Костяная легенда

Глава 5

Вспоминая, уже при прошествии долгих лет, свое путешествие до Покинутых городов с магом Ворантом, Опалин признавал, что это, неожиданно поменявшее роли спутников странствие, многое ему дало и не будь его, то вряд ли он сейчас был тем, кем стал и знал то, что знает.

Ворант, в долгом пути раскрылся, подобно створкам раковины. Скинул незримые оковы традиций, на короткое время, вышел из строгих рамок обычаев местного общества и показался с неожиданной для Опалина стороны. Помимо того, что он был умен, холодно рассудителен и предусмотрителен, маг обладал логическим стилем мышления и был на самом деле очень недоверчив. Кроме этого, проявились и другие, неожиданные, черты его характера. Остановка в таверне показала его человеком еще и по-крестьянски практичным, иногда циничным до непристойности в выгодные для него моменты. Подтвердив мнение, что поспешные суждения о людях, по первому взгляду, часто бывают ошибочными. И неприятно, для судящего, неверными. Вдобавок, окончательно разрушив образ патологически жаждущего власти и богатства, полностью зациклившегося на этом человека, Ворант преподнес сюрприз. Некромант оказался, как ни удивительно, очень неплохим рассказчиком, умеющим привлечь внимание слушателя.

Все это, конечно, не оправдывало его надменное высокомерие, нездоровую, болезненную жестокость по отношению к слабым, им особенно и не скрываемую. Откровенное лицемерие и ханжескую двуличность к сильным. Демонстрационную готовность пожертвовать кем либо, спасая свою шкуру. Как сказал кузнец из селения Смязи, человек «с черной искрой и червивым сердцем». Но, вот, пожалуйста — еще и владеющий ярким, образным языком, сказитель! Удивительно, как плохое и хорошее, может, не вступая в конфликт между собой, гармонично сочетаться в душах людей!

Покинув селение, маг часа полтора покорчил из себя Великого Господина, находя в этом для себя, бесспорно, немалое удовольствие. Вновь презрительно кривил губы, при каждой произносимой им сквозь зубы фразе. Снова и снова, многословно и вызывающе грубо проходился по крайне низкому и гнусному, по его мнению, происхождению своего спутника. Обзывал «ничтожным, купившем лицензию, на деньги за своднические услуги, оказанные мерзким мужеложцам, писцом. Способным держать перо прямо лишь под угрозой плетей». Владимир Анатольевич мысленно посмеялся над столь цветистыми эпитетами, данными ему, отмечая, что, скорее всего, это обычная зависть человека, пишущего как пьяная курица лапой к человеку, обладающему каллиграфическому почерком. Действительно его, что ли, угораздило вселиться в скелет умершего местного писца? Возможно. Отсюда и довольно высокие способности во владении здешней письменностью. Красивый каллиграфический почерк. Умение писать строки стилем Высокой речи, использующейся только в герцогской канцелярии при составлении монарших рескриптов?

Знание же здешнего языка, по твердому мнению Опалина, являлось обязательным и непременным условием при вселении в эти кости. Было бы чрезвычайно и крайне обидно не понимать, что тебе говорят, при полной невозможности немому скелету выучить местный язык. Скорее всего его, молча вопящего и не понимающего ничего из происходящего, трансформировали бы в обыкновенного мертвого солдата и наша история закончилась бы, так и не начавшись.

Когда магу Воранту надоело издеваться над безответным молчаливым костяком, он, проявляя нездоровое любопытство, вдруг заинтересовался подробностями его прошлой жизни и устройством мира или той бездны, что извергла столь изощренного лжеца. Чуть добавил давления силы на амулет подчинения, стараясь стимулировать правдивость рассказа нежити. Владимир Анатольевич, припомнив способ уклонения от ответов под воздействием гипноза или спецпрепаратов — читал в какой-то книге о разведчиках и видел в сериале, как вел себя агент секретной службы на допросе — пошел по ассоциативному ряду.

Не испытывал он ни какого желания рассказывать о своей семье, своей жизни и о нашем мире своему нынешнему хозяину, даже побуждаемый к этому воздействием артефакта.

Начав рассказывать о полетах человечества в космосе, как наши космические корабли гордо бороздят просторы галактик, он продолжил свое повествование вольным пересказом версий о возникновении самой вселенной. Прочитал короткую лекцию о свойствах квазаров и черных дыр, безбожно мешая то, что помнил, с тем, что придумывал на ходу.

Маг, первоначально внимательно слушавший, заскучал, не понимая и половины слов. Раздраженный своим непониманием слушаемого, он начал часто переспрашивать и многократно уточнять, окончательно теряя нить смысла в повествовании костяка. Пытался осознать и расшифровать множество незнакомых терминов, принимая их за заклинания и названия ритуалов. В конце концов, грубо перебил бездушно и монотонно вещающего костяка. Приказав отвечать коротко и ясно, спросил о городах и армиях, научных знаниях и достижениях мира Опалина, о живущих там людях.

Тут его Владимир Анатольевич и подловил. Борясь с давлением амулета, удивленно спросил, как он может сравнивать и рассказывать о своем мире, если ничего не знает о мире здешнем. Ведь он уже пытался объяснить суть космических черных дыр, но не нашел аналогов в местном языке.

