Король и его королева

Глава VIII О задних комнатах иных кабаков

Сварог после трехчасового пешего хождения по городу чувствовал себя чуточку уставшим, но довольным. Яна, надо признать, придумала неплохо: ей давно хотелось вот так побродить по Латеране, да и Сварог впервые выбрался, хотя сто раз собирался. Правда, чтобы не спеша осмотреть все архитектурные красоты Латераны, понадобилась бы пара недель — но все равно, отличная получилась экскурсия, позволившая чуточку отвлечься от жизненных сложностей.

Они с умыслом оделись, как весьма захолустные провинциалы. Чтобы не переигрывать, Яна выбрала платье, вышедшее из моды всего месяц назад: пуговицы до самого пояса, квадратный вырез, отороченный серебряно-золото-серебряной тесьмой, как и рукава с подолом. Правда, для записных модниц устаревший месяц назад фасон — все равно, что прабабушкины наряды.

Сварог добросовестно постарался соответствовать. Напялил камзол с двойным рядом пуговиц на рукавах, от локтя до запястья, золотым галуном сзади по плечам и обшитыми кружевом разрезами по бокам. Столичные щеголи зарезались бы, но не появились на улице в таком виде. Однако вышедшие из моды наряды служили для пользы дела: нет ничего удивительного в том, что парочка несомненных провинциалов подолгу таращится на мосты, дворцы, памятники и прочите красивости, мимо которых столичные жители проходят, не удостоив и взгляда. Правда, как и следовало ожидать, Яна частенько ловила на себе насмешливые взгляды идущих навстречу или проезжавших в экипажах местных дворянок — но ее это нисколечко не трогало, как легко догадаться. Сварог подобных взглядов от здешних модников получил не в пример меньше, всегда украдкой — меч висел у него на поясе, и любой щеголь понимал, что можно нарваться…

Конечно, учитывая ситуацию, он принял все меры предосторожности: их плотно, совершенно незаметно для окружающих держали в «коробочке» шестеро ликторов, доставшихся в наследство от Конгера, — держась так, чтобы полностью исключить удар холодным оружием, одинаково опасный как для Сварога, так и для Яны (увы, ее полную неуязвимость, подаренную Древним Ветром, нельзя было надеть в виде этакого скафандра, пришлось бы накрыть обоих невидимым колпаком, а на такой, того и гляди, мог наткнуться случайный прохожий…). По обеим сторонам улицы двигались четверо людей Интагара, чуть позади ехали два всадника и неприметный, без гербов на дверцах открытый экипаж (пустовавшее рядом с кучером сиденье лакея на деле представляло крышку пистолетного ящика, где стволов лежало с полдюжины). Сварог не считал, что все это — чересчур. Настало время, когда бдительность следовало включить на полную.

Очень уж много проблем кое-кто мог решить ударом стилета в спину — и могли нанести такой удар, что имперские лекари способны опоздать.

Теперь Сварог еще лучше понимал, почему снольдерские и ронерские короли столетиями дрались за Латерану, стараясь, чтобы при самом ожесточенном сражении в сам город не залетело не то чтобы ядро, но даже случайная стрела. Безусловно, правы были те, кто считал Латерану самым красивым городом Харума. Человеку свойственно жаждать обладания красотой, в чем бы она ни выражалась. Даже Годо Второй Снольдерский, патологически невежественный тип, неграмотный настолько, что свое имя не мог написать, а главным развлечением считавший беготню с метательными дубинками за кошками в дворцовом парке, и тот по неведомой потребности души четыре года воевал за Латерану, тогда ронерскую, груду золота потратил, половину гвардии положил — и, не помри он от келимаса, наверняка воевал бы дальше…

— Ну что, путешественница? — спросил Сварог негромко. — На сей раз притонов искать не будем?

— Ой, ну не нужно поминать юную дурь… — надула губки Яна.

Это он намекал на историю трехлетней давности, когда взбалмошность Яны еще блистала во всей красе. Она тогда увлеклась многотомным дамским романом какого-то земного писаки, бездарного, но сколотившего неплохое состояние на своих опусах. И всерьез предложила Сварогу отправиться на землю, чтобы разыграть там сцену из романа: она, как юная графиня Антина, зайдет в какой-нибудь исключительно грязный притон, где ее добродетель, конечно же, попытаются подвергнуть испытанию, — а Сварог, аки маркиз Пандар, в последний момент ворвется со сверкающим клинком наголо и наведет такую справедливость, что от притона один фундамент останется. Сварог ее не без труда отговорил и вымучил честное слово самой подобные представления не затевать.

— Притон нам, конечно, ни к чему, — сказала Яна. — А вот пообедать не мешало бы, как ты думаешь? Смотри, вполне приличное заведение, уж сюда-то можно?

— Можно, — кивнул Сварог, присмотревшись.

