Крайние меры

Хитроумно, что страховые полисы премиум-класса считались недействительными, если кто-то добровольно отдавал себя в руки кровохлёбов. Допустим, вы умирали долгой и мучительной смертью от рака, и вам посчастливилось попасть в программу Семьи по набору, и вас выбрали для обращения, тогда ваши близкие ничего не получали. Если вы предпочитали тихую смерть, им полагалась щедрая выплата. Я понимаю, почему многие так старались добиться этой альтернативы. Немногим это удавалось. Имея такой большой выбор, Семьи могут позволить себе быть разборчивыми. В очереди стоит множество людей, которые не больны; они хотят стать вампирами из-за леденящей душу жажды крови или желания продлить свою жизнь.

Однако гениальность страховой компании по-настоящему окупалась в том, что, как только вас принимали в Семью, вы исчезали. Вопреки распространённому мифу, только новые вампиры уязвимы к солнечному свету. Чтобы защитить их от дневного света и держать подальше от широкой публики, потому что они не могут контролировать своё желание пить кровь, новобранцев часто не видят в течение многих лет после их превращения. Даже когда им наконец разрешают вступить в контакт со своими близкими, немногие решаются на это, предпочитая оставаться погружёнными в новую жизнь, которую они выбрали для себя. Вампиры известны своей преданностью, а их Семьи хранят молчание о том, был ли кто-то принят или нет. Отчасти это объясняется их собственной политикой и нежеланием, чтобы конкурирующие Семьи видели, так сказать, доступную новую кровь. Но я слышала, что это ещё и потому, что часто новобранцы не выживают после первоначального обращения.

Для страховщиков это мечта, ставшая реальностью. Если никто не может доказать, что вы обращены, то никто не сможет доказать и обратное — так что страховщикам не придётся платить. Конечно, это работает только в отсутствие тела, но если, например, вы столкнулись с деймоном Какос и у вас был страховой полис премиум-класса, тела в качестве доказательства не осталось бы, и никто не получил бы деньги. Страховая компания отправила бы стандартное письмо, информирующее настоящую семью о том, что, по всей вероятности, жертва добровольно стала вампиром, и деньги выплачены не будут. Приносим все надлежащие извинения и бла-бла-бла.

Помимо демонов Какос, есть и другие трайберы, которые также впечатляюще осмотрительны в отношении останков своих атак. Однако, учитывая, что подавляющее большинство из них относится к категории «живи и давай жить другим», у меня были сильные подозрения, что компания заплатила некоторым менее привередливым представителям трайберов (и, вероятно, людям тоже) за то, что они избавились от многих трупов людей, умерших от естественных причин. Я так и не смогла этого доказать. Они были — да и сейчас остаются — слишком умны, чтобы оставлять следы. Но когда я там работала, там было невероятное количество людей, чьи тела так и не нашлись и чьи страховые полисы в результате были аннулированы.

В мои обязанности входило расследовать случаи, когда тела пропадали без вести. Я была новичком, и, вероятно, именно поэтому меня изначально взяли на работу. Страховая компания могла бы положить руку на сердце и сказать, что их следователи сделали всё, что в их силах, но не обнаружили никаких доказательств того, что это не было добровольным обращением в вампира. Не помогало и то, что следователям, которые не нашли никаких доказательств, опровергающих добровольное обращение, предусматривался бонус.

Я недолго проработала в компании. Честно говоря, почти любая работа была бы лучше, чем лишать семьи нормальных, трудолюбивых людей страховых выплат, которых они заслуживали. Видит бог, у них и так хватало проблем после смерти их близкого человека, и они не хотели, чтобы компания их подставляла. С тех пор я сталкивалась с другими страховщиками, которые были гораздо более честными. Но ребята, на которых я работала, были ублюдками.

Ситуация достигла апогея с Элис Голдман. Она пропала, когда ей было семь с половиной лет, её похитили средь бела дня на расстоянии менее километра от собственного дома. Об этом писали во всех новостях. Какое-то время люди думали, что это обычное похищение и что рано или поздно за неё заплатят выкуп, а затем отпустят, или же её изуродованное тело найдёт в канаве какой-нибудь травмированный собачник. Но её тело так и не обнаружилось. Примерно через две недели после её исчезновения в мусорном ведре была найдена её выброшенная одежда, пропитанная таким количеством крови, какое только может быть у семилетнего ребёнка. Кровь совпадала с её собственной.

После нескольких месяцев скорби семья Голдман взяла себя в руки и подала иск. К сожалению для меня, но, возможно, к счастью для них, следователем оказалась я. Мне были даны строгие указания свыше разобраться с этим делом как можно «быстрее и тише». Я знала, что это значит: потратить день или два на поиски доказательств, а затем, в случае их отсутствия, написать стандартный отчёт, в котором говорилось бы, что, возможно, она добровольно обратилась к вампирам. Даже если бы собственные законы Семей не запрещали им вербовать лиц моложе двадцати одного года, больше всего маленькую Элис Голдман беспокоило, найдёт ли Барби свою потерянную туфельку, а не то, доживёт ли она до двухсот или трёхсот лет.

Это была та самая последняя капля, переполнившая чашу терпения. Я собиралась найти доказательства того, что она не обращалась к вампирам, и сунуть их под нос страховым воротилам, а затем заставить их выплатить этой семье то, что они заслуживали. Понятия не имею, почему я думала, что мне удастся выяснить, что с ней случилось, когда половина британской полиции не смогла этого сделать. Но я не собиралась позволять Голдманам получать это стандартное письмо-ответ.

Я целый день бродила по бывшему району, где жила Элис, и стучалась в двери, пытаясь найти кого-нибудь, кто знал что-нибудь полезное. Люди были вежливы, но очень устали. Полиция прочесала район и поговорила со всеми не по одному разу. Журналисты тоже. С жителей было довольно. Спустя несколько часов я села на край тротуара, совершенно подавленная.

Моё уныние прервал тихий высокий голос.

— Ты здесь из-за Элис?

Когда я обернулась, то увидела маленького неряшливого мальчика, который держал в руках скейтборд и смотрел на меня сверху вниз.

— Да, — ответила я.

— Ты её не найдёшь.

— Я знаю, — до сих пор не понимаю, почему я продолжала с ним разговаривать. Наверное, мне просто нужно было, чтобы кто-то был на моей стороне, даже если это всего лишь ребёнок. — Но мне нужно найти что-то, что докажет, что она не сдалась одной из Семей.

— Кровохлёбам? Это глупо. Все знают, что они не забирают детей.

«Да, — с грустью подумала я, — все это знают. Но это не имеет значения».

— Ты не из полиции, — сказал он, оценивающе глядя на меня.

— Нет. Я работаю в страховой компании.

Он сел рядом со мной, осторожно подперев свой скейтборд. Пока мы разговаривали, он всё время прикасался к нему, как будто хотел убедиться, что он по-прежнему на месте.

— Они не заплатят, не так ли? — спросил он, понимая больше, чем я могла бы предположить.

— Нет. Нет, они не заплатят.

Мимо нас проехала группа ребят на велосипедах. Некоторые из них выкрикивали непристойности в адрес моего нового спутника. Он проигнорировал их.

— Я могу пойти поговорить с ними, если хочешь. Заставить их не беспокоить тебя, — предложила я.

— Неа, — сказал он. — Они меня не беспокоят. Они просто кучка неудачников.

Я порылась в карманах, нашла мятую пачку жевательной резинки и протянула ему.

— Хочешь?

Он вдруг улыбнулся мне.

— Конечно, — он сунул жвачку в рот и принялся яростно жевать. — Я могу тебе помочь.

Я не уверена, было ли это из-за того, что он жевал, или потому, что я была удивлена его словами, но мне пришлось попросить его повторить то, что он сказал.

— Я могу тебе помочь. Я могу предоставить тебе необходимые доказательства.

Конечно, я ему не поверила. Но вместо того, чтобы ранить его чувства, я попробовала другой подход.

— С чего бы тебе это делать?

Он пожал плечами.

— Потому что ты кажешься славной. А Элис была моей подругой. Она иногда заходила, когда её мама была на работе.

Он встал, взял свой скейтборд и пошёл прочь. Оказавшись в нескольких метрах от меня, он обернулся.

— Ну, так ты идёшь или нет?

Я пошла. Я уверена, что это было крайне неуместно — последовать за ребёнком домой и остаться с ним наедине в гараже, но это оказалось одним из лучших решений, которые я когда-либо принимала.

В его гараже не было ни машины, ни газонокосилки, ни наполовину высохших банок с краской, как у большинства людей. Гараж этого мальчика от стены до потолка был увешан ультрасовременными компьютерами. Я уставилась на всё это, разинув рот.

— Большую часть этого я собрал сам, — с гордостью сказал мальчик, закрывая тяжёлую дверь и погружая нас в почти полную темноту. — Я начал со старой системы моего отца, а потом пошёл дальше.

Это был приятный район, но он не походил на то место, где жители могут разбрасываться деньгами. У меня было такое чувство, будто я случайно забрела в пещеру Бэтмена.

— Как ты за всё это платишь? — с подозрением спросила я. Если окажется, что все эти вещи принадлежат его отцу, который работал в каком-нибудь правительственном подразделении, то я могу нажить себе кучу неприятностей, просто увидев это всё.

Он нахально подмигнул мне.

— У меня есть навыки. И не волнуйся — мои родители никогда сюда не заходят.

Я не была уверена, успокоиться или нервничать из-за этого комментария. Он указал на пыльный стул подальше от мерцающих экранов.

— Садись сюда, — приказал он.

Я сделала, как мне было сказано. Он повернулся ко мне спиной и начал яростно стучать по одной из нескольких клавиатур. Он даже не потрудился присесть. Всё, что я могла видеть на экранах — это линии бегущего зелёного кода.

— Сколько всего есть Семей? — спросил он. — У меня есть Медичи, Монсеррат, Стюарт и Бэнкрофт.

На мгновение я была так ошеломлена, что не могла ни о чём думать.

— Э-э… — я запнулась. — Их пять.

Он щёлкнул пальцами.

— Галли! — его руки запорхали по клавишам, и он начал что-то бормотать себе под нос. — Чёрт. Система Монсеррат хорошо защищена.

Я быстро заморгала.

— Ты взламываешь компьютеры Семей? — спросила я.

— Ага. Круто, да? Этим кровохлёбам стоит побольше узнать о современном мире и постараться защитить себя. Брандмауэр Стюартов — это кусок дерьма.

— Не матерись, — автоматически сказала я, осознав, что всё ещё не знаю его имени. — Я не уверена, что это хорошая идея. Если они узнают…

— Расслабься, тётя. Я замёл следы.

Я слегка разозлилась, когда ребёнок назвал меня «тётя».

— Не стоит связываться с вампирами, — строго сказала я. — Даже если ты и молод, они всё равно разозлятся, когда найдут тебя.

Он развернулся на пятках и повернулся ко мне лицом, затем, не глядя, потянулся за спину и нажал одну-единственную клавишу, всё это время ухмыляясь и показывая язык.

— Слишком поздно! — пропел он.

— Что? Что значит «слишком поздно»?

— Семьи только что отправили в полицию электронное письмо с просьбой помочь им в расследовании. Они никогда не вербовали никого моложе двадцати одного года. Они не имеют никакого отношения к похищению Элис Голдман. Любой, кто утверждает обратное, даже косвенно, встретит их гнев.

У меня отвисла челюсть.

Он улыбнулся ещё шире.

— Мне нравится это слово «гнев». На прошлой неделе я использовал его в рассказе в школе. Учительница чуть не описалась от восторга.

— Вампиры не вмешиваются в дела людей. Они бы никогда не обратились в полицию.

— Но они только что это сделали.

В углу гаража замигал маленький красный огонёк, и сработала сигнализация. Я вскочила со стула, ожидая, что сейчас ворвётся банда вампиров. Парень только нахмурился.

— Мама и папа дома. Тебе лучше уйти.

— Эм…

Он бросил мне крошечную визитку. Она была блестящей и золотой, с тиснением ROGU3 на ней.

— Это мои контактные данные. Как я уже сказал, Элис была моей подругой, так что это подарок на халяву. Однако, если я тебе снова понадоблюсь и ты готова заплатить, я могу помочь тебе в будущем, — он задумчиво посмотрел на экраны компьютеров, которые теперь сделались тёмными. — Я бы хотел приобрести ещё много современного оборудования.

Я уставилась на визитку, затем снова на него.

— Rogu3?

Он посмотрел на меня так, словно у меня было не меньше трёх мозговых клеток.

— Это не Рогу-три. А Rogue. А теперь мне действительно пора идти. Им не нравится, что я провожу здесь слишком много времени.

(Rogue можно перевести как «мошенник, разбойник, проказник», — прим)

Чувствуя себя так, словно на меня только что хмуро посмотрел учитель, я наблюдала, как он открывает дверь гаража. Он вытолкнул меня из гаража, оставив на подъездной дорожке, щурящуюся от солнечного света и гадающую, не почудилось ли мне всё это. Неужели я только что попала в сумеречную зону какого-то странного одиннадцатилетнего подростка? Но Rogu3 сдержал своё слово. Менее чем через два часа мне позвонил мой босс и приказал мне прекратить работу над делом. Он сообщил мне, что они получили беспрецедентное предупреждение от всех Семей и решили, что будет безопаснее заплатить Голдманам, чем рисковать разозлить вампиров.

Через пару дней я уволилась из фирмы, но продолжала поддерживать связь с Rogu3. Наверное, было бы легко узнать его настоящее имя — в конце концов, я точно знаю, где он живёт — но почему-то мне кажется, что это было бы предательством. За последние несколько лет он зарекомендовал себя как человек на вес золота, хотя и достаточно хорошо понимающий, сколько стоят его услуги. На самом деле, он стал одним из первоклассных хакеров в стране. Я думаю, этому способствует то, что у него очень мало самолюбия. Он не заинтересован в том, чтобы оставлять свою виртуальную визитную карточку, чтобы люди знали, что он входил и выходил из их личной жизни. Он просто берёт то, что ему нужно. И нет, вампиры так и не смогли его поймать.

Вот почему я связалась с ним по поводу конспиративной квартиры. Я знаю, что у него всегда наготове список мест, где можно укрыться, как для его приятелей, так и для клиентов. Обычно это временные убежища, где настоящий житель уехал в отпуск и на какое-то время оставил это место пустым. У него есть программы, которые отслеживают информацию о рейсах и туристических агентствах. Оттуда легко взломать учётные записи электронной почты и выяснить, есть ли у незадачливых отдыхающих кто-нибудь, кто присматривает за их жильём, и где они хранят запасной ключ. Мне никогда раньше не приходилось пользоваться этой услугой, и я уверена, что счёт, который я получу от него, когда всё это закончится, будет солидным. Но оно того стоит. Это будет ещё более стоящим, если он сможет разыскать таинственную Люси.