Как ему сравнивать? С чем? Как сделать рассказ доступным, если ранее Господин и половины не смог понять из его повествования? Какие примеры использовать для сравнения? Может, ему и сравнивать будет, нес чем, может у них и сходного то явления или понятия, даже в малой толике, в здешнем мире нет, и никогда не будет? По сути, данное построение фраз, абсолютно не являлось прямым ответом, но Ворант не придал этому значения, обидевшись на завуалированное унижение своего мира.

Гордо вскинув голову, он начал вещать о своем великом мире, осененном благодатью Всеблагих Небесных защитников.

Говорил он почти до вечера, смачивая горло вином, купленным в таверне и подкрепляя силы ноздреватым сыром. Рассказывать ему явно нравилось.

Маг отдохнул телесно — дочки трактирщика, к удивлению Опалина — он ночью стоял у двери комнаты мага на страже — вымытые и расчесанные, вышли на рассвете из его номера, хихикая и оправляя длинные, белые ночные рубахи. Теперь, видимо, магу восхотелось духовного общения.

Начал он свое долгое повествование, с восхваления бывшей когда-то великой и могучей, Полночной империи Арнар.

О её сокрушительных победах над многочисленными, жестокими и коварными врагами. О Великом Покорении северного материка, правда через лет десять ставшего весьма затратным для страны и вскоре прекратившемся. О научных достижениях империи, её богатейших культурных традициях, овеянных тенью тысячелетий и удивительных технологиях строительства. Последнее очень заинтересовала Владимира Анатольевича. По словам мага, выходило, что технология строительства замков благородного сословья, имперских крепостей, городских стен и мостов напоминала производство железобетона с применением здешних возможностей магии. Делалась опалубка, засыпались внутрь земля и камни. Сверху заливался специальный состав и три мага Огня, Воды и Земли совершали довольно сложный и энергоемкий ритуал. Аморфная груда камня и грунта расплавлялась в жидкую массу и застывала в монолит, не уступающий по прочности и долговечности керамике. Быстро, просто, но не дешево — маги ценили свой труд.

Опалин видел вдалеке эти замки, пронзающие небо шпилями необычайно высоких башен, окруженные на вид, даже издалека, несокрушимыми стенами. Линии строений были геометрически выверенными, стремительными, четкими. Никаких перепадов по высоте или вынужденных из-за существующего ландшафта отступлениями от первоначального плана. Словно все замки отлили по одному шаблону и перенесли на место нынешнего расположения. Теперь ему становилось понятно, как это было достигнуто и его более не удивляли пролеты местных мостов без единого шва на стыках. К сожалению, данная технология строительства, и вместе с ней колоссальный объем тогдашних знаний и результаты тысячелетних исследований во всех областях науки, были утеряны в Эпоху Разрушений.

Судя по рассказу, во время пожаров в городах, при штурмах крепостей и замков, из-за необычайно яростных сражений сторонников предка правящего нынче герцога о`Далиани, затеявшего мятеж против тогда правящей династии и верных императорскому трону войск, сгорели дотла богатейшие библиотеки. Сторонники императора проигрывали сражение за сражением — против них выступали пограничные, постоянно воюющие и обладающие огромным опытом боев, подразделения армии империи, талантливые военачальники и три действительно элитных, а не парадных столичных, легиона — Стальной, легион Северной земли, Огненосный, а также ит — корпус Приходящих Незваными имперского флота. Своеобразная морская пехота империи с диверсионным уклоном в действиях.

Вообще-то, вначале, мятеж подняла имперская военная элита. Гро — генералы и маршалы, считающие себя несправедливо обделенными при дележе захватываемых империей земель и богатств. Лишь потом его возглавил предок, нынешнего правящего герцога, вернувшийся с Северного материка, бывший гро — адмирал флота. Личность властная, харизматичная и древностью рода нисколько не уступающая императору.

Сражения происходили с непременным успехом восставших. Предугадывая свое неминуемое поражение, сторонники императора решили использовать нечто, вытащенное ими из глубоких подвалов Службы Надзирающих. Но, что-то во время проведения ритуала пошло не так. То ли очередная акция диверсионного подразделения из ит-корпуса Приходящих Внезапно достигла своей цели, то ли это был перебежчик, но ритуал был нарушен в самой важной фазе и многотысячная трансформируемая нечисть и около десятка Мертвых драконов вышли из-под контроля.

Если коротко, то всем стало очень не весело. И сторонникам императора и гро-адмирала. Если верить словам мага, то один Мертвый дракон заменял собой эскадру линейных фрегатов, до самых вант, наполненных напалмом и бронированных по основание матч чем-то, напоминающим по крепости алмаз. Спасало, от полного истребления людей этими летающими костяными ящерицами то, что твердое агрегатное состояние воды, проще лед и только лед, являлось для них смертельным. Но, пока маги Воды извели их всех баллистическими сосульками, бед и горя, костяные драконы принесли не мало. В частности, именно семеркой этих летающих огнеметов была сожжена столица империи. Сохранились только городские стены, замки, особняки, арсенал и другие здания, построенные по «литейной» технологии. Но, и внутри них все полностью, до пепла, выгорело. Погиб император и вместе с ним имперский двор, огромная толпа избалованных вседозволенностью, капризных, хандрящих от сознания, что уже все имеют и уже все испытали, высокородных. Цвет местной науки — теоретики и практики, мудрые головы казначейств империи, ректора и деканы имперских коллегиумов. Сотни тысяч простых жителей столицы.

