Глава 1

Остатки имперского штурмового флота спасались бегством в «темноте», возникшей между скоплениями звезд. Среди них был один носитель тактических кораблей, два тяжелых крейсера и один легкий, флотилия эсминцев, а в центре шли вспомогательные суда и транспортные корабли с сильно потрепанными представителями Первой гвардейской дивизии на борту.

Замыкающим шел огромный линейный корабль «Победа». На капитанском мостике Стэн смотрел на стратегический военный экран, не замечая ни сияния «впереди», изображавшего Империю, ни значков «позади», обозначавших раздираемое гражданской войной и гибнущее в анархии скопление звезд под названием Алтай.

За два земных дня до этого:

Стэн — полномочный посол, личный посланник Вечного Императора. Адмирал. Медалей и наград не сосчитать, начиная от Галактического Креста до Друга Императорского Дома. Герой.

Теперь Стэн — предатель, отступник. И, напомнил он себе, еще и убийца.

«Позади» остались имперский линейный корабль «Калигула», его адмирал Масон и около трех тысяч верных Империи солдат. Стэн уничтожил их за то, что они попытались исполнить приказ, отданный лично самим Императором, — взорвать главную планету звездного скопления Алтай.

— Эй, босс, я хочу тебе кое‑что сказать.

Стэн оторвался от своих размышлений.

Алекс Килгур. Лучший друг Стэна, происходящий с одного из миров, где сила тяжести превосходит ту, к которой привыкли люди. Алекс знал о разрушениях и смерти, вероятно, больше, чем Стэн.

— Ну, ДВ.

Его позабавило, что оба по‑прежнему пользуются речевыми оборотами, оставшимися с тех давних пор, когда они служили в спецотряде «Богомолов», секретном подразделении имперских вооруженных сил. «Давай выкладывай» — ДВ.

— Учитывая, что ты всего лишь начинающий преступник, а вся твоя жизнь ушла на славословия и воспевание достоинств нашего дорогого и всеми любимого Императора, ты, вероятно, не знаешь, что типы в твоем положении не могут себе позволить останавливаться, чтобы полюбоваться природой и понюхать цветочки, если спасаются от правосудия.

— Спасибо, мистер Килгур. Я вам очень признателен за своевременное напоминание.

— Да ладно, приятель. Если тебе что‑нибудь понадобится, ты только свистни.

Стэн отвернулся от экрана. Вокруг него, дожидаясь приказов, собралась вахтенная команда «Победы». Эти люди прослужили вместе с ним многие годы и на самом деле были скорее его личной службой безопасности, чем обычными подчиненными.

Гурки, двадцать три бойца, наемники из Непала, известные всей Империи тем, что соглашались служить только в охране самого Императора, добровольно вызвались беречь жизнь своего бывшего командира Стэна.

Ото и еще шесть бхоров. Приземистые, лохматые страшилища с длинными бородами, желтыми клыками и непропорционально большими костяшками пальцев. Они радовались, как дети, если получали возможность медленно и с наслаждением разорвать на части тело своего врага или произвести то же самое с его банковским счетом при помощи изощренных торговых сделок, которые они заключали по всему свету. Кроме того, бхоры просто обожали поэзию типа Эдды. На борту «Победы» было еще около сотни бхоров.

И, что важнее всего, с ними их капитан — Синд. Женщина. Опытный снайпер. Произошла из семьи, поклонявшейся забытому ныне культу воина. Боевой командир, пользующийся непререкаемым авторитетом своих солдат. Красивая. Подруга и любовница Стэна.

«Ладно, хватит заниматься подсчетами, — подумал Стэн. — Килгур совершенно прав: волк не может позволить себе валяться на прогретой теплым солнышком лужайке, слушая, как жужжат пчелы, — если только он, конечно, не решил круто изменить свою жизнь и стать ковриком возле камина».

— Группа вооружения!

— Да, сэр? — Молодая женщина ждала его указаний. Стэн вспомнил, что ее зовут Ренци.

— Верните ваших людей в основной отсек. Командор Фрестон, я хочу… о, проклятье. Нет, ничего не нужно.

Он вдруг вспомнил.

— Вы оба, — проговорил Стэн, неожиданно повысив голос. — И все, кого это интересует, внимательно послушайте меня. Обстоятельства изменились. Я только что объявил Императору войну. А это означает, что я стал изменником. Я не требую от вас исполнения моих приказов. Никому из тех, кто пожелает сохранить верность присяге, не будет причинен вред. Мы…

Его речь была прервана воем сирен — Ренци выполнила приказ.

Один ответ он получил.

Следующим был Фрестон.

— Простите, сэр, заряды статического электричества помешали мне как следует разобрать ваше распоряжение.

Стэн жестом попросил Фрестона встать рядом.

— Лейтенант Ренци, я хочу, чтобы «Кали» и «Гоблины» были готовы к запуску. Возможно, кто‑нибудь из наших имперских дружков захочет прибрать их к рукам и разобраться с предателем. Кроме того, «Калигулу» сопровождало четыре истребителя. Если какой-нибудь из кораблей начнет атаковать нас, взорвите ракету где‑нибудь неподалеку от них — в качестве предупреждения.

— А если их это не остановит?

Стэн колебался.

— В таком случае свяжитесь со мной. Никаких запусков «Кали» без моего приказа не осуществлять, руководить запуском буду я сам или мистер Килгур.

— Это не…

— Это приказ. Выполняйте.

— Слушаюсь, сэр.

— Командор Фрестон. Подберите какую-нибудь надежную линию связи и соедините меня с генералом Сарсфилдом — на каком бы корабле он ни находился.

Сарсфилд командовал Первой гвардейской дивизией, выше его по званию был только сам Стэн. Фрестон коснулся кнопок.

— И вот еще что, — проговорил Стэн, — вы ведь учились в Высшей летной школе?

— Да, сэр.

— Ваше прошлое омрачают какие-нибудь страшные грехи? Которые могут помешать вам стать образцовым капитаном военного корабля? Может быть, вы хотя бы разок протаранили адмиральскую баржу или надраили корабельные орудия карболовой кислотой? Занимались тайным ввозом пива? Злословили или участвовали в драках? Может, вы педик?

— Не‑е‑ет, сэр.

— Вот и отлично. Говорят, пираты быстро продвигаются по службе, прежде чем их успевают повесить. Теперь «Победа» — ваш корабль.

— Да, сэр.

— И не надо меня благодарить. Это означает только то, что вы, вероятно, покинете наш мир следующим за Килгуром… Мистер Килгур?

— Сэр?

— Соберите всех, кто свободен от вахты, в главном ангаре.

— Слушаюсь, сэр.

Тут Стэн заметил, что Килгур опустил руку. «Наверное, потирал шрам от старой раны на пояснице», — подумал он и ошибся — рука Килгура лежала на рукояти мини-виллигана, спрятанного под ремнем. Алекс не хотел рисковать: верность Императору — дело, конечно, хорошее. Однако если кто‑нибудь попытается буквально исполнить свою клятву «защищать Империю и ее благополучие до самой смерти», их ждет малопривлекательная участь мученика. А уж потом Килгур станет громко восхищаться благородством и верностью своему слову.

Экран засветился, и на нем появился Сарсфилд.

— Генерал, вы знаете, что произошло?

— Да.

— Прекрасно. Учитывая то, как сложились обстоятельства, вы теперь возглавляете флот. До тех пор, пока вы не получите какой-нибудь другой приказ от Императора, я советую вам отправиться на ближайший из миров Империи. Должен с сожалением предупредить вас, что любая попытка помешать продвижению «Победы» встретит максимальное противодействие. Вместе с тем ни один из ваших кораблей не подвергнется опасности до тех пор, пока вы будете следовать моим инструкциям.

Старый солдат нахмурился. Сделал глубокий вдох, хотел что‑то сказать. Потом передумал.

— Я вас понял.

— Конец связи.

Экран опустел. Интересно, что собирался сказать Сарсфилд? Что ни один из имперских судов не обладает и четвертью огневой мощи «Победы» и что на его борту нет ни одного самоубийцы? Или — Стэн проклинал себя за то, что все еще оставался в душе романтиком — старый вояка хотел пожелать ему удачи? Впрочем, какое теперь это имеет значение?

— Джемедар Лалбахадур?

— Сэр!

— Разверните своих людей, я хочу, чтобы они защищали нас с флангов.

— Есть.

— Капитан Синд, ваши люди должны быть в полной боевой готовности.

— Можете не беспокоиться, сэр, — ответила Синд.

— Командор… простите, капитан Фрестон, подготовьте к старту адмиральский катер. Мы для вас своруем другой где‑нибудь по дороге.

«Забавно, — подумал Стэн, — как быстро человек расстается со смирительной рубашкой дисциплины, которой гордятся военные моряки».

— Есть, сэр.

— Мистер Килгур? Вам не кажется, что пора пойти поговорить с командой и выяснить, кто что думает?

Алекс колебался.

— Ну, если вы так считаете, сэр. Но только вот одна крошечная мелочь… проблема безопасности… Пожалуй, я…

— О Господи!

Стэн не имел ни малейшего понятия о том, что беспокоило Алекса, но вдруг вспомнил о двух козырных картах, имеющихся в его распоряжении. Если они, конечно, еще чего‑то стоят. Стэн расстегнул ворот своего военного кителя и достал маленький мешочек, который висел у него на шее. Вынул оттуда два пластиковых круга.

— Оставайтесь здесь, — приказал он и поспешил в центральный компьютерный зал. Попросил операторов выйти, выставил вокруг станции защитный экран и сел за главный компьютер. Прикоснулся к клавишам.

Эта станция была одной из трех на борту «Победы», которая имела доступ к ВСЕ/ОБ — центральной имперской компьютерной сети, которая действовала на всех мирах и кораблях Империи.

«Должна иметь», — подумал Стэн. Почти наверняка «Победу» лишили доступа ко всем компьютерным сетям, точно так же, как Император перекрыл прямую линию связи, соединявшую Стэна непосредственно с его дворцом.

Прошли недели. Месяцы. Десятилетия. Стэн не сомневался, что его тело уже начало превращаться в прах, когда неожиданно экран засветился и на нем появилась надпись «ВСЕ/ОБ», а потом быстро исчезла.

Затем:

«ПРИНЯТО».

Стэн ввел код «Победы». Прождал еще несколько сот лет.

Теперь он, вне всякого сомнения, увидит схематичное изображение принятого в прежние времена непристойного жеста и слово «ОТКАЗ».

Вместо этого он прочитал: «АТЕЛЬЕ».

Стэн ввел программу первого пластикового чипа. Еще немного подождал. На экране появилось: «БОРРУМБАДА». Принято! И снова: «АТЕЛЬЕ». Стэн вставил второй чип. И вновь имперский компьютер принял его программу. Теперь оставалось только молиться, чтобы эти пластиковые крошки сотворили обещанное чудо.

Они были подарком маршала Яна Махони, прежнего командира Стэна по спецотряду «Богомолов», бывшего на протяжении многих веков ближайшим другом Вечного Императора. Но Махони умер — Император обвинил его в измене и казнил.

«Очень жаль, Ян, что ты не смог воспользоваться такой же штукой, прежде чем этот Вечный кретин сумел с тобой расправиться… На подобные мысли у меня нет времени», — рассердился на себя Стэн.

Затем он отодвинул защитный занавес и увидел, что его ждет Алекс.

— Спасибо, что согрели для меня стульчик, босс. А теперь — не пора ли вам отвалить отсюда?

— Слушаюсь, сэр, мистер Килгур, сэр. Убираюсь с вашей дороги, меня уже нет, сэр. Вы позволите послать вам чашечку чая, сэр?

— Еще чего не хватало, эта мерзость годится только для того, чтобы течь в жилах слабаков! Я сам о себе позабочусь. — И Килгур опустил защитный занавес.

Стэн же направился к проходу, соединяющему капитанский мостик с центральным коридором. Он спешил в ангар, расположенный на корме. Не дожидаясь приказа, гурки с виллиганами на изготовку затрусили вслед за ним.

Синд и бхоры ждали на перекрестке. Капитан жестом показала им и гуркам, чтобы они шли вперед. На короткое время она и Стэн оказались одни за поворотом коридора.

— Благодарю, — сказала Синд и поцеловала его.

— За что?

— За то, что не стал спрашивать.

— Спрашивать о чем?

— Ты кретин.

— Ты имеешь в виду…

— Имею.

— Но мне и в голову не пришло, что ты… То есть…

— Ты прав. Я остаюсь добровольцем. Кроме того, я не приносила присяги вашему Императору. Да и вообще, я знаю, на кого ставить.

Стэн внимательно посмотрел на нее. Вроде бы она не шутила и не пыталась поддержать его.

— Мои предки были дженнисарами, — продолжала Синд. — И служили тиранам, которые лгали, утверждая, что говорят от имени выдуманных ими богов. Я поклялась, что если стану воином, то не буду похожа на них. По правде говоря, именно о такой службе я и мечтала — избавить мир от Пророков и прочих подонков. Вроде Искры. Или Императора.

— Ну, — ответил Стэн, — ты уже говорила мне об этом раньше. Теперь, похоже, у тебя появится такая возможность. В крайнем случае ты сможешь благородно сгореть в очищающем огне.

— Ну уж нет, — возразила Синд. — Мы ему надерем задницу! А теперь пошли. Твоя паства ждет проповеди.

Стэн стоял над толпой из почти двух тысяч существ — моряки «Победы», свободные от боевого дежурства, плюс остатки дипломатического корпуса окружали его со всех сторон. Он не считал свою речь о необходимости борьбы с тиранией достаточно убедительной и старался не смотреть наверх, где на мостиках устроились снайперы — бхоры и гурки — на случай, если у кого-нибудь возникнут существенные возражения.

— Ладно, — закончил он. — Дело обстоит так: я прищемил Императору хвост. Он, конечно же, не позволит мне исчезнуть, сделав вид, что ничего не произошло. Впрочем, я и не собирался исчезать. Не знаю, что будет дальше, поскольку у меня нет никакой уверенности, что кто‑нибудь захочет со мной остаться. Если среди вас есть специалисты в тактических вопросах или вы умеете общаться с компьютером, вам будет совсем нетрудно предсказать, чем все это может закончиться.

У меня есть «Победа», и, вероятно, кто‑то на других мирах разделяет мои взгляды, которые заключаются в том, что пора вступать в бой. Вот и весь план.

Бо́льшую часть жизни я служил Императору. Затем все пошло наперекосяк. Как в истории с Алтаем, например. Допустим, эти несчастные ребята страсть как любят пускать друг другу кровь. Так продолжается уже многие поколения. Но в том, что события приняли такой оборот, виноваты мы. Из‑за нас их мелкие конфликты переросли в кровавый хаос.

Стэн одернул себя.

— Нет, — продолжал он, понизив голос, и даже те, кто находился рядом с ним, вынуждены были напряженно вслушиваться в его слова. — Я не должен говорить «мы». Вы, я — мы сделали все, что в наших силах. Однако этого оказалось недостаточно. Потому что есть человек, который имеет собственную программу. Император. Мы следовали его приказам… Теперь вы видите, к чему это привело. Я не мог допустить, чтобы этот человек взорвал целую планету только для того, чтобы никто не узнал о его ошибках.

Вот, пожалуй, и все, что мне следовало сказать. Очень скоро будет готов адмиральский катер, который отправится в расположение имперских кораблей. У вас есть час на то, чтобы собрать вещи и подняться на его борт. Сделайте это. Вы проживете намного дольше, если останетесь с Императором, — разве имеет значение, кем он является и что совершает? У меня нет выбора. У вас он еще остался.

Один час. Уйдите с линии огня. Сейчас. Те же, кто сыт по горло приказами безумца, ввергшего Империю в хаос вроде того, который сейчас охватил Алтай, — отступите за ограждение ангара. Вот и все. Спасибо за помощь. И удачи вам — каким бы ни был ваш выбор. Все свободны.

Стэн отвернулся и сделал вид, что занят разговором с Синд, но на самом деле он прислушивался к глухому говору и стуку каблуков по палубе.

Синд не смотрела на него, готовая отразить внезапную атаку. Потом голоса смолкли и движение прекратилось.

Стэн заставил себя обернуться… и удивленно заморгал. Он не успел еще ничего спросить, а Синд уже говорила:

— Первыми были люди из твоей посольской миссии. Мне кажется, останется девять из десяти. Ты умудрился совратить их.

— Проклятье, — только и смог пробормотать Стэн.

— Не слабо, — согласилась Синд. — Кроме того, по моим подсчетам, с нами останется около двух третей офицеров. А я‑то думала, среди военных не бывает добровольцев… Выходит, под твоим началом служили одни мятежники.

Переговорное устройство взревело прежде, чем Стэн успел сделать что‑нибудь полезное: например, упасть на колени и возблагодарить парочку бхорских богов за то, что они осенили «Победу» своей благодатью (а может быть, наоборот, прокляли ее), лишив более тысячи членов команды рассудка и способности здраво мыслить.

— Стэна на капитанский мостик! Стэна на капитанский мостик!

Голос был взволнованным — из чего очевидным образом следовало, что приближается катастрофа.

— Эти шесть экранов показывают, что происходит на «Беннингтоне». Передача пошла сразу после того, как мы установили с ними связь.

Стэн посмотрел — на экранах были видны брошенные командой станции наведения ракет.

— Я думаю, ведется прямая передача, — продолжал Фрестон.

Почти весь главный экран занимал «Беннингтон», тяжелый авианосец, самый мощный корабль из флотилии Сарсфилда. По обе стороны от него расположились два эсминца. И все на полном ходу мчались в сторону «Победы». Или Сарсфилд приказал им выступить в роли камикадзе — рассчитывать на то, что они смогут причинить реальный урон «Победе», не мог даже глупец, — или ситуация вообще вышла из‑под контроля.

— У меня, — объявил Фрестон, — снаряжено шесть станций «Кали», которые находятся в четырехсекундной готовности.

— Повторите первую передачу с «Беннингтона».

Фрестон включил вспомогательный экран. Стэн увидел командный мостик «Беннингтона» — создавалось впечатление, что здесь только что закончилась грандиозная драка. У офицера на экране была перевязана рука и разорвана форма.

— «Победа», это «Беннингтон». Пожалуйста, ответьте на этой же частоте. Говорит командор Джеффрис. Я принял командование «Беннингтоном». Офицеры и матросы корабля отказались подчиняться приказам Императора. Мы хотим присоединиться к вам. Пожалуйста, ответьте.

Изображение затуманилось, а потом все повторилось снова.

— Кроме того, — сказал Фрестон, — мы получили сообщение от одного из эсминцев — «Аойфа». Другой называется «Айслинг». Оба класса «Эмер». — Он показал на другой экран, на который Стэн сначала не обратил внимания. — Их сообщение короче, передача не закодирована. Вот она: «Эсминцы „Аойф“ и „Айслинг“ хотят присоединиться. Принимаем команду Стэна». Оба корабля из системы Хондзо. Вам это что‑нибудь говорит, сэр?

Совсем немного. Хондзо славились в Империи умением торговать. Нельзя сказать, что остальные обитатели галактики относились к ним с особой симпатией. Хондзо был присущ чрезмерный этноцентризм. Более всего их интересовало получение максимальной выгоды, при этом, однако, они были удивительно преданны хозяину, которому соглашались служить — но только до тех пор, пока им отвечали тем же. Кроме того, они отличались отчаянной смелостью, вплоть до готовности к уничтожению всей своей расы, в чем имел возможность убедиться Тайный Совет в период смуты, когда пытался украсть у хондзо их АМ‑2.

До Стэна доходили слухи, что с тех пор, как Император вернулся, хондзо, имея на то достаточные основания, считали, что не получили заслуженного вознаграждения (в денежном выражении) за свою верность Империи.

— Снимите «Кали» с боевого дежурства. Немедленно свяжитесь с командирами этих кораблей и передайте: сообщение получено, пусть ждут дальнейших инструкций, — приказал Стэн. — Скоро мы выясним, насколько они готовы нас поддержать. А сейчас вызовите на связь этого Джеффриса с «Беннингтона».

Соединиться удалось почти сразу. Разговор получился совсем коротким. На «Беннингтоне» и в самом деле произошел мятеж. Капитан убит; пять офицеров и двадцать матросов в госпитале. Около тридцати процентов команды — все они находятся под арестом — сохранили верность Империи.

— Ждем ваших приказов, — закончил Джеффрис.

— Во‑первых, — сказал Стэн, стараясь соображать побыстрее, — добро пожаловать в наш кошмар, вы все явно спятили. Во‑вторых, отправьте тех, кто верен Империи, к Сарсфилду. Если у вас есть грузовая шлюпка, используйте ее для этих целей; в противном случае снимите оружие с одного из боевых катеров. В‑третьих, как и прежде, не допускайте людей на станции наведения. Мне очень жаль, но в нашем положении никому нельзя доверять. В‑четвертых, приготовьтесь принять посетителей. В‑пятых, переключите ваши навигационные системы на принятие команд с моего корабля. Вы будете нас сопровождать. Пока все.

— Есть, сэр. Будет исполнено. Ждем прибытия ваших людей. И… спасибо вам.

Стэн выключил экран. Ему было некогда удивляться, почему еще одна большая команда идиотов добровольно вызвалась сопровождать его в камеру смертников. Он огляделся по сторонам в поисках Алекса и увидел, что тот с довольным видом сидит у главной панели управления. Килгур незаметно поманил его пальцем. Стэну страшно захотелось рявкнуть что‑нибудь этакое в ответ, но он сдержался и подошел к Алексу.

— Прошу прощения, босс, но прежде чем мы двинемся дальше, у меня есть важное сообщение… Мы все еще богаты, приятель.

Стэн едва удержался от опасной для жизни попытки лягнуть Алекса. Какое, черт возьми, это имеет отношение к…

— Раз уж мы так торопимся, я постараюсь быть кратким. Пока ты вдохновлял всех этих идиотов на подвиги, я занялся нашими банковскими счетами. Нам, людям, оказавшимся вне закона, прежде всего требуется ликвидность. Так что я перевел наши счета в тот банк, где мы всегда, еще со времен службы с «Богомолами», отмывали грязные денежки.

Стэн собрался было что‑то сказать, но потом сообразил, что это вовсе не проявление жадности со стороны Килгура. Революции, как и большая политика, должны постоянно подпитываться деньгами, отсутствие которых чаще всего и является причиной неудач. Потребуется огромный капитал, если они надеются выжить в этой борьбе, не говоря уже о победе.

А Килгур вовсе не преувеличивал, утверждая, что они очень богаты. Несколько лет назад, когда друзья попали в плен во время таанской войны, их соратница из отряда «Богомолов» Ида тайно вложила накопившиеся на их счетах деньги в очень выгодные предприятия. Они стали настолько богаты, что Стэн сумел купить целую планету, а Килгур умудрился построить около полудюжины замков с огромными поместьями на своей родине в Эдинбурге.

— Подумай сам, они наверняка уже пустили кого-нибудь по следу. Я послал коротенькое сообщение Иде, чтобы эта толстая корова ждала нас в гости. Мне кажется, нам пригодится помощь цыган, пока суматоха не уляжется. Еще я послал небольшое сообщение королю контрабандистов, хотя у меня нет уверенности в том, что почтовый ящик у Вайлда по‑прежнему надежен. Вот и все, босс. У тебя есть для меня задание? Насколько я понимаю, мы решили взяться за ум, поискать барсучью нору и выманить оттуда этого ублюдка.

Алекс вскочил и вытянулся по стойке «смирно». Стэн кивнул:

— Вот именно. Кроме того, Император непременно пошлет по нашему следу своих псов. Тут нам нечего беспокоиться. Забирай половину бхоров и отправляйся на «Беннингтон». Убедись, что они не пытаются шутить с нами шутки.

— А если пытаются?

— Поступай, как посчитаешь нужным. Если это ловушка, сделай так, чтобы они заплатили за предательство. Я буду держать две установки «Кали» в боевой готовности, пока ты не дашь отбой, и еще эскадрилью боевых катеров.

— Меня уже нет, — сказал Килгур и исчез.

Стэну очень хотелось отдышаться и придумать какой-нибудь осмысленный план, но он едва успевал реагировать на происходящие события. Он вернулся к командору — теперь капитану — Фрестону.

— Ну, капитан, вы слышали, что мы собираемся сделать. Все три корабля будут управляться с капитанского мостика «Победы». Я хочу, чтобы вы задали навигационному компьютеру программу случайного выбора направления полета.

— Слушаюсь, сэр.

— И еще, пошлите эскадрилью боевых катеров к «Беннингтону», а другая… напомните, как зовут ее командира… должна находиться в одной световой секунде, защищая «Победу» с тыла. Каждый раз, совершая прыжок в гиперпространство, мы будем оставлять одну установку «Кали» с «Беннингтона» под управлением одного из офицеров Ренци. Мне не нравится, когда меня преследуют.

— Слушаюсь, сэр.

— А теперь свяжите меня с хондзо.

— Есть, сэр. А куда мы летим?

Стэн не ответил.

Но совсем не потому, что не знал ответа, просто ему было известно: у заговорщика есть только одна возможность остаться в живых — никогда и никому не рассказывать заранее о своих планах. На самом деле он мог отправиться в два места… теперь, когда произошло настоящее чудо и вместо одного корабля у него появилось нечто похожее на флот.

Насчет первого Стэн сомневался, но оно отличалось выгодным расположением, поскольку все уважающие себя мятежники начинают с того, что разрушают свою Бастилию.

А второе?

Когда Махони вели на казнь, он прокричал: «Отправляйся домой».

Стэн наконец понял, что имел в виду Махони. Впрочем, некоторые сомнения на этот счет у него все‑таки имелись.

Глава 2

Ранетт ткнула в бок заспанного клерка, наступила на ногу офицеру военно-морских сил и точно рассчитанным движением, но как будто совершенно случайно, подтолкнула какого‑то бюрократа в бок так, что он вылил на свое толстое брюхо целую чашку дымящегося кофе.

Пробираясь сквозь толпу, она рассыпалась в извинениях: «Прошу прощения… Какая же я неловкая…»

Если бы в этот момент кто‑нибудь пригляделся к ней повнимательнее, он, вне всякого сомнения, заметил бы, что Ранетт продвигается к намеченной цели с уверенностью человека, привыкшего к большим скоплениям народа. Она легко скользила между людьми, пробегала через открытые пространства, создавала себе проходы там, где их до сих пор и в помине не было, и все время не сводила глаз с огромной двери, ведущей в комнату для прессы замка Арундель.

Однако возле двери проход ей загородила черная гора в форме. На рукаве стражника причудливо переплелись золотые буквы «ВБ». «Просто замечательно, — пронеслось в возмущенном сознании Ранетт, — не хватало только кретинов из службы Внутренней Безопасности». Она одарила стражника одной из своих самых ослепительных улыбок, которая была призвана растопить сердце любого дееспособного мужчины с нормальными сексуальными пристрастиями.

— Извините, пожалуйста…

Ранетт уже поднырнула ему под руку и почти проникла в конференц‑зал. Изнутри доносился сухой голос какого‑то официального лица, читавшего доклад. «Уже начали, ублюдки, — подумала Ранетт. — Я спущу шкуру с того, кто в этом виноват».

Однако стражник с нашивками на рукаве загородил ей дорогу.

— Только для прессы, — прорычал он.

Сладенькая улыбочка по‑прежнему светилась на лице Ранетт.

— Вот‑вот, для меня, значит.

Она выхватила свое удостоверение и твердой рукой поднесла его к глазам-пуговкам тупоголового громилы. Он внимательно изучил документ, потом посмотрел на Ранетт. Придурок из ВБ не спешил.

— Похоже, документы ваши, — наконец объявил он. А потом злобно ухмыльнулся.

«Вдвойне замечательно и необыкновенно любопытно, — подумала Ранетт. — Этот тип ненавидит средства массовой информации».

— А вы все равно войти не можете.

— Это еще почему, чертово кретинство?

Лицо Ранетт перестало быть соблазнительно нежным. Теперь от ее тона повеяло могильным холодом. Однако стражник был настолько глуп, что еще этого не понял.

— У меня приказ, вот почему, — рявкнул он. — Конференция началась… Никому не разрешается входить и выходить, пока она не закончится.

Всего через одну секунду самодовольное выражение на его лице сменилось неприкрытым ужасом — Ранетт позволила сдерживаемой до сих пор ярости вырваться на свободу.

— А ну‑ка, проваливай с дороги, ты, вонючий раздутый член! — прошипела она. — Если ты меня не пропустишь сию минуту, я твои яйца зажарю себе на завтрак.

Она подождала целых полторы пронизанных ужасом минуты, чтобы до стражника дошел смысл ее слов. А потом окатила стражника и всю прилегающую территорию столь отборными ругательствами и невообразимыми угрозами, что по своей силе и изощренности они с легкостью могли бы поспорить со всем, слышанным до сих пор бравым представителем службы безопасности — включая обещание познакомить его со старшим палачом Императора.

Девяносто секунд истекали, превратившись в целый мучительный год, когда в крошечном мозгу стражника наконец вспыхнуло имя, написанное на удостоверении. Женщина, готовая растерзать его собственными руками, была знаменитостью. Ранетт вела репортажи о таанских войнах прямо с линии фронта. Ей удалось выжить в те страшные годы, когда у власти стоял Тайный Совет. Она выдавала блестящие документальные передачи, которые даже он смотрел, испытывая благоговение и ужас. Могущественные члены правительства и главы корпораций разбегались в разные стороны, как нашкодившие мальчишки, стоило ей только появиться со своей командой и аппаратурой.

Когда Ранетт замолчала на одно мгновение, чтобы перевести дух — или в надежде, что ее посетят новые идеи, — громила с золотыми буквами ВБ на рукаве поспешил убраться с ее пути. Он был готов дезертировать с поста — легче пережить гнев сержанта с голосом гиены, чем ярость этой женщины, — когда услышал, как огромная дверь с легким шорохом приоткрылась, а потом быстро закрылась снова. Его трясло. Ранетт уже была внутри — пока не закончится пресс-конференция, он в безопасности. И пусть приказы катятся ко всем чертям.

Адмирал Андерс, командующий военно-морским флотом Его Императорского Величества, мысленно выругался, увидев, как Ранетт влетела в переполненный журналистами конференц‑зал и, мило улыбаясь, вынудила какого‑то гонца уступить ей место возле прохода.

До сих пор конференция проходила спокойно. Едва Андерс узнал про то, как повернулись события на Алтае, он дал офицерам, отвечающим за работу пресс-служб в кризисной ситуации, соответствующие задания, не дожидаясь приказов Императора.

