Космическая станция "Василиск"

Глава 3

— Общий сигнал с флагмана, мэм. «Предварительный бейкер-гольф-семь-девять».

Капитан, не отрывая глаз от монитора, выслушала доклад лейтенант-коммандера Вебстера и кивнула. Она ожидала сигнала с момента, когда атакующая группа адмирала д'Орвиля утвердилась на векторе главной цели, а план «Семь-Девять» был в самом буквальном смысле ее личным творением. Капитан Гримальди, начальник штаба Сони Хэмпхилл, прекрасно понял, что собирается провернуть Харрингтон, и поддержал ее намеки и почтительные предложения с удивительной проницательностью. Он даже одобрительно улыбнулся ей после финальной капитанской летучки. Хонор, несмотря на то, что Гримальди принадлежал к лагерю Кошмарихи Хэмпхилл, в корне пересмотрела свое отношение к нему. Впрочем, не требовалось быть гигантом мысли, чтобы сообразить, что ни один общепринятый маневр не позволит легкому крейсеру подойти к неприятельскому боевому флоту на дистанцию ближнего боя.

Если сражение идет в условиях нормального пространства, ограниченного гиперполем звезды, возможности капитана невелики. Относительно нетрудно спрятать даже крупный боевой корабль (на большом расстоянии, разумеется), просто заглушив импеллеры и оторвавшись от пассивных сканеров врага, но импеллерная тяга — средство все-таки не волшебное. Даже при ускорении в пятьсот с лишним g, которые может выжать эсминец или легкий крейсер, требуется время чтобы изменить вектор скорости, поэтому прятки при помощи отключения энергии имеют весьма ограниченную полезность. В конце концов, что толку прятаться, если враг удирает от тебя на скорости в пятьдесят-шестьдесят процентов световой?

Командующий флотом просто не мог скрыть маневры крейсера от противника, не рискуя потерять связь с ним. А поскольку прятаться обычно не имело смысла, оставались только две реальные возможности вести бой: встретить врага в лоб, грубым столкновением энергий, или попытаться его дезориентировать. Учитывая материалистические предрассудки адмирала Хэмпхилл, от Хонор потребовались все ее способности к убеждению, чтобы протолкнуть свою идею, ибо леди Соня исповедовала добродетель простоты и верила в массированную, ошеломляющую огневую мощь. Она просто долбала по цели всем, чем только можно, до тех пор, пока что-нибудь не происходило.

Без поддержки Гримальди младшему командиру, даже специально выбранному для управления секретным оружием Хэмпхилл, вряд ли удалось бы убедить адмирала, но Хонор повезло.

Адмирал д'Орвиль знал Хэмпхилл не хуже прочих, и последнее, чего он от нее ожидал, так это хитрости. Если Защищающимся удастся его провести, тем лучше; если не удастся, они теряют очень немногое. Только «Бесстрашный».

И вот теперь Хонор наблюдала за перемещением сил Защищающихся. В ближайшие шестнадцать минут они все пройдут мимо нее и продолжат движение, оставив единственный легкий крейсер в гордом одиночестве почти на пути Атакующих.

На борту супердредноута Ее Величества «Король Роджер» Зеленый адмирал Себастьян д'Орвиль нахмурился, просматривая собственный план сражения, затем взглянул на экран. Мониторы визуального наблюдения бесполезны для координации боевых действий в масштабах глубокого космоса, но, безусловно, транслируют великолепное зрелище. Корабли д'Орвиля неслись вперед на скорости почти сто семьдесят тысяч километров в секунду — чуть меньше пятидесяти семи процентов световой, — и звездное поле на передних экранах заметно сдвинулось в синюю часть спектра. «Король Роджер» шел, зажатый между наклонными «крышей» и «полом» собственного импеллерного клина; полоса в метр глубиной, внутри которой локальная гравитация колебалась от нуля до девяноста семи тысяч метров в секунду за секунду, захватывала фотоны подобно озеру клея. Звезды, видимые сквозь такую полосу напряжения, резко смещались в красную часть спектра, и их изображение поступало на видеодатчики с заметными погрешностями, хотя с помощью компьютера, точно зная мощность гравитационного поля, не представляло сложности подкорректировать изображение.

Гражданские суда на импеллерных двигателях генерировали по одной паре лент напряжения, военные — по две, и при этом щедро перегораживали пространство между ними гравистенами. Датчики противника при определенных обстоятельствах могли проанализировать параметры внешней ленты, но были совершенно не в состоянии оценить происходящее внутри клина; таким образом, прицельная стрельба по отдельным элементам корабля становилась недоступной.