Глава 8. Квартира на час

Закончив разговор с Rogu3, О'Ши возвращает мне телефон. Я подношу его к уху, но подросток уже повесил трубку.

— Что он сказал? Он может это сделать?

— Он упомянул слова «раз» и «плюнуть», — ворчливо ответил деймон. — И он просил передать тебе, что слово этой недели — крючкотворство.

Я улыбаюсь.

— Что это? — спрашивает О'Ши. — Какой-то код?

— Нет, — отвечаю я. — Ему просто нравятся слова.

Он снова стучит наручниками по изголовью кровати.

— Теперь ты поможешь мне выпутаться из этого?

Я на мгновение задерживаю на нём взгляд.

— Думаю, да. Но если ты сбежишь, то должен знать, что за тобой охотятся не только вампиры.

— Что ты имеешь в виду?

Я рассказываю ему о вооружённой полиции, которая прибыла к дому на Уилтшор-авеню, как раз когда мы уходили. Его лицо бледнеет.

— В этом нет никакого смысла, — лепечет он. — Зачем Семьям привлекать копов-людей?

— Не знаю, приятель. Но что бы ты ни делал дальше, тебе лучше не высовываться, — я нахожу свою отмычку и освобождаю его от наручников. Он вскакивает, затем морщится; очевидно, раны и потеря крови сказываются на нём сильнее, чем он осознаёт.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Тебе не всё равно?

Я обдумываю его вопрос. Я ничего не имею против него, даже если его предсмертный опыт едва не привёл к моему заключению. Однако я не уверена, что он сделал что-либо, что оправдывало бы моё внимание.

— Тот факт, что тебе нужно подумать над ответом, говорит мне о том, каким он будет, — ворчит деймон.

Я пожимаю плечами. Что я могу сказать?

Он шмыгает носом.

— Может быть, я останусь здесь на несколько дней.

— Правда?

— Если ты не возражаешь.

Я удивлена, но он мне пригодится, если у меня возникнут ещё какие-нибудь вопросы.

— Нет, я не возражаю.

Он смотрит на меня с любопытством.

— Почему ты так заинтересована в этом?

— Твоё убийство собирались повесить на меня.

Секунду или две он не отвечает, затем тихо говорит:

— Они пытались посадить тебя. Но меня они пытались убить. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.

На этот раз я ему верю.

— Тогда у меня есть для тебя работа, пока мы ждём обратной связи от Rogu3.

Я бросаю ему один из одноразовых телефонов. Я не хочу, чтобы кто-нибудь отследил стационарный телефон до этой квартиры, даже если Rogu3 доверяет этому месту. Кроме того, было бы нечестно увеличивать счета владельцев за телефон. Жить в Лондоне и так достаточно дорого, и без того, чтобы мой временный визит увеличивал их расходы. Я бросаю взгляд на спинку кровати, которая теперь валяется посреди гостиной на полу. Мне также нужно будет починить её перед отъездом.

О'Ши машет телефоном в воздухе.

— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

— Первое, — я делаю паузу и подыскиваю нужное слово, — мой коллега недавно попал в больницу. Это связано со всем происходящим. Попробуй узнать, в какой больнице он находится и жив ли он ещё.

— В Лондоне сотни больниц!

— Тогда тебе лучше поторопиться. И О'Ши?

— Да?

— Не называй им своего имени.

В его глазах мелькает раздражение.

— Я же не идиот.

— Хорошо. Ты ищешь мужчину по имени Арзо.

— Это всё? Арзо? Это его имя или фамилия?

Я задумываюсь.

— Хм. Понятия не имею.

— Отлично, — бормочет он, — просто отлично.

***

Пока О'Ши разговаривает по телефону, я обдумываю свой следующий шаг. Самой полезной информацией на данный момент, вероятно, были бы сведения о том, из какой Семьи произошли нападения. Не то чтобы у меня была какая-то надежда проникнуть в какую-либо из Семей, но, по крайней мере, я могла бы сузить круг своих подозреваемых и найти кого-то, связанного с ними, кто мог бы дать больше зацепок. Я могла бы вернуться и прочесать Уилтшор-авеню и офис Тэма, но сейчас они уже оцеплены, и я не могу рисковать, столкнувшись с полицией. Завеса секретности, окружающая все пять Семей, раздражает.

Я прикусываю щёку изнутри. Возможно, я не в состоянии определить, какая Семья в этом замешана, но, возможно, я смогу определить, какие из них не замешаны. Ничего из этого не могло произойти без санкции Главы Семьи. Из того немногого, что я знаю, Главы держат своих вампиров на чрезвычайно коротком поводке; любой вампир, убивший или попытавшийся убить человека, не получив сначала разрешения, подпишет себе смертный приговор. Было бы самоубийством подойти к одному из Глав и спросить, причастны ли они к этому, но я точно знаю, в какое время происходили нападения. О'Ши должен был находиться в промежутке между 9 и 9:50 утра, как раз перед тем, как я вошла в дом. Нападение на офис произошло около 15:20. Тот, кто осуществил атаки, должен был сразу же после этого связаться со своим Главой, чтобы сообщить ему о своей неудаче или успехе. Если Главы случайно были на публике, то, возможно, кто-то заметил, поступали ли им какие-либо звонки или нет. Это маловероятно, но стоит того, чтобы попытаться.

Я смотрю на часы. Ещё раннее утро, но, думаю, сегодняшние газеты уже развезли по газетным киоскам. То, что сами магазины ещё не откроются, не имеет большого значения.

Я выхожу из квартиры, проверяя, не следят ли за мной. Я не думаю, что это вероятно; если бы кто-нибудь знал, где я, я бы, вероятно, уже была в наручниках или мертва. К счастью, я не вижу никого, прячущегося в тени, но иду медленно и на всякий случай оглядываюсь. Однако, похоже, я все ещё в безопасности.

На углу соседней улицы я нахожу газетный киоск. Он маленький и неряшливый, в витрине вывешено несколько написанных от руки карточек, предлагающих такие вещи, как уединённый массаж (в любое время дня и ночи!) и щенков смешанных пород. Как я и надеялась, перед киоском лежит целый ряд свежих газет, аккуратно перевязанных стопками.

Я игнорирую авторитетные издания и направляюсь к таблоидам. От просмотра первых полос у меня сводит живот. На каждой из них в мрачных красках рассказывается о резне в «Крайних Мерах». Одна из них, ещё более тошнотворная, содержит мою ужасно неудачную фотографию с заголовком «Это убийца?». Это действительно нехорошо. Я понимаю, как глупо было с моей стороны пойти в тот ночной клуб раньше; мистер Черепаховые Волосы вряд ли забудет моё лицо. Один беглый взгляд на эту газету — и он позвонит какому-нибудь журналюге, чтобы продать свою историю. Вся эта область небезопасна. Вот и накрылся план остаться ещё на три дня в Маркмор-Клоуз, 14А.

Мне некого винить, кроме самой себя, поэтому я достаю из декольте последнюю смятую пятифунтовую банкноту и бросаю её на ближайшую стопку бумаг. Я тяжело вздыхаю. По крайней мере, ещё темно.

Как только я возвращаюсь в квартиру, О'Ши свирепо смотрит на меня.

— Где ты был?

Я не утруждаю себя ответом, вместо этого начинаю убирать мусор вокруг него.

— Нам нужно уходить.

— Что? Почему?

Я поднимаю угол изголовья кровати и отцепляю его от ножки стула.

— Помоги мне поставить это на место.

Он бросает на меня презрительный взгляд, но делает, как я говорю. Мы вдвоём относим его обратно в спальню и ставим на место.

— Ты уже нашёл Арзо?

— Нет.

— Rogu3 перезванивал?

— Нет.

Чёрт возьми. Я не думала, что это займёт у него так много времени. «Люси», должно быть, хорошо замела следы. Я раздумываю, стоит ли звонить ему самой, и решаю не делать этого. Гораздо важнее убраться подальше от Маркмор-Клоуз, пока на улицах ещё тихо.

Я протягиваю О'Ши пачку газет. Он смотрит на первый заголовок.

— Ого. Ты видела, что случилось с этой фирмой? — он просматривает статью. — Целая куча частных детективов были убиты, — в его голосе слышится благоговение, из-за которого мне хочется ударить его по лицу. — Чертовски глупое название для компании, если хочешь знать моё мнение.

— Я видела это, — отрывисто отвечаю я.

— Ты частный детектив, не так ли? Ты знала этих парней?

Я не отвечаю, но, должно быть, что-то в выражении моего лица выдаёт меня, потому что его глаза расширяются.

— О.

— Всё сводится не только к нам с тобой, О'Ши.

Он делает несколько быстрых вдохов.

— Это было просто грёбаное улучшающее заклинание, — шепчет он.

Я беру свой пакет и в последний раз осматриваю квартиру, изо всех сил стараясь не огрызнуться на него за то, что это явно намного больше, чем просто улучшающее заклинание.

— Пошли, — бормочу я.

Он хватает меня за руку, когда мы выходим.

— Прости. Я доставил тебе много проблем, а я до сих пор даже не знаю твоего имени.

— Меня зовут Бо, — мне приходится отвести взгляд, чтобы не видеть сочувствия на его лице.

— Мне жаль, Бо, — тихо говорит он.

— Да, — вздыхаю я, — мне тоже.

***

Мы быстро идём к машине. По-прежнему не видно, чтобы нас кто-то преследовал, хотя мимо нас проезжают несколько водителей-жаворонков.

— Куда мы направляемся? спрашивает он.

— У меня есть закрытый гараж. Там безопасно.

Он морщит нос.

— В гараже?

— У тебя есть идеи получше? — рявкаю я.

Он роется в заднем кармане, достаёт бумажник и улыбается, заглядывая внутрь. Он машет блестящей кредитной карточкой у меня перед носом.

— Да, есть.

Я закатываю глаза.

— Мне казалось, ты говорил, что ты не идиот. Мы не можем воспользоваться кредитной картой, это приведёт полицию прямо к нам.

— Да, но это не моя карточка, — он указывает на имя на ней: Роберт Томсон.

— Кто такой Роберт Томсон?

Он пожимает плечами.

— О'Ши? — предупреждающе переспрашиваю я.

— Я нашёл её.

— Ты нашёл её.

— Как раз перед тем, как я отправился в Уилтшор. Возможно, об её утере ещё не сообщили.

— Это нелепо! Конечно, об этом сообщат. Мы не можем ей воспользоваться. Я не могу поверить, что ты только что украл чью-то чёртову кредитку! Это вообще твой бумажник?

Он выглядит обиженным.

— Да. И я взял её только у того, кому она не понадобится. Вероятность того, что об этом сообщат, ничтожно мала.

Мои подозрения усиливаются.

— Объясни.

Он выглядывает в окно.

— Иногда я помогаю приятелю, который работает в морге.

— Господи! Ты ограбил мертвеца?

— Как я уже сказал, ему это не понадобится.

Я чувствую отвращение. Не могу поверить, что я еду по улицам Лондона в компании мелкого воришки, который крадёт у трупов, а за мной гонятся вампиры и полиция.

— Даже если об этом не сообщали, мы не можем просто так заявиться в отель и расплатиться ей.

— Почему бы и нет?

— Посмотри третью газету, — коротко говорю я.

Он пролистывает её, останавливаясь, когда видит моё лицо. Он присвистывает.

— Это дерьмовое фото.

— Ты такой придурок. Дело в том, что меня, скорее всего, узнают. А ты весь в засохшей крови.

— Я знаю, — голос у него весёлый. — Но я также знаю, куда пойти. Здесь поверни налево.

Я бросаю на него убийственный взгляд. К сожалению, на него это действует не больше, чем на моего дедушку.

— Я серьёзно, Бо, доверься мне. Знаешь, на кону стоит и моя жизнь тоже.

Я поворачиваюсь в том направлении, куда он указывает. У меня такое чувство, что я об этом пожалею. Примерно через пятнадцать минут, когда О'Ши велит мне остановиться у обочины и я вижу неоновую вывеску, я понимаю, что мои предчувствия были верны.

— Отель для свиданий?

— Это идеально подходит, — улыбается он.

— О'Ши, если ты часто бываешь здесь…

— Нет. На самом деле, я никогда здесь не был. Я просто слышал об этом месте от нескольких друзей.

Я не совсем уверена, во что труднее поверить: в то, что у него есть друзья, или в то, что я сижу в машине и собираюсь ехать с ним в отель для свиданий.

— Там будет стойка регистрации. Нам всё равно придётся зарегистрироваться.

Он качает головой.

— Разве я не говорил тебе довериться мне?

Он выходит из машины. У меня нет другого выбора, кроме как последовать за ним, опустив голову, когда мы входим в вестибюль — хотя «вестибюль» было бы чрезмерно пафосным термином для обозначения крошечного пространства у входа в отель. Он освещён жужжащей лампой дневного света, и здесь сильно пахнет дезинфицирующими средствами. Страшно подумать, что за запах скрывается за этим. О'Ши прав: здесь нет ни стойки регистрации, ни портье, только что-то похожее на торговый автомат.

— Та-да! — восклицает он. — Нельзя не любить японцев за то, что они предложили нам эту концепцию. Чтобы избежать неловкости, всё, что тебе нужно сделать — это провести своей карточкой, — он берёт кредитную карту несчастного мистера Томсона и вставляет её в автомат. — А потом ты просто выбираешь свою комнату. Что тебе больше нравится — водяная кровать или комната в стиле садомазохизма?

Я смотрю на него. Он кивает.

— Ты совершенно права. Мне тоже в последнее время надоели наручники.

Он нажимает на кнопку, и раздаётся лязгающий звук, когда ключ опускается в прорезь внизу. Он достаёт его и протягивает мне. Я качаю головой; я не собираюсь прикасаться к этой штуке. У меня и так достаточно проблем, не хватало ещё подхватить какую-нибудь инфекцию. Он пожимает плечами и кладёт ключ в карман.

— Что ж, Бо, давай посмотрим, какие прелести приготовил для нас номер 302.

Боже. Мне очень хочется ему врезать.

***

Комната не так плоха, как я себе представляла. Простыни на водяной кровати пахнут чистотой и свежим стиральным порошком. Думаю, это сгодится. Это лучше, чем торчать в сыром гараже.

О'Ши присаживается и достает телефон, который я ему дала.

