Конан – изменник

ГЛАВА ВТОРАЯ ЛЕВАЯ РУКА ГУНДОЛЬФА

— Ну что, Конан, все топчешь дороги наемников? — Гундольф удобно откинулся на вышитую подушку и поднес к губам кубок, осыпанный драгоценностями. На капитане наемников была только легкая хлопчатобумажная рубаха и штаны. Воздух в шатре, под пронизанным солнцем навесом, был теплым и влажным. Вечерний ветерок шевелил полог у входа, время от времени обдувая разгоряченные лица сидящих.

Старый вояка с ухмылкой глядел на киммерийца:

— А я-то думал, что какая-нибудь пышнотелая аристократочка уже приглядела тебе теплое, уютное местечка начальника ее личной охраны.

Конан сидел посреди шатра скрестив ноги и широко улыбался.

— Мимо цели, Гундольф. Уже не одна пыталась. — Он глотнул из кубка, тоже усеянного драгоценностями. — Но я не домашняя собачка, которую можно держать на коленках.

Оба засмеялись. Потом Гундольф сказал:

— В свое время, когда я был твоих лет, мне тоже многие предлагали. И я тоже бежал от этого, как от чумы. — Он задумчиво улыбнулся. — Разве что разок или два соглашался.

Конан заржал и потерся спиной о центральный шест палатки, чтобы почесаться.

— Однако же, смотрю, ты в Коринфии пошел в гору с тех пор, как мы с тобой в последний раз виделись. Ты возглавляешь крупный отряд наемников, имеешь добрую славу среди бойцов. — Он поднял свой кубок: — Твое здоровье!

Предводитель наемников пожал плечами. Если только его жест можно было так назвать, ибо он полулежал, опираясь на локти.

— Возможно, именно добрая слава, о которой ты говоришь, и привлекла сюда весь тот сброд, который ты видел. Летят, как мухи на мед. Таких, как ты, можно по пальцам перечесть. — Он покачал головой. Волосы у Гундольфа были еще темными, хотя в них уже появилась седина. — Лично для меня, Конан, этого недостаточно. Я все еще присматриваю для себя постоянное местечко. И начинаю сомневаться, что эти мятежи и бунты в провинциях помогут мне найти такое место. Будь моя старость обеспечена приличной добычей, я бы с удовольствием ушел на покой. Если не здесь, то среди колосящихся полей моей родной Бритунии.

— Думаешь, здесь можно много взять? — Конан наклонился вперед, упираясь локтями в крепкие колени. — Я мало знаю здешнюю ситуацию — о мятеже Ивора против кофийского короля. — Он поднял бровь, — Рискованное дельце, но, возможно, в этом богами позабытом уголке королевства сработает.

— О да, у принца Ивора неплохие карты в игре против своего дяди. — С волчьей ухмылкой Гундольф продолжал: — Страбонус зарвался. По всему Кофу зреет недовольство. Королю приходится содержать большую армию, чтобы хотя бы в других областях сохранять какое-то подобие мира. Это вызывает высокие налоги, что разоряет и крестьян, и скотоводов.

Конан поскреб подбородок:

— Что ему мешает послать сюда легион или два, чтобы раздавить мятеж Ивора в назидание остальным?

— Не думаю, чтобы он это сделал. — Гундольф сел прямо. — Остальные недовольные провинции слишком близко находятся от столицы. Страбонус не может себе позволить оторвать даже один легион от Хоршемиша. Он не смеет послать против нас достаточно войск, боясь потерять все.

— Почему бы ему не предложить Ивору мир? Тем самым он положил бы конец нашей работе.

— Нет, этим он показал бы слабину и дал надежду на победу другим мятежникам, готовым уже взорваться. — Гундольф наполнил свой почти уже пустой кубок. — Нет, Конан, похоже, кампания предстоит нам долгая. Мы будем то здесь, то там отхватывать по куску. Помяни мое слово, больших сражений не ожидается. — Он глянул на своего гостя из-под кустистых бровей. — А потом здесь установится шаткий мир, так я думаю. — Он улыбнулся. — Тогда-то принцу Ивору мы понадобимся уже надолго, чтобы защищать его новое королевство. Тут мы и получим хорошую службу.

— Итак, никаких шансов покончить с этим делом одним решительным ударом. Именно так бы я поступил, а затем перешел бы к следующей войне… — Конана прервал громкий гул голосов, топот и скрежет тележных колес.

