Кремль 2222. Планерная

Глава первая Сумасшедший мохнач

Рыков собирался залезть в подбитый БТР маркитантов, чтобы осмотреть его изнутри, но не успел. Намерение лейтенанта остановил сержант Бугров, крикнувший от развалин бывшей котельной:

– Командир, мы нашли Бориса!

– Живой? – с надеждой отозвался Рыков.

– Нет, убит, – сказал сержант. И добавил: – Крепко убит.

Лейтенант спрыгнул с БТР и, подойдя к Бугрову, спросил:

– Что значит – крепко?

– Сейчас сам увидишь. – Сержант криво усмехнулся.

– Где он?

– Там, в развалинах.

– Ну, давай, показывай.

«Вот дерьмо, хуже некуда, – подумал лейтенант, двигаясь вслед за Бугровым вдоль полуразрушенного здания. – Якуб взбесится, когда узнает о гибели Бориса. И что особенно паршиво, пока никаких следов Тимура[1]. Вот, называется, устроили засаду. И в итоге обделались по полному. А все потому, что каждый должен заниматься своим делом. Не дело Избранных командовать диверсионными операциями… Ну и денек сегодня выдался. Дурдом, настоящий дурдом…»

Началось же все с того, что утром в Капитолий добрался посыльный от члена Когорты Избранных Юпитером – Бориса. Накануне тот вместе с отрядом сопровождения прибыл в крепость маркитантов Стадион с особым поручением – договориться, чтобы торгаши выдали беглого Тимура. Договориться в итоге не удалось. Зато удалось получить ценную информацию.

Лазутчик сообщил Борису, что утром Тимур в сопровождении маркитантов отправится к развилке на поиски пропавшего товара. Борис решил сыграть на опережение и, покинув Стадион на рассвете, устроил со своими бойцами засаду. Но Борис не знал точно, сколько человек будет в отряде маркитантов. Поэтому на всякий случай запросил у Стратега Якуба подкрепление.

Получив донесение Бориса, Якуб послал к развилке целое отделение под командованием лейтенанта Рыкова – чтобы наверняка разделаться с торгашами и не дать улизнуть Тимуру. Увы, в ситуацию вмешалась стихия. Капитолийцы, едва покинув стены крепости, попали в страшную грозу. В результате сильно задержались в пути. А прибыв к месту засады, застали одни трупы.

К тому моменту, когда Рыков собрался лично осмотреть БТР, разведчики нашли семь трупов капитолийцев и шестерых мертвых маркитантов. Но среди убитых не было Тимура. Борис тоже куда-то пропал. И вот, оказывается, нашелся.

– Сюда, – сказал сержант, показывая на оконный проем. – Здесь они лежат.

Забравшись в проем, Рыков очутился в просторном помещении. Свет в него попадал через три оконных проема, дверной проем с отсутствующей дверью и крупную щель в потолке. Поэтому лейтенант сразу увидел два неподвижных тела. И оба принадлежали капитолийцам.

Один из них, рядовой боец, валялся лицом вниз у самого окна – Рыков едва не наступил ему на ногу, когда спрыгивал. Второе тело располагалось поодаль, примерно по центру комнаты. Лейтенант направился к нему, потому что без труда узнал члена Когорты – по хромовым сапогам и парадному кителю.

Еще не дойдя до трупа, Рыков понял, что имел в виду сержант, произнеся «крепко убили». Борису сломали шею мощным ударом, таким, что шлем слетел с головы и закатился в угол помещения.

– Думаю, дубиной врезали, – сказал сержант Бугров. – Там раны от арматурин остались. Представляешь?

Лейтенант машинально кивнул. Дубина, утыканная кусками арматуры, – любимое и самое распространенное оружие нео. Наряду с примитивными копьями, загнутыми трубами и заточенными рессорами. Впрочем, рессоры – это уже изыски.

Рыков присел около трупа и аккуратно повернул его голову, рассматривая раны. Сломанная шея вращалась легко, как у тряпичной куклы, без признаков трупного окоченения. Значит, времени прошло немного.

– Бойца тоже дубиной завалили?

– Тоже, – подтвердил Бугров. – Голову, считай, размозжили. Явно мохнач постарался.

– Мохнач или мохначи?

– Похоже, один он был. Хотя следов полно. Вон и вон. И вон там, на золе. А ушел через дверь.

«Значит, мохнач? – подумал Рыков. – Ниточка? Если и ниточка, то очень странная. Зачем нео вмешиваться в разборку между капитолийцами и маркитантами? Или он напал на Бориса и его охранника в последний момент, когда бой уже закончился?.. Все равно странно».

– Сержант, другие интересные следы есть?

– Есть. Вот тут посмотри – четкие отпечатки обуви. Ведут во-он от того проема, – Бугров показал пальцем, – через который мы залезли. Но это не наша обувь.

– Маркитант?

– Может, и маркитант. Надо сравнить с подошвами убитых торгашей. Я их еще не видел.

– Я видел на улице, – сказал Рыков, выпрямляясь. – Ну-ка, покажи эти отпечатки.

Лейтенант был готов перерыть все вокруг, чтобы найти хотя бы какие-то зацепки для объяснения случившегося. Потому что знал – возвращаться с пустыми руками в Капитолий нельзя. Ведь Якуб требовал найти Тимура живым или мертвым. А когда Стратег что-либо требует, то надо землю рыть – иначе не сносить головы.

Да еще гибель Избранного Бориса до кучи. И ладно бы, если бы его завалил кто-то из маркитантов. Но торгаши дубинами отродясь не пользовались.

Исследуя следы обуви, показанные сержантом, Рыков интуитивно ощутил – что-то здесь не так. Отпечатки не совпадали с подошвами убитых маркитантов. Так кто же был здесь еще и при этом совсем недавно? Ясно, что человек. Но если не маркитант и не капитолиец, то тогда кто? Неужто… неужто Тимур?

