Кремль 2222. Митино

Глава 2 Брат за брата

– Видишь их? – шепотом спросил Казимир.

Игорь, высунувшись на полголовы из-за подоконника, промычал:

– Угу.

– Так же, трое?

– Угу.

– Значит, трое… – пробормотал седой дружинник.

Стрелец, не отрываясь, следил за пауками-мясоедами, которые ошивались по соседнему залу, широкому и с высоким потолком. В общем-то, ничего страшного в этих тварях не было: для двух дружинников это так, разминка. Многоногие муты обычно нападали на всякое мелкое зверье, которым и питались, против взрослого же мужчины осмеливались идти только вдвое большим числом и то – лишь в случае крайней необходимости.

Но Игорь все равно заметно переживал. Во-первых, его нынешние кондиции оставляли желать лучшего, а, во-вторых, именно с этим тварями у дружинника было связано самое яркое воспоминание из детства – когда он, шестилетний, вместе с Захаром впервые выбрался в московскую Зону через потайной лаз, вырытый то ли крысособакой, то ли мутировавшим червем. Тогда подобный паук едва не прикончил двух самонадеянных мальчишек, которые сочли себя достаточно взрослыми, чтобы отправляться во внешний мир. Шрам на лице Захара до сих пор служит вечным напоминанием о той сомнительной вылазке, Игорь же, по счастью, обошелся без увечий.

Разумеется, теперь от того напуганного мальчишки остались только имя, волосы, светлые, будто рожь, да крайне неприятные воспоминания, но даже этого хватало, чтобы не рваться в бой, сломя голову.

– Ты чего застыл? – толкнув спутника в бок, осведомился Казимир. – Пока мы тут торчим, наших фенакодусов другие муты десять раз сожрут!

Игорь вздрогнул и покосился на беглеца.

– Да ничего… порядок, – вяло пробормотал он.

– Мне чего-то все больше кажется, что ты впервые в Зону выбрался, – заметил дружинник.

– Да я излазил все Строгино и Тушино, – раздраженно огрызнулся Игорь. – А ты говоришь – впервые…

Он не любил хвастать своими походами, но еще меньше – когда его считали за зеленого юнца. Пусть рейдов на его совести, по сути, было не так много (пальцев одной руки хватит, чтобы сосчитать), но каждый из них стоил доброго десятка обычных вылазок за обломками арматуры.

– Ну а чего ты тогда трех мясоедов вонючих испугался-то? – хмуро осведомился Казимир.

Игорь хотел рассказать о своих ранениях, уже даже рот открыл, но вовремя спохватился: еще чего не хватало – собрату по оружию на жизнь жаловаться! Поэтому он собрал волю в кулак и сказал:

– Я не боюсь их. Просто не хочу, чтобы нас застали врасплох их собратья, если их тут больше, чем три!

– Это правильно. Это молодец, – похвалил соратника Казимир. – Но сейчас не стоит так уж усердствовать. В конце концов, это всего лишь пауки. Если мы с ними тут возимся по полдня, у логова шамов ты, наверное, лет сто стоять будешь, прежде чем внутрь зайти осмелишься?

Игорю стало жутко стыдно за себя и свои нелепые страхи. Действительно – нашел, чего бояться!.. Подобного паука юнак Захар ножичком прикончил, значит, для дружинников это вообще дело плевое. Собрав волю в кулак, Игорь потянул из кольца на поясе верный меч.

– Пошли уже, хорош лясы точить.

– Ну вот, другое дело, – усмехнулся Казимир.

Он последовал примеру товарища и, с клинком в правой руке, первым устремился в зал к паукам. Игорь старался не отставать, боясь, что любое промедление может быть истолковано, как трусость.

