Координатор

* * *

В сундуке я просидел аж месяц, столько работы привалило. Раз пять срабатывали сигналки, я использовал магический перископ, чтобы посмотреть, что вокруг стоянки моего дома происходит, как и думал, шло прочёсывание. Место стоянки дома солдаты обходили, неосознанно, не зацикливаясь на этом, то есть, не обратили внимания что тут что-то не так. Немцы были, потом эстонские солдаты. Форма та же, но эмблемы свои, как у тех что я в городе уничтожил. Видимо сюда другие роты перекинули, или это другой батальон был. Ну а когда движение стихло, неделю выждал, да и занялся домом, сделав всё как и хотел. Дом я перегнал в другое место, нашёл более подходящее, да и пресная вода рядом, искупаться можно, что и делал пару раз. Холодная, видимо источники рядом. А вообще я провёл инвентаризацию, припасы все разгрузил на склады дома, они и не такое количество принять могут, тем более там стазис. Большую часть вооружения, то что было мной осмотрено и признано годным к дальнейшей эксплуатации, отправилось в арсенал, остальное, сильно изношенное отложил, или на продажу или подарю кому.

С инженерным имуществом батальона, малую часть отложил, остальное к продаже приготовил, вещи добротные, продадутся легко, или на продовольствие обменяю, на рынках так тоже можно делать, деньги не у всех есть. Вот с амулетами и артефактами Дарта, которые мне доставили из дома, не всё так просто. Все те свои, которые в этом мире сделал, их я перенастроил на себя и на ручное управление, тут проблем нет, теперь защиту осуществляет амулет на рунной основе. Его и из пушки не пробить. Ну не сразу. Так вот, всё доставленное из дома Дарта магическое имущество я пока распределил по складам и сейфам, руки до них дойдут, но позже. Основное время заняло разворачивание мастерской, используя оснащение из дома Дарта. Три обособленных мастерских вышло для разных работ. Тут тоже всё в порядке, закончил. Да, ещё стоит отметить, что я немного изменил свою заявку и демон из дома Дарта доставил также и обстановку комнат и других жилых помещений, да даже стационарные амулеты из стен вырвал. В общем, дом у того теперь пустая коробка. Демон сообщил что тот пуст, только был какой-то маг, взламывал двери мастерской, но тот его прихлопнул. Вот эту всю обстановку я и разместил у себя в дома. Более того, было шесть слуг-големов, их кто-то деактивировал, но не забрал, а я перенастроил на себя и включил, так что у меня было трое слуг, повар, и два телохранителя. Раньше они гарем охраняли. Жаль к ауре приписать нельзя было, но общий пульт домового управления демон тоже доставил, я его приписал к дому, а к пульту големов, вот те и стали работать. Среди обстановки даже был фонтан, его перемещать можно было, он летающий, пока поставил в гостиной журчать. Два на два метра, с красивой девой, что стояла в центре. Обстановки было столько, что хватило бы оснастить и в три раза больше комнат, но это всё я убрал на склад. Мало ли действительно что поменять захочу. А сейчас устав работать, решил развеяться, узнать, что там в городе происходит. От Таллина я так и не удалялся.

Привлекать к себе внимание крупными пропажами имущества, припасов и техники я не хотел, поэтому нужно всё как-то замаскировать, и налёт советской авиации на Таллин, это как раз отличная маскировка. Налёты те совершают по ночам, днём редко, поэтому до следующего налёта каждую ночь караулить придётся, мне нужно точно узнать, что-где находится из того что я посчитаю необходимым прибрать, и сделаю это, как только начнётся бомбардировка порта и прилегающих территорий. А пока покинув окраину леса, я направился изучать расположение строителей, работы там всё ещё шли, и многие бетонные сооружения готовы, их маскировали, минные поля начали возводить, надолбы. Среди разной техники меня заинтересовало несколько единиц. Это специализированный лесовоз с длинным прицепом, потом автокран, причём трёхмостовый вездеходный, нужно брать, тот полугусеничный бронированный тягач только дороги портить будет. Также два трактора, один тяжёлый гусеничный с отвалом бульдозера, и второй небольшой колёсный трактор с одноосным прицепом. Может ещё что было, надеюсь экскаватор найти, но в пределах видимости я не наблюдал. Да и сканер помочь не мог, а я бы прихватил пару бензовозов и запасы солярки. Хотя бы в бочках, а то совсем мизер, что есть в баках, и всё.

Шагал я прямо по минному полю, сканер показывал, как те рассажены, перешагивал через проволоки и так и шёл. Наруч у меня практически пуст, только то барахло что на продажу. Из техники при себе только велосипед и мотоцикл-одиночка, остальное сгрузил на склад летающего дома. Это было достаточно просто. Это наруч мобильный носимый склад, да ещё шесть в одном, а в доме стационарный, где имелись большие двухстворчатые двери, через которые я мог пройти на склад. Кстати, когда я его покидал и двери закрывались, внутри включался стазис, как на продуктовом складе, чтобы имущество не старело и не портилось. Вот так я прошёл на склад и доставая технику выставил её ровными рядами. Отдельно инженерную и строительную, отдельно грузовую, и отдельно легковую. Запасы топлива, две бочки, вообще в дальний угол. Рядом ещё прицеп электростанции поставил. Так что этот склад принял в себя технику и топливо. А вообще в доме всего четыре таких склада, пятый, отдельный, для продовольствия, я не считаю. Один склад для техники, другой для вооружения и боеприпасов, третий для хранения части обстановки из дома Дарта, сюда же сгрузил комплекты формы со складов националистического батальона, и часть другого имущества, остальные пока пустые.

В общем, обживал дом. И неплохо. Големы это просто чудо, а повар такие блюда готовил, пальчики оближешь. Блюда мира Одина. Причём многое совпадает с теми блюдами что готовят на Земле, я уже убедился. Жаль телохранители, это специализированные воины, оружие только нелетальное, основная задача, охрана. Покидать дом, а точнее далеко от него отходить, те не могут, дальность конечная от пульта, но охранять окрестности, в случае чего, вполне могут. Брать големов-охранников с собой я не стал, хотя выносной пульт, коим можно ими управлять, у меня имелся. Одного бы прихватил, тот магическим шокером вырубит кого мне нужно, однако пока не требуется, я на разведке. Тихо поброжу, прикину расклады, склады посещу, изучу охраняемый ассортимент, и вернусь обратно. Дальше уже подготовка, и ожидание налёта. В общем, всё как я и описал. И да, Таллин потом покину, поищу другие места для работы. В Литве, например.

Строителей я посетил, всю линию вокруг города на велосипеде объехал, осматривая технику и запасы. Экскаватор нашёл, даже два, и автокраны есть, только топливо в бочках под маскировочной сетью, бензовозов не встретил. Союз бедная страна, особенно после войны, всего будет не хватать, так что цемента, а тут его горы навезли, это то что нужно, дефицит. Пусть лучше тот на восстановление наших городов идёт, чем на оборону германцев. Кабеля электрические в резиновой и пластиковой оплётке, арматура, чего только нет, светильники, всё это можно забрать, благо где хранить есть, тем более у Дарта есть немало амулетов-хранилищ, главное на себя переделать, и можно будет заполнить. Эх, жаль столько добра оставлять, пока оставлять, но пора в город, нужно склады осмотреть и порт. Я бы не прочь заиметь себе какой катер или парусную лодку. А яхту, так совсем в радость. Может что и найду. И, о, авиация. Пока я ещё её не касался, но штука нужная. Правда, сам я пилот так себе, учился, когда егерем был, тратил всё своё личное время на управление легкомоторными самолётами и вертолётами в течении трёх лет. Аэроклуб неподалёку был. Да и освоил лишь одну «Цесну» и вертолёт «Робинсон». Но освоил хорошо, раз только на них летал. На самолёте налёт за сто часов за три года, на «Робинсоне» чуть меньше. Ни о каких пилотажных фигурах и речи не шло, задача взлететь, покрутится в заданном квадрате, да долететь из точки «А» в точку «Б». Поэтому местная авиация меня интересовала только лёгкая. Что я там помнил из подобной? Ну из наших «У-2». У немцев вроде «Шторьх», небольшой связной самолёт. Привлекало меня в них то, что возможно взлетать с небольших неподготовленных площадок. Иметь в запасе подобный аппарат всегда полезно. У Таллина есть аэродром, военный, там базировалось авиакрыло, которое защищало город и порт, но есть ли там что ещё, я не в курсе. Тут или языка брать, или самому в бинокль стоянку самолётов разглядывать. Пока же сами самолёты не к спеху.

Не знаю, тут мне повезло или нет, но немцы засуетились, зенитчики начали свои места занимать, и я понял, что наши летят. Не воспользоваться такой возможностью я не мог, вот и сделал это. Тем более успел изучить почти весь город, до порта руки не дошли, и даже языка взять, допросив его в укромном месте на развалинах какого-то дома. И вот, пока шла бомбёжка, я полностью очистил два склада с продовольствием, набив одно из хранилищ наруча под завязочку и немного даже во второе ушло. Кстати, на одном из складов был отдельный бокс где хранились дорогие припасы, шоколад, вина, фрукты, консервы с фруктами. В общем, видно, что для офицеров. На другом в холодильнике разные колбасы и сосиски нашёл. Всё прибрал. Потом поджёг оба склада, и на этом всё, в порт я не сунулся, там пожар, и судя по высоте огня, горючие материалы горели. Как бы не нефтяные танкеры. Сам я рванул из города со всех ног, народу тут бегало немало, в основном из немцев, так что особо не обращали внимания. Да и не обратят, амулет отвода глаз не даст.

Я бы ещё заскочил по пути к строителям, да тут напасть случилась, одного из наших немецкие истребители прикрытия сбили, я отчётливо видел два купола вблизи, и третий вдали, видимо лётчик, последним машину покидал. Выпрыгнули те за городом, машина у них ярко полыхала, видно, что не могли выдержать, чтобы подальше отлететь. А так фактически те к немцам в руки опускались. Их строители, которых я и собирался навестить, и приняли, ждали уже на земле. А вот пилот похоже мог уйти, к нему пара машин подпрыгивая на кочках и рытвинах дороги рванули, но вдруг остановились. Я присмотрелся и хмыкнул. Летун умудрился на минном поле сесть, причём в центре. Сам я на окраине города стоял, и с интересом за всем наблюдая, надеясь, что лётчик на минном поле сообразит где он находится, и не будет шевелится, иначе подорвётся. Там растяжек хватало. Хотя куда там, ночь, погоня, точно рванёт прочь. Ну точно, вон купол уже сбил и смял, и по-пластунски стал уходить в сторону. Точно подорвётся. Я и то там осторожно ходил, хотя мне магия помогала. Тут на минном поле вдали вспышка мелькнула и чуть запоздав донёсся хлопок разрыва мины. Правда, в порту ещё что-то взрывалось, на этом фоне хлопок едва уловить удалось, но всё равно жаль. А стоял я на окраине из-за грузовика, что завывая мотором катил в нашу сторону. Именно в кузов этой машины забросили обоих лётчиков, вместе с парашютами. Вот и решил, чего бегать, сами их привезут. А те, которые одиночного лётчика ловить поехали, развернулись и попылили обратно. Видимо решили завтра с утра сапёров отправить за телом погибшего русского лётчика.

Сам я, развернув велосипед, направился навстречу грузовику, покидая пост и выезд на центральную улицу города. Та к площади шла и порту. Я отъехал от поста метров на четыреста, где отойдя в сторону, чтобы меня не осветили фарами, прицелился из «Нагана» и дважды выстрелил. В водителя и офицера в кабине. Глушитель самопальный, не магический, сделал в мастерской с пяток штук под разное оружие, включая «СВТ». Машина стала замедляться, но проехала мимо, что позволило мне выстрелить в автоматчика в кузове, тот был один. Велосипед я уже убрал, и бегом догнав грузовик, на ходу открыв дверь, вытолкнул наружу водителя, после чего заняв его место, прибавил газу и ускорился. Пришлось ещё офицера придерживать, его тушка заваливалась на меня. На посту, к удивлению охраны, я повернул не в город, а прочь от него. Это вызвало замешательство, и видимо там пытались дозвонится до начальства. Я же в наглую посигналил фарами встречным грузовикам, помигав, и те уступили дорогу, я пронёсся мимо них на сорока километрах в час. Быстрее ни как, строители техникой дорогу разбили, а глайдер тут пока ещё не пускали заровнять. Наконец на посту начали взлетать осветительные ракеты и в нашу сторону забил пулемёт, те два грузовика разворачиваться начали, да куда там, фары я выключил, уже поздно, ушёл, так что пулемётчик выпустил ленту больше наугад и замолчал.

Я же только хмыкнул и поехал вдоль опушки. Завернув за лес, остановил машину, после чего покинув кабину, перебрался к кузову и сказал лежавшим лётчикам:

– Ну что, руссо туристо, как вам на оккупированной территории? Цветами одарили? Ладно, скажите спасибо что я тут мимо проходил и вас выручил, перестреляв немцев. Не дёргайтесь, узлы только усилите, сейчас залезу и освобожу.

Те оказывается не имели кляпов, поэтому с радостью тут же поблагодарили. А один, тот что похлипче на вид, спросил:

– Слушай, по голосу ты ведь подросток?

– Ага, осенью тринадцать будет, а что?

– Как тебя зовут? – спросил тот, пока я ему пытался тщательно узлы от строп собственного парашюта развязать, парашюты я собирался себе забрать, поэтому действовал аккуратно. Они целые были.

– Русланом мама нарекла. А что?

– Младший лейтенант Кузьмин. Андреем можешь звать. Штурман на нашей «пешке». Спасибо что выручил. Кстати, а как, я выстрелов не слышал?

– У меня «Наган» с глушителем собственного изобретения. Пытался его на «Парабеллум» приделать, удалось, но уж больно конструкция поучилась для меня неудобная. Тяжеловата. Подрасту, нормально будет, а пока с «Наганом» хожу. Тем более тот гильзы на месте стрельбы не оставляет. Удобно.

– Понятно. Слушай, Руслан, а ты о нашем командире ничего не слышал?

– Он на минное поле сил, пытался уйти, я только взрыв мины рассмотрел, – пояснил я, начав развязывать второго, видимо борт-стрелка.

– Жаль, – в голосе штурмана действительно слышалась печаль. – Капитан Буров у нас ветеран, с конца сорок первого воюет, опытный. Трижды сбивали над территорией противника, а он выбирался, когда один, когда с экипажем.

Тот сидя на корточках, быстро разоружал автоматчика, застёгивая на поясе ремень с подсумками и кобурой пистолета. Автоматчик унтером оказался, а я-то думал откуда у простого солдата автоматическое оружие. Видать за почестями за поимку русских лётчиков ехал, вполне в духе тылового солдата. Закончив борт-стрелка развязывать, я сказал:

– Надо ваши документы и оружие у офицера в кабине поискать, наверняка у него они.

Пока оба лётчика ворошили планшетку офицера, они его из кабины на траву уронили, судя по радостным возгласам, нашли всё что нужно, включая фонарик, которым подсвечивали, я изучал минное поле, которое со своего ракурса, отойдя от борта грузовика метров на десять, отлично видел. А те два грузовика что нас преследовали, проехали дальше по дороге, не сворачивая к лесу, как это сделал я. То есть, они мой поворот не видели, ночь, да и далеко. Однако скоро те поймут свою ошибку и вернуться, поэтому отключив амулет дальнего виденья, коим я рассматривал поле, оставив ночное, вернулся к грузовику и сказал задумчивым тоном:

– Что-то странное происходит. Я поле рассматривал, где тело вашего командира лежать должно, ямку вижу от разрыва мины, а тела нет. Надо повыше залезть, тогда точно видно будет.

– Давай. У нас командир ушлый, такой не пропадёт, – с отчаянной надеждой сказал штурман. Молчаливый сержант лишь угукнул.

Я взобрался на берёзу что росла на опушке, уже со стороны минного поля и только весело рассмеялся. Место подрыва действительно было пусто, а метрах в пятидесяти, из-за высокой травы ранее было плохо видно, активно шевеля конечностями, полз лётчик. Молодец он. Ловко кинул немцев, сообразив, что после подрыва мины искать его не будут, что даст тому время выбраться с минного поля. Полз тот, ощупывая всё перед собой. А на месте подрыва лишь трепыхал купол парашюта. Хм, а не стропой ли он подрыв устроил, чтобы осколками не достало? Такой мог.

Спустившись, я поинтересовался у лейтенанта:

– А вы в курсе, что тут минные поля расположены перед позициями обороны города?

– Да, нам на политинформации об этом сообщили. Воздушная разведка постаралась, рассмотрели, как их ставят.

– Слушайте, ваш капитан действительно ушлый. Я теперь даже уверен, что он специально до минных полей тянул, чтобы над ними выпрыгнуть. Рисковый.

– Он жив?

– Пока да, с минного поля выбирается. Значит вот что, я тут над вами покомандую, всё же карту местности знаю, потом помогу выбраться и в сторону наших отправить. Сейчас вот что, труп из кузова сюда, и в лес оба тела волоките. Документы забрать у них не забудьте. Я машину пока отгоню и спрячу. Вы тут на опушке ждите, я за вашим командиром схожу. Тропку в минном поле знаю.

