Кристиан Фэй

— Про местные леса рассказывают много историй. И, знаешь, большая их часть — чистая правда.

— А вам откуда знать? — фыркнул Роб. — Вы даже не местный.

Лис кивнул.

— Верно. Я из Листенских земель.

— И что бы это значило?

Потомственный охотник, вот что это значило. На лисиц, оленей, лосей, кабанов и волков. Разных волков и не только. Жители Листена были своего рода профессионалами, знавшими тысячу и один метод истребления жителей Брюхвальда.

— Взять, например, лесных духов…— Снизу, от подножия замка эхом поднялся вой, и Лис прижал нос к стеклу, силясь разглядеть тени оборотней.— Принимают любые обличья и заманивают неосторожных путников в чащу. Иногда зачарованные жители даже уходят из домов. Один взгляд — и все, воля подавлена.

На мгновение из леса вынырнула поджарая фигура волка. Блеснув лоснящейся черной шкурой, он издал протяжный вой и вновь скрылся. Лис поджал губы, невольно желая, чтобы волк показался снова. То было странное ощущение — когда на четырех лапах бегал не незнакомый тебе парень, а человек, который совсем недавно фыркал при виде грязных сапог и трехдневной щетины. Когда надменный Кристиан сбрасывал свою шкуру приличий и условностей и становился собой, пусть даже на пару часов. Он был первым оборотнем, который в полнолуние вызывал больше симпатии, чем все остальное время.

— Вон побежала твоя крестная фея,— пробормотал Лис.

Но когда он обернулся, комната позади была пуста. Роб исчез тихо и незаметно, словно лесной призрак.

Дедушка умер, когда Робу было от силы десять. Домик с разбухшими стенами, мастерская и даже сад несли на себе след дедушкиной руки. Не хватало одного — его морщинистого лица с добрыми, глубоко посаженными глазами, его рук, постригавших кусты и чертивших очередную схему. Шарканья его тапок по скрипучим половицам. За прошедшие годы Роб успел забыть, как выглядел самый родной на свете человек.

Но когда юноша заметил его во тьме у подножия замка, он узнал дедушку сразу. Эту высокую долговязую фигуру с сутулыми плечами, простые штаны и рубаху, которые тот обычно надевал для работы в мастерской, жест, которым он позвал внука к себе...

— Я иду, иду... — прошептал Роб, кубарем скатываясь по широкой лестнице холла. Со стен на него мрачно взирали предки рода де Ла-Морт. Их презрительные взгляды проводили юношу до массивной двери и следили, как он поднимает засовы и поворачивает ручку, впуская влажный ночной воздух.

Вой повторился, что встревожило Роба еще больше. В такое время дедушка не должен был оставаться в лесу один. Эти оборотни, они были способны на кошмарные вещи, Роб видел своими глазами. Сущие монстры. Он заторопился: следовало добраться до дедушки первым и отвести его в замок.

— Дед! Иди сюда! — выкрикнул он, съехав по склону холма. Фонарь в его руке раскачивался на ходу, и пламя за стеклянной дверцей плясало, грозя потухнуть. — Это я, Роб!

Но дедушка лишь поманил его пальцем и скрылся за деревьями.

— Подожди! Куда ты? — Роб задыхался, бежал на пределе сил. Дедушка, как глупо! Разгуливать по лесу в разгар полнолуния!

Позади, со стороны замка ветер донес предостерегающий крик, но юноша продолжил углубляться в хвойные дебри, следуя за бледной тенью. Корни выпирали из земли хребтами и сплетались меж собой, словно диковинные звери, ветви хлестали по лицу, а ореол седых волос дедушки уплывал все дальше, оставляя обессиленного Роба позади.

Лишь низкий рык заставил юношу остановиться. Тихий и полный угрозы, он исходил от огромного зверя, неторопливо выступившего из тьмы кустов на обочине. Волк не отрывал от Роба желтых глаз, и тот оцепенел, не помня себя от ужаса.

— Дедушка... — слабо позвал он, но из опутавшей его мглы никто не отозвался.

Оборотень подошел ближе, его ноздри раздувались, втягивая запах свежего мяса. Спасения не было, Роб это понял и принял. И когда волчья вонь стала невыносимой, он просто закрыл лицо руками, не в силах смотреть в голодные хищные глаза.

Чья-то рука ухватила ворот его рубашки и что было сил дернула назад. Роб услыхал лишь щелчок зубов над ухом и в следующее мгновение плашмя обрушился на землю. Удар выбил из его легких последний воздух, перед глазами расплылись цветные круги, а фонарь, который он до этого держал в руках, откатился на обочину, расплескивая лужицы полыхавшего масла.

— Поднимайся! — Отчаянный крик прорвал зыбкую пелену забытья, и Роб перекатился на колени.

Между ним и оборотнем застыла высокая фигура парня из Листена. Выставив перед собой руку с блестевшим в ней ножом, он медленно пятился к Робу.

— Держись сзади! — рявкнул он. Затем быстро поднял фонарь и обрушил его на наступавшего зверя.

Брызги кипящего масла покрыли бурую шерсть оборотня. Огонь плясал по его шкуре, озорно перепрыгивая с загривка на лапы, с лап на хвост, пока тело волка не превратилось в огненный воющий шар. Ослепленный болью, зверь принялся бегать кругами и кататься по земле, поджигая сухую листву.

Десятки голосов наполнили лес, вторя его пронзительному крику. Стая слышала его страдания и мчалась на помощь.

Но Роб уже скрылся во тьме дороги, увлекаемый охотником к замку. Получив в лицо после пары попыток вырвать руку из железной хватки, он перестал сопротивляться и послушно бежал следом. Из кромешной тьмы вокруг выглядывали белые лица родителей, родственников, друзей... В молчании они разевали рты, призывая Роба к себе. Но он бежал дальше, а брызги крови из раненой руки летели на ботинок.

Когда луна побледнела и закатилась за горизонт, а на траве заблестели капли росы, семейство де Ла-Морт очнулось от забытья. Но это пробуждение не принесло легкости и свежести ощущений, как бывало ранее. Гнев кипел в их сердцах.

Лис, ожидавший подобного поворота событий, заперся вместе с Робом в одной из комнат замка и после долгих уговоров впустил лишь Фэя. Что ж, Кристиан его понимал. После ночного происшествия жизнь их подопечного в этом замке не стоила и ломаного гроша. И, что самое ужасное, главным зачинщиком развернувшегося бардака был он собственной персоной. Настоящая крестная фея, ничего не скажешь.

— Не стоило приводить его сюда,— словно в подтверждение его мыслей, протянул Лис.

— А ты куда смотрел?! Знал же, сколько лесных тварей вылезает в полнолуние!

— Да, я виноват, признаю. И прошу у твоей сестры прощения.

Роб продолжал смотреть в окно с отсутствующим видом. Словно обсуждали совсем не его, а какого-то другого, незнакомого Роба Оллиса, до которого ему лично дела не было. Измазанный кровью и грязью, он притулился на табурете, обхватив колени длинными руками.

— Ты в порядке? — спросил Кристиан.

Его слова словно улетели в пустоту, просвистев мимо погруженного в отрицание Роба. Но Фэя подобное отношение совсем не устраивало.

— Роберт! — рявкнул он и встал между подопечным и окном, закрыв тому весь обзор.

— Да? — вяло поинтересовался Роб, подняв мутный взгляд.

— Что ты расселся, как мешок с дерьмом? Кричи, молоти стену, беги к Лидии, в конце концов! — Слегка задумавшись, он пробормотал.— Хотя выбегать из комнаты пока рановато... Но тем не менее! Тебе что, совсем не интересно ее самочувствие?

Лицо Роба ожесточилось, и Кристиан возликовал, поняв, что задел нужную струну.

— Очень интересно, но своим появлением я сделаю только хуже,— процедил парень.— Вряд ли она хочет меня видеть.

— Лидия хочет. И послала меня за тобой,— ему ответил мягкий голос графини. Она стояла у распахнутой двери, держа в руке увесистую связку ключей.

— Не стоит,— Кристиан положил руку на плечо юноши, но тот медленно, словно нехотя, скинул ее и встал.

— Я хочу пойти. Я должен.

И он послушно последовал за стройной фигурой графини. Без страха и волнения, словно выполняя некую привычную обязанность. Кристиан почувствовал на языке ржавый привкус крови и лишь тогда перестал кусать губу. Загорелый лоб Лиса тоже пересекли морщины, выдавшие крайнее напряжение охотника. Но феи продолжали хранить молчание. То был выбор их подопечного, и им оставалось лишь ждать в стороне.

Спустя полчаса невыносимого ожидания Лис выгнулся вперед, к узкому, словно бойница, окну и впился взглядом в нечто за стеклом.

— Это не Роб там, внизу? — поинтересовался он.

Действительно, по росистой траве лужайки брел Роб Оллис-младший. За ним неотступно следовали двойняшки Валентин и Фердинанд, которые хищно переглядывались, словно гиены на охоте.

— Почему он с твоими братьями? Это опасно! — Лис прищурился, и его лицо посерело.— У него револьвер! Мы должны остановить его! Немедленно!

— Не волнуйся. Моим тупоголовым братьям ничего не будет. Чтобы их убить, нужно для начала что-нибудь серебряное...

— Ты не понимаешь! — выкрикнул Лис, уже распахивая двери. — Пистолет сломан! Роб выстрелит — его мозги окажутся на стене!

Последние его слова донеслись уже из коридора, пока их обладатель стремительно уносился вдаль.

— Что ж ты раньше не сказал?! — рявкнул Кристиан и вылетел следом в коридор. Скатившись кубарем по лестнице, он догнал напарника, ухватил его за плечо и указал в противоположном направлении.

— Там быстрее!

Они кинулись под лестницу, нырнули в небольшой проем, за которым тянулась увитая плющом галерея. Она оканчивалась запертой дверью, которую Кристиан, не думая, снес ударом ноги.

Но было слишком поздно. Ветер принес отзвук выстрела, заслышав который, Лис издал разочарованный стон. Они прибавили шагу и спустя пару минут вырвались из стен замка прямо в наполненный утренним туманом сад. Там, у подножия древних сосен, темнели охотничьи куртки двойняшек, склонившихся над чем-то или кем-то, лежавшим на земле.

— Эй! — рявкнул Кристиан, задыхаясь на бегу.— Прочь от него!

— Спокойно, братец,— отозвался Валентин, продолжая с интересом рассматривать распластанное у ног тело.— Взгляни сюда.

В усыпанной каплями крови траве раскинул ноги Роб Оллис-младший. Можно было подумать, что он спит, — настолько безмятежно выглядело его лицо,— если бы не зияющая дыра в правой половине высокого лба. За осколками кости, белевшими, словно обломки выбитых зубов, пульсировал мозг. И его влажная поверхность постепенно затягивалась свежей тканью.

— Что за черт? — протянул Лис.

Теперь они стояли над телом Роба вчетвером, зачарованно наблюдая волшебное исцеление. Когда же жертва издала первый стон и схватилась за окровавленную голову, Фердинанд тихо хохотнул.

— Добро пожаловать в стаю, парень.

В замке их встретили не только граф и графиня. У самых дверей стояла хрупкая фигура — Лидия, смахивавшая на беспокойное привидение в своей белой ночнушке, из-под которой выглядывали босые ступни. С разъяренным криком она бросилась к Робу, безвольно висевшему на руках своих мучителей. Платок на ее голове размотался, обнажив ровную и абсолютно безволосую кожу. Пожар на ее шкуре унес лишь густые волосы, брови и ресницы, сделав голову похожей на яйцо с глазами и испуганно раззявленным ртом.

