Глава 12

Мощный удар, нанесенный Стэном по Дьюсаблу, застал Вечного Императора, который еще только собирал силы для массированной охоты за горсткой повстанцев, врасплох. Тут Стэн оказался совершенно прав.

Когда сообщение о нападении дошло до императорского замка, властитель совершенно остервенел. Он тут же собрал своих военных и политических советников, отправил несколько флотилий на охрану других складов АМ‑2. А в самые разные улики Империи разослал дипломатов, чтобы они поддержали моральный дух его союзников.

Количество кораблей Империи, охотящихся за Стэном, было увеличено в четыре раза.

Однако еще до того, как Император отдал эти приказы, он блокировал все средства массовой информации — такого ни разу не случалось за всю историю его правления. Телестанции получили жесткий приказ: ни одного упоминания о Дьюсабле или Каиренсе до тех пор, пока не будет отменено это распоряжение. Император даже не потрудился сообщить, что сделает с теми, кто ослушается.

Впрочем, у руководителей телестанций воображение было развито хорошо.

Однако между приказом и его реализацией все‑таки прошло немного времени. Ничейная земля для журналистов…

— Это Ранетт, я веду прямую передачу с Дьюсабла. Вождь повстанцев Стэн неожиданно атаковал одного из самых важных союзников Империи и тем самым нанес Вечному Императору сокрушительный удар. Нападение Стэна продолжалось менее часа, но за это время было уничтожено одно из крупнейших хранилищ, где, по слухам, находился двухгодичный запас АМ‑2 для Дьюсабла. Затем с хирургической точностью повстанцы нанесли удары по ключевым военным и транспортным объектам. Высокопоставленные источники сообщают: потребуется не менее десяти лет, чтобы восстановить разрушенное… если это вообще возможно.

Свидетели стремительного вторжения утверждают, что силы Стэна старались не наносить удары по скоплениям гражданских лиц — потери минимальны. И хотя вся операция заняла лишь несколько часов, эта еще совсем недавно процветающая планета-порт надолго, если не навсегда, потеряла свое ключевое значение. Разрушения — а эксперты утверждают, что общая сумма потерь составляет несколько триллионов кредитов — способны оказать существенное влияние на экономику всей Империи.

Наши источники заявляют: рейд Стэна нанес серьезный удар по престижу Вечного Императора; многие союзники могут поставить под сомнение его способность защитить от аналогичных акций своих союзников. Стэн — Давид, выступивший против Голиафа — сумел поставить Императора в унизительное положение…

Ранетт вздрогнула, когда ее изображение на мониторе исчезло, а на экране пошли сплошные полосы помех. Уши заложило от оглушительного воя.

Она не стала тратить время на то, чтобы разобраться в причинах происходящего. На самом деле передача и так продолжалась слишком долго. Ранетт предполагала, что в лучшем случае ей удастся пробыть в эфире всего несколько минут, после чего императорские цензоры отключат станцию.

Ранетт нажала на рукояти управления, и маленький корабль стартовал из рощи возле главного космопорта Дьюсабла. Эту роскошную яхту журналистка подучила в подарок от одного бизнесмена за то, что не стала упоминать его имя в связи с крупным скандалом, возникшим после серии репортажей о применении рабского труда.

На самом деле она вовсе и не оказывала ему никаких услуг. Ей просто не хватило доказательств, чтобы припереть мерзавца к стенке. Ранетт часто жалела об этой упущенной возможности. Зато теперь ему придется попотеть, когда имперские агенты, разыскивающие нахальную журналистку, постучат к нему а дверь. Ведь регистрационные номера яхты обнаружить ничего не стоит.

Ранетт рассмеялась, представив себе, какая рожа будет у этого трусливого подонка. А потом постаралась как можно быстрее убраться подальше от Дьюсабла. Придется спрятаться где‑нибудь. Именно так она поступила во время правления Тайного Совета. Посидит тихонько, не высовываясь, пока суматоха не уляжется. Впрочем, у нее не было ни малейших иллюзий на этот счет — возможно, прятаться придется до конца жизни.

Когда корабль покинул поле притяжения Дьюсабла и направился к первой точке сложного маршрута бегства, разработанного Ранетт заранее, она раздумывала о только что сделанном репортаже. Жаль, не удастся продолжить — это была бы самая грандиозная серия в долгой и кровавой истории Империи. Интереснее, чем история убийства и возвращения Императора. Интереснее любой войны.

Похоже, Вечный Император наконец‑то встретил равного себе противника. Невозможное становится возможным. Любопытно, что будет, если победит Стэн? Может, назовет себя новым Императором? Не исключено. И если это произойдет, станет ли он так называемым «просвещенным правителем»?

«Кончай‑ка эти глупости, — приказала себе Ранетт. — Не бывает людей хороших или плохих. Одни сидят на верхушке, а другие мечтают туда забраться. И этот Стэн наверняка ничем от остальных не отличается. Как только у него появится возможность, он нам покажет».

Эври считала, что за свою жизнь успела повидать самые разнообразные проявления гнева… Увидев лицо Вечного Императора, она забыла о своем прошлом опыте.

Великий правитель был невероятно бледен, взгляд метался по комнате, словно обезумевший коршун в поисках добычи. Но страшнее всего была застывшая на лице усмешка. И полнейшее спокойствие.

— Пришло время холодных, рассчитанных действий, — сказал Император, обращаясь к собравшимся придворным. — Истерия никогда не помогала в борьбе с кризисными ситуациями. Мы должны рассматривать возникшие перед нами проблемы как самые обычные, заурядные вопросы, которые нам необходимо решить. Теперь перейдем к делу… Эври? Как настроен Парламент?

Эври вздрогнула, поскольку не ожидала, что Император начнет с нее. Однако быстро взяла себя в руки.

— Не слишком хорошо, Ваше Величество. Тиран Уолш, естественно, был вынужден срочно вернуться домой.

— Конечно, — Император продолжал говорить спокойным, бесцветным голосом.

— В открытую никто ничего не заявлял, но я обратила внимание, что среди ваших союзников ведутся какие‑то тайные переговоры. Они входят в контакт с оппозицией.

— Я их быстро приведу в норму, — произнес Император. — В конечном счете они все равно прибегут ко мне за поддержкой. Я понял, куда ты клонишь, Эври. Мне придется кое‑что предпринять, чтобы напомнить им, кто есть кто. Пока же выступи с сообщением о моем сочувствии и беспокойстве за судьбу Дьюсабла. Пообещай помощь. Скажи, что мы окажем им всяческую поддержку. Кстати, не забудь сделать заявление, что Стэн вот‑вот будет схвачен нашими людьми.

— Да, Ваше Величество, — ответила Эври. — Но… после Стэна… их больше всего беспокоят поставки АМ‑2. Они жалуются, что и до мятежа ситуация была тяжелой. А теперь… я не знаю… Они очень волнуются.

Губы Вечного Императора снова застыли в усмешке.

— Я сам позабочусь о поставках АМ‑2. И на это обещание они могут рассчитывать. По правде говоря, — Император показал на коммуникатор, — я пятнадцать минут назад отдал приказ о старте нового транспорта с грузом АМ‑2. Первый конвой должен прибыть довольно скоро.

— Да, Ваше Величество. Члены Парламента будут счастливы услышать об этом.

— Пойндекс?

— Сир!

— Передача Ранетт… Удалось установить, сколько граждан Империи ее слышали?

Пойндекс изо всех сил постарался скрыть, какое облегчение испытал, услышав вопрос Императора. Он ожидал грандиозного скандала из‑за этой ошибки. В то же время Пойндекса, как и Эври, тревожило неестественное спокойствие Императора.

— Да, сир, — ответил он. — И новости не самые обнадеживающие, Ваше Величество. Впрочем, вред от единичного выхода в эфир оказался не таким существенным, как мы опасались. Только шесть процентов граждан находилось возле телевизоров. Проблема заключается в том, что запись передачи пользуется колоссальным спросом на черном рынке.

Император махнул рукой; казалось, слова Пойндекса его не слишком обеспокоили.

— Ладно. Пиратские копии разойдутся еще среди трех-четырех процентов населения Империи.

— К сожалению, ситуация гораздо серьезнее, — ответил Пойндекс. — По моим сведениям, около двадцати процентов наших подданных приобрели эту запись в первый же день. А потом — если пользоваться их жаргоном — возник настоящий прорыв.

Пойндекс замолчал и сглотнул. Требовалось собраться с силами, чтобы сделать следующее сообщение.

— Продолжай, — сказал Император.

— Есть, сир… Э‑э… По прогнозам программистов, через две недели репортаж Ранетт посмотрят более восьмидесяти процентов жителей Империи.

Император молчал. Пойндекс и все остальные напряглись, ожидая вспышки ярости абсолютного правителя Вселенной. Долгие мучительные секунды Император сохранял полную неподвижность. «Как будто, — подумал Пойндекс, — консультируется с демоном, сидящим где‑то в глубинах его души».

Император пошевелился, издал короткий смешок.

— Не самая приятная новость, должен признать, — промолвил он. — Однако я уже говорил, сейчас не время обращать внимание только на негативные моменты. Если мы будем действовать спокойно и взвешенно, нам удастся быстро преодолеть кризис. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными проблемами. Конец всегда одинаков: враги мертвы или в беспорядке разбегаются кто куда, подданные восхваляют мое имя. — Император обвел взглядом собравшихся в комнате. — Конечно, придется пролить немало крови.

Он замолчал. Словно забыл о присутствующих. Машинально потянулся к шкафчику, достал бутылку виски и налил себе в стакан. Немного отпил. И все это не торопясь.

Затем Император снова заговорил, очень быстро. Однако создавалось впечатление, что он обращается не к тем, кто собрался в его покоях, а беседует за стаканчиком со старыми, добрыми друзьями.

Это дьявольски напугало Эври. Как и все остальные, она стояла, стараясь не шевелиться. Инстинктивно каждый чувствовал, что не нужно привлекать в себе внимание Вечного Императора.

— Я виню себя за Стэна. О чем я думал? С того самого момента, как Махони обратил на него мое внимание, я сразу понял, что это человек с колоссальным потенциалом. Способный служить мне. Я должен был заметить, что у него есть серьезный недостаток. Амбиции. Удивительно, как можно было этого не заметить. Ведь речь шла об амбициях, во много раз превосходящих норму. Да. Теперь я вижу, что все это время Стэн мечтал завладеть моим троном.

Вечный Император сделал еще один солидный глоток.

— Да. Вот объяснение происходящего. Стэн безумен. И всегда был безумен. — Император на несколько секунд задержал взгляд на Пойндексе. — Достойное объяснение, не так ли?

Пойндекс не совершил смертельной ошибки — он не колебался ни секунды.

— Абсолютно, Ваше Величество, — сказал он. — Стэн сошел с ума. Иначе и быть не может.

Император кивнул. Рассеянно.

— Однако, полагаю, он придумал какое-нибудь оправдание своим действиям, — продолжал он. — Очень немногим нравится считать, что они действуют во зло… Скорее всего, Стэн считает, что это я свихнулся.

Глаза Императора остановились на Эври. Как и Пойндекс, она не дрогнула.

— Если он так думает, — без колебаний заявила Эври, — значит, он наверняка безумен.

Император снова рассеянно кивнул.

— Конечно, его позиция может понравиться народу… Впрочем, я не сомневаюсь, что переманить на свою сторону многих моих подданных ему не удастся.

— Да, многих не удастся, — поспешил вставить Пойндекс.

— Ну, что ж тут делать, — вздохнул Император. — Спад в экономике всегда вызывает к жизни худшие качества в наших подданных.

Холодный смех.

— Принято считать, — продолжал он, — что времена процветания — это норма, а экономический кризис — отклонение от нормы. Обычно во всех неприятностях обвиняют правителя. — Император допил виски в своем стакане. — На самом деле последнее утверждение истинно. В большинстве случаев… почти для всех существ… жизнь — это сущий ад. И они устраивают нам, правителям, еще худшие мучения за то, что мы якобы не оправдали их надежд. — Перекошенное застывшей улыбкой лицо снова обратилось к Эври. — Однако сообщать об этом нашим подданным не слишком разумно, конечно.

— Я согласна с вами, сир, — сказала она. — Обещания всегда действуют лучше, чем бесконечный перечень проблем.

Император знаком показал, чтобы Эври подошла поближе, и она подчинилась. Потом протянул руку и начал гладить ее. Эври покраснела. Все вели себя так, словно ничего необычного не происходит. Придворные не сводили с Императора глаз, когда он снова заговорил:

— И все же… правитель испытывает невероятное давление — он постоянно должен совершать невозможное.

Эври содрогнулась. От страха, а не от желания, когда ласки владыки Вселенной стали более интимными.

— И… если мы споткнемся… вина всегда падает на монарха… Подданные предают нас. — Император горько рассмеялся и скорбно покачал головой. — Однако монарху вредно размышлять о подобных вещах. Иначе… подданные вынудят его…

Он смолк и уставился в пустоту. Потом в его глазах снова загорелась жизнь. Он крикнул:

— Господи, как бы я хотел, чтобы у всех моих подданных было одно горло! Я бы, не задумываясь, перерезал его.

Присутствующим стало по‑настоящему плохо. Пойндекс обнаружил, что не может оторвать взгляда от глаз Императора — он боялся смотреть и боялся отвернуться.

Впрочем, он довольно быстро понял, что Император глубоко погрузился в свои мысли и не видит его.

Заскрипело вращающееся кресло. Император усадил Эври к себе на колени. Его пальцы начали путаться в застежках. Эври инстинктивно повернулась, чтобы ему было удобнее.

Пойндекс отчаянно замахал руками, и придворные стали потихоньку выходить из комнаты. Он направился к двери последним. Но прежде чем он успел выйти…

— Пойндекс?

Шеф службы безопасности повернулся. Обнаженная Эври лежала на коленях Императора.

— Да, сир.

— Мое желание не оригинально, — сказал Император и задумчиво провел пальцем по телу Эври.

— Да, сир?

— Один из моих коллег… давным-давно…

Рука остановилась. Он сжал пальцами нежную плоть.

— Калигула.

— Да, сир.

— Его принято порицать. Он не умел обращаться с деньгами, но во многих вопросах продемонстрировал настоящий талант. К сожалению, историки почему‑то обращают слишком пристальное внимание на его пристрастия.

Император еще сильнее сжал пальцы. Эври тихонько застонала.

— Очень несправедливо, — заявил он.

— Да, сир.

Император снова посмотрел на Эври — Пойндекс был окончательно забыт.

— Красивая, — сказал Император.

Пойндекс быстро вышел из комнаты, однако прежде, чем дверь за ним захлопнулась, он услышал отчаянный крик Эври.

Глава 13

Кал’гата, сэр Танжери, пронзительно свистнул, нарушив долгое молчание, которое повисло в комнате, пока он обдумывал слова сэра Эку. Свист означал удивление и заинтересованность.

— Я понимаю, — заговорило существо, — почему вы так тщательно подбирали слова. Ведь то, что вы сказали, очень легко неправильно понять. Вашу речь можно расценить как очень тонкую попытку выяснить, испытывают ли кал’гаты недовольство Империей в том виде, в каком она возродилась после возвращения Императора.

— К счастью, — подхватил Эку, — я знал, что обращаюсь, к существу, наделенному высокоразвитым интеллектом, поэтому и не боялся быть неправильно понятым.

Танжери снова свистнул, а Эку помахал в воздухе усиками, показывая собеседнику, что он в восторге от изысканного обмена репликами, продолжавшегося вот уже два земных часа. Эку иногда жалел, что все занятия, которые стимулировали его интеллект — исторический анализ или любимая игра людей го, — наводили на Танжери такую скуку, что его черно-белый мех вставал дыбом; а любимые занятия Танжери — сложнейшие топологические уравнения и создание карт Вселенной, содержащих дополнительное, искусственное восьмое или девятое измерение, — Эку рассматривал как интеллектуальную мастурбацию.

Общий интерес у них был один — тонкости дипломатических приемов. Однако каждый из них знал, что на самом деле это всего лишь дружеская беседа: в «настоящем» соревновании никакой борьбы не будет.

Причина, по которой Империя предпочитала дипломатов манаби, заключалась в их пацифизме и неизменном нейтралитете. Увидев выгоду для своего народа в том, чтобы принять чью‑нибудь сторону, кал’гаты, ни секунды не сомневаясь, именно так и поступали, даже если при этом приходилось пролить моря крови.

— Если я правильно понял то, что вы сказали некоторое время назад, — продолжал Танжери, — был упомянут человек по имени Стэн. Кроме того, мне кажется, вы считаете, будто его легкомысленный и бесполезный жест, заключающийся в размахивании интимными частями тела перед носом Императора, имел самые серьезные цели.

— Вы почти правильно поняли то, что я сказал, — проговорил сэр Эку. — Прошу вас, продолжайте.

— Очень романтично. Одно существо против целой Империи. На первый взгляд создается именно такое впечатление. А знаете, я произвел собственный анализ данных, которые вы любезно послали мне по секретным каналам. Я имею в виду данные об описываемой вами забавной ситуации, в которой, с вашей точки зрения, Империя сама себя губит. Вы обладаете редким талантом синтезировать вымысел.

Оба знали, что самоубийственное падение Империи вовсе не вымысел.

— Как я уже говорил, воспользовавшись вашими данными, я сделал кое‑какие выводы. Исключительно в духе интеллектуальных упражнений, которые создали вы. Если хотите, я представлю на ваш суд один отрывок. Коротко скажу только, что при определенных условиях, естественно указанных мной, одно существо — вроде человека, который находится в данный момент вне закона, — вполне в состоянии поколебать устои целой Империи. Если Империя не сумеет ответить правильно на этот небольшой кризис, можно предположить, что возникнет более серьезная ситуация, которая охватит большую территорию. Далее последуют колебания, и если они будут продолжаться некоторое время, вся система может зайти в тупик или — при достаточно благоприятных обстоятельствах — будет полностью разрушена. Очень интересно.

Танжери замолчал и принялся поглаживать щупальцем длинные лицевые сенсоры, а потом уселся на хвост — толстый, мохнатый, черно-белый трипод. В таком положении при необходимости он мог просидеть несколько часов, а то и целые дни.

— Действительно, любопытно, — согласился Эку. — И я бы с удовольствием изучил ваши выкладки. Исключительно ради интеллектуального развлечения, конечно. Но вы упомянули еще кое о чем — возможно, я неправильно вас понял.

— Приношу вам мои искренние извинения. Я становлюсь старше и начинаю страдать многословием, а иногда в моих речах даже появляются неточности.

— Нет, — возразил Эку. — Вы высказались совершенно четко. Просто меня заинтересовало, что именно вы имели в виду под «определенными условиями».

— Тут речь может идти сразу о нескольких факторах, — хладнокровно ответил Танжери. — Самым замечательным из них является вопрос о том, сумел ли заключить вышеупомянутый Стэн тайный союз с некой расой, которая, когда дело доходит до большой политики, обычно сохраняет или по крайней мере пытается сохранять нейтралитет.

— Что? — переспросил Эку. Неужели Танжери хочет удостовериться в том, что манаби приняли сторону Стэна? Нет. Вряд ли он будет гордиться собой, если сумеет установить то, что и так очевидно — Эку разве что не поднял флаг с боевыми цветами Стэна над своими бастионами.

— Да. А еще я представил себе другую многочисленную расу. Довольно воинственную.

Сэр Эку молча парил в воздухе.

— Раса, которая сохраняла верность Императору во время таанской войны, но при Тайном Совете придерживалась холодного нейтралитета.

Вот оно! Именно за этим сэр Эку и предпринял такое далекое и опасное путешествие.

— М‑м‑м, — сказал он. — Возможно, к вашим словам следует добавить, что эта гипотетическая раса после возвращения Императора практически не была вознаграждена за свою верность — по той причине, что созвездия, которые находились под ее контролем, какими бы многочисленными они ни были, находились довольно далеко от сердца Империи?

— Их более двухсот пятидесяти, этих созвездий. — Сэр Танжери пронзительно свистнул, и с дипломатическими увертками было покончено. — Многие представители нашего народа, пользующиеся огромным уважением среди своих сограждан, были убиты Тайным Советом. А во время таанской войны погибло около двух миллионов кал’гат. Теперь же о нас забыли. Количество АМ‑2 сильно ограничено. Если бы в качестве горючего для космических кораблей можно было использовать дерево, мы бы уже давно рассмотрели эту возможность. Да, — продолжал Танжери, — Император забрал себе ключи от огромной системы и не пускает нас туда. Кал’гаты больше не пойдут рядом с Императором по одной дороге. Войдите в контакт со Стэном. Расскажите ему о нашем разговоре. Для того чтобы принять участие в войне, нам не хватает только АМ‑2. Спросите, что ему нужно — корабли, солдаты, фабрики? Все что угодно. Кал’гаты приняли решение. Даже если мы ошиблись и восстание Стэна будет подавлено, а часть Империи впадет в варварство, это все равно будет лучше, чем абсолютный хаос, в который нас неизбежно ввергнет Император. Скажите Стэну и об этом тоже.

«Двести пятьдесят созвездий — звучит совсем неплохо, — подумал Эку, когда вернулся на свой корабль, чтобы отдохнуть и подготовиться к банкету, который должен был состояться на следующий день. — Однако с точки зрения бескрайней Империи, включающей в себя многие галактики, это так, мелочь. И все же начало положено».

Эку подлетел к полке в стене — свободно парящие манаби называют такое приспособление письменным столом — и принялся просматривать бумаги, доставленные курьерским кораблем во время переговоров с Танжери.

Будучи существом дисциплинированным, Эку сначала взялся за официальные документы, но его внимание было приковано к небольшой стопке личных писем — послания от коллег, друзей и одной из его бывших любовниц. И еще что‑то. Мерцающее.

Невыносимо. Щупальце протянулось вперед и коснулось странного предмета. Микрофиша заискрилась калейдоскопом красок, разные цвета волнами поплыли по ее поверхности.

Коммерческое предложение. Мог бы и догадаться. Вот только как им удалось узнать его личный почтовый код? Сэр Эку присмотрелся повнимательнее.

Обратный код написан вручную. Марр и Сенн? Эку задумался и довольно быстро вспомнил. Бывшие поставщики Императорского Двора. Сэр Эку относился к ним с симпатией. Он, как и все, кто знал двух однополых любовников, которые никогда не расставались, был очарован милченами. Сэр Эку познакомился с ними на официальном банкете и был поражен, что они не только побеспокоились о том, чтобы найти и синтезировать любимую еду манаби, но еще и постарались выяснить — Эку не знал, как им это удалось, — какие блюда он любит больше всего. Кроме того, его несколько раз приглашали на вечеринки в знаменитую «башню света» — так назывался дом милченов, расположенный на окраине Прайма.

Что нужно Марру и Сенну от дипломата сэра Эку? Кажется, они ушли в отставку.

Он коснулся микрофиши в определенном месте. В воздухе возникло два голографических изображения. Марр и Сенн. Усики едва заметно подрагивают.

— Мы приветствуем вас с глубочайшей любовью, сэр Эку, — пропели они и исчезли.

Значит, персонифицированная реклама.

Удивительные ароматы чудесной кухни коснулись его органов обоняния. Появилось крошечное голографическое изображение тарелки, от которой поднимался пар. Потом возникла другая голограмма, на этот раз официального банкетного стола. Ага! Очевидно, милчены начали какую‑то новую кампанию по доставке продовольствия, решили, что сэр Эку находится где‑то рядом с Праймом и захочет воспользоваться их услугами.

Непонятно. Деньги им не нужны. Вероятно, им стало скучно, и они решили вернуться в бизнес.

Стол исчез, снова появились Марр и Сенн. Подтвердили, что их услугами можно воспользоваться, и предложили…

Раздался бой часов. Эку посмотрел на стену, где они висели, и понял, что опаздывает. Затем взглянул на длину записи и удивится. Осталось около тридцати земных минут. Эку уже и так потратил время, которое мог бы использовать на то, чтобы подготовиться к встрече с Танжери. Однако он колебался, микрофиша притягивала его. Нет. Все‑таки это какая‑то бессмыслица, думал он, хотя и понимал, что в данный момент следовало заняться другими, более срочными делами.

Очень, очень странно. Однако он уже практически опоздал на банкет…

Возможно, позже.

Конвой мчался сквозь гиперпространство — восемнадцать транспортных кораблей с войсками и всего два дозорных катера, следовавших впереди конвоя в качестве эскорта. Они не знали, что в засаде, всего в нескольких световых минутах, их поджидают две акулы.

— Похожи на стаю трески, — сказал своему брату-берхалу Уолдмену, находящемуся на борту «Аойфа», берхал Флю, командир эсминца «Айслинг». — Когда они, ослепленные солнцем, беззаботно плывут на мель, туда, где расставлены сети. Точнее, — поправил он себя, — туда, где их поджидают люди с копьями.

— Тактика, сэр? — спросил Уолдмен, на класс‑год младше Флю, несмотря на то что у обоих был одинаковый чин — берхал.

— Как договорились. Наносим удар и разбиваем строй.

— Один удар и сразу уходим?

Флю колебался.

— Скорее всего. Но будьте готовы к изменению плана.

— Сэр, мне трудно поверить, что этот конвой отправлен практически без сопровождения. Может быть, лучше залечь и подождать, пока он пройдет, убедиться, что нас не ждут никакие неприятные сюрпризы, а потом ударить по ним с тыла?

— Приказ остается в силе, берхал, — резко проговорил Флю. — Если они почуют наше присутствие, то разбегутся в разные стороны. Сейчас у нас появилась возможность одержать серьезную победу над Империей. И тогда наши имена навсегда войдут в историю.

Уолдмена, как и большинство хондзо, слава интересовала гораздо меньше, чем возможность с честью остаться в живых, да еще получить при этом прибыль, однако он промолчал.

— Слушаюсь, — сказал Уолдмен и отвернулся от экрана.

Команда «Аойфа» уже собралась в капитанской рубке и ожидала приказов.

Минуты корабельного времени медленно утекали… ноль? Оба эсминца на полной скорости врезались в конвой.

На борту имперских кораблей взвыли сирены тревоги, и два дозорных катера бросились между атакующими в храброй, но совершенно бессмысленной попытке хотя бы немного помешать нападающим. Они были мгновенно уничтожены.

И тогда волки проникли в овечью стаю, которая распалась, — корабли заметались, надеясь спастись, всюду их настигали ракеты повстанцев. Эсминцы хондзо промчались сквозь рассыпавшийся конвой, оба опытных капитана сумели подвести свои боевые машины так близко к имперским судам, что смогли воспользоваться автоматическим оружием, всего на доли секунды, однако этого оказалось достаточно.

«Аойф» и «Айслинг» уничтожили переднюю часть конвоя. Четыре транспортных судна с солдатами перестали существовать, а три остальных получили серьезные повреждения.

— Еще один общий удар, — приказал Флю, — а потом выбирайте себе одиночные цели, уничтожим их всех по очереди.

Уолдмен снова приготовился возразить. Такие действия не только противоречили здравому смыслу, но и были нарушением приказа Стэна. Посылая их на это задание, он велел им устроить как можно больше беспорядка и внести панику в ряды противника, но ни в коем случае не рисковать.

— У вас быстрые корабли, — сказал тогда Стэн, — однако это не означает, что вам позволено испытывать судьбу. В нашем распоряжении всего четыре корабля — бхоры еще не готовы принять участие в сражении. Сражайтесь — но вернитесь назад!

Прежде чем Уолдмен принял решение, стоит ли что‑нибудь говорить по этому поводу, на экране появился эскорт, прикрывавший транспорт с тыла.

Четыре имперских легких крейсера и одиннадцать тяжелых истребителей.

Зазвучал сигнал предупреждения.

У Флю не было ни времени, ни необходимости отдать новый приказ. Оба эсминца включили дополнительную скорость, задали своим компьютерам поиск случайных маршрутов и попытались удрать с поля боя.

В самый последний момент при отступлении офицеры-стрелки успели запустить «Кали». А все остальные хондзо принялись отчаянно молиться своим богам.

Загорелся истребитель, когда в него попала ракета, а у одного из легких крейсеров куда‑то подевался нос. Однако молитв оказалось недостаточно — или боги, присматривающие за этим сектором гиперпространства, возжелали кровопролития. Потому что имперские суда нанесли ответный удар.

Оба эсминца повели заградительный огонь противоракетным оружием. Но ракет было выпущено слишком много.

Уолдмен увидел: «Кали», выпущенная с имперского корабля, приближается к «Айслингу»… Лицо Флю на экране, его широко раскрытые глаза, вой сенсоров, предупреждение об опасности…

В следующее мгновение экран погас — связь с «Айслингом» прервалась.

— Прямое попадание в «Айслинг», сэр, — доложил Уолдмену офицер, ведущий наблюдение, совершенно спокойным голосом, как его и учили. — Подождите… подождите…

Уолдмен не обращал на него внимания.

— Навигаторы! Орбита! Курс на столкновение… последняя позиция «Айслинга».

— Есть!

— Подождите… подождите… — монотонно бормотал командир группы наблюдения. — Экран чист. Никаких признаков «Айслинга», сэр.

— Спасибо, я был бы вам крайне признателен, если бы вы немного помолчали.

— Ракета приближается, — прозвучал доклад. — Осталось семь секунд… наши снаряды не успели… четыре секунды…

И «Аойф» промчался сквозь почти пустое пространство, где только что находился «Айслинг». Почти пустое; там хватало обломков, чтобы смутить офицера, направлявшего «Кали». Промах. Имперский офицер на главной станции слежения ничего не выражающим голосом доложил, что противник все еще цел и невредим. Последовал второй залп.

Но было уже слишком поздно. «Аойф», поджав хвост, сумел убежать от снарядов, а потом и от бросившихся вдогонку истребителей. Имперские крейсеры остались далеко позади, в его «кильватерной струе».

С начала боя прошло всего семь минут.

Имперские потери: уничтожено два легких катера эскорта. Один тяжелый эсминец. Четыре транспорта с солдатами. Серьезно поврежден легкий крейсер. Один транспортный корабль пришлось бросить и взорвать после того, как оставшиеся на нем солдаты были эвакуированы. Еще один транспортный корабль доставлен в ближайший имперский док — выяснилось, что восстановить его уже невозможно. Потребуются долгие месяцы ремонта, прежде чем оставшиеся два транспортных корабля можно будет снова использовать по назначению.

Погибло почти полторы тысячи имперских моряков. Семь тысяч хорошо обученных имперских солдат.

А у повстанцев? Уничтожен один эсминец. Погибло двести девяносто три повстанца хондзо.

Грандиозная победа Империи.

Стэн с мрачным видом отвернулся от экрана, на котором наблюдал гибель «Айслинга». Господи! Он был рад, что берхал Флю отправился в мир иной. Потому что, если бы он остался в живых, Стэну пришлось бы его расстрелять.

Ему очень хотелось разжаловать Уолдмена, и в другой ситуации он бы так и сделал, но сейчас боялся потерять поддержку миров хондзо. Поэтому объявил погибших хондзо мучениками революции и, сказав, что новый боевой корабль будет назван «Флю», сообщил о награждениях матросов обоих кораблей.

Потом собрал офицеров «Аойфа», «Победы» и «Беннингтона» и заявил, что, если кто‑нибудь мечтает стать генералом Курибайяши, им следует сказать об этом немедленно — он избавит их от необходимости вспороть себе живот после длительного и героического, но самоубийственного сопротивления. Стэн предложил заняться этим немедленно, до наступления летнего сезона.

Особенно серьезный разговор Стэн имел с бхорами. Как и всякий народ, специализирующийся на торговле, они обладали ярко выраженным чувством самосохранения. Однако в то же время бхоры славились своими знаменитыми приступами ярости, которые они были практически не в состоянии контролировать, а Стэн больше не нуждался в мертвых героях.

Потом он постарался забыть об этом эпизоде.

И занялся выработкой дальнейшей стратегии. Можно ли осуществить еще какую-нибудь акцию, кроме тех, что уже предприняты? Он считал, что нет. Довольно скоро добровольцы из созвездий кал’гата начнут незаметно просачиваться в Волчьи миры. Стэну было необходимо заранее подготовиться к возмущенным воплям — он начнет переводить заслуженных ветеранов с кораблей бхоров и собственных, чтобы они взяли под свою команду суда новобранцев.

Кроме того, он так и не нашел того, кто мог бы проанализировать файлы Махони. Сначала Стэн хотел поручить это дело Алексу, да только шотландец был ему необходим в качестве командира разведки.

«Самое трудное, когда ты начинаешь революцию, — подумал Стэн, — найти подходящих исполнителей».

То немногое, что он мог замыслить и реализовать, учитывая ограниченность возможностей, уже было сделано. Неожиданно перед его глазами предстала следующая картина: огромный шар из материалов, оставшихся после коллапса звезды, подвешен к самому сердцу пульсара. На кабеле. А он, словно маленькая мошка, долбит этот шар крохотным клювиком.

«Отлично, можешь придумать еще что‑нибудь, чтобы поднять настроение? Вот, например: разыскать Килгура и Синд и пропустить парочку стаканчиков стрегга. Или поговорить с Килгуром, а потом спрятаться с Синд в какой-нибудь каюте и не выходить оттуда целый месяц».

Немного повеселев, Стэн отправился искать друзей.

Товарищи по революции складывали вещи.

Синд объяснила: она могла бы возглавить бхоров, но они представляли собой военную машину, которая действовала сама по себе. Ее другую обязанность — охрану Стэна — взяли на себя гурки. Кроме того, она вдруг увидела перспективу… еще до того, как Ото сделал свой хитрый тактический ход. Синд начала понимать, какие ограниченные возможности имеет деятельность вышибалы и командира вышибал.

Ее заинтересовала проблема АМ‑2, и она обнаружила возможность уникальных исследований. Тайный Совет изо всех сил старался найти источник универсального топлива, но потерпел неудачу. Синд занялась — насколько это возможно на таком расстоянии от Прайма — изучением шагов, которые были предприняты.

— Поначалу, — вмешался Алекс, — когда барышня сообщила мне о своих идеях, я нахмурился, поскольку никак не мог понять, зачем интересоваться тем, чем занимался Тайный Совет, раз любому известно, что у них ничего не вышло. А Синд мне объяснила, что самый лучший способ сэкономить время — выяснить, в каком именно месте ошибся твой предшественник, тогда тебе не нужно будет повторять его ошибки.

Синд продолжала.

Начальное расследование не принесло никаких результатов, и она начала думать, что, возможно, время все‑таки было потрачено зря. А потом случайно наткнулась среди рассекреченных данных о последних месяцах деятельности Тайного Совета на сведения о том, что они ввели новую специальную должность энергетического царя — официально она называлась «секретарь АМ‑2». Некий сэр Лаггут, который неожиданно исчез вскоре после встречи всех членов Совета, устроенной, по слухам, для того, чтобы попытаться разрешить хоть каким-нибудь способом возникший кризис с АМ‑2.

— Он, вероятно, встал и объявил: «У меня ничего нет», — задумчиво проговорил Стэн. — А его за это сделали клоуном.

— Может быть, — согласилась Синд. — Только сначала его взял под свое крылышко Кайс.

Кайс. Специалист по инопланетному искусственному интеллекту, который тоже исчез практически сразу после того, как Совет принял в свои ряды Пойндекса, занимавшего до этого должность главы корпуса «Меркурий». Это исчезновение также не получило никакого объяснения. Стэн изучал деятельность Совета и обнаружил, что раса, к которой принадлежал Кайс, была симбиотической, уровень интеллекта обеспечивался паразитом. Через некоторое время паразит брал верх, а г’орби превращались в слабоумных идиотов. Кайса, который давно переступил порог соответствующего возраста, скорее всего, однажды утром обнаружили лепечущим какую‑то нечленораздельную чепуху на залитом солнцем подоконнике и без лишнего шума доставили в специальный приют.