— Ускорение адмирала Хэмпхилл остается постоянным, сэр, — мысли д'Орвиля прервал его начштаба со свежим докладом. — Мы должны выйти на дистанцию ракетного удара в течение ближайших двадцати минут.

— Каковы последние данные по отдельной эскадре?

— Перехвачен большой отрывок их передач минут двенадцать назад, сэр. Они далеко впереди и ушли в систему.

Преувеличенно нейтральный тон капитана Льюиса только подчеркивал его насмешку над противником, и сам д'Орвиль едва скрыл улыбку. Соня будет выглядеть весьма бледно, когда они пинками пригонят ее обратно в столицу, а именно это с ней и произойдет, если она пойдет на откровенный обмен ударами без своей отдельной эскадры дредноутов. Хэмпхилл придется бежать, не принимая боя, пока те к ней не присоединятся. Но их отсутствие, по крайней мере, объясняло ее странный курс. Красный адмирал изрядно отклонилась от кратчайшего маршрута к планете — объекту защиты. Д'Орвиль с грустью решил игнорировать флот условного противника и направиться прямо к цели. Было бы невероятно лестно «нанести ядерный удар» по Мантикоре, не позволив Соне сделать ни единого ответного выстрела, но его официальное задание гласило: «захватить столичную планету», а не просто напасть на нее. Кроме того, ни один тактик, достойный своих золотых галунов, не упустит возможности, никуда не торопясь, разнести в пух и прах две трети вражеских сил. Особенно если ему выпала такая редкостная удача: противник не может выйти из боя, не открыв объект, который должен удерживать.

— Развертывание завершено? — спросил д'Орвиль.

— Да, сэр. Разведчики возвращаются обратно за стену.

— Хорошо.

Адмирал взглянул на огромный главный тактический экран, чисто рефлекторно проверяя доклад Льюиса. Его крупные корабли образовали традиционную «боевую стену» (плоскость толщиной в одно судно), сблизившись насколько возможно плотно. Не самое маневренное построение, но другого способа вести бортовой огонь не существовало, поскольку стрельба сквозь импеллерные полосы невозможна.

Д'Орвиль снова сверил таймер с тактическими проекциями. Семнадцать минут до выхода на предельную дальность действия ракет.

Пошли первые ракеты. Немного. Шансы попасть в цель с такого расстояния невелики, а даже крупные корабли не обладают неистощимым запасом снарядов. Но вполне достаточно, чтобы держать противную сторону в напряжении.

И еще — вполне достаточно, чтобы вызвать у любого доброго либерала или прогрессиста серьезный приступ крапивницы, подумала Харрингтон. Каждый из этих реактивных снарядов весил чуть меньше семидесяти пяти тонн и стоил до миллиона мантикорских долларов, даже без боеголовок и начинки. Никому и в голову не могло прийти использовать оружие, реально способное пробить и повредить корабль, но Флот упрямо торпедировал любые попытки политиков запретить учения с применением настоящего оружия. Компьютерные симуляторы неоценимы, и любой солдат и офицер любого рода войск проводил долгие, часто выматывающие часы на симуляторах, но учения на местности всегда оставались единственным способом убедиться, как же на самом деле работает «железо». И дорого-недорого, а маневры с применением реального огня учили экипажи и расчеты тому, чего не даст ни один симулятор.

Впрочем, у Хонор имелись вполне объективные причины нервничать, так как прямо на нее мчался адмирал д'Орвиль. Она и занервничала. Вопреки показаниям тестов в КФМ, ее оценки по математике упорно отказывались соответствовать потенциально возможным. Более того, Харрингтон чуть не вылетела с третьего курса, и, хотя по общему зачету она при выпуске вошла в лучшие десять процентов, по данному предмету из двухсот сорока ей, к ее стыду и смущению, удалось занять лишь двести тридцать седьмое место.

Провалами в математике курсант Харрингтон изрядно прибавила себе неуверенности в собственных силах, а преподавателей просто сводила с ума. Они знали о ее незаурядных способностях. Зашкаливавшие тактические симуляторы явно опровергали версию математического слабоумия, симуляторы маневров выдавали не менее высокие результаты. Хонор спокойно решала в уме многочленные трехмерные уравнения на точку пересечения — но только до тех пор, пока не замечала, что же она делает. Ни один из ее талантов не проявился на занятиях по прикладной математике. Единственным, кого проблема, похоже, не волновала, оказался — тогда еще капитан — Курвуазье. Он безжалостно гонял свою воспитанницу до тех пор, пока та не прониклась верой в себя вопреки любым оценкам. Дайте ей маневр в реальном времени и пространстве, и она окажется на высоте. Но даже сегодня Хонор представляла собой весьма посредственного астрогатора, и одна только мысль о математических тестах могла взвинтить ее до состояния истерики.

