Конан и ритуал Луны

Исчезающий замок

Хозяин самой богатой оружейной лавки Шадизара Акмар не мог похвастаться обилием покупателей. Дорогое, изукрашенное золотом и драгоценными камнями оружие покупали только богачи. Простые воины предпочитали товар попроще. Их мозолистые руки привыкли к простым рукояткам внешне скромных, но надежных в бою мечей. Солдаты обращали внимание только на прочность клинка. Кроме того, им всегда не хватало денег.

Возможно, если бы властители увеличили денежное довольствие солдат, товары в богатой лавке раскупались быстрее. Но властители всегда были скуповаты, а солдаты слишком любили опрокинуть лишнюю кружку вина, и поэтому в самой богатой оружейной лавке было немноголюдно. Иногда сюда заходили купцы — выбирать оружие для подношения, подарка покровителю.

Иногда кто-то из среды избалованной знати решал сменить свой роскошно отделанный клинок на еще более роскошный и изысканный, чтобы похваляться перед друзьями — такими же богатыми бездельниками.

Мастера-оружейники Шадизара, учитывая то обстоятельство, что большинство этих сабель и мечей никогда не побывает в настоящем бою, не слишком заботились о качестве стали, их больше тревожила золотая чеканка, да драгоценные камни, искусно впечатанные в рукоять и ножны этого почти бутафорского оружия.

Но были мастера, которые изготавливали необычные клинки из витой, узорной стали. Такое оружие не тупилось и не ломалось в бою. Оно обладало удивительной гибкостью, не свойственной простой стали, и прочностью, далеко превосходившей все, что делалось в мастерских славного Шадизара. Но никто не мог сказать, где живут эти удивительные мастера, изготавливающие узорную сталь. Лишь иногда, в лавке появлялся таинственный карлик, закутанный в плащ, и предлагал несколько новых клинков невиданной красоты и прочности.

Толстый Акмар, сверкая острыми, как бритвы, глазками не раз пытался завязать разговор с диковинным мастером или его подручным — с тем, кто приносил товар, но посетитель был либо глух, либо не понимал современного языка. Он молча раскладывал клинки, показывал на пальцах цену и, получив, сколько запрашивал, так же молча уходил. Торговаться с ним не имело смысла. Однажды: Акмар попытался сбить цену. Странный продавец собрал мечи и ушел, а хозяин несколько месяцев горевал об упущенной выгоде, ибо продавались эти чудо-клинки за такие деньги, за которые можно было купить караван верблюдов со всеми товарами.

Не знал Акмар, кто и где делает это оружие, хотя не раз и не два пускал по следу таинственного продавца своих охранников. Но то ли охранники были не слишком ловки в деле выслеживания, то ли незнакомец умел заметать следы, только каждый раз Акмару докладывали, что продавец внезапно затерялся в узких улочках, на окраине Шадизара.

Но однажды в лавку зашел другой, не менее странный человек. Тонкая, гибкая фигура его была также закутана в черный плащ. Темное, подвижное лицо и острый нос делали его похожим на хорька, а черные, как. уголья, глаза блестели таким внутренним: жаром, что Акмар, немало повидавший на своем веку и воинов, и правителей, поневоле содрогнулся.

Не хотелось бы испытать на себе гнев этого человека, подумал он, согнувшись в самом раболепном поклоне, на который только была способна его массивная туша.

Незнакомец молча, как бы в раздумье постоял у прилавка. Окинул взором ряд изящно изогнутых сабель с огромными рубинами на эфесах, равнодушно отвернулся от изукрашенных затейливой: золотой и серебряной чеканкой мечей, скользнул, взглядом по кинжалам необычайно тонкой работы и, наконец, вперил свой горящий взор в хозяина.

— Мне нужно самое лучшее из того, что у тебя есть, — сказал он вполголоса. — Все самое лучшее…

Акмар с поклоном указал гостю на незаметную маленькую дверь, о которой каждый подумал бы, что ведет она, может быть, в кладовку, где лежат никому не нужные, старые вещи. И только потайной засов, который Акмар быстро и незаметно открыл, говорил о том, что потайное помещение, в которое вошел гость — и есть самая главная сокровищница толстого хозяина. Именно тут и хранил он те узорчатые клинки, которые приносил ему странный карлик.

Незнакомец быстрым, странно пританцовывающим шагом подошел к столу, на котором сверкали отделкой великолепные клинки.

Любовно поглаживая узорчатую голубоватую сталь, он что-то бормотал на непонятном языке. Взял один клинок, взвесил в руке, взял другой. Проверил балансировку и, судя по всему, остался доволен.

— Господин, — решился прочистить горло Акмар, — осмелюсь сказать, что это очень дорогое оружие. Делают его неизвестные мастера, по слухам, живущие где-то в недрах гор…

— Я знаю, — перебил гость, — знаю… А цена меня не волнует…

Он выбрал, наконец, одну из сабель, задумчиво взвешивая ее в руке, глянул на хозяина лавки, затем сделал несколько пробных движений и вдруг окутался вихрем, сотканным из сверкающий стали. Казалось, сабля без всяких усилий со стороны человека, летает вокруг, отгораживая его от внешнего мира тонким сверкающим пологом. Акмар ошеломленно смотрел на дивного фехтовальщика и даже не заметил, как тот сделал скользящий шаг в его сторону. Миг — и тело Акмара оказалось рассеченным в нескольких местах. Опустив саблю, незнакомец с усмешкой смотрел, как хозяин лавки, сохраняя на лице удивленное выражение, разваливается на куски, словно разбитая статуя. Вначале медленно, открывая белое мясо с обильным слоем подкожного жира, съехала вниз правая половина тела. Голова, отделенная от плеч тонкой, почти незаметной линией, провалилась к поясу, одновременно с тем, как левая половина тела несчастного Акмара, стала медленно отклоняться в сторону. И только тогда белое мясо человека, бывшего хозяином лавки, стало обильно кровоточить.