Противники адмирала, которые в данный момент помалкивали, считали, что он слишком молод, красив и обладает чересчур безукоризненными манерами для этой должности. Он сумел взобраться на самый верх только благодаря таланту политика, а не военного. По правде говоря, Андерс получил все свои медали за полеты на вражеские территории, которые были недавно освобождены и очищены от нежелательных элементов. Он много стрелял, впадая в ярость, зато к его отчетам для прессы и рапортам было невозможно придраться даже при очень сильном желании.

Став командующим военно-морским флотом, адмирал Андерс первым делом издал свод законов, касающихся кризисных ситуаций, в соответствии с которыми должны действовать и действовали существа, собравшиеся в этом зале. Все было очень просто:

• только представители прессы, получившие соответствующие бумаги от его администрации, имеют право присутствовать на пресс-конференциях, посвященных той или иной кризисной ситуации;

• журналисты имеют право задавать вопросы, касающиеся лишь фактов, излагаемых во время конференции;

• журналисты имеют право задавать вопросы только тем официальным лицам, кто делал сообщение о возникшей ситуации;

• любое нарушение первых трех правил может рассматриваться как нарушение имперской безопасности, с обвинением виновных в государственной измене.

Тем не менее адмиралу приходилось считаться с определенными условностями, общаясь с представителями прессы. В этом зале были и звезды журналистики, известные во всех уголках Империи. Они получали за свою работу такие огромные гонорары, что представляли из себя целые корпорации в лице одного человека.

К счастью, большинство из них были вполне ручными. Андерс прекрасно понимал: даже овод вынужден быть членом того общества или организации, на которые осуществляет нападки, если он хочет стать знаменитым и богатым оводом.

Ранетт к этой категории журналистов не относилась. Она была известна. Не стремилась стать очень богатой. Пользовалась своей славой только в качестве инструмента, дающего ей возможность добиться желаемых результатов. Именно поэтому, составляя список репортеров, которых следовало пригласить на эту пресс-конференцию. Андерс вынужден был включить и ее имя. Однако оно оказалось в конце списка, и в соответствии с самыми суровыми инструкциями Ранетт должна была получить сообщение о конференции слишком поздно, чтобы не иметь возможности прибыть на нее вовремя.

Она успела. Своей собственной кретинской персоной. Несмотря на раннее начало пресс-конференции — Андерс совершенно сознательно назначил совещание на время за два часа до земного рассвета, — Ранетт выглядела пугающе бодрой в отличие от своих непроспавшихся коллег, которые отчаянно зевали и клевали носами, вполуха прислушиваясь к монотонному голосу любимого пресс-офицера Андерса, который щедро пересыпал свою речь жаргонными словечками.

— …Про историю и строение звездного скопления Алтай, пожалуй, достаточно. В информационных листках, которые мы вам вручили, вы найдете краткое описание планет, данные, касающиеся среднего уровня гравитации, и карты, где обозначены временные регионы. Кроме того, мы включили сведения о четырех главных народах, населяющих планеты: джохианцы и торки (гуманоиды), суздали и богази (негуманоиды). Джохианцы являются самым многочисленным народом. Мне кажется, будет не вредно напомнить вам, что каждый из народов исторически люто ненавидит своих соседей.

Офицер продолжал говорить под легкий шорох переворачиваемых страниц.

— Далее… политическая обстановка. Ну, тут вам известны все подробности. Теперь подведу итог. Когда верный союзник Императора Хакан умер, тот регион галактики мог стать жертвой анархии. Хакан был представителем джохианского большинства. К сожалению, беззаветное служение делу, самые разнообразные обязанности, которые он выполнял безупречно, помешали Хакану обзавестись наследником. Император назначил доктора Искру — выдающегося джохианского ученого и преданного Империи гражданина — новым правителем звездного скопления Алтай…

Ранетт начала понимать, что здесь происходит. Остекленевшие глаза ее коллег указывали на то, что ничего важного сказано не было… пока. Прошел уже почти целый час, и выступающий сейчас перед ними утомительно занудный докладчик был далеко не первым. Вне всякого сомнения, до этого говорилось о столь же незначительных и скучных вещах. Ни для кого не было новостью, что события на Алтае приняли серьезный оборот. Известия о волнениях в том районе уже начали просачиваться в прессу, несмотря на попытки официальных лиц скрыть правду. Сама Ранетт совсем недавно прилетела из тревожного сектора: кто‑то очень влиятельный приказал ей вернуться на Прайм-Уорлд, не подпустив корабль даже близко к Алтаю.

Ранетт быстро пролистала официальные документы, которые ей удалось прихватить, пока она пробиралась от двери к месту у прохода. Нашла заголовок «Повестка дня». Естественно, первым пунктом в повестке дня шли «исторические сведения». Далее значился пункт под названием «Обсуждаемая проблема: адмирал флота Андерс, командующий военно-морскими операциями флота Его Императорского Величества». Далее: «Вопросы и ответы». Нигде в повестке дня — и ни в каких других материалах, содержащихся в официальных бумагах, — не содержалось и намека на то, ради чего была созвана эта пресс-конференция. Если не считать того, что происшедшие события каким‑то образом связаны с Алтаем. И что они имеют отношение к военным, поскольку в пресс-конференции участвовал командующий флотом.

Если бы Ранетт умела, она непременно сейчас присвистнула бы. Вся эта конференция сильно попахивала дерьмом. Опыт подсказывал Ранетт, что имперские политики сообщали хорошие новости немедленно, зато плохие приберегали напоследок.

Она заметила, что адмирал несколько раз бросал на нее косые взгляды, определенно не радуясь ее присутствию на конференции. Отли‑и‑ично! Ранетт одарила его своей самой отвратительной улыбкой. Андерс сделал вид, что не замечает журналистку, и снова повернулся к офицеру, делавшему доклад.

— …Самая большая проблема, — продолжал докладчик, — заключается в том, что некоторые из этих рас обладают серьезным тяжелым вооружением. С самого начала были предприняты дипломатические попытки встретиться с лидерами повстанцев, выступивших против доктора Искры. Кроме того, на помощь доктору Искре для поддержания мира и порядка были посланы имперские военные отряды. Этими отрядами командовал самый надежный и опытный офицер наших вооруженных сил — адмирал Масон…

В голове Ранетт прозвучал сигнал тревоги. С какой стати такие изысканные славословия в адрес Масона? А еще она обратила внимание на прошедшее время, в котором было сделано заявление: «…командовал». Тут сигнал тревоги стал просто оглушительным. По непонятной причине докладчик не назвал имени человека, возглавившего дипломатическую миссию на Алтай: полномочный посол Стэн. Она знала, что Стэн — чуть ли не самая важная персона из окружения Вечного Императора. «Бедняга, — подумала Ранетт, — либо его решили сделать козлом отпущения, либо собираются казнить. А может, уже и казнили».

— …Однако, несмотря на трудности, — продолжал офицер, — мы счастливы сообщить вам сегодня, что положение на Алтае стабилизировалось. Порядок восстановлен. В ближайшем будущем будет возобновлена связь и путешествия к этому скоплению звезд.

Поня‑я‑я‑ятно! Ранетт обладала тончайшим журналистским нюхом и за многие мили чувствовала вонь фальшивки. «Ближайшее будущее» почти наверняка означало… не при ее жизни.

— На этом мы заканчиваем тот раздел нашей повестки дня, который был посвящен историческим сведениям, — неискренне улыбнувшись, заявил нудный тип. — Благодарю за внимание, господа. Адмирал Андерс расскажет вам о последних событиях в этом регионе. Давайте поприветствуем его.

Андерс вышел вперед под недружные аплодисменты собравшихся сонных журналистов. Ранетт ужасно рассердилась. Она заметила, что большинство хлопков доносится из рядов особенно шикарных репортеров. В глазах Ранетт все они выглядели разодетыми, богатыми и самодовольными — при этом гуманоиды практически ничем не отличались от инопланетян.

— Это торжественный для меня момент, господа, — заговорил Андерс. — Мне выпала тяжелая обязанность поставить вас в известность: один из наших людей предал то, за что я… и сотни тысяч представителей имперских вооруженных сил… сражаются и отдают свои жизни.

Ранетт подалась вперед. «Вот, начинается!»

— Всего несколько часов назад адмирал Масон узнал о заговоре, имеющем целью свергнуть Его Величество Вечного Императора.

Конференц‑зал взорвался возбужденными криками. Андерс поднял руку, требуя внимания, и тишина установилась мгновенно.

— Попытка переворота — мятежники спрятались за событиями на Алтае, как за ширмой, — была раскрыта сразу. Адмирал Масон вступил с мерзавцами в бой. И разбил их наголову… Но лишился жизни во время сражения. А вместе с ним погибли и все те, кто находился на его корабле.

Возбужденные крики превратились в громовые раскаты. Журналисты вскочили со своих мест, каждый пытался привлечь к себе внимание Андерса. Ранетт продолжала спокойно сидеть. Она заметила, что у адмирала подергивается левая щека, а глаза чересчур блестят. Вывод: лжет.

Андерс снова поднял руку, и снова в зале воцарилась тишина.

— Удар по нашему Императору был задуман человеком, которому мы все верили… человеком, который, как выяснилось, тайно лелеял безумное желание убить правителя и снова ввергнуть нашу Империю в хаос и страдания. Полномочный посол Стэн! Человек, которого любил и которому доверял Император… Я думаю, вы будете счастливы узнать, что хотя этому межпланетному разбойнику и удалось спастись, его силы разбросаны по всей галактике, а часть из них уничтожена. Даже сейчас, во время нашей конференции, их вылавливают по одному, так что скоро с ними будет покончено.

Теперь Андерс очень ловко позволил журналистам засыпать себя вопросами.

— Известно, где находится этот подонок, адмирал? — спросил один из журналистов, которому явно слишком много платили.

— Я не имею права разглашать подобную информацию, — ответил Андерс. — Можете не сомневаться. Стэн и его приспешник Алекс Килгур попытаются спастись бегством, но им не удастся от нас спрятаться.

— Имеет ли какое-нибудь отношение к этому заговору восстание на Алтае? — Еще одному из журналистов удалось пробиться со своим вопросом.

— И опять я вынужден сослаться на то, что обязан заботиться об имперской безопасности. Могу лишь сообщить, что Стэн был тесно связан с восставшими жителями Алтая.

— Существует ли опасность распространения заговора?

— Я не вправе ответить на вопрос отрицательно. Но, с моей точки зрения, нам удалось локализовать кризис. Служба Внутренней Безопасности занимается расследованием.

«Началась охота на ведьм», — подумала Ранетт.

— Каково общее число потерь адмирала Масона?

— Извините… снова соображения имперской безопасности не позволяют мне ответить на ваш вопрос. Могу сказать только, что все, кто находился на борту его флагманского корабля, погибли во время сражения.

— Каковы потери Стэна?

Андерс пожал плечами.

— Обещаю, вы получите ответы на все эти вопросы и на множество других… в свое время.

Ранетт пошарила среди своих запасов полезных трюков и вытащила на свет один из самых любимых — который назывался «Дональдсон». Ее хорошо поставленный голос эхом пронесся по конференц-залу, заглушив всех остальных желающих что‑то спросить.

— АДМИРАЛ АНДЕРС! АДМИРАЛ АНДЕРС!

Проигнорировать эту журналистку не представлялось возможным. Андерс вздохнул и жестом предложил ей продолжать.

— Какие у вас имеются улики против мятежников? — спросила она.

Андерс нахмурился.

— Улики? Я же сказал вам… Была предпринята попытка переворота. — Он решил выставить ее на всеобщее посмешище. — Я знаю, еще очень рано, Ранетт, но нам бы хотелось, чтобы вы обращали хотя бы некоторое внимание на то, что мы говорим.

— Я слышала вас, адмирал, — оскалилась Ранетт. — Однако… если вы поймаете этого Стэна…

— Когда, Ранетт. Когда!

— Это уже ваши проблемы, а не мои, адмирал. Все равно. Если или когда Стэн — и Алекс Килгур — будут пойманы… какие существуют доказательства того, что заговор действительно имел место? Для суда, я хочу сказать. Например: есть ли у вас записи переговоров? Удалось ли вам перехватить корреспонденцию мятежников? Засечь их встречи с известными врагами Империи?

Андерс начал брызгать слюной.

— Проклятье! Они напали на флагманский корабль адмирала Масона и уничтожили его! Какие еще доказательства вам нужны?

Однако Ранетт подобное объяснение не устроило.

— Честный прокурор может не удовлетвориться только вашим свидетельством на этот счет, адмирал, — спокойно ответила она. — Вы же должны это понимать. Покажите нам запись их нападения для начала. Запись переговоров между кораблями мятежников. Любые вещественные доказательства.

— Здесь я опять должен сослаться на соображения безопасности, — мрачно бросил Андерс. — Вы получите все доказательства… позже.

— В свое время? — спросила Ранетт.

— Я бы и сам не смог лучше выразиться.

В этот момент Ранетт поняла, что никто не собирается захватывать Стэна. Во всяком случае, живым.

Адмирал скрыл улыбку и уже собрался было отвернуться от Ранетт.

— Еще один вопрос, адмирал… если вы будете настолько любезны.

Андерс с трудом сдержал стон.

— Давайте, Ранетт. Еще один вопрос.

— Означает ли этот случай с полномочным послом, что весь наш дипломатический корпус оказался не на высоте?

Лицо Андерса выражало полное недоумение.

— Я не понимаю. Один человек вошел в сговор с группой душевнобольных. И ничего больше.

— А как насчет Яна Махони?

Андерс побагровел.

— Они никак не связаны между собой, — злобно ответил он.

— Да? А разве Ян Махони не был послан на Алтай? И не являлся ли он в свое время начальником Стэна? И не его ли совсем недавно казнили? Он обвинен — и весьма громогласно — в предательстве. И, как и Стэн, всю жизнь находился на службе у Императора. Перестаньте, адмирал, — продолжала Ранетт, — или один плюс один равно двум, или возникло совпадение, которое по меньшей мере показывает неудовольствие политикой Империи. Верные и надежные люди, которые всю свою жизнь служили Императору, вдруг превратились в предателей. Что‑то здесь не так.

— Пишете передовицу, Ранетт? — прорычал Андерс.

— Нет, адмирал. Просто задаю вопросы. В этом и заключается моя работа. А ваша — в том, чтобы на них отвечать.

— Я не собираюсь реагировать на грязные выпады, — угрюмо заявил Андерс. Он повернулся к остальным журналистам. — И… предупреждаю вас всех: сфера, в которую сейчас вторглась ваша коллега, является запрещенной для публикаций — по законам военного времени. Вы должны ограничиться освещением только тех вопросов, которые соответствуют этим законам. Я ясно выражаюсь?

В зале наступила тишина. Никто даже не смотрел в сторону Ранетт. Разозлившись до такой степени, что она была готова содрать с Андерса шкуру и сварить его на медленном огне, Ранетт уже открыла рот, чтобы задать еще один ядовитый вопрос. Тут она заметила, как помертвели глаза Андерса, как сделал шаг вперед офицер Внутренней Безопасности, готовый броситься на нее по первому знаку адмирала. И закрыла рот. Улыбнулась, многозначительно пожала плечами и уткнулась в свои записи. Ранетт была специалистом по выживанию в подобных ситуациях. Она получит ответы на свои вопросы — тем или иным путем.

Пресс-конференция закончилась, и все устремились к выходу. Ранетт снова подумала о Стэне.

Бедняга. У него нет ни единого шанса.

Глава 3

— Меня окружают дураки! — взревел Вечный Император. — Разжиревшие, наглые, самодовольные дураки, которым я слишком много плачу!

Большая группа самых разнообразных существ переминалась с ноги на ногу и дрожала, слушая разъяренного властителя. Среди них была Эври, молодая женщина с глазами старухи, — глава политической администрации Императора. Уолш, красивый, но глупый босс Дьюсабла, лизоблюд, представлявший Императора в парламенте. Андерс, адмирал, который разругался с Ранетт на пресс-конференции. Блейк, камергер Императора. Десятки других существ — в форме и без оной — сновали по огромному залу или стояли, опустив от стыда голову под градом императорских упреков.

Император обрушился на Андерса. Его голубые глаза стали цвета холодной стали.

— Что это за пресс-конференция, адмирал? Ты ведь считаешься экспертом по подобному дерьму. Видит Бог, ты не можешь даже поссать мимо собственных ботинок, когда дело доходит до настоящих военных действий!

— Да, сэр, — выдавил из себя Андерс. Он стоял, вытянувшись в струнку, как зеленый новобранец.

— А ты, Эври… Ты должна была продумать стратегию. Я преподнес тебе все факты на блюде с золотой каемочкой!

— Да, сэр, — сказала Эври, нервно облизывая пухлые губы.

— У меня нет времени на то, чтобы разъяснять вам, как делается элементарная политика, — проскрипел Вечный Император. — Предатели — Тайный Совет — ввергли Империю в самое кошмарное за последние две тысячи лет положение. Мне с трудом удалось исправить тот вред, что они причинили. Теперь, когда я обременен долгами, а союзники без конца изводят меня жалобами, каждый раз, стоит мне перевернуть камень побольше, из‑под него начинает вылезать всякая сволочь. С моей точки зрения — а это, черт возьми, единственная точка зрения, которая имеет значение, — Стэн худший из всех. Я вскормил эту змею на своей груди. Возвысил его. Сделал богатым. И как он отплатил мне? Вошел в сговор с моими врагами. Задумал меня убить. А когда его заговор был раскрыт, устроил настоящую бойню, уничтожил тысячи ни в чем не повинных матросов и моего лучшего адмирала, трусливо и подло напав на них из‑за спины.

Голос Императора стал еле слышен. Он утомленно покачал головой.

— Никто не предполагал такого поворота событий, проклятье! Так можно превратить вонючую помойку в роскошный дворец.

— Мне очень жаль, сэр, — вставил Андерс. — Я понятия не имею, как эта журналистка — Ранетт — узнала…

— Ну так заткни свою тупую пасть, адмирал, — оборвал Император. — Если ты не в состоянии придумать план, который может выдержать напор писаки с двумя извилинами в голове, тогда тебе, кретину, пора подавать в отставку.

— Да, сэр.

— Эври, у нас возникла чрезвычайная ситуация. Я хочу, чтобы все передачи новостей блокировались политическими советниками. Надави на крупнейшие программы: «Лицо Империи», «Исторические свидетельства», «Отсчет» и тому подобные. И особенно я хочу, чтобы ты взяла за задницу этого клоуна Джиннингса из «КБНСК». Половина Империи смотрит собачье дерьмо, которое он называет «Ночное сканирование». Я сам не понимаю почему. Наверное, каждый чувствует себя умником, видя, какой он чертовский болван.

— Все будет исполнено, Ваше Величество, — сказала Эври.

— Теперь ты, Уолш!

Скудоумный правитель Дьюсабла заморгал, пытаясь изобразить на лице осмысленное выражение.

— Как… э‑э… могу быть… полезным, Ваше… э‑э… Величество? — максимально напрягаясь, сумел пролепетать он.

— Я хочу, чтобы эти ленивые педерасты в парламенте немного пошевелились. Провели голосование. Назвали Стэна и его дружка, шотландского ублюдка, всеми известными им погаными словами. И если голосование не будет единогласным, я прибью твои внутренности гвоздями к столбу. И буду водить тебя вокруг него.

— Да, сэр, — прокурлыкал Уолш.

— И еще. Свяжись с Кенной. У меня будет для него личное поручение.

— Все исполню, Ваше Величество, — заверил Уолш.

— Андерс, наши силы быстрого реагирования должны быть направлены против Стэна. И меня не интересует, где вы возьмете корабли. Стэна необходимо найти.

— Да, сэр.

— Блейк! — Камергер подскочил к Императору. — Я хочу…

Властитель замолчал на полуслове — дверь с тихим шипением открылась, и в зал вошел Пойндекс, шеф службы Внутренней Безопасности. Его лицо было мрачным и совсем бледным. Гонец, принесший дурные вести. Но Император был слишком разгневан, чтобы заметить это сразу.

— Что за кретинские штучки, Пойндекс? Я ведь сказал, что хочу немедленно получить всю информацию на Стэна и Килгура, черт побери! Не завтра. Не послезавтра. Сейчас, черт побери. Сейчас!

Пойндекс быстро скользнул взглядом по залу, а потом снова посмотрел на Императора.

— Мне кажется, нам следует поговорить с глазу на глаз, сир.

— У меня нет времени на игры, Пойндекс. Говори!

Пойндекс колебался. В глазах Императора появился жутковатый блеск. Клиническая паранойя — таким был диагноз Пойндекса.

— Если вы настаиваете, Ваше Величество, — сказал Пойндекс. — Но я чувствую себя обязанным еще раз предупредить вас. Мы не должны говорить об этом при свидетелях. Я очень прошу вас изменить свое решение.

Вечный Император повернулся к своим людям:

— Выйдите.

Они выполнили приказ. Быстро. Через несколько мгновений в зале никого не было. Император посмотрел на Пойндекса.

— Ладно. Докладывай.

Пойндекс напрягся.

— Я должен с сожалением сообщить, что докладывать нечего, сир. Все файлы на Стэна и Килгура стерты.

— Что? Повтори!

— Стерты так, словно никогда и не существовали в природе, сир. — Сердце Пойндекса мучительно билось, когда он сообщал эту новость.

— Не может быть, — пробормотал Император.

— Боюсь, это правда, Ваше Величество, — сказал Пойндекс. — Даже в компьютеры «Богомолов» кто‑то проник. Нет никаких сведений о Стэне — или Алексе Килгуре — ни в одной компьютерной сети Империи. Я не знаю, как такое могло случиться. Сейчас над этим работают наши лучшие программисты. Единственное, в чем мы можем быть уверены, — это дело рук человека, который занимает очень высокий пост.

Император смотрел на Пойндекса несколько ужасно долгих секунд. Потом повернулся и положил руку на выключатель.

Засветился дисплей его личного компьютера.

— К счастью, — сказал Император, — именно на такой случай я храню свои личные файлы. — Он рассмеялся. Не слишком весело. — Когда все потеряно, приходится полагаться на себя.

Его пальцы забегали по клавишам, он начал поиск.

— Раньше у меня был персонал, на который я мог положиться, — продолжал властитель. — Махони, например. Иногда я жалею, что приказал казнить его. Ян был моей настоящей правой рукой, это точно.

Император, который всегда выглядел лет на тридцать пять, вдруг показался шефу ВБ старым. Черты его красивого лица заострились. Голос стал пронзительным и… слабым.

— …И со Стэном то же самое. Я тебе вот что скажу, Пойндекс: беда заключается в том, что предатели оказываются твоими лучшими людьми. — Он снова безрадостно рассмеялся. — Может быть, именно об этом и пытался сказать Юлий Цезарь Бруту.

— Простите, Ваше Величество. Я ничего не знаю об этих существах. Следует ли мне внести имена Юлия Цезаря и Брута в список ваших личных врагов?

— Не имеет значения, — проворчал Император. Он явно сказал это для себя, но Пойндекс сумел расслышать. — И еще одна проблема — не с кем поговорить… — Властитель вдруг встрепенулся. — Что такое?..

— Что‑то не так, сир?

Руки Императора снова забегали по клавишам.

— Да. Наверное, мне следовало… Дерьмо, о Господи!

Император уставился на Пойндекса.

— Мои файлы!.. — воскликнул он. — Они…

Пойндекс посмотрел на экран и прочитал:

Шеф ВБ отшатнулся, удивленный не меньше, чем его босс. Файлы на Стэна и Килгура в личном компьютере Вечного Императора тоже были уничтожены.

Тяжелый кулак Императора ударил по столу:

— Проклятье! Мне нужен Стэн! Найди его, Пойндекс. Если не сможешь ты, это сделаю я. И собственными руками насажу его голову на кол рядом с твоей!

Пойндекс устремился прочь.

Он мог бы поклясться, что, когда он подходил к двери, ему вслед донеслось рычание — словно огромный цепной пес оскалил зубы.

Глава 4

— Добрый вечер, джентльмены. Я Пит Джиннингс. Добро пожаловать на еженедельный выпуск «Ночного сканирования». Аналитическая программа новостей, которую интересуют наиболее важные события нашего времени. Весь сегодняшний час мы решили посвятить событию, потрясшему Империю. В центре нашего внимания один вопрос: «Стэн — предатель или непонятый гений?» Справа от меня — профессор Новак, широко известный всей нашей Империи историк и эксперт по вопросам работы парламента. Слева от меня вы видите сэра Уикера, в прошлом составлявшего речи для нашего Вечного Императора. Сейчас он является послом Империи в мирах Таана.

Ну, профессор, начнем с вас. Как вы ответите на мой вопрос?

— О, Стэн — предатель. Тут не может быть никаких сомнений.

— А что скажете вы, мистер Уикер?

— Я с вами совершенно согласен, Пит. Стэн самый настоящий предатель.

— Вы согласны друг с другом! И… так решительно. Не везет мне. Хорошо, в таком случае обратимся к другой стороне медали. Профессор?

— Я был первым в прошлый раз.

— Ха‑ха. И правда. Мистер Уикер, мы за справедливость. Ну‑ка, скажите нам… считаете ли вы Стэна непонятым гением?

— Это очень интересный вопрос, Пит. Я готов обсуждать его хоть целую ночь… если, разумеется, возникнет необходимость.

— Хорошо. Просто прекрасно.

— Но прежде чем приступить к обсуждению, давайте поговорим о природе этого человека.

— Да? А вы знали Стэна? Лично?

— О Господи! Нет, конечно! Я хотел сказать… я слышал о нем. А кроме того, мне хорошо известен этот тип людей.

— Пожалуйста, поделитесь своими мыслями с нашими зрителями.

— Ну, для начала, он всю жизнь пользовался благосклонностью Императора. Да, он, конечно же, оказал ему несколько услуг. Кое‑кто даже скажет, что услуги были весьма ценными.

— А как считаете лично вы?

— Я считаю, что это… как бы выразиться… можно трактовать по‑разному. Гораздо важнее то, что Стэн получил массу наград. Поэтому его «подвиги» — что бы там про них ни говорили — были вознаграждены. Кроме того, он обладал огромным состоянием. Только благодаря расположению Вечного Императора.

— А вы как прокомментируете эти слова, профессор Новак?

— Я думаю, что этот… этот… предатель сумел втереться в доверие к нашему Императору в один из редких моментов его слабости. После той ужасной истории с Тайным Советом. Наш чудесный властитель ошибочно принял амбициозность за любовь и верность. А теперь… оказалось, что Император… пригрел змею на своей груди.

— Отлично сформулировано, профессор! Вы еще раз доказали, что вас не зря считают признанным специалистом в области слова… Что скажете, сэр Уикер?

— По‑моему, мы забываем о тех несчастных, что находились на службе Империи и стали жертвами трусливого предательства Стэна. Особенно давайте вспомним адмирала Масона. Подумайте о его семье! Подумайте о том, какую боль они сейчас испытывают.

— Великолепная мысль. Я считаю, что мы должны прервать наш разговор. Минуту молчания, пожалуйста. Из уважения к семье адмирала Масона и команде «Калигулы»…

Видеокамеры «КБНСК» тихо урчали, а три участника передачи в скорбном молчании склонили головы.

Голос директора передачи раздался в самом ухе Джиннингса:

— О Господи, что за кретинство, Пит. Опять минута молчания!

Ведущий прошептал в микрофон, укрепленный возле его губ:

— Ты сам кретин, Бейди, заткнись. Не тебе приходится целый час занимать разговорами этих двух уродов.

— Ну, так думай быстрее, крошка. У нас еще целых пятьдесят минут.

— Вставь рекламу, черт побери!

— Ты, наверное, шутишь, — сказал Бейди. — Кто станет добровольно рекламировать хоть что‑нибудь посреди этого дерьма?

— А как насчет «Сдавайте кровь!»?

— Ой, приятель, еще одна домашняя реклама… Ладно, раз ничего другого не остается. Начинаю отсчет. Один, два…

В этот момент дверь пробил таран.

— На пол! — крикнул Стэн.

— Кто шевельнется, может распрощаться с жизнью, друзья! — прорычал Алекс.

Джиннингс, его гости, Бейди и весь персонал студии целых две секунды смотрели на них, разинув рты. Стэн и Алекс перешагнули через обломки двери, держа оружие наготове. За ними следовала Синд с отрядом бхоров и гурков.

— Это Стэн! — в ужасе пробормотал Джиннингс. — И Килгур.

Стэн помахал оружием.

— Я же сказал, лежать! — Он выстрелил, проделав огромную дыру в столе ведущего.

Все бросились на пол, а Джиннингс прижался своей кудрявой головой прямо к полу. Только у директора передачи хватило духа прошептать в микрофон:

— Пресвятая Богородица… пожалуй, у нас появилось, чем занять час! Продолжайте передачу, идиоты! Продолжайте передачу!

Стэн прошел немного вперед, но так, чтобы не попадать в объектив камеры. Справа от него скрипнула дверь запасного выхода. Мелькнула военная форма. Охрана. В следующий миг воздух вспорола очередь, выпущенная в дверной проем из оружия Синд. Послышались стоны. Военная форма исчезла.

Из тени вышел здоровенный парень, который размахивал тяжелой металлической стойкой из‑под прожектора.

— Ну, иди сюда, приятель, — сказал Алекс, перехватил стойку одной рукой и дернул. — Ты сделал большую ошибку. — «Приятель» выпустил стойку и пошатнулся. Алекс отбросил стойку в сторону и поднял парня в воздух. Одной рукой. — Это не входит в твои обязанности. Тебе повезло, что я не люблю болтать. А не то я бы с тобой с удовольствием пошептался.

Глаза парня начали вылезать из орбит. Алекс небрежно отшвырнул его. Послышался громкий скрежет — громила рухнул на пол, круша оборудование.

Алекс снова повернулся к Стэну.

— Мне кажется, они наконец обратили на нас внимание… Пора начинать, ребята.

Стэн встал перед камерой.

— Благородные господа, — начал он. — Граждане Империи… Меня зовут Стэн. Предмет дискуссии, возникшей в этой передаче. Я нахожусь в прямом эфире, в студии «КБНСК»…

Андерс глотал ртом воздух, точно рыба, выброшенная на берег, глядя на то, как Стэн обращается ко всей Империи. Человек, которого он разыскивал, находился в одной из главных студий, всего в получасе от Прайм-Уорлда.

