Кризис в Урлии

Подполковник Вандна Десаи получила вызов, сидя на пленарном заседании конференции по водной безопасности в Таразе^(пер.4). Не то, чтобы это стало полной неожиданностью, — она знала, что значится в донельзя коротком перечне офицеров-кандидатов на определенного рода задания, и поглядывала за новостями, но все же оторопела, когда сообщение полковника Лесли Кэмпбелла вытащило ее с последнего дневного пленарного заседания.

— Они потребовали тебя, — сказал он ей.

— Когда?

— Немедленно.

Шестью часами позже за окнами ее поезда проносились со скоростью 600 километров в час¹⁶ освещенные луной деревья и холмы южной части Центральной Азии. Ушло какое-то время, чтобы выбраться извилистым маршрутом из новых пригородов Тараза, который стал одним из городов, чудесным образом преображенных новым Шелковым путем¹⁷. Но как только поезд выкатился на открытое пространство, он понесся с удивительной скоростью. Высокоскоростные китайские железнодорожные трассы до Европы, Ближнего Востока и Пакистана пробудили Центральную Азию, а Тараз, в свою очередь, практически в одну ночь превратился из изолированной столицы провинции в высокотехнологичный коммерческий центр. Канада проявляла немалый интерес к сотрудничеству с этим динамичным и все более процветающим урбанизированным центром.

Где-то слева скрывались Гималаи, которых Десаи ни разу не видела, несмотря на то, что много лет работала в этой части света. Наиболее здравомыслящие пассажиры вокруг нее старались заснуть, но сама она погрузилась в тихие переговоры и, отвернувшись, не видела ни поезда, ни расстилающегося за окном пейзажа. Она участвовала в совещании¹⁸ через свою AR-оснастку¹⁹.

— Мы в качестве своего вклада соберем подразделение CHERT, — выступал сейчас генерал-лейтенант Прайор из Объединенного оперативного командования. — Подполковник Десаи в течение 24 часов примет его под командование на месте в городе Урлия. — Там и тут вдоль виртуального конференц-стола закивали человеческие и виртуально-человеческие²⁰ фигуры. Все они вместе занимали один из безопасных уровней системы конференц-связи многонационального правительства; окружение представляло собой далекого потомка онлайновых миров наподобие Second Life©²¹, где людей олицетворяли сгенерированные компьютером аватары²². В данном, однако, случае большинство аватаров были фотореалистичными²³, да и сама комната могла бы показаться Десаи реальной, если бы она телом не чувствовала вибрации поезда.

Один из представителей НПО^[НПО] спросил: «Чем займется эта CHERT?».

— CHERT означает «Комплексная группа гуманитарного/экологического реагирования»^[CHERT], — ответил ему Прайор. — Это не постоянная структура; мы формируем CHERT, когда возникает необходимость. — Бóльшую часть времени подразделение проводит в состоянии потенциала, воплощенное в виде помеченных ярлыками материальных запасов²⁴, приписке к нему авиатехники и кораблей, а также контактов с персоналом²⁵. Суперкомпьютер канадских сил²⁶ меняет схемы логистики в режиме реального времени, гарантируя, что в случае катастрофы соответствующая команда может оказаться на месте в течение нескольких часов — в любой точке мира.

— Мы отправимся туда, чтобы разобраться в причинах вспышки, — добавила Десаи. — Кроме того, мы планируем добавить новые опреснительные²⁷ мощности и, что более важно, инфраструктуру распределения воды, чтобы помочь смягчить непредвиденные последствия, оставшиеся от предыдущей миссии, которая не учла местной политической динамики.

— Что, в самом деле? — оживились при этих словах двое участников из молодых арабских демократий²⁸. — Мы можем помочь.

— Хорошо, — сказал Прайор. — Вы смогли бы выделить пару посредников для работы с полковником?

— Конечно.

Позади арабских представителей вырисовались две человеческие фигуры и обошли стол, чтобы занять места позади Десаи. Это были посредники: аватары не людей, но организаций²⁹. Посредники стали привычным элементом сегодняшнего Интернета, который с развитием включил в себя массовую распределенную прослойку управления связями между заинтересованными сторонами³⁰. Теперь вы могли взаимодействовать с посредником страны, компании или человека, как если бы он тоже был человеком, и изначально их спроектировали так, чтобы они автоматически получали характерные черты того субъекта, который представляли. Эти черты проявлялись во внешности и личном стиле посредника; к примеру, еще до того, как информация о возможностях и утилитарных свойствах посредников широко разошлась в глобальной сети, одна компания, которая хвасталась своей честностью и порядочностью — но попадалась на незаконной деятельности того или иного рода, — выглядела в Сети довольно ушлым субъектом с повадками проныры³¹. Однако прошло совсем немного времени, прежде чем хакеры осознали значимость посредников и начали предлагать услуги по переделке виртуалов, убирая из внешности посредника признаки манер его владельца — за солидную мзду. Чтобы установить, насколько можно довериться посреднику, теперь требовались исследования и анализ в старом добром стиле.

Двое посредников из водохозяйственной компании, которые только что добавились к команде Десаи, выглядели как девушки со свежими и открытыми личиками.

— Что насчет вспышки? — спросил представитель Министерства здравоохранения и безопасности многонациональной индо/пакистанской зоны³². — Там называют это Новой Потницей, или НП. Они не знают, что это такое; оно не походит ни на одну известную болезнь. Люди умирают, и пока не началась всеобщая паника или глобальная вспышка, нам требуются немедленные меры.

Руку поднял министр иностранных дел многонациональной зоны. Он председательствовал на совещании, и именно его ведомство созвало на него все эти заинтересованные стороны.

— Мы забегаем вперед, — сказал он. — Теперь, коль скоро призваны иностранные службы, нам нужно определиться с масштабом операции. Прежде всего, мы имеем дело с множеством одновременно стоящих проблем: засуха, массовая миграция фермеров в город, преступность и коррупция, а теперь еще и эта вспышка болезни. Ни одна группа не сможет справиться с этим всем, поэтому я и пригласил сюда сегодня всех вас. Но я должен убедиться в консенсусе относительно того, как мы будем решать эту проблему. — Он что-то сделал на своем конце соединения, и иллюзия того, что они все вместе сидят в конференц-зале, исчезла³³. Он полностью убрал одну из стен офиса, а затем в темном провале на ее месте появились организационные схемы, словно причудливые облака в бесконечном небе. — Внешние агентства должны будут работать под нашим руководством; способны ли вы это обеспечить? — Вопрос адресовался полковнику Кэмпбеллу, начальнику управления оперативного назначения канадского контингента.

Кэмпбелл кивнул:

— Часть нашей доктрины — это то, что мы называем комплексным подходом. Мы уже пару десятилетий как проводим на практике операции с множеством заинтересованных сторон; полагаю, в первую очередь именно поэтому вы обратились к нам. CHERT — это пример того, что мы называем пакетом возможностей, совокупность оперативных концепций, командных и силовых структур, соответствующей доктрины, подготовки и обучения, технологий и систем с инфраструктурой поддержки, которые могут быть быстро собраны на месте для выполнения конкретной миссии. В ситуации работы в блоке наши пакеты возможностей включают инструменты и процедуры для быстрого планирования на основе консенсуса с нашими партнерами. Наши солдаты полностью тренированы в самосинхронизации и командной маневренности. Например, в подобной операции мы создаем пакеты прав на принятие решений для всех — от командующего до рядового состава. Каждый знает, какой степенью самостоятельности он обладает³⁴, и они обучены распознавать, когда ей пользоваться. Все эти доктрины развиты на основе комплексного подхода и практических возможностей, которые дают сети НАТО.

Министр посмотрел на генерал-лейтенанта Прайора.

— Кто же тогда ваш босс?

Прайор не клюнул на приманку.

— Я командующий Канадским объединенным оперативным командованием. Мой непосредственный начальник — начальник штаба обороны, а ее начальник — министр национальной и международной безопасности.

Министр улыбнулся, но мэр Урлии подался в своем виртуальном кресле и сказал:

— Мне это не нравится. Кому будут подчиняться эти иностранцы?

— Рахим, я знаю, что это походит на вторжение, — сказал министр, — но это по-прежнему ваш город. У этой канадской CHERT две задачи: вода и расследование вспышки. Они действуют в поле ваших полномочий, а не диктуют сверху.

Он повернулся и указал на одну из оргсхем, зависших у него за спиной.

— Командование и контроль обычно протекают через иерархические структуры. Эта операция не иерархическая. Мы тоже умеем работать в новом стиле, генерал, — сказал он Прайору. — Мы провели анализ стратегического соответствия ³⁵, и он показывает, что мы должны решать эту проблему, организовавшись в тесно интегрированную сеть³⁶. Полномочия будут вытекать из четкого общего видения того, чего мы хотим достичь. Отсюда родятся ваши права на принятие решений. Для координации наших усилий мы применим технологию посредников.

— Хмм, — сказал мэр. — И верно говорят о новом средневековье³⁷. Никто больше ничего не контролирует.

Генерал Прайор кивнул полковнику Кэмпбеллу, который, в свою очередь, открыл индивидуальный канал связи с Десаи.

— Начинайте, — сказал он. — Нам нужны первые шаги на месте уже через 24 часа.

— С вашего позволения, дамы и господа, — сказала Десаи и вышла из виртуального совещания. Она снова оказалась в поезде, окруженная храпящими пассажирами и бок о бок с сюрреалистичным пейзажем, что поспешно мелькал за окном.

Все полномочия уже были получены. Она вызвала виртуальный командный интерфейс и начала перебирать элементы пакета ресурсов. После примерно получаса работы пришел вызов от полковника Кэмпбелла. Она впустила его в свою рабочую среду, где его аватар, вытянул шею, стал присматриваться ко всем открытым окнам и картам.

— Никогда не бывал в Урлии, — сказал он. — Ближе всего находился в Зефре. Шесть миллионов человек, говоришь?

— Меня не существовало 20 лет назад, — вмешалась посредница города, которую подгрузила в своем интерфейсе Десаи. — Раньше я была голой саванной. Когда затопило прибрежные поселения³⁸, люди перебрались на возвышенные места, и так получилось, что мой участок оказался на маршруте скоростной железной дороги. Теперь я — крупный порт и железнодорожный центр многонациональной индо/пакистанской зоны.

— Так вы индийский город или пакистанский? — спросил Кэмпбелл.

— Ни то, ни другое, — сказала посредник. — Я и то, и другое. Я во многом похожа на другие новые многомиллионные города³⁹: они полуавтономны из-за своего размера и экономического веса.

Как отмечал раньше на совещании мэр, на протяжении десятилетий власть национальных государств неуклонно слабела, и мегаполисы⁴⁰ были одной из структур, занимавших территорию образующегося вакуума власти⁴¹. В Северной Америке универсальный проездной билет в Каскадии⁴² — то есть мегаполисе Сиэтл-Портленд-Ванкувер — практически сравнялся в статусе с паспортом. Нигде эта тенденция не проступала так очевидно, как в регионах, где контроль центрального правительства не был силен даже изначально.

— Судя по всему, даже если голод в основном бьет по сельской глубинке, мне, чтобы разобраться с этим, придется обращаться к городским властям, — с гримасой добавила Десаи. — Если мы хотим раздавать пресную воду и лекарства людям в пострадавшем районе, нам придется искать общий язык со всеми. Любой конкретный район может контролироваться городским советом, бандами, кланами, различными религиозными лидерами⁴³ или любым из множества ополчений. Там хватает людей, принадлежащих к сетевым нациям⁴⁴, но у них даже нет многонациональных паспортов. Вот почему я хочу добавить в команду падре Соколоу. Как обученный и опытный парламентер, он уже работал с мирными советами⁴⁵ на местах и имеет гражданство по меньшей мере дюжины инфократий⁴⁶.

— Но не Урлии.

— Верно, но какие-то взаимные перекрытия должны быть. Слушай, Лес, я знаю, что ты подозрительно относишься к Соколоу…

— Я беспокоюсь — можем ли мы положиться, что он будет ориентироваться на наши интересы. Похоже, он относится к его интернетовским привязанностям серьезнее, чем к своему канадскому гражданству.

— Как раз из-за его привязанностей он мне и нужен, — призналась она с улыбкой. Кэмпбелл нахмурился, и она быстро добавила: — Соколоу — практически парень с плаката для модели внешней политики Human Security^47(пер.5). Прайор велел мне подать это для домашней публики так, что мы здесь не бьемся с неприятелем-человеком, а просто с засухой, голодом, а теперь еще и новой болезнью. Соколоу рассматривает национальные государства как инструменты для того, чтобы сделать дело. Они для него — как машинные программы. Но он печется о людях. На него можно положиться в том, что он не упустит из вида сути миссии.

— Ну если ты так ставишь вопрос, то я соглашусь, — сказал Кэмпбелл. — Просто приглядывай за ним.

Она создала виртуального узкоцелевого посредника⁴⁸, который должен был запустить перевод Соколоу в CHERT.

Вандна понимала чувства Кэмпбелла в отношении Соколоу. Тот был одним из самых молодых армейских капелланов на службе и вышел из поколения детей, которые, по всей видимости, уже не отождествляли себя ни с одним традиционным национальным государством⁴⁹. Политическую философию им подарил плюринационализм; ранние онлайновые среды, такие как Second Life© и World of Warcraft™, дали толчок виртуальным экономикам и сообществам, которые по определению были транснациональны. Брайан Соколоу родился и вырос в Летбридже, провинция Альберта, но собственные географические истоки для него не имели значения. Однажды он сказал Десаи, что он и другие его единомышленники воспринимают себя как диаспору; применительно к нему — он вел жизнь эмигранта не из физической страны, а из сугубо виртуального места, известного как Аэфория⁵⁰.

Так что теперь Десаи намеренно подключила к этой операции виртуальную, религиозную в основе (хотя и внеконфессиональную) нацию. Это могло повлечь дипломатические и оперативные последствия, пусть даже Соколоу номинально был гражданином Канады.

Приятный компьютерный голос произнес из ниоткуда: «Въезжаем в Афганистан». Десаи повернулась к окну; ей показалось важным заметить момент пересечения традиционной границы, хотя Соколоу наверняка над этой идеей посмеялся бы. Она вытянула руку, проведя по окну⁵¹, и в нем появились буквы и линии, показывающие границу и названия регионов по обе стороны. Поезд уже был в Бадахшане, а горы на западе были помечены как «Ишкашим». На стекле то тут, то там мерцали маленькие иконки, и она коснулась одной из них. На экране появилась снятая при свете дня фотография Султан-Ишкашимской долины, по которой сейчас мчался поезд.

Вандна видела обветшавшие профили заброшенных зданий вдоль высохшего русла реки⁵². Ледники на востоке исчезали⁵³, и здесь уже ничего не росло⁵⁴, но вдалеке виднелся сверкающий город: Рубати Чельтан, бывший когда-то просто деревней, стал теперь центром добычи полезных ископаемых и торговли на Шелковом пути. Она проверила: ее поезд останавливаться здесь не станет.

Виртуальная посредница Урлии рассказывала Кэмпбеллу о хитросплетениях кланов, банд, мультинациональных советов и религиозных лидеров, управляющих городом. От всех этих сложностей он только головой качал.

— Даже не пытайся удержать все это в голове⁵⁵, — сказала Десаи. — Вот для чего и существует ДопИнт^{56[ДопИнт]}.

— Никогда не доверял этой штуке, — пожаловался тот. — Я люблю знать, с кем я имею дело.

— Ты имеешь дело с людьми, страшно размежевавшимся, кто кому лоялен, — сказала она, — и не только относительно политики. Урлия попадает в область этно-религиозных расколов между Индией и Пакистаном и находится где-то между 17-м веком и 21-м. Бóльшая часть города — это трущобы, но это трущобы с солнечными батареями на каждой крыше и с фабрикатором⁵⁷ в каждом доме.

— Тогда чем ты займешься в первую очередь, когда доберешься туда?

— Мы примемся за водоснабжение и мобильной госпиталь. Я все это получу воздухом из Австралии. Но моей первой задачей будет получить поддержку местных лидеров⁵⁸. А это, боюсь, — вздохнула она, — означает встречи в реале нос к носу с утра до ночи.

Кэмпбелл засмеялся:

— Не забудь принять свой «Алертек»⁵⁹.

— Давно догадалась, — парировала она.

Кэмпбелл отключился, Десаи нажала виртуальную клавишу⁶⁰ и CHERT начала материализовываться.

Автоматизированные погрузчики⁶¹ на складе в Торонто начали загружать материалы на салазки; назначения и размещения происходили в режиме онлайн за считанные секунды. Члены команды получали свои распоряжения одновременно с тем, как их устраивали на авиарейсы. Всевозможные посредники оформляли соглашения о переводах и отпусках для тех, кто был занят другими обязанностями. А где-то в Оттаве какая-то простаивающая система искусственного интеллекта⁶² вдруг обнаружила, что загружается всем, что было известно об Урлии и ее политике.

Еще до того, как Десаи откинулась на сидении и обратила взгляд к проносящемуся за окном поезда пейзажу, у канадских дипломатов в Кабуле, Исламабаде и Нью-Дели прошло обновление их предписаний и инструкций⁶³. Начали свои переговоры виртуальные дипломаты в Аэфории и других онлайновых странах. Ко времени, когда поезд Десаи въехал в Пакистан и стал двигаться к побережью, все облачные⁶⁴ искусственные интеллекты, задействованные в CHERT, перешли в состояние ожидания. Пусть это было нелепо, но она ощущала, будто спешит наперегонки с поездом, и будто и эта конкретная CHERT и вся миссия экстренного реагирования на урлийскую ситуацию — некий трофей, который к рассвету будет заранее выигран либо утерян.

ОБСУЖДЕНИЕ

В начале этой истории мы знакомимся с концепцией быстро развертываемой гуманитарной и экологической целевой группы (CHERT), в чем-то схожей с современной группой реагирования на стихийные бедствия канадских сил (DART^[DART]). С учетом современных тенденций изменения климата и отсутствия политического консенсуса по поводу того, как бороться с негативными последствиями этих тенденций — как могут измениться нынешние силовые структуры, оснащенность транспортными средствами и оборудованием, а также концепции применения сил, чтобы оставаться актуальными в будущем? До какой степени организации типа DART могут оказаться более значимыми в будущем? Какие новые или расширенные возможности могут потребоваться DART-подобной организации через 30 лет?

В тексте описывается революционная концепция обеспечения готовности и откомандирования сил. Благодаря сочетанию виртуальных совещаний, искусственных посредников, суперкомпьютеров и заблаговременно размеченного инвентаря военная оперативная группа собирается и направляется на театр действий всего за 24 часа, причем одним нажатием виртуальной кнопки. Желательна ли реализация такой концепции, и если да, то что должно измениться, чтобы она стала достижимой? Если нет, то почему? Каковы потенциальные подводные камни автоматизации администрирования, связанного с процессами подготовки к развертыванию и собственно развертывания?

Как наличие повсеместно распространившейся сети с мощными автоматизированными инструментами планирования и поддержки принятия решений может изменить нужду в проведении коллективных очных тренировок в реальном мире — заблаговременно перед развертыванием такой структуры, как CHERT? Как это повлияет на доверие и спайку в команде? Каков может быть минимальный приемлемый уровень фактических/физических сборов виртуальной команды? Могут ли сессии виртуальных тренировок в коллективных решениях задач быть достаточными вообще? Возможно ли для военных сил общего назначения использовать парадигму «обучить, оповестить, развернуть» вместо более традиционной последовательности «оповестить, обучить, развернуть»? Или эта парадигма должна применяться только к специальным подразделениям высокой готовности?

Перед нами набор персонажей, который отличается более сбалансированным гендерным составом, чем в большинстве организаций, занимающихся оборонными вопросами и безопасностью. Действительно, в этом вымышленном повествовании многие ключевые должности занимают женщины, включая подполковника Вандну Десаи, которая, будучи начальником CHERT, командует многоцелевой оперативной группой в экспедиционных операциях. Насколько важен будет гендерный баланс в оборонных организациях и службах безопасности в будущем? Какие изменения в наборе, обучении, трудоустройстве, организационной структуре и оценке эффективности работы потребуются для устранения нынешнего гендерного дисбаланса? Каковы риски, преимущества и возможности гендерного равенства для операций CF^[CF] в будущем?

Видное место в «Кризисе в Урлии» занимают технологии усиления человеческих возможностей. Например, Десаи принимает препараты, улучшающие работоспособность, чтобы свести к минимуму влияние физической и умственной усталости, и полагается на систему расширения когнитивных способностей. Могут ли следующие поколения быть более толерантны к препаратам, повышающим работоспособность, а также к интеграции человека с компьютером, а возможно — полностью их примут? Рассмотрите потенциальные этические последствия, связанные с использованием рецептурных медикаментов для компенсации естественных ограничений человека. Являются ли хирургические расширения, такие как замена конечностей и мозговые интерфейсы, слишком инвазивными, чтобы считаться практичными или желательными для оборонного применения? В каких областях CF могут поощрять усовершенствование человека, а где следует запретить использование таких технологий? Потенциальные преимущества технологий усовершенствования человека — перевешивают ли они этические, правовые и моральные сложности, которые порождают?

Могут ли когнитивные технологии и технологии искусственного интеллекта (ИИ) для принятия решений, как это показано в данном разделе, увеличить опасность негативного влияния на человеческое волеизъявление и/или увеличить перспективы злонамеренного использования этих технологий теми, кто имеет к ним доступ? Как можно/следует внедрять технологии ИИ, чтобы способствовать более эффективному принятию решений и при этом минимизировать их моральные, этические и правовые последствия?

Рассматривая тенденции в области распределения технологий — насколько широко они должны распространяться? Должны ли вообще? Учитывая стоимость и степень доступа к технологиям, как в национальном, так и в международном масштабе, рассмотрите последствия снижения стоимости/входной платы за доступ к передовым технологическим возможностям.

Процесс планирования — как он рисуется в этой главе — в значительной степени опирается на мощную сеть, включая использование «посредников» для помощи людям в координации широкого спектра действий. Эти посредники — автоматизированные инструменты, а не люди. Как присутствие этих автоматизированных агентов может повлиять на развитие доверия в только что созданной команде?

Разнообразие заинтересованных сторон, присутствующих на встрече, изображенной в этом разделе, позволяет предположить, что концепция комплексного подхода станет всемирно признанной и широко использующейся формой международного взаимодействия к 2040 году. Может ли это произойти? Почему — или почему не может?

Учитывая широкое распространение гуманитарных организаций и инфократий, обозначенных в данном разделе, подумайте, как это может повлиять на такие понятия, как патриотизм, преданность и изменение отношения к вступлению в армию или даже к природе военных организаций с течением времени. Как могут измениться стратегии вербовки, чтобы учесть меняющиеся приоритеты и приверженности населения?

Этот раздел представляет новую организацию в сфере обороны и безопасности под названием Департамент национальной и международной безопасности. Каковы преимущества и риски объединения обязанностей по обороне и безопасности как для внутренних, так и для экспедиционных операций в рамках одного департамента?

В разделе вводится концепция использования автоматически определяемых прав принятия решений и ограниченной автономии, основанных на общем видении цели, которой следует достичь. Может ли такой подход быть чересчур сковывающим или, наоборот, абсолютно необходимым, учитывая растущую сложность операций по обороне и поддержке стабильности? Как такие системы управления правами на принятие решений могут повлиять на правила применения оружия^[ППО]? Рассмотрите, будут ли автоматизированные права на принятие решений дополнять командование миссией или, скорее, отвлекать от него.

В состав развернутой CHERT входят компоненты, представленные мультинациональными партнерами, — такие, как службы водоснабжения и мобильный госпиталь. Рассмотрите вопросы оперативной совместимости — такие, как энергоснабжение и транспорт, — которые могут возникнуть в результате такого многонационального участия. Также рассмотрите сложность планирования контролируемой многонационально общей готовности. Как можно преодолеть эти трудности?

В этом разделе представлена концепция межорганизационной проницаемости, которой способствуют автоматизированные инструменты в виде виртуальных посредников. Какие технические, структурные и организационные изменения потребуются для реализации этой концепции?

— Где эта вода? Ну кто нас посчитает гостеприимными хозяевами без свежей воды?⁶⁵ — Хазир Румей поспешил было к двери, но вспомнил, что на нем очки дополненной реальности⁶⁶. Он постучал по дужке очков и взглянул сквозь пол⁶⁷, чтобы взглянуть, где сейчас его старший сын. Грубое изображение мальчика показало его поднимающимся как раз по лестнице, с собой он что-то нес.

Хазир быстро обозрел остальную часть здания. Все его сотрудники были на своих местах и прилежно работали, несмотря на отдаленный треск выстрелов — как он надеялся, всего лишь очередные беспорядки. Снедаемый беспокойством, он отошел к окну и настроил дисплей очков на местное дорожное движение. Серые бетонные башни, окна которых затенялись пыльными пленками солнечных батарей⁶⁸, улицы, крест-накрест исчерченные потрепанными кабелями, — все слегка поблекло, в то время как вперед рельефно проступили легковые автомобили, грузовики и маршрутки. Их можно было увидеть прямо сквозь сами здания⁶⁹; эффект, который впечатлил его 10 лет назад, но теперь воспринимавшийся как должное. Там пролагали свой путь по дорогам несколько беспилотных такси⁷⁰, да мелькали немногие замотанные в белое прохожие, которые сегодня осмелились выйти наружу, но в остальном улицы казались пустыми. Внезапно из-за ближайшего угла вывернули две военные машины. В поле AR-обзора улицы Хазира они были невидимы, что имело смысл — теперь, когда он об этом подумал, — с точки зрения безопасности, но все равно немного обескураживало. У этих канадцев была какая-то власть над системой AR. Есть над чем поразмыслить позже.

— Ага!

Когда машины остановились перед его зданием, он направился к лестнице; как всегда, когда он спешил, к нему вернулась его хромота. От экзоскелета⁷¹, который он носил, чтобы снизить нагрузку на правую ногу, шаги его бухали по лестнице довольно гулко; на фабрике по этому буханью все узнавали об его приближении. Он достиг первого этажа как раз к моменту, когда пятеро иностранцев входили в бронированную входную дверь.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — Он развел обе руки, словно охватывая их всех, пока программа распознавания лиц⁷² в его очках накладывала над их головами светящиеся имена. — Подполковник Десаи, я так рад, что вы приехали лично; для меня большая честь принимать у себя CHERT⁷³. — Он энергично пожал полковнику руку.

— Вы в Урлии человек очень важный, доктор Румей, — сказала Вандна Десаи с теплой улыбкой, — а канадская военная доктрина говорит нам координировать наши силы с другими службами и учреждениями, включая бизнес. Мы называем это комплексным подходом. Я здесь, чтобы разобраться, как нам сработаться, чтобы помочь разрешить кризис в вашем городе.

Румей вернул ей улыбку, тем временем пытаясь оценить женщину. У нее были черты хиндустани, но чисто канадский акцент. Он предположил, что ей слегка за сорок, но в наши дни трудно судить о возрасте человека⁷⁴, особенно если он из Америки⁷⁵.

— Важный? — Он улыбнулся с грустной иронией. — Овца крайне важна для тигра, но быть важным именно в этом смысле не хотелось бы.

— Именно поэтому мы здесь, чтобы снять частично бремя давления с таких людей, как вы. Позвольте представить вам Кэти Аркин; она специалист по тропическим болезням из Министерства здравоохранения Канады. Она здесь потому, что ее лаборатория связана с нашей в DRDC^[DRDC].⁷⁶

Хазир уже прочитал это по AR-метке Аркин⁷⁷, но вежливо улыбнулся, пожимая руку ученой. Его программное обеспечение не смогло идентифицировать остальных троих, но по их размерам и малоприметным манжетам экзоскелета, выглядывающим из-под воротников и рукавов униформы, он догадался, что это личная охрана. Один из них выгонял из кузова второго транспорта двух грузовых роботов⁷⁸, навьюченных оливково-зелеными мешками и коробками.

Когда они зашли на склад за вестибюлем, Десаи перешла с английского на пушту:

— Это и все ваши запасы?

— Для того, что мы производим, много места не требуется.

К разговору их, оттого что они переключились на один из местных языков, могли теперь прислушиваться работники — зачем, собственно, Десаи это и затеяла, как решил Хазир. Тем не менее, это было немного досадно; в эти дни у него случалось мало возможностей поговорить по-английски, и особенно по той причине, что всякий гаджет — носимый⁷⁹, встроенный⁸⁰, мобилка или даже старый терминал, которым он пользовался, давали автоматический перевод между основными языками⁸¹.

Он махнул рукой одному из парней: «Открывай их». Повернувшись к Десаи, он сказал:

— Вы можете брать образцы отовсюду, откуда хотите.

Склад был просто несколькими помещениями без окон на первом этаже, где располагались стеллажи. На стеллажах стояли поддоны из биопены⁸² с округлыми углублениями, а в этих маленьких чашечках лежали яйца. Здесь были большие белые и маленькие голубые, желтые полупрозрачные и цвета серой гальки, словно сделанные из бетона. Разновидностей было больше, чем охватывал взор, но Хазир знал их все до одной.

— Мы распространяем 344 вида, — с гордостью заявил он. — Некоторые из них местные и находятся под угрозой исчезновения⁸³. Большинство — зарубежные разновидности, которые мы импортируем, но более сотни из них — новые, от наших собственных экосистемных дизайнеров⁸⁴. В основном это птицы, призванные заполнить экосистемные ниши, которые опустели и не заняты⁸⁵.

— В основном? — Аркин отстегивала оборудование от грузового бота. — Но не все?

— О, у нас есть значительное поголовье червей⁸⁶.

— Я бы хотела взглянуть на них.

— Разумеется. — Он открыл шкаф с червями. — Разумеется, мы ведем точный учет, как того требует ЮНЕСКО⁸⁷. Иначе мы не смогли бы импортировать нужные нам проекты. У меня есть защищенный терминал наверху, где вы можете скачать генетические проекты.

— Кэти, если вам что-нибудь понадобится, я буду наверху, — сказала Десаи исследовательнице, а затем сопроводила Хазира до лестницы. — Я очень благодарна за то, что вы нас приняли, — сказала она, когда они поднимались в его кабинет. — Сотрудничество с вами откроет перед нами другие двери.

— О, я это прекрасно знаю, — сказал он с улыбкой. — Ваши люди по всей Урлия-net толкуют насчет этого «комплексного подхода» к военным операциям⁸⁸. Должен признаться, я плохо представляю, как будет выглядеть «комбинированная военно-гражданская организация», не говоря уже о том, чем именно вы занимаетесь.

— Так и будет выглядеть, — сказала Десаи, разводя руками. — Вы и мы работаем вместе. — По выражению его лица она поняла, что такого объяснения явно недостаточно, поэтому добавила: — Это нечто, зовущееся интегрированным подходом. CHERT был сюда направлен не каким-то одним департаментом канадского правительства, а Канадой в целом. Для вас это означает, что мы должны позаботиться не только о первоочередном, что на виду — ну, знаете, дать воду и уйти. Мы должны планировать вторичные и третичные последствия того, что мы здесь делаем — например, влияние на местные предприятия того, что мы создаем новый опреснительный завод. И мы можем привлечь другие департаменты или наших собственных бизнес-консультантов, чтобы помочь разобраться с этими вопросами. Мы бы хотели, чтобы вы были одним из них.

Хазир кивнул.

— В таком случае, вы не будете возражать, если мы сделаем несколько фотографий прежде, чем вы уйдете? Я бы хотел поставить геометки⁸⁹ на наше здание — да почему бы и не на весь квартал? — с фотографиями и интервью после вашего визита, чтобы все увидели, что нас полностью реабилитировали. Может быть, когда люди узнают, что это не мы отвечаем за вспышку, нападения прекратятся.

Ему не обязательно было объяснять полковнику, что здание стало своего рода крепостью. Изначально он выбирал его потому, что на первом этаже не было окон, думая избежать краж. Оглядываясь назад, решение следовало признать верным. Десаи, вероятно, не знала, что обычный набор софта безопасности здания он дополнил сверхчувствительными нанопроводными⁹⁰ бомбоискателями и передовым коммерческим программным обеспечением распознавания образов⁹¹. Пусть кто угодно только взглянул бы на это место косо, датчики сообщили бы ему об этом.

Они вошли в кабинет Хазира, и он жестом предложил полковнику садиться в одно из удобных кресел. Обстановка была современной, за исключением старого тикового стола в углу, который Хазир держал для красоты; он почти никогда не сидел за ним. «Хотите воды?» — спросил он, наливая Десаи стакан и не дожидаясь ответа.

— Спасибо, вы так великодушны. — Десаи посмотрела на большие стеклянные панели, стоявшие между креслами. На одной из них появилось голографическое изображение посредника⁹² секретарского вида, с рассыпанными вокруг него значками и надписями.

Посредник улыбнулся и сказал:

— Подполковник Десаи, надеюсь, поездка прошла без происшествий.

Посредник был интерфейсом к Pantheon’у, опен-сорсному⁹³ менеджмент-сервису для предпринимателей⁹⁴, который использовал Хазир. Pantheon был таким же гигантским, как когда-то Google, и пользовался огромным влиянием, поставляя программное обеспечение для посредников и бэк-энд, который обеспечивал виртуальными услугами посредников чуть ли не поголовно все компании или организации в мире. Когда Румей узнал, что в Урлию прибывает команда CHERT, он загрузил посредника CHERT. Не ожидая, что из этого что-либо выйдет, он снабдил посредника информацией о собственном бизнесе и интересах. К его удивлению, программа связалась с ним сегодня утром и спросила, не против ли он встретиться с Десаи.