— Что же вы наделали?! — обвиняюще бросила она, водя ладонями по измазанному кровью лицу Роба. — Как вы могли?!

— Расслабься, это был просто несчастный случай... — начал Фердинанд, но, получив от сестры звонкую оплеуху, перестал ухмыляться и умолк.

— Опустите его! — взвизгнула Лидия. — Да не на землю!

И они вереницей двинулись в гостиную. Когда Роба наконец усадили, Лидия деловито осмотрела его, вздыхая в ужасе каждый раз, когда ее взгляд падал на рану в голове.

— Ты в порядке? — Она склонилась к его лицу и заботливо откинула пропитанную кровью прядь темных волос.

При звуке ее голоса веки Роба дрогнули и чуть поднялись, обнажив испещренные прожилками белки глаз. Парень явно чувствовал себя хуже некуда: не мог проронить ни слова и ответил лишь сдавленным мычанием. Но он был жив, и Фэй готов был скорее откусить себе язык, чем проболтаться о том, что некоторое время тому назад Роб валялся на земле с мозгами наружу.

— Конечно в порядке,— он поспешил ответить за подопечного.— Теперь с ним вряд ли что-то может случиться...

Гневный взгляд Лидии ошпарил его, заставив захлопнуть рот. Холодная ярость сковала ее лицо, девушка медленно выпрямилась и расправила подол ночной рубашки. Затем обвела взглядом всех присутствовавших и скрестила руки на груди.

— Отец, Валентин и Фердинанд, — официально начала Лидия. Голос ее был тихим и ровным, словно черная туча перед грядущим ливнем. — Что вы творите? Если вам не терпится устроить травлю, спуститесь вниз, в деревню. Чешите свои зубы там.

Лидия повернулась и впилась взглядом в спокойное лицо матери.

— А ты, мама! Я думала, что уж ты-то меня поймешь! И Кристиан, — она развела руками.— Что ты за крестная фея такая? Твой подопечный сегодня два раза чуть не погиб!

Она ухватила окровавленного Роба под мышки и, несмотря на собственное хрупкое телосложение, с легкостью подняла его на ноги. Шаг за шагом отсчитывая ступени, они поднялись на второй этаж, где скрылись в сумраке коридоров.

— Может, чаю? — после продолжительного молчания предложила графиня.

Побагровевший граф де Ла-Морт вздрогнул, когда супруга коснулась его плеча. Лидия всегда была его любимицей и единственным членом семьи, кому дрянное поведение сходило с рук. Но на этот раз даже она превзошла себя.

— Отличная идея, мама,— с воодушевлением поддержал ее Фэй.— Подростки, что с них возьмешь...

На следующий день крестные феи уехали. Все равно, по мнению окружающих, от них было больше вреда, чем пользы. Оставив злосчастный револьвер Робу, они погрузились в местный экипаж, больше напоминавший повозку и запряженный одной печальной кобылой, и отправились к вокзалу Жвало. Первую половину пути Лис поглощал две порции завтрака, заботливо завернутые кухаркой в дорогу, а Кристиан тоскливо таращился в окно.

— Я сойду за тем холмом,— наконец произнес он, не отрывая взгляда от вида за тонкими стенками кареты.

— Хорошо.

Еще несколько минут они ехали в молчании, сопровождаемом скрипом колес и топотом копыт. Закончив завтрак, Лис с продолжительным шорохом свернул все пакеты и бумагу в один промасленный шар.

— Твоя сестра милая. Думаю, они здорово подходят друг другу.

— О, только без утешений, прошу,— отмахнулся Кристиан.

За окном ползли бескрайние непаханые поля, заросшие высокой и толстой травой.

— Никто и не собирался тебя утешать,— Лис откупорил флягу, и по салону автомобиля разнесся крепкий запах спиртовой настойки.— Будешь?

Кивнув, Фэй ухватил протянутую фляжку и отпил из горла. Рот наполнился горьким привкусом лекарства от кашля, которым его поили когда-то в детстве. Только после этого он вспомнил, что забыл протереть горлышко платком.

Нужный дом нашелся не сразу. Тропинка сперва петляла меж лесных деревьев, затем вынырнула на поле, рассекла море травы, слегка пожелтевшей в предчувствии грядущей осени, и вбежала в небольшую деревню у реки. Там, на самом отшибе, окруженный водой и лесом, ютился нужный участок. За покосившимся, но свежепокрашенным забором шумели яблони и сливы, неистово сгибаясь под порывами ветра.

Кристиан осторожно толкнул калитку, боясь, что та слетит с петель от одного его прикосновения. Впереди, среди сорняков и высокой травы, вилась тропка, которая обрывалась у покосившегося двухэтажного дома.

Дверь отворилась лишь после третьего стука. За ней стояла сухая старушка, закутанная в выцветший халат. Поверх него темнел фартук, покрытый, как и пальцы хозяйки, пятнами муки. Старушка сощурила подслеповатые глаза за линзами очков и пытливо осмотрела Кристиана с головы до ног.

— О, да ты вырос! —всплеснула она руками. — И так изменился!

— А вы совсем нет,— соврал Кристиан. — Все-таки решили переехать в Брюхвальд?

Госпожа Лилия Визен огляделась, словно впервые заметила, где находится.

— Да,— наконец ответила она. — Решила дожить последние дни на свежем воздухе.

Заметив, что Фэй собрался возразить, она покачала головой.

— Не стоит. Мы, феи, чувствуем, когда наше время истекает. И ничего страшного в этом нет. Заходи, у меня как раз пироги поспели.

Старушка посторонилась, пропуская Кристиана внутрь. В лицо дохнуло сыростью и ароматом свежей выпечки. Снаружи продолжал шуметь ветер, и яблони раскачивались под его порывами.

Женщина кричала, заходясь и изредка сбавляя громкость, чтобы снова набрать воздуха. Эхо воя отражалось от серых каменных стен замка и поднималось вверх, к расписным сводам. У её ног высилась груда пеленок, из недр которых выглядывало крошечное розовое тельце. Тельце шевелилось, извивалось, но не издавало ни единого звука.

— Обожемойбожемойбожеееееееее! — Крик обрел узнаваемые очертания и оборвался на самой высокой ноте.

— Ну вот,— буркнул некто из сумрака за роялем.— Хотели тишины и потом сами же орать начали. Вас не поймешь.

Раздался шорох, и из тьмы показался худенький темноволосый мальчик в бархатном костюме с серевшими на коленях пятнами пыли. Он скрестил руки на груди и недовольно уставился на служанку.

— У вас же голова болела,— процедил он.

Пару секунд женщина беззвучно глотала воздух, сжав передник до белизны в костяшках пальцев. Затем медленно опустилась на колени и вновь развернула пеленки.

На неё уставились большие голубые глаза. А под ними кроме пуговки носа не было ничего. Ни рта, ни даже малейшего намека на него.

— О боже… — сдавленно выдохнула она.

— Не за что,— фыркнул юный Кристиан и двинулся дальше по коридору. Угадывать истинные желания людей оказалось сложнее, чем он предполагал.

Эхо. Часть 2

Отголосок

Когда Кристиан Фэй отправил Роба наводить порядок в комнате, его объяснение звучало примерно так: «Налево, прямо по коридору, через танцевальный зал, после него повернешь направо и поднимешься на второй этаж, где через две комнаты будет галерея. В ее конце поднимешься до конца и направо. Последняя комната — твоя». На этих словах он вручил растерянному Робу увесистый ключ на цепочке и ободряюще похлопал по спине, словно отправляя в дальнее путешествие.

Сам же юноша забыл маршрут уже на первом повороте. Но возвращаться к удрученному воссоединением с семьей Фэю желания не было, и ноги несли его все дальше по коридору. Роб брел по темным и пыльным залам, пересекал узкие коридоры и несколько раз даже выглядывал в распахнутые окна, прикрывая огонь свечи ладонью. Вокруг стен свистел ветер, холодными потоками спускаясь к темному ковру леса далеко внизу. Замок Ла-Морт походил на гигантское гнездо, неуклюже застывшее на вершине скалы.

Миновав еще пару поворотов, Роб уперся в резную дверь танцевального зала. Он приложил ухо к дереву и, не уловив ни звука, бесшумно повернул ручку.

Сперва Роб даже не понял, что именно возникло перед его глазами. По залу в безмолвном танце неслась призрачная тень. Облаченная в платье с пышными юбками, девушка держала тонкие руки перед собой, словно обнимая невидимого партнера, и вновь и вновь разрезала тьму зала кругами беззвучного крик-кряка, излюбленного танца Брюхвальдской знати. Ее бледная кожа, казалось, светилась в сумраке, локоны каштановых волос небрежно выпали из прически на склон декольте, а ноги в бальных туфлях едва касались начищенных до блеска плит.

Роб почувствовал, как все его члены похолодели. То был призрак, совершенно точно. Юноша замер, не зная, что и делать, а тень девушки продолжала выписывать круги крик-кряка вдоль темных стен.

Когда призрак повернул голову и взглянул на него своими огромными впалыми глазами, Роб не выдержал и заорал. Призрак завизжал в ответ, прижав руки в белых перчатках ко рту.

Присмотревшись, Роб наконец узнал ее. Перед ним стояла Лидия, младшая сестра Кристиана. Она успела переодеться после ужина, сменив темные и безликие одеяния на кремовое старомодное платье, которое, судя по изъеденному молью подолу, слишком долго ждало своего часа в сундуке с тряпьем. Похоже, глубоко в душе Лидия де Ла-Морт была совсем не такой жесткой и мрачной, как показалось Робу при первом знакомстве.

— Господи! — выкрикнула девушка. — Как ты меня напугал!

— Ты тоже,— сказал он и добавил после недолгого молчания: — Готовишься к костюмированному балу?

— К званым вечерам,— ответила Лидия, густо покраснев, и юноша поймал себя на мысли, что румянец очень ей к лицу.— Иногда девушек из университета приглашают на танцы. Ужасно глупо получилось, да?

— Совсем нет,— соврал Роб.— И двигаешься ты прекрасно.

Лидия с подозрением покосилась на юношу, но, так и не разглядев на его простом лице издевку, расслабилась и улыбнулась.

— Спасибо. Не хочу выглядеть полным посмешищем, когда приеду туда. Жаль только, тренироваться не с кем.

К удивлению Роба, она снова сделала несколько па и оступилась, словно миниатюрная балерина из сломанной табакерки. Прошипев пару ругательств, не вязавшихся с утонченным обликом, Лидия стянула перчатки и с раздражением швырнула их под ноги.

— Вечно сбиваюсь на этом моменте.

— Просто ты торопишься.—Наткнувшись на ее ожесточенный взгляд, юноша расплылся в извиняющейся улыбке. — Можем попробовать вместе, и я покажу. Если ты не против, конечно.

Когда-то давно отец научил его танцевать. «Если нужно очаровать девушку,— говорил он, хитро подмигивая,— станцуй с ней». Как Роб понял позднее, этот дамский угодник знал, о чем говорил. Вот только в деревне, где Оллис-младший оказался после смерти деда, кроме него никто и не слышал про па и батманы.

Оказалось, заученное в детстве, пускай от безделья и шутки ради, все еще оставалось в памяти, и тело само задавало темп. Лидия недоверчиво следовала за ним, стараясь касаться партнера лишь кончиками тонких пальцев. Ее можно было понять. Может быть, когда-то Роб и являлся отпрыском состоятельного семейства, но деньги и родители давно канули в лету, оставив лишь Роба-голодранца. Роба-простолюдина с домом-развалюхой и парой выцветших фотографий. И этот Роб в своей поношенной одежде, с мозолями на ладонях и щетиной на щеках представлял собой непривлекательное зрелище.