Он уже столько лет имел дело со средствами массовой информации, что его сознание работало исключительно в этом направлении — поэтому Андерс мгновенно понял значение удара, нанесенного Стэном Империи. В данный момент мятежник проник в сердце крепости Императора и грозит пальцем самой могущественной военной машине в истории Вселенной.

— …Император назвал меня и моих соратников предателями, — говорил Стэн. — Истории решать, правда ли это. Потому что именно история вынесет приговор Императору. Я обещаю вам, ее суд будет суровым. Что станет со мной, не имеет никакого значения. В настоящий момент вам следует подумать о собственной судьбе. И о судьбе ваших детей. Я обвиняю Императора в том, что он предал вас… свой народ. Вы работаете и живете в нищете. Он же позволяет себе изысканные удовольствия. А вместе с ним и его доверенные дружки и приятели. Вы трудитесь на морозе, в невыносимой жаре, практически в темноте. А любимчики Императора загорают в лучах многочисленных даров АМ‑2.

Император предал вас. Но это всего лишь одно из множества его злодеяний. В самое ближайшее время я расскажу вам обо всех его деяниях: о правосудии Звездного зала, заключении в тюрьму, пытках, казнях существ, единственным преступлением которых явилась безграничная вера в своего властителя…

Андерс наконец пришел в себя и повернулся к адъютанту, капитану Лоуренс. На ее лице застыло удивленное выражение.

— Поднимайте флот! — рявкнул адмирал. — Я хочу увидеть большую дыру на небе. И как можно, быстрее.

— Но… на станции гражданские лица…

— К черту гражданских лиц! Этот человек должен умереть. Давайте, пошевеливайтесь!

Капитан метнулась исполнять приказ.

Алекс просигналил Стэну. Провел пальцем по горлу. Пора отваливать.

— …У меня нет времени, чтобы перечислить все грехи Императора. Я подозреваю, что его флот уже мчится сюда. Так что у меня остались считанные секунды только на то, чтобы сказать вам: я, Стэн, объявляю Вечному Императору войну. И призываю всех вас присоединиться к моему крестовому походу против преступника. Вам все равно нечего терять. Но зато вы можете получить свободу. Спасибо. И спокойной вам ночи.

Стэн поднял свое оружие, и камера превратилась в расплавленный металл и пластмассу. Тут и там раздавались взрывы — солдаты Стэна расположили заряды в стратегических точках. Невинные не пострадают. Но пройдет много месяцев и потребуется немало денег, прежде чем «КБНСК» снова выйдет в эфир.

Подойдя к Джиннингсу, Стэн пнул его ногой в бок. Тот захныкал и посмотрел на него полными ужаса глазами. Ведущий популярной программы был совершенно уверен, что смотрит в лицо безумцу.

— Спасибо, что дали мне возможность выступить в вашей программе, — вежливо поблагодарил его Стэн.

— Не за что, — пропищал Джиннингс. — В любое время, пожалуйста…

Синд крикнула:

— Мы опаздываем на три секунды!

Стэн кивнул и выскочил в почерневшее отверстие, служившее теперь дверью; его компания последовала за ним. Последней была Синд. Она задержалась на мгновение и сделала несколько выстрелов по помещению студии, просто чтобы припугнуть тех, кто там оставался. С дымящихся стен потек расплавленный пластик.

А потом и она скрылась за «дверью».

Джиннингс поднял голову с пола и прошептал:

— Благодарение богам, я жив.

— Можно подумать, это кого‑то волнует, — прокомментировал директор студии, поднимаясь на ноги. — Ты понимаешь, что мы только что передали в эфир? Нам больше не страшна никакая конкуренция.

Бейди оглядел разгромленную студию. Он напевал себе под нос. Теперь у них не будет никаких проблем. Теперь они смогут выбирать, о чем делать передачи.

«Интересно, — подумал он, — осталась ли хоть одна не поврежденная линия связи?» Ему было просто необходимо связаться со своим агентом.

Когда Стэн вернулся на борт «Победы», выли все сигнальные сирены. Через несколько минут он уже стоял на капитанском мостике.

Капитану Фрестону заметно полегчало.

— Успели, — заметил Фрестон. — Весь кретинский имперский флот отправился в поход за нашими нежными чувствительными шкурами. А возглавляет их громадный крейсер «Невский». С вашего позволения, сэр, мы полетим точно ветер.

— Нет, — проговорил Стэн, разглядывая мигающие точки на экране. Времени для этого было вполне достаточно. — Сначала займемся ими, капитан. На мой взгляд, их слишком много, мы должны уменьшить их количество.

— Оружие? — Стэн повернулся к лейтенанту Дензи.

— Все установки «Кали» и «Гоблины» готовы к запуску, — ответила она. Эта женщина была готова сражаться.

Стэну ужасно не хотелось ее огорчать.

— Должен расстроить вас, лейтенант, я намереваюсь сам заняться ими. — Натягивая шлем, он бросил на бегу капитану Фрестону: — Когда я скомандую «старт», стартуйте изо всех сил!

Фрестон кивнул. Ему не нужно будет ничего объяснять, когда придет время действовать.

Мониторы показывали приближающийся «Невский», который сопровождали около полудюжины крейсеров и целая туча истребителей. Стэн автоматически навел ракету и выстрелил.

Прямо на «Победу» мчался крейсер, за которым следовал линейный корабль. Может быть, удастся запустить «Кали» так, что она сможет проскользнуть мимо крейсера. Однако Стэн решил не рисковать, особенно когда заметил, что крейсер приготовился открыть огонь по «Победе».

Капитану «Невского» Личу пришлось решать точно такую же проблему. Мониторы показывали, что «Победа» находится на парковочном причале возле орбитальной радиостанции. Сигнал тревоги указывал на то, что в сторону ведущего крейсера направлена ракета «Кали». И что крейсер полностью закрывает собой «Победу».

А потом он понял, что нужно сделать. Телестудия.

Когда Лич был еще совсем молодым неопытным офицером и служил на отдаленном форпосте, он был просто помешан на древней земной игре. Она называлась «пул».

Самой популярной тактикой в ней считался «силовой прорыв» — белый бильярдный шар с силой врезался в своих собратьев. В результате возникал страшный беспорядок, иногда приводивший к головокружительному успеху.

Телестудия, находившаяся прямо перед «Невским», создавала очень похожую ситуацию. Если нанести по ней прямой удар, возникнет взрыв, который, самое малое, повредит стоящую поблизости «Победу». Чем сильнее будет взрыв, тем больше вероятность, что корабль Стэна погибнет.

Личу даже и в голову не пришло подумать о том, что студию типа «КБНСК» обслуживало не менее двух тысяч живых существ. Ему велели заполучить Стэна. Любой ценой.

Серия резких приказов — и оружие приведено в боевую готовность. Несколько мгновений спустя три ракеты с ядерными боеголовками покинули оружейный отсек «Невского».

Фрестон понятия не имел об игре под названием «пул». Однако бог наградил его сообразительностью. Когда на экране появились вражеские ракеты, он сначала засомневался в компетентности капитана «Невского». Потому что, судя по траектории полета, ракеты не могли даже близко оказаться возле «Победы». Он быстро вычислил в уме их курс… телестудия? Какое кретинство!

А потом Фрестон понял.

Предупредить студию он уже не успевал. Так же, как и Стэна, который сосредоточился на управлении «Кали» и следил за направлением их полета. Фрестон быстро пробежал пальцами по панели управления кораблем.

Крейсер напал на них, когда «Кали» образовали вокруг него кольцо. Стэн коснулся кнопок управления и… начал терять сознание. Он падал… назад… назад… назад…

Имперские ракеты достигли студии одновременно. Взорвались они тоже одновременно. Две тысячи живых существ лишились жизни.

Повсюду летали радиоактивные обломки. Через несколько мгновений от «Победы» ничего не останется.

Стэн пришел в себя, когда «Победа» вошла в гиперпространство. Он смотрел в склоненное, с расплывающимися чертами лицо Килгура. Алекс был бледен и казался озабоченным. У него за спиной стоял расстроенный Фрестон.

— Ну‑ка, говори, как тебя зовут, приятель, — потребовал ответа Алекс.

— Ты что, спятил? Что я должен сказать?

— Свое имя. Проверочка.

— Килгур, если ты сейчас же не уберешь от меня свою паршивую морду, от которой так и несет хаггисом, — прорычал Стэн, — я скормлю тебя нашему кораблю вместе с остатками этой мерзости.

Килгур повернулся к Фрестону, круглое лицо осветилось улыбкой.

— Ну, с боевым духом у него все в порядке. Хотя над манерой выражаться можно было бы немного поработать.

— Что за идиотизм тут происходит, Алекс? — потребовал ответа Стэн.

— Пришлось стартовать, не дожидаясь, пока ты уничтожишь тот крейсер. А происходит тут вот что: наш ополоумевший Император вляпался в самое настоящее дерьмо. Понятно, дружочек Стэн?

— Повторяю, Килгур, что за идиотизм тут происходит?

— Император отдал приказ взорвать свою любименькую телестудию.

— Какого черта? — Стэн открыл рот от удивления.

Алекс повел своими мощными плечами.

— Может, ему не понравилось наше выступление.

Глава 5

Глава 6

Разбрызгивая пену на белом гребне волны, появился рыбный косяк, через мгновение стая устремилась вниз, в сторону впадины. Их побег не имел ни малейшего смысла. Их ждала смерть.

Море забурлило, вспенилось, огромное существо с широко разверстой пастью поднялось из воды прямо перед стаей и мгновенно поглотило вожака. Чудовищный плавник раздавил еще двух полуметровых рыбин, которые медленно всплыли на поверхность.

Загудел сигнал связи, и Рикор пришлось отвлечься от обеда под открытым небом. Однако она не стала отвечать сразу, а вместо этого, не торопясь, задумчиво оценивая вкус, съела обе рыбины, прежде чем они успели прийти в себя.

«Да, — подумала Рикор. — Они явно выращены не искусственным способом. Вот еще одна причина, чтобы вернуть все на круги своя. Дикую рыбу всегда можно отличить. У нее вкус… более… более…»

Размышляя на эту тему, существо, которое считалось самым одаренным психологом Империи, перевернулось на спину, не обращая ни малейшего внимания на рев урагана и арктический холод. Рикор прикоснулась плавником к индикатору прибора связи, висевшего у нее на шее. Назвать это место шеей можно было только весьма приблизительно — Алекс Килгур однажды заметил: «Это, должно быть, шея красотки, раз уж она не дает голове упасть на грудь, так?»

Звонил один из помощников, который находился в роскошном офисе, выстроенном по собственному проекту Рикор, — кое‑кто (абсолютно бесчувственные типы) сравнивал офис, столь нежно любимый его хозяйкой, с арктической морской пещерой.

— Терпеть не могу, — пророкотала Рикор, — когда прерывают мой обед. Люди говорят, что еда — дело серьезное.

— Мы получали приоритетное сообщение с Прайм-Уорлда, — доложил помощник, который был еще настолько молод, что связь со столицей Империи приводила его в трепет. — Там говорится, что вы должны быть готовы для выполнения специальной миссии под руководством, — тут голос помощника снизился до шепота, — самого Вечного Императора.

Рикор напряглась.

— Какого рода миссия?

— В сообщении не сказано ничего определенного. Предупреждают, что почти наверняка она займет много времени, поэтому вам следует захватить с собой гравикресло и необходимые вещи.

«Никакого упоминания о покойном Яне Махони, — подумала Рикор, — или о недавно объявленном вне закона Стэне. Нет упоминаний и о том, что Император — а точнее, его новый начальник тайной полиции Пойндекс — может заинтересоваться, почему Рикор совсем недавно в обстановке полнейшей секретности совещалась с неким сэром Эку, известным дипломатом. Плохо, плохо, очень плохо».

— Как я доберусь до Прайм-Уорлда?

— За вами послан корабль. Из космопорта пришло подтверждение, что он прибудет через два земных дня.

«Еще хуже», — подумала Рикор.

— Я должен ответить сам или дождаться вашего возвращения?

— Сообщите… сообщите, что вы все еще пытаетесь со мной связаться.

— Понял. Но…

— Ради вашей собственной безопасности, если вы записываете этот разговор, я вам советую его стереть. Кстати, это приказ.

— Вы возвращаетесь?

Рикор принялась размышлять. У нее было два земных дня до того, как прибудет корабль с мордоворотами Пойндекса или ордером на арест. Времени вполне достаточно.

— Да. На короткое время. Для выполнения особого задания мне необходимо побыть в одиночестве, здесь, в море, чтобы сосредоточиться и накопить психическую энергию.

— Конечно, — проговорил по‑прежнему удивленный помощник. Как и все расы, живущие в воде, народ Рикор нуждался в море не только в качестве средства поддержания физического здоровья, но и для создания психического равновесия. — Я подготовлю ваши вещи для путешествия, как обычно.

— Отлично. Возвращаюсь. Конец связи.

Не дожидаясь подтверждения, Рикор отключила переговорное устройство и поспешила к своему дому.

Два дня.

Вполне достаточно времени для того, чтобы собрать самое необходимое и добраться до флайера, приспособленного к полетам в атмосфере, который Рикор припрятала под водой неподалеку от пещеры, а купила несколько лет назад, когда почувствовала, что с Империей происходит что‑то неладное.

У нее были только теоретические представления о разведке, но она в течение многих лет консультировала сначала Махони, когда он возглавлял корпус «Меркурий», а после него — Стэна. И знала, что у любого уважающего себя заговорщика должна быть потайная дверь, через которую он может ускользнуть в случае опасности.

Рикор спрятала небольшую космическую яхту в стоящем на отшибе складском помещении космопорта, расположенного на другом конце ее родной планеты. До прибытия имперского корабля у нее было два дня, и, возможно, еще два, пока они будут прочесывать скованный зимними холодами океан в тщетных поисках места, куда отправилась Рикор, чтобы заняться медитацией. Только потом ищейки Императора сообразят, что она сбежала.

Рикор надеялась, что этого времени хватит.

Ей даже было где спрятаться — она отправится к существу, которое посетило ее с ужасным известием о том, что Вечный Император лишился рассудка.

Сэр Эку дождался воздушного потока, который поднялся до практически вертикального, залитого солнцем гребня скалы и, оседлав его, взмыл в небо из извивающегося, точно змея, каньона. Прямо перед ним, в самом центре огромной долины, возвышался шпиль Гостевого Центра манаби.

Сэр Эку совершенно сознательно выбрал кружной путь по каньону к Центру, ему совсем не хотелось спешить, хотя и тянуть дольше было уже нельзя. Он не сразу ответил на вызов не потому, что был плохо воспитан, — по законам манаби имперский дипломат и посол должен обладать хорошо развитым чувством приличий и соблюдать их во всех ситуациях. Он просто хотел быть уверенным в том, что его тщательно заготовленная ложь окажется достаточно надежной и выдержит испытание разговором с представителем Империи.

Кроме того, сэр Эку испытывал относительно непривычное для него «ощущение», как сказали бы люди. Страх. Если на него падет хоть малейшее подозрение, нейтралитет манаби, являющийся главной их защитой, окажется абсолютно бесполезной штукой и не поможет ему остаться в живых.

Сам Эку нарушил политический и моральный нейтралитет некоторое время назад, когда решил, что Вечный Император больше не имеет права управлять Империей и что он на самом деле разрушает то, что сам же и создал. Тогда Эку отправился к Рикор, чтобы обсудить с ней свои идеи и убедиться в том, что не является первым в истории спятившим манаби. А потом разыскал Махони и Стэна, поведал о сложившейся ситуации так, как он ее себе представлял, и, что еще хуже, объявил о собственной и, следовательно, всего народа манаби готовности оказать любую помощь в предотвращении неминуемой гибели Империи.

Махони казнен, а Стэн в бегах. Возможно, в данный момент самого Эку ждет переход в нематериальный мир его предков.

«Интересно, — подумал он, — кто будет допрашивать меня от имени Императора».

Длинное черное тело манаби с красноватыми обводами на крыльях и почти трехметровым хвостом, являвшимся чем‑то вроде руля, плавно скользило, приближаясь к Центру. Все чувства Эку были обострены. «Возможно, — подумал он, — это потому, что я наслаждаюсь покоем своего родного мира в последний раз». Иногда он спрашивал себя, почему выбрал карьеру дипломата, которая вынуждала его так часто оставлять Сейличи, где был всего один континент с множеством озер и редкими горами.

Может, ему не следовало покидать родную планету, а нужно было стать одним из множества философов — парить в воздухе по воле легкого ласкового ветра, думать, преподавать. Его юношеские статьи, посвященные диалектике личности, хранились в памяти компьютера где‑то под землей, там, где находились все необходимые манаби машины и строения.

Единственными искусственными сооружениями на поверхности Сейличи были три Гостевых Центра, построенные исключительно в качестве любезности неспособным летать существам, которые пожелают посетить планету. Внешне каждый из Центров напоминал огромное жерло потухшего вулкана, в «кратере» которого прятались посадочные площадки.

Сенсоры Центра уловили приближение Эку, и двери распахнулись. Дипломат влетел внутрь и пошевелил усиками. Почувствовал едва уловимый собственный запах и последовал за ним в сторону конференц-зала. Там его поджидал посланник Императора, который удобно расположился в мягком кресле.

Солон Кенна оказался еще толще и доброжелательнее на вид, чем помнил его Эку. Впрочем, похоже, он по‑прежнему злоупотребляет спиртными напитками, отметил про себя манаби. Те, кто считали Кенну жирной карикатурой на тупого и беспринципного политика, не сумели продержаться на политической арене достаточно долго, чтобы изменить свое мнение. В данный момент Кенна в качестве наемного убийцы прибыл на Сейличи — от имени Императора.

— Давненько мы с вами не виделись.

— Да уж, это точно, — ответил Кенна, который выбрался из своего кресла и улыбнулся. — Я тут сидел и раздумывал о красотах Сейличи. — Естественно, Кенна произнес название планеты правильно. Он по‑прежнему обожал витиеватые речевые обороты, на которые много лет назад обратил внимание Император. — Мне следовало бы почаще приезжать сюда, особенно сейчас, когда Империя восстановлена. Однако… — Он пожал плечами. — Время проходит, оставляя нас далеко у себя за спиной. Да и забот у меня предостаточно. Вы знаете, что я решил написать мемуары?

— Невероятно интересно.

Не просто вежливость со стороны Эку — он никак не мог понять, почему люди так любят запутанные и сложные, да к тому же еще и нечестные политические приемы, когда, как было принято считать среди манаби, прямой и открытый путь приносит гораздо больше пользы. Впрочем, эти представления манаби не мешали им по достоинству оценивать многословные разглагольствования и прибегать к ним в случае необходимости. Так что если мемуары и вправду увидят свет, подумал Эку, интересно, как Кенне удастся избежать в них упоминания того простого факта, что с самого рождения он был подонком и мерзавцем и пробивался в политику всеми доступными ему способами.

— Однако я прибыл сюда по делу, — с деланной тоской в голосе проговорил Кенна. — Меня послал Вечный Император. — Он достал из кармана карточку, на которой сразу же засветился герб Империи, оживший благодаря прикосновению руки Кенны.

— Насколько я понимаю, вас интересует Стэн.

— Вы правильно понимаете.

— Конечно, — проговорил сэр Эку. — Я окажу вам любую посильную помощь. Нейтралитет моего народа не имеет в данном вопросе никакого значения, поскольку он никогда не распространялся на сокрытие информации о преступниках, коим, если я не ошибаюсь, является Стэн.

— Он самый отвратительный из всех преступников в галактике, — согласился Кенна. — Он предал Империю — исключительно ради собственных амбиций. Никаких других причин у него для этого не было.

Кенна попытался напустить на себя негодующий вид, но у него это не очень получилось. Он намеренно старался выглядеть глупым, чтобы собеседник не заметил холодного блеска свиных глазок и посчитал его полным кретином.

— Амбиции делают нас посмешищем, так сказал какой‑то поэт… Стэн, — задумчиво проговорил Эку, словно собирал свои воспоминания об этом человеке воедино. — Честно говоря, мне о нем почти ничего не известно, поскольку время, проведенное мной в его обществе, было несколько… беспорядочным — мне кажется, это самое подходящее слово. Я много размышлял о трибунале и Тайном Совете, остальное занимало меня в гораздо меньшей степени, когда я имел дело с этим человеком. Повторяю, я готов оказать вам любую помощь. Однако, честно говоря, вы меня озадачили. Ведь Стэн столько времени посвятил имперской службе… я думал… ну, имперские базы данных… должны содержать о нем более подробные факты.

Кенна нахмурился — Эку показалось, что сейчас он, для разнообразия, абсолютно искренен.

— Я тоже так считал. Но выяснилось, что все совсем не так просто. Очевидно, Император желает проверить имеющиеся у него сведения. Или, что более вероятно, он надеется отыскать мельчайшие улики и детали, которые помогут свершиться правосудию над предателем.

— С чего вы хотели бы начать?

— Вы согласитесь на сканирование вашего сознания? У меня на корабле имеется необходимое оборудование и лучшие специалисты ВБ.

Эку подпрыгнул на месте, кончики его крыльев затрепетали. Сканирование сознания равносильно умственному изнасилованию и может привести к длительной психической травме или смерти — даже если его проводит специалист высокого класса.

— Ни за что, — твердо проговорил Эку, когда ему удалось прийти в себя. — Несмотря на то что я поддерживаю Императора, должен официально заявить, что ни я и никакой другой представитель моего народа не состоял у него на службе. У нас имеются собственные секреты, которые абсолютно не касаются Императора.

Кенна, соглашаясь, кивнул и потянулся к столику. На нем стояло угощение — бренди с Дьюсабла, столь любимое Кенной, и поднос с печеньем, предположительно нейтрализующим алкоголь в организме, а на самом деле химически синтезированным таким образом, что оно, наоборот, усиливало его действие.

— Император сказал, что вы откажетесь, и приказал мне не настаивать на этом предложении. Однако он добавил — неофициально, так что я прошу вас, если вы записываете наш разговор, стереть эти слова, — цитирую: «Когда Стэн будет арестован, осужден и подвергнут сканированию перед казнью, все, кто поддерживал его заговор, невзирая на нейтралитет, будут рассматриваться как личные враги Императора со всеми вытекающими отсюда последствиями».

— Надо сказать, — заявил Эку, который ужасно гордился тем, что ни один усик у него не дрогнул, когда угроза была произнесена, — не самое дипломатичное заявление из всех слышанных мной из уст Вечного Императора.

— Времена дипломатии прошли, — промолвил Кенна. — Кроме того, наш Император относится к опасности, которую представляют собой Стэн и его дружки-бандиты, столь серьезно, что не считает возможным тратить время на красивые речи. Тем не менее от себя лично я готов принести вам извинения по поводу резкости этого заявления, даже несмотря на то, что я всего лишь посыльный. И еще я заранее приношу вам свои извинения за то, что нам придется отнять у вас много времени, поскольку Император желает знать все. Хочу напомнить вам, что этот разговор записывается. Вы имеете право на совет юриста, медицинское обследование и присутствие любого другого лица для подтверждения того, что на вас не оказывается ни физическое, ни фармакологическое воздействие.

— Я понимаю вас и благодарю за принесенные извинения, — проговорил Эку. — Лично для меня в данный момент решающее значение имеет время. Давайте начнем?

Эку принялся рассказывать. Он будет говорить очень медленно, с кучей подробностей, так что понадобится несколько дней, чтобы довести историю до конца.

А в конце каждого дня он будет консультироваться по поводу продолжения рассказа и реакции на него Кенны со своим наставником, спрятавшимся глубоко под конференц-залом в одной из лабораторий манаби.

С Рикор.

Шеф отдела расследований Лайза Хейнз неожиданно проснулась — но осталась лежать неподвижно в своей кровати. Сначала… слух.

Ничего.

Обоняние… Ничего.

Что же тогда?

Движение. Ее «плавучий дом» слегка раскачивался.

Лайза Хейнз чуть приоткрыла глаза.

Лунный свет заливал единственную комнату дома — баржи с мощным двигателем, пришвартованной в нескольких сотнях метров над одним из лесных прибежищ Прайм-Уорлда.

Комната была пуста.

Сэм, муж Лайзы, тихонько похрапывал у нее под боком.

Рука Хейнз скользнула вдоль края кровати по водяному матрасу, прикоснулась к дулу всегда заряженного мини-виллигана, который уже через мгновение удобно лежал у нее в ладони.

И снова баржа покачнулась.

Кто‑то пытается взобраться по одному из причальных канатов?

Да.

Мгновение назад Лайза еще лежала в кровати — и вот уже она, совершенно обнаженная, заняла боевую стойку посреди комнаты, с оружием наготове. Подтвердилось. Никого здесь нет.

Она метнулась к своему маленькому арсеналу, вытащила и быстро натянула на себя фототропный комбинезон. Комбинезон, как и пистолет, выпускался исключительно для высших чинов Империи; даже полицейский ранга Хейнз не имел права обладать ни тем, ни другим. Однако, как водится, полицейские далеко не всегда исполняют законы, которые призваны охранять.

Хейнз была готова к визиту незваных гостей. Теперь нужно их встретить как положено.

Осторожно ступая, она подошла к двери, выходящей на палубу баржи, и слегка приоткрыла ее. Затем, сняв очки для ночного видения с крючка возле двери, надела их.

Дневной свет. Немного зеленоватый, но все‑таки дневной. Наружу, на палубу.

Баржа вновь слегка покачнулась.

Лайза посмотрела на темный склон расположенного напротив холма. Ничего. Хейнз переключила очки в другой режим и посмотрела снова.

Ага. Маленькое, едва заметное свечение. Несколько живых существ.

Командный пост, прикинула она. Да, именно так и должно быть, если она правильно поняла, что происходит.

А может, это какие-нибудь бандиты — за прошедшие годы она поймала и засадила в тюрьму множество подобных типов — пришли свести с ней счеты? Маловероятно. Только в кино преступники прибегают к мести, которая не может принести им никакой выгоды.

Хейнз переключила очки на меньшее усиление, опустилась на палубу, осторожно подползла к борту и заглянула вниз. Все правильно.

Кто‑то… три каких‑то типа… ползли вверх по причальному канату. Они хорошо знали свое дело — но они карабкались вверх, а канат раскачивался все сильнее. Все трое были одеты в одинаковые фототропные комбинезоны и защитные жилеты, на боку у каждого болтался пистолет в кобуре. Какой‑то спецотряд.

«Ну и отлично, — подумала Хейнз. — Ты надеялась, что этого не произойдет, однако надежды не сбылись. Тебя беспокоили подозрения с тех самых пор, как Стэна объявили предателем. Ты не можешь подвергнуться сканированию или еще чему-нибудь в этом же духе, тебе ведь известно, что Внутренняя Безопасность не останавливается ни перед чем, когда проводит „глубинный допрос“. И уж, конечно же, ты не имеешь права подставлять Сэма. Всю свою кретинскую жизнь ты находилась на стороне закона, а теперь из‑за какой‑то ерундовой любовной связи — ну, ладно, ладно, не ерундовой, а очень даже серьезной, но это же было так давно — теперь ты стала преступницей».

В мозгу Лайзы промелькнул непонятно откуда взявшийся отрывок, переведенный с давно забытого, чужого языка: «…где каждый полицейский — преступник, а каждый грешник — святой…» Она выстрелила прямо в лицо тому из своих незваных гостей, что лез первым. Эхо выстрела раскатилось в ночной тишине, а человек беззвучно полетел вниз, увлекая за собой одного из своих приятелей.

Хейнз перекатилась назад к двери, открыла крышку наружной электрической розетки — только это была не розетка, а рубильник, — дернула на себя и… «Благодарю тебя, Господи, за то, что наградил меня паранойей», — три заряда разрубили пополам якорные канаты.

Третий «гость» удивленно вскрикнул, а потом молча встретил свой конец, когда баржа, освободившись от якорей, словно воздушный шар, взмыла в воздух.

В доме завозился проснувшийся Сэм, поднялся на ноги и направился прямо к боковому столику.

— Какого черта?..

Он не был Стэном, не был ни солдатом, ни полицейским, ему требовалось целых полчаса, чтобы проснуться и начать понимать, где он находится и что с ним происходит. Лайза Хейнз именно за это и любила его… за это и многое другое.

Ночной ветер подхватил баржу и понес ее над лесом. Внутри, в комнате, с грохотом сорвались со стен картины и полетела на пол посуда. Лайза вошла, придерживаясь рукой за стену, когда их дом, словно подвыпивший моряк, начал выделывать в воздухе замысловатые пируэты.

— Отряд по захвату, — объявила она, хотя прекрасно понимала, что Сэм вряд ли сейчас в состоянии понять значение слова «захват». — Все в форме. Имперские подонки.

К ее удивлению, Сэм мгновенно проснулся.

— О! — проговорил он. А потом кивнул. — Ну, надо полагать, это должно было случиться. Правда, лично я считаю, что нам следовало предпринять что‑нибудь более действенное, чем просто побег.

— Сначала мы убежим, — сказала Хейнз. — Потом спрячемся. У нас будет достаточно времени, чтобы решить, как рассчитаться с ними.

Она подошла к шкафу, открыла дверцы и вынула два персональных «парашюта» со встроенной тягой Маклина — подобное устройство давало возможность любому человеку среднего веса спокойно спускаться вниз с высоты до двух километров до тех пор, пока не кончится заряд батарей.

Когда баржа поднимется достаточно высоко, они выпрыгнут в открытую дверь и половину расстояния до земли преодолеют в свободном полете; Хейнз надеялась, что на таком большом расстоянии сенсоры императорских подонков не смогут их засечь. Именно Сэм заставил ее пристраститься к этому виду спорта.

У них еще будет время, чтобы отомстить. Да. Если немного повезет. Впрочем, Лайза ничего не сказала вслух, только помогла Сэму надеть снаряжение.

Даже сейчас, в самую темную часть ночи, башня на дне ущелья светилась приглушенными цветами радуги. Внутри, прижавшись друг к другу, беспокойно спали Марр и Сенн. Казалось, они совсем не постарели с тех пор, как служили поставщиками продовольствия у самого Императора, а Стэн был молодым капитаном, командовавшим отрядом гурков — телохранителей Императора. Может быть, только немного потемнел золотистый мех. Больше в их внешности ничего не изменилось.

Двое милченов, уйдя на покой, ни в чем не нуждались. Они по‑прежнему наслаждались красотой и любовью. Марр и Сенн были не просто друзьями Стэна, хотя они не виделись уже много лет, но именно милчены устроили грандиозную вечеринку, после которой Хейнз и Стэн стали любовниками.

