Конан-Киммериец и Соломон Кейн

«Королевские амбиции» – Левченко В. Ю.

«…Какова дальнейшая судьба Конана? Честно говоря, я и сам этого пока не знаю… Конану было сорок, когда он надел корону Аквилонии. У моего варвара не было потомков мужского пола, поскольку он не удосужился найти время и, соблюдая все формальности, сделать какую-нибудь женщину королевой, а его сыновья от наложниц (их у него было внушительное количество) не могли считаться наследниками престола…»

Р. И. Говард: Письмо П. Шуйлер-Миллеру, 10 марта 1936 года3.

Пролог

Первичный прозрачно-зелёно-голубоватый земной океан сейчас пенился, бурлил и клокотал, словно адское варево зловещего демиурга. Багрово-лиловые небеса непрерывно полыхали зигзагами разноцветных сверкающих молний. Мерцающие и переливающиеся невообразимыми красками плазменные искрящие сфероиды поодиночке и соцветиями вырывались как из-под кипящей поверхности, так и пикировали с грозового наэлектризованного небосвода, иногда с треском сталкивались, уничтожая друг друга в ослепительных вспышках… Взвихрялись беснующиеся чёрно-зелёные волны, образуя чудовищные водовороты; на огромной скорости закручивались низвергающиеся с небес серебристо-голубые газовые вихри, сметающие всё на своём пути и пронзающие насквозь бурлящую массу, перемешивая существующее с вновь прибывающими космическими частицами в дьявольском коктейле. Безжалостно палило ультрафиолетовое излучение Солнца… Но всё же светило не могло испепелить или иссушить пресыщенное энергиями космоса и разгулом древнейших стихий варево…

Так миллиарды лет назад из хаоса и буйства космических стихий на Земле формировались зачатки жизни…

А спустя миллионы лет, когда уже зародились и начали развиваться робкие подобия собственно земных первоклеток, из далей межгалактического пространства поверхность Земли хлестануло охвостьем зловещей дымчатой кометы, зацепившейся за неё своим шлейфом, светящимся рассеянным красновато-голубоватым. Так были привнесены и заронены семена иной чужеродной жизни. Той, что на первых порах принялась имитировать и воспроизводить уже имеющуюся, а затем и взявшуюся немилосердно вытеснять её, стремясь в извечной схватке обрести наиболее совершенные и развитые из земных форм… Однако агрессивность межзвёздных созданий словно компенсировалась недолговечностью и непрочностью создаваемых ими «подобий» земных организмов. Успешно копируя внешние формы, пришельцы из глубин Вселенной не могли удачно воспроизводить действующие адекватно им внутренние структуры. И, соответственно, устойчивость таких «копий» оказалась весьма хлипкой, легко распадающуюся под воздействием неблагоприятных факторов на бесструктурную студенистую массу – первичную протоплазму…

* * *

Эпоха сменялась эпохой, одни тысячелетиями царящие на Земле причудливые и жуткие аморфные грязе-слизевые создания сменялись другими, порой ещё более кошмарными… Наконец, жизнь за эоны лет эволюции стала обретать некие устойчивые формы и очертания… Образовывались и распадались на части континенты, вздымались и опускались острова, наполнялись водами и пересыхали моря и океаны, извергались лавой и застывали под километрами льда вулканы. Огонь и лёд поочерёдно захватывали господство над планетой, безжалостно уничтожая не сумевшие адаптироваться к разгулу стихий формы жизни…

…Со временем на смену некогда полновластно и казалось навечно господствующим над планетой разумным гигантским крылатым и прямоходящим ящерам явились свирепые зловещие обезьяны-крыланы, благодаря природным и космическим катаклизмам сумевшие повергнуть прежних (кажущихся несокрушимыми) рептильных титанов в прах. Но и власть самих обезьяноидов оказалась недолговечной пылинкой, почти не оставившей следа в земной истории.

Множество невероятнейших разумных форм жизни, включая как гуманоидные, так и не имеющие даже отдалённого сходства с грядущим человечеством, возникало и исчезало бесследно. Правда, изредка некоторым типажам удавалось весьма удачно мимикрировать, становясь внешне неотличимым от господствующего вида. А отдельные реликты или популяции человекоподобных (но абсолютно не имеющих никакого родства с людьми) особей, многократно уменьшив ареал своего обитания или даже вовсе уйдя с земной поверхности в подземные или подводные глубины, полностью или наполовину деградировали и ещё влачили жалкое существование, не рискуя открыто состязаться с новыми видами, но иногда вступая с ними в контакты, причём даже противоестественного характера, ведущих к появлению кошмарнейшего потомства…

Затем на праисторической арене появились змеелюди со своим ужасающим колдовством… Но в итоге и их коварную расу в безжалостных бойнях на истребление вытеснили люди, заняв почти на всей земной поверхности планеты доминирующее положение…

Однако параллельно естественной эволюции, смешению и вымиранию видов иногда случались и всплески аномалий, вызванных попытками адаптаций и мутаций чужеродных семян вселенской жизни, иногда привносимых кометами и падающими метеоритами из мрака космоса…

* * *

В центре истерзанных гиборийских королевств, благодаря царящим сумятице и неразберихе, решили проявиться таинственные силы, издревле бывшие иными по сути, чем все земные обитатели…

Так, несмотря на то, что Конан-киммериец уничтожил и воскрешённого Сердцем Аримана могущественного ахеронского мага Ксальтотуна, и ждущую вторжения Владык Небес зловещую секту Т’л’гхара, и выродка-колдуна Уталоса, над опустошённым войнами и междоусобицам землям Аквилонии и Немедии вновь нависла нешуточная угроза.

1.

Небосвод полыхал оранжевым закатным заревом, словно высь пламенела где-то на далёком юге, в краю бескрайних знойных саванн. Синий сумрак опускался на окрестности Альты непроницаемой завесой. Её плотный полог сейчас разрывал единственный мощный источник света в округе – гигантский, сложенный из брёвен, янтарно-алый погребальный костёр. В нём пылали изувеченные останки прежней владычицы Альты – баронессы Тилайи – любовницы Конана и некогда бывшей опытной наёмницы и ловкой воровки. Сейчас в чудовищно искорёженном и разорванном изнутри остове тела, вдобавок искажённом и охваченном языками ненасытного пламени, прежняя светловолосая, сероглазая, белокожая бритунка была абсолютно неузнаваема.

Отблесками извечных гиперборейских льдов светились голубые глаза Конана. Рвущиеся ввысь языки огня окрашивали кожу лица варвара, замшевые куртку и штаны в оранжевый цвет, идентичный необычному неба, а чёрным волосам придавали каштановый окрас.

У погребального костра монарх-воитель был один. Так решил он сам, и никто не посмел ему перечить…

Когда останки Тилайи догорели, а угли ещё тлели, варвар позволил порыву внезапно налетевшего предутреннего ветра развеять её прах и пепел.

