз с Корбином — единственным достаточно сильным вампиром, способным противостоять Селесте и её победить. К сожалению, хоть Корбин меня и спас, Селеста и Родерик не желали меня отпускать. Слышала, что Родерик хотел отвезти меня ко двору императрицы Тьмы — её так же называли Леди Теней — на вампирский суд.

Я лучше встречусь в полдень с обжигающим солнцем.

Чтобы спасти от Родерика, мой новый мастер Корбин заставил меня создать кровную связь с оборотнем Виктором. Вы должны знать, вампиры и оборотни действительно не любят друг друга. На самом деле мы довольно древние смертельные враги, и Виктор ясно дал понять, что не желает жениться на такой вампирше как я. Мне тоже не слишком понравилась перспектива обзавестись мужем, обрастающим шерстью каждое полнолуние. Но Виктор был должен Корбину пятьдесят кусков баксов, а я бы скорее умерла, чем вернулась к Родерику. Виктор казался лучшим вариантом.

Корбин пообещал, что нам придется жить вместе всего три месяца — достаточно, чтобы удовлетворить закон о собственности. Корбин предупредил нас, что разрыв кровной связи между нами досрочно будет иметь серьезные последствия, я не знаю, что это может быть, и не собираюсь выяснять. Просто стану вести себя как хорошая маленькая вампирша, а когда всё закончится, возможно, смогу вернуться в ветеринарный колледж и наладить свою жизнь.

Есть только одна проблема. С тех пор как я выпила кровь из чаши Союза во время нашей свадьбы, у меня появились довольно странные… чувства. Чувства. Я думала, что после того что сделал со мной Родерик и другие «друзья» Селесты, никогда не захочу иметь ничего общего с мужчиной. И вот Виктор пришел, чтобы востребовать меня.

О боже, что же мне делать?

Глава 1

Тейлор

Сидя рядом с моим новым мужем в его массивном чёрном пикапе, который подпрыгивал на ухабистой дороге, что вела к земле оборотня, я не могла не заметить, что он в бешенстве. Его глаза светились расплавленным золотом в сгущающихся сумерках, а его запах, дикий, мускусный и какой-то чисто мужской, заполнил салон пикапа.

И я боялась его, если честно, была напугана до смерти. Я не хотела настолько близко находиться к мужчине, особенно к тому, кто злился на меня как на кровососущее бремя, от которого он не мог избавиться следующие три месяца. То, как он смотрел на меня, когда Корбин сообщил ему, что он должен кормить меня своей кровью, было не чем иным как абсолютным отвращением.

Он ненавидит меня, подумала я с ужасом. Мы даже не знакомы друг с другом, а он уже меня ненавидит. Боже, если бы я так сильно не нуждалась в нем. Если бы не испытывала настолько сильной жажды. Его горячий, животный аромат странно влиял на меня, отчего моё пересохшее горло ощущалось, как наждачная бумага. Одаривая меня странными ощущениями, с которыми я боролась с того момента, как выпила его кровь из чаши Союза вовремя нашей короткой и формальной свадебной церемонии.

Я крепко сжала бедра и постаралась игнорировать нарастающую жажду и другие пугающие желания.

В небе поднималась полная луна, проливая серебряный свет на мои бледные руки. Я заметила, что они дрожали, и быстро скрестила их на коленях. Чувствовала, что мой желудок вот-вот прогрызет в себе дыру, ощущала слабость и головокружение. Прошло уже больше недели с тех пор, как последний раз кормилась, но Виктор до сих пор мне ничего не предложил. Фактически, он вообще ничего не делал, лишь рычал, забираясь в пикап, и это были последние произнесенные им слова. Полчаса мы просидели в абсолютной тишине.

Возможно, мне удастся его разговорить, подумала я. Возможно, всё будет не так уж плохо… мы могли бы стать друзьями. По крайней мере, не врагами. В конце концов, он занял деньги у Корбина, а не у кого-то другого, и, возможно, не всех вампиров ненавидит.

Я нервно прокашлялась и искоса взглянула на большого оборотня. Он был настолько огромным, что, казалось, занимал большую часть салона грузовика. Я же сжалась в углу, как можно ближе к окну, чтобы не касаться его, и всё же ощущала прохладной кожей исходящее от его большого тела тепло. Каким бы пугающим он ни выглядел, мне нужно было сказать хоть что-то. И если он всё ещё молчал, то мне пришлось сделать первый шаг.

— Хм, прекрасная ночь, — рискнула я.

Большой вер молчал. Я нахмурилась. Он меня вообще слышал?

— Я сказала, ночь прекрасная, — повторила я, повышая голос, чтобы он услышал меня за ревом грузовика.

— Да. На самом деле чертовски великолепная, — прорычал он, продолжая глядеть прямо перед собой.

У меня мгновенно возникло искушение уйти в себя и заткнуться. Но что-то подсказывало мне, что я не могу так поступить. Сегодняшний день задаст тон нашим дальнейшим отношениям, и я бы не хотела, чтобы большой вер относился ко мне, как к коврику, глупой девице, с которой у него временные отношения. Селеста достаточно надо мной издевалась, я несколько лет ходила буквально на цыпочках вокруг моей жестокой госпожи.

И больше не собираюсь так жить, сказала я себе, вздернув подбородок. Больше нет.

— Конечно, твоя земля находится за пределами Тампы, — сказала я, решившись заговорить снова.

Виктор хмыкнул, не отрывая золотистого взгляда от дороги впереди.

— Тебе не нравится город? — спросила я. — Мне всегда казалось, что Тампа хорош тем, что достаточно большой город, здесь всегда что-то происходит. Хоть и не такие уж масштабные мероприятия, чтобы мешали жить.

Виктор раздраженно зарычал:

— Ты всегда так много говоришь?

— Извини. — Я скрестила руки на груди и нахмурилась. — Я просто пыталась поговорить.

— Не стоит этого делать. Не то чтобы мне не нравился город, просто предпочитаю жить в лесу, потому что я чертов оборотень. И мне нужно пространство для оборачивания, бега и охоты.

— Ох. — Внезапно я почувствовала себя глупой. — Конечно. Я не подумала… не подумала об этом.

— Потому что ты вампир. Твоему виду не нужны открытые пространства, чтобы свободно побегать, ты являешься монстром всё чертово время, а не так как мы, раз в месяц.

— Мы не монстры, — сказала я уязвлено. — По крайней мере, не я.

— Ах, нет? — Взгляд, который он на меня бросил был ещё менее дружелюбным. — Насколько я помню, вампиры — нежить, питающаяся кровью. И если спросишь меня, вот что делает их монстрами.

— Ну я хоть выгляжу нормально, — огрызнулась я, разозлившись. — По крайней мере, не обрастаю шерстью… и не выгляжу как животное.

— По крайней мере, животное живое, — прорычал он. — Чего нельзя сказать в вас, бессмертной нежити.

Вот и всё. С меня оказалось достаточно. Годы подавленного гнева и обиды вдруг вспыхнули во мне. Меня не волновали последствия разрыва кровной связи между мной и огромным оборотнем — я не собиралась больше терпеть ни минуты.

— Ну всё, — рявкнула я. — Останови грузовик.

— Что? — Виктор недоверчиво посмотрел на меня, продолжая ехать. — Почему, чёрт возьми, я должен это сделать?

— Потому что я ухожу. — Я нащупала ручку на незнакомой дверце. — Как открывается эта чертова дверь? — Выпрыгнуть на ходу из грузовика — это вам не пикник на природе, но я вампир и быстро исцелюсь. Конечно, моё тело не в очень хорошей форме из-за длительного голодания, что я недавно пережила, так что на это потребуется время. Но даже медленное и болезненно выздоровление лучше, чем выслушивать оскорбления вера.

Ручка щелкнула, и дверца вдруг распахнулась. Грузовик резко вильнул из стороны в сторону, и я почувствовала, что с угрожающей скоростью соскальзываю с сиденья.

О боже! Я приготовилась к падению, но когда уже практически соскользнула с сиденья, вер протянул большую сильную ладонь и схватил меня за руку.

— Что, черт возьми, ты творишь? — Виктор резко нажал на тормоза, раздался визг шин от резкой остановки, а затем вер втащил меня обратно на сиденье.

— Я сказала тебе: ухожу. Так что отпусти меня.

— Я так не думаю, — прорычал он. — Мы связаны кровью, ты никуда не идешь.

— Я найду способ разорвать связь, — огрызнулась я, пытаясь вырваться из его, казалось бы, стальной хватки. — Сделаю что угодно, чтобы освободиться от тебя.

— Ты не сможешь разорвать связь, если только не пойдешь темной дорожкой и найдешь ведьму, которой открыта дорога на Теневые земли. Ты этого хочешь? — потребовал ответа Виктор. — Потому что я, черт возьми, уверен, что нет. Нравится тебе это или нет, дорогая, но мы связаны.

— О, нет, мы нет. — Я упрямо вздернула подбородок. — Я провела последние шесть лет, застряв в жестоких отношениях, я не могла выбраться, как бы сильно ни пыталась. И отказываюсь вновь идти той же дорогой.

Виктор широко распахнул глаза.

— Жестокие? Что, черт возьми, ты подразумеваешь под жестокими отношениями? Как именно я причинил тебе боль?

— Насилие бывает не только физическим или… или сексуальным, как ты знаешь. — Моё горло от напряжения сжалось, но я постаралась, чтобы боль не отразилась на лице. — Ещё существует психическое и эмоциональное насилие. Хоть ты и обещал не трогать меня даже пальцем, но сейчас делаешь нечто гораздо большее.

Я взглянула на него, а затем на его большую ладонь, сжимающую мою руку.

— Черт возьми! — Виктор, как будто обжегшись, отдернул руку. — Я просто пытался не дать тебе убиться, леди.

— Меня зовут Тейлор. Не леди, не возлюбленная и, конечно, не «клыкастая», я Тейлор. И я бы не умерла, потому что не могу. Я уже мертва, помнишь?

— Ох, черт… — Он провел рукой по черным взъерошенным волосам и перевел дыхание. — Слушай, прости, хорошо? — сказал он, извинившись мне на удивление. — Просто… сейчас чертовски плохая гребаная ночь для всего этого. Полная луна уже практически на небе, и если я в ближайшее время не вернусь…

— Ох, — меня внезапно озарило понимание. — Ты что собираешься… превратиться в волка?

— Если тебе повезет, — мрачно сказал он. — И если ты не… — Он покачал головой. — Давай просто скажем, что мне действительно нужно вернуться домой как можно скорее, у меня нет сейчас времени для вежливой болтовни.

— Прости, — ответила я, искренне раскаиваясь. — Я не понимала, что твоя проблема настолько срочная.

— Ну это так. И ты бы пострадала, если бы я обернулся рядом с тобой.

Моё сердце едва не выскочило из горла.

— Ты бы причинил мне боль?

— Не специально, нет. Но мой волк, волк внутри меня… — он ударил себя в грудь. — Он воспримет тебя как угрозу. — Это инстинкт, волки не любят вампиров. И я не слишком хорошо осознаю себя в этой форме, больше чувствую.

— Поэтому нам нужно как можно скорее добраться до места, где ты сможешь уйти как можно дальше от меня и обернуться, — сказала я.

— Да. — Он снова вздохнул. — Послушай, знаю, что сейчас веду себя как засранец и сожалею. Это просто… луна, — он жестом указал на полный серебряный шар, поднимающийся всё выше в небо, и его голос упал ещё на тон, стал более низким, похожим на рык животного. — Она зовет меня. Я сильный, но не смогу долго сдерживать обращение.

— Ох, верно, — я нервно кивнула. Я не хотела застрять в кабине грузовика с огромным голодным волком, ненавидящим вампиров. — Ну… ты можешь нас довести до дома? Я хотела сказать, до твоего дома, конечно.

— Да, если мы поедем прямо сейчас. — Виктор запустил двигатель грузовика и пристально посмотрел на мою, всё ещё открытую дверь, через которую теплый влажный ночной воздух Флориды проникал в кабину. — Не могла бы ты её закрыть? Меня не волнует, нежить ты или нет, ты не в той форме, чтобы выжить, если выпадешь из грузовика на скорости шестьдесят миль в час.

— Я сильнее, чем выгляжу, — запротестовала я, но выполнила его просьбу и закрыла дверь. — На мне всё быстро заживает.

Он фыркнул и переключил передачу.

— Да. Верно.

— Это правда, — сказала я, уязвленная. — В моем теле каждую кость ломали по нескольку раз, и я всегда исцелялась.

Виктор окинул меня одновременно недоверчивым и жалостливым взглядом.

— Ты что? Как, черт возьми, ты сломала все свои кости? Прыгала с самолета без парашюта?

Я скрестила руки на груди и опустила взгляд.

— Не я их ломала. Но это не главное, дело в том, что я перенесла много жестоких издевательств и всё ещё жива. — Посмотрела на него. — Но больше не потерплю подобное. Уже нет. Ни от тебя, ни от кого-либо другого.

Он задумчиво кивнул, и мне показалось, что увидела в его золотистых глазах отблеск уважения.

— Я понял. Ты сильнее, чем выглядишь. Но не спорь со мной, если я говорю, что ты хреново выглядишь.

— Большое спасибо, — огрызнулась я. — От этого я чувствую себя просто великолепно. Ты всегда такой гадкий?

— Нет, черт возьми… — он разочарованно ударил по рулю. — Послушай, на полную луну мне труднее говорить. Мой волк рвется наружу, и эта часть меня… молчаливая. — Он глубоко вздохнул. — Я не хотел сказать, что ты некрасивая. Ты чертовски великолепная. Я просто хочу сказать, что ты выглядишь больной или что-то в этом роде. Выглядишь слабой и хрупкой.

— Ты бы тоже выглядел слабым и хрупким, если бы не ел почти две недели, — сказала я глухо. — Я просто хочу пить, вот и всё.

— Ох, верно. Думаю, это моя вина. — Он искоса взглянул на меня и повернул грузовик на проселочную дорогу.