В качестве абсурдности воли Всеблагих можно упомянуть, что во время гигантского пожара, охватившего весь город, спасся в полном составе, вкупе с клиентами, известный в столице бордель тетушки Руффилы. Девицы, во главе с тетушкой, посчитав это знамением, раскаялись и ушли в монастырь. Клиенты борделя, кто остался жив, тоже, но только в мужской.

Помимо костяных драконов и несколько тысяч обычных поднятых скелетов, при неправильно проведенном ритуале народилось еще с сотню, не имеющих классификации не живых, но очень живучих монстров. Противники, ошеломленные почти вселенской катастрофой, на недолгое время объединились перед лицом общего непримиримого врага. Перебили всю неподконтрольную нежить, потом чуть-чуть еще порезали друг друга и разделив империю на две части — герцогство Аранское и Полночную республику, расползлись по вновь образованным государствам зализывать раны и копить силы для будущих схваток.

Королевство Марнийское, Великий маркизат Саграм и Торговая республика, пользуясь временным безвластием в империи и увлеченностью имперских граждан обоюдной резней, отхватили немалый кусок территории распавшейся империи. Тогда остаткам империи не хватило сил наказать вероломных соседей, а нынче и тем более сил не хватало. Оба государства — наследника Полночной империи делали вид, что смирились с захватом земель, но не ленились посылать рейдерные отряды на территорию подлых наглецов — соседей.

Диверсанты жгли деревеньки, уничтожали посевы, отравляли колодцы и источники воды. Некромаги обоих государств на скорую руку формировали мелкие отряды нежити, сопровождали их на границу и, указав рукой направление, отдавали единственную команду — «Убивайте всех!».

Соседи отвечали взаимностью. Иногда ответ был неадекватен, и горели города вместо селений и травились реки вместо колодцев. Люди побежали из пограничных зон, спасая свою жизнь и имущество. Иногда, спасти не успевали ни то, ни другое.

Но, на открытый конфликт, никто из граничащих друг с другом государств, идти не решался. Торговали, интриговали, стиснув зубы улыбались при встречах на переговорах, заваливали нотами, выражениями протеста и тысячными «китайскими предупреждениями» канцелярии соседей. Но двинуть свои армии через границы соседей, не решались. Это было бы подобно самоубийству. На начавшее войну государство накинулись бы все разом и потом вряд ли бы остановились. Скорее всего, закончив с одним, общим противником, принялись бы друг за друга. До полного самоуничтожения. Слишком много неоплаченных счетов и кровавых долгов накопилось у всех стран к друг другу за столетия. Общей гибели владыкам государств не желалось. А тут еще пиратскими набегами на побережья герцогства, Полночной республики, маркизата и Марнийского королевства объявили о себе потомки экспедиционного корпуса империи с Северного материка. Торговая республика пока не пострадала от их визитов, хотя тоже имела небольшую береговую линию. Но слишком скалистую, с меняющимися во время приливов мелями и далекую от Северного материка. По крайне мере так старательно оправдывались её дипломаты. Впрочем, им не верили и казна торговой республики пустела, содержа тысячные отряды наемников.

Какая война? Экономика всех стран в стагнации, все силы уходят на содержание армий и сохранение общего статуса кво.

В итоге, на границах до смерти «дружащих» государств, появились ни кем не признаваемые, буферные Нейтральные баронства и вольные Лесные княжества. Как говорится, место пусто не бывает и эти, брошенные честными землепашцами земли, превратились в рассадник анархии, бандитизма и прочих неодобряемых законами всех государств вольностей. Жители этих баронств и княжеств непрестанно грабили, угоняли скот, разоряли селения по обе стороны границы. Устраивали засады на трактах, похищали для выкупа детей небедных торговцев и дворян. Обнаглели до того, некоторые ударенные по шлему, что даже в столице герцогства похитили дочь лорда — гаро, сенатора Палаты лордов. Правда, после пары карательных рейдов легионов герцогства и корпусов Полночной республики, совместно с Вольными отрядами Саграмского маркизата, присмирели и столь уже дерзко не действовали.

Работорговли, вот только, не было в этом мире. Экономически было не выгодно — раба надо кормить, а скелета только «поднять» и «привязать». И все, работает костяк до износа. Еды не требует, восстания не поднимает, хозяйское добро портит только из-за неправильных приказов владельца. Сам костяк ведь думать не может и меры своей силы не знает. Следить за ним надо.

В общем, если говорить кратко, жизнь на Южном материке бурлила отравленными водами и сверкала огнями пожаров. Гремела тревожным набатом и колоколами разоряемых городков и селений. Звенела сталью острых клинков. Стонала голосами беззащитных. Бесконечное кровавое празднество всех худших пороков человечества.