Но, как ни странно, спустя несколько кругов Лидия уже заразительно смеялась над его нелепыми шутками. Оттанцевав до тяжести в ногах и вконец запыхавшись, они рухнули на банкетку у закрытого простыней рояля и дружно расхохотались.

— А что ты вообще здесь забыл? — с трудом проговорила Лидия. Она скинула туфли и с наслаждением болтала босыми ногами в воздухе.

Роб покопался в кармане и выудил ключ.

— Мне нужно в левое крыло. Но, кажется, я заблудился.

Лидия склонилась к его плечу, почти коснувшись Роба краем украшенного вышивкой декольте. Осмотрев ключ, она выразительно кивнула.

— О да! Кажется, я знаю, откуда он.

Роб сдержанно кивнул, чувствуя, как под щетиной его щеки заливаются краской.

— Проводишь меня? — неожиданно попросил он, удивляясь собственной смелости.

Ресницы Лидии ненадолго замерли, а губы приоткрылись в удивлении.

— Конечно,— наконец кивнула она и с благодарностью оперлась на предложенную руку.

Они не спешили, шагая по комнатам и коридорам, заглядывая в пустые безмолвные залы и рисуя рога на пыльных портретах. Роб даже и не заметил, как выболтал спутнице все подробности своей жизни, чем, наверное, изрядно ее утомил. Но она лишь мило улыбалась и кивала каждый раз, когда он рассказывал о дедушке, знаменитом оружейных дел мастере, об отце, после смерти оставившем сыну вместо наследства кучу карточных долгов, когда описывал свой деревенский дом и зачем-то рассуждал о прошлогоднем неурожае редиса. Лидия стерпела все. Она совсем не была похожа на надутую аристократку и уж тем более на оборотня.

— Сейчас я покажу тебе нашу гостиную. Не самую большую, но самую уютную.

С этими словами она нырнула в боковой коридор. В конце него виднелся контур двери, очерченный пробивавшимся сквозь щели светом. Приблизившись к ней, Лидия замерла.

— Там кто-то есть,— прошептала она, потянув Роба за рукав.

Лидия приложила палец к губам, и они застыли, прислушиваясь к доносившемуся из комнаты разговору. Лицо девушки находилось так близко, что Роб почти ощущал тепло и бархат ее кожи. Он перевел взгляд на ее пухлые губы, с которых срывалось прерывистое дыхание, и, сам того не ожидая, сделал непозволительную вещь. Ухватив девушку за подбородок, Роб притянул ее к себе и поцеловал.

И именно в тот момент в комнате раздался топот и дверь распахнулась, залив их неясным светом.

С самого утра замок накрыл ливень. Он нещадно барабанил по крыше и сплошным потоком стекал по небольшому оконцу комнаты Роба, сделав сад за стеклом похожим на картину безумного импрессиониста. Внутри же в сухости и относительном тепле находились Роб, гора тряпок для уборки и паутина, пыльной бахромой свисавшая заместо балдахина.

После непродолжительной борьбы запор наконец поддался, и оконце со скрипом распахнулось. Комната наполнилась оглушительным шумом падающей воды, словно со стен замка сбегали не ливневые потоки, а настоящий водопад. Роб неспешно засучил рукава, ухватил одну из тряпок и подставил ее струям воды. Руку мгновенно обожгли ледяные иглы, но юноша стоически вытерпел несколько секунд, прежде чем отжать тряпку и вернуть ее обратно.

Перед его глазами все еще стояла оскаленная волчья морда и длинные острые зубы, с которых свисали нити слюны... Одно воспоминание о пережитом заставило Роба съежиться. Вчера вечером он впервые увидел оборотня. И не только увидел, но и стал его злейшим врагом, поцеловав его дочь у всей семьи на глазах. Кристиан, конечно, спас юношу от расправы, утащив с глаз разъяренного графа. Но когда Роб пришел в себя после того позорного обморока в объятиях Лидии, его стыду и ужасу не было предела.

Он угрюмо махнул тряпкой в сторону балдахина из паутины и еле увернулся от обрушившегося на него града пыльных комков. Теперь и покрывало на кровати было покрыто толстым серым слоем. Покачав головой, Роб расправился с остатками паутины и осторожно свернул покрывало, стараясь при этом не дышать. Отчасти он даже был рад свалившейся работе. Думать о том, где вытряхнуть гору пыли, оказалось куда приятнее, чем гадать, какими словами сейчас называет его Лидия.

Второй картиной, навсегда застывшей перед его мысленным взором, стало недоумение на лице Лидии, когда, проваливаясь в глубокий обморок, он падал на нее, раскинув руки и выкатив в ужасе глаза.

Роб протяжно застонал и ткнул пыльной тряпкой себе в лицо. Словно самобичевание еще могло что-то исправить.

— Роб, ты идиот! Полный, набитый, совершенный придурок! — С каждым словом тряпка смачно шлепала его по лбу. — Поцеловать Лидию де Ла-Морт! Идиот! Придурок!

Его прервал тихий стук в дверь, заслышав который Роб наконец перестал лупить себя и отбросил тряпку на подоконник.

— Войдите.

То наверняка был Кристиан с очередной дозой ободряющих слов и нравоучений. Но ручка бесшумно повернулась, и, вопреки всем ожиданиям Роба, внутрь заглянула Лидия собственной персоной.

— Тебе ведь запретили здесь находиться! — выпалил юноша вместо приветствия.

— Конечно запретили,— кивнула Лидия. Скользнув в комнату, она неслышно закрыла за собой дверь и улыбнулась. — Но когда я их слушала, верно? Как ты себя чувствуешь?

Она прищурилась, вглядываясь куда-то над бровями Роба.

— У тебя тут что-то налипло...

Густо покраснев, Роб смахнул клочок пыли со лба. Явление девушки совершенно сбило его с толку, смешав все умные слова, которые он так старательно готовил для их встречи.

— Прости меня! — вдруг выпалил он. Сердце ускорило свой темп, готовое разорваться прямо в груди. — Тот поцелуй, и дверь, и обморок... И я упал на тебя, ты за это меня тоже извини, я не специально, просто впервые... увидел оборотня... Но я ничего против твоего отца не имею! — неожиданно добавил он, умолк и медленно залился бордовым, продолжая умоляюще смотреть на застывшую перед ним девушку.

Наконец, спустя мучительно долгие секунды, ее недоумение сменилось уже знакомой открытой улыбкой.

— Прощаю. И не забивай себе голову разными глупостями.

Лидия плюхнулась на кровать, взметнув в воздух юбки, и ухватила лежавший на подушке альбом с чертежами. Распахнув его наугад, она издала удивленный возглас.

— Это ты нарисовал?!

Роб еще раз отчитал себя за хроническую невнимательность. Лидия была последним человеком, кому он хотел показывать свои наброски. Тем более что до работ дедушки им было очень и очень далеко.

— Видела бы ты чертежи руки Роберта Оллиса. Моего деда,— пояснил он, заметив непонимание в глазах девушки.

— Он был оружейных дел мастер?

— Лучший во всем Брюхвальде,— с заслуженной гордостью сказал Роб. Порывшись в сумке, он достал несколько желтых листов и бережно развернул их перед Лидией. — Это одна из его последних работ, электрический пистолет.

— Электрический?

— Да, именно так. Один такой есть даже у самого мсье Ла-Риш, мэра Петрополиса.

Так незаметно пролетел целый час, полный самозабвенной болтовни. Может, Лидии и не было интересно наблюдать за тем, как Роб с горящими глазами раскладывал по кровати и полу чертежи и выдавал историю за историей со всеми техническими подробностями, но виду, что ей скучно, она не подавала.

О времени он вспомнил, лишь когда благодарная слушательница встала и потянулась, размяв затекшие плечи.

— Ты тоже спускайся, ужин скоро начнется…— Ее пальцы обвили ручку двери, но Лидия медлила, словно хотела что-то добавить напоследок. Но в итоге лишь шутливо погрозила ему: — Без тебя я умру со скуки, так что не опаздывай. И не говори, что я заходила к тебе, хорошо?

Роб сохранил бы ее визит в тайне даже без подобной просьбы. Хотя бы потому, что кроме Лидии в этом замке он мог поговорить лишь с зеркалом.

Однако, когда дверь распахнулась, в них с Лидией с явным неодобрением впились три пары глаз. Графиня де Ла-Морт, Кристиан, чьи губы превратились в белые нити на лице, и смахивавший на бандита незнакомый парень. И все трое ожидали комментариев.

Роб вздохнул. Он ненавидел двери этого замка. Они постоянно скрывали разные неприятные сюрпризы.

Вечером после ужина он отважился спуститься в сад. Сумерки сгущались быстро, и вокруг остались видны лишь очертания дорожки и кроны деревьев, черные на фоне стремительно темневшего неба.

Заслышав шаги, Роб нырнул в кусты и затаил дыхание. Меньше всего он сейчас хотел встретиться с графом де Ла-Морт лицом к лицу, посреди пустого и темного сада. Но прошедшая мимо тень была немного меньше размерами, чем огромная туша графа. Лис, догадался Роб по стучавшим о камни каблукам сапог. Миновав кусты, которые скрывали юношу, охотник направился к скамье, стоявшей в отдалении под массивными еловыми лапами. И, судя по приветствию, на ней уже кто-то сидел.

— Комары еще не съели?

— Они считают, что я невкусный,— ответил ему вялый голос Кристиана, и Роб придвинулся ближе, словно цапля вскидывая ноги среди ветвей. Возможность подслушать разговор собственной крестной феи (и, быть может, кое-что о Лидии) выпадала нечасто, и он был готов сидеть в кустах до последнего несмотря ни на что. Даже на комаров, которые уже покусывали его голые щиколотки.

Кристиан явно был не в настроении разговаривать. В отличие от Лиса, который никак не желал уняться.

— Я думал, оборотни превращаются только в полнолуние.

Чиркнула спичка, и неуверенный огонек осветил его обветренное лицо.

— Могут превратиться и просто так, если их сильно вывести из себя,— тихо ответил Кристиан.

— То есть твой отец зол?

— Очень.

Где-то в ветвях залилась ночная птица, смолкшая при оглушительном чихе Фэя. Как заметил Роб, Кристиан чихал и сморкался все дни, проведенные под крышей замка, словно у него неожиданно открылась аллергия на все его семейство.

— Хочу попросить тебя об услуге. Останься здесь еще на день присмотреть за Оллисом-младшим.

— В обмен на револьвер.

— И думать забудь!

— Шучу.— По саду разнесся тихий смех Лиса. — Веришь или нет, но полчаса назад графиня попросила меня о том же.

— Я не удивлен. Этот парень бродит по замку, по саду, спускается к лесу. Я не говорю, что это плохо, но... — Кристиан умолк, и Роб весь обратился в слух.— Мне даже сейчас чудится его запах, как будто он рядом стоит.

На этой фразе Роб спешно ретировался, оставив фей с феноменальным нюхом наедине. Следить за ним! Можно подумать, он был неразумным ребенком, который не знал, что творится в Брюхвальде по полнолуниям... Он сам мог о себе позаботиться. У него это получалось семь лет, значит, получится и сейчас.

По возвращении в комнату его ждал белый клочок бумаги, явно выдранный в спешке из блокнота. На нем темнело по-детски простое изображение карты, в изгибах которой Роб узнал коридоры замка. Наверху, в уголке записки было нацарапано: на рассвете.

Представив, как изящная рука Лидии заботливо вычерчивает повороты и стрелки, Роб прижал записку к груди и расплылся в идиотской улыбке. Приготовив одежду, он выключил свет и лег спать. Но сон так и не шел. Роб лежал на спине, во все глаза уставившись на полосу лунного света на потолке, и слушал бешеный стук сердца. Затем, когда начало светать, он плеснул водой из кувшина себе на лицо, оделся и осторожно покинул комнату, стараясь не разбудить соседа за стеной.

