Кровавое солнце

1

«Корона юга» приземлилась на дневной стороне планеты ровно в полдень. Джефф Кервин выбрался из шлюза, привычно оттолкнулся от железного трапа, спрыгнул на бетон и глубоко вдохнул. Ему представлялось, что в самом воздухе Даркоувера уже должно ощущаться что-то небывало ароматное; знакомое и таинственное одновременно.

Но это был самый обычный воздух. Да, пах он приятно; но после многих недель в наглухо запечатанной консервной банке любой воздух будет приятно пахнуть. Кервин снова наполнил легкие, пытаясь отыскать в летучем аромате хоть намек на неуловимое воспоминание детства. Воздух был прохладен и бодрил; если принюхаться, можно было различить следы пыли и цветочной пыльцы. Но, в основном, пахло обычной химической дрянью, как и в любом космопорте. Горячим гудроном. Цементной пылью. В ноздрях засвербил озон — из предохранительных клапанов принялись стравливать жидкий кислород.

Как будто никуда и не улетал с Земли! Самый обычный космопорт.

«Ну и какого, собственно, черта? — сказал он себе. — А ну-ка хватит!»

Ты столько себе понавоображал — как же, вернуться на Даркоувер! — что даже выйди встречать тебя весь город, торжественной процессией и с фанфарами, тебе все равно показалось бы мало.

Он отступил, освобождая проход группе офицеров Военно-Космических Сил — высоких, как на подбор, в черной коже, с бластерами, таящими угрозу в уютно пристроившихся у пояса кобурах, и с ослепительно сверкающими на рукавах звездами. Солнце маячило почти точно в зените, огромное, красно-оранжевое, и высоко в прозрачном небе висели невесомые облачка с изрезанными пламенеющими краями. Пилообразная горная цепь за космопортом отбрасывала на Торговый город тень, но пики купались в угрюмом свете. Обшаривая взглядом горизонт, пытаясь выудить из памяти знакомые ориентиры, Кервин налетел на грузовой контейнер, и добродушный голос поинтересовался из шлюза:

— Ты что, Рыжий, на звезды загляделся, что ли?

Дабы снова оказаться в космопорте, Кервину потребовалось усилие чуть ли не физическое.

— Звезды у меня вот уже где. — Он наглядно продемонстрировал, где именно у него звезды. — Я думал, какой тут приятный воздух…

— Единственное утешение, — ухмыльнулся его собеседник. — Помнится, служил я как-то на планете, где в воздухе была чертова уйма серы. Полезно для-здоровья, говорили врачи; но всю дорогу было железное ощущение, что меня просто взяли и закидали тухлыми яйцами.

Он спрыгнул вниз, на бетон, к Кервину.

— Ну и как оно, вернуться домой? — поинтересовался он.

— Не знаю еще, — отозвался Кервин, глядя на собеседника едва ли не с привязанностью. Джонни Эллерс был невысок, коренаст и уже начинал лысеть; на рукаве его черного кожаного мундира Космофлота ослепительно пестрели две дюжины звезд — по одной за каждую планету, где он служил. Для Кервина, который пока мог похвастаться только двумя звездами, Эллерс был воистину ходячей энциклопедией; казалось, тот знает все на свете, и ничто уже не способно его удивить.

— Пошли, пошли, нечего тут торчать, — сказал Эллерс.

Тем временем портовые техники со всех сторон облепили уже «Корону юга» и принялись готовить к старту. Благоприятная орбита должна была открыться через несколько часов и не собиралась никого ждать, Космопорт запрудили грузовые трейлеры, самоходные топливные цистерны; сновали подсобные рабочие, гудела разнообразная техника, на полусотне языков и диалектов выкрикивались команды. Кервин огляделся, пытаясь сориентироваться. За воротами космопорта высилось здание Имперской Миссии, за ним начинался Торговый город; и дальше — Даркоувер. Кервина кольнуло жгучее желание рвануться туда, очертя голову, но он вовремя опомнился и вместе с Эллерсом пристроился в хвост успевшей образоваться на КПП очереди. Он поставил отпечаток большого пальца, подписал форму, удостоверяющую, что он действительно тот, за кого себя выдает, и получил местное удостоверение личности.