Немного ошалевший от такой информации, Владимир Анатольевич поинтересовался у мага, недоумевая, от чего же так спокойно вокруг и передвигаются они без всякой опаски? Оказалось, что они находятся почти на краю обжитых земель герцогства, рядом с океаном и центром возникновения бывшей империи. Рядом расположены Покинутые города, бродят толпы злой нечисти, самозарождаются шустрые и голодные зомби, рыщущие в поисках одиноких путников, но и не боящиеся нападать и на караваны. Шахты выработаны, земли истощены предыдущими веками не правильного земледелия. Все заросло лесами, рощами, но деревья не мачтовые, лес для строительства не очень годится, а под корнями в темных чащобах вырыли себе норы, выжившие потомки экспериментального биологического оружия магов Жизни. И встречают дорогих гостей радостно распахнутыми пастями. Ну, или жвалами и паутиной. Тут как повезет, кого в лесу встретишь.

На океанах, в данный момент, сезон Семилетнего шторма, тоже необычный и удивительный для Опалина климатический феномен данного мира, начинающийся строго, раз в семь лет и длящийся ровно семь месяцев. Пираты томятся в бездействии в своих бухтах, тоскливо посматривая на серый, туманный горизонт и точа абордажные сабли, готовятся к будущим набегам на южный материк. Злые и подлые соседи герцогства притихли, и это нездоровое затишье, как ни странно, длится уже почти года полтора. «Скорее всего, затишье перед бурей» пессимистично подумал Владимир Анатольевич.

Ближе к вечеру старая имперская дорога начала делать длинные петли, огибая каменистые холмы, оказавшиеся отвалами выработанных шахт. Мелькали вдалеке, еле различимые из-за выросшего на них кустарника и чахлых деревьев остатки стен заброшенных, небольших крепостиц или бывших маленьких городков. На лиговых столбах, редко целые, указатели сообщали, что этот отворот с дороги ведет к форту Тарен или безымянному шахтерскому городку. По всему выходило, что до Покинутых городов осталось не более двух дней пути.

Владимир Анатольевич, размеренно шагая по тракту, заинтересовано крутил по сторонам, своей костяной головой в бацинете, сквозь узкую щель забрала осматривая местные достопримечательности. Благо Ворант отстал от него и более не докучал своими расспросами. Поэтому, толчок, изнутри черепа, инициированный амулетом подчинения стал для него полной неожиданностью. Его словно взвело, стальной пружиной лука, приготовившегося, метнуть острую, жалящую стрелу и пронзив теплое, живое лететь дальше в поисках жертвы.

Опалин огляделся и удивленно увидел, что Ворант уже не восседает на своем скакуне, а валяется в пыли на дороге, а его кобылу под уздцы держит, появившийся неизвестно откуда, громила. Нет, не громила. Крупный светлолицый мужчина, с широким разлетом плеч, под ламинарным доспехом, что то на вроде римской лорики из матового по цвету металла. Высокий, на голове простой кольчужный капюшон, поверх черной круглой шапочки, прищуренный взгляд темных глаз умный и настороженный. Правя рука успокаивающе похлопывает по морде тревожно похрапывающую лошадь.

«Черт. Этот-то Робин Гуд, откуда тут взялся? И что с магом? Убили или нет?»

Опалин коротко взглянул на Воранта, неподвижно лежащего на дороге, но не уловил той неподвижной противоестественности в его позе, что свойственна мертвецам. Похоже, маг был только оглушен и возможно скоро придет в себя. Точно, вон грудь еле заметно шевельнулась, впуская в легкие воздух. К большому сожалению Опалина, маг дышал. Владимир Анатольевич перевел взгляд на разбойника, медленно поворачивая голову, тщательно осмотрел придорожные заросли.

— Тихо, парни! Замрите! Костяк что-то тревожится! Опять ты, малой сопишь и чешешься! — негромко, спокойно произнес, без малейших признаков тревоги, дорожный «Робин Гуд», обращаясь к невидимым для Опалина, но чувствуемым его внутренним магнитом, подельникам.

В зарослях, у дороги, затаилось не меньше шести крупных живых существ. Одно существо было больное, аура блеклая, с нездоровым синеватым оттенком. Другое молодым, от силы лет пятнадцати, его аура прямо пылала от избытка жизненных сил и энергии. У Владимира Анатольевича даже мысленно потекли слюнки. Остальные светились обычным светом ауры живых существ. Все остальные, кроме главаря. Главарь пылал насыщенными отблесками красного, всполохи огня короткими языками пламени вырывались из его ауры, вспарывая окружающее пространство. Похоже, не очень сильный маг Огня.

Хм, прогресс был на лицо! Недаром, недаром Опалин всю дорогу упорно тренировался и овладевал своими неожиданно проявившимися умениями.

Продолжавший удерживать кобылу мага, главарь контролировал взглядом необычно ведущего себя скелета. Костяк не замер, как все страж — нежить, при потери сознания их хозяином, а осматривался, словно считая сидящих в засаде и прикидывая момент атаки. Да и вел себя так, словно понимал человеческую речь, а не только исполнял приказы владельца. Неправильный какой-то костяк, опасный своей непонятностью. У Самаргла, бывшего «огненосного» легионера, альфа-лейтенанта, ветерана и когда то, в молодости, студента факультета Огня, неприятно похолодело в груди. Слабо развитый дар предвиденья, слишком поздно, туманно намекнул, что здесь бы лучше ему не появляться.