Я ничего не ответила. Он мог винить себя, если хочет, но я не собиралась ничего отвечать.

Я не буду просить, сказала я себе, хотя его теплый аромат усиливал мою жажду.

Виктор прочистил горло и заглушил мотор.

— Ну вот мы и приехали.

Я выглянула в окно и увидела большую поляну, окруженную густым лесом. Это Флорида, и здесь было много ветвистых лиан, зеленовато-чёрных в глубокой ночи.

Сам дом выглядел как один из тех престижных коттеджей: двухэтажных, с высокими потолками, паркетными полами и камином в каждой комнате. Дверные арки смотрелись одновременно просто и изящно, а окна в лунном свете отливали серебром.

— Как мило, — сказала я неохотно. — Мне всегда нравились бревенчатые коттеджи.

— Разработанный и построенный мной, — в его голосе безошибочно слышались нотки огромной гордости. — Подожди, пока не увидишь всё это при свете солнца. Это действительно… — он замолчал, очевидно, осознав, какую ахинею несет. — Я хочу сказать… а не важно. Проходи.

Я начала открывать дверь, а он внезапно обошел грузовик и протянул мне руку, желая помочь спуститься с высокой подножки. После минутного колебания я приняла его руку и ступила на утоптанную траву подъездной дорожки. Его кожа оказалась такой же горячей, как я себе и представляла, и забрала у него руку при первой же возможности.

— Я могу взять твои вещи? — хрипло спросил Виктор.

Я почувствовала, как некоторые из моих обид исчезают. По крайней мере, он прилагал усилия, чтобы не быть таким уж засранцем.

— У меня их нет, — тихо напомнила я. — Вообще-то, ты не дал мне времени, чтобы их собрать.

Фактически, он вытащил меня из «Под клыком» в том, что на мне было надето: в простой чёрной юбке и хлопковой белой блузке, застегнутой сверху до низу на маленькие чёрные пуговки. Это был один из самых простых моих нарядов, и именно поэтому так мне нравился. Селеста всегда приказывала одевать меня, как куклу, в дорогие платья, укладывать волосы в изящные прически, делать макияж. Я была рада оставить эту часть моей жизни позади.

— Ох, извини. — Виктор устало потер шею. — Ну, пойдем. Я всё покажу тебе, а затем мне нужно будет уйти.

— Верно. Ты должен обернуться, — я натянуто кивнула и направилась за ним к дверям.

Виктор достал ключи и с приглушенным звоном открыл дверь. Затем вошел внутрь, явно ожидая, что я последую за ним.

— Ладно, это кухня, — заметил он и щелкнул переключателем, большое удлиненное помещение залило светом. — Не думаю, что ты будешь ею пользоваться, но… — Он обернулся и нахмурился, увидев, что я всё ещё стою на пороге. — Почему ты стоишь там?

— Ты меня не пригласил. — Я скрестила руки на груди. — Я вампир, а значит, не могу войти в дом живого человека без приглашения.

— Ох, верно. — Он прокашлялся. — Черт возьми, я всё испортил. Эм, Тейлор, ты бы хотела войти?

Не совсем, подумала я, но вежливо промолчала.

— Да, спасибо, — сказала я, перешагнув порог и войдя в дом, который станет моим на следующие три месяца. — Я ценю твоё приглашение.

— Конечно. — Виктор смущенно пожал широкими плечами, под простой белой футболкой перекатывались мускулы. Сколько я с ним встречалась, он всегда был одет в джинсы, футболку и рабочие ботинки. За исключением того раза, когда он позаимствовал у Корбина на нашу «свадьбу» смокинг, который на нем плохо сидел.

— Итак, как я уже говорил, это кухня, — продолжил Виктор, когда я к нему присоединилась. — Ты можешь, хм, чувствовать себя как дома, в холодильнике много чего есть…

— Я не ем, — напомнила я. Надеялась, что он предложит мне испить своей крови, прежде чем уйдет, но не собиралась просить. Даже если умру от голода.

— Да, конечно, нет. Тебе нужна… нужна кровь. Моя кровь. — Он всё сильнее и сильнее нервничал.

— Только если ты захочешь её дать. — Я взглянула на свои руки. Те были сжаты в кулаки, так что костяшки побелели. Возникло ощущение, что моё горло обмотали колючей проволокой, а все мои внутренности скрутило от жажды.

Пожалуйста, подумала я. Ох, пожалуйста… ох пожалуйста…

— Хорошо. — Похоже, Виктор принял неожиданное для себя решение. Он откинулся на кухонную стойку, оперся обеими руками о столешницу и, склонив голову, обнажил для меня шею.

Я медленно подошла к нему, моё сердце бешено колотилось в груди. Виктор напряженно застыл, под хлопковой белой майкой виднелись жесткие мускулы. Я могла видеть, как под его оливковой кожей, в основании мускулистой шеи, бьется устойчивый пульс.

Чем ближе я подходила к нему, тем более пугающим находила. Он оказался настолько массивным, живым, его мускулистое тело буквально источало животную энергию. Хоть я как вампир была сверхъестественно сильна, чувствовала, что она намного, намного сильнее меня. При желании он легко мог бы раздавить меня, как букашку. Я чувствовала его жар, почти ощущала его дикий аромат на кончике языка…

Он такой большой… слишком большой. Я отчаянно жаждала его крови, полностью выпустив ноющие от желания пронзить его теплую оливковую кожу клыки. Но для того чтобы покормиться, мне придется подобраться к нему достаточно близко, чтобы он схватил меня, причинил боль. У меня перед глазами пронеслось всё, что делал со мной Родерик, и я быстро оттолкнула Виктора.

Уже всё закончилось, я не буду вспоминать об этом. И Виктор обещал не причинять мне вреда. Корбин заставил его поклясться. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо… не так ли?

Глубоко вздохнув, я заставила себя встать рядом с ним. Несмотря на то что он склонился ко мне, его горло оставалось вне досягаемости. Я уже начала жалеть, что носила туфельки на низком каблуке вместо шестидюймовых шпилек, которые заставляла меня носить Селеста, так я с легкостью бы добралась до его шеи.

Привстав на носочки, я слегка прикоснулась к его руке, собираясь с духом, попыталась дотянуться до него. Ощущала под пальцами его напряженный жесткий бицепс. Виктор дернулся, напоминая мне бездомную собаку, которая не знала, чего ожидать от погладившего её незнакомца.

— Поспеши, черт возьми, ладно? — прорычал он. — Я никогда не любил игл и стою в чертовски неудобной позе.

Этого оказалось слишком много — он был слишком большой, слишком пугающий. Я потеряла самообладание и отступила назад.

— Я не могу до тебя дотянуться. Возможно… возможно, тебе стоит просто уйти.

— Нет, черт возьми, — он выпрямился и яростно покачал головой. — Посмотри на себя. Взглянув на тебя при свете, должен сказать, что ты выглядишь очень хреново.

— Со мной всё в порядке, — я вызывающе вздернула голову и скрестила руки на груди. — Просто отлично.

— Черт, нет, ты не в порядке, — почти сердито прорычал он. — Ты выглядишь так, что тебя вот-вот сдует ветром. Тебе нужна кровь.

Он сделал шаг ко мне, я шагнула от него назад. Мне не понравилось то, как он навис надо мной — от этого я чувствовала себя маленькой и загнанной в ловушку. И принесло с собой воспоминания, о которых я мечтала забыть.

— Подожду, пока ты не вернешься. — Я сглотнула и услышала сухой скрежет в горле. — Честно.

— Нет, ты не можешь ждать. Тебе нужно покормиться, я уйду сегодня вечером и не знаю, когда вернусь. — Он снова шагнул ко мне, а я шагнула от него.

— Что? — выдавила я онемевшими губами, в то время как моё сердце безумно колотилось. — Ты, эм, планируешь уехать?

Он рассмеялся:

— Что-то вроде этого. Иногда, когда луна взывает ко мне так, как сегодня, я… мне требуется намного больше времени, чтобы… чтобы вернуться назад. — Он нахмурился. — Я действительно не могу объяснить сейчас больше.

— Ох, — прошептала я.

Снова шагнула назад и почувствовала, как что-то впилось мне в бедро. Оглянувшись через плечо, увидела, что оказалась в ловушке с L-образной кухонной стойкой за спиной. Я буквально загнала себя в угол.

— Послушай, — начал он, приблизившись так близко, что я ощущала, как его тепло проникает мне под кожу. Он склонился, оказавшись ко мне вплотную, лицом к лицу… слишком близко. — Что если я просто…

— Пожалуйста, — прошептала я, сжавшись и отвернувшись. Прижалась щекой к своему плечу и зажмурилась, стискивая стойку, пока его край не впился в пальцы. — Пожалуйста, не надо.

— Какого черта? — Виктор, казалось, искренне недоумевал. Он выпрямился, отошел назад, оставив между нами так необходимое мне пространство.

Я сразу же почувствовала, что снова могу дышать.

— Спасибо. — Я заставила себя взглянуть на него. — Я просто… мне тяжело. Ты… такой большой.

— Извини, — его голос вдруг стал неожиданно нежным. — Я не хотел, эм, напугать тебя.

— Я не боюсь, — сказала я, но дрожащий голос выдавал мою ложь. — Возможно, это не сработает. Возможно… возможно, тебе нужно просто уйти, — прошептала я.

Он провел рукой по волосам и нетерпеливо вздохнул:

— Я же сказал, что не знаю, когда вернусь. Луна зовет меня, ты хочешь крови или нет?

— Да. Я… я нуждаюсь в ней, — услышала я себя. — Но пожалуйста… не из твоей шеи.

Он нахмурился:

— А что не так с моей гребаной шеей? Знаешь, до тебя я никому её не предлагал. И если бы кто-нибудь увидел, как оказываю такой знак подчинения проклятому вамп…

— Слишком много. Слишком близко. — Я приложила руку к груди, ощущая, как колотится сердце. — Пожалуйста… могу я просто выпить из твоего запястья? Так подойдет?

Он задумался.

— На самом деле лучше некуда. Намного легче скрыть следы укусов. — Он вопросительно посмотрел на меня. — Разве ты не можешь их исцелить, чтобы никто не догадался, что ты от меня кормилась?

Я вспомнила об уродливых рубцах, украшавших руки Эддисон до тех пор, пока Корбин её не исцелил. Шрамы, оставленные моими клыками. Я с сожалением покачала головой.

— Боюсь, что нет. Я не настолько стара и опытна, как другие вампиры. Я только шесть лет назад переродилась во тьме.

— Хорошо, отлично, думаю, всем нужно с чего-то начинать. — Он вздохнул. — Тогда запястье. — Он протянул мне левое запястье, затем передумал и предложил правое. — Я левша, — пояснил Виктор, стоило мне вопросительно на него посмотреть.

— Понятно.

Я посмотрела на сильное запястье и мускулистое предплечье руки, что он протягивал мне. Большие, перевитые мышцами руки, с узкими, как у художника, пальцами. Поразительно, но на его теле практически не было волос, не то чтобы я до этого видела много оборотней, но считала, что они такие же волосатые в своей человеческой ипостаси, как и в животной. Лишь легкий пушок жестковатых чёрных волосков покрывал тыльную сторону рук Виктора. Я подумала, волосатая ли у него грудь, но тут же оттолкнула эту мысль. Что со мной не так? Он предлагал мне свою кровь, я оголодала, мне нужно было покормиться, а не восхищаться его по-настоящему великолепным телосложением.

Я сосредоточила всё внимание на сеточке синих вен, пульсировавших на его запястье, и попыталась сконцентрироваться на одной, призывая к себе.

За полторы недели после моего спасения от Селесты мой новый мастер Корбин дал мне несколько уроков на тему «Как стать лучшим, более совершенным вампиром». Большая часть того, чему он меня учил, оказалось совершить невероятно просто, в том числе умение призвать вену на поверхность, как я это делала сейчас. Если бы у Селесты было время и терпение всему обучить меня, возможно, я стала бы лучшим вампиром. Но моя бывшая маленькая блондинистая сучка-хозяйка не терпела невежества или некомпетентности. Поэтому, до недавнего времени, я оставалась в самом низу пищевой цепочки, необразованной и необученной для моего нового существования.

К моему облегчению, вена начала набухать, пока не стала достойной целью для моих ноющих клыков. К сожалению, я всё ещё не могла доставлять наслаждение при укусе, когда кормилась, как это делал мастер-вампир, но, по крайней мере, я больше не вредила донору.

Виктор никак не прокомментировал такое проявление моей силы. Он просто стоял и ждал, удерживая руку у моего рта. Когда я окинула его быстрым взглядом, заметила, как сверкали его глаза расплавленным золотом, и он еле заметно мне кивнул, как бы говоря, сделай это.

Я больше не могла ждать. Его теплый мускусный аромат наполнил мой нос, и я почувствовала горячий медный запах его крови. Мой желудок скрутило, в горле пересохло.

И я вонзила клыки в большую призванную мной вену, проколола его плоть, впиваясь как можно глубже, чтобы получить еду, которую так жаждала.

Виктор хмыкнул, и я могла бы поклясться, что причинила ему боль. Но он не пытался вырваться, стоял на месте как вкопанный, пока я от него кормилась, вытягивая богатую, ароматную, вкусную кровь большими горячими глотками, поглощая её, как впервые оказавшийся на пиру нищий.

И, боже, это было так хорошо… так невероятно хорошо, не похоже на всё, что я до этого пробовала. Раньше я никогда не пробовала крови вера, как и большинство вампиров, ибо мы считаем друг друга смертельными врагами. Честно говоря, я мало пробовала и человеческой крови. Кормилась лишь от моей подруги Эддисон, её кровь была сладкой, напоминала вкус клубники. Её кровь была вкусная, но то, что попробовала сейчас, — нечто особенное… невероятное.

Кровь Виктора напоминала мне прекрасное, богатое крепкое вино. Или, возможно, дорогой виски. Этот вкусный поток хлынул в моё горло успокаивающей волной, утоляя ужасную терзающую меня жажду, в животе стало тепло. Я сразу почувствовала последствия — исчезла сухость в горле, а мой желудок больше не пытался прогрызть дыру в позвоночнике. Я чувствовала себя отдохнувшей… исцеленной.