Они были в приличном районе, буквально в лиге от королевского дворца, и все заведения здесь были исключительно приличными (в результате мягкого и ненавязчивого воздействия полиции). Вот и эта таверна под вывеской «Рог единорога» выглядела приличнее некуда: красивое старинное здание из желтого кирпича со светло-коричневой черепичной крышей, старинные фонари, старинные, искусного чугунного литья перила крыльца, мало того — над вывеской помещалось целых пять корон, две снольдерских и три ронерских. Сие означало, что таверну пять раз посещали коронованные особы. А может, и не пять, а гораздо больше, вот только инкогнито, подумал Сварог после кое-каких наблюдений. Дело в том, что у таверны имелся второй этаж — а вот вывески, гласившей бы, что таверна служит еще и гостиницей, не имелось. Поскольку согласно старинным законам «общепит» мог располагаться исключительно на первом этаже (вроде бы их приняли после того, как какой-то принц, будучи в стельку, спускаясь из ресторана на втором этаже, полетел кубарем и сломал шею), объяснение подворачивалось только одно: там, на втором этаже, комнаты свиданий, но, учитывая квартал, приличный вид заведения и короны над вывеской, ручаться можно, что комнаты предназначены для самой что ни на есть знати, быть может, и монархи бывали, читывали мы кое-какие бульварно-исторические книжки…

Они вошли. Вся охрана осталась снаружи после поданного Сварогом условного сигнала — не следовало доводить бдительность до абсурда, они зашли сюда чисто случайно, никто не мог знать заранее, а вздумай кто за ними следить, его давным-давно сграбастали замыкающие, чтобы как следует порасспросить, кто подбил на такие шалости…

К ним тут же подскочил разбитной слуга — «встречальщик» — в ливрее, как полагается, и морда самая продувная, как опять-таки полагается. Конечно, в глубине глаз у него затаилась легонькая насмешка над одетыми черт-те как провинциалами, но все равно, он был сама почтительность: кто-кто, а такие молодчики прекрасно знают, что кошелек иного провинциала может быть набит потуже, чем у иного столичного франта…

— Благородный господин… Благородная дама… (он кланялся после каждого слова) Какие будут желания? Общий зал? Уютная и тихая задняя комната, которая, кстати, как раз пустует? — и, ничуть не изменив выражения лица, закончил: — Быть может, второй этаж?

Сварог огляделся. В общем зале столиков из тридцати было свободно три-четыре. Публика, конечно, наличествовала приличная и благонравная, главным образом дворяне и высшие гильдии, так что разговоры шли негромкие, ложки и вилки не звякали — но все равно, их разговор могли подслушать, а им могло прийти в голову поговорить о серьезных вещах…

— Задняя комната, — сказал Сварог.

— Прикажете, пока вы здесь пребываете, сохранять ее исключительно за вами?

Сварог уверенно кивнул, мельком переглянувшись с Яной. Слуга с бесчисленными поклонами провел их через общий зал и сдал с рук на руки второму ливрейнику, прохаживавшемуся у невысокой резной двери, каковую и распахнул с поклоном.

Комната была гораздо меньше общего зала, всего на четыре столика. Возле каждого — небольшая ниша с отдернутым занавесом, так что сразу видно, ниши очень маленькие, всего-то и вмещают широкий уютный диван, и еще остается чуточку места. Слева — еще одна дверь, резная, старинная. Ага, кое-что ясно, весело подумал Сварог, судя по интерьеру, комнату эту в основном посещают не собравшиеся потолковать о солидных сделках крупные купцы, а светские пары, у которых то и дело обнаруживаются неотложные дела в этих самых нишах — или за той дверью. Ради чистого любопытства надо будет порасспросить Интагара, кто именно из вхожих во дворец сюда ходит… Входную дверь изнутри заслоняет тяжелая портьера, сейчас, конечно, отдернутая — ну точно, местечко для веселых компаний…

Едва слуга вышел, приняв довольно обильный и дорогой заказ, Яна, весело блестя глазами, сказала:

— Сдается мне, тут примитивный великосветский бордельчик…

Сварог отметил, что в ней вдруг почему-то объявилось то ли некое оживление, то ли напряженность, то ли все вместе — непонятно, отчего. Предложить посетить второй этаж, быть может?