— Осталось всего 999 больниц!

Я не обращаю на него внимания и раскладываю газеты, пролистывая первые страницы, чтобы снова не видеть эти ужасные фотографии. Эти газеты — не более чем сплетни; если Главы Семей вчера выходили в свет, держу пари, об этом будет сообщено.

Мне везёт с первой же газетой. Похоже, Глава Бэнкрофт провела весь день в очень эксклюзивном спа-салоне. Я задаюсь вопросом, а потом вспоминаю, что Глава Бэнкрофт не Лорд, а Леди. Я выдвигаю ящик маленького приставного столика. Может, это и захудалый отель для свиданий, но в нём всё равно есть Библия на случай, если вам захочется немного и духовного, и физического просветления. Я вырываю чистый лист с обратной стороны и записываю подробности о спа-салоне. Когда я поднимаю глаза, то понимаю, что О'Ши перестал говорить в трубку и в ужасе смотрит на меня.

— Что?

— Ты попадёшь в ад, — шепчет он.

— Да ты издеваешься надо мной. Ты будешь воровать у мертвеца и заниматься хитроумной магией, но это я плохая, если вырву чистую страницу из Библии?

Выражение его лица не меняется. Мда. Деймоны, что тут скажешь. Я возвращаюсь к просмотру газеты. Дойдя до раздела объявлений, я бросаю её на пол и беру следующую. В этой статье есть история о спа, а также более серьёзная статья о встрече между Галли и Стюартами за завтраком. Журналистка размышляла, не собираются ли они объединить усилия, чтобы избавиться от других Семей. Эта теория нелепа, но тот факт, что двое из них были вместе в одно и то же время и в одном и том же месте — и как раз в тот момент, когда я въезжала на Уилтшор-авеню — чертовски облегчает мою жизнь. Да благословит бог этих вампиров за то, что они демонстративно расположились посреди Гайд-парка за накрытым столом. И да благословит бог любопытного туриста, который снял всё это на камеру и выложил на YouTube. Если бы только у меня был смартфон, я бы посмотрела это прямо сейчас.

Я как раз заканчиваю просматривать газеты, когда О'Ши издаёт восторженный возглас. Он улыбается мне и показывает большой палец. Отлично: должно быть, он нашёл Арзо. Наконец-то кажется, что мы к чему-то приближаемся. Ответов по-прежнему нет, но, по крайней мере, есть места, куда можно пойти и задать несколько вопросов.

— Брайтонский госпиталь, — говорит он. — Я не думал, что когда-нибудь найду его, опираясь на одно только имя, но, оказывается, я ещё более обаятельный, чем думал.

Я стараюсь не выглядеть слишком раздражённой.

— Ему сделали операцию, — продолжает он, — и он чувствует себя хорошо. Приёмные часы с девяти утра.

Я потрясена тем, что Арзо идёт на поправку. Я могла бы поклясться, что его смуглые щёки были прижаты к порогу смерти.

— Отличная работа, — говорю я О'Ши.

Он похлопывает себя по плечу.

— Я знаю.

Я смотрю на часы. Небо за окном посветлело, но ещё только семь утра. «Паровая Команда» снова откроется через час. Если я собираюсь выйти на улицу, мне нужна какая-нибудь маскировка.

Мой взгляд останавливается на кремовой наволочке. Она не идеальна, но сойдёт. Я тяну за швы наволочки, разрывая её, пока не получается одна длинная полоса ткани. Я собираю волосы в пучок на макушке и наматываю на них ткань. Я смотрю на своё отражение в зеркале, охватывающем весь потолок. Это выглядит немного странно, но сойдёт, пока я не найду что-нибудь получше. Судя по выражению лица О'Ши, это не самый привлекательный образ в мире, но вряд ли я сейчас пытаюсь обзавестись воздыхателями.

— Тебе нужно побыть здесь, пока я не принесу тебе чистую одежду, — говорю я.

Он, кажется, испытывает облегчение. Честно говоря, вчера его чуть не убили, и он, вероятно, всё ещё нуждается в отдыхе и восстановлении сил. На самом деле, я бы тоже не прочь затаиться и спрятаться от всего мира. Но ещё больше я хочу найти ублюдка, который подставил меня и разрушил мою фирму. Я поднимаю руку в жесте короткого прощания с О'Ши и возвращаюсь в большой, страшный мир.

Сейчас на улицах значительно оживлённее. К счастью, большинство людей спешат на работу и либо полусонные, либо слишком подавленные, чтобы обращать на меня внимание. Не менее полезно и то, что у лондонцев есть привычка избегать смотреть в глаза незнакомцам, чтобы делать вид, что никого, кроме них, не существует. Иногда меня это раздражает, но сегодня это может спасти мне жизнь. Я быстро иду к машине, и никто не обращает на меня внимания, а потом я еду к «Паровой Команде».

Я добираюсь даже раньше времени открытия и паркуюсь за домом. Я нервничаю больше, чем хотелось бы признать. Остатки моего разбитого смартфона, вероятно, всё ещё валяются на тротуаре перед химчисткой Ребекки. Было бы глупо предполагать, что полиция ещё не проверила помещение, и, возможно, они всё ещё держат его под наблюдением. По крайней мере, я знаю, что здесь есть чёрный ход.

Я спешу по узкому переулку, затем перелезаю через каменную стену в конце и спрыгиваю на задний двор, который принадлежит магазину. Кто бы ни напал на О'Ши, он, должно быть, поступил так же на Уилтшор-авеню, чтобы я их не заметила. Я мрачно улыбаюсь. Мне нужно научиться прятаться лучше, чем они.

Я быстро открываю замок на задней двери и захожу внутрь, чтобы дождаться Бекс. Я с облегчением замечаю свою кожаную куртку и остальную одежду, висящую на одной из дверей. Как бы мне ни нравилось это платье, оно непрактичное и, учитывая, сколько я ползала и потела, довольно вонючее. Я проскальзываю в комнату, где принимала душ, и быстро переодеваюсь. Это рискованно — надевать ту же одежду, что была на мне вчера утром, но я решаю, что это именно то, чего не ожидают мои преследователи — будь то люди или трайберы.

В задней комнате, где хранится невостребованная одежда, я нахожу костюм, который, похоже, подойдёт О'Ши, и шляпку в цветочек, которую, вероятно, надевала на свадьбу какая-нибудь чересчур дородная теща. С тёмной кожаной курткой это смотрится неуместно, но это всё же лучше наволочки, и я решаю, что в таком наряде выгляжу как студентка-искусствоведка. Я как раз поправляю шляпку, когда слышу, как входит Ребекка.

— Я не понимаю, почему вы снова здесь, — говорит она.

Я замираю. Дерьмо. С ней кто-то есть.

— Как я уже говорила, я не видела Бо Блэкмен по меньшей мере месяц.

— А как я уже говорил, мне трудно в это поверить.

Это низкий мужской голос. В нём есть нотки, которые наводят на мысль, что это не просто человек. Что означает, что он, вероятно, вампир. Я замираю и стараюсь не дышать. Вампир — это гораздо хуже полицейского.

— Я не желаю вреда мисс Блэкмен.

Ложь.

— Я просто хочу задать ей несколько вопросов.

Полная чушь.

— Что ж, если я увижу её, я передам, что вы её ищете. Ещё раз, как вас зовут? — должна отдать должное Бекс, она на удивление невозмутима. Я молча аплодирую её самообладанию. Но если это тот же вампир, который ответственен за другие нападения, то она может быть в большой опасности. Я напрягаюсь, готовясь выскочить, если понадобится. Не то чтобы у меня были какие-то шансы противостоять вампиру, но, возможно, моё появление отвлечёт его.

— Урсус.

Я моргаю. Звучит по-идиотски. На самом деле, ему вполне подходит.

— Вот моя визитка. Она может звонить мне по этому номеру днём и ночью.

Хлопает дверь, оповещая об его уходе. Я слышу, как Бекс облегчённо выдыхает. Я остаюсь на месте, ожидая, когда она выйдет из-за угла, чтобы найти меня. Засранец, вероятно, всё ещё наблюдает за входом в магазин. Мне хочется оставить её в покое; для неё будет безопаснее, если я уйду, не повидавшись с ней, но мне нужно увидеть эту визитку. Мне нужно знать, из какой Семьи этот вампир.

Как только она заворачивает за угол и видит меня, она вскрикивает, затем хватается за грудь и задыхается.

— Чёрт ВОЗЬМИ, Бо, ты чуть не довела меня до сердечного приступа!

— Прости, — я даю ей минутку прийти в себя. — Я не задержусь. Для тебя небезопасно, если я буду здесь. Мне просто нужно увидеть визитку, которую оставил вампир.

Она выглядит удивлённой, затем передает её.

— Я собиралась выбросить его в мусорное ведро вместе с остальными.

— С какими остальными?

Она выглядит мрачной.

— Подожди здесь.

Пока Ребекка скрывается в своём кабинете, я проверяю визитку. Она тёмно-синего цвета, что символизирует Семью Монсеррат. Я чувствую себя довольной собой, пока она не появляется, держа в руках ещё несколько визиток. Я просматриваю каждую, и мой ужас растёт. Красная: Медичи. Чёрная: Стюарт. Серебристая: Галли. Белая: Бэнкрофт. Все чёртовы вампирские Семьи были здесь и искали меня.

— Эти тоже хочешь забрать? — она протягивает ещё несколько визиток. — Это из полиции.

— Нет, я… — заикаюсь я и в конце концов просто качаю головой.

— Я видела, что произошло в «Крайних Мерах», Бо. Что, чёрт возьми, происходит?

— Будь я проклята, если знаю.

— Ты знаешь, если я могу что-то сделать…

— Я знаю, — тихо отвечаю я. — Ты и так помогла достаточно, Бекс. В ближайшее время я буду держаться подальше. Не беспокойся обо мне. У меня есть план.

Она смотрит на меня скептически. Она слишком хорошо меня знает. Хотела бы я, чтобы у меня действительно был план.

Глава 9. Доктора и Медсёстры

К тому времени, как я покидаю «Паровую Команду» и направляюсь в Брайтонский госпиталь, движение в Лондоне уже в самом разгаре, и вскоре я попадаю в полноценную пробку. Я чувствую, как во мне нарастает раздражение. Водитель впереди, кажется, больше озабочена изучением своего макияжа в зеркале, чем обращает внимание на фары, в то время как справа от меня сидит парень, который не только выглядит слишком юным для вождения, но и на максимальной громкости слушает какой-то жуткий рэп.

Убеждая себя, что я ничего не могу сделать, чтобы ускорить движение транспорта, я хватаюсь за одноразовый телефон. После этих звонков мне придётся его выбросить; в любом случае, деньги на нём, вероятно, почти закончились. Игнорируя все законы, запрещающие пользоваться мобильным телефоном во время езды — хотя со скоростью три километра в час это нельзя назвать ездой — я звоню в невероятно эксклюзивный спа-центр, где Глава Семьи Бэнкрофт провела свой день. На мой звонок отвечают через три гудка.

— Доброе утро, Спа-Де-Лоти, говорит Анжелика, — воркует секретарша. — Чем я могу вам помочь?

Я подстраиваю свой акцент под ту манеру, в которой я говорю, когда хочу побесить дедушку.

— Доброе утро, Анжелика. Это Миднайт, звоню из поместья Бэнкрофтов, — я знаю, Миднайт — глупое имя, но я также знаю, что человек с большей готовностью примет его в качестве вампирского псевдонима, чем, скажем, Труди или Джейн.

Раздаётся едва слышное аханье затем Анжелика говорит снова.

— Я переведу вас на директора нашего спа-салона.

— О боже, Анжелика, в этом нет необходимости, — многократное использование чьего-либо имени помогает человеку установить с вами контакт; чем чаще я говорю «Анжелика», тем больше вероятность, что он мне поверит. — Это несерьёзный вопрос. Просто Леди Бэнкрофт так хорошо провела вчерашний день, что меня попросили записать её процедуры, чтобы она могла повторить этот опыт.

— О, да, хорошо. Я передам вам эту информацию. Впрочем, по средам она получает те же самые процедуры. Не думаю, что на этой неделе что-то изменилось. Может, мне всё-таки отправить это по электронной почте?

— В этом нет необходимости, — спокойно отвечаю я. — Было бы полезнее, если бы вы просто сказали мне об этом сейчас, — я надеюсь, что администратор Спа-Де-Лоти достаточно нервничает из-за разговора с вампиром, чтобы не подвергать сомнению мою просьбу.

— Да, конечно. Пожалуйста, не вешайте трубку.

Музыка в стиле нью-эйдж наполняет мои уши. Я на мгновение отодвигаю телефон, но от этого рэп из соседнего вагона кажется только громче. Я представляю, как Анжелика, одетая в белую униформу мнимого доктора, перепроверяет информацию с Семьей Бэнкрофт по другой линии, а затем с внезапно обретённым акцентом кокни говорит мне, чтобы я отваливала. Однако она не такая подозрительная.

— Мисс Миднайт? В качестве процедур мы использовали отшелушивающий скраб для тела с кислотным ожогом, массаж горячими камнями и ванну для сенсорной депривации.

— Понятно. Анжелика, вы можете уточнить, когда началась и закончилась депривационная ванна? Я слышала, что это настолько удивительно, что кажется, будто прошло пять минут, хотя на самом деле прошёл час. Я бы хотела получить окончательный ответ для мисс Бэнкрофт.

— Это началось в два часа и закончилось в четыре. Это довольно долгий промежуток времени, но я думаю, вы, ребята, привыкли находиться в маленьких закрытых помещениях, таких как гробы.

«Ой, Анжелика, — я думаю про себя, — ты на секунду забылась».

— Мы не спим в гробах, — говорю я самым ледяным тоном, на какой только способна.

— О боже, мне так жаль, я не хотела вас обидеть! Простите, я не хотела…

— На этом всё, — я вешаю трубку, а бедная девушка всё ещё извиняется.

Светофор загорается зелёным, и сквозь него медленно просачивается поток машин. Я еду вперёд и оказываюсь в начале очереди как раз в тот момент, когда снова загорается красный. Нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, я обдумываю полученную информацию. Если не считать того, что в Спа-Де-Лоти есть несколько вызывающих беспокойство процедур — например, пилинг с кислотным ожогом, кто-нибудь такое хочет? — я чувствую, что могу вычеркнуть Бэнкрофтов из своего списка виновных в инциденте в офисе Тэма.