Рядом со мной Виктор нетерпеливо переминался с ноги на ногу, и я напомнила себе, что моя чудесная еда имела имя и горячее желание выйти на улицу, и ответить на зов дикой природы. Фактически, он, вероятно, с трудом сдерживал обращение в огромного лохматого чёрного волка с собственными аппетитами.

Я могла кормиться от него хоть всю ночь, неторопливо потягивая эту теплую богатую кровь, смакуя её, как самое дорогое марочное вино, но это было невозможно. Я сделала ещё два поспешных глотка и втянула клыки.

Виктор смотрел на меня с непроницаемым выражением на суровом лице.

— Прости, — сказала я, слизывая с губ последние капли его чудесной ароматной крови. — Я сделала тебе больно?

Нахмурившись, он переступал с ноги на ногу.

— Нет. Всё не так плохо, как я думал. Кроме…

— Кроме? — спросила я смиренно, давая ему подсказку. — Если ты расскажешь мне, я смогу сделать всё лучше в следующий раз.

— Лучше, чем то, что было? — он недоверчиво посмотрел на меня и снова переступил с ноги на ногу. Это движение привлекло моё внимание к его паху. В шоке я смотрела на впечатляющих размеров эрекцию, выпирающую под джинсами.

Разве я это вызвала? И если да, то как?

— Я… я сожалею, — прошептала я. Едва его кровь меня успокоила, как я снова начала нервничать.

Он накинется на меня сейчас? Что-то предпримет?

— Нет, это ты извини, — хрипло ответил он. — Не знаю, почему это, хм… черт! Всё так чертовски странно. — Он покачал головой, его взгляд стал жестким. — Мне нужно идти, — сказал он резко.

— Ох. Конечно. — Я отошла от Виктора подальше, пытаясь освободить ему как можно больше места. — Хм… наслаждайся.

— Не жди меня скоро.

— Ох… Я… — Но прежде чем я успела ответить, он вышел из кухни и исчез в ночи.

Глава 2

Виктор

Я буквально пробежал несколько ярдов до опушки леса и на мгновение остановился, желая осознать случившееся. Я чувствовал зов луны, она словно оставляла отметки на моей коже, они горели, как маленькое солнце, расположенное внизу спины, но я боролся с этим зовом ещё немного. Если позволю волку сейчас взять надо мной верх, то никогда не пойму, что только что произошло. У волка нет слов, он думает изображениями, не предложениями, и действует исключительно на одних инстинктах. Мне отчаянно нужно было подумать о странной девушке-вампире, с которой меня угораздило связаться, и моя животная половина являлась худшим вариантом для размышлений.

— Какого черта? — пробормотал я про себя, пытаясь заглушить серебристый голос луны, её бесконечную песнь сирены. — Что, черт возьми, происходит?

Это был хороший вопрос. Я никогда не вел себя так, как сегодня вечером, и причина не только в приближающемся обращении. Всё дело в Тейлор — это она заставляла меня поступать так странно.

Сидя вместе с ней в кабине грузовичка по дороге домой, я изо всех сил старался игнорировать её из-за её аромата. Большинство вампиров для меня пахнут весьма отвратительно, как змеи в клетках в зоопарке — кожей и рептилиями. И чем древнее они, тем хуже вонь, по крайней мере, для моего чувствительного носа.

Но не Тейлор. У неё оказался горячий, свежий, невероятно женственный аромат. Не похожий на запах вампира, но и не совсем человеческий. Было в этом аромате нечто странное и привлекательно, и это меня взбесило. Потому что я не находил в ней ничего привлекательного, да ради бога, она была чертовски клыкастой.

Я не ненавижу вампиров, как большинство из моего вида, но и не стремлюсь проводить с ними время. Корбин был исключением, и то только потому, что мне было удобнее иметь дело с ним, чем с местной стаей, когда дело дошло до взятия кредита для моего бизнеса. Если бы я знал, как он заставит меня расплатиться за это, я бы никогда не связался с этим мертвым ублюдком.

— Черт, — пробормотал я, когда зов луны усилился, затуманивая мой разум.

Что со мной не так? Во-первых, я действительно предложил ей шею — знак покорности веров. Ничего подобного я за всю жизнь не предлагал ни одному живому существу, а сегодня предложил вампиру. Затем, когда она отказалась от моей шеи и вместо этого кормилась из вены на запястье, я чертовски сильно возбудился.

Взглянул вниз на джинсы, в области паха напоминающие палатку, сквозь тонкий материал отчетливо виднелся напряженный ствол члена. Я настолько возбудился, что у меня всё ныло, и всё потому, что маленькая вампирша впилась в меня клыками. Что, черт возьми, всё это значит?

Это несправедливо, пробормотал голос в голове. Она чертовски великолепна, и этот её аромат. Как мне жить с этим три месяца?

Не прикасаясь к ней, вот как. Она вампир, а я вер, мы будем держаться на расстоянии друг от друга. И вообще, не похоже, что Тейлор хотела, чтобы я был рядом с ней.

Я вспомнил гордый, полный боли, вызывающий взгляд её прекрасных синих глаз, когда она сказала мне, что кто-то сломал каждую кость в её теле, и ей всё равно удалось исцелиться. Какой больной ублюдок сделал подобное с кем-то настолько прекрасным и хрупким как она? Кто бы это ни был, он действительно сделал с ней это. Я вспыхнул от её реакции на то, что подошел слишком близко, пока она пыталась покормиться от меня. Она вздрогнула, а страх, отразившейся на её лице, отдавал такой болью, что от него все внутренности скрутило в узел.

Наверняка ей было очень больно, черт побери. Я не хотел думать о том, как именно ей причинили боль. Вспомнил Родерика, древнего вампира, босса Корбина, именно из-за него он попросил меня связаться с ней и забрать. Родерик хотел её вернуть достаточно сильно, чтобы бросить вызов кровной связи между нами — нечто неслыханное даже в вампирских кругах, насколько я знал. Что он с ней делал? Что этот больной ублюдок с ней сделал?

Даже одной мысли об этом оказалось достаточно, чтобы из моего горла вырвалось низкое хриплое рычание. Я знал, что Родерик уже мертв; Корбин убил его каким-то темным колдовством, которое я не понимал и не хотел иметь с этим ничего общего. Но часть меня желала, чтобы он оказался сейчас здесь, рядом со мной, чтобы я самолично смог вырвать его горло. Если этот больной ублюдок виноват в том ужасе в глазах Тейлор, он заслужил, чтобы вырезали его кишки и скормили ему на ужин.

Только послушай себя, издевался голосок в голове. Сработали все защитные и собственнические инстинкты по отношению к ней. Преодолей это и позволь изменениям овладеть тобой… пока не стало слишком поздно.

Метка внизу спины снова начала жечь, и я понимал, что голос прав. Я больше не мог задерживаться. Если бы это сделал, рисковал вызвать проклятие. Этого не случалось со мной несколько месяцев, ни разу с тех пор, как я переехал в Тампу, и абсолютно ничего не значило. Одно дело застрять в животной форме — это меня особо не беспокоило, разве только что пропущу работу. Поскольку у меня была собственная компания, то это не более чем неудобство. Но если я застряну в ловушке в моей второй ипостаси, то проклятие заставит меня…

Я вздрогнул и начал срывать с себя одежду. Вдалеке, слева от меня, в густом лесу послышался протяжный низкий вой волка. Местная стая иногда бегала по землям, примыкающим к моим — вот об этом я хотел бы узнать до того, как купил этот участок. Но до сих пор, за исключением нескольких коротких встреч в полнолунные ночи, да одного или двух слишком дружелюбных жестов одиноких женщин из стаи, они не донимали меня, так же как и я их. Именно это мне и нравилось, как волка-одиночку меня не интересовало присоединение к их стае.

Не то чтобы они пригласили меня, если бы узнали о проклятии.

Метка снова жгла, ныла и пульсировала. Обычно незаметная, в полнолуние она давала о себе знать, или когда должно было активироваться проклятие. Сейчас метка светилась тусклым красноватым светом, будто кто-то сделал мне татуировку огнем. Что, впрочем, походило на правду. Метка светилась, пока я снимал футболку. И я был рад, что раздеваюсь в одиночестве.

Наконец, обнаженный я стоял в лесу, чувствуя, как лунный свет ласкает кожу. Когда люди говорят о «человеке на луне», мы понимаем, что луна — это женщина, великая луноликая богиня, едущая по ночному небу, призывающая тех, кто её слышит. Иногда её призыв тихий, иногда, как сегодня, её зов просто оглушает.

Невероятно сильный зов, призывающий меня, подталкивающий бежать. Противостоять ему было практически невозможно. Тем не менее, я принял осознанное решение сегодня вечером держаться от дома подальше. Если я застряну в животной ипостаси, что случалось часто, мне хотелось бы как можно дальше находиться от Тейлор. Она напоминала мне раненое существо, птицу со сломанными крыльями. Легка добыча для моего волка, если я позволю себе оказаться к ней слишком близко, особенно, если мой волк увидит в ней врага, которого нужно уничтожить.

Пойдем, прошептал серебристый голос луны. Пойдем… беги… охоться… будь свободным…

Выкинув из головы маленькую вампиршу и местную стаю, я закрыл глаза и ответил на зов. Я чувствовал, как изменяется тело, смещаются суставы, выгибаясь в разных нечеловеческих направлениях, по коже разливается мех. Мой волк взял верх, и я позволил ему это, с нетерпением потянулся к нему и его неосознанным инстинктам всем своим существом.

Мои чувства внезапно обострились, лунный свет стал ярче, лес наполнился запахами и звуками. Маленькие существа копошились в подлеске. Совы почти бесшумно перелетали с ветки на ветку. Вдалеке мне послышался крик пантеры.

Снова из глубины деревьев раздался низкий одинокий вой. И на этот раз я откинул голову и ответил на него, задрал морду, и из моего горла вырвался вой. Я, возможно, не хочу иметь ничего общего с местной стаей, но один волк всегда отвечает другому.

И затем волк вырвался вперед, инстинкт захватил власть надо мной, стирая все рациональные мысли, уничтожая остатки человеческого разума. Я был зверем — бездумным зверем — и был счастлив как никогда.

Я снова взвыл и помчался в лес.

Глава 3

Тейлор

Я слушала раздававшийся за окном печальный вой и дрожала. Боже, это был Виктор? Это должен быть он. Я снова прислушалась, и на этот раз выли уже несколько волков. Казалось, они отвечали друг другу. Там была целая стая? А я думала, что Виктор одинокий волк. Что, если Корбин ошибся? Что, если они узнают обо мне, о том, что Виктор кровно связан с вампиром, и захотят убить меня?

Всё в порядке, говорила я себе беспокойно. Всё будет в порядке, пока ты не станешь афишировать своё присутствие. Ну, это легко. Я планировала оставаться здесь, в доме, и не высовываться наружу. И в тоже время решила на всякий случай обойти весь дом и запереть все окна и двери. Виктор говорил, что может отсутствовать несколько дней, так что я могла воспользоваться возможностью и изучить мой новый временный дом.

Домик оказался таким же великолепным внутри, как и снаружи, хотя, несомненно, всё ещё находился в стадии строительства. Кухня была полностью достроена, в ней стоял огромный холодильник, под завязку набитый свежим красным мясом, беконом и сыром, что впрочем, не удивительно, ведь Виктор плотоядное животное. Так же там нашлись несколько пучков салата, помидоры. Хм, возможно, Виктор время от времени ест салат? Там так же лежало шесть упаковок «Сэма Адамса» и коробка с кусочком холодной пиццы, на которую я посмотрела с явной тоской. Прежде чем меня превратили в вампира, я была гурманом по части еды, но вампиры не могут есть. Самое большое, чтобы мы можем сделать, — это время от времени выпить жидкости и то не слишком много.

Я вздохнула перед холодильником. Ну, Виктор оказался достаточно любезен, дал мне свою кровь, возможно, когда он вернется, я смогу его накормить. Прошло некоторое время с тех пор, как я что-либо готовила, но сделать стейк на гриле я всё же смогу. И вообще, разве сейчас я не маленькая послушная женушка? Разве я не должна встречать его у двери в коротеньком фартучке с бокалом сухого мартини в руке и со словами: «Как прошел твой день, дорогой?»

Я не могла не рассмеяться над этим мысленным образом. Почти видела, как стою там, в одном развратном, почти ничего не скрывающем переднике, ожидая, пока Виктор войдет через дверь. Он посмотрит на меня, его глаза засверкают расплавленным золотом, низкое рычание послышится в его голосе, он обнимет меня и поцелует… нежно, но настойчиво. Как будто не может дождаться, чтобы унести меня в спальню. Для того чтобы…

Боже, откуда это взялось! Я покачала головой, пытаясь избавиться от странной фантазии. Не желаю, чтобы большой вер целовал меня, сказала я себе твердо. Не желаю, чтобы он находился рядом со мной. И всё же этот ментальный образ никуда не исчез. Я не могла не воображать, как эти большие теплые руки ласкают мою кожу, поглаживая меня вверх-вниз по бокам, обхватывая мои груди.

— Прекрати! — сказала я себе вслух.

Да что со мной такое? Почему я фантазирую об этом… чувствую себя так? И это не прекращается. Я облизнула губы, всё ещё ощущая на них слабый вкус его крови. Груди набухли и стали невероятно чувствительными, соски превратились в тугие бусинки. А нежное местечко между бедрами ныло и пульсировало. Что происходило?

Именно от этой проблемы я страдала со дня нашей свадьбы. Странные ощущения, которые никак не оставляли меня в покое. Я не должна возбуждаться. После того что сделал со мной Родерик, я никогда не захочу ни к одному мужчине приблизиться более чем на пятьдесят футов.

Так почему я так себя ощущала? Почему не могла перестать думать о Викторе? Вспоминая его аромат, его вкус…

Я подошла к раковине на кухне и плескала себе в лицо ледяную воду до тех, пока не начала задыхаться. Это помогло — немного.