Дверь распахнулась, послышались громкие, уверенные шаги, и в комнату вошли четверо — судя по одежде, дворяне из небогатых, отнюдь не франты, но, как положено даже захудалейшим, при золотых дворянских поясах и перстнях. На поясах вместо мечей висят кинжалы покороче даги, что по неписаным правилам этикета означает: вооруженный столь скромным образом дворянин не намерен ввязываться в дуэли по пустякам — ну, разве что уж воспоследует настоящее оскорбление, смертельная обида, тогда придется домой за мечом послать…

Вот сволочь, подумал Сварог о слуге. Ведь ясно было обговорено, что комната остается исключительно за нами. В приличных заведениях подобные договоры нарушать категорически не принято. Тут уж не о чаевых речь пойдет, а о парочке оплеух, учитывая обстоятельства, дворянину сойдет с рук…

Вошедшие, вместо того, чтобы усесться за один из свободных столиков, обступили тот, за которым сидели они с Яной. Сварог, в общем, не встревожился: вздумай кто-нибудь из них схватиться за кинжал, получил бы мечом в организм, а учитывая еще способности Яны…

— Из провинции изволите быть, лаур? — спросил один, крючконосый, с роскошными усами и замашками главаря.

— Из Катагара, — кивнул Сварог.

Он умышленно назвал самую дальнюю от Латераны снольдерскую провинцию, у черта на рогах — возле устья Тея. Чем дальше отсюда, тем меньше шансов, что собеседник там бывал и может со знанием дела потолковать о Катагаре, где Сварог в жизни не бывал.

— Изрядная глушь, — кивнул усатый. — Говорят, там у вас на одного человека по пять леших…

— Попадаются, — без улыбки сказал Сварог.

— А барышня вам кем приходится — жена или так… подруга?

Сварог уставился на него с непритворным изумлением: подобный вопрос в устах незнакомца был вопиющей бестактностью. Стопроцентным поводом для немедленной дуэли. Есть, конечно, в столице любители задирать провинциалов разными хамскими вопросиками — но такие непременно носят мечи, прекрасно зная, что иные провинциалы за оружие хватаются даже быстрее, чем столичные бретеры. А у них только кинжалы. Странно…

Решив не задираться пока что, он кратко ответил:

— Жена.

— Счастливчик вы, — усмехнулся усатый. — Такую красотку отхватили.

Завизжали железные кольца по стальному пруту — это слуга проворно, плотно задвинул тяжелую портьеру и выскочил за дверь. Сварогу все это решительно не понравилось. Еще и полной непонятностью. Будь то покушение, не стали бы лезть с хамскими разговорчиками. Грабители? Не просто средь бела дня — в приличном квартале, в приличном заведении, в лиге от королевского дворца? Такие штучки проходят только раз: и полиция (несомненно, по традиции получающая от хозяина неплохую денежку) разъярится, и сам хозяин, справедливо видя в происшедшем нешуточный удар по репутации, пустит по следу нахалов молодчиков еще покруче… Нет, так дела не делаются, во время вынужденного путешествия на каторжном корабле Сварог столько наслушался о рабочих буднях «ночных портняжек»…

— А позвольте спросить, лаур, вы ревнивы? — продолжал усатый.

Подняв на него тяжелый взгляд, Сварог сказал с металлом в голосе:

— Господа, хотя я и из провинции, однако понимаю, что ваше поведение… скажем так, несколько невежливо и может повлечь…

— Что поделать, таковы уж здешние традиции, — пожал плечами усатый. — Понимаете ли, в заведении, где вы оказались, есть давняя, незыблемая традиция: уж если сюда попала молодая красотка, ей обязательно следует провести пару часов там, в спальне, — он небрежно указал большим пальцем за спину, на дверь в глубине комнаты. — С нами, если до вас все еще не дошло, господин провинциал. Наличие мужа или кавалера, скажу вам сразу, значения не имеет, наплевать нам на таковое…

Уже с угрозой в голосе Сварог сказал:

— Дурацкие розыгрыши у вас в столице, лаур, вот что я вам скажу…

И демонстративно покосился на прислоненные к стене рядом с ним ножны с мечом.

— Ульдер, — спокойно сказал усатый.

Тот, что стоял ближе других к Сварогу, неуловимым движением метнулся вперед, пинком отшвырнул меч на середину комнаты, а в следующую секунду горло Сварога защекотало лезвие кинжала — короткого, но широкого, отлично заточенного, из покрытой бледно-серыми разводами знаменитой толладской стали. Второй, выхватив кинжал, встал над Яной, поигрывая клинком у ее щеки.

— Никаких розыгрышей, друг мой провинциальный из лешачьих мест, — усмехнулся усатый. — У нас и в самом деле так заведено, и не вижу причин, почему ваша красотка должна составить исключение. — Уже не улыбаясь, он произнес медленно, с расстановкой, с угрозой: — Я полагаю, любезный, даже в вашей глуши слышали о «ночных портных»? По роже вижу, что слышали… Перед вами, да будет вам известно, Баглар-Погибель, один из здешних «ночных королей». Шутить мы не любим, добротой не страдаем, и если уж чего захотим… Там, в спальне, есть еще потайная дверка в подземный ход, выходящий аккурат к 6epeгy Итела. На дне реки с незапамятных времен немало трупов с перерезанными глотками и проломленными головами. Если к ним добавится еще парочка с камнями на шее, — это будет совершенно житейское дело. Хорошо поняли, лаур? А вы, красоточка? — он ухмыльнулся. — Если будешь тихим, как мышка, а красотка — послушной, через пару часов уберетесь отсюда на все восемь сторон света. В противном случае… Вся разница в том, что вы, господин из провинции, отправитесь в плаванье сразу, а красотка — через несколько часов. Я вас уверяю, парочку потрепанных провинциалов полиция будет искать без всякого усердия, если вообще будет. Спишут на кварталы вроде Крысиной слободки, решат, что по незнанию города вы туда сдуру забрели, а там и за медяк прикончат, а девку попользуют на первом же углу…

