Крик в потерне. Часть первая (СИ)

Ну ведь не может быть всё это явью…

Наташка тоже вся притихшая и потерянная, идёт рядом, глаза уставшие и отрешённые. Хоть и сама виновата, что решила пойти с нами, но чую я, что вина моя больше. В том, что не настоял на том, чтобы девка отказалась от этой опасной, как оказалось, затеи. Но ничего, отоспится, попарю её в баньке и, глядишь, отойдёт. Да и сам отойду от всех этих приключений. Выпьем водки, короче, всё будет нормально…

- Ты как, красота? – тихонько спросил я у неё.

- Нормально, - грустно хмыкнула Наталья. – Устала немного только.

- Скоро всё кончится, - я попытался приободрить девушку, изобразив улыбку. – Считай, уже закончилось.

Та ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула. Да уж, Вася, подумалось. Ещё по поводу Портнова предстоит распедалить ситуацию. И понимание этого момента тяжким гнетом ложилось на душу. Как будто лично я виноват в его смерти, а ощущалось именно так. Словно причастен к убийству, хоть и убеждал себя, что сам чуть не попал под горячую руку суровый парней из ЦБ…

… - Вот это да! – восхищённо вертел головой Махоркин. – И это где такое сооружение спрятано? Неужели в Лесново? В форту замурованном? А это что?

Взгляд мэра упал на рассыпанные по камням пола слитки:

- Золото?

- Оно самое, - ухмыльнулся я. – Нашли вот месторождение, осваиваем.

- Нормально устроились, - покачал головой Антоныч, цокнул языком. – На память подарите?

- Да бери, - хохотнул Захар. – Сколько утащишь, всё твоё.

- За язык не тянул, - навострил уши Махоркин, заслужив насмешливый взгляд полковника.

- А вы, герр полковник? Чего не просите? – спросил я у него.

- Да не бедствую, - его тонкие губы сложились в подобии улыбки. – Благодарю, но не надо.

По пути мы с Захаром подобрали два из сваленных в бетонном коридоре рюкзаков с золотом, решив оставить остальные на потом. Разберёмся с проблемами и заберём остальные, а это «рыжьё» пока спрячем в надёжном месте.

Например, в старом сарае моих родителей. В том бардаке можно хоть слона спрятать. Туда сваливали весь ненужный скарб, отмеченный негласной пометкой «когда ни будь пригодится». Ржавые велосипеды с рулями- «бараньими рогами», хрен поймёшь какого года выпуска, но упорно именуемые батей как импортные. Кривые комоды и серванты со стопками грампластинок на полках. То мой дед, заядлый меломан, собрал коллекцию «винила», датированную чуть ли не 50-ми годами и по нарастающей, но не моложе хитов 70-х. И которая в один прекрасный день сильно поредела, так как мы с друзьями-одноклассниками обнаружили неплохие аэродинамические свойства этих «пластов». А попросту запустили в воздух половину музыкальной коллекции, на манер бумерангов. Вот только пластинки назад не возвращались, в сухо щёлкали при посадке, разлетаясь на части, приводя нас в подлинный деструктивный восторг. Словом, чего только не было в том сарае. Настоящее идеальное место для нескольких золотых слитков.

Занятый воспоминаниями детства, пришёл себя лишь в подвале дома.

- Значит так, - Захар поднял вверх руку и начал инструктаж. – Сейчас поднимаемся в дом, заходим в комнату и сидим там. Перед окнами не маячим. Вечером мы с Натальей и Василием отъедем избавиться от машины погибшего товарища, если хотите, можете с нами…

… - Внесу свои коррективы, - каким-то не своим, утробным голосом произнёс Зорин, откидывая крышку люка, ведущего в кухню. Затем он остановился на лестнице, вытаскивая из кармана небольшой пистолет и направляя его на Захара. В полутьме подвала его глаза блеснули жёлтым огнём. Я ошарашенно уставился на его руку с оружием, совершенно сбитый с толку – его ногти были слишком уж крупными для человека, скорее это были когти зверя. Или вампира из фильмов. И лицо, оно изменилось – чуть вытянулось и заострилось, а глаза… И тут меня пробил холодный пот – голова полковника напомнила мне монстров из банок. Что за хрень, тут уже во все глаза вылупился на разведчика. Или уже не разведчика? Ибо Зорин прямо на глазах терял человеческий облик. Его фигура становилась массивней и летний костюм буквально трещал и рвался на бугрящихся мускулах, а лицо становилось всё уродливее, вот уже массивные клыки выступили над губами, тускло отсвечивая на тех немногих лучах солнца, попадавших в люк из кухни.

- Оружие на пол, - прохрипел полковник. – Живо!

Все оторопело положили свои стволы на плитку пола, во все глаза рассматривая новый облик офицера.

- Отошли в угол!