В общем, дав парням задание, я действительно отогнал грузовик в сторону и убрал его в наруч. Те остались нас дожидаться, а я пока побежал к минному полю. Кстати, на дороге поставил противотанковую мину, и там, где примерно должна остановится вторая машина, пару растяжек на обочине, «лягухи». А что? Я пока по минному полю бродил, с десяток мин снял для личного пользования, это не особо сложно было, глядишь пригодятся, вот и использовал. Поглядим, сработают те или нет. Особо не маскировал. Мину в колее так пылью засыпал чтобы в свете фар не привлекала внимание. Много времени на это не тратил, тем более уже слышал гул моторов возвращавшихся машин. Так что бегом побежал к минному полю, а там быстрым, но аккуратным шагом на перехват капитана. Взрыв мины прозвучал, когда я половину пути прошёл. Причём облом, первая проскочила, а подорвалась вторая. Так что от грузовика мало что остался. Похоже в кузове мало кто выжил, кабины нет, от кузова один остов, раскидало солдат вокруг. Первой тоже досталось, но так слегка, кузов покидали оглушённые солдаты. И тут штурман, что прятался в лесу, совершил ошибку. С опушки длинной очередью забил автомат, причём на удивление точно, с пяток солдат повалились на пыльную дорогу, остальные по вбитым привычкам упали и стали расползаться. Автоматчик, выпустив магазин, затих, я же, только зло сплюнув, направился дальше.

– Товарищ капитан? – окликнул я лётчика, когда до того метров тридцать осталось, тот видимо услышал шорох травы, и замер. – Меня за вами младший лейтенант Кузьмин отправил. Их немцы в плен взяли, а я освободил. Я тут партизаню понемногу. Нужно уходить, а то немцы сейчас сюда войск нагонят.

– А откуда я знаю, что ты правду говоришь? Парней немцы взяли, я это своими глазами видел.

– Доказательств у меня нет. Оружие при вас будет, всегда успеете им воспользоваться. Так что?

– Мины вокруг, – напомнил тот.

– Тут есть тропка, выведу.

– Ладно, уговорил.

Тот встал, и я, подойдя к нему, повёл к дороге, но уводя в сторону от подорвавшейся машины и злых немцев из первой. Мы вошли в лес. Немцы в него не совались, хотя от города потянулась колонна солдат пешком, там было около двух рот, видимо лес блокировать будут, а утром прочешут. Найти тех двух долбодятлов удалось легко, сканер показал куда те уходили, опознались голосом и переждав пока те закончат хлопать друг друга по плечам, и радостно обниматься, повёл их за собой, расспрашивая, как так вышло что они открыли огонь из автомата.

– Да понимаешь, больно уж удобно те подставились, – пояснил штурман. – Я отдал автомат нашему стрелку, тот пулемётчик, стреляет хорошо, вот он длинной очередью и расстрелял несколько солдат. Ствол удержал и его не увело в сторону, хорошо приложил. Жаль гранат не было, тоже покидали бы.

– Угу.

– Хм, Руслан кажется? – подал голос капитан. – А куда это мы идём?

Мы уже покинули лес и шли по полю, как раз до минного поля метров сто осталось, когда тот задал свой вопрос. Пришлось отвечать:

– В город мы идёт, там и спрячемся на пару дней. Потом достану вам лодку и отправлю морем к нашим. Нечего ноги сбивать.

– Почему в город?.. Хотя стой, не отвечай, сам уже понял, там нас искать точно не будут, а след, как я видел, ты чем-то посыпал. Нюх собакам отбить? Поделишься средством?

– Обязательно. Кстати, у меня там в городе отличная лёжка оборудована в подвале разбитого бомбёжкой дома, там никто не найдёт. Оружие есть, но не особо хорошее, из ремонтной мастерской, там винтовка «Мосина» и пулемёт «Льюис». Разберётесь?

– Разберёмся, – ответил стрелок, голос у того был глубокий и сильный. – Как с боеприпасом?

– Тут да, не очень хорошо. Кстати, мы к минному полю подошли, идём цепочкой держась за ремни друг друга. А по поводу боеприпасов, два полных диска. Основной и запасной, это всё что есть. Для короткой сшибки или засады хватит, а больше вам особо и не нужно.

Дальше мы шли молча, соблюдая тишину. Летуны забрали оружие как офицера, так и автоматчика, более того, нашли в кабине карабин водителя, тот видимо за спинкой был, я не заметил, и тоже взяли, так что «Вальтер» офицера достался капитану, а карабин, пусть у него всего три патрона, стрелку. Из карабина лейтенант тоже стрелял по солдатам у машины. Штурман с автоматом рассекал, у него же ещё и «Парабеллум» унтера был. Да и планшетку он себе забрал, оказалось это его была, отобрали после посадки. Так мы добрались до конца минного поля, прошли оборонительные сооружения, часовые тут редко стояли, больше от местных жителей охраняли, а войск что их займут, пока не было. Наши прорвав оборону под Нарвой пока ещё двигались сюда. В городе было проще. Мы шли спокойно, не перебежками, так что нас принимали за своих, да и встретились с немцами лишь раз стороной. Подвал этот никто не откапывал, как засыпало вход в сорок первом, так и осталось. Я его с помощью сканера всего несколько часов назад нашёл. И привлёк он моё внимание запасами солений внутри, да и вареньем. Решив, что за три года вряд ли что с запасами случилось, ну или четыре, заготавливали-то явно в сороковом, за пять минут откопал его. Тут просто, убрал часть кирпичей, обломков, доску, вот и лаз, протиснуться можно. Прибрал треть, в основном варенье, остальное всё же испортилось, и снова закрыл. А сейчас, добравшись до места, я убрал доску и первым скользнул внутрь. И пока лётчики лезли следом, успел достать из наруча винтовку и пулемёт с боеприпасами. Из того оружия что не особо хорошее, но стреляет. Другого у меня и не было, всё в летающем доме оставил. Также достал сидор с припасами, ну и чайник с водой, мотоциклетный плащ и пару одеял.

Летуны, оказавшись внутри, сержант прикрыл лаз доской, осветили фонариком помещение, и капитан хмыкнул:

– Неплохо. Половина подвала обвалилась, видимо поэтому местные почитали что тут ничего ценного нет.

– Точно, – согласился я. – Давайте поедим и спать, чтобы были полными сил перед следующей ночью. На часах вы стоите, мне отдохнуть нужно.

– Согласен, – кивнул капитан. – Как тут устраиваться будем?

– Доски и обломки используем и нары сделаем. Одеяла и плащ укрыться есть. Нормально.

Пока капитан держал фонарик и подсвечивал, а оба его подчинённых очищали угол и носили туда доски и камни, чтобы сделать нары, я на крышке бочки расстелил тряпицу и стал готовить ужин. На всех. Была буханка хлеба, мой голем испёк, судок с холодцом, салат оливье, пирог с капустой, да кувшин с вареньем, а чайник я поставил на два камня, разведя между ними костерок. Чайку попьем, он у меня был, немного у литовцев добыл, но всё же настоящий чай. Видимо довоенные ещё запасы. Я по упаковке посмотрел. Летуны закончили, и мы приступили к ужину, глядя как те наворачивают холодец и салат, да ещё с пирогом, хлеб по примеру капитана мало кто брал, я только покачал головой. Штурман, заметив моё движение, костерок ещё горел, освещал, пояснил:

– С начала войны холодца не ел, а уж салат тем более. Вкуснятина. Сам делал?

– Нет, есть добрые люди в городе. Я у них столуюсь.

– Дорого выходит?

– Да нет, – хмыкнул я, кстати, не особо отставая от летунов, есть я тоже хотел.

После чая, с вареньем, мы устроились на досках, одно одеяло настелили, а плащом и вторым укрывались. Капитан уже распределил дежурство, я для часового «Парабеллум» с глушителем выдал, чтобы если кто появится, не шумел, предупредив что глушитель конечно хорошо работает, но лязга затвора и хлопка никто не отменял, так что есть нож, лучше использовать его, но если врагов много, то и пистолет сгодится. Также тот и автоматом вооружился. Скорострельное оружие тут тоже в тему.

Когда я проснулся, было четыре часа дня. Часы у меня тикали на руке. Те самые, из казанского схрона. Штурман и стрелок ещё спали, а вот капитан бодрствовал, сидя на старом ящике из-под овощей, положив на колени автомат, тот открутив глушитель с пистолета с интересом изучал конструкцию. Заметив, что я пошевелился, негромко сказал:

– Пока всё тихо. Я воду вскипятил, ещё горячая, можешь чаю попить. С хлебом и вареньем, пирог и остальное закончилось.

– Ага, – зевая я встал, и почёсываясь, не люблю спать в одежде, пошёл в другой угол, где стояло мятое, но не дырявое ведро, чтобы отлить. Оно у нас тут для этого дела используется.

Когда я закончил и ополоснул руки из фляжки, пройдя к столу, занялся завтраком, то капитан поинтересовался:

– Какие планы?

– Думаю два дня тут отсиживаться не нужно. Как стемнеет прогуляюсь к порту, посмотрю, что там есть. Вы вчера хорошо побомбили, порту досталось, терминалы мазутные полыхали, да ещё два склада с продовольствием в городе спалили. Надо прежде чем вас отправить, местного офицера отловить, с собой его возьмёте, он и сообщит вашим командирам результаты налёта, а то я могу сказать только о том, что сам видел.

– Тоже неплохо. С тобой Кузмин пойдёт, присмотрит и прикроет.

– Мешать будет, – покачал я головой, впиваясь в хлеб, намазанный вареньем и делая глоток чая, тщательно заработал челюстями, а закончив, добавил. – Мне одному проще, да и на детей тут особо не обращают внимания. Найду что подходящее, и прямиком туда вас проведу, чтобы не бродить за зря и внимания не привлекать.

– Решим чуть позже. Кстати, Руслан, ты сам тут что делаешь? Явно же не местный?

– Отец у меня в сорок первом в этих местах погиб. Когда город обороняли. Мщу я. Перебрался через линию фронта, изучил окрестности и вот начал работать. Склады поджигаю, мины на дороге ставлю, решил ещё лагерь военнопленных освободить, что работают тут на строительстве оборонительных сооружений.

– У тебя речь правильная, видно хорошее образование.

– Мама учительница.

– А она не будет против что ты тут?

– Не будет. Убили её в прошлом году в Казани. Бандиты это сделали.

– Извини, – капитан помолчал некоторое время, дожидаясь, когда я с завтраком закончу, после чего поинтересовался. – Так что там с пленными?

– Да тут два лагеря, в одном четыреста человек содержат, в другом почти тысячу. Хочу уничтожить охрану, оружие с глушителем мне тут точно поможет, освободить, вооружить, я с той мастерской почти пятьдесят единиц отремонтированного оружия вынес, что-то с охраны возьмут, ну и к нашим отправлю. Раз те наступают, у немцев неразбериха в тылу, просочатся к нашим.

– Скорее всего в лагере простые бойцы, без командиров они что толпа, -пробормотал капитан, и надолго задумался.

Чуть позже парни встали. Позавтракав остатками, те занялись делами, сержант изучал пулемёт, баюкая его на коленях и делая неполную разборку, подсвечивая фонариком, штурман с командиром о чём-то шептались. А я, когда стемнело, выскользнул наружу. Ушёл один, отпустили. Изучим порт, надеюсь какая лоханка попадётся.

Свистнув, давая сигнал, я подкрался ко входу в укрытие и убрав доску, протиснулся в отверстие, где меня приняли на руки и помогли встать на ноги. Пока стрелок закрывал вход, и маскировал одеялом, чтобы свет наружу не выходил, капитан подвёл к столу, это был один из ящиков, и усадив на другой, велел:

– Рассказывай. Два часа не было, нашёл что или нет?

– Ага, – напившись из фляги, я передал её летунам, вода в чайнике закончилась, а больше запасов воды тут не было. – Есть две возможности покинуть город и добраться до наших. Например, морем. Есть четыре подходящих под нашу задачу судна, три моторных и одно парусное. Если разбираетесь, то нормально. Однако есть ещё новость, я случайно обнаружил стоянку гидросамолётов, видимо у них тут база. Там два одномоторных двухместных самолёта на поплавках, и двухмоторная летающая лодка. Модели не знал. Я там техника прихватил, допросил, немецкий мало-мало знаю. Он сказал, что тут часть разведывательной эскадрильи воздушного флота базируется. Два самолёта он «Арками» обозвал, они одного типа, а летающая лодка «Дорнье».

– Номер какой? – заинтересовался капитан.

– Восемнадцатый вроде.

– Отлично. Разберусь. Угнать можно будет?

– Да. Я там посмотрел, на берег лодку не вытаскивали, покачивается у пирса. Снять часового, взять лодку на буксир и к выходу из порта, то вполне можно увезти, там запускаете моторы и взлетаете. Но можно проще сделать. Самолёт к вылету подготовлен, в полночь каких-то важных чинов в Финляндию отправляют. Так что взять экипаж в плен, пассажиров, и можно штатно взлететь. Как вам такая идея?

– Темно, плохо видно, может всё сорваться, – засомневался Буров.

– Захват, это моё дело, ваша лишь поднять в воздух и сторожить пленных пока летите.

– Хм, а справишься?

– Не был бы уверен, не предлагал. Я в темноте хорошо вижу, помогает действовать ночью. В тёмное время суток немцам гадости и делаю.

– Когда выходим?

– Сейчас.

Добраться до пирса где гидросамолёты расположены, удалось вполне благополучно, только часового пришлось снять. Дальше открыв самолёт, я дал возможность лётчикам устроиться внутри, изучить конструкцию, а сам с тревогой ожидал прихода экипажа, скоро должен быть, ну и пассажиров. Мало ли техника хватятся, всё насмарку пойдёт, а часового наш стрелок изображал. Тут можно сказать мы действовали на грани фола. К счастью, экипаж летающей лодки появился разрознено, что позволило нам их брать, да пеленать, и с кляпами во рту дожидаться остальных. Всего четверо в экипаже оказалось. Пассажиров вот трое было, и один из них генерал. Эсэсовец оказался. Этому по голове пришлось дать, прежде чем связать, в плен не хотел, бузить начал. Дальше я пообщался с пилотом самолёта, тот пошёл на сотрудничество и описал что нужно делать и как взлетать, а я переводил Бурову. Дальше мы попрощались, я наотрез отказался лететь с ними, дел у меня запланировано много, после чего я отвязал самолёт, и оттолкнул его. Взревев по очереди, запустились моторы, после чего летающая лодка стала отходить от пирса, тут удобно, буксировать её не требовалось, с какого-то судна подсветили прожектором воду и начиная разгонятся, самолёт вскоре пошёл на взлёт, а я, помахав им пилоткой, всё же не мог я в стороне остаться и не помочь своим, развернувшись, направился к гидросамолётам «Арадо-95». Со слов техника, машины свежие, одна постройки этого года, весной получили, вторая осень прошлого. Машины в отличном состоянии, вооружены и готовы к вылету.

Я убрал в наруч оба самолёта, пусть такие, но вдруг пригодятся, потом за пакгаузом нашёл склад «ГСМ» и рядом бензовоз на базе «Мерседеса», что обслуживает самолёты. Склад и бензовоз тоже прибрал, на пакгаузе были бомбы для самолётов, а также пара запасных моторов, и боеприпасы, ну и запчасти разные. Всё забрал. Из техники кроме бензовоза был очередной «кюбельваген». Только этот заднего привода, не полноприводный. А вот машины, что привезли пассажиров для «Дорнье», уже уехали. После этого я побежал, изредка укрываясь, в сторону дальних пирсов и причалов, где стояли разные суда. Раз уж в порту, то сделаю запасы морской техники. Я не только все те четыре малых судёнышка прибрал, которые описывал Бурову, но и у причалов довольно большую, метров двадцать пять в длину, моторную яхту захватил. Что меня заинтересовало, на корме трепыхал на ветру звёздно-полосатый флаг, и яхту охранял часовой, солдат из комендатуры, не моряк. На борту было двое, в гражданской одежде, но оба отправились в воду следом за часовым. Также я забрал прогулочный катер, тут же перед яхтой стоял, а потом подумав, всё же решился и добежал до дальнего причала, где стоял большой сторожевик. Вот тут пришлось пострелять и параллельно работать тихо. Двадцать членов команды отправились за борт, что-то мало для судна такого размера, тут шестьдесят нужно, не меньше. Видимо на берегу отдыхают. А вообще я и решился на захват только когда узнал сколько противников против меня будет. Сканер помог. Потом я посетил склады топлива в порту и в городе на железнодорожной станции. Брал бензовозы, и всё что было в бочках. Потом на танкеры и цистерны закрепил шашки с динамитом, поджёг шнуры и рванул прочь, к аэродрому у города. Кстати, в той же стороне и лагерь военнопленных в двух бараках находился. Тот что малый. А в порту уже тревога поднялась, обнаружили пропажи, да и цистерны рванули вовремя.