— Я рада, что вы используете Pantheon, — сказала полковник. — Теперь, когда я здесь, я могу предоставить вам защищенного посредника взамен этого. У меня притом есть защищенные посредники к нашим партнерам по этой операции, если хотите.

— Да, пожалуйста!

Хазир заметил, что Десаи даже не пошевелила руками, чтобы загрузить новых посредников в его офис⁹⁵. Полковник не носила очков дополненной реальности, как он, но у нее явно был какой-то интерфейс к сети — возможно, видеоконтактные линзы⁹⁶. Она явно к тому же была обвешана датчиками⁹⁷; а кто в наши дни — нет?⁹⁸

Отчасти затем, чтобы проверить это подозрение, Хазир сказал: «Сами видите нашу ситуацию», — и жестом указал на окна позади посредника. Невооруженный глаз увидел бы лишь фасады и окна других зданий на улице, но подписка Хазира даже на низкоуровневые данные⁹⁹ давала ему богатую информацию о том, что происходит поблизости: погода, уровень загрязнения, количество людей на улице и много ли среди них шатаются без дела. Эта цифра — индекс праздношатания¹⁰⁰ — росла изо дня в день. Это был плохой знак; индекс подскочил как раз перед недавним нападением.

Десаи нахмурилась:

— Я видела подпалины на стене у вашей входной двери. Это как раз…?

— Коктейль Молотова, да. Ходят слухи, что чума выведена генетически¹⁰¹, так что, естественно, все, кто в моем бизнесе, теперь под подозрением. Единственное, что до сих пор удерживает толпу от наших дверей, так это то, что мы приносим в округу рабочие места.

Десаи серьезно кивнула, а после сказала:

— Вы понимаете, что я могу задавать некоторые вопросы без протокола, однако есть вещи, которые нам требуется знать. Люди говорят, что потница — результат генной инженерии, а вы — один из немногих местных, кто здесь смешивает гены¹⁰².

— Вы хотите знать, нет ли у меня клиентов помимо ООН и регионального сельскохозяйственного совета, — сказал он. — Есть, но не те, о ком вы подумали.

После небольшой паузы Десаи сказала:

— Я понимаю: чтобы дело двигалось, вам иногда приходится делать определенные вещи. Грань между законным и незаконным довольно тонка, и…

Хазир рассмеялся, хотя инсинуация полковника была оскорбительной.

— Вы думаете, я заключил сделку с бандитами. Нет. У них есть свои лаборатории. Pantheon должен был вам это сообщить.

— Я не собиралась вас обидеть, — сказала она. — Я просто пытаюсь исключить все возможности.

Он кивнул нехотя.

— Подполковник Десаи, нам не приходится беспокоиться о финансовом давлении со стороны организованной преступности. Наши крупнейшие клиенты даже не люди.

Десаи легонько кивнула:

— Мы как раз этим заинтересовались.

Хазир подобрал контейнер, который ранее поставил на стол. Он правильно сделал, что принес этот аргумент со склада; теперь он открыл футляр и показал маленькие зеленые яйца внутри.

— Они называются клещеловы. Это разновидность птиц — не помню, природные они или генетически сконструированные. В любом случае, это специальный заказ с илистых равнин.

Десаи на миг нахмурилась:

— К западу от города, верно? Мы в курсе, что там кто-то занимается биоразнообразием, но не знаем, кто это. У вас там есть клиент?

— Да, но это не люди. В том-то и дело. Заказ на них поступил от самих равнин.

Полковник с мгновение сидела недвижно. Хазир догадался, что она взаимодействует со всеми ресурсами, что только есть в ее распоряжении — с онлайн-энциклопедиями, людьми, даже с ИИ¹⁰³, которые могут прослушивать и анализировать все, о чем они говорят — короче, с типовыми, ожидаемыми системами, которые в наши дни может иметь при себе любой высокопоставленный деловой человек.

— Значит, это правда, — сказала она наконец. — Равнины являются самостоятельным юридическим лицом¹⁰⁴.

Равнины представляли собой искусственно сконструированную экосистему, разработанную так, чтобы самостоятельно функционировать после первоначального заселения и новыми, и традиционно местными видами. Вся идея заключалась в том, чтобы создать зону биоразнообразия, которая могла бы процветать без вмешательства человека; Десаи не удивилась, что часть этой самостоятельности включала в себя юридическую и экономическую независимость.

Хазир кивнул.

— Весь водосбор Урлии напичкан датчиками из умной пыли¹⁰⁵. Они — глаза, носы и уши ботнетовского¹⁰⁶ ИИ, который представляет экологические интересы. Их там засеяла радикальная экологическая группа — разумеется, с благословения города. Затем они зарегистрировали водный бассейн как самостоятельное юридическое лицо, чтобы он мог быть самоуправляемым. По сути, он сам себе хозяин. И, поскольку водосбор предоставляет экосистемную услугу — очистку воды, город платит ему. Это дешевле, чем строить новые станции фильтрации воды. А водосбор — ну, в данном случае, илистые равнины — может использовать эти деньги на покупку товаров. Например, клещеловов, чтобы заполнить пустующую экологическую нишу.

— Так, значит, есть ИИ, который думает, что он и есть илистые равнины¹⁰⁷.

Он пожал плечами.

— Это грубое упрощение, но да. Город пытается заставить его перерабатывать больше наших сточных вод, но он отказывается. Говорит, что в первую очередь должен заботиться о собственном здоровье. Но он по-прежнему заинтересован в общем бизнесе, поэтому платит мне за модернизацию этих…

Но Десаи не слушала; она вдруг встала, нахмурившись.

СОВПАДЕНИЕ ШАБЛОНА: ВОЗМОЖНО ГРАНАТОМЕТ.

— появились внезапно буквы слева вверху в поле зрения Хазира, спроецированные туда его очками. Когда это произошло, он стоял вполоборота к одному из окон.

— Извините, — сказал он и поднял руку, сосредоточившись обоими глазами на буквах. — Мне нужно кое-что проверить.

На другой стороне улицы стоял распахнутыми ряд окон. То были квартиры, на которые он уже давно перестал обращать внимание, но какая-то из камер — либо та, что была в его очках, либо одна из установленных с внешней стороны здания, — что-то заметила.

Вон там было открытое окно и в нем движение —

АТАКА ПОДТВЕРЖДЕНА.

Еще не успев среагировать, он почувствовал руку Десаи на своей спине, и полковник с криком «Ложись!» толкнула Хазира к тиковому столу. Он споткнулся, и Десаи увлекла его вниз в тот самый момент, когда разбилось стекло, а после комната вокруг него завертелась. Он ничего не услышал, только почувствовал пришедшийся по всему телу удар, а затем оказался лицом вниз в битой штукатурке и острой тиковой щепе.

Каким-то чудом его очки остались на месте. В дюйме от лица не было видно ничего, кроме клубящейся пыли, но их дисплей все еще работал, так что он смог проследить, как внезапно падает индекс местных зевак с двух десятков до нуля. Ему так и представилась эта сцена: лишь только стихают отголоски ракетного удара, все разбегаются с улицы кто куда.

Вот он, современный сервис, подумал Румей с удивлением. И отключился.

По мере их приближения к ночному рынку толпа менялась. Брайан Соколоу видел все больше людей в песочной униформе и с оружием. Кое-кто на теле ниже пояса носил экзоскелеты¹⁰⁸. Кроме того, попадалось больше роботов, а люди на улице все чаще перемещались, сбившись в молчаливые группы. Он видел много стариков¹⁰⁹ и хмурых детей в потрепанных футболках с китайскими мультяшными героями. Многие группы были в дополненной действительности помечены¹¹⁰ говорящими о нужде пиктограммками такой разновидности, какая в реальной жизни ему никогда не встречалась: взывали о воде или деньгах.

Многие несли пластиковые канистры, очевидно, надеясь наполнить их водой на рынке. Учитывая, каких усилий должно было стоить просто вообще двигаться в такую жару¹¹¹, он не представлял, как им удастся хоть сколько-то воды дотащить до дома.

Он повернулся к Ору, канадскому солдату, который сидел рядом с ним в транспорте:

— У них есть смартфоны, но нет воды?

Ор кивнул:

— У множества из этих людей есть родственники в Канаде¹¹², и они умоляют их о помощи. Соответственно семьи оказывают огромное давление на правительство¹¹³. Мы здесь отчасти из-за этого. Кому-нибудь в Калгари неважно, где его мать — на другом конце города или на другой стороне планеты. Если она плачется в телефонную трубку, что у нее нет воды… вам приходится действовать.

Стоило ноге первого сотрудника CHERT ступить на местную землю, как группа по уши погрузилась в работу. После консультаций с национальным и городским правительствами подполковник Десаи координировала серию мирных совещаний, на которых местные лидеры могли высказывать свои соображения. За этим здесь и оказался Соколоу — действовать в качестве опытного организатора советов. Канадцы позиционировали себя как помощники главных заинтересованных сторон в Урлии; Ор рассказал Соколоу, что он со своим отделом половину времени работает мальчиками на побегушках, таская туда-сюда припасы через невидимые границы урлийских кварталов. Иногда кажется, заметил он, будто его настоящий работодатель — это НПО. Однако же все, чем занималась его команда в последние несколько дней, служило интересам Канады, и равным образом — на благо местных жителей.

Дальше Соколоу молчал, пока они совершали ритуал прохода через периметр безопасности вокруг ночного рынка. Вокруг автобуса с жужжанием носились рои дистанционно управляемых насекомых¹¹⁴; водитель открыл дверь, чтобы впустить нескольких. Одно из них зависло над головой Соколоу. Тот знал, что сейчас сканируется его сетчатка, а другие биометрические сенсоры¹¹⁵ сравнивают его и Ора с имеющимися у них профилями. Через минуту рои отступили, и ворота открылись, чтобы пропустить автобус. Через миг Соколоу покинул транспорт вместе с остальными и вошел во временную штаб-квартиру CHERT в Урлии.

Сперва, прибыв в Урлию, он не знал, чего следует ожидать, но наверняка — того или иного рода контролируемого хаоса. Сейчас в больших арочных бетонных галереях, где обычно располагались торговцы, было в основном тихо. Хотя здесь собралось много людей и механизмов, в общем движении наблюдалась организованность. Все находилось на своих местах; очереди были упорядочены, и какие бы медицинские кризисы здесь ни случались — они протекали не у всех на виду. Из мансардных окон сверху обильно лился свет, а обширное пространство делилось перегородками на кабинеты без потолка. Соколоу никогда не приходилось видеть такого скопления роботов¹¹⁶: подъемники, автоматические каталки, веретенообразные диагностические аппараты и даже робопомощники¹¹⁷ размерами с ребенка и с дизайном, вдохновленным мангами¹¹⁸. В большинстве они простаивали: их работа была выполнена, CHERT запущена в действие.

Его персональной нательной сети (personal bodily network, PBN - англ.) был выдан доступ безопасности к оверлеям^(пер.6) CHERT (несмотря на то, что устанавливалась эта сеть скандально известным хакером), поэтому он мог видеть все метки и иконки статуса¹¹⁹, парившие там и тут в помещении рынка. Кто-то проводил сортировку в окружающей толпе, и каждые несколько секунд в поле зрения выскакивала очередная иконка¹²⁰, обновляющая статус того или иного пациента. Метки значков критического состояния выдвигались вперед, и из-за перегородок или колонн появлялись носилки или инвалидные кресла, с висящими над ними метками, будто пузырями с репликой в каком-нибудь комиксе.

За разгрузочной платформой наблюдал худой как щепка мужчина: румяный, с англосаксонскими чертами лица, но одетый в поношенную местную одежду. Когда Соколоу подошел ближе, мужчина отвел голову в сторону, смотря мимо него — хмуро разглядывая Ора и других вышедших из машины, явно недоумевая.

— Кого-то ищете? — спросил его Брайан. На мужчине не было AR-очков, что в подобной ситуации ставило его в невыгодное положение.

— Мне сказали, что на этом транспорте будет прибывать падре Соколоу, — ответил мужчина.

— Это буду я.

Мужчина моргнул. Соколоу вздохнул. Он знал, что тот увидел: мягкий, слегка полноватый юноша, чья топорщащаяся форма и непринужденная манера не вязались с его умениями как опытного организатора. Когда Соколоу надевал излюбленные им поношенную футболку и джинсы, его часто принимали за программиста — обстоятельство, часто оказывавшееся полезным во многих кругах, в которых он вращался. Очевидно, однако, что здесь, в Урлии, это впечатление создаст определенные трудности.

Всего секунда потребовалась собственной системе AR Соколоу для распознания лица¹²¹ худого мужчины, так что он протянул руку и сказал:

— Вы, должно быть, Абида Пертви, мой новый секретарь.

— Д-да, — ответил краснолицый секретарь, явно не зная, что подумать о своем новом боссе. Он пожал Брайану руку, со всей очевидностью пытаясь сообразить, что сказать дальше.

— Я вижу, что у нас в шесть часов служба, — сказал Соколоу, — и что на этот вечер вы назначили пару консультаций личному составу. Обстановка вроде этой часто травмирует психику, и я, конечно, рад, что вы проявили инициативу и организовали их.

— О, это, — сказал Пертви. — Ну, да, прошло всего несколько дней, но для некоторых из солдат это первое назначение, и они кое на что насмотрелись… в общем, это оказалось тяжело для них.

— Конечно. — Соколоу улыбнулся ему. — Вы жили здесь с самого основания города, как я понимаю?

— Да, да, жил. — Пертви догадался улыбнуться. — Поначалу я был консультантом по архитектуре.

— Тогда в ближайшие несколько дней мне совершенно будет необходима ваша помощь.

Десаи обнаружила, что лежит скорчившись в дверях Румеева кабинета, и малопонятно было, как она оказалась здесь.

По всей комнате клубились темные пыльные вихри. В углу зашевелился Хазир Румей. Все еще чувствуя странную отрешенность, она словно со стороны наблюдала за собой, как по-крабьи пробирается к нему и быстро осматривает на предмет серьезных травм, отдавая себе при том отчет, что постоянно что-то бормочет. Ее взгляд метался туда-сюда, выхватывая случайные предметы на засыпанном крошевом полу и избитой штукатурке стен. Она протянула руку и осторожно подобрала черный осколок длиной примерно с палец. Перевернула его, продолжая что-то бормотать. Затем ее сознание резко прояснилось: ее системы все еще находились в автоматическом оборонительном режиме перехвата управления действиями.

Подполковник тряхнула головой, и контроль над телом и чувствами вернулся снова к ней.

— Доктор Румей. — Она схватила его за руку. — Вы в порядке? Давайте убираться отсюда к черту.

Румей открыл глаза, и она увидела, что он начинает осознавать окружающее.

— Мой стол, — пробормотал он на пушту. — Он прикрыл нас. — Затем он нахмурился. — Ничего не слышу.

Она снова похлопала его по руке и указала на собственное ухо, качая головой, хотя слышала все прекрасно. Ее барабанные перепонки были искусственными¹²² и упрочнены — небольшой бонус после первого попадания под обстрел в Зефре¹²³ в Центральной Африке. Она вытерла пыль с лица и осторожно высунула голову из-под обломков.

Десаи попыталась получить доступ к системе городских камер, чтобы определить местонахождение нападавших, но не смогла получить изображения. Нательная сеть подполковника работала, поэтому она увидела, как ее собственные солдаты вырываются из парадных дверей яйцефабрики и занимают позиции за военными транспортами — но ракурс с их шлемов был единственным, которым она сейчас располагала.

У сержанта его собственная система ДопИнт незамедлительно зафиксировала ее внимание. Сержант доложил:

— Наблюдаю неприятеля. Стрелять или преследовать?

Она видела значки микро-БПЛА^[БПЛА], рассеявшихся по улице, и теперь были доступны изображения с них. Из двери в задней части здания на противоположной стороне улицы вываливалась небольшая группа людей; сержант, видимо, был уверен, что сможет держать их в поле зрения с помощью БПЛА.

— Преследовать, — скомандовала она. — Мы наверху окей. Нет причин вступать в перестрелку.

— Что, если мы потеряем БПЛА?

— Я вызываю поддержку, — сказала она. — Дополнительные глаза впереди и вокруг них, и БПЛА анализируют их походку¹²⁴ уже сейчас. — На это указывал светящийся значок; для БПЛА это был режим по умолчанию. — Даже если эти парни нырнут в люк, наши камеры сумеют вычленить их из многотысячной толпы, когда они появятся снова. Я хочу видеть, куда они пойдут.

Это было осознанное решение; конечно, современные методы допроса могли безболезненно извлечь¹²⁵ все, что знала¹²⁶ эта молодежь противника, но использование подобных систем огораживалось целым ворохом международных законов. К тому же для того, чтобы начинать пальбу, вокруг было слишком много гражданских лиц.

Полагаться на пассивное наблюдение¹²⁷ было рискованно, потому что его можно было обхитрить. Четверо парней, мчавшихся по переулкам, могли изменить свою походку с помощью подкладки в одном из ботинков, и она видела, что они раскрасили свои физиономии, чтобы поставить в тупик программы распознавания лиц. Десаи делала ставку на то, что они подготовились недостаточно тщательно. Если бы секция^(пер.7), что оставалась внизу, сумела вовремя выйти на прямую видимость, они смогли бы успеть покрасить нападавших нанометками¹²⁸ из своих винтовок, но момент оказался упущен.

…Но странно это было. Автоматическому сигналу тревоги следовало поступить сразу же, как только системы распознали нападение; к этому времени над головой полагалось уже появиться другим, более крупным БПЛА, и она должна была, по крайней мере, получить запрос от дежурного офицера с ночного рынка. Но ничего этого не было — никаких признаков связи с CHERT.

В комнату вбежали двое пареньков. AR пометила их как сыновей Румея; он отмахнулся от их помощи, чтобы подняться на ноги. Одну из его штанин порвало взрывом, и Вандна видела гладкий белый пластик экзоскелетного браслета. С его помощью он поднялся — легко и плавно встал, — затем упер руки в пояс и поморщился. «Ничего не слышу», — сказал он снова.

— Мы это поправим, — сказала она. Когда он в отчаянии покачал головой, она вызвала меню и набрала ему текстом: включите автоматический перевод в режиме субтитров. Он повозился со своими очками, затем вопросительно посмотрел на нее. — Теперь вы меня разбираете? — спросила она.

Румей кивнул.

— Хватит, хватит, я в порядке, — отмахнулся он от внимания своих сыновей. Затем криво ей улыбнулся. — Как это вы так быстро действуете?

Десаи помедлила.

— Тренировка, — сказала она. — Получила предупреждение как раз перед их выстрелом.

Ему вовсе необязательно знать, что в ее интерфейс ДопИнт¹²⁹ военного образца встроены усовершенствования, которые в гражданских моделях отсутствовали. Этот¹³⁰ интерфейс разрабатывался так, чтобы взаимодействовать как с сознательным мышлением, так и с подсознательными процессами; ее модель была оптимизирована под те виды реакций, которые могут потребоваться солдату в полевых условиях.

Перед тем, как снова вернуться к службе, Вандна провела лето на пожарной наблюдательной вышке в северной Альберте. Она захватила последний год существования вышек, до того как их заменили БПЛА и спутниковое наблюдение. Однажды она стояла на вышке, когда в ту ударила молния. Внезапно она оказалась на полу — но не потому, что ее сбило с ног. Какая-то глубинная и древняя часть ее, элемент, живущий где-то между рефлексом и инстинктом, взяла на себя управление и поспешила защитить ее. Ее оснастка ДопИнт могла сообщаться с этой стихийной частью ее мыслительной системы, и вместе они принимали решения и исполняли их быстрее, чем ее сознательный разум.

— Сержант, — сказала она, на этот раз субвокализируя¹³¹ свои слова, чтобы Румей не смог прислушаться. — Мы опоздали с обнаружением. Меня чуть не поджарило. Что случилось?

— Они стреляли из внутреннего офиса, мэм, с узким сектором видимости. Хороший выстрел из импровизированного и неточного оружия; у них были приличные шансы разнести собственную стену, а не попасть в вас. Как бы то ни было, наша унисторожевая система подключилась к видеоканалам Румея, интерпретировала их и передала вам. Для меня все началось с «бум».

— Что насчет связи с базой?

— Мы были отрезаны на одну минуту, мэм. Какая-то атака на маршрутизатор. Похоже, что муниципальная система была взломана, но наша сейчас снова работает. Первая группа реагирования уже в пути.

Она окинула Румея оценивающим взглядом.

— Вы довольно тщательно отслеживаете подходы к зданию.

— Здание увешано камерами! — Румей громко орал так, как обычно кричат люди, когда сами себя не слышат. — Предосторожность! — добавил он. — У меня были годы, чтобы расставить датчики для максимального охвата.

— Вы все еще видите их? — крикнул он; Десаи покачала головой. — Что теперь будем делать? — продолжал он, только-только, кажется, осознав, насколько он запылился и растрепан.

— Вы хотели фотосессию, — сказала она. — Давайте приведем себя в порядок, спустимся вниз и сделаем вид, что ничего не произошло. Пошлем другой стороне сообщение, что они промахнулись, а всей улице — что они неумехи.

Румей усмехнулся:

— Мне нравится такой подход. Но что за «другая сторона» это сделала? Фундаменталисты? Бандиты?

Десаи подошла к разнесенному окну. Ее видеоканалы снова работали онлайн, и она увидела десятки мини-беспилотников — черных блюдец размером с обеденную тарелку, парящих в воздухе, — со всех сторон. Она видела саму себя в калейдоскопическом отражении через интерфейсы мониторинга CHERT. Машины ее собственной секции провели полную разведку и сообщили ей, что теперь здесь безопасно.

CHERT прибыла в Урлию, чтобы выяснить происхождение и природу загадочной вспышки болезни, опустошавшей город. На подходе были другие международные исследовательские команды, включая «Врачи без границ» и группу из американских Центров по контролю за заболеваниями. Однако команда CHERT была первой. Десаи надеялась, что НП будет распознана и описана до того, как прибудет кто-то из опоздавших.

Эпидемия…

— Я не думаю, что целью были вы, — неохотно сказала она. Скрестив руки и окинув взглядом хаос крыш, заполоненных травой¹³² и солнечными панелями, она добавила: — Это я была. — Десаи сделала паузу: — Кто-то где-то не хочет, чтобы CHERT узнала, откуда взялась «новая потница».

ОБСУЖДЕНИЕ

Эта глава открывается описанием высокоразвитой коммерческой инфраструктуры дополненной реальности, которой смогли манипулировать военные силы, чтобы скрыть свое перемещение по городу. Хотя с точки зрения военной безопасности это и дает выигрыш, не может ли такое манипулирование силовиков коммерческими информационными системами привести к отрицательной реакции пользователей? Как сбалансировать доступ к таким системам для сил безопасности и коммерческих пользователей?

В мире, который становится все более сетевым, сбор существенной для миссии информации потребует доступа к киберсреде и свободы маневра в ней. Какие ресурсы и возможности могут понадобиться CF^[CF] для эффективного проведения кибер-операций в будущем? Каким должен быть нижайший из уровней, на котором следует предоставить возможность проведения кибер-операций — т. е. стратегический, оперативный или тактический, — и почему? Как может коммуникативность, развитая к 2040 году, быть использована для препятствования — скорее чем содействия — продуктивным переменам? Как воздействует этот «проводной» мир на наши представления об индивидуальной безопасности и понятия о приватности?

Урлия описывается как мир вездесущих датчиков в сочетании с мощными алгоритмами в пронизанной повсеместно сетями окружающей среде. Какие угрозы и возможности может представлять такая коммуникативность для вооруженных сил? Например, залитые грязевой жижей равнины на окраине прибрежного города были объявлены самостоятельным юридическим лицом. Могут ли другие неодушевленные объекты стать такими же самостоятельными субъектами к 2040 году? Какое влияние эти радикальные изменения могут оказать на местные, региональные и национальные правительства? Какие последствия могут возникнуть для местных, региональных и глобальных задач безопасности?

Соколоу подключается к сети CF через свои персональные датчики и вычислительные устройства вместо армейских систем. Учитывая быстрый темп технологических изменений и продолжающуюся конвергенцию информационных сетей, возможность такого подключения вполне вероятна, хотя и не лишена рисков. Каковы риски, возможности и преимущества того, что CF продолжат развивать потенциал исключительно в области «солдатских систем» армейского образца, в противовес созданию военной сети, способной к подлинной модульности и масштабируемости, которая может легко подключаться к гражданским устройствам и инфраструктуре?

В то время, как некоторые футуристические возможности могут выглядеть убедительно в теории, на практике отсутствие соответствующего международного законодательства вызывает связанные с их разработкой вопросы. Например, хотя в тексте предполагаются безболезненные техники допроса, а также кибер-операции, которые не наносят физического ущерба, они все же представляют потенциальную угрозу суверенитету личности и частной жизни. Каковы риски и перспективы, связанные с развитием технических возможностей в тех областях, где международное законодательство еще не вполне определилось? Как с ними можно эффективно определиться?

Система дополняющего интеллекта Десаи включает в себя защитный режим, который заставляет ее на подсознательном уровне двигаться, чтобы избежать травм. Рассмотрите потенциальные риски и выигрыш от будущих систем для военнослужащих, которые включают в себя контроль движений тела искусственным интеллектом. Если есть возможность внедрить технологию, которая почти наверняка сохранит человеческую жизнь, возникает ли моральное обязательство обеспечивать ей каждого из солдат? И почему — или почему нет?

Десаи сообщается с подчиненным с помощью процесса, названного субвокализацией. По сути, это усовершенствованная система связи, которая преобразует мысли человека непосредственно в электронные сообщения. Может ли такая способность быть полезной для канадских солдат? Каковы риски, связанные с такой способностью?

Характеристика падре Соколоу указывает на важность и полезность навыков и опыта, которые выходят далеко за рамки веры, ритуалов и празднований. Рассмотрите типы навыков и черт характера, которые могут потребоваться от будущих солдат, и как это может изменить модели процессов набора и комплектования.

Шаги технического прогресса все чаще воспринимаются как отвечающие модели самоподпитывающейся обратной связи, в которой достижения сегодняшнего дня ускоряют темпы прогресса в будущем. Что это может означать для стратегий разработки и усвоения технического потенциала в будущем? Какие усилия может потребоваться предпринять в ближайшие пять лет для существенного влияния на типы оборудования и систем, которые будут иметь в своем распоряжении военные силы будущего, описанные в «Урлии»?

Какое влияние могут оказать технологии на планы комплексного подхода в будущем? Может ли монополия человека на принятие решений быть поставлена под сомнение независимыми технологиями, которые образуют часть переговорного пространства? Рассмотрите риски, возможности и выгоды от субъектов искусственного интеллекта, способных получать доступ к массивным онлайновыми базам данных и сенсорным каналам и манипулировать ими.

В этой главе вводится менеджмент-сервис для заинтересованных участников с открытым исходным кодом, который описывается как бóльший по размерам, чем Google, и обладающий огромным влиянием. Даже CF представлены в этой системе публичного доступа и предлагают публике через этот сервис услуги ИИ-посредников для связи с собой. Рассмотрите риски, выигрыш и возможности для сил обороны и безопасности, которые используют подобные публичные информационные системы. Не будет ли лучше избегать таких систем? Почему?

В этой главе изображено широкое использование машинного перевода, и действительно, сегодня возможности машинного перевода развиваются быстрыми темпами. Если машинный перевод в будущем станет таким же совершенным, как в этом повествовании, рассмотрите необходимость в человеческих переводчиках. Станут ли они не нужны? Какая часть из всей сложного многообразия социальных взаимодействий могла бы разрешаться машинными переводчиками вместо переводчиков-людей? Насколько важным может оказаться точный и скорый машинный перевод для операций сферы обороны и безопасности в будущем?

В этой главе мы видим командированные канадские силы обороны, которые привлекаются к нетрадиционным военным ролям и задачам. Как могут меняться военные роли, задачи и структуры по мере внедрения новых технологий и адаптации общества к энергетическим проблемам и изменению климата? Чем могут отличаться организации национальной безопасности 2040 года от сегодняшних?

Как преобладание новых технологий с могущественными возможностями, доступных солдатам, может повлиять на их представления о риске и опасности? Как может измениться их поведение? Какие преимущества и слабости (если таковые имеются) могут создать такие изменения для солдатской службы и операций по обеспечению безопасности?

Технологически поддерживаемые способности не застрахованы от отказов или перебоев, и, действительно, в этой главе продемонстрировано несколько технологических срывов. Как силы обороны и безопасности могут наилучшим образом воспользоваться новыми технологиями, и в то же время сбалансировать потенциальные негативные последствия сбоев или отказов системы? Каковы преимущества и недостатки использования представленных технологий? В какой степени для защиты от технологических сбоев будет необходимо резервирование?

«Соколоу», — сказал голос в его голове¹³³. «Брифинг через 10 минут». Это говорила Десаи, чья иконка статуса зависла над ярко освещенным павильоном в дальней части разделенного колоннами пространства. Пертви проводил Соколоу туда, где располагался его офис (это был просто стол за пластиковой перегородкой, один из многих в этом помещении), после чего Соколоу дал тому понять, что ему нужно подготовиться к брифингу. Как только Пертви ушел, Соколоу тяжело вздохнул и ненадолго прислонился к колонне. Здесь было так же жарко, как и на улице¹³⁴, даже несмотря на то, что воздух в какой-то степени гоняли вентиляторы. Он поискал один из них и встал напротив, ожидая начала брифинга.

Он закрыл глаза и вошел в Аэфорию. Внутриглазные имплантаты¹³⁵ обеспечивали ему виртуальную реальность (VR) высокой четкости¹³⁶ внутри его собственных глазных яблок — все более популярная операция, которой, однако, все еще избегали в боевых подразделениях из опасений, что имплантаты могут наносить необратимый ущерб нормальному зрению или даже вмешиваться в критически важные решения во время миссии. Соколоу мог использовать свои визуальные, слуховые и тактильные расширения¹³⁷ для взаимодействия с окутавшими его данными. Он обращался с ними как с дверьми в полностью виртуальные миры. Или — как сейчас — он мог переместиться в промежуточное царство, в мир Аэфории и родственных ей стран.

Он вновь, казалось, очутился посреди города, однако уже не в Урлии. Небо лучилось роскошным северным сиянием, а башни города слагались из блоков и колонн света. Это раскинулась сама Аэфория, виртуальный мегаполис¹³⁸, который населяли люди изо всех уголков Земли. Бульвар, где стоял Брайан, переполняли аватары реальных людей, и все они скользили из одной точки в другую с быстротой персонажей видеоигр. Однако не всех улиц и небоскребов, куда они стремились, было так легко достичь. Для каких-то достаточно было кликнуть по маршруту, до каких-то приходилось шагать на собственных виртуальных ногах. Некоторые были спаймами¹³⁹, объектами, которые можно отслеживать в пространстве и времени, в том числе до их появления в реальном мире и после их исчезновения, и существующими как в виртуальном, так и в реальном мире. А некоторые — самые надежные из всех — располагались только в реальном мире.

Аэфория создавалась как место, призванное облегчить совместные¹⁴⁰ гуманитарные усилия в реальном мире.

Она втягивала отовсюду равно религиозных и неверующих людей в среду, где личные интересы всех становились взаимно невидимы; Аэфория контролировала весь трафик таким образом, чтобы не допустить прозелитизма^(пер.8). Вы могли организовываться¹⁴¹ единственно ради того, чтобы помочь людям в реальном мире, и ситуаций, в которых оказывался востребован этот виртуальный мир, созданный для сотрудничества — учитывая растущую частоту и нешуточную разрушительную силу погодных явлений¹⁴² и их гуманитарные последствия, — возникало множество.

Стоило аэфорийским друзьям Соколоу узнать, что он в городе, как его персональная сеть заметно активизировалась. Он проигнорировал оповещения из чатов, пришедшие тексты и облака тегов¹⁴³ и молнией промчался по проспекту к зданию Глобальных Отношений, которое выглядело как солидная конструкция из бетона и камня. Бот-шлюз транслировал его сквозь себя и он, оказавшись внутри, срезал путь сквозь виртуальную архитектуру, одним шагом пройдя из фойе в кабинет, где его ждал собеседник.

— Как твоя недавняя поездка, Брайан? — Аватар¹⁴⁴ изображал мужчину средних лет, стройного и черноволосого, с внешностью перса.

— Азад, у меня собрание через пять минут, но я хочу воспользоваться твоим предложением и поучаствовать в заседании мирного совета. Где мы сможем нормально посидеть?

Аватар Азада Эсани потянулся к виртуальному столу и достал связку ключей.

— Эти для общественных помещений в Урлии. — Он раскрыл другую ладонь, показывая еще два ключа¹⁴⁵. — А это — от резидентур Глобальных Отношений. Встретимся в этой. — Он спрятал один ключ и показал Соколоу другой. — Скажем, в четыре часа?

Брайан едва держался на ногах, но отказаться он не мог. «Это далеко?» Ему нужно было вернуться вовремя, чтобы провести межконфессиональную службу.

— От того места, где ты сейчас? Всего около километра. Я пришлю за тобой водителя.

— Отлично. Тогда до встречи.

Он взял виртуальные ключи и сделал ими особый жест; на мгновение они засветились зеленым светом. Азад снова кивнул и исчез, а Соколоу открыл глаза.