Спустившись по залитым молочным светом ступеням, он толкнул отмеченную на схеме дверь. Та послушно распахнулась, впустив его в небольшую комнату, от пола до самого потолка уставленную книгами. Колонны томов и томики, в твердой обложке и без, образовывали лабиринт, извилистая тропинка которого вела к единственному в комнате источнику света. Впереди, за раздувавшимися на ветру белыми полотнами занавесок, виднелась фигура Лидии. Она стояла на балконе, зябко обхватив себя за плечи.

— Из этой комнаты самый лучший вид на рассвет,— сказала она, когда Роб приблизился. Ее взгляд был устремлен на линию горизонта, где белели пики гор, а у их подножий начинались темные лесные просторы. Когда первые лучи пробили молочную дымку тумана, Лидия повернулась к юноше.

— Через три месяца я отправлюсь в Странгольтадт... — неуверенно начала она, и Роб подхватил, глядя в ее залитое рассветными красками лицо:

— Я буду тебя навещать.

— Было бы здорово,— она робко улыбнулась, и Роб снова не смог удержаться. Он склонился к ее губам и поцеловал, легко и ненавязчиво, словно боясь, что в следующее мгновение девушка растает предрассветной дымкой. Однако Лидия не исчезла. Она сделала шажок и прижалась к груди Роба, скользнув пальцами по короткому рукаву его рубашки.

То был один из лучших моментов недолгой, но насыщенной потерями жизни Роберта Оллиса-младшего. И даже если бы он знал, что утро следующего дня станет худшим в его жизни, это не омрачило бы той радости, которую он испытал.

Новость о том, кого именно он повстречал на ночной прогулке в полнолуние, привела Роба в такой ужас, что он впал в оцепенение. Лучше бы она его съела, говорил он себе тогда. Лучше бы разметала останки едва знакомого ей парня по лесной чаще, но осталась невредима.

В распахнутые окна замка врывался ветер, напоенный ароматом цветов и утренней прохладой. Встречавшиеся по пути слуги склоняли головы и как можно быстрее проходили мимо, чувствуя дурное настроение хозяев. Но Робу было все равно. Он следовал по лабиринтам коридоров и лестниц, словно мазохист сжимая и разжимая раненую руку, заботливо перебинтованную Лисом. Рана была рваная, с нечеткими краями и совершенно не похожая на укус, что позволило Робу соврать о ее происхождении. «Поранился при падении», — сказал он. Охотник не очень в это поверил, но разбираться не стал, видимо оставив это Кристиану.

Спустя некоторое время графиня остановилась перед небольшой дверью, повернула ручку и молча указала в открывшееся темное нутро. Комната Лидии, догадался Роб. Занавески на окнах были плотно задернуты, не пропуская даже намека на свет. Когда же дверь позади захлопнулась, юношу окружил горячий спертый воздух, наполненный запахом мокрой псины. Уловив шорох простыней, Роб замер.

— Извини, что встречаю тебя так. Не хочу, чтобы ты видел меня такой.

При звуке ее мелодичного голоса Роб стиснул зубы, сдерживая слезы. Что же он наделал, если Лидии, его прекрасной Лидии приходилось скрываться во мраке, словно уродливой гадине? Что он натворил?

— Я просто не заслуживаю тебя,— сдавленно проговорил он, до боли сжав кулаки. — Больше ты меня не увидишь, обещаю.

— Нет! Подожди!

Вслед донесся ее крик, но Роб уже выбежал в коридор. Отвращение от самого себя захлестывало его с головой. Поднявшись в комнату, он раскрыл потрепанную сумку, с которой несколько дней назад переступил порог, и принялся складывать вещи. Затем достал револьвер из тайника под половицей и сунул его за пояс. Рука болела, но он не обращал на нее внимания. Он должен был немедленно покинуть замок и больше никогда не попадаться Лидии на глаза. Если они у нее остались вообще.

— Гляди-ка, братец, похоже, наш голубок собрался бежать.

Насмешливый, злой голос раздался так неожиданно, что Роб подскочил. В дверном проеме стоял Фердинанд, скрестив руки на груди. Взгляд его черных глаз сверлил Роба с неприкрытой ненавистью. Спустя мгновение к нему присоединился Валентин, смеривший юношу не менее приветливым взглядом.

— Совсем испугался, бедняга.

— Мне нечего бояться,— ответил Роб, глядя своей потенциальной смерти в лицо, и братья расплылись в кривых усмешках.

— Тогда, может, выйдешь в сад и побеседуешь с нами? С глазу на глаз.

Роб молча кивнул, и братья посторонились, пропуская его вперед. В таком порядке они спускались по лестницам, проследовали по галерее и вышли в незаметную дверцу, увитую плющом. Окинув взглядом местность, Роб двинулся к темневшим за лужайкой соснам. Он всегда мечтал умереть на подстилке из сухой хвои.

— О, да у него револьвер! Я уже боюсь! — донеслось сзади.

— Как ты думаешь, — вторил ему Фредерик, — он решил нас застрелить или просто проломить череп рукоятью? Мне кажется, он на такое способен.

Они шли позади, как дворовые собаки покусывая его за пятки. Сильные и злые, они травили свою жертву, прежде чем свернуть ей шею. Что ж, Роб не спорил, он был виноват. Такой невинный ангел, как Лидия, не могла накинуться на него намеренно. Она не владела собой. Да и кто бы смог владеть собой в зверином обличье?

— Если хотите что-то сделать, делайте это сейчас. Не тяните.

Роб обернулся и встал, выставив перед собой оружие. Если ему и было суждено умереть, то хотя бы не в одиночку. Братья остановились и переглянулись. На мгновение их лица посерьезнели, и Роб затаил дыхание. Неужели испугались?

— Валентин,— торжественно произнес Фредерик. — Похоже, ты выиграл. Он нас пристрелит.

И они прыснули, согнувшись в приступе смеха. Роб судорожно сглотнул и навел мушку на белокурую голову Валентина.

— Я не хотел причинить Лидии боль,— проговорил он. Тугой затвор не желал поддаваться под его пальцем, но наконец опустился, издав щелчок.

— О, конечно не хотел! — Белозубая усмешка Валентина стала больше походить на оскал. — Никто и никогда не хочет ранить, верно?

Как Роб вспоминал позднее, всему виной был дрожащий палец. Палец дрогнул, и мир отключился во внезапной вспышке. И наступила вязкая тьма, втянувшая его сознание в глубины своего болота.

В итоге все закончилось хорошо. Роб остался жив, пускай и в новом статусе. Волосы, брови и ресницы Лидии отросли и стали еще гуще и длиннее, чем раньше. Лис оставил Робу револьвер, взяв с него обещание, что тот больше не будет из него палить и отправит злосчастное оружие на могилу дедушки. Валентин и Фердинанд посчитали, что обрели нового члена стаи, и прекратили свои преследования, ограничиваясь лишь глупыми шутками за ужином. А Кристиан крайне неохотно предложил устроить Роба в колледж неподалеку от Странгольтадта, где училась Лидия.

Но, пожив до отъезда Лидии в замке, Роб отправился не в колледж, а к себе в деревню, где его ждали мастерские дедушки. Желая стать лучшим в своем деле и достойным своей любви, он работал как проклятый, пуская все деньги на восстановление станков. Ну и, разумеется, каждое полнолуние мастерские закрывались, а их хозяин отправлялся в Странгольтадт на свидание.

«Неужели ты думал, что я отвернусь от тебя?» — сказала Лидия в тот самый день. Роб слышал, как ее дыхание становилось тяжелее по мере того, как они взбирались все выше по лестнице. Именно тогда он понял, что покинуть эту девушку не сможет даже под страхом смерти. А может, и после смерти.

Больше, чем ты желаешь

Пункт 15 УКФ:

«Фея не имеет права исцелять больных без особого на то разрешения.

Она может оказать больному посильную помощь по дому.

Использование магии при этом крайне нежелательно»

Я, Кристиан Фэй, помогу вам. Даже если вы не особенно этого хотите.

Когда миссис Стронгхолд подкосила болезнь, оставив ее наедине с семью троглодитами, она думала, что хуже быть не может. С каждым днем денег оставалось все меньше, работать за двоих, как раньше, она уже не была способна, помощников не предвиделось, а дети носились вокруг ее кровати и орали, пищали, свистели, топали и ревели...

Но эти парни сумели ее переубедить. Как оказалось, до их появления дела шли не так плохо.

— Меня зовут Кристиан Фэй, — представился один из них, ухоженный юный аристократ, и вальяжно закинул ногу на ногу. Он, со своим старомодным сюртуком и дорогой рубашкой, никак не вписывался в окружавшую его деревенскую обстановку. — Я могу помочь вам в сложившейся ситуации.

Миссис Стронгхолд нахмурилась. Как научила ее жизнь, бесплатный сыр бывал только в мышеловках.

— Не нужна мне помощь,— отрезала она.

Однако сидевшего напротив юношу было не так-то просто смутить.

— Почему? В вашем положении...

— Не вам судить о моем положении,— миссис Стронгхолд поднялась с кровати и выпрямилась во весь двухметровый рост, нимало не стесняясь своей ночной рубашки в желтый горох.— И с чего вы взяли, что справитесь?

— Вы нам расскажете, что нужно, и мы сделаем,— предложил второй юноша. Он появился в комнате с подносом, на котором покачивались чашки, чайник, из носика которого струился дым, и вазочка с печеньем. При виде них Фэй заметно помрачнел и еще долго крутил свою чашку в руках, словно силясь что-то вспомнить.

Директор Общества Крестных Фей заглянул в ящик. Осмотрел подоконник и шкаф. Он даже проверил под столом, но сервиза нигде не было. Много лет он заваривал и подавал в них чай, после чего оставлял на столе в кабинете, не боясь, что их украдут. Да и кому, спрашивается, мог понадобиться старый, покрытый коричневым налетом чайник?

Бросив взгляд на стол, директор понял, что печенье исчезло тоже.

— Чертовщина какая-то... — пробормотал он.

— Позвольте нам показать, на что мы способны,— блондин заботливо поставил поднос у изголовья кровати и сел на табурет, раскинув длинные ноги. — Тем более денег за услуги мы не берем. Что вы теряете?

Может, дело было в чае, которым ее напоили, а может, в силе убеждения этой парочки, но в конце концов миссис Стронгхолд сдалась. О чем впоследствии не раз жалела.

Сперва они взялись за дом. Признаться, уборку миссис Стронгхолд забросила порядочно,— под тапочками уже скрипел песок, а на потолке гроздьями собралась паутина. Но что она могла поделать, если с каждым неловким движением голова кружилась и нестерпимо звенела? К тому же парни были всего лишь ненормальными, а не безрукими. Так что она снабдила крестных фей тряпками и ведром, показала дорогу к колодцу, а сама отправилась в постель.

Вскоре с кухни донесся треск и грохот, отчего миссис Стронгхолд подпрыгнула на своих простынях и выронила книжку. Немного подумав, она все же решила остаться в постели и вернулась к чтению. Если бы эти мальчики хотели, они бы ограбили ее уже давно, не двигая при этом старые шкафы. К тому же миссис Стронгхолд прекрасно знала, как раздражают пристальные взгляды, когда ты работаешь не покладая рук.

Спустя некоторое время грохот повторился, сопровождаемый железным лязгом, и миссис Стронгхолд все же сунула ноги в тапочки.