Пауки, завидев хомо, сначала надулись от злобы и ненависти, но Казимир тут же продемонстрировал, что ловить тут мясоедам совершенно нечего: меч седовласого дружинника рассек воздух и разрубил голову ближайшего к ним мута напополам. Хлынула кровь, вперемешку с мозгами, но бородач не обратил на это никакого внимания. Пинком ноги оттолкнув дрожащую в конвульсиях тварь, Казимир метнулся к второму монстру. Тот уже собирался улизнуть, однако от дружинника оказалось не так просто сбежать – меч разом перерубил три лапы, и паук завалился набок, отчаянно вереща. Впрочем, кричал он недолго: клинок в два взмаха заткнул его уродливую пасть.

Игорь, понимая, что оставаться в стороне нельзя, бросился за третьим мутом, но проклятое увечье не позволило догнать обезумевшую от страха тварь. Боль пронзила позвоночник столь внезапно, что дружинник лишь чудом удержался от позорного вскрика. Скрипя зубами, он повернулся к Казимиру. Седовласый дружинник угрюмо рассматривал спутника, пытаясь, видимо, оценить, насколько здоров его юный компаньон.

– Что не так? – спросил Игорь, невольно отводя взгляд.

– А ты правда уверен, что готов ехать в Митино? – спросил Казимир.

– Выбора у нас все равно уже нет, – покачал головой светловолосый стрелец. – Нас теперь в Кремле считают за предателей.

– Тебя считают, – поправил седой дружинник.

– А, ну а тебя я, конечно, силком из острога вытащил, – усмехнулся Игорь. – Пошли уже к схорону.

Он устремился к куче хлама в углу, однако, когда проходил мимо бородача, тот ухватил его за руку, останавливая.

– В чем дело? – мигом напрягшись, сухо осведомился стрелец.

– Ты действительно уверен, что хочешь туда идти… вдвоем? – спросил Казимир. – Ты не подумай, я без предрассудков. Просто там ведь старшие шамы… Что мы против них сможем сделать?

– Для начала мы можем хотя бы разведать обстановку, – ответил Игорь. – А уж потом что-нибудь придумаем, не беспокойся.

Он вырвал руку и продолжил свой путь к горе обломков, густо присыпанной пылью.

– То есть вот так ты себя ведешь в Зоне? – бросил Казимир ему в спину. – Главное – решиться, а там «что-нибудь придумаем»? Это шамы, сынок. Они тебя учуять могут очень быстро, у них там какие-то… в голове…

– Ментальные способности это называется, – отозвался стрелец, не оглядываясь.

Достигнув цели, он опустился на корточки и принялся отбрасывать в стороны обломки кирпича, ржавые железяки и прочий строительный мусор.

– Да плевать мне, как это называется! – раздраженно воскликнул Казимир. – Я девять лет у них в плену просидел! Девять, Игорь! Там некоторые свои имена забывали, а ты меня названиям поучаешь!

Стрелец замер с обломком кирпича в руке. Ему опять было стыдно – в который уж раз за последний день. Путешествовать с человеком, который годится тебе в отцы и на своем веку повидал в сто раз больше, чем ты, оказалось трудней, чем думал Игорь. Не то, что Казимир был такой уж несносный попутчик, дело не в этом. Просто порой стрелец забывался, а седовласый дружинник не чурался ставить его на место, и получалось неловко.

– Заговорился я, – буркнул Игорь, отбрасывая кирпич в сторону. – Виноват.

– Не нужно мне твое признание вины, – фыркнул Казимир. – Скажи мне просто, что ты на самом деле собираешься делать? Вдвоем мы в логово не полезем, это понятно. Но не можем же мы посмотреть… и уйти обратно в Кремль?

– Нет, в Кремль мы не пойдем, – сказал Игорь.

Под очередной корявой железкой обнаружилась знакомая доска. Замирая сердцем, парень ухватился за нее обеими руками и потянул на себя. Доска упиралась: сверху на ней лежало еще немало хлама, но разгребать все было слишком долго.

– Тогда каков план? – не унимался Казимир.

Доска шла медленно, по сантиметру, но шла.