Киммериец редко скорбел о прошлом и утратах. И ещё реже бездействовал, предаваясь мрачным тризнам, пьянству и праздным воспоминаниям о навеки потерянных подругах или погибших соратниках. Подобные обычаи и поступки были свойственны большинству презираемых варваром цивилизованных людей, когда тех постигали невосполнимые утраты. Конан, напротив, предпочитал действовать, причём зачастую вопреки крайне неблагоприятным обстоятельствам. Поэтому по праву монарха, победителя и прежнего приятеля погибшей баронессы Тилайи принялся распоряжаться в Альте (клочке земли на крайнем северо-востоке Аквилонии и стыке Пограничного королевства и Немедии), как полновластный владелец поместья. Разумеется, никто из замковой прислуги, челяди и двух десятков солдат не осмелился перечить прославленному своей неукротимостью королю-варвару… К тому же оказавшемуся здесь в компании двух своих не менее мрачных и внешне крайне опасных дикарских соратников. Сухощавого аэсира Алгунда с жёлтыми волосами и жёстким взором синих глаз и светловолосого голубоглазого здоровяка Холтара – полуаэсира-полунемедийца. Он выглядел как старший и более мощный брат третьего компаньона Конана – эзотерика Тейдрика. Этот пока не пришёл в сознание, но и в таком состоянии будто излучал таинственную настораживающую ауру, несвойственную обычному человеку…

Теперь Конан даже внешне выглядел уверенно и властно. Хотя ещё полдня назад, с трудом выбравшись из коварного петляющего подскального потока, мокрый, голый и кровоточащий из многочисленных ран и шрамов (полученных в ходе почти неравной и безнадёжной схватки с бурным течением и острыми камнями) киммериец скорее напоминал дикаря-неудачника. Изгоя, отвергнутого племенем и попавшего в передрягу. Впрочем, почти так и было. Особенно когда варвар обнаружил разорванные изнутри и опалённые снаружи останки Тилайи. А возле них обожжённого от шеи до пояса бессознательного гандера Тейдрика, осунувшееся лицо которого окрасом почти сравнялось с его пепельными волосами. Конан самолично понёс на плечах еле дышащего приятеля в замок, оставив бренные останки подруги на месте. Ведь той было уже не помочь. Лучше скорее придать изуродованное тело огню. А для этого, как минимум, нужна немалая поленница дров и пламя. Этого не миновать. Для рубки и подготовки необходимых дров погребального помоста есть простолюдины. Но сейчас тратить усилия попусту или праздно заламывать руки в отчаянии, стенать и рыдать, как было свойственно в подобных ситуациях многим цивилизованным титулованным людям, киммериец не собирался. Сначала стоило позаботиться о живых, том же Тейдрике, а мертвецы подождут. Также в подобной ситуации поступила бы и сама Тилайя. Поэтому северянин лишь зло стиснул зубы, напряг свои силы и жилы. Нервы были натянуты, словно корабельные канаты при шторме. Сердце бешено колотилось, будто готовилось вырваться из груди. Кровь стучала в висках и бурлила в венах. Мускулы грозили лопнуть. На душе его было совсем невесело. Почти звериные инстинкты Конана словно вопили. На него словно водопадом обрушивались напасти. Хотя вполне вероятно, это всё происки той особы, представившейся «богиней Алтэйей, Владычицей жизни и Света», чьи заманчивые для любого обычного смертного предложения о любви и чертогах он отверг. Кем бы на самом деле та не была, но имея даже подобие женской сущности, она наверняка ревнива и мстительна… Как и обычная отринутая девка…

2.

Струйки воды стекали по многочисленным (умело закамуфлированным под узоры) желобкам на сизовато-голубоватой мраморной блестящей поверхности стен полукруглой залы, представляющей собой глубокий бассейн с единственным вертикально-овальным входным порталом и пологими ступенями, нисходящими с него прямо в воду. Несмотря на полное отсутствие видимого освещения, мрамор и вода в чашевидном резервуаре мерцали серебристым отливом. На поверхности, погружённые по горло, плескались две обнажённые мужские фигуры атлетического телосложения, продолжая беседу на немедийском.

– … Повторяю: задача не просто попасть в Тайное хранилище королевского архива Тарантии, также известное как Хранилище артефактов… Основное – суметь беспроблемно (а главное: не привлекая внимания!) извлечь и перевезти к нам оттуда то, что мистики седой, догиборийской, старины именовали Семя Шэр’гхазура. Это объёмный (в полтора роста здоровенного мужчины) кристалл. Он внутри гигантской овальной, снаружи испещрённой вязью загадочных орнаментов и рун, монолитной бочки, изготовленной ахеронскими магами алхимическим путём из сплава серебра, стали и ртути. – Пояснял седоволосый бородатый мужчина в летах более юному и явно несогласному собеседнику. – Это некогда упавший с неба метеорит, внутри которого содержалась необычайная сердцевина. Чьё влияние при близком непрерывном воздействии (четыре-пять дней) на нас позволит сохранять стабильную форму… И не только! А поможет не просто сохранять форму при опаснейших ранах и внешних неблагоприятных воздействиях, но даже и регенерировать… Не зря с ним так долго и, стоит особо отметить: весьма небезуспешно, вёл свои изуверские эксперименты ахеронский изгой Шэр’гхазур, чьим именем позже людишки прозвали артефакт!

– Это всё сказки! – Презрительно фыркнул, брызгая водой зеленоглазый блондин.

– Нет! – Зло оборвал седовласый, а его узкие серо-водянистые глаза яростно блеснули. – Чти Завет Зэтха! И знай, что лишь благодаря ему, твоему пращуру Зэтху, которому по счастливой случайности удалось оказаться вблизи артефакта и напитаться его силами, мы можем относительно свободно ходить среди людей, не вызывая подозрений. А вот твоей сестричке, как и большинству наших, не так повезло! Видать, полученные от артефакта силы передаются лишь по мужской линии… И то, не каждому из его потомков.

– Почему нашим самим нельзя вытащить из Хранилища это Семя Шэр’гхазура? – Не прекращал донимать пожилого расспросами юноша.

– Глупец, не знающий преданий! – Оскалил перламутрово блестящие и не по возрасту ровные зубы седовласый. Первоначально воздействие на нас этого кристалла вызывает эффект, сравнимый с сильнейшим наркотическим дурманом или опьянением у людей. Начисто дня на три лишая воли, сил и разума. Зато потом…

– Разве никому и никогда больше подобный артефакт не попадался? Он что – уникален? – Перебил зеленоглазый и, не дождавшись ответа, глубоко нырнул под воду.

– Лишь благодаря тому, что ты, Йортикс – мой двоюродный племянник, я ещё сношу твои дерзости! – Воскликнул седой, когда нахал вновь вынырнул, а сам же откинулся на спину, демонстративно погружаясь под солоноватую воду с головой.