Марр неожиданно проснулся. Сел. Сенн вопросительно присвистнул, его огромные глаза замигали.

— Это был просто сон.

— Нет. Гравитолет. Только что пролетел над долиной.

— Я ничего не вижу. Тебе приснилось.

— Нет. Вон там. Посмотри. Снижается с выключенными фарами.

— Ой. Кто‑то холодными пальцами коснулся моей души. Холод. Холод. Ночью, с выключенными огнями. Если они остановятся возле нас, не будем отвечать.

Марр промолчал.

— Я сказал, мы не будем им отвечать. В нынешние времена, когда Император так изменился, только глупцы открывают дверь после полуночи. Те, кто летают по ночам, не могут быть нашими друзьями.

Тишина. Гравитолет замер снаружи.

— Стало еще холоднее. Ты чувствуешь?

— Да.

— Звонок. Кто это?

— Не знаю.

— Не включай свет. Может быть, они уйдут.

Хрупкая рука Марра протянулась в сторону, и снаружи загорелось четыре луча света, озаривших посадочную площадку.

— Ты глупец, — резко сказал Сенн. — Кто к нам пожаловал?

Марр всмотрелся в темноту.

— Двое людей. Мужчина и женщина. Мужчину я не знаю, а женщина кажется мне знакомой.

— Да, Марр. И у нее есть пистолет. Выключи свет.

— Я ее знаю, — заявил Марр. — Она служит в полиции. И совсем недавно звонила мне по какому‑то пустяковому делу. Я тогда удивился.

— Служит в полиции?.. А, Хейнз.

— Да. Та, что любила Стэна.

— Значит, она в бегах. Император наверняка захочет допросить всех, кто знал Стэна. Ей определенно что‑то известно, иначе она не стала бы спасаться бегством.

— Сенн, подумай. Неужели ты бы сам не сбежал от этого ужасного Пойндекса? Который лично убил Махони?

— Выключи свет. Залезай обратно в постель. Нам незачем вмешиваться в политику людей. Видишь? Они собираются уходить. Их приютит кто‑нибудь другой.

Марр ничего не ответил. Ему показалось, что он слышит шум шагов снаружи, у посадочной площадки.

— Один человек однажды сказал мне, — медленно проговорил Марр, — что если у него будет выбор между предательством друга и предательством своей страны, он надеется, что у него достанет мужества стать изменником.

Они прижались друг к другу, и их антенны соприкоснулись.

Сенн отпрянул.

— Ладно, — сказал он. — Только не говори мне о преданности и о других чрезмерно сложных человеческих чувствах. Просто тебе хочется, чтобы в нашем доме снова были гости, для которых ты мог бы готовить.

Его рука описала полукруг.

Перед домом неожиданно возник столб света, приглашающий Хейнз и Сэма войти.

Глава 7

Снова покои Вечного Императора были переполнены, а кондиционеры работали на полную мощность. Сам Император отдавал одно приказание за другим.

— Эври.

— Да, Ваше Величество?

— Общественное мнение по поводу взрыва «КБНСК»?

— Не слишком благоприятное, сир. Я собрала лучших политических комментаторов, но никто из них не стоит на тех же позициях, что и мы.

— А каковы наши позиции?

— Это был трагический несчастный случай, вызванный нападением Стэна на станцию. Что мы только пытались защитить невинных гражданских лиц.

— Замени слова «защитить невинных гражданских лиц» на попытку «ограничить второстепенный ущерб».

— Благодарю вас, сир.

— Теперь я хочу, чтобы ты обернула дело в нашу пользу.

— Что вы имеете в виду, сир?

— Очень просто. Все станции вещания принадлежат Империи. Мне, иными словами. Проинформируйте их, что я прекращу действие их лицензий и они не смогут больше лгать с экранов, если не начнут говорить то, что хочу я.

— Да, сир…

— У тебя есть сомнения. Какие?

— Они напуганы. Боятся, что Стэн в следующий раз нападет на них.

— Никаких проблем. Андерс.

— Да, Ваше Величество.

— Собери резервные корабли и войска. Я хочу, чтобы все крупнейшие телестудии Империи находились под охраной. Сеть должна быть такой плотной, чтобы и муха не пролетела. Понятно?

— Да, сир. Но у нас уже практически не осталось резервов. Ведь фонды были заметно урезаны. Кроме того, наши силы связаны необходимостью помогать более слабым союзникам. Мы повсюду выставили гарнизоны. Наш флот очень растянут…

— Найди необходимые корабли. Просто найди их, и все.

— Да, сир.

— И еще одно. Я не забыл, кто виноват в том, что произошло на нашей центральной телестанции.

— Конечно, сир. Я несу всю полноту ответственности, сир.

— Заткнись, Андерс. Пока ты исполняешь мои приказы, я советую тебе подумать о том замечательном месте, куда я пошлю тебя, когда это безобразие закончится. Какой-нибудь остров. Где очень холодно. И можешь не сомневаться: он будет маленьким. Не больше километра во всех направлениях. А теперь займись делом!

— Э‑э… есть, Ваше Величество!

— Уолш.

— Да, Ваше Величество.

— Как обстоит дело с законом о налогах на АМ‑2?

— Я не уверен, что мы сумеем провести его в парламенте, сир.

— В чем проблема?

— Оппозиция заявляет, что увеличение налогов идет вразрез с вашими обещаниями.

— Большое дело! Они только и делают, что нарушают собственные обещания. Почему этого не могу сделать я? Политика для того и создана. Одна ложь громоздится на другую.

— Безусловно, сир. Однако они перестали так думать, когда лишились независимости. Мы предложили им АМ‑2 по фиксированно дешевым ценам, если они согласятся стать доминионами Империи.

— Конечно, я помню. А еще я помню, что именно моя рука лежит на кране с АМ‑2. Я — единственный поставщик. Следовательно, я и буду определять цену.

— Да, сир. Знаю, сир. Парламентарии твердят, что всех душит дефицит.

— Ну, тогда скажи им, что тут они не одиноки. Именно поэтому я и вынужден увеличить налоги. Моя сокровищница почти пуста. В буфете остались лишь голые кости. Я не верю этим людям. Проклятье, я вынужден нести на своих плечах все тяготы! Без меня им конец. Шесть лет жестокого правления Тайного Совета доказали мою правоту.

— Верно, Ваше Величество. Но парламентарии начали шептаться, что им было не так уж и плохо, когда всем без вас заправлял Тайный Совет.

— Не стоит из‑за этого беспокоиться… Кенна?

— Да, Ваше Величество.

— Я хочу, чтобы ты помог Уолшу в этом деле.

— С удовольствием, сир. Как и всегда.

— Я хочу, чтобы, когда дело дойдет до голосования, Дьюсабл поддержал меня. Мне необходим большой прорыв. А еще мне требуется преимущество при голосовании. Единогласно было бы лучше всего, но я согласен и на девяносто девять процентов.

— Я не уверен, что это возможно, сир.

— Сейчас Дьюсабл процветает, не так ли?

— Да, Ваше Величество.

— Я сделал вас, ребята, обладателями самых крупных хранилищ АМ‑2. А это значит, что вы можете причесать всех на прямой пробор в любой момент и как только пожелаете.

— Я протестую, Ваше Величество. Граждане Дьюсабла…

— Кончай, Кенна. Если бы ты не воровал, у меня бы это только вызвало подозрения. Так или иначе, я дал Дьюсаблу все. Сделал его одним из самых драгоценных камней в моей короне. Теперь пришло время платить по счетам. И получить голоса.

— Я сделаю все, что в моих силах, сир.

— Этого недостаточно. Потребуется обман. И насилие. Я хочу, чтобы парламент знал свое место. По крайней мере до тех пор, пока кризис не будет разрешен. Позднее я всегда смогу укомплектовать парламент нашими людьми.

— Считайте, что дело сделано, Ваше Величество.

— Блейк.

— Да, сир.

— Вы с Пойндексом общаетесь с главной жрицей, не так ли? Как ее зовут?

— Зоран, сэр. Главная жрица Культа Императора.

— Да, я имею в виду именно эту тронутую. Что там у вас происходит? Сейчас необходимо подчеркнуть мою божественность, особенно среди темных масс. Проклятье, бедняков легко убедить выступить против своего правителя. Волнения теперь возникают практически постоянно, а это плохо сказывается на делах. Несколько храмов, построенных в мою честь, — продолжал Император, — помогут восстановить веру в экономику, что в свою очередь повлечет уменьшение инфляции.

— Откровенно говоря, сир, мы не добились больших успехов с этой женщиной. Чаще всего она чем‑то постоянно занята, а когда мне все‑таки удается с ней встретиться, говорит загадками и все время хихикает. Я думаю, Зоран спятила.

— Это хитрая лиса, Блейк. Она, конечно, свихнулась. Однако она куда умнее большинства людей, собравшихся в этом зале. Скажи ей, что мне надоело финансировать ее организацию. Проку нет.

— Я уже говорил ей об этом, сир. Самым жестким образом.

— Гм‑м‑м. Дурно пахнет. Отлично. Забудем о ней. Отправьте ее в ссылку за что‑нибудь. Скажите, что пришло время предаться глубоким размышлениям. Пусть Пойндекс вознаградит ее должным образом. Что‑нибудь быстрое и безболезненное. После чего займись ее заместительницей. Если и с ней ничего не получится, иди дальше вниз по списку, пока не попадется кто‑нибудь с большими глазами и птичьими мозгами. Поговори с Пойндексом. Он знает, что я имею в виду.

Дверь с шипением открылась. Вошел Пойндекс — по его лицу было ясно, что он принес очередную дурную весть.

Вечный Император нетерпеливо махнул рукой, показывая присутствующим, что они должны немедленно удалиться. Приказ Вечного Императора был исполнен мгновенно.

— Садись.

Пойндекс повиновался, но присел лишь на краешек стула, словно продолжал стоять навытяжку. Император вытащил бутылку из стола. Налил себе стакан и приготовился сделать большой глоток, подчеркнуто не предлагая Пойндексу.

— Ну, что случилось на сей раз?

— Стэн, сир.

— Я так и думал. Что он натворил теперь?

Пойндекс наклонился над столом. На его лице появилось искреннее недоумение.

— Сир, мои люди сотни раз проверили все ниточки, которые вы нам дали. Нам самим удалось разыскать множество других. Но в результате — ничего. Никто, ни единая душа не знает его, сир. Только мельком. Мы провели сканирование сознания многих людей. С ними работали лучшие эксперты. Однако единственное, что нам удалось установить… во всей Империи у Стэна нет ни единого друга.

Император присвистнул, а потом сделал еще один большой глоток виски. Пойндекс заметил, что на носу властителя проступили мелкие красные пятнышки.

— Этого просто не может быть, — заявил Император. — Даже у самого ничтожного существа есть по крайней мере один друг в Империи. Даже отбросы тянутся друг к другу. Я бы сказал, что подобные люди должны еще в большей степени привлекать к себе других таких же уродов.

Пойндекс поднял руки ладонями вверх.

— Все это правда, но сути дела не меняет, сир. Наша беда в том, что файлы на Стэна и Килгура уничтожены… Нам не за что зацепиться.

— Если не считать моей памяти.

— Которая находится в превосходном состоянии, сир. Только благодаря вам мы смогли добиться хоть каких‑то успехов.

Император внимательно посмотрел на Пойндекса. Нет. Он не пытается ублажить Императора. Пойндекс и в самом деле так считает. Император подумал, что, кажется, он начинает слишком сильно опираться на Пойндекса. У человека могут возникнуть очень опасные идеи… если он почувствует, что от него многое зависит. Только Пойндекс, к примеру, знал о бомбе, помещенной у него в животе. Бомбе, которая была связана с этой… штукой.

Огромный корабль, находящийся за сектором Альва, за разрывом между мирами.

Огромный корабль, который его контролирует. Император содрогнулся при мысли о корабле, где была комната с белыми стенами и голос, лишенный тела, говорил с ним.

Он задрожал. Сделал еще один глоток виски. Потом вспомнил: раньше контролировал. Именно Пойндекс собрал специальную бригаду хирургов, которая сумела вынуть бомбу из его тела и прервать связь с контролером.

Еще один глоток. Да‑а‑а. Так гораздо лучше. Он будет последним Вечным Императором. Пока не придет конец Империи… Когда же он наступит?

Никогда.

Император взял себя в руки.

— Тогда остается только одно, — сказал он. — Мне необходимо выиграть время. Подготовь команду психологов. Каждую свободную секунду я буду посвящать воспоминаниям о Стэне. И каждую новую деталь ты будешь немедленно пускать в дело.

Пойндекс заколебался.

— Вы уверены в том, что это разумно, сир?

Император нахмурился.

— Я знаю, что это неразумно. Я уже и так совершаю серьезную ошибку, вникая в каждую деталь на манер Джимми Картера. Если так пойдет дальше, в следующий раз я буду проверять список новогодних поздравлений, который составит Блейк. Но, черт побери, разве у меня есть выбор?

— Стэн всего лишь человек, Ваше Величество, — сказал Пойндекс. — Позвольте нам с ним разобраться.

— Я не могу рисковать. Стэн — символ всех наших неудач. Граждане потеряли веру. Они перестали выполнять приказы. Они ставят под сомнения мои действия. Несмотря на то, что я — единственный человек, кто по‑настоящему о них заботится. Разве кто‑нибудь еще может взглянуть на процесс так, как я? С точки зрения не одного поколения, а огромного множества?

Император немного помолчал.

— Нет. Я должен это сделать, — наконец сказал он. — Будь он проклят!

И Вечный Император осушил стакан.

Глава 8

«Дом».

Он был разбросан на тысячи тысяч километров пространства, медленно вращающееся месиво промышленных отходов.

Вулкан.

Стэн смотрел на руины сквозь стекло шлема. Звук собственного дыхания вдруг показался ему очень громким.

Это был тот самый проклятый Богом мир, где Стэн родился, искусственная планета-фабрика, которую построила и эксплуатировала Компания. Его родители — обычные чернорабочие, не имевшие никакой квалификации, — братья и сестры погибли здесь только из‑за того, что было принято решение уничтожить всех, дабы не разглашать важных государственных секретов.

Мальчишка, которым тогда был Стэн, попытался отомстить. Его быстро схватили и приговорили к работе в Экзотическом секторе, экспериментальном районе, где всех осужденных ожидала медленная мучительная смерть. Но Стэн выжил. Выжил, научился сражаться и — его пальцы коснулись смертоносного лезвия, спрятанного в руке, — «выточил» свой нож из инопланетного кристалла.

Он сбежал, стал преступником, жил в тайных воздуховодах и покинутых складах планеты, избегая встреч с полицией Компании, которая выжгла бы ему мозг. Здесь он встретил Бэт, свою первую настоящую любовь. И здесь его спас от смерти Ян Махони, когда Стэн лежал оглушенный после очередного полицейского рейда.

Тогда же Стэна зачислили в Гвардию. Через некоторое время Махони еще раз помог ему — перевел из пехотного подразделения в свой спецотряд «Богомолов», где Стэна обучили искусству разведки и тайным приемам рукопашного боя. Теперь он знал, как можно убить человека, не оставив на нем никаких следов. Или, что оказалось еще полезнее, научился вербовать агентов так, что у тех не возникало ни малейших подозрений о том, что их завербовали.

Потом Махони отослал Стэна обратно на Вулкан вместе с Килгуром и другими бойцами отряда «Богомолов». Задача: убить человека, уничтожившего семью Стэна.

Его первый большой успех. В процессе выполнения задания Стэн, три инопланетянина и трое людей, включая цыганку Иду, подняли на планете восстание. Были введены императорские войска, а команда Стэна спаслась бегством — сам Стэн едва успел забраться в герметичную капсулу и удрать. Он так и не узнал, чем кончилось восстание на Вулкане. Впрочем, его это не особенно интересовало. Стэн предполагал, что на смену прежнему руководству пришло новое и условия жизни рабочих немного улучшились.

Впрочем, похоже, ненадолго, отметил он, глядя на обломки вокруг. Даже если бы Вулкан и сослужил службу оборонной промышленности, когда шла таанская война, дальнейшая его эксплуатация в период правления Тайного Совета явно стала невыгодной — АМ‑2 не хватало, и содержать тяжелую промышленность на таких удаленных, искусственных планетах стало совершенно нерентабельно.

Вулкан был брошен, разграблен и опустошен. Даже в свои самые благополучные времена планета больше походила на огромную свалку — заводы, жилые бараки и склады строились, эксплуатировались, а потом их оставляли, не потрудившись разобрать. Теперь же создавалось впечатление, что Боги Хаоса, посмотрев на дело рук человеческих, посчитали, что пришла пора и им немного порезвиться, дабы доделать за людей то, что они оставили незавершенным.

Где‑то посреди этой чудовищной свалки — во всяком случае, Стэн на это очень рассчитывал — прячется разгадка тайны Яна Махони.

Сначала, когда Стэн обдумывал странные слова Махони, ему пришла в голову мысль о Мостике — мире, который Стэн купил несколько лет назад и который был для него единственным настоящим домом вне императорской службы.

Маловероятно.

Если Махони имел в виду, что в «доме» может содержаться что‑то полезное Стэну — лучший вариант: оружие против Императора, — он не стал бы прятать его в месте, известном не только друзьям Стэна, но и его врагам. К тому же, насколько Стэн помнил, Махони был на Мостике всего один раз, и то только затем, чтобы предупредить Стэна про отряд убийц, посланных Тайным Советом. Вряд ли у него тогда было время подготовить надежный тайник.

Нет, Мостик отпадает. Слишком очевидно — даже учитывая известный с древних времен способ прятать похищенные письма — для такого хитрого ирландца, каким был Махони.

Поэтому Стэн заставил себя вспомнить координаты Вулкана и отдать соответствующий приказ. Если там ничего нет, решил он, эта планета может стать вполне подходящим временным пристанищем. Уничтожение Торесена было секретной миссией, не занесенной в файлы; следовательно, значение Вулкана в связи с Величайшим Предателем не будет замечено, даже если кому-нибудь в руки и попадет чрезвычайно подробное досье Стэна — командира спецотряда «Богомолов».

Стэн, как и любой опытный солдат, исходил из того, что хитроумная программа Махони не сработала и Империя располагает о нем полной информацией.

Конечно, он продолжал считать варианты двойных, тройных и четверных обманов, которые отправляют в конце концов многих контрразведчиков в мир безумия. Если у Императора действительно прекрасная память и ему удастся разобраться в своих личных файлах, тогда властитель вполне может вспомнить отданный им приказ об уничтожении таинственного проекта «Браво» в мире, где родился Стэн.

— Дружище?

Стэн с благодарностью вернулся в настоящее — от этих тягостных размышлений толку все равно не было.

— Не хочу показаться занудой, но меня не очень‑то тянет присоединиться к тем, кто остался здесь навсегда. Давай делать что‑нибудь полезное, а?

Солдаты спецотряда «Богомолов», которые полегли на Вулкане — Йоргенсон, Фрик и Фрэк, — были друзьями и Килгура тоже. Сам Алекс чуть не погиб, разряжая атомную боеголовку.

Стэн кивнул, а потом сообразил, что Алекс не мог разглядеть этого жеста за толстым стеклом шлема.

— Пошли.

Коснулся кнопок и помчался вперед — заработал крошечный драйв Юкавы — по направлению к скоплению обломков — центральному ядру Вулкана.

Возможно, он поступил неразумно, но вместо того, чтобы воспользоваться скафандром, предназначенным для работы в глубоком космосе, который на самом деле являлся небольшим космическим кораблем с сиденьем, как у велосипеда, где было достаточно места, чтобы почесать за ухом, если в этом возникнет необходимость, они с Килгуром облачились в самые настоящие военные доспехи.

Ведь на Вулкане вполне мог оказаться работающий генератор Маклина и сохраниться сила тяжести. Возможно, в этом облачении им будет легче передвигаться пешком, чем летать по коридорам в костюмах, своей формой напоминающих канистру.

За спиной Стэна висела «Победа», которую прикрывал эсминец «Аойф». Стэн приказал «Беннингтону» и «Айслингу» отправиться прямо к конечной цели после того, как небольшой флот провел несколько дней по корабельному времени, спасаясь от преследования, заметая следы и выбирая самые невероятные траектории. С тыла «Победу» защищала целая флотилия истребителей, которые в боевой готовности расположились вокруг Вулкана. Пожалуй, ловушки можно не опасаться.

Однако Стэн дожил до своих лет именно благодаря тому, что ему было присуще врожденное чувство осторожности. Один из его самых любимых лозунгов родился в древности на Земле и принадлежал отряду каких‑то рейнджеров: «Никогда не рискуй, если нет необходимости».

Остается только ответить на вопрос: где в этой куче хлама искать то, что спрятал Ян Махони?

— Стэн, — Фрестон обращался к Стэну с борта «Победы». Он по собственной инициативе временно разжаловал себя из капитанов и находился сейчас в коммуникационном отсеке на прямой связи со Стэном и Килгуром. — Я засек передачу.

— Откуда?

— С Вулкана. Откуда‑то из самого центра до нас доходит слабый широкополосный сигнал. Едва различимый и неравномерный. Похоже на радиомаяк, батареи которого вот‑вот сдохнут. «Аойф» дал мне координаты. Это место находится прямо по вашему курсу.

— Раньше оно называлось Око, — сказал Стэн. — Ждите указаний.

Он заглушил двигатель, снизил скорость и повернулся к Алексу так, что микрофон, встроенный в его костюм, оказался направлен прямо в сторону Килгура.

— Я слышал, — сразу отозвался Алекс. — Только нам от этого не легче — все равно непонятно, что здесь происходит. Если Махони что‑то тут спрятал, может, он и подбросил бы малюсенький передатчик… чтобы облегчить нам жизнь. Но ни за что не оставил бы его включенным, если речь идет о какой‑то очень важной и страшной тайне, разве не так? И уж наверняка не стал бы настраивать передатчик таким образом, что он начинает работать, когда к нему кто‑то приближается на достаточное расстояние. Словно детская игра в «холодно-горячо». Да и вообще, любая батарея имеет временной предел работы и все такое прочее. Вон Фрестон утверждает, что батарейка почти выдохлась.

— Все возможно, — ответил Стэн. — Значит, кто‑то другой заставил передатчик работать.

— Сам того не зная… или, может быть, этот неизвестный нам «кто‑то» не смог забрать сокровище Махони. Или все это хитроумная мина-ловушка, а психопат, что установил ее, потерял терпение и не стал дожидаться, пока мы угодим в нее по собственной глупости, и решил немного нам помочь.

— Точно. Тут есть о чем подумать.

— Да нет. «Дом» теперь занимает совсем небольшое пространство, если мы, конечно, поняли все правильно и этот сигнал не исходит от какой-нибудь старой электронной схемы, валяющейся на одной из свалок.

— Согласен. «Дом» находится где‑то в районе Ока. Это нечто хорошо нам знакомое. Точнее, мне. Место, где мы прятались… Старый корабль? Нет, Махони про него ничего не знал. Может быть, хитрый лис имел в виду свою контору, когда он жил здесь под видом вербовщика и изучал обстановку? Вполне возможно. Только мне кажется, он вряд ли рискнул бы выбрать место, не будучи уверенным, что я его помню. Потому что я как раз и не помню, где находилась его контора. Проклятье! — рассердился наконец Стэн.

— Слушай, а этот главарь, Герцог или Династ… или как там он себя называл.

— Барон Торесен.

Это имя Стэн не забудет никогда.

В последней схватке Стэн отомстил ему за уничтожение своей семьи — он убил мерзавца голыми руками. Резиденция Торесена находилась на самой вершине Ока, в огромном, напоминающем дворец куполе, который накрывал сад, покои и рабочие кабинеты.

— Да, это там. Только мы не пойдем прямо туда. Но и здесь нам нельзя оставаться — мы уже достаточно долго были тихими, смирными мишенями, пора уходить.

Стэн включил полную скорость, а Килгур рассчитал на глаз траекторию, чтобы пролететь над заброшенным доком, — там вполне могли оставаться мины-ловушки, и Алекс не собирался рисковать.

Пролетая над Вулканом, Стэн и Алекс заметили большую рваную рану на поверхности планеты — здесь находилась лаборатория, работавшая над проектом «Браво», пока ее не разбомбил Килгур.

А еще это означало, что где‑то внизу находится крошечная, убогая квартирка, в которой вырос Стэн.

«Наверное, — подумал он, — время еще не уничтожило картинку на стене, которая преследовала меня в ночных кошмарах: снежный пейзаж далекого пограничного мира, за которую мать заплатила шестью месяцами жизни и который облез и потускнел меньше чем за год».

Стэн, не отдавая себе в этом отчета, возродил тот пейзаж на собственной планете — скопление куполов уютно устроилось в одном из арктических районов планеты.

Нет. Он не станет — не сможет — снова входить в ту квартирку. Это уж слишком.

Стэн заставил себя не думать о прошлом. Они приближались к Вулкану.

Стэн приземлился на полоске голого корпуса планеты, узкой, как палец.

— Организуй проход, Алекс.

Алекс достал из чемоданчика заготовленный заранее заряд, высвободил маленькие ножки и прикрепил заряд на «коже» Вулкана. Затем включил таймер и жестом показал Стэну, чтобы тот отодвинулся подальше. Алекс был профессиональным подрывником — он спокойно, без лишней суеты отплыл на безопасное расстояние от места предполагаемого взрыва.

Таймер показал ноль, последовал взрыв, и струи расплавленного металла брызнули в разные стороны. Это был насильственный, но сравнительно бесшумный способ попасть внутрь. Воздух со свистом вырывался в космос.

Килгур, всегда стремившийся к аккуратности, руками ободрал острые выступы вокруг образовавшегося отверстия. Мощный обитатель мира тройного тяготения, он вполне мог бы справиться с задачей, даже не пользуясь псевдомускулатурой, встроенной в комбинезон.

Друзья забрались в пробитое отверстие.

Непроглядный мрак тут же поглотил их. Оба включили фонари над шлемами.

Они попали в машинное отделение.

Стэн повернулся в сторону отверстия.

— Мы внутри, — начал передавать он на «Победу», — ничего не предпринимайте. Будем держаться на связи. Идем дальше.

Затем он настроил внутреннюю навигационную систему комбинезона так, чтобы она вела его в сторону Ока, на тот случай, если они заблудятся в бесконечных туннелях Вулкана, и двинулся вперед. Его «связь» — передатчик, работающий на необычной частоте, — будет постоянно сообщать на «Победу», где именно в этом металлическом лабиринте они находятся.

Полное отсутствие воздуха и сила тяжести.

Включить двигатели и «лететь» в сторону Ока будет куда быстрее. Интересно, попытался представить себе Стэн, что подумал бы семнадцатилетний преступник, которым он тогда был, если бы узнал: через многие годы люди и в самом деле будут летать внутри Вулкана. Скорее всего он пришел бы в восторг, а потом немедленно стал соображать, как использовать новое изобретение для очередного рейда.

Ему очень захотелось увеличить скорость, особенно когда они пролетали через огромные пустые помещения. Однако это могло привести к фатальному результату, если бы их действительно ждала ловушка. Или если бы у них на пути неожиданно возникло препятствие и они не сумели бы вовремя затормозить.

Теперь друзья продвигались «вверх», в сторону доков. Огромные люки размером с космический корабль открывались в пустоту — вся арматура была либо взорвана, либо аккуратно срезана. Мародеры не дали себе труда закрыть за собой двери.

Ответвление — или то место, где раньше оно было. Взрыв сорвал металлическую обшивку, оставив открытыми вентиляционные решетки. Коридор вел на «север», в сторону Ока.

Неожиданно перед друзьями возникла огромная пробоина, уходящая вверх на несколько уровней, прямо в открытый космос. Именно здесь один из тяжелых кораблей Империи пробил «кожу» Вулкана для того, чтобы открыть Гвардии доступ на планету.

— Вы еще должны меня слышать, — зашептал в наушниках голос Фрестона. — Переключитесь на шесть‑три‑кило-четыре.

Стэн переключил запасной передатчик. И сразу услышал вой, который то усиливался, то пропадал совсем. Звук действительно был похож на позывные передатчика, чья батарейка практически села.

Они подобрались уже совсем близко к «верхушке» Ока и находились рядом с куполом Торесена. Стэну ужасно хотелось увеличить скорость, но он заставил себя двигаться вперед как можно медленнее.

Впереди возникла огромная дверь: еще одна переборка, которая должна была предотвратить потерю всей атмосферы Вулкана на случай неожиданной утечки. Алекс начал было открывать люк, но потом, еще до того, как Стэн успел предупредить его, остановился сам.

Сопротивление. Как интересно. Это значило, что по другую сторону имелась атмосфера.

В этот момент позывные смолкли.

Связь с «Победой» возобновилась, и Фрестон начал что‑то говорить — видимо, хотел предупредить Стэна, что неизвестный передатчик прекратил работу.

— Принято, — прошептал Стэн. — Кончайте передачу. Ведите только запись. Переходим на код.

Он и не сомневался, что тут все не так просто.

Килгур слегка согнул руку, и в тот же миг в его ладони оказался виллиган. Он чуть приподнял одну бровь — может быть, взорвем, босс?

Стэн отрицательно покачал головой и показал, что Килгур должен немного отодвинуться в сторону. Потом нажал на кнопку.

Люк начал со скрипом открываться. Стэн двинулся было вперед, но Килгур махнул рукой. Прячемся… Стэн не стал спорить. Алекс резко распахнул крышку люка, прижавшись спиной к стене коридора.

Ничего. Внутрь.

Теперь друзья и вправду оказались в ловушке. Оба выключили фонарики на шлемах. Быть явными мишенями еще куда ни шло, но зачем же давать врагу возможность как следует прицелиться?

Скрежет прекратился, однако надпись «Атмосферное давление выровнено» так и не зажглась. Перегорела, наверное. Да и внутренняя дверь автоматически не открылась.

Стэн толкнул ее, и дверь неохотно сдвинулась с места.

Вот он, вход в купол Торесена. Друзья присели по обе стороны от прохода, держа оружие наготове. Стэн почувствовал, как ткань его комбинезона прижалась к телу, пока давление внутри автоматически не выровнялось. Ну, и откуда здесь появилось атмосферное давление? Неужели купол Торесена был выстроен так надежно, что все эти годы удерживал воздух? Никак такого не может быть, черт возьми!

Он посмотрел на автоматический анализатор атмосферы. Нейтральный газ — семьдесят пять процентов, кислород — восемнадцать процентов, примеси других газов. Вот это да — полпроцента двуокиси углерода!.. Значит, кто‑то тут дышит?