– В Тушино у меня есть… знакомые. Которые мне могут помочь, если… совсем уж припечет.

– Что? – не поверил своим ушам седовласый дружинник. – Знакомые? Так, может, нам их сразу с собой взять, этих твоих знакомых?

– Прежде чем тащить их с собой, я должен сам увидеть это… логово шамов, – покачал головой Игорь.

– А моего рассказа тебе мало? Или ты что… – Казимир сузил глаза до щелочек. – Ты мне не веришь, что ли?

Доска наконец выскочила наружу, и Игорь, тихо цокнув языком, сказал:

– Дело не в «не веришь». Просто сам хочу все увидеть. Вдруг ты сбежал, а они с горя всех пленников сожрали, и смысла идти уже нет?

Пластырь из коры березы-мутанта был на прежнем месте.

– Ну да, девять лет не жрали, а тут сразу всех, – саркастически произнес Казимир.

– Понимаешь, те мои знакомые, они… – Игорь запнулся. – Я бы не хотел к ним идти, пока все не перепроверю и не пойму, что без них мне не обойтись.

Он перевернул доску и еще раз одобрительно цокнул языком: пистоли – есть, сменные магазины к ним – тоже.

Уцелел схорон.

– Что же это за знакомые такие? Не друзья? Подельники какие-то?

– Почему же? Самые настоящие друзья, – совершенно искренне ответил Игорь.

Он вытащил из-за пазухи нож и перерезал пластырь. Один пистолет и одна запасная обойма скрылись в кармане; второй «комплект» стрелец зажал в руке, поднялся и, обернувшись, протянул оружие Казимиру.

– Поэтому и не хочу их дергать зазря, – добавил Игорь. – Друзей не хочется понапрасну в неприятности втягивать.

«Потому что настоящих друзей – не так много, чтобы подвергать их жизни опасности».

– Ну, как знаешь… – со вздохом сказал Казимир.

Он забрал пистоль и магазин, проверил обойму и спрятал оружие в карманы куртки, после чего развернулся и пошел к выходу из зала. Ботинки его хлюпали по крови пауков, разлитой по полу, но седовласый дружинник не обращал на это внимания.

– Я прекрасно понимаю твое желание не вмешивать друзей в свои беды, – бросил он на ходу. – Да только сейчас очень велик шанс, что, пойдя вдвоем, мы просто не сможем вернуться в Тушино.

Игорь невольно вздрогнул.

– Думаешь, сожрут нас?

– Думаю, хуже, – не оборачиваясь, покачал головой Казимир. – Оставят в живых.

И вышел наружу, туда, где их дожидались преданные фенакодусы.

Занимался рассвет. Солнце окрасило небо на горизонте в кровавый багрянец, и свет этот, неверный и несколько лживый, стал паутиной расползаться среди обветшалых полуразрушенных домов. Каждый из них имел свою историю, в каждом прежде жили люди, но Последняя Война заставила их оставить жилье и уйти под землю в робкой надежде спастись. Кому-то это удалось, но большинство почило, не успев даже достичь заветных бункеров. Бомбы сыпались с неба, точно град, и от некоторых районов остались лишь пустыри с грудами строительного мусора на тех местах, где прежде были шумные, светлые многоэтажки, сверху донизу наполненные жизнью, точно градусники – ртутью.

Воинство Захара возвращалось домой из разведывательного рейда. В общем-то, эта вылазка ничем не отличалась от большинства прочих: ничего особенного не нашли, но и людей при этом не потеряли. Настроение у разведчиков было вполне хорошее – каждый мечтал поскорей вернуться в крепость, к женам с детишками, навестить матерей, коль живы, и поесть домашней похлебки вместо уже давно осточертевших консервов.

И вот впереди показались знакомые очертания Кремля.

– Рядом уже, – сказал Захар, обернувшись через плечо.