– Это еще не самое любопытное, – сказал Бугров. – Следы идут от оконного проема вон к той стене. И вот здесь этот человек тоже топтался. А потом он куда-то пропал.

– В смысле?

– Да вот так как-то. – Сержант развел руками. – Не выходил он отсюда. Словно взял и улетел в небо.

– Здесь потолок, какое еще небо?

– Так и я о том же. Куда он мог деться?

Лейтенант задумался. Человек исчез, не оставив следов. Почему? Рукокрылы набросились и уволокли? Но они тоже оставляют следы пребывания – а здесь их нет. Да и не любят рукокрылы соваться внутрь зданий, ведь по земле они передвигаются с огромным трудом. Нет, тут явно что-то не сходится.

– Странно это, конечно, – сказал сержант. – И непонятно. Но возникла у меня одна мыслишка.

– Ну-ну, – подбодрил Рыков, – выкладывай свою мыслишку.

– Я вдруг подумал… А не утащил ли этого типа мохнач?

– Просто взвалил на загривок и уволок?

– Вроде того.

– Зачем?

– Ну, не знаю. – Бугров пожал плечами. – Может, подкрепиться им решил. Здесь костер разжигать не стал, побоялся, что еще кто-то набежит. Ну и уволок куда-нибудь в укромное местечко.

– То есть ты хочешь сказать, что изначально здесь находилось трое людей? Нео их всех ухайдокал, а один труп забрал, чтобы затем сожрать?

– Примерно так. Но не обязательно, что третий был мертв. Может, мохнач его просто вырубил. А убьет потом, перед тем, как над костром подвесить. Свежее мясо лучше, чем труп… Ну, я это так, в порядке бреда.

– Не такой уж это и бред, сержант, – пробормотал Рыков.

Если выследить и догнать мохнача, подумал лейтенант, то многое может проясниться. Отомстить за смерть Бориса так или иначе не мешало бы – негоже такое спускать с рук, чтобы любая мохнатая скотина убивала членов Когорты. А если получится взять нео в плен, то он может сообщить важные подробности. Что касается Тимура…

Шансов на то, что мохнач тащит на себе именно Тимура (живого или мертвого – отдельный вопрос), имелось, конечно, не очень много. Но даже такая хлипкая версия требовала проверки – хотя бы для того, чтобы отчитаться перед грозным Стратегом Якубом. Если что – на нет и суда нет, зато версия отработана. А если удастся найти самого Тимура, то это будет огромный успех.

– Вот что, сержант, – сказал Рыков. – Твоя версия, тебе и проверять. Бери еще бойцов и ступай по следу. Этот мохнач нам по-любому нужен. Желательно живой. Вот и попробуйте его догнать.

– А вы?

– А мы тут еще пошарим вокруг. Похоже, что одному из маркитантов удалось уцелеть. Он ранен и, наверное, пошел к Стадиону. Может, получится догнать.

– Я понял, лейтенант. Если вдруг наткнемся на Тимура… Он обязательно нужен живым?

– Нет, – сказал Рыков. – Думаю, Якуба вполне устроит отрезанная голова. Но говорящая голова устроит еще больше.

Первое, что услышал Тим, когда очнулся, было громкое чавканье. Он приоткрыл глаза и едва не вскрикнул от неожиданности – всего в паре метров от него на обломке бетонной плиты сидел мордатый нео. Сидел и что-то смачно жевал, причмокивая и похрюкивая от удовольствия. Тим инстинктивно дернулся рукой к поясу – туда, где должны были находиться ножны с мечом, – и, не сдержавшись, застонал. Острая боль пронзила правую сторону груди, и рука, словно парализованная, упала обратно на землю.

Несмотря на полуобморочное состояние, Тим предпринял новую попытку левой рукой. Она, слава Всевышнему, шевелилась нормально. Да вот только ножен на месте не оказалось – ни с того, ни с другого бока, как Тим ни старался нащупать оружие. Вот это подстава! Как же он так опростоволосился?

Если бы нео повел себя агрессивно, то Тим, наверное, попробовал бы вскочить на ноги – не ждать же, пока тебя прикончит и сожрет косматый мутант, верно? Но мохнач даже не пошевелился в ответ на судорожные движения хомо – лишь в недоумении, перестав жевать, выпучил глаза. Затем сглотнул находившуюся во рту пищу, сытно рыгнул и косноязычно произнес:

– Я думал, Тим совсем плохой. Боялся – помрешь скоро. Стреляли тебя сильно – много дыр делали. – Нео, показывая, хлопнул себя ладонью по груди. – Вот тут твой дыры… Жрать хочешь?

– Нет, – машинально откликнулся Тим.

Надо же! Косматый его имя знает. Что же такое творится? Уж не снится ли ему? Да только нео уж слишком реальный. Ишь как зубы скалит, лохматая рожа. И при этом в натуральных штанах, подпоясанных веревкой. Мохнач, да вдруг в штанах?..

Тим, для надежности, несколько раз моргнул. В штанах… В штанах???

Тут до него после первых секунд испуга и растерянности стало кое-что доходить. Потому что в сознании – едва Тим чуть-чуть успокоился – всплыли воспоминания о последних событиях. Тех самых невероятных событиях, случившихся перед тем, как он окончательно вырубился. Да что там невероятных! Скорее, бредовых.

Хотя в тот момент, когда в Тима выстрелил капитолиец, на бред происходящее совсем не походило. Тим, скажем прямо, элементарно прокололся, допрашивая пленного… Э-э, как же его? Ага, Бориса – члена Когорты, как тот себя представил.

Так вот. Расспрашивая Бориса, Тим малость ослабил контроль над ситуацией. Тут и подкрался второй капитолиец с автоматом. И Тим схлопотал несколько пуль в грудь.