Впервые за много лет кухня сверкала и сияла. И в ней стало подозрительно просторно. В кристально чистых стенах и на кристально чистом полу не хватало половины мебели, а на столе высились башни кристально чистой посуды.

— Где мой буфет? — поинтересовалась миссис Стронгхолд.

Кристиан, отскребавший пол, поднял голову и улыбнулся.

— Мы вынесли его во двор,— просто ответил он.

Лис, намывавший посуду, кивнул и обернулся, продемонстрировав тлевшую во рту сигару.

— А также табурет, тумбу и шкаф с кастрюлями. Кстати, кастрюли мы тоже выбросили.

— Что?!— Голос женщины неожиданно осип.— Зачем?!

— Они были старыми и грязными,— ответил Кристиан с лучезарной и невинной улыбкой.

— И что?!

— Зачем вам старая и грязная мебель?

— Другой не имею, так что тащите все обратно! Немедленно!

— Сейчас, я дотру вот эту доску и... — пробормотал Кристиан.

— Я сказала — немедленно! — рявкнула миссис Стронгхолд тоном, не терпящим возражений. — А ты, — она ткнула пальцем в охотника, — затуши чертову сигару! Здесь дети, чтоб тебя!

Вот так бесславно погибло первое добровольное начинание Кристиана Фэя. Первое, но далеко не последнее.

Руки у Кристиана Фэя так и чесались, это было видно невооруженным взглядом. То, как он переставлял с места на место резные фигурки на полке, как разложил посуду по размеру, цветам и рисунку, как старательно расчесывал волосы детям, пока те не разбежались от него по углам, — все это было угрожающим знаком. Миссис Стронгхолд чувствовала, что просто обязана придумать ему занятие, иначе... Иначе она могла вновь остаться без мебели.

Она отвернулась от тарелки постного и оттого отвратительного на вкус супа и выглянула в окно. За ним волновалось море травы, играя зелеными бликами под лучами солнца. Когда был жив супруг, он с парой рабочих следил за хозяйством, и поле искрилось пшеницей на зависть соседям. Но теперь оно поросло сорняками и одичало. И требовало утомительной и долгой, очень долгой работы.

— Не знаю, что и делать... — протянула миссис Стронгхолд и задумчиво отправила в рот ложку похлебки.

Радары Кристиана мгновенно уловили нерешительность в голосе женщины, и мгновение спустя соседний стул скрипнул.

— Что-то произошло? — участливо осведомился юноша. — Я могу вам помочь?

— О, даже не знаю... — притворно протянула она.— Перепахать поле — это такая непосильная задача. Я не могу просить вас, мальчики, сделать невозможное...

Ее сомнение стало спусковым крючком.

— Вспахать поле? — он фыркнул. — Я, Кристиан Фэй, могу сделать все что угодно!

— А ты справишься? Здесь работы для троих человек, не меньше...

— Конечно справлюсь! — Кристиан отмахнулся, и миссис Стронгхолд уставилась на кружевные манжеты его рубашки. И в таком виде он собирался пахать...— Чтобы вы знали, я справлюсь с любым делом. Я — Кристиан Фэй, мастер на все руки. Где работы на троих, Кристиан Фэй справится в одиночку!

— Тогда приступай.

— Хорошо. Где у вас лопата?

Миссис Стронгхолд, сунувшая было ложку в рот, зашлась в приступе кашля.

— Чем-чем ты собрался перекапывать поле? — переспросила она.

— Лопатой.

— Нет.

— Граблями? — удивился Фэй.

— Нет! Плугом и лошадкой!

Брови Кристиана взлетели наверх, а рот округлился аккуратной буквой «о».

— Хорошо. Они на поле, да?

Со стороны, где сидел Лис, донеслось сдавленное бульканье. Терпение же миссис Стронгхолд неотвратимо иссякало.

— В сарае. Слева от выхода из дома.

Полный энтузиазма, Фэй наконец исчез за порогом. Лис, как старший из пяти братьев семейства Листенов, пообещал занять детей, и миссис Стронгхолд легла немного отдохнуть, пусть и с нелегким сердцем. Мягкая кровать обняла ее прохладными простынями, и она наконец смогла расслабить гудевшие ноги. Ненадолго, сказала она себе. За полчаса ничего страшного произойти не могло.

Из полузабытья ее вывела тишина. Неожиданная тишина, которую разрезал негромкий, но весьма убедительный голос Лиса.

— ...«Съешь пирожок», — сказала она. Смотрит мальчик, а из пирожка палец торчит!

По комнате пронесся многоголосый вздох ужаса, и тоненький голос младшей Роуз спросил:

— Какой палец?

— Женский! — последовал ответ, услыхав который миссис Стронгхолд окончательно проснулась.— С ногтем!

Вздох ужаса повторился.

— «А откуда в пирожке палец?» — спросил мальчик. И тут ведьма расхохоталась! «Помнишь, у сарая близ твоего дома стоял топор, острый как бритва?» — сказала она. Мальчик кивнул. «Вчера вечером я взяла этот топор, вошла в твой дом, нашла кровать твоих родителей и...»

На этом месте волосы зашевелились даже на голове миссис Стронгхолд, и она вскочила с кровати, тем самым отправив одну из дочерей в обморок. На несколько минут дом наполнился визгом и плачем.

— Как ты смеешь рассказывать такие ужасы моим детям?! Они еще малы, чтобы слушать твою мерзость! — проорала она позже, когда все слезы и сопли были вытерты, а занавески распахнуты. Но в немигающих голубых глазах Лиса не было видно и капли проснувшейся совести. Более того, из его кулака снова торчал рыжий уголок печенья.

— Между прочим, это — реальная история,— заявил Лис, скрестив руки с печеньем на груди. — Мой дед...

— Плевать я хотела на твоего деда, юноша! И...— Миссис Стронгхолд нахмурилась, глядя куда-то за спину Лиса.— Что это за дым?

— Где? — Он принялся крутить головой, а черные клубы лениво выползали из-под закрытой кухонной двери.

Следующий час они тушили небольшой пожар, а дети цветастой толпой бегали вокруг и орали, пищали, свистели, топали, ревели и обливались водой, делая кухню похожей на ведьмин шабаш с костром. Забытый на плите чайник обеспечил развлечение на весь вечер, оставив неизгладимый след на стенах кухни миссис Стронгхолд.

Мистер Кляуз, сосед миссис Стронгхолд, вошел в дом и без приглашения уселся у обеденного стола. Порыскав голодным взглядом, он схватил с блюда пирожок и откусил кусок.

— С яйцом? — скривился он.

— Что стряслось, Ник? — хозяйка скрестила руки на широкой груди и задумчиво уставилась на лежащую неподалеку скалку. В такие моменты ей было невозможно не ответить, и Кляуз быстро проглотил откушенный кусок.

— Послушай, я всегда уважал тебя и твои границы...— Смерив монументальную фигуру миссис Стронгхолд взглядом, он быстро поправился: — Границы твоих владений. Я думал, это взаимно!

— Что ты имеешь в виду? — настороженно поинтересовалась женщина.

— Я вышел сегодня из дома взглянуть, как растет моя пшеница…— Он выдержал театральную паузу и развел руками. — А ее и нет вовсе!

— Что значит «нет»?

— Там пашет твой работник! И пашет, и пашет, и не остановить его! Может, хоть ты объяснишь, в чем дело? Решила захватить мое поле? Если так, то знай, что я этого не оставлю! Я...

— Успокойся. — Большая ладонь миссис Стронгхолд тяжело легла на плечо мистера Кляуз, мгновенно приведя его в чувство.— Никто ничего захватывать не собирается. Сейчас я разберусь.

— И я хочу компенсацию за погубленный урожай! — выкрикнул вслед осмелевший мистер Кляуз.

Затем, когда тяжелая фигура женщины скрылась из виду, ухватил еще один пирожок и разломил его пополам.

— Опять яйцо... — чертыхнулся он.

Такого метода пахоты миссис Стронгхолд еще не видела.

Плуг мерно разворачивал пласты земли, из которых, словно змеи, вылезали стебли пшеницы и сорняков. Подтягиваясь густыми корнями, они ползли из вспаханной земли и послушно собирались в кучки по краям борозды. Миссис Стронгхолд осторожно перешагнула через очередной извивающийся росток и потрепала юношу по плечу. Тот обернулся, продемонстрировав измазанное лицо с зажатой в зубах кривой сигареткой. Ее резкий дым пахнул в лицо и мгновенно пропитал одежду.

— Самокрутка? — миссис Стронгхолд вздернула бровь.

— Такие курят простые люди, разве нет? Я видел фото в газете,— гордый своими знаниями, пояснил Кристиан. — Хорошо справляюсь?

Вокруг них простерлись сотни метров распаханной земли с кучами сорной травы и пшеницы, выраставшими то тут, то там, словно гигантские кротовые норы. Неподалеку орали вороны, принимая ползущие корни за червей.

— Даже слишком.

— Я старался. Говорю же, я могу сделать все, что вы попросите. Кристиан Фэй — лучшая крестная фея на свете...

— Прошу тебя перестать пахать,— быстро проговорила миссис Стронгхолд, заставив Кристиана обиженно умолкнуть.

— Вы уверены?

— Не нужно больше, прошу!

— Ну, раз вы так хотите... — Он с некоторым разочарованием отпустил плуг и выплюнул дотлевшую самокрутку. — Но я же не могу сидеть просто так, сложа руки...

Миссис Стронгхолд с отчаянием огляделась. Ее взгляд упал на крохотные, подернутые дымкой тумана очертания дома вдали, и, к своему неописуемому облегчению, она вспомнила про заросли крапивы на заднем дворе у леса.

— Покоси-ка траву! Очень уж много ее выросло за домом.

За дело Фэй принялся старательно, то и дело ударяя себя древком косы по распухшей от крапивных укусов ноге. Довольная хорошей идеей, миссис Стронгхолд загнала лошадь обратно в сарай, детей — в дом, и преспокойно легла спать, оставив крестную фею посреди зеленых зарослей. Их давно следовало скосить, и с ними уж точно не могло ничего приключиться.

Утро тонкими лучами продралось сквозь занавески, упав на лицо миссис Стронгхолд. Несколько минут она просто лежала, вслушиваясь в пение птиц на улице и мерное дыхание спящих детей. Затем, окончательно проснувшись, встала и оделась. В углу гостиной похрапывал блондин, раскинув длинные руки и ноги в стороны. На нем вповалку спали дети, один из которых уперся пяткой няньке в нос. Миссис Стронгхолд пересчитала тела и удовлетворенно хмыкнула. Все были на месте. Все, кроме Кристиана.

Миссис Стронгхолд овладели дурные предчувствия. Выйдя из дома, она обошла его кругом, ступая по влажной от утренней росы траве, и уставилась на лес.

Вернее, туда, где раньше был лес. Теперь же позади дома расстилалась пустошь, ровная, покрытая короткой травкой и без единого следа стволов, листвы и корней. У тонкой кромки леса вдали двигалась фигура Кристиана Фэя, крошечная с такого расстояния, и, подобрав юбки, миссис Стронгхолд направилась к ней, полная бурлящего гнева. Эта крестная фея заслуживала хорошей порки.

Фэй стоял, уперев руки в бока, и хищным взглядом окидывал скромные остатки леса.

— С косой у меня плохо получалось, и пришлось немного поколдовать. Как видите, вышло...

— ...слишком хорошо, — мрачно закончила за него миссис Стронгхолд. — Я просила скосить лишь немного, метра два от стены.

— Что?! — Растерянность на лице Кристиана сменилась непробиваемой уверенностью в себе.— С другой стороны, из леса всегда летят комары, и сорняки оттуда лезут. А теперь у вас есть новое поле!