На аэродроме тоже насторожились, дополнительно солдат охраны подняли, расчёты зенитчиков, однако мне это не помешало проникнуть на территорию, и начать со склада «ГСМ». Кстати, воронок тут хватало и днём явно шли работы по их засыпке. Мне Буров пояснил, одно звено устроило налёт на аэродром, пока два других бомбили порт. Буров, между прочим, командиром эскадрильи был. Прибрав запасы топлива и боеприпасы, я осмотрел стоянку самолётов, после чего забрал четыре «Мессера», и транспортный «Юнкерс» в грузовом варианте. «Шторьха» на аэродроме не оказалось, также прибрал два мотоцикла, броневик с зенитным пулемётом, единственный бензовоз на базе советского «Зис-5», и два легковых автомобиля. После этого поджёг склад с бомбами, скоро и динамит рванёт, и свалил. Вот с освобождением лагеря военнопленных пришлось повозится, охрана настороже, всех подняли. Удачно удалось снять всех часовых на вышках, а их пять было, с пулемётами, а потом перещёлкать где по одному, где по двое, тут патрули, оставшихся из автомата положил в казарме. Охраны взвод всего был. Стрельбу скрыл гул разрывов авиабомб на аэродроме. Туда уже спешили пожарные части. Когда пленные поняли, что охраны нет, по стрельбе догадались, выглянули, им я и велел всех поднимать. Вооружаться, пулемёты с вышек снимать, и идти за мной. Те за полчаса очистили казарму, продовольствие на складе нашли, пулемёты тоже забрали, всё оружие, и я вывел их к минным полям, они уже окружали город, только дороги не минированные, но нам туда нельзя. Дальше двигаясь впереди, я снимал растяжки, и так людей и выводил. Шли те, положив руку на плечо впереди идущего. Когда до конца минного поля осталось немного, сзади начали взлетать осветительные ракеты, обнаружили побег, поэтому я велел лечь всем и двигаться по-пластунски, перетаскивая тяжёлое вооружение. На вышках станковые пулемёты были. Выбравшись, увёл людей в лес, оказалось тут их не четыреста, а триста, остальные разбежались в темноте. Велев выбрать командира, что поведёт их к нашим, я отошёл и достал из наруча всё оружие что осталось от националистического батальона и того что в порту с часовых собрал. Почти шестьдесят единиц вышло и пять пулемётов. Также достал двадцать вещмешков и пятнадцать солдатских немецких ранцев, ну и небольшой запас продовольствия, каждому по НЗ считай. После этого вызвал старшего у освобождённых пленных, там с выбором проблем не стало, за время сидения в лагере лидеры выявились, так что нормально всё прошло. И командир есть и замы, то есть ротные. Кстати, похоже командир из кадровых, что притворялся простым красноармейцем. Но это уже их дело. Показав склад, я передал вооружение, хотя бы целая рота будет вооружена, остальные в боях оружие добудут. Также сообщил, что наши с боями двигаются к Таллину и есть шанс встретить их на пути, посоветовав за оставшиеся два часа до наступления рассвета уйти как можно дальше от окраин города. Ну и не показываться местным и обходить населённые пункты, местное население легко их сдаст немцам, рисковать не стоит.

На этом мы расстались. Я сам был шокирован тем, что успел за ночь провернуть, однако от Таллина нужно валить. Пленных будут ловить отчаянно, и что хорошо, именно на них пропажу техники и спишут, как и пожар на аэродроме. В общем, добежав до укрытия, я сел на свой дом, и подняв его на высоту двух метров, полетел прочь от Таллина к Риге, не пересекая залив. Над сушей решил пролететь. Правда, не успел, рассвело. Домик у меня не самый скоростной, едва ли пятьдесят километров в час способен выдавать на максимальной скорости. Поэтому я опустился прямо в центре пшеничного поля, та уже высокой была, колосилась, и уйдя в дом, выставив снаружи охранника-голема, принял душ и завалился спать. Есть я не хотел, пока летел успел поужинать, сидя прямо на сундуке, на лету рубанул картошки с луком и мясом, а потом чая с куском сладкого пирога. В этот раз грушевый был. Правда, скорость снизил до двадцати километров в час, чтобы есть удобно было, но не останавливался. Единственно о чём я жалел, с картошечкой молоко бы изумительно пошло, а то с одним хлебом ел. В общем, стоит поискать и закупить молока, да сметаны, может и простокваши, сделать запасы. Хм, а почему и нет? Найду молочную ферму, тут они должны быть, а займусь этим. Может отслежу от фермы до заводика где сыр делают, тоже запас стоит иметь. Вон, на складе для офицеров я заполучил несколько головок сыра. Кстати, надо этими запасами с поваром поделится, на склад определить, чтобы разнообразить питание.

Проснулся я ещё днём, позавтракав, время пятый час шёл, часть продовольствия разгрузил на склад, заполнив его полностью. Голем в это время инвентаризацию проводил, чтобы знать, что и где лежит. Да, големы полуразумны, но полноценными разумными их не назвать, действуют по заложенным программам и по отданным приказам. Это пять из шести големов, с поваром не так, вот он как раз вполне разумен и управляет им один из духов, не элементаль, другой тип. К прислуге относится, так что работать на меня тому в удовольствие, тем более договор с Дарта на меня перекинули.

Как стемнело, я снова поднял сундук и полетел дальше, но в этот раз изучая окрестности и подлетая к населённым пунктам, сёлам, и хуторам. Поэтому мой путь к Риге занял практически всю ночь. А я и коровники нашёл, и в одном селе небольшой заводик сыроварни, вот склады и посетил, бидоны и бочки со свежим молоком и сметаной отправлял на один из складов своего летающего дома. Сыр тоже. Тот что готов. Также коптильни навещал, сала немало набрал, свежего мяса, овощехранилища посетил, хотя последние почти пусты, свежий урожай только подрастает. А теперь Рига. Потом уже Беларусь посещу, Украину, если её ещё не освободили, и можно возвращаться в Москву.

Прислонившись плечом к стене дома, я с интересом наблюдал, как несколько милиционеров в форме выводят из двухэтажного заброшенного здания без крыши шестерых подростков. На меня лишь мельком посмотрели, одет прилично, явно городской, пострижен ровно, ботинки так и блестят хорошо начищенные. Не бродяга, это сразу видно. То есть, не голодал, хотя и худощав и щёки ввалились, но это оттого что последние два месяца я был постоянно на ногах, пробегая в день по десятку километров, да ещё с дополнительным грузом виде вещмешка и винтовки. Как же мне полюбилась «СВТ» в снайперском исполнении. На территории Западной Украины и Польши уже страшилки слагают о ночном стрелке что никогда не мажет. Что есть, то есть. Поработал я там изрядно, и надо сказать что все хранилища, включая те что добыл у Дарта, все заполнены. Однако пора устроить передышку, также я собирался засветится, то есть, попасть в детдом, чтобы меня запомнили, документы какие-никакие оформлю. А так думаю и сорок пятый год я по тылам у немцев побегаю. Сделаю за зиму пару тройку дополнительных безразмерных рунных хранилищ, основы есть, и буду заполнять. А то что я сейчас решил засветится, это обдумано. Лучше рано, чем позже, проверками замучают, мало ли с немцами там сотрудничал, так что легенду нужно хорошую продумать.

Сейчас же я прикидывал, не присоединится ли к группе беспризорников, что взяли милиционеры, тогда меня в детдом и оформят, но передумал, тут явно сложившаяся банда малолеток, мне с ними не по пути. Мало ли тех ждёт спецприёмник? Да и увидел я это всё совершенно случайно. Вчера в полночь прилетел в Москву, устроился на одном из чердаков жилых домов, сундук там не найдут, выспался, и вот к обеду спустившись, стал гулять по улицам города, поглядывая по сторонам, наткнувшись на такое представление. Милиционеры, загрузив малолеток в кузов старенькой «полуторки», укатили прочь, я же, отлипнув от стены, направился дальше. Чуть позже мне повстречалась номерная столовая, входить я не стал, только с интересом принюхался, уже поел, прежде чем выходить, и повар мой готовил явно лучше, рисковать не хочу. И вот так ещё около часа гулял, добравшись до Красной Площади. Ну а как сойтись с советскими представителями власти, я уже решил. Нужно снять комнату, сообщив хозяйке что сирота, та сама всё сделает, вызовет участкового, и меня уже официально оформят. Медлить я не стал. Начал с поиска жилья, уехал на трамвае прочь от Красной Площади и стал ходить по дворам многоквартирных домов на первой же попавшейся улице, искал где можно снять комнату. Однако столица заселена была плотно, мест мало, но найти комнату в коммуналке всё же удалось.

Хозяйка, что стала показывать комнату, спросила:

– Мама твоя почему не пришла?

– Так сирота я, для себя выбираю комнату.

– Как сирота?! – ахнула та.

– Да война же идёт, вы разве не знаете? Отец в сорок первом погиб, мама весной от бандитов, сумку с продуктами хотели вырвать, а та не отдала, вот и полоснули ножом. Я решил по путешествовать, и вот до столицы добрался. Оплачу за неделю, вас устроит?

– Да, конечно, устраивайся.

Приняв деньги, та ушла. Взяв новенький армейский вещмешок, такие у многих встретить можно, я слегка распотрошил его, но в комод убирать не стал, шкафа тут не было, гвозди забитые на стене как вешалки, взял полотенце и кусок мыла, ну и направился в ванную, благо та была свободна. Мылся с полчаса, ещё и ванной полежал, дольше бы пробыл, однако застучали в дверь, старчески ворча, что я слишком долго её занимаю, так что надев бельё, оно свежее, утром впервые надел, и вот так растирая волосы полотенцем, в трусах и майке да домашних тапочках вышел в коридор, как раз застав возвращение хозяйки. Причём появилась та не одна, а с сотрудником милиции. Да ещё женского пола и с погонами сержанта. Всё как я и спланировал.

– Это ты Руслан? – спросил сержант.

К этому имени я уже привык и решил не менять. Поэтому вежливо кивнул, подтверждая.

– Хорошо. Зоя Аркадиевна сообщила, что ты сирота.

– Это так.

– Хорошо… То есть, плохо. Давай пройдём в комнату и там поговорим.

– Ладно.

Продолжая растирать волосы, я провёл гостей к себе. Там быстро натянул рубашку и штаны, и застёгивая, наблюдал как девушка, а сержанту вряд ли было больше двадцати, устраивается за столом у окна, достаёт из планшетки лист бумаги и подготавливает карандаш. Делала та это неторопливо, давая мне время, так что я даже носки надеть успел, и расчёской пригладив волосы, сделав причёску, подошёл к столу и сел на кровать. На ней уже хозяйка сидела, но место свободное оставалось как раз у стола. Так что устроившись, я вопросительно посмотрел на представителя власти.

– Скажи, как зовут твоих родителей и что с ними произошло?

– Отец, Николай Николаевич Николаенко, он с Украины. Настоящий хохол. Погиб в Прибалтике в сорок первом году. Где именно не знаю, только регион. Ещё знаю, что он в пулемётном расчёте воевал. Мама получила письмо о его гибели, похоронку, но оно было утеряно во время одного из переездов, как и другие документы. Нас тогда обокрали в поезде. Мы часто переезжали. А маму зовут Гульнара Равильевна Николаенко. Погибла в апреле этого года. Она татарка, из казанских татар. Но в графе национальности, пишите русский.

– Мать – татарка, отец – хохол, а ты русский. Логично, – улыбнулась та.

– Так и я о чём?

– Из какого вы города?

– Киев. Только возвращаться туда не хочу.

– Давай по тебе. Значит, Руслан Николаевич Николаенко, я правильно поняла?

– Всё точно.

– Возраст? Сколько классов школы закончил?

– Пишите тринадцать лет, август.

– А на самом деле?

– На самом деле, – улыбнулся я, как по мне так лучше летом на природе день рождения праздновать, чем в стылую осень. – Пятое августа тысяче девятьсот тридцать первого года рождения. А закончил шестой класс, я раньше в школу пошёл, в семь лет. У меня мама учительницей была, подтянула. Да и закончил я после её гибели шестой класс. Легко сдам проверочные экзамены.

– Знание языков?

– Английский и испанский, довольно хорошо. Пишу на них также. Я вырос в этой языковой среде, вот и изучил. У нас в одной квартире американцы поселились, инженеры, по-русски совсем не говорили, а в другой испанские коммунисты, дети у них моего возраста были, я их русском учил, а они меня своим языкам. Заинтересовался, вот и выучил.

Та задала ещё несколько вопросов, некоторые касались родственников, но я тут развёл руками, не было. После этого та закончила и велела мне собираться, пояснив что меня ждёт детдом.

– Я знаю, – спокойно ответил ей.

Дальше я собрался, надел ботинки, они на шнуровке были, куртку, довольно тёплую, кепку, подхватил свой сидор, влажное полотенце я уже сложил и внутрь убрал, и завязав лямки, убрав вещмешок за спину, отрапортовал:

– Я готов.

– Идём.

К моему удивлению хозяйка комнаты деньги мне вернула, смущаясь пояснила что это на конфеты, на что молча кивнув, я забрал обе банкноты, что ей ранее давал, убирая во внутренний карман куртки. Когда мы покинули подъезд дома, выходя во дворик, девушка в погонах спросила:

– Ты специально это всё сделал?

– Вы о чём? – шагая с правого бока, я искоса посмотрел на сержанта.

– Ты понял о чём я. Ты специально приехал в Москву чтобы попасть тут в детдом. Зачем?

– Давайте посчитаем плюсы и минусы. В родной город я не хочу. В том где маму убили меня… ищут, и тоже не приласкать. Поэтому нужно было уехать. Москва идеальный вариант. Крупный город со множеством учебных заведений, а я планирую врачом стать. Жить в столице, это не то что в провинции, тем более после детдома я получу комнату и останусь тут.

– Хм, продумано. А если по распределению тебя как врача в другой город отправят?

– Ну и что? Страна у нас большая, а врач уважаемая профессия. Я не против.

– Планы у тебя хорошие, молодец что стремишься. А что по поводу того, что тебя ищут?

– По чесноку?

– Что?

– Чеснок – это честность. Молодёжный сленг. То есть, по-честному? Если так, то того, кто маму убил, я нашёл, а он оказался уважаемым вором. По пьяни тогда к маме полез. Пришлось бежать.

– Убил? – нахмурилась та, взглянув на меня острым взглядом.

– Нет, но покалечил сильно. Инвалидом стал на всю жизнь. С позвоночником у него что-то там… – я покрутил кистью руки, показывая, что врачам виднее.

– Надеюсь тут ничего подобного от тебя ждать не стоит?

– Сам я никого не трогаю, если меня не тронут. А вообще, мальчишкам подраться, что девчонкам почесаться, и обращать внимания не стоит.

Так ведя лёгкую беседу, а мы перешли на описание тех городов где я бывал, мы дошли до здания, где и располагалось отделение милиции. Сержант не был участковым, девушка просто попалась под руку дежурному, которому поступил звонок насчёт меня, вот её и отправили. Там дежурный изучил написанный рапорт, или точнее опросник, оформил, после чего велел тому сержанту отвезти меня к месту будущего проживания, пока сам он созвонится с директором и сообщает о нас. Номер этого детдома мне был незнаком, но девушка повела меня к трамвайной остановке, и мы проехали шесть остановок, практически доехав до окраины. Вон, слева воды Москвы-реки блестели. Тут и находился нужный детдом, тот располагался в двух зданиях, за ним явно плодовый сад, ограда спереди с въездными воротами и калиткой. Кстати, к нему толпой шли детишки со школьными портфелями и сумками. Ну да, уже вторая неделя как уроки начались. А сюда меня направили скорее всего из-за загруженности других детдомов и приёмников. Детишки были разного возраста, кто с интересом на меня поглядывал, кто с презрением и неприязнью, хорошо одет, маменькин сынок.

Мы прошли через калитку вместе с детишками и направились к одному из зданий, где видимо и располагалась дирекция. На крыльце сержант сказала:

– Подожди здесь.

Та зашла в дверь, а я, спустившись с крыльца, отошёл чуть в сторону. Тут малышня носилась на игровой площадке, чуть в стороне воспитатель общалась с старшеклассницей. Кстати, многие школьники не торопились покинуть двор, и с интересом поглядывали в мою сторону. Присев у крохи лет пяти, я показал ей открытые ладони, потом потёр руки друг о друга, и резко раскрыл ладони, а на них оказалась горстка карамельных конфет. У той глаза стали по пять копеек, другая малышня тоже набежала, а я сказал:

– Берите.

Конфеты расхватали в мгновение ока, щёки сразу вздулись, те жмурились от удовольствия. Я же, грустно на них глядя, продолжая сидеть на корточках, стал показывать разные фокусы. Не сказать, что я специалист, но дети не особо притязательные, так что они пошли на ура. Ещё играл в угадай в какой руке, те всегда угадывали, я старался, причём показывая что другая ладонь пуста. Так что несколько небольших яблок, ранетки, или груши, в садах их набрал, когда на Украине был, разошлись по рукам. Однако доиграть с малышами я не успел, услышал окрик сержанта:

– Руслан, подойди.

На крыльце рядом с девушкой в форме стоял мужчина, судя по пустому рукаву пиджака и двумя орденам «Красной Звезды», директор тут заслуженный. Виски седые, а самому вряд ли больше тридцати. Тот с интересом меня рассматривал, а когда я подошёл, протянул левую руку, и после рукопожатия, предложил:

– Заходи.

Мы зашли в здание, тут небольшой коридор был с пятью дверями. Открыл тот вторую слева, ага, окна значит выходят на площадку где я с малышнёй был. Директор сел, сержант устроилась у стола, я рядом.