— Возможно, — продолжала Синд, — последователи Культа Вечного Императора верят в то, что он непосредственно общается со Священными Сферами, что бы это, черт бы их подрал, ни значило. Однако давайте подумаем, что у нас получилось. Кайс, компьютерный гений, и его дружок, тоже специалист в этой области, оба интересовались АМ‑2. Да, и вот еще что: когда Кайс сошел с катушек, вся информация, которую Тайный Совет накопил по АМ‑2, была уничтожена.

— Угу, — пробормотал Стэн, почувствовав, что здесь что‑то не чисто. — Я думаю, отчеты, которыми ты занимаешься, сплошная липа. Каким‑то образом Императору удалось стереть все файлы после своего возвращения. А потом он вставил микрофишу, которую ты теперь пытаешься расшифровать.

— Вполне возможно, — не стала спорить Синд. — Однако я отправляюсь к Лаггуту, просто чтобы задать несколько невинных вопросов. Если только ты не придумаешь чего-нибудь получше.

Стэн уже давно придумал, но его идея вряд ли помогла бы им выиграть сражение с Вечным Императором, разве что подняла бы моральный дух самого Стэна.

— А ты собираешься отправиться вместе с ней? — поинтересовался он у Алекса.

— Не‑ет, конечно, кретинское это дело. Я иду к волшебнику. Точнее, хочу немножко заняться Императором. У этой барышни все в порядке с головой, Стэн. Так что я решил перенять ее тактику. Только меня заинтересовала личность самого Императора. Помнишь, когда мы были на Алтае и все полетело псу под хвост, ты из кожи вон лез, чтобы с ним связаться, а у тебя ничего не вышло? Когда Искра поубивал всех студентов?

Стэн помнил прекрасно. Тогда он многократно пытался связаться с императорским дворцом на Прайме по прямой линии связи. А ему отвечали, что Император болен.

— Я все время считал, — сказал Стэн, — что он просто не хотел со мной разговаривать. Я так и не понял, что тогда произошло, и, если честно, забыл об этом эпизоде.

— Точно. Конечно, вполне возможно, что Император не хотел с тобой разговаривать, приятель. Только я решил все‑таки проверить. С Праймом можно связаться, если у тебя среди «Богомолов» есть приятели, которые вышли в отставку и получили теплые местечки в имперской системе связи, верно? И еще парочка приятелей, владеющих частными агентствами. Я выяснил одну любопытную штуку. Примерно в то же самое время, хотя, естественно, с точностью до дня сказать нельзя, Император отправился на Землю. По‑тихому, без фанфар.

— Зачем?

— Понятия не имею. Всем было объявлено, что он поехал отдохнуть и половить рыбу. И больше ничего. А еще мои источники среди имперских военных сообщили одну маленькую деталь. Примерно тогда же, когда Император отправился на рыбалку, несколько ребят получили специальное задание, выполнение которого требовало их присутствия при дворе Императора. Ребята из отряда минеров.

Минеры. Специалисты по бомбам и эксперты по разминированию. Интересно, зачем они понадобились Императору на Земле? Стэн немного подумал, а потом кивнул. Пришла пора отправить кого-нибудь на Землю и выяснить, что же там, черт подери, произошло.

— Я собираюсь на Землю, — сказал Алекс, заметив его кивок. — Хотя меня туда совершенно не тянет. Неприятные воспоминания.

Совсем, кажется, недавно Стэн возглавлял отряд, направлявшийся на Землю, чтобы расправиться с Тайным Советом, который организовал свою встречу в роскошном особняке на берегу реки Ампкуа в Орегоне, там, где раньше Император ловил рыбу. Из десяти членов отряда один лишь Стэн остался в живых — а ведь все они были опытными оперативниками из спецотряда «Богомолов» и друзьями Алекса и Стэна. Да, еще одно место — кроме Вулкана, — с которым были связаны тяжелые воспоминания.

— Ты собираешься искать что‑нибудь определенное?

— У меня нет никаких зацепок. Просто поброжу немного и постараюсь держать нос по ветру. Я попросил господина Вайлда дать мне небольшой корабль и пилота. Он предоставил в мое распоряжение катер и самого лучшего, по его словам, пилота. Барышню зовут Хотско. Вайлд говорит, что она сама вызвалась. Поэтому можно не сомневаться, что она не в своем уме. Я с ней поговорил немного. Хорошенькая, если тебе нравятся стройные крошки с маленькими бедрами и сиськами и такой талией, что ее можно обхватить одной ладонью. Лично я, когда оказываюсь рядом с подобными красотками, всегда боюсь сломать их пополам. Однако поскольку большинство жителей Земли наверняка посчитают ее невероятно привлекательной, мы в качестве прикрытия будем изображать из себя любовников. Если кто‑нибудь, конечно, поверит, что эта Хотско с массой роскошных волос, прикрывающих корму, и блестящими глазками может заинтересоваться колодой вроде меня.

В свое отсутствие он назначил Марль, нового агента, и отвечающего за разведку при полицейском управлении бхоров констебля Пэна возглавлять программу по контршпионажу, в которой им успешно помогал ставший двойным агентом Хоне. На имперского шпиона снизошло озарение, в точности как и предсказывал Алекс во время разговора с Марль, после того как он провел несколько циклов в весьма специфической тюрьме бхоров.

— Так что все идет по плану, работает четко, как часы. А я собираюсь отправиться в путь. Может, кто‑нибудь из вас хочет поцеловать меня на прощание? Я чистил клыки всего два века назад. Честно.

Вместо этого Стэн налил ему прощальный стаканчик. Или два. Синд тоже не отказалась пропустить стопочку.

Стэн громко застонал, склонившись над стреггом; он начал понимать на собственной шкуре, каково быть главой целого движения. Никаких тебе удовольствий.

Синд потрепала его по щеке.

— Так поется в одной старой песне, — сказала она. — «Ты просто стоишь, сделав хорошенькое лицо, и стреляешь во все, что движется».

«ПРОСТО СТОИШЬ, — подумал Стэн. — Вот уж нет, черт возьми!»

Ида тоже нарушила Третье Правило Истинного Главаря, параграф Д: старайся успеть три раза хрюкнуть, прежде чем до тебя доберется пуля. Стэн твердо решил держать ромов в резерве как можно дольше и воспользоваться их помощью в качестве глубоко законспирированных агентов или для тайной транспортировки небольших ударных отрядов. Рано или поздно их деятельность будет раскрыта — но Стэн надеялся получить от них как можно больше, прежде чем они будут объявлены врагами Империи. А это, естественно, означало, что сама Ида не должна и носа высовывать.

Она придумала Отличный План, который Стэн с радостью одобрил. Только не стала утомлять его подробностями о том, кто будет агентом, отвечающим за выполнение этого ударного плана.

Ида планировала установить Дьявольскую Штучку сама. Романтики или те, кто никогда не были знакомы с Калдерешами, подумали бы, что она собирается показать героический пример, возглавив акцию, или, возможно, страдает ностальгией по старым славным дням, проведенным в спецотряде «Богомолов». На самом же деле Ида быстро сообразила, что агент, которому выпадет счастливый шанс выполнить это задание, получит Благородную Прибыль. Впрочем, Ен Вайлд тоже мгновенно это понял.

Поэтому невероятно толстая и важная женщина в сопровождении своего мужа, похожего на мышку, прибыла на торговую планету Гиро. Оказалось, что муж очень богат, но его держат под каблуком. Однако, поскольку супружеская пара прибыла с несколькими миллионами в твердой валюте, никто не стал обращать внимания на их семейные отношения.

Цивилизации, гуманоидные и все прочие, имеют обыкновение относиться очень серьезно к определенным идеям. Одной из самых популярных является следующая: акции, ценные бумаги и прочие штуки имеют непосредственное отношение к процветанию правительства (корпорации), которые их выпустили. Парижская фондовая биржа, Уолл-стрит, Аль‑Манамах, Система Дркс’л — все они многие века действовали, руководствуясь этим заблуждением.

Ида давным-давно разработала два правила безопасной торговли:

• избегай известных истин;

• ценные бумаги — еще не компания.

Этот неаристотелевский подход к рынку как к системе взаимных договоров принес ей несколько триллионов кредитов. Во время периодических набегов (торговых операций) Ида сумела положить в свою копилку полезных фактов еще и вот какой: Гиро был миром, специализировавшимся на недвижимости и финансах, здесь находилась вся главная компьютерная сеть.

Официальной причиной, по которой Ида — и ее муж, конечно, — прибыли на Гиро вместо того, чтобы использовать брокерский дом на ее так и оставшейся неизвестной планете, было то, что Ида любила находиться в центре событий.

Впрочем, это тоже никого особенно не интересовало.

Однажды утром она и Вайлд торжественно вошли в только что открывшуюся торговую фирму «Чинмил, Боски, Траут и Гроссфрюнд». Ида долго и тщательно выбирала фирму, и эта привлекла ее не своими размерами и многочисленными филиалами, а тем, что ЧБТиГ славились «либеральной» трактовкой имперских законов о безопасности. Ида знала, что обмануть мошенника в белом воротничке легче всего. Он не только убежден, что никому и в голову не придет хитрая афера, разгадать которую ему ничего не стоит, но и твердо убежден, что все остальные, от полицейских до дельцов, полнейшие идиоты.

Ида и Вайлд заявили о намерении сделать вложения за пределами своей звездной системы, а когда упомянули сумму, клерк немедленно отправил их к одному из владельцев, самому сэру Боски.

Ида сделала вид, что прислушивается к его советам, а потом, устроившись за центральным терминалом, принялась покупать. И продавать.

При этом ее речь лилась безостановочно:

— Сэр Боски, теперь, если я поступлю так, как вы советуете, и начну делать крупные закупки ТрансМига, оставив Сибиниум, подумайте, пожалуйста, о новом выпуске Трелэни… Енатан, перестань метать икру, мы знаем, что делаем… Ай, избавимся от пяти процентов муниципальных акций Соуарда… посмотрите сюда… я могла бы им показать… отличный совет, мистер Боски, я уже говорила, меня интересует Трелэни, хотя перспективы не кажутся такими уж очевидными…

За полдня Ида сумела полностью запутать Боски. Она ужасно веселилась — в душе, конечно: аферисты вроде ЧБТиГ будут в состоянии следить за ее операциями день, максимум два. Поэтому она продолжала свою болтовню, с бешеной скоростью покупая и продавая акции.

Боски очень хотелось предложить этой нахальной особе убраться прочь, но он заметил, что Ида удвоила свой капитал — и это всего лишь за два дня. Он стал слушать ее. Очень внимательно. И принялся тратить собственные деньги, а потом и капитал фирмы, повторяя действия Иды. Конечно, то, что Ида в действительности делала со своими деньгами, весьма существенно отличалось от того, что видел Боски, но пройдет немало времени, прежде чем уляжется суматоха и он сумеет подсчитать, сколько мегакредиток потерял.

Кроме того, Боски не заметил, что, пока Ида болтала, Вайлд незаметно запустил свою программу в главный компьютер фирмы. Первый Этап. Потребовалась одна неделя, чтобы программа сделала свое дело.

Этой ночью начался Второй Этап. Ида и Вайлд после полуночи незаметно выскользнули из отеля и сели в гравитолет, который совсем недавно приобрел Вайлд. На следующий день Ида получила ужасное известие из дома. Дешевый, бездарный трюк, за который ее немедленно изгнали бы из любой серьезной академии, где готовят шпионов. Но бизнесмены, несмотря на хвастливые заявления о том, что они изучают военную стратегию, на самом деле лишь запоминают несколько громких историй, чтобы иметь возможность убедить собутыльников в собственной значительности.

Ида обещала Боски, что они очень скоро вернутся.

Вайлд и Ида отбыли на роскошном космическом лайнере, а на первой же планете пересели на один из кораблей Вайлда, который их там поджидал. Потом этот корабль сменил регистрационный номер и все прочее, так что даже лучшие эксперты не смогли бы его найти. В подобных делах ромы не знали себе равных.

Еще до того, как они ступили на борт лайнера, начался Третий Этап операции: заработала автономная программа, которую Ида скормила компьютеру в одном из дочерних отделений ЧБТиГ где‑то на границе галактики.

Все вложения Иды были немедленно ликвидированы и переведены в твердую валюту — началась отмывка денег. Позднее полиции удалось проследить первые три шага, после этого следы окончательно затерялись.

Ида и Вайлд, которые и до того были настолько богаты, что могли считать Креза жалким оборванцем, утроили свои состояния. Они заработали так много, что Ида даже почувствовала себя немного виноватой и перевела крупные суммы на счета Стэна и Килгура — просто чтобы успокоить совесть.

— Как здорово, — заметила Ида, — что мы можем заработать, делая при этом доброе дело, или как там это принято называть у филологов.

Второй Этап завершился утром, когда открылись биржи и начался новый «день». В буквальном смысле слова.

Двадцать шесть маленьких, но очень удачно расположенных ядерных зарядов взорвали компьютерный центр Гиро — именно здесь хранилась вся информация о владельцах недвижимости Империи. Заряды были изобретены и изготовлены Килгуром, выдающимся мастером своего дела, еще до того, как он отправился на Землю.

Общее количество жертв: один служащий, который случайно оказался на территории центра, и несколько охранников.

Уже через наносекунды весть о катастрофе разнеслась по всем каналам связи. Паника. Кто… почему… что может извлечь… как такое… анархия… чудовищное преступление… против всех законов…

Цены на акции упали на сотни тысяч пунктов. А потом мгновенно подскочили снова, когда восстановилось некоторое подобие порядка.

Катастрофа не была столь уж страшной. Ведь существовала дублирующая компьютерная сеть. Не вызывало сомнений, что чудовище, учинившее сей акт вандализма, не могло об этом знать.

Заработал главный дублирующий компьютер.

Одновременно включилась программа Вайлда.

Младший партнер ЧБТиГ заметил это первым, как только засветился его дисплей. На экране вместо списка биржевых курсов появился портрет Вечного Императора. Очень серьезного. В парадной форме. Его палец указывал прямо на клерка. Строгий голос Императора произнес: «ТВОЯ ИМПЕРИЯ НУЖДАЕТСЯ В ТЕБЕ».

Портрет продолжал занимать весь экран, и младший партнер не выдержал, начав ругаться по поводу кретинских политиков и кретинских… Тут он замолчал, испуганно озираясь по сторонам: ходили слухи, что служба ВБ давно ведет постоянное наблюдение за всеми гражданами Империи.

И сделал перезагрузку.

Перезагрузка активировала вирус, запущенный Идой. Неожиданно Империя захотела всех и каждого, и служащие принялись ругаться про себя — любой бы возмутился, если бы ему стали напоминать о правилах противопожарной безопасности, зная, что вот‑вот начнется пожар…

Новая перезагрузка…

…И вирус распространился еще дальше. Он расползался все быстрее и быстрее… Дублирующая компьютерная система не выдержала и тем самым послала вирус в следующую запасную систему.

Вся биржевая сеть Империи теперь представляла собой страну дураков.

Прошел почти цикл, прежде чем на биржах восстановилось нечто похожее на порядок. Когда начинается паника, всякий хороший капиталист стремится вложить средства в золото, избавиться от всего и иметь что‑нибудь надежное. Однако мало кому удалось это сделать. Многие биржи закрылись. Банки объявили, что у них начались внеочередные каникулы. Некоторые весьма процветающие корпорации были вынуждены объявить о банкротстве, когда держатели акций начали вовсю их продавать; и, как это часто бывает, некоторые уже почти разорившиеся компании вдруг сумели перехватить инициативу и стать их преемниками. При заключении сделок торговцам приходилось составлять контракты на бумаге! Покупка и продажа требовали теперь личных контактов!

Стэн был очень доволен. Афера Иды привела к желаемому результату: при ликвидации предприятий все стремились вложить освободившиеся деньги во что‑нибудь надежное — естественно, самыми надежными были кредиты, обеспеченные имперскими запасами АМ‑2, которые стремительно дорожали. Некоторое время казалось, что, несмотря на колоссальные суммы, выброшенные на рынок главными банками Империи, катастрофа неизбежна. В конце концов финансовые вливания Императора сработали, и маятник перестал раскачиваться. Но тут появилась мошка с крохотным клювиком — и шар вновь сдвинулся с места. Еще один фронт на войне, начатой мятежниками.

Стэн занимался обедом. Настроение у него было паршивое, он все время напоминал себе, что лучшая месть Императору — получать удовольствие от жизни.

Еда, которую он себе готовил, называлась земным бутербродом. С говяжьим бифштексом.

Утром, еще до того, как бумажная работа и все прочие проблемы поглотили его внимание, Стэн отрезал несколько кусочков мяса толщиной в три сантиметра. Положил в маринад — одна треть рафинированного оливкового масла, две трети замечательного темного пива, с которым он свел знакомство перед последней встречей наедине с Вечным Императором, соль, перец и немного чеснока. Теперь мясо уже как следует промариновалось.

Стэн взял размягченное масло, положил туда чайную ложку сушеной петрушки, эстрагона, тимьяна, намазал масло на только что испеченную мягкую булочку, завернул ее в фольгу и поставил греться.

После этого нарезал лук. Много лука. Потушил лук в масле с перцем. Когда лук начал шипеть, согрел в кастрюле пол‑литра сметаны, смешанной с тремя столовыми ложками редьки. Затем чуть прожарил мясо, сделал на нем диагональные надрезы, положил бифштекс на булку, лук на мясо, сметану на лук и совершил грех, заключавшийся в чрезмерном поглощении холестерина.

В качестве гарнира Стэн нарезал тонкими ломтиками помидоры с соусом из уксуса, оливкового масла, базилика, шиит-лука и приготовился запить все это пивом.

В этот момент раздался сигнал коммуникатора. Это был Фрестон — не прослушивается ли данная линия связи? Естественно, не прослушивается. Фрестон доложил: он только что закончил весьма любопытный анализ того странного сигнала, отправленного в пустоту роботами ведущего корабля из конвоя АМ‑2, на который было совершено нападение в районе Дьюсабла.

Стэн решил сначала выслушать Фрестона и только потом устроить ему выволочку, напомнив, что он больше не является офицером связи, а должен выполнять свои непосредственные обязанности командира корабля и оставить в покое проблемы связи.

Фрестон сообщил, что на самом деле сигнал ушел не в пустоту. Он был направлен в сторону погибшей, давно забытой системы. Фрестон одолжил у бхоров один из их разведывательных кораблей, настроил сенсоры таким образом, что они до определенной степени стали соответствовать тому высококлассному оборудованию, к которому он привык, находясь на службе у Императора, а затем отправился в эту мертвую систему.

На одной из планет ему удалось обнаружить небольшую ретрансляционную станцию. Фрестон не стал рисковать и садиться на планету; он даже не решился производить электронное сканирование, поскольку опасался, что на станции могут быть ловушки.

Он начал объяснять Стэну, что думает по поводу своей находки. Однако Стэн и так понимал. Фрестон обнаружил первую промежуточную станцию, через которую направлялись таинственные конвои с АМ‑2, управляемые роботами.

Очевидно, конвой прибывал в эту звездную систему непосредственно из того места, где производилась добыча АМ‑2, либо получал сообщение: «Следуйте дальше», либо «путь закрыт», либо «изменить курс». В соответствии с сигналом транспорт отправлялся на Дьюсабл или в сторону какого-нибудь другого хранилища АМ‑2, а в случае необходимости менял направление или…

Интересных предположений возникало множество.

— Корабль бхоров по‑прежнему находится в той звездной системе?

— Так точно, — ответил Фрестон. — Я приказал им затаиться, настроить пассивные принимающие устройства и не предпринимать никаких активных разведывательных действий без моего распоряжения.

— Когда корабль бхоров впервые появился в системе, велись какие-нибудь передачи?

— Никаких.

— А с тех пор?

— Строго говоря, никаких. Однако электронные сенсоры, установленные на корабле, сообщают, что на всех волнах происходит увеличение выходного напряжения — такое впечатление, что станция готовится к передаче.

Стэн забыл об обеде и о выговоре, который собирался сделать Фрестону.

— Оборудование на разведывательном корабле сможет уловить сигнал, похожий на тот, что вы засекли на Дьюсабле?

— С легкостью.

— Расстояние?

— Вы доберетесь туда за три земных дня.

Стэн ухмыльнулся: Фрестон хорошо знал своего босса.

— Отлично. «Аойф» готов стартовать?

— Так точно.

— Я отправляюсь в путь. Скажите капитану…

— Уолдмен, сэр.

— Это будет прекрасная возможность реабилитироваться за катастрофу с конвоем. Пусть «Аойфу» придадут тактический корабль. И еще: установите надежную связь между такшипом и эсминцем. Срочно.

— Есть, сэр. Вы будете сами командовать тактическим кораблем?

Стэн уже совсем было собрался кивнуть: естественно. Но вовремя успел одернуть себя: «Кончай, приятель. Ты уже давно успел всем все доказать. Не будь дураком».

— Нет, — ответил он, чем невероятно удивил Фрестона. — Я хочу крутого пилота — у меня уже есть один на примете. Конец связи.

Стэн успел выйти из своих покоев еще до того, как окончательно потемнел экран. Часовой из отряда гурков едва успел взять на караул — и остался далеко позади, в кильватерной струе мчавшегося вперед Стэна.

В одной руке Стэн держал шлем и оружие — пистолет, запасные патроны и кукри, а на плече у него висела сумка с трехдневным запасом продовольствия и туалетными принадлежностями — с этими вещами он никогда не расставался.

Ида, сама того не желая, подала пример. Пришло время немного размяться.

Еще более века назад сэр Эку понял, что дипломат должен обладать тремя талантами: никогда не принимать происходящие события близко к сердцу, выглядеть довольным, когда на банкете предлагается умершая от старости недожаренная курица, и самое главное — научиться легко переносить скуку. Не только длинные, усыпляющие совещания, когда начинающие политики стремятся доказать, что они способны на Большие Дела, но и бесконечные часы утомительных путешествий.

«Интересно, — думал Эку, — как экипажи космических кораблей, особенно в прошлом, умудрялись не сойти с ума?» Он даже провел небольшое исследование этого вопроса. Узнав об убийствах, мятежах и других отклонениях от нормы, имевших место на старых космолетах, Эку понял, что эту проблему решить до конца так и не удалось.

Теперь, во время утомительного, бесконечного пути домой из миров кал’гатов, да еще с учетом того, чти их корабль из соображений безопасности был вынужден прервать связь с внешним миром, Эку начал подумывать о том, что мятеж не такая уж дурная идея, хотя постоянно и напоминал себе, что манаби не должны страдать от скуки и его состояние лишь результат многолетнего общения с людьми.

Он просмотрел все фильмы, имевшиеся на борту маленькой яхты, прочитал все книги, написал бесчисленные отчеты и программы, а до Сейличи оставалось еще четыре дня пути.

Наконец скука привела его к микрофише Марра и Сенна. Эку и раньше хотел посмотреть ее, но всякий раз что‑то его удерживало.

Вспомнив о кулинарных способностях милченов, он решил, что просмотр микрофиши может оказаться последней каплей, в особенности учитывая то, какой гадостью их кормил повар на яхте. Теперь Эку пришел к выводу, что вполне сможет продержаться четыре дня, прежде чем получит что‑нибудь по‑настоящему питательное.

Он снова коснулся микрофиши и вновь увидел Марра и Сенна, которые вежливо поприветствовали его, обратившись по имени. И снова ощутил тонкий аромат. Два неразлучных существа еще раз сообщили ему о предоставляемых услугах и показали меню.

Эку сразу встревожился. Проблемы. Меню было представлено как бы между прочим, словно экономические трудности заставили Марра и Сенна заняться новым для себя делом. Однако это невозможно. Стало быть…

Голографические изображения замерли. Марр и Сенн смотрели друг на друга.

— Мне кажется, если кто‑то заинтересовался вашей почтой, к этому моменту ему уже наскучило на нас смотреть, — сказал Марр.

— Надеюсь, — заметил Сенн. — Сэр Эку, нам нужна ваша помощь. Верю, что именно вы смотрите на это послание, а чужие…

Он вздрогнул и весь сжался, словно налетел порыв ледяного ветра. Марр подошел поближе, стараясь успокоить друга.

— …Чужие, — продолжал он, немного успокоившись, — не смотрят. У нас возникли проблемы. Нам нужно связаться со Стэном. Мы не знаем, известно ли вам, где он находится, и обращаемся к вам только потому, что вы с ним вместе работали во время Процесса — тогда, когда те ужасные пять существ, чьи имена я не хочу называть, подверглись справедливому наказанию. Вы — наша единственная надежда. Нам просто необходима помощь Стэна. И кое‑кому еще. Я не назову имени этого существа. Однако можете сказать Стэну, что он прекрасно помнит это существо. Сообщите ему, что речь идет о вечеринке и о том, что произошло после. В саду. Черный шар напротив луны — так бывает всего три раза в год. Это существо помнит Стэна. Если он поймет, о ком идет речь, передайте ему, что у его друга неприятности. За ним охотится Император. Мы…

Его перебил Марр.

— Мы слышали, где находится это существо, — сказал он. — И если Император узнает, что нам это известно, на нас тут же начнется охота. Мы не располагаем точными сведениями о местонахождении этого существа. Мы чувствуем, что сеть заброшена — где‑то совсем рядом — теми, кто желает нам зла. Рано или поздно, если рыбак будет продолжать забрасывать свою сеть, мы в нее обязательно попадем.

Милчены придвинулись поближе друг к другу, пытаясь найти любовь и защиту друг у друга.

— Больше мы ничего не должны говорить, — промолвил наконец Сенн. — Передайте Стэну, что мы ждем его помощи. Спросите его, можем ли мы на него рассчитывать. Он знает, где нас найти. Мы ничего не предлагаем ему. Но… передайте следующее: он не должен рисковать всем. Мы так считаем, и его друг согласен с нами. Если, помогая нам, Стэн подвергнет риску свое дело, он не должен ничего предпринимать. Он обязан одержать победу.

Крутой пилот Ханнелора ла Сиотат задумалась — насколько вообще может задуматься человек, выбравший себе профессию, двумя важнейшими составляющими которой является невозможность разговаривать, не размахивая руками, и беспокойство о том, что будут подавать в качестве фирменного блюда в офицерском клубе, — почему она присоединилась к восстанию.

Никто, кроме ее товарищей повстанцев, не знал, что она была пилотом Стэна, когда он заманил в ловушку адмирала Масона и «Калигулу». Но даже если бы ей и были предъявлены обвинения, она вполне могла бы сослаться на то, что опасалась за свою жизнь в случае невыполнения приказа. По правде говоря, Ханнелора ла Сиотат была одним из первых пилотов такшипов «Победы», перешедших на сторону Стэна.

Сама для себя она сформулировала три причины. Первая: Империя для нее представлялась в виде толстозадых старших офицеров, которые не в состоянии понять, каким важным с тактической точки зрения является умение пролететь на максимальной скорости под каждым мостом, находящимся в самом центре любого столичного города, генералов, которые рано или поздно заставили бы ее припарковать свой корабль и начать летать за письменным столом. Вторая причина заключалась в том, что Стэн тоже был пилотом и разговаривал на одном с ней языке. В‑третьих, она получит гораздо больше возможности сражаться и летать, оставаясь с повстанцами, чем на службе у Императора. Ла Сиотат старалась не думать о четвертой причине, которая гласила: А Почему Бы и Нет, потому что это означало бы, что пилоты относятся к типу людей, часто совсем лишенных здравого смысла. В особенности пилоты тактических кораблей.

Она слушала инструктаж Стэна на борту «Аойфа» с определенной долей скептицизма. Стэна это явно позабавило.

— У вас вопрос, лейтенант? Прошу прощения, капитан. Кстати, примите мои поздравления по случаю повышения в звании.

Ла Сиотат пожала плечами. Большее количество звезд на погонах означало всего лишь большее количество кредиток, оставленных в баре офицерского клуба в день зарплаты, поскольку сержанты-пилоты и адмиралы-пилоты все равно летали на одних и тех же кораблях.

— В последний раз, когда у вас возник такой замечательный план, — стараясь быть максимально тактичной (правда, по этой части у нее всегда были проблемы), начала она, — он состоял в следующем: «Эй, там, Ханнелора, давай‑ка покончим с этой летающей коробкой!» Глупо, глупо, ужасно глупо, однако мы сумели застать кретина Масона врасплох, а потом еще и унесли ноги. Теперь вы хотите попытаться снова проделать то же самое. Это будет гораздо труднее. Насколько я понимаю, мой тактический корабль вместе с какой‑то паршивой консервной банкой…

Стэн прервал ее.

— «Аойф» будет там только для того, чтобы прикрыть в случае опасности наши задницы. Я не собираюсь ни в кого стрелять.

— Еще лучше! Один хилый кораблик, не поддержанный вшивым эсминцем, должен атаковать целый конвой, который несет самый важный источник топлива в Империи… И вы думаете, нам удастся довести дело до конца? Проклятье! Боюсь, мы даже и ноги‑то унести не сможем, не говоря уже о том, чтобы выполнить поставленную задачу. Кто позаботится о кораблях сопровождения?

— Их там не будет.

— О‑хо‑хо. Да вы меня не слушаете… Кстати, как, черт побери, я должна вас называть? Кроме «сэр»? Какой теперь у вас чин? Вождь? Герой? Наверное, вы назначили себя кем‑нибудь почище простого адмирала.

— Попробуй называть меня Стэн. Без всяких чинов. И без «сэра».

— Договорились. Так вот, вы утверждаете, что Империя посылает АМ‑2 без конвоя?

— Именно.

— Стэн, я хочу спросить: можно ли доверять разведке?

— Можешь сомневаться, задавать вопросы, ла Сиотат, но ответа ты никакого не получишь. Сама знаешь, секретность и все такое.

Ла Сиотат долго смотрела на Стэна.

— Не хотела бы я оказаться на вашем месте, — наконец сказала она. — Мне лишний адреналин ни к чему. Однако очень похоже на то, что мне придется принять участие в этой кретинской операции. Наверное, я родилась вместе с сестрицей-близнецом, причем мамочка решила, что глупого следует утопить, только папочка, как всегда, перепутал. Ладно, шкипер. Пойду поставлю в известность команду. Они будут в восторге. Бесстрашные Добровольцы Отправляются В Долину Жажды и все такое. В следующий раз придется спросить у них разрешения, прежде чем засунуть в такую задницу.

Сразу за мертвой звездной системой Стэн, ла Сиотат и ее команда взошли на борт тактического корабля «Стернс». Между «Аойфом» и «Стернсом» установили постоянно открытую линию связи, а разведывательный корабль бхоров «Хеорот» остался наготове на дальней орбите в надежде, что ретрансляционная станция вновь начнет передачи.

Теперь оставалось только ждать.

Ла Сиотат, как всегда перед сражением, отправилась отдохнуть в свою крошечную конуру — каюту капитана, напоминавшую большой туалет с опускающимся письменным столом. Но все‑таки это была каюта с занавеской, которую все на тактическом корабле называли дверью. Ла Сиотат разделась и выкупалась в воде, захваченной из запасов «Аойфа», в которую она добавила ароматические масла с родной планеты. Потом нанесла боевую раскраску своего клана на лицо и постаралась очистить разум от зла, похоти и других желаний.

Теперь она готова к бою. «Интересно, — подумала ла Сиотат, — что делает Стэн (он занимал другую каюту — раньше она принадлежала ее помощнику и инженеру, которые добровольно уступили ее Стэну)? Каковы обычаи его мира? И существуют ли они вообще?» Она некоторое время размышляла о том, что может перестать существовать. А если накинуть халатик, выскользнуть из каюты, пройти несколько шагов до двери в другую, вежливо постучать и…

Ла Сиотат заставила себя об этом не думать. Снова проделала все необходимые упражнения, чтобы очистить сознание от похоти и амбиций.

Беспокоиться не о чем — страшная пропасть поглотит не Ханнелору ла Сиотат, а ее врагов.

Она надела чистый комбинезон и попыталась заснуть.

Стэн крепко спал в соседней каюте. Потом проснулся. Поел, думая только о вкусе того, что кладет в рот, жужжании вентиляторов, рокоте двигателей корабля, о глупых шуточках и дружном смехе за обеденным столом в кают-компании, где тринадцать членов экипажа «Стернса» готовились к сражению, изо всех сил стараясь не дать волю своим чувствам.

Затем он снова заснул. Может быть, ему даже приснился сон.

Впрочем, сознание не посчитало нужным зафиксировать этот сон в памяти, когда Стэн проснулся от воя сирены. Он посмотрел на хронометр. Прошло менее четырех дней по корабельному времени с тех пор, как они прибыли в эту звездную систему. Фрестон, похоже, наделен талантом прорицателя; кроме того, он превосходный командир.

«Хеорот»:

— Все станции! Я получил сигнал…

«Аойф»:

— Боевая тревога!

«Стернс»:

— Мы их видим.

Стэн с борта «Стернса»:

— Всем станциям! Сохранять абсолютное молчание!

Команды трех кораблей, затаив дыхание, смотрели, как из гиперпространства появляются огромные транспорты с АМ‑2 — в два раза больше, чем тот конвой, на который совершили нападение повстанцы возле Дьюсабла.

Офицер связи на «Хеороте» поймал сигнал ретрансляционной станции — ответ на запрос конвоя. Ему хотелось проанализировать сигнал, но он сдержался, только доложил Стэну о передаче.

— Всем станциям, — спокойно сказал Стэн. — Записывающие устройства и сенсоры включить на полную мощность. Быть наготове… быть наготове… быть наготове… Пора! Капитан! Полный ход!

Ла Сиотат выполнила приказ. «Стернс» метнулся в сторону огромного конвоя. Офицер связи «Хеорота» увидел, что конвой запаниковал. Формально ничего не произошло, однако передачи пошли сразу на нескольких частотах.

— Мисс ла Сиотат, — продолжал Стэн, — я хочу выпустить «Кали»… индивидуальный контроль, район цели… вывести конвой на главный экран… по моей команде…

— Мисс Косталеоне, — обратилась Ханнелора к своему стрелку.

— Принято…

— Вижу цель, сэр.

— Запускайте, — приказал Стэн.

— Огонь!

Огромная ракета вылетела из оружейного отсека «Стернса». На экране «Хеорота» появились вешалки.

— Мы перехватили запрос конвоя на ретрансляционную станцию, — доложил офицер связи бхоров. — А потом нам удалось записать ответный сигнал. Направление неизвестно… мощность сигнала велика… передается в субспектре ЕМ… неизвестный одиночный спектр. Компьютеры предполагают, что он находится в интервале между Омикрон‑суб‑два и Ксета‑три. Никаких сведений об использовании этого спектра в прошлом нет… О, клянусь кретинский бородой моей несчастной матери!

Это странное восклицание было вызвано зрелищем, представшим глазам офицера связи, — весь конвой совершил харакири. Чудовищный взрыв напоминал вспышку сверхновой! Даже прямое попадание «Кали» в конвой, который вез АМ‑2 на Дьюсабл, не шло ни в какое сравнение с этим невероятным зрелищем.

Секунду спустя другой экран зафиксировал, что ретрансляционная станция на мертвой планете также самоликвидировалась.