Не глядя на останки несчастного Акмара, образовавшие на полу кровавую массу, гость неспешно собрал все клинки, насчитав их ровно двенадцать вместе с тем, что уже висел у него на шее. Сложив сабли в мешок, перевязав его и повесив за спину, похожий на хорька человек вышел из комнаты, закрыл потайной засов — гордость Акмара — и спокойно покинул самую дорогую оружейную лавку Шадизара.

— Ты принес его, Ишанатан? — Старик тяжело поднял голову и пронзительно посмотрел на склонившегося перед троном, не смеющего поднять глаза, слугу.

— Пока нет, Повелитель, но я принес двенадцать сабель, изготовленных…

— Ты осмелился явиться с пустыми руками — гневно перебил старик. — У меня еще хватит силы покарать тебя за ослушание!

Страшной, нечеловеческой злобой загорелся взгляд сидящего на троне старца. Вперив его в слугу, он наблюдал, как корчится в муках гибкое тело человека, как сотрясают его судороги, как мучительно хрипит и кровоточит перекошенный болью рот.

— Смилуйся, Повелитель… смилуйся…

Но старик и без того уже устало откинулся на резную спинку черного трона. Белая, как снег, борода его бессильно легла на грудь. Казалось, он заснул.

С трудом поднявшись, Ишанатан, торопливо произнес:

— Не гневайся Повелитель. Я вооружу этими саблями лучших из тех, что ты создал, и тогда для нас не будет преград! Клянусь, мы добудем его в самое ближайшее время!

— Поспеши, — прошелестел старик, — поспеши, я слишком быстро старею без него. Моя сила иссякает… Но не думай, — он поднял руку, и из-под ногтей его костлявых пальцев потянулись густые клубы дыма, — не думай, что если я погибну, ты станешь во главе моего царства! Оно исчезнет, разрушится со смертью его создателя. Я тебе уже говорил об этом…

— Я все помню, Повелитель. Я достану его, и ты вновь помолодеешь, а твое славное царство будет процветать вечно!

— Иди же, не медли…

Ишанатан, согнувшись в низком поклоне, попятился к выходу. Затем, убедившись, что страшный старик больше на него не смотрит, повернулся спиной и быстро вышел из пещеры.

Перед ним змеился круглый тоннель с переливающимися перламутром стенами. Тысячи, десятки тысяч таких тоннелей щупальцами огромного спрута пронизывали Карпашские горы, охватывая огромную территорию, образуя обширное подземное царство.

Бесчисленные рабы трудились в копях, уходивших ярус за ярусом в недра земли, и выискивая алмазы, столь необходимые Повелителю для создания армии зоргов — искусственных людей, главным из которых был он, Ишанатан — самый быстрый и самый умный из всех, кого создало волшебство правителя подземной страны.

Бесчисленные ходы, огромные пещеры, ужасные подземные храмы, где полудикие люди приносили человеческие жертвы, скопища забитых рабов и армия зоргов — над всем этим, как паук в центре паутины, восседал Повелитель — страшный старик с белой бородой и глазами, в которые не осмеливался взглянуть никто из его подданных.

Ишанатан знал, почему его взгляд был так страшен. Не только потому, что при малейшем неповиновении загорался злобой. Не только потому, что взглядом он мог причинять неимоверные страдания. А потому… прежде всего, потому — Ишанатан однажды все же осмелился взглянуть в страшные глаза Повелителя — потому, что… зрачки у него были… не круглые! Узкая, вертикальная щель — вот какие зрачки были у Повелителя.

И после того, одного взгляда в эти страшные глаза, Ишанатан болел несколько дней. Нечеловеческие глаза бессмертного существа… Но бессмертного в том случае, если раз в двести лет он выпьет эликсир. В том случае, если… если он, Ишанатан, его верный слуга, его лучшее творение, опять, в который раз за бесчисленные столетия достанет это зелье…

Верно ли, размышлял закутанный в черное слуга, шагая по тоннелю, что со смертью Повелителя будет разрушено подземное царство? Если так, то, конечно, эликсир достать необходимо… А может… И живое воображение Ишанатана высветило его, сидящего на черном троне, отдающего приказы рабам, дикарям, армии зоргов, странным и страшным тварям, созданным когда-то повелителем…

Быстро передвигаясь по одному из тоннелей, он что-то тихо бормотал, иногда посмеивался, иногда радостно вскрикивал.

Ход привел его в одну из рабочих пещер, освещенную факелами. Тут работали люди. Им необходим свет — несчастные создания, не имеющие ночного зрения!

Но почему, почему Повелитель поручает работу по созданию и выращиванию — людям?! Неужели зорги не смогли бы создавать зоргов? Работа, конечно, кропотливая, но ведь искусственные создания обладают не только быстротой, но и терпением тоже! Почему? Повелитель не доверяет им, зоргам! Он не доверяет даже мне, лучшему из них! Он считает, что если мы овладеем искусством выращивания воинов, мы сможем обойтись и без него, стареющего тирана, мучающего своих верных слуг. И это недоверие доказывает, что с его смертью ничто не рухнет… Скорее всего, не рухнет…

Вдоль стены длинными рядами стояли каменные саркофаги. Вокруг каждого из них суетились люди. Пещера пропахла отвратительными запахами. Смрад волшебных порошков, незнакомых кореньев и чего-то еще, знакомого…

Мгновение спустя Ишанатан сообразил — это запах гниющей плоти. Опять несколько зоргов не доведены до пробуждения. Опять ошибки. У этих людей всегда так — не могут не нагадить!

Люди заметили его и, оторвавшись от работы, стояли, почтительно склонив головы. Ишанатан скользнул к худому, высокому старику. Седые волосы его слиплись от пота. Длинная пегая борода была заплетена в косичку.

— Ну, что у тебя, Ивар? Опять ошибки? — бросил Ишанатан, потянув носом.

— Ошибки неизбежны, мой господин, — спокойно ответил человек, — слишком сложный процесс…

— Это я знаю! — сверкнул, глазами зорг. — Мне нужно одиннадцать самых лучших.