Давление — половина нормального земного.

Света от звезд и далекого солнца, проникающего сквозь оболочку купола, вполне хватало. Стэну даже не пришлось снова включать фонарик на шлеме. Килгур показал рукой, и Стэн увидел составленные в ряды пустые кислородные контейнеры.

Вот откуда появилась здесь атмосфера — кислород доставлялся вручную. Купол Торесена был огромным. Представьте себе джунгли, которые давно окаменели после того, как купол потерял атмосферу. Парк. Где‑то впереди должны располагаться офисы и апартаменты самого Торесена. Придется обыскать весь купол самым тщательным образом. Причем друзья не имели ни малейшего понятия о том, что же именно они ищут; более того, они вообще не были уверены, что искать нужно здесь, на Вулкане.

Стэн включил наружный микрофон и прислушался. Ничего. Естественно, несмотря на благоприятный анализ наружного воздуха, он не стал рисковать и снимать шлем.

Перед ним расстилались изуродованные остатки роскошного леса Торесена, превратившегося теперь в самый настоящий кошмар. Как странно, они старались ступать бесшумно, словно отправились на разведку в непроходимые джунгли. В специальных космических комбинезонах. Осторожный шаг… нога коснулась земли, вес тела перенесен вперед, еще один осторожный шаг…

Мертвые ветви изгибались, словно мучительно и безуспешно пытались достать далекие звезды.

Хруст. Стэн напрягся и посмотрел вниз. Блестящие кости. Он вспомнил. Один из «домашних» тигров Торесена. Тот самый, которого он убил отчаянным ударом обеих ног, пришедшимся зверю прямо в горло.

Стэн содрогнулся. Тогда ему просто повезло — именно он должен был умереть здесь.

Килгур следовал сразу за ним. Он тоже посмотрел на скелет тигра, а потом, сам не понимая почему, на спину Стэна. Алекс слышал историю про тигра, но не верил в нее. И никогда бы не поверил.

Откуда‑то, с другой стороны купола, донесся шум. Показалось?

Стэн замер на месте, прислушиваясь. Ничего. Рискнул бросить взгляд назад, на Алекса. Сквозь стекло шлема увидел, что Килгур покачал головой. Он ничего не слышал.

Стэн зашагал дальше.

Нервы его были так напряжены, что он бы не удивился, увидев скелет Торесена с развороченной грудной клеткой, откуда было вырвано еще бьющееся сердце. Но тело, вероятно, похоронили или выбросили в открытый космос. Ведь так?

Вот на этой стене Торесен развесил свою коллекцию оружия, от старинного огнемета до боевого топора. Теперь полки были пусты — оружие, скорее всего, досталось в качестве сувениров солдатам императорской Гвардии, ворвавшейся в купол.

Еще немного вперед, в офис. Огромная столешница, которую когда‑то поддерживали в воздухе генераторы Маклина, прислонена к стене… А потом из мрака на свет вышел барон Торесен.

Стэн даже не заметил, как в его руке появился виллиган, а палец перевел переключатель на автоматический огонь. Проклятье, тебя здесь нет, ты мертв, будь ты проклят… мертв, или будешь мертв, после того как я всажу весь магазин прямо в середину твоей кретинской робы, между длинных костлявых рук, которые тянутся к моему горлу…

Он услышал голос барона:

— Не убивайте меня. Пожалуйста, не убивайте меня.

Скрипучий, дрожащий голос древнего бесполого существа. Несколько пучков седых волос, торчащих в разные стороны.

Ровно тысяча из тысячи нормальных людей уже давно открыла бы огонь. Девятьсот девяносто с лишним солдат, прошедших спецподготовку, поступили бы точно так же.

Стэн убрал палец со спускового крючка.

— Не убивайте меня, — снова проговорил старик.

Стэн включил фонарь на шлеме.

Перед ним стоял хрупкий человек и протягивал к нему высохшие руки, пытаясь защититься от смерти, которая приближалась к нему в обличье человека в космическом комбинезоне.

— Я не сделаю вам ничего плохого, — наконец проговорил Стэн.

Старик был действительно одет в парадную форму Торесена, примерно такую Стэн видел на нем, когда барон устроил злобную пародию на похороны его родителей. Вероятно, это странное существо сумело прибрать к рукам оставшийся в целости и сохранности гардероб Торесена. Стэн опустил оружие.

Килгур даже не подумал последовать его примеру. Обошел Стэна сбоку.

— Кто ты?

Усиленный динамиком голос Килгура разорвал тишину. Старик поморщился.

— Пожалуйста, пожалуйста, не так громко.

Килгур вывел себя из состояния контролируемой паники — смертельная угроза, а заодно и уменьшил усиление голоса.

— Назови себя.

— Я никто. Меня зовут Дан Форте.

— Где твой корабль?

— У меня его нет. Корабль у других. Они меня здесь оставили. Сказали, что у меня нет права на жизнь. Сказали, что я был… Теперь это не имеет значения, что они сказали.

— Кто‑то бросил его здесь, — задумчиво проговорил Стэн.

Алекс кивнул — он пришел к такому же выводу.

— Интересно, почему?

— Может быть, мы не хотим знать.

— Точно. Не вздумай поворачиваться к мерзавцу спиной.

Килгур подошел к Форте — тот вздрогнул — и быстро, профессионально обыскал.

— Он чист, в метафорическом смысле… но я не стал бы открывать свой шлем, стоя рядом с ним.

— Как давно ты здесь, Дан? — спросил Стэн.

— Не долго. Не долго. — Старик засмеялся, а потом заговорил нараспев: — Бутылка здесь, бутылка там, крысиная стая здесь, крысиная стая там, выдох здесь, выдох там. — Он перестал говорить нараспев. — Вы знаете, солнце скоро умрет. Они собираются его убить. Там знают. То, что они знают, они всегда знают. То, что они делают, они всегда делают.

— Оставь его, — вмешался Килгур. — Этот жалкий кретин попал сюда во время войны!

— Я смотрел, — продолжал Форте. — Я всегда смотрел. Возьмите меня с собой. Пожалуйста. Не оставляйте меня. Приходил еще человек. В комбинезоне. Как у вас. У него был пистолет. Как у вас. Я боялся попросить его. У него был пистолет. Но я был молод тогда. И еще больше боялся. Теперь я не боюсь. Мне нечего бояться. Правда?

Килгур повесил автомат на грудь.

— Да, старик, — мрачно проговорил он. — Тебе нечего бояться. Мы друзья.

— Тот человек, — осторожно начал Стэн, — он здесь ничего не оставлял?

Форте задрожал.

— И Моисей дважды ударил по скале… и прихожане напились… а Господь заговорил… потому что вы мне не верили, не освятили имя мое в глазах детей моих… ты не выведешь этих людей на землю обетованную.

— Гм‑м‑м… мы тебе верим, Дан.

— Тогда ударьте по стене! — размахивая руками, закричал Форте.

Алекс и Стэн удивленно посмотрели друг на друга. Стэн кивнул. Алекс пожал плечами и направил виллиган на стену, где Торесен развешивал оружие, а затем четыре раза выстрелил — по заряду в каждый угол.

Стена рухнула, точно была сделана из песка.

За стеной, в потайной комнате, которая могла быть построена самим Торесеном или Махони, они увидели Тайну. Ряды одинаковых ящиков для папок.

Стэн бросился вперед. Опустился на колени перед одним из ящиков. Увидел надпись четким, уверенным почерком Махони:

Другой ящик:

И еще один:

Стэн понял, что они нашли.

Он не знал — и подозревал, что Махони это тоже было неизвестно, — содержится ли в этих ящиках Тайна, которая покончит с Вечным Императором или по крайней мере окажется им полезной. Но он точно знал, что в них достаточно опасных для Императора данных, и тот, не задумываясь, пожертвовал бы большей частью своей Гвардии, чтобы их заполучить. Это были записки и собранные Яном материалы для биографии властителя, которую он так и не написал.

После того как Вечного Императора убили по приказу Тайного Совета, Махони решил, что пришла пора уйти на покой и заняться разработкой плана, который должен был привести к уничтожению Совета. В качестве прикрытия он объявил, что, скорбя по своему старому командиру и другу, напишет подробную биографию Вечного Императора. Сначала так оно в действительности и было. Но Махони как‑то признался Стэну, что с удовольствием был бы архивариусом, а не генералом, так что его папки становились все более толстыми, а информация более подробной.

Может быть, если бы Махони подал в отставку и занялся какими-нибудь невинными изысканиями, он прожил бы дальше…

Махони захватило его новое занятие, особенно когда он понял, что все биографии Вечного Императора фальсифицированы — сознательно. Ложные данные возникали постоянно; некомпетентные писаки, исследователи и фонды поощрялись всеми возможными способами, в то время как талантливые люди лишались права голоса.

Махони обнаружил множество версий одних и тех же событий, намеренно созданных Империей.

«Интересно, — спросил однажды у него Стэн, — что так старательно скрывает Император?» А Ян ответил: «Да почти все — откуда он родом и как попал сюда… где находится запас этого проклятого АМ‑2. Этот сукин сын был… или есть, ну, не знаю… он бессмертен. Кроме того, его ведь и раньше убивали».

Стэн насмешливо фыркнул, и Махони сказал, что когда-нибудь покажет ему документы. Но события стали разворачиваться слишком стремительно и пролилось слишком много крови, так что Стэн вспомнил про этот разговор всего один раз — он тогда подумал, что в ответах на вопросы Махони наверняка содержится какая‑то очень опасная информация и что тот, кто намерен остаться на стороне Императора, должен просто забыть об их существовании. Так будет разумнее всего.

Или, как это принято делать в низкопробных телепередачах, когда сценарист не в состоянии дать хоть мало-мальски правдоподобное объяснение той лапше, которую он перед этим старательно навешивал своим зрителям, этот урод говорит: «В мире есть вещи, мой мальчик, о которых человеку знать не полагается».

Ну хорошо, подумал Стэн. Только на этот раз человек узнает то, что ему раньше знать не полагалось. Потому что Махони в определенном смысле погиб из‑за этих папок.

Стэн поднялся на ноги. Начал настраивать коммуникатор, чтобы приказать «Победе» прислать погрузчик и парочку мускулистых ребят. Он — или кто‑нибудь еще — проанализирует находку, когда они доберутся до места, которое Стэн решил сделать своей базой.

— Вы мои друзья, ведь правда?

Стэн вспомнил про Форте и попросил прислать с «Победы» крытые носилки.

Абсолютно полоумного Дана Форте вылечат, если это вообще возможно — Стэн во всяком случае сделает все, что в его силах, — или отправят в самый роскошный сумасшедший дом во Вселенной.

Потому что, похоже, он вручил Стэну ключ к разгадке тайн Империи.

Глава 9

— До сих пор вам просто сказочно везло, — сказал сэр Эку.

— Вношу поправку, — заявил Стэн, — нам и вправду пока очень везет. Однако я не могу рассчитывать на то, что нам все время будет сопутствовать удача. Мне нужна цель. И план. До сих пор я занимался разведкой в полнейшем мраке и стрельбой по невидимым мишеням.

— Я прекрасно понимаю, что деятельность без четкого плана беспокоит тебя и создает ощущение дискомфорта, — сказала Рикор. — Ты всегда и во всем стремился отыскать четкую структуру и любил порядок.

Стэн рассмеялся, нисколько не смутившись тем, что самый лучший психоаналитик Империи вот так, с ходу, подверг его анализу.

— Прощай еще одна иллюзия. Лично я никогда не считал себя человеком подобного типа.

— И ошибался, — проговорила Рикор. — Я помню отчет, который составила после первого обследования твоей личности. Творческие способности у тебя находятся на таком высоком уровне, что за всю свою жизнь я встретила всего несколько существ, которые обладали такими же. Но ты испытываешь дискомфорт, если вынужден действовать в вакууме. Эта черта характерна для многих оперативников высшего класса. Ты предпочитаешь иметь иллюзию полной свободы, но тем не менее не можешь обходиться без четкой структуры и планирования. Ты просто обожаешь порядок.

Рикор пошевелилась в своей лохани, и немного воды выплеснулось на пол.

— В прошлом твоя служба на благо Императора давала тебе ощущение порядка.

Стэна передернуло. Рикор говорила правду.

— Тебе совершенно не обязательно испытывать чувство вины, — продолжила Рикор, которая угадала его мысли, словно перед ней был младенец, а не взрослый, опытный воин. — Я тоже обладаю похожими чертами характера. И тоже наслаждалась покоем, прильнув к груди Императора.

Пока Стэн обдумывал слова Рикор, Эку прикоснулся одним из своих щупальцев к потайной кнопке. Из алькова появился маленький робот, который держал в руках поднос, и уже через пару секунд Стэн с наслаждением сделал несколько хороших глотков стрегга.

— Не хочу, чтобы вы подумали, будто я пытаюсь сделать вам комплимент, но вы настоящий провидец, — заявил он. — Именно этого мне сейчас и не хватало — почти как воздуха, друг. Спасибо.

Усики сэра Эку радостно задергались.

— Обстоятельства требовали принятия серьезных мер. Кроме того, мы с Рикор уже довольно сильно вас опередили… по этой части. В атмосферу нашего помещения введено определенное количество веществ, способствующих снятию напряжения. Так же, как и в ту жидкость, в которой с таким удовольствием плещется наша солидная приятельница.

Рикор рявкнула на него, и ее голова скрылась под водой. Потом она снова появилась на поверхности — что‑то вроде усмешки несколько скрашивало свирепость ее клыков.

— Теперь тебе понятна причина моей педантичности, — призналась Рикор. — Когда я впитываю подобную влагу, мои речи всегда звучат немного напыщенно.

— Да, похоже, мне и вправду придется приложить определенные усилия, чтобы вас догнать, — сказал Стэн и поднес к губам стакан со стреггом. — Пусть смута проникнет в ряды наших врагов! — торжественно произнес он, осушил свой стакан и снова его наполнил.

Хотя общее положение дел не изменилось, теперь Стэн начал чувствовать себя намного лучше. Стрегг был тут совершенно ни при чем.

Стэн оставил свой небольшой флот вне пределов этой звездной системы, когда отправился на Сейличи в поисках сэра Эку. Он хотел посоветоваться. Но не успел он приземлиться, как его мгновенно провели в тайное помещение, расположенное под одним из Гостевых Центров планеты.

А там Стэн обнаружил, что его поджидает старая приятельница Рикор — вот это уже настоящая удача. Имея на своей стороне таких замечательных союзников, как Рикор и Эку, он понимал, что получает дополнительные шансы на успех. Теперь осталось всего девяносто девять процентов вероятности, что вскоре он будет безнадежно мертв.

Стэн сделал еще один большой глоток стрегга, и в голове вдруг возникла странная мысль.

— Сэр Эку, а вы всегда держите стрегг под рукой? Мне трудно представить себе, что эта бхорская мерзость популярна среди дипломатов.

Усики снова радостно задергались.

— Нет. Я приготовил его специально для вас.

Стэн был озадачен.

— Не понимаю, зачем вам держать его тут? В прошлый раз, когда мы встречались, я отказался последовать за вами. Потому что твердо знал, что намерен делать. Иными словами, я собирался убраться куда-нибудь подальше от нашего Императора и залечь на дно. И не иметь к нему больше никакого отношения.

Стэн говорил о тайном посещении сэром Эку Алтая, когда тот представил Стэну доказательства, собранные Рикор и говорящие о том, что Император окончательно свихнулся. Манаби просил у Стэна помощи.

— Я сказал, что верю в вас. Вернувшись домой, я подготовил запас стрегга.

— А я оказался в одном помещении с существами, — прокомментировал его слова Стэн, — которым лучше, чем мне самому, известно, что я стану делать со своей жизнью.

Рикор фыркнула сквозь густые усы.

— Нелогично. Но в данных обстоятельствах вполне объяснимо… Впрочем, я полагаю, это открытие тебя не очень огорчило.

— Да нет, чего уж там. Я только надеюсь, что Вечный Император будет не в состоянии просчитать мои следующие ходы столь же виртуозно, как это делаете вы.

Никто ему на это ничего не ответил. В полной тишине каждый из троих вспоминал свои самые тяжкие грехи и думал об искуплении.

— Что касается того посещения, сэр Эку, — наконец проговорил Стэн. — Вы просили моей помощи, и я понял, что у вас есть какой‑то план.

— Ну… иллюзия плана, — пробулькала Рикор. И прежде, чем Стэн успел что‑либо сказать, заявила: — Мы ведь оба спасаемся бегством от закона, так что нам обоим хотелось бы услышать хоть что‑нибудь отдаленно напоминающее план.

Она приподнялась в своей лохани. Помахала плавником сэру Эку.

— У вас же есть план, не правда ли, мой любезный друг? Я не хочу прятаться всю жизнь. Существу с моими запросами и моих… габаритов довольно трудно этим заниматься.

Стэн вдруг представил себе, как Рикор прячется в темных аллеях какого-нибудь заброшенного парка, повсюду таская за собой свою огромную лохань, и с трудом заставил себя сосредоточиться на ответе сэра Эку.

— По правде говоря, никакого плана у меня нет, — печально ответил тот. — Я ведь дипломат, а не полководец. Боюсь, сложившаяся ситуация требует начать с военных действий. И лишь потом переходить к переговорам.

— Император не пойдет ни на какие переговоры, — сказал Стэн. — Даже раньше… когда он был… — Казалось, он просто не в состоянии произнести это слово.

— Нормальным? — закончила за него Рикор. — Разве существо, обладающее бессмертием, может быть нормальным? Нет. Он был безумен с самого начала. Теперь мне это совершенно ясно. Вот только что‑то, какое‑то событие привело к ухудшению его состояния… Мне кажется, именно так можно объяснить случившееся.

— Я понимаю сложившуюся ситуацию следующим образом, — заговорил сэр Эку. — Сейчас я выступаю от лица манаби. Все наши специалисты пришли к единому мнению. Империя умирает. А будущее представляется нам как медленное, безнадежное наступление хаоса. Мы не сомневаемся, что впереди нас ждут самые кровавые войны из всех, что до сих пор знала Вселенная. Голод и эпидемии. Полное уничтожение всех сообществ и культур. В результате мы окажемся там, откуда стартовали, у самых истоков цивилизации. Мы станем варварами. Наши ученые-социологи в один голос утверждают, что существует только одно решение возникшей проблемы. Император должен отказаться от власти. Как можно быстрее. Потому что отсрочка приведет к таким же катастрофическим последствиям. Пользуясь терминологией, принятой дипломатами, «окно возможностей совсем сузилось». Мы должны действовать немедленно. Иначе окно закроется.

Последние дни были настолько насыщены событиями, что на Стэна мрачный прогноз сэра Эку не произвел сильного впечатления. Просто части головоломки наконец начали складываться в единое целое.

— Ну, хорошо. Окно пока еще открыто. Надо через него пробраться внутрь. А как?

— То, что я готов вам предложить, вряд ли можно назвать серьезным словом «план», — проговорил сэр Эку. — Однако у меня есть идея…

— Ну, слава Богу! Давай‑ка послушаем.

— Многие разумные существа, разбросанные по всей Империи, чувствуют то же самое, что и мы. Возможно, их нужно только немного подтолкнуть. Так вот… У вас в распоряжении имеется определенное количество военных. Почему бы не начать партизанскую войну? Нужно нанести серию ударов, которые привлекли бы всеобщее внимание. Многие представители других миров наверняка захотят после этого присоединиться к нам. А когда ситуация станет для Императора совершенно невыносимой, мы сделаем ему предложение. Потребуем отречения… или согласия на конституционную монархию. История знает несколько правительств подобного рода, которые действовали весьма успешно. Он по‑прежнему будет оставаться Императором. Слава будет по‑прежнему принадлежать ему. Только он лишится всей полноты власти.

— У нас нет ни малейшей на это надежды, — проговорил Стэн. Он был разочарован. — Вы правы, сэр Эку. Вы не солдат. В реальности дело обстоит вот как: у Императора на руках все козыри. Мне удалось продержаться в живых так долго только потому, что он просто еще не пришел в себя. Он, может, и спятил, но при этом остается самым умным из всех людей, что мне доводилось встречать. Империя огромна. Поэтому все делается очень медленно. Если Император хочет нанести удар, ему нужно сначала предусмотреть множество самых разнообразных вещей. Однако поверьте мне, когда удар будет нанесен — а это непременно произойдет, и уж не сомневайтесь, он не промахнется, — от всех нас останется только мокрое место.

Рикор пошевелилась в своей лохани, и вода снова перелилась через край.

— Верно, сэр Эку. Я потеряла счет операциям, по поводу которых Император со мной советовался. Так вот, конец у всех был одинаковым.

— В ваших рассуждениях есть еще одна ошибка, — продолжал Стэн. — Даже если давление на Императора будет очень сильным, он ни за что не согласится уйти со сцены. И уж, конечно, ни за что не пойдет на то, чтобы разделить власть с кем‑нибудь еще. Зачем ему это? Он же Вечный Император. Кое‑кто считает его самим Господом Богом.

— И не удивительно, — мрачно заметил сэр Эку. — Ведь складывается впечатление, что он и в самом деле бессмертен. Насколько я понимаю, это одно из главных качеств божества.

— По правде говоря, лично я в этом сомневаюсь, — сказал Стэн. — Бессмертных людей не бывает. Доказано Клавдием.

— Однако мы же все видели, что произошло, когда Тайный Совет нанес свой удар, — запротестовал сэр Эку. — Миллиарды существ, разбросанных по всей Вселенной, видели, как умер Император. А потом, шесть лет спустя, мы собрались, чтобы поприветствовать его, ты и я, и многие другие, когда он покинул борт своего корабля. Словно восстал из мертвых.

— Махони говорил, что такое случалось и раньше, — сказал Стэн. — Несколько раз. Ян утверждал, что каждый раз, когда убивали Императора, происходил сильный взрыв. Совсем как в тот, последний раз. Словно у него в теле находилась бомба. К тому же он каждый раз возвращался через три земных года после своей «смерти». Сейчас он вернулся через шесть.

— Но ты не веришь нашему ушедшему другу? — спросил сэр Эку.

— Ян знал про Императора больше всех остальных. У меня на борту несколько десятков ящиков с документами, собранными им. Мы хотим внимательно изучить их — как только представится возможность и появится немного времени. Возможно, из этих документов мы сможем узнать об уязвимых местах Императора. Что касается бессмертия… Нет, я в него не верю.

— В таком случае как ты объяснишь то, что случилось прямо у нас на глазах? — спросил сэр Эку.

— Никак, — ответил Стэн. — Исторические факты утверждают, что это событие произошло. Естественные законы природы гласят, что такого быть просто не могло. Лично я предпочитаю доверять естественным законам природы, а не истории. Известны случаи, когда история извращала факты и лгала.

— Теперь я знаю, каким христиане представляли себе ад, — заявила Рикор. — Мы в нем живем. И нам суждено провести здесь остаток своих дней. Выслушав Стэна, я не вижу никакого выхода.

Стэн задумчиво потягивал стрегг. Постепенно у него в голове начало складываться нечто похожее на план. Он со стуком поставил стакан на стол.

— Проклятье, мы все равно должны попытаться!

— Каким образом? — поинтересовался сэр Эку. — Ваши доводы убедили меня. Я совершенно согласен с Рикор. Надежды нет.

— Есть проблеск надежды, — покачал головой Стэн. — Только забудьте о том, что Его Величество можно убедить вести себя разумно. Он сам говорил мне множество раз, что императорам не нужно вести себя разумно, потому что они и есть разум тех, кем они правят.

— В таком случае нам остается либо взять его в плен… либо убить.

— Я просто обожаю, когда дело доходит до постановки целей, — пробулькала Рикор. — Это так здорово, так успокаивает.

— Но ведь вы только что нам объяснили, — перебил ее сэр Эку, — и вполне доходчиво, что Император слишком могущественная для нас сила.

— Именно это нам и поможет, — сказал Стэн. — Он должен находиться в состоянии шока как можно дольше, нельзя позволить ему прийти в себя. — Стэн постучал пальцами по столу. — Если бы нам удалось выманить… заставить его растянуть свои силы до предела… тогда… теоретически… их количество уже не будет иметь никакого значения. Останется только отыскать прореху — или проделать ее — и прорваться. Не нужно будет возиться с пешками, потому что наша цель — покончить с королем.

— Предположим, невозможное стало возможным, — проговорил сэр Эку, — мы все равно встанем перед той же проблемой, которая возникла, когда у власти стоял Тайный Совет. Без АМ‑2 Империя погибнет. Вам же не хуже моего известно, что вся современная промышленность и транспорт действуют на этом топливе. И только Император знает, где находится его источник.

— Тайный Совет искал его целых шесть лет, — вставила Рикор, — и у них ничего не вышло.

— Я много об этом думал, — проговорил Стэн, вспомнив долгий ночной разговор с Синд, когда они впервые заподозрили, что Император сошел с ума. — Знаете, я совсем не уверен, что наша судьба будет такой уж ужасной. Я имею в виду вот что: вполне можно жить и без АМ‑2. Когда у нас стали кончаться запасы — во время правления Тайного Совета, — дела, конечно, обстояли неважно. Но зато многие начали учиться заботиться о себе самостоятельно и понимать, что нужно надеяться только на собственные ресурсы.

— Это положит конец межзвездным путешествиям, — заметил сэр Эку. — И тогда мы снова станем чужаками.

Стэн пожал плечами.

— Может быть, нам это только пойдет на пользу. Начнем все сначала. Кроме того, может, кто‑нибудь найдет способ синтезировать АМ‑2. — Он снова наполнил свой стакан стреггом. — Конечно, все было бы гораздо проще, если бы удалось захватить Императора живым. Поджарить ему пятки или еще что‑нибудь такое же надежное. Заставить расстаться с секретом АМ‑2.

Рикор завозилась в лохани.

— Еще одна серьезная проблема… плюс ко всем остальным. А если ты ошибаешься насчет его бессмертия? Что, если произойдет очередной сильный взрыв — надеюсь, ты не забудешь принять такую возможность в расчет и отойдешь на безопасное расстояние, — и Император исчезнет? Чтобы вернуться. Через несколько лет.

— Я по‑прежнему продолжаю считать, что это какой‑то трюк, — сказал Стэн. — Финт руками. Или, может быть, обман с зеркалом. Что угодно. Если мне удастся выиграть эту шахматную партию и надрать Императору задницу, обещаю, я обязательно выясню, какие штуки он вытворял, чтобы обманывать всю Вселенную.

— Лично я не вижу никакого другого варианта, — отозвался сэр Эку. — Что касается манаби — меня, естественно, наделили соответствующими полномочиями, — я обещаю вам нашу полную поддержку.

— Она мне понадобится, — проговорил Стэн. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы провели несколько дипломатических переговоров. Конечно, с соблюдением полнейшей секретности.

— По правде говоря, — признался Эку, — я уже кое‑где начал потихоньку забрасывать удочку. У вас много союзников… даже небольшой успех решает дело. Акция на телестудии была хорошим началом. А то, что вам все еще удается успешно избегать встречи с императорскими ищейками, говорит само за себя.

— Постараюсь продолжать в том же духе, — сухо пообещал ему Стэн.

— А как насчет меня? — поинтересовалась Рикор. — Чем я смогу вам помочь в этой справедливой борьбе? — А потом, несколько раз булькнув, скромно заявила: — Какой чудесный состав, вы должны обязательно рассказать мне, сэр Эку, что в него входит.

Стэн поднялся на ноги.

— А ты, подружка, отправишься со мной. Тебе придется воспользоваться своими способностями и придумать какой-нибудь хитроумный способ разделаться с Императором.

— Ха‑ха! Наконец‑то я буду сражаться. К оружию! К оружию!

Когда лохань доставили на борт «Победы», новый воин армии Стэна мирно похрапывал во сне.

Глава 10

— Кажется, — проговорил Стэн, — мы попали в ловушку.

Синд, которая пыталась отдышаться, только фыркнула в ответ.

— А это было на плане местности, снятой с воздуха?

— Нет. Впрочем, может, и было. Только я не стала выводить этот район на дисплей и внимательно его изучать.

— Ладно, теперь не имеет значения. Если только нам не придется возвращаться.

Стэн стянул свой тяжелый рюкзак и чуть не упал, поскользнувшись на зеркально-гладком ледяном склоне. Возвращаться? Он оглянулся.

Далеко-далеко внизу виднелись следы, которые их лыжи оставили на снегу — почему‑то они напомнили Стэну рыбные скелеты. Следы вели прямо сюда, на эту, с позволения сказать, гору, где они, по всей вероятности, застряли навсегда. Примерно за два километра до этого места подъем стал слишком крутым; Стэн и Синд, привязав лыжи к рюкзакам, надели «кошки». А некоторое время назад им пришлось воспользоваться веревкой, потому что подъем становился все круче.

Еще один километр… Придется пройти это расстояние по почти вертикальному склону горы. Они сняли лыжи практически сразу после восхода солнца, а сейчас день уже клонится к вечеру. Нужно очень быстро принять решение, что делать дальше, — Стэну совсем не хотелось ночевать в спальном мешке, прикрепленном к поверхности горы, чтобы он не соскользнул вниз. Не говоря уже о том, что у него имелись вполне определенные намерения, касающиеся целомудрия Синд…

Стэн прибыл на место, где планировал устроить свою базу — родной мир бхоров в созвездии Волка, — не встретив по дороге ни одного имперского военного корабля. Здесь он начнет подготовку к войне против Императора.

Но ему все равно необходимо заручиться согласием Совета бхоров, если он собирается остаться на их планетах. Впрочем, встретили его радостными воплями, пригласили сразу на несколько пиров, а многие принялись предлагать свои услуги — бхоры всегда готовы прикончить кого-нибудь… кого угодно. Тем не менее старейшинам бхоров нужно было довольно много времени, чтобы собраться, и еще в два раза больше, чтобы принять решение, учитывая любовь бхоров к тщательному изучению обсуждаемого вопроса и всего, что с ним связано, до мельчайших подробностей, — когда каждому желающему дается право выступить и высказать свою точку зрения. Вероятно, эта традиция уходила корнями в далекое прошлое — беднягам совсем нечем было заняться во время бесконечных арктических ночей.

Рикор хотела побыть в одиночестве и подумать, что же можно сделать, чтобы победить Империю.

Больше пока никто не пожелал присоединиться к Стэну, и никакой гарантии в том, что потенциальные союзники объявятся, не было — контрабандисты с Рома и Вайлд, по всей вероятности, сообразили, что союз со Стэном скорее принесет им смерть, чем свободу.