На борту «Стернса» все экраны почернели. Лишь через некоторое время засветился запасной, третичный экран, который передавал информацию, поступающую на ракету «Кали». На нем была… пустота. Касталеоне проверила все частоты.

Ничего, кроме парсеков, парсеков и парсеков.

Ла Сиотат заставила себя сделать вид, что она совершенно спокойна, точно конвои, состоящие из тысячи судов, взрывались у нее на глазах каждый день.

— Ну, ладно, — проворчала она. — Хорошенькое сражение у нас тут получилось.

Стэн ничего ей не ответил, а вместо этого взял микрофон, соединенный со всеми тремя судами:

— «Хеорот». «Стернс». Цифра шесть. Ловушка? Направление? «Хеорот», подтвердите получение запроса.

— Вы засекли принимающую сигнал станцию?

— Нет. Никакой. Продолжаем анализировать ситуацию.

— «Стернс», все чисто.

Стэн улыбнулся.

— Просто замечательно все получилось, — объявил он.

— Почему?

— Потому что, — медленно начал объяснять Стэн, — Император оказался в самой настоящей заднице. Мы только что отрезали сочный кусочек от пирога с АМ‑2, которым он намеревался угостить своих дружков и союзников. Мы отхватили по‑настоящему большой кусок.

Он радостно улыбался. Ла Сиотат же посмотрела на него скептически — ей почему‑то казалось, что он чего‑то недоговаривает.

Так оно и было на самом деле, хотя сам факт, что им достаточно было выскочить из кустов и сказать «Бах‑бах!», как Злой Зубастый Волк замертво повалился на землю с сердечным приступом, имел огромное значение, — этой тактикой можно будет пользоваться в дальнейшем, если они смогут узнавать маршруты следования транспортов с АМ‑2.

Стэн начал понимать, что самое главное оружие Императора — тот факт, что он никого не подпускал близко к источнику АМ‑2, — оказалось палкой о двух концах. Точно так же, как исчезновение Императора означало прекращение поступления АМ‑2, и, следовательно, никакой заговор не был бы жизнеспособен, новая тактика Стэна могла привести к тому, что экономика Империи будет ввергнута в хаос.

Вполне возможно. По крайней мере до тех пор, пока Император не придумает что‑нибудь в ответ.

Что еще важнее, «Хеороту» удалось записать второй такой же загадочный сигнал, который уходил в никуда. На этот раз его передала ретрансляционная станция.

Если они определят, куда отправлен сигнал, Стэн еще на один шаг приблизится к разрешению загадки АМ‑2.

И еще на один шаг приблизит конец Императора.

Глава 14

Вне пределов досягаемости самых чувствительных сенсоров, вне пределов досягаемости бхорских дозорных кораблей имперский эсминец, приспособленный для выполнения специальных перевозок, выбросил в пространство тактический корабль и поспешил убраться восвояси.

Тактический корабль, абсолютно безоружный, поскольку все его отсеки занимала сложная электронная аппаратура, скользнул в сторону Ви, родной планеты бхоров, которая к тому же еще и являлась столичным миром созвездия Волка. На борту тактического корабля было пять членов экипажа плюс агент Внутренней Безопасности — она только что закончила школу разведки и вернулась после своего первого задания, которое одновременно являлось и стажировкой.

Тактический корабль нашел парковочную орбиту, которая пряталась за одной из лун и располагалась неподалеку от планеты назначения, после чего стал дожидаться времени высадки разведчика.

Затем, включив среднюю скорость, корабль вышел на посадочную траекторию. Она была довольно странной — если бы кто‑нибудь смотрел на тактический корабль с земли, он подумал бы, что тот опускается «резко вниз», в сторону определенной точки на поверхности планеты — дикого леса, расположенного вблизи столицы. На совсем небольшой скорости инфракрасные сенсоры бхоров не должны были засечь приближения корабля.

Он ненадолго завис над планетой, дожидаясь подходящего момента. Наконец с одного из космопортов с ревом стартовало межпланетное суборбитальное транспортное судно. Тактический корабль приблизился к земле, прикрываясь электронным, инфракрасным и физическим переполохом, устроенным громадным транспортом. На борту имперского корабля рядом с разведчицей стоял инструктор. В каюте горел мягкий ночной свет, не раздражавший глаза.

На груди у разведчицы был рюкзак с генератором Маклина, в рюкзаке на спине — оружие и небольшой, совсем неприметный чемоданчик с вещами. Внутри него — одежда, традиционный набор шпионских штучек и большая пачка имперских и бхорских денег. На ноге разведчицы был закреплен тяжелый отстегивающийся контейнер, содержащий самый необходимый и опасный инструмент шпиона — передатчик.

Зажужжал коммуникатор.

— Приближаемся к Дельта Зулу, — доложил пилот.

— Есть, сэр, — сказал инструктор.

— Скорость сброшена. Приготовиться.

Инструктор почувствовал, что корабль снизил скорость и выровнялся.

— Есть, сэр. Открываем люк.

Инструктор прикоснулся к кнопке, и открылось круглое отверстие в полу корабля. Светила яркая луна, а далеко внизу сверкал ослепительно белый снег. На середину отверстия выдвинулись гофрированные стальные пластины. С одной стороны инструктор увидел мерцающие огоньки бхорского транспортного судна, уходящего вверх, все выше и выше.

Разведчица начала дрожать, хотя в каюте было тепло.

— Похоже, там, внизу, холодно.

— Вас ждут друзья, — успокоил ее инструктор. — Пора. Приготовились…

Разведчица ступила на пластины, слегка покачнулась — снаружи дул сильный ветер, — потом выпрямилась и, как ее учили в школе, крепко ухватилась за ручки рюкзака с генератором Маклина. На одной из них была кнопка, включавшая прибор.

— Досчитай до тридцати, прежде чем сбросить контейнер, — напомнил инструктор.

Разведчица кивнула, но на самом деле она практически его не слышала.

Снова зажужжал коммуникатор.

— Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… Давай!

Стальные пластины вернулись на свое место, а разведчица начала падать на Ви. Инструктор включил микрофон, когда закрылся люк.

— Выполнено, сэр.

— Подтверждаю. Возвращаемся.

Такшип направился в сторону открытого космоса. Пилоту ужасно хотелось включить все двигатели на полную мощность, чтобы унести отсюда ноги как можно быстрее, но он был профессионалом — движение чужого космического корабля на полной скорости наверняка засекут наземные сенсоры, и тогда все их предосторожности вместе с этой так тщательно разработанной операцией отправятся псу под хвост.

Инспектор посмотрел вниз, на закрытый люк.

— Пусть во всех твоих яйцах, — проговорил он тихо, — будет по два желтка.

Разведчица очень нуждалась в том, чтобы ей улыбнулась удача.

Марль, которая получила повышение и стала теперь лейтенантом, и констебль бхорской полиции Пэн не сводили глаз с одного из экранов ночного видения, установленных в гравитолете. Изображение стало расплываться, и Марль прикоснулась к какой‑то кнопке — картинка снова стала четкой.

— Не могу смотреть, как такой замечательный тактический корабль уходит от нас в целости и невредимости, — заявил Пэн.

— Я тоже, — согласилась с ним Марль.

Сообщение было закодировано и послано с Ви в сторону имперской разведывательной радиоприемной станции, расположенной максимально близко — насколько позволяли соображения безопасности — от созвездия Волка:

Марль особенно гордилась тем, что ей удалось разгадать 03844, поскольку она уже заметила, что Хоне не самый опытный из шифровальщиков. Килгур был совершенно прав, когда сказал, что Хоне — всего лишь любитель, поскольку только любитель станет прибегать к старым кодам. Для Алекса не имело никакого значения, что Хоне выбрал доисторическую эпоху, когда люди пользовались такими кретинскими штуками, как обсидиановые кинжалы и одноразовые приспособления для письма.

Марль не сомневалась, что имперский шифровальщик будет ужасно озадачен, начнет страшно ругаться, полезет в справочники, произведет замену значения 03843, получит «по направлению к базе», и только после этого послание станет ему понятно. Полоумный шотландец гордился бы ее хитростью и сообразительностью.

Проклятье, она уже по нему скучает, по Алексу Килгуру. Теперь, получив повышение по службе и технически не являясь его подчиненной, она могла бы соблазнить его пообедать вместе, пропустить парочку стаканчиков, ну и… кто знает? Пусть только вернется…

По крайней мере она хотя бы узнает правду про его титул — лорд Килгур из Килгура. Если он и вправду какой-нибудь там барон, что он тогда делает с мятежниками? Потому что на самом деле ему следовало бы находиться под тепленьким боком у Императора.

— Похоже, она замерзла, — объявил бхор, в голосе которого не было и тени жалости.

— Точно.

Марль почувствовала некоторую жалость к разведчице, которая медленно к ним приближалась. Но быстро прогнала эти глупые мысли. Ей будет предоставлен выбор.

— Хотите еще стрегга? — спросил констебль Пэн.

— Повторяю в последний раз — люди не могут заглатывать стрегг в таких количествах, как это делаете вы, ребята, и продолжать функционировать на полную катушку.

— Килгур может.

— Килгур не человек, это точно.

— Тут вы правы.

Пэн осушил свой стаканчик — миниатюрную копию традиционного рога для стрегга, — сложил его и убрал подальше.

— Ну что, пойдем заберем нашу новую подружку?

Марль и Пэн выскользнули из гравитолета, сознательно не закрывая за собой дверь — в ночной тишине любой звук напоминает пушечный выстрел. В зарослях кустарника сидели, дожидаясь приказа начать действовать, двадцать бхорских полицейских.

Где‑то наверху, у них над головами, разведчица прикоснулась к кнопкам, и скорость ее падения замедлилась, генератор Маклина сражался с земным притяжением. Век чудесных моторчиков, которые прикреплялись бы прямо к спине и которые могли бы отнести тебя, куда ты только пожелаешь, еще не наступил — даже несмотря на антигравитационные возможности генератора Маклина. Впрочем, по крайней мере теперь не нужно пользоваться такой опасной штукой, как парашют.

Разведчица направилась к краю большой открытой поляны, где в соответствии с планом должна была приземлиться, — последний пункт М в системе переправки агента. Под ней лежал неподвижный спящий лес. Где‑то очень далеко — не меньше чем в пяти километрах, — светились огни маленькой фермы.

Все идет по плану. Засады нет.

«А вдруг, — подумала разведчица, и ей стало немного не по себе, — ее друзья — имперский агент, работавший под именем Хоне, или те, кого он послал, — не пришли в назначенное место встречи?» Впрочем, в этом не будет никакой трагедии. Она заляжет где‑нибудь на один планетный день — такой вариант был предусмотрен во время инструктажа. В рюкзаке у нее есть еда и батарейки для поддержания тепла, а комбинезон сохранит тепло тела, так что бояться холода нечего.

Если никто не появится и к этому времени, она все равно знает, что нужно делать. Закопает генератор Маклина и свой комбинезон и отправится в столицу. Разведчица запомнила три адреса, по которым могла встретиться с агентами.

Земля приближалась. Разведчица направилась туда, где было побольше снега, заставляя себя не смотреть на землю внизу: она знала, что под пушистым снежным покрывалом прячутся острые, словно ножи, камни. Перевела взгляд на горизонт. Неожиданно вспомнила о предупреждении инструктора и быстро нажала кнопку на ремне, чтобы пятиметровая веревка, прикрепленная к контейнеру, отбросила его в сторону и он не оказался пристегнутым к ее ноге, когда она коснется земли.

Контейнер с передатчиком упал менее чем в полуметре от того места, где приземлилась разведчица. Она выполнила все так, как ее учили: ступни, колени, нос… и ее пронзила боль. Девушка вскрикнула и быстро прижалась к снегу.

— Вот проклятье! — выругалась Марль, когда полицейские выбрались из своего укрытия и направились к распростертой на снегу фигуре. — Если она сломала коммуникатор, я собственноручно оторву ей голову! У нас и так уже не хватает двух штук.

Чтобы сделать копию одного из секретных имперских приборов, компактного сверхмощного передатчика, требовалось много времени — разведчик переставал действовать и вынужден был придумывать правдоподобное объяснение своего молчания.

Марль ни секунды не сомневалась, что они смогут перевербовать и этого агента тоже. Или подвергнут ее сканированию мозга, чтобы узнать пароли, имена связников, электронные схемы, а потом казнят.

До сих пор только трое из агентов Внутренней Безопасности выбрали Патриотизм и Дорогу в Тибурн — трое из двадцати девяти, которых Пойндекс послал в созвездие Волка в ответ на сообщение Хоне о прибытии туда Стэна.

Остальные двадцать шесть превосходно себя чувствовали в уютных квартирах, разбросанных по разным планетам созвездия — такую жизнь, конечно, нельзя было рассматривать как свободу, но и тюремным заключением она не была. Агенты послушно передавали на Прайм все, что приказывали новые хозяева. Марль, а через нее Килгур, а через него Стэн контролировали шпионскую сеть Императора в этом уголке Вселенной.

Все получилось именно так, как и планировал Алекс.

Незадолго до этого одной из коллег Рикор дали необычное задание. Поскольку она являлась специалистом по рекрутированию солдат, ей приказали подготовить кампанию, предназначенную для побежденных миров Таана. Поначалу Рикор отнеслась к этой идее как к чему‑то абсолютно немыслимому, но она была достаточно прагматична и понимала, что военные всегда набирают новых солдат среди побежденного и поверженного в прах врага.

Однако ее коллега объяснила, что в приказе особый упор делался на возрождение старого самурайского культа Таана, пути к смерти, с которым Император поклялся покончить после того, как победил в таанской войне.

«Интересно, неужели Император настолько неразумен, что считает, будто с нищетой можно справиться, надев на бедняков военную форму?» — думала Рикор. Впрочем, она понимала, что здесь все не так просто. Тщательный анализ показал — это еще одно свидетельство прогрессирующей психопатии Императора. Он, вне всякого сомнения, решил создать армию, которой собирался воспользоваться. Поскольку никаких известных внешних врагов, защита от которых требовала бы содержания огромной армии, у него не было, новая военная организация ставила своей целью уничтожение врагов внутренних. Иными словами, граждан Империи.

Поскольку таанская доктрина проповедовала ксенофобию, расовое превосходство, считала великодушие вещью абсолютно недопустимой и утверждала, что слабые должны подчиняться сильным, новая армия Императора должна была стать самым настоящим сборищем варваров.

Рикор провела тайное расследование и обнаружила, что другие миры, где царили такие же первобытные, дикие законы, неожиданно стали центром пристального внимания Императора. Невероятно интересно.

К счастью, кампания проводилась совсем просто, без каких бы то ни было хитростей — по крайней мере с точки зрения существа, обладающего способностями и знаниями Рикор в том, что касалось вопросов психологии масс. Помешать успеху кампании было совсем не трудно.

Рикор связалась со специалистами-психологами и со студентами, изучающими эту науку. Она задавала им одни и те же вопросы:

Вы любите путешествовать?

Как вы переносите одиночество?

Можете ли в случае необходимости солгать и не испытать при этом угрызений совести?

Можете ли выполнять работу, результаты которой не видны?

Можете ли взять на себя выполнение миссии, зная, что не получите в случае успеха никаких наград?

И так далее, и тому подобное.

К сожалению, Рикор не могла набрать и подготовить столько специалистов по контрпропаганде, сколько было необходимо, — ведь официально она по‑прежнему находилась на службе у Вечного Императора.

Впрочем, противоядие против этого опасного психологического вируса начало распространяться очень быстро и само по себе. Идея Рикор сработала, потому что в ней было достаточно правды, а кроме того, она поставила перед собой цель помешать кампании Императора в самом начале.

Например, одного из добровольных помощников Рикор звали Стенджерс. Ему придумали надежную легенду и отправили на один из имперских миров, где он совершенно открыто путешествовал, представляясь студентом социологии из университета в Хизе — бывшей таанской столице. По чистой случайности он появлялся в тех местах, где только что побывал авангард имперских вербовщиков, тоже работавших под прикрытием, и куда еще не успели прибыть основные силы.

Стенджерс ничего особенного не делал: он только изображал удивление и задавал вопросы, особенно тем таанцам, кто раздумывал над предложением вступить в имперскую армию.

Например:

Если Император хочет, чтобы вы восстановили честь Таана, почему же тогда он предлагает вам служить так далеко от родного дома? Трудно обрести честь, когда тебя окружает мрак, — так гласит одна из таанских пословиц.

Иногда он говорил более откровенно:

Интересно. Из этого района, где живут одни фермеры, на императорскую службу отправилось восемнадцать таанцев, так мне по крайней мере сказали. И никто из них не вернулся? Двое погибли? Как же, наверное, тяжело умирать вдали от родины, на службе у человека, который не в состоянии оценить, сколь велика эта жертва.

Или:

Если Император вдруг стал высоко ценить таанцев и их традиции, почему тогда в этом регионе царит такая ужасающая нищета? Властитель сказочно богат, а вы дрожите от холода, потому что ваши очаги едва теплятся. Почему мир, из которого я сюда прибыл, совсем не богаче вашего, но там в каждом доме имеются печи, работающие на АМ‑2?

И совсем грубый подход:

Отличный способ загубить Таан — Император забирает самых лучших и отправляет их на пограничные миры умирать.

Стенджерс и его коллеги показывали заснятые фильмы: тщательно подобранные военные баллады Таана, главной идеей которых была вера в то, что Император и его приспешники — всего лишь черви под ногами таанцев…

Следующий доклад о наборе добровольцев в имперскую армию, отправленный на Прайм, содержал разочаровывающие статистические данные о неожиданном падении количества волонтеров…

Стэн предупреждал Килгура, чтобы он вел себя на Земле крайне осторожно. Даже несмотря на то, что акция, предпринятая ими на реке Ампкуа, была направлена против Тайного Совета, офицеры безопасности есть офицеры безопасности. Вполне вероятно, что громилы, облюбовавшие для собственных надобностей покинутую жителями деревушку в Кус‑Бей, которую Стэн с Алексом использовали в качестве своей базы, по‑прежнему не сменили профессию, только теперь служат другому хозяину. Гестапо не меняется с годами — так гласит совершенно непонятная архаическая поговорка.

Никаких проблем. Алекс поклялся Стэну соблюдать максимальную осторожность. Он вообще намеревался держаться подальше от провинции Орегон. Потому что рассчитывал, что разгадка тайны, которую он собирался раскрыть, — а именно с какой целью Вечный Император предпринял загадочное путешествие на Землю, лежала очень далеко от Орегона. В данном случае «далеко» означало — на территории ближайшего крупного космопорта.

Сан‑Франциско, самый крупный город Калифорнии, гордился тем, что его население достигло невероятно высокой цифры — 100 000 человек. Молодые влюбленные — Хотско, по крайней мере, подходила под одно из этих определений — говорили всем, что прибыли в Калифорнию из небольшой провинции со столицей Санта‑Ана. Они сели на роскошный гравитолет, который пролетел над болотистыми берегами реки Сан‑Хоакин, над деревушкой Бейкерсфилд и дальше на север.

На самом же деле контрабандистский корабль Хотско был спрятан в пятидесяти метрах под водой в заливе, где стоял Сан‑Франциско, недалеко от острова Пеликанов. Одного сигнала передатчика Хотско будет достаточно, чтобы робот-спасатель отправился на поиски.

Изображая из себя туристов, пара сняла номер в одном из новых псевдовикторианских отелей, построенных прямо среди дикой природы недалеко от Твин-Пикс. Они были восхищены, когда узнали, что когда‑то через весь мыс шел мост, слушали мечтателей, утверждавших, что настанет день и через пролив будет вновь переброшен грандиозный мост. Отказались от предложения поохотиться на тигра-людоеда, обитавшего в непроходимых джунглях, которые когда‑то были парком. Послушали споры о том, стоит ли расчищать район Миссии — некоторые клялись, что невысокие холмы есть не что иное, как горы обломков небоскребов, рухнувших после какого‑то грандиозного землетрясения. Танцевали в ресторане огромного старинного особняка, восстановленного на вершине холма после того, как много веков назад он был разрушен — еще до эры правления Вечного Императора.

Они вежливо отклонили предложение двух весьма хорошеньких женщин, которые хотели слиться с ними в сексуальном экстазе Любовного Танца Древних Меркинсов. Бесплатно. Алексу показалось, что Хотско заинтересовалась, а потом была несколько разочарована, когда он напомнил ей, что обычно любовники, которые лишь недавно познакомились, неохотно принимают участие в подобных мероприятиях. Однако он взял на заметку, что эта женщина имеет весьма любопытные представления о способах релаксации.

А еще они ели. Крабов, которых ловили сами при помощи взятого напрокат оборудования под другим давно рухнувшим мостом, когда‑то пересекавшим залив. Длинные ломти изумительного хлеба. Жареную рыбу. Сырую рыбу, искусно приготовленную вместе с рисом. Бараньи ноги. Цыпленка табака. Алекс, ни в коей мере не сибарит и тем более не гурман, начал подумывать о том, что он, весьма возможно, ошибался.

Они много разговаривали. Со всеми и обо всем. В особенности в барах и ресторанах возле небольшого космопорта, находившегося к югу от города. Алекс представлялся торговцем предметами роскоши, а Хотско играла роль его новой партнерши. Что, спрашивали они, можно экспортировать с Земли, учитывая тот замечательный факт, что именно отсюда вышло человечество? Чем прельстить разборчивых обитателей Империи? Что же все‑таки можно вывезти с Земли легально?

Шесть земных дней спустя — тут Алекс не мог не улыбнуться: это действительно были земные дни — никто так и не понял, с чем связаны расспросы Килгура, а он нашел то, что искал. Работница таможни с обостренным чувством долга — а это значит прекрасное чутье на любые неприятности, в особенности если кто‑то пытался действовать через ее голову, чтобы при помощи высшего начальства избежать установленной процедуры.

Все будет в порядке, успокоил ее Килгур. Никто из них никогда… это достойно полнейшего презрения… бизнес нужно вести честно… кстати, мисс Тжантинг… одна из самых ужасных вещей в моей профессии… некоторые торговцы… я слышал истории о том, что очень высокопоставленные официальные лица нарушают законы…

Ему не пришлось долго ее уговаривать.

Да, очень высокопоставленные официальные лица. Непосредственно с Прайма. Алекс очень этим интересовался.

Таможню через Комиссию по контролю над космоплаванием поставили в известность, что провинция Орегон закрыта для всех нетрадиционных видов перевозок. Однако для Тжантинг это не имело никакого значения. Она знала, что там находятся владения Императора — и чем он или его люди занимаются, ее не касалось. Конечно, как и всякому благонадежному гражданину, ей интересно, бывает ли там Император. Конечно, она знала — нет.

Откуда она могла это знать, заинтересовался Алекс.

Ну… тогда бы сообщили по телевизору, не так ли? Однако Тжантинг догадалась совсем по другой причине. Потому что, если бы Вечный Император узнал, как нарушается закон под прикрытием его имени, он был бы очень недоволен.

Примерно за две недели до заявления, продолжала Тжантинг, в Сан‑Франциско приземлился коммерческий транспортный корабль. Они хотели пройти таможню здесь, чтобы сразу отправиться в пункт назначения — императорские владения в нескольких сотнях километрах от города. Тжантинг сама поднялась на борт и сразу почувствовала: здесь что‑то не так. Корабль содержался в идеальном порядке, а команда выполняла приказы так, словно это было не гражданское судно, а императорский крейсер. Хотя по‑настоящему и всерьез смутил Тжантинг сам груз.

Шкипер сначала вовсе отказался дать ей разрешение на инспекцию, заявив, что корабль несет секретный груз — собственность Императора. Однако он не смог показать никаких бумаг, подтверждавших это. Корабль вполне мог иметь в качестве груза обычные товары — и тогда Император, как и всякий честный гражданин, был обязан заплатить правительству Земли таможенную пошлину.

Тжантинг настаивала на том, чтобы командир корабля разрешил ей провести полную инспекцию, иначе она грозилась вызвать силы безопасности и задержать корабль вместе с командой. Капитан был вынужден уступить.

Груз оказался медицинским — сложное оборудование и лекарства, словно кто‑то собирался открыть маленький, но первоклассный хирургический центр. Так, во всяком случае, заявил ее коллега, специализирующийся на подобных грузах, когда она зачитала ему список того, что нашла на корабле.

Проблема заключалась не в том, что медицинское оборудование облагалось таможенным сбором; скорее всего, из гуманитарных соображений платить за него пошлину не требовалось. Тжантинг интересовал один вопрос, на который она не получила ответа: зачем вообще нужно все это оборудование? Таможня отвечала за карантин и состояние здоровья населения Земли. Значит, кто‑то из придворных Императора заболел? Или нуждается в хирургической помощи? Создавалось впечатление, что начинается эпидемия.

Она доложила обо всем своему начальству, и ей было сказано, что следует подождать — руководство таможни свяжется с людьми Императора в Орегоне. Это заняло всего несколько минут. В Орегоне никто ничего не знал о грузе с медицинским оборудованием.

Тжантинг была совершенно уверена, что засекла контрабандистов, действующих с удивительной наглостью.

Потом им позвонили с севера, и, прежде чем смена закончилась, Тжантинг вызвали к начальству и начали сурово отчитывать за «ничем не обоснованное вмешательство в личные дела Вечного Императора». Кроме того, ей было заявлено, что она вечно лезет куда не просят и если в ее планы входит продвижение по службе, следует немедленно изменить отношение к делу.

К этому времени женщина уже кипела от возмущения. Алекс успокоил ее и принес еще выпить — отвратительное сочетание сладкого кампари, газированной воды и бренди. «Какое чудовищное неуважение к хорошему коньяку!» — подумал Алекс, но ничего не сказал.

Хотско, подыгрывая ему, всячески сочувствовала собеседнице, а Килгур в это время обдумывал то, что она рассказала. Итак, прежде чем Император прибыл на Землю, кто‑то из его приятелей решил подготовить тут небольшую операционную. Трудно поверить, что в поместье, где намеревался остановиться Император, нет медицинского оборудования. Следовательно, они собирались провернуть здесь что‑то необычное, верно? Операцию?

Прооперировать самого Вечного Императора? Сделать такую малюсенькую, тайную операцию, о которой никто не должен узнать?.. Да, странно все это. Очень, очень странно.

На самом деле все совсем просто, сообразил Килгур, если принять во внимание присутствие среди персонала, обслуживающего Императора, специалистов по разминированию. Алекс знал о том, что существует практика имплантации хирургическим способом бомбы в тело человека — фанатики не раз прибегали к такому довольно убедительному способу доказательства собственной правоты. А еще он слышал о героях, которые добровольно подвергались подобной операции, прежде чем отправиться на какое-нибудь смертельно опасное задание, чтобы враг не смог захватить их в плен, подвергнуть пыткам и выведать все тайны.

Тем не менее извлечение бомбы — что‑то новенькое. Похоже, именно это здесь и произошло, отметил Килгур.

«М‑м‑м, теперь мы знаем, что взрывается, когда умирает Император, верно? Бомбу засовывают ему в брюхо где‑нибудь рядом с аппендиксом, например. Ай, ладно, не имеет значения, куда именно. Только вот мне страшно интересно, кто проделал с ним эту весьма симпатичную штуку? Вот как странно получается, — грустно размышлял Килгур, — чем больше я копаю эту историю, тем меньше и меньше я в ней понимаю. Тут уж никаких сомнений не остается… Впрочем, если ты мечтаешь о жизни, где все ясно и понятно, мог бы остаться простым солдатом».

Алекс приказал себе остановиться — стоит начать делать выводы из недостаточного количества данных, как на свет рождаются весьма сомнительные идеи. Он подумает об этом позднее.

Алекс с Хотско уговорили Тжантинг выпить еще несколько порций ее любимого пойла, а потом объявили, что им пора возвращаться в гостиницу. Тжантинг долго смотрела вслед влюбленной парочке, потом нахмурилась, и на ее лице появилось удивленное выражение.

На противоположном краю Империи два человека сидели в небольшом кабачке неподалеку от строительной площадки и поглощали чистый спирт, запивая его домашним пивом. Один из них был сварщиком, а другой — вице-президентом банка, который обожал проводить свободное время в трущобах.

— Ты слышал, — начал сварщик, — о том, что произошло, когда Вечный Император позвал к себе девицу для развлечений? Сначала он сказал: «Я возьму тебя, и ты будешь стонать». Так он и сделал, и она стонала. Потом он сказал: «Я возьму тебя, и ты будешь кричать». Так он и сделал, и она кричала. После этого он сказал: «А теперь ты у меня попотеешь». Тогда девица отступила на парочку шагов и спросила: «Да?» — «Да, — ответил Вечный Император, — потому что в следующий раз ты подумаешь, что наступила летняя жара…»

Банкир вежливо ухмыльнулся.

— А я слышал, что Император просто считает, что есть вещи, о которых мужчина должен заботиться сам, и это — одна из них.

Сварщик вежливо хихикнул в ответ, а потом вдруг стал серьезным.

— Слушай, Вело, ты никогда не обращал внимания на то, что Император не появляется на экранах телевизора с женщинами во время каких-нибудь официальных церемоний?

— А зачем ему это?

— Верно, — согласился сварщик, — только лично я так понимаю: если бы ты взобрался на самую верхушку, к тебе сразу стали бы липнуть всякие там красотки, верно? Представь себе, что тебя назначили самым главным в твоем банке… ну, что будет?

— Может, ты и прав. Только моей жене это совсем бы не понравилось.

— А у Императора и жены нет.

— Возможно, именно поэтому он никогда не умирает, — предположил банкир. — Экономит свои драгоценные естественные ресурсы.

— Если они у него есть.

Собутыльники фыркнули и стали смотреть на экран телевизора, где начался четвертьфинальный матч по гравиболу.

Обе «шутки» изобрел персонал Рикор. Были они веселыми или нет, не имело никакого значения — их рассказывали с совершенно другой целью: разрушить представление жителей Империи об Императоре как о всемогущем существе. В данном случае речь шла, причем весьма откровенно, о его потенции.

Эти шутки и сотни тысяч других в соединении с действительно отвратительными слухами и историями распространялись по Империи со скоростью, намного превышающей световую.

Перед сном Алекс каждый раз проделывал один и тот же ритуал: проверял, не появились ли в номере какие-нибудь «жучки», пока они с Хотско прогуливались и расспрашивали жителей Земли. Затем он мылся в душе. После этого Хотско принимала душ, приводила себя в порядок и присоединялась к нему в старомодной пуховой постели. Но только затем, чтобы мирно заснуть до следующего утра. Алекс, профессионал и моралист, и помыслить не мог о том, чтобы воспользоваться легендой для своих корыстных целей. Впрочем, стройная молодая женщина не казалась ему особенно привлекательной. Совсем не в его вкусе.

Так он по крайней мере говорил — и, надо сказать, довольно часто.

Килгур помылся, а затем стал наслаждаться мягкой, теплой водой, которая слегка покалывала тело. При этом он вспоминал о заданиях, когда вода у них была только питьевая, да и ее не хватало. Повернулся, чтобы переключить кран с позиции «Иголки» на «Поток», и услышал, как кто‑то тихо хихикнул, примерно в двух сантиметрах от него — так подсказало натренированное ухо Алекса.

— А ну‑ка подвинься, — велела Хотско. — И дай мне мыло. Пора помыть спинку.

— Эй, барышня…

— Я сказала, подвинься!

Алекс повиновался, и Хотско принялась мыть ему спину, медленно, возбуждающее касаясь кожи губкой.

— Я на тебя не смотрю, — объявила она. — Но, мне кажется, я знаю, что прячет шотландец под своим килтом.

— Да? — спросил Алекс и почувствовал, как у него на лице расцветает глупая улыбка.

Хотско тоже улыбалась. Ее пальцы продолжали двигаться и нащупали пунцовый жесткий шрам на бицепсе Килгура.

— Что это?

— Напоминание о глупости. Раны как раз и существуют для того, чтобы твое эго не слишком зарывалось. Барышня, это уже не спина…

— Угу, не волнуйся, — томно проворковала Хотско. — Это и не мыло тоже.

— Учти, если я повернусь, — голос Килгура немного сел, — то начну принимать твою игру всерьез.

— М‑м‑м…

Алекс повернулся, наклонился и поднял Хотско на руки.

Через некоторое время они вышли из душа. Им пришлось воспользоваться халатом Килгура вместо полотенца, поскольку, заглянув в ванную комнату, можно было спокойно предположить, что там прорвало трубу — со всеми вытекающими последствиями.

За окном внесла луна, заливая призрачным сиянием залив Сан‑Франциско. Кое‑где еще горел свет в домах.

— А теперь, — заявил Килгур, — зароемся в пуховые перины, и мне не придется беспокоиться о том, что генератор Маклина выдохнется.

— Ты так это называешь? — удивилась Хотско.

Она подошла к зеркалу, взяла тюбик с ароматическим маслом и начала медленно втирать его в кожу, улыбаясь Алексу через плечо.

— Если ты специализируешься на губке с мылом, — заявил Алекс, — я готов помочь тебе немного с этой мазилкой. По‑моему, это было бы только справедливо.

Взял из рук Хотско тюбик, выдавил немного масла на пальцы… И тут инстинкт заставил Алекса забыть о плотских утехах. Он оттолкнул Хотско в сторону, прямо на роскошную постель. Девушка плюхнулась на перину и от удивления даже не вскрикнула — как раз в этот момент зеркало на туалетном столике, возле которого спутница Килгура стояла всего секунду назад, разлетелось на мелкие кусочки.

Алекс откатился к двери, приподнялся, в его руке, словно по волшебству, появился мини-виллиган. Он встал на колени, прицелился, три раза выстрелил… и грудь убийцы, спрятавшегося на балконе, взорвалась.

Кто‑то или что‑то стукнуло в дверь, и Килгур послал еще три заряда с АМ‑2 — в разные стороны полетели щепки, а за дверью закричали.

Алекс положил крошечный радиопередатчик в рот — это был их единственный путь к отступлению — и подхватил одной рукой Хотско. Сделал два гигантских прыжка к балконной двери, выскочил на балкон и спрыгнул вниз. Хотско вскрикнула. До земли, поросшей травой, было семь метров, и Алекс, падая, перевернулся, подобрал под себя ноги и воспользовался полицейским, который смотрел на него, широко разинув от изумления рот, в качестве подушки.

Ребра полицейского затрещали, и он отчаянно завопил. Килгур приземлился на колени, затем быстро вскочил и, не останавливаясь, держа Хотско в одной руке, а пистолет в другой, помчался в сторону зарослей кустарника, окружавших гостиницу. Рядом с ним взорвалась пуля, начиненная АМ‑2. Тогда Килгур, не целясь, выпустил четыре пули прямо в комнату, которую они только что покинули столь необычным способом. И снова помчался вперед.

Однако к тому моменту, как отряд захвата, считавшийся лучшим в полиции Сан‑Франциско, и оперативники из Внутренней Безопасности пришли в себя, голый представитель мира тяжеловесов уже скрылся в кустах.

Взревели сирены, всюду загорелся свет, и заработали коммуникаторы.

Только Килгур был уже далеко.

Алекс остановился лишь после того, как пробежал два километра. По его представлениям, они оказались в джунглях, на самой оконечности полуострова, где по ночам бродят тигры, выпущенные из зоопарков несколько веков назад.

«Придется тиграм рискнуть собственной шкурой, если им придут в голову какие-нибудь глупые мысли», — подумал Килгур.

— Я сейчас совсем не в настроении для дурацких шуточек, — объявил он шепотом. — У меня были совершенно другие планы на сегодняшний вечер.