— Плевок Лжеца! Тихо, парни, говорю! Успокоится костяшка, крючьями цепляйте мага и тащите, а как скелет за ним пойдет — сети бросайте разом! И магу рот заткните, не забудьте как в прошлый раз!

«Ого! Да не так-то прост, оказывается, «лесной народ»!» Воскликнул про себя, немало удивленный услышанным, Владимир Анатольевич.

«Целая тактическая схема ими отработана! Обалдеть — бесстрашные охотники на магов и нежить! И, опытные, судя по всему. А я ведь пойду за магом туда, куда его потащат! Разбойники абсолютно уверены в этом. Амулет заставит, руны отрицания не до конца нанесены, деваться мне будет некуда. А если у них такие же сети, как на Мертвом дворе, то дело мое совсем плохо. Похоже, надо нападать самому, только главаря оставить в живых надо обязательно — интересно будет с ним пообщаться».

Приняв решение, Опалин стремительно метнулся вперед, метя кулаком в голову главаря напавших. Местный «Робин Гуд» почти уклонился от удара в последний момент, прикрывая голову резко поднятой рукой, но сыграла свою роль доля изумления, мелькнувшая в его глазах при виде действующего без команды костяка. Кулак Опалина коротко ударил его в висок. И тут Владимира Анатольевича догнал еле слышимый шепот очнувшегося мага:

— Возьми всех живыми!

Вы видели, когда-нибудь, взбесившегося носорога? Страшное зрелище. А взбесившегося носорога с отличным зрением? Вот таким стремительно догоняющим свои жертвы, бронированным ужасом, и представился напавшим на путников «лесным братьям», начавший действовать костяк. Не замечая на своем пути преград в виде тонких стволов деревьев и в долю секунды, покромсав в клочья удачно, одним из разбойников, наброшенную металлическую сеть, скелет через несколько минут выловил из зарослей у дороги еще пятерых неудачников, и предварительно оглушив каждого, сложил всех на краю дороги.

Бледный, проблевавшийся маг — сотрясение мозга, однозначно — болезненно кривясь, пошатываясь подобрел, к сложенным в ряд разбойникам. В руках он держал свою необычной формы шапочку, оказавшуюся круглым металлическим шлемом, обтянутым материей и подбитый войлоком. Тупая стрела арбалета или лука сорвала прикрывающий металл верхний слой ткани. На голове мага, сбоку, наливалась огромная шишка, раздвигая волосы. К удивлению Опалина маг не стал ни пинать ногами, как обычно, разбойников, ни закатывать злобных истерик. С довольным видом пересчитав бессознательные тела, он слабо, но удовлетворенно улыбнулся и приказал Опалину связать всех и первого очнувшегося допросить, где их лагерь. Отдав приказ, облегченно осел на обочину у дороги. Морщась от боли, вытащил из дорожной сумки флягу с настоем, баночки и маленькие свертки, из своеобразной дорожной аптечки.

Опалин, мысленно отдавая дань предусмотрительности мага — ведь как тот шлем замаскировал удачно материей и не снимал в дороге никогда, словно заранее предусматривал встречу с разбойниками, связал нападавших и принялся ждать прихода в себя первого невезучего. А пока ждал, подумал, что если сложить вместе стальной замаскированный шлем мага, его довольную улыбку при подсчете лежащих связанными «лесных людей» и полное спокойствие в поведении, лишь легкую досаду, на неожиданно сильную боль, мелькнувшую на его лице, то выводы получаются весьма интересные. Маг, похоже, ждал этого или подобного нападения и участь напавших им заранее была решена. И его уверенные высказывания, о том, что энергии у него будет предостаточно, обретали под собой реальную почву. Опалин, разбойникам, мог только посочувствовать.

Первым очнулся смуглый, с узким разрезом глаз, наголо выбритый разбойник в простой полотняной куртке, с наручем и трех пальцевой перчаткой лучника на правой руке. Судя по наручу и перчатке, именно он и стрелял в мага, а лук и колчан, видимо, бросил во время бегства от ловящего его скелета. Кинжал и небольшой метательный топорик в чехле, отнял у него уже Опалин.

Продержался он недолго. После приказа мага, отданного равнодушным тоном, «отрезать по пальцу, пока не заговорит» он сломался на второй, правой руке. Главарь, пока лучник, хрипя и закатывая от боли глаза, объяснял дорогу к лагерю лесных грабителей, испепелял предателя взглядом, что-то яростно и ненавидяще мычал сквозь кляп и извивался всем телом, пока маг своим любим методом — пинком по голове — не успокоил его, отправив на время в страну забвения.

Лагерь разбойников оказался расположенным недалеко, в одном из заброшенных шахтерских поселков. Там, в поселке, довольно хорошо для многих лет долгого запустения, сохранился каркас здания то ли ратуши, то ли еще чего-то подобного, а буквально в пяти метрах от заднего выхода из строения был вход в шахты. Штреки, через пару десятков километров путаных лабиринтов, выводили на поверхность к реке. Возле здания и колодец был. Стояло здание на пригорке, позволяя дозорному, с сохранившейся целиком башенки, осматривать всю прилегающую территорию. Дозорный в лагере был не один. Другой член банды лежал в здании, маясь с животом. В лагере «лесных людей» был еще кто-то, но маг резко прервал допрос лучника, приказав Опалину быстро отправляться в лагерь бандитов, ловить и вязать там всех, никого не убивая. Затем возвращаться обратно за ним и остальными членами разбойничьей ватаги.