— Прошу сюда, мой господин, — Ивар показал на небольшое круглое отверстие в стене, — тут пятнадцать полностью готовых.

— Я сам отберу тех, которые мне подойдут.

Через некоторое время двенадцать закутанных в черное теней скользнули к выходу из пещеры.

Усталые, потные люди обступили Ивара. Некоторые с ненавистью смотрели вслед зоргам.

— А правду говорят, что наш подземный король решил потеснить гномов? — спросил молодой, но уже с бледным, болезненным лицом парень.

— Ты поменьше болтай! — осадил Ивар, но тут же добавил: — Так я слышал в больших пещерах. Гномов-то и так, почитай, не осталось… Жалко их.

— Так он поэтому заказывает нам все больше зоргов? — не унимался молодой. — Чтобы с гномами воевать?

— Да там и воевать-то не с кем… одни кузнецы остались. Из них какие воины?

— А я слышал, что гномы — воинственные и злющие, как демоны! — сказал кто-то из стоящих позади.

Ивар вытянул шею, чтобы посмотреть на говорящего.

— Слышал… Ты больше баек слушай! Никакие они не злые… Мрачноватые немного… Будешь тут мрачным, под землей…

— А ты сам-то видел гномов хоть раз?

— Да, пару раз видел… Один раз — издали, а второй раз-то нос к носу столкнулись…

— Ивар, — загалдели сразу несколько голосов, — расскажи про гномов! Где ты их видел?

— Да где, где… Послали меня — а я молодой еще был и сильный… ты не смотри на меня сейчас-то — раньше я знаешь, какой был… все здоровье тут оставил, под землей…

— Так что — гномы-то?

— Ну вот, послали меня в одну из самых дальних пещер, вроде как на разведку, там один из тоннелей повелителя попал вроде в странную пещеру… Не понял я, в общем… пещер-то много, и все по-своему странные.

— А как повелитель эти тоннели делает?

— Знамо как — волшебством! Прожигает как-то, там потом долго гарью воняет…

— Ну, про гномов-то расскажи!

— Так я и рассказываю! — Ивар недовольный тем, что его постоянно перебивают, хотел было идти работать, но подумал, покряхтел и продолжил:

— Пришел я в эту пещеру, а там, в другом конце ее копошатся маленькие такие и бородатые человечки. Кряжистые, в общем, крепкие. Только маленькие. Заделывают дыру или ход там… В общем, повелитель докопался до них, а они залепили все дыры, да и ушли их этой пещеры… А второй раз случайно столкнулся. Нос к носу. Идет и тащит за спиной сабли, только рукоятки из мешка торчат. И все с камнями драгоценными… я не успел и слова сказать, как он завернул куда-то и исчез…

— А о драконах еще расскажи!

— После, после! Надо за процессом следить… Хотя… сильно-то не стоит нам тут убиваться… Да и вообще… Ошибки могут быть… — Ивар присел на камень.

— Видите ли, братцы… вот владыка подземный вроде и платит нам щедро, да только он знает, что все эти деньги к нему и вернутся.

— Как так? — загудели голоса. — Почему это, к нему?!

— А так — никто из нас отсюда не выйдет! Вы что — поверили обещаниям вербовщиков? Поработаете, дескать, несколько лет, скопите богатство, и айда на все четыре стороны? Нет, братцы, за то время, что я тут работаю, ни один еще не ушел. Бежать пытались, да только зорги беглецов всегда назад приводили…

— Приносили… — поправил кто-то

— Верно, приносили… Чтоб другим неповадно было бегать!

— Так что ж, все мы тут и помрем?

— Ну… — протянул Ивар, — все может случиться… — Он понизил голос. — Я слышал, повелителю ихнему надо опять зелья, иначе копыта отбросит. А зелье-то все труднее доставать становиться. Не одному ему надо… Вот этот Ишанатан и набрал отряд — пойдет зелье добывать… Только зоргов я ему дал не самых лучших, а с ошибками… Вот наша тайная надежда — зелье не достанет, повелитель сдохнет от старости, а мы тогда, может, и на волю выберемся.

— А где это зелье-то спрятано?

— Говорили, что в каком-то не то соседнем подземном царстве, не то в старом и заброшенном замке… И что попасть туда очень трудно. С боем пробиваться надо…

Ласковые лучи утреннего солнца нежно прикоснулись к дворцам и хижинам просыпающегося города. Утро в Шадизаре было настолько прекрасным, что заставляло жителей вспоминать о божественной благодати! Райское пение птиц, прохладный, освежающий ветерок…

Днем божественная благодать заканчивалась. Изнуряющая жара, заставляющая все живое прятаться в тень, скучные дела, нудные обязанности… А вечером и ночью наступало время демонов: драки, ограбления, убийства, ожесточенно-веселые кутежи, попойки, игра в кости…

Но проходила ночь, трупы были надежно спрятаны, кутилы, приняв утреннюю кружку вина, расходились отсыпаться, игроки подсчитывали барыши и убытки, а ласковое солнце вновь начинало веселый дневной путь.

Киммериец Конан мрачно шагал по извилистым улочкам окраины Шадизара.

— Кром! Как быстро они кончаются! — ворчал он вполголоса. — Только вчера был полный кошелек! Опять наниматься охранять караваны? Или вспомнить ремесло вора? Или пробраться туда, где еще помнят Амру, и вновь заняться пиратством?

Но, перебирая мысленно все свои старые профессии, Конан с некоторым удивлением осознал, что его не прельщает больше ни опасности воровского дела, ни романтика пиратства. Но не вечно же ему охранять караваны?!

Услышав крики, Конан остановился. За поворотом, похоже, собралась большая толпа. Слышались веселые возгласы, кто-то громко предлагал три к одному на то, что здоровяк продержится еще полколокола…

Подойдя к оживленной толпе, Конан увидел в высшей степени странное зрелище. Четверо солдат и несколько простолюдинов избивали человека могучего сложения. Гигант уже с трудом держался на ногах, но даже не пытался защитить себя.

Солдаты коваными сапогами наносили самые болезненные удары. Примазавшиеся к избиению бродяги работали в основном кулаками.