Выполнили его приказ, и сбились в кучу посреди стоп ящиков.

- Антоныч, - рыкнул новоявленный монстр. – Собери оружие и выкинь его наверх, в люк.

- Анастасович, - дрожащим голосом воскликнул изумлённый мэр. – Ты чего творишь?

- Выполнять!

Махоркин вздрогнул и на дрожащих ногах приблизился к разбросанным на полу стволам, собрал их в охапку и выбросил на кухню. Затем вернулся к нам и изумлённо спросил у Зорина:

- Как так, Анастасович? Такого ж не бывает… Тебя же никто не кусал, не инфицировал… Что за херня с тобой происходит? И почему ты ещё в здравом уме?

- Слишком много вопросов, Антоныч, - глотая часть гласных, прорычал полковник. Теперь он был полностью похож на того зомбака, что мы расстреляли в степях под Столом. Единственным различием был цвет кожи – у Зорина он остался бледным. А ещё говорит, что разведчик… - Но благодарю за содействие, мэр. Выполнению программы «Агроном».

Я стоял с открытым ртом, вытаращившись на это чудо-юдо, совершенно с пустой головой и заново навалившимся ощущением кошмарного сна. Когда Захар метнулся к полковнику и всадил нож в его грудь. Всё произошло так неожиданно и молниеносно, что поначалу ничего не понял. Но когда монстр ловким движением сцапал моего друга в свои объятия и прокусил ему шею, я заорал. И кинулся было на полковника, с голыми руками, как тот швырнул в меня обмякшее тело Морозова. Да с такой силой, словно тот весил не сто тридцать, а пару килограмм, в полёте мы посшибали несколько рядов ящиков, опрокидывая их содержимое на пол, и завалились с грохотом в соседнем углу подвала.

- Мне пора, - сообщил Аностасович, и молниеносным движением запрыгнул на верх лестницы, а затем и на саму кухню. – У вас есть десять минут форы, господа. Потом он очнётся и непременно захочет вас сожрать. Удачных состязаний.

И крышка люка с шумом захлопнулась, оставив нас в кромешной тьме. Тут же сверху раздалась какая-то возня и что-то глухо бухнулось. Похоже, привалил чем-то выход, наверняка сервантом.

- Свет врубите, он рядом с лестницей, - заорал я, выбираясь из под тела друга. Тут же щёлкнул выключатель и помещение озарил тусклый свет лампочки. Это Наташка, с виду находившаяся в полном шоке, тут же уселась прямо на пол под рубильником, неотрывно смотря на меня.

Сел рядом с раненым, и взяв руку, прощупал пульс – сердце вяло, но билось. Пипец, Захар, как так… Слёзы застилали глаза и капали на резко осунувшееся лицо Морозова. Я тормошил и бил его по щекам, орал, но тот и не думал приходить в себя. А в моей голове зрело мрачное как ночь подозрение, и как бы я его не отметал, убеждая самого себя, что всё обойдётся, душой понимал – всё, конец. Укусили Морозку. И это не исправить. Слёзы полились пуще прежнего и из глотки вырвался жгучий вой. Как же так…

- У нас меньше десяти минут, - твёрдо сказал стоявший рядом полностью растерянный Махоркин, его глаза тоже блестели влагой. – Потом он восстанет и начнёт на нас охоту. Надо уходить.

- Куда? – простонал я, размазывая слёзы по щекам. – Я его не брошу, заберём с собой!

- Ты что, не понял? – заорал мэр, вцепившись в мой рукав и таща меня в сторону. – Он нас сам догонит и сожрёт, если не уходить прямо сейчас. Вставай, блин!

И он влепил мне смачную пощёчину. И от неё в моей голове что-то переключилось. Вскочил с пола и метнулся к Наталье:

- Пошли, детка, надо валить.

Та молча встала и решительно посмотрела на меня.

- Хорошо, пошли.

- А это что? – взгляд Антоныча упал на рассыпанные по пыли пола пачки с лирами. – Бабки?

Он упал на карачки и принялся набивать деньгами карманы. Я тоже не остался в стороне и вытряхнув из ранца золото, наполнил его упругими пачками. Если повезёт попасть туда, куда я рассчитываю, то эти бумажки нам здорово пригодятся. Затем распихал по карманам упаковки блистеров с зелёными таблетками.

- Вы что, с ума сошли? – рявкнула Маркелова, похоже пришла в себя окончательно и бесповоротно. – Бегом отсюда!