— Ну вот, — сказала я вслух. — Так-то лучше.

И подумала, что разговаривать с собой уже вошло у меня в привычку. Похоже на то, что я схожу с ума. Мне нужно успокоиться. Я вспомнила, что видела пачку ромашкового чая в кабинете Виктора, и у меня созрел план. Осмотрев остальную часть дома, я заварила бы себе чашку успокаивающего чая и, потихоньку потягивая его, смотрела бы что-то бессмысленное по телевизору. И больше не интересовалась бы фантазиями об огромном вере, оказавшимся моим мужем.

— Временным мужем, — напомнила я себе, выходя из кухни и отправляясь осматривать остальную часть дома.

Комнаты наверху ещё явно не были достроены. Они выглядели как спальни для гостей и, возможно, рабочий кабинет. На первом этаже строительство оказалось почти завершено. Помимо кухни, здесь была обеденная зона и огромная гостиная с массивным обшитым коричневой кожей диваном и большим плазменным телевизором.

Наверное, именно там Виктор смотрит спортивные каналы, подумала я, представляя, как он растянулся на диване. Как длинное мускулистое тело оборотня заняло большую его часть. Как держа в одной руке пульт, он не спеша переключает каналы. Я подошла бы сзади и поцеловала его в шею.

— Кто побеждает? — спросила бы я.

Он бы не ответил, вместо этого дотянулся бы до меня и привлек к себе на колени. Я бы прижалась к нему как можно ближе и вдыхала его густой мужественный аромат. Жар его большого сильного тела согревал бы меня. Виктор скользнул бы рукой под мою блузку и сжал грудь, большим пальцем проводя по соску, до тех пор, пока меня не охватит сладкая истома, заставляя меня гореть для него, заставляя меня хотеть его…

Боже, я снова сделала это! Я встряхнулась и глубоко вздохнула, пытаясь прочистить мозги. Что означают все эти странные фантазии? Чувства, овладевающие мною уже длительное время, странные образы, показывающие какой была бы моя жизнь с Виктором, если бы мы действительно стали парой… не говоря уже об охвативших меня сексуальных желаниях… этого было слишком много.

Продолжай, сказала я себе строго. Осмотри остальную часть дома. Сконцентрируйся на этом и прекрати фантазировать.

Следующим пунктом в моей самостоятельной экскурсии оказалась хозяйская спальня.

С тревогой уставилась на огромную кровать, внезапно осознав, что это единственная кровать в доме. И я должна буду здесь спать? Я подошла к окнам в дальнем конце комнаты, заметив, что они расположены достаточно далеко от кровати, и при рассвете солнечные лучи на неё не падают. Но подойдя поближе, поняла, что это не было бы проблемой, даже если бы кровать стояла прямо под ними. Виктор полностью закрыл их алюминиевым покрытием, а сами окна оказались занавешены плотными темно-синими шторами, сочетающимися по цвету с покрывалом на кровати.

Вау, он действительно готовил для меня этот дом. Это было… на самом деле это было хорошо. Возможно, он оказался более продуманным парнем, чем я о нем думала вначале.

На минутку присела на кровать, проверяя её на жесткость. Впервые за последние несколько лет я буду спать, действительно спать, в настоящей кровати. У меня была небольшая скрипучая койка в маленькой каморке в клубе Корбина «Под клыком». В доме Селесты я спала в темном затянутом паутиной подвале. Там было ужасно, но всё же лучше, чем в любой её роскошной спальне. А всё потому, что любое пребывание в постели в доме Селесты означало для меня какую-либо пытку. Селеста обожала причинять боль другим так сильно, как многие люди обожают секс. И она особенно любила разыгрывать со мной свои странные фантазии…

С огромным усилием я оттолкнула от себя эти жуткие воспоминания и уткнулась лицом в одну из пышных подушек в изголовье огромной кровати. Глубоко вздохнула, заполняя легкие ароматом Виктора. Темные специи. Мех и кожа, и солнечный свет в лесу… Понятия не имею почему, но это успокаивало меня.

Уже всё кончено, напомнила я себе. Родерик мертв, и Селеста больше не сможет тронуть меня. Я в безопасности. Я в безопасности.

Хотелось бы мне в это поверить. Более того, хотелось бы мне избавиться от воспоминаний о проведенном в личном аду периоде моей жизни. Я рассказывала Эддисон большую часть того, что со мной делали. И, наверное, рехнулась бы, не имей возможности хоть с кем-то поговорить. Но некоторые вещи были слишком ужасны, чтобы о них рассказывать. Слишком ужасно вспоминать, слишком страшно забыть…

Я поняла, что плачу, и поспешно села. Поскольку вампиры плачут кровавыми слезами, важно следить за собой, когда расстроишься. С тревогой посмотрела вниз, не хотелось бы запачкать простыни Виктора своими слезами.

На подушке, на которой я лежала, виднелась маленькая капелька крови, настолько крошечная, практически незаметная, особенно на синей наволочке. Я перевернула подушку, просто так, на всякий случай, и отправилась в ванную на поиски полотенца.

Промокнув покрасневшие глаза, осмотрела ванную комнату. Очень красивую, облицованную темно-серым мрамором, с душевой кабиной и большой ванной. Высоко над душевой кабинкой находилось одно единственное окно. Что означало, что я не смогу принимать душ днем, да и, скорее всего, буду спать. Большинство людей думают, что вампиры мертвы, совсем мертвы, когда всходит солнце, но это не правда. Мы просто засыпаем глубоким сном, настолько глубоким, что нас почти невозможно разбудить, поэтому с наступлением рассвета так важно оказаться в безопасном месте, подальше от света, прежде чем позволить себе заснуть.

В дальнем конце спальни оказался огромная гардеробная, заполненная в основном джинсами и майками. (Да, я осмотрела его одежду, знаю, я любопытная.)Там так же было несколько пар рабочих ботинок, корзина для белья, заполненная чистыми полотенцами, тут же стояла другая корзина с грязным бельем, на одной из полок лежала аптечка первой помощи, и больше ничего интересного.

Я вернулась в хозяйскую ванную комнату, и мой взгляд снова привлекла огромная ванная. Мне она очень понравилась. Настолько, что решила изменить свои планы и выпить кружку чая, пока буду принимать расслабляющую ванну. Я пустила воду и огляделась вокруг в поисках какой-либо пены для ванны, но не нашла ничего, кроме ярко-зеленого брусочка ирландского мыла с весенним ароматом. Впрочем, не удивительно, Виктор был самым мужественным мужчиной из всех моих знакомых. Здесь не наблюдалось даже геля для душа, чтобы сделать себе пенную ванну с пузырьками.

Наконец, я просто воспользовалась хозяйственным мылом с запахом лимона, которое нашла на кухне, пока готовила себе чай с ромашкой. Это не совсем то, что я хотела, но принять горячую успокаивающую ванну впервые за многие годы было для меня таким удовольствием, что мне стало всё равно, из чего делать пузырьки. В нашей старой квартире мы с Эддисон составили график посещения ванны, так как горячей воды для нас обеих не хватало, и нежиться в пенной воде мы обе в одну и ту же ночь не могли. Я дорожила своими купальными ночами, даже несмотря на то что наша маленькая ванна не была такой глубокой и роскошной, как у Виктора.

Я закрутила волосы в пучок и закрепила его карандашом, лежавшим на тумбочке. На самом деле мне нужно было позвонить Эддисон, чтобы она передала мне кое-какие вещи. Я подумала позвонить ей прямо сейчас и рассказать о моем новом временном доме, но из-за взглядов, которые она и Корбин бросали друг на друга во время нашей последней встречи, уверена, сейчас они очень заняты.

Легкая улыбка появилась на моих губах при воспоминании о том, что моя лучшая подруга, аудитор вампиров, наконец, поддалась своему влечению к большому блондинистому мастеру вампиров. Корбин преследовал её целую вечность, намереваясь сделать своей в тот же миг, как впервые увидел. Я обрадовалась, что она поняла, насколько искренни его чувства, и позволила себе обрести любовь. Эх, если бы только это могло случится со мной…

Но не случится, не сейчас. Однажды, когда я была человеком, до того как Селеста забрала меня и насильно обратила, думала, что это возможно. Раньше я мечтала, как закончу ветеринарный колледж и открою свою собственную практику в Тампе. Буду лечить своих четвероногих пациентов, а затем в конце дня возвращаться домой, к любящему мужу и маленькому мальчику или девочке. А возможно, и к мальчику, и к девочке, почему бы и нет? Я всегда любила детей и полагала, что стану отличной мамой.

В прошлом, когда я могла стать мамой. Вампиры не могут иметь детей, кровь, текущая по нашим венам, слишком холодная, в ней недостаточно питательных веществ для нормального развития плода. Но даже если бы я смогла забеременеть и выносить малыша до срока, этого не случится. Потому что беременность означает с кем-то заниматься сексом, а я поклялась никогда больше этого не делать.

— Никогда больше, — прошептала я, опускаясь в ванну, позволяя ароматным лимонным пузырькам покрыть тело. — Никогда… никогда больше.

Не знаю, как долго я оставалась в ванной, дремала и потягивала успокаивающий чай из ромашки. Вероятно, несколько часов — и просто продолжала добавлять горячую воду. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы закончился мой чай. Интересно, где Виктор его достал? Он не казался любителем чая, не говоря уже о привередливости в травах. Возможно, это подарок его мамы? Старой подруги? Представляя его с другой девушкой, я почему-то испытывала дискомфорт. Закрыв глаза, позволила себе подумать о более приятных вещах.

— Хочешь, чтобы я потер тебе спинку? — спросил он, входя в ванную.

— Конечно. — Я села, собрав вокруг груди мыльные пузырьки и подставляя ему обнаженную спину.

— М-м-м… — зарычал он низким одобряющим голосом, садясь на край ванны, скользя большой ладонью по моей голой, чуть дрожащей спине. Он некоторое время купал меня, а затем его рука скользнула в воду и, найдя моё сокровенное местечко, он накрыл его ладонью. Длинные пальцы раскрыли бы меня, позволяя горячей воде омывать шелковистые складочки до тех пор, пока я не застонала…

На этот раз я не пыталась бороться с нахлынувшей на меня фантазией. Не понимала, почему у меня возникали эти видения, по меньшей мере, странные, потому что я даже толком не знала большого вера, но устала от попыток не фантазировать о нем. Он мог быть огромным и пугающим, и, возможно, грубоватым, но лучше думать о нем, чем о тех ужасах, что я пережила, пока находилась во власти Селесты.

Чувства нарастали внутри меня, пока я уже больше не могла сопротивляться. Медленно моя рука скользнула под мыльные пузырьки. Я едва слышно застонала от собственного прикосновения — ничего не могла с этим поделать. Думала, что эта часть меня давно мертва, и всё же сегодня вечером она казалась очень живой. Я скользнула пальчиками между складочек и приласкала горячий маленький бутончик клитора. Моё собственное прикосновение ощущалось восхитительно, но тело изнывало и просило о большем, о грубоватом, но нежном прикосновении кого-то ещё…

Сначала я прикасалась к себе медленно, затем всё быстрее и быстрее, отдаваясь удовольствию, переполняющему меня, снова и снова. И всё же я не была удовлетворена. Почему?

Долгий несчастный вой внезапно ворвался в затуманенный наслаждением разум. С бешено колотящимся сердце я рывком села в ванной, выплескивая воду через борта на пол. Взглянув на окно в душевой кабинке, потрясенно заметила первые серо-розовый лучики приближающегося рассвета.

И почувствовала стыд. Что со мной не так? Как долго я пролежала здесь, касалась себя, предаваясь фантазиям, представляя себя с мужчиной, которому до меня не было никакого дела? Что бы я сделала, если бы Виктор вернулся в тот момент? В конце концов, разве оборотни не стряхивали с себя с наступлением рассвета влияние луны и не возвращались в человеческое обличье. По крайней мере, я никогда не слышала об оборотнях, способных оставаться в животной форме днем. Так что, где бы Виктор ни был, он уже стал человеком. И если бы он вернулся домой пораньше и обнаружил, что я сижу в его ванной и ласкаю себя…

От одной этой мысли я выскочила из воды в рекордно короткие сроки. Вытащив заглушку, схватила полотенце(у этого мужчины было не темно-синее белье?) и поспешно обсушилась.

Наклонившись, чтобы поднять с пола одежду, обнаружила, что та намокла от воды, что выплеснулась через бортик ванной. Отлично, и что мне делать? Я не могла находиться в доме Виктора обнаженной или в одном лишь полотенце.

На улице снова раздался вой, на этот раз гораздо ближе, чем раньше. Я вздрогнула и не от того, насколько близко он прозвучал. В этом долгом, тоскливом звуке было что-то такое, что я слышала достаточно часто, ещё когда будучи человеком работала в ветеринарной клинике. Боль. Это была боль.

Сразу же во мне проснулась та часть меня, что хотела стать ветеринаром, которая полюбила животных с того самого первого раза, когда я принесла матери выпавшего из гнезда детеныша белки, чтобы накормить его, чтобы помочь ему. Я должна помочь. Должна.

Оставив насквозь промокшую одежду на полу, я вернулась в гардеробную и вытащила из корзины белую футболку. Та пахла Виктором, а когда я её надела, практически полностью прикрыла мои колени. Мягкий потрепанный хлопок ощущался успокаивающе на голой коже.

Вой раздался снова, на этот раз гораздо ближе к дому. Я побежала на кухню и услышала громкий звук с другой стороны двери.

Выглянула в полукруглое окно, расположенное вверху кухонной двери, мне пришлось привстать на носочки, чтобы сделать это. Снаружи оказался самый огромный серо-черный волк, которого я когда-либо видела. Он скулил и толкал мохнатой головой дверь, отчего она трещала и дрожала.