— Куда теперь? — поинтересовался Эллерс.

— Не знаю, — медленно проговорил Кервин. — Наверно, для начала надо бы явиться в Миссию за назначением.

Каких-то четких планов у него еще не оформилось; но тащиться в кильватере у Эллерса ему точно не хотелось. Тот, конечно, душа-человек; но свидеться после долгой разлуки с родной планетой Кервин предпочел бы один на один.

— В Миссию?! — чуть не поперхнулся Эллерс. — Ты что, спятил? Хуже какого-нибудь кадета, честное слово! До сих пор, что ли, не в себе от радости, что в большой космос вырвался? Перебьются как-нибудь бюрократы здешние и до завтра. А на сегодняшний вечер… — Он широким жестом обвел портовый забор и то, что скрывалось за ним. — Вино, женщины и песни, порядок произвольный.

Кервин замялся, и Эллерс усилил нажим.

— Пошли! Я знаю Торговый город, как свои пять пальцев. Тебе не мешало бы приодеться по здешней погоде — а я знаю все рынки. А то вздумаешь еще, чего доброго, отовариваться в каких-нибудь забегаловках для туристов — сам не заметишь, как просадишь жалованье за полгода.

Что правда, то правда. Несмотря на название, Большие Корабли были не настолько грузоподъемны, чтобы перевозить запасы одежды и прочий личный скарб. Гораздо дешевле обходилось, улетая с планеты, избавиться ото всего, что успело скопиться, а по прибытии на новое место службы экипироваться с поправкой уже на местную специфику — чем тащить все за собой и платить за избыточный вес. В итоге, на всех планетах Земной Империи космопорт постепенно окружался кольцом всевозможных магазинов и лавочек — хороших, плохих и более или менее сносных, от центров фирменной моды до филиалов блошиного рынка.

— И еще: я знаю все до единого здешние злачные места. Если ты не пробовал даркованского шаллана, Рыжий, то считай, что и не жил. Знаешь, в горах об этом зелье рассказывают всякие странные вещи, особенно, как оно действует на женщин. Помнится, как-то…

Кервин оставил всякие попытки проявления инициативы и поплелся за Эллерсом; болтовня того свернула на хорошо знакомую колею, и Кервин слушал вполуха. Послушать Эллерса — так у него было столько женщин на стольких мирах, что удивительно, как в промежутках ему удавалось выбираться в космос. В героинях его историй могла оказаться, например, сирианская птицедева, с огромными голубыми крыльями и очень пушистая; или принцесса с Арктура-4, окруженная целым сонмом камеристок, сросшихся с ней волоконцами псевдоплоти, и так до самой ее смерти.

За воротами космопорта открывалась огромная площадь, в центре которой высился памятник на внушительном ступенчатом постаменте. За памятником был разбит небольшой парк; на ветру трепетала фиолетовая листва. При взгляде на деревья к горлу Кервина подступил ком.

Когда-то он знал эти места довольно неплохо. С того времени Торговый город разросся — и одновременно съежился. Нависающий над площадью небоскреб Имперской Миссии, когда-то вызывавший благоговейный восторг, теперь был просто высоким зданием. Зато кольцо лавочек и магазинов вокруг площади заметно расширилось. И монументального отеля «Небесная гавань» со сверкающим неоновыми огнями фасадом Кервин что-то не припоминал. Воспоминания нахлынули волной, и отсортировать, что к чему, было крайне непросто.

Они пересекли площадь и свернули на улицу, вымощенную каменными блоками столь чудовищного размера, что при попытке представить, кто мог бы ворочать этими гигантскими плитами, отказывало воображение. На улице было тихо и пусто; скорее всего, подумал Кервин, большинство землян отправились посмотреть, как сядет и взлетит «Корона юга», а для даркован пока слишком рано. Настоящий же город был еще не слышен и не виден. Кервин снова вздохнул и последовал за Эллерсом в обход длинного ряда припортовых лавочек.