Вид у него был крайне серьезный. Вот только… Ради окончательной проверки Сварог, вспомнив каторжанские уроки, спросил:

— Хысь, кутявый, а не чумаришь на бутяку налететь?

На высокопробном жаргоне сие означало: «Слышь, шустрый, а не боишься нехорошую ответку заполучить?»

Усатый поднял брови:

— Любезный, я в вашей провинциальной ругани не силен. Ну, никак не знаток. Так как, поняли мы друг друга?

Сварог усмехнулся про себя, несмотря на приставленный к горлу нож. Этот таракан усатый безбожно врал и насчет своей принадлежности к «ночным портным», и насчет подземного хода. И к тому же не понимал ни словечка на «тарабарской музыке». Никакие это не уголовники… что, впрочем, не делает ситуацию менее безопасной: слышал он краем уха от полицейских о великосветских хлыщах, примерно так и развлекавшихся всерьез. Ну и наплевать. Что такое даже при приставленном к горлу ноже четверо придурков с перышками против человека, владеющего неизвестными на земле приемами рукопашного боя и фехтования? Да и Яна с ее возможностями способна связать всю эту четверку морским узлом, а здание в буквальном смысле слова разнести по кирпичику. Так что ни малейшего страха, ни даже тревоги он не ощущал. Наоборот. Скорее уж это ему выпало занятное приключение, исполненное черного юмора: четверо идиотов напоролись на короля королей и императрицу… И ножичек у горла его ничуть не беспокоил: меж его стулом и стеной свободное пространство шириной в локоть, резко откинуться назад, подбить коленом запястье руки с кинжалом, а там им и вовсе станет грустно, без Яны справимся…

Яна вдруг склонилась к нему и быстро зашептала на ухо:

— Не смей ничего делать, пока я сама не начну. Это приказ, категорический. Сиди и жди. Понял?

Он хмуро кивнул, покосился на спутницу жизни и смачно выругался про себя: ага, решила использовать ситуацию для собственного развлечения. Осуществить то, что не удалось три года назад, — и самой же выступить в роли маркиза Пандара…

— Не смей вмешиваться, пока я не начну, — повелительно шептала Яна. — Я тебе приказываю.

Ну ладно, коли уж ей угодно развлечься…

— Что-то вы погрустнели, лаур, — сказал Баглар насмешливо. — Судя по всему, женушка у вас рассудительная и посоветовала вам не дергаться, чтобы уйти живыми. И правильно. От нее не убудет.

Он отодвинул стол, сел на свободный стул, правой рукой приобнял Яну за плечи и, нахально уставясь на Сварога, принялся гладить ее колени. Ладонь поползла выше, сминая легкую ткань, все больше открывая ноги. Яна сидела смирнехонько, опустив глаза.

— А она у тебя умница, не трепыхается, — ухмыльнулся Баглар, поглаживая ее бедро. — Надо же, какие ножки попадаются в провинции… — он резко встал и поднял Яну со стула, ухватив за локоть. Легонько подтолкнул к нише: — Пошли, милая, получишь небольшой задаток перед спальней…

Она послушно вошла, следом проворно заскочили Баглар и кучерявый верзила. Баглар поднял ладонь перед носом сунувшегося туда же четвертого:

— Извини, Ройт, места мало, ты свое потом получишь. Поскучай пока, а заодно присмотри за супругом. Мы недолго…

Он подмигнул Сварогу и задернул портьеру. Сварог сидел рядом с ней, так что не было нужды напрягать слух, каждое слово и звук отчетливо доносились.

— Становись сюда, провинциалочка, — сказал Баглар. — Чувствуешь спиной, как мягко? Специально обивку подобрали… Кеннек! Не рви пуговицы, девочке еще по улице идти, расстегивай аккуратненько. Теперь платьице с плеч… ох, какие плечи! Что скажешь?

— Приятная картина, — сказал Кеннек.

— Зрелище, дубина, — насмешливо поправил Баглар. — Никому не придет в голову гладить картину, а вот со зрелищем можно иначе… Красотка, заложи руки за голову, от этого грудки выше. Вот так, умница… Ну что, пошалим?