И хотя Хотско выросла по другую сторону того забора, что большинство честных граждан называют законом, к подобным эскападам она не привыкла — особенно когда события начинали развиваться с такой головокружительной скоростью.

— Насколько я понимаю, — заявила она, — Империя нас вычислила.

— Угу, — ответил Алекс. — И у них есть виллиганы. Девица из таможни настучала. Не помню, как ее звали, Хотско. Может быть, Кэмпбелл?

Казалось, он совершенно не обращает внимания на то, что они оба голые. И что единственным оружием против города и целого мира, который вот‑вот спустит на них своих ищеек, является крошечный передатчик и мини-виллиган.

— Ну, что будем делать? — поинтересовалась Хотско.

— У нас есть два варианта, — начал Алекс. — Первый и наиболее подходящий — отыскать тех двух барышень, что клеились к нам в баре. Вряд ли они испугаются, увидев парочку любовников, которые решили их навестить в чем мать родила. И продолжим то, что мы — прошу прощения, милая, — начали… пока шум не стихнет. Ты не прихватила с собой их визитную карточку?

— Забыла в номере, — ответила Хотско. Она уже немного пришла в себя, и ситуация показалась ей ужасно забавной. — Там, в отеле. Хочешь, схожу поищу?

Алекс задумался.

— Нет, пожалуй, не стоит, — совершенно серьезно проговорил он. — Можно ведь человеку немного пофантазировать. Возможность номер два: доберемся до доков и либо украдем какую-нибудь лодочку, либо доплывем до того островка, где гуляют эти дурацкие птицы с громадной пастью. Ну, что тебе нравится больше?

— Доплывем!.. Я не умею плавать.

— Какие проблемы, барышня! Мне хватит и одной руки, чтобы отгонять акул. Тебя я буду держать другой, а пистолет возьму в зубы. Шотландцы всегда так делают. Бог наградил меня сильными ногами и головой, которой можно воспользоваться вместо руля. До острова всего парочка километров, не больше. К тому же купаться на рассвете очень полезно, знаешь, как здорово освежает? Мне ужасно хочется поскорее вернуться к той игре, в которую ты совсем недавно научила меня играть. Мне она понравилась. Что скажешь?

Алекс церемонно поклонился, взял Хотско за руку, и они направились на юг в сторону деревушки, где жили рыбаки.

Адмирал флота Андерс, командующий военно-морским флотом Его Императорского Величества, посмотрел на компьютерные прогнозы развития ситуации, выведенные на пять огромных экранов, а потом на шестнадцать микрофишей, разбросанных по столу. Его лицо ничего не выражало — он считал, что именно так должен выглядеть настоящий командир в момент, когда требуется принять ответственное решение.

Андерс и сам до конца не был уверен в том, о чем думает, поскольку, по уверениям офицера службы безопасности, был первым, кто увидел, а тем более проанализировал эти данные. В конце концов, существовала же возможность, что Вечный Император не шутил, когда сказал некоторое время назад: как только проблема со Стэном будет решена, он, Андерс, станет владельцем двух гребных лодок и небольшого приливного пляжа на какой-нибудь всеми богами забытой планете. Адмирал боялся совершить еще одну ошибку и решил, что скептицизм для начала очень подойдет, поскольку всегда считал себя человеком, обожающим порядок во всем.

— Назовите мне, — сказал он, — три причины, по которым я должен поверить, что именно из системы Истрн этот предатель Стэн предпримет свою следующую атаку? И почему ваша разведывательная служба предполагает, что его целью является Аль‑Суфи?

Заместитель Андерса, Шеффрис, раздумывала над тем, сколько причин необходимо привести — три или шесть? Ведь шеф задал два не связанных между собой вопроса. Впрочем, три и еще три причины у нее были заготовлены заранее.

— Первая: Аль‑Суфи — один из трех крупнейших центров распределения АМ‑2 в Империи. Вторая: Стэн уже нанес удар по одному из таких хранилищ. Третья: революционеры, которые весьма ограничены в средствах, вроде Стэна…

— Следует говорить «предатель Стэн», — поправил ее Андерс.

— Прошу прощения. Предателей вроде Стэна, которые имеют ограниченное количество военных кораблей и солдат, часто привлекают грандиозные мишени. Особенно если, по их мнению, нападение нанесет максимальный ущерб врагу… виноват, тем мирам, против которых они восстали. Это называется «мишени-панацея». Иными словами…

— Иными словами, — продолжил за нее Андерс, — ему удалось добиться небольшого успеха на Дьюсабле, и именно поэтому вы считаете, что предатель Стэн обязательно нанесет удар по Аль‑Суфи.

— Благодарю вас, сэр. Вы просто великолепно подвели итог моим рассуждениям. Четвертая причина: сражение при Аль‑Суфи и Дюрере, которое в народе принято называть сражение при Дюрере, явилось величайшей победой Императора в таанской войне. Следовательно, предатель Стэн захочет разрушить образ Императора-победителя. Пятая причина: поскольку Стэн, судя по всему, хотя мы и не располагаем точными данными на этот счет, не служил в имперских вооруженных силах во время сражения при Дюрере…

Андерс махнул рукой, приказывая Шеффрис замолчать.

— Ладно, ладно, вы меня убедили. Для этой операции необходимо три флотилии. Предупредите штабных офицеров. Я сообщу им план действий.

— Три флотилии, сэр?

— Вот именно. Я собираюсь одним ударом покончить с этим восстанием. Поэтому хочу, чтобы все матросы понимали, что принимают участие в судьбоносной операции.

— Сэр, точность прогноза плюс-минус восемьдесят процентов. И я не запрашивала компьютер, решит ли Стэн — я хочу сказать, предатель Стэн — возглавить эту операцию.

— Естественно, он ее возглавит, — нетерпеливо произнес Андерс. — Я на его месте непременно так бы и поступил. И вы тоже. — Адмирал улыбнулся. — Вечный Император будет страшно рад, услышав это известие. Когда с предателем Стэном будет покончено, Шеффрис, я лично прослежу за тем, чтобы вы получили повышение по службе.

Шеффрис изобразила восторг, отсалютовала и вышла из кабинета Андерса. «Просто замечательно, — мрачно подумала она. — А если что‑нибудь пойдет не так, отвечать будет, естественно, командор Шеффрис».

Стэн обдумывал проведение рейда на Аль‑Суфи и то, как будет выглядеть место встречи в системе Истрн, когда получил сообщение под грифом «только для чтения» от сэра Эку, находившегося на Сейличи. Сообщение было доставлено специальным курьером.

Стэн выругался, нашел дешифровальную машину и внес туда все необходимое — персональный код, отпечатки пальцев и прочие данные. Затем просмотрел запись просьбы о помощи Марра и Сенна.

Вот проклятье. Он, конечно же, понял, о ком идет речь. Лайза Хейнз. Да, он прекрасно помнил ту вечеринку, сад и черный шар на фоне луны.

Безумец, называющий себя Вечным Императором, принялся охотиться на всех, кто знал Стэна, чтобы подвергнуть их сканированию мозга. Не удивительно.

Хейнз удалось каким‑то образом сбежать. Впрочем, за то время, что просьба о помощи искала Стэна, Император и его дружок Пойндекс вполне могли забросить сеть во второй раз и захватить Лайзу. Или решили расширить зону поиска и взяться за Марра и Сенна — уже после того, как те послали свое «письмо». Однако третьей и самой вероятной возможностью было то, что агенты Пойндекса сумели разгадать любительскую попытку Марра и Сенна зашифровать свое послание и устроили засаду.

Первая реакция. Поспешить на выручку.

Прошла мгновенно.

«Проклятье. Теперь ты не имеешь права на подобные вещи. Ты осмелился объявить себя человеком вне закона и восстал против Императора. Прекрасно. Каждое существо вправе совершить самоубийство тем способом, который нравится ему больше всего. Но ведь ты не один, к тебе присоединились другие. И ты за них отвечаешь, не так ли? Следовательно, ты не имеешь права мчаться на помощь одному-единственному существу, даже если оно на тебя и надеется. Ты вынужден думать о более серьезных вещах. Кроме того, тебе же не в первый раз приходится бросать друга или любовницу ради выполнения важной миссии, верно?

Конечно, верно».

Зажужжал коммуникатор. Стэн нажал на кнопку включения.

— Давайте, что там у вас?

— Мистер Килгур, — доложил дежурный офицер связи. — Возвращается. Прибудет примерно через один земной час. Миссия выполнена. Он у меня на прямой связи.

Стэн собрался было сказать, что поговорит с Алексом, когда тот приземлится, но передумал.

— Надежный канал?

— Естественно, сэр.

— Соедините.

Экран очистился, а потом на нем появился Алекс, рядом с ним смущенно улыбалась женщина. «Ах да, — подумал Стэн, — это, должно быть, капитан корабля — контрабандистка, которая вызвалась доставить Килгура на Землю».

Стэн посмотрел на приятеля.

— Добро пожаловать домой, — сказал он.

— Спасибо, босс.

— Не обижайся, но ты не блестяще выглядишь.

— Знаешь, приятель, задание оказалось не из простых.

— Вас раскрыли?

— Угу. Не Император… но пришлось немного побегать, когда мы занимались разведкой. И не только на Земле. Ничего пока не стану тебе рассказывать подробно… скажу лишь, что мне тут удалось кое‑что обнаружить. Встретимся, доложу. Как шли дела в мое отсутствие?

Стэн заговорил и вдруг сообразил, что рассказывает про «письмо» от Марра и Сенна. Быстро замолчал, не успев сказать Алексу, какое принял решение.

— Понятно, — проговорил тот. — Знаю, знаю. У тебя нет выбора, ведь так?

Стэн молчал.

— Через один земной день после моего возвращения «Победа» в полной боевой готовности сможет стартовать, приятель.

Стэн заморгал.

Алекс улыбнулся.

— Ты меня не так понял, да, дружок? Ты думал о долге и ответственности, правда?

— Ну что‑то в этом духе.

— Да… а ты подумай о парнях и барышнях, что присоединились к тебе. Кем‑то двигал эгоизм, а кто‑то горит желанием принести пользу Цивилизации. Но большинство пошли за тобой, потому что им нравится твоя улыбающаяся мордочка, понятно? В каком‑то смысле это и является одной из самых тяжелых проблем в жизни — когда нужно принять решение, руководствуясь не логикой и благополучием других живых существ. Однако в жизни все устроено именно так, а не иначе. Ведь те идиоты, что служат в твоей армии и относятся к тебе, словно ты их родная мамочка, считают, что ты иначе и мыслить не можешь. Что ты готов отдать жизнь за то, чтобы спасти от смерти одного, всего одного солдата-повстанца. Потому что если мы относимся к этой проблеме иначе и не готовы сгореть в костре самопожертвования, значит, ничем не отличаемся от Императора и тогда нам нужно бросить всю эту затею немедленно. Тебе следует сразу же связаться с теми, по кому собирается зазвонить колокол, понятно? Мне кажется, у тебя нет выбора, ты должен отправиться на выручку Хейнз и тех двух меховых шаров.

— Ладно, давай, — прорычал Стэн.

Но потом вдруг замолчал, и на его лице расцвела отвратительнейшая из улыбок. Он вспомнил о подонке, с которым когда‑то работал, расследуя побеги из тюрем. И придумал совершенно замечательный план.

— Нет, мистер Килгур. Я обойдусь без «Победы». Одного бхорского катера и «Аойфа» будет вполне достаточно. Нет никакой нужды воевать с мельницами. Ах да. Еще мне нужна парочка актеров и компания тележурналистов. Три пилота: два громилы и один идиот со стальными зубами, такой немытый и дикий на вид. Люди. И еще около пятнадцати перепуганных насмерть ребятишек. Давай, тащи свою задницу сюда, да поскорее. Ты мне тут понадобишься. Необходимо, чтобы кто‑нибудь присмотрел за крепостью, пока я буду изображать из себя рыцаря, спасающего от кровожадного дракона благородную дамочку. Конец связи.

Стэну понадобилось меньше половины дня, чтобы все подготовить для реализации своего плана.

Он в любом случае шел к смерти, но только очень хитрым, грязным, неприличным путем, вместо того чтобы броситься на противника, надев полную парадную форму и размахивая консервным ножом с ручкой из слоновой кости, — такой способ борьбы с врагом он всегда презирал.

— Диспетчерская Соуарда, говорит транспортное судно «Джульетта». В обычном пространстве, передаем координаты… Используем коммерческую орбиту Квебек девять семь. Просим разрешения на посадку. Конец связи.

Вот так на Прайм-Уорлд пришел ужас.

— «Джульетта», говорит диспетчерская Соуарда. Получили ваши координаты. Передаем координаты на посадку. Просим внести их в ваш компьютер и включить посадочные автоматы на орбите Квебек девять семь. Конец связи.

— Соуард, это «Джульетта». Подождите минутку, у меня тут возникла проблема с посадочными координатами. Вы хотите посадить нас на юго‑восточном конце поля, верно?

— Да, даем подтверждение.

— У меня к вам просьба, Соуард. Не могли бы мы подлететь поближе? У меня полный корабль школьников, и им ужасно хочется все получше рассмотреть. К тому же не нужно будет далеко идти до здания космопорта. Вы не могли бы прислать для нас шаттл?

— Говорит Соуард. Никаких проблем. Мы посадим вас совсем рядом с диспетчерской башней. Передаем новые координаты… Что касается шаттла, то здесь есть только коммерческие. Может быть, вызвать катер?

— Говорит «Джульетта». Спасибо. Нет, катер нам не нужен. У моих ребятишек с деньгами не густо. Обычные бедные школьники на экскурсии.

— Ладно. Постараемся…

В этот момент связь с «Джульеттой» прервалась.

— «Джульетта», говорит Соуард. «Джульетта», пожалуйста, ответьте.

Шум помех. Эфир молчит. Радист немедленно нажал на кнопки «ВНИМАНИЕ» и «ТРЕВОГА».

— Говорит диспетчерская Соуарда, — начал передавать он, — корабль, зашедший на посадку, неожиданно прервал с нами связь. Пилот успел сообщить, что на борту у него находятся дети.

Спасательный отряд занял исходные позиции.

Радист начал вести передачу на обычной и экстренной частотах одновременно:

— «Джульетта»…

— Кто говорит? — раздался новый голос с «Джульетты».

— Говорит диспетчерская Соуарда. Представьтесь. Это «Джульетта»?

Смех.

— Да. Да. Где тут переключатель для видеосигнала… ага. Вот так.

Загорелся экран, и перед глазами радиста предстала ужасающая сцена. Это был командный мостик «Джульетты». Четыре существа в летной форме неподвижно лежали на полу. В лужах крови. На переднем плане стоял человек в грязном комбинезоне с безумными глазами. В руках у него был пистолет.

За его спиной можно было заметить двух не менее отвратительных мерзавцев. Каждый из них одной рукой держал вырывающегося ребенка, а в другой — длинный нож.

— Ну, надеюсь, тебе все понятно, — сказал отвратительный тип. — А теперь слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты связался с каналом, ведущим передачу прямых новостей. Немедленно!

— Я не могу…

Тип сделал короткий жест, и один из его подручных единым махом перерезал ребенку горло. Брызнула кровь, послышался сдавленный крик.

— Тащи следующего, — скомандовал главарь, и громила исчез. Через несколько мгновений он вернулся с новой жертвой. — Видишь? Мы тут не шутим, дерьмовая ты рожа. Давай…

Диспетчер уже начал стучать по клавишам.

— Ты уж постарайся, чтобы тебя послушали, — продолжал террорист. — Потому что у меня здесь есть еще четырнадцать цыпочек. Я им с удовольствием перережу глотки. Или придумаем еще что‑нибудь. Покруче.

Так началась драма на «Джульетте». «КБНСК» повела передачу в прямом эфире, из временной студии на Соуарде, через ретрансляционные спутники на всю Империю.

Жизнь на Прайм-Уорлд замерла — все, затаив дыхание, наблюдали за старым транспортным кораблем, который завис над Соуардом. Террорист объявил свои условия:

— Я хочу получить прямую связь с Вечным Императором. И не через этот вонючий коммуникатор. Мне необходимо говорить с ним лицом к лицу. Ему нужно кое‑что уладить. Он обязан прекратить преследование моей семьи. Такой крупной шишке нельзя устраивать кровную месть, как будто он обычный деревенский лавочник. Пусть завяжет с этим делом. От моей семьи и так почти никого не осталось. Проклятье! Если это не прекратится, я на полном ходу запущу этот кретинский транспорт прямо в его кретинский дворец. Так и передайте Императору.

Были вызваны спецотряды по освобождению заложников — они ждали приказа на штурм «Джульетты», если с террористами не удастся договориться. Императорский флот, патрулирующий внешние миры, был отозван на Прайм. Все системы защиты Арунделя привели в боевую готовность. Ракеты-перехватчики стартуют по первому сигналу, как только будет замечено, что «Джульетта» берет курс на императорский дворец.

Конечно, ни о какой встрече Императора с головорезами с «Джульетты» не могло быть и речи. С террористами необходимо занимать жесткую позицию.

Начались долгие переговоры — бандитов убеждали сдаться. Однако те не поддавались: только повторяли свои чудовищные требования, злобно смотрели с экрана или просто отключали связь без всякого предупреждения.

Средства массовой информации вели непрерывный репортаж. История на заказ: безумные террористы, самые хорошенькие дети — поскольку людям Алекса удалось обнаружить молоденькую звезду Ширли Рич в постели с орангутангом.

Всепонимающие психологи без конца анализировали ситуацию. Эксперты пытались понять, откуда могли взяться эти никому не известные типы. По небу метались военные корабли. Производились какие‑то совершенно необъяснимые маневры, комментировать которые не решались даже самые крупные телестанции из опасения помешать какой-нибудь секретной спасательной акции. Служащие главной страховой фирмы объясняли, что могло произойти с транспортным судном «Джульетта» с тех пор, как оно поступило в распоряжение имперских специальных служб еще во время таанской войны. Спасательные отряды, до зубов вооруженные всевозможным оружием, были готовы в любой момент пожертвовать жизнью ради благородной цели.

И что самое главное — все это происходило на самом деле.

Приближающегося к Прайму «Аойфа» почти никто не заметил — задали какие‑то поверхностные, формальные вопросы, на которые берхал Уолдмен даже не стал обращать внимания. Всем было не до них.

«Аойф» направился прямо на посадку.

Корабль не вызвал интереса даже у жителей маленькой деревеньки, примостившейся на краю узкой долины. Гнусный подонок на борту «Джульетты» только что зверски убил еще одного ребенка.

Эсминец кажется совсем небольшим судном в космосе в сравнении с огромным боевым кораблем вроде «Победы» и на посадочном поле космопорта, где глазам открываются громадные открытые пространства. Однако здесь башня, возле которой приземлился эсминец, превратилась в детскую игрушку. Уолдмен пробежал пальцами по кнопкам, и «Аойф» завис над землей, удерживаемый в таком положении работающими генераторами Маклина. Не стоило оставлять посередине прекрасного сада пятиметровую яму. И не только из эстетических соображений — кое у кого могли возникнуть вопросы по этому поводу.

Башня казалась совершенно безжизненной.

Оружие «Аойфа» было наведено на цель, пальцы Уолдмена готовы в любой момент нажать на кнопки.

Из корабля выдвинулся трап. На нем появился Стэн в боевом снаряжении и с виллиганом в руке. Он не стал полностью надевать шлем, оставив лицо открытым.

Уолдмен считал это полнейшим безумием — солдаты Внутренней Безопасности могли поджидать их возле башни или внутри. Но Стэн не сумел придумать никакого другого способа показать своим друзьям, что их пришли спасти, а не арестовать.

Он уже был почти у двери, когда она распахнулась.

На пороге стояли Марр и Сенн.

— Должен сказать, — заявил Марр, — вы прибыли к нам весьма своеобразным способом, мой юный капитан.

— Угу. Своеобразным, точно. Только давайте уберемся отсюда поскорее, а то кто‑нибудь захочет сделать из нас что‑нибудь очень своеобразное, например оторвет нам головы или придумает еще какую-нибудь мерзость. Потом поговорим, ребята.

И тут он увидел Лайзу Хейнз.

— А ты не спешил.

— У меня шнурки по дороге развязались.

За Лайзой стоял какой‑то тип мужского пола. Плешивый, среднего возраста. Одет по моде, устаревшей лет этак десять назад.

Наверное, муж, догадался Стэн. Совсем неподходящий тип для Лайзы; по крайней мере, по мнению Стэна, она не такого должна была выбрать в спутники жизни.

«Даже и не думай об этом, идиот. Ты сам только что всем сказал, что некогда предаваться рассуждениям».

— Давайте, занимайте места.

Сенн, Хейнз и Сэм побежали к кораблю. Марр колебался целое мгновение, потом наклонился и поднял маленький разноцветный камешек.

— Возможно, когда мы вернемся, здесь уже ничего не останется.

Потом и он тоже поднялся на борт «Аойфа», а за ним последовал Стэн.

— Стартуем, сэр? — спросил Уолдмен, когда Стэн влетел на капитанский мостик.

— Подождите немного.

Стэн посмотрел на экран с изображением рубки управления «Джульетты». Там никого не было — ни заложников, ни террористов.

— Передавайте. Пора.

— Есть, сэр. — Оператор, сидящий возле экрана, нажал на кнопку, и короткое закодированное послание ушло на «Джульетту».

Хаос на экране. Крики. Мольбы. Орущие террористы. Молоденькой девушке удалось вырваться, она бросилась бежать, но ее пристрелили на месте. Террорист завопил на каком‑то не поддающемся переводу языке и принялся размахивать зажатым в руке пистолетом. Раздался выстрел. Прямо в камеру! Изображение померкло.

— О мой дорогой, мой дорогой, — простонал Марр, обнимая Сенна. — Бедные детишки!

— Ага, — со вздохом согласился Стэн. — Ужасно, ужасно. И будет еще хуже. Берхал Уолдмен, поднимайте корабль. На высоту пятьсот метров, пожалуйста.

«Аойф» устремился ввысь.

Стэн оказался настоящим пророком — вскоре ожил второй экран. На этот раз передача велась коммерческой телестанцией.

Муть… Неясное изображение… Разгромленный космический корабль… Генераторы Маклина вышли из строя… Экран заволокло дымом — на полную мощность включился юкава-драйв…

Репортер в отчаянии выкрикивал в эфир:

— Ужас… Ужас… Какой ужас…

— Полный ход, пожалуйста. Домой, Джеймс.

«Аойф» прыгнул в гиперпространство, воздух с громким хлопком занял освободившееся место, где только что находился эсминец. Однако никто ничего не заметил, потому что как раз в этот момент «Джульетта» рухнула прямо в центр посадочного поля Соуарда. Не было ни огня, ни обломков. Только дымящийся кратер.

Стэн с печальным лицом отвернулся от экрана, когда «Аойф» перестал принимать передачу с коммерческого канала.

— Какая чудовищная история, — произнес он. — Такие милые, маленькие детки, а теперь они размазаны по летному полю, как клубничный джем. Клубничный? Нет, томатная паста. С солоноватым привкусом. И все так совпало. Не повезло им. Хотя, скорее всего, они выросли бы и стали жестокими убийцами, или адвокатами, или еще кем‑нибудь, но вам их послала сама судьба. Как говорит мистер Килгур, когда Бог что‑нибудь забирает одной рукой, другой он обязательно дает.

Марр и Сенн перестали обниматься и огромными немигающими глазами потрясенно уставились на Стэна. Однако заговорила Хейнз, которая выразила общее мнение:

— Знаешь, Стэн, ты все‑таки настоящий ублюдок.

— Вот и мама всегда мне так говорила, — с довольным видом согласился Стэн.

— Спасибо, — совершенно серьезно сказала Лайза.

— А, ладно. Ничего особенного. Ты же меня знаешь. Святой Стэн. Убиваю Целомудренных Девушек. Спасаю Драконов.

Стэн уже давно не чувствовал себя таким довольным. Кроме всего прочего, его ужасно удивило, что все прошло так успешно. Официально история с «Джульеттой» так и осталась трагическим событием, очередным примером растущего психоза безмерно разросшейся цивилизации. На самом деле расследование показало, что силы правопорядка были ловко одурачены. Конечно, никому не удалось отыскать следов записи, которую так тщательно сделали актеры и режиссер, нанятые Стэном. Ничего не осталось от старого корабля бхоров, если не считать здоровенной ямы на взлетном поле и клубящегося дыма. Следователи понимали, что обязательно должны были быть следы углерода: ведь на корабле находилось восемнадцать или даже больше живых существ, погибших во время катастрофы.

Узнав об этом, Стэн выругался. Если бы он как следует продумал все заранее, обязательно засунул бы на корабль несколько говяжьих туш — тогда никто и никогда ни о чем не смог бы догадаться.

Три могучие имперские боевые флотилии вышли из гиперпространства в системе Истрн. Все корабли находились в полной боевой готовности. Окажись здесь Стэн, ему бы не поздоровилось.

Вокруг давно погасшей звезды вращалось шесть планет и их многочисленные луны. Пустота. Никакого Стэна.

Никакого повстанческого флота. Ничего.

Сложные сенсоры определили, что в эту систему никогда не залетал ни один корабль. Система была лишь отмечена на звездной карте, ее даже не стали исследовать. По правде говоря, здесь не было ничего, представляющего хотя бы малейший интерес.

Большой блеф Стэна сработал. И продолжал работать. Он, естественно, и не собирался отправляться на Аль‑Суфи — система находилась слишком близко от Прайм-Уорлда, чтобы он стал рисковать своим маленьким флотом.

Дезинформация, запущенная через сеть двойных агентов Хоне, была лишь первым шагом сложного многоступенчатого плана.

Стэн начал партию в покер с Вечным Императором. В следующий раз, в другой системе, императорские разведчики обнаружат следы пребывания Стэна или его кораблей.

И дело было не только в том, что в эту игру можно играть до бесконечности — Император не мог себе позволить роскошь игнорировать сообщения о перемещениях Стэна. Ему придется сжигать АМ‑2, попусту гонять огромные боевые флотилии, теряя тем самым остатки уважения, которым он еще пользовался в глазах военных моряков.

Началась игра, которая в конечном счете должна подорвать моральный дух имперских вооруженных сил.

Глава 15

Субадар-майор Четабахадур четко отдал честь.

— Сэр! Явился по вашему приказанию.

— Присаживайтесь, субадар-майор, — сказал Пойндекс. — Оставим формальности.

Четабахадур сел, его маленькое хрупкое тело замерло на стуле.

— Боюсь, у меня плохие новости, — заявил Пойндекс. — Мне жаль, что именно на мою долю выпало сообщить их вам. Впрочем, нет никакого смысла тянуть резину — будет только хуже. Как вы знаете, Вечный Император очень ценит вас, ребята, за долгие годы верной службы.

Четабахадур заморгал. Быстро-быстро. Любая другая реакция была недопустима. Слова «вас, ребята» являлись оскорблением, за которое следовало перерезать тому, кто их произнес, глотку. «Годы верной службы» — их насчитывалось несколько сот… Это заявление требовало перерезать Пойндексу глотку во второй раз. Что касается «высоко ценит» — ну, это уж слишком!

Субадар-майор сделал нежное выражение лица, раздумывая о том, какие невероятные чудеса позволяют этой жабе оставаться в живых после произнесения таких чудовищных оскорблений.

— Император ценит вас чрезвычайно высоко, — продолжал Пойндекс. — К сожалению, он в ужасном положении. Понимаете, денег не хватает. Идет повсеместное сокращение расходов — людям приходится потуже затягивать пояса.

— Да, сэр, — сказал Четабахадур. — Гуркам это известно, сэр. Но если требуются новые жертвы, сэр… не сомневайтесь, мы готовы.

— Как великодушно с вашей стороны. — Пойндекс снисходительно улыбнулся. — Однако в этом нет никакой необходимости. В данных обстоятельствах. Видите ли, я получил приказ распустить ваш отряд. Нам всем приходится чем‑то жертвовать в смутное время.

Без малейших колебаний Четабахадур сказал:

— Нет никакой необходимости извиняться, сэр. Передайте Императору, что гурки готовы выполнить любой его приказ. Если он желает распустить нас, сэр… и хочет, чтобы мы вернулись в Непал… ну что ж, мы так и сделаем. Без малейших колебаний, сэр. Вы можете заверить в этом Императора.

Пойндекс снова улыбнулся.

— Обязательно.

Субадар-майор вскочил на ноги и снова отсалютовал шефу ВБ.

— Если это все, что вы хотели мне сказать, сэр, я пойду проинформирую моих людей.

Пойндекс небрежно махнул рукой.

— Да, это все. Большое вам спасибо.

— Это вам большое спасибо, — сказал Четабахадур, затем повернулся и, четко печатая шаг, вышел из комнаты.

Пойндекс откинулся на спинку кресла, довольный тем, как ловко ему удалось справиться с таким трудным делом… Впрочем, его немного удивило то, как спокойно гурка отнесся к его сообщению.

Какая верность Императору! Слепая, тупая верность.

Пойндекс рассмеялся, настроил свой коммуникатор и приказал солдатам Внутренней Безопасности занять посты покидающих Прайм-Уорлд гурков.

Оказавшись за дверью кабинета Пойндекса, в коридоре, расположенном этажом ниже императорских апартаментов, Четабахадур с трудом сдержал желание подпрыгнуть вверх и изобразить в воздухе какое-нибудь замысловатое па.

Уже довольно давно он и его люди чувствовали беспокойство по поводу распадающейся личности Императора. Их тошнило от его действий и приказов. Они никак не могли понять, как солдат, которым они так восхищались, — Ян Махони — мог оказаться предателем. Кроме того, они просто не могли поверить, что Стэн, бывший когда‑то их командиром и, насколько им было известно, командовавший взводом гурков и по сей день, мог восстать против Императора без особой на то причины.

Все гурки хотели уволиться. Единственное, что их останавливало, — клятва, которую они принесли, и то, что Император мог воспринять подобный поступок как жестокое оскорбление. Он бы их всех уничтожил.

Они боялись за своих соплеменников в далеком Непале. Ни один из гурков не сомневался, что Император сотрет Непал с лица земли. Теперь же — о радость, радость! — небеса улыбнулись гуркам, Император их уволил. Замечательно, что эту новость принес такой отвратительный варвар, как Пойндекс.

Не следует думать, что Четабахадур простил ему хамское поведение. Когда-нибудь он убьет Пойндекса. А если нет, сын Четабахадура убьет сына Пойндекса.

У гурков долгая память.

Пойндекс с интересом наблюдал за распростершейся перед Вечным Императором Бэсикер.

— О, мой Господин, я ослеплена вами. Мои члены дрожат. Мой разум отказывается служить. Язык не в состоянии передать чувство восхищения и благоговения.

Пойндекс с трудом скрыл улыбку. Как раз язык у нее работал превосходно. Новая Верховная Жрица Культа Вечного Императора лежала у ног новоявленного Бога.

— Можешь подняться, — торжественно произнес Император.

Пойндекс был несколько удивлен тем, с какой серьезностью его босс отнесся к этой встрече.

Бэсикер встала на колени, несколько раз коснулась лбом пола, чтобы еще раз показать свое восхищение, и только после этого поднялась на ноги. Пойндекс заметил, что глаза Императора заблестели от удовольствия, и поздравил себя с удачным выбором. Бэсикер, заменившая Зоран, хорошо усвоила все его уроки, к тому же она привнесла в постулаты культа и кое‑что свое. Полный успех!

— Пожалуйста, садись, — сказал Император, улыбаясь. — Не хочешь ли чего-нибудь выпить?

Бэсикер присела на самый краешек предложенного стула, как будто малейшее лишнее движение, сделанное в присутствии Божества, было бы ужасающим святотатством.

— Благодарю вас, Господин. Позвольте скромной искательнице правды отклонить ваше любезное предложение. Сейчас, рядом с Вами, я никак не могу. Позвольте мне насладиться Вашим присутствием и теми Божественными эманациями, что исходят от Вашего тела.

Пойндекс сильно сомневался, что Бэсикер интересует что‑нибудь, кроме личных амбиций. Хрупкая, с почти прозрачной белой кожей, неопределенного возраста женщина с морщинистым лицом. Острые, выдающиеся вперед зубы, блестящие глаза-пуговки. Как у крысы, отметил Пойндекс.

— Как хочешь, — сказал Император, сделав широкий жест.

Бэсикер кивнула, собирая белое одеяние вокруг костлявых колен. Император показал на стопку бумаг, лежащих на письменном столе:

— Я очень внимательно просмотрел твои предложения о реорганизации. На меня они произвели благоприятное впечатление.

— Благодарю вас, Господин, — ответила Бэсикер. — Но без вашего вдохновляющего примера я бы ничего не сумела сделать. Честно говоря, моя покойная предшественница — Зоран — оставила после себя полный беспорядок. Наша цель состоит в том, чтобы должным образом восславить Вас… и разъяснить вашим подданным высшую миссию Вечного Императора. Однако культ не слишком преуспел на этом поприще.

— Ты составила новую программу, — заметил Император. — В ней предлагается воздвигнуть храмы во всех крупнейших столицах Империи.

Бэсикер склонила голову.

— Я надеялась, что мои идеи будут одобрены Вами.

Пойндекс даже отвернулся, чтобы не рассмеяться. Его взгляд упал на висящую на стене картину — романтическое изображение Императора в виде героя, который единолично привел свою армию к победе в Битве за Ворота. Пойндекс прекрасно знал, что Императора и близко там не было.

Одна из многих прославляющих подвиги Императора картин, принадлежавших в прошлом покойному ныне Танзу Сулламоре. По приказу Пойндекса секретные агенты ВБ разыскали их там, где им и положено было быть, — в самых темных подвалах различных музеев. Теперь они висели, рама к раме, вдоль стен в кабинете Императора. Впечатление картины производили по меньшей мере странное. Глаза святых Императоров-героев укоризненно смотрели сверху вниз на Пойндекса. Ему вдруг показалось, что все это галлюцинация, результат чрезмерного употребления прокисшего наркопива.

Он заставил себя сосредоточиться на разговоре.

— Это предложение ничто по сравнению с моим истинным внутренним видением, — продолжала Бэсикер. Ее маленькие глазки загорелись, казалось, ее переполняет благоговейный восторг. — Я вижу храмы, выстроенные в честь моего Господина, в каждом городе Империи. В каждой деревушке. Там будут собираться подданные и купаться в лучах Вашей славы.

— В самом деле? — заинтересовался властитель. — Я и не знал, что количество моих потенциальных почитателей так велико.

— А разве может быть иначе, Господин? — сказала Бэсикер. — Разве не написано в священных книгах, что скоро Ваших почитателей станет больше, чем звезд на небесах? И что они будут восхвалять Ваше имя, как единственного Истинного Бога?

Последнее заявление привело Императора в некоторое смущение. Он даже откашлялся в кулак.

— Э‑э… Как ты говоришь, это выглядит весьма разумно.

— Нам только не хватает средств, Господин, — продолжала Бэсикер, — чтобы начать реализацию этой программы.

Император нахмурился.

— Я уже предоставил в ваше распоряжение вполне достаточные суммы. Разве не так?

— О да, Господин, — сразу дала обратный ход Бэсикер. — И по моему мнению, это было слишком обременительным грузом для Вас. Я считаю, платить должны те, кто от этого выигрывает. Ваши подданные, Господин, именно они должны нести все расходы. Не пристало живому Богу платить за свои храмы. Но мы — ваши истинные почитатели — были до сих пор лишены этой возможности, Господин. Боюсь, это вина наших политических лидеров. Они слишком заняты тем, что набивают собственные карманы.