– Меня зовут, Андрей Геннадьевич, я директор детского дома номер сто девять. Руслан, за годы войны детдома оказались переполнены, даже несколько дополнительных пришлось открывать, вроде нашего, поэтому я думаю ты понимаешь, как тяжело сейчас брать на баланс нового ребёнка, особенно если мест уже нет. Мне сообщили, что ты вполне адекватный и разумный молодой человек.

– Вы хотите сказать, что места у вас для меня нет?

– Место найдётся, я обязан принимать сирот, особенно по линии милиции, однако есть нюансы. Среди тех, кого приводят сотрудники милиции, есть разные… личности. У меня хороший детдом, и я не хочу превращать его в клоаку, поэтому таких детей отправляют в спецприёмники. Однако, с тобой ситуация несколько другая, и надеюсь проблем между нами не будет. Мы поняли друг друга?

– Конечно.

– Ты пионер?

– Да, был принят в сорок втором.

– Хорошо. Мне сообщили что ты готов сдать экзамены. До завтра ждать не будем, сейчас в школе учится вторая смена, и свободные учителя тебя опросят. Если уровень твоих знаний высок, то седьмой класс будет тебя ждать. Какая будет смена, вторая или первая, узнаешь от директора школы. Доволен?

– Более чем. Вы тоже, Андрей Геннадьевич, если будет какая нужда, обращайтесь, постараюсь помочь.

Тот лишь улыбнулся, и велел идти к секретарю, меня оформят. Сержант, убедившись, что я остаюсь, стала прощаться.

– Мог и не взять. Увидел, как ты с маленькими детьми играл, и видимо принял решение. Не подведи, хорошо?

– Обязательно.

Та протянула ладонь, которую я осторожно пожал, у меня пальцы сильные как клещи, так что не передавил. После этого та ушла, а я занялся оформлением бумаг, моих первых реальных в этом мире. Час просидел в секретариате, пока на меня учётную карточку заводили, а когда я две своих фотографии протянул, секретарь даже рот от удивления открыла. Но приклеила их куда нужно. Клей для такого дела нашёлся. Вообще, в личных делах фото большая редкость. После этого старшеклассница, Лидой назвалась, отвела меня в обычную районную школу. Та недалеко была, а пока шли та и описывала быт, в который и мне нужно вживаться. Кстати, у детдома был свой город и поле, я появился, когда все огородные дела были закончены, осталось только вскопать грядки на следующий год. Похоже это намёк на проверку моей трудоспособности и трудолюбия. Ничего, справимся. Вот наконец и школа. Дальше был директор, собеседование, а потом и проверка. К вечеру прошёл, так что меня зачислили в седьмой «Е» класс второй смены. Сегодня понедельник был, вот с завтрашнего дня и приступлю к урокам. А пока стоит вернутся в детдом, узнать где меня расположат и забрать вещмешок что оставил в кабинете директора, по его, кстати, просьбе. Первая часть плана выполнена, теперь стоит подумать над началом воплощения второй.

Возвращался я к детдому один, дорогу запомнил, Лида упорхнула по своим делам. Зашёл к директору, забрав вещмешок, и воспитатель отвела меня в комнату, где проживали парнишки моего возраста, но они из шестого класса, в восемь лет в школу пошли. Кстати, по школьной форме. Не у всех она была, донашивали за старшими, перешивали под себя. Мне тоже обещали завтра подобрать. А так меня уже поставили на довольствие, но не кормили ужином, я в столовой школы поел, директриса распорядилась. Мой вещмешок забрали на склад, теперь он без нужды, выделили полотенце, и всё на этом. Остальные мои вещи при мне были, в тумбочку убрать можно. А то, что в этой небольшой комнате, где едва ли десяток коек встанет, два десятка мальчишек проживали, было не удивительно, тут двухуровневые армейские койки стояли. Вот мне и выделили нижнюю у входа, оказалось верхние козырные. Занял я последнее свободное место.

Соседи уже тут были, так что разложив вещи в тумбочке, тут они друг над дружкой были, как койки, моя нижняя, судя по запаху хлорки, уже помытая, стал знакомится. Директор был прав, у него остались самые адекватные, и можно сказать правильные, пионерская организация, как и комсомольская, тут была на высоте. М-да, я попал в образцовый детский дом. Ладно, будем вести политическую жизнь, мне ещё комсомольцем в следующем году становится. Познакомившись со всеми, включая соседа сверху, я не успел расстелить постельное бельё, как прибежала девчонка моих лет, староста пионерской дружины в детдоме, и увела к себе, оформлять надо, да и расспросить тоже. Там собралось с десяток пионеров и представитель от комсомола, ну и начался допрос. До отбоя было принято постановление, пионером меня пока не признавать, мало ли, был я им или нет, подтвердить некому, бумаг нет, а тут если заслужу, примут. Вот и получил первое пионерское поручение, в течение двух недель до обеда, до уроков, колоть дрова в доме вдовы фронтовика. Дети у неё малые, и пионерская организация нашего детдома взяла над ней шефство. Не только над ней, но это задание поручили именно мне, и ещё двоим. Так что узнал адрес, сообщив что завтра у меня ещё хозяйственные дела и сразу не смогу, и на этом мы расстались. Отбой как раз был.

Следующая неделя пролетела как один день. По утрам я колол дрова, кто привёз эти поленья не знаю, но здоровенные, тут колун и клины только помогали, мне тут работы ещё на месяц, но дровяной сарай постепенно заполнялся. Дом частный, с участком, женщина работала поваром в одной из городских столовых, так что меня подкармливали, жалела хозяйка сироту. Я также понемногу с огородом помогал, вскопал часть, к зиме всё убрал, погреб почистил и утеплил. В школе тоже всё нормально, и пусть экзамены я сдал с видимой лёгкостью, но попотеть над вопросами пришлось, так что учился честно. В детдоме… Да, в детдоме не всё так просто было. Точнее жильё-быльё устаканилось, некоторый авторитет я среди ребят приобрёл, с малышнёй вечерами после школы с охоткой возился. Так и жил. Единственно что меня не устраивало, точнее не особо нравилось, это работа столовой.

Я не обвиняю поваров, с тем что есть, приготовить что-то лучше сложно, главное еда пусть простая, но сытная, никто не голодал, всё же война идёт. Однако перловка, с редким картофельным пюре, не только мне уже надоела, и это всё за неделю. Щи, вот ничего, борщ, уха бывает, но очень редко. А отчего рыбу не наловить? Огород бывшего летнего дома отдыха, который сначала войны перепрофилировали в детдом, выходил как раз на реку, и наловить рыбы я проблем не видел. Однако, что привозили из продуктов, тем и кормили. Раз в месяц говяжья туша была, свинина ещё реже. Ну и свои запасы конечно, у детдома своё овощехранилище было, где хранился урожай с огорода. Ещё и двум колхозам помогали, что-то выделяли за это, но мизер, всё для фронта, всё для победы. Поэтому сегодня, в воскресенье я решил пообщаться с директором. Тот тут жил, в небольшом флигеле с женой, она была бухгалтером в детдоме, и частью персонала. Там кажется пять квартирок было.

Я уже закончил на сегодня с колкой дров, после завтрака ушёл, и вот к обеду вернулся, поев постных щей, и гречки с подливой. Хлеб ржаной, разбодяженный. А вот компот понравился, из сухофруктов, свежий урожай, уже высушить успели, несколько мешков хранится в кладовых. Отыскав пару девчат из соседней комнаты, я достал из сумки связку краснопёрок, сушёной рыбки, обещал им вчера, отдал и пошёл искать директора. Тот всегда на работе, так что сначала я проверил кабинет, пусто, но нашёл его как раз в столовой, инвентаризация шла, и тот работал.

– Ты что-то хотел, Руслан? – поинтересовался тот, отвлекаясь от книги учёта.

– Так точно, Андрей Геннадьевич. Я бы хотел поговорить об ассортименте блюд в столовой, – и заметив, как поджала губы наша повариха, сразу же поправился. – Нет, то что удаётся получить из полученных продуктов на выходе, получается просто замечательно, сытно и добротно, так что спасибо вам за вашу работу. Однако, мы дети, и к сытному и добротному ещё желаем, чтобы было вкусно. Мы понимаем, что идёт война, и всем не просто, по сравнению с другими у нас даже всё отлично. Я просто предлагаю своими силами разнообразить меню. Например, бобы. Эти овощи содержат столько же белка что и мясо, и если мяса мало, то заказать на складах побольше бобов, я знаю, что их доставляют из Средней Азии, вполне возможно. Это полная замена мясу, а мы растём и материалы для постройки наших организмов просто необходимы, чтобы не было последствий во взрослой жизни. Это вам любой врач скажет о полезности питания.

– Молодец, как ты всё аккуратно подвёл, – улыбнулся Андрей Геннадьевич. – Однако график поставок припасов у нас уже согласован, поэтому поменять ничего не получится. Вечером стакан кефира будет и по яблоку.

– Это всё хорошо. А рыба? У нас тут река под боком, а рыбы привозят раз в неделю. А тут сколько блюд можно сделать, какое разнообразие, Раиса Викторовна не даст солгать, – повариха согласно кивнула, с интересом меня слушая, директор тоже, и я продолжил. – Почему бы нашему детдому не сформировать из старших ребят свою рыболовную артель? Часть пустим на детдом, остальное на какой-нибудь госпиталь. Будет как шефство. Ну и часть на бобы поменяем.

– Я уже думал насчёт рыболовной артели, Руслан, но ничего не вышло, завернули нас. Нужно получить разрешение в трёх инстанциях, также иметь рыболовный инвентарь, снасти, лодку ту же.

– Андрей Геннадьевич, я бы к вам не подошёл, если бы не мог эту проблему решить. Познакомился я тут с дядями из порта, пообещали всё нам найти, не новое, штопанное, но будет. Так что с вас бюрократия, с меня снасти, с ребят создание артели и сама работа. Найдётся из старших ребят хороший командир на роль бригадира?

– Найдётся, – кивнул тот, но продолжить не успел, повариха взяла слова.

– Идея стоящая. Часть рыбы можно на зиму засолить, не каждый же день улов будет. Если что крупное будет, можно котлетки накрутить, с картошкой или гречкой хорошо выйдет. Если будут молочные продукты, то и соус под рыбу. Меня этому научил знакомый повар, что в ресторане для иностранцев работает. А бочки можно использовать те, что для огурцов остались из-за плохого урожая.

– Скорее уж разграбления, не уследили тогда, – хмыкнул директор. – Ладно, уговаривать меня не нужно. Будет разрешение на создание артели имени нашего детдома. Правы вы, давно нужно было это сделать, но всё времени не было, а поручить не кому. Кстати, Руслан, а эти рабочие порта, как, официально нам передадут снасти?

– Честно сказать, нет, лодку они со дна реки случайно подняли, неплохая, крепкая, вёсла сами выстругали, а снасти тоже с реки достали, два комплекта сетей. Предложили мне забрать за бутылку самогона, похмельные они были. Я сбегал и купил две бутылки, и они мне в придачу ещё донный невод выдали, а его зимой хорошо использовать, пробил лунку, спустил по течению, выждал, и вытаскивай. С уловом или нет, как повезёт.

– Значит лодка у тебя?

– Да, мужики просили не говорить откуда я всё взял. Но снасти и лодка честные, поднятые со дна реки, и искать не будут. На содержание артели можно пустить часть добычи на продажу, чтобы сети чинить и остальное.

– Ладно, разберёмся, поищем как оформить всё это богатство. Где лодка спрятана?

– Тут рядом. В плавнях.

– Идём, покажешь. Заодно охрану выставим, иначе исчезнет всё как не было.

– Хорошо.

Директор передал книгу учёта поварихе, пообещав чуть позже продолжить, после этого мы направились за лодкой. По пути тот позвал парнишку из старшеклассников, семнадцать ему было. Вообще из детдома выпускают в два срока, в шестнадцать, это если работу нашёл, школу закончил до восьми классов, место для жилья на работе выделили, тогда отпускают. Кто хочет большего, учатся до десятого класса, и поступают в ВУЗы, вроде этого парня. Вроде Степаном его зовут, я ещё не всех в детдоме знаю. Тот, кстати, планировал повторить мой план, только учиться собирался на инженера. Но по какой специальности, не знаю. Вместе со Степаном был ещё один парень, он младше его на год. Так мы до плавней и дошли, тут минут десять всего идти. Лодка была на месте. Ещё бы, я её час назад тут оставил, когда в детдом с отработки возвращался. Так что парни лодку приняли, снасти осмотрели, всё аккуратно упаковано, они остались, а мы с директором обратно пошли. Эта лодка из Польши, да и сети тоже. Трофеи.

Дальше уже не моё дело, главное передал, пусть побольше рыбы на столе будет. Главное, чтобы Андрей Геннадьевич продавил разрешение. Насчёт него конечно я был удивлён, но оказалось действительно без разрешения нельзя. Оно появилась всего год назад, когда реки сетями перекрывали и рыба пропадала. На честную удочку не ловилась. Отказать нам не должны, особенно если правильно подать, про шефство над госпиталем я не зря ввернул, поэтому надеюсь всё получится. В воскресенье у нас выходной день, после обеда в школу ненужно, в принципе и дрова колоть тоже, отдых и на это распространяется, но я решил, что такая зарядка, это самое то, оттого и сходил на отработку. Когда мы возвращались, директор поинтересовался, почему я один работаю. Помощников мне предлагали, не без этого, но с этими помощниками я во вторник поработал и отказался, пусть их в другое место направляют. Мою просьбу удовлетворили. А то работать не давали, каждые полчаса перекуры. Я не скажу, что они лентяи, просто я крепче и выносливее. В семь у нас завтрак, в восемь я уже на отработке, и так до двенадцати без перекуров, пол первого обед, успеваю пообедать, собраться, и в школу, уроки полвторого начинаются. А вообще нашей подшефной привезли поленья огромные, клиньями работать приходилось, только так. Зато за эти шесть дней так навострился, что за четыре часа работы четыре-пять поленьев в дрова превращаю, и ещё успеваю в дровяной сарай отнести и сложить в поленнице. А втроём мы едва три полена одолевали. Тех двоих, усилив их парочкой старшеклассников, теперь на колку дров для кухни поставили, да для котельной. У нашего детдома своя котельная, она ещё пару жилых многоквартирных домов вблизи обогревает. Другие старшеклассники нет-нет да на лесозаготовки ездят.

Директор к себе ушёл, ему явно нужно решить вопрос с разрешением, подготовить бумаги на завтра, а я прошёл в жилой корпус, раздевшись внизу, сняв ботинки и куртку, они пока греют, но скоро на более тёплую одежду нужно переходить, и направился наверх, наша комната на втором этаже трёхэтажного кирпичного здания. В комнате побывал, с парнями парой слов перекинулся, после чего направился на первый этаж. Дело в том, что воскресенье в детдоме традиционно, за три года существования, банный день. Душевые тут есть, но мало, поэтому отрядами ребятню водят в общественную баню, это наш день. Поэтому нашу группу поведут в три часа дня, старшеклассники позже моются. Надо получить чистое бельё и полотенце в каптёрке. Сделав это, я вернулся в комнату.

После бани, две трамвайной остановки до неё топали, со смехом, весельем, и также обратно, но строем, вернувшись, я увидел, как в сарай лодку заносят, значит, остальное уже там. Десять старшеклассников её с трудом несли, но всё же убрали в безопасное место. Будут бумаги, можно будет ловить, надо успеть до первого льда, там пока лёд не намёрзнет и ступать на него нельзя, о зимней рыбалке и думать не стоит, вот и нужно иметь запас.

Следующие пару недель прошли в том же темпе. Пока я не закончу работы у подшефной, мне не признают отработку и не вручат торжественно красный галстук, так что я старался, и к концу месяца закончил, все поленья были расколоты и дрова сложены где нужно. Всё в дровяной сарай не ушло, часть под навесом сложил. От дружины приходили проверять работу, хозяйка меня нахвалила, так что вчера как раз и произошло торжественное награждение, и я вошёл в списки пионеров нашего детдома. Именно поэтому я сидел в классе в чёрных штанах и белой рубашке при галстуке. Да, мне не нашли формы, поэтому кроме меня ещё несколько человек сидели в такой вот эрзац школьной формы. Война, можно и потерпеть, так нам сказали. Куртку, и кепку я сдал, и мне выдали свитер, короткополое пальто и шапку из меха кролика, кажется. Тот самый треух. Варежки тоже были. Нормально, вполне тепло.

Второе октября было, как раз урок шёл, когда в дверь класса резко и требовательно постучали. После чего не спрашивая разрешения, пожилая учительница математики даже повернуться не успела, та распахнулась и в класс зашёл лейтенант НКВД, в фуражке, шинели застёгнутой на все пуговицы, в ярко начищенных сапогах, да ещё с новеньким ремнём и портупеей, что скрипела на ходу. Осмотрев класс орлиным взором, и узрев меня, тот широко улыбнулся, и подмигнув, обратился к учительнице:

– Прошу прощения, можно я у вас на время одного ученика похищу? С директором вопрос уже решён, она сейчас подойдёт.

Почти сразу в класс действительно вошла директриса, которая подтвердила слова лейтенанта.

