Крик (СИ)

15

В тот вечер разговор на том и закончился. Меня перевели в отдельную камеру, чистую и совершенно пустую. С одной стороны, я радовался улучшению условий, а с другой одиночество пугало, не с кем было перекинутся и парой слов, но как оказалось, долго от этого страдать не пришлось. На следующий день меня вернули в комнату для допросов и долго упорно расспрашивали, про войска, про центр, про мою деревню. Я честно рассказывал всё, что мог припомнить, но информации было не богато. Беседа, а скорее допрос с пристрастием, проходил всё в том же составе, так что побоев не было.

Утро следующего дня началось так же, хотя я не знал, что ещё поведать и вопросы побежали по кругу, когда в дверь постучали. Ли, выглянул за дверь, что-то негромко обсудил, подозвал Асю, а через минуту они оба отошли, дверь открыла шире и в проёме появилась Мелиса с закутанной в одеяло дочерью. Увидев меня, знахарка кинулась ко мне:

— Сынок, что же они с тобой сделали! — женщина одной рукой удерживала спящую малышку, другой погладила меня по волосам, потом по щеке, — как ты? — шепотом спросила она, заглядывая в глаза. Я криво улыбнулся разбитой ещё в бою губой, она почти зажила, но улыбаться удавалось плохо. Мои тюремщики молча наблюдали за этой сценой не влезая, за что я им был благодарен.

Мелиса повернулась к повстанцам, её глаза метали молнии, пока взгляд не упал на Асю. Знахарка охнула и прикрыла рот рукой, потом ошарашено посмотрела на меня, затем обратно на Асю. Я не мог понять, что её так поразило. Женщина встряхнула головой и в последний раз перевел взгляд на меня.

— Как малышка?

— Лекарство закончилось два дня назад, — Говорила знахарка, поднимая край конверта и опуская его так чтобы я мог увидеть дочь, её щёчки заливал нездоровый румянец, а веки во сне слегка подрагивали, значит у малышки температура.

— Как же так, его должно было хватить ещё на две недели?

Мелиса опустила глаза и нервно дернула плечом:

— Когда я колола последний раз малышка расшалилась и мы сбили бутыль с препаратом со стола, — тяжелый вздох, — и она разбилась.

— Понятно, — что я ещё мог сказать, это жизнь, я не понаслышке знал, какой хулиганистой бывает Хоуп.

Предводительница же повстанцев подошла к нам и спросила, кивнув на конверт спросила:

— Можно?

Целительница лишь ошалело кивнула. То, что происходило дальше осталось за гранью моего понимания. Ася взглянула на девочку, всхлипнула, зажала рот рукой и нервно пискнула:

— Ли… Ли, это она! Правда она? — девушка переводила полусумасшедший взгляд с малышки, на помощника и обратно.

Мужчина, тенью материализовался рядом с ней и заглянул через плечо:

— Откуда у тебя девочка? — зашипел мужчина, ничего хорошего его тон не предвещал.

— Это моя дочь! — тихо, но уверенно сказал я.

Ася вздрогнула, подняла на меня глаза и залилась, страшным каркающим, безумным смехом, пятясь от нас.

— Дочь…дочь…дочь, — бессвязно бормотала она, а потом, взвыла ка раненый зверь и осыпалась на пол, дергая за волосы, затем снова безумный смех.

Ли бестолково крутился вокруг нее пытаясь привести её в себя и поднять с пола, Кондрат шокировано пялился на девушку и только Мелиса смогла сориентироваться, она дернула за руку выпавшего из реальности парня:

— Бегом, нашатырь и стакан воды.

Кондрат, словно очнувшись, как только мог быстро заковылял к двери. Уже через минуту в комнату вбежала темнокожая, невысокая, худенькая девушка, неся требуемое, за ней не поспевая, ковыля Кондрат. Травница сделал шаг ко мне, желая передать девочку, но мои руки так и оставались связанными за спинкой стула, она посмотрела сначала на новую участницу этого сумасшествия и подошедшего парня и решившись сунула всё-таки ему малышку:

— Уронишь, убью, — коротко бросила она и присела перед Асей.

Глаза у девушки были совершенно безумные, мне становилось страшно, когда я смотрел на неё, не за себя, за Хоуп, что может выкинуть выжившая из ума женщина? То что разум ей покинул это было так же верно как и то что зимой идёт снег.