— Вот здесь, — заявил наконец Эллерс, — можно отыскать для тебя что-нибудь подходящее.

Это была типичная даркованская лавочка: развал занимал пол-улицы, и практически невозможно было отличить, где кончается выставленный на продажу товар и начинается имущество владельца. Разве что для удобства землян некоторая часть товара была извлечена из общей кучи и разложена по столам и полкам, Они миновали широкий арочный проем, и ноздри Кервина раздулись, уловив знакомый запах ароматизированного дыма, пропитывающий любое даркованское жилище, от трущобы до дворца. В Приюте Астронавта этих благовоний не употребляли (по крайней мере, официально), но от даркованского персонала, от воспитательниц и нянечек часто веяло этим густым смолистым ароматом, впитавшимся в волосы и одежды. Эллерс наморщил нос; Кервин улыбнулся.

Владелец лавки, невысокий и сморщенный, в желтой рубашке и напоминающих бриджи штанах, обернулся и пробормотал дежурное приветствие: «С'дайз шайа» (Безмерно польщен).

— З'пар серву, — автоматически пробормотал в ответ Кервин, и Эллерс недоуменно воззрился на него.

— А я и не думал, что ты болтаешь на их жаргоне! Ты же говорил, тебя отправили отсюда еще ребенком.

— Я знаю только городской диалект.

Даркованин уже поворачивался к длинной вешалке с разноцветными плащами, короткими кожаными куртками и шелковыми жилетами.

— Нет, — осадил его Кервин на терра-стандарте, почему-то сильно на себя обозлившись. — Земную одежду.

Он сосредоточился на том, чтобы отобрать несколько смен рубашек, белья, бритвенные принадлежности; надо же как-то протянуть первые несколько дней, пока не прояснится поконкретней, что нужно по погоде и для работы. И пока владелец лавки увязывал купленное в пакеты, Джонни Эллерс, глазея по сторонам, добрел до большого стола уже возле самой обочины.

— А это что еще за чудо, Джефф? Такого я тут ни на ком не видел.

Кервин подошел к столу; там беспорядочно громоздился ворох всякой одежды разной степени поношенности. Из этой груды Эллерс выудил длинную, до колен накидку, украшенную странным узором. Кервин пригляделся и кивнул.

— Такие обычно носят в горах, — ответил он. — Или, по крайней мере, носили. В такой штуке очень удобно ездить верхом; но уже при мне они выходили из моды. Дай-ка взглянуть…

Накидка была сшита из мягкой, напоминающей замшу кожи довольно темного красно-коричневатого оттенка и струилась под пальцами, словно шелк. У ворота и у подола она была вышита яркими, с медным блеском нитями и оторочена мягким темным мехом.

— Можно подумать, шилось для принца, — вполголоса прокомментировал Эллерс. — Только погляди, какое золотое шитье!

Но Кервина в данный момент заботили более практические соображения.

— Не знаю, как там насчет принцев, — заявил он, — но, похоже, штука невероятно теплая. Только пощупай этот мех! — Он набросил накидку на плечи, и тут же ему стало чрезвычайно уютно. Эллерс отступил на шаг; во взгляде его мелькнул самый настоящий ужас.

— Боже мой, так недолго и совсем отуземиться! Надеюсь, ты не собираешься расхаживать по Торговому городу в таком виде?

— Еще чего не хватало! — расхохотался Кервин. — Просто я подумал, как приятно будет накинуть на себя что-нибудь эдакое в моей холостяцкой комнатушке. Если здешние коммунальные службы ничуть не лучше, чем на моей прошлой планете, они наверняка экономят на отоплении. А если мне не изменяет память, тут бывает довольно зябко.