Я отступила и в нерешительности прикусила нижнюю губу. Это Виктор? Должна ли я его впустить? Но как это с ним случилось? Да и рассвет определенно приближался. Видела, как серовато-розовый свет становился золотистым, чувствовала солнце, как будто мне на плечи опустились небеса. Вскоре этот вес придавит меня к земле, обессилит, заставит заснуть, хочу того или нет. Я ещё продержусь некоторое время, прежде чем огромный огненный шар в небе непроизвольно лишит меня сознания, но решение нужно принять в ближайшее время.

Я снова посмотрела в смотровое окошко на двери и увидела, что волк чуть присел на задние лапы. Он смотрел на дверь с тоской в больших золотистых глазах.

Но не волчий взгляд привлек моё внимание, а то, как он осторожно приподнимал переднюю лапу и чуть отводил её в сторону. На раненой лапе висел капкан — широкий, цвета тусклого серебра, с острыми опасными зубьями. Они впились в переднюю лапу волка, ручейки крови текли вниз по ней, окрашивая в красный цвет серовато-черный мех.

Это был он, и я не могла оставить животное так страдать, даже опасное, способное мне навредить.

Я должна его впустить.

Глава 4

Волк

Больно. Как же больно. Больнобольнобольно. В обличье волка мысли всегда как в тумане. Я бегу, пытаюсь избавиться от боли в ноге, но не могу, не могу. Гудящий в кронах деревьев ветер говорил мне, что рядом другие волки, и они следуют за мной. Знают ли они, что я ранен? Хотят меня убить?

Инстинкт ведет меня домой, в деревянный дом, который построил человек. Он/я — мы оба разделяем это тело. Иногда его вместе с нами делит и тот другой, о котором я не люблю вспоминать. Почти волк. Наша третья половина. Он пугает меня, вынуждает кусать кого-нибудь, прогрызать дорогу, если нам грозит опасность, и бежать, бежать, бежать.

Я добрался до лесной опушки и взглянул на построенный человеком дом, который стоял на поляне и утопал в первых лучах рассвета. Я хочу идти к нему, но что-то меня останавливает — приказ, далекий, но прямой, исходящий от человека из глубокого подсознания.

«Не подходи к дому. Оставь девушку в покое».

Я завываю от боли и смятения.

Что за девушка? Почему я должен о ней заботиться? Человеческий дом означает безопасность, убежище от охотящейся стаи, которая, может, преследует меня, а может, нет. И, возможно, даже сулит избавление от боли, острой, режущей агонии, не отпускавшей левую лапу.

Я хочу зайти в дом. Человек в подсознании наблюдает за мной, говорит мне нет. Он посылает мне импульс, который снова пытается меня остановить, но на этот раз я его игнорирую. Дом — это безопасность. Дом означает, что боль прекратится.

Но когда я добираюсь до дома, дверь оказывается закрыта. Почему она закрыта? Человек всегда оставляет её открытой для меня. Он знает, что иногда я гуляю и днем, когда мы разделяем это тело дольше, чем должны. Он оставляет открытой дверь и немного мяса на полу, на тот случай если мне ничего не удастся поймать на охоте. Но не в этот раз — сейчас дверь закрыта.

Я толкаю дверь, та трясется. От серебряной ловушки, впившейся в лапу, боль становится сильнее с каждой минутой. Почему не могу войти? Я хочу войти!

Поднимаю голову и вою, выдавая голосом разочарование и боль. Впусти меня! Пожалуйста, впусти меня!

Внезапно, о чудо, дверь слегка приоткрывается. Я направляюсь к ней и… останавливаюсь. Стоп, здесь девушка, только не обычная девушка, а мертвая. В моем горле нарастает рычание. Волки не любят мертвецов. Они ошибка — это не естественно. Мои инстинкты кричат мне о том, что они не должны существовать. Мне не нравятся вещи, которые не должны существовать — они смущают меня и пугают.

Мертвая девушка очень бледна, с большими глазами цвета неба. Что она делает в доме человека? Почему она находится в доме, в котором мы с ним живем?

Снова на неё рычу, но девушка не кажется испуганной, по крайней мере, я не ощущаю запах её страха. Она приседает и шепчет мне, называя таким знакомым именем. Именем человека? Наклоняю голову набок, пытаясь понять. И медленно делаю шаг вперед.

— Вот и всё, — голос девушки был нежным и задабривающим. Звучит неплохо… успокаивающе. Она зовет меня с порога, и я делаю ещё шаг ей навстречу. Теперь её запах стал намного сильнее, и я глубоко вдыхаю. Забавно, но она не пахнет как нежить. Но и не человеком. Она пахнет… пахнет почти как волк. Это не имеет никакого смысла. Как нежить может пахнуть волком?

— Давай, мальчик. Пойдем, — уговаривала бледная девушка. Я уже почти подошел к дверям, когда она дотрагивается до меня, и я внезапно пугаюсь. Я не знаю её, как могу ей доверять?

Отпрыгиваю обратно во двор и жалобно, тихо вою, когда серебряные зубцы сильнее впиваются в лапу. Больно. О, больно, больно, больно. Пожалуйста, остановите боль. Остановите!

Бледная девушка присела на пороге. Она посмотрела на небо, и теперь я почувствовал запах её страха. Но она испугалась не меня, она боится того, что на небе. Солнце? Свет? Он становился всё ярче и ярче, скоро наступит день. Я должен уйти, и позволить человеку взять верх, но не могу. Я застрял, впрочем, как и раньше.

Бледная девушка тоже выглядит озадаченной. Она хочет, чтобы я подошел к ней, но не могу… боюсь её прикосновений. Боюсь боли в лапе. Боюсь, что застрял в волчьей шкуре навсегда, и человек больше не придет.

Девушка снова взглянула на небо и, похоже, решилась. Медленно, осторожно она вышла наружу за дверь. Её бледная кожа сразу же покрылась волдырями. Я вижу муку в её глазах, ощущаю боль в её запахе, но она не кричит, не плачет и не убегает. Наоборот, она медленно идет ко мне, разговаривая тихим успокаивающим голосом.

Мне начинает нравиться этот голос. Мне он очень нравится.

— Пойдем, мальчик, — шепчет бледная девушка, протягивая ко мне руку. — Пожалуйста, заходи. Я не смогу находиться на улице дольше, солнце уже почти взошло. Пожалуйста, заходи, и позволь мне помочь тебе.

Её голос настолько ласковый, а аромат притягательный. Я принимаю решение. Подбегаю к ней и прижимаюсь головой к её коленям. Бледная девушка гладит меня, нежно зарываясь пальцами в шерсть. Я вздрагиваю сильнее, она настолько хороша. Сейчас я понимаю: бледная девушка не причинит мне вреда. Она мне поможет, она является частью дома. Безопасности, избавления от боли.

И я позволил ей увести себя.

* * * * *

Тейлор

Я вздохнула с облегчением, когда, наконец-то, волк прошел мимо меня в дом. Я не знала, Виктор это или нет, но не могла оставить бедное животное с этой ловушкой на лапе. Если это не Виктор, надеюсь, он не будет возмущаться, когда найдет это странное животное в собственном доме. Но с этим я разберусь потом. Сейчас меня ждал пациент, нуждающийся в лечении.

Правда, я не совсем себе представляла, как это сделать. Животное оказалось просто огромным, размером с мастифа, если не больше. А также довольно тихим. Волк неподвижно сидел на полу кухни, выставив вперед раненую лапу. Что будет, когда я попытаюсь снять этот чертов капкан?

Я глубоко вздохнула.

«Я вампир, — напомнила себе. — Я исцелюсь, даже если волк на меня нападет».

Конечно, это не означает, что мне не будет чертовски больно, если злой раненный волк разорвет моё лицо, но смогу с этим справиться. За последние шесть лет я сталкивалась и с худшей болью.

Вспомнив о боли, я быстро осмотрела покрывшиеся волдырями руки и ноги. Волосы защитили лицо от солнца, но чтобы остальные ожоги на теле прошли, понадобится больше времени. Кровь Виктора немного помогла: волдыри уже практически исчезли, оставив после себя воспаленные красные пятнышки, которые на вид были ужаснее, чем по ощущениям. Через день-два моя кожа станет, вероятно, такой же бледной и гладкой, как раньше, до того как я отважилась выйти под утренний свет.

Волк тихонько заскулил, и я почувствовала укол вины. Переживаю тут из-за нескольких волдырей, когда бедное животное испытывало мучительную боль. Пора бы уже снять ловушку с его лапы, и сделать это нужно как можно быстрее — прежде чем восходящее солнце вынудит меня заснуть.

Мгновение я помечтала об инструментах и материалах, которые имела в ветеринарном колледже. Больше всего мне был нужен шприц с лидокаином, чтобы обезболить лапу, прежде чем попробовать снять капкан. Но здесь такого не было и в помине — я постараюсь сделать всё, что смогу, надеюсь, волк меня поймет.

— Привет, милый мальчик, — успокаивающе проговорила я. — Мне нужно снять эту мерзкую хреновину с твоей лапы. Я постараюсь не причинить тебе боли, но боюсь, это будет не легко. Сможешь побыть хорошим волком, позволишь мне попробовать?

Волк склонил голову на бок, словно пытался меня понять. Был ли это Виктор? Если так, то он может не оценить то, что я разговариваю с ним как с ребенком. Но я ничего не могла с собой поделать — именно так я и разговаривала со всеми своими пациентами-животными. Во всяком случае, до того как меня обратили.

— Мне нужно осмотреть твою лапу, мальчик. Позволишь мне сделать это? — Я медленно шагнула к нему с вытянутой рукой, словно прося его дать мне лапу.

Он долго смотрел на меня золотистым взглядом, а затем протянул раненую лапу.

— Хороший мальчик, — успокаивающе бормотала я. — Кто самый сладкий, лучший мальчик? Всё будет хорошо, парень. Вот увидишь.

Медленно, стараясь его не напугать, я ухватилась за жестокий серебряный капкан. Было в нем какое-то зло, и я вздрогнула, стоило мне к нему прикоснуться. Боже, я даже не представляла, что ещё кто-то делает эти ужасные вещи. Какой больной ублюдок разместил капкан в лесу, где бедные дикие животные могли попасть в него и, вероятно, лишились бы ноги или лапы? У меня сложилось впечатление, что Виктор владел всей землей, окружавшей его дом, так кто-же расставил ловушки на его собственности?

Ну, этот вопрос я задам, когда мой новый муж вернется домой. Если только он не сидит сейчас прямо передо мной, в этом случае, я очень надеялась, что он не пережует моё лицо, когда я сниму с его лапы капкан.

Я искала какой-то открывающий механизм, но серебристый металл оказался полностью залит кровью, так что мне не повезло. Кроме того, я старалась сильно не вертеть его лапу. Насколько глубоко зубцы ловушки вонзились в плоть волка? Какая-нибудь кость сломана? Я ощущала, как снаружи поднимается солнце, давившее на меня небывалой тяжестью. Мне нужно убирать капкан и быстро.

Оставалось лишь одно: попытаться разломать его на части. Уверена, что не смогла бы этого сделать будучи человеком, но как у вампира, у меня имелся шанс.

Схватив со всей силы ловушку с обеих сторон, я взглянула на волка.

— Ладно, милый мальчик, — сказала я ему. — Была не была. Я попытаюсь тебя освободить. Пожалуйста, не кусай меня, если будет слишком больно. — А затем потянула капкан медленно, не спеша, постепенно, как я надеялась, плавно и безболезненно разжимая серебряные челюсти.

Сначала мне казалось, что ловушка даже не сдвинулась с места, настолько сильно она сжалась вокруг лапы волка, вероятно, несколько серебряных зубцов всё же вонзились в кость. Но я не собиралась сдаваться. Я всё сильнее и сильнее разжимала челюсти капкана, пока он наконец с грохотом не упал на пол.

И тогда произошло несколько вещей одновременно. Волк отшатнулся назад, дико воя от боли. Едва лапа волка оказалась на свободе, окровавленная штуковина выскользнула из мои рук почти как живая. На мгновение я подумала, что она вцепится в мою руку, и снова у меня возникло ощущение, что это зло, что в этих окровавленных серебряных зубцах скрыто злобное намерение. Я вовремя отдернула руку — иногда вампирская реакция очень полезна. А капкан, загремев упал на пол, и его челюсти защелкнулись на пустом воздухе.

У меня возникло желание пинком отшвырнуть его подальше, но я не хотела делать этого босыми ногами. Вместо этого из-за двери на кухне я взяла веник и отшвырнула капкан в угол, где надеюсь он никому не причинит вреда. Затем посмотрела на волка, облизывающего больную лапу.

— Мне всё ещё нужно осмотреть тебя, — сказала я ему своим самым тихим голосом. — Нам нужно очистить её и перевязать. Ты пойдешь со мной?

Он не возражал, стоило мне подойти к нему и положить ладонь на загривок, хотя тихо заскулил, едва я попыталась заставить его покинуть кухню.

— Что, мальчик? Что случилось? — спросила я, а он смотрел на меня глазами цвета расплавленного золота. — Что ты хочешь? — и тогда я подумала, что, возможно, он голоден.

Подойдя к холодильнику, я открыла его и достала заранее заготовленный пакет с беконом, затем подумав, достала ещё два пакета. Разорвав один пакет, вытащила несколько жестких ломтиков мяса. И держа их над носом волка, начала выманивать его с кухни.

— Давай, парень. Это то, что ты хочешь? Это?

Он быстро слопал первые два куска бекона, радостно гавкнул и последовал за мной за добавкой. Отлично, у нас наметился прогресс.

Волк, должно быть, действительно оголодал, потому что к тому времени как мне удалось привести его в ванную, он почти прикончил первую пачку бекона. Я порадовалась своей предусмотрительности, что захватила с собой с кухни ещё две пачки мяса, и принялась за работу.

Мне нужно было промыть рану и перевязать её, и сделать это быстро. Солнце поднималось всё выше, а я угасала всё быстрее. Сонливость давила на меня, наливая веки свинцом. Боже, как же я устала.

Я включила кран с водой и брызнула себе в лицо холодной водой, это помогло мне слегка взбодриться. Затем нашла какую-то тряпку (темно-синюю, какую же ещё), намочила её и повернулась к волку.