Сварог понял, что сейчас-то и начнется. Приготовился, успел прикинуть, как достанет вторым торчавшего у портьеры Ройта — на случай, если Яна займется только теми двумя…

Но ничего не произошло, ровным счетом ничего. Сварог медленно преисполнялся недоумения: секундная стрелка настенных часов уже обежала три круга и пошла на четвертый, а в нише по-прежнему царили спокойствие и почти полная тишина: только тяжелое дыхание мужчин и тихие шорохи, какие производят мужские ладони, напористо странствующие по женскому телу.

Яна ойкнула.

— Ну-ну, не дергайся, — насмешливо откликнулся Баглар. — В жизни не поверю, что муженек этого не делал… А этого?

И снова шорох ладоней, циничные смешки и похабные комментарии, легонькая возня… Сварог уже не на шутку злился: взбалмошная супруга определенно заигралась, затягивая действие в лучшем стиле тех дурацких романов. Нетрудно представить, как ее сейчас лапают, — но ведь подчиняется. Не может же так случиться, чтобы утратила вдруг свою магическую силу? В крайнем случае, получись такая небывальщина, непременно позвала бы на помощь. Как это там? «Графиня, опустив глаза, покорялась грубым ласкам предводителя разбойников, в душе надеясь на чудо…»

— Прелесть какая… — тяжело дыша, сказал Баглар. — Познакомимся еще ближе? Ага, Кеннек, и повыше… Сколько тебя учить, дуралея? Заткни аккуратно подол за пояс, тогда и держать не придется. Все равно, что голенькая…

Он что-то жарко, настойчиво зашептал.

— Нет! — воскликнула Яна возмущенно.

Послышалась шумная возня, быстро стихшая.

— Вздумаешь царапаться — надаю оплеух, — сказал Баглар. — Не дури, все равно через пару минут пришлось бы снимать. Ты не забыла, что твой муженек там сидит с ножом у глотки? А про подземный ход к реке не забыла? Ну, снимай сама…

Он вновь зашептал что-то, настойчиво, угрожающе. Яна отвечала шепотом, в котором звучали растерянность и испуг — актриса, чтоб ее… Шелест материи, об пол пристукнул каблучок туфельки, потом второй.

— Ну, вот и умница, — хрипло проговорил Баглар. — И ножки пошире, шалить так шалить… Не дергайся! Кеннек, руки ей подержи…

И вновь настало многозначительное спокойствие: хриплое мужское дыхание, отчетливые звуки грубых ласк, порой Яна шумно вздыхала, что всякий раз вызывало довольный хохоток. Она вдруг тягуче простонала. Оба подонка расхохотались.

— А ты думала… — сказал Баглар. — Погоди, пойдем в спальню, еще не так застонешь, ты у меня орать будешь… А пока вот так…

Он громко шептал непристойности, продолжалась размеренная возня, Яна постанывала сквозь зубы, тяжело дышала, посмеивался Баглар:

— Как тебе пальчики?

Сварог, прекрасно представлявший, что с ней теперь делают, сидел, упершись взглядом в пол. В жизни не думал, что Яна его когда-нибудь подвергнет такому унижению ради очередной забавы — а ведь не девочка, должна понимать… Когда кончится эта гнусь, надавать пощечин, и будь, что будет.

И вдруг ему в голову пришла холодная, рассудительная мысль: а ведь каждому воздается по делам его… И он подумал: это мне за Стахора с Эгле, за то, что я намеревался довести до конца…

И понурился, уронив голову.

— Ну ладно, — сказал Баглар, — пошли в спальню, там просторно. Давай я тебе помогу платьишко привести в порядок…

Портьера распахнулась, показался ухмылявшийся Баглар, за ним Яна — растрепанная, красные пятна на щеках, мятое платье спущено с плеч и кое-как застегнуто через пуговицу. Баглар покачал перед Сварогом голубыми кружевными трусиками Яны, держа их на указательном пальце:

— Приятная она у тебя… Сейчас такую шлюху сделаем…

И, обхватив Яну за талию, повел в спальню, бросив через плечо:

— Ройт, тащи и супруга, пусть посмотрит, вдруг чему-нибудь да научится. Люблю, когда они смотрят…

— Слышал? — Ройт чуть отодвинулся, не убирая кинжала. — Вставай, пошли, полюбуешься, как мы здесь ублажаем провинциалок. Не переживай, мы тебе ее вернем, и с новым опытом, тебе же интереснее потом будет…

Спальня оказалась довольно обширной: огромная массивная кровать посередине, несколько фривольных картин, полдюжины мечей на стене веером. Одну стену почти целиком покрывало множество женских трусиков, и гильдейских батистовых, и дворянских кружевных.

Баглар ловко опрокинул Яну на постель, успев при этом задрать подол, прилег рядом, расстегнул платье, с наглой усмешкой заглянул в глаза:

— Ну, раздвигай ножки, красавица. Или ты сначала предпочитаешь корешок на язычок?