А его армия, как члены дипломатической миссии на Алтае, так и бхоры с гурками, да и имперские моряки тоже, все только что перенесли тяготы очень долгого перелета. По правде говоря, ни у кого не было ни единого выходного дня с тех пор, как они прибыли в систему Алтай. Даже гурки устали от сражений и кровопролития.

Тот, кто устал, часто совершает ошибки, а Стэн не мог себе этого позволить.

Он распределил четыре своих корабля среди планет созвездия Волка, спрятал их как следует в небольших космопортах и дал своим воинам немного отдохнуть. Стэн беспокоился, что его присутствие среди бхоров может быть обнаружено имперскими агентами, обязательно имеющимися на каждой планете, но Килгур заявил: у него есть План, и он разберется с этой проблемой до того, как отправится отдыхать. Для успешного ее решения нужен Ото, солидные запасы стрегга ну и, конечно же, сам Килгур.

Синд уже получила увольнительную и даже придумала, что она станет делать. Обычная любовница, вне всякого сомнения, устремилась бы к тропическим океанам и романтическим островам с десятизвездочными отелями. Однако Синд вышла из дженнисаров, выросла среди бхоров и была опытным, жестким командиром. Каникулы для нее означали возможность отправиться на дикую природу.

Планета бхоров была по‑прежнему покрыта льдами, даже несмотря на то, что местные жители, хоть и весьма неохотно, но все‑таки расстались с некоторым количеством ледников — ведь численность населения росла, а цивилизация развивалась. По всей планете были разбросаны вулканические «острова» — оазисы посреди арктического холода. Многие были созданы бхорами столетия назад, однако часть их так никогда и не заселили.

Синд хотела отправиться со Стэном на один из таких оазисов, но никак не могла выбрать район, где можно было бы одновременно насладиться катанием на лыжах и зимним альпинизмом. Стэн научил ее ходить в горы, и она твердо решила, что должна делать это так же хорошо, как он, а может быть, и лучше.

На одном из последних снимков, сделанных с воздуха, она нашла подходящее местечко. На картах оно отсутствовало. Никто про него не знал. Оставалось найти пилота и гравитолет — через час они уже добрались бы до нужного места.

Синд фыркнула. Разве это отдых? Половину удовольствия составляла сама дорога!

Поэтому, надев на спину тяжелые рюкзаки, они попросили Килгура высадить их там, где кончалась тропа, взяв с него слово, что тот вернется за ними через пять дней — или организует поиск, если они не объявятся.

Рюкзаки были такими тяжелыми потому, что ни Стэн, ни Синд не захотели брать с собой концентраты — они вполне могли остаться в своих бараках и наслаждаться консервированной едой там. Вместо этого они прихватили с собой самые разнообразные мелочи, делающие, жизнь человека приятной, и не очень огорчались, что на время им пришлось превратиться в двух вьючных осликов — эти необычные животные жили раньше на Земле.

Сначала маршрут проходил по лыжной тропе вдоль подножия холмов; так они добрались до гор. В том месте, где подъем становился крутым, Стэн и Синд собирались взобраться вверх по обычно замерзшему руслу реки, пройти через ущелье — и они на месте. Поскольку карты этого района никуда не годились, путешественники решили, что воспользуются снимками, сделанными из космоса.

Сначала, пока они не добрались до места, находящегося неподалеку от вершины, все шло просто замечательно, — а дальше река стала практически вертикальной, превратившись в тридцатиметровый водопад. Стэн и Синд оказались в ловушке.

Да, ну и ситуация, подумал Стэн. И высказал вслух некоторые сомнения.

— А ну, заткнись! — рявкнула Синд. — Я пытаюсь понять, сможем ли мы скатиться вниз по склону в то ущелье, которое прошли час назад. А потом добраться до этой вершины с другой стороны. Оттуда спустимся в оазис.

— Похоже, придется попотеть.

— Прекрати ныть.

— А я не ною. Я страдаю. Сколько у нас веревки?

— Семьдесят пять метров.

— Проклятье, — выругался Стэн. — Больше никогда в жизни не стану лазать в горы без специального снаряжения. В данный момент парочка дополнительных мотков веревки, крюки и клинья нам бы совсем не помешали. Или надежная лестница. Ну, ладно, ладно, мы выбираем трудный путь.

Он отстегнул веревку, снял рюкзак и поставил его, надеясь, что тот не скатится вниз, к подножию горы; потом закрепил веревку, сделал глубокий вдох и полез наверх.

Прямо по льду водопада.

— Не нравится мне все это, — ворчал он. Ему и вправду все это ужасно не нравилось — он знал, что подобную штуку можно сделать, потому что однажды видел похожий эпизод в кино, и еще однажды он провел уик‑энд с инструктором из спецотряда «Богомолов», которая просто обожала взбираться на водопады, когда температура опускалась ниже нуля, — интересно, что стало с ней теперь, подумал Стэн.

Он помнил, что тогда дважды чуть не свалился с довольно серьезной высоты, и его самым натуральным образом пришлось втаскивать на вершину. Нет. Кажется, память начала подводить… никому из их компании так и не удалось добраться до самой вершины в тот тяжелый, отнявший много сил уик‑энд.

Пожалуй, стоит последовать совету Синд и заткнуться.

Совсем неплохо, отметил Стэн. Подумаешь, висишь на руках и подтягиваешься каждые две минуты.

По крайней мере лед замерз как следует. Нет причин беспокоиться о том, что он где‑то подтаял.

Кроме того, можно найти подходящее местечко, чтобы остановиться и передохнуть. Что Стэн и делал в данный момент.

— Как это называется? — поинтересовалась Синд, которая находилась метрах в пяти ниже по склону.

— Самоубийство, — стараясь отдышаться, ответил Стэн. — Любому ясно.

Сейчас он стоял, опираясь на два передних металлических шипа своих кошек, — к его ботинкам были прикреплены металлические пластины с вертикальными двухсантиметровыми шипами, а спереди, там, где были пальцы, торчали горизонтальные шипы.

Неожиданно одна нога соскользнула, и Стэн повис на руках. Некоторое время он раскачивался, оценивая ситуацию, потом снова подтянулся, ухватился рукой за какой‑то выступ, поставил ногу. И поднялся еще на два метра.

Два глубоких вдоха, и новая попытка.

Снова. И снова.

Наконец наверху не оказалось никаких выступов, за которые он мог бы уцепиться, и Стэн начал водить рукой по льду. Кусок скалы. Скалы? Значит, водопад кончился?

Водопад и в самом деле кончился.

Стэн подтянулся, упал на ровную поверхность и немного отдохнул. Затем отвязал веревку и подал сигнал Синд.

Сначала он вытащил наверх рюкзаки, привязанные к веревке. Еще немного передохнул. «Да, приятель, ты не просто стареешь, ты теряешь прежнюю силу», — подумал Стэн.

Теперь Синд. Он подождал — несмотря на ее нетерпеливые крики, — пока не почувствовал, что силы восстановились. Рюкзак потерять не жалко, но…

Синд закрепила веревку.

— Я еще ни разу не делала ничего подобного, — крикнула она снизу.

— Девицы всегда так говорят.

Синд начала подниматься наверх. «Она это делает совершенно естественно, — с некоторым отвращением подумал Стэн, — она все делает естественно». Синд плыла вверх по замерзшему водопаду, словно по воде, и сама она была не женщиной, а изящной рыбой, попавшей в свою стихию. К тому же, оказавшись на вершине горы, она даже не стала переводить дух, потому что совсем не запыхалась.

— Я и представить себе не могла, что ты на такое способен.

— Девицы и так говорят тоже.

Стэн надел на плечи рюкзак, помог Синд. Они стояли на берегу небольшого замерзшего озера, из которого тут и там выглядывали скалы. Немного дальше озеро исчезало в дымке. А впереди — примерно в пятидесяти футах у них над головами — медленно проплывало огромное облако. Чудесно. Теперь придется карабкаться вверх в тумане.

Однако Стэн ошибался: остаток пути по ровной и гладкой поверхности занял у них всего четыре минуты.

Они прошли сквозь туман и оказались в зимнем раю: крошечная долина, усыпанная полевыми цветами, зеленая трава, деревья.

— Будь я проклят! — воскликнул Стэн.

На краю долины бил горячий ключ, его вода, напоив небольшой луг, попадала в реку, которая оставалась достаточно теплой для того, чтобы растопить лед. Повсюду виднелись крошечные озера, скорее похожие на лужицы, вода в них была горячей или едва теплой, в зависимости от того, на каком расстоянии они находились от ключа.

Увидев эту красоту, Стэн решил, что, пожалуй, не стоит жалеть о тяжелом восхождении.

Горячие ключи притягивали, но Стэн и Синд знали закон, который нельзя нарушать, — сначала укрытие, потом огонь, затем еда и только после этого развлечения. Организовать укрытие было совсем легко — через несколько секунд они уже поставили небольшую удобную палатку, тут у них имелся достаточный опыт. Еще несколько секунд — и палатка надежно закреплена. Добывание огня тоже не доставило им никаких проблем — у них была печь из арсенала «Богомолов»; размером не больше ладони Стэна, она работала на АМ‑2 и могла выдавать тепло на полную мощность хоть целый год без перезарядки. Стэн достал ее из своего рюкзака и положил рядом с палаткой, посередине небольшого, выложенного камнями круга, на котором собирался поставить складную жаровню. Еда? Они так устали, что совсем не испытывали голода.

Во всяком случае, такова была официальная версия.

— Проклятье, камни холодные….

— Естественно, холодные. Давай сюда, здесь тепло.

Стэн, совершенно голый, забрался в небольшое озеро, где уже плавала Синд.

— А что, — спросила она, — в этой бутылке?

— На первый взгляд это самая обычная военная фляга, которую приличные люди с чистыми и благородными помыслами наполняют какой-нибудь витаминизированной, полезной для здоровья жидкостью. Но по необъяснимой и совершенно таинственной причине некий тип с извращенными вкусами вылил из чудесной фляги полезное содержимое и наполнил ее стреггом.

Стэн открутил крышку, глотнул, поморщился, фыркнул, снова закрутил и бросил флягу Синд.

— У меня в рюкзаке еще три точно таких же.

— Ой‑ой‑ой, приятель. Я тоже прихватила две штучки, — призналась Синд. — Прощай, здоровый образ жизни! — Она сделала глоток.

Стэн уставился на нее с задумчивым видом.

— А они всплывают!

— Блестящее наблюдение. Мы уже столько времени вместе, а ты только сейчас это заметил? Поэтому тебя и решили сделать адмиралом?

— Ясное дело.

— И этот тип собирается свергнуть Императора! — возмущенно заявила Синд. Она перевернулась, оттолкнулась от скалы и выплыла на середину озера.

Плавание совершенно не интересовало Стэна. Он лег на спину на мелководье, совсем рядом с горячим ключом. Казалось, вода смывает годы забот, страданий и боли, очищая тело и душу.

— Такое ощущение, — наконец проговорил он, — что мое тело и мышцы превратились в желе.

— Какой ужас!

— Ну, не совсем, конечно. Иди сюда, проверь.

— Он наблюдателен, романтичен и невероятно галантен. Ну, я пришла. А дальше что?

— Вот так… так. Угу. Немного пониже.

Синд вскрикнула, когда Стэн изогнулся, поднял руки и посадил ее себе на колени.

Они так и не приготовили обед.

К потолку палатки была подвешена свеча, которая и окрашивала мир в розовые тона, потому что палатка была сделана из ярко-красной синтетической ткани.

— Я думаю, — с трудом проговорила Синд, — что до утра вряд ли сгожусь на что‑нибудь полезное.

— А я ничего и не предлагал.

— Да? И что же ты тогда делаешь?

— Ну… потягиваюсь.

— А‑а, тогда понятно.

— Я где‑то читал, что можно даже и не шевелиться. Сосредоточиться, сконцентрироваться и… раз!

— Не верю.

— Я никогда не вру. Там было написано, что это называется… забыл, как называется, но все равно такое бывает, — заспорил Стэн.

— По крайней мере место ты выбрал подходящее. Эй, ты двигаешься.

— Ничего подобного, это ты двигаешься.

— Я… вот и нет. Может быть, ты… постарайся хотя бы чуть помедленнее… Эй! Если ты не перестанешь задирать мою ногу, я получу самый настоящий ожог!

Стэн задул свечу.

— Сколько будем ждать, мистер Килгур?

— Минуту. Час. Всю жизнь, — совершенно спокойно заявил Алекс. — Тот, у кого не хватает терпения, никогда не добивается успеха.

Техник-связник Марль пошевелилась. Возможно, ей все‑таки не хватало терпения, а может быть, она чувствовала себя немного странно, оказавшись втиснутой в грависани между массивным шотландцем и не менее массивным полицейским констеблем-бхором. Все свободное место в санях занимала электроника.

Впрочем, Марль промолчала — Алекс выбрал ее из всей команды связников «Беннингтона», решив, что она больше остальных подходит для обучения секретам разведывательной связи.

Килгур уже создал разведывательный отряд в армии Стэна из числа дипломатов и членов команды «Победы», прошедших подготовку на Алтае. Но ему не хватало людей. Он решил, что Марль вполне сгодится для его целей — достаточно взрослая и опытная в военных вопросах. К тому же в отличной форме, не то что худышки, которых обожает Стэн. Это, однако, не означало, что Килгур намеревался предпринимать какие-нибудь шаги по этому поводу — заводить роман с подчиненным… Алекс считал такое поведение совершенно неслыханным и недопустимым — все равно что пригласить Кэмпбелла к себе в замок и предложить ему что‑нибудь выпить.

Но смотреть‑то никому не запрещено…

В ящике что‑то щелкнуло. Метнулась стрелка. Загорелся экран. Начался поиск. Грависани были замаскированным подвижным локатором.

— Охо‑хо, — обрадовался Килгур. — Вот видите, что я имел в виду, когда говорил про терпение? Смотрите‑ка, точно по расписанию. Урок номер один: если ты собираешься заняться шпионажем, никогда не придерживайся никакого расписания. Вам понятно, техник Марль? Особенно в такой ситуации. Он (она) так беспокоится о том, чтобы не пропустить обед, что не боится оказаться раскрытым. Хороший шпион должен быть непредсказуемым — это его главное оружие. А наш приятель, словно заводная мышка, вот он, весь как на ладони.

Неожиданно все показания приборов остановились на нуле.

— Не очень он спешил, — с деланной грустью проговорил Килгур. — Такое впечатление, что он на третьем этаже. А ты что скажешь, Пэн?

Полицейский настроил свой коммуникатор, подсоединенный к другому локатору.

— Точно.

— Ага, — заявил Килгур, — как мы и предполагали. Человек. Урок номер два: если посылаешь агентов на задание в какой-нибудь чужой район, никогда не используй своих людей, когда можно нанять кого-нибудь из местных жителей. Их вывести на чистую воду совсем не так просто.

— И, — закончила за него техник-связник, проходящая обучение, — когда с таким агентом что‑нибудь происходит, вам не нужно переживать и не спать ночами, как если бы это был ваш человек.

— Вот именно. Вы очень способная ученица. Ну ладно, пошли в гости.

Агент, работавший под именем Хоне, тщательно смазывал волосы гелем, когда дверь в его комнату с грохотом распахнулась. Он быстро отвернулся от зеркала.

— Помогите! Полиция!

— А ну, заткнись! — прорычал бхор. — Я и есть полиция! — Он достал свой значок.

— Кто вы? А это кто такой? Что вам нужно?

Килгур не слушал.

— Констебль Пэн, — спокойно проговорил он, — не будете ли вы так любезны последить за дверью с той стороны — чтобы ее никто не трогал. А я тем временем побеседую с этим достойным и заслуживающим всяческого уважения молодым человеком.

Полицейский беспрекословно выполнил приказ.

— Вы не имеете права… — начал было Хоне.

— Тише, — перебил его Алекс. — Вот, барышня, первая ошибка, — сказал он, обращаясь к девушке. — Его переполняет справедливое негодование — ведь мы ворвались к нему без всякого предупреждения. Он человек и имеет соответствующие права.

— Я хочу видеть что‑нибудь похожее на ордер, — твердо объявил молодой человек.

— А у нас нет ничего похожего на ордер, — сообщил ему Алекс. — Мы не собираемся тебя арестовывать. Никто не сообщал о беспорядках в этом районе, так что никто тебя ни в чем не обвиняет.

Хоне побледнел, но потом взял себя в руки.

— Ага, — обрадовался Алекс. — Это цена, которую приходится платить за шпионскую деятельность. Так что давай, приготовься платить, сэр Хоне. Ты в этом деле не новичок, старший имперский агент в данном регионе, опытный, ну и все такое прочее. Впрочем, должен признать, что вы, ребята из Внутренней Безопасности, с моей точки зрения, годитесь только на то, чтобы подтирать дерьмо в сортирах спецотряда «Богомолов». Правда, может быть, у меня несколько предвзятое мнение. Ладно. Я расскажу тебе, куда ты попал… Ты по самые ушки завяз в очень опасном болоте, дружок. Можешь присесть, пока я объясняю тебе ситуацию. Да, вот еще что… Забыл сообщить тебе одну малюсенькую подробность. Вся твоя сеть находится у меня в кармане.

Хоне исполнил приказ и молча уселся на стул, а Килгур продолжал говорить.

Империя, естественно, шпионила за своими друзьями и союзниками точно так же, как и за врагами. Любое уважающее себя правительство поступало так. И в прежние времена — тоже. После того как служба Внутренней Безопасности заменила корпус «Меркурий», у Императора возникли новые опасения и страхи, шпионская сеть стала более разветвленной, а деятельность гораздо более интенсивной.

Сэр Хоне действительно был старшим оперативником ВБ. Впрочем, это ничего не значило, служба Внутренней Безопасности была в шпионаже новичком, не имеющим никаких шансов на быстрый успех, поскольку Пойндекс и Император решили, что ни один из представителей спецотряда «Богомолов» не проявил себя в достаточной степени лояльным, честным и достойным этой службы.

Хоне находился в созвездии Волка уже некоторое время, работая под прикрытием экспортера изделий местных мастеров. Не слишком оригинальная идея.

Контрразведке бхоров, конечно же, было известно, что их созвездие находится под наблюдением. Точно так же, как их собственное Бюро по Внешним Связям следило за всеми подряд. Многие агенты, завербованные Хоне, были бхорами. Среди них попадались, конечно, и люди — местные жители, родившиеся в этом созвездии. Только контроль осуществлялся снаружи — с точки зрения Килгура, это являлось грубейшей ошибкой. Возглавлять местное подразделение тоже должен был бхор, а руководителю всей разведывательной сети надлежало тихо и мирно протирать штаны в имперском посольстве.

Однако Император и Пойндекс никому не доверяли. В имперском посольстве в созвездии Волка сидели полнейшие кретины.

Агенты постоянно докладывали о результатах своей деятельности Хоне. Их передачи и донесения перехватывались, копировались, а потом оставлялись для секретных агентов бхоров. Контрразведке нужен был только Хоне. Надо сказать, что искали они его не очень тщательно — Империя и бхоры по‑прежнему теоретически оставались союзниками, хотя Волчьи миры и находились под подозрением имперской службы безопасности точно так же, как любое существо, когда-либо входившее в контакт со Стэном, являлось потенциальным изгоем имперского общества.

Килгуру понадобилось провести в штабе разведки всего несколько часов, чтобы разобраться в том, что имперские агенты работали в соответствии с четким расписанием. Сообщение должно было поступать в день X вне зависимости от того, удалось агенту получить какие-нибудь стоящие сведения или нет. После этого следовал ответ — даже если он был отрицательным и не нес никакой информации — в час Y в районе Z, удаленном от того места, где передавалось сообщение.

Теперь оставалось только отыскать главного имперского агента-контролера. Килгур исходил из постулата: каков господин, таков и слуга. Широкополосный поиск обнаружил неизвестный передатчик, настроенный на имперскую базу, расположенную «поблизости» от созвездия Волка, сигнал был пойман, введен в компьютеры, а потом обнаружено место, откуда велась передача.

Таким образом Килгур оказался в квартире Хоне.

— Итак, — закончил свою речь Алекс, — поскольку ты успел передать своим хозяевам сообщение о том, что бывшие имперские моряки появились в районе созвездия Волка, твои благодетели непременно забеспокоятся. От тебя потребуется подробный доклад, не так ли?

— Вы хотите сделать из меня двойного агента?

— Я не требую от жизни многого: хорошая выпивка, закуска, симпатичная девушка и кусочек копченого лосося размером с твою задницу — больше мне ничего и не нужно. А вот что касается тебя, дружок, ты обязательно станешь двойным агентом. У тебя выбора нет. Меня абсолютно не касается, почему ты решил ввязаться в шпионаж: ради денег или из‑за какой-нибудь благородной идеи, а может, и по другим причинам. Теперь ты работаешь на Алекса Килгура.

— Не выйдет, — ответил Хоне, — я не стану помогать вам и покрывать ваше предательство. Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я сидел здесь и посылал сообщения, что это созвездие соблюдает верность нашему Императору на все сто пятьдесят два процента, что никто здесь и в глаза не видел Стэна и даже не слышал о его существовании, а если он и появится, его просто побьют камнями.

— Два пункта, дружок. Первый: мне не нужно, чтобы ты сочинял вранье про созвездие Волка. Во всяком случае, не в том виде, как ты излагаешь. Ни в коем случае. Здесь опасно. Тебе нужны еще агенты. Много агентов, целые полчища. Второй: ты будешь помогать мне. Лично я в этом ни секунды не сомневаюсь и тебе не советую. Мне кажется, ты довольно быстро сообразишь, что в моих словах даже слишком много правды и что я просто замечательный парень. Ну? Все еще не веришь мне?.. Мистер Пэн, не могли бы вы к нам присоединиться? Забирайте его с собой. Я еще переговорю с ним, потом.

Сэра Хоне, служащего ВБ, увели, совсем не ласково подталкивая в спину.

— Ну что, он согласится? — спросила Марль.

— Конечно, — ответил Алекс, пока они ехали на своих гражданских грависанях туда, где был расквартирован их отряд. — Посидит немного в камере, подумает о своих прегрешениях, а их не так уж мало, о печальном будущем, которое его ждет, и как миленький захочет с нами дружить. Шпионы всегда так делают, если их раскрывают. А чтобы помочь ему, мы попросим бхоров включить леденящие кровь записи допросов и вопли пленников, когда их распинают заживо и заставляют слушать всякие политические бредни. Я просто великолепно умею вопить, особенно если записывающая аппаратура настроена как следует и мне есть чем промочить горло. Вот видите, Марль, вы уже многому научились. Для начала вы узнали, какие плоды может принести терпение. Ну а теперь для завершения урока я расскажу вам притчу. Вы верите в Бога, барышня?

— Нет, сэр. Но я выросла в религиозном приюте.

— В таком случае моя притча придется вам по сердцу. Жил‑был человек. Не бедняк, но и не богач. Жил он в очень маленьком домике, который ему ужасно не нравился, однако денег, чтобы выстроить себе дом побольше, не было. Так вот, однажды он услышал про мудреца. Очень мудрого мудреца. И тогда наш приятель решил с ним посоветоваться. Он отыскал его не сразу — не зря же тот человек славился своим умом. Однажды наш страдалец взобрался на вершину горы — оказалось, что как раз там и живет великий человек, — и взмолился:

«О, Великий, что мне делать? У меня такой маленький дом. Я не могу в нем жить».

Мудрец подумал и спросил:

«У тебя корова есть?»

«Корова?» — удивился наш путешественник.

«Да, корова», — ответил мудрец.

«Есть, герфордской породы», — сказал несчастный.

«Возьми ее в дом».

Больше великий мудрец ничего не сказал, несмотря на то, что бедняга, пришедший просить совета, рыдал и валялся в пыли у его ног. Он отправился домой, и обратный путь показался ему таким тяжелым!

Всю дорогу он пытался сообразить, что же означают услышанные им слова… но твердо знал, что тот человек настоящий мудрец. Поэтому он взял корову в дом, который от этого стал еще меньше. Очень быстро бедняга понял, что жизнь стала совсем невыносимой. И снова отправился к мудрецу, снова проделав весь ужасный путь до горы, на вершине которой жил великий человек. И снова задал свой вопрос.

Мудрец снова немного подумал и спросил:

«У тебя козел есть?»

«Козел?» — удивился наш дружок.

«Угу, козел», — повторил мудрейший.

«У меня есть козел», — ответил бедняга.

«Возьми и его в дом».

И снова мудрец отказался объяснить свои слова.

Страдалец печально побрел назад в свой маленький домик. Но ведь все в один голос утверждали, что человек на горе самый мудрый из всех на свете, так что, придя домой, наш приятель послушно поселил в своем домишке козла рядом с коровой. Так вот, теперь его жизнь и в самом деле превратилась в настоящий ад, а домик стал казаться еще меньше. Он снова пошел к мудрецу и взмолился о помощи:

«У меня крошечный домик, теперь же, когда в нем живут еще и корова с козлом, там совсем не стало места, я больше не могу так».

Мудрейший из мудрейших подумал, а потом сказал:

«У тебя есть цыплята?»

«Цыплята?»

«Вот именно, цыплята».

«Да, у меня есть цыплята».

«Посели их у себя в доме. Знаешь, пожалуй, если у тебя есть утки, лебеди и свиньи — возьми их к себе в дом тоже».

И несмотря на все мольбы, мудрец не сказал больше ни слова. Наш приятель вернулся домой и поселил у себя в домике цыплят. Его жизнь стала еще хуже, ее и жизнью‑то назвать было нельзя. В малюсеньком домике больше не осталось места для самого хозяина. И он опять отправился к старику и сказал:

«Я больше не могу! В моем доме для меня больше нет места! Умоляю тебя, помоги мне!»

«Иди домой и выгони всех животных из дома», — посоветовал мудрец.

Вот и все, что он сказал. Бедняк бросился домой, выгнал всех животных… и как вы думаете, что он обнаружил? Его домик по‑прежнему был очень маленьким. Но теперь в нем было полно дерьма!

Марль несколько минут не сводила глаз с Килгура. Ее предупреждали: следовало быть готовой ко всему. Однако…

— А какое все это имеет отношение к терпению?

— Ну, вы же дослушали до конца, разве не так?

Синд первой заметила грависани Килгура, которые мчались к ним по грязной скользкой дороге.

— Вот все и кончилось, — немного грустно промолвил Стэн.

— Да. Все равно уже пора возвращаться — мы выпили весь стрегг. Зато у нас осталось три баночки паштета, они лежат у меня в рюкзаке рядом с пустыми флягами. Вряд ли мы продержались бы еще неделю на том, что ты взял с собой.

— Ну, я ошибся. Этикетка выглядела вполне нормально. Ладно, не сердись — ведь именно я прихватил дополнительную выпивку.

— Это правда, считай, что я все забыла, но простить все равно не смогу, — сказала Синд. — Ну, а как мы объясним тот факт, что загорели в самых неожиданных местах — ведь мы же собирались лазать по горам.

— Скажем, что учились кататься на лыжах голышом. Только я им не советую спрашивать.

Неожиданно Стэн перестал улыбаться и сказал очень серьезно:

— Спасибо, Синд. Пять дней — жаль, что не в пять раз больше. Нам будет о чем вспомнить через несколько недель. Когда все… завертится. Потому что мы не должны забывать о том, что в жизни есть много хорошего, не только безумие и смерть.

Синд молча поцеловала его. Стэн крепко ее обнял.

И тут приземлились грависани, так что никому из них не пришлось сказать вслух о том, что это может никогда больше не повториться.

Они ожидали увидеть только Алекса. Однако рядом с ним на пассажирском сиденье с трудом умещалась Ида. Она стала еще толще, а яркое одеяние цыганки показалось Стэну очень дорогим. Очевидно, ее витса — семья-банда — еще не окончательно лишилась рассудка, и Ида по‑прежнему оставалась там главарем — воеводой.

Несмотря на габариты, Ида выбралась из грависаней так же легко и уверенно, как много лет назад, когда входила в состав спецотряда «Богомолов», была гораздо моложе и весила на несколько десятков килограммов меньше. Естественно, она не стала рассыпаться перед Стэном в комплиментах, как, впрочем, и перед Килгуром за несколько часов до этого.

— Ты просто пышешь здоровьем — отвратительно! — только и сказала она. Потом принялась внимательно разглядывать Синд. — Значит, так…

— Ида, — вмешался Стэн, — с каких это пор ты вмешиваешься в мою личную жизнь?

— С незапамятных времен, идиот. Только ты был настолько глуп, что этого не понимал.

— Она в порядке, — высказала свое мнение Ида. — Хороший товарищ. Мужчина не должен спать один. Как, впрочем, и женщина.

— Наша коровушка стала сентиментальной, — прокомментировал Килгур. — Всю дорогу приставала ко мне и щипала за ляжки.

Ида только фыркнула в ответ на дешевые обвинения Килгура.

— Сейчас не до приветствий, — проворчала она. — Может быть, все‑таки уйдем с этого кретинского снега туда, где можно погреться у огня и что‑нибудь выпить?

Они быстро забрались в грависани и полетели в замок Ото, где остановился Стэн. Ида, которая и не подумала предложить Стэну сесть впереди, повернулась и посмотрела на него.

— Ну, похоже, настало время покончить со всеми этими глупостями, да и с Императором заодно?

— Я вижу, ты не собираешься ходить вокруг да около, — усмехнулся Стэн.

— Всему приходит конец. Цыгане и раньше с трудом это терпели — законы, границы, владения, а потом еще и войны, вечно устраиваемые кретином, который назвался Императором. Свободе нельзя служить, создавая законы и заборы. Империя нас перестала устраивать задолго до того, как рехнулся ваш ублюдок на Прайме. Мы обсуждали эти проблемы на племенных сборах. Возможно, для цыган пришло время выступить.

— Куда?

— Вперед. — Ида указала рукой вверх, забыв о том, что у грависаней есть крыша, и слегка поцарапала ее. — Вперед, за границы Империи, туда, где еще не ступала нога человека. Пришло время пуститься на поиски сокровищ и удивительных существ. В этой тесной маленькой Империи стало нечем дышать.

Стэна вдруг посетило головокружительное, ошеломляющее видение невероятных галактик, звездных систем, зовущих к приключениям… Вместо бесконечных войн и кровопролития.

Вперед. Это короткое слово притягивало его как магнит.