Он широко улыбнулся и раскинул руки в стороны, словно продавец, старающийся всучить залежалый товар. Но миссис Стронгхолд ничего не ответила. Развернувшись, она побрела обратно к дому. С неисправимыми оптимистами всегда было сложно спорить, и тратить энергию на бессмысленные разговоры она не собиралась.

— Но если вам не нравится, я все исправлю, обещаю! — догнал ее отчаянный крик. — Я верну лес!

— Не надо! — быстро ответила миссис Стронгхолд. Новый лес вполне мог оказаться мангровым болотом или джунглями, населенными опасными хищниками и змеями. Голова вновь взорвалась вспышкой боли, и шаг миссис Стронгхолд замедлился. Когда-нибудь волнение убьет ее, и в компании крестных фей это грозило произойти скорее, чем она воображала.

Она вспомнила о присутствии юноши, лишь когда он мягко ухватил ее под локоть.

— Проводите меня домой, Кристиан,— слабым голосом попросила она.

Что такое мужская привлекательность? Это сильные руки, квадратный, поросший щетиной подбородок, уверенный взгляд, голос с хрипотцой... Но уж никак не щуплое тело с небольшим брюшком, невысокий рост, старательно зачесанная лысина и очки с толстыми линзами.

Именно об этом размышлял мистер Дамби, взбираясь по изъеденной рытвинами дороге к дому миссис Стронгхолд. Эта женщина овладела его мыслями с первой минуты, как его взгляд упал на ее открытое лицо, широкие плечи и грудь, похожую на горный утес. Каждую субботу он брел к ее дому и провожал в церковь, втайне надеясь, что богиня его заметит. Но либо намеки были слишком прозрачны, либо миссис Стронгхолд пока не нуждалась в мистере Стронгхолде, и все ограничивалось прогулками до церкви, а их разговоры никогда не заходили дальше погоды и урожая.

Мистер Дамби приблизился ко входу и старательно пригладил волосы, пересекавшие лысину сальной полосой. Но не успел он постучать, как замок щелкнул и дверь распахнулась сама. Изнутри на него уставился темноволосый худощавый юноша в измазанном мукой переднике. В общем-то, в муке были и руки, и штаны, и даже собранные в короткий хвост волосы. Мысленно перебрав всех детей своей подруги, мистер Дамби недоуменно сощурился в лицо незнакомцу.

— В-вы кто? — срывающимся от волнения голосом спросил он.

Юноша смерил его по-кошачьему наглым взглядом и привалился к дверному косяку.

— Муж миссис Стронгхолд.

В дверях возник еще один парень разбойничьего вида, который вытирал тарелку.

— А кто вы? — поинтересовался оторопевший мужчина.

— Я — ее любовник,— сообщил блондин. Даже его улыбка выглядела по-разбойничьи. — А вы кто?

— Я? — Под пристальными и неумолимыми взглядами юношей Дамби совсем растерялся. — Мистер Дамби.

— И что вы здесь забыли, мистер Дамби? — строгим тоном поинтересовался «муж» у вконец раздавленного мужчины. — Пожертвования мы не вносим, денег и так нет. Можем помочь лишь детьми, их у нас целый вагон. Вам не нужны дети?

Мистер Дамби уже думал о позорном побеге, когда за спинами парней раздался низкий грудной голос миссис Стронгхолд.

— Кристиан, Анри, перестаньте! — Ее массивная фигура вытеснила юношей с легкостью локомотива, и она радушно протянула к Дамби обе руки.— Это мой давний друг! Проходите, дорогой, Кристиан как раз испек пирог.

Полчаса спустя они сидели за обеденным столом и нерешительно мяли ложками куски пирога. Первым и последним, кто отведал угощение, был старший сын миссис Стронгхолд, который уже долгое время сидел в отхожем месте.

— В церковь я, к сожалению, сегодня не пойду,— прервала молчание хозяйка дома. — Нехорошо себя чувствую...

— Надеюсь, дело не в пироге... — пробормотал мистер Дамби, но, почувствовав на себе испепеляющий взгляд темноволосого парня, быстро исправился. — Шутка! Пирог отменный получился!

Для убедительности он сунул кусочек в рот и проглотил его, не жуя. Килограмм соли в пироге и правда был отменным.

— Очень вкусно! — выдохнул мистер Дамби, расплывшись в приторной улыбке.

— Мистер Дамби столько раз выручал меня, не счесть даже! — воскликнула миссис Стронгхолд, попутно шлепнув по ладошке сына, пытавшегося стащить кусок с тарелки. — Взять хотя бы тот раз, когда началась гроза, а наша лошадь со страху убежала. Вот мы натерпелись, пока ее искали, правда, мистер Дамби?

Он молча кивнул и выпил залпом полную чашку горячего чая.

— ...А тот момент, когда из города приехал инспектор, и вы помогли мне заполнить документы! — продолжала вспоминать миссис Стронгхолд. Повернувшись к Кристиану и Лису, она пояснила: — Мои дети могли остаться сиротами. Без этого мужчины их мать погибла бы под завалом справок и бумаг.

Мистер Дамби почувствовал какое-то движение в животе. Похоже, чай встретился с куском пирога, и они принялись выяснять отношения прямо на месте. Затем раздалось урчание, и битва перенеслась прямиком в кишечник, заставив мужчину позеленеть.

— Простите, миссис Стронгхолд! — он резко вскочил, опрокинув стул.— Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть!

Быстро раскланявшись, он выскочил за дверь и припустил вниз по дороге странной семенящей походкой. Тем пасмурным утром он окончательно похоронил свою мужественность в глазах любимой женщины.

Проснувшись следующим утром, мистер Дамби вспомнил события прошлого дня и впал обратно в депрессию. Порывшись в ящике у кровати, он выудил потрепанный фолиант и сдул с него пыль. «Как стать самцом за 60 дней. Пособие» — гласило золотое тиснение на красной обложке. Он распахнул книгу наугад, как делал в трудные моменты своей жизни, когда хотел получить дельный совет, и уставился в крупные строки, для пущей убедительности выделенные курсивом.

«Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня», — сухо ответило ему пособие для самцов. И тут мистера Дамби осенило. Действительно, к чему было тянуть? И эти молодые и красивые юноши... Нет, времени на раздумья больше не оставалось. Он мог потерять миссис Стронгхолд навсегда. Почувствовав небывалый прилив уверенности, он расправил плечи и устремил гордый взгляд в дождь, моросивший за окном. Мистер Дамби решил действовать.

Одевшись, он выскочил из дома и заскользил по раскисшей дороге, словно конькобежец с зонтом. Конечно, за время, проведенное в пути, его запал поутих. Снова и снова мистер Дамби шептал под нос те идеальные запланированные фразы, которые должны были сразить миссис Стронгхолд наповал. Но когда массивная дверь дома Стронгхолдов отворилась и его любимая женщина заполнила собой проем, все слова предательски сбежали из головы.

— Миссис Стронгхолд... — проблеял он.

— Да, мистер Дамби?— приветливо пророкотала миссис Стронгхолд.

Он взял ее руки в свои. Глаза за круглыми стеклами очков неистово мигали, а сердце колотилось так, что грозило вот-вот пробить тщедушную грудь и вывалиться на порог.

— Выйдете ли вы за меня замуж, миссис Стронгхолд? — выдохнул мистер Дамби и уставился на мокрый порог, ожидая приговора.

Но ответ, который он услыхал, стал абсолютной неожиданностью.

Так одним махом и решились все проблемы. С появлением еще одного кормильца миссис Стронгхолд перестала волноваться, после чего здоровье пошло на поправку, дети обрели отца, дом обрел хозяина, и, что самое главное, Кристиан и Лис наконец убрались восвояси.

А директор Общества Крестных Фей еще долго разыскивал свой любимый сервиз и вазочку с печеньем, которая обычно стояла на его столе в кабинете.

Ева

Пункт 30 УКФ:

«Крестный хранитель имеет право уволиться самостоятельно»

Цените время, отпущенное вам и вашим близким.

Цените, ибо его может не хватить.

Утренние лучи солнца пробивались из-за пыльных штор. Падая на гладкую поверхность зеркала, они вспыхивали пятнами света, отбрасывая блики прямо в глаз.

Кристиан Фэй вздрогнул и невольно зажмурился. Затем сделал шаг назад, в сумрак комнаты, и снял со спинки стула новую шелковую рубашку. Белоснежная ткань оттеняла его ровную смуглую кожу и приятно холодила тело.

Через два часа Кристиану предстояло чрезвычайно важное свидание. Встреча с девушкой, которую он ждал всю свою жизнь.

Пять месяцев тому назад на улицах Петрополиса царила зима. По каменным улицам проносились экипажи, редкие прохожие семенили, торопясь скрыться от бури, яркие огни витрин тускнели и терялись в холодном снежном месиве. К этим-то огням и выскочила невысокая хрупкая девушка. Зябко пряча пальцы в кроличьей муфте, она огляделась по сторонам. Порывы ветра подхватывали длинные юбки ее платья и сдували капюшон, отчего девушке постоянно приходилось его подхватывать и водворять на место. Сморщив аккуратный носик, она глянула сначала в одну сторону улицы, потом в другую. Но видно не было ни зги, ничего, кроме искрящихся клубов снежной пыли.

Ева прошла пару шагов, увязла по щиколотку, попробовала перейти дорогу и едва не потеряла равновесие. Так она и стояла, покачиваясь, словно нелепая кукла, и беспомощно водила глазами по сторонам, когда из снежного облака вынырнул сверкающий начищенными крыльями и золочеными ручками самодвижущийся экипаж. Такого Ева никогда не видела: крытый, похожий на коробку со стенками из стекла. Большие окна дребезжали на ветру, и в какое-то мгновение Еве показалось, что они вот-вот разлетятся на осколки, заполнив уютный салон.

Автомобиль затормозил и остановился в шаге от сугроба, в который медленно превращалась Ева. Дверь гостеприимно откинулась на петлях. Немного помедлив, девушка заглянула в открывшийся проем. Из бархатной глубины салона ей улыбнулся симпатичный молодой человек. Смуглый, с темными волосами, собранными в короткий торчащий хвост, в чистой рубашке и с ровными белыми зубами.

— Куда направляетесь? – скорее угадала она по движению его губ и почти прокричала, стараясь перекрыть шум ветра:

— Мне на Кипарисовый проспект!

Юноша кивнул, еще раз сверкнув зубами в улыбке, и она залезла в машину, едва не запутавшись в юбках. Дверь лязгнула, закрывшись; вой ветра стих, отрезанный хлипкой стеклянной стеной.

Отъехав от обочины, экипаж заурчал и медленно набрал скорость, подпрыгивая и чихая. Еще никогда Ева не ездила на самодвижущихся монстрах и теперь растерянно гладила бардовую ткань выпуклых сидений.

Молодой человек покосился на неё в зеркало заднего вида.

— Машина еле едет, столько снега намело. Что заставило вас оказаться на улице в такую непогоду?

Ева вскинула голову, едва не сломав край шляпки о крышу салона.

— Простите?

— Направляетесь домой?— повторил юноша. Ева кивнула и уставилась на крупные хлопья снега за окном.— Семья, должно быть, уже заждалась вас к ужину?

— Тетушка. Только тетушка.

— Неужели? Я был уверен, что такая красавица, как вы, давно замужем.

— К сожалению, юные господа Петрополиса не желают жениться на аристократках без гроша за душой.

Сказав это, она надеялась, что собеседник наконец умолкнет и даст ей собраться с мыслями. Но этот водитель был явно не из их числа.