Какой уж здесь бред? Реальней некуда. Ибо что может быть реальней смерти, когда она, считай, уже смотрит тебе в лицо?

Капитолийцы не добили тяжело раненного Тима сразу лишь потому, что этот самый Борис захотел его сначала допросить. Вот с того момента и началось черт-те что. Потому что, как удильщик из Провала, вдруг появился мордатый нео в штанах и завалил обоих капитолийцев. Играючи, можно сказать, завалил – пару раз маханул своей дубиной и разнес черепа на куски. А затем…

– Не хочешь – не жри, – равнодушно произнес «мордатый». – Я сам все сожрет. Моя сила нужна – ты тяжелый. Трудно твой тащить, однако.

– Ты кто? – деликатно поинтересовался Тим.

Вообще-то он имел некоторое представление о мохначе, потому что вспомнил их первый разговор. Но уж чересчур тот короткий разговор походил на кошмарный сон. И требовалось обязательно во всем разобраться. Может, ему и в самом деле что-то пригрезилось, пока он находился в отключке?

– У? Как кто? – вяло удивился нео. – Моя твоя говорил – я сын нового хомо. Забыл? – И почесал пятерней макушку.

Ко всем прочим странностям мохнач обладал еще и оригинальной прической. Именно прической, как бы дико ни звучал этот термин применительно к мутантам, которые никогда в жизни не причесывались. Где уж тут рассуждать о стрижке. Но мохнач, без сомнения, был недавно пострижен с помощью ножниц и бритвы – или очень острого ножа.

Точнее сказать, основную часть волосяного покрова головы неизвестный парикмахер все же не тронул. Но аккуратно выстриг на темени дикаря кружок величиной с половину ладони. А затем еще и выбрил это место. Иными словами, сделал тонзуру.

Тим, разумеется, ни о какой тонзуре никогда слыхом не слыхивал. Поэтому подумал: «Это кто ему плешь сделал? На фига? Издевались, что ли? Ну и придурок!» И спросил:

– Какого такого нового хомо?

– Такого. Он ушел в небо. – Мохнач многозначительно ткнул кривым пальцем вверх. – Так сказано в Большой книге.

Тим несколько секунд думал, переваривая новую информацию, затем спросил:

– Как тебя зовут, сын нового хомо?

– У? Меня? Иван, – отозвался нео. И запихнул в зубастую пасть кусок вяленого мяса. Видимо, последний из своих запасов.

«Нет, мне не пригрезилось, – понял Тим. – Если тут кто-то и бредит, то не я. Мохнач чуть ли не слово в слово повторяет то, что говорил в развалинах котельной. Может, он сумасшедший? Мозги ведь у нео имеются. Значит, и сбрендить может».

– Странное у тебя имя. – Тим изобразил вежливую улыбку. – Красивое, но… Разве оно твое? Нео так не называют.

– Это мой новый имя, – неразборчиво пробурчал мохнач, пережевывая мясо. – Его мне дала Нави. Раньше моя звали Сррыг.

– Срыг?

– Сррыг, – поправил нео, раскатывая звук «р». – Я Сррыг из клана Дрыгга. Был. Пока меня… – Он замолчал, неопределенно махнув рукой. И покосился на Тима.

Возможно, странный мутант ожидал, что хомо заинтересуется его неординарной судьбой. И задаст соответствующие вопросы о том, как нео Сррыг превратился в нового хомо Ивана. Однако в настоящий миг Тима заботило другое.

– Ты вот что, Ваня, – сказал он. – Я вот чего не понял. А куда мы с тобой направляемся?

Разговаривая, Тим потихоньку поворачивал голову, осматриваясь по сторонам. И уже обнаружил то, что искал. По правую руку от мохнача лежала огромная дубина. А вот меч Тима – в ножнах и с перевязью – дикарь положил на плиту у себя за спиной.

Тим прикинул расстояние и подумал, что, пожалуй, сможет добраться до оружия одним броском. Но вот получится ли у него подобное резкое движение? Рана в груди, судя по всему, серьезная. И он наверняка потерял немало крови. Рванешься, как дурак, а ноги-то и не держат.

И еще одно обстоятельство не позволяло Тиму приступить к активным действиям. Мохнач до настоящей минуты вел себя, скорее, дружелюбно, чем агрессивно. Более того – спас Тима от капитолийцев. И дергаться сейчас вроде бы не резон. Да вот только что творится в косматой башке дикаря? И какие у него намерения?

– Слышь, Иван? Куда мы идем?

– Мы идем туда, – нео ответил после паузы, проглотив остатки мяса. – Давно идем, однако. Только я устал твоя нести. Шибко ты тяжелый, Тим. А еще я захотел жрать.

– Так куда мы идем? Чего-то я не соображу.

– Совсем у тебя башка плохой. К Нави идем. Нави сказала, что твоя нужно найти. Пока его не убили.

– Кого его?

– Ты что, тупой? Его, значит, твоя. Нави сказала так. Я твоя нашел. Теперь мы идем туда. Понятно?

Мутант иногда без видимой причины и логики путал местоимения, падежи и окончания, словно в мозгах что-то сбивалось. Но затем снова настраивалось.

– Очень даже понятно, – сказал Тим.

Он подтянул ноги и осторожно, опираясь на здоровую левую руку, полуприсел. Голова почти не кружилась, что было хорошим признаком. А вот с правой стороной туловища дела обстояли хуже.

Тим скосил глаза на грудь и увидел, что ее правая часть – от ключицы и почти до пояса – измазана кровью. Правда, уже подсохшей. В стальной чешуе панциря виднелось несколько рваных пробоин, оставленных пулями. Раз, два… три. И четыре. Значит, капитолиец засадил в него четыре пули. Не хило…

Тим слегка приподнял правую руку, и это слабое движение тут же отдалось в груди резкой болью. Однако не такой, как та, когда он, едва очнувшись, дернулся за мечом. И рука все-таки шевелилась. Кисть и вовсе работала нормально. Значит, рука особо не повреждена. Разве что пулей слегка зацепило плечо, но это пустяки.