— Нагрузим корабли самыми ценными и компактными товарами, запасемся топливом, возьмем несколько больших барж в качестве танкеров и… — продолжала Ида. — До меня дошли слухи, что некоторые воеводы уже сумели убедить свои таборы отправиться в путь. Отдельные витсы действительно перестали появляться на совете. В конце концов говорят ведь, что цыгане родились не в мире людей.

Потом она обратилась к ближайшим задачам:

— Но об этом еще рано думать, сначала следует прикончить подонка, который слишком уж долго называет себя Императором. Именно так решили цыгане, Стэн. Мы пришли послужить звезде свободы. А это, во всяком случае на данный момент, означает — тебе и твоим союзникам. Если ситуация изменится — или если ты изменишься, — мы пересмотрим наши позиции.

— Благодарю, — ответил Стэн, — я принимаю вашу помощь.

— Кроме того, — вмешался Алекс, продолжая внимательно наблюдать за показаниями приборов, — с нами связался Вайлд. Правда, я посоветовал ему не торопиться. Чем меньше у короля контрабандистов команда, тем легче с ним сторговаться.

— Отлично, — одобрил Килгура Стэн. — Мы пошлем один из кораблей бхоров, который доставит сюда Вайлда вместе с одним из его помощников для обсуждения совместных действий.

Стэн откинулся на спинку сиденья.

Мятежники набирают силу…

— У меня есть, — начал Стэн, — некое подобие плана. Или по меньшей мере наброски.

Семеро существ, внимательно слушавших его, казались карликами в огромном зале замка Ото, где с удобствами могли бы разместиться, устроив веселую пирушку, две тысячи бхоров.

Зал удовлетворил бы самого строгого викинга — вполне подходящее место для Валгаллы, хотя потолок и не украшали щиты, а рядом не нашлось козы, с сосцов которой стекала бы скандинавская тминная водка. Высоко над головой располагались чудовищные деревянные потолочные балки с отверстиями для дневного света, которые разыгравшаяся снаружи буря засыпала снегом. Четыре громадных камина — внутри каждого, казалось, мог бы спокойно и с удобствами разместиться истребитель — ревели по углам зала, а батареи отопления, работающие на АМ‑2, скрытые за фальшивыми каменными панелями, давали настоящее тепло.

Толстые ковры покрывали выложенный плитняком пол, стены украшали военные трофеи и головы убитых на охоте животных. Мебель — столы и скамейки — была массивной и тяжелой, как и все остальное в зале — очень полезная традиция, учитывая любовь бхоров подкреплять свои доводы могучими ударами кулаков по чему придется.

Они собрались, чтобы обсудить стратегию дальнейших действий. Все были предельно сосредоточены, потягивали только безалкогольные напитки (хотя Ото и поглядывал задумчиво на здоровенный рог для стрегга и огромную бочку этого смертельного пойла, стоявшую у соседнего стола). Фрестон, представлявший скромные военные силы Стэна; Ида; Вайлд, который будет следовать за Стэном только до тех пор, пока это устроит группу контрабандистов и других мошенников, прислушивавшихся в данный момент к его мнению; Ото, который, хотя формально и сложил с себя функции Главы Совета бхоров, чтобы служить под началом Стэна, продолжал пользоваться большим уважением соплеменников; Килгур и Синд, ближайшие помощники Стэна, и, наконец, Рикор. Никто, кроме Синд и Килгура, не знал про сэра Эку и про то, что манаби тоже вошли в сговор против Императора. Рикор будет передавать всю необходимую информацию на Сейличи сэру Эку, которого ни при каких обстоятельствах не должны были видеть среди соратников Стэна.

— Вот что я предполагаю сделать, и простите, если иногда мне придется говорить очевидные вещи. Пока нам удавалось заставлять Империю лишь как‑то реагировать на наши действия. Мы должны сделать все, чтобы как можно дольше события развивались именно таким образом. Стоит только немного замедлить темп, как Империя раздавит нас, будто жуков.

— Мы будем наносить Императору удары при каждом удобном случае, — продолжал Стэн, — но всякий раз постараемся выбирать самое неожиданное место. Ублюдок очень хитер, к тому же ему продолжают служить очень толковые люди. Поэтому мы будем атаковать его там, где он меньше всего этого ждет…

— Как «КБНСК», — одобрительно пророкотал Ото.

— Точно. Всякий, кому придет в голову что‑нибудь подобное, должен поделиться своими идеями с остальными. Мы хотим поставить Империю в смешное положение. Например: если кто‑нибудь узнает, где находится главный склад Империи, на котором сосредоточены основные запасы туалетной бумаги… очень подходящая мишень. Сейчас мы не в состоянии нанести Императору нокаутирующий удар, но, может быть, нам удастся смутить его неожиданными перемещениями, заставить потерять равновесие, а уж когда он упадет, лягнуть изо всех сил.

Нужно стремиться к тому, чтобы наши удары становились достоянием общественности. Пусть все увидят, в какое дурацкое положение попала Империя. Я позволю себе предложить сравнение с боксерским поединком — камера должна крупным планом показать рассеченные брови, распухшие губы, синяки под каждым глазом. Если Император рассвирепеет, это только к лучшему. Я не думаю, что он настолько глуп, но стоит попробовать. Планируя рейды, следует учитывать то, как они повлияют на наших потенциальных союзников. Например, у нас уже есть два корабля хондзо. Можете не сомневаться, их действия наверняка получили молчаливое одобрение у них на родине. Если нам будет сопутствовать удача, хондзо, увидев, что Империя терпит одно поражение за другим, поддержат нас открыто. Вопросами пропаганды занимается Рикор, мы обсудим возникающие возможности чуть позже.

Стэн замолчал, чтобы допить чашку чая.

— Следующей нашей важнейшей целью будет АМ‑2. Мы намерены воровать, уничтожать и срывать поставки этого важнейшего топлива. Я опираюсь на то, что Император остается единственным человеком, которому известно, откуда поступает АМ‑2 или как ее можно синтезировать. Мы должны этим воспользоваться. И мы попытаемся захватить столько Антиматерии‑Два, сколько Император передает своим прихвостням… а потом раздать нашим союзникам. Более подробно рассмотрим эту проблему позднее. Килгур будет заниматься вопросами разведки. Поэтому все, что вам удастся разузнать об АМ‑2, даже если это окажется ничем не подтвержденный слух или сознательное вранье, запущенное Императором, от которого будет нести за километр, — направляйте все сведения к Килгуру, пусть они пополнят нашу базу данных.

Так же следует поступать с любой информацией о самом Императоре. Истории о его происхождении, прошлых делах, любовницах, любовниках, овцах, козах или осьминогах, к которым он был неравнодушен много, много веков назад… все‑все‑все. Это критический момент кампании, нужно держать в тайне тот факт, что мы пытаемся собрать об Императоре сведения. Поэтому все распоряжения должны отдаваться только в устной форме и самым надежным сотрудникам. Наш Вечный Противник сможет легко обрушить на нас тонны глупейших слухов, в которых навсегда затеряются истинные факты. Нельзя забывать: наша цель — сам Император. Если получится, мы должны захватить его в плен и убедить в нашей правоте. Однако, скорее всего, нам придется его убить. Все это, конечно, не для огласки.

— Стэн? — вмешался Фрестон.

— Ну?

— В данный момент Император находится на Прайме. В тех редких случаях, когда он покидал Прайм-Уорлд, это делалось инкогнито. Правильно, сэр?

— Верно, — согласился Алекс. — Наш приятель сидит взаперти в своем замке. Который, насколько мне известно, абсолютно неприступен.

— Бесспорно. Значит, нужно выкурить его оттуда.

— Желаю успеха, — цинично заявил Вайлд. — Император никогда бы не стал тем, кем он стал, если бы делал то, что хотят другие.

— Все равно следует попытаться. Нельзя упускать этот шанс. Мы должны выманить его на открытое место и вывести мерзавца на чистую воду. А там уж мы с ним разберемся.

— Восхитительно, — заявила Ида. — Но моя витса захочет узнать подробности, прежде чем принять участие в этой затее. В частности, как мы станем выманивать вашего кретинского Императора из его неприступной раковины?

— Рикор?

— Необходимо смутить его, — отозвалась Рикор. — Сначала вы, ребята, организуете роскошные декорации. Выставите его армию на посмешище. Превратите адмиралов и генералов в образец некомпетентности. Всякий раз о ваших победах будет появляться сообщение сразу на двух уровнях, причем нам надлежит говорить только правду, какой бы горькой она для нас ни была. Если хоть немного повезет, императорская пропаганда будет играть нам на руку. Одним из многочисленных недостатков властителя, который стал особенно заметным в последнее время, является его непомерное эго — вспомните о глупостях, которые он учинил в созвездии Алтай. Подобные маньяки, как и типы, рвущиеся к власти, никогда не удовлетворяются достигнутым. Поэтому мы надеемся, что люди Императора начнут безмерно раздувать любой, пусть даже самый огромный его успех. Такие маневры носят название Большой Лжи — считается, что если ты наврешь побольше, твои слушатели начнут ставить под сомнение детали, но не саму ложь. В некоторых случаях все получается как надо, но если противник начеку… Всякий раз, когда они начнут трубить о своих грандиозных успехах, мы немедленно опровергнем их сообщения, причем сами станем говорить только правду! В результате очень скоро любой факт, исходящий от авторов Большой Лжи, будет ставиться под сомнение, а нам только того и нужно. Однако повторяю: мы должны говорить только правду.

— Пугающая концепция, — заметил Алекс.

— Не беспокойтесь, мистер Килгур. Это касается только нашей белой пропаганды — то есть историй, которые исходят непосредственно от нас. Серая и черная… тут у нас будет возможность переврать самого Императора.

— Не думаю, что сумею стать его конкурентом… хотя попытаюсь.

— Что до черной пропаганды, — продолжала Рикор, — о ней Стэн упоминал раньше. Мы распространим ужасающие слухи. Истории о том, что Император на самом деле не возвращался. Если мы сможем выманить его из Арунделя и устроить сражение, то немедленно распустим слухи, что Император погиб. О нем будут рассказывать, что он моральный, интеллектуальный и даже физический урод. Распустим слух и о его импотенции.

— Все это мелочи, — прорычал Ото. — Император — воин. Кто станет обращать внимание на россказни о том, что он превратился в евнуха?

— Мелочи, — не стала спорить Рикор. — Я расскажу тебе анекдот, Ото. Ты знаешь, в чем заключается разница между прежним Императором, новым Императором и Тайным Советом?

— Нет, не знаю.

— Если бы все они оказались в одной наземной машине и им сообщили, что движение вперед приостановлено, они отреагировали бы следующим образом: Тайный Совет приказал бы расстрелять охрану, команду посадил бы в тюрьму, а на их место взял новых людей. Прежний Император приказал бы провести тщательное расследование, потом продвинул по службе самых толковых членов команды, и машина поехала бы дальше. Новый Император задернул бы шторы на окнах и сделал вид, что машина продолжает ехать.

Ото немного подумал, а потом вежливо хмыкнул.

— Как ты сама сказала, Рикор, это мелочи.

— У‑гу, — вмешалась Синд. — Мораль истории в том, чтобы заставить существа мыслить в терминах старого и нового? Тогда с верой в Вечного Императора будет покончено?

— Именно так. Когда мы привлечем к нему внимание, поползут самые разные слухи — и в них начнут верить. Еще одна область, — продолжала Рикор, — которой имеет смысл заняться, это Культ Императора, который он в последнее время начал вычески насаждать. Стоит только убедить одно из двух существ, что имеется нечто духовное, способное воздействовать на материальный мир, оно немедленно назовет другого еретиком. Возможно, даже удастся доказать некоторым, что Император не Бог, а в действительности дьявол.

— Многие существа, в особенности люди, — не унималась Рикор, — будут верить в самые дурацкие теории и совершать чудовищные деяния во имя Бога, которого они себе придумали… Прошу прощения, я несколько увлеклась.

— Вовсе нет, — возразил Стэн. — У тебя по крайней мере намечена четкая кампания. У меня же есть только самые общие пожелания и первая цель. Уважаемые коллеги, я готов выслушать любые идеи и предложения, какими бы глупыми и странными они вам самим ни казались.

— Наши идеи стали бы заметно более разумными, — проворчал Килгур, — если бы мы глотнули виноградного сока. Или стрегга. Босс, почему бы тебе не выпить?

Стэн покачал головой.

— Нет, спасибо. Кто‑то ведь должен вести машину.

Он начал понимать, что среди других неприятных моментов, которые приносит бремя лидерства, необходимость оставаться трезвым является одним из самых значительных.

Оказалось, что выпить готовы только Ото, Килгур и Фрестон, причем последний остановился после первого же сильно разбавленного стакана виски.

Ото посмотрел на всех сверху вниз и прорычал:

— Замечательно. Просто замечательно. Клянусь бородой моей матери, кажется, я попал в компанию синих чулок.

И он быстро опорожнил свой огромный рог, а потом сразу до краев вновь наполнил его, словно намеревался смыть этот позор лично.

Совещание продолжалось до самого рассвета. Оно получилось достаточно продуктивным — удалось определить первую цель. Когда все, зевая, расходились по своим комнатам, чтобы на несколько часов забыться сном, пока реальность шаг за шагом вновь не вступит в свои права и каждый из них не займется исполнением своих обязанностей: кораблями, оружием, припасами и всем прочим. Синд задержалась и поймала взгляд Ото. Он кивнул, понимая, о чем она хочет что спросить. Потом наполнил свой рог и вопросительно хмыкнул. Синд кивнула, и Ото налил и ей.

— Когда мы соберемся? — спросила Синд.

— Я уже говорил со старейшинами. Они готовы.

— Тогда скоро. Ты знаешь, что они решат?

Ото наморщил лоб. Его огромные клыки обнажились. Он оскалился. На того, кто плохо знаком с бхорами, это произвело бы впечатление неприкрытой угрозы, а может быть, и нападения с последующим каннибализмом. Однако Синд знала, что Ото просто улыбнулся.

— Знаю, клянусь Сарлой и Ларазом! Но не то, что я планировал. Клянусь теплыми ягодицами моего отца, иногда я бываю очень глуп. Но теперь, когда у меня есть что сказать, я могу, если потребуется, срезать бороду, чтобы заставить старейшин выслушать меня.

Обрезание бороды — обычай бхоров, по которому вопрос ставится на немедленное «голосование», причем если голосование оканчивается не в пользу отрезавшего себе бороду, он лишается еще и головы.

— Да, теперь я знаю, что сказать, — повторил Ото. — Я сообщу старейшинам, что встреча состоится к вечеру сегодняшнего дня. Посоветуй Стэну и остальным, чтобы они не выходили из своих покоев после наступления темноты. Не хочу смущать таких замечательных воинов, но этот вопрос мы должны решать между собой. Пришла пора бхорам определиться, как жить дальше.

Больше Ото ничего не сказал.

Когда начали сгущаться сумерки, в замок стали прибывать бхоры. Тут подошло бы слово «стекаться», но цунами никогда не течет по каналам. Синд была одной из очень немногих присутствовавших на совете людей; все они родились в созвездии Волка и занимали высокие посты в армии бхоров — только поэтому им разрешили присутствовать на собрании. Синд, как и остальные, была в полном боевом снаряжении.

Огромные длинные столы по приказу Ото были накрыты для пира. Холодные закуски для опоздавших стояли на одном из боковых столов. Еду заранее разрезали на кусочки: политические дискуссии бхоров были такими горячими, что холодное оружие на подобные сборища приносить запрещалось. Огромные бочки со стреггом располагались через стратегические промежутки, то есть на расстоянии протянутой руки.

Когда совсем стемнело, старейшины бхоров объявили причину, по которой собрался совет: станут ли бхоры объявлять войну Империи? Если да, то следует ли им заявить о своей независимости и начать открытую войну или только тайно поддержать Стэна, вслух заявляя о своей полной невиновности и готовности схватить предателя?

Второй по важности вопрос был решен быстро. Несмотря на любовь бхоров к хвастовству, они не были полнейшими идиотами. Одно только упоминание о размерах императорского флота, не говоря уже о распылителях планет и готовности Императора применить это оружие, заставило поежиться даже самых бесстрашных воинов в этой огромной зале. И у великих воинов есть подружки и потомство, к которым они могли бы возвратиться в случае победоносного завершения войны.

Затем был поставлен главный вопрос.

К полуночи завершилось обсуждение следующих проблем:

• стоит ли бхорам вообще связывать свое будущее с людьми и их распрями;

• является ли Стэн на самом деле человеком или он бхор, случайно поселившийся в хрупком человеческом теле;

• бхор ли Алекс Килгур? (да — принято под радостные возгласы);

• как лучше обогревать замерзшие ягодицы;

• стоит ли, если из войны с Империей ничего не выйдет, объявить войну еще кому-нибудь;

• правда ли, что на полуострове Влю до сих пор растет дикий стрегг;

• правда ли, что на полуострове Влю рыбалка лучше, чем в заливе Клон, если уж там нельзя найти стрегг;

• можно ли решить проблему с Вечным Императором, если лучший воин-бхор вызовет его на дуэль до смерти.

Было разбито шесть столов, два из них о головы. Двенадцать воинов отправилась в больницу. Синд получила синяк под глазом и разбила ребро ладони, аргументируя свои возражения. Было сделано пять многообещающих вызовов на дуэль. Семерых воинов выкинули через окно на снег, чтобы они немного протрезвели.

Бхоры только начали разогреваться — это было первое серьезное сборище за последние несколько лет, и могла пройти целая неделя, прежде чем вопрос был бы разрешен, если, конечно, хватит стрегга и останутся негоспитализированные бхоры, способные продолжать дискуссию.

Однако Ото это надоело.

Старейшины пытались направить «диалог», но без особого успеха. Ото дождался, пока Ивр не дошел до самой середины своей речи и на удивление близко подобрался к предмету, ради обсуждения которого они собрались, утверждая, что даже самых лучших представителей имперской гвардии бхоры не могут рассматривать в качестве достойных противников, и не важно, будут они превосходить их числом или нет.

Ивр, давнишний друг Ото — однажды Ото победил его в состязании на выдержку, призом в котором было управление одним из арктических оазисов, — увидел, что тот поглаживает бороду, понял, к какому крайнему средству он готов прибегнуть, и уступил ему право говорить следующим. Для этого Ивру пришлось как следует врезать бхору, утверждавшему, что борода его матери была неприлично короткой, — обидчик потерял сознание, а довольный Ивр уселся на свое место.

Моментально воцарилась тишина.

Ото заговорил. Наступили ужасные времена, сказал он. Империя превратилась в самого настоящего убийцу, которого направляет безбородый бандит. Бхоры должны отреагировать на эту опасность по‑новому, иначе им грозит полнейшее забвение. Ото напомнил соплеменникам, как они уничтожили своих древнейших врагов, стрегганов; нельзя, конечно, забывать и о помощи, оказанной пророками Таламейна и их воинами-дженнисарами еще до того, как Стэн впервые появился в созвездии Волка.

Теперь пришло время сделать выбор — только есть ли у бхоров из чего выбирать?

— Вы должны принять решение, — громоподобный голос Ото отражался от стен и высокого потолка. — Но любому ясно, каким оно должно быть. Или мы превратились в уродов, которые спасаются бегством прямо по льду от какого‑то вшивого стреггана?

Такая постановка вопроса делала решение однозначным: бхоры, конечно же, присоединятся к Стэну.

Вопль Ивра перекрыл все остальные крики.

— В таком случае давайте выберем командира. Величайшего воина, который поведет нас на битву.

Тут поднялся невообразимый шум. Кто‑то соглашался с Ивром, но были и противники его предложения — они опасались возникновения тирании, хотя выборы командира в военное время считались уважаемой бхорской традицией. Особенно же громко вопили те, кто считали, что на этот пост есть только один по‑настоящему достойный кандидат.

Ивр начал громоподобно скандировать:

— Ото! Ото! Ото!

Постепенно к нему присоединились и остальные.

Ото взвыл таким страшным голосом, что все вдруг замолчали — ну не так чтобы совсем замолчали, однако теперь некоторым удавалось иногда слышать свой голос.

— Нет!

Вот тут‑то и наступила мертвая тишина.

— Я стар, — начал Ото.

Вопли согласия и несогласия. Ото не обратил на них никакого внимания.

— Я окажу помощь, сделаю все, что в моих силах. Но мои дни близятся к закату, а эта война может продлиться достаточно долго. Я хочу участвовать в ней, как обычный солдат. Или в крайнем случае командовать отрядом. Я не просто так сказал, что мы должны по‑новому ответить на угрозу, исходящую от подонка Императора. А это означает, что во главе армии бхоров должен встать тот, кто в состоянии видеть дальше нашего созвездия, кто понимает, как нужно действовать, чтобы добиться максимального успеха, и сумеет убедить старейшин в правильности своих решений.

Вместо того чтобы продолжить свое выступление и выдвинуть кандидата на предложенную ему самому должность, Ото слез со стола, наполнил стреггом рог, единым духом осушил его, пролив часть живительной влаги себе на грудь, перевел дух, а потом указал пальцем на противоположную сторону стола.

— Она.

Она — это, естественно, была Синд.

Последовало очень долгое молчание, а потом началось самое настоящее светопреставление.

Придя в себя, Синд попыталась возражать. Она же человек. Еще очень молода и недостойна такой чести. Она…

Ее лепет утонул в развернувшейся широкомасштабной дискуссии по поводу нового поворота, который приняли прения. К рассвету проблема была решена. Те из бхоров, кто еще оставался в сознании, кто знал и уважал Синд как командира и солдата, плюс те, кому понравилась необычная идея, когда человек должен был повести за собой бхоров, «победили» — однако зал, где проходили дебаты, скорее напоминал поле боя, чем помещение для урегулирования политических споров.

Синд возглавит бхоров.

Она отправилась будить Стэна — интересно, что он скажет.

Стэн, естественно, был в восторге. Во‑первых, потому что бхоры согласились присоединиться к его армии, а во‑вторых, потому что выбрали такого талантливого и способного командира. Кроме того, его ужасно развеселило, что он и представитель бхоров делят ложе. Он тут же предложил Синд сосредоточить все свои силы на отращивании бороды.

Этой ночью Алекс Килгур не спал. Ближе к рассвету он вдруг сообразил, что оказался на парапете одной из башен. Стражники его заметили, собрались было продемонстрировать, как старательно они несут службу, но узнали Алекса и оставили его в покое.

Буря прекратилась, над головой сияли холодные звезды.

Килгур поднял глаза и принялся рассматривать чужое небо, словно надеялся в единую долю секунды преодолеть расстояние, отделявшее его от галактики, где был его любимый дом.

В Эдинбурге лорду Килгуру принадлежали замки, поместья и заводы. Суровый мир, где сила тяжести равняется трем земным, мир, рождающий сильных мужчин и женщин.

«А если тебе не суждено вернуться на родину? — подумал Алекс. — Ну что ж, ведь когда ты решил служить Империи, ты же знал, что рано или поздно погибнешь, как твой брат Кеннет. Или тебе ужасно повезет, и ты станешь инвалидом, как Малькольм. Да. Да. Но ведь ты и представить себе не мог, что доживешь до того дня, когда тебе придется похоронить Императора. Разве тебе больше хочется умереть в постели, прожив долгие годы и превратившись в высушенного, сморщенного, слабоумного старика?»

Алекса передернуло, потому что воображение нарисовало ему сразу несколько жизненных дорог, ждущих его впереди, и все они так или иначе вели к смерти.

Было не холодно, но Алекс Килгур дрожал.

Глава 11

Каждые четыре года на Дьюсабле проводились выборы — очередные должны были состояться через один земной год. Решалось, кто станет тираном и кому будут принадлежать две трети мест в Совете солонов.

По всей огромной густонаселенной планете — промышленном и политическом центре системы Каиренс — предстоящие выборы обсуждались с невероятным энтузиазмом. Даже главная новость дня — об имперской охоте, устроенной на Стэна, ставшего предателем, затерялась среди моря рассуждений и прогнозов, которыми средства массовой информации отравляли сознание граждан.

Каждый житель Дьюсабла, от чернорабочего до промышленника, пытался понять, куда дуют политические ветры. Родители обсуждали шансы Уолша и солона Кенны за обеденным столом. Мальчики и девочки для развлечений особенно усердствовали, подкупая местных полицейских. Главы избирательных округов считали и пересчитывали будущие голоса. Мошенники устраивали всякого рода махинации. Даже маленькие дети занимались тем, что по поручению взрослых рыскали по избирательным округам в поисках какого-нибудь сногсшибательного скандала.

Вечный Император любил говорить, что политика — это большой бизнес. На Дьюсабле политика была единственным бизнесом.

Протекция являлась осью, вокруг которой вращался этот мир. На Дьюсабле вряд ли нашлось бы хоть одно существо, чья жизнь не зависела бы от протекции. Полицейских продвигали по службе начальники округов за то, что те оказывали им услуги, бизнесмены платили взятки инспекторам, чтобы получить лицензии. Члены региональных советов пользовались своим влиянием для получения теплых местечек. Даже мойщики посуды продавали свои голоса, получая за них работу официантов. Ассенизаторы платили деньги, чтобы сохранить свою должность.

Короче говоря, Дьюсабл был самой коррумпированной планетой в Империи. И надо сказать, что в определенном смысле эта система работала. Гражданин, которому хватало ума ставить на выигрышную лошадку, мог надеяться на счастливую жизнь. Здесь только неудачники придумывали разнообразные способы «прогнать подонков».

Когда Вечный Император завершал свой длинный и трудный обратный путь из могилы, выборы на Дьюсабле помогли ему приблизиться к трону. С тех пор он всеми возможными способами старался расплатиться по этому векселю.

Уолш и Кенна были политическими советниками Императора, к мнению которых он прислушивался. Ему удалось победить на выборах тирана Йелада — одного из глав администрации, имевшего тридцатилетний опыт политической борьбы.

Император твердо верил в древний закон политики: «Он был со мной еще до Чикаго…» — и щедрой рукой раздавал призы в соответствии с этим принципом.

Солон Кенна очень тщательно проводил предвыборную кампанию. Он вел себя так, словно выборы должны были состояться через неделю, а не через год, и не обращал ни малейшего внимания на уверения советников, твердивших, что вожделенный пост уже у него в кармане. Они напоминали ему о том, каким богатым и процветающим стал Дьюсабл. Орбиты больших космических портов переполнены. Фабрики и заводы работают по двадцать четыре часа в сутки. ПНУВ (показатель национального уровня взяток) достиг рекордных результатов. АМ‑2 стоит дешево, и его сколько хочешь, однако Вечный Император подарил системе новенький склад, который будет обслуживать два громадных сектора в этом регионе Империи.

Но Кенна не желал успокаиваться. Будучи президентом Совета солонов и достаточно влиятельным человеком, поддерживавшим тирана Уолша, он многое терял, допустив какой-нибудь просчет. Вполне мог остаться не у дел. Кенна не собирался повторять главную ошибку Йелада — тот был чрезмерно уверен в себе.

Свою первую большую речь, открывающую предвыборную кампанию, Кенна готовил особенно тщательно. Для начала он выбрал дружелюбную аудиторию — каиренское отделение гигантского профсоюза кораблестроителей, СДТ. Союз поддерживал Кенну, еще когда тот был зеленым новичком в Совете солонов. На дюжих рабочих-корабельщиков всегда можно было рассчитывать, когда дело доходило до голосования, крупных денежных взносов, молниеносных забастовок или организации банд громил для рейдов в соседние избирательные округа.

Кенна затратил немало средств из собственных фондов, чтобы обеспечить собравшимся отличные развлечения. Три сотни столов ломились от разнообразных закусок. Еще одна сотня служила импровизированным баром. На высокой платформе после речи Кенны выступят музыканты, клоуны и танцовщицы в прозрачных одеждах — концерт продлится от восхода до заката. По краю огромной площади поставили пятьдесят тентов, в которых будут неутомимо трудиться целые команды патриотически настроенных мальчиков и девочек для развлечений, их всегда призывали на помощь во время выборов на Дьюсабле.

Наконец, Кенна слегка надавил на Императора, чтобы тот дал ему подходящий материал для речи. И Вечный Император, о чем Кенна с удовольствием поведал своим помощникам, когда поднимался на платформу, чтобы обратиться к собравшимся членам СДТ, дал ему даже больше, чем он мог рассчитывать в самых смелых мечтах.

Рев приветствий, которым был встречен Кенна, мог бы легко заглушить шум двигателей трансконтинентального лайнера. Долгие минуты солон стоял среди грома аплодисментов и восторженных криков. Потом сделал попытку прервать овацию — поднял руку, призывая к тишине. Но рука бессильно упала: энтузиазм обожателей дело серьезное. Когда Кенна почувствовал, что оператор, снимавший его для новостей, дает крупный план, он сверкнул скромной белозубой улыбкой, которую довел до совершенства за долгие десятилетия политических баталий.

Трижды Кенна пытался прервать овацию. И трижды был вынужден склониться перед массами собравшихся, принимая их восхищение. На четвертый раз Кенна сделал незаметный знак рукой, и его помощники по цепочке передали многочисленным клакерам, чтобы те успокоили толпу. Восторженные аплодисменты и крики быстро стихли.

— У меня есть один вопрос, прежде чем мы начнем, — сказал Кенна, и мощные громкоговорители разнесли его голос над огромной площадью. — Лучше ли вам живется сейчас, чем четыре года назад?

Толпа зашумела еще громче.

Техник из отдела новостей заметил, что стрелка популярности вышла на максимум и оставалась на этой отметке целую минуту. Он подтолкнул своего напарника, глаза которого округлились. Почти рекорд!

После того, как клакеры с некоторым трудом успокоили толпу. Кенна продолжал:

— С радостью и смирением пришел я сюда, чтобы снова просить у вас поддержки. Мои достойные оппоненты думают, что я поступаю глупо, рассчитывая на добрых, честных тружеников вроде вас…

Он сделал паузу, чтобы слушатели смогли выразить свое презрение к «достойным оппонентам». Все шло по плану.

— Но я сказал им: «Что было бы с Дьюсаблом без рабочего класса?»

Из толпы раздался пронзительный голос одного из клакеров:

— Сидели бы по уши в дерьме, вот что!

Толпа зашлась от хохота. Кенна снова улыбнулся своей отточенной улыбкой хищника:

— Спасибо, дружище!

Толпа снова засмеялась.

Однако улыбка на лице Кенны быстро сменилась выражением глубокого беспокойства.

— Ветер меняется, друзья мои, и никто лучше рабочего человека не чувствует этого. Среди трудящихся Дьюсабла в авангарде перемен всегда шел союз СДТ!