Но вот солдаты… Особенно свирепствовал один смуглый чернобородый воин. Приемы его были необычны — слегка подпрыгнув, он выбрасывал вверх одну ногу, затем резко опускал, и в этот момент на смену ей взлетала вторая — та, которой он и бил, как кузнечным молотом, в живот противника.

У избиваемого, голого по пояс человека было прекрасное тело — воина, атлета, богатыря, вполне способного защитить себя. Вместо этого гигант молча терпел избиение. Синяки и ссадины покрывали его могучий торс. Из разбитого носа струилась кровь. Правая бровь превратилась в кровавый сгусток и закрыла глаз. Губы чудовищно распухли и кровоточили в нескольких местах. На руках виднелись неглубокие порезы, которые могли быть нанесены только лезвием ножа.

С недоумением взирал Конан на это странное зрелище — здоровяк, который не защищается. Презрение на лице киммерийца сменилось тревогой, когда он заметил, что еще немного, и атлет упадет под ноги разгоряченным солдатам. И тогда его забьют насмерть.

Шагнув вперед, Конан несколькими движениями разбросал нападавших. Смуглый солдат, так ловко вскидывавший ноги, раздосадованный помехой, попытался напасть на непрошенного защитника. Зарычав, он двинулся на Конана, намереваясь, очевидно, использовать свой коронный прием.

Но киммериец не стал ждать, пока солдат вновь продемонстрирует уникальный стиль рукопашного боя. С быстротой нападающей кобры, практически не размахиваясь, он нанес солдату страшный удар в лоб. И не кулаком — чтобы не убить — а раскрытой ладонью. Отлетев от места событий шагов на пять, чернобородый остался недвижим. Остальные участники потасовки, узнав в неожиданном противнике Конана-киммерийца, пустились наутек.

С брезгливой гримасой, ибо варвар не жаловал тех, кто не мог или не хотел себя защитить, Конан помог избитому здоровяку дойти до ближайшей таверны.

— Спасибо, — прошептал тот разбитыми губами. — Меня зовут Кушух, я родом из Немедии.

— Почему ты не защищался? Ты мог без труда раскидать их всех!

— Я знаю… но я не могу… — Избитый с трудом опустился на скамейку. — Не могу…

— Почему?

— На мне заклятие… Готов ли ты выслушать мою историю?

— Если принесут вина и мяса, — проворчал Конан и сделал знак трактирщику.

— Я родился в Немедии, в небольшом селении, близь границы с Коринфией, — начал избитый гигант. — С детства я был силен, как бык, а в юности так возгордился своей силой, что стал дерзок и заносчив. Меня боялись все в нашем селении и окрестностях. Я мог ни за что, ни про что избить мужчину и даже ударить женщину, если она мне не покорялась. Меня боялись и ненавидели за мою силу…

— Не за силу! — перебил Конан

— Да, конечно… — грустно согласился Кушух. — Не за силу! За то, что я избивал людей… Ты прав…

— Ладно, продолжай, — сказал Конан, наполняя кружки.

Кушух с благодарностью кивнул и, морщась от боли в разбитых губах, единым духом осушил свою кружку.

— Жители нашего и соседних селений отправились к чародею Аль-Руфину. Они собрали все деньги, что у них были, и попросили о помощи. Но на сей раз чародей не стал брать плату. Выслушав рассказ одного из старейшин, дочь которого я изнасиловал, он наложил на меня это страшное заклятие. С тех пор я не могу ударить ни одного человека. Ни кулаком, ни мечом, ни чем-нибудь другим… И люди каким-то образом узнают об этом и бьют меня, где бы я ни появился. Редкий день мне удается прожить без побоев.

— И сколько лет ты так мучаешься? — спросил Конан.

— Почти десять лет. Только сила помогает мне держаться… Любой другой давно был бы мертв.

— Ты не пробовал попросить колдуна снять заклятие? По-моему, ты уже достаточно наказан.

— Пять лет назад колдун Аль-Руфин умер… Мне теперь ничто не поможет… — По широкому лицу Кушуха потекли слезы.

— У меня есть знакомый чародей… — в раздумье начал Конан. — Пожалуй, я мог бы попросить его…

— А он достаточно силен, чтобы снять чары? — с надеждой спросил гигант. — Дело в том, что один уже пробовал, и ничего не вышло, стало только хуже.

— Я не разбираюсь в колдовстве, — с досадой бросил северянин. — Если ты сомневаешься, то не стоит и пытаться!

— Нет, нет! — Кушух схватил киммерийца за руку. — Надо попробовать! Сделай это, и я навечно твой раб!

— Мне не нужны рабы, — с презрением процедил варвар.

— Подожди, — умолял Кушух, — ты ведь Конан? Я слышал, как эти шакалы, разбегаясь, выкрикивали твое имя! Ты Конан?

— Да, я Конан, — проворчал варвар, — что дальше?

— Я знаю, как тебя отблагодарить! Знаю! Ты ведь любишь большие сверкающие камни? Рубины, алмазы — я знаю, где их так много, что даже я, с моей силой, не смогу все унести.

Конан невольно еще раз окинул взором фигуру исполина. Пожалуй, впервые киммериец встретил человека, который, скорее всего, не уступал ему в силе. Обнаженное до пояса тело немедийца бугрилось мышцами. Поймав взгляд Конана, Кушух медленно поставил на стол согнутую в локте правую руку. В единственном открытом глазу его была усмешка.

— Так у нас в Немедии меряются силой. За всю жизнь никто не смог выстоять против меня и несколько мгновений.

В синих глазах Конана загорелся мрачный огонек. Он мог бы быть и поучтивее, этот немедиец! Видно, не всю дурь из него выбили! Просит помощи, и тут же хочет посрамить нового друга! Кром! Ладно, посмотрим, на что он способен!