Он снял накидку, сложил и перекинул через руку. Несмотря на практичность рассуждений, в глубине души он понимал, что все это — не более чем попытка с ходу, выдумать рациональное объяснение, и довольно неуклюжая. На самом-то деле накидка покорила его с первого же взгляда. Это была первая вещь, которая приглянулась ему на Даркоувере, которой ему захотелось обладать — что ж, он ее получит.

— Да за те же деньги можно было бы беспробудно пьянствовать целую неделю! — сокрушался Эллерс, когда они снова зашагали по улице.

— Приободрись, друг мой! — усмехнулся Кервин. — На такой планете меха — не роскошь, а выгодное капиталовложение. К тому же кое-какая мелочишка у меня еще осталась, так что первый круг за мной, Кстати, где мы можем начать?

Они начали с небольшого пивного зала на самой периферии сектора; туристы обычно туда не захаживали, хотя портовые работники между толпящимися у стойки или растянувшимися на длинных кушетках вдоль стен даркованами попадались. Завсегдатаи были всецело поглощены своими традиционными серьезнейшими занятиями: выпивкой, беседой и азартной игрой наподобие домино, только вместо костяшек использовались резные хрустальные призмочки.

Никто из даркован и ухом не повел, когда Кервин с Эллерсом пробирались через толпу и устраивались за столиком. Принять заказ подошла полненькая темноволосая официантка, и Эллерс заметно приободрился. Он ущипнул девушку за пухлое бедро, на портовом жаргоне заказал вина, раскинул на столе даркованскую накидку, чтобы пощупать мех, и затянул длинную историю о том, как однажды наткнулся на некое исключительно теплое меховое одеяло, оказавшееся как нельзя кстати на одной исключительно холодной планете в системе Лиры.

— …А ночи там дней по семь, так что тамошние жители просто завязывают со всякой работой, пока опять не выйдет солнце и не растопит лед. Так вот-те крест, мы с той деткой как забрались под меховое одеяло, так ни разу даже носа наружу не высунули…

Кервин приложился к бокалу; нить повествования он утерял почти сразу, о чем, впрочем, не особенно и жалел — все истории Эллерса походили одна на другую, как две капли воды. Мужчина, о чем-то размышлявший за столиком напротив над наполовину опустошенным бокалом, встретился взглядом с Кервином — и вдруг вскочил, так резко, что опрокинул стул, и направился к их столику. Тут он заметил Эллерса, до этого сидевшего спиной, остановился, словно налетел на преграду, и отступил на шаг; казалось, он сильно удивлен, если не сказать растерян.

Но как раз в этот момент в рассказе Эллерса наступило временное затишье; он оглянулся и расплылся в улыбке.

— Раган, старый плут! Можно было и догадаться, что обязательно встречу тебя здесь! Давай, присаживайся.

Раган замялся и, как показалось Кервину, бросил на него неуверенный взгляд.

— Давай, давай, — не унимался Эллерс. — Вот, познакомься с моим приятелем. Джефф Кервин.

Раган подсел к их столику; Кервин же все пытался сообразить, на кого тот больше похож. Невысокий, подвижный, с обветренным загорелым лицом и мозолистыми ладонями, он мог с одинаковым успехом быть как горным даркованином, только необычно низким, так и землянином, но в даркованском наряде. Раган поинтересовался у Эллерса, как прошел полет — на терра-стандарте он говорил без малейшего акцента — а когда официантка снова наполнила бокалы, настоял на том, что второй круг за ним; однако продолжал искоса поглядывать на Кервина, когда тот, как казалось Рагану, смотрел в другую сторону.

— В чем дело? — наконец потребовал объяснений Кервин. — Когда вы так решительно направились в нашу сторону, мне показалось, вы меня за кого-то приняли.

— Верно, — кивнул Раган. — Тогда я еще не знал, что Эллерс вернулся. Но потом я заметил его… и то, что вы одеты по-земному. Так что наверняка я перепутал вас с кем-то. А мы не могли раньше встречаться? — добавил он, озадаченно наморщив лоб.

Кервин с любопытством оглядел его. Может, Раган тоже воспитывался в Приюте Астронавта? Впрочем, он явно несколько моложе.