До лагеря «лесных людей» Опалин добрался быстро. Овраги перескакивал с ходу, кустарник проламывал всем телом на скорости, не огибая плотные заросли, не ища обходных троп. В дом ворвался через задний вход, верно считая, что дозорный предупредит находящихся внутри, о мчащейся бронированной нежити к зданию и те сразу постараются скрыться. Разбойничья жизнь не позволяет долго оставаться глупым и излишне уверенным в себе, пренебрегать подсказками инстинкта самосохранения. Чувствуешь, что надо бежать — беги.

Так и вышло. Первого, судя по мутноватой ауре, того самого болящего животом, он вырубил при входе просто оттолкнув с дороги на каменную стену. Дозорного ухватил за ногу и сбросил вниз с лестницы, когда тот подобно раку, стремительно начал пятиться назад, в башенку, трезво оценивая свои шансы при столкновении с закованным в броню костяком. У сложенной из плоских валунов плиты, лишь мазнув рукой в стальной перчатке по затылку, уложил то ли стряпуху, то ли подругу одного из разбойников. Вторую, дебелую, молодую женщину в цветной поневе вытащил из-под топчана. Оглушать не стал. Судорожно дергаясь всем телом, упрямо перебарывая злобную пульсацию амулета подчинения, лишь связал, засунув обратно под топчан. Тщетная надежда, что маг её не обнаружит, но предугадывая ждущую ее участь, другого выхода не видел. Была мысль, вначале, вытащить в лес обоих женщин, но амулет ожег внутренней болью, бросая Опалина на колени и заставляя беззвучно взвыть. Непроизвольно поддергивая головой, еще не отойдя от мучительных судорог, бесстрастно выматерился. Обозвал себя нетерпеливым и сердобольным идиотом, замер, сканируя пространство. Раз, два, две. Итого четыре живых существа. Где-то еще есть живые, совсем рядом. Прошелся по помещению, ориентируясь на внутренние ощущения. Встал, посмотрел под ноги. Снова, теперь уже от всей души выматерился, глядя в пол.

Выглядело это страшно. Окаменело замерший костяк и мертвый, безжизненный голос сухим шелестом расползающийся по помещению. И столько ледяной ненависти к кому-то, было в этом голосе, что казалось стены и пол здания, на глазах покрываются инеем. Женщина, под топчаном, визжала, не переставая, но визг звучал как-то глухо, неубедительно, на фоне этого жуткого шепота. Дозорный, отталкиваясь ногами от пола, уперся лопатками в стену и обреченно замер, моля всех Небесных Защитников, что бы это чудовище в облике непривычного Страж — нежити, не обратило на него внимание.

Злобным, колючим импульсом, напомнил о себе амулет подчинения. С треском вырвав крышку люка, Владимир Анатольевич спустился в подвал.

Пленники не были связаны или закованы в цепи. Массивная и крепкая, когда-то, крышка люка надежно преграждала им путь на свободу. В подвале пленников было шестеро. Четверо мужчин. Двое молодых, мускулистых. Перевязанные лоскутами рубах, лишь в одних холщовых штанах с кожаными накладками, скорее всего наемные охранники. Третий матерый, с сеточкой старых шрамов на лице и рубцами от меча или кинжала на оголенных руках. Со спокойным, выжидающим взглядом. Четвертый с властной осанкой, полный, с окладистой, давно нечесаной седой бородой, в дорогой рубахе из марнийского шелка, с побелевшим от сдерживаемого волнения лицом. В углу испуганно жались друг к другу мальчик лет тринадцати — четырнадцати и девушка, укутанная в груду одежд, с воспаленным взглядом глаз, надсадно кашляющая в кулак. Дышащая редко и сипло. В подвале стоял промозглый холод.

— За вас должны доставить выкуп? — утверждающее спросил Опалин, не задумываясь о том, какой эффект произведет на пленников его голос.

— Да, мертвый воин — пристально вглядываясь в зеленные отблески из-за забрала шлема, не сразу ответил человек со шрамами. В конце его фразы мелькнула слабая тень осторожной надежды.

— Мне очень жаль, что за вас не успели заплатить.

Молодых, мускулистых, стремительно рванувшихся к нему, Опалин встретил одновременными ударами обоих рук. При его массе, силе и скорости, даже не нужно было куда-то специально метиться. В груди одного из нападавших гулко ухнуло, и он сломанной марионеткой упал под ноги скелета. Амулет внутри черепа послал колкий импульс боли в кости, заставив резко дернуться. Приказа убивать не было. Другому молодому не повезло — он остался жить со сломанными ребрами, в последний момент, уходя от удара скелета, быстрым поворотом корпуса. Остальных пленников, не двинувшихся с места, Владимир Анатольевич связал подобранной наверху веревкой.