Все Семьи имеют иммунитет от судебного преследования со стороны людей. Они не убивают людей наугад не потому, что боятся оказаться в тюрьме: они сдерживают себя, потому что это плохой пиар. Я не могу поверить, что Глава, гипотетически ответственная за самую страшную за последние годы атаку кровохлёбов, не выходила на связь, пока всё происходило. Затем я думаю о том, что каждая Семья пришла навестить Ребекку. Возможно, они объединились, отбросили свою обычную враждебность и действуют сообща.

Нет. Может, у них и установилось непростое перемирие, но последние триста лет они были готовы вцепиться друг другу в глотки. Дурацкое улучшающее заклинание, наложенное изворотливым деймоном, этого не изменит. Я перемещаю Семью Бэнкрофт в конец моего списка подозреваемых. В этом вопросе я должна доверять своей интуиции.

Как только я проезжаю Марбл-Арч, движение ослабевает, и я сбавляю скорость. Я заезжаю на автостоянку Брайтонской больницы чуть позднее десяти часов. Меня возмущает стоимость парковки на дисплее — как больница может ожидать, что люди будут платить так много? У меня на исходе последние несколько монет, а их не хватит даже на полчаса. Я испытываю искушение прокатиться по окрестностям и найти место подешевле, но пробки меня раздражают, и рано или поздно мне придётся вернуть эту машину. Где было бы безопаснее оставить её, чем здесь? Я чувствую себя немного виноватой из-за того, что взваливаю на владельца большие расходы. Я обещаю себе, что верну их, как только смогу снова безопасно получить доступ к своему банковскому счёту.

Я беззаботно прохожу к главному входу в больницу, руководствуясь принципом, что если ты выглядишь так, будто знаешь, куда идёшь, никто тебя не остановит. Это работает. Отделение интенсивной терапии находится на третьем этаже, поэтому я натягиваю на лицо яркую, уверенную улыбку и шепчу «доброе утро» нескольким опешившим людям. На лицах ни у кого нет и тени узнавания, так что дурацкая шляпка, должно быть, делает своё дело. Я захожу в лифт и нажимаю кнопку четвёртого этажа — педиатрия.

Когда двери лифта открываются, я не обращаю внимания на стойку администратора и поворачиваю направо, надеясь, что найду комнату отдыха для врачей. Мне повезло. Внутри медсестра пьёт кофе. Она почти не смотрит на меня, поэтому я бормочу короткое приветствие и поспешно выхожу. Я иду в конец коридора, заглядывая в палаты, пока не нахожу то, что ищу.

У пятой палаты, где пациент подключён к пикающим машинам, я нахожу то, что мне нужно. Я осматриваюсь и ныряю внутрь.

Человек на кровати — маленький мальчик, примерно восьми лет. У него бледное лицо и закрытые глаза. Я убираю прядь волос с его лба и проверяю карту, лежащую в изножье кровати. Несчастный случай на велосипеде с внутренним кровоизлиянием. Бедный малыш.

Звуковой сигнал исходит от его кардиомонитора. Он не подключён ни к чему, кроме самого мальчика, поэтому его удаление не причинит вреда. Я ковыряюсь с задней панелью, пока не нахожу кабель, а затем выдёргиваю его. Он продолжает пищать ещё несколько мгновений, прежде чем замолкает. Я проверяю, всё ли в порядке с мальчиком, в то время как на главном столе начинает звучать сигнализация, затем я выбегаю из палаты и проскакиваю в следующую, чтобы меня не заметили.

Маленькая девочка сидит на кровати и сжимает в руках плюшевого мишку. Она серьёзно смотрит на меня.

— Вы не доктор.

Я улыбаюсь ей.

— Я особенный доктор.

Она выпячивает нижнюю губу с выражением, удивительно похожим на выражение лица О'Ши.

— Нет, это неправда.

— Это правда. Я тайный доктор. Я помогаю только людям, нуждающихся в крайних мерах.

Она хмурится.

— Что такое «крайние меры»?

— Когда у тебя большие неприятности.

Она крепче сжимает плюшевого мишку.

— Я не в крайних мерах. Я в ремиксе, — она морщит лицо, чтобы выговорить слово: — В ремиссии.

— О! Тогда я совершенно не в той палате. Не говори никому, что я была здесь. Они подумают, что я совершила ошибку.

— Но ты правда совершила ошибку.

В этом она меня подловила.

— Да, ты права. Совершила. Но у меня будут неприятности, если кто-нибудь узнает.

— Тогда ладно, — она застенчиво смотрит на меня. — Мне нравится твоя шляпка.

Вот блин.

— Тогда она твоя! — я снимаю её со своей головы и осторожно надеваю ей на голову.

На её лице расплывается широкая улыбка, которая внезапно оправдывает потерю шляпки.

— Спасибо.

— Не за что, — я прикладываю палец к губам и ухожу.

У меня есть всего несколько секунд. Я возвращаюсь в комнату и нахожу забытый белый халат на обратной стороне двери. Я надеваю его, радуясь, что он достаточно велик, чтобы надеть поверх куртки, затем достаю несколько одноразовых хирургических масок из коробки на журнальном столике и запихиваю их в карман. Я выскальзываю, как раз когда возвращается медсестра, пьющая кофе. Я опускаю голову, натягиваю одну из масок и спускаюсь на лифте обратно на третий этаж.

Здесь другая атмосфера. Все говорят вполголоса, как будто обычными разговорами они могут потревожить пациентов, находящихся без сознания. Я молюсь, чтобы Арзо не был одним из тех, кто находится без сознания.

Палата разделена пополам длинным коридором. Я выдам себя, если мне придётся проверять каждую палату. К счастью, я замечаю группу врачей, собравшихся у сестринского поста. Студенты. Идеально.

Я присоединяюсь к ним и топчусь сзади. Некоторые оборачиваются и бросают на меня странные взгляды, но никто ничего не говорит. Я киваю им, как будто тоже занята серьёзным делом — изучением медицины. Я надеюсь, что они вот-вот начнут свой обход, а не только что закончили его.

Мне повезло. К нам подходит пожилая женщина с планшетом в руках.

— Идёмте же, — бодро говорит она и поворачивается на пятках.

Мы, как один, бросаемся за ней. Она ведёт нас в первую палату, останавливаясь возле пациента, который на аппарате ИВЛ и окружен множеством аппаратов.

— Поступил три дня назад после того, как потерял сознание от болей в груди, — рассказывает она. — Позже был диагностирован инфаркт миокарда. Последующая предварительная операция выявила разрушение атеросклеротической бляшки в эпикардиальной коронарной артерии. Биотелеметрия показывает восстановление функции, однако у него всё ещё желудочковая тахикардия.

Хорошо, что я в хирургической маске, потому что у меня отвисает челюсть. Английский язык не ставил меня в такой тупик с тех пор, как я в последний раз заходила в Старбакс.

— Ты.

Я с ужасом понимаю, что она указывает на меня.

— Какие следующие шаги должна предпринять бригада травматологов, чтобы обеспечить выздоровление?

О, чёрт, о, чёрт, о, чёрт. В голове у меня проносятся мысли о повторе сериала «Скорая помощь», который я недавно видела.

— Эмболия лёгочной артерии.

— Что с этим? — её глаза впиваются в меня.

— Нам следует остерегаться этого, — говорю я, чувствуя себя полной идиоткой. Судя по выражению её лица, она придерживается того же мнения. Она с отвращением отмахивается от меня и адресует свой вопрос кому-то другому. Я опускаю голову и смотрю себе под ноги. Должен же быть более простой способ проникнуть в больничную палату.

По крайней мере, я так плохо ответила на её первый вопрос, что она больше ни о чём меня не спрашивает. Мы переходим от кровати к кровати, из палаты в палату, обсуждая пациентов, которые, похоже, находятся на пороге смерти. Из-за запаха клинической больницы, бесконечной череды страданий и бесстрастных вопросов и ответов я чувствую себя так, будто из меня высасывают душу. Я нервничала из-за того, что снова увижу Арзо, но к тому времени, когда наша маленькая группа натыкается на него, я испытываю такое облегчение, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него и не расцеловать крепко-крепко.

Несмотря на то, что нас в группе одиннадцать человек, его взгляд сразу же падает на меня. Выражение его лица не меняется, но у меня возникает ощущение, что он ждал моего прихода. Я благодарю богов за то, что он в сознании и бодр. На самом деле он не выглядит таким уж больным.

— Э-э, доктор? — одна из студенток нервно поднимает руку. — Почему этот пациент в отделении интенсивной терапии?

Она усмехается. Я удивлена внезапным проявлением юмора.

— Вчера у него была тяжёлая травма после нападения. Однако, как вы можете видеть, он быстро выздоравливает и вот-вот будет переведён в другую палату.

Студенты перешёптываются друг с другом. Если бы он был трайбером, его бы не было в этой палате, его бы даже не было в этом крыле. Но его ясные глаза и быстрое выздоровление вызывают некоторое беспокойство. Я и сама испытываю некоторое беспокойство. Я убеждена, что здесь происходит что-то странное. В конце концов, я могла бы поклясться, что вчера он был мёртв, чёрт возьми.

Я стою позади, когда группа уходит, надеясь, что они не заметят моего отсутствия. Я тихо закрываю дверь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Привет, дорогая.

Я слегка улыбаюсь ему.

— Привет, Арзо, — у меня нет времени ходить вокруг да около. — Тэм пытался обвинить меня в убийстве?

— Что? Ни винограда, ни цветов?

Я снимаю маску и свирепо смотрю на него.

— Ответь на чёртов вопрос.

На его лице появляется искра гнева.

— Тэм мёртв.

— Я знаю. Я была там.

— Пряталась под потолком, как чёртова крыса.

Видимо, мы уже миновали стадию «привет, дорогая».

— У меня была веская причина, — я наклоняюсь вперёд. — Мёртв Тэм или нет, это не ответ на мой вопрос.

— Ты проработала в «Крайних Мерах» два года, Бо. Зачем ему делать что-то подобное?

— Ты мне скажи.

— Тэм бы так не поступил.

— Тогда как ты объяснишь тот факт, что объект, которому я должна был вручить повестку вчера, чуть не истёк кровью? И примерно через тридцать секунд после того, как я должна была войти в здание, появилась чёртова полиция? И не просто обычная полиция — у этих парней было оружие! С каких это пор вооружённые полицейские выезжают на дом в таких местах, как Уилтшор-авеню? — мой голос становится всё выше, и я чувствую, что дрожу. Но мне всё равно. Мне нужны ответы на некоторые вопросы.

— Если Тэм пытался тебя подставить, почему на него самого напали пару часов спустя?

— Откуда, чёрт возьми, мне знать? Может, они разозлились, что у них ничего не вышло, и вместо этого пришли за ним.

— Что значит «не получилось»? Всё, что я знаю — это то, что ты должна была вручить повестку в суд Агатосов какому-то полукровке по имени О'Шей.

— О'Ши, — поправляю я, с подозрением относясь к его заявлениям о незнании.

— Я не знаю, что с тобой случилось вчера, Бо. Объясни мне, что к чему.

Я хожу кругами по его кровати, как кошка в клетке.

— Сначала положи руки так, чтобы я могла их видеть.

Он раздражённо смотрит на меня, но делает, как я прошу, и кладёт их поверх простыни.

— Я в реанимации, Бо. Вряд ли я в том положении, чтобы нападать на тебя.

— На мой взгляд, ты выглядишь чертовски здоровым.

— Посмотри мою карту, — тихо говорит он.

Я достаю его карту и просматриваю её. Мое лицо бледнеет.

— Этот вампир разорвал мне спинной мозг.

Я пристально смотрю на него.

— Я больше никогда не смогу ходить.

Я с трудом сглатываю.

— Прости, — шепчу я. — Но это не значит, что ты меня не предавал.

— Не было никакого предательства, Бо. Не от меня и не от Тэма.

Я сажусь на стул у кровати.

— Так поговори со мной, Арзо. Расскажи мне, что случилось и как все происходило.

На его щеке подёргивается мышца.

— Всё, что я знаю — это то, что мы получили запрос от юриста из суда Агатосов. В этом не было ничего необычного. Им просто нужен был кто-то, кто доставил бы повестку деймону, занимающемуся подпольной магией. У нас были сотни подобных дел. Ты это знаешь.

— Как зовут юриста?

— Что-то французское. Д'Арно, наверное.

— Он обращался к нам раньше?

— Один или два раза.

Я не собираюсь уступать ему ни на дюйм.

— Так один раз или два?

Он издаёт странный, невесёлый смешок.

— Знаешь, когда Тэм нанял тебя, у меня было много опасений. Теперь я начинаю понимать, что он в тебе нашёл.

Я не моргаю. Арзо вздыхает.

— Это было дважды. Оба раза были повестками в суд. Я думаю, Борис забрал их.

— Почему Борис не забрал эту?

Он пожимает плечами.

— Он занимался другим делом.

Я напрягаюсь в ожидании следующего вопроса.

— Мне нужно это знать, Арзо. Этот юрист спрашивал конкретно обо мне?

— Нет, — его взгляд откровенный и честный.

— Почему Тэм назначил меня?

— Потому что твоё имя было первым в грёбаном списке, вот и всё. Ты была следующей, кому нужно было поручить задание.

Я перевариваю эту информацию. Насколько я могу судить, он говорит правду.

— Так почему же «Крайние Меры» подверглись нападению?

— Я не знаю, — беспомощно произносит он. — Я понятия не имею, чёрт возьми.

— Это должно быть как-то связано с О'Ши. Это слишком большое совпадение. Из какой Семьи был вампир? С того места, где я пряталась, я могла видеть только его голову.

— Там ничего не было. Я не видел никаких цветов или опознавательных знаков.

Я пристально смотрю на него.

— Ты уверен?

Он кивает.

— Возможно, в этом замешаны все Семьи, — я рассказываю ему о разных визитках, которые остались у Ребекки. Как ни странно, он, кажется, не слишком удивлён. На самом деле, он как-то неловко ёрзает.

— Ах, — говорит он, — да, они все проявляют интерес.

Я немедленно настораживаюсь. В конце концов, он провёл в больнице большую часть последнего дня.

— Откуда ты знаешь?

На кровать падает тень, и нас прерывает низкий голос.

— Потому что я сказал ему.

Я поднимаю глаза и сразу узнаю Главу Семьи Монсеррат.

Глава 10. Предложение

Мне требуется меньше трёх секунд, чтобы вскочить на ноги, схватить стул и поднять его в воздух. Я изо всех сил швыряю его в вампира, но он ловко уклоняется в сторону, двигаясь быстрее, чем я думала, и стул разлетается вдребезги о противоположную стену.

— Ты работаешь с интересными людьми, Арзо, — комментирует вампир на английском со странным акцентом.