— Баглар, ты как хочешь, а я присоединяюсь, — заявил Кеннек. — Никакого терпения.

— Да пожалуйста, я не жадный, — весело откликнулся Баглар, лаская Яну. — Только, чур, мне роза, тебе ротик. Только становись так, чтобы лопоухому муженьку было хорошо видно. Красотка, не тяни, раздвигай ножки, открывай ротик…

Не шевелясь, Яна вдруг произнесла спокойно, даже надменно:

— Убери блудливые лапы, скотина. Не дождешься.

— Да? — Баглар размахнулся. — А по прелестной мордашке?

Размахнулся… и влепил оплеуху себе самому. Началось, констатировал Сварог, оживившись с нешуточной злостью. В следующий миг Баглар, отброшенный непонятной силой, пролетел полкомнаты до стены, в каковую с шумом и влепился, да так, что сполз на пол, оглушенный. Пылая садистским восторгом, Сварог подбил руку оцепеневшего Ройта, вывернул до хруста костей и головой вперед отправил в стену — так, что тот, ударившись макушкой, совершенно вышел из игры. В комнате повеяло предгрозовым запахом, там и сям замелькали синие трескучие искры. Вырубая четвертого, Сварог увидел, как Кеннек со спущенными штанами, нелепо раскинув руки, летит через комнату, спиной шмякается об стену с неописуемым звуком…

Яна подняла с пола свои трусики, натянула, спокойно стала приводить платье в порядок, потом достала расческу и принялась причесываться. Лицо у нее было не просто злое — ожесточенное. И Сварог впервые подумал, что дело тут не в забаве, а в чем-то другом…

Все, теперь она выглядела, как обычно, только в глазах по-прежнему стояла холодная, рассудочная ярость. Сделала несколько странных движений руками — и мечи, зазвенев, сорвались со стены, пролетели над постелью. Два повисли в воздухе, едва не касаясь остриями груди малость опамятовавшегося, зашевелившегося Баглара, два точно так же встали в воздухе перед Кеннеком, два стерегли остальных.

— Кто пошевельнется… — громко произнесла Яна. — Всем понятно?

Видимо, понятно было всем — никто из четверых, хотя все пришли в ясное сознание, и не ворохнулся. Баглар жалобно протянул:

— Госпожа колдунья, тысяча извинений, мы же не знали… Уберите железки, душевно умоляю… Зарекусь на всю жизнь…

— Да сколько у тебя осталось этой жизни… — брезгливо отмахнулась Яна, повернулась к Сварогу и, как ни в чем не бывало, спросила: — Пойдем отсюда?

И своей обычной, грациозной, летящей походкой направилась к двери. Сварог последовал за ней, подобрав по пути свой меч. Шумно отбросил портьеру, распахнул перед Яной дверь. Торчавший за ней слуга — несомненный сообщник — сделал равнодушное лицо. Сварог исключительно по собственной инициативе, проходя мимо, врезал ему в солнечное сплетение так, что скот сложился едва ли не пополам.

Никто не обратил на них внимания, когда они шли к выходу — только «встречальщик», видевший, что произошло с его собратом, живо скрылся в боковую низенькую дверь. На улице Яна невозмутимо сказала Сварогу:

— Распорядись, чтобы их взяли. Пусть в протоколе опишут комнату, ну, и все, что там полагается, ты лучше знаешь…

Сварог жестом подозвал одного из людей Интагара и дал краткие исчерпывающие инструкции. Не забыв упомянуть, чтобы прихватили и обоих лакеев. Спохватившись, тихонько спросил Яну:

— А как с мечами?

— Когда туда войдут, мечи упадут, — безмятежно пожала она плечами. — Пошли?

И первой двинулась в сторону дворца. Сварог догнал ее не сразу. За спиной у него разворачивалась процедура — свисток шпика надрывался особыми трелями, сразу выдававшими понимающему человеку, что тут не просто полиция, а тайная, уже послышались ответные свистки, загрохотали копыта, затопотали бегущие (примерно в радиусе лиги вокруг королевского дворца концентрация конной и пешей полиции протектора, а также тихарей в цивильном была раз в двадцать побольше, чем по столице).

Яна шагала, как ни в чем не бывало, слегка помахивая сумочкой — тоже вышедшего из моды фасона. На Сварога она ни разу не взглянула. Он увидел подходящее местечко: высокая кирпичная стена, окружавшая чей-то богатый особняк, в одном месте выгибалась круглой выемкой, внутри которой булькал красивый невысокий фонтанчик, а вдоль всей выемки шли удобные деревянные скамейки. Одна из старых латеранских традиций: у владельцев подобных особняков считалось хорошим тоном устраивать подобные «ночные убежища для влюбленных», в память о собственной веселой юности.