— Вроде кто-то новенький прибыл. Возможно, это караваны с деньгами. — Гундольф отставил кубок, потянулся и быстро вскочил на ноги.

Конан также встал — бесшумно, легко.

— Караван? Откуда деньги?

— Из Турана, Империи Встающего Солнца, от нашего предыдущего работодателя, короля Илдиза, если быть точнее. — Гундольф взял свой меч, шлем и легкую кольчугу с крюка, вбитого в центральный шест шатра. — Еще одна причина, по которой Страбонус никогда не пойдет на мир с Ивором. Он заключил договор с Тураном, и это еще новый шип в жирный бок Кофа.

Конан недовольно заворчал:

— Туранская империя всегда была жадной до новых союзников и государств, которые ему что-то должны. А еще больше она любит рвать на куски близлежащие страны. — Он пошел следом за Гундольфом к выходу из палатки. — Но можно ли доверять старому Илдизу? Заплатит ли он?

Гундольф остановился прямо перед пологом.

— Откуда Ивор берет деньги — это его проблемы, не наши. Он и сам не нищий. Кроме того, вряд ли он будет медлить с выплатой, когда три тысячи наемников торчат прямо под воротами его города.

Капитан вышел из шатра, где его окружили солдаты.

— Ну? Какие новости?

— Вьючный караван с восточного перевала, капитан. Сильно охраняемый.

Говорил тот тип, которого давеча Гундольф назвал Зено, — крепко сбитый человек с вьющимися рыжими волосами. Он был вооружен двуручным мечом и, казалось, готов был сопровождать своего капитана.

— Как я и думал. — Гундольф кивнул ему. — Мне нужно идти в цитадель. Кстати, Зено, ты, как мой лейтенант, останешься здесь. — Он смерил взглядом своего подчиненного с головы до ног и положил руку ему на плечо. — Конечно, когда идешь к аристократам и другим капитанам наемников, никогда не помешает лишний острый меч и чуткое ухо; для этого вполне подойдет Коиан. После сегодняшнего происшествия, — он глянул на Стенгара, который стоял в стороне отвернувшись, — ясно, что в лагере нужна твердая рука. Понятно?

— Да, капитан! — Зено недовольно кивнул. Конан на мгновение поймал его исполненный ненависти взгляд.

— Хорошо. — Гундольф повернулся. — Едем, Конан. Держись той стороны, где у меня нет меча, и на пару шагов позади.

Подбежал солдат, который вел в поводу оседланных коней. Под седлами лежали попоны черно-желтого цвета с гербом Гундольфа. Когда Конан сел в седло и поехал по пыльной дороге между палаток, он заметил Стенгара, который мрачно перешептывался с Зено.

Впрочем, вскоре внимание Конана целиком поглотила картина, открывшаяся перед ним. Вьючные мулы и всадники проходили по главной дороге лагеря, — ведущей по виноградным горам. Животные были тяжело нагружены бесформенными тюками и высокими корзинами, под которыми лежали ковры. Их длинные уши устало свисали. Туранцы в войлочных куртках погоняли их. Их лошади были покрыты пеной. Вдоль дороги собралось немало наемников, которые, как обычно, встречали вновь прибывших градом непристойностей. Однако что-то во всей этой сцене вызывало у солдат больше возбуждения, чем обычно.

Только через несколько секунд Конан понял причину этого. Заключалась она в вооруженных охранниках, которые ехали на своих резвых гирканских конях по обеим сторонам каравана. Четверо из них ехали в хвосте процессии. Они были до самой шеи закованы в броню, меха, пыльную дорожную одежду, так что их почти было не видать. Но очертания их фигур и изящество движений не позволяли ошибиться.

— Бабы! — грубый крик донесся до ушей Конана. — Король Турана послал меченосных шлюх охранять наши денежки!

Топот, свистки и вопли зрителей выражали одновременно восхищение и ярость.

— К черту деньги! Я возьму натурой! — Молодой человек с раскрасневшимся лицом вместе со всеми остальными бежал за караваном. Теперь же он выскочил вперед. В мгновение ока он вскочил на лошадь одной из стражниц. Он попытался схватить всадницу — но локоть в кожаном рукаве внезапно ударил его под дых.

Затем рука поднялась еще раз и нанесла удар по лицу, так что он упал в пыль. При виде этого зеваки взвыли от восторга.