* * *

– …Возможно, когда-то кто-то из наших и сумел обзавестись, использовать и утаивать крупицы вещества, попавшие из космоса и обладающие аналогичным воздействием… Однако, похоже, если такое и случалось, оно имело или имеет узко локальное воздействие. Иначе наверняка это стало бы известно.

– …Прости, Лидус, я же тоже обеспокоен не менее твоего. Но поговаривали, что некогда чародеям Туле удалось создать магический артефакт, воздействием, как я понял, подобный Семю Шэр’гхазура? – Парень подплыл к седовласому почти вплотную, и в тоне его слов не слышалось издёвки или иронии. – Неужели ещё никому за всё время не удалось отыскать или создать нечто, обладающее сходным эффектом?..

– О Кристалле Заргала из проклятого Даар'Шадара ходят разные слухи. Мистики и посвящённые этот артефакт также именуют Камнем Преобразований и Кристаллом Преображений. Однако, его подлинные свойства нами не изучены. А вдобавок загадка его недолгого обретения и исчезновения опять-таки связана с пресловутым Конаном-киммерийцем! Нынешним сумасбродным дикарём на троне Аквилонии. Поэтому от намеченного плана отступать нельзя! – Уверенно заявил седовласый и с головой погрузился в мерцающую воду.

– Почему моя сестра и я?.. – Разинув тонкие белесые губы и оскалив ровные белые зубы возопил Йортикс, едва только мокрая голова собеседника появилась над поверхностью.

Лидус презрительно сплюнул струйками воды, хищно, уподобясь акуле, ощерился и властно оборвал: – Не зарывайся! Твоего и её согласия никто не спрашивает! Кроме того, она уже идеально играет свою роль! Твоё дело лишь всё как следует обставить и обеспечить… При удаче мы, Зэлрэтхи, из вынужденно таящихся или скрывающих своё естество изгоев станем для ничтожных людишек не просто королями и владыками… А богами!

3.

Робкие розоватые лучи рассвета уже пытались развеять остатки серой предутренней хмари. Лазурный окрас небес сулил неплохой денёк. Безветрие и безмятежность словно изливались по окрестностям, явясь на смену минувшим кошмарам зловеще мерцающей звезды Альты.

Киммериец спокойно и уверенно шагал к замку, намереваясь в его стенах устроить тризну по Тилайе. Однако ещё при подходе к замковой стене Конана насторожила нетипичная для местных неторопливых провинциальных обитателей оживлённость. Замковая челядь с вещами, пешими и конными, группами и поодиночке без оглядки явно поспешно покидала поместье Альта. Причём, на вопросы киммерийца никто из встречных не отвечал. Кто-то отворачивался, иной отводил или опускал глаза, либо делал вид, что вообще не замечает и не узнаёт варвара… Наконец, такое отношение к себе северянину, никогда не отличавшемуся долготерпением, надоело. Поэтому, когда очередной уходящий прочь с узлом вещей за плечами – тощий темноглазый шатен в сером суконном плаще с капюшоном – попытался увернуться, игнорируя прямо обратившегося к нему Конана, варвар рассвирепел. И резко выброшенной левой схватил за полу длинного плаща бедолагу, неуспевшего ускользнуть.

– Стой!

– Я…я…я… – Испуганно заблеял пойманный, одновременно пытаясь выпростаться из плаща и сбежать. Однако у труса этот фортель не прошёл. Цепкий и ловкий варвар давно напрактиковался в поимке и удержании людей. Остальные проходящие с мешками и проезжающие мимо на лошадях и телегах со скарбом простолюдины упорно делали вид, что происходящее их вовсе не касается.

– Отвечай своему королю! – Грозно потребовал киммериец, глядя прямо в побелевшее костистое лицо безусого парня. Тот, бьющийся в руках варвара, как вытащенная из воды рыба, осознав абсолютную тщетность прилагаемых усилий, залепетал:

– По древним аквилонским и местным традициям… Раз наша нанимательница мертва и погребена, мы все свободны… И вольны уйти, куда захотим. Никто не смеет нас задержать и вынудить служить дальше. Д-д-аже м-монарх. С-с-спроси управителя Гэлиута… Он вместе Мильфусом, жрецом Митры, ожидает т-т-тебя…

Варвар брезгливо выпустил заикающегося парня и, наполняясь праведным негодованием, более не спрашивая никого, решительным размашистым шагом направился к цитадели.

* * *

Оказавшись в полуопустевшем замке, Конан первым делом отправился в покои нанятого Тилайей для присмотра за поместьем управителя Гэлиута – уроженца Пограничного королевства. Он распоряжался здесь на время, пока сама владычица пребывала в столице или путешествовала. Правда, прежде чем войти внутрь, северянин сначала пристально осмотрелся. Вроде бы ничего подозрительного. Лишь на стене, облокотясь о зубцы лениво болтали трое солдат-наёмников с традиционными для Пограничного королевства короткими железными копьями и мечами. Ещё пятеро вояк, в кольчугах и с арбалетами под руками, развалясь во дворе прямо на мостовой на нескольких брошенных медвежьих шкурах, играло в кости. А возле них похохатывало трое раскрасневшихся разбитных двадцатилетних служанок-кухарок. Их грязно-серые, некогда белые, плотные туники провоцирующе обтягивали крутые бёдра и налитые груди…

Наёмники при виде вошедшего варвара-короля вообще никак не отреагировали. Девки заглядывались заискивающе и похотливо. Если первое пришествие Конана и его спутников переполошило всю местную челядь, то сейчас ажиотажа явно не наблюдалось. Напротив, от оставшихся обитателей замка веяло чем-то вроде холодного безразличия. Киммериец почти был уверен, что за всем сейчас творящимся непотребством (уходом челяди и равнодушием оставшихся) стоял нынешний амбициозный управляющий. О его напыщенной гордыне и надменности свидетельствовали как постоянно высокомерное выражение сухощавого сероватого лица с горбатым носом, так и неизменно надеваемые плотные гиперборейские парчовые плащи с отливом и носимый на голове массивный серебряный обруч, подхватывающий редкие пего-рыжеватые волосёнки.

* * *

– Что за бардак тут творится, Гелиут? – Вместо приветствия мрачно поинтересовался Конан, войдя в покои управителя и намеренно при этом громыхнув обитой железом дубовой дверью.

Квадратную комнату с плотно занавешенными чёрными бархатными портьерами окнами тускло освещала единственная зажжённая в массивном медном канделябре на дубовом столе свеча. Её отблески отражались от объёмного бронзовых кувшина и двух бокалов и медного подноса с остатками закуски. Кроме самого управляющего здесь на резном стуле восседала ещё одна невзрачная фигура с замызганной голубой рясе – местный жрец Митры – тщедушный лысоватый краснолицый забулдыга-пропойца с водянисто-бесцветными глазами. Его круглый выпуклый лоб и почти симметрично столь же вогнутый плоский широкий нос, мясистые губы, оттопыренные уши и при безволосости округлого лица были скорее характерны для пигмеев Чёрных Королевств, чем для гиборийцев.