— Хорошо сказано, — воскликнул Император. — Очень свежая мысль!

Он повернулся к Пойндексу.

— Мне надоели дураки в Парламенте. Пришло время им раскошелиться. Составьте вместе с Эври обращение. Мои подданные — такие преданные, как эта женщина, — не должны ходить с протянутой рукой, когда речь идет о столь благородных целях.

— Да, Ваше Величество. Я немедленно этим займусь.

Император вновь повернулся к Бэсикер.

— У меня есть еще одно пожелание.

— Все что угодно, Господин.

— Я хочу, чтобы ты обратила пристальное внимание на каждого члена культа. Выделила наиболее преданных вере.

— Мы все готовы отдать за вас свои жизни, Господин.

— Да… однако всегда находятся такие, кто хочет этого больше других. Ты должна понимать, о чем я говорю.

Бэсикер кивнула. Слово «фанатик» не было произнесено, хотя и подходило к тому, что имел в виду Император, наилучшим образом.

— Я хочу, чтобы они составили ядро, им предстоит пройти специальную подготовку. В этом вам помогут люди Пойндекса.

— Да, Господин.

— Они должны быть готовы на подвиг. А когда я отдам приказ, я рассчитываю на немедленное действие без лишних вопросов.

— Да, Господин. Эти… миссии, о которых вы говорите… Насколько я понимаю, они будут опасными?

— Возможно, смертельно опасными.

Бэсикер улыбнулась.

— Я знаю, какие люди нам необходимы, — сказала она, обнажив свои крысиные клыки, которые словно отгрызали каждое слово.

Пойндекс вздрогнул. Практика использования религиозных фанатиков в качестве наемных убийц была не новой. Однако когда он представил себе маньяка с дикими глазами, размахивающего большим окровавленным ножом, ему стало не по себе. Впрочем, он тут же прогнал от себя эти мысли. Какой бы пугающей ни была эта идея, нельзя не оценить ее очевидные достоинства.

— Вот и отлично. Значит, договорились, — объявил Император, заканчивая разговор. — А теперь… надеюсь, ты простишь меня…

Бэсикер вскочила.

— Конечно, Господин. Благодарю Вас за то, что Вы осчастливили меня, одарив драгоценными минутами своего времени.

Она снова упала на колени и три раза стукнула лбом по ковру, устилающему пол.

— Да будет благословенно Ваше имя, Господин. Да будет благословенно Ваше имя…

И ушла.

Император, радостно улыбаясь, повернулся к Пойндексу:

— Просто замечательно. Они и в самом деле верят, что я Бог.

— Вне всякого сомнения, Ваше Величество, — ответил Пойндекс, которому инстинкт самосохранения подсказал, что ответной улыбки не требуется. — Их верования могут быть наивными… но они совершенно искренни.

Вечный Император посмотрел на дверь, за которой только что скрылась Бэсикер.

— Устами младенца… — пробормотал он.

Настроение властителя изменилось, и он вытащил бутылку виски из стола. Быстро налил и так же быстро выпил.

— А теперь перейдем от проблем возвышенных к земным глупостям, — объявил Император. — Мой гофмейстер жалуется на тебя.

Пойндекс изобразил удивление.

— Да, Ваше Величество?

— Очевидно, награды, которыми я приказал тебе заняться, еще не добрались до его письменного стола. А ему нужно подготовить торжественную церемонию, которая, должен тебе напомнить, состоится через две недели.

— Прошу прощения, сир, — произнес Пойндекс самым что ни на есть пристыженным голосом. — Это моя вина. И у меня нет никаких оправданий.

— Честно сказано, — фыркнул Вечный Император. — Мы с тобой оба знаем, что медали и почести — абсолютно бессмысленные штуки, но публика их просто обожает. Особенно в такие сложные времена, как сейчас.

— Да, Ваше Величество. Очень виноват, Ваше Величество. Я займусь этим немедленно.

— Да ладно, — сказал Император. — Пришли мне список. Я сам с ними разберусь. — Он покачал головой. — А что еще остается… Такое впечатление, что мне все приходится делать самому.

— Да, сир.

Властитель выпил еще виски и немного успокоился.

— Полагаю, у тебя и так забот по горло, — сказал он.

— Это меня не оправдывает, сир. Но я все равно вам благодарен.

— Рано благодаришь, — перебил его Император. — Потому что я заготовил тебе еще одну пилюльку.

— Да, сир?

— Я все время думаю о Стэне, который наносит нам большой ущерб. Ему это удается только потому, что он нас постоянно опережает. Пока мы не успели разогнаться, Стэн наносит нам удары там, где мы его совсем не ждем. Создается образ отважного народного героя и тому подобное.

— Рано или поздно Стэн совершит ошибку, сир, — заявил Пойндекс.

— Я предпочитаю не рассчитывать на удачу или ошибки своих врагов, — возразил Император. — Мы должны немедленно перехватить инициативу. Поставить Стэна в такое положение, чтобы он забыл, как его зовут.

— Не хочу с вами спорить, сир, — проговорил Пойндекс, — но наши силы и так рассредоточены до предела. Нам даже пришлось пустить в дело резервы.

— Изыщи новые, — приказал Император.

— А если возникнет какая-нибудь экстремальная ситуация?..

В глазах властителя загорелся злой огонек.

— К чертям экстремальные ситуации! Стэн постоянно застает нас врасплох. Наносит удары с разных сторон. Моя любимая телестанция, склады АМ‑2, финансы…

— Финансы? — удивленно спросил Пойндекс. — Я считал, что экономические проблемы связаны с кризисом. Что может Стэн…

Император наградил его презрительным взглядом.

— Не будь идиотом. Классическая партизанская акция. Я уверен, это дело рук Стэна или кого‑то из его людей.

— Понятно… Ваше Величество, — запинаясь, пробормотал Пойндекс, который на самом деле ничего не понимал.

Император разочарованно фыркнул.

— Так вот, вбей в свою глупую башку, Пойндекс: это и есть экстремальная ситуация. Если мы в самое ближайшее время не погасим пожар, быть нам по уши в дерьме. Я ясно выражаюсь?

— Да, сир.

— Отлично. А теперь посмотри сюда. — Император отодвинул в сторону бутылку с виски и разложил на столе карту Империи.

Пойндекс наклонился над ней и заметил множество кружков, крестиков и стрел, нарисованных властителем.

— Полагаю, эти области наиболее уязвимы, — заявил Император, тыкая пальцем в разные места. — Именно здесь Стэн скорее всего нанесет следующий удар. Мы можем осуществить прикрытие, если переведем Пятую гвардейскую дивизию от Солфи… а потом переместим флот у Бордбуча…

Пойндекс с удивлением наблюдал за Вечным Императором, который перемещал флотилии и армии на огромные расстояния, точно фишки в детской игре. И всякий раз, когда его палец касался бумаги, сотни кораблей и тысячи солдат меняли дислокацию среди звезд.

В погоне за одним-единственным человеком.

Много позднее, спрятавшись в своем собственном царстве в замке Арундель, Пойндекс обдумывал положение дел в Империи. Коснулся сенсора на письменном столе, и фреска на дальней стене его командного центра сменилась электронным вариантом карты, которую он видел у Императора. Игровая доска. Повсюду мигали огни, которые показывали наличие кризисных ситуаций.

Пойндекс просмотрел сводку новостей. Хлебные бунты. Дефицит энергии. Забастовки. Кризис валютного рынка. Скачки цен на товары народного потребления. Панические вопли крупных корпораций о помощи. Бесконечные просьбы о дополнительных квотах на АМ‑2.

Плохие новости не ограничивались гражданским сектором. Со всех сторон сообщалось о бесконечных атаках Стэна. Бывшие союзники Императора один за другим сообщали об объявлении войны или независимости. Гибель агентов, сорванные задания и другие неудачи разведывательных служб Империи не добавили Пойндексу оптимизма.

Обычное существо пришло бы в отчаяние. Однако Пойндекс не был обычным существом. В каждой новой неудаче он умел находить новые возможности. В каждой катастрофе — скрытый источник обогащения.

Пойндекс за короткое время успел многому научиться у Вечного Императора. Успех требовал перспективы… и терпения. В данном случае речь шла о самом Пойндексе, а не об Императоре.

Пока его личная охрана в черной форме сновала взад и вперед по различным поручениям, Пойндекс еще раз все взвесил. И вновь пришел к выводу, что властитель ошибается. Он слишком серьезно относится к угрозе, которую представляет Стэн.

Пойндекс считал, что проблема Стэна именно потому и выглядит такой серьезной, что Вечный Император всячески ее раздувает. Лучше было бы вообще не обращать на него никакого внимания. И чем больше Император бушевал и перебрасывал корабли и войска из одного региона в другой, тем более привлекательной становилась личность Стэна для врагов Империи.

Все данные говорили за то, что судьба против Стэна. У него ограниченные ресурсы и незначительные силы, особенно по сравнению с могущественной Империей. Стэн не имел права совершать ошибки. Император же мог позволить себе принять великое множество неверных решений.

По какой‑то причине властитель этого не понимал. И был совершенно помешан на Стэне. Практически ничто другое не привлекало его внимания.

На лице Пойндекса начала расцветать улыбка. Поддерживая одержимость Императора одной-единственной идеей, он чувствовал себя невероятно умным. Император сражался с огромным пустым пространством.

Пойндекс предупреждал Императора о самых разнообразных вещах. Но только затем, чтобы защитить себя — на случай, если что‑нибудь получится не так. А пока ему удалось изолировать Императора от внешнего мира, окружив его своими людьми. Гурки были последними из старой гвардии.

Теперь Император полностью зависел от шефа ВБ. Пойндекс лично выбрал преемницу Зоран, сам решал, кто будет допущен к Императору. И именно он всячески способствовал прогрессирующему безумию Вечного Императора.

В результате властитель стал так сильно в нем нуждаться, что Пойндекс начал сознательно делать ошибки. Как в истории с наградами и церемонией вручения.

Император, конечно же, безумен. Но совсем не дурак. Он не хуже Пойндекса понимает, как опасно впадать в зависимость от одного человека.

Поэтому шефу ВБ приходилось время от времени допускать промахи. Для того, чтобы Император не начал его ненавидеть.

Он посмотрел на карту. Его не интересовали плохие новости. Перед глазами Пойндекса была вся Империя. Империя, которая в определенном смысле подчинялась его воле.

А вовсе не воле Императора.

Дни шли за днями. Личность великого властелина распадалась, а влияние Пойндекса росло.

Он не представлял себя Императором. По крайней мере старался делать это не очень часто.

Во времена правления Тайного Совета Пойндекс видел, что случилось с Империей без сильной личности во главе.

Нет. Император необходим. Если не он сам, то его присутствие. Легенда.

Впрочем, есть одно «но». Пойндекс скоро начнет стареть.

Ослабеет.

И умрет.

А Император бессмертен.

Что будет, если Пойндекс узнает его секрет?

Что, если сможет жить… вечно?

Пойндекс коснулся сенсора, и фреска снова заменила карту.

Эта ситуация имела гораздо больше возможностей, чем Пойндекс мог предвидеть.

А он был мечтателем-практиком.

Глава 16

— Я не знаю, как им удалось обнаружить ваше местонахождение, — сказал сэр Эку. Его голографическое изображение было слегка затенено по краям, видимо, сказывалась мощность сигнала. — Дело в том, — продолжал Эку, — что они уже находятся на пути к созвездию Волка. Делегация насчитывает двести шестьдесят существ. Ее возглавляют три самых уважаемых лидера загинозов.

— Как дипломат дипломату, — ответил Стэн, — могу лишь заявить, что меня это совсем не радует. Придется переместить базу. Немедленно.

— Думаю, отказавшись встретиться с ними, вы совершите серьезную ошибку, — заметил сэр Эку, взмахнув хвостом. Это движение привело к тому, что он сдвинулся немного в сторону. — Я знаю, как опасно считать, что их намерения носят исключительно мирный характер. — Еще одно движение, и сэр Эку восстановил равновесие. — Однако… если загинозы действительно заключат с нами союз, это нанесет Империи серьезный удар. Подумайте о возможностях. Целый регион, объединяющий сотни звездных скоплений, перейдет на нашу сторону. Хотя бы с точки зрения пропаганды стоит рискнуть.

Стэн нервно постучал ногой по холодному каменному полу радиорубки бхоров.

— Я знаю, знаю. Но меня уж очень беспокоит тот факт, что загинозы каким‑то образом не только смогли с нами связаться, но и вычислили, где именно мы находимся.

— Меня тоже поразило, — кивнул сэр Эку, — когда они явились ко мне и потребовали встречи с вами. Первое, что мне пришло в голову, — произошла утечка информации. Второе — народ манаби обречен. Я представил себе, как имперский распылитель планет приближается к нашей звездной системе. Однако после разговора с ними я проверил при помощи компьютеров все возможные варианты. Так вот, учитывая мои личные представления о загинозах, я считаю, что предательство с их стороны маловероятно.

— Меня пугает именно низкая вероятность ловушки, — ответил Стэн. — А кроме того, «зачем им это нужно»… Иными словами, если они хотят присоединиться к нашему восстанию, почему они не сделали этого через вас? Почему для них так важно провести переговоры со мной?

— Потому что загинозы еще не приняли окончательного решения, — сказал сэр Эку. — Сейчас они уверены в одном — у нас общий враг. Однако они не уверены, что у нас есть хоть какая‑то реальная возможность победить этого врага.

Сэр Эку подлетел поближе к камере.

— Решение принимать вам, Стэн. Они явно склоняются к союзу с нами. В противном случае загинозы не стали бы так рисковать.

— Поэтому вы советуете, — сказал Стэн, — устроить легкую дипломатическую кутерьму и окончательно убедить их перейти на нашу сторону?

— Кутерьму? Я не понимаю этого термина.

— Грандиозное шоу.

— А‑а. Замечательно. Да, именно это я и советую. Грандиозное шоу.

Стэн колебался.

— А вы спрашивали у них, как они меня вычислили?

— Да. Они сказали, что сложили один да один, а потом как следует подумали. Затем применили аналогичные рассуждения, чтобы сделать вывод, что вы выбрали миры бхоров в качестве базы. Я, естественно, не стал говорить им, что они правы. По правде говоря, загинозы меня ни о чем и не спрашивали. Покидая меня, они просто попросили оказать им любезность и предупредить вас, что они на пути к созвездию Волка.

Стэн вздохнул.

— Ладно, придется с ними встретиться. Разве у меня есть выбор? Если мы ошибаемся и они меня прикончат, тогда и сообразить, сколько раз меня одурачили, я вряд ли смогу.

— Вы будете не одиноки, Стэн, — сказал сэр Эку. — Загробный мир, говорят, как раз и населен дураками вроде нас.

— Знаете, мне уже стало немного легче, — поморщился Стэн. — Благодарю вас.

— Не стоит благодарности.

Изображение сэра Эку погасло.

А Стэн принялся расхаживать взад и вперед по комнате, пытаясь привести в порядок мысли. Сложные повороты и странные события войны, которую он затеял против Императора, настолько перепутались в его сознании, что он был не в состоянии разобраться в происходящем.

Он нуждался в совете.

— Итак, сэр Эку утверждает, что их привело к нам удачное стечение обстоятельств? — переспросила Рикор.

— Вот именно, — ответил Стэн.

— Не верю я в удачное стечение обстоятельств, — сердито заявил Алекс. — Разве что в тех случаях, когда я сам его организовал.

— Удача существует, — непререкаемым тоном объявил Ото. — Бхорам это прекрасно известно. Три разновидности. Слепая, тупая и плохая.

— Мы познакомились со всеми тремя разновидностями на кухнях, — объявил Марр.

— А еще во время одного обеда, — добавил Сенн.

— Я вынужден полагаться на слово сэра Эку, — сказал Стэн, — но все равно считаю, что мы рискуем, согласившись иметь дело с загинозами. А если бы они ошиблись, обратившись к сэру Эку? Все равно что броситься Императору на грудь и признаться в предательстве — ведь всем известно, что манаби сохраняют нейтралитет.

— Смешно, — сказал Марр. — Мне это нравится.

— Перестань. У нас серьезный разговор! — рассердился Сенн.

— Я совершенно серьезен, дорогой, — заявил Марр, поглаживая колено Сенна, — и объясню тебе, что имел в виду, немного позже, ночью.

— Если хорошенько подумать, — сказала Рикор, переворачиваясь в лохани, — в их действиях есть своего рода здравый смысл.

— Отлично, — обрадовался Стэн, — именно этого мне как раз и не хватает в последнее время. Объясни, что ты имеешь в виду. И постарайся не употреблять никаких сложных слов, а то я вряд ли смогу тебя понять.

— Мне кажется, это заложено в природе загинозов, Стэн, — начала Рикор. — Они экономические беженцы. Беженцы готовы рискнуть — иногда по‑крупному — даже ради незначительной выгоды. Когда у тебя почти ничего нет, сам акт риска позволяет почувствовать себя сильным. Словно тебе наконец удалось взять контроль над своей судьбой.

Стэн кивнул. Да уж, хорош здравый смысл! Ему приходилось иметь дело с загинозами — почти все жители этого региона были потомками бедняков-рабочих, людей и инопланетян, которые не гнушались никакой работой и были готовы отправиться в любой уголок Империи, чтобы заработать на кусок хлеба. Любые, самые незначительные экономические кризисы делали загинозов еще беднее.

Стэн почему‑то подумал о своей семье, которой в жизни не на что было надеяться, кроме как на собственные руки. Впрочем, еще разрешалось мечтать. Кое‑кто из таких мечтателей попадал на миры-фабрики вроде Вулкана, с невыносимыми условиями труда. А иным сопутствовала удача — опять это слово! — и они поселялись в каком-нибудь скоплении звезд, как загинозы. И тогда период странствий заканчивался. Беженцы пускали корни.

Загинозов объединял весьма своеобразный союз и общие взгляды. И хотя среди них не преобладал никакой народ или раса, каждая отдельная личность пользовалась уважением. При этом не имело ни малейшего значения, какого цвета эта личность — черного, белого или зеленого, есть ли у нее чешуя или она вся покрыта гладкой кожей, ходит она прямо или как‑нибудь иначе.

Стэн вспомнил о грандиозной афере, которую предпринял его отец, решив быстро заработать целую кучу денег и связавшись с бойцовыми ксипаками. Он, естественно, все проиграл — увеличив тем самым свой контракт на несколько лет, — однако неудача ничему не научила его, и он продолжал рисковать, принимая участие в таких же безнадежных затеях. Теряя все, его отец тем больше стремился сделать хоть что‑нибудь, чтобы получить возможность покинуть мир Вулкана, и чем быстрее, тем лучше.

Да, Стэн понимал, что имела в виду Рикор.

— Может, они хотят рискнуть, дружок Стэн, — проговорил Алекс, — им же почти нечего терять.

И это тоже было правдой. Незадолго до того, как отправить Стэна на Алтай, Император послал его с дипломатической миссией к загинозам. Стэн прекрасно справился с заданием — по крайней мере ему удалось заключить с ними определенное соглашение, не прибегая при этом к особой лжи.

— Когда я встречался с ними в прошлый раз, — сказал он, — у загинозов была целая куча самых разнообразных проблем. Причем возникших не по их вине. До таанской войны они жили в весьма процветающем регионе: прекрасно развитое сельское хозяйство, какая‑то тяжелая промышленность, достаточно рабочих рук, хороший образовательный уровень.

Брови Ото полезли вверх:

— Я этого не знал. Мне казалось, загинозы славятся своей военной промышленностью.

— Так было до таанской войны. Появился старина Танз Сулламора с денежками и обещаниями Императора. И не успели они сообразить, что происходит, как весь регион превратился в грандиозное оборонное предприятие. А потом, когда война закончилась…

— Понятно, — проворчал Алекс, — от них отвернулась удача, как я и говорил.

— Пушки есть не станешь, — сказал Марр.

— Вот‑вот. Фабрики остановились, и начался экономический кризис.

— Но… клянусь бородой моей матери, почему они не вернулись к тому, чем занимались до войны?

— Не могли, — ответил Стэн, — без больших капиталовложений и смены всего оборудования. Когда у них кончились деньги, Тайному Совету пришлось оказать им минимальную помощь. Для загинозов возвращение Императора было большим несчастьем. Конечно, он сделал вид, что его интересуют их проблемы. Например, послал меня в тот сектор для заключения каких‑то соглашений. На самом же деле ему было проще — и дешевле — оставить их в покое. Забыть о них. Чтобы они тихонько все вымерли.

— А им это почему‑то не понравилось, — сказал Алекс.

— Не забывайте, — предупредила Рикор, — сэр Эку не уверен в том, что они нас поддержат. Придется убедить их, что союз с нами выгоден.

— Он сказал, что нужно устроить представление. Грандиозное, — кивнул Стэн. — Проблема заключается в том, что нам и хвастаться‑то особенно нечем. У нас нет ни армии, ни приличного флота, который было бы не стыдно показать. Любой, у кого в голове есть хотя бы полторы извилины, сообразит, что стоит Императору только дунуть в нашу сторону, и от нас ничего не останется.

Сенн выбрался из своего кресла и плюхнулся на пол.

— Никаких проблем. Во‑первых, они собираются встретиться с вами. А не с солдатами и флотилиями.

Марр опустился на пол рядом со своим приятелем.

— У Императора в распоряжении имеются все флоты и армии, какие только существуют в Империи, — поддержал он Сенна. — Наши друзья знают, какую пользу это ему приносит. Он сидит в громадной сочной заднице.

— Да уж точно, — подтвердил Сенн. — И при этом не получает никакого удовольствия.

Рикор поднялась в своей лохани, и немного воды перелилось на пол.

— Наши меховые коллеги во многом правы, — сказала она Стэну. — На твоем месте я бы к ним прислушалась.

— А я и прислушиваюсь, черт бы тебя набрал! — возмутился Стэн и посмотрел на пару маленьких лохматых существ. — Говорите, что придумали?

— Если мы хотим, чтобы они забрались в нашу тепленькую постельку, нужно сначала создать соответствующее настроение, — объяснил Марр.

— Иными словами, необходима предварительная игра, — хихикнул Сенн. — Которой так бедна их любовь.

— И вы, Стэн, нам поможете, — заявил Марр.

— Я? Каким образом?

— Пришло время, о Великий Революционный Вождь, дать немного отдохнуть серым клеткам, — сказал Сенн.

— Спуститесь с заоблачных вершин, — подхватил Марр трагическим голосом, — и потратьте немного своего драгоценного времени на простых смертных.

Стэн подозрительно посмотрел на него.

— А что полагается при этом делать?

— О, приносить и помогать, — ответил Марр.

Стэн захихикал.

— И отскребать кастрюли, — добавил Сенн.

— Ну, а с чего это вы решили, что я соглашусь? — поинтересовался Стэн.

— Потому что в случае загинозов, дорогой Стэн, — пояснил Марр, — дипломатия начинается с кухни.

— Мы собираемся устроить небольшой торжественный обед, — заявил Сенн, — на двести шестьдесят с лишним персон.

— К тому моменту, когда мы покончим с обедом, — сообщил Марр, — они будут на коленях просить вашей руки.

— Станут умолять вас разделить с ними любовь, — добавил Сенн.

Стэн собрался возразить, но ничего не смог придумать. Нет, он совсем не против торжественного обеда. Идея была просто отменной, особенно если учесть, кто его будет готовить. Просто ему страшно не хотелось чистить кастрюли — даже при условии, что таким образом удастся выведать кое‑какие секреты Марра и Сенна.

Тут только он заметил ухмылку на лице Килгура. Что же до Ото, так тот просто засунул себе лапу в рот, чтобы не расхохотаться. Рикор всячески старалась не смотреть на Стэна, но ее выдала лохань, которая вдруг начала неудержимо раскачиваться.

Стэн вздохнул.

— Ну, чего мы ждем? Давайте начинать.

И стремительно вышел из зала совещаний.

Стэн — самый главный преступник Империи и Герой Революции — теперь получил повышение: Главный Чистильщик Кастрюль.

Стэн стер соус с передника и взял донесение от курьера. Быстро прочитал его.

— Официальное сообщение, — объявил он. — Загинозы будут здесь завтра вечером.

Сенн забеспокоился.

— Мало времени.

— Мы все успеем, дорогой, — успокоил его Марр. — Кладовые Ото оказались куда более богатыми, чем я предполагал. Нам не придется особенно жульничать.

Стэн снова взялся за тесак и возобновил неравную борьбу с очередным цыпленком.

— Не то чтобы я сомневался в ваших способностях, но мне непонятно, как вы составляете меню в таких случаях.

— Ну… мы хотим произвести на них впечатление, — ответил Марр. — Так, чтобы успех обеда наложил определенный отпечаток на ваши переговоры. Ведь нам всем предстоит работать вместе…

Из роскошного мягкого меха Марра высунулся коготь. Молниеносное движение — и помидор полетел в кипящую воду.

— Мы хотим, чтобы они полюбили нас. Небеса свидетельствуют, нам совсем не нужно, чтобы они решили, будто мы считаем себя высшими существами.

Марр вытащил помидор из горячей ванны и перебросил его в другую лапу. Еще одно неуловимое движение когтя — и кожура снята. Раз, два. Вот и все. Челюсть у Стэна отвисла. Совершенно автоматически Марр подхватил следующий помидор, и процесс повторился. Еще один красный шар очищен. Раз, два. Вот и все.

— Высокое кулинарное искусство исключается. Абсолютно, — добавил Марр.

— Да, это ни к чему, — согласился Сенн. — Совсем ни к чему. — Его кривые, острые, как бритва, когти безостановочно мелькали среди желтых луковиц.

Сенн одновременно чистил лук и нарезал его идеально ровными дольками. Удивительное дело — у Стэна, который стоял рядом, даже не защипало в глазах.

— Мы решили, что будем подавать местные блюда, — заявил Марр. — Пищу, которую могли бы приготовить на кухне самого обычного существа. И в то же время чуточку экзотичную, потому что на самом деле мы получили ее из других мест.

— А кроме того, это дает нам тему, — сказал Сенн, расправляясь с очередной луковицей. — Что‑то вроде Флага Всех Наций. Это очень хорошо подходит загинозам — их нация представляет собой множество самых разных народов.

— Нам нравятся темы, — добавил Марр.

Стэн слушал их лишь вполуха, неотрывно следя за фантастическими манипуляциями милченов. Они были живыми кухонными комбайнами. Каким удивительным количеством изумительных трюков они владеют?

— Великолепно. Великолепно. Темы и все такое, — сказал Стэн. — Но прежде чем вы продолжите, я хочу задать вам вопрос.

— Что ж, спрашивайте, дорогой, — отозвался Марр, небрежным жестом покончив счеты с последним помидором.

— Я не умею чистить лук так, как Сенн… — сказал Стэн, показывая на маленький смерч, который уже успел нарубить огромную гору идеальных колечек. — Мои руки для этого не приспособлены. Но этот трюк с помидорами… Всякий раз, когда мне нужно почистить помидор, результаты получаются совсем не такие впечатляющие. Да и отходов оказывается не меньше половины.

— Бедняжка, — пожалел его Марр.

— Нужно всего лишь окунуть их в кипящую воду, — сказал Сенн тоненьким голосом, словно пытался убедить Стэна, что вовсе не считает его дурачком.

— И это наш вождь, — пробормотал себе под нос Марр.

— Ну‑ну, дорогой, — утешил Сенн, — не надо так расстраиваться.

В кухне изумительно пахло помидорами, перцем и луком, поджаривающимся в оливковом масле. Марр попробовал, подсыпал стручкового перца, немного помешал, а потом кивнул Сенну, который добавил свежих цыплят. Марр накрыл кастрюлю крышкой и поставил на медленное кипение.

— Когда будем подавать обед, нужно поменьше наливать супа.

Стэн с сомнением посмотрел на большую кастрюлю.

— Мне кажется, тут вполне достаточно…

— Конечно, достаточно, — рассмеялся Сенн, — первоклассная вещь для снятия напряжения. Я имею в виду гостей. Хозяевам следует относиться к этому блюду с большой осторожностью.

— Видите ли, — начал объяснять Марр, — мы добавим туда немного муки и сметаны — чтобы суп стал таким гладеньким-гладеньким.

— А затем… сразу перед тем, как подавать… вольем в него водки. Много водки! И вот вам, получайте! — объявил Сенн. — Перед вами… венгерский томатный суп с водкой! Очень полезная вещь.

— Языки развязывает, — сухо прокомментировал Стэн. — Слушайте, ребята, а вам не приходило в голову переквалифицироваться в следователей спецотряда «Богомолов»?

— Фи, они все любители! — фыркнул Сенн.

— Не обижайтесь, — поспешил извиниться Марр.

— После того как делегация загинозов как следует расслабится, — сказал Сенн, — нужно будет заняться их храбростью.

Он посыпал кусочки мяса мукой, перцем и солью. Марр в это время складывал в кастрюльку мелко нарезанный лук, перец и чеснок.

— Мы сделаем их твердыми и непоколебимыми.

Сенн фыркнул:

— Так сказать.

— Прекрати нахальничать! — Марр поставил на огонь сковороду, которую предварительно смазал оливковым маслом.

— Не могу, — пожаловался Сенн и принялся хихикать еще радостнее. — Ну что делать, если я так устроен. Особенно когда мы готовим горных омаров.

Стэн нахмурился, взял кусочек посыпанного мукой мяса, понюхал.

— Омарами не пахнет, — сообщил он.

— Это телячьи яички, дорогой друг, — пояснил Марр. — Их отрезают у очень маленьких теляток — они еще даже не понимают, чего лишились.

— Мы хотим приготовить их по‑баскски, — перебил Сенн. — Образы возникают такие сексуальные. Здоровенные мужики с огромным либидо.

— Стоит мне об этом подумать, и я готов поджаривать яйца хоть каждый день, — сообщил Марр.

Стэн посмотрел на кусочек мяса, который держал в руке.

— Простите, ребята, — торжественно проговорил он, — надеюсь, вы знаете, что пострадали за благородное дело.

— Так, а теперь займемся их мозгами, — объявил Марр.

Стэн недоверчиво посмотрел на целую кучу только что разрезанных на кусочки цыплят.

— Неужели эти чертовы цыплята могут способствовать развитию мыслительного процесса? Не верю.

— Очень глупые существа, это уж точно, — согласился Сенн. — Но такие на все готовы. Особенно если их как следует ощипать и приправить соусом. Смотрите, как терпеливо они ждут, когда их положат в маринад.

— Как загинозы? — догадался Стэн.

— Великолепно, дорогой друг! Кажется, вы начинаете понимать, что мы имеем в виду, — сказал Марр. — На этом этапе наши друзья уже будут готовы к новым подходам с нашей стороны… Когда работают вкусовые рецепторы, возникают самые разнообразные возможности, в особенности если договор уже заключен.

— Да перестань ты умничать, — прервал его Сенн и махнул мохнатой лапой, покрытой специями, в сторону Стэна. — Не обращайте на него внимания. Между прочим, это блюдо называется вяленый цыпленок.

— Мне оно нравится… — сказал Стэн.

Марр положил пучок лука, который нарезал.

— Вы о нем слышали? — Казалось, он был разочарован.

— С Ямайки, верно? — спросил Стэн. — Одного из древних земных островов. Они там коптят длинные полосы мяса и пьют дурацкие фруктовые напитки, а стаканы украшают смешными маленькими зонтиками.

— По‑моему, у нас кончились чистые кастрюли, — вздохнул Марр.

— Ничего не выйдет, — заявил Стэн. — Я только слышал про вяленого цыпленка. И не уйду, пока не узнаю, как его готовят.

— На кухне, — сердито проговорил Марр, — только шеф‑повару позволительно умничать. А посудомойщикам позволительно внимать его гениальным шуткам. Посудомойщики чистят картошку. Посудомойщики постоянно восторгаются шеф‑поваром. Посудомойщики моют жирные полы. Посудомойщики должны прятаться под стол, когда в них летят острые предметы за то, что они приготовили отвратительный салат и рассердили беднягу шеф‑повара. И это только малая часть того, что должны делать посудомойщики.

Марр фыркнул.

— А вот умничать им запрещено. Посудомойщики никогда, никогда, никогда не умничают!

— Даю слово, что подобное больше не повторится, — пообещал Стэн.

— Ну, не так уж он и умничал, — заступился Сенн.

— Ладно, — проворчал Марр. — Оно может остаться. Но только в том случае, если оно зашьет себе рот.

— М‑м‑м‑м, — просипел Стэн, показывая на свои сомкнутые губы.

— На самом деле это блюдо сумеет приготовить даже посудомойщик, — заметил Марр.

Он нажал на кнопку, и механическое устройство начало вращаться. Горсти нарезанного острого перца и пучки лука посыпались в комбайн вместе с несколькими пальмовыми листьями, молотым имбирем и мелко нарезанным чесноком.

— А теперь гвоздика, — сказал Марр. — В качестве завершающего штриха. Берется пять столовых ложек на килограмм мяса; и еще по одной чайной ложке корицы, соли и мускатного ореха.

Он сложил специи в кухонный процессор и нажал на кнопку. Когда устройство заработало, Марр медленно влил туда масло.

— Арахисовое масло, — объяснил он. — Ровно столько, сколько необходимо, чтобы все склеилось.

Через две секунды все было готово. Стэн посмотрел на липкую массу.

— В обязанность посудомойщиков, — наставительно заявил Марр, — входит намазывать кусочки курицы вот этим.

— Точно. Шеф‑повар никогда такого не делает, — согласился с ним Сенн. — Особенно когда он лохматый.

Стэн, относительно безволосый посудомойщик, начал обмазывать курицу маринадом. По правде говоря, он не имел ничего против этого занятия. Пахло просто замечательно. Когда он представил себе, какой у всего этого будет вкус, после того как Марр и Сенн снимут еду с огня, у него потекли слюнки.

В углу Марр и Сенн спорили о достоинствах кедровых орешков в ливанском плове. Стэна окутывали ароматы нескольких готовящихся блюд. Он чувствовал себя расслабленным… в голове начало проясняться. «Пожалуй, лучше бы мне быть посудомойщиком, чем Героем Революции».

Марр и Сенн наблюдали за сияющим лицом Стэна, пока тот намазывал цыпленка.

— Как ты думаешь, он готов? — прошептал Марр.

— Абсолютно, — ответил Сенн. — Я не люблю хвалиться, но мне кажется, это одно из лучших наших достижений.

— Многие существа не понимают, — заявил Марр, — что первый — и единственный — секрет званого обеда — как следует подготовить хозяина.

— Маленькое кухонное волшебство, — сказал Сенн. — Срабатывает всегда.

Предводительница загинозов отправила себе в рот еще один кусочек пирожного с кремом. И посмотрела на него, словно не могла поверить, что ее желудок способен выдержать еще что‑нибудь. Однако вилка снова двинулась вперед, и очередной кусок пирожного исчез во рту.

Она закрыла глаза. Смуглые черты выражали полнейшее блаженство. М‑м‑м‑м.

Глаза раскрылись, и она увидела, что Стэн с улыбкой смотрит на нее.

— О, Боже мой, — прошептала она. — О небеса. Я больше не могу есть.

— Полагаю, шеф‑повар вас простит, мисс Совази, если вы покинете поле битвы, — сказал Стэн. — Вы доблестно сражались.

Он обвел взглядом банкетный зал. Марр и Сенн превратили продуваемый сквозняками зал для торжественных заседаний бхоров в удивительно уютное место, украшенное изящными букетами цветов и мягким, приглушенным освещением. Остальные гости пребывали в таком же благостном настроении, что и Совази.