Сцепившись ладонями и прочно уперев локти в стол, гиганты разом напрягли мышцы. Гомон в таверне утих. Такого зрелища завсегдатаи харчевни еще не видели. Два исполина решили странным образом померяться силой! Побороться одними руками. Со стороны казалось, что за столом сидят каменные изваяния. Только страшно вздувшиеся мышцы и легкое подрагивание рук говорили о том, какую огромную силу прикладывают соперники друг к другу.

Кушух, увеличивая нажим, с усмешкой смотрел на противника. Он был уверен в победе. Рука киммерийца медленно клонилась к столу. Казалось, еще немного… Но синие глаза Конана, встретившись с ликующим взором немедийца, вспыхнули гневом. И варвар призвал на помощь Крома!

Он не позволял себе тревожить бога по пустякам, но теперь, похоже, настал момент, когда срочно требовалась поддержка. И бог не остался безучастным к мольбам своего героя. Конан ощутил прилив сил. Он знал, что сейчас Кром, склонившись с горы Бен Морг, с тревогой наблюдает за борьбой. Он, Конан, не посрамит своего заступника!

Теперь уже рука Кушуха была близка к тому, чтобы бесславно упасть на стол. Ликование на лице его уступило место удивлению, а затем и отчаянию. Со страхом смотрел он, как похожий на каменную глыбу кулак киммерийца медленно пригибает его руку к столу.

— Хватит, — прохрипел он, — хватит, я вижу, как ты силен!

— Борись! — сквозь зубы процедил Конан. — Борись до конца!

С искаженным: покрасневшим лицом, на котором особенно страшно обозначились синяки и ссадины, Кушух из последних сил сдерживал натиск киммерийца. Но сил оставалось все меньше, и скоро рука его коснулась стола,

— Теперь я вижу, что ты действительно тот самый Конан-киммериец, о котором я столько слышал, — сказал Кушух, растирая локоть.

— А ты сомневался? — насмешливо спросил варвар, потряхивая рукой. — Так что ты: там говорил о сокровищах, которые не сможешь унести?

Высоко в синем безоблачном небе кружил орел-стервятник. Солнце палило нещадно. В распадке, под одиноким полузасохшим деревом, почти не дававшем тени, сидели двое мужчин. Неподалеку паслись их лошади.

— Мы тут уже две седмицы, — недовольно проворчал Конан. — Где он, твой замок?

— Появится, — убежденно проговорил Кушух, — обязательно появится. Нужно только не заснуть в полночь…..

— Лучше бы послушался Пелиаса и занялся очищением от грехов…

— Твой Пелиас, — начал в запале немедиец, но, взглянув на товарища, осекся, — по-моему, он просто морочил нам голову! Нравственное очищение — и проклятие спадет само! Да я, если хочешь знать… хм… давно уже очистился… с тех пор, как меня стали бить почем зря!

— А может, наоборот — ожесточился? — спросил Конан.

Кушух с досадой отвернулся. Конан встал. Продолжать разговор не хотелось. Вообще ничего не хотелось в такую жару. Хотелось скорее найти таинственный замок и сокровища, обещанные немедийцем.

Конан в раздумье покивал, вспоминая разговор с волшебником Пелиасом. Чародей сразу раскусил, что за птица этот Кушух. Не зря, нет, не зря наложено на него заклятие. И вряд ли ему удастся очиститься настолько, чтобы заклятие пало. Он коварен и хитер. И, кажется, вовсе не собирается исправляться.

«И меня он взял с собой только потому, — размышлял Конан, — что сам не может дать отпор врагам. Ладно. Найдем: сокровище, если он не врет, конечно, и разойдемся в разные стороны…»

Замок… Киммериец усмехнулся. Он и раньше слышал легенду о появляющемся замке. Где-то тут, в Заморе, в предгорьях, близ Карпашских гор появляется замок. Как часто появляется — никто не знает, сколько стоит, прежде чем вновь исчезнуть — тоже. Две седмицы они рыщут по горам, прячась от местных разбойников…

— Послушай, — Конан вновь сел рядом с Кушухом, — почему ты думаешь, что он появится именно в этих местах? Горы — велики! Мы можем его годами искать!

— Он появится тут… я знаю. Я чувствую. — Кушух пристально посмотрел на Конана. — Я немного учился ремеслу колдуна!

— Ты? — удивился Конан. — Вот уж, не подумал бы!

— Да, учился. Я пытался узнать, как снять заклятие…

— Ну, видно ты недоучился…

— Подождем полуночи, — почему-то прошептал Кушух, — замок сегодня появится, я уверен.

Конан лег и забросил руки за голову. Время тянулось, как уставший верблюд по пустыне. Полная луна печально выглянула из-за скалы. Кушух стоял чуть в стороне и всматривался куда-то вдаль.

Варвар совсем, было, задремал, как вдруг резкий крик немедийца заставил его привстать. На ближайшей горе, которая еще колокол назад — Конан мог в этом поклясться — была пуста… виднелся силуэт призрачного замка.

Кушух уже седлал лошадь.

— Торопись! — крикнул он. — Замок стоит недолго, иногда только колокол, иногда сутки и очень редко дольше. Потом исчезает.

— А если мы исчезнем вместе с ним? — спросил Конан, торопливо навьючивая лошадь.

Кушух приостановился. Задумчиво поскреб бороду.

— Не знаю… — выдавил он озабоченно,

— Да я и не надеялся, что ты знаешь. — Конан вскочил в седло. — Вперед!

Вблизи замок совсем не выглядел призрачным. Казалось, он стоял тут всегда. Огромный, неприступный, мрачный. Но не призрачный. Стены были сложены из тяжелых каменных блоков. Каждый блок был аккуратно обтесан и плотно подогнан к другим. И только высота стен была несоразмерна с другими замками. Чтобы увидеть зубчатый верх стены, нужно было задирать голову так, будто хочешь поймать ртом орех.

Конан видел, как играют в эту игру дети. Подбрасываю орех — и сколько раз из десяти поймают…

— Чему ты улыбаешься? — прошептал Кушух. — Надо подумать, как нам попасть внутрь.

— Попробуем вначале через ворота, — беспечно сказал Конан, — вдруг они просто-напросто открыты?