Взяв Яну за локоть, Сварог туда ее и завел. Она не противилась. Остановившись у скамейки, глянула пытливо:

— У тебя такой вид, будто ты меня ударить хочешь…

— Хочется, — признался Сварог.

Яна склонила голову к правому плечу, откровенно подставляя щеку, покосилась на него:

— Ну, бей. Ты как-никак законный супруг, имеешь право. Иные короли жен лупили не хуже, чем какой-нибудь простой мельник. И даже один император, очень давно… Бей.

Она говорила без всякого вызова, скорее устало. Сварог так и не поднял руку. Взял ее за плечи, усадил на скамейку, плюхнулся рядом и тихо спросил:

— Что случилось, Вита? Я тебя, смею думать, немного знаю… насколько можно знать женщин. Не стала бы ты развлекаться так… В чем дело?

Яна откинулась на высокую спинку скамейки, прижавшись затылком к нагретому солнцем дереву. Улыбнулась отрешенно, грустно:

— Молодец, что не ударил. Иначе я бы на тебя смертельно обиделась. За то, что ты во мне засомневался. И не знаю, когда простила бы — но нескоро… Не смей никогда во мне сомневаться. Я только твоя…

— Что случилось? — настойчиво повторил Сварог.

Уже без улыбки, не изменив позы, все так же отрешенно глядя вдаль, Яна сказала:

— Ничего особенного. Просто обязательно нужно было на себе испытать, что чувствует девушка, попав в руки к таким вот мерзавцам, когда они творят, что хотят, и выхода нет…

— И какие же ощущения?

— А ты не догадываешься? Премерзкие. Особенно когда суют пальцы… — ее легонько передернуло. — Ничего. Продержалась до последнего. Безусловно, на пользу.

— Что случилось, Вита?

Она бледно улыбнулась:

— А случилось то, мой супруг, что я выполняю за вашу полицию их работу… Только и всего.

— Как это? — спросил Сварог, нахмурясь.

— Две недели назад в Равене при схожих обстоятельствах трое мерзавцев изнасиловали девушку, — сказала Яна. — Провинциальная дворянка, небогатая, приехала по поводу какой-то тяжбы и остановилась в самой обычной вроде бы, средней руки гостинице. Только принадлежала она одному из этих мерзавцев, господину графу, и они там развлекались в точности так же. Ее в первую же ночь… Они просчитались, правда. Девушка была самолюбивая, гордая, подала жалобу протектору. Протектор немедленно арестовал двух, помянутого графа и барона. Не колеблясь. Он у тебя такой, ты его лучше знаешь…

Сварог знал. Протектором Равены служил граф Гишар, «земельный»[1] дворянин, а потому гордый, самолюбивый и независимый. С крайне простой жизненной философией: любой преступник должен быть наказан. А потому он не делал никаких скидок на звание и титул преступника, и договориться с ним в случае чего было решительно невозможно. При поддержке Арталетты и искреннем расположении Сварога он сидел очень прочно, вот уже полтора года — и великосветская преступность в Равенне резко упала едва ли не до нуля…

— Так, — сказал Сварог. — А почему он не взял третьего.

— Потому что не имеет такого права, — сказала Яна. — Третий — благородный лар, барон Кропер. Исключительная скотина. Мне в свое время прохода не давал, буквально балансируя на грани этикета. Ты его должен помнить по Аркетауну, у вас была легонькая стычка из-за танца со мной…

Сварог не особенно ярко, но помнил: глуповатая физиономия, повадки дешевого фата, усики-запятые…

— Ах, вот оно что… — протянул он.

— Ну да. Те двое при поддержке хороших адвокатов заняли самую выигрышную для них позицию: гостиница фактически принадлежит не графу, а благородному лару, и девушку насиловал один благородный лар, а они выступали в роли простых лакеев, не смея перечить Высокому Господину Небес. Примерно так. Дальше объяснять?

— Сам знаю, — мрачно сказал Сварог. — Благородного лара нельзя вызвать в земной суд ни в каком качестве, даже свидетелем. И нельзя судить, что бы он ни натворил на земле. Так что дело рассыплется, никто ничего не сможет сделать, и эти двое выйдут на свободу… Я и не знал…

— Видимо, давно не читал бумаг из Равены? То-то. Твой упрямый Гишар, хотя и прекрасно знает законы, все же написал прошение в канцелярию земных дел, совершенно справедливо отмечая, что подобные случаи вызывают ненависть к ларам и в конечном итоге идут во вред Империи. Чисто случайно, — она усмехнулась, — эта бумага попала в мой Кабинет, и я пустила в дело свою разведку. Выяснилось мно-ого интересного. Здесь, в Латеране, подобных притонов, где таким вот образом развлекается «золотая молодежь», — два, если не считать того, где мы побывали. В Равене, кроме того, о котором шла речь, — три. В Снольдере — пять. Примерно в половине заведений развлекаются и лары, особенно тот же Кропер. И всегда ухитряются сделать так, что жертва справедливости не находит, даже если решит жаловаться, — деньги, связи, знатность рода, покровительство ларов… Впрочем, жалуются очень немногие. И тот случай в Равене — первый, когда притон закрыли, а «забавников» взяли.