В конце концов, мечом он сможет махать и левой. Главная проблема – раны в груди. Пули, видимо, засели внутри. Сумеет ли он в таком состоянии драться? Ведь до этого он потерял сознание. Значит, ему стало совсем плохо. А сейчас – почти терпимо. Заживает на ходу?

Он помнил, как ключница маркитантов Марфа постоянно удивлялась его живучести. И тому, как быстро у него затягиваются раны. Так и говорила: «Заживает на тебе, Тимка, как на крысособаке. Даже снадобья не нужны…»

Да, Марфа… Хорошая женщина. Она бы сразу занялась его раной, будь он на Стадионе. Но до Стадиона далеко. Стадион…

Вся эта непонятная история с Нави – бред сивого мерина. Вернее, бред придурковатого нео. Какая ему, Тиму, забота до какой-то Нави? Ему необходимо как можно быстрее вернуться на Стадион – вот что его должно заботить сейчас.

– Иван, сколько прошло времени? – спросил Тим.

– Куда прошло? – Мохнач удивленно моргнул.

– Сколько времени прошло с того момента, когда меня ранило? Ну, там ранило, в развалинах.

Иван наморщил узенький лоб. Напряженно посопел. Затем спросил:

– Разве время ходит?

Тим от возмущения аж крякнул. Надо же! Ну и тупица. А еще считает себя сыном нового хомо.

– Ладно, Ваня, давай по-другому. Вот смотри. В развалинах я отключился. И ты понес меня на себе. Так?

– Так, – согласился мохнач.

– Долго ты меня нес?

– Долго. Сильно устал, жрать захотел.

– А конкретней? Вот, например, когда ты пошел – где находилось солнце? Низко над горизонтом? – Тим показал рукой, как может висеть солнце. – Или выше – вот так.

– Я не видел, где висел солнце, – сказал нео. – На небо было туча. И шел дождь. Когда тебя нес – дождь еще шел. Когда принес сюда – не шел.

«Да, негусто, – подумал Тим. – От мохнача путной информации не дождешься. Надо самому прикинуть. Когда мы выезжали со Стадиона на бэтээр, солнце только взошло. Добирались мы до развилки около часа. Потом началась гроза, и все небо затянуло. Какое-то время продолжался бой у развалин котельной. Ну, наверное, с полчаса. Интересно, где сейчас солнце?»

Тим видел часть неба, но солнце располагалось где-то за спиной. Он запрокинул голову, но тут же понял, что пользы от этого мало – потому что сообразил, что сидит в тени стены. И тень была довольно-таки длинная. Значит, солнце находилось явно ниже верхнего уровня стены. Следовательно, до полудня еще далеко. Или…

Или наоборот – сейчас уже далеко за полдень, ближе к вечеру. Трактовка зависит от того, где находятся запад и восток. Спросить об этом у мохнатого?.. Судя по его квадратной роже, вряд ли он разбирается в сторонах света.

Вопрос времени беспокоил Тима не просто так. Время для него сейчас – после того, как их группа попала в засаду у развалин котельной, – становилось очень важным фактором. Потому что от него зависела судьба Алены. Если все бойцы-маркитанты погибли, то доложить о случившемся старшине Гермесу будет некому. И тот может подумать, что Тим завел отряд в ловушку. Тогда Алене не сдобровать. Впрочем…

Впрочем, если кто-то из маркитантов выжил и сумеет добраться до Стадиона раньше Тима, то получится, пожалуй, еще хуже. Потому что подозрение в предательстве тогда однозначно падет на Тима. Уж лучше, чтобы Гермес как можно дольше не знал о случившемся. Тогда он, по крайней мере, будет сомневаться и ждать вестей. Вот Тим эти вести и принесет.

Так или иначе, рассиживаться некогда. Только вот… Интересно, отпустит ли его на все четыре стороны «сын нового хомо»? Мохнач ведь, получается, специально разыскивал Тима, чтобы доставить к загадочной Нави. А парень он, судя по всему, упертый. Драться с ним в таком состоянии себе дороже. Вырубит на фиг и все рано утащит в свое логово.

И еще один момент беспокоил Тима. Он понимал, что из-за серьезных провалов в памяти очень плохо ориентируется на незнакомой местности. От развилки, где они попали в засаду, он бы запросто вернулся назад. Там все просто – надо дойти до Волоколамского шоссе и дальше двигаться на восток. А потом свернуть к Стадиону. Но как теперь найти эту развилку? Куда его успел оттащить Иван и в каком направлении? Даже если мохнач его отпустит…

Додумать Тим не успел. Потому что раздался негромкий скрежет, словно кто-то наступил на кусок ржавого железа. Шум услышал не только Тим, но и нео, быстро положивший лапу на рукоять дубины. А через мгновение из-за угла полуразвалившейся стены один за другим появились трое мохначей. Появились и настороженно замерли, опешив от неожиданной встречи.

Если бы Тим находился в лучшем состоянии – а он едва оклемался и с трудом соображал, – то подметил бы важную деталь. А именно – троица незваных гостей имела ту же, что и косматый Иван, темно-бурую окраску. Из чего следовало, что все нео относились к одному клану – клану лесных нео, который уже много лет возглавлял вожак Дрыгг.

Однако Тим упустил данное обстоятельство из вида. Да и не разбирался он толком – из-за специфических проблем с памятью – в тонкостях окраса лесных и городских нео. Поэтому последующие события поначалу вызвали у него недоумение.

Обнаружив в десятке шагов от себя трех мохнатых сородичей, Иван неторопливо поднялся с обломка плиты и, широко расставив мускулистые ноги, занял выжидательную позицию. Дубину он небрежно закинул на плечо – мол, как хотите, так и понимайте, гости дорогие. Я вам не угрожаю. Но ежели чего не так, то могу и звездануть. Так что имейте в виду.