— Я с вас денег не возьму,— бросил он через плечо, и щеки Евы зарделись от стыда и гнева. Она поправила перчатку, скрывавшую с дюжину нывших мозолей, и вновь уставилась в окно.

Вскоре машина остановилась на Кипарисовом проспекте, перед старым особняком, над входом которого неистово мерцал фонарь. Водитель распахнул дверь, и Ева ступила в снег, с трудом достав мокрые юбки платья из машины. Она подняла взгляд на юношу, учтиво протянувшего ей руку, и произнесла:

— Знаете, если бы у меня была крестная фея, я бы её уволила.

Признание вырвалось неожиданно даже для самой Евы. Но то была правда, чистая правда.

Три шейных платка лежали в ожидании на кровати. Время от времени Кристиан хватал один из них и прикладывал к вороту рубашки, косясь на отражение в зеркале. Затем бросал платок обратно и хватал следующий, с которым проделывал ту же операцию.

После долгих минут мучений он остановился на зеленом. Зеленый был её любимым цветом.

— Маленькая блондинка с окраины города?..

На пару мгновений Арчибальд Эфесский задумался, но почти сразу его лоб безмятежно разгладился.

— Да знаешь, сколько у меня таких? — Он расслабленно откинулся на спинку стула и хлебнул ещё вина. — За всеми всё равно не усмотришь. Я раньше работал до потери пульса, приходил домой в первом часу ночи. А потом понял, что работа работой, а своя жизнь у меня быть должна. И напрягаться и пахать до последнего не стоит. Работа не волк, как говорится…

Пару мгновений Кристиан вглядывался в это не отягощенное проблемами лицо с блестящими небесно-голубыми глазами и завитками рыжих волос, падавших на лоб. Затем перевел взгляд на животик, натягивавший жилет, и сложенные поверх него наманикюренные ручки.

— Может, ты всё-таки вспомнишь? По-моему, у неё дела идут не очень, надо помочь…

— Дружище, у них у всех дела идут не очень. Кому-то не везет с мужиками, кому-то с работой, с умом, расположением дома, луны и звезд в личном гороскопе, кому-то со всем сразу,— Арчи широко улыбнулся, встал и, перегнувшись через стол, хлопнул Фэя по плечу. — Не переживай. Такие проблемы — это не конец света. Взрослые девочки должны учиться справляться со своими проблемами сами.

Когда рыжий коллега открыл дверь кафе и нырнул в снежную бурю, Фэй тихо выругался.

Завязав платок, Кристиан улыбнулся своему отражению, но улыбка получилась несколько нервной. Первый раз за долгие годы он волновался перед свиданием.

Пригладив черные волосы, он собрал их в хвост. Затем снова распустил, оставив концы прядей касаться плеч.

С неба поливал дождь, смешанный с размокшими хлопьями снега. Ева брела по Рельсовой улице, сжимая скользкую ручку зонта. За спиной проревел клаксон, отчего она едва не выпустила зонт и обернулась. Затем торопливо утерла лицо и шмыгнула носом.

На этот раз коробочку автомобиля покрывал толстый слой грязи. Черные кляксы расползались даже по красивым стеклам, из-за чего юношу за рулем почти не было видно. Дверь снова призывно распахнулась, и Ева села внутрь, прошагав по луже у колес экипажа.

— Мне на...

— Кипарисовый проспект, я помню,— закончил за нее юноша и улыбнулся. Но улыбка его померкла, стоило ему вглядеться в лицо пассажирки.

— Что-то случилось?

Ева мотнула головой и уставилась на проползавшие за стеклами безликие стены домов.

— Вы же работаете здесь, неподалеку, в ателье?

Ева не стала спрашивать, откуда юноша об этом узнал. Лишь кивнула, почувствовав, как ком слез вновь подступил к горлу.

— Работала,— наконец выдавила она.

— Почему в прошедшем времени?

— Владелица больше не нуждается в моих услугах. Придется искать новое место.

Юноша сочувственно хмыкнул. Но слов утешения от него не последовало, за что Ева даже почувствовала некую благодарность. Меньше всего в тот момент ей хотелось говорить о произошедшем и слышать насквозь фальшивые сочувствия.

Автомобиль мелко затрясся, свернув на булыжники центральных улиц. Дождь продолжал сползать по стеклам, разбавляя капли грязи; сиденье вибрировало от работающего мотора, и это странно успокаивало.

Тем же вечером Ева обнаружила на крыльце пухлый кошелек, туго набитый золотом. Пару дней она не тратила его содержимое,— в страхе ждала, вдруг в дверь постучит хозяин богатства,— но работа не подворачивалась. Потому через пару дней первая из найденных монет легла в ладонь хозяйки тесных апартаментов на Кипарисовом проспекте, покрыв тем самым долг в несколько месяцев.

— Я прошу — нет, я требую передать подопечную мне!

Директор Общества Крестных Фей оставался спокоен и подчеркнуто вежлив.

— Кристиан, я уже неоднократно повторил вам: это невозможно. Каждый человек с рождения закреплен за определенным работником. К тому же, вы вмешались в жизнь чужой клиентки, что недопустимо.

— Это были мои личные деньги! Отдайте девушку под мою опеку!

— Только если фея умирает, клиент...

Фэй перегнулся через стол и едва не коснулся директора лбом.

— Вы не понимаете! Она действительно находится на грани!

— Арчибальд — прекрасный специалист. Я уверен, что он в скором времени поможет девушке. Я думаю…

— В жопу вас и что вы там думаете,— бросил Фэй и вылетел из кабинета, с грохотом захлопнув дверь.

Когда они увиделись в следующий раз, тонкий стан Евы стягивало черное платье. На улице хлестал ливень, под силой которого прогибался её зонтик. Взглядом из-под припухших век она смерила автомобиль и села внутрь, не стряхнув грязь с туфель.

— Вы так и не помыли машину. Ждали дождя?— сообщила она вместо приветствия. Кристиан хотел было отшутиться, но, не заметив под черной вуалью и тени улыбки, уставился на дорогу.

— Вы вышли из церкви…— начал он, но Ева не дала ему закончить.

— Моя тетушка.

Пробормотав невнятное извинение, Кристиан чуть сбавил скорость. В тот день их путь должен был стать немного длиннее.

— Похороны нынче обходятся дорого.

Ева кивнула.

— Пришлось устраивать всё по минимуму. Тетушка... Она не любила шумные сборища. А я так мало уделяла ей внимания.

Фэй понимающе вздохнул.

— Что будете делать дальше?

— Искать работу. Говорят, на фабрике у реки нужны руки. Гроши, конечно, но и они неплохи в черный день, не так ли?

Лицо её оставалось бесстрастным. Белая маска с синяками под распухшими глазами.

— Ничего страшного,— поспешно произнес Кристиан. — Всё обязательно наладится, вот увидите.

— Я знаю,— спокойно ответила она. — У меня уже есть определенный план, что нужно сделать. После смерти близкого человека всё как-то… сразу встает на свои места. — Она кивнула своим мыслям. — Сразу становится понятным и простым.

Когда экипаж остановился у нужного дома, Кристиан наконец перешел к вопросу, мучившему его многие недели.

— Мы могли бы сходить куда-нибудь. Поужинать. Я знаю неплохой ресторанчик... — Он сжал руль и расслабился, услыхав ответ.

— Завтра,— слабо улыбнулась Ева. — Давайте завтра. Подъезжайте прямо к моему дому. С утра.

Белые лилии ждали его на столе. Из-за их запаха он всю ночь не мог уснуть. Хотя, быть может, дело было в волнении. Достав букет из вазы, Кристиан в последний раз взглянул на собственное отражение и, довольно кивнув, вышел из комнаты.

На улице было солнечно. Молодые листья зелеными волнами шумели над головой, отбрасывая легкие тени на мостовую. Табачный дым клубами наполнял салон, пока в глазах не начало щипать. За то утро Фэй успел выкурить половину портсигара и не собирался останавливаться, пока ему не стало совсем дурно.

Припарковавшись перед невысокой черной оградой, Кристиан прошел через калитку. Аккуратный газон, ровная песчаная дорожка, деревья и цветы — всё, как она хотела. Он спустился по склону холма и вскоре остановился. Под кленом темнела гранитная плита, на которой разбегались солнечные пятна.

Когда в то утро он подъехал на Кипарисовый проспект, её тело уже нашли. А на следующий день выглянуло солнце. Всего день, и она могла почувствовать аромат любимых лилий.

— Я хочу, чтобы он был наказан!

Кулак Кристиана грохнул по крышке стола, и любимые директором глиняные фигурки подпрыгнули и повалились набок. Лицо их обладателя вытянулось и приобрело суровое выражение.

— Я бы на вашем месте задумался о собственном положении, господин Фэй. Инспектор Докопайц продолжает собирать информацию и, боюсь, скоро узнает слишком много про наше Общество. И все по вашей, Кристиан, вине. Многие задаются вопросом, может ли оборотень работать с людьми, тем более в качестве крестной феи.

Откуда-то снизу, из зала для приема гостей доносилась приглушенная музыка. Кто-то орал в тщетной попытке привлечь к себе внимание. Директор поднялся из кресла, и Кристиан впервые заметил черный фрак, плотно облеплявший пухлую фигуру, словно оболочка колбасу. Скудные остатки волос были тщательно зачесаны на лысину, а в глазу поблескивал монокль.

— У меня прием через час. Так что будьте добры, освободите кабинет.

— Из-за халатности вашего работника умерла девушка, а вас волнует только прием?! Званый ужин?! — Кристиан почувствовал, что задыхается. Пошатнувшись, он выскочил из кабинета и помчался по коридору, стараясь дышать как можно глубже.

Вдох. Выдох. Вдох. Он кубарем скатился по лестнице, огибая официантов с подносами и гостей вечеринки. Зубы нестерпимо чесались. Со всего маху влетев в седовласого господина в бобровом пальто, он сдавленно рыкнул.

— Что за бестактность! — выкрикнуло пальто, однако Кристиан уже был у распахнутых дверей.

Выскочив на улицу, Фэй бросился по направлению к парку, верхушкам деревьев, темневшим на фоне сумеречного неба. Начинался мелкий дождь, и грязь жадно чавкала под ногами, грозя утянуть за собой дорогие ботинки. Однако Кристиану было не до того. Сжав зубы, он следил за дыханием. Вдох. Выдох.

Когда деревья стали расти так густо, что их ветви хлестали по лицу, он рухнул на землю. По лицу расползлась холодная жижа с сухими колкими травинками, мгновенно смешавшись с выступившими слезами. Одна за другой кости ломались и срастались вновь уже под новыми углами, мышцы вздувались и разбухали, образуя новые формы, а кожа зудела от бесчисленных черных волос, пробивавших себе дорогу в порах.

Спустя некоторое время на тропу неспешно вышла черная тень. Вскинув морду к тонкому серпу луны, зверь протяжно завыл.

Лис умирал от скуки. Он проглотил полсотни маленьких бутербродиков на зубочистках, но так и не наелся. Выпил около десятка розовых коктейлей, приправленных полупрозрачной долькой ананаса, и даже не опьянел. И, ко всему прочему, уже с полчаса его уши буравил назойливый монолог усатого коллеги.

— ...И она вернулась на улицу, несмотря на мои уговоры. Говорит, ей там лучше. Не понимаю. — Его не смущало даже то, что Лис демонстративно слушал его спиной, разглядывая скучавшие лица гостей. — А вы что считаете? Стоит подопечным давать такую свободу? Я слышал, ваш напарник очень этим злоупотребляет.

Впервые за весь разговор он поинтересовался мнением собеседника, и Лис, с задумчивым видом поглощая очередной коктейль, судорожно попытался вникнуть в вопрос.