Мирные советы были частью многомерного решения сложных проблем Урлии, впервые начатого в этом регионе 30 годами ранее¹⁴⁶, но с некоторыми отличиями. Аэфория предлагала высокоразвитую технологию облегчения взаимодействия в рабочих группах, используя методологию, известную как структурированное диалоговое проектирование (СДП)¹⁴⁷. Инструменты структурированного диалога, такие как СДП, просуществовали десятилетиями, так и не снискав популярности, но с развитием технологии посредников и обширного слоя предпринимательского менеджмента, встроенного в Интернет такими компаниями, как Pantheon, СДП теперь брало свое.

Ему не хотелось отлучаться из-под ветерка вентилятора, но на бетон и пластик ночного рынка уже наложилась мягко колышущаяся зеленая стрелка. После синтетического совершенства Аэфории реальный мир всегда выглядел убогим и мрачным; этот передвижной полевой госпиталь — с его очередями отчаявшихся людей и проворно снующими каталками — повергал в шок. Он старался особенно не засматриваться на то, что происходило за перегородками, мимо которых он проходил, но ему пришлось-таки немного поплутать, чтобы найти то, на что указывала зеленая стрелка на его AR-дисплее.

3-D-принтер¹⁴⁸, который он искал, стоял рядом с бетонной колонной; он сбрасывал отпечатанные шпатели для языка, отоскопические конусы для обследования ушей и другие медицинские принадлежности в разбитый на секции ящик на маленькой подставке-вертушке. Задание Соколоу на печать¹⁴⁹ встало в очередь, но до него дело дойдет минут еще через пять. Брайан не мог позволить себе дожидаться, но не мог он позволить и того, чтобы его распечатанные ключи забрал кто-то другой. Он поставил задание на паузу, закрепил за своим личным кодом, а затем поспешил в указанный конференц-зал.

Десаи, убедившись, что процесс планирования идет полным ходом, стояла, покачиваясь с носочков на пятки, и наблюдала, как люди подходят на инструктаж для остальной части CHERT. В помещении не было стола для совещаний; его оборудовали в театральном стиле^(пер.9). «Зал» представлял собой участок рынка, отгороженный пластиковыми листами, но Соколоу заметил, что вплотную к этим листам установлены звукопоглотители, да и вообще начинать следовало с того, что листы были не обычным пластиком. Вероятно, они были взрывоупорными, хотя казались достаточно пористыми, чтобы пропускать воздух…

Он поднял руку.

Десаи вскинула бровь:

— Совещание еще даже не началось, падре.

— Да, но он такой энтузиаст, — проворчал Ор, садясь.

— Это — ну ладно, может, и так, — признал Соколоу, — но разве здесь не должны быть установлены воздушные фильтры? У нас больные люди прямо по ту сторону от этих листов, и с других сторон тоже.

— Вкратце говоря, — сказала Десаи, — НП не переносится через воздух.

— Но…

— Я объясню через минуту. Не хотите присесть?

Озадаченный Соколоу сел, потирая подбородок и наблюдая, как рассаживаются остальные участники. На всеми в его AR-оверлеях висели метки, и только он углубился в разбор этих меток, как Десаи взмахнула рукой, и его дополнения к виду комнаты растаяли.

«Эй!» А потом он сообразил, что она не просто ему отключила AR-оверлей — она включила глушитель, накрывший всю комнату. Десаи выглядела угрюмой, к тому же он слышал о покушении на ее жизнь. Поэтому он запоздало примолк и постарался стать на своем месте малозаметнее. Коммандер выждала несколько секунд после того, как замер в неподвижности последний из участников совещания. Затем она заговорила:

— Как вы все уже знаете, вчера на меня было совершено покушение — или, возможно, целью покушения был местный бизнесмен, с которым я была вместе, — сказала она. — Это не было просто предупредительным выстрелом; нас спасло только то, что доктор Румей любит массивную мебель, и то, что нападавшие использовали неэффективное самодельное устройство.

Вопрос в том — кто пытался нас убить?

От такого вводного вопроса у Соколоу просто зачесалось вызвать аналитическое меню и подсмотреть, к какому мнению пришел ИИ DNIS^[DNIS], но Десаи сделала это невозможным (что страшно раздражало). Он поднял руку, и Десаи со вздохом сказала:

— Да, падре?

— Я надеюсь, это был риторический вопрос?

— Ему полагалось бы, — ответила она, — но нет. Ситуация стремительно развивается. Вот почему мы собрались для этого разговора.

Соколоу открыл было рот, чтобы это прокомментировать, но потом передумал.

— CHERT созвали для решения четко определенной проблемы, — продолжала Десаи. — Произошла вспышка неизвестной болезни, и умирают люди. Нам поручено выяснить, что это за патоген и как его остановить. Я знаю, что все вы получили это объяснение перед прибытием, и понимаю, что нам нужно было представить дома эту миссию с четко ограниченным мандатом. На самом деле с самого начала все обстояло не так просто.

Несколько представителей НПО^[НПО] заерзали на свои местах. Годы, за которые Соколоу свыкся с дополненной реальностью, заставили его представить, будто над их головами появились маленькие мыслепузырьки со словами типа «Во что я ввязался?».

— По улицам гуляют следующие слухи, — сказала Десаи. — Люди говорят, что НП — это биооружие¹⁵⁰, а поскольку здесь находимся мы, они думают, что мы изучаем его воздействие на людей, то есть — что это мы его вызвали.

— Нелепость! — сказал кто-то из медперсонала.

— Я знаю, что вы только что с 24-часовой смены¹⁵¹, Нэнси, — сказала Десаи. — И если бы люди смогли увидеть, как упорно вы работали, они, возможно, не поверили бы в эти слухи, но… — (Соколоу снова поднял руку). — Да, падре?

— Почему же они не могут? Мы могли бы навесить на нее камеру, анонимизировать лица людей, которых она лечит, и выложить прямую трансляцию в сеть. Дайте людям посмотреть, чем мы занимаемся, даже пусть предлагают идеи по лечению и так далее на публичном форуме. Включим в работу краудсорсинг¹⁵². Так сделали в Брюсселе, когда…

Десаи покачала головой.

— Это отличная идея, и мы, вероятно, скоро сделаем что-то подобное. Однако вплоть до сегодняшнего дня мы не были уверены, что у нас есть эффективное лечение. Позволить всему миру наблюдать за нашими неудачами и за тем, как умирают люди, было бы контрпродуктивно.

— Люди на родине…

— Брайан, дело не в людях на родине. Речь идет о отношении людей в этом городе. Начнем с того, что они к нам относятся с подозрением. Хотя я согласна, что полная прозрачность¹⁵³ — это именно та манера, в которой мы работаем дома, но там она встречает необходимую поддержку. На сегодняшний день, чтобы обеспечить безопасность этих людей, это не лучший метод. — Она подождала, пока он сядет, а затем, пожав плечами, сказала: — Мы забегаем вперед. Прежде чем мы решим, каким будет наш следующий шаг, нам нужно договориться с пониманием реального существа ситуации. — Она нахмурилась, глянув в сторону Соколоу. — В чем наша проблема?

Собравшиеся эксперты и представители заинтересованных сторон ожидающе уставились на нее.

Она указала на Соколоу.

— Падре. В чем наша проблема?

Вот ему за то, что вылез. Он встал и, хотя в вопросе чувствовался какой-то подвох, ответил:

— Вспышка болезни. Умирают люди.

Она склонила голову набок:

— Конечно, теперь здесь обосновалась CHERT, но не мы сюда прибыли первыми. Еще до вспышки здесь находилась Группа стратегической поддержки. Почему они оказались здесь?

— Ну… случился голод. Из-за засухи.

— Но засуха длится уже много лет. Урлия — город-конструктор китайской модели — спланирован, собран и заселен за последние 20 лет. Заселен с отступлением от плана, что стало одной из проблем, но его построили, предвидя, что климат меняется и что засухи будут учащаться. С самого начала в план входили вертикальные фермы¹⁵⁴.

Конечно, ВФ сосредоточили на себе власть над городом, и это не понравилось сельским лидерам и племенным ополчениям. Итак, проблема номер один, — она подняла палец, — возникло колоссальное сопротивление строительству ВФ, но иначе город было не прокормить. Во-вторых, существует местное законодательство, требующее, чтобы город импортировал определенное количество продовольствия из сельской местности. Поскольку деревня не могла поставлять достаточно продовольствия, город был обязан инвестировать во внутренние районы, чтобы улучшить их производительную способность. В условиях хронической засухи что-либо выращивать было негде, но Урлия все равно была обязана платить, поэтому отсюда выкачивались финансы, якобы текущие в руки фермеров, которые больше не занимались сельским хозяйством, потому что ничего не росло… и в итоге они попадали в казну ополчения и организованной преступности, которые вымогают у фермеров деньги за питьевую воду и охранные услуги.

Поднял руку Ор.

— Разве вертикальные фермы контролируют не банды?

Десаи кивнула.

— Да, и они держат цены на еду так высоко, как только им удается. Группа Стратегической поддержки определила, что это классическая самоусиливающаяся петля; фермеры не могли прокормить Урлию, потому что производство было чересчур низким из-за засухи, поэтому Урлия обратилась к ВФ, что снизило спрос на фермерские товары, но чем меньше был спрос на фермерские продукты, тем больше урлийских денег, которые должны были пойти фермерам, шли ополченцам и преступникам. Так что засуха работала на их интересы, и теперь они наживаются и на голоде.

Румяный медтехнолог кивнул:

— И именно поэтому мы принесли сюда ГМ-культуры.

— Верно, предыдущей миссией был построен опреснительный¹⁵⁵ завод. Как только они ушли, новые владельцы завода установили цену на воду, недоступную для фермеров. Поэтому единственным способом разорвать этот замкнутый круг было укрепить самих фермеров, тем самым гарантируя, что они не попадут в новую зависимость, какое бы решение мы им ни дали.

Еще и из-за этого решения, — добавила Десаи, — коалиция хочет, чтобы я провела определенную работу с общественностью. Именно поэтому я встретилась с местным бизнесменом по имени Румей. Он занимается генной инженерией¹⁵⁶.

Соколоу припомнил по вводным брифингам, в которых он участвовал по пути сюда, что на субконтиненте было много специалистов по генной инженерии, и имелись различные формы золотого риса¹⁵⁷, а также продовольствия, совместимого с соленой водой¹⁵⁸. У этих компаний не было недостатка в стимулах продавать патентованные ГМ-решения¹⁵⁹ местным фермерам, но местные фермеры не могли позволить себе заплатить за них. Мог бы Город, но коррупция на местном уровне не дала этому решению пойти в дело.

— Румей — один из группы местных предпринимателей, которые поднимали генную инженерию на следующий уровень, — продолжала она, — создавая целые экосистемы. Румей и его партнеры предоставили подробную информацию об урлийском биоме биотехнологам, работающим с открытым исходным кодом¹⁶⁰, которые, в свою очередь, создали, по сути, съедобные сорняки: выносливые районированные полукустарники и другие растения, которые производят зерно, совместимое с пищевыми потребностями человека и местных животных. В отличие от ГМ-культур, контролируемых транснациональными корпорациями, фермерам почти не нужно было сеять эти культуры: просто собирай себе урожай, который вырастал у них в канавах и на задворках сам собой¹⁶¹.

Я поехала к Румею отчасти в рамках комплексного подхода, чтобы продвинуть планы коалиции, однако еще и потому, что хотела поговорить с ним об экологии переходного периода. — Сорняки были только началом; экология не стоит на месте, и сорняки были биологическим десантом, посланным, чтобы успокоить почву и сделать ее плодородной для следующей волны растений. Последовательные волны культур в конечном итоге привели бы к появлению лесов и так называемой экосистемы климакса¹⁶², которая самоподдерживалась бы и была богата как растительными, так и животными видами. — Мы хотели, чтобы фермеры вышли за рамки монокультурного земледелия, как это начали делать в Северной Америке. Они стали бы хозяевами участка земли, которая производила бы съедобные продукты без необходимости культивации, удобрения, гербицидов и пестицидов.

Прекрасный план, подумал Соколоу. Проблема в том, что на существующем положении вещей наживаются слишком много людей. Он потер подбородок, размышляя, затем снова поднял руку.

— Падре?

— В каком-то смысле, не все ли равно, кто в вас стрелял? Я имею в виду: ясно, что очевидные подозреваемые — ополченцы и банды. Но у них одни и те же интересы, поэтому выбрать вас мишенью могли что одни, что другие. Я имею в виду, что, объявляя шах и мат одним, мы объявляем и другим.

— Может быть. Но почему они напали на нас?

Соколоу озадаченно наморщил брови.

— Потому что мы угрожаем их бизнесу?

— Мы уже угрожали, когда распространяли ГМ-культуру среди фермеров. Тогда в нас никто не стрелял.

— Ну…

— Нет, кто-то выстрелил в нас вчера, потому что у нас есть шанс разузнать, откуда взялась НП.

Кто-то чертыхнулся: «Выходит, это и есть био-оружие!». Десаи кивнула:

— Мы практически уверены. А если так, то это все меняет. ЦКЗ^[ЦКЗ] проводит проверку, и если их выводы сойдутся с нашими, значит, мы проводим здесь уже не гуманитарную операцию. Дело обернется худо. А США сейчас не могут позволить себе впутываться еще и сюда.

— А разве к нам не относится то же самое?.

— Все заинтересованные стороны знали, когда включали нас в свой состав, что внешняя политика Канады строится на модели Human Security¹⁶³. Все знают, что мы не будем делать никаких различий между природным и рукотворным гуманитарным кризисом.

Тут она мрачно улыбнулась. Но не все здесь, возможно, действительно в это поверили.

— Почему было не напасть на нас, пока мы распространяли семена? Потому что, очевидно, кто-то в Урлии думает точно так же, как и мы. Противодействие раздаче семян означало бы попытку справиться с симптомом их проблемы — а именно нашим присутствием здесь. Что, в конечном счете, усилило бы нашу миссию. Нет, они явно знали, что у них есть способ, который может полностью вытеснить нас из страны — это обвинить иностранную коалицию. По городу ходят слухи, что во вспышке виноваты мы. Я уверена, что эти слухи возникли не сами по себе.

Соколоу кивнул:

— Свяжи вспышку с ГМ-продуктами, и сможешь дискредитировать вообще все усилия иностранцев. Какие бы местные интересы ни стояли за этим, они не просто хотели сорвать куш; они ищут долгосрочной власти.

— Добавьте к этому, что местные жители нам не доверяют, — продолжила Десаи. — Потом добавьте национальную и международную политическую ситуацию. Канада взяла на себя обязательство справиться с работой, и мы не можем позволить себе провалиться, но есть множество кровно заинтересованных именно в этом, и они только что в очередь еще не выстроились. Даже если мы выясним, кто вызвал вспышку, люди скажут, что мы лжем. У любителей теории заговора просто праздник начнется.

— Он уже начался.

Все повернулись. В дверях конференц-комнаты стоял запыхавшийся дежурный офицер. В руках у него был планшет, на экране которого Соколоу разглядел баннер популярного агрегатора новостей.

Впрочем, заголовок под баннером читался без труда:

ВО ВСПЫШКЕ В УРЛИИ ЗАМЕШАНА КАНАДА

ОБСУЖДЕНИЕ

В этой главе представлены перспективы появления в будущем хирургически имплантированных технологических средств, повышающих эффективность деятельности. Возможно ли будет в этом контексте снизить порог физических и мыслительных требований к новобранцам? Рассмотрите риски и возможности, к которым это может привести. Как такие встраиваемые технологии могут улучшить или ухудшить свое качество в результате тренировок или обучения? В какой степени технологический прогресс может разрешить усложнение мира будущего? Как и в какой степени он может его повысить?

По всей видимости, брифинг, описанный в этой главе, рисует первую встречу руководящего состава CHERT лицом к лицу. На встрече также присутствуют участники, не принадлежащие собственно к военному формированию, в том числе представители НПО. Рассмотрите риски, преимущества и возможности такого многостороннего участия. Например, может ли это способствовать или повредить развитию доверия между собравшимися различными заинтересованными сторонами?

Эта глава вводит нас в виртуальный мир Аэфории. Он описывается как место для облегчения сотрудничества по части гуманитарной деятельности в реальном мире — не лишенное сходства с многими из доступных на сегодня онлайн-инструментов для совместной работы. Как может мир виртуальных и невиртуальных государств и организаций повлиять на лояльность граждан? Как могут нации в обычном понимании, или традиционные (т. е. невиртуальные), взаимодействовать с нациями виртуальными? Может ли влияние виртуальных государств в конечном итоге затмить влияние традиционных физических национальных государств? Каковы последствия таких технологий для понятий суверенитета и идеи национального государства?

Возможно ли распространение виртуальных государств в мире 2040 года, учитывая современные темпы развития сетей и онлайн-сообществ? Как такие виртуальные нации могут взаимодействовать друг с другом? Могут ли конфликты в виртуальном мире зеркально отразиться в реальном мире? Как невиртуальные страны могут защитить себя от недружественных или злонамеренных виртуальных субъектов?

Как применение комплексного подхода к операциям может повлиять на поведение населения и его восприятие легитимности международного вмешательства?

Он-то думал, что это внутри ночного рынка невыносимая жара, но снаружи Соколоу ожидал шок. Свет ослеплял, а зной! зной! Спасибо, конечно, кондиционерам в военных машинах, но с ними он и близко не почувствовал, что за зной царит в городе. Осторожно пробираясь к черному асфальту парковки, он старался дышать неглубоко и все время щурился. Странное дело, но в памяти всплыла зима, проведенная в Эдмонтоне, и дурацкая прогулка в магазин на углу, куда он отправился вместе с друзьями. Было минус 40, и воздух, когда он вдыхал его мелкими глотками, обжигал. Когда он вернулся в дом и снял мгновенно запотевшие очки, с ними ушла полоска кожи над ухом: примерзла к дужке очков. Точно так же ощущался местный воздух — пусть по совершенно обратной причине.

К его планам посетить мирный совет Десаи отнеслась с энтузиазмом, но и деловито, поэтому, когда он преодолел жаровню парковочной площадки, его без вопросов пропустили через взрывозащитные заслоны и вокруг барьеров безопасности. На секунду вокруг него зависла настоящая тучка мини-БПЛА, обнюхивая и проверяя его биометрические данные, но затем все они ретировались.

«Мистер Соколоу!» Голос прозвучал безлико — сгенерирован компьютером.

Он вгляделся сквозь жаркое марево и увидел с другой стороны улицы потрепанный на вид грузовик. Одна из его фар была разбита, а длинная грузовая платформа забита ящиками. Водитель выставил свой телефон из окна, целя им в Брайана. Поскольку оба боковых окна были открыты, Соколоу пришлось заключить, что в грузовике нет кондиционера. «Просто замечательно». Чувствуя, как его рюкзачок все тяжелеет, он отправился к машине, которую обволакивали одуряющие миазмы дизельного выхлопа.

Водитель сказал что-то на пушту, и его смартфон мгновенно перевел¹⁶⁴ слова на английский: «Добрый день. Я ваш водитель, меня прислал Азад».

Он мог быть абсолютно кем угодно, от напористого независимого таксиста до похитителя — если бы не вращающиеся зеленые метки, парящие в AR над его головой, которые идентифицировали его как гражданина Аэфории и подтверждали его контракт с Брайаном. На каждом углу стояли камеры муниципальной полиции, а высоко над головой каждое движение Соколоу отслеживали БПЛА коалиции, не говоря уже о том, что в его персональную нательную сеть был встроен сервис геолокации¹⁶⁵.

Тем не менее он рефлекторно ознакомился с меткой водителя. Того звали Салим Намвар.

Соколоу забрался в машину и постарался не ляпнуть чего-нибудь наивного и претенциозного насчет того, что он уже уйму лет как не ездил в автомобиле, работающем на ископаемом топливе¹⁶⁶. В машине было ужасающе шумно; подумав о тысячах крошечных взрывов, происходящих внутри металлической коробки перед ним, он не удержался и отодвинул ноги подальше от моторного отсека. Хотя на Западе уже несколько десятилетий как понемногу отвыкают от ископаемого топлива, здесь ему лучше к нему привыкнуть; здесь ископаемое топливо все еще широко использовалось — как и на большей части континента.

— Как вам этот прекрасный день? — спросил Намвар, когда грузовик отвалил от обочины и пустился в бетонные ущелья города. Ночной рынок, где расположилась CHERT, находился в складском районе, совсем новом — как и весь город, — но уже обросшем лачугами и хибарами. На улице плескалось людское море, в основном пешеходов, одевшихся в просторные белые одежды против палящего солнца. Сквозь этот людской прибой медленно проплывали скутеры, дешевые маршрутки, велосипеды, автомобили и роботы.

Он мельком взглянул на Намвара, потом пригляделся получше.

— Вы действительно ведете машину? ¹⁶⁷

Намвар усмехнулся.

— Грузовик старый, — сказал он. — У него нет собственных мозгов. — Он опустил руку, чтобы вручную переключить передачу, а Соколоу зачарованно наблюдал за ним. У Брайана уже три года как была новая машина, с тех пор как он получил свою нынешнее назначение в дипломатический корпус в качестве эксперта по вопросам религиозных лидеров, но он ни разу реально не управлял ею — хотя у него и была такая возможность.

Намвар нажал на гудок, и внимание Соколоу само возвратилось к пыльной, оживленной улице. Немного повозившись с управлением AR, Соколоу нашел оверлей дополненной реальности¹⁶⁸ на английском языке. Он наложил его поверх поля зрения, и вдруг через все вывески на пушту проросли светящиеся английские подписи, над головой появились уличные указатели и стрелки, а всякий раз, когда он фокусировал взгляд на чем-либо, стали выскакивать маленькие информационные иконки.

Он почувствовал, что чуть расслабляется: по крайней мере, здесь нашлось что-то знакомое. Пока они ползли сквозь толпы людей, он попробовал несколько других оверлеев, включая предоставленный Аэфорией, который выделял часть недвижимости, принадлежащей здесь его приемному государству.

Намвару приходилось лавировать с осторожностью по широким улицам без тротуаров — заимствованный у Европы дизайн, — но здесь они оставались чрезвычайно запруженными. Выбрал ли такую архитектуру местный ли совет или же нет, сказать было трудно; Урлия была городом-конструктором, ее план заимствовался у мегаполисов с населением в сотни миллионов человек, которые китайцы строили последние 20 лет. Брайан даже мог видеть то тут, то там на горизонте высокие красные каркасы строительных принтеров, похожие на огромных пауков с длинными ногами. На бетонных стенах башен, мимо которых они проезжали, предательски выделялся неровный клетчатый рисунок — все они были возведены такими установками, которые могли построить башню за несколько дней¹⁶⁹. Напечатанные здания могли принимать любую форму, и в Канаде они часто приобретали потрясающие, органичные силуэты. Здесь новейшие технологии трехмерной архитектуры использовались для создания башен, которые выглядели в точности как шлакоблочные монстры прошлого века.

Они проехали мимо постмодернистски смотрящегося трущобного городка; словно волны, бьющиеся об основание безликих башен, торчали в этом квартале всевозможные понастроенные на скорую руку сооружения, которые вросли внутрь, поверх и вокруг плановых зданий. Судя по AR-меткам, натыканным над башнями, принтеры медленно прошагали по этому месту, как обычно и бывало, выкладывая из своих прядильных фильер готовый район. Целый день здесь простояла идеально смоделированная улица, но прежде чем законные жильцы смогли завести на ее полосы свои грузовики с пожитками, мимо временных барьеров хлынули тысячи перемещенных мигрантов, бывших фермеров и беженцев. Они суетливо забили все комнаты, а совершенно новым парковочным гаражам не довелось принять ни одной машины, поскольку их внезапно превратили в лабиринтоподобные жилища. Ряды одинаковых балконов исчезли под импровизированными тентами и стенами; тщательно спланированные окна были заколочены или в стенах выбиты новые, пока новые жильцы бились с полицейским спецназом на улицах. Изначальные здания стали добычей, находкой, переделанной и приспособленной для нового использования теми, кто их нашел, прежде чем люди, заплатившие за их строительство, смогли как-то протестовать¹⁷⁰.

Единственное, с чем никто не стал связываться, так это с солнечными генераторами. Огромные, похожие на паруса треугольники и ромбы, протянувшиеся между огромными белыми башнями. Они превращали в карликовые домики квартиры и офисы, которые ютились в их тени¹⁷¹. Геометрически совершенные и безжалостно чистые, они казались совершенно чуждыми, но только их тень делали температуру на оживленной улице хоть сколько-нибудь терпимой. Очевидно, солнечные паруса не давали достаточно энергии для города, потому что куда бы Соколоу ни посмотрел, везде видел старомодные двигатели внутреннего сгорания и открытый огонь в уличных печах. Улицу накрыло дымкой смога, а в дополненной реальности — десятками различных тегов (причем часто конкурирующих стилей).

Намвар носил солнцезащитные AR-очки, поэтому Соколоу постучал себя по виску и сказал:

— Здесь полно оверлеев!

Намвар скромно пожал плечами.

— Больше, чем вам видно, — сказал он через переводчик своего телефона. — У каждого клана своя собственная версия города, и смело можете ручаться, что у банд тоже есть свои. Они показывают, кто на какую улицу претендует и где границы. Разметчики повсюду. Но, знаете, с ними непросто, потому что большинство этих оверлеев — частные. Мне приходится платить, чтобы видеть самые важные. Но их все я не могу себе позволить, к тому же постоянно идут споры, кому что принадлежит. Пытаетесь следовать указателям, но всех знаков вам не увидеть. Без чего мы точно обойдемся — это без лишних меток, но их прибавляется с каждым днем.

Соколоу высунул голову в окно и уставился на хаос. Это был, как он только что понял, хаос детерминированный — никак не произвольный. Намвар понимал, куда ехать, но не исключительно благодаря меткам AR. Живя здесь, он знал, что должен считывать постоянно пересматривающиеся границы между множеством сил, которые изо дня в день оспаривали эти дороги. Знакомство с обстановкой должно было научить его разбирать знаки, которые не были прописаны в дополненной реальности или нарисованы на стенах зданий. Может быть, он прочитывал напряженность улицы, лица прохожих, плотность и темп толпы, а может быть, просто звуки этих мест.

Священник выпрямился, прикусил губу и принялся смотреть, как мимо течет людское море. Это не получится, подумал он. Десаи доставила его сюда, чтобы он объединил их миссию с онлайновыми и виртуальными заинтересованными сторонами. Она не знала, чего просит. Это было невозможно.

«Приехали», — сказал телефон Намвара. Водитель улыбнулся Брайану и указал на здание, возле которого они остановились. Соколоу поблагодарил его, но прежде чем выйти из машины, с беспокойством оглядел улицу. Вдруг он здесь был единственным западным человеком? Не станет ли он бросаться в глаза, как пресловутый прыщ на носу? Но нет, здесь хватало китайцев — мужчин и женщин в деловых костюмах, других европейцев в белой льняной одежде; в своем неформальном наряде он будет не настолько заметен.

Тем не менее, он покинул грузовик не мешкая и, сгорбив плечи, поспешил в вестибюль здания. В лифте находилось пять человек, но на шестом этаже он вышел единственный. Коридор пустовал, и в нем была только одна дверь — безликая металлическая плита, которая выглядела недавно поставленной. Он порылся в кармане в поисках ключей, которые распечатал на ночном рынке, и вставил один из них в замок. Дверь открылась.

Шагнувшего внутрь Соколоу обдало порывом холодного воздуха. Он закрыл дверь и какое-то мгновение просто нежился в прохладе. Затем он сообразил, где находится: в реальном аналоге аэфорианского офиса, где ранее встречался с Азадом Эсани. Виртуальный офис, очевидно, был собран из фотомозаики реального¹⁷², потому что они действительно полностью совпадали — вплоть до самого Азада¹⁷³, который уже выходил навстречу промеж парочки столов, чтобы пожать Соколоу руку.

— Рад тебя видеть, — сказал он на безупречном английском. — Добрался сюда без проблем?

— Какие у меня должны были быть проблемы?

— Ходят слухи, что за чумой стоят канадские ученые.

Соколоу угрюмо кивнул, не удивляясь скорости распространения новости:¹⁷⁴

— Легенда такая, будто бы канадская компания, которая продала права на ГМ-культуры фермерским кооперативам Урлии, посеяла болезнь, чтобы мы могли послать CHERT для ее изучения. Конечно, это смешно — кто этому поверит?

Азад пожал плечами.

— Только самые худшие. И, тем не менее, это как раз те, которых вам следует опасаться. Но хватит об этом — ты здесь. Давай покажу тебе, чем мы заняты.

Он провел Соколоу из довольно невзрачного внешнего офиса в помещение попросторнее — открытый холл с выходящими в него большими конференц-залами. «Это физическая сторона урлийского офиса ведомства иностранных связей Аэфории. Видишь, как организованы конференции?». Соколоу заглянул за стеклянные стены закрытых конференц-залов, где проходило несколько совещаний. У стен этих комнат была темная окраска, и обычному зрению они бы представились просто тусклым занавесом, но в дополненной реальности стен не было; за ними открывались другие комнаты и пространства, видимые и ему и людям, сидящим за столами заседаний, потому что все они носили AR-очки. Таким образом удавалось проводить телеконференции произвольного размаха, а визуальное сопровождение и презентации могли появляться в любом месте стен. Один из конференц-залов распространялся на три виртуальных помещения вокруг него, а каждое из этих — еще на три, уходящие в пиксельную виртуальную даль. Азад увидел, куда смотрит Соколоу, и сказал:

— Это плюринациональная фермерская коалиция, пытающаяся решить проблему беженцев. Ты хотел понаблюдать за одним из мирных советов, и я думаю, они нам позволят подсесть к ним, если я попрошу.

— Это было бы чудесно.

Помимо диванчиков и зон для неформальных контактов, в комнате отдыха находились 3-D принтеры, бочки с сырьем для них и сканеры, способные оцифровать все, что угодно, размерами вплоть до человека. За стойками сидели двое мужчин и женщина, каждый разговаривал с кем-то вне поля зрения, а над самими стойками перед ними тем временем крутились цветовые вихри и кубические виртуальные фигуры.

— Это защищенная точка, — сказал Азад, — где мы можем заниматься безопасной обработкой данных вне облака. Но вот кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить.

С одного из диванов поднялся темнокожий, хорошо одетый мужчина с располагающим высоколобым лицом. Он как раз беседовал с двумя похоже одетыми людьми с продолговатыми североафриканскими лицами.

— Советник Лудхи, это Брайан Соколоу, он из канадской армии.

Лудхи пожал руку Соколоу и скорчил огорченную мину.

— Хотелось бы иметь возможность встретиться более открыто. Но тогда не избежать последствий; не все избиратели в моем округе доверяют иностранцам. Я просто пытался это объяснить этим… еще раз, кто вы такие? Переписчики населения?

Североафриканцы — обоим чуть за 20 лет — также пожали руки с Соколоу. «Дармен», — назвался один, и «Кейн», — другой, — «из Института диалогового проектирования Туниса».

— Я знаю, что вы хотели бы навестить всех городских советников, — сказал им Лудхи. — Но такое неосуществимо. — И добавил для Соколоу: — Многие из наших, кто постарше, хотели, чтобы вы все уехали. Молодые — ну, они в основном приняли факт, что весь окружающий мир постоянно с ними в кармане, потому что они с этим выросли. Но они мало что в силах сделать, разве что бунтовать — что некоторые из них с удовольствием и делают.

— Но, отвечая на другой ваш вопрос, — сказал Дармен, — мы хотели бы задать вашим избирателям несколько вопросов. Но их ответы могут вывести на другие вопросы.

Лудхи скептически взглянул на него.

— Вы работаете на ту же военную коалицию, что и присутствующий мистер Соколоу, — сказал он. — Предполагается, что канадцы должны найти источник чумы. Вы помогаете им в этом?

Кейн улыбнулся:

— Хотел бы я, чтобы наша работа была такой же важной. Нет, мы просто пытаемся создать точную картину города. Кто здесь живет, чем они заняты и чего хотят.

Лудхи махнул рукой:

— Мы провели перепись населения три года назад. Вся информация там.

— Три года — долгий срок, — сказал Дармен. — И в переписи отсутствует много ключевой информации.

— Господа, записи этих встреч, которые вы мне показали, выглядят впечатляюще, но времени на новые совещания у меня нет. Я представляю свой округ, и в связи с голодом, нехваткой воды, а теперь еще и чумой, у меня целая гора, как говорится по-английски, «навалилась на тарелку». Если только вы не можете помочь мне с моими проблемами, я…

Но оба североафриканца кивнули.

— Для этого мы и здесь, — сказал Дармен. — Я имею в виду, в конечном счете. Когда мы закончим, у вас будет доступ ко всем нашим выводам и к новым инструментам принятия решений. Мы поможем вам привлечь ваших избирателей к процессу планирования и решения проблем, и обеспечим вам полную детализацию для обоснования всех ваших решений.

Лудхи моргнул.

— Привлечь моих избирателей к моему процессу решения проблем? И что, по-вашему, произойдет, если я позволю своим избирателям принимать за меня решения?

— Речь не о том, чтобы позволить им принимать… — начал Дармен, но Лудхи прервал его.

— Причина, по которой я здесь, заключается в том, что коалиция помахала передо мной кое-какими завлекательными приманками и обещаниями взамен на то, что я посещу ваш офис. Но давайте кое-что проясним — люди, которых я представляю, толком не имеют представления о сложных вопросах, связанных с управлением городом. Их легко ввести в заблуждение средствами массовой информации и любым оверлеем, царящим на сегодня в AR. Они не видят дальше своего квартала или следующей недели и не имеют представления о том, что возможно, а что нет. Неужели я должен поверить, что у вас есть решение проблемы их невежества и недальновидности?