– Король, всё происходит по аквилонским законам. – Словно нехотя, даже не привстав и не предложив Конану присесть к столу на один из трёх свободных стульев, проронил управляющий.

Однако варвара такое пренебрежение этикетом не покоробило. Он сам плюхнулся на ближайший стул так, что под его массой древесина жалобно затрещала.

– Хочешь, чтоб я свернул тебе шею прямо здесь? – Зловеще поинтересовался северянин, глядя прямо в наглую рожу Гелиута.

Тот даже не шелохнулся, но насмешливо сквозь узкие белесые губы процедил: – Если не дорожишь жизнью своего бессознательного дружка! Ему тут же перережут глотку, если кто-то из нас двоих, я или жрец, не выйдет отсюда!

– А если этот пропойца захлебнётся вином или подавится собственной блевотиной? Либо спьяну вывалится из окна? – Издевательски кивнул киммериец в сторону жреца.

Тут покрасневший от гнева жрец Мильфус словно с цепи сорвался: – Может, ты и твои приятели вообще – порождения Бездны? Исчадия гнусного колдовства? Двойники настоящей владычицы Тилайи и короля? А если и нет, то всё одно – на вас – проклятье богов! Никто из местных с вами не свяжется и никуда ни поедет ни за какие деньги!

Управляющий при этом довольно ухмыльнулся. А вскочивший Конан левой схватил жреца за треснувшую у горла тунику: – Вырву твою поганую глотку! – Один из источников, переполошивший нелепостями местных обитателей выявился сам собой. И вскипевшая натура северянина требовала немедленной расправы.

Мильфус выкатил водянистые глазки, тщетно сучил ногами и ручонками в воздухе и трепыхался, хрипя и силясь что-то сказать. Северянин напротив свирепо молчал, будто испепеляя оппонента взором. Наконец изрядно позабавившийся зрелищем разъярённого варвара и перепуганного священника Гелиут хмыкнул, великодушно придя незадачливому напарнику на помощь.

– Остынь, король! Нельзя же всё решать насилием. Можно же договориться на взаимовыгодных условиях…

* * *

– А-а-а… Думаешь, найдутся знать или воины в Пограничном королевстве, из тех, кто тебя лично знает и охотно поддержит? А разве там также немало и тех, кто с радостью насадит тебя на кол, четвертует, придаст длительным мучениям?.. – Продолжал убеждать Конана управляющий. – И вообще-е-е… вас в замке всего трое! Тот обморочный не в счёт!..

Северянин на миг призадумался. Действительно, единственные прежние, известные местным обитателям его спутники, – воины из владений Альты – Ингольд и Ранхард уже вынуждено отлучились. Их сопровождал неразговорчивый светловолосый всадник – сероглазый аквилонец Валтис. Ингольд на телеге повёз раненного в правое бедро Ранхарда к одной хорошо знакомой лишь ему самому травнице-целительнице. Причём наотрез отказался отвезти к ней бессознательного Тейдрика. И пояснил, что та знахарка магией и колдовством не владеет, а напротив чурается их и тех, кто им поражены… Валтису же Конан сам поручил потом немедля отправиться в Тарантию с известиями о произошедшем. Северянин был уверен, что нелюдимый, но выносливый опытный воитель и в одиночку справится с непростым заданием.

– Смеешь мне угрожать? – Рыкнул Конана и его глаза вспыхнули опасным синим пламенем. А правая рука сжала медный кубок, мгновенно превращая его в искорёженный никчёмный металл, молниеносно отброшенный на пол.

Устрашённый жрец заранее боязливо сжался почти в комок и весь покрылся бисеринками пота.

– Нет, нет! – Не на шутку перепугался и сам Гелиут, в чьих тёмных глазах промелькнул неподдельный ужас. – Я лишь хочу соблюсти все необходимые формальности и вас обеспечить всем необходимым для мирного, но скорейшего отъезда… К тому же, вашему приятелю Тейдрику явно срочно необходима весьма непростая,.. – акцентировал на этом слове, – …помощь. А в здешних окрестностях хорошего целителя или знахарку с магическими способностями днём с огнём не сыщешь! Разве что шарлатаны, вроде этого! – Презрительно хохотнул оправившийся управитель, мотнув головой в сторону и без того обиженного притихшего жреца.

* * *

Пройдя в стражницкую, Гэлиут удовлетворенно хмыкнул. Пусто! Зато именно тот, кто ему был так необходим, находится здесь один.

– Крифус, немедля вместе с Мэтасом верхом кратчайшей тропой отправляйтесь в Немедию к лорду Лидусу. Он, скорее всего, находится в своём, тебе хорошо известном, поместье. Сообщи: Конан завтра направится в Тарантию. – При этом управитель левой полез за пазуху своего помпезного камзола. Прытко вытянул оттуда туго набитый монетами кожаный мешочек, подбросил его на ладони. И кинул в вальяжно развалившегося на лавке крепкого светловолосого парня в куртке из серого волчьего меха и одноцветных ей суконных штанах и коротких меховых полусапогах.

Крифус, озорно блеснув светло-зелёными глазами, на лету правой молча подхватил цинкнувший кошель. Затем пружинисто встал с лавки, слегка кивнул, подхватил свой прислонённый к лавке короткий меч в ножнах, пристегнул его к широкому кожаному поясу и, почти сбив с ног едва попятившегося Гелиута, вышел. При этом злорадно ухмыльнувшись.

Отдавший поручения Гелиут даже не подозревал, что его слова дошли до посторонних ушей…

* * *

Напряжённые дрожащие женские руки ладонями упирались в каменную стену. Широко расставившая стройные мускулистые ноги и отклячившая упругие ягодицы (которые обнажила задранная до пояса голубая туника) статная женщина содрогалась от наслаждения, выгибалась, кратко охала, иногда в экстазе закусывая свои узкие розовые губки и встряхивая копной льняных волос. Позади неё, периодически сдавливая и приотпуская соски крепких женских грудей, пронзал упругое лоно киммериец. Он также, как и партнёрша, не удосужился снять свои одежды. Лишь немного приспустил свои штаны…

– …Я-то зашла, надеясь попрощаться,.. – прильнула к варвару красотка-аквилонка, удовлетворенно поблескивая глубокими серо-зелёными очами, которые на её бело-мраморном лице сияли, подобно двум мерцающим звёздам, – …но вот так, сразу… по-варварски…

– У короля свои прихоти! – Хохотнул Конан. Потом, пристально взглянув в очаровательное личико своей слегка наморщивший изящный носик любовницы, добавил: – Ну, расскажи-ка, что там за гнусность затеял Гелиут.