Физиономия Ивана при этом ничего не выражала, кроме равнодушного ожидания. Он даже зевнул разок. А затем еще и, сытно икнув, цыкнул зубом.

Его сородичи вели себя в эти секунды куда активнее. Хотя они и продолжали топтаться на месте, но взяли на изготовку свое разнокалиберное оружие и переглядывались, вращая косматыми башками. А на уродливых рожах за несколько мгновений отразилась гамма чувств – от сильного удивления до возмущения. Затем один из нео злобно осклабился и прохрипел:

– Ха, Кыррд, глянь. Ха! Это Сррыг!

«Хрипатый» был вооружен дубиной, как и Иван-Сррыг. Второй мохнач, одноглазый, со страшным шрамом, пересекавшим его рожу наискось от середины лба до самого уха, держал в руке заточенную рессору. Услышав возглас хрипатого нео, он скривил и без того перекошенную физиономию и пробурчал:

– Да, это Сррыг. Урод. Еще и штаны надел.

– Урод, – тут же подхватил «хрипатый». – Я думал, его сожрал муты.

– Не сожрал, – сказал одноглазый Кыррд.

– Ну и ладно. Теперь моя его убьет. – «Хрипатый» выразительно помахал дубиной.

– Мы убьем, – поправил Кыррд.

– Мы, – с легкостью согласился «хрипатый». – Он трус и предатель. Наша убьет Сррыга и отрубит голову. Дрыгг будет рад.

– А хомо мы убьем и съедим, – мечтательно причмокнув, произнес третий нео, до этого стоявший молча с копьем наперевес.

Копье было примитивное, вырезанное из толстого сука, с обожженным на огне острием без наконечника. Но на острие имелись насечки, что свидетельствовало о наличии у владельца оружия воображения – пусть и с некоторым уклоном в садизм. Ведь такое острие оставляет рваные, долго заживающие, раны.

– Срыгга тоже надо съесть, – сказал Кыррд. – Зажарим их вместе.

– Сррыга нельзя есть, – возразил «хрипатый». – Он – нео. Великий Хррыррг нас за это покарает. Нео не может есть нео. Это табу.

– Сррыга, однако, можно съесть, – сказал Кыррд. – Он предал клан. Значит, его можно.

Мохначи перебрасывались репликами, практически не обращая внимания на Ивана и Тима. Не то чтобы они их вовсе не замечали. Скорее, просто не брали в расчет, уверившись в своем превосходстве.

Будь Тим в полном порядке, он бы давно схватил меч и показал мохнатым ушлепкам, где зубастые раки зимуют. Однако сейчас он выжидал, какие действия предпримет Иван. Пусть тот и называет себя «сыном нового хомо», но на вид-то он такой же косматый и мохнатый, как и его сородичи. Кто же знает, что у него на уме?

Так или иначе, Тим решил, что мутантам он живым не дастся. И уже приготовился привстать, чтобы овладеть мечом за спиной Ивана. Но тот наконец-то и сам очнулся от непонятного ступора. Шагнул вперед и с неожиданным миролюбием произнес:

– Зачем меня есть, братья? Подумайте о душе.

– Ха… – булькнул ртом «хрипатый».

Нео с копьем от удивления выпучил глаза.

И лишь Кыррд, хотя и после короткой заминки, сумел выродить целую фразу:

– Какой ты нам брат, Сррыг?

– Все нео – братья, – нравоучительно заметил Иван. И тут же добавил: – Хомо – тоже братья.

На этот раз челюсть отвисла у Кыррда.

Копейщик, еще больше удивившись, умудрился почесать зазубренным острием за оттопыренным ухом.

Зато, сглотнув слюну, обрел способность говорить «хрипатый».

– Ха! Чего его слушать? – сказал он, помахивая дубиной. – Совсем дурак стал, однако. Хомо братьями назвал. Ха!

– Шли бы вы своей дорогой, братья, – по-прежнему миролюбиво отозвался Иван. – А моя пойдет своей.

– А хомо? – прижмурив единственный глаз, небрежно поинтересовался Кыррд.

– Хомо пойдет со мной. Он мне нужен, однако.

– У? Хочешь сожрать хомо один??? – Рожа Кыррда возмущенно вытянулась. – Тоже мне – брат! Отдай нам хомо, и…

Он замолчал, продолжая щурить глаз, словно прицеливался в Сррыга.

– И? – невозмутимо спросил тот.

– Отдай хомо, а сам сдавайся. Может… может, тогда Дрыгг тебя простит.

Произнося последнюю фразу, Кыррд плотоядно ухмыльнулся. И выставил вперед ногу.

– А вот ежа лысого вам, братья, – сказал «сын нового хомо». – Накося-выкуси.

И, сложив три пальца, показал самую что ни на есть натуральную фигу. После чего обхватил дубину обеими лапищами и двинулся навстречу бывшим соплеменникам. На Тима Иван при этом даже не взглянул – то ли полагал, что тот сам разберется, что делать, то ли вовсе не рассчитывал на раненого хомо, как на боевую единицу.

Но Тим считал иначе. В том смысле, что собирался принять смерть с оружием в руках. А дальше посмотрим по обстоятельствам – до смерти еще дожить надо.

Едва Тим поднялся на ноги, как его тут же качнуло в сторону. Потеря крови от ран дала о себе знать. Да и лежал он долго почти без движения – вот ноги и затекли.

Однако Тим не свалился оземь, а удержался в вертикальном положении. Лишь зубами скрипнул, потому что боль стрельнула в разные стороны – сразу и в висок, и куда-то в печень. Затем шагнул к плите и взялся за рукоять меча.