Посмотрел на Захара и сглотнул вязкую слюну. Тот так и лежал без движения, подошёл к нему и обшарил его карманы. Вот, нашёл, что искал – его смартфон. Прости дружище, но я возьму его на память. Там и фотки наши с тобой, и записи последних вызовов в специальной программе. Прости…

Стартанули так, что пыль столбом поднялась. Неслись, что есть мочи, едва различая путь в темноте, подсвеченной фонариками. Их лучи плясали по старым стенам как дикая светомузыка, добавляя в полусумасшедшее состояние духа всё новые панические нотки. Миновав первую дверь с такой уже наивным предупреждением о биологической опасности. Вот уж не подумал бы, что всё так сложится. И этой опасностью станет мой лучший кореш, аж зубами заскрипел при этой мысли.

- Надо дверь закрыть, - предложила Наталья.

- Да хрен её закроешь, - пробормотал я, осматривая засовы. – Она с этой стороны работает, а не с той…

- Всё, рвём когти, - скомандовал, оценив ситуацию Махоркин и припустил галопом в полутьму коридора. А следом и мы…

Чуть не промахнулись с поворотом на развилке трёх проходов, схватил Антона, который собирался уже нестись в неверном направлении и рывком за шкирку поставил на «нужные рельсы». А чуть позже кубарем полетел по камню пола, запнувшись о лежавшие на полу рюкзаки с золотом.

- Млин! – заорал я и мне вторили Махоркин с Маркеловой, разодрав многолетнюю тишину душераздирающими воплями. Видимо, решили, что Морозов нас догнал и кинулся на меня, сбив с ног.

- Всё нормально, - зашипел я, потирая ушибленный локоть. – Я о золото запнулся.

- Тьфу ты, - с чувством сплюнул Антоныч. – Я уж было подумал, что хана!

- А эта? – Наталья, тяжело дыша и вытирая пот со лба указала на дверь, с которой когда-то Захар снял первую растяжку. – Закроется?

- Нет, - меня от досады аж перекосило. Такая мощная дверь и такая же одновременно безполезная своим замком не с той стороны.

- Всё, пошли, - Махоркин аж пританцовывал от возбуждения. – Захар должен был подняться.

И тут, словно в подтверждение его слов, в пыльной и гулкой тишине древнего подземелья послышался отдалённый вой, наводящий усиленные мурашки по телу. Вой, проникающий в каждую клетку тела и заставляющий его вибрировать на пределе от ужаса и безнадёги.

- Ну вот, - сорвавшимся голосом сфальцетил Антонович. – Поднялся.

Без лишних слов сорвались с места и понеслись вниз по лестнице, рискуя поскользнуться и покатиться кубарем. Тогда точно конец.

- Не ломимся, аккуратнее!

С третьей дверью та же история, что и с предыдущими. Ну не позаботились строители, не навесили засовы со второй стороны. А было бы крайне неплохо запереть их все и спокойно отдышаться. Для начала.

- Надо оружия взять, - предложил я, когда мы поравнялись с помещениями, в которых хранились боеприпасы и оружия.

- Погоди, - отмахнулся Махоркин, заскочил в первую попавшуюся комнату и выскочил из неё с карабином в руках.

- Ты чего?

- Щас, - дёрнул плечом мэр и подошёл к двери портала, встал с боку от неё. Потом пружинистым движением распахнул дверь и зашвырнул в помещение «маузер». И тут же оглох от мощного взрыва, бахнувшего внутри и выбросившего в потерну дымящийся обломок дивана.

Ни хрена себе!

Это что же получается, подумал я, хитрый полковник нас поимел, выдав взрывное устройство за какой-то мудрый научный прибор. Как лохов… И от начала до конца развёл нас как детей, навесив на уши отборной лапши. Пошли мир спасать, идиоты. Ну и что, господин Студнев? Спас? Своим долпоипизмом подверг опасности всю родню во главе с матерью и отцом. И только ты, Василий, виноват в их неминуемой гибели.

Остро захотелось вернуться, хотя бы предупредить… Но как выбраться из этих подземелий, плюс Морозов на подходе, время от времени слышны его завывания, всё громче из раза в раз. От невесёлых мыслей зарычал сам, наполнив старинные своды раскатами отчаяния и тоски. Так тебе и надо, осёл, так вам все и надо… Захотели золота, гребите его, купайтесь в нём, хоть грызите эти дьявольские плитки жёлтого металла. Но вот взамен оставьте душу и всё то, что вам дорого. Ибо так было испокон веков, человеческие страдания и кровь сконцентрированы в радующих глаз брусочках, слитках и изделиях. Растворены и навеки спаяны, ждущие новую жертву… Все беды из-за денег. Косвенно или прямо, суть одна…

… - Дверь целая, замок работает, - радостно воскликнул Махоркин, щёлкая засовами. – Ура, господа!

При звуках его голоса пришёл в себя, пытаясь стряхнуть остатки ступора.

- Вася, грузим оружие! – распорядился мэр. – Где и что тут есть?

За какие-то десять минут мы притащили в разгромленное взрывом помещение портала четыре ящика с пулемётами, три с золотом, плюс приготовленные заранее рюкзаки с лирами. Прихватили внушительное количество патронов «7. 92», закинули поверх всего несколько карабинов. Эх, хреново, всё в смазке, не выстрелить.