Теперь улыбнулся Дармен.

— Да, сэр, так и есть. Потому что мы можем доказать, что то, что мы делаем, работает. — Он вызвал несколько презентаций в AR. — Если вы взглянете на эти примеры, вы увидите, что нам по силам сделать именно то, что мы утверждаем.

Это был явно не тот ответ, которого ожидал Лудхи. Он откинулся в кресле, переводя взгляд с североафриканцев на Соколоу и Азада. Соколоу знал, что в коалицию входят многие неправительственные организации и что представители новой демократии Туниса были довольно видными ее членами. Они и их соседи сказочно разбогатели благодаря своим предприятиям по производству солнечной энергии и секвестру углерода¹⁷⁵, и хотя их клиентами были в основном европейцы, они приобрели репутацию людей, идущих своим собственным путем в политике.

— Чего вы на самом деле добиваетесь? — сказал наконец Лудхи.

Дармен и Кейн переглянулись.

— Мы — часть более крупных усилий оказать помощь городу, — сказал Кейн. — Они начинаются с получения точной информации. Вы когда-нибудь слышали о Законе необходимого разнообразия?

Лудхи покачал головой.

— Его еще называют законом Эшби, — продолжил Кейн. — В сложной системе вроде города каждому возмущению должна соответствовать какая-то нормативная реакция. Чем больше разнообразие возмущений, тем большее разнообразие реакций должны иметь в своем распоряжении регуляторы вроде вас. Сколько законодательных инструментов у вас есть, чтобы справиться одновременно с засухой, голодом и вспышкой болезни, например?

— Трудно сказать, — сказал Лудхи.

— Можно сформулировать и по-другому, — сказал Дармен, — разнообразие вариантов, открытых для правительства Урлии, должно быть равно или больше, чем разнообразие возможных возмущений в повседневной работе города. В противном случае вы потеряете контроль.

— Но что вы подразумеваете под «разнообразием вариантов»?

— Все, что это подразумевает для нас сегодня, — сказал Кейн, — это что мы хотим узнать, кто действительно живет в вашем округе. Каково реальное разнообразие людей в вашем районе.

Лудхи хохотнул.

— Я скажу вам, каково реальное разнообразие людей в моем районе — он почти полностью состоит из белуджей. На самом деле все очень просто: в Урлии белуджи ненавидят брагуи, которые ненавидят кашмирцев, которые ненавидят пуштунов. Мы все сторонимся друг друга. И это не считая индусов, евреев и китайцев.

— Почему вы говорите, что они ненавидят друг друга? — спросил Кейн.

— Урлия — это город этнических анклавов, — сказал Лудхи. — Они не смешивается, ни один.

— Интересно, — сказал Дармен. — Могу я вам кое-что показать?

С видом наполовину заинтересованным, наполовину скептичным Лудхи ответил: «Всенепременно».

Дармен вызвал сетку в обычном оверлее дополненной реальности¹⁷⁶. Сетка была заполнена красными и зелеными квадратами в случайном на вид порядке.

— Допустим, эти квадраты — люди из разных племен, — сказал Дармен. — Есть зеленое племя и красное племя. Так вот, каждый из этих людей вполне счастлив, если большинство его соседей принадлежит к другому племени. Зеленые рады, когда их окружают красные, красные рады зеленым — если только у каждого из них есть хотя бы один сосед своего цвета.

— Хорошо… — с сомнением сказал Лудхи.

— Итак, давайте позволим им двигаться, по одному квадрату за раз, чтобы выполнить это правило: большинство ваших соседей могут быть другого цвета, если хотя бы один из них вашего цвета.

Квадраты на сетке начали меняться местами. Щелк, щелк, щелк, щелк, быстро возник характерный рисунок. Лудхи уставился на него.

— Но это же…

— Не то, чего вы ожидали, правда? — Все пятеро на миг уставились на сетку, которая теперь поделилась на несколько больших цветовых пятен, каждое из которых было либо полностью красным, либо полностью зеленым. — Даже крайняя толерантность приводит к сегрегации, если есть хоть крохотные предпочтения. — Дармен стер симуляцию. — Вы все еще полагаете, что Урлия разделена на гетто потому, что разные племена действительно ненавидят друг друга?

Лудхи задумался. Они все работали плечом к плечу; рынки представляли собой мешанину из различных этнических типов, притом людям нравились рынки.

— Мы хотим дать вам возможность привлечь к обсуждениям всех и каждого в вашем округе, — сказал Кейн. — Чем больше разнообразие мнений и чем больше вы понимаете разнообразие мотивов, тем лучше вы сможете действовать. У нас есть инструменты — некоторые из них это просто маленькие симуляторы, как тот, который я вам только что показал, другие намного сложнее — которые могут помочь вам стать более эффективными.

— Чего именно вы от меня хотите?

— Окажите нам официальную поддержку, пока мы будем проводить полное обследование округа, — сказал Дармен. — И не только мужчин. Нам нужно включить женщин¹⁷⁷, стариков, временных жильцов, нищих и даже детей.

— Необходимое разнообразие, — размышлял Лудхи. — И к чему приведет все это знание?

— Для вас, советник Лудхи, оно приведет к расширению способности действовать.

Лудхи посидел в задумчивости, пока не встал Азад и не сказал:

— Я собирался показать Брайану Соколоу, как выглядит местный мирный совет, чтобы он понял, как мы развиваем межобщинное доверие. Почему бы вам не присоединиться к нам и не посмотреть, не пойдет ли он на пользу и вам?

Городской советник задумался на мгновение, затем пожал плечами.

— Хорошо, — сказал он. — Покажите мне этот ваш волшебный процесс.

Намвар завел свой грузовик на небольшую стоянку в окружении высоких стен. Из шлакоблочного строения на противоположной стороне прямоугольной площадки торчали несколько блестящих металлических труб, которые поднимались к вентиляции на крыше. Здесь ничего не росло, поэтому Намвара вечно поражала ирония, с которой на стене здания кто-то нарисовал экстравагантное зеленое дерево.

Он заглушил грузовик и вышел. Мимо него к торцу кузова пробрались двое его кузенов. Они начали выгружать большие баллоны с CO₂, которые он привез с карбоновой заправки¹⁷⁸ на другом конце города. Намвар наблюдал, как они заносят баллоны внутрь и складывают их возле двери.

Оборудование на маленькой фабрике пластмасс пока простаивало; шестеро рабочих собрались вокруг переносной печки, установленной в одном из углов потемнее. Сухой как паучок, дядя Намвара Сайрус разматывал резиновый шланг от плиты к трубам, куда обычно подсоединялись баллоны с СО₂.

Намвар сдержанно поприветствовал дядю должным образом, потом спросил: «Ты не будешь их использовать?», и жестом указал на баллоны.

Имран Сайрус хмыкнул.

— Ты не заглянул в заявку, да? Они пустые. Почти ничего мне не стоили. Они для показухи. Пока инспекторы слишком запуганы чумой, чтобы шнырять вокруг, я буду получать газ задешево — сжигая бензин.

— Очень остроумно придумано, дядя.

— Это да, а потом в конце месяца мы все равно подадим на углеродный кредит и получим двойную оплату! — Сайрус ухмыльнулся своему племяннику, затем глянул мимо него на двор и грузовик. — Ты отвез своего земляка туда, куда он хотел?

Намвар кивнул. Сайрус ненавидел Аэфорию и не испытывал ничего, кроме презрения, к сетевому миру. Он использовал любую возможность, чтобы дать Намвару это понять, несмотря на то, что именно он настоял на том, чтобы Намвар стал гражданином Аэфории.

— У меня есть уличный адрес, но не этаж. Лифт был переполнен, но здание не высокое…

Сайрус отмахнулся от незадачи.

— Здание — уже достаточно хорошо. Львы Побережья хорошо заплатят нам, чтобы узнать, где находятся бункеры Аэфории. А канадец?

— Какой-то христианский священник. Я не знаю, зачем он туда ездил.

— Но он часть канадской миссии—. Сайрус задумался. — Он может быть нам полезен. Я хочу, чтобы ты вернулся. Убедись, что он в безопасности, и подружись с ним. Он может быть нам полезен.

Намвар замялся.

— Но он аэфориец или канадец?

Сайрус, услыхав вопрос, фыркнул.

— И то, и другое, я уверен. Но аэфорийцы перестанут быть проблемой к… — он взглянул на часы, — ага, примерно к ужину. Канадцы могут продержаться немного дольше, но к завтрашнему утру им понадобится все и каждый из друзей, кого они только смогут сыскать. И попадемся им навстречу мы.

Намвар кивнул и повернулся, чтобы уйти.

— А если они окажутся врагами? — спросил он через плечо.

Сайрус пожал плечами:

— Тогда они отправятся одной дорóгой с аэфорийцами.

ОБСУЖДЕНИЕ

В этой главе падре Соколоу свободно перемещается в оперативной среде без какого-либо элемента прикрытия посредством живой силы. Это представляет собой концепцию Адаптивных Рассредоточенных Операций армии завтрашнего дня, в предельном ее варианте. Здесь силовая защита Соколоу обеспечивается благодаря его способности взаимодействовать с местным населением — в сочетании с визуальным наблюдением БПЛА и электронным наблюдением с помощью местных сенсорных сетей. Перевешивают ли риски преимущества? Какие возможности потребуются CF^[CF], чтобы позволить солдатам проводить операции в одиночку? Когда такой образ действий может оказываться целесообразным?

Роль капеллана в операциях в настоящее время развивается и преобразуется в связи с развитием новой инициативы, известной под общим названием «вовлечение религиозных лидеров» (religious leader engagement, RLE). В этой и последующих главах изображен капеллан, работающий внутри воинского подразделения, а также среди местного населения. Какие преимущества, недостатки и риски несет в себе такой тип действий для подразделения и для миссии? Каковы могут быть последствия для некомбатантского статуса капелланов? Как капелланы могут взаимодействовать с персоналом DFAIT^[DFAIT]? Должна ли RLE вписываться в «дипломатическую» роль? Как в такой обстановке Соколоу может находиться на связи со своим начальством по церковной линии?

Ожидается, что в будущем военные операции будут проводиться в плотно заселенных городских районах и в перегруженной или высококонкурентной электронной среде. Таким образом, операции могут регулярно проводиться в зонах, где неработоспособен GPS. Целесообразно ли CF полагаться исключительно на GPS для навигации, целеуказания и отслеживания «голубых сил»?^(пер.10) Следует ли отдавать приоритет развитию техник альтернативных решений по геопозиционированию, например, тех, которые основаны на использовании камер и других сенсорных систем? Аналогичным образом: в будущем, когда повсеместно будут применяться датчики, следует ли CF развертывать собственные сети датчиков или достаточно обладать кибернетическим потенциалом для подключения к местным сетям? Каковы риски и возможности каждого из подходов?

Системы дополненной реальности (augmented reality, AR), изображенные в сценарии, предлагают оверлеи на фоне реального мира, устраняя необходимость в бумажных или даже цифровых картах на экранах компьютеров. Однако такая технология будет представлять собой проблему для управления информацией (УИ), особенно учитывая ожидаемую скорость изменения информации. Могут ли преимущества AR в реальном времени перевесить риски, связанные со сложностью УИ и бременем защиты таких систем от дезинформирования? Почему — или почему нет? Могут ли в будущем появиться лучшие способы визуального представления информации?

— Здесь такое множество пересекающихся лояльностей, — говорил Брайан Соколоу. — Нам нужно эту картину прояснить. Это первое, в чем Аэфория может помочь. И было бы хорошим актом доброй воли помочь с экстренной медицинской помощью, не говоря о том, — добавил он, — что задержки с помощью в такое время были бы в корне ошибочны.

Азад покачал головой.

— Аэфория вполне может быть онлайновой гуманитарной благотворительной организацией, однако мы притом реальны и суверенны. У нас есть определенный долг перед нашими собственными гражданами.

Они с Соколоу только что наблюдали, как группа людей — этнически разных и подозрительно относящихся друг к другу — пришла к неохотному согласию относительно значений, казалось бы, тривиальных слов. По его ощущениям весь процесс затянулся на долгие часы, но присоединившийся к ним за компанию городской советник со всей очевидностью уловил тонкие изменения в отношении и сотрудничестве, на умение распознавать которые у самого Соколоу ушли годы. Он ушел довольный. Соколоу и Азад вернулись во внешний офис, где обсуждали теперь сложности ситуации в Урлии.

Соколоу решил не отвечать на этот довод. Он уже много раз слышал эту фразу от людей, которые хотели, чтобы принцип распределенного, множественного гражданства победил прежнюю лояльность к национальным государствам¹⁷⁹. По мнению Брайана, такое отношение больше говорило о том, что онлайн-страны стараются надуться важностью, чтобы выглядеть как традиционные государства, чем о том, что они привносят в мир что-то новое.

— В любом случае, — сказал он, — здесь творится неразбериха. Мы ходим по тонкому льду; пытаемся решить одну проблему, тут же порождаем еще полдюжины. Полковник это понимает, поэтому она включила для нас режим дополненного интеллекта¹⁸⁰, это дает переложить на компьютер основной груз работы по системному анализу ситуации. Им управляет один из наших ИИ¹⁸¹. Я пришлю тебе посредника на него.

— Спасибо. — Азад явно проникся любопытством. В былые времена Брайан выразился бы в терминах «дать ему доступ к системе» или «создать ему учетную запись»; посредники сделали эти метафоры из ранней информатики устаревшими. — Но люди тем временем гибнут, — заметил Азад. — Там действительно царит хаос, как ты и сказал, Брайан. Как советы собираются чего-то добиться, если человек не может даже без опаски перейти улицу?

Соколоу пожал плечами.

— У нас нет мандата на подмену ваших собственных сил безопасности; просто пока здесь не все так плохо. Но не волнуйся — если потребуется клей, чтобы весь процесс не развалился, то канадские силы и наши партнеры по коалиции его вполне готовы предоставить. Если дело станет плохо… — пожал он плечами. — Всякая армия — это прежде всего борьба с хаосом. Это то, чем армии занимаются. Они идеальные партнеры в деле восстановления — при условии, что им отведена правильная роль.

Он встал и подошел к окну.

— Нам нужен метод, который будет работать даже тогда, когда никому не понятно, что происходит на самом деле. С этим могут помочь семинары по диалоговому проектированию, а военные могут обеспечить дисциплину, чтобы его использовать и внедрять результаты. По крайней мере, — сказал он, повернувшись обратно к Азаду, — есть такая надежда.

В его поле зрения внезапно промелькнули слова «ЗАПУСКАЕТСЯ БЛОКИРОВКА». В комнате потемнело, ставни на окне захлопнулись, а Азад с другими сотрудниками офиса разом встали.

— Что за… — Соколоу сообразил, что «двери» в другие, виртуальные части офиса исчезли, оставив вместо себя черные прямоугольники. А поступающие к нему данные… Он отдал несколько команд через виртуальное меню в своих очках и понял, что произошло.

— Мы в карантине данных. Кто-то пытается взломать Аэфорию?

— Скорее, пытается нас отрезать. Смотри. — Азад указал вниз.

Глядя (хвала AR) сквозь пол, Соколоу увидел толпу по меньшей мере из трех десятков человек, вливающуюся во вход здания.

— Как они туда попали? — Как и в случае с недавним нападением на полковника, системы камер здания и улиц должны были увидеть наплыв толпы.

— Им, должно быть, задали случайные маршруты, которые бы все пересекались у нашего здания в одно и то же время, а возможно, они использовали кибератаку, — сказал Азад. — Они знают, как обманывать систему обнаружения праздношатающихся¹⁸².

Где-то за городом быстро взлаял звук, похожий на миниатюрный раскат грома. Соколоу мог бы даже не обратить на него внимания, если бы не слышал ничего подобного раньше, и если бы его AR внезапно не затопило предупреждающими иконками.

Азад тоже услышал его.

— Брайан, ты мне о чем-то не сказал?

Тот заколебался, но либо все и так довольно скоро всё узнают, либо — если этот взрыв был именно от того оружия, на которое намекал звук, — люди, которым знать не следовало бы, уже узнали.

— Болезнь, — сказал он. — «новая потница». Она не природная. Это атака. Мы имеем дело не просто с системными проблемами управления. Налицо враг.

— Ваш враг — может быть; но зачем ему преследовать нас? — Они ясно видели сквозь стены, как по всему городу выскакивали виртуальные красные флаги, а полные кричащих, встревожившихся людей залы заседаний вокруг внезапно опустели. Большинство аэфорианских операционных офисов в Урлии подверглись одновременной атаке, и кто-то уже выкладывал фотографии дыма и обломков от гранатной или ракетной атаки где-то на юге. Он подключился к камерам наблюдения в вестибюле здания и увидел, что на лестничную клетку высыпала орава людей с мачете и ружьями. Кто бы это ни был, они вложили в одну атаку много ресурсов. Брайан покачал головой; это не имело смысла.

Азад крикнул: «Лестница под контролем?», и когда один из офисных работников кивнул, он начал организовывать паникующих гражданских в небольшие группки.

— Отсюда есть безопасный выход? — спросил Соколоу у какой-то аэфорийки.

Она указала на пол.

— Видите там чулан для швабр, на этаж ниже, сразу слева от лифтовой шахты?

— Да.

— Его на самом деле нет. Это комната-обманка — часть официального плана здания, но не реальной планировки. В наши дни все слишком полагаются на дополненную реальность — они станут верить тому, что говорят им очки, а мы позаботились о том, чтобы раздобыть официальный план было легко. — Взвалив на плечо дорогостоящий блок фабрикатора, она выбежала из комнаты.

— А в реальной планировке там что?

Азад загонял участников совещания в небольшой чулан на задах главного зала. Когда Брайан добрался до чулана, он увидел низенькую дверцу в его углу, ведущую в темноту; там виднелись перекладины лестницы. Он помог другим аэфорианам вывести людей в дыру, а затем отступил в сторону, пока за основной масой последовали работники аэфорийского офиса. Наконец, остались только они с Азадом.

Бум! Это вооруженная толпа выбила двери внешнего офиса, все здание содрогнулось.

Азад сел на пол чулана и сунул ноги в шахту лестницы.

— Если повезет, нас они не увидят, — сказал он. — Будь другом, прикрой дверь чулана, ладно?

— Что такое прион? — спросила сержант Линн Харман. Кэти Аркин поставила на стол в большой обеденной палатке пикопроектор¹⁸³ и со своего носимого сетевого компьютера по беспроводному каналу связи вывела на белую стену двух композитных личностей из Си-Би-Эс^{184[СиБиЭс]}, обсуждающих чуму в Урлии.

Аркин скорчила гримасу.

— Слышали когда-нибудь о коровьем бешенстве? ¹⁸⁵ То же самое.

— Это вирус?

— Нет, прион — это аномальный белок, который вызывает аномальное сворачивание определенных нормальных клеточных белков, такое называют прионными белками. Они повреждают центральную нервную систему. Прионные болезни обычно быстро прогрессируют и лет тридцать назад обязательно кончались фатально.

— …Иранская научная группа сообщает, что патогенный прион образуется в результате взаимодействия между натуральными продуктами из местной пищевой цепочки и канадскими ГМ-продуктами. Они утверждают, что шансы того, что такое взаимодействие произойдет естественным путем, составляет один к триллиону, и что, следовательно, «новая потница» — биологическое оружие.

— Это правда? — спросила Харман.

— Что именно из этого? — Аркин выключила видео с Си-Би-Эс. — Да, похоже, есть связь с прионами, но мы еще не определили источник. Как иранцам удалось это так быстро? Вот что мне интересно.

Харман активировала собственную новостную ленту, но Аркин уже наслушалась. Она подошла к входу и высунулась бросить взгляд на временный лагерь, который они соорудили для семей заболевших сельских жителей. В эти дни Урлию накрыл страх, и хотя домостроительные принтеры работали день и ночь, все равно было очень трудно найти местечко, где можно было бы приютить людей. Этот временный городок — башни его выстроили из грузовых контейнеров, улицы замостили портовым бетоном — частично снимал напряженность.

Харман выругалась, услышав, что только что заявила одна из говорящих голов:

— Чертова оппозиция хочет, чтобы мы выметались!

Аркин пожала плечами.

— Они просто пересказывают, что видят в СимКанаде¹⁸⁶. Работа у них такая.

— Ага, все равно отстой.

SimCanada, открытая краудсорсинговая инициатива, представляла собой огромную симуляцию страны в реальном времени, которая охватывала политические, экономические и социальные тенденции, постоянно обновляя свои прогнозы. В симуляторе можно было перемещаться во времени вперед и назад, и сегодня утром Аркин исследовала ситуацию на месяц вперед. Ей не понравилось то, что она увидела, но, разумеется, контролируемый правительством национальный симулятор с открытым исходным кодом, СимКанада, редко ошибался, когда речь шла о типовых тенденциях. В СимКанаде поддержка урлийской миссии резко падала.

Харман вышла из столовой, а чуть позже — за нею и Аркин. Снаружи человек из какой-то североафриканской НПО брал интервью у одного из племен беженцев. AR обеспечивала беглый перевод:

— Тогда почему вам и вашему клану не попробовать сотрудничать с многонациональным правительством?

— Они никогда не сообщают нам, что происходит на самом деле. Они просто игнорируют нас. Что бы мы ни говорили, они уже решили, что будут делать, так зачем пробовать? К тому же они коррумпированы.

Примерно так и есть, подумала про себя Аркин, и эта мысль удручала. Чтобы взбодриться, она прогулялась рядом с палаткой дроноводов — всплеском прохладной белизны среди башен из коричневых, синих и зеленых контейнеров. Звуки детских криков и смеха заставили ее улыбнуться, и она сунула голову внутрь.

Там происходило сущее столпотворение; дети всех возрастов копировали своими позами то аистов, то коршунов, вытянув руки, взмахивая ими и кружась. Они носили очки дополненной реальности, но те не перекрывали поля зрения полностью. Дети видели друг друга, и то, что они видели сразу и в реальности, и в AR, явно страшно их веселило.

Палатка для управления полетами БПЛА была одной из тех идей, которые возникли по ходу дела в коллективном разуме коалиции. Ни один не помнил, кто именно бросил мысль, но полковник ее реализовала с удовольствием.

— Это их страна, — сказала она. — Им о ней и заботиться.

И вот они, дети беженцев и дети фермеров-бедняков, дистанционно управляли полетом десятков роботов-самолетов размером с колибри¹⁸⁷ вдоль подтопленного эстуария. Это было не просто развлечение. Аркин платила им за сбор проб окружающей среды с помощью маленьких ножек-шприцев БПЛА. Дети старались превзойти друг друга в акробатике, но притом очень серьезно относились к своей работе и смертельно боялись повредить свои маленькие летательные аппараты.

Хотя могло показаться, что в палатке царит хаос, за происходящим наблюдали ИИ-посредники¹⁸⁸ — глазами БПЛА, через взрослых, приглядывающих за игрой детей, и даже через AR-очки самой Аркин. Посредники собирали этнографические данные, по сути — впитывая представления самих детей об Урлии и ее жителях. Деятельность эта нисколько не скрывалась от публики — Десаи громко объявила, что канадские силы ее проводят, чтобы лучше понять заинтересованные стороны в городе. Публичные или нет, но усилия были приложены масштабные, хотя оставались почти совершенно невидимыми.

Часть действий афишировалась меньше. Аркин знала, что не все колибри работали пробоотборниками. Значительное число из них были дронами наблюдения, координируемыми профессионалами, сидящими в объединенном центре в Виннипеге. Однако в плане связей с общественностью полковник позаботилась о том, чтобы урлиец, увидевший на улице одну из этих маленьких штуковин, проносящуюся над головой, думал о детях. Это в основном срабатывало — люди как правило просто махали БПЛА рукой. Время от времени, правда, где-нибудь в окне появлялось ружье, и птичку сбивали.

— Стой, Латиф, ты только что врезался в стену!

— Нет, не врезался! — Мальчик по имени Латиф Назири продолжал делать парящие движения руками. Двое его друзей остановились и встали, уперев руки в пояс и уставившись на него.

— Ты просто разбился, Латиф, ты даже не двигаешься. Что ты делаешь?

— А вот и двигаюсь. Смотри, я ныряю над устьем, — Латиф сделал пикирующее движение. Его друзья в замешательстве переглянулись.

Аркин было отвернулась, но тут заметила, что кучка других детей остановилась и перешептывается между собой. Внезапно организованное столпотворение в палатке перестало выглядеть невинным. Одни дети таращились на других: несколько мальчиков и девочек — как Латиф — беспечно продолжали «летать», в то время как остальные явно видели что-то не то.

Выглядело жутковато. Почувствовав внезапную, необъяснимую тревогу, Аркин вбежала в детскую круговерть.

— Что вы видите? — потребовала она. — Быстрее!

— Большую толпу, — сказала одна. Остальные серьезно закивали. — Большая толпа идет сюда.

Подошли с обеспокоенным видом две молодые женщины, которые присматривали за детьми.

— Вы можете соединить меня с Виннипегом? — спросила Аркин одну из них.

Та, субвокализуя¹⁸⁹ со слегка остекленевшими глазами, поглядела на что-то или кого-то, незримого для Аркин.

— Соединяю вас с сержантом Моффатом, — сказала она.

— Моффат слушает. Аркин, да?

— Мне нужно, чтобы оператор вывел БПЛА над доками, — скомандовала Аркин.

— У меня как раз на экранах изображение из доков.

— Можете подключить меня?

— На дороге чисто, мэм.

Аркин опустилась на корточки и нахмурившись, взглянула на девочку, которая с ней разговаривала.

— Эта толпа, — сказала она. — Она на дороге у доков?

Девочка кивнула, беря за руку своего брата, который подошел поближе к ней.

Аркин огляделась. Половина детей в палатке по-прежнему беспечно летала. Латиф обменивался очками со своим другом, который настаивал, что он разбился. У мальчиков, надевших очки, взятые друг у друга, сделались потрясенные лица, и они тут же снова сняли очки. «Видишь!» — закричал друг Латифа. — «Я же тебе говорил!»

Аркин нажала виртуальную тревожную кнопку. Установив субвокальную связь с дежурным офисом, Аркин доложила:

— Наши данные искажены, сэр. БПЛА вышли из строя. Повторяю — БПЛА вышли из строя. Возможно, по дороге приближаются крупные силы. Нам нужны выслать на место настоящие глаза, чтобы проверить это. Камеры врут.

— Вас понял, Кэти. Признателен.

Аркин почувствовала облегчение от того, что передала информацию, и начала искать Харман в толпе у палатки. И тут у нее снова возникло то самое тошнотворное чувство — что-то шло ужасно не так.

Кэти? Признателен? Дежурил Дюшамп, всегда подчеркнуто точный в своей речи. Он ни за что бы так не выразился.

Она побежала к столовой.

— Харман! Мы в беде!

В палатке вместе с Харман было еще несколько солдат; когда вбежала Аркин, все подняли глаза.

— К лагерю приближаются какие-то силы, — продолжала Аркин.

Харман выглядела озадаченной.

— Я не слышала никаких…

— Связь скомпрометирована. — Она быстро объяснила, что видела в палатке БПЛА.

— Вы уверены?

Аркин кивнула на рядового, который сидел за другим столом.

— Вызовите вот его и скажите, что на воротах проблема.

Харман и рядовой обменялись взглядами, в которых читалось: «Дамочка рехнулась». Харман постучала по наушнику и сказала:

— Рядовой Лем, к лагерю приближаются какие-то силы.

Лем приложил руку к своему наушнику и слушал, наблюдая за тем, как Харман говорит. Он чертыхнулся.

— Сержант, вы только что сказали «явиться в рабочую бригаду на северной баррикаде»!¹⁹⁰

Аркин наблюдала, как солдат в палатке охватывает почти суеверный шок, когда они поняли, что их связь подменяется в реальном времени¹⁹¹.

— Слушай команду! — крикнула Харман. — Сетевые коммуникации скомпрометированы — связь только прямая пиринговая, один-на-один! Переходим на допотопный «пешком-нет»^(пер.11), с этого момента — самосинхронизация. — Она дала задание троим из солдат разнести информацию о связи и сказала: — Все остальные, вы со мной.

Когда она направилась к выходу, Аркин сказала:

— А я могу чем-то помочь?

— Убедитесь, что гражданские поняли ситуацию.

Как-то за обеденными разговорами Харман объясняла Аркин, что такое самосинхронизация. Это была часть сетевой доктрины, разработанной НАТО. Эта доктрина разрабатывалась для ситуаций, когда иерархическая схема командования и методы управления прошлого не срабатывали или их подавляли самоорганизующиеся «флешмобы»¹⁹², которые мог вызвать противник. Немалые ресурсы сосредотачивались на обучении офицеров тому, как проявлять самостоятельность. Самосинхронизация пришла из учения об эмерджентности¹⁹³ — как большое количество автономных единиц могут, следуя простым наборам правил, словно по волшебству координировать свое поведение в отсутствие команд из центра. Такое поведение демонстрируют пчелиные ульи, муравьиные колонии и стаи птиц. Харман сказала, что Командный пакет миссии для Урлии включает подобные персональные автоматизированные наборы правил для всех, начиная с командующего и вниз по иерархии, что теоретически должно было позволить военным подразделениям продолжать действовать совместно в отсутствие командования, как если бы оно все еще существовало.

— И ты теперь в стайной армии, — так выразилась Харман. Теоретически¹⁹⁴, самосинхронизация могла генерировать чрезвычайно сложное скоординированное поведение в больших группах солдат, но Аркин не слышала, проверилось ли когда это в бою.

Им предстояло испытать теорию на практике.

К гражданству прилагались свои привилегии; если этот канадец, Соколоу, и его аэфорийские союзники знали местонахождение ближайшего аэфорийского убежища, то и Намвар мог его узнать. Он тоже был гражданином Аэфории.

Он отчаянно погнал свой грузовик по улице, пока не добрался до перекрестка. Там околачивалась ватага подростков. Все они с настороженным видом наблюдали за тем, как гнутся и мерцают оверлеи города, словно их давил напор информационной атаки.

Намвар резко затормозил рядом с детворой. Осмотрительно прикрыв лицо от многочисленных камер наблюдения, он крикнул в окно.

— Тысяча юаней, если вы подожжете машину посреди этого перекрестка.

Они уставились на него. Намвар поднял в руке пакет с бумажными деньгами — сейчас не удалась бы даже анонимная беспроводная финансовая транзакция. Он завел двигатель, чтобы показать, что готов уехать в любой момент.

— Пошли! — крикнул старший из пацанов, и они направились к ближайшей из припаркованных машин.

Намвар остановился через полквартала, вылез и побежал назад. Он знал, что канадец идет сюда пешком, но среди всех этих снующих людей его было трудно заметить. Большинство из толпы стремилось домой — поденные работники, напуганные обвалом оверлеев и внезапным появлением кружащих вертолетов. Они чувствовали, что город перешагивает грань, за которой ждет новый неизвестный хаос. Намвар, между тем, понимал, что в поисках подвернувшихся возможностей из своих нор вот-вот повылазят банды.

Странное дело, однако: казалось, что оверлеи сопротивляются атаке, которая, по словам Сайруса, должна была стать неотразимой. Над зданиями появлялись красные полумесяцы, и зеленые метки, которых он никогда раньше не встречал, гласящие «безопасная зона». Кто за ними стоит? Он никогда не видел ничего подобного.

Канадец и его друзья появились как раз в тот момент, когда дети подожгли машину, которую они выкатили на перекресток. Намвар убедился, что его аэфорийская метка видна, и выбежал, держа в руке телефон и крича: «Мистер Соколоу! Сюда!»

Взвились клубы черного дыма, резко обрамляя аэфорийскую метку убежища, висевшую в нескольких кварталах за ним. Когда аэфориане замешкались, Намвар ухватил Соколоу за руку и бросил: «Мой грузовик вон там!».

— Ах, да…

Намвар потащил его прочь, полагая, что сутолока бегущих человеческих фигур разделит их и других аэфорийцев.

Соколоу отстранился.

— Но мы должны подождать…

— Нет времени! Я могу нас туда довезти! — Намвар притворился, что находится на грани паники, что было нетрудно сделать среди всех этих криков и размахивающих рук. Чуть дальше по улице из мужского клуба высыпали одетые в камуфляж фигуры со старыми автоматами АК-47. Это начало мобилизоваться ополчение.

В несколько секунд они с Соколоу оказались у грузовика. «Забирайтесь!» Намвар прыгнул внутрь, когда кто-то выстрелил по детям, поджигавшим машину. Этого оказалось достаточно, чтобы Соколоу заскочил в кабину, несмотря на тревожные крики, доносившиеся от его быстро приближающихся аэфорийских друзей.

Намвар завел двигатель и включил передачу. Только и взвизгнули шины, когда он вырулил на быстро пустеющую улицу и надавил на педаль газа.

— Вот тот момент, когда все пошло не так, — сказал Фостер.

Альберто Торретти наблюдал за тем, как его босс заводит сборище людей в черных смокингах до уровня такого накала, что заставил бы их раскрыть свои бумажники. Торретти стоял в правом переднем углу зала, в то время как кандидат в лидеры Патриотической партии расхаживал по невысокой сцене взад и вперед. Поверх вида толпы толстосумов в поле его зрения накладывались AR-метки, которые показывали уровень заинтересованности и согласия с ним в зале. Кандидат Шон Фостер получал в реальном времени анализ реакции толпы; он соответствующим образом корректировал свое выступление, и пока оно было безупречным.