Мы имеем дело вовсе не с гиперпространственной навигацией, твердо напомнила она себе. Всего четыре маленьких простых измерения, нечто, с чем справился бы и сэр Исаак Ньютон. В Академии, сталкиваясь с чем-то подобным, Харрингтон не волновалась, а просто реагировала, как учил ее адмирал Курвуазье: полагаясь на свои толком не осознанные способности. В результате непрерывная вереница «отлично» и «превосходно» в тактических рейтингах сбивала с толку самых подозрительных критиков.

Времени побеспокоиться заранее хватило с лихвой. Лейтенант Веницелос прогнал все цифры по пять раз, лейтенант-коммандер МакКеон дважды их проверил, а Хонор, в уединении своей каюты, заставила себя дюжину раз перепроверить расчеты МакКеона. Теперь она следила за таймером, отсчитывающим последние скоротечные секунды, и за мониторами двигателей. Все было готово.

— Знаете, сэр, — пробормотал капитан Льюис, — тут что-то странное.

— Странное? В смысле? — отсутствующим голосом переспросил д'Орвиль, наблюдая за ракетами, стремительно уходившими к боевой стене Хэмпхилл.

— Ответный огонь слишком слабый, — пояснил Льюис, хмуро вглядываясь в собственные мониторы, — и очень рассеянный, а не концентрированный.

— Хм-м? — Д'Орвиль, вытянув шею, бросил взгляд на проекции тактической цели, и настала его очередь хмуриться.

Льюис прав. Соня всегда верила в концентрацию огня — одно из ее немногих, по мнению д'Орвиля, достоинств как тактика. Учитывая численный перевес Атакующих, она должна просто поливать их ракетами, надеясь на несколько удачных попаданий, способных уменьшить превосходство сил противника. Однако Хэмпхилл этого не делала, и брови адмирала озадаченно сошлись на переносице.

— Вы уверены, что точно определили местоположение ее отдельной эскадры? — спросил он чуть погодя.

— Я и сам об этом думаю, сэр. Без сомнения, полученные нами координаты точны, но если передающий корабль всего один? Думаете, она завлекает нас в ловушку?

— Не знаю. — д'Орвиль потер челюсть и нахмурился сильнее. — На нее не похоже, но Гримальди вполне мог попытаться подбить Соню на какую-нибудь пакость. Если это так, то имеется некоторый риск. Ей пришлось бы двигаться по инерции по тому же вектору, чтобы оторваться, а у нас преимущество в силе, даже если все ее корабли собраны воедино… — Он вздохнул. — Оповестите экипажи: готовиться к радикальному изменению курса. Просто на всякий случай.

— Есть, сэр.

На мониторе, в плотном строю Атакующих, один цифровой код мигал агрессивно алым цветом. Хонор ухмыльнулась. Она не знала, удалось ли шпионам адмирала д'Орвиля (разумеется, неофициально и строго против правил) проникнуть за завесу секретности вокруг «Бесстрашного», но шпионы Сони Хэмпхилл его собственную систему безопасности проковыряли. Не очень глубоко, но достаточно, чтобы идентифицировать флагман. Одно из самых уязвимых мест в любом флотском маневре: у каждой стороны имеются полные списки электронных сигнатур боевых единиц противника.

Таймер стремительно отсчитывал секунды, и капитан Харрингтон обратилась к лейтенанту Веницелосу и старшему помощнику МакКеону.

— Ну-с, джентльмены…

— Сэр! У нас тут новая дрянь, несущая…

Отчаянное предупреждение оказалось слишком запоздавшим, а расстояние — слишком малым. Адмирал д'Орвиль едва успел повернуться к капитану Льюису, когда на основном мониторе «Короля Роджера» вспыхнул малиновый свет и взвыли сирены повреждений: изрядно недоработанное гравикопье ударило в левый борт супердредноута. Оно не могло причинить реальный вред генератору, но компьютеры заметили удар и послушно вспыхнули предупреждением о поражении — как раз когда фантастически кучный залп столь же недоделанных энерготорпед взорвался о теоретически уже несуществующий силовой барьер.

Адмирал подпрыгнул в своем командном кресле, увидев на экране визуального наблюдения заполыхавшую торпедную бурю. Затем монитор ослеп, одна за другой отключились все орудийные и двигательные системы, и в рубке флагмана было отчетливо слышно, как придушенно, все еще не веря в случившееся, выругался адмирал.

— Прямое попадание, мэм! — завопил Веницелос, и, когда флагман Атакующих потерял управление, Хонор позволила себе жестокую ухмылку триумфатора. Другие корабли сомкнули строй, сохраняя безопасную дистанцию, но «Король Роджер» был «мертв», блокированный собственными компьютерами, симулирующими полное разрушение от рук какого-то там легкого крейсера! Кошмариха Хэмпхилл специально выбрала ее для грязной работы, но стоило потерпеть — лишь бы увидеть такое.