- Ну всё, - Махоркин запер наглухо дверь и присел рядом с нами на ящики.

- Я тут рюкзак с продуктами нашла, - грустно улыбнулась мне Наталья и показала на слегка посеченный осколками ранец. Один из тех двух, что мы с Морозовым притащили от Лариссея. Ну хоть не впроголодь сидеть будем. Там и бутылки с водой должны быть, протянем. Если только Захар до нас не доберётся.

- Так ты чему удивился так в подвале? – поинтересовался я у мэра. – Про невозможное что-то говорил.

- Да когда человек обращается, - пояснил тот. – Время немного уходит, минут десять-пятнадцать хватает. А с Зориным всё иначе. – Махоркин обречённо вздохнул. – Провёл он нас вокруг пальца, меня, с моей спецспособностью, так вообще невозможно же обмануть. Как раньше считал. Не представляю, как дальше жить буду… Целый мир помог сгубить. Всегда думал, что найду в себе силы пожертвовать собой ради блага людей, мир спасти. А вон как вышло… Наоборот.

- И как можно исправить? То, что пошёл устраивать полковник?

- Не знаю, - совсем тихо произнёс мэр. – Но обязательно выясню. За любые деньги решу проблему, не отступлюсь. Одно понятно – ЦБ тут явно не при делах, всё Миссия, за ногу её…

Немного помолчали, лишь мой собеседник нарушал тишину задумчивым чесанием остатков шевелюры.

- Кажись, идёт, - навострил уши Антонович, и в подтверждение его слов по двери прошёл медленный скрежещущий звук. – Ну всё, держись родная…

И в то же мгновение мощный удар сотряс металл, секунда и он повторился. Полный злости и тоски вой сотряс стены потерны, устремившись в самые потаённые уголки монументального сооружения. И вновь удар… Стоял и отгонял от себя все мысли, просто не пускал их в разум, усилием воли пытаясь не орать от ужаса. Затем взгляд упал на Маркелову и вдруг стало легче. Словно и не ломился к нам славный в прошлые времена, настоящий боевой сержант Морозов Захар, превращённый фанатичным мудаком в непонятного и поистине страшного монстра. Словно миру, в котором родился и жил, не грозила гибель от ужасного вируса, или как там эту заразу назвать…

Я взял в руку ладонь Натальи и привлёк девушку к себе. Обнял её и поцеловал в волосы, заметив в пышной шевелюре седую прядь. Тяжело вздохнул и крепко-накрепко закрыл глаза, вздрагивая всем телом при каждом новом ударе о дверь. Прости меня, родная. И поверь на слово – в обиду не дам, кинусь с голыми руками, буду зубами рвать, но к тебе не подпущу. Сдохну, но выстою. Тем более другого смысла в жизни не вижу, кроме тебя.

- Кажись выстоит, - загробным голосом констатировал Махоркин, опасливо осматривая дверь, вибрируя при этом всем телом как трамбовка для тротуарной плитки. – Кажись, поживём…

… Морось неприятно холодило лицо, но мне было всё равно. Ветер, угрюмо завывавший в степи и сотрясающий сухими кустами низкого колючего кустарника в унисон пел с голосом моей души. А низкое серое небо, давившее на плечи многотонной плитой, не давало чувствам взять верх над разумом, словно пережигало их. И я был этому рад. Ибо всё то горе, выпавшее на нашу долю, в простое человеческое сердце не помещалось.

- Земля тебе пухом, Антоныч, - произнёс я и поставил последний камень на могилу. – Спи спокойно.

- Пухом… - повторила Наталья и прижалась ко мне.

Не выдержал Махоркин двух дней в аду, умер перед самым «переходом». Не каждый выдержит пребывание в круглосуточном филиале преисподней, от ужасов которого прикрывает лишь измученная непрекращающимся штурмом дверь. Моя же голова покрылась сединой, а сердце шрамами. И нет на свете психиатра, что мог бы вылечить мою душу. Отныне не только Захара нет, нет и прежнего Васи Студнева. Остался навсегда в тех мрачных стенах, не выбраться ему никогда уже…

«Рысь» давно загружена под завязку и стоит на холостых оборотах.

- Поехали? – заглянул в глаза девушке и та улыбнулась краешками губ.

- Поехали, Василий, - хмыкнула она и уселась за руль. Вот она молодец, ко всему быстро привыкает, вон, улыбается уже. И мне от этого становится реально легче, словно от хорошего лекарства.

Кинул последний, но не прощальный взгляд на сооружение, скрывающее в своих недрах портал.

Жди нас, мы скоро вернёмся… Обязательно вернёмся.

Конец первой части.

Декабрь 2014 года.

-