Он настороженно наблюдал, как я приближалась с тряпкой в руке и успокаивающе с ним разговаривала, но что ещё важнее — открыла вторую пачку бекона. Это было трудно, но к тому времени, как он почти прикончил вторую пачку бекона, мне удалось очистить его рану и убедиться, что кость не задета. Я вздохнула с облегчением — я так устала, что постоянно зевала и не смогла бы отвезти его к ветеринару, чтобы вправить кость.

Пошатнувшись из-за усталости, я достала аптечку из шкафа и вернулась к волку, прикончившему вторую пачку с мясом, и голодным взглядом смотревшим на третью.

— Завтра у тебя будет болеть живот, — сказала я, открывая последний пакет с мясом. — Но если это успокоит тебя, то пока я занимаюсь своими делами, думаю, ты можешь съесть чуть больше. — Я вытащила бинт и начала перевязывать его рану.

Мои глаза почти закрывались, когда я закончила бинтовать массивную лапу волка и закрепила повязку небольшим кусочком пластыря.

— Отлично, — строго сказала я ему. — А теперь я позволю тебе вернуться на улицу, но не жуй повязку. Будь… — я зевнула. — Будь хорошим мальчиком, ладно?

Он тихонько заскулил, и я каким-то образом поняла, что он меня понял. Ну ладно, видимо, теперь я могла разговаривать на волчьем языке. Эта мысль показалась мне смешной, и я глупо захихикала. Вы когда-либо уставали настолько сильно, почти до опьянения? Вот именно так я себя сейчас и чувствовала. Рассвет наступил, утро было в самом разгаре, а я оказалась настолько сонной, что едва могла встать с пола, там где сидела, обрабатывая раны волка.

Я на самом деле не могла встать. А когда мне, наконец-то, это удалось, угрожающе покачнулась. И уверена, что упала бы, если бы волк не подошел ко мне и не подставил под мою ищущую руку свою спину. Я зарылась пальцами в его мех, как будто он собака-поводырь, а я слепая.

— Давай, мальчик, — прошептала я и, шатаясь, вышла из ванной. — Пришло время выйти… наружу.

Я всё ещё хотела открыть кухонную дверь и выпустить волка во двор. В конце концов, скоро я крепко засну, и не нужно говорить, как может навредить мне это животное, пока я сплю. Кроме того, я не могла держать в доме Виктора волка без его разрешения.

— Давай, — пробормотала я, пытаясь направить волка на кухню. Только вскоре обнаружила, что уже не я решаю, куда нам идти. Волк прижался к моим ногам, толкая к кровати.

— Эй, нет, — запротестовала я, зевая во весь рот. — Не могу… не могу позволить тебе остаться. Иди на улицу… мальчик.

Я снова направилась на кухню, но волк мне помешал. Он упорно прижимался ко мне, словно гнал к стаду глупую овечку, сбившуюся с правильного пути.

И я, наконец-то, сдалась.

— Хорошо, ты выиграл, — пробормотала я, позволяя ему толкать меня к огромной кровати, борты которой казались более высокими, чем я помнила. Почти с минуту я пробовала забраться на неё самостоятельно, а потом почувствовала, как меня снизу головой подталкивает волк.

— Спасибо, мальчик, — прошептала я, устраиваясь на своей половине. — Хороший мальчик. Такой хороший… мальчик.

Мои глаза уже практически закрылись, когда, к моему изумлению, волк, подпрыгнув, забрался на кровать, и улегся по другую сторону от меня.

— Эй, — я попыталась сесть, но безуспешно. — Ты не можешь… не можешь это сделать. Шерсть на… простынях. Виктор… разозлится.

Но волк не сдвинулся с места. И в этот момент я отрубилась. Едва успела перевернуться, не говоря уже о том, чтобы столкнуть волка с кровати. Со вздохом я сдалась. Пусть остается… сейчас я ничего не могла с этим поделать.

Мои глаза закрылись, но я всё ещё ощущала холод. Сконцентрировавшись, я из последних слабеющих сил хотела забраться под одеяло, но не смогла… оно было слишком туго заправлено. Кто-то научил Виктора, заправляя кровать, делать больничные уголки.

Слегка застонав, я попыталась засунуть руки и ноги под белую футболку, всё ещё надетую на мне, и хоть немного согреться. Холодно… так холодно. Со мной это происходило всю мою бессмертную жизнь. С тех пор как меня обратили, я никак не могла согреться.

К моему сонному изумлению, волк, похоже, понял мою проблему. Он придвинулся ко мне ближе, прижимаясь волосатой спиной ко мне спереди, и я зарылась лицом в его густую шерсть. И, ох, он оказался таким теплым.

С тихим удовлетворенным вздохом я обняла его за пушистую шею и прижалась теснее, позволяя восхитительному животному теплу проникать в каждую мою замерзшую косточку. Его шерсть щекотала нос, но мне было всё равно. Он пах диким, но всё же каким-то знакомым ароматом. Мехом, кожей и солнечным светом в лесу.

Вспомнив о солнечном свете, я почувствовала, что солнце взошло полностью, и больше не могла бодрствовать. Из-за страшной усталости и восхитительного тепла, я больше не могла держать глаза открытыми.

Я прижалась поближе к волку и позволила себе заснуть.

* * * * *

— Ммм, ты такой теплый, — прошептала я, переворачиваясь в объятиях Виктора. У него была гладкая грудь, вовсе не волосатая, как я себе представляла. Прижавшись щекой к твердым теплым мышцам, слушала ритмичное биение его сердца.

— А ты такая мягкая, — прорычал он мне на ушко. Большой ладонью он скользнул вниз по моей спине, слегка сжал попку, затем притянул меня ближе. Я чувствовала его всем телом: тугими сосками прижималась к его груди, чувствительным лобком потиралась о его бедро. Жесткий член обжигал мой живот.

Посмотрев вниз, я поняла, что мы оба полностью обнажены и прижимаемся друг к другу самым интимным образом. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что это должно меня обеспокоить. Что я должна была испугаться настолько огромного Виктора. Что я не желаю этого делать — разве не поклялась себе никогда, никогда больше?

Но хоть убей, не могла вспомнить, почему должна быть расстроена и испугана. Лишь осознавала то, насколько хорошо мне в его объятиях. Насколько всё правильно.

— Ты так потрясающе ощущаешься в моих объятиях, малышка, — прошептал Виктор у меня над ухом. — Хочу прикоснуться к тебе, прямо сейчас.

Он уткнулся носом в мою шею, глубоко вздохнув, как будто запоминая мой аромат. В то же время он большими теплыми ладонями стал изучать моё тело, поглаживал груди, дразнил соски… затем скользнул рукой вниз, лаская попку, раздвигая бедра. Я выгибалась, как кошка, желающая ласки, и охотно раскрылась для него, ощущая длинные пальцы, вошедшие в моё лоно.

— Да, — прошептала я ему на ухо. — Так хорошо… Боже, это так хорошо.

— Мне тоже хорошо, детка, — тихо прорычал он, нежно двигая пальцами, всё глубже и глубже проникая в меня. — Боже, ты такая влажная. Я почувствую себя ещё лучше, когда окажусь внутри тебя… черт, когда кончу в тебя.

— Пожалуйста, — прошептала я, отчаянно желая подчиниться. — Пожалуйста, да, я хочу, чтобы ты был во мне. Пожалуйста, Виктор, пожалуйста…

С низким рычанием он подмял меня под себя и заменил пальцы своим членом. Пока он заполнял меня собой, толкаясь толстой длиной всё глубже и глубже в лоно, я стонала его имя, раскрывая себя, отдаваясь полностью, без оговорок. Я абсолютно его и не хотела быть ничьей больше.

У меня возникло невероятно странное желание откинуть голову назад и завыть…

Глава 5

Виктор

Я проснулся с чувством, что не один. В постели со мной кто-то лежал. Кто-то мягкий и теплый прижимался к моей обнаженной спине всем телом, и восхитительный женский аромат коснулся моего обоняния. Мгновенно меня возбуждая.

Кто… что..? Как всегда, я оказался слегка дезориентирован после возвращения из волчьей формы. В моем сознании возникли смутные воспоминания о ночи, перед тем как я наслаждался бегом в лунном свете, выл, отвечая другим волкам, а затем попал во что-то лапой, что кусало и кусало, и не отпускало…

Вдруг я понял, что моё левое запястье болит. На самом деле, возможно именно от этого я и проснулся. Лежа на правом боку, поднял левую руку и прищурился в полумраке комнаты, стараясь понять, в чем проблема. Казалось, ничего не было сломано, и тем не менее, запястье болезненно пульсировало. Отлично, сегодня много работы я не сделаю — хорошо, что сейчас выходные. Но что-то мне подсказывало, что моя травма могла быть намного хуже. Если бы не она…

«Она, — прошептал голос волка в голове. — Бледная девушка».

В голове появилась картинка. Девушка с длинными темными волосами и бездонными голубыми глазами.

«Она красива и очень добра, — сообщил мне волк, добавив ещё больше изображений. — Она убрала боль. Она подарила вкусную еду. Она пахла как волк, а не нежить. Она часть стаи».

Я недоверчиво покачал головой. Правильно ли я понял мою дикую животную половину? Я был уверен, что волк внутри меня возненавидит Тейлор, ведь она чертов вампир, ради бога, древний враг нашего вида. Я опасался оборачиваться рядом с ней, боялся, что волк причинит ей боль. Вместо этого оказалось, что мое пушистое я принял её, заявил о ней как о семье.

«Она часть стаи», — подтвердил волк в моей голове.

Какого черта? Как Тейлор смогла настолько быстро и полностью приручить моего внутреннего волка? Очередной поток изображений стал мне ответом: Тейлор, ведущая волка в дом, убравшая серебряную боль, ту, что укусила его/мою лапу/руку. Затем она накормила меня беконом (восхитительная человеческая пища! восторгался волк) и, свернувшись калачиком в постели, прижалась ко мне, даря покой, как это делают члены стаи.

Хмм… свернувшись в постели. Позади меня кто-то пошевелился, теплый и мягкий, кто-то довольно вздохнул. Кто-то нежно обнял меня, положив руку на грудь. Затем закинул изящную длинную ножку на моё бедро.

— Ммм, — прошептала Тейлор, словно всё ещё говорила во сне. — Так… тепло.

Она оказалась очень теплой для вампира. Не то чтобы я спал с ними. Я глубоко вздохнул. Боже, как же она пахла, даже лучше, чем накануне. Волк прав: она пахнет скорее как волк, а не вампир. И под её ароматом я унюхал ещё один — едва уловимый, вьющийся тонкой алой ленточкой, всё возрастающий запах течки.

Я возбудился сильнее, но нахмурившись, лежал неподвижно, концентрируясь на том, что говорило мне обоняние. Этот горячий аромат под естественным запахом Тейлор казался каким-то знакомым. Я понимал это инстинктивно, хоть долгое время, с тех пор как был изгнан из родного дома несколько лет назад, не ощущал ничего подобного. И я уж точно не думал, что унюхаю его на вампире или на любой другой женщине, способной оборачиваться или нет.

«Это не может быть правдой, — говорил я сам себе. — Она вампир. Нет, черт возьми…»

— Ммм… — позади меня Тейлор потягивалась и что-то мурлыкала во сне, казалось, что она вот-вот проснется. Мягким телом она прижалась ко мне теснее, и судя по всему, на ней не так уж много одежды. Я чувствовал, что ещё чуть-чуть и мой член просто лопнет. Возникло желание развернуться и обнять её, но я не мог этого сделать, не мог напугать её или воспользоваться её уязвимостью.

— Хм, Тейлор? — я, наконец, решил обернуться и взглянуть на неё.

В комнате было довольно темно, а часы на тумбочке показывали около трех дня. Не рановато ли просыпаться для молодого вампира? Мне казалось, что бодрствовать в течение дня могут только очень древние вампиры. Возможно, Тейлор просто пошевелись во сне и даже не думала просыпаться?

Я осторожно столкнул её ногу со своего бедра и приподнял её руку с моей груди. Затем полностью повернулся к ней лицом. Она надела одну из моих белых футболок, оказавшуюся для неё настолько большой, что прикрывала бедра. Лежа на боку, сжатыми в кулачки руками подпирая подбородок, она выглядела как невинная маленькая девочка. Длинные темные волосы ниспадали на её плечи, а густые черные ресницы откидывали тени на бледные щечки.

Настолько чертовски великолепная…

От её красоты у меня перехватило дыхание, так же как и в ту ночь, когда нас связали кровью. Я был так уверен в своем нежелание жениться на вампире и доказывал Корбину свою правоту, а потом она появилась в дверях его кабинета. Я всё ещё помню, как белое шелковое платье облегало её роскошные изгибы, венец из бутонов белых роз в её длинных темных волосах. Помню её огромные глаза, сомневающийся взгляд, то, как она смотрела на меня — от выражения на её лице моё сердце перевернулось в груди.

Именно поэтому я сказал «да» на безумное предложение Корбина, а не потому что должен был ему пятьдесят кусков зелени. Я согласился только из-за того, как она смотрела на меня. Боже…

Позабыв, что должен соблюдать дистанцию, я потянулся к ней, желая погладить шелковистую прядь волос. Заправил непослушный локон ей за ушко. Тейлор что-то пробормотала во сне и вдруг прижалась ко мне.

От этого движения её белая футболка задралась вверх, обнажая изгиб бедра и нежные округлости голой попки.

Вау… ладно, это не к добру. То, что я обнаженный нахожусь настолько близко к ней действительно на меня влияет. Я попытался слегка оттолкнуть её, но Тейлор обняла меня крепче, всем телом прижимаясь ко мне, и уткнулась лицом в мою грудь, как маленький котенок, желающий ласки. Даже через тонкий хлопок футболки я ощущал мягкие полушария её грудей, жар её нежного маленького лона почти напротив члена. Её женственный аромат, с восхитительной ноткой греховной течки поддразнивал моё обоняние, почти сводя с ума от желания.