На сей раз слушатели взревели даже без подсказок со стороны людей солона. Он дождался, пока толпа сама успокоится.

— Теперь вы знаете, что я не из тех, кто прикидывается скромником, — заявил Кенна. Раздался смех. — Но с вами, мои добрые друзья, я буду честен. Ветры перемен, о которых я говорю, принесли Дьюсаблу неслыханное процветание. Полная занятость. Огромные зарплаты. Цены на рекордно низкой отметке. Частично мы должны благодарить за это тирана Уолша… ну, и моя скромная лепта… Но прежде всего мы должны благодарить за наше процветание другого человека. Речь идет о… самом Вечном Императоре!

Толпа словно взбесилась. Крики. Люди принялись хлопать друг друга по спинам. Восторженные вопли, которыми уверенно руководили клакеры, продолжали нарастать. На этот раз стрелка на приборе у техника из агентства новостей зашкаливала целых полторы минуты.

Наконец Кенна снова заговорил:

— Мои противники говорят, что после того исторического дня, когда Император вновь появился среди нас и мы его поддержали, он занимается благотворительностью.

Толпа возмущенно загудела. Кенна понимающе улыбнулся и продолжал:

— Говорят, Дьюсабл готов бежать к Вечному Императору, стоит тому только пальчиком поманить. И что с тех пор, как мы стали его доминионом, наш народ лишился независимости.

Толпа неистовствовала.

— Вы, конечно же, слышали все эти глупости и много чего другого, — продолжал Кенна. — Однако правда заключается в том, что к мнению Дьюсабла впервые в истории нашего мира начали прислушиваться. По‑настоящему. Мы можем с гордостью пройти по улицам всех великих столиц Империи. А к кому обратился Император за советом в эти трудные времена? Ясное дело, к нашему любимому Уолшу, который не покладая рук трудится в зале заседаний Парламента на Прайме.

Кенна сделал глоток специального напитка, смягчающего горло, пока бушевали аплодисменты.

— Да… Дьюсабл многим обязан Вечному Императору, это уж точно. Но ведь и Император нам кое‑чем обязан. В эти сложные времена он нуждается в нас больше, чем когда бы то ни было. Как раз вчера я разговаривал с ним лично, и он приказал мне поблагодарить народ Дьюсабла за его бесконечные попытки добиться свободы. Еще он просил меня выразить особую признательность рабочим СДТ. Наш Император хочет, чтобы вы знали: без корабельных союзов его борьба была бы бесполезной.

Толпе понадобилось сорок пять секунд, чтобы как полагается поблагодарить Императора.

— Вам всем известно, что Вечный Император не бросает слов на ветер. Сегодня я пришел сообщить вам: властитель снова готов подтвердить свою признательность Дьюсаблу.

Кенна достал большую, старомодную на вид грамоту. Операторы немедленно навели камеры сначала на имперскую печать, потом на Кенну.

— Во‑первых, новенькое, словно с иголочки, хранилище АМ‑2 — то, что находится на орбите над нашим благословенным миром, — только что получило статус «ААА»!

Толпу охватил массовый психоз. Статус «ААА» означал, что порт станет еще более процветающим местом и работы там будет сколько душе угодно.

— И это еще не все, — продолжал Кенна. — Вместе с новым статусом мы получили привилегию, которая накладывает на нас серьезные обязательства. Друзья мои, я с удовольствием сообщаю вам, что Император направил на Дьюсабл огромный груз АМ‑2, который ранее предназначался менее достойному миру. Груз столь велик, что его хватит на то, чтобы удовлетворять все нужды нашего сектора в течение двух лет. В данный момент корабль с АМ‑2 приближается к Дьюсаблу. Когда драгоценный груз будет размещен в нашем замечательном портовом хранилище — сконструированном и построенном, не могу не добавить, талантливейшими жителями Дьюсабла, — мы сможем справедливо гордиться уважением и доверием, оказанными нам Императором. Потому что, — продолжал Кенна, — с этого славного дня Дьюсабл будет единственным поставщиком АМ‑2 в нашем секторе. И это, друзья мои, достойная награда за верность Империи.

Аплодисменты, приветственные крики и восторженные вопли разнеслись по всей столице Дьюсабла. Жители других округов с удивлением посматривали на небо и поражались: почему гремит гром при таком безоблачном небе?

На борту «Пай‑Коу» — в шестидесяти семи миллионах миль от Дьюсабла — восторженные крики превратились в неожиданный взрыв, от которого чуть не лопнули динамики.

Капитан Хотско выключила звук, фыркнув про себя в тот момент, когда солон Кенна принялся вещать об огромных поставках АМ‑2. Она прикоснулась к сенсору на панели управления, и лицо Кенны — губы его продолжали беззвучно произносить слова речи — мгновенно переместилось в правый угол экрана. Теперь большую часть дисплея занимало космическое пространство.

Внимательно вглядываясь в монитор, Хотско запела себе под нос:

— Муши, муши ано ней, ано ней… муши, муши ано…

И тут она увидела. Замигали огоньки.

— Ой, какие миленькие! — рассмеялась Хотско. — Идите к мамочке, ясные глазки. — Она посмотрела на круглое лицо Кенны, на открывающийся и закрывающийся рот, продолжавший охмурять дружественные массы трудящихся. Капитан отдала ему шутливый салют. — За солидарность, братишка!

Пальцы снова коснулись сенсоров, и лицо Кенны исчезло. Мигающие огоньки переместились в самый центр экрана.

Хотско затаила дыхание, когда на экране появился управляемый роботами «поезд». «Локомотив» походил на боевой имперский корабль, рассеченный надвое. В некотором смысле так оно и было. Десятилетия назад корабль был доставлен в доки Сулламоры. Здесь все вооружение и каюты команды были срезаны, а на их место поставили новый носовой отсек; теперь старый крейсер состоял главным образом из двигателя. На корме получился горб, в котором и помещался мозг корабля. Единственной задачей этого гигантского двигателя было тащить баржи, которые тянулись за ним, словно хвост длиной в восемьдесят километров.

Хотско принялась автоматически считать контейнеры, но довольно быстро сбилась. И ведь каждый до отказа набит самым драгоценным веществом Империи — АМ‑2!

Капитан Хотско время от времени пиратствовала, а уж от занятий контрабандой не отказывалась никогда. Теперь она с вожделением смотрела на этот фантастический куш. Состав с АМ‑2, направляющийся в порт Дьюсабла, стоил столько, что и представить себе невозможно. Даже если предположить, что Кенна как следует приврал — ну, скажем, увеличил общий объем вдвое, — Хотско прекрасно понимала: здесь хватит не на одно огромное состояние.

Ладно, вряд ли ей удастся отхватить все. Однако она наверняка сможет прибрать к рукам достаточно, чтобы купить две или три звездные системы размером с Каиренс.

Впрочем, Вайлд рассвирепеет и вполне может перерезать ей горло. Да пропади он пропадом, этот Вайлд!

Ну, а как насчет милашки Килгура? Ведь именно его разведывательная служба сообщила о грузе АМ‑2…

Хотско стала жертвой собственной жадности, когда огромный шотландец изложил Вайлду и группе его капитанов — среди которых была и Хотско — свой план. Контрабандисты должны были воспользоваться тайными маршрутами в сторону Каиренса, по которым они обычно доставляли дорогие незаконные товары для разных важных шишек и их дружков и подружек, чтобы разнюхать про состав с АМ‑2.

Чертовски хитрый план. Доказательства точности данных Килгура сейчас маячили на экране ее дисплея.

А вокруг ни одной живой души. Никто, кроме нее, Хотско, не ведает, что состав находится в этом секторе. Стоит ей стать жертвой своих инстинктов — и она может так никогда и не узнать, что же скрывается под традиционной юбкой — килтом, кажется, — шотландца по имени Килгур.

Да пропади она пропадом, эта юбка!

Лучше посмотри, сколько здесь АМ‑2.

В конце концов, она же никому ничего не обещала. Не обещала, и все тут. Только сказала, что может слетать и посмотреть. Вот она и смотрит, разве нет?

Но тут в мозгу Хотско промелькнула отвратительная, пугающая мысль: а что она станет делать с таким количеством АМ‑2? Ведь если начать потихоньку его распродавать, кто‑нибудь обязательно настучит. И тогда на хвост сядут имперские ублюдки из службы безопасности.

Да пропади они пропадом, эти имперские ублюдки! Хотско практически родилась в контрабандистском корабле.

Ну да… Только ей еще ни разу не приходилось удирать от целого флота. А произойдет именно это. Стоит лишь связаться с их проклятым АМ‑2.

Хорошо.

Хотско решила поступить по‑честному — невзирая на бурные протесты своей пиратской души.

Чтобы немного приободриться, она подумала о широком, улыбающемся лице Алекса. И о его коротенькой юбочке.

Быстро закодировала сообщение, включив в него координаты состава с АМ‑2, а потом послала его одним коротким, быстрым сигналом. Подождала две‑три секунды…

Коммуникатор запиликал. Сведения получены.

Хотско быстро отключила связь и поспешила убраться из этого района. «Надеюсь, ты того стоишь, Алекс Килгур», — подумала она напоследок.

Новый склад АМ‑2 на Дьюсабле был размером с небольшую луну. По внешнему виду он напоминал разделенную на четвертинки сферу. Каждая «долька» была установлена в углу воображаемого квадрата и соединена с остальными при помощи громадных труб — по ним и осуществлялось движение. Сверху эту конструкцию прикрывало хитроумное переплетение коммуникаций, ремонтных дорожек и трубопроводов, по которым перекачивалось все, начиная от промышленных жидкостей и кончая переработанным кислородом и самыми разнообразными отходами.

Для обслуживания обычного склада требовалось шестьсот существ. Но ведь Дьюсабл не был обычной планетой. Даже на орбите действовали законы о теплых местечках. Когда прибыл состав с АМ‑2, здесь прохлаждалось вдвое больше бездельников. Многие из них спали. Кое‑кто принимал участие в вечеринке, устроенной в Центре отдыха. Заявление Кенны не было новостью для работников склада. Несколько дней назад их предупредили о том, чтобы они были готовы к прибытию груза. Впрочем, нельзя сказать, что им приходилось работать в поте лица: склад был почти полностью автоматизирован.

Сонный оператор внес в вахтенный журнал сведения о приближении состава. Не особенно тщательно проверил, работают ли автоматы, затем вернулся на койку и обнял за плечи своего дружка. Несколько секунд раздумывал, не разбудить ли его, чтобы немножко порезвиться. Тело приятно заныло, но тут оператора сморил сон, и он громко захрапел.

А на мониторе появилось изображение огромного состава с АМ‑2, который остановился, когда конвой вышел на орбиту станции. Сигналы погасли, а панель связи ожила сообщениями, которыми обменивались компьютеры.

Первые контейнеры отделились от состава. Медленно, по дуге направились в сторону склада, где роботы уже приготовились подхватить их и отправить куда следует.

Если бы оператор смотрел на монитор, он бы заметил, что один из контейнеров отделился от конвоя и помчался в противоположную от своих товарищей сторону.

Потом тень склада упала на состав, и экран потемнел.

— Никогда больше не смогу держать голову высоко поднятой в зале Совета, — с тоской проговорил Ото.

— Тебе это только на пользу, — сказала Синд, отгоняя фальшивую баржу, которая находилась среди контейнеров, приближавшихся к открытому входу на склад. — Такому толстяку, как ты, совсем не вредно потерять килограммов восемьдесят — фигура снова станет что надо.

— Клянусь бородой моей матери, у тебя нет сердца, женщина! — заявил Ото, внимательно оглядываясь по сторонам, чтобы вовремя успеть заметить патрульный катер — что входило в его прямые обязанности. Он считал, что у них есть пятьдесят пять минут до того, как катер снова появится в этом месте. — Мне, знаменитому Ото, приказали сделать вещь, которая вряд ли принесет нам славу.

— Бедняжка, — с насмешливым сочувствием произнесла Синд.

Она уже приспособилась к рукоятям управления, хотя сначала они показались ей ужасно неудобными. Синд управляла старым неповоротливым кораблем — если не считать того, конечно, что его выпотрошили, а внутри спрятали обычный спасательный катер. От стандартных контейнеров этот отличался лишь тем, что на корме проделали отверстие для двигателя. Сама баржа была страшно старой, миллионы световых лет оставили на ней свои следы; только внимательный взгляд заметил бы выходное отверстие, проделанное моряками «Победы» под руководством Алекса Килгура. В катере находились Синд, Ото и около полудюжины бхоров.

— Когда мой горячо любимый друг Стэн сообщил мне, что нашей первой мишенью станут вонючие политики Дьюсабла, я испугался, как бы мое старое сердце не разорвалось от радости, — заявил Ото. — Клянусь замороженными ягодицами отца, подумал я, это же самая настоящая радость. Потому что настоящий, уважающий себя бхор больше всего на свете ненавидит политиков. А мне представится возможность разделаться с целой планетой, населенной этими кровопийцами. Знаешь, Синд, я мечтал о долгой старости, когда смог бы рассказывать своим потомкам о том, сколько тупоголовых политиков прикончил. Я мечтал, что их кровь потечет рекой, словно благословенный стрегг. Меня печалило только одно: пришлось бы выпить за такое количество душ, отправившихся в ад, что, боюсь, мне не хватило бы для этого целой жизни.

— Тебе не удастся меня разжалобить, Ото, — сказала Синд. — Во‑первых, ты не настолько стар. Во‑вторых, ты успел прикончить такое количество живых существ, что рассказов об этом хватило бы на шесть жизней. Не рассчитывай, что я вдруг стану тебя жалеть и скажу: «Ну… если для тебя это так важно, дорогой… давай устроим настоящую бойню».

— Ну, зачем уж так сразу — бойня, — перебил Ото. — Если бы ты мне позволила перерезать парочку глоток, я был бы вполне удовлетворен. Я был бы счастливым и довольным жизнью бхором.

— Нет, — заявила Синд. — И это мое последнее слово.

Как раз в этот момент контейнер приблизился к одной из «долек» склада. Стукнулся разок. Еще. Потом Синд выровняла его и поставила рядом со стальной стенкой. Затем она двинулась вдоль корпуса станции и наконец остановилась возле ремонтного входа.

— Так, входим внутрь, — приказала Синд. — И не забудь, Ото, никаких убийств. Ты должен помнить, что мы сражаемся за свободу. А убийство несчастных, ни в чем не повинных гражданских лиц создаст нам плохую репутацию.

— Ну, если ты настаиваешь, — фыркнул Ото. — Наверное, со временем мне удастся привыкнуть к этим вашим новым нравам.

Через несколько минут отряд организовал небольшой взрыв и вошел в помещение склада. Синд два раза нажала на кнопку коммуникатора. Через мгновение послышался ответный сигнал с «Победы».

Первая стадия плана завершена.

До сих пор Синд не приходилось видеть склад, предназначенный для АМ‑2, а уж тем более бывать внутри. Во время обсуждения операция показалась ей простой. На схеме, которую Килгур утащил из справочной библиотеки, было изображено скучное, ничем не примечательное строение. Только то, что там хранилось, имело жизненно важное значение. Склад и центр распределения самого эффективного источника энергии, который когда-либо удавалось обнаружить.

Судя по схеме, все складское помещение было предназначено именно для этих целей. В специально защищенных хранилищах содержалась только АМ‑2, ну и, конечно же, жилые и подсобные помещения для обслуживающего персонала. А еще громадный компьютер, который следил за тем, чтобы все механизмы работали без перебоев.

На экране дисплея операция выглядела совсем простой…

Синд осмотрела коридор, по которому бесшумно пробирался ее отряд. Серые стены, серый потолок и серый пол, освещенные тусклым отраженным светом. Дальше коридор уходил прямо вперед. А потом сворачивал налево. Оттуда уже совсем близко до центрального компьютера.

Для разнообразия, на деле все оказалось таким же простым, как в теории. Они подошли к перекрестку. Свернули. Вот тут‑то все и перестало быть таким простым.

— Клянусь кудрявой бородой моей матери, — простонал Ото. — Это похоже на логово стреггана.

Его сравнение оказалось довольно точным. Стрегганы — смертельные враги бхоров, которые теперь практически были истреблены, — жили в глубоких пещерах-лабиринтах, выдолбленных внутри скал. И по сей день бхоры играли в сложнейшую игру, основанную на законах легендарных лабиринтов. Сейчас глазам Синд предстало нечто очень похожее. Инженеры Дьюсабла только частично придерживались схемы. Вместо одного коридора, ведущего к компьютеру, они создали целую дюжину ответвлений. Синд и понятия не имела, в каком направлении следует двигаться.

— Сколько у нас в запасе времени? — спросила она в некоторой растерянности.

— Неважно, — спокойно ответил Ото.

— Нет, черт возьми, важно. Если патрульный катер…

— Ты сумела превзойти своего старого учителя во многих вещах, — проворчал Ото. — Но я вижу, тебе еще есть чему поучиться. Клянусь худыми боками моего отца, это дает нам надежду.

Он с любовью посмотрел на Синд.

— Лабиринт, — наставительно сообщил Ото, — делается с определенной целью. Для развлечения, например, или для того, чтобы что‑нибудь спрятать.

Он посмотрел на туннели, которые, точно змеи, разбегались в разные стороны. Глубокие тени внутри каждого коридора показывали, что они и дальше разветвляются на множество других.

— Типы с Дьюсабла наверняка поставили перед собой вторую цель. Из того, что я про них слышал, политикам есть что скрыть от любопытных глаз.

— Зачем же прятать собственный главный компьютер? — спросила Синд. — Казалось бы, наоборот, к нему необходим быстрый доступ.

Ото кивнул, затем прошел несколько метров по центральному туннелю, тихонько постукивая по стенам. Сплошная скала. Потом он обнаружил полость. Снял с пояса портативный лазер и быстро проделал небольшое отверстие. Заглянул внутрь и хмыкнул.

— Так я и знал.

Ото жестом позвал остальных. Синд тоже заглянула в отверстие и увидела большое помещение, заставленное коробками с контрабандой.

— У этого склада двойное назначение, — объявил Ото. — Здесь хранят АМ‑2 для Империи, а еще товары для черного рынка Дьюсабла. Видишь, я был прав. Как обычно.

— С чем я тебя и поздравляю, — сказала Синд. — Только я все равно не пойму, как найти главный компьютер.

— Ах это… Никаких проблем, — отозвался Ото. — Меня просто интересовала цель, с которой придумана загадка.

— Ты хочешь сказать, что знаешь дорогу?

— Конечно. Тупоголовые болваны с Дьюсабла наверняка выбрали самый простой принцип построения лабиринта. Мы пойдем по левому туннелю. В дальнейшем, всякий раз, когда у нас будет выбор, станем сворачивать налево. Рано или поздно попадем туда, куда нужно.

— Если ты ошибаешься, мы будем блуждать здесь долгие часы. И задание не выполним. Не говоря уже о том, что нам самим как следует надерут задницы.

— Ты во мне сомневаешься? Во мне, знаменитом Ото, мастере игры в лабиринт?! — Красные глазки Ото широко раскрылись от удивления.

Синд немного подумала, а потом пожала плечами.

— Веди, — со вздохом согласилась она.

Ото не пришлось долго уговаривать. Они быстро свернули в левый коридор, который, извиваясь, повел их вперед, а вскоре распался на новые туннели. Ото всякий раз сворачивал налево. Иногда они попадали в тупики. Тогда возвращались назад и снова пускались на поиски.

Неожиданно туннель резко свернул налево, как и в самом начале, перед входом в лабиринт, и Синд увидела дверь, из‑за которой доносился едва слышный гул приборов. Драматическим жестом Ото показал в сторону двери.

— Мы шли сюда, — тихонько пропел он, а потом лучезарно улыбнулся Синд, рассчитывая увидеть восхищение на ее лице.

Синд только кивнула ему и устремилась к двери. По дороге достала подслушивающее устройство, приложила его к двери и включила прибор. Через минуту показала своему отряду, что все в порядке, нажала на ручку, и дверь с шипением открылась.

Огромный сложный компьютер, контролировавший всю деятельность склада АМ‑2, заливал яркий свет.

Синд бросилась прямо к компьютеру. Внимательно на него посмотрела, коснулась клавиш, ухмыльнулась, а потом достала запрограммированную микрофишу и засунула ее в машину.

Ото и остальные бхоры стояли на страже коале двери.

— Молодежь стала такой грубой в наше время, — сетовал Ото. — Ну совершенно не в состоянии оценить опыт старшего поколения. Вот когда я был ребенком — и мог употреблять стрегг только с молоком, — моя мать заживо содрала бы с меня шкуру, если бы я забыл об уважении. Ладно… жаловаться бесполезно. Зато я по крайней мере получил удовольствие, вспомнив, как играют в лабиринт. — Он с силой хлопнул кулаком по спине капрала. — Правда, было здорово?

Прежде чем капрал ответил, они услышали пронзительный вой, который сопровождали оглушительные сигналы тревоги. Синд отскочила от панели управления компьютером, когда во всех помещениях склада и коридорах зазвучала запись:

— СКЛАД СТОЛКНУЛСЯ С МЕТЕОРИТОМ. ТОЧКА СТОЛКНОВЕНИЯ — ЦЕНТРАЛЬНОЕ ХРАНИЛИЩЕ АМ‑2. ВЗРЫВ НЕИЗБЕЖЕН. ПЕРСОНАЛ ДОЛЖЕН НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ СКЛАД. ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ИНСТРУКЦИЕЙ ДЛЯ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ СИТУАЦИЙ №1422А. НЕ ПАНИКОВАТЬ. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.

— Давайте‑ка выбираться отсюда, пока это не начали делать они.

Отряд Синд выскочил в коридор, всякий раз сворачивая направо, пробираясь через лабиринт.

Работники склада выскакивали из разных помещений и мчались в сторону спасательных лодок. Сигналы тревоги выли, компьютер советовал не паниковать, а они толкались, сражаясь за места в лодках. Склад опустел через несколько минут. А небольшое пространство вокруг хранилища оказалось заполненным сотнями лодок, которые мчались в сторону родной планеты.

Корабль Синд стартовал незаметно.

Она три раза нажала на клавишу коммуникатора.

Задание выполнено.

На борту «Победы» сигнал принял Фрестон. И послал приказ «Аойфу» подобрать отряд Синд и ложиться на обратный курс — пора возвращаться домой.

Фрестон повернулся к Стэну.

— Готово, сэр.

— Тогда вперед.

Пока состав с АМ‑2 и покинутое хранилище продолжали вращаться по своим орбитам, «Победа» неожиданно вынырнула из гиперпространства. Открылись бомбовые люки, словно «Победа» оскалилась на своих врагов и выплюнула шесть ракет «Кали».

Прежде чем они нанесли удар, «Победа» уже покинула этот сектор пространства.

На Дьюсабле, когда «Кали» уничтожили запасы АМ‑2, не было слышно ни звука. Кенна и тысячи рабочих СДТ, собравшихся на предвыборную встречу, почувствовали какие‑то мимолетные изменения — возникло странное чувство, словно предметы вдруг лишились своих привычных измерений. Как будто все перенеслись в плоский мир точек на бумаге.

Глаза устремились ввысь. Небо исчезло. Ослепительно белый свет. Громкие вопли. Толпа заволновалась, когда по ней прокатилась волна леденящей душу истерии.

Кенна изо всех сил старался сохранять спокойствие. Поднял руку, умоляя собравшихся не волноваться.

И вдруг все снова пришло в норму. Белый свет исчез. Привычные измерения вернулись в мир Дьюсабла.

Кенна с трудом перевел дух. И тут сердце у него в груди забилось, словно пойманная птица в клетке, — на экране, установленном на дальнем краю поля, где собрались его будущие избиратели, неожиданно исчезло изображение.

А через секунду они увидели лицо другого человека. Кенна подумал, что знает его, и стал копаться в памяти. Из толпы донеслись громкие, испуганные восклицания. И тогда Кенна понял.

Это был Стэн.

— Граждане Дьюсабла, — гремел голос Стэна. — Я принес вам печальные новости. Политики, которые заправляют всем на этой планете, решили поиграть вашими жизнями. Они продали право Дьюсабла на свободу и независимость Вечному Императору. Вы превратились в рабов.

Кенна отчаянно кричал, чтобы техники убрали изображение с экрана. Бесполезно. Люди смотрели на лицо Стэна и слушали его не только здесь, в доках; эта передача перекрывала все остальные сигналы на всех остальных частотах.

— Учитывая, какое значение Дьюсабл имеет для Империи Зла, я не могу поступить иначе — мы должны покончить с угрозой, которую ваш мир представляет для меня и всех тех, кто любит свободу. Атака началась. Мы уничтожили хранилище АМ‑2, по поводу которого хвастался предатель солон Кенна. Кроме того, мы покончили с грузом АМ‑2, платой за предательство ваших подлых лидеров.

Потрясенная толпа молча внимала каждому слову, которое произносили гигантские губы на видеоэкране. Кенна искал глазами место, где бы спрятаться.

— Мои силы начинают серию атак на ваш мир, — продолжал Стэн.

Люди в толпе стали испуганно озираться по сторонам, как будто ждали, что снаряды упадут им на головы с минуты на минуту.

— Однако, — говорил Стэн, — мы не собираемся наносить вред ни в чем не повинному гражданскому населению. Поэтому я заранее сообщу, по каким именно военным объектам мы нанесем удары. Убедительно прошу вас немедленно покинуть названные районы.

Стэн взял в руки список обреченных районов и принялся читать:

— Сектор три, оружейный завод… сектор пятьдесят шесть, завод по производству станков и сопутствующего оборудования… сектор восемьдесят девять, доки…

Кенна и его сподвижники не дослушали список до конца. Стэн только что назвал док, где все они стояли, глядя на него широко открытыми от изумления глазами.

С отчаянными воплями, плачем и призывами к давно забытым богам в надежде на пощаду толпа бросилась прочь, стремясь как можно скорее оказаться подальше от этого проклятого места.

Кенна был слишком напуган, чтобы стыдиться того, что оказался в самом центре ревущей, поддавшейся панике толпы обезумевших людей.

Ракета лениво спустилась с неба, зависла на высоте примерно двадцати футов над широким бульваром и медленно поплыла над проспектом, управляемая установленным впопыхах двигателем Маклина. Продвигаясь вперед, ракета передавала сообщение:

— Я ракета «Кали». Я несу в себе ядерный заряд малой мощности. Пожалуйста, не мешайте моему продвижению. В мои намерения не входит причинять вред беззащитному гражданскому населению.

Самые разные живые существа метались по улице в поисках безопасного убежища. Ракета пролетала на уровне второго этажа зданий, и по мере ее продвижения всюду захлопывались окна. Из одного окна высунулся ребенок и собрался потрогать ракету палочкой. Мать успела затащить его в комнату в самый последний момент.

В секторе три рабочие оружейного завода, производившего самонаводящееся оружие, мчались к выходу из огромного, похожего на страшное чудовище комплекса. Они спасались на гравитолетах, пешком, а иногда и на спинах тех, кому повезло несколько меньше.

«Кали», медленно приближаясь, повисла у них над головами.

— Опасность. Опасность. Я ракета «Кали». Этот военный завод является моей целью. Прошу немедленно очистить территорию. Не паникуйте при моем приближении. Взрыв произойдет через пятнадцать минут.

Не прекращая передачи, ракета проплыла в открытую дверь административного корпуса завода.

Директор завода в ужасе следил за тем, как ракета направилась в сторону главного здания, где располагались цеха. А потом опустилась на пол.

— У вас есть пятнадцать минут, чтобы покинуть этот район. Пожалуйста, не теряйте время. Я не намерена причинять вред беззащитным гражданским лицам… У вас осталось четырнадцать минут пятьдесят секунд. Пожалуйста…

Директор и его подчиненные не дослушали предупреждение до конца. Они бросились бежать.

В секторе сорок пять, на подшипниковом заводе, ракета погрузилась по самый нос в кратер.

— Пожалуйста, очистите этот район. Я снабжена двадцатью четырьмя взрывными устройствами. Первое взорвется через шестьдесят минут. Пожалуйста, не возвращайтесь в этот район после первого взрыва. Следующие будут происходить каждый час. Предупреждение. Я ракета «Кали». Пожалуйста…

Толстяк начальник сектора, возмущенный тем, что сегодня ему не удастся заставить рабочих остаться на сверхурочную смену, метнулся вперед. Бросил двухметровый стальной брусок. И попал. А потом исчез с лица земли, потому что ракета «Кали» взорвалась.

Рухнули два заводских здания. Однако погиб только сам начальник сектора и четверо его подчиненных. Здравый смысл спас тринадцать тысяч рабочих, которые уже давно покинули завод.

Самый большой кораблестроительный завод Дьюсабла опустел — там не осталось ни политиков, ни рабочих, ни зевак, ни вообще какой-нибудь разумной жизни. Повсюду виднелись брошенные частные машины, транспортные средства, большие лайнеры…

«Кали» спустились с неба без всякого предупреждения. Через две минуты территория завода превратилась в огромную дымящуюся яму, окруженную оплавленными металлическими конструкциями.

На месте причалов зияли кратеры — порт будет бездействовать не одно десятилетие.

Стэн следил за происходящим по монитору. Картины разрушений сменяли одна другую.

Фабрики исчезали с лица земли. Взрывы, дым и пламя.

Мятежники полностью разрушили не один док, а целых тридцать.

Пройдет много времени, прежде чем Дьюсабл снова сможет кому-нибудь угрожать — или оказать поддержку.

Наблюдая за работой ракет, за разрушением, которое они производили, Стэн вдруг почувствовал головокружение. К нему пришло ощущение силы.

Он был почти… как бог?

На мгновение он понял, что чувствует Вечный Император.

Стэна передернуло, и он отвернулся от экрана, потому что стал противен самому себе.

Капитан Фрестон остановил его как раз в тот момент, когда Стэн собирался покинуть капитанский мостик. На лице у него было озадаченное выражение.

— Произошло нечто очень странное, сэр.

— Ну, выкладывайте.

— Тот груз АМ‑2… Один из радистов утверждает, что перед тем, как наши ракеты нанесли удар, была какая‑то непонятная передача.

— А вы уверены, что передача велась с корабля?

— Да, сэр. Я сам проверил. Сообщение, естественно, закодировано.

— Кому оно послано? — спросил Стэн.

— А это уж и вовсе удивительно, сэр, — сказал Фрестон. — Я сам проверил координаты несколько раз. И все время получал один и тот же ответ.

— Какой?

— Никуда, сэр. Сигнал был послан в никуда.