— Вряд ли, — наконец произнес Кервин.

— Но вы же не землянин, так ведь?

В памяти Кервина молнией промелькнула усмешка кадровика («Ах, один из этих…»), но он постарался загнать воспоминание как можно глубже.

— Отец мой был землянин. А я родился здесь.

— Аналогично, — закивал Раган. — А я вот посредничаю в Торговом городе, когда им приходится нанимать даркован — проводниками, горными инструкторами, ну и прочее в том же роде.

Кервин все пытался уловить в его речи даркованский акцент.

— Вы даркованин? — наконец решился спросить он.

— Откуда я знаю? — пожал плечами Раган, и в глазах его промелькнула такая горечь, что Кервин неуютно поежился.

Раган отхлебнул из бокала; Джефф последовал его примеру. «Ох, и надерусь же я», — мелькнуло у него. Но Кервину было уже все равно. Раган снова принялся в упор его разглядывать, но и это ему тоже было все равно.

«Не исключено, что у нас с ним есть что-то общее, — подумал Кервин. — Не исключено, что моя мать была даркованкой. Или кем угодно. Отец служил в Космофлоте — вот единственная моя твердая опора на реальность. Но кто я, если не считать этого?»

— По крайней мере, он подсуетился получить для вас имперское гражданство, — с горечью сказал Раган, и Кервин осознал, что, должно быть, произнес все это вслух. — Моему, похоже, было до лампочки.

— Эй, послушайте, вы двое, — обиженно вмешался Эллерс, — мы веселиться собирались или как? А ну-ка, еще по одной!

Но Раган подпер голову ладонями и задумчиво уставился через стол на Кервина.

— Значит, вы прибыли сюда в том числе и для того, чтобы попробовать отыскать своих родителей… родню.

— Узнать хоть что-нибудь о них, — поправил его Кервин.

— А вам никогда не приходило в голову, — медленно произнес Раган, — что, может, лучше этого и не знать?

Об этом Кервин задумывался, и не раз; он даже успел составить себе определенное мнение.

— Да будь моя мать хоть уличной девкой, — ответил он, — какая мне разница. Я должен знать.

«Чтобы понять, какое солнце, какой мир мне считать своим — Землю или Даркоувер».

— У вас есть какая-нибудь… путеводная нить? — поинтересовался Раган.

Кервин неуклюже — сказывалось выпитое — закопошился в кармане.

— Вот, — наконец произнес он, — только это. В приюте мне сказали, что оно висело у меня на шее.

— Что за чушь! — хрипло изрек Эллерс. — Думаешь, покажешь ты им эту штуковину, они тут же заохают, заахают и скажут, что ты давным-давно без вести пропавший единственный наследник светлейшего лорда Как-Бишь-Там, и его светлость заберет тебя в замок, и будешь ты там счастливо жить-поживать до самой смерти? — Он издал некий неописуемый звук, призванный, судя по всему, изобразить насмешливое фырканье.

Раган протянул руку; Кервин уронил ему в ладонь маленький голубой кристалл. Несмотря на тонко выделанную серебристую цепочку, сам камень казался совершенно непримечательным — дешевой безделушкой, которой могла бы дорожить лишь какая-нибудь бедная девушка.

Раган взглянул на кристалл, и глаза его сузились в щелочки.

— Вы, конечно же, знаете, что это такое?

— Самоцвет какой-нибудь, — пожал плечами Кервин.

— Нет. Это матричный камень.

— Что-что?

— Психокинетический кристалл, — терпеливо разъяснил Раган. — Довольно простенький, не из самых мощных. Но, знаете, на улицах и такие не валяются.

— Это не ко мне, — объявил Эллерс и потянулся за кристаллом. — Я слышал о таких, но не видал ни разу в жизни.

— Секундочку, — остановил его руку Раган. — Смотрите.

