Коншарский стрелок

10

Я никогда не чувствовал себя так неловко, как на этом празднике: не привык и не люблю быть в центре внимания. И я никогда так не напивался. Обычно я знаю меру, но тут пришлось выпить едва ли не с каждым из присутствовавших, да еще и за общие здравицы. А ко всему, кроме пива, наливали перегонного вина, крепкого до ожогов горла. Малыша вообще напоили так, что ему пришлось подыскивать местечко в ратуше, чтобы спать уложить: он вдруг упал прямо посреди незаконченного тоста, да и захрапел.

Я кое-как дотащился в "Дуб и топор"; меня провожала гурьба магистратских, какие-то купцы и цеховые мастера, и, кажется, даже кто-то из гвардейцев Мертвого короля. Когда я, наконец, остался в своей комнате один, пришлось воспользоваться ночным горшком не по назначению. Меня как следует вывернуло, я отплевался, прополоскал рот и запил начинающийся сушняк водой.

В дверь постучали. Я открыл — это была Галла. Она посмотрела на меня (я еле стоял, держась за косяк; на кафтане, кажется, были следы рвоты), покачала головой и, ничего не сказав, удалилась. Мне было так плохо, что я все равно бы не смог разговаривать.

Вторую ночь подряд я завалился спать, не сняв верхней одежды. Только на этот раз не от усталости, а оттого, что надрался.

Спал я мало и плохо, просыпаясь от собственного ужасного храпа. Проснулся с первыми лучами солнца, мучимый болью в голове и слабостью в животе. Долго приходил в себя; выдул целый кувшин воды, предназначенной, вообще-то, для умывания (питьевую я высосал еще вечером).

Дессенова кухарка внизу налила мне рассолу, потом дала чашку горячего бульона и пирожок. После этого у меня нашлись силы умыться, вылить на себя ведро холодной воды из колодца и хорошенько помахать ланскнеттой во дворе.

Когда я, вытертый и одетый, снова поднимался к себе, меня перехватила Галла и передала приказ госпожи Миры предстать пред ее очи.

Госпожа Мира сидела за столом и что-то писала. На ней был широкий пестрый халат из мягкой тяжелой ткани изумрудного цвета; голова была покрыта тончайшим золотистым платком, подвязанным под подбородком.

— Я недовольна тобой, Стрелок. Мы собирались выезжать сегодня, а ты напился, как крестьянин.

Она говорила на этот раз на моем родном вайларо, причем не на окающем валезанском наречии, а так, как когда-то говорили у нас, в Акнаре и Коншаре.

Я склонил голову. Что говорить, когда кругом виноват.

— Стоило бы снизить твою плату, но твои ватажники оказались молодцами. Они все пришли вовремя и готовые.

Она помолчала, испытующе глядя на меня.

— Я хотела бы выехать не позднее, чем через два часа. Ты будешь готов, Стрелок?

Я уверил ее, что обязательно буду. Она отпустила меня, и я побежал к своим, смотреть лошадей и давать распоряжения.

Парни мои уже разобрали себе лошадей, кому какая понравилась. Я, понятно, мог бы отобрать себе лошадь у любого, но у нас в ватаге это как-то не принято. Правда, мне они оставили не самую плохую (впрочем, совсем плохих в этом табунке вовсе не было). Гнедая некрупная кобылка сразу потянулась ко мне мордой, как только я показал ей захваченную с кухни морковку. Мы быстро поладили, я осмотрел ее всю, проверил копыта и подковы, поводил по двору, чтоб ко мне привыкла.

Я еще раз пересмотрел сбрую, седла, арбалетные кобуры, переметные сумы у всего отряда — все было в порядке.

Мы выехали действительно через два часа: госпожа Мира оказалась не по-женски пунктуальна. Меня мучила совесть. Из-за меня выезд задержался, и мы не успевали сделать два перегона. С другой стороны, в этом было и нечто хорошее: можно было не мучить лошадей в первый же день, идти шагом, не переходя на рысь. До первого постоялого двора мы все равно добираемся все равно задолго до темноты, а до второго не доберемся и галопом. Так что ночевать придется недалеко от Валезана.

Мы проехали Хантальские ворота, примерно за три часа пересекли населенные места и въехали в Хантальский лес. Как раз где-то недалеко отсюда на госпожу Миру напали, когда она ехала в Валезан.

Валезанское королевство вообще по большей части покрыто лесами. Это одна из основных статей дохода местных жителей. Все, кто строят в Землях корабли, стараются заполучить для этого валезанский лес. Я сам не меньше осьми раз в год вожу купцов с обработанными валезанскими бревнами, балками или затейливо вырезанными корабельными деталями. Оно для меня прибыльно, так как дерево для нечистого зверья (да и для разбойников) не большой интерес представляет, и путь выходит относительно спокойным.

