Крёстный отец

Глава 4, в которой опять возвращаются воспоминания

Для зачатия наследника Малфоев понадобилось всего-то две попытки. И в первый раз, надо сказать, что сплоховал вовсе не Северус.

Его тогда так и подмывало уточнить у «нового друга», точно ли не надо сварить зелье из мидий с женьшенем и фенхелем, но он сдержался чисто из чувства самосохранения. К тому же, было даже как-то лестно то, что такой, как Люциус Малфой, прожжённый циник, слизеринец до мозга костей, может чего-то стесняться. Стесняться его. Чего не сказать о Нарциссе. Вот уж кого назвали не в бровь, а в глаз. Так что известие об успехе сентябрьского ритуала Северуса действительно порадовало. Хотя бы не придётся снова краснеть, словно третьекурснику, которого застукали за подглядыванием в женской ванной.

Хотя ритуал не подразумевал его непосредственного участия в действии на родовом алтаре, откат от циркуляции и обновления магии был выжимающим досуха и на физическом уровне. Люциус Малфой оказался прав насчёт того, что слабого духом, кто не мог разделить физиологию с магией, подобный опыт мог бы ввергнуть в пучину рефлексии и ложных надежд. Но у Северуса была собственная страсть, и с лёгким сердцем он торопливо погрузился в исследования, опасаясь, что щедрость Малфоя не продлится дольше девяти месяцев, пока Нарцисса вынашивает ребёнка. Скорее всего, вся эта «дружба» не более чем крючок, чтобы нужный Малфою человек не сорвался. Вот уж кто никогда своего не упустит.

По грубым расчётам наследник Малфоев должен появиться где-то в конце мая. Северус успел привести свои дела в порядок, чтобы основательно переселиться в Малфой-манор из своего домика в Тупике Прядильщиков. Ему выделили аж целое крыло, примыкающее к библиотеке и с лабораторией под боком. Впрочем, узником он не был, так что, с позволения хозяев, выполнял и заказы. Несколько клиентов, наработанных за время обучения в Гильдии, у него имелось, и терять относительно стабильный заработок не хотелось.

В ноябре Эрхост Аббот передал совой большой список нужных зелий: в основном мази и декокты от ревматизма и разные бодроперцовые и прочие настойки от болезней, появляющихся в сырую осенне-зимнюю пору, с просьбой доставить заказ лично, и никто Северуса против воли не удерживал. Он переместился в Годрикову Лощину, где жил Аббот, отдал заказ, получил вознаграждение, выслушал получасовые жалобы старика, и после решил немного пройтись, чтобы проветрить голову.

И внезапно увидел Лили, которая неспеша шла по дороге… Подруга детства, которая оборвала с ним все связи на пятом курсе.

Словно наяву предстала та некрасивая сцена. Вот он сидит после экзамена на берегу Чёрного озера, а подкравшийся со спины Поттер вместе с Сириусом Блэком подвешивает его в воздухе вверх тормашками. Подвешивает за лодыжку его собственным заклинанием, которое кроме него и Лили никто не знал. Северус лично придумал «Левикорпус», чтобы противостоять шайке Мародёров, а в итоге пострадал от него сам же. Упавшая на лицо мантия оголила живот, ноги и его подштанники. «Грязные подштанники», — как глумливо прокомментировал ненавистный Поттер, собрав кучу ржущих зрителей и подпевал.

А дальше всё как в тумане. Северус до сих пор гадал, что это было, то ли какое-то магическое вмешательство, то ли ему так ударила в голову кровь, вперемешку со стыдом, то ли в какой-то момент он решил, что это Лили предала его — рассказав про «левикорпус» шайке гриффиндорцев, но… когда Лили попыталась остановить Поттера с Блэком Северус назвал её грязнокровкой при всех. И Лили не простила. А на шестом курсе стала встречаться с Поттером, так больше и не заговорив с Северусом.

И почему именно «грязнокровка»? Северус знал главную тайну Лили: её отец был сквибом какого-то старого германского Рода. Причём не урождённым, а его в детстве лишили магии. Так что никакая она не «грязнокровка».

Потом доходили слухи, что они поженились или вроде того. Но где жила Лили Северус не знал, да и не пытался выяснить, считая, что эта глава в его жизни навсегда закрыта. Да, он в запале говорил Малфою, что любит… одну девушку, но сам считал, что эта любовь давно похоронена в его сердце.