Уже вытаскивая левой рукой клинок из ножен, он заметил то, что ранее скрывала широкая фигура Ивана. На дальнем конце плиты лежал автомат. Именно автомат – после последних событий Тим уже разбирался в огнестрельном оружии. Скорее всего, рачительный нео прихватил автомат как трофей в котельной. И сейчас такое оружие могло здорово пригодиться.

Но Тим колебался одно мгновение. Он мог бы дотянуться до автомата. Да только где гарантия, что тот выстрелит? Не факт, что Иван подобрал заряженное оружие – откуда дурковатому нео разбираться в подобных тонкостях? А без патронов это просто железяка. То ли дело – меч! Да и…

Да и некогда было рассуждать. Потому что троица мохнатых головорезов уже набросилась на отступника Сррыга, намереваясь взять того в клещи. И Тим поспешил на помощь новому приятелю.

Сомнительный, конечно, приятель. Может, и не приятель вовсе, а временный попутчик. И даже в некотором смысле конвоир. Короче говоря, непонятно что. Но где тут выяснять в деталях, когда в развалинах уже началось мочилово? Жестокое и беспощадное, как и ведется среди горячих мохнатых парней.

Первым из них бросился в атаку «хрипатый». Он заранее размахнулся дубиной, намереваясь размозжить Ивану башку. Но тот парировал удар собственной дубиной. И, ловко подпрыгнув, пнул противника в живот. Не хило так заехал – лапищей примерно пятьдесят пятого размера. Пусть и без ботинок, но с такими окостеневшими ногтями и ороговевшей подошвой, что никаким бутсам не сравниться.

У «хрипатого» враз перехватило дыхание. Он загнулся буквой зю и не то чтобы хрипеть – даже шипеть на несколько секунд перестал. Иван мог его прикончить в два счета, если бы не шустрый Кыррд. «Одноглазый» подскочил сбоку. И если бы Иван чудом не увернулся, то схлопотал бы по ребрам заточенной рессорой.

В итоге не схлопотал. Но, уворачиваясь, подставил спину копейщику. Тот подбирался с другого фланга. И, увидев открытые «тылы» противника, замахнулся своей заостренной деревяшкой.

Копейщик метил Ивану под лопатку. Ситуация складывалась для «сына нового хомо» критическая, да вмешался Тим. До копейщика он добежать не успевал. Зато успел махнуть мечом и рассек древко копья пополам.

Копейщик не сразу понял, в чем фокус – уж слишком неожиданно вмешался в схватку Тим. Поэтому, по инерции проскочив еще пару шагов, ткнул Ивана в спину обрубком своей палки. И лишь потом замер с вытаращенными глазами – сообразил, наконец, что чевой-то здесь не так.

Иван, отбиваясь от рессоры настырного Кыррда, тычка палкой даже не заметил. Еще бы, с его-то дубленой шкурой! Зато Тим, чтобы не терять инициативы, тут же попытался рубануть копейщика клинком.

Мохнач отскочил, подарив себе несколько мгновений жизни. Но при этом запнулся о ржавую арматурину и грохнулся навзничь. Да так неудачно, что угодил башкой на угол бетонной плиты. И вырубился.

Впрочем, вряд ли надолго – кости черепа у нео, в отличие от тех же дампов, древним бетоном не прошибешь. Тут, скорее, бетон раскрошится, чем череп. Что, собственно, и случилось. Потому что от угла плиты поднялось облачко пыли, а мохнач задергал шеей, чихнул и открыл глаза.

Однако и Тим не дремал. Перехватил рукоять меча обратным хватом и вонзил клинок в грудную клетку врага – так, что прошил косматого насквозь, аж хребтина у бедняги хрустнула. А потом – наклоняя клинок, как рычаг – распорол нео брюхо до самого паха.

Получилось незамысловато, но надежно. По-иному Тим, пожалуй, сейчас и не мог. Потому что чувствовал слабость едва ли не во всех частях тела, включая голову. А при резком движении мечом болью стреляло в груди, рикошетя в затылок. И на глаза сразу накатывала мутная пелена.

Тут уж не до изящных фехтовальных приемов. Главное – шкуру свою спасти. И продырявить чужую.

Вытащив клинок из распластанного чрева мохнача, Тим отступил назад. И хотел уже развернуться – туда, где Иван отбивался от «собратьев по крови». Судя по воплям и вскрикам, мочилово между «братьями» шло отчаянное. И Тим, разумеется, должен был вмешаться – пусть и в меру своих не самых мощных сил. Но не успел, интуитивно почувствовав угрозу непосредственно перед собой.

Тим поднял взгляд, и под ложечкой неприятно засосало. Метрах в пяти-шести на стене сидел темно-бурый мохнач. Прямо как птица на веточке. Только уж очень сильно мутировавшая. Этакая «птичка» за центнер весом, косматая, мохнатая и объемистая, как посудный шкаф.

Откуда «шкаф» здесь нарисовался, оставалось лишь догадываться. Но вряд ли его появление было случайным. Скорее всего, мохнач входил в шайку Кыррда и его распальцованных дружков. Да где-то задержался в развалинах или зарослях, ища чего пожрать. А сейчас прибежал, услышав звуки ожесточенной схватки.

Теперь становилось понятным странное поведение Кыррда и его подельников. Возможно, наткнувшись на Сррыга и раненого хомо, мохнатые разбойники элементарно тянули время, поджидая подкрепления. Все-таки вчетвером атаковать надежнее, чем втроем. Вот и верь после этого в тупость нео. Иногда соображают не хуже людей, уроды. И хитрить умеют. Так что же делать?

Все эти мысли промелькнули в мозгу Тима за секунду-другую. Он даже не стал оборачиваться, чтобы не тратить зря драгоценные мгновения. Рычание и взвизгивания у него за спиной говорили сами за себя – там продолжалась драка. И надежда на помощь Ивана была слабая.