Зато в Валезанском королевстве мало пахотных земель, и большую часть зерна приходится покупать. Ну, и после войны леса стали куда как неспокойны: то разбойники, то нечистые звери…

Хантальский лес один из самых больших в королевстве, он почти полностью окружает столицу, оставляя только один сектор, покрытый полями: между трактами на Урмай и на Харраду. Нам же, к сожалению, ехать в другую сторону, через самую чащобу. До второго постоялого двора (в Аккаре) дорога на Унгатан и на Фарругату, откуда прибыла высокая госпожа, одна и та же. В Аккаре же она раздваивается: дорога на Фарругату уходит на юг, в сторону моря, а на Унгатан — к западу, а потом, обходя Малый Майланский хребет, также поднимается на юг.

Наш путь лежал до Остилиной Поляны, довольно большой деревни, вставшей вокруг первого на этой дороге королевского постоялого двора.

Постоялые дворы в Валезанском королевстве построены по приказу еще деда Мертвого короля на всех дорогах, на расстоянии пяти-семи часов друг от друга, если ехать шагом. Там поселены работники, которые содержат дороги в исправности, и солдаты, что их охраняют во время работы от нечистого зверья. Еще там есть неизбежный трактир, а то и несколько, и королевская конюшня, где держат лошадей для королевских посыльных и всякой другой надобности. Понятно, что такие поселения быстро обросли уже не королевскими, а частными домами, огородами, кое-где пашней. Местные кормятся своим хозяйством, но в основном — платой за постой и обслугу от проезжих и продажей им всякого нужного товара.

Пока мы ехали по населенным местам, я держался в голове колонны. Госпожа Мира со служанками и вьючные лошади помещались в середине, а последними ехали Ушан, Малыш и Зануда. Я специально не приближался к женщинам: мне надо было подумать. В голове был жестокий раздрай, поскольку долг вожатого — доставить нанимателей до места — и заложенные Магоро Бородой подозрения никак не хотели уживаться без споров.

Визенья. Сильная чародейка. Хочет стравить Валезан с Сараланом (зачем?). Привезла и выпустила в Валезане сфиггу (правда ли? Зачем ей?).

Женщина нечеловеческой, нездешней красоты. Женщина с таким понимающим и добрым взором, который хочется ловить и ловить. Но — женщина явно волевая и сильная, опытная в делах и в дороге, вхожая в самое высшее общество…

Вот же я попал. Я не могу ни расторгнуть клятву (без воли госпожи Миры), ни нарушить ее. Придется вести госпожу, куда обещано. Можно ли ей доверять? Можно ли доверять Магоро, который сам очень не прост?

Когда мы въехали в лес, меня догнала Галла и передала просьбу госпожи Миры подъехать к ней. Я послушался и кобылка моя пошла ноздря в ноздрю с буланым жеребцом госпожи. Она же повернула ко мне голову, оглядела с головы до стремян и спросила:

— Так это ты убил сфиггу?

"Мою сфиггу" — послышалось мне.

— Да, я.

— Расскажи, как это получилось.

Я рассказал, чувствуя при этом некоторое злорадство: если она запустила сфиггу в город, пусть знает, что именно я сорвал ее планы. Высокая госпожа выглядела озабоченной. Когда я закончил рассказ, она посмотрела на меня прямо и пристально:

— Ты смелый человек, Стрелок, и удачливый!

Я не люблю, когда меня хвалят в глаза: не знаю, как реагировать. Поэтому промолчал. Госпожа меж тем продолжала:

— Я видела тебя в "Дубе и топоре" с человеком, который был одет как купец. Черная широкая борода, он ее не заплетает и не стрижет. Кто это?

Мне не хотелось рассказывать про Магоро, но не отвечать было невежливо.

— Магоро Борода.

— Он из Валезана?

— Нет, высокая госпожа. Я привел его из Майланского княжества.

— Что он здесь делает?

— Купеческие дела, высокая госпожа. Привез товар Красноголовым братьям.

— Вот как? У него дела с Красноголовыми? Ты вообще давно его знаешь?

— Да уж несколько лет. Водил его то туда, то сюда.

— И все время к Красноголовым?

Тут уж я задумался. Получалось так, что, действительно, Магоро почти всегда останавливался на подворьях у Красноголовых братьев. В этом, собственно, не было ничего особенного, подворья у них, почитай, везде, и купцы у них охотно останавливаются, но Магоро не только ночевал у них — он оставлял у Красноголовых привезенный товар. Значит, и правда дела у него с ними, что я и подтвердил госпоже.

Она кивнула и задумалась. Дальше мы ехали в молчании.