Маг Ворант ходил среди связанных пленников с необычайно довольным видом. Даже лилово — синяя опухоль, сползшая водянистым оттеком на всю правую сторону его лица, не портила ему настроение. Взгляд его вспыхивал радостно и ликующе, словно при встрече с давно не виденными родственниками, когда останавливался на мальчике и девушке.

— Два девственника, костяшка! Целых два! Запуганных, измученных! Я о таком только мечтал, ты понимаешь, тупой костяк? Это как поставить на скачках на клячу, а она возьми и приди первой! Первой! Кляча! Эх, да это! Да это столько силы, столько силы! Даже тебе дам, скелетик! Сколько хочешь дам!

И маг снова и снова обходил по кругу связанных девушку и мальчика. Опалин, неподвижно стоя рядом с вперемешку сваленными, опутанными веревками людьми, с бессильной ненавистью следил за радующимся магом.

Когда, наконец, нарадовался, маг перекусивший на скорую руку едой «лесных людей» осмотрел площадку перед зданием. Приказал скелету очистить перед домом круг, диаметром метров пять и натолочь в пыль известняка. После заката, тщательно вымеряя расположение, сверяясь в этот момент с тонкой книжечкой в чешуйчатом кожаном переплете, вывел руны на земле лезвием ножа. Заставил костяк втереть в прорезанные в земле полоски известняковую пыль. В центре круга начертал ромб со звездами в вершинах. Достав из дорожного вьюка большой сверток, крепко перевязанный тонкими ремешками, принялся извлекать из него грубый каменный нож, острый маленький серп, несколько оплетенных лозой небольших бутылей, острые изогнутые иглы, кованные штыри и жутковато выгнутые крючья. Бережно, почти не дыша, установил в специальную подставку, с ажурной чашей наверху, камень — накопитель. По кругу, через каждые два шага, велел выкопать ямки и развести в них огонь.

Опалин тщательно запоминал всю последовательность действий мага. Он прекрасно теперь понимал, как маг собирается пополнить необходимые ему запасы силы, но сделать, что либо, находясь под контролем амулета, ничего не мог. Испытывая в это время дикую и бессильную ненависть к Воранту, он понимал, что любые его попытки ни к чему не приведут. Только будет хуже. Сейчас маг расслабился от неожиданной удачи — в его понимании — и не очень туго натягивал «поводок Хозяина».

В полночь, громко провыв низким голосом форму обращения к Силам на Грани, маг приказывающее махнул рукой и Опалин положил первой в центр вычерченного на земле ромба связанную девушку.

Кошмар продолжался всю ночь. Девушка, мальчик, стряпуха и молодой грабитель, умерли одними из первых.

Маг не торопливо, но и не мешкая, привычными и точными движениями, вспарывал им маленьким серпом животы. Блестящими, хищно выгнутыми стальными крючьями раздвигал разрез, вытаскивал внутренности наружу. Раскаленные кривые иглы вонзал в глаза, выжигая их. Вколачивал резкими ударами граненые штыри в легкие, короткими пассами рук и вербальными формами заклятий, удерживая сознание жертв на тонкой грани испепеляющей боли и темной пропасти смерти.

Камень — накопитель сыто пульсировал, наливаясь нездоровой багряной краснотой, словно вся кровь жертв в круге, стекалась к нему.

Дольше всех продержались главарь «лесных людей» и пленник со шрамами. Пленник уходил за Грань молча, не закрывая глаз до самого прикосновения к зрачкам раскаленных игл, как будто стараясь запомнить лицо мага до мельчайшей родинки и черточки. Главарь сперва начал торг, спокойно, взвешенно предлагая магу в обмен на свою жизнь добычу из Покинутых городов, словно и не лежал он на пропитанной, на глубину ладони кровью, земле. Потом сулил сотни золотых, но после тысяч бывшего владельца каравана, отца мальчика и девушки умершего перед ним, его сотни звучали жалко. Еще позже, уже лишившись глаз, с распоротым животом, начал изобретательно издеваться над магом. Просклонял его предков, обвинил мага в половой связи с грязными животными. Твердо, уверенно, плюясь кровью на каждом слове, заявил о непроходимой глупости мага и не желанности его, как мужчины, приличными женщинами. Здесь он, видимо, задел больное место мага. Тот гневно скривился, быстрым движением рассек ножом горло обидчика и плюнул, взбешенно вскочив, на его труп.

Когда начало рассветать, маг усталый, осунувшийся, но переполненный чужой, заемной энергией, нежно поглаживая наполненный под завязку камень — накопитель, велел скелету отрубить голову главарю и молчаливому пленнику. Затем достать из мешка череп маллдоского вепря и медведя, выложить черепа и головы по углам. Сняв с себя все, встать в скрытый под коркой запекшейся крови, центр ромба.

Процесс новой трансформации Опалина прошел на удивление быстро. То ли маг отшлифовал технологию и убрал все предыдущие шероховатости и ошибки. То ли огромное количество энергии позволяло существенно сократить время метаморфозы и избежать прошлых весьма впечатляющих по насыщенностью мук ощущений. Все-таки, пятнадцать человек, виновных и невинных пред ликами Всеблагих, мучительно расстались с жизнью, на его грубой копии жертвенного алтаря.

Чувствовал себя Владимир Анатольевич необычайно легко и полным сил. Чувствовал себя совершенным.