Правда, у «Бесстрашного» оставалась еще одна маленькая проблемка. Выжить самому.

— Запустить импеллеры!

Сопрано Хонор прозвучало несколько громче обычного, хотя и гораздо спокойнее голоса ее тактика. Инженерная служба отреагировала незамедлительно. Лейтенант-коммандер Сантос замкнула последний контур, и импеллерный клин «Бесстрашного» пробудился к жизни.

— Штурвал, выполняйте сьерра-пять!

— Есть сьерра-пять, — откликнулся рулевой, и крейсер как безумный крутанулся на маневровых двигателях. Он лег на бок относительно боевой стены Атакующих, подставив им «нижние» импеллерные полосы, как раз когда первые энергетические орудия условного противника открыли огонь. Изумленные офицеры огневого контроля принялись лупить по крошечной мишени, внезапно обозначившейся на их экранах, из всех лазерных и гразерных установок, но опоздали. Импеллерные полосы отклоняли и разбрызгивали их огонь без всякого вреда для корабля.

— Хорошо, старшина Киллиан. — Хонор легкомысленно махнула рукой в сторону переднего экрана визуального наблюдения. — Туда, самый полный.

— Есть, мэм.

КЕВ «Бесстрашный» рванул вперед, мгновенно ускорившись до пятисот трех стандартных g.

Только пятьдесят лет постоянной работы над собой позволили д'Орвилю прекратить извержение проклятий, когда компьютеры разрешили тактическому монитору капитанского пульта включиться снова. Переговорные системы все еще были заблокированы, но, по крайней мере, адмирал мог наблюдать за происходящим. И ему от этого ничуть не полегчало. Легкий крейсер, «убивший» его флагман одним бортовым залпом, со все увеличивающейся скоростью удирал курсом, прямо противоположным направлению движения его флота. Паршивцу пришлось пройти сквозь сектор обстрела всей стены, но импеллеры наглеца сделали этот, казалось бы самоубийственный, маневр издевательством над отчаянными усилиями лучших канониров. Даже легкие корабли не могли и надеяться поймать его. Они не успеют развить достаточное ускорение после маневра. Адмирал почти слышал ликующее улюлюканье вражеского капитана, уносящегося все дальше и дальше.

— Ты был прав, Джордж, — сказал он Льюису, изо всех сил стараясь не сорваться на крик. — Соня действительно что-то задумала.

— Да, сэр, — тихо ответил Льюис. Он поднялся с места, встал за плечом адмирала и воззрился на единственный работающий экран. — А вон и остальные, — вздохнул он, и д'Орвиль поморщился, когда начштаба показал основные силы Хэмпхилл.

Боевая стена Защищающихся перестраивалась. Они перешли от частичного торможения к максимальному, и весь их строй сместился. Новый курс Защищающихся пересекался с курсом Атакующих под острым углом, и расстояние между противниками стремительно сокращалось. Дистанция все еще не позволяла Соне достичь идеального пересечения и ударить всей бортовой мощью прямо в зубы преследователям, способным ответить только носовыми орудиями, но явно спланированный заранее маневр, вкупе с неразберихой в командовании, позволил ее авангарду сконцентрировать огонь на ведущих кораблях противника. Бортовые залпы Защитников вгрызлись в гравистены, и, хотя угол атаки продолжал оставаться острым, он все равно позволял посылать ракеты внутрь импеллерных клиньев. Многие снаряды останавливала противоракетная защита, но отвратительные яркие коды боевых повреждений то и дело перекрывали светлые точки кораблей Атакующих, по мере того как дальнобойный огонь вспарывал эти сладкие, незащищенные цели.

Адмирал д'Орвиль стиснул кулаки, затем вздохнул и с ледяной улыбкой заставил себя откинуться на спинку кресла. С Соней теперь несколько месяцев невозможно будет общаться, и он едва ли мог винить ее. Прежде чем несколько смешавшийся плотный строй распутается и изменит курс, они потеряют еще некоторое количество кораблей, но их и так повреждено достаточно, чтобы сравнять шансы… и кто знает, когда нагрянет эта «отдельная эскадра»?

Происходящее выглядит очень нехарактерно для Сони, но, безусловно, эффективно. Себастьян д'Орвиль взял на заметку: точно выяснить личность командира крейсера. На капитана, сумевшего выполнить этот маленький маневр, стоило обратить внимание, и адмирал собирался сообщить ему об этом лично.

Если, конечно, он сможет сдержаться и не придушит подлого ублюдка до того, как поздравит его.