Черт, я хотел её! Мне нужно было убираться отсюда.

— Тейлор, — сказал я, всё ещё пытаясь вырваться из её объятий. — Проснись, милая. Мне нужно встать, сейчас же.

На самом деле мне нужно было срочно отправиться в ванную и передернуть, но я не собирался афишировать это. Кто бы мог догадаться, что меня так чертовски сильно потянет к вампиру?

— Тейлор, — снова позвал я, уже более настойчиво. И вновь попытался её оттолкнуть, но она прижалась ко мне сильнее и потерлась щекой о мою грудь.

— Да, — прошептала она с плотно закрытыми глазами. — Так хорошо… мне так хорошо.

— Хорошо будет недолго, если ты продолжишь, — прорычал я, вырываясь из её хватки. — Давай, малышка, ты должна меня отпустить. Должна…

Внезапно Тейлор распахнула глаза и села в постели.

— Что… где я? — она неуверенно посмотрела на меня, а затем понимание отразилось в её взгляде. — Что ты здесь делаешь? Где волк?

— Он здесь. — Я стукнул себя по груди. — Я обратился.

Она скользнув взглядом по моему обнаженному телу, без сомнения, заметив член, вставший по стойке смирно прямо на её глазах.

— Прости, — пробормотал я и попытался его прикрыть. Хотел накинуть поверх бедер покрывало, но мы почему-то спали прямо на нем.

Её лицо вдруг исказилось от страха, и она отскочила от меня на приличное расстояние.

— Что ты сделал со мной, после того как обратился?

— Ничего. — Я поднял руки в жесте «не стреляй». — Клянусь.

— Я тебе не верю, — огрызнулась она. — Я думала… чувствовала твои руки. Мы оба были обнаженными, и ты ко мне прикасался.

— Посмотри на себя, милая, — сказал я, не потрудившись скрыть сарказм в голосе. — Ты всё ещё одета, ну, вроде как. А я голый, только потому что обратился. Тебе должно быть всё приснилось.

— Но… но почему мне это снилось? — её голос дрогнул. — Мне это даже не нравится. Я никогда больше не хочу. Я не…

— Тейлор… — начал я, но она лишь покачала головой.

— Нет, оставь меня в покое. Я просто… не могу. — Она мгновенно спрыгнула с кровати и выбежала из спальни.

— Берегись солнца, — крикнул я ей вслед. — Уже три часа дня, и это единственная темная комната в доме.

Едва я успел произнести эти слова, как услышал крик из кухни. Черт возьми, что теперь? Схватив пару спортивных штанов из шкафа, я побежал за ней.

Тейлор стояла посреди кухни под потоком яркого солнечного света. Должно быть, она не смотрела, куда бежала, и случайно оказалась в самом для неё хреновом месте в доме. Из-за L-образной формы кухни и огромных установленных мной недавно панорамных окон всё помещение оказалось залито солнечным светом, за исключением одного небольшого пятачка в центре, напротив стены, где располагалась большая печь и висела микроволновка.

Именно туда она и забилась, но судя по кроваво-красным волдырям на её руках и ногах, добежала она туда через солнечный свет. И сейчас, сжавшись в тени в крошечный комочек, дрожала от страха с загнанным выражением на лице.

Я почти видел, как это произошло. Вот Тейлор в слепую убегает от меня, слишком быстро оказывается на кухне, не успевая вовремя остановиться. Обожженная солнечным светом, она прячется в крошечном затемненном оазисе. И теперь застряла там, окруженная ослепляющим, смертоносным светом, подобно животному, пойманному в ловушку.

Животное, пойманное в ловушку. Как я прошлой ночью.

Внезапно в моем сознании вспыхнули картинки, как накануне вечером она успокаивала меня на этой самой кухне. Я ведь предупредил, насколько опасна для неё может быть моя волчья форма. И всё же Тейлор меня впустила, обработала мою рану, подвергая риску себя ради помощи мне. Эти изображения не показывал мне волк — это воспоминания, хранившиеся в подсознании и только что выплывшие наружу. Вместе с ними появилось и мощное желание защитить. Я должен ей помочь, должен её спасти. Она моя.

Тейлор посмотрела на меня, её голубые глаза расширились от страха и паники.

— Виктор, — прошептала она. — Я не могу… Я боюсь двигаться. Солнце слишком сильное. Я не… не знаю, смогу ли снова пройти через это.

— Оставайся там, где стоишь, — сказал я, натягивая спортивные штаны. — Всё будет хорошо, малышка, всё будет хорошо.

— Оно такое яркое, — её голос звучал подавленно и напряженно. — Я никогда не вставала так рано, с тех пор как меня обратили. Я забыла… забыла, насколько оно может быть обжигающим.

— Всё будет хорошо.

Я подошел к ней через солнечный свет, ставший смертельным ядом для её бледной кожи. Протянул Тейлор руку, но она отпрянула от меня.

— Что… что ты задумал? — прошептала она, испуганно рассматривая меня.

— Просто защитить тебя, — заверил я. — Послушай, я сейчас подойду к тебе и встану спиной к окнам. Ты маленькая, так что я должен полностью укрыть тебя собой.

— Ты закроешь меня собой? — она не слишком обрадовалась этой идее.

— Я не причиню тебе вреда, — сказал я, пытаясь говорить тихо и спокойно, хотя каждый инстинкт во мне кричал, чтобы я вытащил её из этой комнаты как можно скорее, как если бы держал в руках тикающую бомбу. — Я никогда не причиню тебе вреда, Тейлор, — повторил я.

Она посмотрела на меня, словно что-то пыталась прочесть на моем лице. Затем медленно кивнула.

— Хорошо, — прошептала она. — Но, пожалуйста, поторопись.

— Сделаем как можно быстрее, — пообещал я. — Держись поближе ко мне, я буду прикрывать тебя от солнца до тех пор, пока мы не выйдем из кухни.

Осторожно я развернул её спиной к себе и прижал к груди. Я обнимал её дрожащее тело, стараясь не навредить обожженной коже. Посмотрев вниз, убедился, что она полностью защищена, что моё тело её полностью закрывает. То, как она прижималась сочной попкой к члену, очень отвлекало, но я выкинул из головы желание к ней и удостоверился, что её ноги находились вровень с моими.

— Хорошо, — прошептал я ей на ухо. — Сейчас мы пойдем. Сначала левая нога, затем правая, продолжай идти, пока не выйдем из кухни в гостиную. Там не так много окон, и они все закрыты шторами.

— Ладно. — прошептала она, и мы двинулись на выход из кухни.

Пока мы шли из кухни, я ощущал, насколько напряженна Тейлор. Полная противоположность тому, какой она была в постели, когда спала и думала, что я волк. Интересно, ненавистно ли ей находиться настолько близко ко мне. Или она просто боится солнечного света. Я очень надеялся на последнее.

Наконец мы оказались в тускло освещенном коридоре, ведущим в гостиную. Пинком я закрыл дверь на кухню, прерывая яркий поток солнечного света, к своему огромному облегчению.

Как только нам перестал угрожать солнечный свет, Тейлор отпрыгнула от меня, во всяком случае, попыталась. Отскочить-то она отскочила, но едва сделав пару шагов, упала на колени, тихо застонав от боли.

Я мгновенно почувствовал новый всплеск желания защитить. С ней всё в порядке? Солнечный свет просто ослабил её, или всё намного хуже, чем я думал?

— Тейлор? — я склонился над ней, но она, отведя глаза, свернулась в маленький комочек.

Не зная, что ещё делать, я осторожно взял её на руки и поднял с пола. Боже, она оказалась слишком легкой. Меня это встревожило. Она тихо запротестовала, но не пыталась со мной бороться. Я занес её в гостиную и осторожно уложил на диван. То, что она не сопротивлялась, обеспокоило меня: что если она пострадала сильнее, чем я думал? Что, если она умирает? Я не знал, сколько солнца может выдержать такой молодой вампир как она и при этом не умереть. Что, если она умирает прямо сейчас?

— Эй, — сказал я, стараясь контролировать снедающее меня беспокойство. — Эй, малышка, ты в порядке?

Тейлор вздохнула, её реснички трепетали на бледных щечках, создавалось впечатление, будто она вот-вот потеряет сознание.

— Я в порядке, — ответила она так тихо, что я едва её расслышал. — Правда… я в порядке.

Я нахмурился:

— Нет, не в порядке. У тебя ожоги третей степени, и ты едва не теряешь сознание. Ты не в порядке. Скажи мне правду, ты ранена? Тебе нужен врач? Лекарства?

Глупо спрашивать её об этом. Какой врач занимался лечением вампиров? И какие лекарства они принимали? Они же не пьют ничего, кроме крови.

Правильно! Кровь! Меня осенило. Какой я идиот, что не догадался сразу — кровь, ей нужна кровь!

Сначала я хотел предложить ей своё правое запястье, но оно всё ещё болело после её последнего кормления. О левом так же не могло быть речи — оно адски пульсировало, после того как я волком попал лапой в тот чертов капкан. Единственный вариант — моё горло, но когда я накануне предложил его, Тейлор перепугалась до смерти, возможно, из-за того что я нависал над ней, заставляя чувствовать уязвимость.

С минуту я раздумывал над этим и видел лишь одно решение. Сев рядом с ней на диван, я снова сгреб её в объятия.

— Что… что ты делаешь? — она смотрела на меня взглядом, полным недоверия и страха. Моё сердце сжалось от боли — я не хотел, чтобы она меня боялась.

— Всё в порядке, малышка, — прошептал я и лег на спину, так что голова и шея оказались на подлокотнике дивана. — Я просто дам тебе то, что нужно.

— Не нужно… ничего, — запротестовала она, увидев, насколько решительно я настроен.

— Нужно. Тебе нужна кровь.

Наконец, я устроился поудобнее, лежал на диване уложив ее на себя сверху, прижимая к своей груди и бедрам ее нежное маленькое тело. Ее аромат заполнили мои чувства, и я снова ощутил как взбунтовались во мне инстинкты собственника и защитника.

Слишком мощные порывы, чтобы их отрицать — инстинкты волка, призывающие защищать свою пару.

На самом деле она не моя пара, уговаривал я себя. Наш брак фиктивный. Я даже не должен прикасаться к ней, не говоря уже о том, чтобы полуголым лежать на диване с ней в обнимку.

Но всё-таки мы лежали именно так. И хотя накануне я поклялся, что больше никогда этого не сделаю, сейчас отвернул голову в сторону и предложил ей своё горло, подчиняясь ей. Ни один альфа не должен никому подчиняться.

Я слышал, как Тейлор вздохнула, скосил взгляд вправо и увидел её голодный, беспомощный взгляд. Маленькие острые клыки выглядывали из-под её чувственной полной верхней губы.

— Всё в порядке, милая, — прошептал я, слегка склонив голову. — Давай.

Она неуверенно посмотрела на меня:

— Ты именно это имеешь в виду? Я… я так хочу пить. Солнце…

— Возьми то, что тебе нужно, — сказал я ей и не лгал. Я хотел чтобы она кормилась от меня, хотел знать, что именно я кормлю её, исцеляю своей кровью. Мне пришло в голову, что ещё несколько дней назад такие чувства показались бы мне больными и извращенными. Но сейчас, всё это казалось правильным и естественным. Тейлор моя, чтобы кормить, защищать и исцелять её, и я должен сделать это немедленно. — Давай, — снова подбодрил я её.

И наконец она приняла моё предложение. Уткнувшись лицом в мою шею, она мгновенно вонзила острые маленькие клыки в моё горло, аккуратно впиваясь в вену.

Я приготовился к боли, но оказалось не так уж больно, как накануне. Либо она набиралась опыта, кусая меня, либо я начал привыкать к её укусам.

А потом на меня нахлынуло наслаждение.

Так же, как и накануне, теплое покалывание зародилось где-то в животе и мгновенно распространилось по всему телу. Если ранее моё возбуждение спало из-за беспокойства о Тейлор, то сейчас член снова ожил, смущая меня, натягивая перед спортивных штанов.

Боже… Я слегка пошевелился под Тейлор и почувствовал, что она перестала сосать. Ох, должно быть, она подумала, что я расстроился.

— Всё хорошо, — сказал я ей, надеясь, что мой голос не звучит слишком сдавленно.

Поколебавшись, я опустил руку на её спину, прижимая к себе. Ощущение её шелковистой, обнаженной кожи под мягким хлопком футболки не облегчило напряжения в паху, но я хотел дать ей понять, что всё в порядке. — Возьми столько, сколько хочешь, — повторил я, нежно поглаживая её по спине. — Я правда не против.

Тейлор на мгновение напряглась под моей лаской, а затем расслабилась. С тихим стоном наслаждения она вновь присосалась к моему горлу, впиваясь глубже, беря всё, что ей нужно.

Я прикрыл глаза, пытаясь не обращать внимания на её тихие стоны удовольствия, на её теплое нежное тело, прижимающееся к моему. Её аромат становился всё горячее, алая ленточка течки увеличилась до ручейка… огненной реки, поддразнивая меня, говоря мне то, чего, как я знал, не могло быть.

Или могло?

Глава 6

Тейлор

Когда я насытилась теплой, вкусной кровью и убрала клыки, Виктор вздохнул с облегчением. Без сомнения, он устал кормить меня, но сейчас мне нужно сделать ещё кое-что, то, что даже не пыталась прошлой ночью, поскольку не думала, что смогу. Но теперь я ощущала себя сильнее и могла воспользоваться своими естественными способностями. Снова склонившись к нему, я нежно провела языком по двойному проколу на его шее, желая, чтобы ранки закрылись, пытаясь исцелить его от моего укуса.

— Тейлор, сладкая, — простонал он, глубоко вздохнув. — Что… э-э-э, что ты делаешь?

— Пытаюсь запечатать рану. — Я встревоженно взглянула на него. — Я должна была попытаться накануне, когда выпила из твоего запястья, но мне тогда показалось, что ты спешил…

— Ох. — Он задвигался подо мной, и я ощутила, насколько напряжено его большое мускулистое тело. Наконец он сказал:

— Это займет много времени?