— Атака на данные наших войск вынесла им всю связь, — говорил Фостер. Позади него на огромном настенном экране появлялись беспорядочные изображения с камер телефонов, на которых люди с дубинками, топорами и ружьями захватывали окраины урлийского лагеря беженцев. — Нам едва удалось ее снова собрать, чтобы остановить нападение, но посмотрите, что произошло за это время. Сразу предупреждаю, картины пойдут нелегкие.

Торретти мелькающие перед ним картинки проигнорировал. К этому времени все уже знали, что толпа убила больше дюжины фермеров и ранила двух канадских солдат. По городу как лесной пожар разлетелся слух, что из лагеря и из домов, где было расквартировано много народа из сельской местности, расползается НП. В самом городе жертв стало гораздо больше, и всего несколько часов назад плохо скоординированный Многонациональный управляющий совет региона объявил военное положение.

Торретти знал, что Фостер был не слишком справедлив к военнослужащим канадских сил, которые отреагировали на нападение. Им несомненно удалось отбить нападавших вопреки отсутствию предупреждения и потере всех средств связи. Впрочем, это не имело значения; что интересовало Торретти, так это как можно было стратегически употребить бесконечное повторение репортажей о беспорядках, чтобы затронуть струны сердец — и кошельки — богатых и влиятельных дам и господ, собравшихся этим вечером. Патриотическая партия все еще была в меньшинстве в парламенте, но показывала тенденцию к росту, и многие относили этот подъем на счет харизмы Фостера. Торретти приходилось признать, что и она внесла свой вклад, однако куда бóльшая часть успеха, как было ему известно, крылась в способности Фостера следовать инструкциям своих кураторов.

Разумеется, программное обеспечение, которое они использовали для когнитивного анализа толпы в режиме реального времени, строго законным не являлось, но с учетом высоких ставок Торретти не составило труда убедить Фостера, что оно оправдано. В конце концов, люди часто сами не знают, чего хотят. Их легко сбить с толку. Рекламные агентства использовали подобные манипуляции постоянно; «серое» программное обеспечение, запущенное Торретти, разработали в Латвии для нужд массового маркетинга. Непосредственно в данный момент оно выводило новые метки над головами ключевых фигур в толпе; эти не купились на аргумент, что у Канады нет законных военных интересов в Южно-Азиатском многонациональном регионе. Торретти бросил острый взгляд на кандидата. Фостер потянулся за своим стаканом с водой — заранее условленный сигнал: он понимает, что следует менять динамику аргументации.

В конце концов, нельзя было просто взять и сказать то, о чем думали все, а именно: Кого волнует, что там у них происходит? Мы на Севере навели у себя порядок, мы заплатили баснословные деньги, чтобы смягчить последствия изменений климата, а Юг тем временем продолжает строить угольные станции и выбрасывать в воздух гигатонны CO₂. Для нас пришло время пожинать Климатические Дивиденды; для них — платить за перемены¹⁹⁵.

Движение за Дивиденды получило огромный размах по всей Америке и Европе, но в последнее время оно столкнулось с горластой группой экономистов и политических либералов, которые указывали на то, что Север так и так в любом случае получает огромную выгоду от изменения климата. Особенно убедительно это заявление звучало здесь, в Виннипеге, самом быстрорастущем городе Канады¹⁹⁶. Многочисленные железнодорожные линии, которые пролегли теперь к Черчиллю, ставшему крупнейшим портом страны¹⁹⁷, несли в сердце континента огромные богатства. Перед Фостером стояла задача убедить избирателей, что это неважно; южные страны по-прежнему оставались климатическими нахлебниками и не заслуживали вложения канадских ресурсов и жизней.

— Мы получаем новые доклады о том, как начались беспорядки, — сказал Фостер. Он остановился на краю сцены и раскачивался взад-вперед на пятках. Квадратные челюсти и поседевшие волосы придавали его внешности внушительность, дополняющуюся глубоким и властным голосом. — За несколько часов до их начала в Урлии поменялись оверлеи дополненной реальности. — Он сделал паузу, давая своим словам дойти до слушателей. — Были взломаны не только наши коммуникации в лагере. Весь город претерпел беспрецедентную когнитивную коррекцию.

Когнитивную коррекцию. Торретти пришлось спрятать улыбку. Фостер подхватывал все модные умные словечки, а это выражение было свежайшим эвфемизмом для массовой пропаганды.

— Одновременно были взломаны все виды информационных каналов, — продолжал Фостер, — вставлялись сообщения о новых вспышках НП, искажались другие легитимные новости, чтобы создать впечатление, будто бедняги-фермеры, наводнившие город, распространяют болезнь, и подавлялись новости о том, что НП не распространяется ни через прикосновение, ни через воздух, ни через воду. — Он глубоко вдохнул. — Ни у кого в Урлии нет ресурсов, необходимых для такой атаки. Также нет никаких мотивов для нее ни у кого из соседей Урлии. И мы остаемся, дамы и господа, перед лицом единственного виновника, и к этому времени он должен быть очень хорошо знаком всем вам. Я говорю, конечно же, о международной организованной преступности¹⁹⁸.

Вот это теперь зацепило. Канадской публике стал уже до боли знаком термин «клептократия»: господство воров. Много где по всему миру рухнули традиционные закон и порядок, их заменили внеправовые соглашения, координируемые умопомрачительно богатыми международными преступными синдикатами¹⁹⁹. Бюджеты гипермафии²⁰⁰, этих глобальных преступных синдикатов, стали превышать бюджеты многих государств и корпораций. Как то ни иронично, банды ввели в регионах, которые они полностью контролировали, сложные правовые системы собственного образца; в этих местах они стали своего рода феодальной олигархией — эффективной, но жестокой. Люди в Америке и Европе были в ужасе от мысли, что подобное может распространиться дальше. Клептократия стала растущей угрозой глобальной безопасности.

— Кому мы помогаем в Урлии? — спросил Фостер, хмуро глядя в толпу. — Куда идут наши деньги? Мы должны были извлечь урок из предыдущих стабилизационных проектов. Деньги перехватывают до того, как они попадают к людям, которые в них нуждаются — мы это знаем.

Что же, я здесь для того, чтобы сказать вам — это происходит прямо сейчас. Гипермафия заинтересовалась Урлией, и они извлекают выгоду из наших естественных симпатий, чтобы превратить город в насос для высасывания денег и материалов из Канады. Что же, Патриоты²⁰¹ этого не потерпят.

Послание Фостера не выходило за рамки партийного политического спектра, и он вот-вот собирался выступить с основным пунктом — призывом к финансированию²⁰². Он был в ударе и в данный момент не нуждался в присмотре руководителя своей выборной кампании. Торретти устал, поэтому он вышел из бального зала отеля, чтобы передохнуть, пока его не призовут обратно хитросплетения этапа разговоров за десертом.

Из панорамных — от пола до потолка — окон открывался вид через реку Ассинибойн на Веллингтон Кресент, где из-за густых деревьев проглядывали огни самых крупных особняков Западной Канады. По эту сторону реки продолжался строительный бум, не выказывающий никаких признаков спада — здесь доминировали огромные башни кондоминиумов и оригинальные экспериментальные вертикальные фермы²⁰³.

На этот новый, всего наполовину достроенный Виннипег накладывались другие, виртуальные городá, будящие, вдохновляющие воображение городá, которые пока что существовали только в дополненной реальности; Городá Стремлений, которые в AR воплощали собой сумму того, что люди желали видеть в своем будущем. В двух кварталах к востоку от отеля «Палмерстон» стояла первая в Виннипеге спайм²⁰⁴-башня, довольно обычная на вид офисная башня, интерьер которой можно было изменять с необычайной легкостью; ее спроектировала компания, которая обычно занималась планировкой музеев. Торретти мог видеть ее отсюда, и в дополненной реальности здание было усеяно метками и указателями… то есть, обычно было усеяно.

Торретти моргнул и подстроил очки. Он проводил в башне много времени, перемещаясь между четырьмя этажами, принадлежавшими единственной виртуальной стране, где Торретти, получив гражданство, чувствовал себя комфортно. Когда он забредал «на голопалубу»²⁰⁵, как он любил называть спайм-башню (молодежь смотрела на него непонимающе, когда он использовал этот термин), он мог напрямую встречаться с единомышленниками со всей Земли. Хотя Торретти мог не признаваться в этом более консервативным из своих сторонников, ему нравилось посещать место, где города и комнаты со всей планеты становились единым пространством, где могли вести бизнес и общаться люди отовсюду. Спайм-башня устраняла расстояние так, как никогда не было под силу ни мобильному телефону, ни телевидению, ни даже традиционным средствам Интернета.

В эту минуту, однако, два этажа спайм-башни оставались затемнены и лишились привычного облака меток. Торретти протянул руку²⁰⁶, чтобы четче сфокусироваться на оставшихся метках, и коснулся одной из них. (Он не носил перчаток с тактильной обратной связью²⁰⁷, а смелости обзавестись имплантатами на кончиках пальцев²⁰⁸, которые позволили бы ему почувствовать виртуальные объекты, ему не доставало: метки все равно вспыхивали зеленым светом, когда он их касался, и заходить слишком далеко не виделось необходимости). Мгновение спустя на месте метки появилось окно с лицом Лидии Тапскотт, одной из его новых подруг в виртуальном мире.

— Привет, Альберто, могу я тебе потом перезвонить? Тут напряженная ситуация.

— Что происходит?

— Нас атакуют. Искажения данных и спуфинг²⁰⁹. Ничего такого, с чем бы мы не справились, но задеты некоторые особенно широкополосные услуги. Резко упростился рынок и полегли социальные этажи.

Торретти чертыхнулся.

— Но кто станет нападать на Аэфорию?

Она невесело рассмеялась:

— А ты не слышал? Это из-за наших обязательств перед Урлией. Слушай, мне пора идти. Поговорим позже?

Окно закрылось, оставив Торретти щуриться в реальное, уже темнеющее небо.

По дороге обратно в зал он запустил несколько поисковых агентов, и немедленно пришедшие ответы заставили его помедлить с ладонью на дверной ручке. Он слышал, как Фостер завершал свой призыв к немедленному выводу войск из Урлии; толпа разразилась аплодисментами. Сегодня в кампанию вливались большие деньги, и позиция требования вывода войск становилась основной частью платформы Патриотов.

И все же население Аэфории было больше, чем население Канады²¹⁰, а она Урлию не покидала.

Его цифровые агенты демонстрировали ему размах внимания и помощи, которые текли через онлайн-нацию. У Аэфории не было армии — пока еще, или, по крайней мере, официально, — но посредством совместных усилий своих членов она обладала богатством и влиянием.

Кто бы ни вмешался в канадскую миссию в Урлии, они заодно пытались уничтожить Аэфорию — место, где Торретти чувствовал себя в безопасности и был желанным гостем. До сих пор кризис в этом далеком городе был абстракцией, и от него легко было отмахнуться. Но теперь — теперь они угрожали его друзьям.

Он протиснулся в бальный зал, где ему предстояло провести следующий час, пожимая руки людям и вслух соглашаясь с политикой отвода войск, с которой он внезапно соглашаться перестал.

Метки дополненной реальности вели себя странно. Брайан Соколоу наблюдал, как значки в оверлеях, красовавшиеся над каждым зданием или магазином, все замигали и стали исчезать. Намвар резко затормозил и выругался. Мужчины обменялись потрясенными взглядами.

— Это падает муниципальная система, — сказал Соколоу. — А как насчет тех независимых, о которых вы раньше говорили? — Он увидел роутер на солнечных батареях, прикрепленный к стене соседнего здания; судя по тому, что рассказывал Намвар во время их первой поездки вместе, местные кланы, банды и предприятия — все располагали своим собственным сотовым оборудованием²¹¹, из чего следовало, что у них у всех имелись собственные полузащищенные сети. Они не должны были упасть все разом.

Он высунул шею из работающего на холостом ходу грузовика. Далеко над головой в небе все еще медленно вращался сиреневый символ Аэфории. По крайней мере, никто не дотянулся до их спутников.

— Я сейчас позвоню, — сказал он Намвару. Тот покачал головой и сказал что-то на пушту, и через секунду Брайан понял, что телефон Намвара не перевел его слов. — Мы отрезаны? — спросил он, и Намвар сделал беспомощный жест, а затем постучал себя по уху.

Поняв, что его коммуникационная пуповина со штаб-квартирой CHERT разорвана, Соколоу заставил себя сделать длинный вдох и прочесть краткую молитву. Эти проблемы были устранимы — до тех пор, пока нетронуты аэфорийские спутниковые маршрутизаторы. Поскольку Аэфория входила в коалицию, его полномочий там должно было хватить, по крайней мере, чтобы перенаправить поток сообщений через аэфорийскую сеть. «Ну как?» — спросил он, увидев, что Намвар протягивает руку, чтобы нажать на невидимые кнопки в воздухе²¹².

— Мы снова можем говорить. — Намвар усмехнулся, но с неуверенным выражение на лице, как будто не так это было и хорошо.

— Похоже, кто-то обрушил все городские сети, — сказал Соколоу. — Но выглядит это так, будто сбой затронул только локальные устройства. Может быть, в них есть какой-то нанотехнологический²¹³ компонент… — Он посмотрел за спину. — Убежище там.

— Я знаю место получше. — Намвар снова тронул грузовик. Соколоу впервые задумался о том, удачной ли идеей было садиться в эту машину. Он не успел об этом поразмыслить, как чуть не ударился носом о приборную панель: Намвар с визгом затормозил, когда они завернули за угол и обнаружили впереди военное заграждение.

— Это что, национальная армия?

Намвар замотал головой, бешено крутя руль и давая задний ход.

— Да. Нет. Урлия многонациональная, да? Коалиция заинтересованных групп. С армией то же самое, но в случае кризиса она может распасться на отдельные подразделения. Там может быть национальная армия, или они могли перейти на сторону одного из кланов, или кто еще им платит. Лучше перестраховаться. — Он выехал на другую улицу.

Соколоу с мгновение пристально вглядывался в своего водителя, рассуждая, во что он ввязался. У него было ужасное чувство, что он отстает от жизненно важных событий. Он подчеркнуто отвернулся и активировал соединение с Аэфорией, закрыл глаза и вызвал в своем виртуальном сенсориуме весь аэфорийский мир.

Через его спутниковую связь информация просачивалась лишь слабой струйкой, но этого оказалось достаточно, чтобы он увидел вставшую вокруг него страну, огромную сеть из людей, разбросанных по всей Земле, с миллиардами долларов наличности наготове, огромными базами данных и активными средствами в каждой стране реального мира. Аэфория мобилизовывалась против какой-то атаки, и то, что она происходила именно сейчас, не могло быть совпадением.

Привычные виртуальные сады, бульвары и здания Аэфории отсутствовали; вместо этого Соколоу обнаружил, что подвешен в огромном пространстве тактического дисплея, а вокруг него медленно вращается колесо из иконок и окошек. Прежде чем он смог осознанно сориентироваться, его система ДопИнт уже интерпретировала, куда направлено его подсознательное внимание²¹⁴. Она немедленно соединила его с отделом посредников департамента Глобальных Отношений. «Что происходит?» — спросил он посредника ГО, выглядевшего как женщина, парящая в облаке иконок и полупрозрачных дисплеев.

— Коалиция подвергается изощренной сетевой атаке, — ответил аватар. Время его ответа вроде бы слегка запаздывало; кто знает, сколько других разговоров пытался в этот миг вести ИИ посредника?²¹⁵

— CF^[CF] чистят свои системы данных, — продолжал аватар. — Они перевели часть некритичного трафика на коммерческие спутниковые системы, пока проводят диагностику и иммунизацию²¹⁶ против дальнейшей атаки.

— Могу я поговорить с дежурным офицером CHERT?

— Подождите… Боюсь, я не могу… — Сенсорика Соколоу взорвалась вспышкой изображений и звука, а затем наступила тишина и настораживающее отсутствие AR-меток вокруг них.

Он открыл глаза как раз в тот момент, когда до его ушей донесся хлопок. Высунувшись из окна, он увидел в выси над головой клубы дыма. «Проклятье. Импульсная граната»²¹⁷. Кибератака была дополнена электронным импульсом; вокруг них затормаживали машины и грузовики, когда гибли их бортовые навигационные системы на основе микрочипов. Намвар, ни на что не обращая внимания, продолжал вести машину.

Брайану стало ясно, что Намвар похищает его, но он решил, что непосредственная опасность ему, скорее всего, не грозит. Грузовик двигался слишком быстро, чтобы он мог выпрыгнуть, к тому же он знал, что район, через который они проезжали, небезопасен. Местный посредник, вероятно, мог бы объяснить ему, отчего, но в данный момент его это не волновало.

Оперевшись на крохи пушту, которые он заставил себя вспомнить, Соколоу непринужденно спросил:

— Итак, куда мы едем?.

— Туда, — лаконично ответил Намвар, указывая на полдюжины гигантских стеклянных ульев, возвышавшихся над белыми парусами города.

Они приближались к одной из вертикальных ферм Урлии. Если какую-то часть города и можно было назвать крепостью, так именно эти башни. Их окружали многочисленные бетонные стены, чтобы оградить от заминированных грузовиков или нападения толп, и ниоткуда в городе не предоставлялось более полного обзора для наблюдением за всем и всеми. Невозможно и придумать более идеального места, откуда можно было бы контролировать и манипулировать остальным городом.

— А, — сказал Соколоу. — Пожалуй, это логично.

ОБСУЖДЕНИЕ

Аэфория описывается здесь как гуманитарная НПО^[НПО] с неконфессиональными связями с основными мировыми религиями. Хотя она обладает суверенитетом, это в первую очередь виртуальная нация. Подобно грязевым плато за пределами Урлии, которые были объявлены самостоятельным юридическим лицом, суверенная (в основном виртуальная) НПО может оказать серьезное влияние на ряд вопросов местной, региональной и глобальной безопасности. Какие последствия могут иметь крупные суверенные НПО и неодушевленные, но самостоятельные юридические лица для будущих операций Канадской Армии и CF? В какой степени виртуальные организации могут быть эффективными и надежными партнерами при применении на практике комплексного подхода? С тем, что известно об Аэфории, — какова будет ее общая политическая философия? В какой роли — если таковая найдется — ее граждане видят национальное государство, международные организации и т. д.?

Сегодня информация существует во многих формах, хранится в многочисленных сетях и доступна через различные программные интерфейсы. Ожидается, что конвергенция сетей в будущем заменит нынешнюю громоздкую парадигму, когда отдельные пользователи с множеством идентификаторов и паролей получают доступ к множеству учетных записей в различных сетях. В «Кризисе в Урлии» представлена концепция искусственных посредников как один из способов обмена информацией и сбора данных в таком сетевом мире. Какие другие технологии могли бы помочь солдатам в доступе к данным, поиске, обработке и понимании растущего объема информации, которая будет окружать их на поле боя в будущем?

В этой главе Аркин ставит перед БПЛА задачу изменить свое местоположение, чтобы собрать информацию в другой части оперативного окружения. Могут ли возникнуть при комплексном подходе к операциям ситуации, в которых невоенному персоналу разрешалось бы распоряжение средствами ISR^[ISR]? Каковы риски, преимущества и возможности такого возможности?

В этой главе Соколоу показывает себя технологически компетентным субъектом. Какого уровня кибернетической компетентности следует ожидать от наших солдат в будущем? Должны ли такими знаниями и способностям обладать только специалисты или весь войсковой состав поголовно?

Если в будущем сети станут вездесущими, что можно сделать для обеспечения запасом избыточной прочности на местах персонала/солдат, которые полагаются на сети? Может ли потребоваться изменить набор и обучение, чтобы подготовить людей и команды, способные адаптироваться к изменяющимся уровням производительности сети? Каким образом?

Мир 2040 года (как он здесь изображен), представляет собой мир, изобилующий международными преступными организациями, крупными транснациональными корпорациями и широко распространившейся клептократией в различных государствах и обществах. Как в этом контексте может промышленность адаптировать свою деловую практику и целевые рынки? Как национальные государства могут повлиять на промышленность, чтобы она не поддалась искушению продавать свою продукцию этим потенциально неэтичным и бесчестным организациям? Могут ли национальные государства потерять свою почти полную монополию на хорошо экипированные и организованные армии? Что это означает для конфликтов будущего?

С учетом технологического прогресса в области вооружений, который ожидается в мире 2040 года, каковы перспективы эффективного контроля над вооружениями и разоружением в таком мире? Как можно — если возможно вообще — эффективно достичь этих целей?

— Дамы и господа, спасибо, что присоединились к нам. — Алексей Маляр, руководитель аппарата ведомства национальной и международной безопасности, кивнул Десаи, которая тем временем оглядывала виртуальный стол и других людей — реальных и виртуальных, — присутствующих²¹⁸ на этом экстренном заседании коалиции. — Мне говорили, с вами случилось происшествие. Был рад услышать, что вы не пострадали.

Десаи попыталась улыбнуться в ответ, но то, что вышло, скорее походило на гримасу. И действительно, голова у нее все еще периодически раскалывалась, и она так и не прилегла с момента вчерашнего нападения. Одновременное обрушение сети, изолировавшее ее команду на фабрике Румея, ненадолго разобщило весь канадский контингент в Урлии. К счастью, обучение и действия командования миссии позволили почти всем продолжить работу, но Десаи почувствовала себя в унизительном положении, вынужденная ехать обратно на ночной рынок без связи. Какой только неразберихи не творилось во время информационного коллапса, а по его окончании в городе все винили друг друга. Смахивало на один из этих фильмов об убийствах, где на несколько секунд гаснет свет, раздается выстрел, а когда свет снова зажигается, кто-то лежит мертвый на полу, а рядом с ним дымится пистолет. Соседское и племенное доверие в Урлии рухнуло — и это произошло, так сказать, в ее смену.

— Дамы и господа, я пригласил к нам подполковника Десаи, а также полковника Кэмпбелла из управления оперативного назначения. Это Саймон Страхан, он из одного из наших центров обработки информации, а Марджори Вайсман — один из наших экспертов по восстановлению и реконструкции. — Аватары этих участников коалиции от Канады сидели рядом с Десаи в креслах позади Маляра. Сам Маляр сидел за виртуальным столом с другими высокопоставленными членами коалиции — представителями местных гражданских и многонациональных правительств, а также дипломатами и их персоналом из Бразилии и других международных партнеров. У каждого из них также имелся свой виртуальный штат аватаров. Некоторые из них были реальными людьми, подключавшимися — как и Десаи — из разбросанных по всему миру точек; некоторые — посредниками. Различных партнеров из НПО, основные кланы, ополчения и значительные демографические группы представляли посредники. Не все из них обладали полномочиями принимать решения на этом уровне, но их вклад и мнения определенно учитывались.

Двое послов Урлийской Многонациональной Зоны коротко посовещались, затем один встал, устремляя взгляд на Маляра.

— Ваши силы безопасности подверглись нападению. Похоже, вы нам не помощь?

Маляр ответил, сохраняя нейтральное выражение лица:

— Такое впечатление и подразумевалось.

— Что? — моргнул один из послов.

— Я имею в виду, сэр, что это выглядит именно так. Спланировано так. Отчасти атака, которой мы подвергаемся непосредственно сейчас, — это попытка представить нашу команду некомпетентной. Наша разведка говорит нам, что все это — часть попытки вытеснить отсюда НПО.

— Беспорядки на улицах, нападение на лагерь беженцев, и теперь чуть не гражданская война — а вы до сих пор не нашли управы на эту чуму. Я бы сказал, это и на мой взгляд сильно похоже на некомпетентность.

— Да, сэр. Похоже.

— Американцы отозвали своих людей из ЦКЗ^[ЦКЗ], и половина других НПО на местах тоже уходят. Гражданские партнеры коалиции собираются покинуть корабль, если мы не сможем гарантировать их безопасность. Я надеялся — вы скажете мне, что у вас есть решение.

— Согласно нашему соглашению, Канада может направить свои Экспедиционные силы быстрого реагирования для противостояния угрозе беженцам или городскому населению, — сказал Маляр. — Но чтобы это сработало, нам потребуется сотрудничество и политическая решимость всех сидящих за этим столом. Вы просите нас расширить наше присутствие, и хотя мы готовы, нам нужно убедиться, что то, что мы делаем, рассматривается в правильном свете.

— Справедливо, — сказал посол. — А что насчет Бразилии?

Представитель Бразилии²¹⁹ кивнул:

— Мы намерены поддержать ответ канадцев.

В течение следующего часа они обсуждали политические последствия преобразования миссии, одновременно подвигая границы ответственности и действий для всех партнеров. Маляр время от времени обращался к Десаи и другим канадским участникам, но за виртуальным столом выступал он один.

Когда все уже подходило к концу, Кэмпбелл неожиданно отправил Десаи сообщение по личному каналу: «Взгляни на это!» Десаи просмотрела анализ разведданных, который ей переслал Кэмпбелл; по остановившемуся выражению лиц на аватарах других канадцев, сидевших позади Маляра, она поняла, что и их точно так же отвлекли.

Они организовали обсуждение полученных данных в фоновом канале, пока Маляр обсуждал с высокоранговыми интересантами новую стратегию коалиции. Когда совещание закончилось, Маляр переконфигурировал виртуальное пространство в конференц-стол поменьше, где присутствовал только он с канадскими аватарами. Посредники от всех остальных партнеров по коалиции выстроились в линию позади них в теневом полупространстве этого онлайнового мирка, но ни у кого из них теперь не было реальной связи с соответствующими организациями. Пошла защищенная и изолированная от прочих беседа.

— Даст ли результат привлечение дополнительных сил? — прямо спросил Маляр, как только стабилизировались визуальные эффекты. Аватар Кэмпбелла взглянул на Десаи, затем покачал головой.

— Не само по себе, сэр.

— Что вы имеете в виду?

— Мы думаем, что знаем, как найти решение, но для этого потребуется переоценка того, почему мы пришли в Урлию, и того, что мы предположительно должны там делать. Я предлагаю привлечь SMART.

Маляр предложению не обрадовался.

— У побережья стоят наши корабли, и партнеры по коалиции готовы выдвигаться тоже, если придется. Отчего вы думаете, что нам требуется Стратегическая многоведомственная консультативная группа по реконструкции?^(пер.12)

Ему ответила Десаи:

— Сэр, как вы знаете, наша первоначальная миссия была гуманитарной и ограничивалась обеспечением чистой водой. Затем она сместилась к расследованию вспышки заболевания. Теперь она превратилась в предотвращение анархии во всем регионе. Эти задачи взаимосвязаны. Мы нуждаемся в группе, которая смогла бы решить их все одновременно, и потенциально это означает столкновение с более глубокими проблемами, которые навряд ли снимутся операцией сил безопасности.

— Что вы имеете в виду?

Она набрала воздуха. С чего же начать?

— Изменение климата привело к условиям хронической засухи, и это заставило людей бросить свои земли. Некоторые из этих людей стали повстанцами или вступили в ополчение, а часть ополчений содержит себя за счет наркотиков; часть работает на правительство, а часть занимается и тем, и тем. Многонациональное правительство враждует с племенными советами, и те и другие враждебно относятся к городскому совету. Городская инфраструктура новенькая с иголочки, но не имеет стабильных линий снабжения такими вещами, как вода, что означает взлетевшую до неба стоимость цемента, поэтому развитие инфраструктуры не поспевает за притоком беженцев. Преступность и без того была высокой, а теперь и вовсе зашкаливает, и за поддержание мира взялись местные уличные банды, но они воюют между собой. Между тем международные организованные преступные группировки, похоже, подобрали под себя информационную систему…

Маляр уже сидел с поднятой рукой и покачивая головой.

— Полный бардак, — сказал он. — Я уловил, это коварная проблема — вы даже не можете точно перечислить, что именно не так, не говоря уже о том, чтобы найти какое-то единое решение.

— Именно, сэр, даже подходя системно — отчаиваешься при попытке вычертить схему коварной проблемы. Когда вам ставят задачу ее разрешить, возникает непреодолимое искушение упереться в один аспект и попытаться выправить его в надежде, что остальные проблемы каким-нибудь образом сами пропадут. Например, мы могли бы сосредоточиться на том, чтобы в городе всем хватало воды.

— Десаи, ровно для этого мы и создали миссию в Урлии. Самому неприятно так поворачивать вопрос, но люди в Канаде помнят, что мы пришли туда ради одной конкретной цели. Если мы сумеем с ней разобраться, то сможем уйти с тем, чтобы нас не закидали тухлыми яйцами.

— Понятно, сэр, но я хочу сказать, что мы никак не сможем достичь этой цели, не разрешив кучи других проблем.

— То есть вы хотите сказать, что мы находимся в беспросветной ситуации?

Десаи улыбнулась.

— Лет двадцать пять назад, — сказала она, — это было бы верно. В начале века нам не хватало достаточно мощных систем, чтобы смоделировать или даже описать такую коварную проблему, как Урлия.

— Вы хотите сказать, что сейчас они есть?

— Я бы хотел передать слово Марджори, но прежде чем мы это сделаем — сэр, мы только что получили разведотчет, и я думаю, вам нужно просмотреть его, — вмешался полковник Кэмпбелл.

Маляр уставился на Кэмпбелла своим фирменным вымораживающим взглядом. Кэмпбелл сел чуть прямее, но более не проявил никаких признаков беспокойства.

— Я уверен, сэр, вы видели тренды отношений к урлийской миссии в СимКанаде.

— Еще бы, — сказал Маляр. — Все прогнозы показывают, что мы ее отзовем в течение нескольких недель.

— У нас есть основания полагать, что СимКанада была хакнута.

Маляр на мгновение вперился в Кэмпбелла и чертыхнулся.

— Вы можете это доказать?

Саймон Страхан кивнул.

— Теперь, когда мы знаем, что искать, все цифры прозрачны. Прогнозы СимКанады основаны на тенденциозных оценках общественной поддержки Патриотической партии. Когда вы подключаете фактические данные от самой Патриотической партии…

— Погодите минутку, — сказал Маляр. — Как вы получили эти данные?

— Их сообщил нам один член партии из верхнего эшелона, — сказал Страхан. Он взглянул на Кэмпбелла.

Кэмпбелл рассказал Десаи историю под строгом секретом — что человек, которого он знал двадцать лет, а ныне руководитель кампании кандидата от Патриотов Шона Фостера, позвонил ему вчера поздно вечером и рассказал о своих подозрениях. Торретти уже несколько недель как понимал, что прогнозы СимКанады выглядят странно по сравнению с тем, что он видел сам в собственных цифрах партии. Он признался, что рад был избегать рассуждений о причинах этого — до нападения на Аэфорию. Этот инцидент заставил его осознать, что имеет место некая кибер-манипуляция, а поэтому он пришел к Кэмпбеллу, который, в свою очередь, вывел его на Страхана.

Торретти сильно рисковал. Любой из командной цепочки мог его выдать его собственной команде; несмотря на заявленные принципы его партии, он мог поплатиться за то, что поставил беспокойство за Аэфорию выше партийных интересов.

— Когда вы сказали, что от нас ожидают вывода, будто все разваливается, то были более правы, чем, возможно, сам осознавали, — сказала Десаи. — Поддержка миссии ослабевает, да, но не так сильно, как мы все думали. Как вы указывали ранее, сэр, канадский народ стремится помочь жителям Урлии; в конце концов, у многих из них есть родственники в этом регионе.

— Кто-то пытался напрямую манипулировать канадским правительственным процессом, — сказал Маляр. — На этом основании я могу получить поддержку для контратаки. Но кто они?

Страхан сказал:

— Мы точно не знаем. Но мы скармливаем каждую крупицу получаемой информации модели интересантов, которым этого могло бы хотеться. Сейчас все они представлены этим одним посредником. — Он вызвал аватар посредника, который появился в виде фигуры во всем черном и с затененным лицом. — Пока мы называем его Фантомом, — сказал Страхан, — и усиленно гоняем параллельные симуляции²²⁰, чтобы понять, какого рода заинтересованная сторона за ним стоит.

Все успешные симуляции схожи в определенных особенностях, сэр. Все наши гипотетические кандидаты в Фантомы ведут себя так, как будто имеется как минимум одна крупная преступная организация, подпитывающая хаос в своих целях. Мы считаем, что эта организация стоит за вспышкой, как и за беспорядками, и определенно она отвечает за кибератаку.

Маляр тяжело откинулся на спинку кресла:

— Действительно. Черт возьми, почему вы не сказали мне об этом в начале совещания?

— Потому что это все еще только часть картины, и нейтрализация этой организации не обязательно решит все наши проблемы, — сказала Марджори. — Просто возмутительно, конечно, что эта группа взломала СимКанаду, но в каком-то смысле они просто еще один фактор в коварной проблеме Урлии. За последние два десятка лет наша способность решать такие проблемы неимоверно улучшилась. Дело не просто в грубой вычислительной силе, которая экспоненциально выросла²²¹; мы можем использовать так называемую аналитику больших данных²²², чтобы вникать в сложные социальные системы и разбираться в них на лету. Если мы знаем, что эта преступная организация существует, мы можем смоделировать ее. В некотором смысле, мы можем консультироваться с этим Фантомом — добавить его в пул заинтересованных сторон — даже не зная, кого или что именно он представляет. SMART разрабатывался, чтобы справляться со сложностями такого уровня — даже с той дополнительной запутанностью, которую вносит в ситуацию Призрак.