– Может мне тебе вторую руку сломать? – задумчивым тоном сказал я, даже не делая попытки отойти от парты, мы все встали, когда директриса вошла.

– Не надо, мне с первой только на днях гипс сняли.

– Вообще-то, когда я тебе морду лица бил, руку случайно сломал. Сам виноват, нечего крутится было.

Директриса и класс с учительницей медленно охреневали от нашей речи. Лейтенант это увидев, засмеялся, пояснив:

– Да вы не волнуйтесь. Мы с Русланом вместе под Львовом немцев били у них в тылу, он меня дважды спасал, а один раз оглушённого из-под обстрела вытащил. Мы боевые побратимы. Ну а то что подрались мы, то бывает и такое. Ладно, Руслан, начальство моё тебя очень видеть желает. Как узнало где ты устроился, так и направило меня за тобой.

– Из отпуска по ранению вызвали?

– Война, какой отпуск? Да и не было ранения, а была травма.

Когда я подошёл, мы обнялись, хлопая друг друга по спине, после чего лейтенант, а точнее Юрий Анатольевич Брызь, именно так, сказал директрисе:

– Сегодня не ждите, а завтра на уроках будет как штык. За мной, Сусанин.

– Как там Анька-пулемётчица? – поинтересовался я, следом за Юркой покидая класс.

Это не панибратство, а боевой позывной лейтенанта. Мы на Западной Украине познакомились, неделю я там с ними куролесил, будучи внештатным снайпером, а когда лейтенант группу положил, за что в морду от меня и получил, отправился дальше в Польшу, тем более наши войска как раз к старой границе подошли. Из группы тогда уцелело пятеро, а было восемнадцать человек. Разведывательно-диверсионная группа. Основная задача разведка, наведение нашей авиации, ну и если есть возможность, то диверсии. А лейтенант, он командиром был, отчаянно искал такие возможности, вот и доискался. Я же говорил, что там немцы, аж целая рота, сканер не врал, так нет, попёрся. Молодой, доверия я ещё особо не имел. А вот как выводить выживших, то тут сразу доверия на десятерых. А Сусаниным я сам в шутку назвался, при первой встрече, вот и прилипла. Это был один из эпизодов войны. А ты гляди, нашли. Я тогда просто развеялся с профессиональными диверсантами, заодно показав своё мастерство в стрельбе. Юрка сам не раз выступал у меня наводчиком, пока я цели выбивал, так что за неделю совместных действий я там больше полутора сотен немцев набил. Вон, у той роты, под пулемёты которой мы попали, я полсотни точно настрелял, немцы и от других бойцов понесли изрядные потери, потому особо и не преследовали, а отправили следом группу бойцов «ОУН», что как раз им под руку попалось. Ну этих мы полностью уничтожили, заманив в свою засаду. Лейтенант тогда уже был мной бит, но и со сломанной рукой отстреливался хорошо.

Я их тогда вывел к нашим, танкисты генерала Рыбалко были, а там ушёл в Польшу. Всё же бить морду офицеру, да ещё госбезопасности, чревато. Хорошо, что Юрка мужик в принципе неплохой, так что зла видимо не затаил. Да и не подчинённый я ему и даже не военнообязанный. Но почему тот меня искал, и почему начальство желало видеть, вот это было интересно, однако, пришлось отвечать на другой вопрос.

– С чего это она пулемётчица? Радистка она у нас.

– Безотказная как пулемёт, и даёт с такой же скоростью.

– О как? А ты откуда знаешь?

– Это наши с ней дела. И вообще, раз связалась со старшиной, пусть и дальше с ним крутит.

– А-а-а, тебя продинамила и ты обиделся? Первая любовь, да?

– Вот ещё, – хмыкнул я.

Тут мы до гардероба дошли, и пока я одевался, отложив сумку с учебниками и школьными принадлежностями, тот облокотившись о стенку, стал расспрашивать меня как я тут оказался. Кстати, по поводу Анки, у той стресс, секс снимает, она в этом убедилась со мной, так что не динамила она меня, было, а вот то, что к старшине потом ушла, это было обидно. Причём сделала это демонстративно, оскорбляя, потом ещё и поглядывала, чтобы убедится, дошёл её посыл или нет. Я понимаю, что она таким образом хотела нашу связь разорвать раз и навсегда. Но можно же было просто подойти, и поговорить. Пулемётчица и есть. Это тоже было одной из причин, почему я ушёл от них. А так пока одевался и шёл до машины, кратко описал как эшелонами добрался до Москвы, и вот тут устроился. Правда, Юрий на это не купился, три недели проведённые мной в Польше в этом случае выпадали. За это время пешком до Москвы можно дойти, а не эшелонами доехать.

– Ну я не сразу отправился в Москву, в Польше там погулял, посмотрел, как люди живут за Бугом.

– Три недели гулял, – утвердительно кивнул тот, пока мы мягко покачиваясь катили в сторону Наркомата. – Кстати, твоя фамилия действительно Николаенко?

– Да.

Машину нам не пожалели, генеральский «Хорьх» был. Причём, очень знакомый. А это не его ли мы увели у немцев, когда я группу к танкистам привёл? Лейтенант подтвердил, тот самый. Они его начальству своему подарили.

– Чего плечами пожимаешь? – посмотрел тот на меня, мы сзади сидели, спереди водитель, тоже в форме НКВД. – Это про тебя немцы говорят, «Ужас в Ночи»? Ты их отстреливал по ночам так, что они выйти на улицу боялись. А я знаю, что ты ночью как днём видишь, и вести ночной огонь можешь легко.

– Ночами стрелять стрелял, а боялись ли они, мне до того дела не было. Главное успеть больше набить, прежде чем на зимовку в Москву отправляться.

– Пленные говорят, ты там почти полтысячи набил.

– Мне помнится побольше было. Ладно, не суть. Ты мне лучше объясни, это что сейчас в школе было? Что за фарс?! Могли спокойно позвонить, прислать человека в штатском, и привезти туда и обратно.

– А ты что, славы не хочешь?

– Знаешь где я эту славу видел? Я такую легенду проработанную сделал, чтобы спокойно жить, а вы мне всё порушили. Так что спасибо не дождётесь. И про вторую руку за такую подставу я не шутил.

– Ух, грозный какой, – демонстративно потёр тот челюсть, намекая за что мне сделал такую подставу. – Нет, Русланчик, от славы тебе теперь не уйти.

– Подробности будут?

– На месте узнаешь, – оскалился тот.

– Ладно, недолго ждать. Как нашли-то?

– А директор у тебя очень подозрительный, наблюдал за тобой, и всё в тебе ему казалось не так. Решил проверить, и у нас опознали по фотографии. Сам же в канцелярии детдома фотографии выдал. Помнишь ты на фоне расстрелянной машины с убитыми офицерами СС фотографировался?

– Я не фотографировался, меня заставили, стиснули с двух сторон и держали. Уверен, что специально так сделали, фото моё получить. Как фотокамеру в машине нашли, так и устроили фотосессию.

– Но фотография замечательная получилась, ты с грозным и одновременно невозмутимым лицом смотришь в камеру, и винтовка у тебя поперёк груди. Красивое фото. Особенно этот твой костюм, «Леший» ты его назвал? Ты в нём при оружии отлично смотришься. Капюшон опущен, пилотка на голове, фигура скрадывается. У нас уже тоже такие костюмы шьют, старшина наш не зря до последней строчки его изучал. У тебя самоделка, а у нас уже фабричные пошли. И разгрузка твоя эта, удобная надо сказать вещь.

– Рад что стал полезен стране. Вы вообще меня надолго забрали? Я сегодня вечером малышам обещал новую сказку прочитать, «Летучий корабль», не хочу их обманывать.

– Когда нужно?

– В девять отбой у них, за полчаса.

– Успеешь, ещё пять часов, – глянув на часы, известил тот.

– Не нравиться мне это всё.

– Чуть позже ты изменишь своё мнение.

Дальше ехали мы молча, но приехали не на Лубянку, как я думал, а к обычному зданию, и въехали через ворота во внутренний дворик. Ворота охранял, он же нам их открыл, часовой в обычной красноармейской форме. Шифруются. Из машины меня сопроводили в здание, где дежурный записал мои данные, пока я раздевался и сдавал в гардероб шапку и пальто, сумку тоже сказали оставить. Вот свитер я оставил, в здании было прохладно, видимо на отоплении экономили. Только галстук поправил, чтобы видно было, всё же с уроков, а у нас на уроках их носили, не только по праздникам. Потом меня провели на второй этаж, и почти сразу секретарь пропустил нас с лейтенантом в кабинет местного хозяина. Я его сразу узнал, да и мемуары читал. Судоплатов, Павел Анатольевич, а в кресле рядом сидел директор детдома, Андрей Геннадьевич. А что тут удивляться, сдал, и сидит довольный.

– Да. Сомнений нет, это Руслан, – возвращая фотографию, что держал в руках, сказал директор.

Я уже догадался что это за фотография. Кстати, надо себе копию попросить. А вообще, фотоаппараты мне не раз попадались, уже два десятка имеется в запасе, включая такой древний аппарат, откуда птичка вылетает, на треноге. Запасные пластины были, так что мои фотографии, со следами войны на заднем фоне, у меня изрядно имеется. Я фотоделом и так увлекаюсь, поэтому выделил себе денёк отдыха, и распечатал часть, а уже тут, когда в детдоме устроился, в специально оборудованной фотолаборатории в моём летающем доме, остальные допечатал, по три фотографии на каждый кадр. Неплохо получилось. А сундук у меня на чердаке укрыт, того жилого здания где я сплю. Жаль только, что на чердак можно попасть по наружной железной лестнице, до которой ещё и не допрыгнешь. По воскресеньям, когда свободное время, и посещал как наступает темнота, благо после пяти уже темно.

Судоплатов встал, и подойдя, протянул руку. После рукопожатия, отказываться и ставить этого хорошего человека в неловкое положение я не хотел, тот сказал:

– Герой, – отойдя и осмотрев меня с ног до головы, я тут же принял вид бравого солдата Швейка, на что Судоплатов засмеялся, и продолжил. – В Кремле по-хорошему это нужно делать, ну да ладно.

Тут в кабинет вошло ещё два офицера, у одного на папке было две наградные коробочки. Не то чтобы я был уверен, но теперь лишь убедился в своём предположении в причинах вызова. Второе, измордуют, что лейтенанта побил. Могло и до этого дойти. А чтобы всё красиво выглядело, свитер я снял. Торжественное мероприятие заняло минут десять, меня наградили орденами «Красной Звезды» и «Отечественной войны» второй степени. Наградные документы тоже были. На Николаенко Руслана, тут всё в порядке. Потом фото с директором, тот тоже при параде с наградами, и всё. Остальные в кадре отсутствовали, война, секретность. Даже небольшой банкет организовали, где я, держа стакан с яблочным соком, сказал свой тост:

– Ну, чтобы бабы были и всегда стоял.

Дальше банкет был скомкан из-за постоянного ржача присутствующих офицеров. Судоплатов недолго с нами просидел, отметил и ушёл, у него работа, а мы ещё с полчаса задержались, и поехали домой. Нас на «Хорьхе» увезли. А фотографию я всё же попросил, даже взамен предложил. Узнав, что у меня ещё есть, а также коллекция фотографий снятых с трупов немецких солдат, где даже есть кадры их преступлений, договорились о передаче. Через Андрей Геннадьевича. А своё фото от Судоплатова я получил. М-да, и не наказали. Вот только что теперь ждать? Подумав, я решил, что жизнь моя не должна сильно изменится. Мне тринадцать, НКВД не особо интересую в качестве их сотрудника, да и я откажусь. Ладно, прорвёмся.

Всё оказалось не так и страшно, как я себе навыдумывал. Награды по сути никто и не видел. Андрей Геннадьевич согласился со мной, что скромность украшает, и забрал награды и документы, чтобы запереть их в своём сейфе в кабинете. Сейф – это название. А так, скорее железный ящик, который можно ногтем открыть. По крайней мере я быстро справлюсь, благо отмычки имелись. Тоже трофеи, к слову, снял с нескольких полицаев убитых на Украине. По возращению, покинув кабинет директора, или правильнее называть заведующего детдомом, но у нас его именно директором зовут, я вышел из здания, ёжась от холодного ветра, и осмотревшись, убедившись, что вокруг никого, подпрыгнув, ухватившись за лестницу и поднялся на чердак по наружной лестнице. Обещания нужно выполнять. А так у меня активирован амулет отвода глаза, сразу включил его как здание покинул, поэтому и взбирался спокойно.

Посетив свой дом в сундуке, я отсортировал пачку своих фотографий, почти три сотни вышло, а с обратной стороны подробная информация, где был сделан снимок, кем, когда и кто на заднем фоне. Обычно я фотографировался с зрелищными видами, на двух третях были убитые мной немцы и их прислужники. Данные их из документов на обратной стороне фото тоже были. Также при мне было два сидора, полных немецких личных документов. Вот и взял, свою пачку и ту пачку фотографий что нашёл на телах немцев. Там немало было снимков где те по зверствовав, на этом фоне снимались. Вот так спустившись, направился к директору. Лучше сразу разделаться с делами чтобы не думать. Тот удивился моему приходу, и осмотрев вещмешки, пока я вслух описывал что в них, вдруг озаботился вопросом:

– Руслан, а где ты их прятал?

– Почему прятал? Они открыто на полке лежали, – ответил я вполне честно, не утоняя что полка на складе трофеев в летающем доме. – Давайте список составим, передам и отдыхать пойду. Мне ещё к малышне зайти нужно.

Тот чему-то хмыкнул, внимательно осмотрев меня, где же он всё же служил? Вот не верю, что простой пехотинец. А так почти час заняла передача документов и фотографий. Оставив директора в кабинете, к нему уже жена приходила, домой звала, та в положении, как я понял, это их первый ребёнок, но вытащить не смогла, я направился в нашу спальню. Сам Андрей Геннадьевич сидел и перебирал документы, а также внимательно читал информацию на моих фотографиях. Похоже надолго засидится. А вот меня в спальне очень ждали, тот спектакль что разыграл Юрка в классе, дошёл уже до всех. Трое из нашей спальни были из одного со мной класса, так что понятно откуда информация пошла. Тут ещё и секретарь нашей комсомольской ячейки прибежала, и утащила к себе, спасла от множества вопросов. В актовом зале сидело немало ребят-комсомольцев. А на столе тарелка с гречневой кашей и стакан с шиповником, накрытый куском белого хлеба. Ужин уже прошёл, но мне оставили. В принципе, есть я не хотел, сказал, что нас покормили, поэтому отдал Боре, пареньку четырнадцати лет, вечно голодному. И сейчас тот смотрел на тарелку не менее голодным взглядом. Так что согласие с него было получено сразу. Ну а меня снова начали расспрашивать. Вот ведь, в спальне только верхнюю тёплую одежду успел снять, переодевшись в лёгкие брюки и рубашку, у нас довольно тепло в здании, а тут снова вопросы.

– Скажи, Руслан, это правда, что ребята по школе говорят, тебя забрали в госбезопасность? – поинтересовался секретарь комсомольцев, а писарь вёл нашу беседу.

– Всё верно.

– Для чего?

– Наградить решили, – глубоко вздохнув, признался я.

Андрей Геннадиевич ещё в машине предупредил, что подобное дело общественное, поэтому скрывать смысла нет. Ещё и в стенгазете очерк дадут. Будет ещё торжественная часть и в самом детдоме. Так что я решил не тянуть резину и описать историю так как мне нужно, то есть правду, а не слушать потом дикие истории, что к реальности имеют мало отношения.

– Наградить? – заинтересовалась наша девушка-секретарь.

– Да. Наградили орденами «Красной Звезды» и «Отечественной войны». Награды у директора лежат, он сказал в выходные проведём торжественный ужин.

– Так, – с некоторой растерянностью девушка потёрла виски. – А за что награды?

– За спасение лётчиков, сбитых над территорией противника, это происходило одиннадцать раз, – начав загибать пальцы, стал перечислять я. – Спасение разведывательной группы, ей командовал тот лейтенант НКВД, что меня сегодня забирал. Уничтожения немецко-нацистских захватчиков и их пособников. Я снайпер по специальности. С той разведгруппой неделю бегал по тылам немцам. Ну и освобождал наших военнопленных у немцев. Много раз. Где это были небольшие группы на полевых работах, стрелял охрану, вооружал и отправлял в сторону фронта или партизан, а бывало и лагеря освобождал. Но немного, я один, а там охраны много. Четыре раза всего было.

– Но как? – растерянно спросила секретарь.

– Ночью я вижу хорошо, не как днём, но хорошо. Поэтому всё делал по ночам. И у меня было бесшумное оружие. Пистолет с глушителем. Пока немцы понимали, что их убивают со стороны, их практически не оставалось. А казармы Гестапо в Минке или во Львове, я гранатами забрасывал или бутылками с горючей жидкостью. Также и с казармами концлагерей поступал… После убийства матери, когда я за неё поквитался, решил поквитаться с немцами и за отца. Поэтому и поехал в Прибалтику на лето. Ночью перебрался через передовые позиции наших и немецких войск, ну и дальше воевал.

– И много убил?

– Много, – коротко ответил я на этот не самый скромный вопрос. – Поквитался от души.

– А почему уехал? – прямо спросил один из комсомольцев. – Почему ты здесь?