— А может, их стерегут?

— Кто? Призраки? — Конан неслышно скользнул вдоль стены. — Коней привяжи, — донесся его шепот, — они что-то беспокоятся. Я думаю, в замок они не пойдут.

Почувствовав отчего-то легкий озноб, Кушух привязал коней к ближайшему дереву и поспешил вслед за киммерийцем, В неверном свете луны он всматривался в трепещущие тени, тщетно пытаясь увидеть товарища, но киммериец исчез.

— Он же только что был у стены, — бормотал Кушух, — куда он делся?

Зачем-то он посмотрел наверх. Показалось, что на самом верху мелькнуло что-то белое. Отблеск лунного света? Кушух быстро шел вдоль стены в ту сторону, куда скрылся Конан.

Немедиец не был трусом. Но этот замок, эта таинственность, это странное исчезновение спутника… Кушух сам не заметил, как побежал. Где же Конан?

Из кустов выпрыгнула огромная тень. У Кушуха оставалось время, чтобы испугаться, но не хватило времени, чтобы закричать. Тень сбила его с ног, прижала к земле, жесткой лапой заткнула рот.

— Тише, — прошептал Конан, — не вздумай заорать! Ты бежишь, как стало буйволов!

Кушух обмяк и некоторое время лежал, не в силах пошевелиться.

— Я был у ворот, — продолжал Конан, — они открыты. Решетка поднята и совсем не заржавела. Ее тут кто-то чистит?

— Я… я не знаю, — прохрипел Кушух.

— А где сокровища — ты хоть знаешь? — тихо, но с угрозой спросил Конан

— Да, — немедиец приглушенно откашлялся, — знаю… примерно.

Он глубоко вздохнул и поднялся на ноги.

Конан в упор смотрел на него. Потом пробормотал себе под нос:

— Замок будто приглашает войти. Зовет. Мне это не нравится. Я всегда предпочитал входить тихо и без приглашения. Но, похоже, что иначе туда не попасть.

И оба гиганта крадучись направились к воротам. Огромные чугунные створки были распахнуты. Решетка поднята. Все, как и говорил Конан. Медлить было нельзя — замок мог исчезнуть в любой миг. Мягким кошачьим шагом Конан проскользнул в ворота. Кушух тенью следовал за ним. Компаньоны оказались в обширном дворе, вымощенном крупным камнем.

— Вперед, — шепнул Конан, указывая на двери одной из башен, — там тоже открыто.

Решетка позади них с грохотом упала. Эхо многократно отразилось от стен и башен замка. Закрываясь, загудели чугунные створки ворот.

— Проклятье, — прорычал Конан, — ловушка захлопнулась!

— Кто-то знает, что мы вошли… кто-то, кто нас ждал… — бормотал Кушух, дрожа всем телом.

— Ладно, нечего стоять, как истуканам, — и Конан не прячась, зашагал к башне

Достигнув дверей, он замер и прислушался. Тишина после падения решетки оглушала. Войдя внутрь, компаньоны огляделись. Тесная площадка. Две лестницы. Наверх и вниз.

— Нам надо вниз, — прошептал Кушух, — он спрятан где-то в подвалах…

— Он? — недоуменно спросил Конан. — Какой еще «он»?

— Ну, оно, сокровище… сундук с сокровищем, — забормотал немедиец.

Конан решительно шагнул на лестницу, ведущую вверх.

— Я хочу вначале осмотреться.

Винтовая лестница вывела на второй ярус замка. Длинный коридор, уходящий в темноту. Свисающие по углам пласты пыльной паутины. Запах плесени, сырости, запустения. Через узкие окна под самыми сводами скупо проникает лунный свет. По стенам висят незажженные факелы.

Конан молча указал спутнику на факел. Кушух снял один и высек искру. Пламя колеблющимся светом осветило мрачные стены. Что-то не так было в этом замке. С самого начала… Слишком тихо, слишком мрачно, слишком много паутины свешивалось с потолка, слишком гулкими казались их шаги, когда они двинулись по коридору.

— Нужно было идти вниз, — бормотал Кушух, — нечего тут осматриваться.

— Странный запах, — остановился Конан, — такие запахи витают над полем битвы, по прошествии нескольких дней. Когда впитавшаяся в землю кровь начинает смердеть, даже если все убитые уже преданы земле. Сама земля смердит, особенно если жарко…

— Я ничего не чувствую. — Кушух потянул носом. — Нужно вниз идти.

Конан с сомнением глянул на своего спутника.

— Осмотрим вначале тут. Слышишь? — Он с силой сжал руку немедийца. — Слышишь?..

Издали волнами накатывал ропот, слышался звон кубков, пьяные выкрики.

— Это там, за углом. Жди меня здесь, иначе твой топот и мертвых разбудит, — и Конан скользнув вперед, скрылся за углом.

— Не надо было… про мертвых… не к месту… — прошептал Кушух, крепче сжав факел.

Теперь и до него донесся смрад протухшего мяса. Или крови. Конан, должно быть, в этом лучше разбирается. Он не так прост, этот варвар. Он что-то подозревает. Да и сам Кушух тоже хорош! Проговорился почти сразу… Тихо как! И звуки пирушки затихли. Может, они там Конана увидели?

Кушух вслушивался в тишину до звона в ушах. Как в склепе.

«А откуда ты знаешь, как в склепе?» — спросил вдруг кто-то у него в голове.

— Что?! Кто?! — вскрикнул Кушух.

С ужасом он осмотрелся вокруг. Каменные стены будто приблизились. Так и норовят раздавить. Сомкнутся, и будешь вечно бродить по этому замку, раздавленный, с выдавленными глазами и тянущимся хвостом из вывалянных в пыли кишок… Да, кишки тут будут все в пыли, и за ними станет тянуться длинный след, будто проползла змея… Тут столько пыли… Все следы… Вот след Конана — сколько же его уже нет? Колокол, а может два? Вечность? Вот странный след, будто змея проползла…

— Что?! Нет! Не может быть, — шептал Кушух, — этого не может быть… я… еще не раздавлен… я… Следы! Множество следов! Как это мы раньше не заметили? Да тут и птицы ходили — вот он, трехпалый след! Только слишком большой для птицы… И следы копыт. Особенно много следов копыт! Откуда тут лошади? Нет, нет, это не лошади… это другие…

Кушух чувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума. Бежать! Надо бежать из этого замка! Нет… бежать надо, но не сейчас. Надо найти бальзам, надо найти его, это чудодейственное средство, которое снимет заклятие и сделает его бессмертным!