Я рычу и отступаю назад. Слева от меня есть окно, но мы на третьем этаже. Даже если бы я могла открыть его и выпрыгнуть, маловероятно, что я сумела бы сбежать, не сломав несколько конечностей. Вампир блокирует единственный другой выход. Бегство отменяется, мне придётся сражаться.

Я роюсь в кармане куртки, чтобы вытащить перцовый баллончик, который я положила в обычный карман, прежде чем покинуть «Паровую Команду». Из-за дурацкого докторского халата, в который я всё ещё одета, мне трудно извлечь его, хотя в конце концов мне это удаётся.

— Бо, — начинает Арзо.

— Заткнись, — шиплю я. Не могу поверить, что купилась на его чёртову ложь.

— Это не то, что ты думаешь, Бо, — продолжает он.

Я не обращаю на него внимания и не отрываю взгляда от вампира. В жизни он крупнее, чем на фотографиях. Его фигура занимает весь дверной проём, хотя ясно, что на его теле нет ни грамма жира — если, конечно, вампиры могут толстеть. Нет, этот парень — сплошные мускулы. На нём хорошо сшитый костюм монсерратского тёмно-синего цвета, но он скорее подчёркивает силу его тела, чем скрывает её. С меня станется настроить против себя единственного Главу Семьи, который способен сам выполнять свою грязную работу. Будет чудом, если я выберусь из этого живой.

Он склоняет голову набок. У него тёмные и коротко подстриженные волосы. Он не тот кровохлёб, который напал на «Крайние Меры», но это не значит, что это не был один из его приспешников. На самом деле, это выглядит всё более вероятным. Неудивительно, что Арзо выжил, когда все остальные убиты — он, должно быть, работал на них. Держу пари, он злится из-за того, что в результате ему придётся провести остаток жизни в инвалидном кресле. На мгновение я задумываюсь, не было ли это частью плана, направленного на то, чтобы сделать его собственную историю более правдоподобной. Если так, то это чертовски большая жертва.

— Я несколько раз встречался с вашим дедушкой, мисс Блэкмен. Он, — вампир на мгновение облизывает губы, обнажая ровные белые зубы, — интересный человек.

По крайней мере, он держит свои клыки скрытыми.

— Он станет ещё интереснее, когда узнает, что вы убили меня, — рычу я.

Он выглядит удивлённым, затем улыбается.

— О, я здесь не для того, чтобы причинить вам вред.

— Бо, — перебивает Арзо, — послушай его. Он говорит правду.

— По-моему, я велела тебе заткнуться.

Вампир поднимает брови, глядя на Арзо.

— Она дерзкая.

Я сжимаю перцовый баллончик. Может быть, мне удастся пустить ему в глаза небольшую дозу, а потом перепрыгнуть через кровать и пнуть его в бок, чтобы выбраться за дверь.…

— Мисс Блэкмен, — он протягивает ко мне ладони, — пожалуйста, уберите этот дурацкий баллончик.

Я поднимаю его на дюйм выше. Если я и проиграю, то не без борьбы.

— Это вам не поможет, — тон его голоса слегка покровительственный. Удивительно, как часто люди так разговаривают со мной из-за моего роста. Обычно меня это не беспокоит, но сейчас я чувствую сильное раздражение.

— Просто скажи мне одну вещь, Арзо, — говорю я, решив разозлить вампира игнором. — Как долго ты работаешь на этих грёбаных кровохлёбов?

— Я на них не работаю, Бо, — начинает Арзо.

Прежде чем он успевает закончить, я пользуюсь тем, что надвигающийся вампир бросает взгляд в сторону Арзо, и нажимаю на баллончик, выпуская струю жгучего спрея. Затем я подпрыгиваю, отталкиваясь носком ноги от края больничной койки, чтобы подпрыгнуть ещё раз. Я даже не успеваю опуститься на пол, как понимаю, что мои попытки тщетны. Брызги не действуют на Монсеррата, и, хотя я пытаюсь ударить его по рёбрам, чтобы отбросить в сторону, он хватает меня за талию. Потянув меня вниз, он поворачивает моё тело так, что я оказываюсь прижатой к нему, но лицом к Арзо.

— Глупый поступок, — шепчет он мне на ухо. Его запах тёмный, мужской и пряный.

Я отвожу локоть назад, чтобы ударить его в живот, но его рука сжимается так, что я не могу пошевелиться. На самом деле, я едва могу дышать.

Арзо выглядит раздражённым.

— Ты хороша, Бо, но не настолько.

— Попробовать стоило, — бормочу я.

— Как я уже говорил, — продолжает он, — я не работаю на вампиров.

— С моей точки зрения выглядит совсем не так.

— Я работаю с вампирами, — продолжает он.

Я презрительно усмехаюсь.

— Никто не работает с вампирами, Арзо. Они держатся особняком. Ты обманываешь себя, если думаешь иначе.

Монсеррат усмехается.

— О, но он один из нас, мисс Блэкмен.

Я прекращаю попытки сопротивляться его хватке.

— Он не кровохлёб.

— Нет, — говорит Арзо. — Я Сангвин.

Я хмуро смотрю на него. Пару лет назад это было словом недели у Rogu3, так что я точно знаю, что оно означает.

— Оптимистичный и жизнерадостный перед лицом невзгод? — спрашиваю я с сарказмом.

(Бо путает со словом «сангвиник», но Сангвин, как станет понятно дальше по тексту, имеет иное значение, — прим)

— Его завербовали, — говорит Монсеррат. — Но это не прижилось.

— В смысле, чёрт возьми?

Арзо вздыхает.

— Что ты знаешь о вербовке Семей?

Я пытаюсь пожать плечами, но мои действия ограничены из-за моего стеснённого положения.

— Примерно каждые десять лет они набирают достаточно новых членов, чтобы поддерживать их численность на уровне пятисот особей. Процесс держится в секрете, но не все это переживают. Вот и всё, что я знаю.

— Чтобы обратить вас, — вкрадчиво шепчет Монсеррат мне на ухо, — я бы ввёл вам кровь одного из наших вампиров высшего порядка. Чтобы полностью измениться, требуется полнолуние.

— И что? И что с того?

— Ваш организм реагирует на изменения, только когда вы пьёте.

— Вы имеете в виду, когда я хлебаю кровь.

Его хватка усиливается до боли.

— Нам не нравится термин «кровохлёб», мисс Блэкмен. И, как я уже говорил, вам нужно выпить крови, чтобы полностью превратиться. Продержаться весь срок — это демонстрация силы. Большинство выдерживает всего пару дней, но некоторые терпят до самого конца.

— А некоторые, — добавляет Арзо, — вообще не пьют.

Я смотрю на него.

— Тебя обратили? Но ты не пил кровь?

Он кивает.

— Так ты вампир или нет?

— Я не вампир. Я Сангвин. В моём организме есть следы вампирской крови, поэтому я быстро выздоравливаю и я сильнее большинства, — он бросает взгляд на Монсеррата. — Я также предан своей Семье. Но я всё ещё человек.

— Ты уверен в этом?

— Семьи — это не зло, Бо.

— Попробуй сказать это Тэму.

— Он не был санкционированным убийством, — говорит Монсеррат.

— Чушь собачья. Ни один вампир не предпримет такое, если на то не будет приказа Главы. Даже я это знаю.

— Раньше так и было. Но во всех пяти Семьях произошло несколько необъяснимых смертей и исчезновений. И в каждом случае мы отслеживали их передвижения. Все они встречались с деймоном.

— О'Ши?

— Да.

— Значит, вы приказали кому-то убрать его, а меня послали взять вину на себя?

— Мы не хотим его смерти, мисс Блэкмен. Мы хотим с ним поговорить. Мы не имеем никакого отношения к тому, что с ним случилось.

— Это был вампир. И там, и в «Крайних Мерах».

— Мы знаем. Вот почему нам нужно найти виновных и разобраться с ними, прежде чем это перерастёт в кровавую бойню.

— Это уже кровавая бойня, — возражаю я. — Кроме того, я не знаю, где О'Ши. Я не видела его со вчерашнего дня.

Монсеррат наконец отпускает меня. Я разворачиваюсь и делаю несколько шагов назад. Он смотрит на меня холодными тёмными глазами.

— Вы не очень хорошая лгунья.

Я чертовски хорошая лгунья. Я сердито смотрю на него.

— Мы заполучили О'Ши, — он складывает руки на груди. — Я не уверен, что вашему работодателю было бы приятно узнать, что ваша цель — это ещё и ваш любовник.

Я тупо смотрю на него.

— Водяная кровать? — в его глазах пляшут огоньки.

Я чувствую тошноту.

— Мой работодатель мёртв, — я смотрю ему в глаза. — О'Ши тоже?

— Я же сказал вам. Мы хотим лишь поговорить с ним.

Если О'Ши откажется отвечать на их вопросы, я могу только представить, каковы будут последствия. Монсеррат, должно быть, понимает, о чём я думаю, потому что быстро добавляет:

— Мы не собираемся причинять ему вреда. Мы не монстры.

Я фыркаю.

— Вы доказали свою находчивость, мисс Блэкмен. Вы зашли так далеко и всё ещё живы. У вас также нет выбора.

— Нет, это не так, — держу пари, он не знает о Rogu3.

— Полиция охотится за вами из-за деймона. А у вас его больше нет. Это всего лишь вопрос времени, когда одна из других Семей доберётся до вас и высосет из вас всю кровь до последней капли.

Я чувствую, что он хочет сказать что-то ещё, поэтому жду.

— Я завербую вас.

Не знаю, чего я ожидала, но точно не этого.

— Сейчас даже не сезон вербовки. И я не хочу быть чёртовым вампиром.

Он делает шаг ко мне. Я стою на своём.

— Недавние смерти позволяют мне создать прецедент и досрочно пополнить ряды. Я могу включить вас в список.

— Зачем?

— Мне нужен кто-то с навыками расследования, кто мог бы выяснить, что происходит с моими вампирами, — в его голосе слышится нотка раздражения из-за того, что его вампиры, возможно, становятся предателями, но я не могу избавиться от ощущения, что всё это не соответствует действительности.

Я кивком указываю на Арзо.

— Используйте его.

— Он уже известен. А вы — нет.

— Я не хочу быть вампиром, — повторяю я.

— Просто не пей, — перебивает Арзо. — Продержись до следующего полнолуния, и ты останешься человеком.

Я бросаю на него взгляд. Судя по тому, что он уже поведал, легче сказать, чем сделать.

— Это сложно, Бо, — мягко говорит он. — Но не невозможно.

— Нет, — мой ответ категоричен.

— Вы будете защищены от полиции.

— Я могу защитить себя сама.

— Другие Семьи хотят поговорить с вами. Они знают, что вы в этом замешаны. Я сомневаюсь, что они будут такими же здравомыслящими, как я, — говорит Монсеррат.

— Вот только я не замешана, — парирую я. — Я просто оказалась не в том месте не в то время.

— Замешана по умолчанию, — он серьёзно смотрит на меня. — Сделайте это, и вы узнаете, кто вас подставил. Который убил вашего босса и ваших друзей.

— Мне не нужно быть грёбаным вампиром, чтобы сделать это.

— Нет, мисс Блэкмен, нужно. Вы получите доступ ко всем, кто может иметь к этому отношение. Вы уже знаете, что это был вампир. Зарегистрируйтесь, и вы узнаете, какой именно.

— Я не буду этого делать. Каждая Семья хочет поговорить со мной. Значит, тот, кто стоит за всем этим, знает, что я была в Уилтшоре и что я работала в «Крайних Мерах». Давайте посмотрим правде в глаза, — усмехаюсь я, — моя фотография была во всех новостях. Как только я появлюсь в качестве новоиспечённого вампира-новобранца, меня превратят в фарш.

Его глаза блестят.

— Но в этом-то и заключается гениальность всего этого. Вы можете быть так злы из-за того, что у вас отняли вашу жизнь, что готовы на всё, чтобы разрушить Семьи.

— Я правда зла из-за того, что у меня отняли жизнь.

— Так сделайте же что-нибудь с этим, — бросает он вызов.

— Нет.

— Бо, подумай денёк-другой, — говорит Арзо. — Новолуние только в субботу. У тебя есть время.

Я вызывающе смотрю на них обоих.

— Я не собираюсь менять своего решения.

Монсеррат остаётся невозмутимым, хотя Арзо заметно сникает.

— Вы позволите мне уйти? — спрашиваю я. — Или вы собираетесь убить меня, потому что я не приму ваше заманчивое предложение?

На щеке вампира подёргивается мускул. Какое-то мгновение я искренне не уверена в том, что он собирается делать, затем он отходит в сторону и указывает на дверь.

— Вы можете идти.

— Бо, не делай этого. Не уходи, — умоляет Арзо.

Я поправляю лацканы своего докторского халата и направляюсь к выходу. Я уже почти у двери, когда Монсеррат хватает меня за руку. Я останавливаюсь и смотрю на него. Его лицо в нескольких дюймах от моего. Он лезет в карман пиджака и достает визитку. Оно тёмно-синего цвета, как и его костюм.

— У меня уже есть такая, — говорю я, думая о тех, что Ребекка отдала мне ранее.

— Это прямая линия, — он протягивает визитку. — На случай, если вы передумаете.

Я смотрю на визитку, потом на него.

— Я не собираюсь менять своё решение.

— Всё равно возьмите.

Я вздыхаю и, чтобы остаться в живых, беру её.

— Ещё увидимся, мисс Блэкмен.

Я бросаю на него злобный взгляд.

— Нет, если я увижу вас первой, — и, не оглядываясь на Арзо, я выхожу.

Глава 11. Хвост

Только когда я возвращаюсь на парковку, всё ещё нося на лице хирургическую маску, я, наконец, позволяю себе расслабиться. На самом деле, я пошатываюсь, огибая здание больницы, скрываюсь от любопытных глаз и сгибаюсь пополам. Меня охватывает тошнота, и я поднимаю маску, чтобы меня стошнило, но ничего не выходит. Очевидно, что стать членом одной из Семей — не самая привлекательная перспектива.

Когда я, наконец, прихожу в себя, я думаю о том, что только что произошло. Я всё ещё не уверена, что Тэм не причастен к попыткам подставить меня, но я готова признать, что Арзо невиновен. Настолько, насколько может быть невиновен человек, связанный с вампирами. Неудивительно, что он выжил после нападения на «Крайние Меры». Быть Сангвином, несомненно, означает обладать большой физической силой. Не могу поверить, что не слышала о них раньше. Мне также приходит в голову, что есть сотни, а может быть, и тысячи людей, которые были бы в восторге от такого прямого доступа в Семью Монсеррат.