Два часа Марр и Сенн командовали парадом деликатесов. И было ли очередное блюдо предназначено для людей или для инопланетян, оно встречалась и поглощалось с неизменным энтузиазмом.

Все присутствующие уже давно поставили локти — или соответствующие части тела — на столы. Гости болтали со Стэном и его коллегами так, словно были старыми друзьями, встретившимися после долгой разлуки.

Марр и Сенн подарили каждому члену делегации загинозов в качестве сувенира меню торжественного обеда.

— Мы всегда так поступаем, — сказал Марр. — Все существа любят показывать своим друзьям, как хорошо они провели время. А кроме того… прекрасная реклама для нас.

— Не «реклама», дорогой, — возразил Сенн. — Во всяком случае, не в этот раз. Не забывай, мы сейчас революционеры. Военные называют это «пропагандой».

— То же самое, — фыркнул Марр.

— Верно. Только слово «пропаганда» звучит гораздо романтичнее.

Стэн вынужден был признать, что меню в качестве сувенира вполне можно было рассматривать как пропаганду. На последней странице поместили изображение Стэна, а рядом с ним главных поваров, Марра и Сенна. А на первой странице красовался девиз, придуманный Сенном: «ПИР ДЛЯ ВСЕХ».

Вот какое меню предлагалось людям:

Меню для инопланетян было не менее впечатляющим.

Стэн увидел, как из‑за двери выглядывает Марр, который, заметив Стэна, помахал ему лапой. Пора.

Стэн повернулся к Совази:

— Нас зовут пить кофе с коньяком.

Она радостно улыбнулась.

— Надеюсь, нам еще предложат и сигары.

— Сигары обязательно будут, — заверил ее Стэн.

Поднявшись на ноги, Стэн незаметно показал Марру, что все идет по плану.

— Вот наши условия, — сказал Моши Камал, второй по значению лидер загинозов. — Мы готовы к вам присоединиться. Но нам нужны гарантии.

— Я не могу дать вам никаких гарантий, — сказал Стэн. — Если вы помните, я начал разговор с того, что сообщил о соотношении сил: оно складывается явно не в нашу пользу. Присоединившись к нам, вы можете погибнуть.

— Однако ваше поведение, сэр Стэн, не соответствует этим словам, — заявил Труиз, представлявший инопланетян в тройке правителей загинозов. — Вы прекрасно сражаетесь. Логично. Совсем не так, как существо, потерявшее всякую надежду и готовое к смерти.

— Наши действия только выглядят успешными, — возразил Стэн. — На самом же деле все далеко не так просто. Император потерпел несколько неудач, но он может себе это позволить. Если у меня будет хоть одна… нам конец.

— Почему вы с нами так откровенны? — спросила Совази. — Мы думали, вы станете привлекать наше внимание к своим достижениям. Станете говорить о флотилиях, которыми командуете, победах, растущем числе союзников…

Она обвела рукой уютную гостиную, которую Марр и Сенн устроили из бывшей оружейной комнаты специально для этих переговоров.

— Вы совершенно спокойно тут сидите, едите потрясающие деликатесы и при этом дразните Императора и его приспешников. Почему вы не хвастаетесь всем этим, чтобы заручиться нашей поддержкой?

— Действительно, почему бы и не похвастаться? — согласился Стэн. — Только проблема заключается в том… что, получив вашу поддержку таким способом, я вряд ли смог бы на вас рассчитывать. Когда произойдет нечто катастрофическое, можете не сомневаться, так оно и будет, вы поймете, что я вас обманул. И бросите меня. Я не имею права совершать ошибки, — продолжал Стэн. — Это борьба до конца. Император никогда не простит нам восстания. Мы погибнем, если проиграем.

— Это я понимаю, — проговорила Труиз. Ее маленькие подрагивающие усики, расположенные прямо под глазами, покраснели от волнения. — Но вы рисуете такую печальную картину. Дайте нам хоть небольшую надежду!

Стэн наклонился вперед.

— В данный момент силы властителя предельно растянуты. Он вынужден гоняться за мной по всей Империи. Но так не может продолжаться бесконечно. Сейчас мне необходимо решить два вопроса. Резервы. И подходящая возможность. Без решения первого вопроса у нас нет никаких шансов.

— Вы думаете, некая возможность у вас все‑таки появится? — спросил Моши Камал.

Стэн немного помолчал, словно размышлял над ответом. Потом кивнул.

— Несомненно, — хладнокровно солгал он. — Когда мы анализируем прогнозы наших компьютеров, постоянно возникают различные варианты. Пока инициатива за нами. Рано или поздно у нас обязательно возникнут реальные шансы.

— Тогда мы хотим быть вместе с вами, — заявила Совази. — Это… это… существование становится невыносимым.

— Он вынуждает нас стать одним из его доминионов, — вмешался Моши Камал. — Хочет загнать нас под свой каблук. У загинозов хорошая память. Мы все произошли от рабочих. Боссы не раз пытались загнать нас в темные дыры, чтобы мы там сидели и не смели высовывать носа.

— Совершенно верно, — поддержала его Труиз. — Все наши предки сбежали от злобных деспотов. Мы не желаем обрекать себя на участь, от которой они сумели уйти.

— А вы знаете, — прошипела Совази, — что он решил сделать из себя Бога? И эти… эти… существа объявили его святым. Они хотят воздвигнуть храмы в его честь в наших городах! Это… омерзительно!

От Стэна не требовалось никаких комментариев. Вместо ответа он перевел взгляд с одного из своих новых союзников на другого.

— Значит, вы готовы присоединиться к нам даже без каких бы то ни было гарантий?

— Да, — ответил Моши Камал, — готовы.

— Более того, похоже, мы сумеем решить первую из ваших проблем, — добавила Совази.

— Каким образом?

— Ну, резервные силы, — сказала Труиз. — Если мы правильно поняли, у вас есть войска, но не хватает кораблей и оружия?

— Вы правильно поняли, — ответил Стэн.

— Вам наверняка хорошо известно, что мы располагаем тысячами заводов, строительство которых навязал нам Вечный Император, предназначенных для производства военных кораблей и вооружения.

— Да, я знаю об этом, — согласился Стэн. — Но мне также известно, что большинство из них пришлось закрыть. Оборудование пришло в негодность или продано на металлолом.

— Всего лишь в нескольких случаях, — возразил Моши Камал. — Большая часть наших заводов находится в отличном состоянии. Это одна из черт загинозов: мы не в силах спокойно смотреть, как хорошие станки ржавеют и портятся.

— У наших людей нет работы, но они продолжают следить за тем, чтобы оборудование оставалось в отличном состоянии, — пояснила Совази.

— Вы хотите сказать, — с удивлением произнес Стэн, — что готовы в любой момент начать производство столь необходимых нам кораблей и оружия?

Маленькие щупальца под глазами Труиз зашевелились от удовольствия.

— Уже через одну земную неделю мы начнем работу, — сказала она. — Вам останется только доставить ваши войска.

Теперь Стэну нужно было лишь дождаться подходящей возможности.

Бледный, стройный г’орби был заметно выше Синд. Родимое пятно на гладком черепе пульсировало от любопытства.

— Ваша просьба очень необычна, — сказал он. — Здесь мало кто бывает — из людей.

Синд посмотрела на маленькое здание, в зеркальных стенах которого отражались окружающие дом сады.

— Я не понимаю почему. Тут так красиво.

Г’орби коснулся рубильника, и дверь скользнула в сторону.

— Сэр Кайс всегда любил красоту, — сказал он. — Особенно в тех случаях, когда ее недооценивали.

Синд кротко улыбнулась:

— Мне известно об этой стороне характера сэра Кайса. Он был очень сложным существом. Даже для г’орби.

— Даже для г’орби, — согласился ее спутник. — Но это возвращает нас к моему первому замечанию. В нашей культуре сэр Кайс был героем. Его ум, изобретательность, деловая сметка уже приобрели почти мифическую известность. Мы превратили его дом в музей. Для некоторых это нечто вроде храма.

Синд и ее спутник шли по фойе.

— Однако я всегда считал, что только существа нашей культуры способны по достоинству оценить сэра Кайса.

— Тогда я должна извиниться за людей, — сказала Синд. — Никто не станет спорить, что г’орби — одна из самых мудрых рас Империи.

— Это правда, — отозвался ее спутник без ложной скромности.

— А сэр Кайс, бесспорно, был самым талантливым среди всех г’орби этого века, — добавила Синд.

— Вы не первая это говорите, — кивнул ее спутник.

— Поэтому разве может разумное существо — а в особенности студент вроде меня — не желать собственными глазами увидеть, как жил и работал сэр Кайс?

— Вы очень способная молодая женщина, — сообщил спутник Синд.

Он нажал на следующую кнопку, и открылась новая дверь. Они вошли в библиотеку. Кто‑то сидел за столом и работал на компьютере. Человек.

— Сегодня очень удачный для вас и ваших исследований день, — продолжал ее спутник, бросив короткий взгляд на застывшую у экрана фигуру. — Я уже говорил, что совсем немногие люди разделяют ваш интерес к сэру Кайсу. Один из них работает в нашем музее. К моему удивлению, ваш визит совпал с его дежурством. — Он постучал по плечу сидящего за компьютером человека.

Мужчина повернулся, на его лице появилась вопросительная улыбка.

— Мисс Синд, позвольте представить вам одного из наших старших исследователей… сэр Лаггут.

Лаггут встал, и они пожали друг другу руки.

— Очень рад встрече с вами, — сказал он. — Мне не хватает общения с людьми. Сегодня у меня выходной. Однако мой коллега заболел.

— Какое невероятное совпадение.

— Да, какое невероятное совпадение, — проговорила Синд, внимательно разглядывая нового знакомого.

Это вовсе не было совпадением. И для Лаггута оно уж точно не будет счастливым.

Ночь за ночью Лаггута преследовали бесконечные кошмары: за ним приходили жестокие существа с застывшими лицами. Они всегда были огромными. Всегда одеты в черное. Иногда у них в руках появлялись пистолеты. Временами они скалили окровавленные клыки. Но говорили всегда одно и то же: «Ты слишком много знаешь, Лаггут. Поэтому должен умереть».

Женщина, представшая перед ним, вышла из этих кошмаров, только все краски были смягчены. Он не заметил при ней никакого оружия. И у нее были маленькие белоснежные зубы, а не клыки.

— Ты слишком много знаешь, Лаггут, — сказала Синд. — И если ты мне не поможешь… тебя за это убьют.

— Я был самым обычным функционером, — простонал Лаггут.

— Я не стала бы называть главу целого отделения Тайного Совета, отвечающего за поставки АМ‑2, простым функционером, — хмуро проговорила Синд.

— У меня не было никакой власти, я ничего не решал. Только исполнял приказы. Вот и все. Я никому не принес вреда!

— Любому ясно, что ты был в сговоре с убийцами Императора, — сказала Синд. — Что же до власти… Тысячи существ, чьи близкие умерли от холода и истощения из‑за недостатка топлива, обязательно захотят поговорить с тобой по поводу власти, которую ты использовал.

Тут Лаггуту нечего было возразить. Он склонил голову.

— Так вот. Тебе придется ответить на мои вопросы, Лаггут. Иначе я не стану молчать. И тогда до тебя доберутся головорезы Императора. Или разъяренная толпа. Мне тебя почти жалко, потому что ты — ничтожная пародия на мыслящее существо.

— Вы замолвите за меня словечко? — взмолился Лаггут. — Вы скажете сэру Стэну, что я вам помогал?

Голос Синд слегка смягчился:

— Да. Я замолвлю за тебя словечко. — А потом она словно бичом щелкнула. — Ну, говори, Лаггут!

И Лаггут заговорил. Он рассказал ей о странной программе, которую сделал для сэра Кайса. Главной ее целью было установить, где Император прятал АМ‑2. Так, во всяком случае, сказал сам Кайс своим коллегам по Тайному Совету.

— Но я понял, что на самом деле он не так уж и интересовался АМ‑2. Его исследования были гораздо более глубокими. Очень личными.

— В каком смысле? — спросила Синд.

— Ну, мы действительно собрали все, что нам было известно об АМ‑2, вплоть до направлений, откуда прибыло несколько кораблей с грузом АМ‑2 до того, как поставки по таинственной причине прекратились. Эту информацию мы скормили новому чудо-компьютеру, который создал Кайс. — Лаггут показал на маленький терминал в углу библиотеки. — Он соединен с этим компьютером, который до сих пор в полном порядке. К сожалению, никто не знает, как с ним работать. Я сомневаюсь, что в ближайшие годы кто‑нибудь сумеет разобраться с управляющей программой.

Синд постаралась оторвать его от рассуждений о гении Кайса.

— Продолжай. У меня мало времени.

— Да. Как я уже говорил, мы загрузили всю информацию по АМ‑2 в компьютер. А кроме того, начинили его теми сведениями об Императоре, которые смогли разыскать. В этом нам оказал помощь сэр Пойндекс.

Глаза Синд округлились:

— Пойндекс? Он тоже в этом участвовал?

— Конечно, — ответил Лаггут. — У него что‑то было на Кайса. Не знаю, что именно, однако Кайс обратил это знание против самого Пойндекса. Вовлек в наш круг. Именно он сделал Пойндекса членом Тайного Совета. Очевидно, они заключили какую‑то сделку.

— Очевидно, — задумчиво произнесла Синд. Любопытно было бы узнать подробности сделки, но она сомневалась, что сможет их как‑нибудь использовать. — Ладно. Значит, ты скормил все эти сведения компьютеру. Что потом? Что выяснил Кайс?

— О чем‑то ему узнать удалось — это точно, — ответил Лаггут. — Кайс ужасно разволновался. Понимаете, он всегда был крайне сдержанным существом. А тут… приказал отключить программу. И ушел. В страшной спешке.

— Куда он направился? — поинтересовалась Синд.

— И опять я ничего не знаю. Если не считать того, что сэр Кайс покинул Прайм и отправился куда‑то далеко. А когда он вернулся, его мозг… умер.

Синд знала, что это означает. Г’орби были единственным известным примером высокоорганизованных симбиотических существ. Их тела, большие и красивые, происходили от умственно ограниченной расы. «Мозги» являлись результатом воздействия на организм какого‑то вируса. Получались невероятно развитые в интеллектуальном отношении существа. Проклятьем г’орби был тот факт, что «мозг» имел фиксированную продолжительность жизни — сто двадцать шесть лет. Кайс был одним из редчайших исключений из этого правила — его мозг прожил на несколько лет больше. Трагедия заключалась в том, что лишенное разума тело продолжало вести совершенно бессмысленное существование еще не менее ста лет.

Синд видела немало живых трупов, слоняющихся по улицам городов звездной системы, где жили г’орби, — постоянное ужасающее напоминание о том, что ждет каждого г’орби в будущем.

Синд показала на терминал компьютера.

— А ты пытался узнать, чем занимался Кайс в свои последние дни?

Лаггут заколебался. Потом грустно покачал головой.

— Я не очень храбрый человек, — сказал он. Хрипло рассмеялся. — Это на тот случай, если вы еще не догадались. Каждый день моей жизни здесь я боялся, что кто‑нибудь вроде вас… или хуже найдет меня. И убьет. Или мой мозг сожгут в попытке выведать то немногое, что мне известно. Поэтому, хотя мне ужасно хотелось узнать, куда отправился Кайс, я так и не смог заставить себя что‑нибудь предпринять.

Из‑за двери послышался какой‑то шум. Как раз с той стороны, где находился терминал компьютера. Рука Синд мгновенно метнулась к спрятанному оружию.

— Не беспокойтесь, — сказал Лаггут. — Он просто хочет есть.

Синд нахмурилась.

— Кто хочет есть?

— Сэр Кайс, конечно, — ответил Лаггут. — Желаете посмотреть на него?

— Он здесь? — Синд была поражена.

— А почему бы и нет? Тут ему ничуть не хуже, чем в любом другом месте. На самом деле ему отлично живется. Его выпустили на пастбище, если так можно выразиться. Как превосходного скакуна. Он получает все, что только пожелает. Хотя, если быть откровенным, он слишком глуп, чтобы у него возникали какие-нибудь определенные желания. Иногда… нам приходится помогать ему.

Лаггут поднялся на ноги.

— Мне и правда следует покормить его. Жестоко заставлять беднягу ждать.

Синд последовала за ним.

Комната Кайса оказалась очень симпатичным местом. Здесь было полно игрушек, а стены окрашены в веселые, яркие цвета детства. Кайс примостился на огромном кресле и, хихикая, смотрел на экран телевизора. Там показывали детский фильм: маленькие мохнатые существа бегали друг за другом и дрались.

— Есть, — сказал Кайс, увидев Лаггута.

— Не волнуйтесь. Сейчас я вас накормлю, — ответил Лаггут.

Синд с содроганием наблюдала за тем, как Лаггут кормит с ложечки существо, которое еще совсем недавно управляло Империей.

Остатки еды вывалились изо рта Кайса. Он показал на Синд:

— Кто, красивая?

— Вас навестил друг, сэр Кайс, — сказал Лаггут.

Синд немного пришла в себя и шагнула к Кайсу. Взяла тарелку из рук Лаггута. Кайс смотрел на нее широко раскрытыми глазами, в которых не было и намека на интеллект. Потом распахнул рот, и Синд принялась его кормить. Сэр Кайс облизал губы, громко икнул. Захихикал.

— Смешно, — объявил Кайс.

— Очень смешно, — согласилась с ним Синд. — Хороший мальчик.

Кайс погладил ее по плечу.

— Хорошо, — сказал он. — Люблю, когда хорошо.

— А разве тебе не всегда хорошо? — поинтересовалась Синд.

Кайс энергично закивал:

— Хорошо. Всегда.

Синд заставила себя собраться с силами. То, что она собиралась сделать, было жестоко.

— А что, если придет Император? Что, если он придет, чтобы забрать тебя отсюда?

Несчастный полоумный идиот, который когда‑то был сэром Кайсом, в ужасе отшатнулся от нее.

— Нет. Только не он. Не надо забирать. Пожалуйста. Не хочу в другое место!

Синд тут же ухватилась за его слова.

— Какое другое место?

— Другое, — стонал Кайс. — Плохое. Там Император. Мне там не хорошо.

— Оставьте его! — взмолился Лаггут. — Он не может вам больше ничего сказать. Разве вы не видите, как он испуган?

Кайс сжался в комок и начал всхлипывать. Он казался таким маленьким и беспомощным в огромном кресле.

Однако Синд не хотела сдаваться.

— Что ты нашел? — настаивала она на своем. — Что ты нашел в том плохом месте?

— Императора. Я сказал.

— Что еще?

Кайс взвизгнул — он что‑то вспомнил. Генетический призрак.

— Вечность. Нашел вечность.

— Теперь вы понимаете, что я имел в виду? — спросил Лаггут. — Он несет какую‑то чушь, и больше ничего. Каждый раз это твердит, когда напуган чем‑нибудь. «Вечность».

Кайс кивнул.

— Не хорошо, вечность. Не счастлив.

Синд погладила его по руке, стараясь немного успокоить.

Затем повернулась к Лаггуту.

— А теперь покажите мне компьютер, — попросила она.

Когда они покинули комнату, Кайс уже начал приходить в себя. Выпрямился в кресле, вытер глаза и стал опасливо хихикать, глядя на экран телевизора.

На крошечной луне царили запустение и тишина. Синд путешествовала по кратерам, оставшимся после взрывов бомб, мимо расплавленных, истерзанных конструкций, назначение которых теперь определить было практически невозможно.

Сенсоры небольшого приборчика отчаянно мигали, записывая данные. Синд пробиралась по поверхности луны, останавливалась тут и там, чтобы направить свой прибор на те или иные обломки. Полученные результаты отправлялись на обработку на борт ее корабля, находящегося на орбите. Выводы мгновенно передавались назад через коммуникатор ее шлема.

Пока все, что ей удалось обнаружить в базах данных компьютера, установленного в музее Кайса, подтверждалось. Эта крошечная луна раньше служила центром связи, построенным по очень сложному проекту. Одна из остановок на пути к тайному хранилищу АМ‑2. Однако Синд была уверена, что Кайс прибыл сюда вовсе не за этим. И нашел тут Императора. Существо, которое большинство в те дни считало мертвым. А Кайс встретил его. На этом планетоиде.

Она представила себе Кайса, который впал в панический ужас, опасаясь надвигающейся «смерти». Предлагал Императору все что угодно. Отчаянно умолял о спасении.

Лепечущее существо в музее г’орби было достаточным свидетельством того, что ответил ему Император.

Синд обследовала луну несколько часов. Наконец все было проверено и данные собраны. Пора рассказать Стэну, что ей удалось узнать. Этот пограничный пост был местом, где пересекались пути двух секретов Императора.

Во‑первых, тайна АМ‑2.

Во‑вторых, тайна очевидного бессмертия Императора.

Посылая просьбу на корабль, чтобы ее забрали с крошечной луны, Синд почувствовала, что устала. Не от работы. Ведь несмотря на то, что ей удалось многое узнать… знание практически ничего им не давало.

Синд молила богов бхоров, призывая все бороды всех бхорских матерей на помощь, — она боялась, что ломится в открытую дверь.

Хейнз провела рукой по папкам.

— Как только мы привели все это в порядок, — проговорила она, — сразу же стало ясно, что Махони считал, будто ему удалось узнать тайну Вечного Императора.

— Которая заключалась в чем? — нетерпеливо спросил Стэн, обращаясь к голографическому изображению бывшего инспектора отдела по расследованию убийств.

Изображение передавалось из небольшого бхорского курортного местечка, куда Стэн отправил Хейнз вместе с мужем и ящиками, содержавшими сокровище Махони.

— Не спеши, — спокойно произнесла Лайза, — факты следует излагать по порядку.

— Извини, — сказал Стэн и поморщился.

— Во‑первых, я посылаю тебе психологическую характеристику Императора. Махони здорово ее составил. Мы с мужем перепроверили ее, и все подтвердилось. Но я тем не менее обратилась к Рикор за советом. Все совершенно точно. Просмотри выкладки, когда у тебя будет время.

— Верю тебе на слово, — сказал Стэн.

— Дальше я посылаю выводы, сделанные Махони, исходя из этой характеристики. Он ориентировался на те, другие времена, когда Император якобы умирал… а потом возвращался, живой и невредимый. Каждый раз это было то же самое существо. Никакой возможности появления на свет двойника, полученного хирургическим способом. И снова мы подтвердили предположения Махони.

Стэн тихонько застонал.

— Опять проблема возрождения. Проклятый маньяк Махони протянул из могилы руку и обратил тебя в свою веру.

— Никто меня никуда не обращал, — заявила Хейнз. — Однако если бы эти факты указывали на возможного убийцу… я бы сама арестовала сукиного сына и без малейших сомнений представила моему прокурору. Посмотри на факты, Стэн. Такая возможность существует.

— Я готов посмотреть на это привидение, когда увижу его и смогу дотронуться рукой, — заявил Стэн. — А пока… Что нам это дает?

Хейнз помолчала, раздумывая над тем, как лучше преподнести Стэну те сведения, что им удалось собрать.

— Нам это дает… еще более серьезную загадку. Видишь ли, мы с мужем взяли идею Махони и продвинули ее немного вперед.

— Что вы сделали?

— Взяли характеристику Вечного Императора — ту, правильность которой все дружно подтвердили. Привели к современным условиям и сравнили с характеристиками человека, встречи с которым мы так старательно пытаемся избежать.

— И что? — Стэн вдруг понял, что не хочет задавать следующий вопрос. — Это тот же самый тип, верно?

— Угу. Тот же. Но одновременно и другой. Император производит впечатление того же самого человека. Однако, если присмотреться повнимательнее, его поведение очень изменилось.

— Просто замечательно, — простонал Стэн.

— Сожалею, что тебе приходится еще и в это вникать, Стэн, — сочувственно проговорила Лайза. — В кино в таких случаях обычно принято говорить: «Таковы факты, мэм».

Стэн поблагодарил ее и отключил связь.

Откинулся на спинку кресла, пытаясь переварить только что полученную информацию. Факты укладывались в малопривлекательное уравнение: такое же, но другое, почему‑то равнялось другому.

Зазвучал сигнал вызова. Дежурный офицер доложил, что Синд вызывает Стэна, у нее какое‑то важное сообщение.

Приготовившись ответить на вызов Синд, Стэн вдруг подумал: «Если я сражаюсь не с Императором… в таком случае с кем, черт подери, я все‑таки сражаюсь?»

Глава 17

Солон Кенна стоял на широкой трибуне — огромная платформа из белого мрамора отходила прямо от стены в зале заседаний Парламента.

Рядом с ним маячил Уолш — расфуфыренный, словно с обложки модного журнала. У них за спиной висел портрет Вечного Императора размером в три этажа.

Сильный, хорошо поставленный голос Кенны разносился над головами собравшихся в зале политиков.

— Почетные представители, верные граждане Империи, господа. Мы с моим коллегой стоим перед вами в этот исторический момент, испытывая непреодолимый стыд.

Голос Кенны стал гладенько-пристыженным. Едва заметным жестом он велел идиоту Уолшу опустить голову.

— Народ Дьюсабла облагодетельствован нашим любимым Императором, — продолжал он.

Кенна был опытным политиком — и обратил внимание на тот факт, что никто не стал хихикать, когда он произнес эти слова. А ведь здесь собрались представители всех, даже самых отдаленных провинций Империи. Никаких перешептываний по поводу недавнего унижения, которому народ Дьюсабла подвергся по вине врага Императора — Стэна.

Кенна показал рукой на громадный портрет Императора, а потом обвел глазами своих слушателей.

— По причинам, известным только нашему мудрому правителю, народу Дьюсабла снова оказана честь.

Произнося эти слова, Кенна внимательно посмотрел на собравшихся в зале заседаний политиков. Пытаясь оценить положение — понять, кто поддержит его, а кто выступит против. Стэн, конечно же, унизил Дьюсабл, однако от этого умение Кенны манипулировать живыми существами совершенно не пострадало.

Они с Эври прекрасно подготовились к заседанию. Когда он закончит произносить речь, будет объявлен указ Императора. Весьма противоречивый документ, который в прежние времена мог бы и не пройти. Подарки, услуги, горы денег перешли из рук в руки в темных коридорах Парламента. Древнее, как мир, средство обеспечило Императора необходимым количеством голосов. Пойндекс — по причинам, о которых Кенна предпочитал не задумываться, — предложил оказать им содействие. Старые досье, в которых содержались самые разные сведения о представителях оппозиции, были извлечены на свет. Оказывалось давление. Шантаж. В результате прибавились новые голоса.

И тем не менее всякое может случиться. В политике мелочи часто решают судьбу целых королевств.

— Господа, я стою перед вами, чтобы представить на ваше рассмотрение замечательное предложение. Нас просят посмотреть правде в глаза. И увидеть то, что мы слепо не замечали в течение этих трагических лет. На самом деле мы живем в счастливое время — ведь нами правит живой бог. Этим богом является наш прекрасный, святой Вечный Император. Бессмертие — его щит против ударов истории. В этом священном телесном воплощении перед нами проходит слава. Наша слава. Которая является и его славой тоже. Его и наша слава. Господа… я хочу задать вам вопрос. Я предлагаю вам раз и навсегда, сейчас и здесь объявить Вечного Императора полноправным Богом Вселенной.

Слушатели зашевелились. Перчатка брошена. Император требует, чтобы Парламент принял решение о его божественности. Кенна повернулся к спикеру, который вот уже много лет был марионеткой в руках Императора и пользовался самыми разными привилегиями за верную службу.

— Сэр спикер, — торжественно проговорил Кенна, — проведите голосование.

Грязное рыльце спикера выдвинулось вперед, на сморщенном лице старика обозначились мужественные — искусственные — клыки. Дурацкое проявление тщеславия.

— Относительно вопроса №ПБ 600323, озаглавленного «ДЕКЛАРАЦИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ИМПЕРАТОРА». Ставлю на голосование формулировку: «Добавить к титулу Императора слово „святой“ и все остальные словесные формы, принятые в качестве терминов демонстрации поклонения и особого уважения». Итак, что вы на это скажете, господа? Все, кто за, должны произнести «да».

Хорошо отрепетированный хор голосов прокричал «да‑а‑а», однако его начали перекрывать крики протеста… Они нарастали, постепенно заглушив все остальные звуки. Особенно усердствовал один пронзительный голос:

— Сэр спикер! Сэр спикер! Пожалуйста, прошу слово в порядке ведения! Прошу слова!

Спикер попытался проигнорировать этот голос. Его молоток с грохотом опустился на стол заседаний. Спикер чувствовал себя особенно униженным, потому что нахальный голос принадлежал представителю его собственного народа. Это был Николаевич, молодой кабан-секач, смутьян.

Молот отбивал отчаянную дробь, микрофоны усиливали звук — по всему залу заседаний разносился оглушительный грохот. А в это время неуправляемая толпа подхватила вопль Николаевича: «Прошу слова!» Другие голоса заглушили эти выкрики: «Пусть говорит! Пусть говорит!»

Спикер беспомощно повернулся к Кенне. Он не мог ничего сделать. Во всяком случае при таком стечении народа. Кенна махнул рукой — пусть говорит. А потом опустил руку в карман, чтобы поднять в Арунделе тревогу.

— Слово предоставляется сэру Николаевичу, представителю верной Императору звездной системы Свердловск.

Спикер настроил микрофон, который должен был усилить голос Николаевича так, что его услышали бы во всех уголках зала заседаний.

— Сэр спикер, — выкрикнул молодой кабан-секач, — мы категорически протестуем против того, как организовано голосование. Вопрос, выдвинутый на обсуждение, просто неприличен. И мы не позволим, чтобы через голову большинства был принят закон, утверждающий это безобразие.

— С моего места, юноша, — объявил спикер, и в его голосе звучал сарказм, — было нетрудно понять, что большинство присутствующих отдали свои голоса за утверждение этого закона. Возгласы «да» перекрыли все остальные голоса. А теперь, если вы позволите, я попрошу проголосовать тех, кто против. И тогда вы увидите, что вас почти никто не поддерживает.

— Мы имеем право отказаться от всеобщего голосования. И требовать поименного голосования, — настаивал Николаевич. — Пусть каждый встанет и даст возможность своему народу увидеть, как он голосует по этому вопросу. Если Император должен стать богом, пусть его подданные видят, как мы это провозгласим. И пусть это решение падет на наши головы.

Спикер метнул затравленный взгляд на Кенну, прося у того поддержки. Кенна жестом показал: «Потяните подольше дискуссию».

— Ну, хорошо, — проговорил спикер. — Я назначу поименное голосование.

Николаевич хрюкнул от удовольствия, почувствовав, что одержал победу.

А спикер насмешливо продолжал:

— Тем не менее, поскольку вы считаете этот вопрос весьма деликатным — хотя как кто‑нибудь из присутствующих может сомневаться в святости нашего Императора, мне совершенно непонятно, — я хочу сначала задать собравшимся здесь благородным представителям народов Империи один вопрос.

— Протестую! — выкрикнул Николаевич. — Председатель не имеет права задавать следующий вопрос, пока не принято решение по предыдущему.

Мятежник из Свердловска знал законы. Хитрый старый спикер тоже кое в чем разбирался. Он, конечно же, был марионеткой в чужих руках — но очень опытной и умелой марионеткой.

— Наше собрание имеет право — обязанность, с вашей точки зрения, — решить, как будет проходить подобное голосование. Вы считаете, что оно должно быть количественным. Я же утверждаю, что будет лучше, если мы станем голосовать решительными криками.

Николаевич посмотрел на своих приятелей. Они быстро оглядывались, подсчитывая количество своих сторонников. Ответ был получен тут же. Сомневающиеся вдохновились смелостью Николаевича. На короткое мгновение он получил преимущество.

— Ставьте вопрос на голосование, господин спикер, — сказал он жестко. — И я уверен, вы услышите громкие крики «нет», которые положат конец сомнениям.

Он гордо уселся на свое место, кивая всем направо и налево.

Спикер поднял кроткий взор.

— Учитывая все обстоятельства, при которых было сделано ваше заявление, я считаю, что вопрос не может быть решен подобным образом. Мы так и не придем ни к какому выводу, сэр. Нет. Необходимо выслушать мнение собравшихся здесь уважаемых граждан.

Возмущенный Николаевич тут же вскочил со своего места.

— Сэр спикер, это неслыханно. Вы хотите провести голосование, чтобы выяснить, можно ли его проводить? — Он повернулся к своим союзникам и развел руками. Оглушительно захохотал. Однако его смех был вымученным.

— Да, именно это я и имел в виду, — спокойно ответил спикер. — Чрезвычайно вам благодарен за то, что вы так ясно выразили мою мысль. Должен признаться, что, послушав некоторых юных представителей оппозиции, я начинаю испытывать сомнения — не подкрался ли ко мне маразм.

Сторонники Императора громко расхохотались. Однако Николаевича не так‑то просто было заставить замолчать.

— Этот идиотизм отнимет у нас полжизни, сэр спикер, — запротестовал он. — Заставлять каждого из нас высказываться по очереди по вопросу, который ничего не стоит решить, — верх слабоумия.

— И тем не менее, — заявил спикер, — именно так мы и поступим. — Он повернулся к секретарю: — Пожалуйста, вызывайте всех по очереди!

Секретарь бросился вперед, открыл толстую книгу, начал зачитывать имена:

— Мисс Декстер из обширного региона Кегли, что вы скажете?

— Я голосую за, сэр спикер.

И началось — представители разных миров поднимались со своих мест по очереди, и слова каждого из них с полнейшей серьезностью заносились в толстую книгу.

Люди Кенны расползлись по огромному залу. С помощью спикера ему удалось перенести линию фронта. Если они выиграют это голосование, вторая победа им обеспечена.

Те, кто поддерживал Николаевича, отчаянно старались сохранить сторонников. Однако время — время тянулось очень медленно… и начало работать против них.

Кенна по‑прежнему кипел. Да. Он обязательно выиграет. Но сейчас старое правило о случайности, которая может перевернуть все с ног на голову, чуть не лишило его победы. После выступления Николаевича, которого многие поддержали, необходимо было одержать полную победу.

Не так Император желал бы начать свой первый день в роли божества.

Голосование закончилось. Кенна победил. Однако преимущество было символическим. Он видел, как Николаевич и его приятели что‑то кричат в микрофоны.

Он понимал, что молодой кабан-секач действует достаточно успешно. Один из его представителей послал записку в секретариат президиума. В записке говорилось, что когда дело дойдет до подсчета голосов, Николаевич и его компания планируют устроить демонстрацию.

Кенна ломал голову, пытаясь придумать еще какой-нибудь способ потянуть время. И ничего не мог придумать. Когда это безобразие закончится, Император шкуру с него сдерет.

Где он, черт подери? Хорош бог! Не может даже оказаться рядом, когда в нем возникает нужда.

Спикер начал размахивать руками. В панике. Что делать?

У Кенны не было выбора. Он махнул рукой — задавайте вопрос.

— Господа, — медленно произнес спикер, — второй раз за сегодняшний день я прошу вас проголосовать относительно вопроса №ПБ 600323, озаглавленного: «ДЕКЛАРАЦИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ИМПЕРАТОРА».

Неожиданно распахнулись двери, застучали кованые сапоги.

Секретарь выкрикнул:

— Господа, представляю вам Вечного Императора!

Лица, на которых было написано изумление, повернулись к дверям. Целая команда служителей культа в белых одеяниях протанцевала через огромные двери, ведущие в зал заседаний Парламента. Их глаза сияли. Некоторые помахивали горшочками с благовониями, другие разбрасывали розовые лепестки. У всех к запястьям были привязаны маленькие острые кинжальчики, украшенные красными ленточками.