– Социализироваться хочу, – вместе с ответом было моё пожимание плечами.

– Что?

Судя по лицам присутствующих, меня мало кто понял, поэтому я разъяснил, как смог:

– Социализация, это довольно тонкая психология. Те же отшельники или бирюки-одиночки асоциальные типы. Я три месяца в тылу врага провёл, вздрагивая от любого шорох, мало с кем общаясь подолгу. А любой человек существо социальное, мы стайные, и без других людей не можем. Нам нужно общение, нам нужно вливаться в общество, чтобы вырасти нормальным человеком. А я не хочу превращаться в мясника, который готов убить за косой взгляд, и плохо умеющий нормально общаться с людьми. К тому же бросать школу я тоже не хотел. Хорошо провёл лето, как я считаю, да и многие сбитые лётчики или пленные, освобождённые мной, это только подтвердят, но осень, зиму и весну я планирую провести тут, социализироваться и учиться.

– И как, помогает социализироваться? – спросила секретарь.

– Вполне. Нисколько не пожалел, что вернулся, и рад что мне попался именно ваш детдом. А общение с малышнёй как будто сняло стопор, и пружина внутри меня медленно распрямилась. Мне с вами тут хорошо. Правда, по-честному, в первые недели очень трудно было, привык один, а тут столько детей вокруг, шум и гам, с трудом выдержал и не сбежал, спасала колка дров, но сейчас уже привык. Это и была социализация. Я стал своим, как и вы мне. Кстати, я пока в тылу у немцев был, трофеем с одного офицера СС фотоаппарат взял, а для меня, что с бою взято, то свято. Плёнок много было, как средств для печатанья фотографий. Я стал делать снимки. Очень много сделал. Был в Прибалтике, в Белоруссии и на Украине. Везде делал снимки своей личной войны. На другой стороны описание где это было и что произошло. Эти фотографии я уже передал Андрею Геннадьевичу. Хотите посмотреть, поторопитесь, завтра он их отправит в НКВД. Там просили. Ещё есть трофейные фотографии, добытые мной с тел убитых немцев. Там всякие фото были, со зверствами тоже.

Это уже была моя месть директору, за то что сдал меня, комсомольцы у нас энергичные, вон как за рыбное дело взялись, несмотря на осень, улов вполне радовал, появившись на столах воспитанников. Что-то и подшефному госпиталю отходило. Моя идея тут была тоже одобрена. А вот бобов не было, видимо договорится не удалось. Так что комсомольцы сейчас рванут к директору и не слезут с него, ещё и помогут систематизировать мой дар, заодно всё изучив. Те заинтересовались, но вскочить не успели, дверь открылась и к нам прошёл Андрей Геннадьевич, говоря кому-то за дверями:

– … не хорошо подслушивать. Марш по своим комнатам, – закрыв дверь тот тут же обратился ко мне, протягивая фотографию. – Руслан, этот лётчик на фото. Где ты его похоронил?

– Да там же где и нашёл, Андрей Геннадьевич, – изучая фотографию, где я стоял с серьёзным лицом, а на заднем фоне на стропах зацепившегося за кроны дерева купола парашюта, висело тело нашего лётчика, ответил я. – Прямо под дубом.

– А сам фотографировался почему? Хотел на память сделал?

– На некоторых фотографиях мне действительно фотогравироваться не стоило, слишком мерзкое или некрасивое зрелище, как с этим лётчиком. Однако для меня это как автограф, показывает, что снимок сделал именно я, и всё видел своими глазами. По сути доказательство моего присутствия там. Да и память, какая она настоящая война, чтобы не забывал. Ставил задержку на фотоаппарате, у меня он с треногой, и делал снимки.

– Ясно.

– А что случилось? Я же всё правильно сделал? Лётчик там почти год висел, состояние тела плохое. Я спустил его, вырыл могилу и похоронил. Документы в плохом состоянии были, но смог прочитать, и на обороте фотографии всё написал. Даже зарисовал схему, где находится могила, взяв за ориентир ближайшую деревню.

– Тут ты молодец. Вот только судя по документам, они у тебя отдельно в планшетке были уложены, немного и только наших воинов, но есть, это младший брат моей жены, Анны Петровны. У неё трое братьев, этот самый младший, он ещё в сорок третьем пропал без вести, не вернулся из боевого вылета. Лейтенант, на бомбардировщике летал. До родов ей лучше ничего не говорить, позже я сам сообщу. Я могу надеяться на молчание всех здесь присутствующих?

Всё в разнобой подтвердили, впечатлённые нашей беседой, из которого не пропустили ни звука. Тут же наша секретарь комсомольской ячейки взяла дело в руки и быстро договорилась помочь Андрею Геннадьевичу с сортировкой всего что я ему принёс. Тот подумав, согласился. Работать тут решили, в актовом зале, места больше. Я ушёл, уже не нужен, а те помогли директору всё принести, да начали работать. Посетив малышню, я рассказал обещанную сказку. Тут большой зал и детишки спали всех полов, малыши ещё, да и уместились тоже все. Присутствующая воспитатель, сидела на табурете у двери и слушала не менее внимательно. Сказку я рассказывал в лицах, более того, по мультфильму ещё и пел за героев, тонким голоском за принцессу, своим за героя, за Бабок-Ёжек, и грубым за рвача-купца. А что, у тела моего отличный голос, сам постарался, перестраивая организм, а на баяне играть я ещё в прошлой жизни научился. Делать-то всё равно вечерами нечего было, ужинал и у костра сидел и играл. Больше для себя. Однако если рядом туристы отдыхали, рыбаки, приходили, тоже слушали. Тут я тоже пальцы разрабатывал, а баянов набрал трофеями штук двадцать. Аккордеоны ещё были, ими я пользоваться тоже умел, а вот гитарой не очень. Баянист я. К слову, этот баян из нашего небольшого музыкального коллектива, взятый под честное слово. Свой не брал, иначе как я объясню его появление?

Малышня вместо того чтобы уснуть, наоборот возбудилась. Ну да, такую сказку с музыкальным сопровождением я им впервые рассказывал. Сам хотел попробовать, получилось классно. Настолько им понравилось рассказанная мной сказка, так что воспитатель потрепала меня по макушке, выгнала, и стала их укладывать. Я же отнёс баян в коморку, ключ мне дали, убрав музыкальный инструмент на место, и занялся делами. Детдом точно обыщут, и рисковать я не хотел, решив спрятать сундук-дом в другое место. Кстати, не подумать ли о создании детского кукольного театра? Найти кто этим займётся, и подавать идеи, дальше сами, не думаю, что у меня время на это будет, и так весь в делах и заботах. Накинув куртку, это моя, в гардероб не ходил, достал из наруча, и вышел на улицу. Свет в актовом зале всё ещё горел, и осмотревшись с помощью сканера, только хмыкнул. Андрей Геннадьевич видимо позвонил куда надо, а детдом наш радиофицирован. Один аппарат в кабинете директора стоит, и параллельный у дежурного воспитателя. Это я к чему, сканер ясно показывал двоих наблюдателей. Один в машине сидел, побитом немецком легковом «опеле», в городе их стало появляться довольно много, внимания не привлекает, и ещё один наблюдатель в стороне прогуливался.

Хмыкнув, я включил амулет отвода глаз, ага, задёргался наблюдатель, удивившись куда я пропал, пусть думает за угол убежал, а сам по наружной лестнице поднялся на чердак, и устроившись на сундуке, осторожно выведя его через слуховое окно, тут слугам-големам снова пришлось его аккуратно разбирать, по размеру не проходил, подождал снаружи пока те его снова соберут, и забрав их, полетел прочь. Жаль, что в сундуке столько накручено, что убрать его в наруч не представляется возможным, плетения в конфликт пойдут. Мне пришлось довольно долго прикидывать где спрятать сундук так, чтобы его не нашли, он был в близком доступе и меня к нему не отследили. А следить будут, это я точно скажу. Правда сделать так, чтобы долго это не продлилось, было вполне возможно. На чердаке, где раньше сундук стоял, я оставил некоторую часть трофеев. Мелочёвку. Найдут, если искать будут, и успокоятся, подумав, что это всё что я из немецких тылов привёз. Там и было-то два вещмешка разных вещей, фотоаппарат с парой катушек плёнки, пара пистолетов «Вальтер» с небольшим количеством боеприпаса, и пол вещмешка трофейных шоколадок, у меня уже привычка вылилась, если у малыша какого день рождения, обязательно дарить подарок, обычно это шоколад. Сладости те любят. Более старшим ребятам я не дарил. На всех не хватит. Да и внимание привлеку. И так привлекаю.

Насчёт нового места хранения сундука, я уже подумал. В принципе тот и под водой можно держать, защита настолько хорошая. Требуется только нырять, проходить процедуру кровной проверки и меня втянет в портал. Разве что лужа на коврике появится, и это всё. Вода в дом не попадёт струёй. То есть, уличное и зимнее хранение под открытым небом домику моему летающему тоже не повредит. К слову, пожар ему тоже не страшен, просто активируется процедура спасения ценного имущества и сундук сам отлетит подальше, спрятавшись. В случае хранения на чердаке, тот вылетел бы тем же путём, как и залетел, выбив слуховое окно, но к счастью детдом гореть не собирался, и надеюсь ничего подобного не случится. Поэтому я и решил, хранить его на виду, но под магией отвода глаз. Недолго, месяц-другой, а потом верну на место. Меня чердак вполне устраивал. А сундук спрятал, отлетев метров на сто, на чердаке одного из соседних домов, барак по сути. Он отапливался от нашей котельной. Обратно я не спешил, успею, так что отправился внутрь дома и два часа поработал в мастерской, у меня там шли работы сразу над несколькими проектами, к тому же изучал доставшееся наследство Дарта. А там было множество того, что он ещё сам не изучил, трофеи по сути, и не исследовал. Вот через «Око» изучал и рисовал схемы на листах, пытался понять, что делает тот или иной амулет или артефакт. Надо сказать, увлекательное занятие.

Ближе к полуночи я вернулся в детдом, хм, а окна актового зала всё ещё горели и тени были видны. Дальше забрался наверх по пожарной лестнице и отключив амулет отвода глаз, аккуратно спустился, вернувшись в здание. Наблюдатели это точно засекли, надеюсь долго искать мой схрон не будут, не хочу, чтобы они тут задерживались. А вот в спальне, куда я тихо пробрался, стараясь не скрипнуть дверью, меня уже ждали. Пообщаться со мной соседям не дали, поэтому, когда я появился, загорелся свет, спали не все, другие тоже проснулись, и начались расспросы. Отделавшись общими фразами, мол, завтра узнаете, я уже через несколько минут спал.

На завтра, ближе к обеду, я с ребятами занимался колкой дров для котельной, меня вызвали к директору. То, что тут мутные личности трутся, я видел, да и на чердаке шмон шёл, так что когда зашёл в кабинет директора, там был Юрок, и Андрей Геннадьевич, увидел, что на столе свалено всё что я на чердаке оставил. В общем, ничего такого не было. Ценное, но разрешённое, забрал Андрей Геннадьевич, мол, вырасту, вернут мне мою собственность. Оружие Юрок забрал, шоколадки я, махнув рукой велел отдать завскладу, пусть разделит, так что можно сказать интерес ко мне с этой стороны исчерпан. Оказалось, зря я надеялся. Когда мы с лейтенантом вышли во двор, тот сказал:

– И не надейся, что я поверю, что у тебя один схрон. Сбросил на нас всякое старьё. Пистолеты и то пострелявшие и разболтанные. Да и нет у тебя привычки всё в одном месте прятать. За неделю совместных боёв я тебя хорошо изучил и твою поговорку тоже: – что с бою взято, то свято. Ты же тела убитых тобой немцев чуть ли не до исподнего раздевал, и всё это куда-то девалось. Я конечно сомневаюсь, что ты всё вывез, но то что что-то привёз, не эту мелочёвку, уверен.

Я несколько секунд смотрел на лейтенанта, глаза в глаза, после чего вздохнул, и сказал:

– Всё что найдёте, ваше.

– Найдём, – пообещал тот. – Меня пока к отделу приписали, врачи добро не дают у немцев в тылу работать, бюрократию развожу, вот и займусь тобой.

– И что, это принципиально?

– Зная тебя, ты и танк сюда вполне мог приволочь. И это я ещё не припоминаю тот транспортный самолёт, который куда-то делся с аэродрома подскока, что мы захватили. А оружие того взвода полицаев, который мы уничтожили на лесной дороге? Ты всё в сторону в овраг стаскал, вместе с амуницией, и ветками закидывал. Мол, пригодится. Так через два дня там Горбанов пробегал, с разведки возвращаясь, и ничего не обнаружил. А он следопыт хороший, только твоя обувь была. Свежий след.

– Не понимаю о чём вы, – сделал я вид оскорблённой невинности. – И вообще, у нас обед, а потом в школу идти.

– Всё равно найду.

– Всё что найдёте, ваше, – повторил я.

Тот ушёл, а я вернулся к колке дров, размышляя. И чего он мне так прицепился? Вроде воевали вместе, знает, что я к оружию отношусь правильно, и в курсе что не стоит направлять его на всех. Хотя если разозлить, возьму немецкую «мясорубку», ту что «МГ-42», и пройдусь до конца ленты. Точно за челюсть мстит. Злопамятный какой.

Следующие четыре дня я вполне спокойно учился и занимался делами. Думаю, Юрок, когда говорил насчёт других схронов, просто пытался вывести меня из равновесия, чтобы я побежал перепрятывать, и тут бы они нагрянули, взяв на горячем. Но так как я не повёлся, на третий день наблюдение исчезло, я проверил вчера, действительно исчезло. Меня вообще удивляет что с теми делами что в Москве творятся, вообще нашлись силы и средства для наблюдения за мной и слежки. Правда, то что обыскали всё что можно, это точно. Все здания детдома, даже школу проверили и там где я часто бывал. Ничего не нашли и видимо успокоились. Сегодня воскресенье было, концерт у меня в подшефном нашему детдому госпитале. Та моя сказка с музыкальным сопровождением настолько понравилась детям, что разговоры только о ней ходили, да и воспитатель не молчала. Директор попросил спектакль у нас в актовом зале провести, в пятницу вечером после школы я и сыграл спектакль в одном лице. Для малышей нормально, но если для зрителей постарше, то тут нужны уже артисты, а не я один. Хотя всё равно всем понравилось. Зал был битком, чуть ли не на головах друг друга сидели, слушали затаив дыхание. Приятно. Вот Андрей Геннадьевич, заручившись моим согласием и договорился что спектакль я сегодня сыграю в госпитале. В пять вечера, до ужина у раненых. Даже разрешил помыться в душе при котельной, а не ходить со всеми в баню, подготовится. А так до обеда время свободное, вот я и размышлял, куда пойти после завтрака, на дальний рынок, на ближайшем могу и наших встретить, или в мастерскую моего летающего дома. На рынок сходить стоит, давно всё думаю часть трофеев продать, в основном из формы. Мало сейчас шьют и такая полувоенная одежда стала модной. Даже немецкая. Вообще, в детдомах строго следят за отлучками, и гулять без сопровождения не разрешают, однако такой лагерный режим директор наш не поддерживал, поэтому в воскресенье можно было гулять. Желательно недалеко, и хотя бы говорить куда, чтобы знали где искать. Это подросткам нравилось, поэтому по воскресеньям из старших, да и моего возраста, мало кто находился на территории детдома. Мировой у нас директор.

Всё же я выбрал мастерскую. Часа два поработал с неизвестными амулетами и артефактами, да и вообще не понятными магическими предметами, коих Дарт собирал что сорока, и когда хотел убрать магический резак, вообще-то это паяльник, но в данном случае тот был на резак переключён, я случайно зацепил им ладонь, отчего брызнула кровь. Я ещё и с испугу рукой взмахнул, и брызги полетели в разные стороны. Досталось и магическим предметам передо мной. Там среди кучи барахла лежал браслет, с золотистыми полосами по краям. Явно мужской, на женский не похож. До него я ещё добраться не успел. Если по остальным предметам кровь стекала, то тут она впиталась и браслет засветился. Хлопок и рядом появился второй, точно такой же, повторный хлопок и я изумлённо смотрю на оба браслета появившихся на кистях моих рук, ужавшись по размеру. Причём левый ещё и наруч выше к локтю пододвинул, мешал тот ему. Ладно, кровь хлещет, займусь этим.

– Ведь каждый раз себе напоминаю, работаешь с паяльником, надевай защитные перчатки из драконьей кожи. Опять забыл, – простонал я, и достав лекарский амулет, заживил глубокую рану, мне даже кости частично перерубило.

Теперь я занялся изучением браслетов. Что это вообще за хрень такая? Пытался снять, но швов не обнаружил. Потянулся было к паяльнику, но хлопнув себя по лбу, включил «Око», и стал изучать плетения в браслетах. Да уж, навертели, однако магия знакомая, шумерские артефакторы делали, их почерк. Это направление Дарт знал плохо, его учитель был больше шаманом, чем артефактором, но основы знал, вон, куцебу себе построил, и передал их Дарту, так что и кое-что я знал. Смог определить несколько узлов, и стал прикидывать что это такое. Настроении убито было, работать дальше не хотелось, а с этими браслетами я год, а то и два буду разбираться, их не разрежешь, защита такая, что руки в лаву совать можно. Вообще, функций у браслетов огромное количество, стоит их ещё изучить, но по узлам я уже понял, что в них есть встроенные порталы. Поэтому прибравшись в мастерской, я надел маскирующий амулет, настроив его закрывать новые и нежелательные украшения у меня на руках, и направился к выходу.