— Остальные я разнесу в двадцать четыре часа, — сквозь зубы сказал Сварог. — В Равене и здесь это будет очень просто, да и в Снольдере у меня тайной полицией заведует человек твердый…

Глан, слава богу, в этом не замешан, подумал он с облегчением — раз она его не упомянула. Ничего странного, учитывая тамошние традиции: обидишь вот так девушку — род или клан по судам бегать не будет, разберется сам. Даже если, предположим, жертва — простолюдинка, а виновник — глэрд, рано или поздно господина глэр-да непременно найдут со стрелой в спине… Ну, и у ратагайцев примерно так же.

— Если бы дело только этим ограничивалось… — вздохнула Яна. — Мои люди установили: уже много лет у нас существует так называемое «Общество веселых свинтусов». Принимают туда только тех, кто совершил на земле достаточно серьезное преступление — убийство не на дуэли, изнасилование дворянки, крупное ограбление и тому подобное. Двадцать четыре члена. Между прочим, Кропер там заместитель председателя…

— Орк там наверняка не числится… — задумчиво сказал Сварог. — Он, конечно, авантюрист и мерзавец, но никогда не убивал просто так, кражей или ограблением побрезговал бы, а насильников презирает.

— Сама знаю. Не числится. Но все равно — двадцать четыре человека. Кстати, это еще и крайне скверный пример для подрастающих юных шалопаев… И твой Гишар совершенно прав — это только во вред Империи… — Яна посмотрела на Сварога как-то незнакомо: жестко, решительно. — Пожалуй, я все это сегодня устроила еще и для того, чтобы окончательно укрепиться духом. Нравится это кому-то или нет, но пресловутые «вековые традиции» я буду ломать, — она усмехнулась без малейшей веселости. — Я давно уже правлю в некотором роде тиранически, ты не забыл? Нет больше ни Тайного Совета, ни Палаты Пэров. Теперь предстоит как следует поработать с Законодательной Ассамблеей. Чтобы приняли закон, по которому лар за любое преступление на земле предстанет перед судом… ну, не перед земным, не будем перегибать палку и сходу ломать слишком многое… но перед Судом Королевской Скамьи, безусловно, предстанет. И безнаказанным не уйдет. — Она вновь легонечко передернулась: — Эти наглые лапы, шарящие по всему телу, лезущие в самые сокровенные местечки… В общем, я укрепилась. Шум, конечно, будет страшный. Масса людей никогда не совершала и не совершит на земле преступлений — но они поднимут вопль исключительно оттого, что благородных ларов лишают «одной из древних исконных вольностей». Ничего. В прошлый раз тоже было много шума. Но есть гвардия, армия и кое-кто еще…

— А на собрании Ассамблеи ты будешь сидеть в наряде королевы Хелльстада… — усмехнулся Сварог.

— Вот именно, — серьезно сказала Яна. — И время от времени в зале будет случаться что-нибудь… безобидное, но весьма зрелищное. Я все тщательно продумаю, поможешь?

— Конечно, — сказал Сварог. — Знаешь… Вот если бы нам удалось в ближайшее время решить дело с Горротом и вытащить на свет заговор в Магистериуме… В такой обстановке много реформ можно быстренько провести и не одну «вековую традицию» разнести в щепки: пока все напуганы, удивлены, растеряны. По собственному опыту знаю.

— Я подумаю, — кивнула Яна. И посмотрела на него не без лукавства: — Ну как, ты меня больше не подозреваешь в любви к развратным забавам?

Сварог наклонился, поцеловал ее в щеку и сказал:

— Ты чудо, Вита…

— Нет, но поначалу-то ты определенно подумал… Подумал, — сказала Яна уверенно. — Я по твоему лицу видела… Обещаешь, что такие подозрения были в последний раз?

— Обещаю, — сказал Сварог покаянно.

Яна по-кошачьи прищурилась:

— Это тебя тучи доступных дворцовых красоток испортили. Привык думать, будто все мы… Я неправа?

— Ну, может, что-то вроде… — виновато сказал Сварог. — Давай забудем? Я больше никогда не буду…

— Забудем, — великодушно сказала Яна.

— И куда теперь? В Хелльстад или за облака? Правда, у меня еще парочка дел во дворце…

— Не хочу я сегодня ни в Хелльстад, ни в Келл Инир, — сказала Яна. — Ночую в Латеране, если ты не против. Побыстрее бы ванну принять, а то до сих пор кажется, что по всему телу эти поганые лапы ползают…

— Ну, это быстро… — сказал Сварог.

Вышел на тротуар и сделал знак, подзывая экипаж.