— Но он там, в подземельях… В обширных страшных, темных подземельях, в которые я один не смогу, просто не смогу пойти. Я трус, наверное. Я не смогу без Конана, без проклятого, не ведающего страха варвара, которого надо наказать. Наказать! Только вначале найти эликсир. Ну и сокровища, конечно. Там есть и сокровища… но тем, кто знает цену эликсира, эти сокровища и не нужны… хотя можно будет захватить… можно…

Мысли о бессмертии и богатстве немного рассеяли его страх.

«Хорошо, — думал немедиец, — хорошо я буду потом жить, если…»

«Да, если тебе удастся пережить сегодняшний день!»

Кто это сказал у него в голове? Что за шутки? Где Конан? Он бросил его! Он нарочно ушел, бросив Кушуха тут, где появляются следы копыт и звучат в голове страшные, замогильные голоса!

Конан появился как всегда неожиданно. На лице — тревога и что-то еще, возможно отголоски пережитого страха.

— Там никого нет, — приглушенно сказал Конан, — там, в зале, где проходили пиршества и откуда слышались голоса — никого нет! Пойдем, посмотришь сам.

— Да зачем мне… — начал Кушух, но тут же поспешил вслед за своим спутником.

Огромный гулкий зал, заставленный рядами столов и скамеек, казался невероятной величины склепом. Огромная усыпальница. Кушух ощутил чье-то присутствие. Еще и еще… Они все тут. Они пируют. Они теперь вечно пируют. И только иногда для развлечения заманивают одиноких искателей сокровищ и эликсира…

Конан мрачно стоял у стены, и, казалось, прислушивался.

— Клянусь Кромом! Это поднимается решетка! — воскликнул он. — Замок приглашает еще гостей!

Кушух ничего не слышал, но был уверен, что чуткое ухо варвара уловило скрип механизма. А грохот, с которым решетка через некоторое время упала, эхом отразился от каменных стен, и в тот же миг мощный вихрь бросил его на пол. Конан был отброшен к стене, но удержался на ногах. Через несколько мгновений со двора замка донесся шум битвы.

Оба гиганта бросились к бойницам. Поразительное зрелище предстало их взору. Двенадцать закутанных в черное гибких воинов бились с невидимым противником. Каждый из бойцов орудовал саблей с такой быстротой, что казалось, он заключил себя в оболочку из блестящей в лунном свете прозрачной ткани. Такой быстроты, такого мастерского владения оружием Конан не видел, пожалуй, никогда. Мощеный двор замка наполнился звоном клинков, стонами и проклятиями,

— Кто эти черные? — прошептал Кушух. — Клянусь, они не люди. Люди так не смогут, просто не смогут…

Но, несмотря на все свое умение, черные воины падали один за другим. Невозможно было противостоять натиску призраков. Вот осталось четверо, трое, двое, один… Этот последний сам как бы превратился в призрака и тенью метался по двору, раздавая удары невидимым противникам.

Постепенно он начал отступать к стене. И последний раз взмахнув саблей, он вдруг, зажав оружие в зубах, черной тенью полез наверх. Он карабкался, как паук, раскинув ноги и руки. Миг — и черная фигурка скрылась на другой стороне стены.

— Сейчас они вернутся, нужно убираться отсюда! — И Конан стремительным шагом вышел из зала.

Прятаться не имело смысла. Их, конечно, видели, но почему-то пока не трогали. Через несколько мгновений из открытой двери огромного зала-склепа вновь раздавались отдаленные голоса пирующих. Звон кубков, пьяные выкрики, смех, ругань…

Конан молча шагал по темному коридору. Пора было спускаться в подземелье. Вот и винтовая лестница, уходящая в темноту…

После неудачной попытки проникнуть в замок и вынужденного бегства, Ишанатан отлеживался в ближайшей пещере. Именно в ней, в самом ее конце начинался незаметный, маленький — не больше волчьей норы — перламутровый тоннель, один из тех, что всегда приводят в центральную пещеру, где на черном троне сидит Повелитель. Этот старик, который мечтает вновь стать молодым. И вновь править железной рукой жителями подземной страны. Точнее, не жителями, а рабами.

Бесчисленной армией рабов, добывающих для него алмазы. Зачем ему столько алмазов? Никогда он не превращал их в сверкающие бриллианты, не шлифовал, не огранял… Ишанатан знал потайную пещеру, где хранились сундуки с алмазами. Были там и другие драгоценные камни — не выбрасывать же, если уж нашлись — но главное для Повелителя — алмазы. Может, с их помощью он делает своих искусственных людей — зоргов? Он, Ишанатан — сделан из алмаза? Вряд ли… хотя… кто знает чародея?

Ишанатан задумчиво осмотрел саблю. Ни одной щербины не было на узорчатом клинке. Все же гномы — самые величайшие мастера всех времен. Повелитель хочет их уничтожить. Зачем? Почему бы не заключить с ними договор? Пусть бы ковали свое чудо-оружие для растущей армии зоргов! Повелитель от старости, должно быть, сошел с ума…

И вообще, что же теперь делать, размышлял предводитель зоргов, — эликсир я не добыл, показываться на глаза старику нельзя. На сей раз разговор будет и вовсе короткий. Может, попросту подождать? Спрятаться, пока Повелитель не испустит дух?

Но как знать — сколько времени на это потребуется? Старик сумеет найти и отомстить за измену. И, кроме того, нужно поговорить с этим рабом, с Иваром! Спросить у него, почему все зорги погибли? Почему они не смогли биться так, как бился он, Ишанатан? Да, нужно спросить, нужно…

Черной тенью скользнул зорг вглубь пещеры.