В московской Зоне он старался без нужды голос не повышать, ибо велик был риск привлечь тварей, обладающих не в меру острых слухом.

Дружинники, прекрасно знающие об этой привычке командира, передали его слова задним.

– Как думаешь, с Игорем все так же? – спросил Богдан, фенакодус которого шел справа, с захаровским скакуном вровень.

– Лекари говорят, ничего и не изменится, – угрюмо ответил командир. – В ближайшее время уж точно.

– Как-то даже… не верится. Несправедливо это, – заметил дружинник. – Мы там сидели, под замком, а он туда-сюда мотался… и в итоге больше других получил.

– Не трави душу, – поморщился Захар. – Несправедливо… А когда пацан в первый рейд выходит и умирает, километра от Кремля не отъехав – это что, справедливо? Забудьте вы уже это слово, сколько вам все втолковывают – я, отец Филарет, воевода…

Он хотел сказать что-то еще, но замер с открытым ртом, а через мгновения натянул поводья, останавливая фенакодуса.

– В чем дело? – последовав его примеру, одними губами спросил Богдан.

Остальные, видя, что направляющие затормозили, тоже придержали скакунов. Отряд застыл; все вслушивались в гомон московской Зоны, пытаясь определить, что же услышал их командир. Захар меж тем медленно вертел головой из стороны в сторону. Он все не мог понять, кто издал тот странный звук, который привлек его внимание.

И вот шум повторился – к неудовольствию Захара, теперь гораздо громче. Неведомая тварь, судя по всему, стремительно приближалась к ним.

«Что ж это за крик такой? – подумал десятник с тревогой. – Ни на что не похоже…»

Командир поднял левую руку и первым устремился к стене ближайшего здания. Дружинники этот жест отлично знали и отправились следом за предводителем, не задавая лишних вопросов. Не сводя глаз с угла дома, Захар опустил ствол автомата на голову верного фенакодуса, готовый моментально вскинуть его и открыть огонь по неведомой твари… которая, к слову, закричала в третий раз.

«Через секунд пять-десять уже покажется, – отметил про себя десятник. – Не успеем…»

Краем глаза он смотрел на дверной проем. Увы, по его прикидкам, дружинникам не под силу было опередить таинственного монстра и скрыться внутри прежде, чем тот выскочит из-за угла.

Можно, конечно, сжать фенакодусам бока и ускориться, но не наделают ли они при этом такого шума, что мут легко поймет, куда делись хомо? Вот она, извечная внутренняя борьба с самим собой – рискнуть или действовать по инструкции? Порой эффективней одно, порой следует уповать лишь на удачу… и, по иронии, никогда не знаешь, какое решение лучше всего подходит для твоего конкретного случая!

Крик повторился в четвертый раз, и из-за угла вылетел «Раптор» – как раз в тот момент, когда фенакодус Захара был в шаге от заветного дверного проема. Выглядел био неважно: заводской хвост он где-то утратил, кузов покрывали многочисленные вмятины, а из двух глаз горел красным только один – второй будто выклевал кто-то. Однако и его вполне хватило, чтобы приметить отряд из десяти хомо. Быстрые ноги понесли био навстречу добыче; судя по всему, он был зверски голоден.

Тут же стало понятно, что за звук привлек Захара – оказалось, что это вовсе не крик, а протяжный скрип несмазанных шарниров.

– В дом! – рявкнул десятник.

И снова дружинники не спорили – правда, на сей раз в их взглядах замелькало сомнение: никто не хотел бросать командира на растерзание «ящера». И тем не менее предводитель отдал приказ, а, значит, ослушаться его бойцы не имеют права. Воины Кремля один за другим спрыгивали со спин верных фенакодусов и, ведя их за уздцы, скрывались внутри. План Захара был понятен: прикрыть отход своего воинства автоматным огнем, после чего, по возможности, спрятаться в здании самому. «Раптор», бесспорно, способен достать людей и в доме, но для того, чтобы туда проникнуть, ему придется неслабо потрудиться – ведь с его габаритами через дверной проем не войдешь, надо стену ломать. В общем, Захар действовал правильно, но слишком уж самоотверженно. Десятник не должен столько брать на себя, в конце концов, он ведь – вожак, предводитель, его задача – вести за собой людей, а не прикрывать их отход, рискуя больше прочих. И это не говоря о том, что ценность командира для Кремля всегда выше рядового дружинника. Именно поэтому Богдан воскликнул:

– Давай я его задержу!