Во главе процессии шествовала главная жрица — Бэсикер.

За ними, круша сапогами розовые лепестки, маршировал отряд офицеров ВБ в черной униформе. Оружие на изготовку. Они внимательно оглядывали зал — не грозит ли их господину опасность.

В центре вышагивал Вечный Император.

Когда Кенна и остальные парламентарии увидели его, они не обратили внимания на остальные детали. Второй отряд ВБ, который следовал непосредственно за Императором, вел Пойндекс. Никто не заметил и отряда снайперов, стремительно разбежавшихся по залу, чтобы занять оптимальные позиции. И Эври, под руководством которой незаметные фигурки рассредоточились среди парламентариев. Когда все заняли свои места, она заметила Николаевича и направилась к нему.

Но этого практически никто не видел. Взгляды присутствующих были устремлены на Императора.

Раньше он никогда не одевался подобным образом. Длинные золотые одеяния стекали с его мускулистой фигуры. Ткань фосфоресцировала странным призрачным светом. Темные локоны охватывала тонкая полоса сияющего золота. В руке властитель держал посох из желтого металла, который заканчивался круглым штандартом. На штандарте горели огненные буквы: «АМ‑2».

Процессия двинулась по проходу и поднялась на мраморную платформу с трибуной. Вечный Император вышел вперед и посмотрел на парламентариев. С грохотом ударили о мраморный пол приклады виллиганов, солдаты заняли позицию с двух сторон от подиума. Бэсикер и ее люди окружили Императора. Потом они быстро улеглись на платформе у его ног. Получилось гнездо из ангелов с кинжалами в белых одеяниях.

Кенна изумленно смотрел на Императора. На мгновение он — как и все остальные — был почти готов поверить. Казалось, в огромный зал незаметно прокрались древние мифы, странным туманом заволакивая сознание присутствующих. Древний, древний туман, поднявшийся из холодных глубин далеких тысячелетий. Именно это существо и управляло ими все это время.

Возможно, он действительно Бог.

— Мне стало известно, — заговорил Вечный Император, — что кто‑то здесь мяукал. — Его голос был очень тихим, но никому не пришлось напрягаться, чтобы его услышать. Мрачная угроза витала в воздухе. — Обычно я не обращаю внимания на ваше нытье. Я дал вам это право, когда создал Парламент своим имперским указом. Должен признать, что от вас одни неприятности. Однако такова природа демократии, а я уж очень к ней привык.

Николаевич не обратил внимания, что к нему кто‑то подбирается. Эври.

— Именно природа вашего нынешнего мяуканья и заставила меня сюда прийти. Насколько я понял, вы обсуждали вопрос о вашем Императоре, о том, чтобы оказать ему некую честь. Должен добавить, что я не ищу этой чести. Она была навязана мне моими подданными. — Император указал на жрецов в белых одеяниях. — Они утверждают, что я Бог, — продолжал Вечный Император, — и хотят воздвигнуть храмы в мою честь. Храмы, где миллионы других моих подданных смогут мне поклоняться. В этих храмах будут проповедовать мудрость, терпение и доброту. Именно эти качества, считают они, лежат в основе моей божественности.

Николаевич почувствовал какое‑то движение у своего пояса — видимо, кто‑то из союзников послал ему записку. Он нетерпеливо отмахнулся. Фигура быстро ускользнула.

— Я всегда поддерживал свободу вероисповедания среди моих подданных. Поэтому я был потрясен, узнав, что моих почитателей жестоко преследуют. Более того, у меня имеются неопровержимые доказательства, что это преследование есть часть заговора, во главе которого стоит предатель Стэн. Чудовищные акты насилия были совершены Стэном против этих людей, потому что он боится той глубокой веры, что живет в сердцах моих почитателей. Он опасается, что они встанут на его пути к трону. Потому что, — громоподобным голосом продолжал Император, — Стэн прекрасно понимает: если я Бог, никто не захочет к нему присоединиться. Так что вы видите — даже мой главнейший враг верит в мою божественность. Сатана, поднявшийся против своего господина.

Странные логические посылки позволили Николаевичу немного прийти в себя. Он вытащил послание из сумочки, висевшей на поясе. Какой‑то комок в оберточной бумаге. Внутри оказался клык, изящный маленький клык, украшенный резным кольцом. На одной стороне клыка запеклась кровь.

Это кольцо Николаевич подарил своему любовнику, когда они впервые расстались.

— Такова предыстория того закона, который спикер поставил на обсуждение. Я сообщил вам об этом только сейчас из соображений безопасности — предатель Стэн проявляет нездоровый интерес к этому вопросу. Закон положит конец преследованию невинных существ; это будет серьезный удар по моральному духу наших врагов. Закон всего лишь зафиксирует то, что очевидно уже многие столетия. Я опекал вас и ваших предков. Я кормил вас. Одевал вас. Дал возможность процветания. Обеспечил мир и согласие.

Голова Императора опустилась.

— Иногда, — негромко проговорил он, — я чувствую, что устал…

— Да здравствует Святой Император! — завопила Бэсикер. — Да здравствует Великий Всемогущий Бог!

Ее приспешники подхватили клич:

— Да здравствует Святой Император! Восхваляйте его! Восхваляйте его!

Кенна ткнул Уолша локтем в бок. И еще раз. Глаза Уолша остекленели.

— Восхваляйте его! — заорал Кенна и снова пихнул Уолша. — Восхваляйте его!

Уолш глупо оскалился.

— Восхваляйте его! — закричал Уолш. — Восхваляйте его!

Николаевич и его союзники вдруг отчетливо ощутили на себе взгляды остальных парламентариев.

Николаевич чуть не задохнулся. Он понял, что не он один получил кровавое послание.

— Да здравствует Святой Император! — крикнул он.

Через мгновение к нему присоединились сотни других голосов.

— Восхваляйте его! Восхваляйте его!

Император улыбнулся и развел руки в стороны. Потом быстро повернулся и вместе со свитой стремительно направился к выходу. Он шел по проходу, изредка кому‑то кивая. Даже сейчас, заметил Пойндекс, Император наслаждается криками «Да здравствует Святой Император!»

Пойндекс последним вышел из зала заседаний. Он еще успел услышать, как спикер стучит молоточком, призывая парламентариев успокоиться. А потом спикер взвыл:

— Относительно вопроса №ПБ 600323, озаглавленного: «ДЕКЛАРАЦИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ИМПЕРАТОРА»… Что решите, господа? Все, кто за, пусть скажут «да».

Уже из коридора Пойндекс услышал громоподобное:

— Да!!!

Глава 18

— Ничего? — адмирал флота Мадейра свирепо посмотрел на своего офицера связи. Он с трудом удержался от того, чтобы добавить: «Опять?»

— Да, сэр. «Нешо» докладывает: не удалось поймать никаких передач ни с одной планеты системы. Они ведут непрерывное прослушивание на всех частотах. Ничего. И нигде нет кораблей — вражеских или наших союзников. Я дважды все проверил. От этой звезды шли мощные радиопомехи, поэтому, прежде чем доложить, мы постарались полностью исключить возможность ошибки.

— Хорошо. Подготовьте сообщение на Прайм, что разведка опять оплошала. Здесь нет Стэна. И вообще ничего нет. Мы еще раз пройдем через эту звездную систему, чтобы в последний раз все проверить.

— Сэр, мы не сможем вести передачи до тех пор, пока не выйдем из зоны влияния этой звезды. Она гасит дальние сигналы.

— Не имеет значения. Пошлем полный отчет после того, как покинем систему. Не могу сказать, что я не ожидал этого…

Адмирал вовремя остановился, чтобы не добавить: «…от кретинов, которые называют себя стратегической разведкой».

Оперативное соединение Мадейры уже который месяц пыталось поймать неуловимого предателя в данном секторе галактики. По мнению Мадейры, новая служба Внутренней Безопасности, заменившая корпус «Меркурий», ни на что не годилась.

Ни одна из версий о местонахождении Стэна, которые сообщила им ВБ, не оказалась верной. Или Стэна вообще не было там, где, по их сведениям, он должен был находиться, или он, не задерживаясь, пролетел через названную звездную систему, или разведчики замечали корабли без опознавательных знаков и кто‑то сделал вывод, что они относятся к флоту повстанцев. Почему, размышлял Мадейра, ВБ не понимает, что все эти истории почти наверняка чушь собачья? Ведь системы, куда посылали его флотилию, были мертвыми или давно заброшенными. Как эта, например. Никто даже не удосужился дать ей имя, она имела лишь координаты радиопульсара: НП‑0406‑У‑32.

Может быть, ему надлежит как‑нибудь назвать эту проклятую систему. Скажем, «Пойндекс».

Прекрасно. А потом предстать перед судом на Прайме по обвинению в недостаточной лояльности. Хотя в данный момент Мадейре казалось, что он никогда больше не увидит цивилизации. Он сам, матросы и морская пехота так и будут долгие годы болтаться по окраинам Империи, пока в один прекрасный день не узнают, что Стэн умер от старости и пришла пора возвращаться домой. А может быть, начальство вообще забудет об их оперативном соединении и флотилии Мадейры суждено бесконечно скитаться по галактикам наподобие некого «Летучего Голодранца» или как там его.

Проклятье.

Мадейра мрачно прошествовал из своей каюты в рубку управления флагманского корабля. Посмотрел на один из экранов с изображением звездной системы — несколько сожженных миров располагались слишком близко к радиопульсару, чтобы на них могло находиться хоть что‑нибудь, представляющее интерес. Мадейра потянулся через плечо вахтенного офицера и нажал на три кнопки.

Засветился еще один экран, на нем появились оперативные силы Мадейры. Тяжелый флот, предназначенный для звездных сражений: флагманский корабль «Геомис ройал», несущий тактические корабли; линейный корабль «Парма»; два дивизиона крейсеров, один состоял из двух тяжелых кораблей, а второй — из трех легких; и семь истребителей прикрытия. Кроме того, была еще флотилия поддержки, состоявшая из трех легких крейсеров и четырех истребителей. В хвосте флота находились два грузовых корабля и один вспомогательный — с эскортом из двух истребителей.

Мощное соединение, с которым противнику пришлось бы считаться. Если они когда-нибудь — в чем Мадейра очень сильно сомневался — смогут вступить в бой с повстанцами, сражение будет очень коротким. И кровавым, в этом адмирал имперского флота как раз не сомневался. Стэн избрал ложный путь, но дураком он никогда не был. Повстанцы слишком хорошо понимали, что сдаваться им нет никакого смысла, приговор трибунала будет однозначным — смертная казнь.

Учитывая этот факт, Мадейра отдал постоянно действующий приказ, в котором говорилось, что при встрече с кораблями повстанцев нужно соблюдать крайнюю осторожность — противник будет сражаться до последнего солдата. Сам Мадейра, окажись он в положении Стэна, поступил бы точно так же.

Разглядывая экран, Мадейра размышлял о том, все ли виды ложных тревог отработал — другого способа поддерживать боеготовность флота у него просто не было.

«А, пропади все пропадом, — решил он. — Мы и так слишком долго гоняемся за призраками. По крайней мере люди не будут ворчать, что командир решил окончательно сжить их со света».

— Вошли в звездную систему, — доложил вахтенный офицер.

— Благодарю вас. Вперед. Построение — «бриллиант».

Так, во всяком случае, он сможет проверить, насколько хорошо навигаторы владеют искусством полета в сложных формациях. В особенности если учесть, что им необходимо вести постоянное прослушивание на фоне непрерывного белого шума радиопульсара. Остается только надеяться, что ни один из кораблей не напорется на астероид. В противном случае Мадейра может рассчитывать, что его отправят на какой-нибудь далекий мир, где будет полно настоящей воды и кораблей. С веслами.

Мадейра вполуха прислушивался к болтовне флагманского навигатора, который отдавал приказы, синхронизирующие действия флота. Адмирал зевнул.

Именно в этот момент повстанцы на них и напали.

Без предупреждения — два истребителя, прикрывающие фланги, просто исчезли. Кто‑то встревоженно вскрикнул, и на экранах «Геомис ройал» возникли корабли противника. Они оказались «сзади» имперского флота.

Повстанцы, должно быть, знали, сообразил Мадейра, по какой орбите его оперативные силы будут подходить к этой проклятой НП‑0406‑У‑32, и незаметно следовали за ними.

Имперские корабли шли в походной формации, но оружие не приводили в состояние боевой готовности, часть снарядов даже не загрузили в пусковые установки. Зачем рисковать дорогими снарядами — или членами команды, — когда рядом нет ни одного корабля противника!

Возникла паника, однако Мадейра и другие офицеры быстро навели порядок. Воцарилось спокойствие — за долгие месяцы совместных полетов Мадейра успел превратить своих солдат в настоящих профессионалов.

На экранах замелькали цифры, компьютер оценил силы атакующего противника.

— Сэр, — доложил вахтенный офицер, — нас атакуют шесть тяжелых крейсеров и десять истребителей.

— Благодарю вас, мистер. Я и сам это вижу. Какой класс? Кому они принадлежат?

— Сэр… У «Джейн» нет информации, — ответила женщина. — Опознать не удалось. Можно судить лишь по конструкции. «Джейн» предполагает, что они построены совсем недавно.

Появилась новая волна атакующего противника. На этот раз они оказались «снизу» от имперского флота.

— Три линейных корабля, семь крейсеров, двадцать истребителей, сэр. Мне удалось идентифицировать их, сэр. Линейные корабли. «Джейн» знает марку. Все три сконструированы и построены в системе кал’гата. До таанской войны. «Джейн» говорит, что они были списаны и проданы. Пять истребителей из системы хондзо, а один из кораблей определен однозначно — «Аойф».

Стэн. Сомнений нет.

Но где же, черт возьми, «Победа»? Ублюдок наверняка управляет своим флотом с ее мостика. Если Мадейра сумеет опознать флагманский корабль Стэна, самоубийственная атака парочки истребителей, возможно, покончит с этим клоуном. Однако ни на одном из экранов «Победы» не было видно. С определенной точки зрения это даже хуже — следовал очевидный вывод: силы мятежников настолько выросли, что их вождь может позволить себе роскошь не участвовать в каждом большом сражении.

— Всем орудийным расчетам, — монотонно бубнил офицер противоракетной защиты. — Противник выпустил несколько снарядов класса «Кали»… Делаем попытку отвлечь… Орудийным расчетам. Переключайтесь на местный контроль. Производите пуск по собственному усмотрению.

Мадейра задумчиво пожевал губу.

— Первый дивизион наносит прямой удар по линейным кораблям, — приказал он. — И передайте на «Нешо»: не вступать в сражение, выбраться в открытый космос и доложить. Капитан, тактические корабли на старт.

— Есть.

— Сэр, «Нешо» не отвечает, и мы не можем найти его на экранах.

Мадейра даже не заметил, как корабль был уничтожен. Он напряженно размышлял.

— Ну что же, пусть второй дивизион обойдет их с фланга. Грузовые корабли остаются в арьергарде основных сил. Передайте на «Парму»…

— Сигнал с «Пармы», сэр. Четыре попадания. Автоматическая система наведения вышла из строя. Все оружейные расчеты переведены на ручное управление.

На экране возник третий флот мятежников.

— Откуда они… — отчаянно завопил кто‑то.

— Молчать! — рявкнул Мадейра. — Открывать рот только тогда, когда к вам обращаются, мистер! Вы же не новичок.

Мадейра сохранял спокойствие, закрыл глаза и постарался представить себе общую ситуацию.

— У нас есть связь со вторым дивизионом поддержки?

— Подтверждаю. Однако мешают помехи пульсара.

— Прикажите им избегать сражения. Пусть выходят из боя мимо «Пармы» и «Геомис ройал» по случайной траектории. Повторяю, не вступать в сражение. Не пытаться сохранять связь с основными силами.

— Приказ отправлен, сэр.

— Хорошо. Капитан. Попробуйте обойти линейные…

Мадейра приказал остаткам своего флота — подбитому линейному кораблю, флагманскому кораблю и всем остальным — составить сферическую формацию и перейти на случайные траектории, чтобы избежать прямых попаданий. Однако он не стал отменять приказа, который отдал двум тяжелым крейсерам на фланговую атаку.

Конечно, он их потеряет, но так появляется надежда ввести смятение в ряды мятежников, что даст возможность основным силам вырваться в открытый космос.

— Сэр, — обратился к нему радист, — удалось связаться с «Алексеевым». Он докладывает…

«Геомис ройал» содрогнулся от прямого попадания. Заскрежетал металл, закричали люди. Погас свет, через мгновение включилось аварийное освещение. Мадейру затошнило, когда вырубились генераторы Маклина и они оказались в невесомости. Потом генераторы заработали снова — только корабль перевернулся «на бок».

— Всем станциям доложить о повреждениях…

«Аойф» на полном ходу приближался к «центру» поля боя. Берхал Уолдмен, стоя за спиной вахтенного офицера, даже не почувствовал, что его пальцы пытаются согнуть стальную спинку кресла. Эсминец Уолдмена находился впереди V‑образного построения. Остальные четыре корабля тоже принадлежали хондзо: их команды, офицеры и солдаты подняли мятеж и присоединились к повстанцам. Они добровольно вызвались участвовать в этой операции. И поклялись отомстить за «Айслинг».

— Всем кораблям, всем кораблям, — приказал Уолдмен. — Оружейные расчеты, передать командование на мой корабль… немедленно.

Приказ был выполнен.

— Всем установкам, готовность к пуску. Отлично. Цель… вражеский линейный корабль. «Гоблины»… Пуск!

Снаряды средней дальности устремились к «Парме».

— Цель — вражеский линейный корабль! — выкрикнул берхал Уолдмен. Он не обращал внимания на своего артиллерийского офицера — ее не было на «Аойфе», когда погиб «Айслинг». Он сам разберется с этими ублюдками. — «Кали». По одной на каждый корабль. Офицеры наведения, поддерживайте контакт со своими снарядами… Пуск!

Имперский линейный корабль включил противоракетные батареи и лазеры на полную мощность, пытаясь уничтожить ракеты, пущенные с эсминцев хондзо. В ослепительных вспышках защитные системы перепутали «Кали» с «Гоблинами» и не смогли правильно выбрать цели.

Один из «Гоблинов» прошел сквозь оборону и уничтожил два орудийных расчета и сорок человек на «Парме», а затем нанесли удар два снаряда «Кали». Взрыв развалил «Парму» пополам, после чего линейный корабль рассыпался на мелкие кусочки.

Теперь хондзо переключились на «Геомис ройал».

Мадейра наблюдал, как на главном экране один за другим исчезают имперские корабли — кое‑кто из них посылал сигналы о том, что повреждения слишком велики и они выходят из боя.

Все ясно. Адмирал флота Мадейра поднял микрофон и передал сигнал: «Спасайся, кто может».

— Всем имперским кораблям… всем имперским кораблям. Говорит адмирал Мадейра. Всем кораблям прервать связь. Повторяю, прервать связь. По индивидуальным траекториям, на полном ходу возвращаемся на базу. Это приказ.

Он бросил микрофон.

— Капитан, свяжитесь с вашей эскадрильей тактических кораблей. Я хочу, чтобы они попытались задержать мятежников и прикрыли наш отход. Мы…

— Снаряд приближается… приближается… отвлечь не удается… уничтожить не удается… попадание!

«Гоблин» ударил примерно в двухстах метрах за командной рубкой «Геомис ройал». Вслед за ним шла «Кали». Оператор «Кали» увидел представившуюся возможность и послал свою ракету прямо в сторону огненного шара, досчитал до двух, а потом подорвал ее. Вспышка сверхновой — и там, где только что находился «Геомис ройал», теперь было лишь пустое космическое пространство.

Остатки императорского флота — один тяжелый крейсер, один легкий крейсер, три истребителя и один вспомогательный корабль — улепетывали на полном ходу по орбите, проложенной максимально близко к радиопульсару. Они мечтали только об одном: убраться подальше из этой проклятой звездной системы.

В этом секторе повстанцы не атаковали. Именно здесь их поджидала «Победа» со Стэном на борту.

— Всем тактическим кораблям, — передавал капитан Фрестон, — в нашем секторе шесть имперских кораблей. Всем оружейным расчетам, получить информацию из центрального компьютера. Атакуем. Повторяю, атакуем.

Ла Сиотат и ее коллеги-убийцы с шелковыми платочками в кармашках приготовились завершить операцию.

С мостика «Победы» Стэн наблюдал за сражением до тех пор, пока последний имперский корабль не исчез с экрана. Его лицо ничего не выражало. Точно то же самое произошло и с «Калигулой» — существа, одетые в такую же форму, что носил раньше и сам Стэн, существа, служившие с ним или под его командованием, проводившие время в тех же барах, что и он, погибли.

Лицо Килгура тоже ничего не выражало.

— Все… — Фрестон поколебался несколько мгновений, а потом продолжил: — Враги уничтожены.

— Отлично. Второй этап.

Силам Стэна не удастся покинуть поле боя, не видя того, что они учинили.

Сорок транспортных кораблей, принадлежавших загинозам и кал’гатам, пронеслись через звездную систему. Вместе с десятью вооруженными судами бхоров они охотились за обломками имперских судов, появлявшимися на экранах. Части кораблей уничтожались специальными командами, которые устанавливали заряды, а если от корабля сохранился большой кусок, с ним разбирались при помощи лазеров или «Гоблинов».

Не было никакой необходимости убивать оставшихся в живых солдат. Впрочем, их было не так много. Космическое сражение менее жестоко, чем морская битва вдали от берега. Подобранным имперским солдатам оказывалась медицинская помощь, затем их отправляли вместе с теми, кто не пострадал, на планету, расположенную на границе Волчьих миров. На этом забытом, немного напоминающем рай мире их обеспечат крышей над головой, пищей и постоянной медицинской помощью.

Но не более того. Пока не закончится война между Стэном и Императором. Никакого почтового сообщения и связи с семьями и друзьями.

Потому что целью этой операции, проведенной в мертвой системе Истрн, было исчезновение всего имперского флота.

Стэн сознательно выбрал район возле НП‑0406‑У‑32 для реализации своего плана. Любые сообщения о нападении его флота будут блокированы пульсаром. План сработал на все сто процентов. Двадцать шесть боевых кораблей, адмирал и их команды исчезли. Бесследно.

Это напустит страху даже на самых храбрых воинов.

И так же точно, как Истрн стал местом, где состоялось сражение, пульсар НП‑0406‑У‑32 обеспечил подходящую арену для разгрома, сообщить о котором не представлялось возможным.

Статья, которая легла в основу речи Вечного Императора на церемонии выпуска в одной из самых престижных имперских военно-морских академий, была перепечатана в «Новостях флота». В своей речи властитель сообщил, что молодым офицерам довелось служить в очень сложные времена, но это еще и великие времена. И тот, кто проявит себя на поле боя, будет замечен и награжден.

Второе важное положение статьи находилось в самом конце «Империал таймс», куда ни один человек не заглядывает ради удовольствия. — Здесь печатались сведения о новых назначениях, наградах и переводах имперских офицеров.

Семь адмиралов решили уйти в отставку. Все семеро, как установили аналитики, пользовались всеобщем уважением; к тому же они считали, что настоящий командир должен руководить сражением, опираясь на четкий анализ ситуации, а не бросаясь в бой очертя голову, гордо стоя на мостике флагманского корабля.

Следующей новостью был старт нового огромного линейного корабля, который назвали «Дюрер». Император назначил себя командиром этого флагманского корабля. Боевого корабля, а не яхты или пассажирского космолета, отметили аналитики.

Все эти малые новости были собраны в специальной статье.

Но главной новостью явилась редакционная статья в «Империал таймс». Император отдал приказ начать строительство мощного имперского флота в самые сжатые сроки. Не пройдет и шести месяцев, а новый грандиозный флот уже будет готов.

Однако больше всего писали о другом: под звуки фанфар было объявлено, что адмирал флота Андерс и его штаб призвали на помощь Вечного Императора, чтобы тот поделился с ними мудростью и опытом и помог поймать бандита Стэна.

Мятежникам удалось выманить Императора из его цитадели. Теперь властитель стал уязвим.

В следующий раз Стэн нанесет удар в самое сердце Империи, а потом доберется и до Вечного Императора.

Глава 19

Огромные флоты повстанцев встретились в межзвездной пустоте рядом с чудовищной вихревой галактикой. В пустоте, от которой было рукой подать до Прайм-Уорлда и сердца Империи.

Здесь собрались тысячи кораблей. Загинозы. Кал’гаты. Хондзо. Бхоры. Другие существа, представляющие культуры, миры и даже созвездия, о которых Стэн никогда не слышал. Флоты целых звездных скоплений присоединились к мятежникам. Несколько эскадрилий императорского флота дезертировали и примкнули к Стэну. Отдельные корабли, а в некоторых случаях даже одинокие существа нашли путь к мятежникам.

Иногда Стэну хотелось понять, что ими движет. Золото? Боги? Слава? Может быть, страстное желание покончить с несправедливостью, ненависть к тирании? Чтобы восстание созрело, потребовались долгие столетия, но теперь, когда тиран сбросил маску, оно стало неизбежным.

Огоньки на главном экране «Победы» обозначали не отдельные корабли, а целые флоты. Однако даже и сейчас на открытое восстание решилась лишь десятая часть Империи.

Стэн надеялся, что этого окажется достаточно.

Он отдал приказы. Флот повстанцев двинется к сердцу Империи, имитируя атаку на Прайм. Конечно, прежде чем они успеют напасть на столицу Империи, корабли противника атакуют их. Это будет, молился Стэн, решающая битва.

На самом деле Стэна совсем не интересовал Прайм, в его задачу входило уничтожить флот врага. Как только способность Империи вести межзвездную войну будет подорвана, Прайм и любые другие миры можно легко захватить, изолировать или просто не обращать на них внимания.

Это будет, так подсказывали ему интуиция и анализ, сделанный штабом, очень трудное сражение. По предварительным прикидкам получалось, что на данном этапе силы мятежников имеют некоторое преимущество: шестьдесят один процент против тридцати девяти процентов в пользу Стэна. Предполагаемые потери должны были составить не менее тридцати пяти процентов сил мятежников.

Однако кровь становилась единственным аргументом — казалось, другой альтернативы нет. Что ж, так тому и быть.

— Значит, предатель двинул свои войска, — промолвил Вечный Император.

Что‑то отдаленно напоминающее улыбку тронуло его губы, а потом исчезло.

— Да, сир, — ответил адмирал де Корт. — Согласно вашим предсказаниям и прогнозам компьютеров.

Де Корт был одним из семи помешанных на компьютерах адмиралов, о которых «Империал таймс» написала, что они ушли в добровольную отставку. В действительности адмиралов собрали в специальную группу, которой под руководством Вечного Императора надлежало определять стратегию вооруженных сил Империи.

Конечно, их истинная роль останется тайной для всех. Ни один из семи адмиралов никогда не позволит себе упомянуть, что окончательное уничтожение предателя Стэна было делом их рук, а не результатом гениального предвидения Вечного Императора. Они были преданными вояками… К тому же самоубийство их никогда не привлекало.

Адмирал де Корт не испытывал радости от того, что события развиваются именно так, как они и предполагали.

— Каковы прогнозы? — спросил Вечный Император.

— Пятьдесят один процент в пользу Империи.

— Неужели? — Властитель был явно удивлен.

— Да, сир. Слишком многие части имперского флота не имеют настоящего боевого опыта.

— Я приказал провести тайную мобилизацию несколько месяцев назад.

Де Корт промолчал. Даже Вечный Император не в состоянии создать новые боеспособные флоты простым возложением рук.

— Предполагаемые потери?

— Более семидесяти процентов.

Долгая тишина.

— Приемлемо.

Де Корт облизнул вдруг пересохшие дубы. Его выбрали из‑за того, что он считался лучшим дипломатом среди семерки адмиралов-технократов.

— И еще, сир. У нас есть две отдельные программы… Мы не можем на них полностью полагаться, но они предсказывают, что с вероятностью более восьмидесяти процентов предатель Стэн должен погибнуть в этом сражении. И… вы тоже.

Император застыл в неподвижности.

— Сир.

Никакой реакции. Лишь через некоторое время Вечный Император негромко произнес:

— Благодарю вас. Вы свободны.

Корабли-разведчики, потом истребители и легкие крейсеры сошлись между галактиками в кровавом бою. Суда лавировали, выпускали снаряды, взрывались и погибали.

Потери оказались гораздо более серьезными из‑за того, что обе стороны не ожидали встречи.

— Значит, этот ублюдок заманил нас в ловушку, — прошипел Стэн.

— Ну, я не стал бы утверждать, — ответил Фрестон. — Однако Император, надо отдать ему должное, подготовился к встрече с нами.

Килгур ужасно рассвирепел.

— Шкипер! — взорвался он. — Я не пойму, что случилось с нашей разведкой. Кое‑кого мне придется поджарить себе на завтрак. Попозже. Сейчас развлекаться некогда. Ситуация такова: Император успел мобилизовать флот, понятно? Это почти полная катастрофа, если только Император, что очень вероятно, не думает то же самое. Однако я не могу утверждать, что это правильный прогноз.

— Ну, давай дальше, — сказал Стэн.

— Мы покончим с этими кретинами. Больше восьмидесяти процентов всего имперского флота никогда не вернется домой. Но и нам придется заплатить. Семьдесят пять процентов наших кораблей погибнет. Это будет чудовищная бойня, приятель. Кроме того, мы почти наверняка прикончим самого Императора. И примерно с такой же вероятностью погибнем сами.

Стэн кивнул. Он продолжал смотреть, уже ничего не видя, на экраны, где ряд за рядом шли цифры.

Итак, он скорее всего погибнет в этом сражении среди звезд. Ладно. Стэн был удивлен, что способен так спокойно принять этот факт — во всяком случае, он довольно успешно себя обманывал.

Оставалось утешаться тем, что Вечный Император тоже погибнет. И имперские силы будут уничтожены.

Однако со временем флот можно отстроить заново. В особенности если — тут он полностью полагался на то, как Хейнз трактовала невероятную теорию Махони, — Император вернется. А потом снова займет трон, потому что никто, кроме него, не знает, как добывать АМ‑2.

Император будет отсутствовать по меньшей мере три, а может быть, даже шесть земных лет. За это время «цивилизованный» мир еще больше погрузится в хаос. А потом на сцене вновь возникнет этот безумец, убивая направо и налево, чтобы вернуть свое королевство. Пятый всадник Апокалипсиса.

Сколько времени пройдет до следующего восстания? Восстания, которое будет направлено не на то, чтобы Новый Босс заменил Старого? Не такое, как таанская война или мятеж Мюллера до нее?

Стэн отдал необходимые приказы, а потом уединился в адмиральских покоях «Победы». Повстанцы должны занять оборонительную позицию. Он не может — и не станет — устраивать чудовищную, бессмысленную бойню. Во всяком случае, при таком раскладе — когда он не уверен в том, что сможет навсегда уничтожить отвратительную опухоль, которая называет себя Вечным Императором.

Нет, если возникнет необходимость, они могут отступить. Перегруппироваться. Придумать новую стратегию. Или, в худшем случае, последовать примеру бесчисленных освободительных движений прошлых столетий — сложить оружие, уйти в подполье, а когда обстоятельства изменятся, предпринять новую попытку.

«Проклятье, — подумал Стэн. — Если дело обернется именно так, я могу исчезнуть. Сменить лицо, имя, а потом попробовать еще один раз. Еще один раз — сам. При помощи бомбы или снайперской винтовки. Я не сдамся, — пообещал себе Стэн. — Но сейчас необходимо сделать все, чтобы сохранить жизнь тем существам, которые пошли за мной. Нужно отказаться от борьбы. Отступить. Занять выжидательную позицию. Других вариантов нет».

Стэн подумал о спирте или стрегге. Нет, не годится. Он откинулся на спинку кресла и бездумно уставился на экран, где в калейдоскопе гиперпространства мелькали звезды. Секунды… минуты… часы… столетия спустя коммуникатор вывел его из задумчивости.

Стэн нажал на кнопку и собрался уже зарычать. В последний момент передумал. На экране возник Алекс, лицо и голос которого ничего не выражали.

— Мы получили сигнал от имперских сил, — сказал он, сразу переходя к делу. — Направленный луч. Фрестон утверждает, что эта частота зарезервирована только для Императора, «Победа» — один из немногих кораблей, способных принимать подобные сообщения. Ты ведь помнишь, Император построил этот корабль для себя?

— Известно, откуда идет сигнал?

— Нет, Стэн. Во всяком случае, не с какого‑то разведанного мира. С корабля, так я думаю. С имперского корабля. И… передача идет открытым текстом. Видеосигнал и звуковая запись. И еще там говорится, что ты должен лично просмотреть сообщение.

Стэн собрался было приказать, чтобы послание перевели к нему на экран, но потом передумал. Нет. Даже в такое время, перед самым штурмом, Вечный Император мог передать какую-нибудь ерунду — а потом пустить слух, что сообщение содержало тайные инструкции Императора одному из двойных агентов.

— Подожди, — решился Стэн. — Я сейчас приду в рубку управления. Выведи сообщение на главный экран.

— Босс? Ты уверен?

— Да, черт возьми. Я уже слишком стар, чтобы играть в игры. Все.

На экране возник Вечный Император. Он стоял один на командном мостике огромного боевого корабля. «Дюрер»? На Императоре была черная, как ночь, форма с золотым знаком на груди — буквы АМ‑2 поверх элементов атомарной структуры антиматерии.

— Это сообщение предназначено для Стэна, и только для него. Здравствуй. Когда‑то ты был моим самым верным слугой. Теперь стал моим самым главным врагом. Я не знаю почему. Мне казалось, ты прекрасно служил Империи, поэтому я дал тебе возможность управлять и повелевать, предполагая, что это принесет пользу. Очевидно, я ошибался. А еще, к своему величайшему огорчению, я заметил, что некоторые из моих подданных считают, будто я их не замечал и обошел своими милостями, несмотря на все мои попытки помочь им в трудные времена. Я мог бы поспорить и попытаться показать страшную картину хаоса, который ждет нас всех. Но не стану этого делать. Возможно, кое‑кто из моих сатрапов действительно тиранил народы, прикрываясь моим именем, тогда как я всегда старался обеспечить максимальной выгодой все существа, людей и инопланетян, установить царство мира и справедливости, которое, будь на то добрая воля моих граждан, длилось бы до конца времен.

— Живые существа, — продолжал Император, — многие из них были моими верными подданными — погибли. Погибли во время убийственных войн, о которых история забудет упомянуть даже в примечаниях. А я предлагаю решение, с которым никто не в силах поспорить. Ты, Стэн, утверждаешь, будто мое правление авторитарно. Более того, что я — диктатор. Очень хорошо.

Я предлагаю тебе разделить со мной правление.

Не в качестве соправителя, потому что ты или те, с кем ты поднял восстание, посчитают мои намерения дешевой попыткой тебя подкупить.

Нет, я предлагаю полное разделение власти между мной, Парламентом, тобой и любыми твоими представителями в той форме, которую мы найдем наиболее разумной и справедливой.

Дабы избежать кровопролития, я предлагаю немедленное перемирие. Оно будет совсем коротким, чтобы ни та, ни другая сторона не могла утверждать, что противник использует передышку к своей выгоде. Мне кажется, две недели по земному исчислению — оптимальный срок.

По истечении этого времени мы с тобой встретимся. Каждый из нас пригласит с собой своих лучших советников и союзников, чтобы мы могли подготовить почву для будущего процветания Империи.