Северус с лета перед шестым курсом начал самостоятельно заниматься окклюменцией для защиты сознания. Тогда же оказалось, что у него к этому родовая предрасположенность. Причиной занятий стало это самое событие с непонятно как вызнанным заклинанием. Подумав, Северус понял, что Лили вряд ли разболтала Поттеру про «левикорпус», а значит, не исключена возможность, что подлые Мародёры применили чары для считывания мыслей. У Блэка в загашниках всегда находились премерзейшие родовые заклятия, начиная ещё с первого курса. Так что Северус очень хотел, чтобы его мысли и воспоминания остались только его и принадлежали только ему. Если он чему-то и научился на Слизерине, так это тому, что по слабостям сразу будут бить и показывать их нельзя ни в коем случае.

Впоследствии эти уроки весьма пригодились при встрече с Лордом Волдемортом. Северус уже знал, что тот владеет легилименцией, и ему не хотелось, чтобы великий маг узнал о всех унижениях, которым его подвергали. К моменту их встречи уровень окклюменции Северуса уже достиг того уровня, когда он мог изъять из памяти некоторые компрометирующие воспоминания. Правда расплатой становилось новое проживание унижения при возвращении воспоминания, но Северус готов был потерпеть, чтобы не позориться перед могущественным волшебником. Вдруг бы тот, увидев такое, признал бы его негодным, а то и посмеялся вместе со своими «чистокровными», и посчитал, что Северус — хороший мальчик для битья. Нет уж.

Несмотря на многократно пережитое воспоминание с подвешиванием, Северус так и не понял, почему так сказал Лили. После той «грязнокровки» Сириус Блэк «вымыл» его рот очищающим заклятьем, и сейчас, когда Северус внезапно встретил Лили Эванс, точней, уже Поттер, на улице, во рту явственно почувствовался вкус мыла — неприятно-горький. На узкой дороге сложно было разминуться, так что Северус решил поскорей аппарировать. Палочка в руках подрагивала.

— Северус? — внезапно окликнула его Лили, и сердце заполошно забилось.

— Лили? — изобразив удивление, повернулся к ней Северус, удерживая лицо в вежливо-неприступной маске. — Какими судьбами?

— А я… здесь живу, — ответила Лили. На её щеках играл морозный румянец. — Вот в этом доме. Мы с Джеймсом живём…

— Понятно, — неловко ответил Северус, придумывая о чём ещё спросить. «Ты меня простишь?» — не слишком ли после четырёх лет бойкота?

— Может, зайдёшь на чашечку чая? — внезапно предложила Лили, выбив весь воздух из лёгких. — У меня с собой очень вкусные пирожные из Коукворта, помнишь, такая кондитерская с синей вывеской недалеко от городского парка? Я у родителей была…

— К сожалению, не помню, — криво усмехнувшись, ответил Северус. Пирожными его никто не баловал. Но увидев вытянувшееся лицо Лили поспешил добавить: — Но я приму твоё приглашение. С удовольствием.

Вкус горечи мыла во рту может перебиться пирожными, которые он никогда не ел?

— Хорошо, — кажется, обрадовалась Лили. — Тогда пойдём.

— А твой… Поттер не будет против гостей? — уточнил Северус, постаравшись сказать «Поттер» нормально, а не сквозь зубы, правда получилось почти рычание «Пот-т-ер-р».

— Джеймс учится на аврора, возвращается поздно, так что его нет дома, — пожала плечами Лили, совершенно очаровательно сдув рыжую кудрявую прядь, упавшую на лицо. — И вообще… Могу же я встретить старого друга и пригласить его на чашечку чая с пирожными, чтобы немного поболтать? Тут очень скучно жить, Северус, а мне хочется знать новости, как ты живёшь и вообще… Кстати, что ты тут делаешь?

— Передавал заказ Эрхосту Абботу, — ответил Северус. — Он живёт с семьёй вон в том доме с большим дубом.

Лили прикосновением палочки открыла двери и они вошли в дом. Северус молча смотрел, как его любимая аккуратно ставит пирожные на маленький столик в прихожей и легкими отточенными движениями палочки быстро наводит порядок, собирая разбросанные вещи. Вещи Поттера — зло шевелится внутри ревность, но Северус подавляет её.

— У тебя уютно, — смог он выдавить улыбку.

Возвращение в Малфой-манор произошло отдельно от сознания. Северус чувствовал себя одновременно счастливым и глубоко несчастным. Лили, кажется, простила его, но… Ей просто скучно жить в деревне на десяток домов, где живут в основном старики. После столпотворения Хогвартса даже Северус порой искал компании…

— Ты какой-то взвинченный, — оглядел его Люциус. — Что-то случилось?