* * *

Немногочисленные обитатели замка безмолвно, словно погребальную процессию, проводимую по традициям Золотых Королевств, провожали взорами четверых отъезжающих. Трое рослых мужчин были облачены в одинаковые (местной выделки) плотные бурого цвета плащи с капюшонами. На четвёртого, лежащего в телеге и укутанного в шкуры серого медведя, такой же плащ был наброшен сверху. Мужчины напоминали полудикарей-лесорубов, везущих своего занемогшего товарища на разномастных конях куда-то на излечение. Однако внешность бывает весьма обманчива. Поскольку одним из всадников, голубоглазым черноволосым здоровяком, был сам аквилонский монарх. А остальные – его спутниками-воителями и авантюристами.

Конан восседал на рыжем могучем жеребце, Холтар – на белом коне и держал ещё одного жёлтой масти под уздцы; Алгунд (вместо возницы) правил телегой с чёрной и каурыми кобылами, везущей так и не пришедшего в сознание Тейдрика и запасы провизии…

На взгромождённым на четыре неказистых дубовых столба балконе из местной лиственницы (явно неуклюже приделанном к древнему камню замка местными кустарями) за процессией с нескрываемым наслаждением триумфально наблюдал Гелиут. Компанию ему составил жрец Мильфус, облачившийся по такому поводу в свою лучшую (весьма потасканную!) шубу из голубых горностаев, водящихся в Пограничном королевстве.

Внезапно Конан приостановил скакуна и обернулся.

– Жители Альты! – Загромыхал его властный голос, выводя присутствующих из подобия полудрёмы. – Знаю: вас и ваших близких намеренно запугивали и потчевали всяческими нелепыми слухами и небылицами обо мне и моих спутниках, представляя нас отродьями Тьмы! Тем не менее, по старинным законам и исконному праву короля Аквилонии я вступил во владения поместьем неоставившей прямых наследников леди Тилайи. И вчера передал управление им хорошо известному вам Гелиуту, лично подписав соответствующий эдикт…

Услышав своё имя, управитель самодовольно осклабился. Его тёмные глаза блеснули, а облачённая в скроенный наподобие мантии синий бархатный длинный плащ фигура приосанилась.

– Но королевская благосклонность, как и многие людские симпатии, недолговечна… – Ехидно продолжал варвар, приметив, как напрягся Гелиут. – Сегодня я оглашаю вам своё новое монаршье решение!..

Перед глазами управителя всё поплыло, а ноги предательски подкосились. Если бы не поддержка подсуетившегося жреца-пропойцы, Гелиут пожалуй свалился бы наземь.

– …И представляю нового, мной назначенного, управителя Альты. Известного вам ранее капитана наёмников Аскольдиса! И, заодно, его возможного преемника – сестру Диту! Им уже вручены мои новые эдикты, отменяющее прежнее назначение Гелиута. А гонцы с копиями этих документов уже ускакали в Тарантию.

При этих словах из дюжины наёмников вперёд уверенно выступили двое в синих длинных плащах, под которыми позвякивала кольчуга. Высокие, светлокожие блондины-аквилонцы, внешне похожие друг на друга. С одинаковыми серо-зелеными глазами. Так, королевской волей, к правлению Альтой приступили новые, поименованные киммерийцем, лица. В это время ещё один, их явный союзник-наёмник, словно невзначай разрядил свой арбалет прямо в направлении смещённого Гелиута. Стрела, тренькнув, вонзилась в пол прямо у ног пошатнувшегося и посеревшего предателя-прохиндея.

А король-варвар громко расхохотался…

* * *

– Мы едем не в Тарантию! – Не слезая с могучего рыжего скакуна, вполголоса сообщил своим спутникам Конан, когда все они уже оказались довольно далеко от замка.

Холтар и Алгунд насторожились. Впрочем, решения варвара бывали порой весьма парадоксальны, но впоследствии оправданы.

– Распрячь лошадей. Нет! – Прервал вдруг сам себя северянин. – Сначала пересадите Тейдрика из телеги ко мне за спину, покрепче привязав верёвками. Разумеется, припасы из телеги сначала перевьючьте на жёлтую конягу, чёрную кобылу и каурую лошадь. Жёлтую и каурую лошадь я сразу поведу за собой. А саму телегу потом отгоните-ка подальше. И там найдите место, где незаметно свернув с дороги, сбросьте ненужную колымагу в овраг поглубже… Так запутаем возможных преследователей. Максимально скрывайте все следы! Затем догоните меня. Я же с гандером и вьючными лошадьми далеко не уеду. Потом двинемся по следу двоих посланцев коварного управителя в Немедию тропой, о которой мне успела рассказать одна симпатичная разговорчивая поселянка… – Подмигнул двум своим несколько опешившим спутникам северянин.

4.

Крадущаяся по тёмному коридору подобно вору фигура остановилась перед массивной медной дверью, поверхность которой испещрял орнамент волнообразных линий и загадочных архаичных символов. Сутулый бледнолицый немедиец в тёмно-зелёной ливрее до пят боязливо озирался по сторонам, тщетно прищуривая и пяля свои светло-серые глаза, тщетно стараясь приспособить их к окружающему мраку. Затем мужчина перевёл дыхание и осторожно постучал. Потом с натугой приоткрыл створку двери на себя и осмелился заговорить.

– Лорд Лидус, простите за беспокойство! Поступило два важных послания. Одно из них безотлагательно!

– Разве это не могло подождать, Зиград? – Недовольно пророкотал не соизволивший даже приподняться вельможа, даже не откидывая тяжёлого бархатного полога балдахина над своим ложем, представляющим собой наполненную водой глубокую ванну. Она, как и всё помещение, была выложена тёмно-зелёным мрамором.

– Нет! – Дрожащим, но в тоже время убеждённым в своей правоте голосом пояснил слуга. – Из Альты прибыли посланцы с сообщением: король Конан возвращается из их захолустья в столицу. Но вот второе более важно…

– Так почему не начал с него? – Раздражённо рявкнул Лидус, ударив левой ладонью по воде, и жидкость выплеснулась на мраморный пол.

– Простите, – вновь заблекотал перепуганный Зиград, продолжив, пыхтя от волнения и задыхаясь: – Я сразу не осмелился… Поступило известие про караван, везущий Зенобию к королю Конану… Все убиты на месте… и ограблены… И немедийцы, и аквилонцы… в нескольких днях пути от Тарантии… Возле Рутглатского леса… Там явно не обошлось без колдовства! От вашего племянника вместо тела вообще осталось какое-то жуткое месиво. А Зенобия исчезла…

От дикого нечеловеческого рёва Лидуса ужаснувшийся и вдвое согнувшийся слуга зажал себе руками уши. Сильный удар кулака правой аристократа обрушился на стоящий у ванны изящный столик из вендийской слоновой кости, превращая его в труху и рассыпая по мрамору ранее лежащие на нём разноцветные мерцающие камушки, шкатулки, флакончики и различные предметы таинственного предназначения.…

5.