– Шуруй уже, – буркнул Захар. – Не отвлекай.

«Раптор» несся к ним, но, по счастью, его увечья не позволяли био развить привычный темп: несмазанные механизмы замедляли тварь, а отсутствие хвоста лишало ее изрядной доли маневренности. Захар, отлично помнящий уроки отца Филарета, знал, что, лишившись заднего отростка, стальные «ящеры» становятся довольно-таки неуклюжи. Грубо говоря, подобный био рискует в любой момент пропахать по земле, если забудется и попытается вытворить нечто из того, что делал прежде, еще до утраты хвоста.

И в задачу десятника входило дезориентировать тварь, чтобы она рассвирепела и сама доставила себе хлопот.

Именно поэтому десятник открыл огонь не сразу, а терпеливо дождался, пока «Раптор» наберет порядочную скорость. Сердце Захара бешено стучало в грудную клетку, а треклятое воображение по традиции рисовало образы, один ужасней другого, но с неизменной концовкой – в которой «Раптор» легко разрывал предводителя дружинников на части.

Десятник быстро оглянулся: на улице все еще находились трое воинов, включая Богдана, который замыкал цепочку и периодически косился на командира. Скрипнув зубами, Захар снова обратился к стальной твари.

«Пора!»

Он вскинул автомат и открыл огонь.

Пули застучали по ржавой броне изувеченного био, и он невольно сбавил ход. Учитывая его скорость, это далось «ящеру» совсем непросто, и тут-то как раз сказалось отсутствие пресловутого хвоста: из-за смены темпа «Раптора» повело вбок, и он, потеряв равновесие, рухнул на землю и так прокатился несколько метров. Захар, не теряя времени даром, сменил рожок автомата и вновь открыл огонь, целя в металлическую черепушку био: там, кажется, из-за падения образовался просвет между стальными пластинами.

«Раптор» заверещал дурным голосом, зловеще сверкнул единственным глазом и попытался резко встать…

Но не смог.

Захар продолжал нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока не кончились патроны. Он до последнего не верил, что био сдался так просто. Но, видимо, сказались былые повреждения. Не будь их, и пули десятника ни за что не поразили бы мозг прожорливой металлической твари.

Ну и, конечно же, без определенной доли везения не обошлось – без удачи в московской Зоне никуда. Благодаря отцу Филарету дружинники знали, кто такие био, знали их основные повадки, габариты, но ни один Мастер Кремля не способен научить юнака уничтожать био – просто потому, что их броню, если она более-менее цела, даже крупный огнестрел не берет. Вот и приходится действовать по ситуации, надеясь, что в этот раз фортуна окажется на твоей стороне, и ты переживешь новую передрягу.

Сейчас – повезло.

– Готов! – донесся из-за спины голос Богдана. – Ей-богу, готов!

Захар медленно опустил автомат. Руки его мелко дрожали, а сердце отбивало такой бешеный ритм, что, казалось, его ребра вот-вот рассыплются в пыль. Фенакодус под ним стоял смирно, спиной ощущая, до чего взволнован его хозяин.

«Возьми себя в руки! – мысленно прикрикнул на себя десятник. – Ты же их вожак!»

Самоувещевание подействовало отрезвляюще, точно добрая отцовская оплеуха. Командир тихо кашлянул и, развернув скакуна, с невозмутимым видом скомандовал:

– Богдан! Скажи остальным, надо уходить, пока другие био не сбежались.