До обеда ещё часа два, поэтому я решил посетить душевую, благо та как раз пуста была, как наш кочегар сообщил. Взял комплект нательного белья, у каптёра, полотенце и кусочек мыла, как раз на один раз помыться, и направился в душ, там намываясь, всё поглядывал на браслеты. Раздумывая как теперь от них избавится. Носить непонятные артефакты я не хотел. Закончив намываться, я вытерся, и обернув полотенце вокруг бёдер, вышел из душевой, тут на вешалке и на скамейке моя одежда была, однако я успел только подойти, взяв наручные часы, как браслеты вдруг засветились и раздался хлопок. Только вот браслеты не пропали, как я надеялся, они меня перенесли, причём непонятно куда.

Оказался я в полутёмной грязной подворотне, воняло мусором и сгнившими овощами, да и вид вокруг показывал, что я попал не в самый благополучный район. У сгнившего наполовину ящика для мусора сидел парнишка лет пятнадцати-шестнадцати, босой, в грязных бело-жёлтых шароварах, такой же грязной и когда-то красной жилетке на голое тело. На голове была маленькая детская феска, едва загрызающая темечко. Так вот, этот паренёк крутил в руках старинную лампу с патиной на разных частях, и пытался краем жилетки что-то оттереть на её боку. У меня сразу возникли какие-то нехорошие ассоциации, и я с подозрением посмотрел на местного, машинально застёгивая на руке ремешок часов. Паренёк сразу меня заметил, глаза его расширились, и тот заорал:

– Ты ещё кто?!

Это явно арабский, его я не знал, но отлично всё понимал. Похоже, это одна из опций браслетов. Покосившись на свои браслеты, буркнул недовольно:

– Подозреваю, что я теперь Волька ибн Хоттабыч.

Достав из наруча запасной комплект одежды, я стал переодеваться, как обратно отправится я не знал, а стоять нагишом перед кем-либо, да ещё с мокрыми всклоченными волосами, я не хотел. Полотенце пока на шею повесил.

– Ты джинн? – глаза у того расширили, наблюдая за мной. – А сколько я историй слышал про джиннов. Не думал, что это правда.

– Хоть горшком назови, только в печь не ставь.

– Только совсем маленький джинн. А что у вас и дети есть?

– Я взрослый, просто болел много, – мой хмык после сказанных слов был отчётливо слышен.

Тут появилась уверенность, видимо от браслетов транслировалось, что я должен выполнить три желания нового хозяина лампы. Сразу или последовательно, не важно. Выполню первое, а если не нужен, то вернусь обратно откуда меня взяли, до следующего вызова. Интересно, сколько магов попадало в эту древнюю шумерскую ловушку и изображали джинов? Посмотрев на часы, увидел, что до концерта ещё шесть часов, час в запасе, поэтому сказал тому.

– Джинн я, джинн. Говори три желания, и отпускай меня, у меня дела.

Минут пять я со скукой стоял, облокотившись о грязную стену и расчёской делал себе причёску, держа в другой руке зеркальце, пока паренёк бесился, радуясь своему счастью. Он разве что по стенам не ходил, странно что на шум никто к нам не заглянул. Хотя вроде где-то рядом восточный базар шумит, видимо заглушает. Наконец тот закончил и радостно сообщил первое желание:

– Я хочу, чтобы ты всегда выполнял мои желания. А не три всего.

– Так нельзя. Перед тем как сообщить желание, нужно потереть бок лампы, – скучающим голосом сказал я.

На самом деле мне было жуть как интересно, но мимикой я владел превосходно, так что тот мне верил. Наконец парнишка потёр бок лампы и повторил своё желание. Пришлось снова подать голос:

– Так тоже нельзя. Три желания для всех. Создатели лампы для того и поставили ограничители, чтобы самые ушлые себе подобное не пожелали. Кстати, одно желание у тебя сгорело, осталось два.

Тот взвыл от такой подставы, а я что, я ему чистую правду сказал. Немного подумав, тот озвучил следующее желание.

– Хочу стать султаном и править Багдадом. И принцессу в жёны.

– Это уже два желания. Или одно выберешь? Думай, Алладин.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – у того глаза стали большими.

Я даже растерялся, как-то не думал, что это действительно Алладин, больше развлекался на нервной почве, поэтому несколько растерянно спросил:

– А где обезьянка Абу и коврик?

– Кто? – не понял тот. – Нет у меня ничего, а сплю я на крыше, укрываясь старым рваным навесом.

– Значит, ошибся. Так что выбрал? Время, цигель-цигель, ай-лю-лю.

– Хочу султаном стать. А принцессу я в жёны тогда и так возьму. Идём.

Тот вывел меня из подворотни и показал красивейший и серьёзный такой дворец с золотистыми куполами, который было хорошо видно над крышами домов. Сказочный дворец, как в мультике. Осмотрев его, километра полтора до него, в центре стоит, а мы видимо на окраине города. Да, сканер это подтверждает. Закончив осмотр дворца, я с недоумением спросил у Алладина:

– А как я это сделаю?

– Не знаю. Это ты джинн. Вы что боги, всё можете.

– М-да? – почесал я затылок. – Ладно, будем включать Режим Бога. Как бы на спектакль в госпиталь так не опоздать. Интересно, что местные знают про танк «Тигр»?

Медлить я действительно не хотел, не желал подводить раненых в госпитале, поэтому стоит выполнить желание арабчонка-бродяжки, и валить обратно. Вызовет второй раз, приду, но пусть нечасто вызывает. Хотя, у того осталось всего два желания, сейчас выполню это второе, первое-то действительно сгорело, и потом всё. Сколько бы он не тёр лампу, вызвать меня не получится. У лампы блок запоминания ауры. Три желания на всю жизнь. Правда, если тот не совсем дурак, то попросит кого потереть бок лампы, и через того будет свои желания сообщать. Три штуки. Со взрослыми такой фокус не пройдёт, а через детей, почему и нет? Пообещаешь, что вкусное, те и сделают всё что нужно. Особенно если таких добровольцев из бедноты набрать. Интересно всё же, для чего древние шумеры создали такой артефакт, где без наличия раба лампы работать тот не будет? Да ещё с такими условностями? А ведь эта лампа не одна, сколько ещё таких невольных джиннов, которым не повезло попасть в эту древнюю ловушку, пашут на местный народ?

Алладин остался у подворотни, сказал, что тут ждать будет, со мной тому явно не хотелось идти, я же, развернувшись, направился на шум базара. Он чуть в стороне был. А что, выполню задание немытого арабчёнка, и сразу домой отправлюсь, тут не задержусь. А на базаре должны быть свежие фрукты и овощи. Надо бы закупиться, особенно если дыни и арбузы будут, порадую детишек. Я уже пару раз делал вид, что приношу с рынка эти фрукты, хотя все удивлялись что они ещё есть, но малышня радовалась. Тут на улицах народу уже хватало, одетых так, что тела не видно, балдахины светлые, да тюрбаны. Были и фески. Поэтому я в одних шортиках жёлтого цвета, белой рубашке и панамке, смотрелся дико. На ногах носки и сандалии. Полотенца не было, убрал в наруч. Оружия на виду тоже нет, хотя многие мужчины с кинжалами на ремне ходили, но если надо, мгновенно достану, так что местные пялились на меня, переговариваясь между собой, я пялился на них и на строениях вокруг. Тут сверху как заорут, что я отпрыгнул, наставив ствол «МП-44» на балкон. Оказалось, там кого-то просто зовут, имея хорошую глотку. Хорошо нечистоты на голову не выплеснули, тут была нормальная канализация, я видел также дренажные трубы ливнестока. Однако кривые улочки всё равно не радовали, пока я не вышел на центральную улицу, прямую.

Добравшись до рынка, я стал ходить между рядами. И узнавая цену, доставая монеты, в основном немецкие, надо избавиться от них, всё равно мёртвый груз, стал скупать фрукты и овощи, убирая покупки в сумку, что достал из наруча по пути. В наруч сразу не уберёшь, ещё примут за колдуна, а мне пока шум не нужен, а из сумки уже в одно из хранилищ наруча перекидывал покупки. Торговцы с подозрением изучали монеты, брали на зуб, и вроде остались довольны. Арбузы и дыни какие-то мелкие были, по сравнению с тем, что я у нас видел, однако, очень вкусные, торговцы разрезали их, давали пробовать, так что скупал весь товар подчистую. И так шёл, брал и сухофрукты корзинами и мешками. А фиников-то сколько было? Ух-х. Пройдя рынок, по моим прикидкам я за этот час полрынка выкупил, ведь кроме овощей скупал ещё и ковры, а их тут хватало. Из продовольствия, несколько лепёшек у бродячих торговцев-лоточников. В лепёшки сыр завернут был, или жаренные баранье мясо. Тоже всё что было купил. Просто лепёшек солидную стопку, ещё горячих. Два кувшина кумыса, но это на пробу. Один торговец, видя, что я серьёзный покупатель, видать давно за мной наблюдал, предложил вино в кувшинах и амфорах. Якобы сам султан такое же пьёт. Взял весь запас, даже попробовал, вполне ничего. Амулеты яда тоже не выявили. Покинув территорию базара, я пригладил волосы и вернув панамку на место, энергичным шагом направился в сторону дворца. А вот на базаре перешёптывания начались, видели, что сумка одна, а товара скупил на пару фур. В общем, слух пошёл. Хотя, чего им, заработали неплохо, серебро и золото тоже было. А так я треть запаса немецких монет сбросил.

Тут меня стража нагнала, остановив и потребовав представится. Причём сумки при мне не было, уже убрал в наруч. А вообще, сколько я с местными общался, а никто не показывал даже намёка на то что мой арабский плох или акцент имеет. Не знаю, что за языковая опция активна в браслете, ни Дарту ни мне такие плетения не известны были, но работает восхитительно. Говорю на незнакомом языке как абориген. Вот и сейчас остановившись, я посмотрел на старшего у стражников, и поинтересовался:

– Что уважаемый хаджи хочет?

– Кто ты такой?

– Иностранец. Ненадолго у вас, хочу дворец посетить.

– Это ты скупил весь товар у торговцев?

– А что, они против? Мне кажется получение чуть ли не недельной выручки, должно их обрадовать.

– Эти деньги они не знают.

– Серебро везде серебро. А золото, золото, уважаемый хаджи.

– Где твои родители?

– Вот что, – вздохнул я. – Меня утомил этот разговор. Или вы меня пропускаете, или я вас кладу тут в пыль.

Стражники захохотали, а один вцепился в моё плечо так, что наверняка синяки останутся. Пришлось действовать быстро, и несколько кроваво. У меня времени нет, у меня концерт скоро, а я ещё даже не готов. Так что в моих руках появилось два «Вальтера» с глушителями, оружие как раз мне по руке, и «загрохотали» хлопки. Шесть стражников, старшого тоже посчитал, повалились в пыль, держась за простреленные ноги. И чего так орать? Я же не в обе стрелял, по одной попортил. После чего на ходу перезаряжая оружие, быстрым шагом направился дальше, а потом подумав, действительно достал танк, именно «Тигр». Впереди ещё стража появилась, а эти сзади всё ещё голосят, и забравшись через открытый башенный люк внутрь, проверил как остальные закрыты. И устроившись на месте механика-водителя, провёл все процедуры запуска двигателя. Я на таком же танке, пока ходовую не угробил, не один десяток километров намотал по Польше. А учил меня немецкий танкист как им управлять. Почти добровольно. Всего в трофеях у меня их шесть, седьмой бросил, где он сломался, я их с платформ украл, новенькие. Там же было ещё десять «Пантер» и восемь «Фердинандов», а в вагонах топливо и боеприпасы к ним. Всё прибрал, а станцию ту поджёг. Точнее склады, а дальше ветер помог и пламя.

Громко взревев, мотор заработал на холостых оборотах. Прогревать двигатель не нужно, и так тёплый, баки полные, в стволе осколочный снаряд, из-за этого именно этот танк и выбрал, и включив скорость, рыча движком направился по улице вперёд. Проехал ровно шесть метров, пока не завалился на правый борт. Гусеница провалила покрытие канализации. Попытался выбраться и завяз ещё больше. Блин. Открыв люк, без опаски, все уже свалили с улицы и наверняка по домам подштанники меняют, даже пораненные мной стражники постарались побыстрее уползти с улицы по подворотням или дворам домов рядом. Покинув машину, я убрал её в наруч, и пройдя немного вперёд, задумался что доставать. Ворота-то ломать придётся, и желательно после выстрела тараном совсем снести, дальше уже с позиции силы пообщаюсь с султаном, и договариваюсь о добровольной передаче власти арабчёнку. План такой был. Вздохнув, я достал в этот раз «Т-IV», он полегче без дополнительной брони, старая модель, хотя и с длинноствольной пушкой, и покатил уже на нём. В этот раз поверхность улицы выдержала, я никуда не провалился, не опозорился так как с «Тигром». Подкатив к воротам, я вежливо постучался двумя выстрелами осколочными снарядами по воротам. После чего подал машину вперёд, снёс ворота, и опёрся в железную решётку, опущенную сверху. Отъехав назад, развернул башню, сверху на танк стали скидывать камни, и что-то ещё, но я уже разогнался и врезался в решётку. Выбил, но двигатель стукнув заглох, и завести его не получалось. Да что же это такое? И эти сверху камни валят, броня гудит, как в куполе колокола нахожусь. Хм, а сканер показывает, что Алладин не утерпел и подкравшись, метрах в ста позади, на краю площади из-за угла наблюдает за тем что происходит у ворот.

Нет, похоже движок клину дал, или от удара сместился, поэтому я выбрался наружу через боковой люк. Как раз грохот камней прекратился, убрал танк, и отбежав арку ворот, она метров четыре длинной, толстые тут стены, и задумался что делать дальше. А ладно, так пойду. Активировал амулет отвода глаз и направился по дорожке ко дворцу. А тут красиво, плодовые деревья, декоративные, лужайки зелёные, фонтаны, скамейки. В общем, сделано всё для отдыха и любования красотами вокруг. Даже павлины были и те вполне вписывались в пейзаж. Тут в меня полетел огненный шар, я конечно изумился, но рефлексы сработали как надо, перекатом ушёл в сторону, пропуская того, и поливая автоматом то место, откуда шар полетел. А тут оказывается маги есть?! Не знал. И Алладин, гад такой, не просветил. Хотя сам дурак, надо было просто спросить. Видимо местный маг, может быть даже придворный, моим амулетом отвода глаз тот не обманулся, и засёк меня. Ну и атаковать. Сейчас же выпустив один магазин, я перезарядился, и уворачиваясь от фаерболов, очень непростое дело, снова стал поливать из автомата то место, где должен быть маг. А при попадании пули в защитный экран, тот слегка светился и рассмотреть его становилось возможно. Я надеялся под градом пуль тот просядет и спадёт. Так и произошло, после третьего магазина спал, и на траву упал упитанный старичок, кашляя кровью. Точно маг, и одет так чтобы все это видели. После того останками магазина дал очередь по лучникам на крепостной оборонительной стене дворца, те по звукам автомата стреляли, меня-то не видели, и направился дальше. Маг мне больше не мешал. Правда, проходя мимо подлечил слегка амулетом. В принципе, тот свою работу делал, я свою, так что злости или ненависти к нему у меня не было.

Войдя во дворец, двери не запертые были, я встретил строй воинов с обнажёнными ятаганами, но стрелять не стал, «МП-44» их просто снесёт, а сказал:

– Я хочу поговорить с султаном.

Хм, а Алладин, сканер показывал, просочившись через ворота, сейчас бежал, петляя, ко дворцу, лучники и по нему стали бить, но тот показывая просто невероятную гибкость и скорость, видимо жизнь научила, благополучно добрался до дверей и забежал внутрь. Подскочив ко мне, тот яростно проговорил:

– Волька ибн Хоттабыч, зачем надо было мой дворец рушить? Ворота сломал.

Я лишь вздохнул, моя шутка, понятная только мне, видимо теперь ещё долго аукаться будет, пока я эти чёртовы браслеты не скину, а я это сделаю, браслеты для обычных людей придуманы, чтобы наделять их властью и магической мощью. Для магов тоже возможно их использование, но и сбросить они их могут, тут по умениям. Благо у меня они есть, нужно только со схемами плетений разобраться. Не хочу я рабом лампы быть, тем более, уничтожив лампу, уничтожаться и браслеты, а они убьют их очередного носителя. То есть, меня.

– Приказ был сделать вас султаном, – был мой ответ. – О целостности дворца и речи не шло. Он и не пострадал, так что претензий мне не нужно высказывать.

Тут вдруг из-за строя солдат послышалось:

– Пропустите.