Вечерело. Под сумрачным пологом густого тёмно-зелёного хвойного леса под поступью идущих хрустела рыжевато-коричневая опавшая хвоя. И раздавались приглушённые мужские проклятия. Чаще других поминали Крома, Имира и Митру. Изредка Сэта и Нергала. Пешие Алгунд и Холтар, почти волоча за собой упирающихся коней, бранили упрямо ведущего всех за собой (и также вынужденно спешившегося) Конана.

– Кто бы мог подумать! Это ж надо! Заблудиться в собственном королевстве!.. Прославленный следопыт-киммериец!.. Блуждаем пятый день подряд! Нигде ни дороги, ни тропки, ни захудалой деревни, ни даже хижины отшельника или шалаша охотника!

Лишь кулём свисающий поперёк одной из лошадей Тейдрик хранил молчание. Его странствия в мире бессознательного продолжались. За всё время путешествия приятелям лишь иногда удавалось влить меж его воскоподобных губ несколько глотков густого пряного медового вина, поставляемого в Альту из Пограничного королевства.

– Сдаётся, нас будто кто-то или что-то намерено водит за нос… – Задумчиво проронил киммериец.

– Это ты у Тейдрика эзотерики набрался? – Мрачно пошутил Алгунд. При этом взгляд его был хмурым.

– Небось, та твоя «симпатичная поселянка», сообщившая о короткой дороге, оказалась колдуньей?.. – Издевательски начал Холтар.

Однако резко остановившийся Конан на колкости спутников не ответил, а указал левой чуть вправо вперёд. Там, в сумевших пробиться сквозь лесной покров последних лучах заходящего солнца, что-то блеснуло.

«Туда!» – Так и не обернувшись, процедил северянин. – «Устроим привал, а поутру рассудим, что дальше делать!»

* * *

Дремлющего киммерийца вывели из полузабытья необычные звуки. Какие-то присвисты или хрипы. Даже не шелохнувшись, сквозь прищуренные веки варвар окинул окрестность, пытаясь в свете почти догорающего костерка выявить источник этих встревоживших звуков. Их издавал Тейдрик! Северянин резко откинул плащ и поднялся с земли, с негодованием заметив без зазрения совести дрыхнувших (вместо того, чтоб одному из них сторожить лагерь!) спутников. Их издаваемые гандером сипы даже не пробудили.

Вокруг не заметно ничего настораживающего. Напротив, всюду словно разлилась убаюкивающая нега и дремота. Спокойно поблескивала оранжевыми отсветами пламени поверхность привлёкшего его сюда небольшого округлого родника, а чуткие к опасностям стреноженные кони мирно дремали. Инстинкты варвара угроз также не обнаружили. Решив пока не будить засонь-спутников, северянин приблизился к приятелю и склонился над ним. Отблески костра придавали бледному лицу так и неоткрывшего глаз оккультиста румянец. Хотя, судя по всему, несколько влитых глотков из лесного родника также пошли гандеру на пользу. Раз он заговорил!

Сперва варвар не поверил своим ушам. Ведь издаваемое не было речью в прямом смысле и вообще казалось бессвязным бормотанием или бредом. Однако что-то Конана заставило прислушаться повнимательней.

«Шэр’гхазур… Павшая звезда… Исчадия Внешней Бездны… Нет… Зэлрэтхи… Зенобия…»

Последнее слово невольно заставило Конана вздрогнуть словно от удара молнией. Это же имя той служанки из свиты Тараска, что помогла ему сбежать от Ксальтотуна!

Вдруг прилив крови к голове заставил варвара резко встряхнуться, но всё перед глазами помутилось и закружилось. А из-за внезапно волной накатившей слабости тело Конана обмякло, шатнулось и рухнуло ничком.

* * *

«Конан, спаси!.. Я рядом… Скала… Поспеши… Я – жертва… Ты же обещал вернуться за мной…» – Молящий и звенящий отчаянием знакомый девичий голосок настойчиво пробивался сквозь непроглядную тьму.

С трудом разлепив набрякшие слипающиеся веки и выплёвывая набившуюся в рот землю, киммериец с большим трудом мотнул отяжелевшей головой и попытался напрячь свои почти окаменевшие мускулы и несгибающиеся задеревеневшие члены.

«Зенобия? Где ты?!..» – Буквально вопило всё его естество. Но ослабленное влиянием неведомой магии тело отказывалось повиноваться…

* * *

Мутными взглядами качающийся из стороны в сторону северянин осматривал поляну перед собой. Вдруг его неясный взор зацепился за какой-то престранный чёрный пенёк, который раскинул вокруг себя корневища, напоминая раскинувшего щупальца осьминога. Вдобавок, на этом, неведомо как оказавшемся тут срубе дерева, вроде бы открылись глаза, подобные зенкам головоногих моллюсков! Обозлённый варвар, спотыкаясь и шатаясь, нетвёрдой походкой устремился к непонятному, непослушной правой пытаясь вытащить из-за пояса кинжал…

Когда Конан оказался у пенька и придавил его левой ногой (поскольку северянину на миг показалось, что этот «остаток дерева» пытается убежать), пень жалобно и пронзительно заплакал. От резанувших уши волны звуков и сильной вибрации воздуха киммериец вновь лишился сил и брякнулся навзничь…

* * *

– …Говорю вам: здесь творится мерзкая волшба! Но она явно связана лишь со мной! – Горячился Конан, убеждая неверящих полусонных и, похоже, ещё не до конца избавившихся от дремотной полускованности какими-то жуткими чарами Алгунда и Холтара.

По-прежнему бредящего и бормочущего нечто бессвязное или трудно различимое Тейдрика происходящее вокруг очевидно не могло вырвать из обморочного состояния.

Рассвет понемногу вытеснял сизый туманный предутренний сумрак, но изгнать ужас, воцарившийся в душе киммерийца был не в силах.

– Оставайтесь здесь с Тейдриком! Ждите меня два дня! Если не вернусь, искать не пытайтесь! Немедля езжайте прочь! Да, я уйду один и пешком. – Уверенно договорил северянин. – Кстати, постарайтесь почаще поить гандера из родника. Кажется, ему это помогает.