Он опрокинул в рот последние остававшиеся капли, перевернул бокал и установил на донышко кристалл, Взгляд его стал очень сосредоточенным; внезапно сверкнула крохотная ярко-голубая вспышка, послышалось шипение, и стройная ножка бокала оплыла, прогнулась и застыла в лужице расплавленного стекла. Эллерс шумно втянул воздух и выругался; Кервин ошалело замотал головой. Но бокал так и стоял на столе — раструбом книзу, с поникшей ножкой. «Помнится, — пронеслось в голове у Кервина, — был когда-то на Земле художник, писавший что-то в этом роде — всякие там часы оплывшие, чашки, поросшие мехом…» Перевернутый бокал с загнувшейся ножкой смотрелся не менее сюрреалистично.

Раган вернул кристалл Кервину.

— А я так смог бы? — требовательно поинтересовался Кервин. — Или еще кто-нибудь?

— Кто угодно, — заверил его Раган, — только надо немного потренироваться. Обычно такие кристаллы любят вставлять в детские игрушки или в чемоданные замки — ни на что серьезное малюток типа вашего все равно не хватает. Впрочем, те, что мелькают в Торговом городе, обычно и того меньше. Может, настоящий даркованин и сумел бы добиться от этого кристаллика чего-нибудь более впечатляющего — но все равно, больше нескольких джоулей энергии за раз не выделить.

— Матричный кристалл! — пробормотал Эллерс и, ненадолго протрезвев, уставился на Кервина. — Как же, как же, великая тайна Даркоувера. Лет уже, наверно, пятьдесят в Миссии всеми правдами и неправдами пытаются разузнать о них хоть что-нибудь достоверное. Иногда дарковане приносят маленькие камешки в Торговый город и обменивают на лекарства, линзы или всякий там ширпотреб. Эти кристаллы напрямую преобразуют энергию; ни топлива им не надо, ни отходов не остается. Но они такие маленькие… Говорят, бывают и побольше, но никто из землян их не видел.

— Ничего не понимаю, — изумленно проговорил Кервин. — Какие-такие кристаллы?

— Психокинетические, — повторил Раган. — Понятия не имею, как они работают, но достаточно на таком кристалле сосредоточиться, и можно двигать небольшие предметы, концентрировать тепло… ну, и так далее. Насколько я знаю, таким вещам надо специально учиться; но с маленькими кристаллами все гораздо проще. — Кервин засунул кристалл обратно в карман; Раган нахмурился: — И вы ничего не знали?

— В жизни не думал, что эта штука на что-то годится, — мотнул головой Кервин. — Так… безделушка.

— И что, значит, его мать — даркованка? — поинтересовался у Рагана Эллерс.

— Не обязательно, — ответил за того Кервин. — Отец мог купить этот кристалл или просто найти.

— Учтите, безделушка безделушкой, но стоит он очень даже ничего, — предупредил Раган. — Так что относитесь к нему бережно. Может, потому ваш отец ничего и не сказал о нем, когда отдавал вас в приют, — опасался, что отберут, если будут знать, что это за кристалл. А в Миссии, кстати, не поскупились бы, чтоб заполучить хоть вот такого малыша.

Кервин сунул руку в карман и коснулся кристалла кончиками пальцев. «Ну что за детство, — пронеслось у него в голове, — с самого, можно сказать, младенчества пребывать в уверенности, будто кристалл когда-то принадлежал матери, что в нем может заключаться разгадка смутных, обрывочных, глубоко зарытых воспоминаний!» Почувствовав, что Раган снова смотрит на него, Кервин неловко рассмеялся и дал официантке знак принести еще вина.

— Конечно-конечно, — с напускной иронией произнес он. — А я-то надеялся, будто это фамильный талисман, и стоит мне достать его, тут же выяснится, что, оказывается, я не кто иной, как пропавший много лет назад без вести единственный сын и наследник какой-нибудь крупной здешней шишки. Увы и ах — все мои надежды пошли прахом.

Он пригубил вина; взгляд его упал на перевернутый бокал, ножку которого расплавил Раган. «Когда это я успел так набраться?» — пронеслось у него в голове.

Бокал стоял донышком книзу и был совершенно цел.