Во все кости его скелета словно вставили гибкие стальные полосы закаленной стали. Верхний слой костей приобрел матовый перламутровый цвет, полностью вытеснив желтый оттенок. Фаланги пальцев увеличились в длине и толщине, обзаведясь на кончиках выдвижными короткими костяными лезвиями. Очевидно, заранее предусматривая это, Ворант заказал мастеру Мертвого двора стальные перчатки с открытыми кончиками пальцев. А Опалин еще удивлялся, столь, вроде всем видимой, прорехе в его броне.

Верхние и нижние клыки челюстей удлинились, приобретя клиновидную форму. Явно наследие от вепря и медведя. Сам череп стал массивным, с увеличенной в толщине лобной костью. Опалину, чертовски не хватало зеркала.

Весьма удовлетворенный маг, красными, налитыми кровью от лопнувших от напряжения сосудов, глазами, оглядел получившееся. Осторожно трогая кончиками пальцев горячие еще кости, одобрительно кивал головой и счастливо улыбался. Закончив подробный осмотр нового тела костяка, приказал трупы и верхний слой земли, срезав, выбросить в любую глубокую шахту, оставшуюся землю перекопать. Сам, тщательно подперев жердинами обе двери бывшего дома «лесных людей» отправился спать. Кобылу, напоив и накормив тоже сам, привязал возле входа.

Опалин управился со всем порученным ближе к трем часам дня, не поленившись для каждого из замученных, вырыть отдельную могилу, найденной в каком-то сарае, ржавой мотыгой. Новое тело слушалось великолепно, словно не чувствуя усталости, мощно выбрасывая в стороны огромные комья влажной земли. Амулет подчинения пульсировал нудной зубной болью, но Опалин постепенно перестал обращать на буравящие череп короткие импульсы. Закончив, проверил, глядя сквозь щель в двери, спящего мага. Ворант спал, свободно раскинув в стороны руки, с выражением блаженной усталости на расслабленном лице. Опалин отошел к бревну. Присел, крепко взявшись за свой череп потянул его верх чуть выкручивая позвонки по часовой стрелке. Сухо щелкнуло, коротко кольнуло до самых пяток острой иглой боли, полосуя по всему скелету зазубренными лезвиями. Тянувшиеся за черепом зеленые нити, звонко лопнув, щупальцами бросившись вверх, впились в фаланги пальцев, сплавляя его руки в единое целое с лобной и теменной костью. Передохнув, медленно, словно отклеивая ладонь от древесной смолы, он освободил правую руку. Достал из ножен кинжал, нащупал свободное место среди рун Отрицания. Процарапал, ориентируясь на ощупь, в кости черепа недостающие две руны, замыкая цепь знаков вокруг амулета подчинения.

Камень полыхнул багровым цветом и медленно затухая, погас, превратившись в тусклую стекляшку. Опалин, не торопясь, осторожно покручивая в обратную сторону, насадил череп на позвоночник. Повторный щелчок возвестил об удачном соединении, зеленые нити плавно соскользнули с ладоней, обвивая позвонки. Подвигал головой из стороны в сторону, осторожно покрутил. Вроде все работает.

Встал. Быстро шагнув к двери в дом, ударом кулака выбил дверь. Успевшего среагировать на шум ломаемых досок, но не понявшего происходящего мага, толчком ладони отправил на топчан, с которого тот вскочил. Быстро и ловко связал, заранее припасенным ремнем не забыв сунуть магу в рот кляп. Не обращая внимания на испуганный взгляд и мычание мага, пошарив по карманам куртки и сумкам, нашел книгу в чешуйчатой обложке. Быстро пролистав, вышел во двор. Осмотрел взрытый им самим недавно участок земли, примеряясь как лучше начать вести ножом круг. Закончив с нанесением всех знаков на землю в круге и вычерчиванием ромба, разложил во вновь выкопанных ямках обломки досок двери и принялся ждать полуночи, проговаривая про себя словесную форму обращения к Силам на Грани.

Маг Смерти Костяного двора Ворант, не удавшийся благородный дворянин герцогства, не ставший богатым и влиятельным, умер с первыми лучами солнца.

Опалин выкопал для него могилу в стороне от остальных, не став сбрасывать труп в заброшенную шахту. Только крест, как на других могилах, ставить не стал. Кобылу мага, расседлав и сняв узду, отпустил. Череп Мертвого скакуна, предварительно сняв вьюки, немного подумав, расколол ударом шестопера. Все, что ему было не нужно, просто бросать, не позволяла неистребимое, даже в посмертии, чувство бережливости, закопал в приметном месте. Там же, обвернув смоченной в масле тканью, оставил и свой огромный щит, прикрыв им несколько сотен монет и несколько непонятных, но фонящих магией предметов найденных в тайниках «лесных людей». Взял взамен своего щита небольшой кулачный щит с выдвижным клинком, принадлежащий когда-то одному из грабителей или охранников купца. Сверился с внутренним компасом и картой оставшейся в наследство от мага, огляделся, ничего не забыл? На короткое время присев «на дорогу», встав, неторопливо зашагал в сторону ближайшего Покинутого города.

Начинался очередной, в этот раз самостоятельный, этап его нежизни в этом мире.