Могучая, облачённая в замшевые куртку и штаны фигура удалялась в предрассветную, ставшей розоватой, дымку. Варвар шёл отыскивать и спасать Зенобию. Он никому не хотел признаваться в том, что её голос по-прежнему звучал у него в голове, молил и звал на помощь…

* * *

Одинокая, почти голая (поросшая лишь чахлым кустарником) краснокаменная скала вздымалась над лесом, подобно цитадели какого-нибудь колдуна, решившего самоизолироваться от окружающего мира. Киммериец не верил своим глазам. На каменной вершине озарённой всходящим солнцем виднелось то, от чего мучительно сжалось сердце варвара. Нагая худенькая изящная фигурка, распятая на эбеновом каменном треугольном алтаре вниз головой с широко разведёнными в стороны ногами и бесстыдно выставленным напоказ темнеющими оволосенным лоном и сосками грудей… Даже издали зоркому Конану были заметны сверкание тёмных очей жертвы и отливающую изысканным мрамором тональность белоснежной кожи. Также знакомо блестел каскад однотонных глазам блестящих волос.

Зенобия!

Варвар сперва хотел безоглядно рвануться к ней, ведь в голове по-прежнему настойчиво звучали её призывы… Но всплеск опрометчивости длился лишь миг. Потом недоверчивая натура дикаря взяла своё. Ловушка!.. И северянин начал настороженно присматриваться, озираясь, словно пронырливо-наглый воришка, вознамерившийся обокрасть королевскую казну в замке, полном стражи…

* * *

Ослепительно полыхающее в голубых безоблачных небесах жёлтое солнце. Лязг скрещивающихся клинков. Тусклый блеск необычного чешуйчатого доспеха из синеватой стали и полностью скрывающего голову до плеч ведрообразного шлема (лишь с узкими прорезями для глаз и круглыми отверстиями у носа и рта), такие изготавливались и были в ходу только в Пограничном королевстве… Пыхтение и хрипы сопящего и топочущего по скале под ногами здоровяка-соперника. Наконец-то Конан рубился с реальным противником, а не порождением больных фантазий божка или спятившего чернокнижника. Хотя внешне рослый соперник был под стать варвару – ниже всего лишь на ноготь, и с головы до колен защищён металлом, северянину он явно не был ровней. И вообще в манере сражаться и держаться неизвестного было нечто весьма необычное. Правда, северянина ещё постоянно отвлекали от схватки непрекращающиеся ни на миг и всё более усиливающиеся стенания Зенобии, перешедшие в рыдания и истошные вопли, похожие на те, которые издаёт несчастный, сжигаемый заживо. К тому же внезапно почему-то резко завоняло горелой рыбой… Но варвар сконцентрировался на поединке и сверкании стремительно мелькающих мечей. Несмотря на то, что он занимал невыгодную позицию – солнце светило прямо в глаза, северянин ничуть не отчаивался. Отбив очередной удар клинка и приметив, как противник споткнулся о каменную выемку, киммериец решился. Нанёс правой обманный удар мечом в лицо оступившегося, но всё-таки сумевшего противопоставить кинжал в левой, а потом Конан выпустив своё оружие резко кувыркнулся вперёд вбок и оказался за спиной врага, где мгновенно встав на ноги, но даже не обернувшись, мощно ударил пяткой своей обутой в сапог правой в сгиб левой ноги соперника. Нога неприятеля ожидаемо подломилась, а он, хрипло вскрикнув и потеряв равновесие, нелепо взмахнув руками, хрястнулся на спину. Ни мешкая ни секунды, варвар с разворота прыгнул на грудь поверженного и рывком содрал шлем. И изумлённо остолбенел.

Под сорванным шлемом оказалось светлокожее тонкогубое скуластое лицо, обрамлённое коротко стриженными бледно-жёлтыми волосами. С мужеподобными чертами, но всё же женское, внешне имеющее отдалённое сходство с воительницами Нордхейма. Однако относительно небольшой округлый череп, глубоко посаженные каре-зелёные глаза, коричневатые брови и заострённый короткий нос указывали на иное происхождение неизвестной. А надменность, жёсткость и ко всему окружающему свету были сравнимы разве что с холодной отчуждённостью мраморных статуй, изображающих равнодушных, презирающих ничтожных людишек, богинь.

«Подонок!» – Вдруг харкнула слюной прямо в глаза Конана незнакомка и одновременно попыталась ударить варвара лоб-в-лоб, а змеино извивающимся могучим телом вырваться. Но опомнившийся варвар уже крепко сдавил пленнице горло. И этим ненадолго отправил её в забытье. Надо было помочь Зенобии, чьи вопли почему-то внезапно прервались. В пылу схватки северянин даже не смотрел на алтарь с нагой прелестницей. Миг невнимательности мог стоить жизни. И вот сейчас…

Поражённый киммериец с ужасом взирал на то место, где ещё недавно была распята девушка. Однако вместо неё на чёрном алтарном камне осталась лишь желтовато-белесая слизь, да небольшая мерзостная желеобразная масса у подножия и поднимающаяся к лазоревым небесам сизоватая дымка…

* * *

– …Слепец! Грязный дикарь! – Продолжала бранить северянина лежащая на камнях мужеподобная воительница, извиваясь и тщетно пытаясь высвободиться из мастерских пут киммерийца. Он предусмотрительно и умело связал ей руки за спиной, а также и крепко стянул длинные мускулистые ноги. – Ты должен благодарить меня, Въюртис, за освобождение мира от той твари!

– Ты спятила, ведьма? – Рявкнул Конан, гневно сверкнув голубыми глазами.

– Я ведьма? – Обозлилась беснующаяся пленница. – Та, чья родословная, в отличие от твоего безродства восходит к вельможам Немедии и Аквилонии и гиборийской старине! Да у меня больше прав на трон, чем у тебя, варвар! Знаешь, разделавшись здесь, на древнем алтаре Глуброца с этой нечистью Зенобией, я на самом деле оказала тебе и ей услугу…

– Совсем сдурела? – Остервенел северянин и едва сдержался, чтобы не отвесить нахалке увесистую оплеуху.

Однако та, явно упиваясь яростью Конана, продолжила: – Мои сородичи и сторонники в Тарантии намеревались отравить эту дрянь (а в случае удачи и вместе с тобой заодно!) едва та потаскуха окажется в столице! А на случай неудачи, располосовать вас обоих на части, изрубив прямо на брачном ложе!

– Что я и особенно она-то тебе сделала? – Поразился столь искренней ненависти Конан.

Въюртис в ответ злорадно и в тоже время горько хохотнула. Затем пояснила: – Несколько лет назад у форта Тускелан на Чёрной реке ты убил моего дядю Гэдрика, за что тебя при Намедидесе едва не казнили! Причём ты обвинял моего родича в нечеловеческом происхождении! А сам же растаял, примчался сюда невесть откуда на зов нечеловеческой дряни, собираясь пригреть на своей груди ту нелюдь, которую все считали обычной служанкой Зенобией! Ведь почти сделал мне подарок – сам попал ко мне в руки!..

– Тебя подослал Гелиут или Лидус? – Перебил киммериец.

– Лорд Лидус,.. так вот кто за этим стоит… – Сменив тон и словно говоря сама с собой, задумчиво вымолвила Въюртис, и её взор чуть затуманился. – Нелюдь!.. Могла б и сама догадаться… – Затем полуответила: – Знать не знаю никакого Гелиута! А тебя презираю!..