Гундольф и Конан примкнули к каравану позади скрипучей черной арбы, увлекаемой двумя ослами. Арба была высокой, четырехугольной, на двух огромных скрипучих колесах, окованных бронзой. Колеса проделали долгий путь, судя по их состоянию.

Возница был скрыт от любопытных глаз черным покрывалом, натянутым на дуги над арбой. Когда Конан, нагнувшись, попытался бросить на него взгляд, его внимание снова отвлекли. Еще один наемник выскочил из толпы, чтобы схватить поводья из рук всадницы. Хорошо вымуштрованный конь встал на дыбы и ударом копыт опрокинул солдата наземь. Он откатился в кучу теплого лошадиного навоза. Конан и Гундольф объехали его с обеих сторон.

Затем появилась всадница, ехавшая во главе каравана. Хриплым голосом она закричала на шемитском языке:

— А ну, подтянись! Все по местам! Оружие наготове!

Ее нагрудный бронзовый доспех, слегка позеленевший, был изготовлен специально для женщины. Каждая из выступающих чашек для грудей была выполнена в форме кошачьей головы. Поднятое забрало шлема позволило Конану на миг увидеть прекрасные строгие черты лица, обрамленного коротко подстриженными светлыми волосами. Секунда — и она уже скачет назад, в голову каравана. Обнаженную саблю, держа в руке, она положила на плечо. Повинуясь ее приказу, охранницы вытащили из ножен свои мечи и также держали их наготове.

— Это Друзандра, — пояснил Гундольф. — Я видел ее в битве при Флидии. Свет не видывал такой отчаянной девки! Тогда она била совсем одинокой, а теперь, смотри-ка, стала предводительницей! — Он покачал головой. — Да, и вправду странные времена настают.

Вид обнаженной стали, казалось, охладил пыл наиболее ретивых искателей приключений. Теперь караван без особых происшествий продвигался к воротам Тантизиума. Правда, солдаты продолжали свистеть и улюлюкать вслед женщинам, но связываться с ними не решались.

Вскоре главные ворота города поднялись перед всадниками. Выглядели они, что ни говори, впечатляюще, с двумя большими круглыми башнями по обеим сторонам высоких, обитых металлом тяжелых створок. Но Конан заметил, что сверху ворота совершенно не защищены. Сверху было только небо. Единственное, что их кое-как обороняло, — две каменные стены, образующие узкий изогнутый проход, чтобы помешать тарану. Он вынуждал всех, кто хотел войти в город, проходить под бойницами башен.

— Принц Ивор играет в опасные игры, — заметил Конан. — Его город раздавить легче, чем орех в щипцах.

— Поэтому он так и надеется на вольных наемников. Тем лучше для нас.

Гундольф отсалютовал городским стражам, стоявшим в воротах. Их офицер ответил кивком.

За воротами находилась небольшая площадь, окруженная тавернами и лавками. Между ними находились и лавки менял. Погонщики остановили здесь вьючных животных и стали разгружать товар под надзором купцов и таможенных служащих. Но большинство тут же исчезло с глаз в узких улицах города. Те наемники, которые вошли в город вместе с караваном, тут же двинулись по кабакам.

Гундольф и Конан сопровождали запряженную ослами арбу в лабиринтах извивающихся улиц, столь узких, что там еле-еле могли проехать в ряд два всадника. Улицы были плохо замощены, путь изобиловал выбоинами. Местами, там, где улица круто поднималась в гору, были сделаны ступени. На перекрестках собирались поглазеть на процессию горожане — светлокожие круглолицые люди с каштановыми или белокурыми волосами. Они были неплохо одеты. Большинство мужчин носили знаки своих профессиональных цехов и гильдий. На женщинах были светлые платья, богато вышитые.

— Здесь всем заправляют люди принца, — сказал Гундольф после того, как они с Конаном миновали второй кордон стражей на развилке дорог. Люди в серых плащах пропускали только конных. — Они позволяют нашим людям вволю болтаться по городу и тратить здесь свои деньги, но не более.

Дорога так часто разветвлялась, что даже Конан, с его почти звериной способностью к ориентации, почти запутался. Он ехал среди бесконечного ряда грязных стен. В маленьких окнах и немногочисленных, едва приоткрытых дверях виднелись любопытные, настороженные лица. Высота домов, с обеих сторон стиснувших узенькую улочку, ограничивала обзор. Только время от времени над крышами мелькали зубцы городских стен под синим небом.

Только когда они прошли каменную арку и оказались на широком, мощенном камнем дворе, Конан понял, что они вошли в цитадель.