Я слегка улыбаюсь при мысли о том, что сказал бы мой дедушка, если бы узнал, что я объединилась с вампирами, а затем перехожу к делу. Мне жаль О'Ши, и я надеюсь, что они его не убьют. Возможно, у него есть свои недостатки, но я не думаю, что он плохой парень. Однако я не настолько забочусь о нём, чтобы организовывать его спасение. Он сам по себе — во многом так же, как я чувствую себя сейчас.

Я могла бы уйти. Что бы ни происходило, Семьи разберутся с этим. Я могла бы сдаться полиции и позволить картам выпасть так, как они пожелают. Но мне всё ещё трудно поверить, что кто-то из вампиров может отвернуться от Главы своей Семьи, независимо от того, что рассказал мне Монсеррат. И существует не менее острая потребность отомстить за всё, что произошло. Мне также нравится идея раскрыть это дело и отомстить вампирам. И у меня ещё есть две зацепки: таинственная клиентка О'Ши, Люси, а теперь ещё и юрист Д'Арно. Я пока не собираюсь сдаваться.

У меня остался один одноразовый телефон. Меня так и подмывает позвонить Rogu3 и узнать, что он обнаружил, но он сейчас в школе и вряд ли поблагодарит меня за то, что я отвлекаю его. Может, он и хакер, но серьёзно относится к своему образованию. Остаётся юрист.

Поскольку у меня нет никаких зацепок, кроме его имени, мне нужно провести небольшое исследование. Я почти уверена, что менее чем в двадцати минутах езды отсюда есть публичная библиотека, поэтому, не обращая внимания на машину, я бегу искать её, по пути запихивая халат доктора в ближайшую урну. Я не снимаю хирургическую маску. Возможно, мне удастся выглядеть как человек, который пытается избежать сезонной простуды.

Это работает. Даже когда я прохожу мимо полицейского участка, и на меня смотрит моя собственная неудачная фотография, никто и глазом не моргает. Как, скажите на милость, полиции удаётся кого-то ловить, когда люди живут в своих собственных маленьких мирах, не замечая окружающих их людей? Хорошо для меня, плохо для всего мира.

Дорога до библиотеки не занимает много времени. Это старое здание, его грязные кирпичи свидетельствуют о многолетнем загрязнении, но в нём есть определённая элегантность. Я замедляю шаг, когда подхожу к главному входу и прохожу под впечатляющей колоннадой. Внутри царит тёплая и гостеприимная атмосфера. Яркие плакаты рассказывают о предстоящих чтениях и новых книгах. Молодой парень, толкающий нагруженную тележку, улыбается мне. Я спрашиваю его, где находятся компьютеры, и он направляет меня к солнечному уголку в задней части здания.

Поскольку ещё рано, большинство компьютеров свободны. За одним из столов сидит усталая женщина, просматривающая объявления о приёме на работу, и кто-то, похожий на студента, пишет домашнее задание. В остальном тут больше никого нет. Я придвигаю стул и начинаю печатать.

Благодаря тому, что Д'Арно — необычное имя, мне не требуется много времени, чтобы найти то, что я искала. Есть только два юриста с такой фамилией, и один из них занимается только судами по семейным делам. Я нажимаю на второй и сразу попадаю в «Д'Арно и партнёры». Это интересно. Он не просто юрист — он возглавляет собственную фирму, и, судя по всему, крупную. Кажется странным, что он не воспользовался своими собственными следственными возможностями или что он тратил своё время на то, что изначально казалось таким незначительным делом.

Я просматриваю разные страницы сайта, пока не нахожу броское название «Наша команда». Однако, когда появляются фотографии и биографии, я совершенно сбита с толку. Я смотрю на фотографию Д'Арно, пытаясь осмыслить это. Сомнений нет — те же очки в роговой оправе, тот же модный костюм и та же причёска. Адвокат Д'Арно — не кто иной, как мистер Черепаховые Волосы, с которым я чуть не перепихнулась посреди улицы. Я стараюсь не обращать внимания на подступающую тошноту.

Я сжимаю и разжимаю кулаки, читая его биографию. Он окончил Кембридж и открыл фирму «Д'Арно и партнёры», когда ему было всего двадцать пять лет. С тех пор практика становилась всё более и более обширной. Он работал как с клиентами-трайберами, так и с обычными клиентами, хотя нет никаких упоминаний о Семьях. О его личной жизни тоже ничего нет. Я продолжаю поиск, надеясь, что на менее крупных корпоративных сайтах будет больше информации. Все, что я нахожу — это новостные статьи о различных делах, которые он вёл. Похоже, у него высокий процент успеха. Многие из них связаны с судом Агатосов; в одной из статей рассказывается о громком деле, о котором я, помнится, читала. Что-то связанное с деймоном, решившим совершить атаку на Букингемский дворец. Деймона посадили на пять лет, хотя, скорее всего, он выйдет на свободу раньше. Юридическое сообщество, по-видимому, придерживалось мнения, что Д'Арно проделал безупречную работу по его защите, и, если бы у деймона был любой другой адвокат, он провёл бы в тюрьме гораздо больше времени.

Я записываю адрес фирмы, стараясь унять дрожь в руках и сохранить бесстрастный вид. Это чертовски сложно. У них шикарные офисы в самом центре города. Д'Арно явно преуспевает, хотя и не настолько, чтобы не чувствовать необходимости шататься по паршивым ночным клубам посреди ночи. Если только это не входит в его планы — какими бы они ни были.

Я перехожу на YouTube, чтобы найти видеозапись публичной встречи Галли и Стюартов. Я не собираюсь верить Монсеррату на слово, что Главы Семей не участвуют в этом. Интернет в библиотеке не очень быстрый, и видео долго прогружается. Я откидываюсь на спинку стула и оглядываюсь по сторонам. Студент крепко спит, опустив голову на сложенные руки, в то время как соискательница выглядит более оптимистично и увлечённо стучит по клавиатуре. Рядом с ней за компьютером сидит ещё один человек. Я небрежно вытягиваю шею и замираю. Эту женщину я определённо видела раньше: она была водителем, накладывавшим макияж в машине передо мной, когда я ехала в больницу. Я понимаю, что она, возможно, вовсе не притворялась — она наблюдала за мной.

Ледяной страх скручивает мой желудок. Я думала, что хорошо поработала, проверяя, нет ли хвостов. Очевидно, я становлюсь небрежной. Это ошибка, которая может дорого мне обойтись.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я возвращаюсь к своему экрану и очищаю историю. Кто-то вроде Rogu3 мог бы легко узнать, какие сайты я посещала и что искала; я рассчитываю на то, что немногие люди обладают таким же опытом, как он. Убедившись, что сделала всё возможное, чтобы скрыть свои следы, я направляюсь в туалет.

Как только я вхожу, я понимаю, что совершила ошибку. Это крошечная комната всего с одной кабинкой, а окно слишком маленькое, чтобы в него протиснуться. Я смотрю на потолок, вспоминая старые добрые времена, но, даже если бы я смогла забраться внутрь, это была бы глупая затея. Я бы не смогла быстро добраться куда-нибудь и в конечном итоге застряла бы в этом здании с кем-то, кто, вполне возможно, захочет принести мою голову на окровавленном блюде. Однако мой преследователь вряд ли знает, что выхода нет, поэтому я не тороплюсь, стоя у раковины.

Я права в своём предположении. Через несколько минут дверь туалета открывается, и она входит. Я одариваю её мимолётной бессмысленной улыбкой незнакомки и открываю кран. Теперь, когда она так близко, я могу сказать, что она совершенно точно человек. Она не похожа на копа, поэтому я вынуждена предположить, что она либо официально работает на одну из Семей, что было бы странно, учитывая её принадлежность к человеческой расе, либо она на стороне гипотетических кровохлёбов-мятежников из Семьи Монсеррат. По крайней мере, от неё не пахнет розовой водой.

Мой план — встретиться с ней лицом к лицу и выяснить, кто она такая и что происходит, но, когда она направляется в кабинку, делая вид, что хочет пописать, я замечаю в отражении зеркала предательскую выпуклость у неё на спине. Я не собираюсь рисковать ни с кем, у кого есть оружие. Есть более разумные способы выбраться из этой ситуации.

Я открываю кран на полную мощность, чтобы льющаяся вода заглушила звук открывающейся двери, затем быстро выскакиваю и направляюсь к выходу из библиотеки. Как только я оказываюсь на улице, я перебегаю дорогу, уворачиваясь от пары раздражённых водителей, затем прячусь за припаркованным напротив автомобилем. Если я высуну голову достаточно высоко, мне будет хорошо видно двери библиотеки. Ей требуется меньше двадцати секунд, чтобы появиться, и теперь она менее осмотрительна, оглядывая улицу вверх и вниз, чтобы понять, куда я пошла. Я наблюдаю за ней, замечая панику на её лице, затем, когда она решает повернуть направо и направиться к оживлённой пешеходной зоне, я следую за ней.

Я осознаю, что нахожусь в опасном положении. Она понятия не имеет, в каком направлении я пошла, поэтому продолжает вертеть головой по сторонам в поисках меня. Мне приходится лавировать между людьми, чтобы скрыться от её взгляда. Один раз я врываюсь в магазин, когда она останавливается как вкопанная и поворачивается в мою сторону. Я держусь от неё на приличном расстоянии, но моя ситуация далека от идеальной. Любой хороший преследователь никогда не будет один; может найтись команда, которая сможет поменяться с ней местами и избежать обнаружения. Я сама по себе, хотя, насколько я могу судить, она тоже. Я не перестаю задаваться вопросом, не является ли она той онлайн-Люси, о которой говорил О'Ши.

Мы продолжаем в том же духе ещё некоторое время. Что-то в её нервозном поведении меня смущает. Тот факт, что у неё при себе пистолет, говорит о том, что она профессионал. В конце концов, мы не в США. В этой стране нелегко раздобыть оружие, даже в Лондоне, если у вас нет связей. Однако она не особенно хорошо разбирается в искусстве слежки, и это заставляет меня думать, что она менее опытная, чем следовало бы.

В конце концов, она, кажется, сдаётся и останавливается посреди улицы. Я наблюдаю за ней из-за автобусной остановки, а она уныло смотрит себе под ноги. Затем она поворачивается, спускается по ступенькам в метро, и темнота быстро поглощает её.

Я перебегаю обратно через улицу, едва не попадая под колеса велосипедиста-курьера, у которого на уме совсем другое, и бегу за ней. Если она сядет в поезд, я её потеряю.

Я перепрыгиваю через турникет, не обращая внимания на удивлённые возгласы пассажиров вокруг, и мчусь вперёд. Моё сердце замирает, когда я замечаю две отдельные платформы: одну для поездов, следующих на север, и другую для поездов, следующих на юг. Шансы на то, что я всё сделаю правильно, пятьдесят на пятьдесят. Я выбираю север и бегу вниз по следующей лестнице. Как только я оказываюсь на платформе, я понимаю, что приняла неверное решение. Она стоит по другую сторону путей, и её рот широко раскрывается, когда она замечает меня. Я жду, что она вытащит пистолет и выстрелит.

Вместо этого она продолжает смотреть, как поезд с грохотом приближается и останавливается перед ней. Я остаюсь на месте. У меня нет надежды добраться до южной платформы вовремя, чтобы успеть на тот же поезд. Мне её не видно. Либо она теперь боится, что я поменялась с ней ролями, и собирается сесть в поезд и уехать от меня как можно дальше, либо побежит обратно по лестнице в моём направлении. У меня такое чувство, что она не собирается меня убивать, если только не окажется вынуждена. В противном случае у неё была прекрасная возможность в библиотечном туалете. Однако это не значит, что она не будет угрожать мне пистолетом.

Проходит целая вечность, прежде чем поезд отправляется. Я смотрю одним глазом на него, а другим — на лестницу, ведущую вниз, туда, где я стою. Когда поезд, наконец, отправляется, я удивляюсь. Она всё ещё стоит на противоположной платформе и смотрит на меня.

— Чего ты хочешь? — кричу я, стараясь, чтобы это прозвучало угрожающе.

Несколько человек вокруг меня оборачиваются и разевают рты. Я не обращаю на них внимания. Даже с такого расстояния я вижу, что она дрожит.

— Мне нужно найти Девлина, — кричит она через рельсы.

Мне требуется некоторое время, чтобы понять, кого она имеет в виду. Поскольку О'Ши уже находится под стражей у Монсерратов, я могу исключить, что она работает на них.

— Зачем он тебе нужен?

— Они убьют меня, если я не смогу его найти.

— Кто? Кто убьёт тебя?

— Вампиры, — отвечает она. Раздаётся удивлённое шипение в сочетании с восхищёнными взглядами ожидающих пассажиров.

— Какие именно? — я стараюсь не выдать своего отчаяния.

Она качает головой, осознавая, что наша аудитория растёт.

— Стой там! — кричу я. — Я иду к тебе, — я смотрю на людей, которые переводят взгляды с меня на неё, как будто они на теннисном матче чемпионата. — Нашли себе театр, — бормочу я им, прежде чем перебежать на другую платформу.

Она всё ещё там, когда я перехожу на другую сторону. Я медленно приближаюсь к ней. Я не знаю, кто она и как она во всём этом замешана, но она, очевидно, напугана больше, чем я. Прибывает поезд, освобождая северную платформу от наших зрителей. Подойдя к ней, я останавливаюсь в нескольких шагах и поднимаю ладони, показывая, что я безоружна.

— Ты Люси? — спрашиваю я.

Она выглядит удивлённой и даже немного испуганной. Я удовлетворённо киваю. По крайней мере, одна тайна раскрыта. Оказывается, мне не требовались услуги Rogu3.

— Где Девлин? — спрашивает она, не отвечая на мой вопрос.

— Он у Семьи Монсеррат, — говорю я ей. Я могу сообщить ей как минимум эту информацию.

Это не успокаивает её страхи.

— Что? Нет, нет, нет, нет, нет, это плохо.

Я делаю шаг к ней, и она вздрагивает.

— Почему, Люси? Почему это плохо?

— Им было нужно заклинание. Если он кому-нибудь расскажет об этом… — её голос срывается, и она заламывает руки.

Небольшой проект О'Ши по улучшению. Интересно, почему это так важно, хотя сейчас меня волнует не столько мотив, сколько преступник.

— Кто они?

— Они заставили меня связаться с ним. Им нужно было заклинание, — лепечет она. — Им это было нужно.

Я начинаю терять терпение; это я уже знаю.

— Кто они? — повторяю я.