Ведь мохнач, вооруженный куском трубы, всего в двух-трех прыжках, – прикинул Тим. Пока там Иван разделается со своими бывшими корешами… Да и разделается ли? А он сам… Меч-то, конечно, отличный, да вот силенок…

Автомат лежал на плите прямо перед Тимом. Он швырнул клинок на плиту и сразу же – левой рукой – схватил автомат. Была не была! Если тот заряжен, то он покончит с косматым ушлепком, даже не вспотев. А меч – это на крайний случай.

Нео к этому моменту уже спрыгнул со стены. Но, увидев неожиданный маневр Тима, замер. Мохначи все же не полные дикари, знают, что такое огнестрельное оружие. Разве что сами, как правило, пользоваться им не умеют. Но наверняка в курсе того, как рвут в клочья шкуру и мясо стальные пули. Вот и опешил мутант с перепугу.

Однако и Тим растерялся. До этого, во время боя в развалинах котельной, он стрелял только с правой руки, держась левой за цевье. Но сейчас подраненная рука могла подвести. Так как же лучше поступить?

Тим неуклюже приложил оружие к правому боку и через силу, преодолевая тупую боль, поднес туда правую ладонь. Указательный палец уже ложился на спусковой крючок, когда мохнач рванулся к Тиму. Видимо, смекнул, ушлепок, что с хомо что-то не в порядке – покалеченный он малость. И надо ловить момент, пока не поздно.

Тим успел перевести на вражину ствол, посылая очередь куда-то в мохнатое брюхо – благо что промахнуться в подобную мишень с трех метров было невозможно. Пули, разлетаясь стальным веером, выполнили задачу. Ноги подстреленного нео заплелись, и он не сумел нанести разящий удар своей железякой. Однако по инерции врезался всей тушей в Тима, сбив его на землю.

Тим едва не потерял сознание от острой боли. А следующее, что он увидел, была разъяренная косматая морда. Смертельно раненный мохнач, встав на четвереньки, попытался дотянуться до горла ненавистного хомо лапами-крюками. И почти дотянулся, едва не шкрябнув Тима ногтями, но в последний миг схлопотал по башке дубиной – так, что черепушка раскололась на две части, разбрызгивая мозги.

После чего Тим услышал уже знакомую косноязычную речь:

– Эй, брат… Тим, твоя спрашиваю – ты живая?

– Кажется, живая, – просипел Тим. – А ты как? Справился с братьями?

– А то! – не без самодовольства отозвался Иван. – Мохнатые ушлепки! Пусть теперь идут за Черную Границу.

– А откуда они тебя знают, Иван? Ты с ними из одного клана?

– …Из одного, – буркнул мохнач после непродолжительной паузы, предварительно зыркнув на Тима. И тот догадался, что задел в душе «сына нового хомо» чувствительную струнку.

«Интересно бы узнать, о каком предательстве Сррыга рассуждали его сородичи, – подумал Тим. – Но не сейчас. Сейчас он лишь замкнется». И вместо висевшего на кончике языка вопроса одобрительно произнес:

– Ловко ты их прикончил. Я и глазом моргнуть не успел.

– А то! – Мохнач явно не страдал избытком скромности. – Моя их предупреждала – иди своей дорогой. Не послушали, однако. Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет.

– Красиво излагаешь, – восхитился Тим, с усилием поднимаясь с земли. – Где такое слышал?

– От Нави. Она много сказок знает. Нам рассказывает.

– А ты, получается, запоминаешь? Молодец.

– А то. Иван умный – так говорит Нави. Потому и послала меня. Ступай, говорит, Иван. Только ты справишься.

– Ты, наверное, и в своем клане самым умным был?

– А то! – Мохнач заносчиво вскинул голову. – Разве что… Разве что Дрыгг такой же умный. Почти такой же.

– Дрыгг – это вождь клана?

– Ага.

– Теперь понятно, почему ты со своими поссорился. Завидовали они тебе.

– У? – Иван насторожился. – Ты о чем?

– Я слышал, они тебя предателем называли. Даже сожрать хотели. Такое бывает, когда кому-нибудь завидуют, потому что он сильный или умный. А ты и сильный, и умный. Да еще и красивый.

Нео потупил взгляд, потом неуверенно спросил:

– Твоя так думаешь?

– Однозначно. Как такому не завидовать? Вот они на тебя и взъелись, мохнатые уроды…

Тим споткнулся, едва не прикусив язык. Кажется, стремясь разговорить Ивана, он сболтнул лишнего. Но тот ничего не заметил. Или воспринял выражение «мохнатые уроды» в адрес бывших соплеменников как должное. Потому что сердито подхватил:

– Уроды. Еще те. Наверняка мне завидовали. Только… – Нео поскреб ногтем свою искусственную плешь. – Знаешь, Тим, дело не только в этом.

– А в чем? – Иван тяжело вздохнул. Видимо, сомневался – стоит ли выкладывать хомо секретную информацию. – Да ты не скрывай, Ваня, – сказал Тим. – Облегчи душу. Мы же с тобой братья, правда?

– У?

– Мы же братья? Ты сам так сказал. Расскажи, что там у вас случилось. Они тебя из клана прогнали?

– Нет, моя сам убежал. Дрыгг сказал, его надо убить. Ну моя и убежал. Моя же не дурак, верно?

– Верно. А за что тебя хотели убить?

Вопрос почему-то озадачил мохнача. Он снова почесал «тыковку» и лишь затем сердито произнес:

– Ни за что. Из-за вас хотели убить.

– Из-за нас?

Теперь уже озадачился Тим. Час от часу не легче. Это что же, Иван пострадал из-за них? В смысле, каких еще «них»? Но развить тему Тим не успел.

– Из-за вас, – сказал нео. – Из-за хомо. Они взяли моя в плен. Пытать хотели. Но моя ничего не сказал.

– Кто взял тебя в плен? Какие хомо?