Конан на этот раз лишь сардонически хмыкнул. А женщина, прекратив извиваться, воспалённо изливала из себя признания, будто хотела избавиться от непосильного груза: – Никакого колдовства с моей стороны не было! Скорее всего, сюда тебя привело воздействие той, кого ты считал Зенобией или её мерзких сородичей!..

Северянин не верил почти ни единому слову разгневанной пленницы. Но той этого явно не требовалось. Повествование истекало, будто речная стремнина.

– Да, я и действующие по моему приказу люди у Рутглатского леса напали на выслеженный совместный караван из немедийцев и аквилонцев, везущий «Зенобию». Впрочем, эти глупцы настолько не доверяли друг другу из-за недавней войны, что сами по дороге едва не перебили друг друга! При атаке наши лучники случайно огненной стрелой ранили одного особенно усердно защищающего Зенобию дворянина-немедийца. А тот вдруг, почти на глазах, начал трансформироваться. Когда ж его всё-таки добили, он стал тем же месивом, в которое обычные лучи солнца превратили твою потаскуху Зенобию! Ведь для большинства этих тварей огонь и яркие лучи солнца смертельны!.. Правда, сперва я не знала, что сама Зенобия из таких. Ведь сначала просто хотела отомстить тебе. И не только за Гэдрика, но и за моего мужа и родственников по обе стороны границы, убитых как твоими сторонниками, так и противниками, но всё из-за тебя, дикарь!.. А когда у нас оказалась Зенобия… Вскоре несколько моих людей с мечами внезапно накинулись на меня, пытаясь убить. Я и остальные тогда смогли с ними разделаться. Затем и с несколькими другими, ранее преданными воинами, произошли похожие вспышки немотивированной агрессии, сравнимой с исступлением или яростью берсерков… Наконец, от нескольких умирающих мне удалось выяснить: именно Зенобия соблазняла их на мятеж – влияла, отдавая мысленные приказы, которым те слабаки не могли не повиноваться! А потом я случайно прижгла той мерзости палец… И вспомнила древние легенды о нелюдях – проклятых оборотнях, иногда именуемых Зэлрэтхами…

При последнем слове киммериец, ранее принимавшей слова пленницы за безумный полубред, насторожился. Ведь это произнёс недавно и Тейдрик, долгое время пребывавший в беспамятстве!.. И ещё что-то вроде об Исчадиях Внешней Бездны и… Зенобии!

Услышанное, увиденное и недавно пережитое могло взорвать мозг и свести с ума любого цивилизованного человека. Однако за свою наполненную невероятными событиями и приключениями жизнь северянин не раз сталкивался с необъяснимым и сверхъестественным. Поэтому Конан принял решение. Правой достал свой кинжал и занёс блеснувший серебром в лучах ослепительного солнца клинок над женщиной. Та хрипло захохотала: – Убей меня, дикарь!

Но северянин поступил иначе: присел и принялся методично разрезать штаны на пленнице, полностью оголяя её белую плоть. Сначала женщина недопонимала происходящего. Однако когда варвар стащил с её длинных икр сапоги и вдобавок грубо задрал кольчужный подол, обнажая бёдра, плотный живот и лоно, почти истерично (наподобие склочных базарных заморанских торговок) заверещала побелевшими пересохшими губами: – Мерзавец! Отсохни твои яйца и член!.. – Но дальше договорить не успела.

Варвар молниеносно плотно заткнул рот нагой пленнице тряпками, нарезанными от её же штанов. Затем северянин ехидно и многозначительно пояснил покрасневшей от гнева и позора воительнице-мстительнице: – Я – король! И волен карать пойманную разбойницу так, как захочу!..

* * *

На старинном, с остатками ещё невысохшей слизи, чёрном алтаре давно забытого божества второй раз за день оказалась новая жертва с кляпом во рту. Полностью голая статная желтовласая женщина, подвешенная вниз головой с широко расставленными мощными ногами, раскинутыми в стороны мускулистыми руками и раскрытым солнцу лоном, обильно заросшим густыми рыжими волосами. Белая человеческая фигура на тёмном фоне напоминала перевёрнутую навершием вниз пентаграмму.

Конан, верша своё королевское правосудие (несмотря на отчаянное, хоть и безуспешное, оказываемое сопротивление при раздевании пленницы), подвесил беснующуюся Въюртис на место Зенобии…

Эпилог

Тейдрик полурасслаблено лежал у костерка на медвежьих шкурах, правой иногда поднося к своим белесым губам кожаный мех с водой из родника и отхлёбывая жидкость. Однако горящие янтарно-зеленые глаза высокого мускулистого парня контрастировавшие с бледностью его лица и пепельным окрасом волос, уже излучали ясность и уверенность.

Киммериец сидел возле приятеля и, пока Алгунд и Холтар охотились, слушал повествование о том, что Тейдрик увидел и почерпнул, находясь в Запределье, на границе между жизнью и смертью…

– …Я благодарен тебе, Конан, за то, что не бросил меня среди тех мужланов в Альте. Наверняка тот забулдыга жрец Мильфус, который в пьяных откровениях также представлялся некоторым местным мирским имечком Битликус, меня бы уморил или предал кошмарным мукам. Он не так прост, как кажется на первый взгляд. И гораздо опасней прежнего управителя Гелиута!

Заметив удивлённый взгляд северянина, гандер пояснил: – Я не мог шевелиться и говорить, но понимал и слышал почти всё, что происходило поблизости. И даже более… На грани жизни и смерти открывается многое такое, чего нельзя постичь даже опытному мистику, намеренно вводящему себя в состояние транса и отрешённости… Да, я живуч и вынослив, но… особо признателен за то, что ты интуитивно догадался напоить меня водой из этого источника. – Кивнул в сторону лесного водоёмчика. – Видать сама Судьба привела сюда, к Роднику слёз или Источнику прозрений, чьи воды исцеляют. Правда не всех, а лишь тех, чьи помыслы, сердце и намерения чисты. Остальных же вода попросту сводит с ума… – Тейдрик вдруг закашлялся – многодневное вынужденное молчание сказывалось на голосовых связках. Поэтому вновь ополоснул першащее горло. Затем резко перешёл на пояснение того, что (в пересказе варвара) узнал из сообщений Въюртис.

* * *

– Про Зэлрэтхов (хоть нелюдей и именовали по-разному), – сведения многочисленны, но отрывочны и неполны. Словно кто-то намерено искажал их или подчищал. О них упомянуто в бесчисленных разноязыких оккультных свитках, книгах, и фолиантах где высказано предположение, что те могли быть вероятными родоначальниками оборотней. Что-то, возможно благодаря встречам и стычкам с ними, даже вошло в людские сказки, легенды, предания и баллады…