— Держи её, вздумаешь мешать, сам её из истерики будешь выводить, — процедила Мелиса обращаясь к Ли, он кивнул, у мужчины глаза были ненамного адекватнее чем у его предводительницы.

Травница со всего размаху залепила Асе пощечину, от чего голова девушки мотнулась, сама она вздрогнула, но смеяться и истерить она перестала.

— Вдыхай, — подсунув открытую склянку с нашатырем велела знахарка. Ася послушно втянула воздух. Я, не отрываясь, смотрел как её глаза медленно покидает безумие, — пей, — поднесла к её губам стакан Мелиса, девушка глотнула воды, — дыши. Вдох — выдох. Ася всё хорошо. Слышишь? Всё закончилось.

— Закончилось? — пролепетала девушка, её взгляд затуманила какая-то эмоция, но понять какая было невозможно.

— А может и началось, — хитро улыбнулась знахарка, — но всё точно хорошо.

Ася послушно кивнула и опираясь на руку Ли, вышла из комнаты. Кондрат, бережно вернув травнице Хоуп, вежливо, но твёрдо взял Мелису за локоток и повел из комнаты. Темнокожая девушка, опасливо стрельнула в меня глазами и мышкой юркнула в дверь, которая тут же закрылась. Чуть позже и меня транспортировали в одиночную камеру.

Вечером на пороге возник Ли. Я сидел на полу со связанными руками, их никто не развязал без приказа, пытаясь понять, что же сегодня такое произошло. Почему Ася так отреагировала на мою дочь? Может эта предводительница всё-таки давно сошла с ума и все это упорно скрывали? Чем дольше я с ней общался, тем больше она пробуждала в моей душе странные чувства. С одной стороны она была мне симпатична, мне было жаль её потухшие глаза, у молодых девушек глаза должны гореть, а разглядев её поближе, я понял, что она младше меня. С другой стороны в ней много было отталкивающего, чего, я не мог выразить даже в мыслях, но всё внутри бунтовало против этого.

Темнокожий мужчина долго стоял в дверном проёме, изучая меня равнодушным взглядом, так смотрят как на бабочку приколотую булавкой к палетке, диковинную бабочку. Потом он шагнул в камеру и притворил за собой деверь:

— Что же ты такое! — зло процедил он, хватая меня за горло и поднимая с пола, — откуда у тебя девочка, мразь.

Бил он меня долго и со вкусом. Ещё в начале на меня накатила полнейшая апатия. Бьёт? Да и чёрт с ним! Хоуп помогут, дочь будет жить, остальное всё мелочи. Да пусть хоть прикончит, сопротивляться я всё равно не мог. Когда уже сознание решило покинуть меня, я словно в отдалении услышал голос Аси:

— Ли! Прекрати!

Мучителя отшвырнули от меня, а через секунду к щеке прикоснулась прохладная рука, немного очищая разум от того тумана бессознательности который его окутывал.

— Ты что совсем из ума выжила? — взъярилась на него девушка, её голос сипел, хрипел, но было ясно она в ярости.

— Я из ума выжил? У нас пленником оказывается этот, и ты тут же веришь, что это он, — кто он? Слабая мысль мелькнула и исчезла, — почему ты не допускаешь что это очередные происки Общества?

— Интересно, как бы они смогли? — едко поинтересовалась девушка.

— Выращивают же они как-то детей, почему бы им не вырастить взрослого человека, если им нужно обезвредить тебя.

— Ой, вот не надо воспевать оду генетикам Общества! Они не такие гениальные.

— Хорошо, а оду хирургам воспеть можно? Почему ты не думаешь, что человеку просто сделали пластику? Я спорить готов что он выращенный! А ещё у него как по мановению палочки появляется эта девочка. Ася мы не в сказке, так не бывает.

— Не бывает, — тихо согласилась Ася, — девочка рожденная, Геня провел анализ. Ты его больше никогда не тронешь, — в голосе зазвучал металл. Таким тоном отдают беспрекословные приказы.

— Ты очень ошибаешься Ася, и я хочу спасти тебя от новой боли. Я ведь не вечный, из какой-то передряги я не смогу тебя вытащить.

— Да не вытаскивай. Его ты не тронешь, никогда.

Они ещё о чём-то спорили, но сознание решило, что с него хватит, и я провалился в гулкую темноту, голоса слышались всё дальше и дальше. Всё-таки этот идиот сильно приложил меня головой…