— Нет. — Я окинула его извиняющимся взглядом. — Извини, я, наверное, сделала тебе больно, присосавшись к шее?

Он снова пошевелился.

— Да мне просто вроде как неудобно так лежать.

— Ой, извини!

Я отстранилась и сразу же спрыгнула с него. На самом деле место укуса на его горле выглядело весьма неплохо. Возможно, через шесть лет я, наконец-то, научилась некоторым вампирским трюкам. Или, возможно, помогли уроки, что преподал мне Корбин, в любом случае, теперь я могла исцелять раны, по крайней мере, маленькие. От этого я ощутила гордость, как будто стала настоящим вампиром.

Виктор тоже сел, схватил отброшенную в сторону подушку, небрежно положив её на свои колени. Я на мгновение задумалась, скрывает ли он свой стояк, но тут же отбросила эту мысль. Достаточно неудобно было сидеть одетой лишь в тонкую белую хлопковую футболку рядом с ним, сверкающим обнаженной потной мускулистой грудью, на одном диване. Нам не нужно вносить что-то ещё в наш странный недолгосрочный псевдобрак, чтобы его усложнить.

— Тебе сейчас лучше? — спросил он, серьезно глядя на меня. — На самом деле лучше?

— Да. — Я кивнула и благодарно ему улыбнулась.

Виктор улыбнулся в ответ. Наши взгляды на мгновение встретились, и я, покраснев, быстро отстранилась. Черт возьми, почему он выглядит так хорошо, сидя там с широкой мускулистой грудью и потемневшими пронзительными глазами? Я заметила, что они снова стали карего цвета, возможно, они отливали золотом только тогда, когда этого хотел волк.

— Твои ожоги прошли?

Он притянул к себе мою руку, выискивая воспаленные покрасневшие волдыри, появившиеся даже от кратковременного воздействия солнца — их не было.

Мои щеки покраснели сильнее, и я отдернула руку.

— Всё в порядке, — прошептала я, кивнув. — Твоя кровь потрясающая, она исцелила даже оставшиеся с утра покраснения.

— С утра? — он нахмурился.

— Помнишь, я пыталась уговорить тебя зайти в дом? То есть твоего волка.

— Всё верно, — он нахмурился. — Я вспомнил, что случилось, ты на самом деле рискнула собой и вышла на солнечный свет, чтобы завести меня домой?

— Я должна была выйти, — запротестовала я. — Ты меня испугался.

— Черт побери, Тейлор! — прорычал он, и я вздрогнула от этого низкого сердитого звука. — Ты не должна была этого делать, тебя могли убить.

Я вздернула подбородок и взглянула на Виктора.

— А что мне оставалось делать? Оставить тебя на улице с той ужасной ловушкой, зажавшей твою бедную лапу? Кроме того, солнце только всходило, его даже не было на горизонте. Да и обожгло меня не так сильно, как сейчас.

— Достаточно, чтобы у тебя появились волдыри, — отметил он. — Послушай, я не желаю, чтобы ты снова рисковала собой, понимаешь?

— Почему бы и нет? — потребовала ответа я. — Ты же рисковал собой ради меня.

— Что? — он покачал головой. — О чем ты говоришь?

— Вспомни ночь нашей свадьбы, когда нас связали кровными узами. Когда Родерик… когда он хотел… забрать меня… — Я сглотнула, услышал щелчок в горле. От этих воспоминаний снова нахлынула боль, но я заставила себя продолжить: — Ты… ты не позволил ему. Ты заявил на меня права, спас меня…

— Я просто сделал то, что сделал бы в данном случае любой порядочный мужчина, — запротестовал он, неловко ерзая на диване. — Я просто не смог стоять там и наблюдать, как он мучает тебя.

— Очень мило с твоей стороны, — тихо сказала я. — Но тебя могли убить. Родерик… он был очень силен и жесток, и… и… — я покачала головой не в силах продолжать.

— Эй… — Он снова взял мою руку, и на этот раз я её не отдернула. Прикосновение его теплой мозолистой ладони утешало. — Этот Родерик — тот мудак, которого грохнул Корбин каким-то странным заколдованным колом — этот гавнюк мучил тебя? Его ты так сильно боялась?

Я сгорбилась, смотря на наши соединенные руки.

— Он… он был одним из них, — прошептала я.

— Кто ещё? — спросил он, его глаза засветились опасной золотистой бездной. — Кто ещё мучил тебя?

Я прикусила губу.

— В основном Селеста, моя старая хозяйка. Та, кто обратила меня. Я не хочу об этом говорить. Ладно? — я умоляюще посмотрела на Виктора.

Он пристально вглядывался в меня золотистыми глазами и наконец кивнул.

— Ладно, — грубовато ответил Виктор. — Но если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я преподал этой сучке Селесте урок…

— Я просто хочу обо всем забыть, — быстро ответила я. И это было правдой, вот только некоторые вещи нельзя забыть, как сильно не старайся.

— Хорошо, — сказал он, позволяя закрыть эту тему. — Но я не хочу, чтобы ты снова выходила на солнечный свет как только что, когда чертовски сильно испугалась меня.

— Очень испугалась, — призналась я. — В противном случае, никогда бы не вышла под прямые солнечные лучи из дома. Хотя, когда я вышла на улицу сегодня утром, солнце ещё не встало. И я лишь хотела уговорить тебя зайти в дом.

— Это другое дело, — сказал он, нахмурившись. — Я предупреждал тебя, что мой волк может быть для тебя опасен: примет за врага или почувствует в тебе жертву. Ты не должна была впускать меня.

— Должна была, — просто ответила я. — Я ветеринар… собиралась им стать до того, как появилась Селеста и обратила меня. Я не хотела становиться вампиром. И не могу смотреть, как животное страдает от боли. Я должна была помочь тебе.

Он мрачно посмотрел на меня:

— Тебе повезло, что я не сожрал тебя.

Я слегка улыбнулась ему:

— Ты был слишком занят: ел бекон, сожрал три упаковки.

— Три упаковки? — он уставился на меня с недоверием. — Ты скормила мне три упаковки бекона? Черт, женщина, мой холестерин скаканет выше крыши.

Я пожала плечами.

— Это был единственный способ отвлечь тебя, пока я обрабатывала твою лапу. Кроме того, ты не похож на парня, которого беспокоит его холестерин. Если я не права, то почему в твоем холодильнике лежали аж три упаковки бекона?

— В «Пабликс» была распродажа, — прорычал он. — Это полуфабрикат, он хранится вечно.

— Пока ты не превращаешься в огромного волосатого волка и не сжираешь сразу всё, — серьезно сказала я, стараясь не рассмеяться.

Виктор посмотрел на меня, и я увидела, как его оборона рушится. Внезапно он рассмеялся. Я прижала руку ко рту, но всё же не сдержалась и захихикала. Виктор снова фыркнул. Прежде чем я осознала, мы оба почти рыдали от смеха.

— Я не… не знаю, почему так смешно, — наконец выдохнула я, вытирая глаза. — Но если ты не ешь бекон будучи волком, то чем питаешься?

— В основном тем, что поймаю, — ответил он, пожав плечами. — Иногда я что-то оставляю для себя, ну, знаешь на тот случай, если ничего не поймаю. Но я бы никогда не отказался от бекона, в волчьей форме я не имею никакого гребаного самоконтроля. Не знаю, когда следует остановиться.

Я покачала головой:

— Это так странно. Ты оставляешь для себя еду?

— Ну да, — сказал он, защищаясь. — В некоторые ночи охота удачнее, чем в другие. Вся эта беготня по лесу разжигает аппетит.

— Нет-нет, я сказала странно не в плохом смысле, — ответила я поспешно. — Просто хочу сказать… то, как ты говоришь о своем, э-э, волке… почти как о своем… своем питомце. Что живет внутри тебя, и как я думаю, появляется только во время полной луны.

— Он больше, чем питомец, он моя вторая половина. А когда приходит, задерживается намного дольше, — проворчал Виктор. — Он… иногда я застреваю в этой форме. Как волк. Вот почему я сказал тебе не ждать, что скоро вернусь.

— Вот почему ты смог остаться волком даже после того, как взошло солнце, — задумчиво промолвила я. — Я думала об этом. Ты можешь обратиться в любое время?

Он кивнул:

— Мог бы сделать это прямо сейчас, если бы захотел. Но тогда я не гарантирую, что снова вернусь так быстро. Возможно, лишь завтра утром. При помощи солнца.

— Это нормально для тебя? — спросила я, прежде чем подумала.

Взгляд Виктора внезапно стал жестким.

— У меня… — он прокашлялся. — У меня особое состояние. Называется лунная болезнь. Она позволяет мне оборачиваться, когда захочу, даже в дневное время, она удерживает меня в форме волка дольше обычного.

Я почувствовала, что задела его за живое.

— Прости, — извинилась я. — Я не хотела сказать, что ты ненормальный, конечно же, нет. Это я сплошное недоразумение.

— О чем ты говоришь? — он нахмурился. — Ты кажешься мне нормальной.

— О, нет, — воспротивилась я. — Я ужасный вампир. Вот почему Селеста так сильно ненавидела меня. Она говорила, что я самый безнадежный человек, которого она когда-либо обратила.

— Ну, во первых, похоже, ты не хотела, чтобы тебя обращали, — отметил он. — Трудно стать совершенством в том, что ненавидишь. Но вроде у тебя всё получается.

Я вздохнула:

— Спасибо, но я безнадежна. Даже не могла найти вену, пока Корбин не показал мне как. И знаю, что от моих укусов людям всё ещё больно.

— Это не так уж и плохо, — ответил он любезно. — Правда прошлой ночью, когда ты питалась с моего запястья, было немного больно. Но это… — Он потер ранки от укуса на шее. — Ни черта не больно.

Я чувствовала себя весьма удовлетворенной.

— Я попытаюсь исправиться, — пообещала я. — И учусь залечивать нанесенные мной раны. Но есть одно, в чем я никогда не преуспею.

— Что это? — он вопросительно выгнул бровь, смотря на меня.

— Гламур, — вздохнула я. — Ну, знаешь, контролировать чужой разум? Внушать и показывать людям их фантазии…

— Ты имеешь в виду глэм-секс? — перебил он.

Я кивнула:

— Вот это у меня не получается. Да даже если бы получалось, я не хочу. Выслушивать все эти отвратительные фантазии, что описывают люди, словно ты оператор секса по телефону, да ещё видишь и ощущаешь то, что они рассказывают. Фу, — я вздрогнула.

Виктор задумался.

— Думаю, с незнакомым подонком это было бы ужасно. Но если ты будешь с тем, с кем хочешь, возможно, всё окажется не так уж плохо.

— Да, хорошо… — я вздохнула и отвернулась. — На самом деле это наилучший способ получить от человека кровь, но я не смогу.

— Значит, когда мы с тобой разбежимся, ты снова будешь голодать? — он нахмурился.

Я напряглась.

— Как-нибудь выкручусь.

— Но ты не должна. Послушай, почему ты не практикуешься?

— Практиковаться… но как?

— На мне. — Он пожал плечами. — У веров есть естественный ментальный щит, но я мог бы слегка ослабить его и впустить тебя.

— Ну… — Я неуверенно посмотрела на него. — Я не знаю…

— Просто попробуй, — настаивал он. — Кажется, ты стала лучше кусать. Возможно, теперь у тебя получится. Ведь ты в безопасности. И в случае, если облажаешься, знаешь, что тебе никто не причинит вреда.

В его словах был смысл, а это предложение — соблазнительным. В последнее время я всё лучше и лучше постигала «азы вампиризма», как говорила моя подруга Эддисон. Возможно, Виктор прав. Возможно, мне не повредит небольшая практика.

— Ладно, — наконец решилась я. — Но это должны быть фантазии строго рейтинга G, ничего другого.

— Я знаю. — Виктор спокойно посмотрел на меня. — Поверь мне, я не предлагаю испытать на мне гламур только потому, что хочу попробовать глэм-секс, ничего подобного. Я просто подумал, что тебе нужна практика.

— Спасибо, — улыбнулась я ему. За его грубой внешностью действительно скрывался хороший парень.

— Хорошо. — Виктор прокашлялся. — Итак, как начнем? Я никогда не делал этого раньше.

— Я тоже, — призналась я. — Думаю, нужно держаться за руки и смотреть друг другу в глаза.

— Отлично. — Он протянул ко мне руки, и я вложила в них свои, ощущая, как от его прикосновения подскочил мой пульс. Боже, он оказался настолько горячим. Я чуть склонилась вперед и заглянула в его глаза, что честно говоря, довольно не просто было сделать. Пронзительные глаза шоколадного цвета были настолько выразительными. Складывалось ощущение, что это Виктор смотрит на меня, а не наоборот.

— Что теперь? — спросил он, пока мы продолжали взирать друг на друга.

— Хм… сосредоточься на том, чтобы опустить свои щиты. — Хотела бы я, чтобы мой голос не звучал с таким придыханием. — А потом скажи мне… скажи мне, чтобы ты желал увидеть.

— Хмм… что я хочу увидеть. — Его губы слегка изогнулись в улыбке.

— G-рейтинг, — поспешно напомнила я ему.

— Верно. G-рейтинг. Хорошо, — кивнул он. — Я хочу увидеть тебя, стоящую передо мной в том же платье, как в ночь, когда нас связали кровными узами.

— Ох, это, — сказала я, вспомнив платье сливочно-кремового цвета. Оно шелковистыми волнами облегало мои изгибы до самого пола. Я не знала, зачем Корбин принес его мне и попросил одеть, пока не вошла в его кабинет, где мне сообщили, что я должна выйти замуж за совершенно незнакомого мужчину.

«Ну, больше не такой уж и незнакомец», — услышала я урчание Виктора в своей голове.

Слегка шокированная, я поняла, что сделала это — оказалась внутри. В его сознании. Или он в моем. Как бы то ни было, это была моя первая успешная глэм-сессия. Стала бы ею, если я смогу спроецировать образы, что он попросил.