— О да, у него... своеобразный взгляд на вещи,— наконец ответил он. — Но иногда это действительно работает. Некоторые ситуации невозможно решить стандартными и общепринятыми путями...

Лис умолк, заметив у входа в зал знакомую фигуру. Промокший до нитки, в грязном костюме и со спутанными волосами, Кристиан Фэй ощупывал толпу взглядом. На худом лице застыло странное для него выражение испуга и растерянности, а щеку пересекала кровоточащая царапина. Отыскав охотника, Фэй замер и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но внезапно развернулся и скрылся в дождливой мгле за дверью.

— Я сейчас,— бросил Лис и быстрым шагом двинулся к выходу, по ходу расталкивая дородных джентльменов и дам в бриллиантах.

Но когда он выскочил наружу, Кристиан уже исчез. И, крадучись, в мысли Лиса влезло плохое предчувствие, заставившее смачно выругаться. Что-то явно было неладно.

Холодные капли дождя стекали по лицу и волосам Кристиана. Сам он облокотился на балконную ограду и с наслаждением откинул голову назад. Единственным плюсом его квартирки в Петрополисе было расположение на последнем этаже, что давало возможность спокойно свешиваться наружу без опасения быть облитым или оплеванным.

— Кристиан, открой!

Со стороны двери донесся настойчивый стук. Назойливый, упорный стук.

— Никого нет дома! — рявкнул Кристиан и снова закрыл глаза, подставив лицо дождю. С него хватит. У любого существа есть предел, вот настал предел и для крестной феи по имени Кристиан.

Однако стук и не думал прекращаться. В какой-то момент он сменился треском, и дверь распахнулась. За ней, подбоченившись, стоял барон Листен собственной персоной. Смерив его безразличным взглядом, Кристиан покачал головой и вернулся в комнату. Рухнув в кресло у давно погасшего камина, он пошарил под подушками и выудил пыльную бутылку виски.

— Ну, добро пожаловать, раз уж ты соизволил сломать мою дверь.

Помедлив, Лис переступил порог и обвел взглядом царивший в комнате хаос.

— Тебе не помешает домработница.

— А также кухарка и проститутка. Ты за этим пришел?

— Ты не явился на работу. И... — Лис замешкался, подбирая слова. — Я видел тебя на приеме. Что произошло?

Фэй застыл и смерил напарника взглядом. Затем вновь отпил из бутыли.

— Я решил завязать с Обществом. Больше не работаю.

Лис резко обернулся.

— Что?!

— Знаешь,— продолжил Фэй, глядя куда-то в черные недра камина. — В детстве я познакомился с одной крестной феей. И, глядя на нее, я решил, что, когда вырасту, обязательно стану феей, как она, и буду помогать людям. Не так мягко, а более радикально, чтобы был толк,— он покачал головой. — Но истинную суть изменить нельзя, понимаешь? Я словно кусок говна на тарелке — сколько его ни поливай глазурью, все равно кексом не станет.

Кристиан умолк и взглянул на напарника. Губы охотника были плотно сжаты, а по щетинистым щекам ходили желваки.

— Мои превращения участились. Теперь случаются чуть ли не каждый вечер. Я совсем перестал их контролировать. Мой дед был оборотень, мой отец был оборотень, и я волк, а не крестная фея на розовом облачке. Мне положено жрать людей, а не спасать их.

Он не успел опомниться, как его ухватили за грудки и шваркнули о стену.

— По ночам сиди дома. А утром собирай себя в кучу, вставай и приходи на работу! — Лицо Лиса было перекошено от ярости. В своем запале он почти уткнулся носом в лицо Фэя. — Ты — прирожденная крестная фея, и, поверь мне, я такими словами разбрасываться не стану. Подопечные спрашивают о тебе. И всё то время, пока ты сидишь и жалеешь себя, они ждут помощи! Ждут своего наставника, а не эту депрессивную размазню!

Он выпустил ворот рубашки Кристиана и быстро покинул квартирку. Фэй же так и остался стоять у стены, растерянно глядя в распахнутую дверь.

С мокрых волос капало, и сверху рубашка уже была насквозь мокрой. Стащив ее через голову, Кристиан швырнул тряпку через всю комнату. Однако до стула она так и не долетела, подло приземлившись у деревянных ножек.

— И давно в тебе проснулся ораторский талант?.. — пробормотал он.

Только оставшись в одиночестве, Лис понял, как много работы взваливал на себя его бывший напарник. Кристиан брался за все: любые ситуации и существа, любое время и место. Он был словно станок, перемалывавший все на своем пути. Однако если Фэй мог работать сутками и наслаждался этим, то единственным чувством, охватившим Лиса, была смертельная усталость. Он все еще продолжал высматривать Кристиана в надежде, что тот вернется, постоянно оборачивался вслед людям в похожей одежде. Но дни тянулись один за другим, одинаковые и серые, а напарник так и не объявлялся.

Доковыляв до внушительной двери кабинета директора, Лис открыл ее без стука и вошел. Кресло было развернуто к окну, и за обитой кожей спинкой поднималась тонкая струйка дыма.

— Вызывали? — устало поинтересовался он и по привычке ухватил вазочку с печеньем. С утра не удалось ничего перекусить, и даже заветренные печеньки казались пищей богов.

— О, как я скучал по этому голодному хрусту! — донесся возглас из кожаных недр.

Кресло театрально и плавно развернулось, продемонстрировав восседавшего в нем смуглого юношу. В одной его руке красовался бокал вина, меж пальцев другой дымилась сигара из потаенных запасов директора, а чисто выбритое лицо и прекрасный костюм никак не напоминали о прежнем депрессивном Фэе.

— Признайся, ты тоже по мне соскучился,— воскликнул он, сияя словно начищенный пятак.

— Ха, не смеши! — Лис с негодованием отверг его предположение, но губы сами растянулись в радостной улыбке. Плюнув на ложную гордость, он встал и призывно раскинул руки.— Почему так долго, мерзавец?!

Рассмеявшись, Кристиан обнял его в ответ.

— Чертовски длинная история. Вина? — предложил он и, получив согласие, прошествовал к камину, на котором стояла початая бутылка из дымчатого стекла. Судя по году на этикетке, директор бережно хранил ее весь срок своей службы в Обществе.

Получив бокал, Лис откинулся в недра гостевого кресла и закинул ноги на стол. Вино, несмотря на свою стоимость, оказалось невероятно кислым, но охотник продолжал его потягивать, наслаждаясь редким за последнее время моментом отдыха.

— У тебя, оказывается, столько подопечных,— сказал он.

Кристиан выразительно кивнул.

— О да, я всегда был у директора вроде выгребной ямы — все, к кому никто не может найти подход, отправляются прямиком ко мне.

Запнувшись на мгновение, он поправился:

— Вернее, к нам, напарничек. Теперь это не только моя головная боль.

Лис хмыкнул, задумчиво разглядывая кусочки пробки, плававшие на поверхности вина.

—Давно хотел поговорить с тобой об одной вещи, — произнес он. — Ты же знаешь, что у работников Общества тоже есть свои крестные... Никогда не было интересно, кто назначен твоей?

Фэй удивленно вскинул брови. Но не успел он ответить, как дверь кабинета с треском распахнулась.

— Барон Листен, либо вы уберете ноги с моего стола, либо отправитесь на пожизненную службу в Брюхвальд! А вы, Кристиан... Не смейте вызывать меня на совещание в мой собственный кабинет!

Бокал вина мгновенно влился в горло Лиса, а ноги сами слетели со стола. Голова тут же закружилась от резкого повышения градуса в крови. Судя по напряженному и побагровевшему лицу Кристиана, он тоже заглотил свою порцию вина одним махом.

— Простите, господин директор,— бочком он придвинулся к ополовиненной бутыли на каминной полке и закрыл ее своим телом. — Не смог устоять. Как ваши дела?

— Были лучше до вашего возвращения. Решили все-таки поработать?

Несмотря на свой рост, директор Общества Крестных Фей внушал уважение. Всем вокруг, кроме Кристиана. Сощурив глаза, тот сделал последнюю затяжку и затушил сигарету о лоб одной из фарфоровых пастушек.

— Понял, что без меня вы здесь не справитесь. Арчи уволен?

— Мы перевели его в зубной отдел.

Несмотря на отчаянные знаки Лиса, Кристиан проигнорировал все его старания. Описав полукруг, его ладонь обрушилась на лакированную крышку стола.

— Какого черта?! Он что, такой драгоценный?! Сотрудник года, а?! Я...

Внезапно Кристиан умолк. Оторвав руку от стола, он уставился на ладонь с выражением абсолютного отвращения на лице. Затем перевел взгляд на лакированную поверхность, на которой темнела оглушенная муха.

— Ну вот! — провозгласил директор, смерив темное пятно взглядом. — Эта муха летала здесь два года! Неужели так сложно размахивать руками осторожнее?

Он обошел стол и, слегка подпрыгнув, уселся в кресло.

— Говорят, от внутренностей мух может начаться кожная сыпь,— заметил он. — Или язвы. Ужасная гадость, расползается по всему телу и пахнет отвратительно. Поэтому я стараюсь бить их мухобойкой. Так что вы хотели сказать?

Мохнатое тельце хоть и не было сплющено и размазано, но не шевелилось и не подавало никаких признаков жизни. Кристиан продолжал с ужасом смотреть на свою ладонь, словно она уже начинала покрываться гнойными струпьями.

— Простите... — Он попятился к двери. — Мне срочно нужно в ванную.

— Продезинфицируйте руку! Спиртом! — рявкнул директор ему вслед.— И возвращайтесь к работе!

Фэй спешно выскочил из кабинета. Щелчок замка огласил комнату.

Выждав еще пару мгновений, директор расплылся в довольной улыбке. Между стопок бумаги появилась вазочка с белыми брусками пастилы, что свидетельствовало об отличном расположении духа.

— Хорошая работа, барон.

Лис пожал плечами.

— Я бы сделал это в любом случае. Его подопечные нуждаются в нем.

«И он мой друг», — добавил он про себя. Но вряд ли сидевший напротив человек знал, что это такое. Как юноша и ожидал, директор был больше увлечен приготовлением чая, чем выяснением мотивов. Поставив перед охотником дымящуюся чашку янтарного напитка, он поправил пенсне.

— Господин Фэй — не самый простой подопечный, но вы выполнили задание, как всегда, замечательно,— повторил он. — И, конечно, вы можете больше не работать с ним в паре. Думаю, ваша миссия здесь выполнена.

Лис продолжал разглядывать печенье в вазе у себя на коленях. Одна из усыпанных сахаром печенек походила на уродливого волка с одной лапой.

— Нет,— наконец произнес он. Вскинув голову, юноша широко улыбнулся. — Я бы хотел оставить все как есть. У Кристиана есть чему поучиться.

Чуть позже, когда кабинет опустел, мушиные крылья вздрогнули. Муха осторожно вытянула лапку, затем вторую, после чего встряхнулась, поднялась в воздух и вылетела в окно.

Многие дни она терпеливо сносила проносившиеся мимо пальцы и газету, пробиралась под бумагу, которой накрывали печенье, и пряталась за головными уборами фарфоровых пастушек на каминной полке. Но сегодня в чашу ее терпения упала последняя капля. Муха уселась на нагретый солнцем лист, поправила крохотное, похожее на граммофон приспособление на мохнатой спинке и принялась сердито чистить крылья. Она еще посмотрит, как они запоют, когда настанет время очередной проверки и высшее начальство узнает о том бардаке, который тут творится. О, господин Меззанин будет очень и очень недоволен.

Встряхнувшись, муха оторвалась от ветки и вскоре скрылась в ярком мареве заката.

Наступала ночь.