Товарищ отрывисто кивнул: отец Филарет всегда подчеркивал, что «Рапторы», ввиду малых (на фоне других роботов) габаритов любят сбиваться в стаи и так охотиться на мелкое зверье, нео и хомо. И то, что к ним выскочил всего один «ящер», по сути, было очередным подарком судьбы.

«Так что лучше поспешить и не испытывать ее понапрасну», – решил Захар про себя.

Потому что судьба слишком переменчивая особа и не любит постоянно благоволить одним и тем же.

– Спокойного дежурства! – привычно поприветствовал Захар привратников.

Стрельцы переглянулись.

– С возвращением, – угрюмо ответил один из них.

– Тебя воевода хочет видеть, – добавил второй.

– Сам воевода? – недоуменно выгнул бровь десятник.

Захар невольно задумался, чего от него может хотеть главнокомандующий. Сам рейд в московскую Зону его вряд ли волнует – если б каждый десятник отчитывался непосредственно перед воеводой, к его покоям очередь бы стояла от самых крепостных ворот. Но что еще могло понадобиться их предводителю?

– Слушай, ну мы с дороги только, – вклинился в разговор Богдан. – Надо ведь фенакодусов в стойло вернуть, накормить-напоить, самим отдышаться…

– Воевода распорядился, чтоб сразу ехали, – пожав плечами, сказал первый стрелец. – А скакуна твоего, Захар, мне велели отвести.

«Значит, и впрямь что-то очень срочное, – понял десятник. – Но что?»

Он спешился, передал поводья стрельцу и пошел в глубь крепости к Военному Приказу, не переставая ломать голову, зачем же его хотят видеть так скоро. Вариантов, в общем-то, было множество, однако все они казались какими-то мелкими и недостаточно срочными.

«Наверное, какое-то задание-«молния», которое можно доверить только мне, – догадался десятник. – Вот только почему он именно меня выделил? Чем я заслужил?»

С самого детства Захару прочили блестящую карьеру. Он был отменно развит физически, усерден и трудолюбив; среди юнаков он считался если не лучшим, то уж точно одним из. В восемнадцать вчерашний мальчишка стал настоящим дружинником и отправился в первый рейд, потом во второй, третий… Отлично проявив себя, Захар очень скоро дорос до звания десятника и получил под свое командование отряд. Потери, конечно же, были, куда без них, но все отзывались о свежеиспеченном предводителе очень хорошо. Захар не отличался самодурством, старался всегда действовать по уму, не полагался на геройства… словом, действовал, как его учили, дело спорилось, и уверенность в своих силах только крепла.

А потом в его десяток влился побратим Игорь… и все внезапно пошло наперекосяк.

Сначала их отряд попал в засаду нео – что уже само по себе было удивительно, ведь дикари всегда нападали беспорядочно, а тут застали кремлевских врасплох. Позже выяснилось, что нападение помог организовать Вадим, маркитант из Строгино, который, презрев свое людское происхождение, безо всякого стеснения вел дела с дикарями. В тот день погибли восемь дружинников, самого Захара нео взяли в плен, а Игорь пропал, но, к счастью, смог найти побратима и вызволить его из лап треклятого торгаша.

Само собой разумеется, что такая трагедия не могла пройти для командира бесследно. Потерять весь отряд!.. Да кто вообще пойдет к такому командиру? И хоть в Кремле никто, включая воеводу и князя, не осудил Захара – случай все же был, мягко говоря, нерядовой – сам он былую уверенность утратил. Следующий рейд, меж тем, прошел фактически без приключений, но вот вылазка в Тушино обернулась новой драмой: очередная оплошность десятника привела к смерти дружинника, и остальные разведчики настояли, чтобы Захар на время похода передал бразды правления своему нареченному брату. Это было сродни удару под дых, коварному, неожиданному, а оттого вдвойне неприятному. Потом случился очередной плен… и снова всех спас Игорь.