— Я не знаю! — кричит она. — Они все связаны с Семьями. Все до единого.

Я внимательно наблюдаю за ней. Похоже, она говорит правду. Это означает, что Монсеррат тоже не врал, но от этого я не испытываю к нему более тёплых чувств.

— Ни один вампир никогда так не поступил бы, Люси. Они повинуются Главе. Это часть их натуры.

— Они повинуются Главе, — стонет она.

Я проклинаю её.

— Которому из них? Это Монсеррат?

— Нет, ты не понимаешь.

— Что? Чего я не понимаю?

— У нас новая Семья. Новая Глава. Они подчиняются ей.

Мои глаза сужаются. На самом деле в этом есть смысл. Врождённое желание вампиров следовать за лидером никуда не девается. Ни один из существующих Глав обычно не стал бы рисковать хрупким миром между Семьями, похищая членов друг у друга. Однако новый Глава может не испытывать такого же чувства ответственности. Интересно, понимает ли это Монсеррат. Он должен понимать, иначе он бы никогда не поверил, что предатели существуют. Я не понимаю, почему он не сказал мне об этом.

— Кто новая Глава? — я стараюсь говорить тихо и ровно.

Она открывает рот, но всё, что она говорит, заглушается рёвом приближающегося поезда.

— Что, прости?

Откуда ни возьмись, за моей спиной возникает какое-то движение и устремляется к ней. Я бросаюсь вперёд, но уже слишком поздно. Её тело оказывается прямо на пути поезда. Это происходит так быстро, что я могу лишь в ужасе смотреть, как её кровь разбрызгивается по платформе и брызжет мне в лицо, пока её тащит по рельсам. Я смутно слышу крики других людей в поезде и на платформе.

Я поднимаю взгляд, и вампир улыбается мне. Он блондин, так что, очевидно, не он убийца Тэма. Не то чтобы это помогло Люси — или кем там она была. Он бросается на меня, и я инстинктивно поднимаю руки, чтобы защититься. Позади меня раздаётся несколько криков. Вампир отстраняется и одаривает меня ещё одной ухмылкой, от которой у меня мурашки бегут по коже.

— В другой раз, — шипит он, прежде чем запрыгнуть на крышу остановившегося поезда и исчезнуть с другой стороны.

Я даже не успевают опустить руки, как кто-то сзади уже схватил меня за запястья и заломил их за спину. Одним быстрым, отработанным движением мои руки оказываются связаны пластиковой стяжкой.

Мой поимщик наклоняется ко мне.

— Вы арестованы за убийство.

Вот блин.

Глава 12. Камера

Меня бесцеремонно уводят, а невероятно молодо выглядящий полицейский зачитывает мне мои права. Я уже собираюсь заявить о своей невиновности, но вовремя соображаю, что не стоит открывать свой рот, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего. Когда мы проходим мимо глазеющих на нас пассажиров и мимо поезда с ужасными останками Люси, прицепленными к его передней части, я пытаюсь отвести взгляд, но не могу удержаться. Лучше бы я не смотрела.

Десять минут спустя меня вталкивают в маленькую комнату бежевого цвета, оборудованную камерой видеонаблюдения, чем-то вроде двустороннего зеркала, вмонтированного в стену, а также небольшим столом и стульями. Дверь захлопывается, и я остаюсь одна. Я пинаю ближайший стул и громко ругаюсь. В зеркале я вижу, как мои щёки заливает румянец. Мои тёмные непослушные волосы в беспорядке. Я похожа на сумасшедшую. Такая сумасшедшая женщина вполне способна столкнуть кого-нибудь под поезд. Я стискиваю зубы, ногой возвращаю стул в исходное положение и сажусь. Я ничего не добьюсь, если потеряю самообладание.

Вскоре ко мне присоединяются двое полицейских в штатском. У первого из них морщинистое лицо, отражающее множество несправедливостей в мире. Он осторожно смотрит на меня, когда входит. Его напарница, женщина помоложе, улыбается. «Дамы и господа, я представляю вашему вниманию все клише полицейской работы, какие только есть на свете, — думаю я сардонически, — от хорошего и плохого копа до противостояния старого напарника и копа-новичка». Я едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

Они садятся напротив меня.

— Привет, Бо, — говорит женщина. — Я сержант Николлс, а это инспектор Фоксворти. Вы знаете, почему вы здесь?

Я решительно держу рот на замке.

Фоксворти открывает папку из плотной бумаги и выкладывает передо мной серию фотографий. На снимке изображен фасад лачуги на Уилтшор-авеню, а затем несколько фотографий интерьера. Далее следуют цветные изображения комнаты, в которой О'Ши чуть не откинулся: забрызганные кровью стены, наполовину сломанный стул, следы ног.

— Где вы закопали его тело?

Я удивлена и немного встревожена тем, что они считают О'Ши мёртвым.

— Бо, — воркует Николлс, — мы знаем, что Девлина О'Ши больше нет с нами.

— И мы знаем, что это вы его убили, — перебивает Фоксворти. Николлс бросает на него раздражённый взгляд; очевидно, что эти двое превратили свою рутину в совершенную форму искусства.

— Чего мы не знаем, — продолжает она, — так это где его тело и почему вы это сделали. Он был подонком, Бо, мы это знаем, — она загибает пальцы. — Занимался чёрной магией, воровал, обирал невинных людей. Он был подонком. Давайте посмотрим правде в глаза, планете будет лучше без него.

Всё, о чем я могу думать — это то, как сильно я надеюсь, что он всё ещё жив. Если Монсеррат убил его и избавился от его тела, то я действительно по уши в дерьме.

Фоксворти наклоняется ко мне.

— Так вот почему вы его убили, мисс Блэкмен? — он растягивает слово «мисс» до тех пор, пока оно не начинает звучать как оскорбление.

— Мы бы не стали вас винить, если бы вы это сделали, — добавляет Николлс, пытаясь воззвать к моей лучшей натуре. — Его семья захочет знать, где он. Они всё равно захотят устроить ему достойные похороны. Большинство из них — люди, Бо. Даже если он был ублюдком, они всё равно заботятся о нём.

Мне интересен ход её расспросов. Она намекает, что его родственникам-деймонам на него наплевать? Или она предполагает, что я убила его, потому что он был деймоном, а я сука-расистка?

Фоксворти резко меняет тактику.

— Кто была та женщина, которую вы толкнули на пути?

Я пристально смотрю на него. Должно быть, у вампира было больше дюжины свидетелей, не говоря уже о записи с камер наблюдения.

— Вы выглядите удивлённой, мисс Блэкмен.

Я забываю о данном самой себе обещании молчать.

— Это был долбаный вампир!

В ответ получаю презрительный взгляд.

— Зачем кровохлёбу убивать кого-то, бросая его под поезд? Это было бы пустой тратой хорошей крови, вам не кажется? — он складывает руки на груди. — Кроме того, мы не можем преследовать вампиров по закону. Но мы можем привлечь к ответственности вас.

Им потребовалось бы меньше двух минут, чтобы найти доказательства того, что я не имею отношения к убийству Люси. Они, очевидно, знают об этом, но им всё равно. Или они используют факт её смерти, чтобы выманить у меня информацию об О'Ши. Я прикусываю губу. Есть более чем достаточно улик, доказывающих, что я не убивала ни Люси, ни О'Ши. Интересно, волнует ли это их.

— Вам нечего сказать?

— Ну же, Бо, — настаивает Николлс, — просто расскажите нам, что происходит.

Я могла бы позвонить своему дедушке и попросить его прислать кого-нибудь, но у меня есть идея получше.

— Мне нужен адвокат, — объявляю я.

Что-то мелькает в выражении лица Николлс, хотя Фоксворти остается невозмутимым.

— Мы можем назначить кого-нибудь для вас, — говорит он.

Я качаю головой.

— Нет. У меня есть адвокат.

— Кто?

— Д'Арно, — спокойно отвечаю я. — Гарри Д'Арно.

***

Мне остаётся только сидеть и ждать, пока они позвонят. Честно говоря, я понятия не имею, появится Д'Арно на самом деле или нет. Я кладу голову на стол и закрываю глаза. Выражение ужаса на лице Люси, пока она летела прямо под колеса поезда, снова и снова прокручивается у меня в голове. Несколько раз мне приходится подавлять подступающую тошноту. В какой-то момент Николлс возвращается и приносит мне стакан воды. Я выпиваю его залпом и продолжаю ждать.

Поскольку в комнате нет часов, а мои часы были сняты вместе с другими личными вещами, когда я вошла в участок, я не могу знать, который час, когда дверь в конце концов открывается снова. Я поднимаю глаза и вижу, как Д'Арно входит внутрь. Я и забыла, какой он красивый. Он на мгновение замолкает, его глаза чуть-чуть расширяются, что может быть только реакцией на моё присутствие. Затем он быстро приходит в себя и садится на стул, который освободил инспектор Фоксворти.

— Вы Бо Блэкмен? — спрашивает он.

Я киваю.

— Я как-то встречался с вашим…

— Дедушкой. Да, проехали, — бурчу я.

Он достаёт блокнот.

— Итак, вы под подозрением в расследовании двух отдельных убийств. Убийство Девлина О'Ши, деймона Агатоса, и пока ещё неназванной человеческой женщины.

Я думаю о Rogu3. Он, вероятно, уже выяснил, кто она на самом деле. Я ни за что не расскажу Д'Арно о нём. На данный момент, несмотря на то, что я в наручниках и нахожусь в полицейском участке, он один из моих главных подозреваемых. Мне всё равно, что он не вампир, он никак не может быть непричастен к этому.

— Люси, — говорю я. — Всё, что я знаю — это то, что она назвала себя Люси. Проверьте камеры наблюдения. Вампир столкнул её на рельсы.

Адвокат поднимает брови, затем что-то записывает.

— Я так и сделаю. Откуда вы знаете, — он кашляет, — простите, откуда вы знали её?

— Она следила за мной.

— И камеры это тоже подтвердят.

Ах, не совсем.

— Она следила за мной, а потом я поменялась с ней ролями и начала следить за ней.

Его брови сходятся на переносице.

— Понятно.

Понятно, что ничего не понятно.

— Послушайте, — вздыхаю я, — проверьте камеры наблюдения в участке и поговорите со свидетелями. Я не имею никакого отношения к её смерти.

— А деймон?

— Он не мёртв, — я внимательно наблюдаю за его реакцией.

Д'Арно смотрит на меня. Я смотрю на него в ответ, не колеблясь. Я очень надеюсь, что Монсеррат не выставляет меня лгуньей.

— Где он?

Я пожимаю плечами.

— Связан, — скорее всего.

— Хорошо. Есть ли вероятность, что он в какой-то момент объявится?

— Ну, это трудно сказать, — у меня чешется ухо, поэтому я поднимаю одно плечо и неловко потираю его. — Видите ли, он всё ещё переживает из-за того, что может потерять свою жизнь. Фирма, в которой я работаю…

— «Крайние Меры», — перебивает он. — Та, которую показывали в новостях.

— Да. И я хотела бы отметить, что я не несу ответственность за то, что там произошло, как и за всё остальное, — я адресую этот комментарий двустороннему зеркалу. Разговоры адвоката и клиента должны быть конфиденциальными, но прямо сейчас я ничему не доверяю. — Они поручили мне вручить О'Ши повестку. Я нашла его полумёртвым, — я невесело улыбаюсь. — Повестка пришла от юриста, прикомандированного к суду Агатосов.

Ручка Д'Арно останавливается. Я встречаюсь с ним взглядом, и мы пристально смотрим друг на друга. В крошечной комнате повисает тишина.

— Я не имею к этому никакого отношения, мисс Блэкмен.

Я поджимаю губы.

— Вы меня подставляете? — тихо спрашивает он.

— Это меня подставили, Д'Арно. Вы наняли меня, чтобы вручить повестку О'Ши.

— Я нанял «Крайние Меры». Я никогда даже не слышал о вас.

Я игнорирую его.

— И тут вы внезапно появляетесь посреди ночи в том же клубе, где я решила выпить.

Его лицо перекашивается от гнева.

— Давайте проясним одну вещь, мисс Блэкмен. Я уже был в том клубе, когда вы вошли. Я не следил за вами. Вы следили за мной.

— Куда ещё я могла пойти в такое время?

Он наклоняется ко мне, понижая голос.

— Так вот что это было за маленькое представление на улице? Ты пыталась раздобыть мою ДНК?

— Ты, бл*дь, издеваешься надо мной? — мой голос звучит визгливо, но мне всё равно. — Это я здесь в наручниках! Это мне вот-вот предъявят обвинение в убийстве! И это я ушла от тебя после клуба!

Его глаза вспыхивают.

— Может быть, это потому, что ты уже получила то, что хотела. Может быть, несколько прядей моих волос? Или немного слюны?

Я корчу гримасу.

— Фу-у-у! Ты думаешь, я высосала твою слюну и отложила её на потом? Будь реалистом, парень.

— Мне плевать, какие у тебя семейные связи, — рычит он, — тебе это с рук не сойдет.

Всё идет не так, как я ожидала. Я пытаюсь успокоиться.

— Д'Арно, посмотрите на меня. Мне ничего не сходит с рук. Но я ничего не совершала.

Он откидывает волосы со лба и встает.

— Какую бы игру вы здесь ни затеяли, это не пройдёт.

— Подождите! Д'Арно!

Он не останавливается. Вместо этого он просто выходит из маленькой комнаты, хлопнув дверью за собой. Мои плечи опускаются, и я смотрю на пустой стул. Либо это было представление, достойное премии «Оскар», либо адвокат говорит правду. Я обдумываю мысль о том, что мы столкнулись друг с другом просто по воле случая. Это чрезвычайно маловероятно.

— Ваш адвокат не хочет с вами работать, — заявляет Фоксворти, входя в комнату.

Я свирепо смотрю на него.

— Предъявите мне обвинение, — рычу я, — или отпустите меня.

Он ухмыляется, демонстративно поглядывая на часы.

— У нас есть сорок один час, чтобы допросить вас, прежде чем принимать решение, мисс Блэкмен. Спешить некуда, — он тянет меня за руку, заставляя подняться на ноги. — Как насчёт того, чтобы немного отвлечься от всего этого? — в его глазах появляется неприятный блеск, первая настоящая эмоция, которую я у него вижу. Это вызывает у меня беспокойство.

— Я могу продолжать, — говорю я. — Я отвечу на ваши вопросы.

— Как я уже сказал, — улыбается он, — для этого у нас ещё уйма времени.

