Глава 6

Бурцев с добжиньцем спешились и отдали коней Сыма Цзяну. Сами подобрались к обочине – близко, насколько это возможно. Замерли, всматриваясь и прислушиваясь.

Ядвига ехала с купцом стремя в стремя. Кнехты, чуть поотстав, пялились на стройную фигурку всадницы. За лесом не наблюдал никто.

– Если с ней что-то случится, – поубиваю всех, пся крев, – грозно пропыхтел Освальд. – Тебя с купцом – первыми.

– Да тише ты со своей песьей кровью – шикнул Бурцев. – Ничего с Ядвигой не сделается. А если нас услышат – всем крышка.

Мимо как раз проезжал обозный авангард.

– Ох, дорогая Ядвижка, – сокрушался Ирвин. – Пенька, лен и сукно сейчас здесь никому не нужны. Жратва и оружие – вот что в цене. А с Русью ливонцы торговать не велят. Угрожают отобрать товар, а самого повесить. Разорение одно с этим их крестовым походом!

Крестовым походом? Бурцев насторожился.

– Его преосвященство епископ Герман собственноручно чуть не проломил мне голову своей страшной булавой, когда я заикнулся, что мирный торг с русичами более выгоден, чем война, – продолжал жаловаться купец. – Меня даже в темницу к крысам бросили, представляешь Ядвижка! Насилу откупился. Едва обоз свой спас от полного разорения. Ох, и времечко… А тут еще это небесное воинство объявилось, коему его преосвященство и ливонский магистр Дитрих внимают как зачарованные. Уж не знаю, откуда на самом деле взялась та рать, но, по моему скромному разумению, именно она и подстрекает всех к скорейшему походу на восток…

Купец с Ядвигой проехали, и больше Бурцев не смог разобрать ни слова. Теперь мимо шел обоз. Всхрапывали лошади, шелестели полозьями сани, кто-то что-то тихонько напевал. Потом ветер донес задорный смех Ядвиги. Громко хохотнул и Ирвинг у которого в компании бывшей служанки быстро улучшалось настроение. Заржали кнехты из охраны. Освальд скрипнул зубами от ревности и злобы.

Вскоре обоз скрылся за поворотом. Добжинец начал нервничать:

– Догнать надо! Отбить! Немедленно! Ее же похитили, Вацлав!

Бурцев сдерживал рыцаря, как мог. А четверть часа спустя «похищенная» вернулась сама. Лицо лазутчицы было непривычно серьезным. Что бы это значило? Как оказалось – ничего хорошего.

– Фон Берберга в крепости нет, – доложила Ядвига. – Епископа Германа тоже.

– Все ушли на фронт? – скривился от досады Бурцев.

– Выступили навстречу основным силам ливонцев. Вильгельм Моденский уже объявил крестовый поход, а ливонский ландмейстер провозглашен верховным магистром ордена. Дитрих фон Грюнинген собрал под свои знамена не меньше десяти тысяч рыцарей с кнехтами и оруженосцами.

– Десять тысяч? – Бурцев нахмурился. – В этой ораве отыскать фон Берберга будет непросто. Он хоть не сменил еще своего приметного медведя на другой герб?

– Нет. Вестфалец по-прежнему носит медвежий герб и считается главным советником магистра Дитриха и дерптского епископа. Правда, Ирвин говорит, власти у него сейчас поболее, чем положено иметь простому советнику.

– А свое войско у него есть?

– Фон Берберг ведет с собой невиданное знамя[1] Откуда явились эти воины, и где взяли свое грозное оружие, не знает никто. Известно только, что они беспрекословно подчиняются вестфальцу. В Дерпте этот отряд называют не иначе, как небесным воинством, но говорят о нем с таким страхом, будто сам дьявол встал на сторону фон Берберга. Даже сам епископ Герман побаивается своих новых союзников.

– Ядвига, это все, что тебе удалось узнать?

– Извини, Вацлав, об Агделайде в Дерпте ничего не слышно. Я специально расспрашивала Ирвина о даме сердца доблестного фон Берберга…

– И?

– Ирвин говорит, у вестфальского рыцаря вообще нет никакой дамы сердца. Фон Берберг прибыл в Дерпт лишь со своим оруженосцем, в сопровождении небольшого отряда ливонских рыцарей. Женщин среди них не было.

– Проклятье! – Бурцев застонал от бессилия. – Где он мог ее спрятать?!

– Да где угодно, – хмуро ответил Освальд. – Вацлав, смирись, Агделайду не отыскать, пока мы не найдем самого фон Берберга. Только он в силах помочь тебе. Если, конечно, захочет.

– Не захочет – заставим, – решительно тряхнул головой Бурцев. – Ядвига, куда направляются крестоносцы?

– В Дерпте поговаривают, будто новгородский князь Александр Ярославич повел свои дружины к Пскову и Изборску – эти города еще в позапрошлом годе немцы отбили у русичей. Наверное, ливонцы выступят навстречу новгородцам. А, может, уже выступили. Торопиться им нужно со своим походом, иначе до весенней распутицы не управиться. В болотах и грязи много ведь не навоюешь. А мажец-месяц[2] закончился. Кфечень[3] уж на дворе.

– Распутица?! – пробормотал Бурцев. – Март?! Апрель?!

Надо же, он совсем потерял счет времени!

– Ага, весна, – мечтательно закатила глазки Ядвига. – Зима-то нынче в этих северных краях лютой оказалась. Не то что в прошлом годе на юге, в Силезии. Тогда у нас рано травка полезла, а сейчас – снега лежат, как в люты-месяце[4]. Лед только-только подтаивать начинает.

Бурцева словно в студеную прорубь окунули. Лед подтаивает?! Елки-палки, да как же он мог забыть! До Ледового побоища считанные дни остались. Вот где следует ждать диверсии цайткоманды! Вот куда ударят эсэсовцы! И уж если фашики примкнут к немецкой «свинье» – не видать тогда победы Александру Невскому. Разобьют ливонцы русичей на Чудском озере. Оттяпают Новгородчину, а там, глядишь, и остальную Русь под себя подомнут. Что будет дальше – и предположить страшно. Вся история пойдет прахом. Если уже не идет. И где Аделаиду искать – непонятно. Между ним и дочерью Лешко Белого по-прежнему стоит треклятый вестфалец.

– По коням! Живо! – Бурцев первым вскочил на коня. – Нужно предупредить князя Александра. Примкнем к новгородцем, а уж тогда с фон Бербергом не разминемся.

Секунда – и под добжиньским рыцарем тоже скрипнуло высокое седло.

– Верно говоришь, Вацлав…

Ядвиге и Сыма Цзяну пришлось догонять.

Загрузка...