Специалистка по технологиям реконструкции из DNIS^[DNIS] продолжала далее:

— Индекс ситуационной сложности²²³ нормального демократического процесса составляет около трех. У Урлии сейчас 35, и продолжает расти, что намного превышает предел, с которым может справиться принятие решений человеком, ничем не дополненное. Компьютерам SMART уже поставлена задача разобраться, и мы ведем 50.000 параллельных симуляций Урлии и ее внутренних районов. Каждая из этих симуляций включает программных агентов для каждого человека в городе — конечно, в абстракции, хотя мы использовали информацию о переписи населения, собранную нашими международными партнерами, чтобы получить как можно более близкое приближение к актуальной смеси жителей. У этих агентов есть смоделированная предыстория, приверженности, религиозные убеждения и моральный облик. Мы запускаем симуляторы на несколько часов вперед, а затем выбираем те, которые лучше всего соответствуют реальным событиям, и позволяем им размножаться в процессе цифрового естественного отбора²²⁴.

Ее несколько приободрило, что Маляр оказался знаком с подобными методами анализа.

— Да, это моделирование сложных социальных систем²²⁵ в сочетании с генетическими алгоритмами, — сказал тот. — Мы используем это и в избирательных кампаниях.

— Да, сэр, и СимКанада работает точно так же. С Урлией мы используем на порядки больше вычислительных мощностей и деталей. И мы кое-что узнали. — Она повернулась к Страхану, который вглядывался в какой-то планшет или же другие данные — виртуальный образ не показывал.

— В хаосе проглядывают шаблоны, — сказал он, — наподобие нашего господина Фантома. Проблема в том, что чем больше у вас заинтересованных сторон и чем больше им приходится работать вместе над решением проблем, тем сложнее заставить их согласовать планы действий. К счастью, у нас есть методология, чтобы с этим справляться; подполковник Десаи и некоторые из наших партнеров по коалиции уже используют ее.

— Урлийцы должны сами решить эту проблему, но SMART может помочь. Сессии структурированного диалогового проектирования уже идут, — сказала Десаи. — Как вы знаете, в них втянулся похищенный капеллан, Соколоу. Так что многое из того, чем занялся бы SMART, уже происходит. Речь идет о том, чтобы для координации этой работы направить в поле полностью специализированную команду.

— Как она поможет нам в такой каше?

— Как я и говорила, мы уже на полпути к этому, — указала Десаи. — Мы постоянно используем инструменты распределенного решения проблем²²⁶. SMART лишь позволит нам более тесно координировать эти действия с другими членами коалиции. Другими словами, вместо того, чтобы просто обеспечивать физическую безопасность на местности, я думаю, мы должны гарантировать безопасные пространства для диалога между бандами, ополченцами, компаниями, племенами и так далее²²⁷.

— Звучит невероятно абстрактно, — сказал Маляр. — Как мне убедить министра скормить все это канадской общественности?

— Однако это абстрактное довольно быстро становится конкретным, — сказал Кэмпбелл. — До сих пор команды СДП^[СДП] занимались сбором данных, но следующий шаг привлечет всеобщее внимание.

Десаи кивнула.

— SMART располагает возможностями создать новый, защищенный AR-оверлей поверх урлийских, — сказала она.

Вандна объяснила, как будет выглядеть этот оверлей, и Маляр, судя по его виду, воодушевился:

— Вы убеждены, что сможете это сделать?

Она улыбнулась.

— Урлийцы сами по себе не смогли бы. Недавние кибератаки показали, что город нуждается в модернизированной информационной магистрали войскового уровня — теперь, когда мы успешно квалифицировали первоначальную атаку и адаптировались к ней, мы можем это сделать. Эти кибератаки, как и физические, были настроены на то, чтобы разобщить наши ответные действия и вбить клин между всеми различными игроками. Посеять раздор — по сути, разделить и подчинить. Но с нашей помощью… безусловно! То, что может построить SMART, потенциально является таким же мощным инструментом, каким были Twitter© и Facebook© во время арабских революций 2011 года²²⁸. Только еще более демократичным. С вашего разрешения, я бы хотела донести эту идею до остальных членов коалиции и дать добро на SMART.

— Да, черт возьми. Но как это сработает, если город разваливается на части? Беспорядки, гражданская война, банды…

— Если в 21-м веке канадской армии и отведена какая-то роль, то вот она, — объявила Десаи. — Она выходит за рамки полицейской деятельности, но вместе с тем это не вторжение и не оккупация. Когда вы имеете дело со коварной проблемой, то ни одна группа, организация или исповедание не обладает достаточной юрисдикцией или гибкостью, чтобы справиться с каждой из ее частей. Одни люди могут справиться с засухой, другие — со вспышкой эпидемии, третьи — с наведением порядка или правительственным крахом, но никто не может сделать это все. Вот где вступают военные. Наши силы могут стать тем клеем, который скрепляет вместе все эти усилия. Нет другой группы в обществе, которая могла бы справиться с такой радикальной неопределенностью. Вот почему мы должны быть там.

Маляр откинулся назад, размышляя.

— Вы хотите построить постоянно расширяющиеся круги консенсуса, — сказал он. — Это я понимаю. Но что насчет этой криминальной организации? Похоже, она питается хаосом. Вы можете сколько угодно строить для нее посредников, но на самом деле ваши посредники — просто петрушки, перчаточные куклы. Эти люди вряд ли сядут за стол переговоров.

— Говорить, что всему виной они одни, значило бы чересчур упрощать, — возразила Десаи. — Если мы обрушимся прямо на них, они просто растворятся в хаосе. По характеру их атаки ясно, что их системы обработки данных почти так же сложны, как наши²²⁹. — А возможно, и даже сложнее, но она не стала озвучивать эту мысль вслух. — Однако неважно, что им известно. Их цели и задачи ограничивают их способность реагировать. Когда мы выстроим наш оверлей, то ожидаем, что они отреагируют быстро и жестко. Когда они это сделают, мы должны быть готовы нейтрализовать их.

Маляр кивнул.

— Они взломали наш государственный процесс. Как только вы докладываете, что знаете, кто они такие, я прослежу, чтобы были активизированы Экспедиционные силы быстрого реагирования — как часть СБР ООН^{[СБРООН]}.

Десаи мрачно усмехнулась.

— Тогда, сэр, у нас есть все необходимое.

— И еще, Десаи, — сказал Маляр, — найдите падре.

Наконец-то подполковник Десаи свалилась на свою койку на ночном рынке и уснула, а CHERT тем временем перестраивалась, чтобы освободить место для SMART. Сфера деятельности Группы реконструкции была шире, чем выданный для CHERT мандат на водное и медицинское обеспечение, но эти аспекты она включала тоже. В итоге Кэти Аркин обнаружила, что сидит за тем же столом, делает все то же самое, но — внезапно — работает на новых хозяев. Все это было о’кей, потому что за этой частью миссии по-прежнему приглядывала подполковник Десаи, и рядом оставались те же солдаты — люди наподобие сержанта Харман, которая охраняла Аркин и спасла жизни многих беженцев во время нападения на лагерь.

Аркин снова оказалась на ночном рынке, и нельзя сказать, чтобы ей не нравилось ощущение безопасности, которое это ей давало. Все поговаривали об этом армейском капеллане по фамилии Соколоу, которого похитили во время беспорядков. Никто пока не требовал выкупа. Это обстоятельство Аркин находила весьма зловещим.

Бóльшую часть дня Аркин проводила в виртуальном рабочем пространстве, где ее окружали дисплеи, созданные ее очками дополненной реальности. Вокруг, словно призраки, во множестве висели посредники; в основном они представляли ЦКЗ^[ЦКЗ] и ИИ канадских служб биологической опасности, которые день и ночь работали над проблемой «новой потницы». Однако после нападения появились новые посредники от SMART, а за коалицией были закреплены несколько человек из ASI^[ASI] Канадских сил.

Усилия Аркин начали приносить плоды, первый из которых оказался чем-то совсем крохотным — собственно, отдельной молекулой. Это был белок, прион, который вызывал Новую Потницу. Она понимала, что он сконструирован²³⁰, своего рода биологический нанотех²³¹, но откуда он брался? Пока что лучшим из предположений было то, что он находится в пище, которую ели жертвы²³², но ее команде не удалось найти белка ни в одном из основных продуктов питания, которые можно было купить в округе. Его не было ни в муке, ни в овощах, ни в специях, ни в мясе. Так откуда же он брался?

— А, принес? Спасибо. — Один из ее помощников доставил ей новый набор образцов. Они отличались от тех, которые успела исследовать ее команда. Кэти начала устанавливать их один за другим в газовый хроматограф²³³.

Подталкиваемая интуицией, она взяла несколько образцов местной муки и других хлебопекарных компонентов, которые на тестах показали свою чистоту, и приготовила из них пищу. Есть ее никому не разрешалось. Все образцы, лежащие сейчас перед ней, взяли из этого блюда. Аркин была почти уверена, что и в них она ничего не найдет — но как иначе избавиться от неотступного чувства, что прион появлялся волшебным образом где-то на пути от кладовой до тарелки?

Первый образец дал отрицательный результат. Она поместила в хроматограф новый образец и нажала на кнопку включения. И чуть не уронила тот, который успела вытащить, когда рядом кто-то закричал: «Держи его!».

«Ложись, ложись!» Внезапно повсюду появились солдаты, размахивающие оружием, и команда Аркин разбежалась, ныряя под столы, за перегородки (как будто эти хлипкие штуки могли их защитить) и за колонны. Кто-то перемахнул через опрокинутый стул и побежал прямо на Аркин. Она узнала одного из местных санитаров.

Кэти, прежде чем успела что-либо сообразить, подставила бегущему ножку. Санитар растянулся на полу, а Аркин, осознав, что сделала, отпрыгнула назад. Солдаты окружили упавшего, быстро сцепили ему пластиковой стяжкой руки и, подпихивая в спину, увели.

— Отлично сработано, — сказал Аркин сержант. — Но в следующий раз просто убирайтесь с дороги к черту.

Весь ночной рынок был взбудоражен, и на некоторое время вся работа остановилась. Кто-то сказал, что система наблюдения сопоставила шаг санитара с походкой одного из нападавших, которые стреляли в подполковника, и, конечно же, проверка его квартиры на наличие взрывчатки выявила следы взрывчатых веществ. На ночном рынке, разумеется, было полно камер, и некоторые из них подключались к ASIC коалиции, где искусственный интеллект вел бессонное наблюдение за подозрительными движениями. Секция солдат, сопровождавшая подполковника, когда на нее напали, смогла записать, как нападавшие убегали, а затем замедлили шаг через несколько кварталов, прежде чем исчезнуть на большой рыночной площади. Камеры коалиции, настроенные на походку атаковавших, с тех пор постоянно следили за ними.

Опознание вызвало новый переполох, когда следователи из ASIC начали перерывать ночной рынок в поисках жучков. Присутствие врага в самом центре гуманитарной операции многое объясняло — в частности, откуда врагу стало известно, что команда Аркин знает о прионе. Эта утечка информации не лучшим образом отразилась на самой Аркин, и, несмотря на свой импровизированный героизм, следующие несколько часов она сидела и отвечала на вопросы.

Когда она вернулась нетвердым шагом к своему столу, было уже почти темно. Всю ее энергию и желание работать высосали послеполуденные события, и она намеревалась просто выключить хроматограф и прибрать образцы, прежде чем отправиться в столовую. Потянувшись пальцами к выключателю, она взглянула на экран монитора рядом с прибором и остановилась.

В этом образце присутствовал прион.

Она проверила, затем перепроверила. Наконец, она села и отвела душу в ругательстве. Невесть как, но таки на пути от кладовой до тарелки прион появился.

Аркин забыла о послеобеденных треволнениях, забыла, как она устала, и забыла, что голодна. Она вызвала ASIC, свою команду, разбудила все ИИ и сделала несколько международных звонков. Воодушевленная вновь обретенным оптимизмом, Аркин теперь чувствовала, что сможет проследовать за Новой Потницей до самого ее источника.

ОБСУЖДЕНИЕ

К совещанию, описанному в этой главе, привлечены старший сотрудник из штата канадского министерства, другие высокоуровневые представители зарубежных государств, официальные лица Урлии и тактический командующий офицер CHERT — среди прочих. Какие преимущества и недостатки сулит подобного рода уплощение существующей иерархической структуры?

В этом повествовании Министерство национальной обороны (DND^[DND]) трансформировалось во много больший федеральный департамент. Какие возникают преимущества, недостатки, риски в результате комбинирования и интеграции многих канадских правительственных департаментов (DND, DFAIT^[DFAIT], департамент Общественной безопасности) в единую организацию Обороны, Дипломатии, Развития и Безопасности, условно называемую в рамках повествования Департаментом национальной и международной безопасности?

Концепция укрепления доверия с партнерами по обороне и безопасности в рамках комплексного подхода подразумевает принятие определенной доли риска. Один из примеров такого риска включает операционную безопасность (opSEC).^(пер.13) Как может поддерживаться opSEC в будущем с учетом того, что CF^[CF] будут еще теснее связаны и плотнее взаимодействовать с множеством внешних партнеров? Какого сорта руководящие принципы или процедуры могут помочь военнослужащему сбалансировать концепцию «необходимо знать», являющуюся основной для opSEC, с концепцией «необходимо поделиться», которая так важна для комплексного подхода? Как можно поддерживать и развивать солидарность между различными заинтересованными сторонами?

В этой главе была подробно описана природа сложности урлийской социальной и политической структуры, что говорит о том, что упрощенческий подход к решению проблемы будет неэффективным. Предполагается, однако, что экспоненциальный рост вычислительных мощностей и аналитики данных к 2040 году позволит осмысливать сложные социальные системы «на лету», персонифицируя информацию и намерения множества действующих лиц посредством моделирования. В этом контексте рассмотрите важность анализа внушительного массива данных, генерируемых огромным количеством датчиков. Какие трудности могут возникнуть при управлении информацией, и какие системы и структуры потребуются для обеспечения этой возможности?

Сложность ситуации в Урлии описывается как превышающая предел, с которым может справиться процесс принятия решений человеком, не имеющим дополняющей его интеллект поддержки. В сценарии, однако, для характеристики и понимания сложности были использованы масштабные симуляции. Должны ли CF разрабатывать и поддерживать способность самостоятельно использовать такие инструменты моделирования и симуляции — или просто сотрудничать с организацией, предлагающей такие услуги? Как это отразится на людях-аналитиках? Могут ли эти компьютеризированные возможности привести к устареванию (до некоторой степени) профессии людей-аналитиков? Как это может повлиять на более широкое человеческое измерение и развитие доверия между людьми? Какую роль в этом контексте должна играть человеческая разведка (HUMINT, human intelligence)?

В гипотетическом мире будущего, изображенном в этом сценарии, где широко распространена клептократия и процветает организованная преступность, будет ли разумно доверять информации, предоставляемой странами и организациями, которые их обслуживают? Какие меры — технические и/или процедурные — могут потребоваться для обеспечения легитимности и надежности источников информации?

Может ли существование виртуальных наций (таких как Аэфория в урлианском повествовании) вызвать столкновение или конфликт с правительствами в невиртуальном мире? (Смогла ли бы Патриотическая партия, изображенная в этом сценарии, быть примером такого конфликта?)

С тех пор, как средства массовой информации получили возможность в считанные минуты или часы разносить новости со всего мира, медийный цикл становится все более значимой частью военного планирования/оценки. Что может грядущее с дополненной реальностью, когнитивным анализом в реальном времени и потенциальным влиянием таких источников данных, означать для будущего комплексного подхода к планированию/оценке?

Намвар встал одной ногой на низкий бетонный выступ шестого этажа вертикальной фермы и смотрел, как колонна бронированных грузовиков «Львов Побережья» въезжает в обнесенный стеной двор под ним. Ему не хотелось прислоняться к идущим от пола до потолка окнам, которые были сделаны не из твердого стекла, а из какого-то пластика под названием ETFE²³⁴. Он боялся, что, опершись на окно, просто вылетит через него, хотя дядя Сайрус рассмеялся в ответ на эти опасения. Он знал, что патроны из автоматического оружия, которое он держал в руках, пройдут сквозь этот материал, словно его там и не было.

По правую руку от его обзорного пункта простирался океан; вертикальные фермы располагались на береговой линии и входили в портовые земли. Это означало, что они находились в неуютной близости от канадского лагеря беженцев, который виднелся примерно в километре и походил на город, сделанный из игрушечных кубиков, только вместо кубиков были грузовые контейнеры. Настоящий же город раскинулся до горизонта во всех направлениях, кроме южного, где лежал океан, зеленовато-серый сегодня. Сейчас все выглядело мирным, за исключением одинокого столба дыма, поднимавшегося в северной части города. Намвар понимал, что чем-чем, а спокойствием там и не пахло. В воздухе вокруг вертикальных ферм роились штуки, похожие на больших жуков, но Намвар знал, что это микро-БПЛА²³⁵, роботы размером со стрекозу, постоянно охотящиеся за еще более мелкими шпионскими системами²³⁶ коалиции. То и дело вспыхивали крошечные воздушные бои, но почти всегда это оказывались ложные тревоги, когда микро-БПЛА убивали настоящую стрекозу или комара. Прошла неделя с тех пор, как союзники дяди Сайруса напали на иностранную коалицию; неделя со дня, как Намвар, к своему вечному стыду, похитил невинного человека. Канадцы пытались вернуть его, посылая эмиссаров и предложения о переговорах по многочисленным каналам. Сайрус решил пока не отвечать, решив, что нарочито демонстрируемое молчание еще больше дестабилизирует позицию канадцев. Намвар в этом не был так уверен. В конце концов, канадцы быстро восстановили безопасность после нападения и укрепили среди жителей города свою репутацию добросовестных партнеров.

Последний грузовик въехал внутрь, и Намвар наблюдал теперь, как закатываются тяжелые бетонные ворота, отрезая двор. Вертикальные фермы были самым укрепленным местом в городе, и это послужило одной из причин того, что кое-кто из союзников Сайруса в городском Совете переехал сюда. Другой причиной было неослабевающее политическое давление и откровенное вымогательство со стороны других дядиных союзников.

Намвар подключил свою обычную AR-панораму Урлии. Оверлеи показали ему город разделенным на враждующие кварталы с немногими безопасными коридорами, контролируемыми иностранной коалицией. У всех теперь были на улицах камеры или микро-БПЛА, и детвора охотилась на камеры с пробочными пугачами. Вы могли на ходу проглядывать свое окружение, высматривать снайперов или банды головорезов, но только до тех пор, пока камеры, которые вы использовали, не бывали расстреляны — по счастью, они стоили дешево и легко заменялись²³⁷. Изображение улиц в этом случае стиралось, и тогда вы просто не ходили в ту сторону, или камеры оставлялись в покое, специально демонстрируя баррикады и горящие машины, поджидавшие вас, ступи вы на эти улицы.

Намвар услышал позади себя какие-то звуки и, повернувшись, обнаружил дядю Сайруса, приближающегося к нему сквозь лабиринт металла и зеленых листьев. «Они здесь», — сказал он понятное и без того, и Намвар кивнул.

Сайрус выглядел усталым.

— Теперь, возможно, все уляжется. — На нем не было очков AR, но его взгляд из окна обежал весь город, и мысленно он, должно быть, видел что-то похожее на картину перед Намваром. — Пойдем. Сможешь поприсутствовать при переговорах.

Намвар двинулся за ним, заметив при этом еще одну деталь: к большой флотилии в гавани присоединились еще два корабля. Разумеется, они были помечены ярлыками: один — китайский²³⁸ ракетный корабль, а другой — канадский надводный боевой корабль с БПЛА. Шакалы ходили кругами.

— Не могу поверить, что они выбрали тебя вести переговоры, дядя. Это большая честь.

Они пригнулись и нырнули в густые заросли стеллажей фермы, быстро оставив позади дневной свет и погружаясь в странное царство резкого OLED-освещения^239[OLED] и отблескивающих зеленых листьев. Намвар искренне хотел выразить восхищение дяде, но услышал впереди себя бурчание Сайруса:

— Это только потому, что я выгляжу безобидным, племянник, разве ты не видишь? Нельзя, чтобы городской совет у всех на глазах вел прямые переговоры с бандами. Они клялись перед канадцами, что ни с кем не будут заключать сепаратных сделок и что перебираются сюда по собственной воле.

Вертикальная ферма имела цилиндрическую форму с круглый бетонной сердцевиной, где проходили системы водоснабжения, электроснабжения и отопления, вентиляции и кондиционирования. Сайрус разыскал там лифт и, войдя в него, сказал:

— Мы предупреждали их во время засухи, что можем для них сделать все гораздо хуже. Только сейчас они понимают, на что мы способны.

Намвар стоял рядом с ним и поглядывал, как закрываются двери. Он открыл было рот, чтобы спросить, что Сайрус имел в виду под словами «на что мы способны», но потом снова его закрыл. Сайрус часто вел себя так, словно Намвар знал о ситуации столько же, сколько и он, но это дополнительное знание имело и свою цену. Слишком часто в последнее время Намвар обнаруживал, что не хочет знать того, что знает Сайрус.

Лишний пример тому появился, когда двери лифта открылись; их тут же заблокировали двое светловолосых мужчин в темных костюмах, и в лифт впорхнула стайка микро-БПЛА, чтобы обнюхать двух здешних. Намвар старательно игнорировал эту оскорбительную бесцеремонность — главным образом потому, что проверка на наличие бомб и жучков в эти дни была обычным делом. Костюм справа что-то буркнул на славянском языке, что очки Намвара перевели как «Проходите».

Сайрус прошел мимо них, как будто это он был тут главным, хотя если бы он действительно был главным, ему не пришлось бы ожидать.

На наземном уровне вертикальной фермы располагался продуктовый магазин в западном стиле, жизнерадостно залитый ярким светом, и с множеством рядов полок и витрин. То, что выращивалось наверху, продавалось внизу, а между ними проходила застекленная галерея, опоясывающая второй уровень высокого торгового помещения. Здесь располагалась зона для работников магазина и менеджеров, а окна, выходящие на зал продаж под ними, были зеркальными. Небольшая группа мужчин стояла у наклонной поверхности и смотрела вниз, совсем как несколько минут назад стоял и наблюдал за подъезжающими грузовиками Намвар. Когда Сайрус с племянником подошли, один из них оглянулся.

— Надень их, — сказал Санобар, глава обширной городской сети организованной преступности. На его ладони лежали маленький футляр с контактными линзами²⁴⁰ и крошечный наушник. Сайрус с отвращением уставился на них, и жесткие глаза Санобара, увидевшего нерешительность, сузились:

— Ты же не думал, что будешь разговаривать с ними один на один, правда?

— Нет, нет, конечно, нет, — сказал Сайрус, протягивая свою паучью лапку, чтобы взять устройства. — Просто, знаете, диалог лицом к лицу, как это между мужчинами…

— Сегодня такого не будет. — Это сказал один из иностранцев. Он наблюдал за Санобаром и Сайрусом с явным весельем — возможно, потому, что сам носил различные крошечные блестящие штучки, которые могли бы сойти за украшения, но которые, как определил Намвар, были последними достижениями в области дополнения и коммуникационных технологий. Иностранец подался вперед, чтобы ткнуть пальцем в футляр с контактными линзами. — Отцы города, они ведут переговоры с нами, не с тобой, понятно? Ты говоришь то, что тебе говорит наш ИИ. — Его лицо расплылось в широкой ухмылке. — Прямо как канадцы.

Все верили, что всё, что говорят канадцы, подсказывается каким-то компьютером в их столице. Старейшие из горожан с трудом воспринимали идею, некоторые же доходили до того, что звали канадцев «боргами» по имени монстров из какого-то старого американского телешоу^(пер.14). Для Намвара и его ровесников — с которыми он знался — то, что делали канадцы, имело большой смысл; его поколению концепция дополненного познания была понятна, и он проникся большим уважением к деятельности канадцев. Они не играли роли марионеток какого-то ледяного искусственного интеллекта; напротив, используемые ими системы были призваны усилить их самостоятельность и способность принимать решения, и Намвар подозревал, что они работают просто прекрасно. Он пытался предупредить Сайруса об этом, но дядя лишь отмахнулся от этой мысли. Намвар не знал, что готовят канадцы, но по меньшей мере понимал — что-то они задумали. А Сайрус даже этого не мог заметить.

Внизу посреди бакалейного отдела расставили стулья, обозначив импровизированную зону совещания. Члены городского совета начали просачиваться в нее и рассаживаться по своим местам. Выражение на лицах у большинства из них не слишком отличалось от появившегося теперь на физиономии Сайруса.

— Я никогда раньше не надевал эти… штуки… на глаза, — пробормотал он.

— Я помогу тебе, дядя.

— Давай помогай, — сказал иностранный гангстер. — А не то я сделаю это сам.

Намвар помог дяде вставить контактные линзы. Сайрус дрожал, то ли от обиды, то ли от возмущения — Намвар не мог сказать. Теперь было слишком ясно, к чему все шло с самого начала, и Намвару собственное безразличие стало казаться намеренной слепотой. Он ведь знал, что здешнее ополчение выходит за рамки закона; что оно торгует наркотиками и оружием, как и все ополчения. У ополчения имелись даже свои муллы и мечеть, расположенная в этом же самом здании, но от добродетели оно отстояло довольно далеко. Он это знал, так отчего же ему было так трудно разглядеть, что Санобар еще теснее сошелся с этим международным организованным преступным синдикатом?

Он зашагал с Сайрусом к лестнице, но Санобар положил руку ему на плечо:

— Куда это ты собрался?

— Дядя сказал, что я могу присутствовать при переговорах.

— Ты остаешься здесь.

— Все в порядке, Намвар. — Сайрус пугающе посерел; внезапно он приложил руку к уху, в которое вставил коммуникатор. — Да, я слышу вас. Нет, простите. — Он быстро опустил руку. Его глаза слегка расфокусировались — признак того, что он видит через линзы нечто вроде AR-дисплея. — Я готов.

Намвар стоял как можно дальше от прочих и наблюдал за ходом «переговоров», разворачивавшихся в ярко освещенном, привлекательно оформленном торговом зале. Сайрус стоял в центре полукруга стульев, на которых сидели члены городского совета. Санобар включил микрофон, и вот через динамик на стене отчетливо донеслись голоса.

Сайрус прочистил горло и сказал — не слишком уверенным тоном:

— Теперь вы работаете на нас.

Половина членов совета вскочила на ноги.

— Кто ты такой, чтобы нам подобное заявлять? — крикнул один из них.

— Не говорите так, — сказал другой. — Нас всех прослушивают и просматривают. Все, что мы говорим, транслируется в Интернет согласно протоколу «Меньшого брата»²⁴¹. Все уже знают, что вы задумали. Даже если мы подчинимся вам, люди просто отвернутся от нас, потому что поймут, что власть перешла в другие руки.

— Во-первых, — сказал Сайрус, — половина из вас и так коррумпирована, и людям это известно. Во-вторых, ваш протокол «Меньшого брата» здесь не сработает. Все передачи из этой комнаты перехватываются и подменяются. — И добавил, болезненно морщась: — Прошу прощенья, только никто за пределами этого зала не услышит, о чем здесь говорится на самом деле.

На втором этаже уголовник-иностранец, стоявший рядом с Санобаром, стукнул по стеклу кулаком:

— Не смей извиняться! Ты выглядишь паршивым слабаком!

Сайрус поднял одну руку, пережидая, пока крики у него в ухе смолкнут.

— Но я думаю, вам понравится, как все устроится, когда вы вникнете в суть, — сказал он. — Мы хотим от вас всего одного — отмените соглашение с фермерскими союзами о закупке зерна.

Отцы города внезапно замолчали. После долгой паузы один из них сказал:

— Это не в нашей юрисдикции. Многонациональное правительство такого не потерпит.

— Многонациональное правительство разваливается, — заметил Сайрус. — Оно не более чем марионетка иностранной коалиции. В течение многих лет оно заставляло вас вливать деньги из городских налогов в сельскую местность. Они даже не доходят до фермеров. Вы ведь это знаете! Они отходят к ополчению…

— То есть, как у вас? Мы знаем, что вы работаете на Санобара!

— Деньги кормят полевых командиров и криминал в сельской местности, тогда как должны оставаться в Урлии. Через это соглашение вы фактически платите налоги организованной преступности.

Среди членов городского совета послышалось бормотание. Намвар недоумевал, ибо сказанное Сайрусом было лишь обычной общеизвестной истиной: вертикальное земледелие сделало ненужной сельскохозяйственную глубинку, даже для города размером с Урлию. Городское население возмущалось попытками правительства из благих намерений поддержать на плаву сельское население, использующее канадские ГМ-культуру. Сайрус фактически вручал членам совета аргумент, который они могли бы использовать перед своими избирателями.

— Урлия находится на грани анархии, — продолжал Сайрус. — Люди уже забаррикадировались в своих кварталах — пуштунский квартал, индусский квартал, квартал бахаи. Они все равно не обращают на вас никакого внимания. Но мы можем обратить ситуацию.

Наступила тишина.

— Расторгните соглашение о закупке зерна и выселите всех фермеров, которые самовольно заняли жилье на городских землях, — велел Сайрус. — Вы обязуетесь покупать все продукты питания местного производства на вертикальных фермах.

— А их контролируют ваши друзья, — заметил пожилой советник. — И тогда мы полностью зависим от них в плане продовольствия!

К щекам Сайруса чуть сильнее прихлынула краска. Казалось, он впрямь наслаждается моментом всеобщего внимания, даже если слова ему диктует какое-то невидимое представительство международной организованной преступности.

— Это ведь небольшая цена за восстановление порядка, правда? — сказал он. — Вы душите сельские ополчения со всеми их мелкими вендеттами и требованиями. Взамен вы получаете мир и порядок.

— Это не сработает, — возразил самый старый советник. — Сельские ополченцы частично финансируются за счет выращивания мака. Они забирают всю воду, которую предположительно должны получать фермеры. Вы это знаете.

— В сельской местности ненадежно стало выращивать вообще что угодно, — заметил Сайрус, — в то время как урожай, выращенный в одном из этих зданий, может быть гарантирован заранее — по количеству, чистоте и качеству.

Намвар моргнул и поднял взгляд к потолку. Там возвышалось над ними более 40 этажей площадей интенсивного аэропонного²⁴² земледелия. Ферма пускала в повторный оборот бóльшую часть воды и вырабатывала собственную энергию. Одно это здание могло кормить 50 000 человек круглый год²⁴³. Кто еще мог это все произвести?

— Хитро, надо признать, — пробормотал старый советник. — Хотите, чтобы мы закрыли глаза на то, как вы будете выдавливать сельские ополчения из бизнеса. Но с чего вы беретесь заявлять нам, что настанет мир?

— Ну, во-первых, — сказал Сайрус, — я могу абсолютно гарантировать, что когда крестьяне уйдут из города, чума прекратится.

Намвар отпрянул назад, волосы у него на загривке зашевелились от внезапно накатившего ужаса. Он уставился на Санобара и его союзников; те наблюдали за встречей, полностью поглощенные ее ходом, и ни один из них никак не отреагировал на заявление Сайруса. Советники, напротив, выглядели ошеломленными, да и сам Сайрус, казалось, был потрясен тем, что только что сказал.

Он нерешительно прижал руку к уху.

— Что? Я… а-а. — Он прокашлялся и продолжал: — Иностранная коалиция придержит ополченцев под контролем. Мы заставим их договориться с ООН о том, чтобы их миротворцы оставались здесь до тех пор, пока ополченцы не будут вытеснены из опиумной торговли и им не придется пойти на сокращения численности. В этот период мы будем поддерживать низкие цены на продовольствие, а вы сохраните больше поступлений, которые сможете вернуть в город. Все в выигрыше.

— Постойте-постойте, минуточку! Что вы имели в виду, — крикнул другой член совета, — под вашими гарантиями прекращения чумы?

Намвар отступил от зеркальных окон. Никто из остальных этого не заметил, и он двинулся дальше. Голова его шла кругом, но он добрался до лестницы и на минуту перевесился над перилами. Он решил было, что сейчас его стошнит, но ощущение прошло, и он, выпрямившись, задумался, что же делать.

Он доверился дяде Сайрусу, а Сайрус доверился Санобару. Все это было так глупо, но приходится кому-то доверяться, иначе останешься без ориентира в жизненных решениях.

Он протопал по ступеням к задней части здания, где находилась мечеть. Мечеть расположилась в отдельной пристройке, отделенной от главного здания, где хранилась еда, — чтобы оставаться халяльной, Сайрус говорил Намвару, что ополченцы построили ее с намерением создать медресе, которое отвечало бы их взглядам, и под этим предлогом поставили своего муллу. Именно к этому человеку Намвар и спешил сейчас.

Мулла, Дилавар Кермани, только что закончил заупокойную службу по одной из жертв чумы. Он устало поднял руку, давая понять, что увидел Намвара, когда молодой человек пересек застланное коврами открытое пространство.

Взаимные приветствия вышли довольно смазанными, потому что Намвар почти сразу же воскликнул: «Я не могу здесь оставаться с этими людьми!». Кермани озадаченно слушал, пока Намвар выплескивал на него рассказ о том, что происходит наверху. Тот описал иностранных бандитов, которых привел с собой Санобар, и мулла мрачно покачал головой:

— Я об этом услышал всего пару дней назад. Намвар, мне уже жаль, что я принял этот пост; я чувствую себя проповедующим в глухие уши.

— Что вы слышали?

Кермани отошел с ним из центра комнаты ближе к стене.

— Приехавшие хвастаются, что используют новейшие технологии для идеальных преступлений. Вчера водитель Санобара говорил мне, что они перевернули с ног на голову протокол «Меньшого брата»; они используют общественные камеры и программное обеспечение для распознавания лиц, чтобы определить, когда состоятельные люди покидают свои дома, а тогда они могут выслать мебельный автопоезд, чтобы подчистую вывезти весь дом, прежде чем те вернутся! Автопоезд! — Он снова покачал головой. — Они отслеживают передвижения людей и для всякого другого — чтобы докопаться до истинных симпатий людей, а то и выискать секретные романчики, которые они смогут использовать для шантажа. Если они укрепят свою власть над городом, то смогут наблюдать за его жителями день и ночь и обернуть эту информацию против них.