— Я… — Северус попытался подыскать подходящие слова, но они так и не нашлись. Вместо этого он неопределённо помотал головой.

— Может, бокал огневиски? — предложил Малфой, который изобразил заботу и Северус просто кивнул, без сил падая в вычурное кресло.

А потом… Они с Люциусом Малфоем напились, и никакие навыки Подмастерья не спасли. Потому что Северус хотел напиться. Хотел заглушить ту больную любовь, которая из серого пепла вновь проросла в его душе. Лили повзрослела и стала ещё красивее, ещё желаннее. Ей было одиноко в этом старом деревенском домишке, но она так искренне щебетала про своего Поттера, про свою свадьбу, про его учёбу в аврорате, о своих делах и Петунью, которую Северус с детства терпеть не мог. Его зеленоглазая колдунья. Такая близкая и далёкая одновременно. Всецело и безраздельно принадлежащая ему на короткий миг встречи, пока утоляла любопытство и жажду общения. Как он обрадовался тому, что это общение возможно. Что с ним говорят, как со старым другом. За несколько часов Лили Эванс… Поттер уничтожила все стены, которые Северус возводил в своей памяти, пытаясь её забыть. Мимолётно, как те бабочки, которые появились от её первого в жизни колдовства. И что было больней всего: Лили любила, но любила не его. А он слишком болен ею, чтобы отрезать по живому и прекратить с ней всяческое общение.

— Так не прекращай, — врезался в его пьяные мысли голос Люциуса, и оказалось, что всё это Северус говорил вслух. — Если она там одна скучает без мужа… составь ей компанию, а там, глядишь и станет Поттер рогоносцем. Это когда ты был никем она выбрала его, а когда ты станешь Мастером зельеварения… В общем, тебе будет что ей предложить. Хотя видит Мерлин, не понимаю, зачем тебе эта… женщина, если сейчас перед тобой открыты все двери. Выбирай любую! А магглорождённых-то точно целая шеренга выстроится из желающих.

— А почему ты выбрал Нарциссу, несмотря на все сложности? — огрызнулся Северус.

— Уел, — констатировал Люциус — в процессе принятия на грудь они «как настоящие друзья» перешли на имена.

— Но ты прав, — пьяно кивнул Северус, чуть не улетев на пол, который непривычно качнулся навстречу. — Я её всё равно добьюсь! Я её так л. блю… — он попытался встать, чтобы сейчас же аппарировать в Годрикову Лощину и набить морду Поттеру, который не ценит сокровище, которое ему досталось, но внезапно его окутала мягкая темнота. Северусу показалось, что он упал лицом в толстые и пушистые малфоевские ковры.

Пробуждение оказалось тяжёлым. А зелье для беременных от утренней тошноты, рецепт которого Северус усовершенствовал накануне: дремоносные бобы надо давить, не резать, как везде пишут! — оказалось очень кстати.

Собрав мысли в кучку Северус даже набросал некий план по возвращению Лили. Сырой и неубедительный, но хоть какой-то. Для начала нужно было немного выждать, чтобы она успела соскучиться, а также ни в коем случае не пересечься с Поттером, благо, Лили рассказала, что тот почти всё время пропадает «на службе». Наивная даже не знала, что авроры сначала два года учатся, а Северус не стал её пока переубеждать. Ах, если бы Поттер попался на какой-нибудь измене или сгинул на «службе», но такое развитие событий Северус сразу отмёл как маловероятное. А сначала решил написать Лили письмо. В меру выдержанное, в меру остроумное, в меру ностальгическое.

Своего плана Северус придерживался около двух месяцев. У них завязалась активная переписка, но больше они не встречались. Северус набирался мужества и продумывал какой-то план, к тому же хотел, чтобы было о чём поговорить или обсудить, подготавливая почву в письмах.

Девятого января у него был день рождения и об этом «празднике» не знал никто, кроме Лили и она сама предложила отметить его двадцатилетие в Хогсмиде. Под предлогом того, чтобы вспомнить весёлые школьные деньги, но Северус полагал, что встречаясь в Лондоне можно было случайно напороться на Поттера. В общем, на эту встречу он возлагал большие надежды.

— Я беременна, — первое, что Северус услышал после приличествующих случаю поздравлений.

— Что? — моргнул Северус, придирчиво осматривая стройную фигурку подруги. Нарцисса носила своего маленького Малфоя вот уже четыре с лишним месяца и немного округлилась в талии. А значит, Лили должна родить позже на пару месяцев. Вероятно в августе или конце июля.

Лили погладила свой плоский живот и улыбнулась.

— Я хотела сказать тебе первому. Я беременна.