Правда, на сей раз – едва ли не ценой собственной жизни.

«Прав Богдан, – с грустью подумал Захар, уже подходя к крыльцу. – Несправедливо все вышло. Может, даже смерть была бы более гуманным исходом… как бы ни хотелось о ней говорить».

Всю дорогу из Тушино в Кремль Захар молил Бога, чтобы тот сохранил Игорю жизнь. Игорь выжил. Тогда Захар стал молиться, чтоб он снова смог ходить. Игорь встал через пару недель. Но, как ни пытался десятник упросить Всевышнего о возвращении былого здоровья, даже намека на это не ожидалось.

Видно, исчерпал Захар лимит благосклонности со стороны небожителя.

Иными словами, слишком многого хотел от Бога.

– Заходи, он уже ждет, – сказал один из стрельцов, едва десятник оказался в коридоре.

Захар смерил двух мечников хмурым взглядом. Помнится, Книжник настаивал на соблюдении канона и упрашивал воеводу вооружить их алебардами, но он, как человек, далекий от службы, просто не понимал, что алебардой в таком узком коридоре не размахнешься. То есть превратятся люди из бойцов в обыкновенных истуканов – красивых, каноничных, но истуканов. И чтобы этого не допустить, им оставили мечи.

– Спокойного дежурства, – пробормотал Захар, шагая к двери.

Стрельцы благодарно кивнули: у них, по счастью, служба всегда была более-менее спокойной. Это вам не со стен мутантов всякой дрянью поливать да обстреливать. Хотя, конечно, о возможности покушения тоже никто не забывал, поскольку умные полководцы стремятся не перебить всех врагов, а прежде всего обезглавить их армию, убив командира.

Благо, судьба нечасто сводила обитателей крепости со столь умными полководцами.

Постучав, десятник приоткрыл дверь и заглянул внутрь:

– Вызывали, воевода?

– А, Захар! Входи, – мигом оживившись, махнул рукой главнокомандующий.

Десятник вошел. Хозяин кабинета отложил в стороны бумаги и, громко причмокнув, сказал:

– Не буду ходить вокруг да около: твой побратим минувшей ночью самовольно покинул крепость и отправился в московскую Зону.

Захар выпучил глаза, хотел тут же засыпать воеводу вопросами, но тот выставил перед собой руку, призывая десятника к молчанию, и продолжил:

– И я хочу знать, известно ли тебе было что-то о таких его планах? Теперь можешь говорить.

– Мне? – еще больше удивился Захар. – Да я вообще… честно говорю, воевода, ни сном, ни духом. Все, чего он хотел – это поскорей вернуть свои навыки. Для этого упражнялся – в казармах, в остроге, когда было время… Но про самоволку я, клянусь Богом, слышу впервые.

Хозяин кабинета задумчиво жевал верхнюю губу и с интересом разглядывал стоящего перед ним воина. Захар примерно догадывался, о чем размышляет их главнокомандующий: наверное, прямо сейчас он пытается понять, не покрывает ли десятник своего любимого побратима. Но об этом, конечно же, и речи быть не могло. Да знай Захар о планах своего товарища, практически родича, без приказа покинуть крепость, разве позволил бы? Разве не уберег бы от столь глупого шага?

«Но зачем он это сделал? Чтобы доказать самому себе, что он все еще может быть дружинником? Не верю, что ему в голову пришла такая идиотская мысль…»

– Значит, впервые слышишь… – протянул воевода.

Пальцы его застучали по столешнице в неведомом ритме.

– Впервые. Я, кстати, Игоря уже несколько дней не видел – с тех пор, как в рейд отправился.

– Что ж, пусть так. И ты, конечно же, не знаешь, куда он поехал и с кем?

– Я ничего не знаю, – честно признался Захар. – Вот вообще.

Воевода устало вздохнул.