А вот говорили мелодичным молодым женским голосом, я бы даже сказал девичьим. Строй, как единый механизм ушёл в сторону, давая нам проход. Ковровая дорожка и вела к трону в дальнем конце зала. Сам трон пустой, но около него стояла девушка, тоже возраст как у Алладина, красивая зараза, я сразу стойку сделал, тем более шёлковые одеяния больше подчёркивали её стройность и красоту, чем скрывали. Рядом с ней стояло два стражника, явно личные охранники, и трое пожилых мужчин, видимо придворные. Алладин, гордо подняв подбородок, затопал босыми грязными ногами по ковру, я же, хмыкнув, и поправив ремень автомата, последовал за ним, с интересом осматриваясь. Кстати, ранее я не замечал, вонь подворотни мешала, но от арабчёнка воняло не меньше. Похоже, слово мыться для него матерное. Или просто дефицит воды, если учесть, что мы в пустыни. Хотя какая пустыня, если рядом с городом река протекала? Мойся не хочу.

Мы подошли к трону и Алладин, что-то явно хотел сказать, но я положил ему руку на плечо. Сейчас какаю глупость выдаст, а у меня проблемы появятся чтобы ему трон добыть. Лучше уж сам. А вообще, мы джинны ещё те шутники. Сделать Алладина султаном нет ничего проще, силой заставлю нынешнего, и тот отречётся от трона в пользу этого мальчишки-бродяги. А вот когда я исчезну, как он власть собирается удержать, без верных людей и охраны? Хлопнут его в мгновение ока, и вякнуть не успеет, а это как раз и не мои проблемы. Я вообще сюда не собирался, а раз вызвал, то лови ответку. Проблемы пусть разгребает сам.

– Доброго дня. Не знаю какое сейчас время суток, как-то не интересовался, но вроде утро уже прошло. Меня зовут Волька ибн Хоттабыч, сразу прошу прощения, но я тут подневольный дух, я джинн, и выполняю желание моего нового временного хозяина стать султаном. Сами отдадите, или заставить? Могу лишь пообещать, что на развалинах города, те, кто уцелеют, будут славить нового султана Алладина. Кстати, в парке на дорожке раненый маг лежит, отправьте к нему лекарей, думаю выживет.

Мой посыл принцесса уловила, с интересом меня разглядывая. А заметив мой горящий взгляд, фигурка и личико точно отпад, прелесть, зарделась, лицо потемнело от смущения. Ух ты, да она никак не целована? Надо исправлять. Однако справилась девушка быстро, и кивнув мне, мол, всё ясно, претензий ко мне пока нет, обратила свой взор на Алладина. А у того от её вида чуть ли не слюни на ковёр падали. Да уж, неприятное зрелище, вон и принцесса поморщилась. Если у меня явное вожделение к ней и любование красотой было оформлено в сферу этикета, то вид Алладина – это что-то с чем-то. Я по сравнению с ним как породистый волкодав рядом с ободранной дворняжкой. Эх, знал бы что такую красоту встречу, приоделся бы получше, чем в обычную летнюю одежду. Хотя конечно для местных территорий та вполне в тему. Жарко тут.

– Вы хотите стать султаном? – спросила та у Алладина.

Кстати, сама девушка не представилась, и никто не спешил этого делать, не удивлюсь что её зовут Жасмин. А что, вполне в тему. А вот Алладин меня удивил, показывая, что что-то у того в черепной коробке имеется, видать оправился от чарующего удара принцессы. Тот приосанился и изрёк:

– Да, я хочу стать султаном. И тебя взять в жёны. Мой джинн это сделает. Пусть твой отец правит, я женюсь на тебе и сам стану султаном, когда он уйдёт.

Посмотрев на принцессу, я всем видом продемонстрировал, что я тут не с ним, а вообще случайно зашёл. Судя по веселью в глазах, та вполне меня поняла. Тут взмахнув толстой чёрной косой до ягодиц, она велела идти за ней. Мы прошли пол дворца, я виды вокруг не видел, меня ягодицы выписывающие волнующие восьмёрки, больше интересовали, похоже тут жилые апартаменты, потом двери, которые охраняли двое стражников и оказались в комнате. На ложе лежал на боку бородатый пухлый старик, и судя по всему, тот был в тяжёлом положении, на грани жизни и смерти. Я проверил диагностом, банальный аппендицит, да и поза намекает. Если он сейчас пошевелится, то кишка лопнет и будет перитонит, а это верная и мучительная смерть. При султане, а это явно был он, суетились две служанки, одна влажную тряпочку на лоб клала, меняя, другая обтирала. А тот только и мог что стонать с закрытыми глазами.

– Вот мой отец, лекарь, который мог его спасти, раненый в парке лежит. Если ты хочешь стать султаном, убей его и стань им.

А девчонка-то умна, знала на что надавить. Алладин при всех своих недостатках, парнем явно совестливым был. Я уже успел его изучить, чтобы понять это. Хотя для бродяги, совесть лишнее чувство, но тот умудрился сохранить его. Может не так и давно бродяжничает? Да нет – манеры не те, не обученный дикарь, так что скорее всего такой склад характера. Да и девчонку на политика учили и видеть подобное в людях её явно научили. Поэтому Алладин и повёлся. Подумав недолго, тот поинтересовался у меня:

– Джинн, ты можешь вылечить султана?

– Это твоё желание?

– Да, – с гордым видом сообщил тот.

– Малыш, а потереть? – жалобным тоном спросил я.

Принцесса сделала огромные глаза, слушая нас. Алладин покраснел, отвернулся, и достав из сумки лампу, потёр ту, и громко сообщил:

– Я хочу, чтобы джинн, Волька ибн Хоттабыч вылечил султана что находится в этой комнате.

– Молодец, что цель указал, – усмехнулся я. – Кстати, при невыполнении второго желания, сообщая третье, второе сгорает. Ты использовал все три желания. А султана я уже вылечил, больше воспалившаяся кишка мешать ему не будет. А теперь, разрешите откланяться.

Сделав вид что щёлкаю каблуками, с сандалиями это получись так себе, я мысленно активировал возврат. А что я потихоньку изучаю систему управления браслетами, и нашёл эту опцию, вот и использовал, снова оказавшись в предбаннике душевой нашей котельной. К слову, одежда моя исчезла, но появилась чужая, девичья, а из душа доносился шум воды и чей-то напев. Меня часа три не было, а уже похозяйничали, теперь попробуй ответь где я пропадал, и почему одежда не тронута. Быстро сняв летнюю одежду, оставшись в трусах и майке, переоделся в зимнюю. Выглянув в котельную, я окрикнул кочегара. У нас их двое, хотя для смены положено троих держать, но дядя Ваня, он ветеран-фронтовик, в сорок первом ногу потерял под Москвой, живёт тут же в пристройке при котельной, так что пашет за двоих, и ещё один ветеран, нога не гнётся, приходит в свою смену. А ветеранов у нас в детдоме хватало, с директором пятеро, и все покалечены войной.

– Дядь Вань, а куда у меня одежда делась?

– О, появился? – удивился тот, глядя как я подхожу. – А тебя уж тут обыскались.

– Да ребята вытащили, дело было срочное. Где одежда моя?

– Тут, при мне оставили, если вдруг вернёшься. Иди, дежурного воспитателя успокой, пока милицию не вызвали.

– Ага, спасибо.

Подхватив ком своей одежды, я переоделся в закутке, убрав ту что заменял, и с мокрым полотенцем в руках отправился к жилому зданию. Грязное нательное бельё отсутствовало, видимо в стирку забрали. Найдя дежурного воспитателя, та у малышни убиралась, кого-то вырвало, я сообщил о своём появлении, но та, бросив дело, точнее передав одной из девчат старших групп, те по дежурствам помогали воспитателям с малышнёй, и потащила к директору. Тот у себя на квартире был, за ним мальчишку отправили. Так что тот пришёл, отпер дверь кабинета и велел заходить. Мне, а вот воспитательница ушла.

– Ну и где ты был? – прямо спросил директор, устроившись за столом, и поправляя целой рукой бумаги на столе.

– Если честно, то вагоны разгружал. Из Средней Азии эшелон грузовой пришёл, дыни и арбузы, последний урожай, парни свистнули, сказали, что тем, кто при разгрузке поработает, поможет, по арбузу или дыне дадут. Я две дыни и два арбузу заработал, для малышей всё. А одежду не брал, чтобы не испачкаться, мне рванину дали, в ней работал. Там много было груза, на машины и телеги грузили, говорят для раненых, витамины.

– Это точно?

– Проверяйте? – пожал я плечами. – Так что, мне нести? Анне Павловне тоже полезно будет.

– Неси, поглядим, что вы там заработали.

Сбегав к котельной, я достал из наруча два арбуза по крупнее, из Багдада, и две дыни, тоже самые крупные, и так загруженный, в пальто всё завернул, быстро вернулся. А у директора уже повариха наша была. Та осмотрела фрукты, даже обнюхала, ахнув:

– Солнцем и землёй пахнут, как будто только с поля. Только сорт я это не знаю, мелкие какие-то. Может что новое сажали?

– Забирайте, на ужин пусть дети получат ко кусочку, – велел ей директор.

– Сложно делить будет, много у нас детей, даже малышам поделить сложно будет, – настолько жалобно вздохнула та, что и меня проняло.

– Если мне машину дадут, я могу полный кузов привезти таких фруктов, – глядя в потолок, сказал я. – И они не ворованные, знакомые интенданты поделятся, должны они мне. Этими тоже поделились. Извините, Андрей Геннадьевич, я просто не хотел их подставлять. Да и ничего криминального там не было, я действительно помог с разгрузкой, всё по накладным, ничего лишнего. Ещё могу сыр достать, несколько голов, сметаны, свежей, сухофрукты, инжир есть. Парни просто оформят всё как помощь детдому, и всех делов.

– Вот оно значит как, соврал?

– Ни слова ни соврал. Эшелон был, парни были, интенданты тоже, просто про последних не говорил, это они меня кликнули. Подкормить хотели, да и не виделись давно, пообщались. Кстати, если я вот так исчезну, ни слова не говоря, то обязательно потом принесу что-то подобное, с витаминами. И ещё, насчёт машины я не шутил, могу метнуться к тем знакомым интендантам, они машину дадут, и я привезу фрукты и сухофрукты. Потом отгоню её. Успею до назначенного времени спектакля. Бумага на груз будет. Успеть бы пока они Москву не покинули. В полночь у них эшелон уходит. Они с наших складов загрузились, фрукты получили, так что отбывают по расписанию.

– Что ж, от помощи не откажемся. Если ещё и машиной поделятся, привози.

– Хорошо, так я бегу?

– Давай. Только, пусть кто из этих интендантов тоже подъедет, пообщаться хочу.

– Ладно, скажу. Через час буду, организуйте ребят на разгрузку.

Повариха вышла вместе со мной, та лишь сопела одобрительно в мою пользу, так что я рванул на улицу, а та на кухню. Все кто видел у той арбузы и дыни, в восторге ахали, давненько не пробовали их. Я же, одевшись, обувь уличную, пальто и шапку, побежал к воротам, а там прочь по улице от детдома. Сейчас достану «Студебеккер» с крытым кузовом, разгружу часть хранилища наруча с фруктами, немного овощами, и покачу к детдому. Осталось решить вопрос с накладной на груз, с печатью военной части, и написать письмо извинения, что прибыть интендант не сможет. Если будут проверять, точно поймут, что накладная липа, а если не будут, довольствуясь бумажкой, то всё отлично. Однако, как поступит Андрей Геннадьевич, не знаю, тёмная лошадка, хотя за детей радеет, а это радует. Так вот, отбежав подальше, слежки не было, нашёл укромное место и достал армейский грузовик с номерами и звёздами на дверях. Машина эта была отбита мной у немцев, а те у наших захватили, когда в очередное наступление пошли, желая хоть как-то приостановить движение Красной Армии. Кроме пары подобных грузовиков мне ещё достался «Виллис», три «полуторки», одну чинить надо, пулемётом по ней прошлись, видимо водитель спастись пытался, и один грузовой «Зис-5». Я же решил использовать американский грузовик, он хорошо покажет, что часть настоящая, боевая.

Устроившись в кабине, запустив двигатель, пусть греется, я достал накладную, настоящую, и печать с подписью стоит, я несколько выдернул из стопки интенданта, что на Московские склады за чем-то ехал, когда я тем же путём добирался до столицы. А чего сундук гонять, посадил на крышу вагона и нас везут, и вот приятный бонус достать смог. По правилам нельзя печать и подпись ставить, но тот явно время экономил чтобы быстро всё оформить на месте, и нарушил. Не было бы этого, те бланки меня бы не заинтересовали, а так видите пригодились. Левой рукой я написал, что дар от такой-то части такому-то детдому. Вполне неплохо получилось. В наряде список того что находится в машине. Потом той же левой рукой написал письмо директору детдома. Мол, извините, прибыть не могу, Руслан отгонит машину к части как обещал. Когда закончил, перебираться в пустой кузов не стал, а откинувшись на спинку сиденья, изучая листки, всё правильно ли написано, скосил взгляд на браслеты, и неожиданно улыбнулся. Вы даже не представляет, как я изменил к ним отношение, и как я рад что они у меня есть. Чёрт, по сути это межмировые порталы, работающие, а то что я побывал в другом мире, это точно на сто процентов. Нет сейчас в мире таких земель, где неизвестно огнестрельное оружие. Я даже готов смирится с тем, что стал рабом лампы. Пусть и на время, но готов к этому. Пусть я буду выполнять поручения новых хозяев, три желания и следующий, но всё равно я когда-нибудь закончу изучение браслетов, всё свободное время на это пущу, и сниму. Хотя снять их на самом деле не такая и проблема, намекнуть очередному хозяину, желательно из недалёких, каким он сильным джинном станет, тот пожелает, браслеты с моих рук на него перескочат, и всё. Однако, желательно это сделать, когда у меня будет на руках свой межмировой портал, иначе застряну в том мире, и не смогу вернутся обратно. Да и стоит подумать о блокирующих артефактах, чтобы закрыли плетения сундука и можно было убрать его в наруч, в этом случае не опасаясь исчезнуть навсегда в чужом мире, оставив его тут. В общем, работы на ближайшее время мне предстоит много. А сейчас детишек порадуем вкусностями. О, в список бочонок мёда внести, трофей из Белоруссии, и потом в госпиталь. Да, уж пора выезжать, а то опоздаю, если с разгрузкой промедлим. Всё, лезу в кузов, загружать его.

Закончив, я выбрался наружу, и устроившись в кабине, сходу врубив скорость, напомню, что двигатель тарахтел, греясь, всё же машина летней эксплуатации, и покатил в сторону детдома. Там въездные ворота уже были открыты, а у дверей продовольственного склада стояло несколько старших ребят, притоптывая и по-другому греясь. Такая вера в меня со стороны директора, надо сказать, мне понравилась. Однако внешне я ничего этого не показывал, аккуратно въехал во двор, благо малышню подавить не опасался, их воспитатели отогнали в сторону, и развернувшись на куцем дворике, поглядывая в крохотные зеркала заднего вида, медленно стал пятится к дверям, которые уже открывал наш завсклад. Директор тоже появился, наблюдая как двое парней из старшаков жестами помогают мне подъехать.

Как только двигатель заглох, я тут же открыл дверь и крикнул:

– Борт не трогайте!

Парни замерли, уже взявшись за замки, поэтому и пришлось пояснить:

– Там арбузы и дыни сверху накидали, как борт откроете, то всё посыплется и побьётся. Надо через борт сверху подавать.

Меня послушались, двое аккуратно забрались наверх, откинув тент, и там балансируя начали подавать фрукты, а я, подойдя к завскладу протянул листы нарядов, со списками привезённого. Пока тот нацепив очки вдумчиво читал, не забывая отслеживать разгрузку, я сказал директору:

– Андрей Геннадьевич. Там парни вам лично вещмешок с подарком собрали, сейчас принесу, – сбегав к кабине, я вернулся с тяжёлым вещмешком, протягивая его директору.

– Что там? – беря своей единственной рукой сидор, поинтересовался тот, с некоторым подозрением пробуя тот навесу.

– Зная наших интендантов, думаю, что алкоголь. Да и на ощупь что-то бутылочное. Кстати, товарищ майор передал вам вот эту записку. Сказал её вместе с сидором отдать.

Тот поставил вещмешок у ног и стал читать записку. Естественно я знал, что и там, и там, в вещмешке амфоры с вином и пару кругов копчёной колбасы, сам укладывал, да и записку писал. Типа пожелания приглядывать за мной, и мол, подарок от парней директору лучшего детдома в Москве. Тот изучив записку, чему-то похмыкал, и поинтересовался у меня, также наблюдая за разгрузкой:

– А почему я шофёра у машины не наблюдаю?

– У него зазноба тут, я дал слово что час ему дам. Только товарищу майору ничего не говорите. Машину обратно погоню, и заберу его по пути.

– Ну ладно, раз так. Патрулю не попадись.

– Постараюсь.

Задний борт уже освободили, так что его откинули, и разгрузка пошла веселее. Дошло до корзин и мешков с фруктами, сухофруктами. И другими наштяками. Были бочки свежей сметаны, мёда. В общем, хорошо затарена машина. Когда ту разгрузили, мне протянули подписанный наряд, и закрыв борт, запустив двигатель, я покатил обратно. Возвращаться обратно за баяном мне не придётся, я его прихватил с собой. Так что на полпути завернув в тихий дворик, убрал машину обратно, и придерживая инструмент побежал к госпиталю. Едва успел, но всё же успел.