— Они собираются подчинить городской совет, — сказал Намвар. — Мы не можем оставаться частью этого.

Скрестив руки, Кермани бросил горестный взгляд на стену, отделявшую их от продуктового супермагазина.

— К несчастью, даже глухие нуждаются в Слове, произнесенном рядом с ними. Я не могу уйти. Не должен уходить и ты; здесь, наверное, единственное место, где мы еще можем что-то изменить.

Намвар удрученно пнул ногой ковер.

— Но как?

— У меня есть одна мысль. — Кермани поднял глаза к потолку со стальными балками. — Вы уже неделю держите в плену одного из канадцев. Я слышал, он проповедник неверных.

— Он работает на канадскую армию.

— Но не только на нее. — Кермани улыбнулся. — Он один из Неназванных Защитников Аэфории, это мне точно известно. Как и я.

У Намвара вырвался пораженный смешок. Он знал Кермани не так давно, но ни за что бы не подумал, что этот немолодой человек — гражданин сетевой страны. «Я тоже отношусь к Аэфории!», подумать только! В Аэфории имя Кермани и его религиозная принадлежность так и остались бы анонимны — как священнослужителя и одного из Неназванных; Намвар мог сталкиваться с ним в онлайн-беседах или по совместной работе десятки раз, не узнав их.

— Но… — Намвар снова опустил взгляд. — Мы не можем добраться до него. Они поставили охрану на лестнице и отключили остановку лифта на его этаже. Работают только грузовые лифты, но их использовать слишком опасно.

Кермани покачал головой.

— Нам не обязательно добираться до него физически. Все, что нам нужно сделать, это подобраться достаточно близко, чтобы получить сигнал.

— Но в этом плане его этаж изолирован тоже. Санобар прикрепил глушилки к потолку на этаж ниже; они перекрывают башню по всей площади.

Кермани кивнул, но теперь улыбнувшись от души.

— О да, но у меня есть идея на этот счет…

Брайана Соколоу заключили на небольшом участке одного из верхних этажей вертикальной фермы. Не то чтобы он мог пожаловаться на условия проживания — его окружала свежая душистая зелень. День и ночь выстроившиеся в ряды барабаны с аэропонными посадками медленно вращались вокруг органических светодиодных трубок, которые дарили им свет и жизнь. Вся вертикальная ферма полнилась накладывающимся друг на друга тиканьем от барабанов; он словно поселился в старинной часовой мастерской. Время от времени барабаны аэрозольным туманом опрыскивали растения, а мимо катались несложные роботы и просовывали в барабаны длинные хоботкообразные датчики, проверяя, нет ли плесени или гнили. За неделю пребывания здесь он почти не видел других людей, а его похитители предприняли вялую попытку заглушить его канал передачи данных во внешний мир. Поскольку системы Брайана были вживлены хирургическим путем, их пришлось бы вырезáть скальпелем, использовать дорогостоящие нанотехнологии, чтобы подавить его коммуникации, или изолировать его в какой-нибудь подземной комнате. Он был немного удивлен, что они не сделали ничего подобного, но, возможно, они хотели избежать потенциальной шумихи в прессе из-за разделанного на части военного падре; а комнат без доступа к инфомагистралям, даже подземных, в наши дни было не сыскать, особенно в таком городе-новостройке, как Урлия.

Он оказался отрезан от мира не полностью, поскольку подружился с мальчиком, который приносил ему мясо и рыбу в дополнение к свежей зелени, что он снимал с барабанов. Парнишка много знал и охотно рассказывал, поэтому Соколоу знал, что в город хлынули деньги, припасы и персонал. В прежние времена большая часть помощи была бы отмечена эмблемами Канады, ООН, Красного Креста или Красного Полумесяца; однако одно из заложенных в основание Аэфории ведущих соображений состояло в том, что всякий из этих знаков выражал бы пристрастия, был бы своего рода флагом. Продовольствие, медикаменты и строительные материалы, поступающие через Аэфорию, не несли никакой маркировки, кроме таблиц цепочки поставок, по которым получатели могли проверить их качество.

При всей своей любви к Аэфории и другим новым онлайн-государствам, Соколоу больше всего интересовался у паренька делами канадцев.

И обнаружил, что они вызывают у него гордость, но вместе с ней и недоумение. В отличие от Неназванных, Канадские Силы зримо присутствовали на улицах и обеспечивали безопасность конвоев с продовольствием и медикаментами. Они рисковали жизнью, чтобы сохранить мир, и подполковник Десаи прилагала усилия, чтобы всякий об этом знал. Загадкой же для Соколоу служило то, что могло происходить за кулисами. Еще до своего мягкого похищения Намваром он знал, что люди полковника координируют свои действия с Неназванными и другими нациями коалиции, чтобы составить карту сложных политических конфликтов в городе. С помощью таких инструментов, как мгновенный автоматический перевод, компьютерная поддержка ведения беседы и средств дополненного познания, они должны были получить очень точную и актуальную картину истинных приверженностей и напряженностей в городе. Десаи заявила, что Новая Потница была сконструирована искусственно; несомненно, канадские правительственные и неправительственные группы должны сконцентрироваться на источнике чумы, чтобы быстро взять его под контроль.

Соколоу не имел о ходе дел ни малейшего представления. Сквозь листву он мог лишь бросить беглый взгляд на панораму города, но в нем, казалось, ничего не происходит. Там вполне могли случиться беспорядки, взрывы, даже уличные бои — насколько он знал. Ничто из этого не доносилось до него сквозь тиканье и орошающий туман над миллионами растений — пищевых культур, перемежающихся с опиумным маком, — растущих вокруг него.

Отрезанность от сети не мешало Брайану строить планы. Сегодня, направляясь в скромный туалет в центре этажа, он раздумывал о том, кто явится или же не явится на заседание мирного совета. Можно переговариваться до позеленения, но если по другую сторону стола переговоров не окажется нужных людей, ничего не изменится. В подобной ситуации традиционные блоки власти часто чувствовали угрозу, когда к столу подсаживались силы, чьего авторитета они не признавали. Одна из особенностей Урлии, которая сразу бросилась Соколоу в глаза — еще до того, как он прибыл в город, — заключалась в том, что средний возраст жителей здесь не достигал 30 лет²⁴⁴, и все же при этом не нашлось ни одного члена городского совета, муллы, бизнесмена или лидера ополчения моложе 60 лет. Все они были взращены и воспитаны в убеждении, что детям следует уважать старших, и он знал, как сильно их возмутила мысль о том, что Коалиция может вздумать беседовать с молодыми людьми на улицах без посредничества людей старшего возраста.

Он стоял у раковины и размышлял об этом, когда раздалось «пинг!» Индикаторы, ранее повисшие неприметными значками на периферии его зрения, внезапно проснулись. Цифра счетчика в его папке «Входящие» с нуля непрочитанных сообщений превратилась в восемь, потом в 15, потом в 50 и продолжала расти. У него появился приличный сигнал!

Он усмехнулся в потолок.

— Благодарю тебя. Офис не очень, но нет, я не жалуюсь.

Опустив крышку, он сел сверху на унитаз и начал разбирать сообщения, виртуально парившие в воздухе вокруг него. Многие из них были ободряющими словами и записками поддержки от прихожан и солдат — людей, чьих жизней ему довелось коснуться за короткие годы службы. Еще до чтения, лишь от их вида у него поднималось настроение. Была одна приватная записка от Десаи, но ни одного из тех регулярных брифингов, которые он должен был получать; в этом как раз не было ничего удивительного, поскольку сейчас он находился в руках врага. Его похитители выкачали его файлы сразу по прибытии, но, конечно, было уже слишком поздно: он стер наиболее важные данные до того, как грузовик Намвара привез его на стоянку под этим зданием. Больше а его адрес не придет ничего, касающегося военных вопросов.

Зато новостей было предостаточно. Он как раз жадно вчитывался в первый из отчетов о хаосе последних нескольких дней, когда звонок внутри головы известил о входящем телефонном вызове. Он ответил: «Да?» — полностью приготовясь к тому, что это может оказаться кто угодно — от подполковника Десаи до его матери.

Голос звучал слегка прерывисто — как бывает при переводе в реальном времени.

— Падре Брайан Соколоу? Мир вам. По милости Господней мое имя Дилавар Кермани; я мулла здесь, на фермах. Я бы очень хотел поговорить с вами, если вы не против.

Соколоу вспрыгнул с унитаза и выбросил вверх кулак. От приближения к двери индикатор уровня сигнала опасно заколебался. Отступив назад и прочистив горло, он осторожно сел на место.

— Ва алейкум салям, мулла Кермани. Я бы с большим интересом хотел выслушать, что вы скажете.

Подполковник Десаи не сводила глаз с двух бразильских канонерских лодок, притаившихся в гавани. Они висели там как призраки, видимые в AR сквозь стены ночного рынка. Лодки питались ядерной энергией — как и все, на чем бразильцы плавали в эти дни.

Она вздохнула и снова обратилась к извещению городского совета.

— Они действительно думают, что смогут это сделать?

Хазир Румей пожал плечами.

— Их поддерживают нужные люди. Я извиняюсь, полковник, но вы иностранка — и, по вашему собственному признанию, вы здесь не для того, чтобы препятствовать воле народа.

Объявление о том, что Урлия аннулирует свои гарантированные закупки зерна у сельских фермерских кооперативов, означало, что город отрезает себя от остальной части страны. Это сделало бесполезными канадские инициативы помощи сельскому хозяйству.

— Они отгородились рвом, — сказала Десаи, — и теперь пускают в него воду.

На ночном рынке направление деятельности смещалось от исследования болезни к реконструкции и перепланированию инфраструктуры. Более широкий мандат SMART включал посещение сотрудниками станций опреснения воды, работающих на солнечных батареях, которые предыдущие операции создали по всему региону. Только-только начались переговоры между городом и ополченцами, чтобы восстановить стабильное водоснабжение в Урлии и ее окрестностях; для объявления касательно закупочного соглашения нельзя было выбрать времени хуже.

С фронта заболевания «новой потницей» шли новости как хорошие, так и плохие. Благодаря Аркин и международной команде, круглосуточно работавшей над определением болезни, она была изучена чрезвычайно хорошо. НП не была ни вирусом, ни бактерией; по сути, она даже не была живым организмом. Это был аномальный белок — патоген, возникавший в результате того, что, как полагали, было запрограммированным процессом самосборки молекулярного приона²⁴⁵, запускаемым во время приготовления некоторых традиционных урлийских блюд. Хорошей новостью было то, что теперь, когда прион, вызывающий болезнь, был опознан, разработали противоядие: белок, который фиксировался на молекуле приона и делал ее инертной. Похоже, нескольких дней лечения этим препаратом хватало, чтобы вылечить болезнь.

Плохая новость заключалась в том, что уровень заражения людей с симптомами НП быстро рос. Люди Аркин по-прежнему испытывали трудности с определением конкретных ингредиентов, дающих начало приону, хотя их список сократился до полудюжины. Что чрезвычайно расстраивало.

— Ладно, — сказала Десаи, раздраженно махнув рукой, — я вправе иметь собственное мнение — между нами, разумеется.

Румей усмехнулся.

— Знаю, знаю, — сказал он. — Это просто маневр со стороны банд и ополчения, чтобы захватить прямой контроль над городским советом. Но все и раньше знали, что они в правительстве повсюду, так что на самом деле ничего не изменилось.

— Да, но на этот раз фермеров точно выселят.

— Возможно, но вы их можете вылечить и дать им воду, так что теперь у них нет повода, чтобы оставаться.

Она пристально посмотрела на него.

— Это вы действительно так думаете, Хазир?

— Я передаю вам, что слышу, — нейтрально ответил тот.

— Хмм. — Ее войска готовы были жертвовать своими жизнями, чтобы обеспечить безопасность фермеров-беженцев, а теперь давший пристанище город сам их выкидывал. Это раздражало, но ни она, ни кто-либо другой — даже китайцы и бразильцы, чьими кораблями начинали кишеть воды залива — не были здесь главными. — Давайте поговорим о том, почему вы здесь, — сказала она. — Полагаю, вы перешли в постоянные клиенты, а?

Румей засмеялся.

— В настолько постоянные, что они попросили меня быть их представителем-человеком в этой сделке. — Он переслал электронные документы на сенсорный компьютер²⁴⁶ Десаи. — Права на фильтрацию воды в илистых равнинах, включая план по расширению их до полной водно-болотной экосистемы. Вы увидите вот здесь, — указал он, — и здесь, что сделка касается только сточных вод, никаких промышленных отходов. Можете не сомневаться, что на равнинах будут следить за каждой каплей, которая туда попадает, а здесь говорится, что количество забираемой воды должно обязательно соответствовать количеству поступившей. — Он весело помахал документами. — Вы можете взглянуть на них — ваши деловые партнеры, подписавшие контракт, с радостью позволили мне показать их вам.

Десаи просмотрела контракт, дивясь вязкому юридическому языку.

— Кто это написал? — спросила она. — Уж конечно, не сами илистые равнины.

Румей покачал головой.

— Их адвокат. Равнины — юридическое лицо, опутанное вездесущей сенсорной сетью плюс немного компьютерной логики. Они не мыслят, но способны стратегически планировать — прямо как ваша СимКанада. Или, я совершенно уверен, как множество симуляционных систем, в которых вы прогоняли Урлию за время этого кризиса.

— Да, конечно. — Десаи все еще удивлялась этой размытости границы между человеческими и природными структурами, хотя знала, что ей бы не следовало — особенно во времена, когда полусознательные искусственные интеллекты стали явлением обычным. Действительно, равнины, как и многие, были всего лишь тем, что отождествляло себя с илистыми равнинами. — Итак, равнины покупают канализацию и водопроводные стоки у канадской компании, чтобы она могла продавать городу фильтрованную воду. И наши парни делают это по себестоимости в рамках восстановительных работ?

Румей кивнул.

— Полагаю, канадцы называют это «для попонтоваться». А бизнес есть бизнес; не все, что вы делаете, должно приносить прибыль, знаете ли.

Она с улыбкой махнула рукой в сторону электронных документов, выведенных на ее рабочий стол.

— Просто уверена, что это крайне осчастливит уток и траву.

— Кто бы мог подумать, — согласился он, — что даже ил — такой неравнодушный гражданин?

Их дружный смех прервался возгласом с дальнего конца рынка. Оба встали и глянули через низкую перегородку из пластиковых листов, обозначавшую стены кабинета Десаи. Еще пара возгласов, затем всплеск возбужденных голосов, покатившийся было вширь волной, а затем оборвавшийся с внезапной резкостью, словно по щелчку выключателя.

Десаи нахмурилась. «Что это было?» — спросил Румей. Она покачала головой, но суматоха исходила из исследовательской лаборатории, где собрала своих людей Аркин. И совершенно точно ей послышались шаги с той стороны — кто-то бежал к ней.

Бежал. А не просто набил ей текстовое сообщение или открыл конференц-связь через защищенный AR.

— Хазир, боюсь, мне придется прервать нашу встречу, — сказала она, когда снаружи в ее кабинетик впорхнула Аркин собственной персоной. Она практически пританцовывала на месте, переступая с ноги на ногу. Из лаборатории больше не доносилось ни звука; очевидно, она или кто-то включил там шумоподавители.

— Я понимаю, — сказал Румей, вставая и кланяясь. Ему явно было страшно интересно, но проходя мимо Аркин, он просто пожал ей руку со словами благодарности за то, что она была одной из спасших его и Десаи в день ракетной атаки.

Когда Румей, часто оглядываясь, отошел, Аркин буквально скачком подлетела к столу и нависла через него. «Мы нашли!» Она размахивала компьютерным планшетом уже успевшего устареть образца: после кибератаки Десаи перевела многих оперативных работников на обновленную систему, которая была разработана после открытого совместного анализа²⁴⁷ атаки.

Вандна сцепила руки домиком и посмотрела снизу вверх на Аркин.

— Кэти. Что вы нашли?

— Как разносится новая потница.

Десаи с облегчением откинулась назад и махнула ей рукой, чтобы та тоже садилась.

— Я знала, что ты это сделаешь. Это очень, очень хорошая новость.

— Ты можешь решить иначе, когда я скажу тебе, что и как.

— Почему?

— Потому что заодно это нам говорит, кто стоит за вспышкой. И скорее всего — когда народ разберется, нас ожидает кровавая баня.

Тем же утром позднее сержант Харман улучила минутку, чтобы обсудить тактическую ситуацию со своим коллегой из бразильской армии. «Мои люди начинают уставать от этого», — сказал сержант Бернардис. Они вместе охраняли главную автостраду через недостроенные пригороды Урлии. Для Харман они представляли собой причудливую смесь безымянных 3D-печатных коттеджей в китайском стиле с лачугами и трущобами. Многие из построенных машинами домов остались без крыш или без окон и были разгорожены на части, чтобы вместить несколько семей. Пространство, которое в Америке стало бы лужайками перед домами, здесь превратилось в микропоселки — сборища хаток из листового металла и фанеры, с узкими дорожками между ними. Именно здесь поселилось большинство фермеров-беженцев, и именно здесь замечалось наибольшее количество случаев НП. Предполагалось, что автострада безопасна, но никак не снималась проблема местных банд, которые выскакивали на шоссе, пока полиция была занята где-то еще, и требовали пошлины за проезд. Они это проделывали даже с машинами гуманитарного персонала, включая скорую помощь. Десаи распорядилась прикрыть эти импровизированные пункты взимания дорожных сборов.

Харман сканировала в бинокль кажущийся хаос; одновременно над бегущими фигурами парил небольшой косяк микро-БПЛА, подсчитывая людей и оружие. Они с Бернардисом стояли на крышах двух бронетранспортеров на расстоянии около пары десятков метров друг от друга.

Она взглянула на Бернардиса, который хмуро и неприязненно взирал на толпу.

— Что значит — вы устали?

— Ваши люди все пытаются «разобраться в ситуации» с тех самых пор, как прибыли сюда, — указал Бернардис. — Нам не нужно разбираться с этим местом; нам всего лишь нужно упростить его.

— В смысле?

— Чем больше свободы вы даете этим людям, тем больше они делятся на враждующие лагеря. Мы должны взять под контроль всё: фермы, воду, электричество, светофоры. Ввести собственный комендантский час, отобрать у них ружья. Упростить. Или не это делают армии?..

Харман не стала указывать на очевидное — что в регионе было всего две армии с достаточной численностью для подобного принудительного замирения. «Упрощение» Бернардиса сводилось к оккупации, а ее можно было подкрепить только полноценными силами вторжения.

Она снова перевела взгляд на беспорядки. «Мы работаем с тем, что нам досталось». А досталось, как выяснилось, немало; портативный тактический ИИ закончил свой анализ, и внезапно вид на шоссе — уже значительно перекрытый метками дополненной реальности — превратился в тактический ландшафт. Комбатанты стали красными, ее люди и бразильцы — синими, бегущие гражданские — белыми. БПЛА теперь отслеживали каждую засеченную ими винтовку и пистолет.

— Идентифицированы лидеры, — сказал тактический ИИ. Стрелки указывали с неба на полдюжины бегущих фигур.

Харман вспомнила, как прочла о довольно спорном утверждении военного историка С.Л.А. Маршалла, будто большинство бойцов в атаках Второй мировой войны не сделали ни одного выстрела²⁴⁸, и была поражена возможностью того, как мало из солдат — в историческом плане — когда-либо стреляли из своего оружия при штурме. Современные армии, конечно, действовали иначе — и в результате были куда летальнее^(пер.15).

Но не та, впрочем, армия, за которой она наблюдала. Или? «Это что, полиция?» Урлийская полиция прекратила сотрудничество с коалицией после того, как городской совет объявил о своем намерении вытеснить фермеров. Теперь она видела по одну сторону многочисленные фигуры в спецназовской экипировке, двигавшиеся широким веером по полузастроенным улицам. От них отступало неорганизованное, но вооруженное простонародье; многие просто убегали, но некоторые отстреливались.

— Полиция Урлии разгоняет беженцев, — сказал ИИ. — Мы перехватили передачу несколько минут назад; полиции приказано вытеснить фермеров из города.

Харман обменялась взглядом с Бернардисом.

— Выбор, — сказал Бернардис, — кажется несложным.

— Но если мы сцепимся с полицией…

— С севера на вашу позицию надвигается сельское ополчение, — сказал ИИ. — Семьдесят процентов наших симуляций показывают, что прямое столкновение с полицией повлечет от 50 до 100 жертв. У нас есть план вмешательства.

Харман оглянулась на свою секцию. Те занимались последней проверкой боевых роботов²⁴⁹. Она не боялась самого боя — что за себя, что за солдат, — но последствия того, что союз с местными властями полностью рухнет, были ужасны. Четкое разделение на друзей и врагов, которое показывал сейчас тактический ИИ, может не пережить этого утра, и в этом случае единственным выходом из этой неразберихи может оказаться «упрощение» Бернардиса.

— Сержант Харман, командир санкционирует применение нелетальных силовых средств, чтобы рассеять толпу. Вам не разрешается повреждать следующую инфраструктуру….. — Она смотрела на свой AR-дисплей, пока тактический ИИ помечал различные детали окружающего в соответствии с приказами, затем посмотрела на Бернардиса, который кивнул, получив аналогичный приказ. План тем временем разворачивался как серия нумерованных прозрачных блоков, спускающихся с неба и рассекающих городской ландшафт на части. Каждый блок содержал задачу и путевые точки, разграничивая и пространство и время, чтобы показать, каким образом должен быть разделен и сдержан противник. Потенциальным вражеским бойцам уже были присвоены веса в соответствии с их вооружением и оценочной важностью. БПЛА служили как безотрывно наблюдающие глаза — отслеживали, кто к кому обращается за поддержкой или приказом. ИИ и его сородичи на БПЛА, круживших высоко над головой, взламывали разговоры в локальной сети примерно с той же целью. В считанные секунды Харман разобралась, кого следовало нейтрализовать, чтобы свести на нет поступательный момент накатывающего снежного кома ситуации.

— Запускайте собак.

Солдаты отпрянули от роботов, шесть из которых потрусили в направлении столкновения. Безголовые оливково-зеленые звероподобные фигуры размером с немецких догов²⁵⁰, «собаки» оснащались системами активного подавления; в канадском варианте это были звуковые пушки²⁵¹, но восемь бразильских роботов не так деликатничали, будучи оснащены микроволновыми болевыми излучателями²⁵². Вид их действия со стороны напоминал какие-то чудеса, причем чудеса из разряда жутковатых, поскольку всюду, куда бы они ни поворачивали плоские квадраты, закрепленные на гибких опорах на их спинах, люди просто поворачивались и убегали. Теперь «собаки» стрелами ринулись в толпу и, используя пастушьи алгоритмы²⁵³, подсмотренные у работающих овчарок, начали разгонять толпу. Урлийскому полицейскому спецназу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что собаки не на их стороне — они открыли огонь, но собаки принялись извергать фиолетовый дым и эффективно уклоняться.

У сельского ополчения не было защитного обмундирования, и его порыв начал разваливаться еще до того, как его члены вступили в бой. У полиции дела пошли получше, как только включились их собственные системы — и как только они поняли, что коалиция больше не придерживается нейтралитета. Тем не менее, все выглядело подконтрольным, пока стратегический оверлей Харман — перевернутая карта города, висящая (или так это выглядело) в небе высоко над городом — не начал рыжеть. Аккуратно вырезанные сектора города — которые были раскрашены в соответствии с позицией военно-гражданских советов, поддерживающими мир в каждом из них, — желтели, наливались оранжевым и даже краснели.

Внезапно Харман получила сообщение: «Сержант, в ходе симуляции ваша тактическая ситуация пересмотрена. Займите безопасную позицию, указанную на вашем дисплее AR, и ждите новых приказов».

Харман огляделась вокруг сквозь пелену фиолетового дыма, блокирующего ИК-излучение, и сквозь сами здания. Бернардис уже выводил свою секцию из этого квартала и направлялся к портовым окрестностям. Там одинокая полоска синего цвета указывала на новую тактическую точку: в районе складов, приютившихся под высокими бетонными стенами городских вертикальных ферм.

Намвар стоял на 44-м этаже вертикальной фермы и рассматривал безлюдные улицы. Ему пришло в голову, что он, как ни был молод, все же успел вырасти в этом городе. Сайрус всегда смеялся над мыслью, что Урлия — настоящий город; это просто становище, говорил он, только из бетона. За последние несколько десятилетий китайцы построили 200 сборных городов, и все они были такими же блестящими, новыми и безликими, как Урлия; с чего бы ему ожидать, что этот неуклюжий мегаполис на берегу океана будет чем-то отличаться? И все же сейчас, когда он видел, как разбегаются по домам дети, когда наблюдал, как собираются на углах улиц в кучки защитники района, все крича и куда-то указывая, когда заметил, что автомобилей без водителя, зловеще кружащих по многочисленным центрам города, становится гораздо больше, чем автомобилей с пассажирами на шоссе, Намвар загоревал о своем доме.

Коалиция потеряла контроль. Городской совет и ополчения — тоже. Осталась только сила, дотянувшаяся своими связями до каждого района²⁵⁴, до каждого бизнеса, да так, как никогда не удавалось законным властям. Теперь эта сила разыгрывала свою карту, отдавая приказы на предательство — в большом и в малом — по всему городу.

Теперь Урлия находилась в руках мировой мафии, и никому не под силу ее спасти.

Намвар зашагал обратно через лепечущую зелень фермы, рассеянно ероша рукой листья. Так странно быть окруженным таким изобилием жизни во время голода и засухи, подумал он. С другой стороны, гипермафия теперь владела и этим зданием тоже.

Он уселся в одной из рабочих комнат отдыха, расположенной глубоко за рядами тикающей аэропонной машинерии. Прикрыв глаза, он выбросил все из головы — кроме единственного остававшегося еще шанса: мирного совета.

Совет проходил в Аэфории. Даже здесь, в своей цитадели, Санобар и его союзники-мафиози не могли ни отфильтровать и погасить спутниковые сигналы, ни сбить спутник. Пока у Намвара был защищенный канал связи, он мог зайти в онлайн-нацию — и Брайан Соколоу теперь тоже, когда он обнаружил точку доступа в туалете на своем этаже, мог выйти, пусть и виртуально, из своего плена и выступить перед Советом.

То, что предстало сейчас перед Намваром, подняло ему настроение. Виртуальный стол, за которым он сидел, был всего лишь одним из десятков, прильнувших друг к другу, как шестеренки в часах. Визуальная метафора ясно указывала район ответственности всякого стола. Каждый оделял своими результатами другие, между всеми ними сновали пакеты консенсуса либо разногласий, расходясь все более широкими кругами по мере того как обсуждения между лидерами районов приводили к рассылке приглашений соседям, что далее приводило к соглашениям о том, кто кому доверялся.

При появлении Намвара аватар Соколоу встал. «Намвар, ты как раз вовремя», — сказал он, и что удивительно, его голос звучал свежо, как и выглядел он сам. Рядом с ним сидел Дилавар Кермани и еще несколько мулл из городских медресе и ополчений.

— Похоже, все плохо, — сказал Намвар. — На шоссе идут бои.

— Может, еще не так плохо, если возьмемся сейчас, — сказал Кермани. Он резко обернулся к Соколоу. — Будем ставить это на окончательное голосование?

За столом закивали. Аватар Кермани встал.

— Милостью Господней мы собрались здесь, чтобы решить, следует ли донести наше взвешенное убеждение до нашего народа с помощью устройства, которое нам предоставила международная коалиция и ее команда SMART^[SMART]. Все за?

Аватары поднялись молчаливой слаженной волной, расходящейся от этой центральной точки. Намвар тоже встал, и когда он увидел, что голосование прошло с подавляющим большинством, он сказал: «Я должен это видеть», и приготовился покинуть Аэфорию.

Соколоу рассмеялся, но потом сказал: «Я, знаешь, тоже должен. Я возвращаюсь». Соколоу исчез, полностью выйдя из канала связи. Намвар представил, как он вылетает из туалетной комнаты и продирается через зелень. Все еще с этим образом в голове, Намвар тоже встал, обратив интерактивное соединение с Аэфорией в набор указателей на периферийном краю зрения, и побежал к прозрачной внешней стене вертикальной фермы. Сначала смотреть было не на что; он предположил, что потребуется некоторое время, чтобы волна консенсуса дошла до североафриканцев, а ведь им еще придется согласовать этот акт с лидерами коалиции. Да ведь на это целый час может уйти, подумал он.

Внезапно над городом вырос белый прозрачный столб света. Он был полностью виртуален — видим только в дополненной реальности, но в ней обладал не меньшей значимостью, чем уличные знаки и аварийные сообщения. Виртуальная башня появилась в каждом из AR-оверлеев города, и скоро к ней присоединятся оповещения в реале для тех немногих горожан, которые все еще оставался вне AR-сети²⁵⁵.

В другом углу города встала еще одна сверкающая, идеальная башня, затем еще одна, и еще. Словно бы из ниоткуда возник второй вариант Урлии, выписанный светом, на сотню метров выше настоящей. Башни были помечены согласно избирательным округам и силам, которые их объединяли: квартальные ополчения, медресе, городские советы, коммунальные службы, коммерческие ассоциации, международные интересы. Всех их связывала меж собой сеть отношений, вырисованная промаркированными линиями, которые показывали потоки влияния между ними. Это была та добытая тяжким трудом системная модель города, которую терпеливо составляли североафриканцы с помощью опросов, искусственного интеллекта, моделирования и статистики. Как и СимКанада, она показывала, как реально функционирует город, и — как и с СимКанадой — любой, кто рассматривал ее, мог подрегулировать силу влияния и запустить модель вперед или назад во времени, чтобы увидеть, что вышло.

Над виртуальными башнями повис, будто облака, второй слой, слой цифр; это были цифры в рупиях — оценочная стоимость товаров и услуг, проходящих через модель. Надписи на этом уровне объясняли, что каждый, кто придумает улучшение потоков в общей модели, получит вознаграждение в реальных деньгах²⁵⁶, пропорциональное масштабу его улучшения.

Над этой хитроумной игрой²⁵⁷ вздымались исполинские слова, которые складывались в главный направляющий вопрос модели:

КАКОЙ УРЛИИ ВЫ БЫ ЖЕЛАЛИ ДЛЯ СВОИХ ДЕТЕЙ?

ОБСУЖДЕНИЕ

Какие шаги могут потребоваться в мире 2040 года для обеспечения безопасности и целостности информации? Может ли существовать такая вещь, как полностью защищенная информационная система? Какие меры резервирования могут потребоваться?

Исходя из всевозрастающей компьютеризованности и взаимной коммуницированности мира, в котором происходит кризис, какую роль играют действия собственно человека в установлении доверия к передаваемым сообщениям?

Когда кризис уляжется и урлийцы обратятся к обдумыванию своего будущего, что могут они счесть необходимыми предпосылками для обеспечения более стабильного и здорового общества? Какие шаги могут потребоваться для достижения этой цели?

На протяжении всего кризиса сеть служит в роли мощного инструмента координации и поддержки принятия решений, способного, например, изменить постановку задачи и/или ППО^[ППО] для мультинационального (Канада+Бразилия) двухсекционного патруля, втянутого в боевой контакт. Однако очевидно, что она также может быть скомпрометирована. Какие проблемы (включая вопросы доверия) могут возникнуть в результате такой компрометации магистрали сети? Какие могут потребоваться «обходные пути»?

Выполняемые в рамках коалиций миссии уже давно сталкиваются с проблемами, связанными с наличием национальных мандатов и значительно отличающихся друг от друга ППО. Эта миссия — через несколько десятилетий в будущем — не является исключением. Как можно уменьшить различия или сложности, связанные с различными национальными ППО на данном театре военных действий?

Роботы предлагают решения многих современных проблем, связанных с ISR^[ISR], силовым прикрытием и логистикой. Какую роль должны играть боевые роботы в будущих операциях? Каковы риски, возможности и преимущества решения вооружить роботов? Являются ли неизбежным появление летальных военных наземных роботов? Какой степенью автономности должны обладать эти роботы?

Как ясно дает понять мир, в котором происходит кризис, распределенное принятие решений в значительной степени обеспечивается благодаря повсеместной доступности сетей. Лица, принимающие решения, могут подключаться к нужной им информации по требованию, что, в свою очередь, обеспечивает действительное управление миссией. Однако повсеместное сетевое взаимодействие также подразумевает возможность мгновенно связаться с любым человеком, независимо от его местонахождения, что способствует более централизованному принятию решений. В каком случае может быть наиболее предпочтительной та или иная модель?

Местом действия данного сценария является городская местность на побережье Азии. Является ли обстановка прибрежного города наиболее вероятной потенциальной зоной для будущего конфликта? Почему — или почему нет?

В будущем, в котором организованные преступные группировки имеют уровень влияния и финансовые мощности, приближающиеся к уровню возможностей некоторых национальных государств, могут ли военные и правоохранительные органы оставаться такими же обособленными друг от друга, как сейчас? Вынудит ли подобное будущее принять более комплексной подход, который заставит нас пересмотреть наши нынешние взгляды на организационные роли и обязанности?