– Видишь ли, что вышло, – сказал он, будто с неохотой. – Десятник Прокофий – ты ведь помнишь такого?

Захар кивнул.

– Так вот он возвращался из рейда и случайно встретил на подходе к Кремлю дружинника Казимира, отряд которого пропал в Строгино девять лет назад, – продолжил воевода.

– Что-что? – хмурясь, переспросил Захар.

Он ушам своим не мог поверить. Дядьку Казимира он помнил прекрасно, но уже давно смирился с его смертью. И вдруг воевода заявляет, что покойный восстал из мертвых и вернулся в Кремль…

«Да как такое возможно?!»

– И где сейчас Казимир? – быстро осведомился десятник.

– С твоим побратимом, – ответил хозяин кабинета.

– Но… как… и зачем? Зачем они покинули крепость?

– Я не знаю. Но предполагаю, что Казимир потащил Игоря вызволять Бориса – его, Игоря, отца. Иной причины, способной выманить твоего побратима из Кремля наперекор приказам сверху, я не вижу.

– Так а Борис… он что, тоже жив? И где он? Почему не с Казимиром вернулся? И где вообще все это время был Казимир, он что-то рассказывал же? Объяснял?

Воевода опять вздохнул. Хоть вопросы Захара были вполне обоснованы и логичны, отвечать на них главнокомандующему никакого удовольствия не доставляло.

– Отряд Казимира все это время находился в плену у шамов, – пояснил хозяин кабинета. – Вампиры не ели их, но заставляли охотиться и пили их кровь.

Захар тихо охнул. Он и представить себе не мог, что мутанты способны издеваться над пленниками столь изощренным образом. Десятник слышал про шамов, которые путешествовали по Зоне с кортежем из двух-трех людей, чтобы всегда иметь возможность подкрепиться свежим мясом. Но чтобы держать десяток хомо в плену годы напролет и методично попивать их кровушку… Подобное измывательство просто не укладывалось в голове.

– По крайней мере, так сказал Казимир, – добавил воевода.

Уточнение показалось десятнику странным.

– Вы ему не верите? – осторожно спросил он.

– Да не то чтобы… он же все-таки один из нас, – пожевав губу, отозвался хозяин кабинета. – Но пример Ратмира вынуждает рассматривать… любые варианты. А тут еще и история – из ряда вон.

Пальцы снова загуляли по столешнице.

– А где же их держали? – спросил Захар. – Казимир сказал?

– В Митино, – нехотя ответил воевода.

Десятник невольно присвистнул.

– А как же он… через Купол?

– Говорит, у шамов есть раствор специальный, – сказал хозяин кабинета. – Которым они в Куполе проходы делают. Якобы берешь колбу с таким раствором, швыряешь в Купол и ждешь, пока в его поверхности отверстие появится – временное, потом все равно затянется. Так, по крайней мере, Казимир рассказывал. Он даже мне колбу отдал, в качестве доказательства. Хочешь взглянуть?

– Ну… да, – неуверенно ответил Захар.

Воевода выдвинул верхний ящик стола и засунул туда руку. Пару мгновений спустя на стол легла небольшая колба с некоей мутной жидкостью. Десятник подошел поближе, осторожно взял странный сосуд в руку и поднес к глазам.

– Неужто это… – Захар кашлянул. – Поможет через Купол пройти?

– Если верить Казимиру, то да, – кивнул воевода.

– Вы позволите ее забрать? – спросил десятник.

– Забрать? – удивленно выгнул бровь хозяин кабинета. – Но зачем она тебе?

– А как я иначе в Митино попаду? Вдруг мы не успеем их перехватить раньше?

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Во взгляде Захара был вопрос, во взоре главнокомандующего – удивление, помешанное с любопытством.

– То есть ты хочешь самолично отправиться за побратимом? – после крайне долгой паузы уточнил воевода.

– Ну а кто еще его может вразумить, если не я? – пожал плечами Захар. – Он же мне, по сути, младший брат.