– Не знаю. Думаю, лесные люди. Их было двое. И еще крысопес. Очень большой крысопес. Кыс его звали.

Тиму показалось, что он ослышался.

– Я не понял. Ты сказал – Крыс?

– Ты глухой? С ними был крысопес Кыс. Очень здоровый. И хромой. На собаку Кио похож.

Несмотря на всю неоднозначность ситуации, Тим едва не рассмеялся. Вот те на! Похоже, что несчастный Иван – точнее, тогда еще Сррыг, – угодил в руки Егора и киборга Кыса. Бывают же такие совпадения! Расскажешь Егору и Алене – ни за что не поверят.

Впрочем, жив ли Егор? Да и Кыс? Он их не видел с той самой ночи, когда они прорывались из логова дампов.

– Ты чего? – спросил мохнач.

– Ничего. Просто подумал о своем. Собака Кио – это жуть.

– Жуть. Но моя ничего им не сказал. – Иван скосил глаза в сторону. – Молчал, как рыба. И они меня отпустили.

– А что потом?

– Моя все рассказал Дрыггу. Думал, наградят, дадут золотую монету. Или две. Но Дрыгг не поверил. Решил, что моя предатель. Вот.

«Я бы тоже не поверил, – подумал Тим. – Чтобы Егор так запросто отпустил живым пленного мохнача? Врешь ты, Ваня. Но это твои проблемы».

– Не повезло тебе, Иван, – сочувственно произнес вслух.

– Не повезло. Но это – судьба.

– Ага. – Тим кивнул. – Про судьбу – это ты сам догадался?

– Так сказала Нави… Нам надо идти дальше, Тим. Нави нас ждет.

Тим посмотрел на окровавленную дубину Ивана, потом перевел взгляд на самого мутанта. На шкуре того алели свежие ссадины и не глубокие, но рваные раны, оставленные не иначе как клыками и когтями бывших соплеменников. Однако нео, похоже, не обращал на подобные пустяки внимания.

– А далеко она, твоя Нави?

– Уже нет. Дойдем, пока солнце там. – Мохнач показал свободной рукой на небо.

– Хочешь сказать, дойдем до заката?

– Ага. Если сам пойдешь.

– А если не смогу? – спросил Тим, поглядывая на автомат. Тот выпал из руки, когда в Тима врезался мохнач. И сейчас валялся в нескольких метрах правее.

– Тогда, наверно, не успеем. Тяжелый ты, Тим.

Иван смотрел с такой обезоруживающей простотой, что Тим почувствовал неловкость за промелькнувшую мысль. Дурную мысль, чего уж говорить. Нет, после того, что случилось, не мог он исподтишка убить мохнача. Не мог.

Мысль возникла лишь из-за того, что Тим все время помнил об Алене. Пропадет она, если он не вернется на Стадион, – не простит ему Гермес гибели маркитантов и побега. Значит, и Алене не простит.

Но что же делать? Миром его мохнач не отпустит. Не для того, собственно, спасал от капитолийцев, а затем от своих же косматых собратьев, чтобы отпускать. И чего? Не драться же с ним, в самом деле.

Да и время уже к вечеру. А в темноте в одиночку искать дорогу к Стадиону – это, считай, верная смерть. Может, и вправду познакомиться с загадочной Нави? Узнает, зачем он ей нужен, и утром отправится к Стадиону. И отлежится ночью заодно. Раны-то на нем быстро заживают.

– Так твоя сможет идти?

– Смогу, – сказал Тим. – Только мне бы палку какую-нибудь.

– Зачем тебе палка? Меч есть.

– Я не о том. Мне костыль нужен.

– У? Какой костыль?

– Ну, вроде палки. Чтобы опираться при ходьбе.

– А-а… – Иван нагнулся над мертвым мохначом-копейщиком и выдернул у него из сжатой кисти обрубок копья. – Это – костыль?

– Костыль, – согласился Тим. – Сойдет. – И небрежным голосом добавил: – Ты мне еще это – автомат подай. С ним как-то надежнее.

Просьба выглядела провокационной. Но Тим посчитал, что будет не лишним еще раз проверить намерения мутанта. Даже не столько намерения, сколько настроение. Доверяет ли он Тиму или ведет свою игру?

Иван, похоже, доверял. Или по каким-то причинам не опасался хомо. Потому что подошел к автомату, поднял его с земли и сказал:

– Бери свой автомат. Моя все равно стрелять не умеет. Потом научишь, ладно?

– Попробую, – расплывчато пообещал Тим. – А зачем ты его подобрал, если стрелять не умеешь?

– Моя же не дурак. Моя знает – автомат деньги стоит. Много денег. А нам нужно оружие.

– Зачем?

– Так говорит Нави… А, вот еще. – Мохнач сунул руку в карман штанов и извлек оттуда грязно-черный катышок неизвестного вещества. – На, жуй. Силы станет больше.

– Ты уверен? – Тим аккуратно взял катышок двумя пальцами, но в рот класть не спешил.

«Таблетка» была слегка липкой на ощупь, напоминая кусочек смолы, смешанной с чем-то вроде опилок. За последние дни Тим испробовал разные снадобья – уж чем его только не пичкала Марфа. И ничего, не умер. Но то была Марфа – помощница старшины Гермеса, знахарка и мастерица на все руки. А вот странный мохнач на знахаря совсем не походил.

Нет, вряд ли он собирался отравить Тима. Но ведь что для нео хорошо, то для человека… Хм…

– Это лекарство?

– Ага. – Иван кивнул и оскалил отливающие желтизной клыки. – Лекарство, однако. Сухой корень. Забой называется. Хорошо лечит.

– Сам изготовил?

– Нет, Нави дает. Жуй, Тим, сила будет.

– Откуда эта Нави столько знает? Она кто? Знахарь?

– Нави – это наша Гуру. Пошли, Тим. Увидишь Нави – сам спросишь. Нави знает все…