Я предлагаю Сейличи — лучшего места встречи не придумать. Манаби — самая уважаемая раса во Вселенной, известная своей объективностью, любовью к миру и постоянным нейтралитетом. Я буду просить прославленного дипломата, сэра Эку, выступить в качестве главного посредника в наших переговорах. Я обращаюсь к тебе, Стэн, как к честному человеку — прими мое великодушное предложение. Теперь только от тебя зависит, прольется ли кровь невинных.

Экран потемнел. На капитанском мостике «Победы» все заговорили одновременно. А потом смолкли и повернулись к Стэну.

«Вот сукин сын, — подумал он. — Поимел нас. И никакого выхода. Никакого».

Глава 20

Стэн потер уставшие глаза и попытался заставить себя думать. За последние недели ему практически ни разу не удалось как следует выспаться. Если и выдавалась свободная минутка, Стэна постоянно будили, чтобы передать сообщения от разведчиков, союзников и тому подобное. Даже находясь наедине с Синд, он не мог заставить себя не думать о войне.

Двадцать часов назад Синд разогнала всех и заставила Стэна отдохнуть. Он спал крепко, но его тревожили кошмары.

Сейчас он проводил последнее совещание. Союзники представили проекты по переделке мира — главным образом они выдавали желаемое за действительное, а некоторые идеи и вовсе не стоило произносить вслух, пока власть находилась в руках Императора.

Это совещание, как и все, что касалось Стэна и восстания, было каким‑то беспорядочным, хотя в нем принимали участие давние соратники Стэна: Килгур, Синд, Рикор, даже Ото, на которого можно было рассчитывать, если возникала нужда в прямом, без всяких хитростей, подходе к решению проблемы.

Стэн жалел, что на этом совещании не присутствует сэр Эку и что они не могут даже послать ему запись: не должно возникнуть ни малейших подозрений в том, что манаби являются союзниками Стэна.

«Победа» в сопровождении пяти крейсеров и одиннадцати эсминцев находилась на орбите необитаемого мира, расположенного менее чем в двадцати световых годах от Сейличи. Собственно говоря, им нечего было обсуждать на этом совещании — они уже множество раз обо всем подробно переговорили. Стэна беспокоил Алекс, который в последнее время вел себя непривычно тихо, стараясь помалкивать и не высказывать собственного мнения.

Стэн налил стакан травяного протеинового напитка и сделал глоток. Его передернуло. Почему всегда то, что полезно, имеет такой отвратительный вкус?

— Интересно, — сказал он, — сколько пройдет времени, прежде чем Император попытается нас обмануть?

— Все зависит от того, — начала Ида, — как мы справимся с первой кризисной ситуацией, когда Императору придется подвинуться на своем троне и дать тебе место. Если наше решение совпадет с его и при этом он будет продолжать считать, что вся власть, как и прежде, сосредоточена в его руках… думаю, около двух земных лет. Если же возникнут разногласия и победит наша точка зрения… три цикла. Во всяком случае попытка контрреволюции произойдет примерно через пять земных лет, и ее возглавит либо сам Вечный Император, либо его сторонники. Однако мы — если будем все правильно планировать и окажемся чертовски удачливыми — сможем успешно защитить первое демократическое правительство.

— Все эти выкладки, — сухо заметил Стэн, — дают коалиции гораздо больше времени, чем у нас было бы, если бы мы решили сражаться. По крайней мере его будет достаточно для того, чтобы решить, как мы справимся с Императором, прежде чем он придумает способ покончить с нами.

— Вряд ли правильно предаваться воспоминаниям, — покачав готовой, заявил Алекс, — только мне почему‑то все время приходит на память место, которое называется Гленкоу, клан Кэмпбеллов и политик по имени Дальримпл.

— Это как понимать? — проворчал Ото.

— А никак, если не считать того, что мне все это не нравится, приятель. Когда имеешь дело с безумцем, не следует говорить о логике.

— Мы это все уже сто раз обсуждали, — перебил его Стэн. — Вряд ли Вечный Император собирается обмануть нас сейчас. Во‑первых, он сам предложил нам встретиться, так что его флаг мирных переговоров будет обесчещен. Он, естественно, спятил и, конечно же, с удовольствием спустил бы с меня шкуру, но я не сомневаюсь, что он будет вести себя прилично, находясь в мире манаби.

Что‑то прошипел коммуникатор. Алекс подошел к терминалу и прочитал сообщение на экране. Набрал на клавиатуре ответ и отключил связь.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Отправляйся на встречу.

— А почему мы полетим туда не на «Победе»? — спросил Ото. — С чего бы это Стэн должен прибыть на Сейличи, словно у него еще и борода не выросла? Может, вообще скажешь, что его доставит туда торговое судно?

— Ты почти угадал, — проговорил Алекс. — Он воспользуется транспортным кораблем — попросим у загинозов. Не хочу, чтобы кто‑нибудь подумал, что Стэн держит камень за пазухой. Он прибудет на переговоры как посол мира. Мы же хотим, чтобы все думали именно так, правда, Рикор?

Рикор плескалась в лохани, обдумывая слова Килгура.

— С моей стороны это чистейший идиотизм, — заявила она. — А я‑то еще гордилась тем, что способна делать мгновенные умозаключения. Тем не менее я считала, что Стэн должен сойти с борта «Победы» в сопровождении своих союзников. Однако… что вы предлагаете, сэр Килгур?

— Стэн прибудет на Сейличи только с одним сопровождающим лицом — со мной. Установим прямую связь между «Победой», которой надлежит находиться неподалеку от мира манаби, но так, чтобы о ее местонахождении никто не знал. Мы будем выглядеть вовсе не как покрывшие себя кровью невинных жертв гнусные мятежники, а как сторонники мира и согласия. Давид и фарисеи, или как там говорится в этой сказочке… Тележурналисты будут просто в восторге, можете не сомневаться.

Рикор закрыла глаза и представила себе картинку, нарисованную Алексом. Впечатляющее получилось зрелище: один маленький человечек, который сумел одержать победу над Вечным Императором.

— А ты, Рикор, останешься тут, будешь слушать все эти глупости и думать, подружка.

— Стэн не отправится на встречу с Императором без сопровождения! — вскочив на ноги, объявила Синд.

— Отлично сказано, — вздохнул Алекс. — Только именно так и будет. Твои бхоры и гурки вряд ли что‑нибудь смогут противопоставить лазерным пушкам линейного корабля. Кроме того, совершенно ни к чему устраивать военный парад лишь затем, чтобы показать, на что мы способны.

Синд открыла было рот, чтобы возразить ему, но Алекс едва заметно покачал головой. Она сразу замолчала.

— Сделаем так, как говорит Алекс, — решил Стэн, прежде чем Ото присоединил свой рев к возражениям Синд. — Император будет весь в белом, в то время как все остальные сопровождающие его лица будут одеты в парадную военную форму. Мы сыграем в его игру, но по своим правилам. Позовите кого-нибудь, пусть приготовят для меня одеяния невинного агнца. А теперь оставьте меня одного, пришлите мне поесть чего-нибудь невкусного, а потом я еще немного посплю. Мы готовы.

Сэр Эку парил над огромным посадочным полем в «кратере» Гостевого Центра. Все его органы восприятия находились в отличном состоянии. Эти переговоры, как и последующая серия конференций, могут стать кульминационным моментом не только его жизни, но и всего народа манаби.

Его раса всегда относилась к Императору и самой идее Империи с большой долей скептицизма и недоверия. Однако правление одиночки принесло покой и процветание многим и многим мирам. За определенную цену, конечно. Тирания. Иногда правление было довольно мягким, иногда случались ужасающие конфликты, вроде восстания Мюллера и таанской войны, которые, если отбросить риторику, велись только для того, чтобы сохранить правление Императора. Эку уже давно размышлял о том, возможно ли исправить недостатки Императора, сохранив преимущества его правления.

Может быть, такой момент наступил?

«Как романтично, — скептически говорил его разум. — И так считает существо, посвятившее всю жизнь извлечению минимального смысла из бесконечных лабиринтов дипломатического вранья! Ты ждешь Вечного Мира как результата встречи двух существ: один из них безумец, а второй — молодой революционер, который еще совсем недавно служил наемным убийцей у этого безумца? Пройдет совсем немного времени, и — кто знает — может быть, молодой человек сам захочет стать Императором?» И все же…

Телекамеры, стоявшие по всему периметру Гостевого Центра, показывали лишь одинокого манаби, который парил над пустынной территорией посадочного поля. Эку без конца взвешивал различные варианты, он никогда не уставал от подобных интеллектуальных игр.

Наконец корабль Вечного Императора приблизился к посадочному полю. Впереди него летел маленький катер, который выполнял роль лоцмана. Эку узнал «Нормандию» — старый, хорошо вооруженный, мало кому известный корабль Императора. Странно как‑то. Эку не удивило бы, если бы Император появился с невероятной помпой, на борту своего нового великолепного линейного корабля «Дюрера». Он знал, что на некотором расстоянии от планеты, на геосинхронной орбите, расположился весь имперский военный флот — в качестве охраны.

В душу Эку закралась надежда. Может быть, Император хочет показать всем, что он сторонник мира. Однако через несколько секунд, когда корабль приземлился и из него вышли вооруженные до зубов люди в черной форме из службы Внутренней Безопасности и окружили корабль, Эку понял, что ошибся.

Больше на трапе никто не появился.

Он услышал вой у себя над головой, и корабль Стэна, самый обычный гражданский лайнер — сэра Эку предупредили, что Стэн прибудет на таком, — пошел на посадку. Юкава-драйв отключился, заработали генераторы Маклина, лайнер приземлился. Открылся широкий люк, и из корабля вышли два человека: Стэн и Алекс Килгур.

Килгур был одет в традиционное одеяние шотландского лорда: берет, плащ, килт и спорран. Однако в носке он не стал прятать кинжал, а висевшие на поясе ножны были пусты. Килгур даже не убрал пистолет в спорран.

Стэн был одет в бледно-голубую рубашку, которая спереди застегивалась на пуговицы, и в такие же голубые брюки. Голова не покрыта, никаких наград или знаков отличия на груди. За ними не следовала охрана. Стэн и Алекс вышли на освещенное ярким солнцем пространство и остановились.

На другом конце посадочного поля стучали кованые сапоги и звенело оружие — солдаты ВБ приветствовали своего Императора.

Вечный Император и его свита спускались по трапу. Как и предполагалось, на Императоре была простая черная форма с имперским знаком на груди. На шее у властителя висело еще одно украшение — какой‑то журналист узнал его и шепотом сообщил, что это знак Миротворца, который Император получил, когда было покончено с восстанием Мюллера.

Дальше журналист рассказал о свите Императора: Эври, его главный политический советник; Уолш, марионеточный правитель Дьюсабла и главная опора Императора в Парламенте, и так далее и тому подобное. Комментатор ошибся, называя одно существо, однако Эку прекрасно его знал: солон Кенна. Вечный Император привез с собой на эту встречу самых талантливых политических деятелей. Эку снова почувствовал пробуждение надежды.

Самое главное, что в свите Императора не было Пойндекса. Еще один знак, что эта конференция может привести к тому, что в Империи установится мир.

Стэн и Алекс направились поприветствовать имперскую делегацию. Властитель вышел им навстречу.

— Стэн. — Тон Императора был совершенно нейтральным.

Лишь с некоторым трудом Стэн удержался от того, чтобы не отдать честь. От многолетних привычек трудно отказаться.

— Ваше Величество.

— Можем начинать?

Стэн вымученно улыбнулся и кивнул.

Стэн и Вечный Император находились вдвоем на балконе последнего этажа Гостевого Центра. Балкон напоминал карниз на почти вертикальном склоне вулкана, под который был стилизован Центр.

После того как участники конференции разошлись по своим комнатам, Император обратился к сэру Эку с просьбой предоставить ему возможность несколько минут поговорить со Стэном с глазу на глаз. Содержание разговора не должно было записываться. Эку обратился с этим предложением к Стэну, и тот после некоторых колебаний согласился.

Наступили предзакатные сумерки, облака окрасились в багровый цвет, и вся долина казалась залитой кровью. Молодой манаби, который сопровождал высокие стороны, сказал, что они могут говорить совершенно спокойно — помещение полностью звукоизолировано, так что никакой ловкий репортер с параболическим микрофоном не сможет записать их разговор. Стэн и Император посмотрели друг на друга, и Стэн слегка улыбнулся. Ни один журналист не позволит себе подобной наглости.

На балконе стояли два кресла и солидный бар. Император подошел к нему и открыл дверцы.

— Виски, стрегг, спирт. Чистый квилл. Пиво. Чай. Даже вода. Манаби позаботились, чтобы у нас не пересохло в горле. — Он повернулся к Стэну. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, — ответил Стэн. — Благодарю.

Император выбрал фляжку со стреггом. Повертел в руках.

— Раньше я любил этот напиток, — задумчиво проговорил он. — А теперь почему‑то потерял к нему интерес. Странно, правда?

Он посмотрел прямо на Стэна, потом его глаза снова забегали. Стэну стало не по себе, но он не отвел взгляда.

Через несколько секунд властитель отвернулся. Подошел к краю балкона и, присев на низкую ограду, посмотрел вниз, на долину.

— Странные существа манаби, — продолжал Император, словно размышляя вслух. — Вся их цивилизация находится под землей. Я бы постоянно думал о том, что когда исчезну, не останется никаких следов моего существования… моего присутствия на поверхности планеты.

Стэн молчал. И снова Император взглянул на него, и снова его глаза пустились в свой безумный танец.

— Ты помнишь нашу первую встречу?

— Когда меня вам представили, сир?

— Нет. Я имею в виду День Империи. Когда ты был начальником моей личной охраны. Полагаю, тебе известно, что я распустил гурков — у них весьма ограниченные возможности. Так вот, в тот день я попросил тебя показать твой знаменитый нож. Кстати, ты по‑прежнему с ним не расстаешься?

— Да.

— Могу я еще раз взглянуть на него?

Теперь улыбнулся Стэн.

— Надеюсь, здесь нет телохранителей, которые неправильно меня поймут…

Затем он слегка сжал пальцы, и рукоять кинжала скользнула в ладонь. Стэн протянул оружие Вечному Императору, который с интересом изучил его, а потом вернул.

— Именно таким я его и запомнил. Знаешь, время от времени мне снился этот нож. Только я никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. Да. Мне следовало раньше сообразить, что символизирует этот кинжал.

Стэну потребовалось несколько секунд, чтобы понять, куда клонит Император. Прежде чем Стэн успел возразить, Император продолжал:

— Интересный был вечер. Ты научил меня пить стрегг. А я готовил. Только вот не помню, что именно… Теперь у меня нет времени на подобные развлечения. Когда… наши разногласия будут разрешены, я надеюсь, что смогу снова вернуться к прежним привычкам. — Его лицо неожиданно помрачнело. — Хорошо иметь хобби на склоне лет, не так ли?

Стэн посчитал, что лучше промолчать.

— День Империи. Наверное, с этого и началось разложение. Хакан. Таан. Махони. Алтай… Господи!

Император пристально посмотрел на Стэна.

— Ты и сам не знаешь, о чем просишь, Стэн. Все это продолжается и продолжается, никогда не замедляясь, и никто не испытывает благодарности.

— Сир, я вас ни о чем не просил. Разделение власти…

— Конечно, не просил, — с раздражением перебил Император. — Но после всех этих столетий власти… неужели ты думаешь, что я не знаю? Уж дураком‑то меня считать не надо.

— Никогда и не считал, Ваше Величество.

— Да? — Властитель вновь перевел бегающий взгляд на темный пейзаж, раскинувшийся далеко внизу. — Как пусто, как здесь все пусто.

Он поднялся на ноги.

— Я собирался поесть у себя, — сказал Император и улыбнулся. — Наверное, банкет следует отложить до того момента, когда мы придем к согласию, не так ли?

— Для меня это не имеет значения, — ответил Стэн. — Я не слишком расположен к ритуалу бесконечных перемен блюд, сопровождаемому вежливыми тостами.

Улыбка Императора стала еще шире.

— Одна из причин, по которой я тебя уважал. Ты мне нравился. Потому что никогда не прикидывался. Иногда я даже удивлялся, как тебе это удавалось.

Он кивнул и, продолжая улыбаться, ушел с балкона.

Алекс проводил Стэна в его покои, а потом, отчаянно зевая, отправился в свою комнату. Оказавшись внутри, он моментально скинул одежду, которую называл «наряд лорда Килгура», и перестал делать вид, что сейчас свалится с ног от усталости. Достал из сумки фототропный комбинезон и облачился в него. Как по мановению волшебной палочки, в руках оказался полный набор альпинистских принадлежностей.

«Теперь, — подумал Килгур, — следует положиться на шотландский фарт».

Только вот вопрос, на чьей стороне будет удача, на этот раз оставался открытым.

Техник ВБ снова и снова проверял пленки с записями, пытаясь определить источник странного шума на низких частотах. Не «Нормандия»… не имперское оборудование… не телевизионщики… Наконец ему удалось выяснить, что сигнал исходит из Гостевого Центра, но не от электронного оборудования манаби.

В конце концов техник сообразил, в чем дело. Жужжание издавал портативный коммуникатор, принадлежавший приятелю мятежника. Очень характерная деталь, отметил про себя техник. Не могут даже воспользоваться средствами связи так, чтобы никто об этом не догадался. Сигнал действовал ему на нервы. Когда начнется конференция, надо попросить одного из начальников переговорить с этим придурком и посоветовать ему приобрести новый передатчик.

Затем техник занялся своими прямыми обязанностями — он отвечал за то, чтобы связь между катером и новым прибором, установленным на борту «Нормандии», работала безотказно.

Вечный Император дважды за ночь овладевал Эври, причем делал это в своей излюбленной манере. Женщина отчаянно впивалась зубами в подушку. На дикий крик, раздающийся в полночь в имперских апартаментах Арунделя, существа, наделенные здравым смыслом, не обращают внимания, однако здесь, на Сейличи, какой-нибудь глупец мог поднять ложную тревогу.

Император отправился в душ, а затем, остановившись около небольшого чемоданчика, достал из него крошечный предмет. Подошел к кровати, пробежал пальцами по коротко остриженным волосам Эври — движение отдаленно напоминало ласку — и, когда выдвинувшаяся иголочка коснулась кожи, нажал на кнопку.

Эври потеряла сознание.

Это будет ее последний сон.

Император поднялся и надел черный комбинезон, который перед этим достал из своего багажа. Комбинезон имел все необходимые приспособления для лазанья по горам. А еще Император надел специальные ботинки с жесткими подошвами. Натянул защитный жилет и проверил надежность крепления застежек. Властитель в который раз пожалел, что у него нет пистолета, но он знал: ему не удалось бы пронести оружие мимо автоматических систем защиты манаби. Впрочем, того, что у него есть, вполне достаточно.

Император немного размялся, затем открыл двойные окна, ведущие на балкон. Где‑то далеко внизу, в центре кратера, стояли корабль Стэна, его собственная «Нормандия» и катер.

Было совсем темно и тихо. Императору показалось, что он заметил, как охранник, выставленный у трапа «Нормандии», вышел на освещенное пространство, повернулся и пошел обратно. Это не имело ни малейшего значения. В тот день, когда Император не сможет проскользнуть мимо какого-нибудь охранника, он вынужден будет признать, что Стэн и, похоже, вся остальная Империя имеют все основания считать его дураком.

По обеим сторонам апартаментов Императора мирно спали адъютанты и мнимые советники. «Спите, мои слуги, — подумал властитель. — Потому что сейчас вы послужите Империи так, как не могли и мечтать. Ваша жертва будет принесена не зря».

Он посмотрел на обнаженное стройное тело Эври. Возникло мимолетное чувство жалости, но оно быстро прошло. Жертва бывает убедительной только тогда, когда отдаешь что‑то очень дорогое. Впрочем, она уже начала ему надоедать. Его внимание привлекли другие, более умелые женщины.

Император отцепил катушку с веревкой от жилета, нажал на крошечную кнопку, и конец тончайшей цепочки надежно уцепился за перила балкона. Пришлось надеть специальные перчатки — спускаться с голыми руками по этой веревке было все равно что скользить вниз по гибкому лезвию бритвы.

Вечный Император перелез через перила и исчез в темноте. Уже давно он не испытывал такого восхитительного чувства опасности.

Килгур считал, что устроился очень удобно. Он стоял одной ногой на твердом выступе шириной примерно в три сантиметра, накинув страховочную веревку на другой выступ и придерживаясь за него рукой.

Он мог бы пуститься в пляс.

Алекс стоял на посту — огромный паук, невидимый в фототропном комбинезоне, который точно повторял цвет и рисунок искусственной скалы, где размещался Гостевой Центр манаби.

Где‑то внизу, примерно в середине кратера, Килгур заметил движение и увеличил резкость очков для ночного видения. Апартаменты Императора, точно. Какой‑то тип выходит оттуда.

Повезло, да? Может, вовсе нет. Везение — абсолютно невозможная вещь. Алекс считал бы, что ему повезло, если бы он провел здесь ночь, ничего бы не произошло и конференция началась бы, как и предполагалось.

Нет. Интересно, кто это там висит на веревке? Император собственной персоной?

Алекс нахмурился, обдумывая возможные мерзости, которые можно ожидать от Императора. Он не сомневался, что Император попытается выкинуть какой-нибудь фокус здесь, на Сейличи, но ни одно из его предположений не соответствовало происходящим сейчас событиям.

Когда они еще были на борту «Победы» после последнего инструктажа Стэна, Алекс попросил Синд и Ото пройти с ним в его каюту. Он знал, что это единственное место на «Победе», которое никем не прослушивается — ни Фрестоном, ни Стэном. В данном случае особенно важно, чтобы не услышал Стэн. Хотя тот бросил на него такой выразительный взгляд, что Килгур не сомневался: босс догадывается о его намерениях.

— Когда мы прилетим на Сейличи, — начал он, — я хочу, чтобы вы были наготове. Будете действовать по моему приказу, или приказу Стэна, или, если связь с нами прервется, возьмете командование на себя и выполните приказ, который я вам отдам перед тем, как мы покинем борт «Победы». Если капитан Фрестон станет возражать, освободите его от командования. Я знаю, что это совсем не просто, но придется попросить вас поклясться, что вы выполните все мои инструкции. Вы должны верить: я хочу, чтобы наше восстание победило и Стэн уцелел. Если вы доверяете мне и если доверяете Стэну… то сделаете все, о чем я прошу.

Синд и Ото задумались. Синд первой согласно кивнула. По правде говоря, она подозревала, что у Алекса есть какой‑то план. Потому что иначе они ввяжутся в совершенно безнадежное сражение с имперским флотом и ее навязчивый кошмар станет реальностью. Затем Ото крякнул — он тоже выполнит приказ Килгура.

Алекс поблагодарил их за доверие. А потом отослал.

Он стал размышлять. Гленкоу… Узкая, жуткая долина на старой Земле, где всегда идет дождь. Лорд Гленкоу до самого последнего момента оттягивал клятву на верность королю-узурпатору, а потом от этой неприятной, хотя и обязательной процедуры его освободили зимние ураганы.

Лорд не учел, что у узурпатора был дружок по имени Дальримпл, который просто мечтал показать всем, что бывает с непокорными; забыл и про клан предателей Кэмпбеллов, пытавшихся втереться в доверие и получить максимальную выгоду от дружбы с англичанкой Вильямом.

Солдаты Кэмпбеллов появились в долине, и их приняли с традиционным шотландским гостеприимством. Но на уме у них было предательство, и они не стали долго ждать. Ночью долина Гленкоу была предана огню и мечу, женщины и дети с отчаянными криками выбегали на мороз и погибали.

«Гленкоу, — думал Алекс. — Да. Иногда разные там умники, которые планируют и пытаются предугадать события, ошибаются, потому что предательство не ждет наступления подходящего момента, когда ночь будет темной и безлунной, а ворон издаст свой пронзительный крик смерти».

Отправляясь на Сейличи, Алекс был готов к тому, что Император попытается их предать. Он не сомневался в этом ни тогда, когда лайнер загинозов, на борту которого они со Стэном прибыли на Сейличи, приземлился недалеко от Гостевого Центра, ни сейчас, когда увидел, что человек в черном, похожий на самого Вечного Императора, вышел на балкон.

Коридор, ведущий в имперские апартаменты, был снабжен автоматическим сенсором, и Алекс знал, что стоит кому-нибудь сделать лишнее движение, манаби, хотя и не очень опытные воины, немедленно поднимут тревогу.

Килгур на мгновение задумался, в очередной раз пожалев, что у него нет с собой снайперской винтовки. Вот тогда бы они узнали, на что способен настоящий специалист по двойной игре.

Тут он сообразил, какую гнусность придумал Император, и коснулся выключателя у себя на запястье. Затем стремительно забрался вверх по своей веревке, как паук, спасающийся из огня. Килгур знал, что пройдет совсем немного времени, и им будет грозить адское пламя.

Техник Внутренней Безопасности спал далеко от своих приборов. Он так и не заметил, что раздражающий шум прекратился, как только Алекс коснулся выключателя на своей руке. Этот белый шум на самом деле был направленной передачей.

Существует по меньшей мере два способа предупредить своих об опасности. Первый и самый распространенный — послать соответствующее сообщение. Второй, куда более изощренный — прекратить передачу сигнала при первых признаках осложнения ситуации.

Как знаменитая собака Шерлока Холмса, которая ничего не делала по ночам, конец передачи направленного пучка помех из коммуникатора Килгура означал немедленную тревогу на двух космических кораблях.

Общий сигнал тревоги раздался на борту «Победы». На корабле никто не спал, и экипаж моментально пришел в состояние полной боевой готовности.

Синд, Ото, Фрестон и Лалбахадур и не собирались спать до тех пор, пока Стэн не вернется, даже если для этого им пришлось бы принимать сильные стимуляторы и без конца бегать под холодный душ.

— Все орудийные расчеты в полной боевой готовности, сэр, — доложил вахтенный офицер. — Никаких признаков опасности не наблюдается.

— Очень хорошо, — заявил Фрестон и повернулся к Синд: — Мистер Килгур отдал приказ, что, как только будет поднята тревога, я перехожу под ваше командование и выполняю все распоряжения. Принимайте управление кораблем на себя.

— Благодарю вас. — Синд глубоко вздохнула и приложила ладонь к маленькой микрофише, которую ей вручил Алекс перед тем, как они со Стэном покинули «Победу».

Инструкции были предельно простыми:

— Значит, мы должны ждать, — произнес Ото.

Синд издала настоящее рычание — любой бхор мог бы гордиться ею, — а потом с трудом выдавила из себя:

— Будем ждать.

Ноги Императора коснулись земли, и он опустился на колени. Отсоединил веревку и избавился от перчаток. Несколько огней освещало три корабля, стоящих на посадочном поле. Одинокий часовой прохаживался перед входным люком «Нормандии».

Низко пригнувшись к земле, Император побежал к катеру.

И еще один корабль перестал принимать сигнал статических помех.

Ханнелора ла Сиотат бодрствовала, положив ноги на приборную доску своего тактического корабля. Она переделала сигнал тревоги так, что он напоминал приятный колокольный звон. Этого было вполне достаточно для небольших помещений крошечного боевого корабля.

Ла Сиотат загерметизировала комбинезон и практически спихнула вахтенного офицера на пол.

— Вы свободны, мистер.

Ее пальцы заскользили по панели управления. ВКЛЮЧИТЬ ВСЕ СИСТЕМЫ… ЗАНЯТЬ ПОСТЫ ПО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ… ПРИГОТОВИТЬ ОРУЖИЕ…

Она коснулась рукояти управления, и тактический корабль поднялся над землей на генераторах Маклина, срывая маскировочную сеть, которую ла Сиотат и ее команда днем раньше накинули на свой маленький корабль.

Такшип ла Сиотат, словно призрак, летел над самой землей.

— Вижу Центр, — сказала она своему заместителю.

— Принято. На всех экранах одно и то же.

— Двигатели?

— Полная готовность, Ханнелора.

Теперь и ей предстояло ждать.

— Вставай, приятель! Император сделал ход!

Сознание Стэна никак не могло оторваться от невнятного, отвратительного кошмара, но Килгур не отставал.

— Какого черта…

— Заткнись!

Алекс бросил Стэну фототропный комбинезон, и Стэн принялся его натягивать. Огляделся по сторонам в поисках сапог.

— Нет времени, Стэн! Шевелись!

Килгур подтолкнул его в сторону двери, выходившей в пустынный коридор, и Стэн, спотыкаясь, побежал вперед — кошмар все еще не отпускал, и он не понимал, насколько реально то, что с ним происходит. Однако грубый ковер обжигал ноги, а Алекс постоянно подталкивал в спину.

— В какую сторону…

— Если ты еще раз откроешь рот, я тебя пристукну!

Мощная дверь, которая вела на балкон, была закрыта на засов. Алекс врезался в нее на полном ходу, и она распахнулась. Раздался сигнал тревоги — пожарной или еще какой-нибудь, теперь это не имело значения.

Вечный Император подобрался к входному люку катера. Вахтенный офицер вздрогнул, хотя и был предупрежден заранее.

— Поднимай корабль, — приказал Император, одновременно нажимая на кнопку, закрывающую люк. — Передай условный сигнал!

— Есть, сир.

Офицер открыл замаскированную крышку и переключил рукоять совсем недавно смонтированного устройства… В тот же миг сработал механизм на «Нормандии», начался отсчет секунд. Одновременно прозвучал сигнал тревоги на «Дюрере» и кораблях сопровождения, которые находились на орбите Сейличи. Заработал генератор Маклина, маленький катер бесшумно поднялся в воздух.

На другой стороне посадочного поля часовой, стоявший возле «Нормандии», пришел в себя, и виллиган мгновенно оказался у него в руке. Что, черт возьми, здесь происходит? Подонок капрал опять его не предупредил…

Стэн даже не почувствовал дуновения предрассветного ветерка. Алекс включил коммуникатор.

— Забирайте нас!

— Слышу, — донесся спокойный, неторопливый женский голос, который Стэн узнал — или это ему только показалось? — Уже в пути.

— Значит, ты оказался прав, — окончательно проснулся Стэн.

— Да. Ублюдок убежал через заднюю дверь. В одиночку.

— О Господи! Нужно предупредить манаби, — сказал Стэн, понимая, что это совершенно бесполезно.

— Что они могут… — Килгур сморщился и заморгал, когда из его коммуникатора послышался вой — мощный передатчик с борта «Нормандии» начал глушить сигналы на всех частотах.

На противоположной стороне долины они увидели крошечное солнце. Тактический корабль ла Сиотат мчался к ним навстречу.

Капитан имперского катера поставил свой корабль на хвост и включил драйв Юкавы на полную мощность. Суденышко понеслось прямо к звездам. Как только они поднялись над кратером, капитан перешел на стар-драйв, и катер исчез.

На борту «Нормандии» сработало еще одно реле.

Рев двигателей катера разбудил сэра Эку. В тот же миг он вернулся из другой вселенной, куда погружался во время сна, — мира, где нежно пели кристаллы, где мысли были разумными и прекрасными, где отсутствовала плоть, а горизонты были бесконечными.

Эку подлетел к прозрачной панели своего огромного номера, выходящего на Гостевой Центр, и успел заметить исчезающий в космическом пространстве имперский катер.

Эку почувствовал, как, словно огромные паруса, расправляются крылья его разума — это другая вселенная открывалась для него, звала к себе, перекинув бесконечный, блистающий мост.

Ла Сиотат выключила коммуникатор, едва услышав гудение глушилки.

— Мадам, я потерял…

— Заткни пасть! — Ханнелора уже видела балкон.

Ла Сиотат бросила ревущий корабль в сторону Гостевого Центра, описала вокруг него дугу, как бы между прочим успела отключить генераторы Маклина, и теперь на полном ходу тактический корабль, кормой вперед, со скрежетом уперся в синтетический камень стены Гостевого Центра.

Боцман успела открыть люк как раз в тот момент, когда Стэн влетел в него — по воздуху. Алекс швырнул его с высоты пяти метров, увидев, что люк начинает открываться. Секунду спустя боцман оказалась на полу — Килгур приземлился прямо на нее. Женщина смогла лишь выдохнуть; она не сомневалась, что в ней не осталось ни одной целой косточки.

Килгур откатился в сторону, ничего не заметив, нажал на кнопку, закрывающую люк, крикнул:

— Валим отсюда!

Ла Сиотат включила драйв Юкавы, и тактический корабль взмыл в небеса. Она протянула руку к панели с надписью «СТАР-ДРАЙВ».

И тогда…

…сработало последнее реле.

Император выбрал «Нормандию» не только потому, что ему было жалко жертвовать «Дюрером», но еще и потому, что на яхте были широкие коридоры и залы для банкетов.

Антиматерия‑Два заполнила огромные помещения. Теперь по приказу Императора она взорвалась.

Вопрос остался без ответа: был ли сэр Эку «мертв» — по традиционному определению этого слова в понимании обычных существ — еще до взрыва или он умер в тот момент, когда детонировали килотонны АМ‑2, самого мощного взрывчатого вещества во Вселенной?

Когда бомба Императора взорвалась, Гостевой Центр в течение наносекунд напоминал начавшееся извержение вулкана. А затем исчезла и сама долина. Взрыв распространялся быстрее, чем мог воспринимать глаз, захватывая и уничтожая собственные обломки. Возможно, половина манаби погибла именно в это мгновение, когда четверть планеты стала жертвой невиданного землетрясения.

Затем на борту «Дюрера» привели в действие распылитель планет: ракету размером с эсминец, точнее, двухступенчатую ракету, снабженную генератором стар-драйва в оболочке из империума‑X и несколькими тоннами АМ‑2 в качестве боеголовки. Первая ступень попала прямо в то место, где находился Гостевой Центр, а вторая с включенными на полную мощь генераторами направилась прямо к ядру планеты.

Для полного уничтожения планеты было совсем не обязательно, чтобы вторая ступень пробила мантию, однако благодаря взрыву на «Нормандии» она практически добралась до ядра. Несколько секунд планета манаби была похожа на праздничный фонарик, громадные массы земли стали практически прозрачными, и любой желающий мог взглянуть на расплавленное ядро Сейличи. Оно начало распухать… расти… и взорвалось.

Сейличи закачалась, материки, океаны и атмосфера унеслись в космос, а потом планета рассыпалась, потекла магма, точно начинка конфетки в руках у ребенка.

В космосе потемнели экраны дисплеев, а потом включились резервные.

Вечный Император спокойно смотрел на кипящую и пылающую Сейличи.

— Есть связь с «Дюрером»?

— Да, сэр.

Император взял протянутый микрофон.

— Говорит Император, — сказал он без всякого вступления. — После нашего старта удалось поймать какие-нибудь сигналы? Корабли поднимались в воздух с поверхности Сейличи?

— Минутку, сир… нет, сир. Одна короткая передача из самого Центра, адресат неизвестен, ответа не было. Больше ничего.

Император отдал микрофон офицеру связи.

«Отлично, — подумал он. — Все кончено. Разумеется, придется кое‑что подправить, но главная проблема решена».

Жаль, Стэн так и не узнал, что его восстание ничем не угрожало Империи и самому Вечному Императору. Ему никто не опасен. И никогда не был опасен. С самого начала.

А когда было это начало?

Возможно… Возможно, на острове Мауи.

Тысячи лет назад. Когда время измерялась от момента рождения умершего Бога.

Мауи…

Звон разбитого стекла…