***

Меня заводят в камеру. Там уже есть другой заключённый, пожилой мужчина без радужек глаз и с мгновенно узнаваемой татуировкой на щеке. А я только подумала, что хуже уже быть не может.

— Фоксворти, освободите меня от этих проклятых пут! — в отчаянии взываю я.

— Вы здесь в связи с двойным убийством. Возможно, вы были причастны к убийству нескольких ваших коллег по работе. Это делает вас потенциальной серийной убийцей, и вы слишком опасны, чтобы оставаться безнаказанной, мисс Блэкмен, — акцент, который он делает на моей фамилии, ни с чем не спутаешь. Чёрный ведьмак в углу заинтересованно выпрямляется.

— Блэкмен?

Я осторожно отступаю назад.

— Послушай, честь среди воров, верно? Мы оба в одной камере.

— Ты имеешь отношение к Арбутноту Блэкмену?

Я пытаюсь изобразить непонимание.

— Э-э, к кому?

Это не сработало. Ведьмак открывает рот и проводит красным языком по губам. Затем он делает шаг ко мне. Я замечаю, что его руки ничем не скованы.

— Ладно, — говорю я, — давай не будем торопиться. Да, я родственница Арбутнота Блэкмена. Но я считаю его таким же ублюдком, как и ты.

Ведьмак делает ещё шаг. Камера крошечная, и я буквально прижимаюсь спиной к стене. Я поднимаю взгляд к потолку и замечаю установленную там камеру. Много пользы это мне принесёт. Не в первый раз я проклинаю своего деда.

Ведьмак бросается на меня. Несмотря на все мои попытки защититься, его кулак летит мне в лицо, и я вижу вспышку ослепляющего света и чувствую взрыв боли, когда он ломает мне нос. Нити боли расходятся по моим скулам и проникают в глазные яблоки. Я инстинктивно бью его ногой в живот. Он со стоном отшатывается назад, а затем снова оказывается на мне.

Он с силой швыряет меня на пол, и я едва не ударяюсь головой о стальной угол кровати. Я закатываюсь под неё. Последнее, что мне нужно — это навалиться слишком сильно и нанести ведьмаку серьёзный урон. Если такое случится, это, несомненно, добавится к списку моих обвинений. Он встряхивает кровать, и она шумно дребезжит на полу, но, к счастью, крепко привинчена. Он наклоняется. Я сплёвываю кровь и отодвигаюсь ещё дальше, но он хватает меня за лодыжку, чтобы вытащить. Я вырываюсь из его хватки, но это бесполезно. Со связанными за спиной руками я не могу сопротивляться, и меня вытаскивают, дюйм за дюймом. Другая его рука опускается и обхватывает моё горло, затем он прижимает меня к стене. Он не пытается меня убить, ему слишком весело для этого.

Я отбиваюсь от него. С меня хватит. Моё колено дёргается вверх, ударяя его в пах. Он рычит от боли.

— Развлекаетесь?

Мы оба оборачиваемся. Фоксворти и Николлс стоят в дверях и наблюдают за нами.

— Наслаждаетесь представлением? — спрашиваю я, когда ведьмак, наконец, отпускает свою хватку. Мой голос слаб. Я поднимаю руку к лицу, и она оказывается залитой моей собственной кровью.

— К вам пришли, — говорит Фоксворти, отходя в сторону. На мгновение мне кажется, что он обращается к ведьмаку, но потом я понимаю, что он говорит это мне. Я гадаю, может, моему дедушке сообщили.

Фоксворти протягивает мне старое, посеревшее полотенце. Меня так и подмывает швырнуть его ему в лицо, но мне нужно чем-то вытереть кровь. У меня такое ощущение, будто по лицу ударили кувалдой. Я выхожу вслед за ним и Николлс из камеры и ожидаю, что меня отведут обратно в ту же комнату для допросов, но вместо этого я оказываюсь в передней части участка. Там стоят Монсеррат и очень бледный Девлин О'Ши.

— Деймон жив, — бодро говорит Николлс. — И мы просмотрели видеозапись со станции. Похоже, это не вы бросили Черити Уэзерс под поезд.

Я так понимаю, что Черити Уэзерс, должно быть, и есть та несчастная Люси.

— Однако, мисс Блэкмен, мы хотели бы задать вам дополнительные вопросы относительно вашей роли в резне в «Крайних Мерах». Так что не делайте глупостей, например, не уезжайте из страны.

Не глядя на Монсеррата, я напрягаю мышцы живота и делаю глубокий вдох.

— На самом деле, вы больше не имеете права этого требовать, — говорю я.

— Почему нет? — холодно осведомляется Фоксворти.

— Меня вот-вот завербуют в Семью Монсеррат.

Как только эти слова слетают с моих губ, в груди возникает ноющее ощущение. Краем глаза я замечаю, что О'Ши выглядит шокированным, а Монсеррат улыбается, и на одной щеке у него появляется ямочка. Он берёт меня за руку, и мы вместе выходим в прохладную ночь. Я борюсь с желанием оглянуться и усмехнуться.

Глава 13. Машина

Монсеррат ничего не говорит, пока мы не садимся на заднее сиденье его необычайно большого лимузина и не отъезжаем от полицейского участка. Я надеюсь, что мы уедем очень, очень далеко.

— Я рад, что вы решили нам помочь.

Я убираю полотенце с лица.

— Я помогаю не вам, — огрызаюсь я. — Я помогаю себе.

Он элегантно пожимает плечами.

— Как бы то ни было.

Я бросаю взгляд на О'Ши, затем снова на вампира.

— Спасибо, что приехали за мной, — бормочу я. — И за то, что не убили его.

Монсеррат открывает небольшое отделение, в котором аккуратно расставлены напитки. Я указываю на виски, и он наливает мне щедрую порцию.

— Я же говорил вам, мисс Блэкмен, — говорит он, протягивая мне напиток, — мы не монстры.

Я делаю глоток и морщусь, когда жидкость обжигает горло. Что касается монстров, то это ещё предстоит выяснить, хотя я благоразумно воздерживаюсь от комментариев.

После допроса Фоксворти я решила, что ненавижу обращение «мисс Блэкмен».

— Зовите меня Бо, — говорю я вампиру.

Он улыбается.

— В таком случае, вы можете называть меня Майкл.

— Майкл?

— Да. Как Майкл Дуглас.

По-моему, он больше похож на Майкла Корлеоне. Я осторожно вытираю нос.

— Тогда ладно.

— Могу я осмотреть твоё лицо? — вежливо спрашивает он.

Я на мгновение отстраняюсь, и он смеётся.

— Я слишком долго был рядом, чтобы твоя кровь могла меня соблазнить, Бо. Думаю, я сумею сдержаться.

Я понимаю, что моя реакция была глупой, и поворачиваюсь к нему лицом. Он берёт моё лицо в ладони и хмурится.

— Это полиция с тобой так поступила?

— Нет. Там был чёрный ведьмак. Он узнал мою фамилию.

— А, понятно.

Правда ли ему понятно? Я пытаюсь фыркнуть, но в итоге только морщусь от боли. Монсеррат берёт полотенце и собирается вытереть мне лицо, но потом морщится и отбрасывает его. Он достаёт носовой платок из верхнего кармана и тщательно вытирает остатки крови. Я стараюсь не пялиться. Я не уверена, что когда-либо видела, чтобы кто-то, кроме моего дедушки, пользовался льняным носовым платком.

Его прикосновения удивительно бережны. Мне становится немного не по себе, поэтому я отвлекаюсь на О'Ши.

— С тобой всё в порядке? — спрашиваю я его.

Он кивает.

— Они хорошо ко мне относились.

Ну, он бы в любом случае так сказал, учитывая, что его похититель сидит прямо рядом с ним. Однако следующие слова О'Ши опровергают эту мысль.

— Возможно, Майкл, когда ты закончишь вытирать её лицо, ты сможешь освежить и моё тоже, — он надувает губы, и я, сама того не желая, начинаю хихикать.

— Я так понимаю, вы тогда не делили водяную кровать на двоих, — говорит Монсеррат.

— Я уверена, что она всё ещё доступна, — я смотрю на них из-под ресниц и улыбаюсь.

Монсеррат закатывает глаза, но О'Ши улыбается мне в ответ.

— Как поживает Арзо? — спрашиваю я.

Вампир цыкает.

— Тебе нужно помолчать. Я не могу отмыть всю эту кровь, пока ты продолжаешь двигаться. И с Арзо всё в порядке, — он морщится. — По крайней мере, настолько, насколько это возможно для парализованного.

— Почему его вампирская кровь не может вылечить это?

— Я же просил тебя молчать, — говорит он, смачивая языком уголок носового платка и проводя им по моему рту. — Арзо — Сангвин. Его кровь помогает ему быстрее исцелиться, но чудес это не сотворит.

Я открываю рот, чтобы задать ещё один вопрос, но Монсеррат хмуро смотрит на меня, и я замолкаю.

— Дай угадаю, — сухо говорит он, — ты хочешь побольше узнать о Сангвинах?

Я моргаю в знак согласия, в то время как его пальцы обводят нежную кожу вокруг моего носа.

— Это странный феномен. Сангвины не то чтобы секретные существа, но мы не распространяемся об их существовании. Честно говоря, их всегда было недостаточно много, чтобы делать из этого сенсацию. Большинство людей, которые приходят к нам на вербовку, хотят стать вампирами. Я не собираюсь рассказывать тебе историю Арзо, только он вправе ей поделиться. Достаточно сказать, что путь к тому, чтобы стать Сангвином, нелёгок. Справедливо будет сообщить тебе об этом.

— Сколько таких Сангвинов на свете? — спрашивает О'Ши.

Монсеррат отвечает не сразу. Я прищуриваюсь, и он убирает руки с моего лица.

— Тебе, наверное, нужно вправить перелом до обращения, иначе ты можешь остаться с кривым носом.

Прямо сейчас мне наплевать на свой нос.

— Сколько? — спрашиваю я, повторяя вопрос деймона.

— Как я уже говорил, большинство людей хотят быть вампирами.

— Монсеррат…

— Я же просил тебя называть меня Майклом, — он потирает подбородок большим пальцем. — Их трое, — наконец произносит он. Его голос тих.

Я сглатываю.

— Трое? Ты имеешь в виду в Лондоне?

— Нет, Бо. Во всём мире.

На мгновение перед моими глазами пляшут калейдоскопические блики света. Я крепко зажмуриваюсь.

— Почему их так мало? — спрашиваю я. — Ну то есть, я понимаю, что большинство людей не хотят быть Сангвинами. Но…

— Есть и другие, — отвечает он, — которые хотят стать Сангвинами. И в 1940-х годах были проведены эксперименты, направленные на создание большего количества таких людей. Но чтобы стать Сангвином, нужно противостоять тяге к крови. Ты должна избегать употребления крови. Искушение велико.

Я открываю глаза и смотрю на Монсеррата. Он встречается со мной взглядом.

— Как я уже говорил тебе в больнице, продержаться как можно дольше, прежде чем попробовать кровь, считается проявлением силы. Это не доказано, но считается, что чем дольше ты продержишься, тем более могущественным вампиром ты в конечном итоге станешь.

— Как долго продержался ты?

— Двадцать два дня. Однако большинство из них не выдерживают и третьего дня.

Иисусе. По словам Арзо я поняла, что это будет сложно. Я не предполагала, что это будет практически невозможно.

— Ты нужна нам, Бо. Нам нужен кто-то, кто внедрился бы в ряды новобранцев и выяснил, что происходит. Я понимаю, как многого от тебя требую. Ты ещё можешь передумать.

Я думаю о событиях последних двух дней. Было бы разумно уйти от всего этого и залечь где-нибудь на дно, пока всё не успокоится. Я понятия не имею, насколько я могу доверять Монсеррату, хотя и чувствую, что всё, что он мне до сих пор говорил — правда.

Помня об этом, я перехожу в лобовую атаку.

— Когда ты планировал рассказать мне о новой Семье?

Впервые он выглядит озадаченным.

— Что?

— Новая Семья, — повторяю я. — Те, кто хотел заполучить заклинание О'Ши.

Он явно сбит с толку.

— Новой Семьи нет. О чём ты говоришь?

Я рассказываю ему о Люси — или, скорее, о Черити Уэзерс — и о том, что она рассказала мне перед тем, как её жизнь оборвалась так внезапно. Он откидывается на спинку сиденья, его лицо непроницаемо, пока он переваривает информацию.

— Я предположил, что это были какие-то недовольные. Я имею в виду, это серьёзно. У нас никогда раньше не было подобной ситуации, и я бы не стал вовлекать тебя, если бы это не требовало свежего взгляда и другого образа мышления. Но новая Семья? У нас не было новой Семьи с тех пор как была казнена Мария, королева Шотландии.

— Стюарты?

Он кивает.

— Допустим, кто-то действительно захотел создать новую Семью, — говорю я. — Как бы они вписались в нынешнюю ситуацию?

— Это просто не сработает, — в его тёмных глазах читается тревога.

— Почему нет?

— Посторонним это трудно понять, но между Семьями существует серьёзное соперничество. Связи и союзы меняются в зависимости от решаемой проблемы. Однако, поскольку нас пятеро, это работает.

— Объясни.

Он хмурится.

— Мне будет проще привести тебе пример. В последний раз, когда мы все встречались, правительство хотело прислать наблюдателей. Среди людей растёт беспокойство по поводу того, что мы держим в секрете действия и мотивы Семей. Мы с главой Стюартов хотели прийти к согласию. Открытость обеспечит лучшее взаимопонимание. Население будет относиться к нам менее настороженно, и в результате мы откроем больше возможностей для торговли.

— Но другие с этим не согласились?

— Медичи и Бэнкрофт. Они утверждали, что то, чем мы занимаемся, не касается людей. Они также были обеспокоены тем, что это может создать проблемы между самими Семьями. Если бы всё было честно и открыто обнародовалось, каждый из нас мог бы лучше оценить положение других Семей и, если бы захотел, мог бы подорвать доверие друг к другу.

Я полагаю, что «подрывать авторитет» в мире вампиров означает нечто большее, чем просто отпускать колкости на детской площадке. Хотя я согласна с позицией Монсеррата, я вижу, что существуют потенциальные проблемы.

— А Галли?

— Они выслушали обе стороны и в конечном итоге согласились с Медичи и Бэнкрофтами.

Я задумчиво киваю головой.

— Без четного числа Семей разногласия редко остаются неразрешёнными.

— Действительно.

— Вот только, — добавляю я, пытаясь вытянуть из него как можно больше информации, — почему меня это должно волновать? Если у вас новая Семья, и это означает, что вы все в разладе, какое это имеет значение для людей?