Судя по членам городского Совета, мало кто из них замечал, что что-то изменилось. В тот момент, когда в небе над головами появилась огромная AR-надпись, Совет в полном составе обсуждал совершенно иные дела. Десаи и ее коллеги из других стран коалиции сидели на галерее поверху круглого зала Совета; вчера она целый час проспорила над деталями нового городского плана — как справиться с возникающими беспорядками и текущими проблемами доверия между различными членами сообщества. Предложенное городом решение было варварски простым: выкинуть фермеров-беженцев и прекратить выплачивать соответствующие средства сельскохозяйственным объединениям.

Это предложение поддержали далеко не все. Многие из советников сами были выходцами из сельской местности; немалое число других не остались равнодушны к гуманитарному кризису и открыто беспокоилось, что если фермеров выдворят обратно без финансовой поддержки в городские окрестности, опустошенные засухой, погибнет еще много людей. Тем не менее мэр собрал большинство голосов, и в итоге предложение было принято.

Десаи кинула взгляд на бразильского и индийского командующих, сидевших бок о бок с ней.

— Все могло бы закончиться в пять минут, если бы они дали нам высказаться, — сказал бразильский командир.

Десаи пожала плечами. Представители коалиции не смогли внести своего вклада в дебаты; все их потенциальные поручители в совете были запугиванием принуждены к молчанию — несомненно, преступниками, которые стояли за захватом власти, как теперь знала Десаи.

— Неважно, — ответила она. — Я дала им кусок веревки, чтобы они на ней повесились. Они должны подобрать ее… вот... вот...

— Следующий пункт распорядка — ратифицировать прекращение военного присутствия в рамках миссии иностранной помощи городу, — объявил председатель.

— …берут.

— Господин председатель, эти войска иностранных держав должны понести ответственность за свои преступные действия в последние дни! — крикнул младший советник. — Мне только что сообщили, что они прервали передачу продовольствия в беднейшие районы. Нужны ли нам еще какие-либо доказательства того, что они намерены присвоить его себе и продать тому, кто больше заплатит?..

Другие члены совета зашумели, и несколько человек встали, указывая на Десаи и ее коллег. Та сидела с каменным лицом и ждала, когда упадет второй ботинок^(пер.16).

Командующие долго и упорно обсуждали, как подойти к этой ситуации. Частью решения должны были стать местные власти, но их обманом и запугиванием заставили отстранить коалицию от принятия решений. Правда, они разрешили возвести «город Стремлений» в дополненной реальности, но только потому, что не представляли, как он повлияет на их политическую базу. Десаи считала, что если она представит местному аварийному комитету вновь открывшиеся факты о «Новой Потнице», то советники и мэр постараются потянуть время, пока виновники не успеют сбежать.

Она лишилась своих прямых связей с полицией, но глава полиции присутствовал здесь, в зале, как и представители многонационального правительства, которое, как считалось, обладало в Урлии высшей властью.

Что еще важнее — коррумпированные советники, чьи действия указывали на то, что им известен источник чумы, тоже находились здесь. Распространение зараженной пищи следовало остановить, но для коалиции еще не пришло время раскрывать, что они знают, откуда она берется.

Как по команде поднялся Джамал Лудхи.

— Что же, вот они здесь, — выкрикнул он. — И я говорю: призвать их к отчету за их действия!

Зазвучали возгласы согласия, хотя Десаи приметила, что некоторые члены совета внезапно замолчали и переглянулись.

— Господин председатель, я предлагаю потребовать от командующего Десаи ответа за кражу нашей еды! — продолжил Лудхи. В ответ раздались одобрительные крики, и после кивка мэра председатель разрешил проголосовать за это предложение. Мгновением позже появились двое рослых полицейских, чтобы сопровождать Десаи в зал.

Пересекая пол, она сумела хорошенько рассмотреть галерею рядом с той, где только что сидела она сама и куда вид перекрывала Вандне стенка, но теперь она могла ясно видеть в другой части галереи иностранные лица. Некоторые из них поддались идентификации, некоторые принадлежали неизвестным, но сегодня их анонимность им не поможет.

Они ухмылялись. Хорошо. Должно быть, думают, что победили. Десаи проверила оверлей коалиции — теперь он был полностью защищен после той постыдной атаки на данные, временно оставившей коалицию уязвимой, — и убедилась, что все ее люди на месте. Слишком сосредоточившись, чтобы нервничать, она поднялась на трибуну.

Джамал Лудхи снова встал.

— Коммандер Десаи, не могли бы вы объяснить нам, почему ваши войска перехватывают и конфискуют наши продовольственные грузы? — Он чуть улыбнулся и, скрестив на груди руки, сел. Его роль в плане завершилась.

— Конечно, я могу объяснить, — сказала она, и ее слова были мгновенно переведены на полдюжины языков, используемых в совете, и, несомненно, еще на несколько языков для посетителей галереи. — Мы остановили эти поставки потому, что они были отравлены искусственным молекулярным агентом, известным как прион, который является причиной Новой Потливой Болезни ²⁵⁸.

Мгновенно разыгрался сущий бедлам, но она сквозь сумбур наблюдала за подозреваемыми членами совета. Трое сразу же бросились к дверям, двое сидели молча, а еще один вывернул шею, оборачиваясь к галерее.

Десаи воздела руку и сказала:

— Нам потребовалось некоторое время, чтобы найти источник, потому что для того, чтобы химические вещества-прекурсоры соединились и образовали прион, необходимо употребить несколько различных продуктов. Но все продукты поступают из одного источника, и поэтому мы считаем, что знаем, на ком ответственность за массовое отравление. Некоторые из виновных могут находиться здесь, в этом зале. Конечно, у меня нет полномочий заставить силой кого-либо оставаться здесь против его воли, но я хотела бы попросить всех вас обратить внимание на любого, кто попытается покинуть помещение.

Люди, находившиеся в галерее для посетителей рядом с галереей коалиции, все как один встали и пошли на выход. Члены совета, которые направлялись к дверям, приостановились; двое все же выскользнули наружу, а третий нервно рассмеялся и сказал: «Мой мочевой пузырь, знаете ли». Но не попытался уйти.

Несколько охранников, стоявших у дверей — обычно скучающих на охране заседаний городского совета, — с интересом наблюдали за всем этим движением. Сейчас они что-то говорили, словно в пространство — вне всякого сомнения, переговаривались через AR-связь со своим начальством.

— Когда вы это выяснили?

— Почему вы не сказали нам раньше?

— Как давно вам известно?

— Взаимосвязь прояснилась лишь вчера, — сказала она. — Мы уже нашли эффективное лечение, но были вынуждены повременить с объявлением наших выводов, пока не узнаем точно, откуда идет заражение. Вот почему мы остановили поступление пищи, и сейчас мы знаем.

Теперь зал умолк, если не считать некоторой суматохи у выхода с галереи. Другие лидеры коалиционных сил поднялись и уже собирались вмешаться в то, что выглядело какой-то потасовкой наверху.

Мэр достаточно овладел собой, чтобы подняться на трибуну рядом с Десаи.

— Кто за этим стоит?

— Прион был произведен на вертикальных фермах, — объявила она. И добавила: — Мы охотно поделимся нашими доказательствами. Я бы предпочла не называть подозреваемых на публичном собрании. Мы не хотим, чтобы месть или репрессии свершались помимо надлежащего порядка. Мы предпринимаем шаги, чтобы немедленно представить доказательства через Международный уголовный суд с помощью Всемирной организации здравоохранения.

— Благодарю, — сказал мэр, но, бросив взгляд на галерею, добавил: — Думаю, вы ответили на мой вопрос.

Брайан Соколоу вынырнул из туалетной комнаты — мгновенно оказавшись отрезанным от «Аэфории» — и теперь со своей ограниченной наблюдательной позиции высоко в башне глядел, как тысячи граждан выходят на улицы. Если бы он смог преодолеть прозрачную стену от пола до потолка, отделявшую его этаж от плавящего асфальт дневного жара, он бы увидел Урлию, вытравленную для него в объемах света и текстуры, во всех деталях, плывущих в тепловых потоках, извергаемых улицей. Из своего убежища в туалете он мог видеть лишь AR-оверлей Города Стремлений; оттуда он видел, как модель Урлии меняется то так, то этак под касаниями бесчисленных безымянных рук, как споры и предложения на форумах модели превращаются в команды, которые сдвигают модель вперед и назад во времени. Уже появлялись конкретные соглашения, развивались идеи изменений. Здесь, где под ним лежала лишь физическая панорама города, да и то частичная, ничего этого не было видно, но взглядам высыпавших на улицы людей несомненно должны были представать изменения, которые исходили от мирных советов и нового механизма перемен, только что врученного людям.

Вдруг Соколоу услышал странный звук; он поднял голову и увидел, что в стене, похожей на пластик, появились три идеально круглых дырочки.

Секундочку — это что, пулевые отверстия?

Он бросился на пол, а в тефлоновой стене из ETFE появились новые дырки, и на этот раз он услышал звуки рикошетов, когда пули ударились о потолок и отскочили в барабаны с растениями. Он посмотрел в ту сторону и моргнул, увидав очень странное зрелище:

Растения, торчавшие из медленно вращающихся аэропонных барабанов, почернели. Как в каком-то жутком фильме с ускоренной перемоткой, ветви растений скручивались и увядали у него на глазах. Несколько секунд он просто завороженно смотрел на происходящее — возможно, он за слишком долгие годы привык уже наблюдать за виртуальной реальностью вокруг него, и это не позволило ему осознать опасность, — а затем его носа достиг запах легкого тумана серной кислоты, идущий от аэропоники.

— Думаю, они знали, что мы на подходе.

Сержант Харман присела рядом со своей машиной, когда по бетону хлестнула очередная пулеметная очередь. Огонь велся с верхней части высоких бетонных стен вертикальной фермы. Система обнаружения оружия²⁵⁹ ее команды предупредила их за несколько секунд до того, как противники наверху открыли огонь; и сразу от икры Харман отскочила пуля. К счастью, ее жидкая броня²⁶⁰ поглотила удар.

Получив новые приказы, она и Бернардис быстро прервали контакт с разгорающимся бунтом и немедленно отправились к вертикальным фермам. Именно там, по всей видимости, был источник вспышки болезни, а также место заключения капеллана, Соколоу. Команды Харман и Бернардиса, а также эскадрилья вооруженных БПЛА, прибыли на место первыми. Она знала, что на подходе должны быть другие силы коалиции.

На AR-оснастке Харман одновременно со звуковым оповещением «Ваши тактические схемы обновляются» замерцал поток информации, включая как непосредственные данные, так и сигналы, предназначенные подсознанию. Ситуация изменилась — причем внезапно — и теперь стало ясно, что ее команда и команда Бернардиса оказались зажаты между врагами внутри вертикальных ферм и ополченцами, приближающимися из города. Какая-то часть ополченцев нацелилась и на другие силы коалиции, которые сходились к вертикальным фермам; в данный момент Харман и Бернардис были предоставлены сами себе.

Это было еще не все. В центре города разгорелись бои — люди, работавшие на организованный криминал, обнаружили вдруг, что они раскрыты перед своими соседями. Это было как-то связано со вспышкой болезни, но Харман было некогда вникать в эту часть истории.

— Идущие сюда силы попытаются присоединиться к своим приятелям на фермах, — сказала она своей команде. — Попав внутрь, они подготовятся к осаде — черт, да у них есть свои запасы продовольствия и солнечная энергия. — Если она что и поняла с момента прибытия в Урлию, так это то, что без ферм город станет голодать. — Нам нужно их отвадить.

Бернардис невесело усмехнулся:

— Прямо сценарий осады Алезии ²⁶¹.

Один из солдат Харман, Сили Джексон, разразился смехом:

— Славно. Теперь все, что нам нужно, это 60 000 человек.

Тактический ИИ представил Харман широкий набор вариантов, в том числе один, который ей сразу понравился. Она инициировала запрос через командную сеть к гражданской полиции, чтобы та передала ей аварийное управление всеми незанятыми машинами в районе. Недавно, на шоссе, полиция была настроена враждебно, но в этой быстро меняющейся ситуации она могла снова поменять отношение. Стоило попробовать.

Механизмы перехвата контроля²⁶² разрабатывались для управления дорожным движением и для остановки потенциально опасных гонок; современные электромобили в Северной Америке ими не оснащались, но в Китае они оказались популярны. Хотя команда Харман находилась в складском районе, рядом находилось множество припаркованных автомобилей, и пока она наблюдала, все они внезапно стронулись со своих парковочных мест.

— Предрекаю сегодня кучу страховых случаев, — сказал Джексон.

— Вот ваша армия, — сказал Харман. — Половину мы используем для баррикад, а другую половину — для активного противодействия прибывающим врагам.

Машина за машиной выезжала на дороги, ведущие в город.

Пелена кислотного тумана, прибывающего из труб аэропоники над барабанами, ширилась. Брайан Соколоу старался держаться на расстоянии от барабанов, пригибаясь, чтобы поменьше служить в роли мишени для тех, кто стрелял по башне, но этого было недостаточно. Кислота воняла все сильнее.

При этом она уничтожала растения — очевидно, те были важной уликой. Перед ним оставался только один выбор, и он Брайану не нравился. Закрыв глаза, Соколоу подбежал к ближайшему аэропонному барабану и сунул туда руку. Ощущение было такое, будто он затолкал ее в печь, но он шарил, пока не ухватился за кучу растений, а затем выдернул их оттуда.

С уликами в руках он устремился под защиту туалета.

На шоссе пробивала себе дорогу колонна машин; Харман видела ее на тактическом оверлее. Удивительно, что они забрались так далеко, но группа была солидно вооружена и имела при себе ЭМ-оружие²⁶³, пользуясь им, чтобы выводить из строя машины, которые Харман ставила на их пути. Здоровенные авто им все же приходилось объезжать, но тогда при этом они за собой оставляли огонь — в буквальном смысле слова, — что сильно затрудняло их преследователям погоню.

— Они у нас в руках, — сказал Бернардис.

— Что ты имеешь в виду? — Секции Харман и Бернардиса взяли в охват въезд на фермы (который превратился в автостоянку), их разделяло около 50 метров. Бернардиса она даже не видела невооруженным взглядом: значок командира бразильской секции прятался в одном из небольших складских зданий.

— Они захотят туда проехать по эстакаде. Видишь? Так они окажутся в прямой видимости из гавани.

— Ага.

— Пропусти их.

Харман уже собиралась полностью перекрыть дорогу прямо под эстакадой, но теперь отогнала свои машины в сторону, и грузовики-тараны, легковушки, фургоны и квадроциклы с ревом пронеслись мимо них.

— Они слишком растянулись, — отметила она.

— Тогда мы разрежем их напополам.

Используя видеопоток с аэростата²⁶⁴, Харман наблюдала, как ведущие машины достигли вершины эстакады и начали спускаться. Сейчас они находились примерно в километре от ее позиции. Позади них снижалась стая канадских БПЛА, чтобы изолировать отставших.

Внезапно фургоны в самом центре эстакады резко накренились вправо, одновременно растворяясь в смерче металлолома. Машины за ними ударили по тормозам и скучились вместе, одна перемахнула через ограждение и пролетела два десятка метров до улицы внизу.

— Рейлган? ²⁶⁵ — спросила Харман.

— Да, — ответил Бернардис. — Рельсовая пушка.

Кислотный туман заставил Соколоу зажмуриться. Он упал на пол и теперь полз, надеясь, что все еще держится правильного направления.

Вдруг в поле его зрения выпрыгнул приветливо покачивающийся значок Hello-Kitty^(пер.17). Он чуть не рассмеялся, но для этого пришлось бы дышать, чего делать пока не следовало. Появился еще какой-то символ, а после целый поток, когда его AR-система подключилась к внешнему миру. Должно быть, он у туалетной комнаты.

Брайан поискал наощупь дверь, а когда нашел ее, распахнул и ввалился внутрь. Жжение продолжалось, но он уже давно заметил, что в этой маленькой комнатке есть своя система вентиляции, потому что здесь пахло значительно иначе (если не лучше), чем на растительных площадях. Он поднялся на колени, ухватился за края раковины и встал, открыв затем полностью оба крана.

Пищевод першил, как в тот раз, когда у него был острый фарингит, и он не мог остановить кашля — но мог набирать текст с помощью тактильного интерфейса AR, поэтому, окатив водой покрывшиеся волдырями руки и ополоснув лицо, он отправил сообщение командованию Коалиции:

БАНДА НА В/ФЕРМАХ ВЫЧИЩАЕТ СИСТЕМУ СЕРНОЙ КИСЛОТОЙ. УБИВАЮТ ВСЕ РАСТЕНИЯ.

Харман стиснула зубы. Вражескую колонну разрезало надвое, но головная половина была уже всего в квартале от ферм. Они палили перед собой «умными» пулями²⁶⁶, которые веером разлетались над крышами складов и взрывались в воздухе, загоняя команды Харман и Бернардиса поглубже в укрытия.

Они полностью заливали улицу из своего ЭМИ-оружия и вывели из строя все машины, которые она натравливала на них. Конечно, въезд на фермы им перекрыл плотный тройной ряд машин, но тут появилось решение и этой проблемы: только что из-за угла бетонной стены безопасности с грохотом вынырнул экзоскелет²⁶⁷ в автономном режиме, по сути — большой погрузочный робот, и уже подхватывал машины, отбрасывая их с дороги.

К сержанту Харман опять поступило тактическое обновление оверлея с новой задачей. Только что они с Бернардисом согласовывали огневое решение для уничтожения погрузочного экзобота, но теперь все изменилось. Главным приоритетом стало обеспечение сохранности био-технологических доказательств внутри фермы. Дело предстояло непростое, поскольку там находился по крайней мере один заложник из коалиции, хотя AR-оверлей показывал, что пока он в безопасности — во внутренней комнате.

— Бернардис, оставь экзо-бота в покое. Нам и самим нужно попасть в эти ворота.

Пока Бернардис ругался, Харман наблюдала, как детали на вертикальных фермах и в них начинают становиться в ее оверлее удивительно четкими. Вокруг комплекса кружили наблюдательные БПЛА, в частности — большие дирижабли, и с помощью целого спектра сенсорных технологий, от Т-излучения²⁶⁸ до доплеровского радара²⁶⁹ распознавали людей и отделяли бойцов от безоружных. Она прекрасно видела верхнюю часть стены, где стояли несколько человек с пулеметами и противотанковым оружием.

— Бернардис, я пошлю на стену собак.

Она отдала приказ, и несколько механических псов для сдерживания толпы выскочили из переулка, где они прятались. Команда Харман направила свои винтовки в сторону верха стены, стреляя зарядами, настроенными на взрыв в двух метрах над ней. Под натиском такого огня на подавление и собак, обративших излучатели активного отбрасывания прямо вверх, защитники были вынуждены прижаться к стене или же бежать. Сила сцепления лап по образцу гекконов²⁷⁰ позволила собакам практически взбежать по вертикальной бетонной стене, и через несколько секунд они уже были на верху и поводили своими блокирующими системами взад-вперед, чтобы очистить гребень. Их принялась обстреливать вторая, расположившаяся дальше, линия защитников, но собаки развязали руки Харман и ее команде. Секции Харман и Бернардиса выскочили наружу и, используя усиленную мощь своих военных экзоскелетов, начали оттаскивать вышедшие из строя машины от высоких металлических ворот. Увидев это, вражеский экзобот угрожающе повернулся, и в него немедленно прицелились шесть винтовок. Где-то внутри вертикальной фермы его оператор взвесил свои приказы: то ли очищать въезд для прибывающей колонны — в чем ему неожиданно помогли канадцы и бразильцы, — то ли атаковать эти секции. Экзо-бот вернулся к растаскиванию машин.

Колонна открыла огонь, но солдаты коалиции уже возвращались к своему транспорту. Колонне пришлось маневрировать вокруг мертвых машин, которые Харман оставила у них на пути, но они снова получали пространство для огня, а огневой мощи, чтобы уничтожить машины Хармана, им хватало — если подпустить их на открытую линию выстрела. Они приближались, а собаки тем временем бежали по внутренней стене комплекса, рассеивая защитников с каждым поворотом своих излучателей.

Одна из собак добралась до сторожки и встала на задние лапы, чтобы обстрелять внутреннее помещение микроволнами. Двое людей, находившихся внутри, бросились на пол, и собака перебралась через них. Когда Харман захлопнула дверь своего бронеавтомобиля, один из членов ее секции взял управление собакой на себя с помощью телеприсутствия²⁷¹ и использовал ее глаза-камеры и схожую с рукой переднюю лапу, чтобы найти и нажать нужную кнопку.

Бронеавтомобиль рванулся вперед — в зону обстрела колонны. Однако в тот самый момент, когда Харман напряглась, ожидая атаки, она увидела, как целая стена второго этажа склада рядом с улицей прогнулась наружу и с величественной грацией упала на ведущие машины колонны.

— Рельсовая пушка? — переспросила она Бернардиса.

— У наших кораблей нет прямой линии огня на улицу, зато есть на здание, — подтвердил бразильский командир секции. — Не волнуйся, оно было пустое.

На острие бури клубящейся пыли машины коалиции хлынули в комплекс. Где бы ни появилось дуло винтовки или голова противника, собаки мгновенно их подавляли. Системы активной защиты машин²⁷² уничтожили несколько гранат в полете на полпути, а затем машины достигли погрузочной зоны и разнесли ее двери. Микроволны, акустические удары и умные пули сделали эту позицию непригодной к обороне, и люди Бернардиса быстро ей овладели. Оверлей Харман показал ей места, где могли остаться в сохранности улики: лаборатории контроля качества, питомник, складские этажи и промежуточные хранилища. Кое-где в них скопились кучки людей, но враг сейчас был дезорганизован, и ему недоставало дисциплины ее команды. Кроме того, они явно ожидали прихода за ними ее отделения; проникающий радар БПЛА показал, что они забаррикадировались во внутренних помещениях. Ей было не до них — во всяком случае, пока.

— Обезопасим заложника — и улики, — сказала она своему отделению, и они двинулись в глубь комплекса.

В дверь ванной вежливо постучались. Брайан Соколоу сидел на унитазе; он нашел, что легче всего снять крышку с бачка и просто лить на себя пригоршнями воду. Теперь он мог немного видеть вокруг; значки и текст его оверлея были кристально четки, но он — пожалуй, впервые, — задумался о том, на что походила бы жизнь, если бы он ничего, кроме них, не видел. Мысль ему не понравилась.

— Войдите, — прохрипел капеллан. Он знал, что это с легкостью может быть его палач, но если так — он ничего не мог с этим поделать. Лучшее, что он мог сделать, это посетовать, что его отрывают от дела, как запротестовал Архимед перед римским солдатом, который пришел его убить²⁷³.

Дверная ручка повернулась и дверь открылась, но в том, что всунулось в нее, не было ничего человеческого, и, как ни размывала и ни искажала боль его зрение, увиденное заставило Соколоу вскрикнуть. Перед ним красовался черный плоский квадрат, закрепленный на гибкой шее, которая, в свою очередь, соединялась с большим собакоподобным телом. Одну из передних конечностей существо вытянуло, придерживая дверную ручку.

На секунду оно замерло, и Соколоу наконец различил на его боку герб Канадских Сил. Он откинулся назад.

— А, — сказал он. — Спасатели.

— Воздух здесь снаружи дрянь, — сказала собака (вернее, кто-то сказал через нее). — Вы можете ехать у меня на спине, но мы должны немедленно покинуть этот этаж.

— Аминь, — сказал Соколоу. Он забрался к ней на спину, чувствуя себя ребенком на пони в зоопарке, и, затаив дыхание и закрыв глаза, рысью пронесся сквозь сернистое облако и сделал два поворота налево, которые, как знал Соколоу, выведут их к внутренней лестнице.

Мысли Соколоу сквозь боль обратились к блестящим молодым исследователям, с которыми он как-то познакомился в лабораториях DRDC^[DRDC] в Торонто и которые работали над биомедицинскими нанотехнологиями²⁷⁴. Он вспомнил, как восхищался перспективой того, что подобные технологии могут вылечить тяжелые травмы, полученные на поле боя — хотя вовсе не задумывался, что такое вмешательство может однажды понадобиться ему самому.

Они вломились в двери, запертые для него в течение долгих дней, и когда те снова захлопнулись за ним, он услышал чьи-то слова: «Сейчас вы можете открыть глаза».

Он моргнул при виде Намвара и здешнего муллы Кермани, стоящих на бетонных ступенях.

Намвар раскрыл навстречу руки и сказал:

— Мы поможем вам вернуться теперь домой.

ОБСУЖДЕНИЕ

Исходя из уровня взаимной подозрительности между местными жителями и иностранцами, порожденной кризисом, — как они могут успешнее всего сотрудничать, чтобы помочь обеспечить Урлии лучшее будущее? (например, в плане помощи урлийцам со стороны иностранных государств и организаций, а также в плане отношений урлийцев с иностранными субъектами).

Когда кризис близится к своей кульминации, Командующая объявляет, что она передает доказательства преступной деятельности в МУС (Международный уголовный суд) и ВОЗ (Всемирную организацию здравоохранения), а не в местную или национальную полицию. Какие еще варианты предположительно доступны командиру, который не может доверять иностранным (в том числе принимающей его страны) полицейским силам?

Рассуждая в рамках представленного здесь сценария — где следует находиться командиру CHERT, чтобы наилучшим образом положительно влиять на ход операции? Может ли это быть пребывание с локальными лидерами в зале заседаний местного городского совета, или рядом с ее солдатами, вступившими в бой с противником, или же где-то еще?

В этой главе солдаты способны минимизировать сопутствующий ущерб, используя возможности, позволяющие им «видеть» внутренности городских строений и вступать в бой с помощью энергетического оружия, нелетального оружия и «умных пуль». Какое сочетание систем вооружения может потребоваться CF^[CF] в будущем для нейтрализации противника и защиты гражданского населения в условиях плотной городской застройки?

Совместные операции часто сопряжены с проблемами, возникающими из-за противоречивых степеней ситуационной осведомленности, разноречивых национальных программ и даже несовпадающих правил ведения боевых действий. В этой истории ППО^[ППО] и тактические оверлеи мгновенно доводятся и замещаются сразу по всей коалиции. Какие технологии могут потребоваться для достижения подобной степени ситуационной осведомленности и взаимопонимания в многонациональных силах?

— Если бы вам пришлось назвать то, чем вы больше всего гордитесь в эту минуту, что бы вы сказали?

Хазир Румей и подполковник Десаи сидели в кафе на крыше с видом на Индийский океан. Солнце от них закрывал один из огромных белых парусов, возвышавшихся над линией горизонта, но остальное простирающееся вверху небо было чистым и голубым. Пресной воды с илистых равнин хватало, чтобы кое-где устраивать кондиционирование на открытом воздухе — скажем, в местах вроде этого. Стоило это дорого, но коллеги Румея жаждали продемонстрировать, что Урлия вернулась в бизнес.

— Больше всего горжусь? — призадумалась она. — В эту минуту? — Она помешала чай в своей чашке, наблюдая за тем, как вода набегает на ее стенки. — Мне бы пришлось сказать, — молвила она наконец, — это тем, что происходящее не понятно никому.

Румей подался вперед. Сам он пришел в созерцательное умонастроение и расслабился, и уж такого ответа никак не ожидал.

— Что вы имеете в виду?

Она повела рукой в сторону панорамы оживленного порта.

— Полагать, будто знаешь, что происходит — это опасная иллюзия. Она ставит под угрозу вашу способность принимать здравые решения. Я думаю, что люди здесь начали сознавать, что каким бы ни было у них понимание города и ситуации в нем, оно может быть только частичным. Это не значит, что город непознаваем — просто этого не может сделать ни один отдельно взятый человек.

— А-а-а, — сказал он, — этот «коллективный разум»²⁷⁵. Я не уверен, что доверяю ему.

— В сущности это распределенное познание²⁷⁶, — ответила она. — Как те корабли. — Она указала на океан, где синеву усеивали паруса. — Навигация старого типа, до GPS, была командной работой. Ни один из людей не обладал всей информацией или инструментами для навигации вдоль побережья. Скорее, багаж знаний и мышление были распределены между объектами, людьми, материальными носителями и инструментами в окружающей их среде. Между ними распределялась не просто коллекция фактов; они выполняли отличающиеся когнитивные задачи. Распределенное познание ²⁷⁷.

— Ну, когда я был мальчиком, мы иногда смотрели западные фильмы о том, как компьютеры захватывают мир, — сказал Румей. — Скайнет. Помните Скайнет? Или Боргов? Предполагалось, что компьютеры станут умнее нас, а дальше начнут принимать решения за нас. Иногда я думаю, не происходит ли это здесь и сейчас²⁷⁸.

Она покачала головой:

— Когда снимали эти фильмы, никто не думал о принятии решений как о распределенном процессе. Поэтому они не могли увидеть, что компьютеры могут дополнить процесс принятия решений человеком, не заменяя его. Я хочу сказать, таково по сути и голосование, верно? Распределенный процесс принятия решений. Мы просто подхватили зерно и усовершенствовали ²⁷⁹.

— Вот это, — сказал он, — значит? — Он махнул рукой в сторону неба, где пылающим колесом поверх настоящей Урлии висели схемы внутренних сил Города Мечты — если ввысь взглянуть в соответствующем AR-оверлее.

Теперь, когда городское управление было восстановлено, канонерские лодки покинули порт, и с тем, что круги консенсуса и стратегических планов от первоначальных советов принялись шириться, как рябь в пруду, SMART^[SMART] нашла, что ее миссия завершена. Не все в итоге выиграли; перед фермерами по-прежнему маячило неопределенное будущее, поскольку рынок для их продукции иссякал. Теперь было совершенно очевидно, что контролировать вертикальные фермы единственному субъекту позволять нельзя, но вместе с тем ясно, что без них город станет голодать.

Город Стремлений²⁸⁰, образ Урлии, какой она могла бы стать, стал для горожан форумом, на котором они разбирались в своих разногласиях. То было незримое, сделанное зримым, сочетающееся со сложными диалоговыми процессами принятия решений — новой моделью управления 21-го века²⁸¹. Никто еще не знал, что из этого получится, но насилие утихало, районные ополчения обнаружили, что они не так и нужны, и предпринимателям это нравилось. Аэфория проникала и в местную культуру, хотя множество людей все еще с подозрением косилось на виртуальную нацию, которая скрывала, с кем она в конечном итоге связана, и о достоинствах которой можно было судить единственно по благотворительным акциям. Впрочем, неутомимым защитником их действий был Брайан Соколоу, а люди не забыли, что он помог установить нынешний мир.

На родине в Канаде комитет по Урлии распускался. Окончательный вывод войск должен был состояться завтра; сегодня Десаи представлялась последняя возможность провести прощальные беседы. Встречу с Румеем она поставила последней, и он, строго говоря, в число ее приоритетов не входил. Однако имелись соображения в пользу того, что за Румеем следовало бы внимательно понаблюдать, поскольку он осваивал новый вид отношений; он пустился в бизнес с грязевыми равнинами, заключив партнерство с не-человеческой сущностью в целях работ над восстановлением экосистемы.

И в конце концов, стратегические причины Десаи, чтобы прийти и посидеть здесь, были ни при чем; она симпатизировала Румею, и у нее нашлось немного времени — вот она и сидела тут.

— Ни один не понимает происходящего, — повторила она. — Но всем нам вместе понятно. Сложностью можно управлять, но те ваши взбесившиеся компьютеры разберутся в том, что происходит, ничуть не лучше, чем отдельный человек-диктатор. Вам требуется, чтобы в сложной ситуации восприятие, анализ и принятие решений были полностью распределены, иначе вы не сможете ею управлять.

— Но это же попросту не так! — Румей сел прямо и нахмурился. — Вы и сами принимали важнейшие решения, которые все изменили. Вы пытаетесь затушевать свой вклад, полковник.

— А-а, — пожала она плечами. — Чуть-чуть, может быть. Решения в конечном итоге должны были принимать люди, и я лишь оказалась одной из многих в центре системы. Но знаете, в демократических странах во времена кризисов иногда избирают диктатора, чтобы упростить цепочку распоряжений и на некоторое время сделать все более понятным. Отчасти так получилось и в Урлии, должна признать. — Можно подменить неработающую систему работающей, по крайней мере временно, и комплексный подход это и выполнил. — В конечном итоге, однако, все сводится к пониманию, а не к контролю. — Она снова кивнула на город. — Урлия вернулась к тому, чем она была — клубок из конкурирующих интересов, этнических групп, языков, силовых блоков… Только на этот раз — оно работает.

— Это на сегодня, — сказал Румей.

— Сегодня — это все, что на самом деле у нас есть, — сказала Десаи. И они вместе обернулись, чтобы полюбоваться на развернувшуюся перед ними картину города.

ОБСУЖДЕНИЕ

В этой главе мы видим свидетельства отсутствия веры в цельность общества среди жителей Урлии. Также мы видим упоминание о потенциально благоприятном значении диктатора на время непродолжительных чрезвычайных ситуаций. Как можно добиться доверия людей к обществу, и как можно наилучшим образом избежать назначения диктаторов (и влияния преступных синдикатов)? В какой степени можно гарантировать, что система останется невосприимчива к манипуляциям или кооптации с негативными целями?

Какие преимущества и недостатки сопровождают использование инструментов коллективного разума? (например, в вопросах принятия решений, развития демократического управления и т. д.)

Каковы сильные и слабые стороны комплексного подхода к операциям? Как возможно — если возможно вообще — минимизировать слабые стороны?

Могут ли урлийцы разработать эффективный местный комплексный подход? С какими препятствиями столкнется Урлия при этом?

Что среда безопасности 2040 года предполагает в отношении риска в политике и в операциях? Как ее следствия влияют на обеспечение эффективности руководства?