Лестница, ведущая в подземелья, замка казалась нескончаемой. Конан шел впереди с обнаженным мечом, Кушух — следом, высоко держа факел.

— Мы уже давно прошли первый ярус замка, — пробормотал Конан, — а конца этой проклятой лестнице не видно! Не иначе, она ведет в преисподнюю!

— Не говори так, — прошептал немедиец, — не к месту.

— Я вот все думаю, — продолжал Конан, — почему призраки нас не тронули? Тех, черных, искрошили всех, кроме самого ловкого, а нас — не тронули! Почему?

Кушух промолчал. Еще рано знать Конану о таких вещах. Еще больше он может насторожиться, и тогда — все сорвется. Весь план попросту рухнет. Рано, рано…

— По-моему, мы спускаемся не в подвалы замка, — Конан обернулся, — мы спускаемся в недра горы. В подземелье, которое, я думаю, к замку не имеет никакого отношения.

— Ты прав, — нехотя произнес Кушух, — исчезающий замок — только ворота в древнее подземное царство.

— Откуда ты знаешь? — Конану все меньше нравился скрытный и хитрый спутник. Слишком многого он не сказал.

— Я собирал легенды об этих местах, — уклончиво ответил немедиец.

— Значит, древнее подземное царство? — проворчал Конан. — И что говорят легенды? Кто в нем жил? Или живет и по сей день?

— Легенды гласят, что созданы эти пещеры в недрах земли в незапамятные времена, — начал Кушух, — и кто их сотворил — неизвестно. Некоторые считают, что гномы — во времена расцвета. Другие говорят, что тут в огромных количествах плодились драконы. Упоминают и неких «первых людей» — разное говорят.

— А что легенды говорят о сокровищах?

— Что тут таятся несметные богатства! Что же еще?! И что много тысячелетий драконы сторожили подгорные кладовые.

Наконец бесконечная лестница кончилась. Перед людьми, дерзнувшими пробраться в это царство вечной тьмы, открылась арка, за которой виднелось множество ходов и тоннелей.

— Отдохнем, — предложил Кушух, — а заодно и поразмыслим, куда нам двигаться.

Конан мрачно заметил:

— Так ты, я вижу, понятия не имеешь, где тут те самые кладовые, которые драконы стерегли.

— Я знаю, что нужно идти по третьему тоннелю и считать ответвления и повороты. В нужные — сворачивать. Не беспокойся, Конан, — усмехнулся немедиец, — я приведу тебя туда, куда обещал.

После короткого отдыха Кушух уверенно пошел, вперед держа перед собой факел. Множество разветвлений, боковых ходов… Немедиец непрерывно бормотал под нос, считая повороты.

— Пришли, — неожиданно остановился Кушух, — тут, за этой дверью…

Перед ними высилась двустворчатая чугунная дверь, украшенная барельефами неведомых зверей.

— Тут должен быть хитрый замок, — бормотал Кушух, передав факел Конану и шаря руками по обе стороны двери.

С некоторым удивлением смотрел варвар, как мечется вокруг двери его спутник, нажимая на все выступы и рассматривая трещины. Внезапно массивные створки раскрылись, как по волшебству. А, может, это и было волшебство.

Как одержимый, вбежал Кушух внутрь. Конан вошел следом. Не слишком большая пещера, стены — из цельного камня, никакой кладки. Пещера была целиком вырублена в скале. Вдоль стен — массивные, окованные железом сундуки. Несколько факелов на стенах. Конан тут же зажег их все.

— Ну, что? — Голос немедийца звенел. — Сможешь унести все то, что хранится в сундуках? Смотри! Смотри! — Он откидывал одну крышку за другой. — Смотри, Конан!

При свете факелов в сундуках переливались драгоценные камни — алмазы, рубины, сапфиры, опалы, изумруды… Огромной величины… В невероятных количествах…

Конан, как зачарованный, медленно переходил от одного сундука к другому.

— Набивай мешок! — И Кушух показал пример, зачерпнув несколько горстей кровавых рубинов.

Пока Конан не торопясь, складывал в заплечный мешок самые крупные камни, Кушух весело набил свой тем, что попало под руку, а затем незаметно скользнул в другой конец пещеры. Там, в небольшой нише стояла резная каменная чаша, наполовину наполненная прозрачной, густой жидкостью. Прямо над чашей нависал переливающийся всеми цветами радуги странного вида сталактит. С конца его, раз в несколько лет, отрывалась капля. По одной капле в несколько лет… Это и был эликсир молодости и вечной жизни.

— Мало, мало натекло, — бормотал Кушах, — может не хватить… — Трясущимися руками он поднес чашу ко рту, глубоко вздохнул и выпил содержимое. Показалось, что он глотнул сгусток огня. Но мгновенное жжение прошло, и немедиец почувствовал прилив сил. Зелье начинало действовать.

Итак, эликсир выпит, мешок с камнями надежно привязан за плечами, пора выполнить то, что задумано. Схватив факел, Кушух быстрым шагом прошел мимо Конана, и прежде чем киммериец понял, что его предали, — захлопнул чугунные створки. Двери закрылись с легким приглушенным стуком.

— Умели гномы делать… — усмехнулся немедиец. — И бесшумные, и легкие, и открыть можно только снаружи…

— Конан! — крикнул Кушух. — Посмотри, что спрятано в самом большом сундуке! Там, в конце пещеры! Посмотри, Конан, посмотри!

Конан все понял, как только захлопнулись двери. Уже зная, что это бесполезно, он, напрягая мышцы, уперся в створку плечом. Толкнул. Раз, другой… Затем, поднеся ближе факел, стал искать потайной камень, который мог бы открыть двери.

— Не пытайся, Конан открыть их изнутри! — веселился Кушух. — Они открываются только снаружи! Лучше посмотри в большом сундуке! Следующий, кто сюда придет, о тебе позаботится! Посмотри!

Скрипнув зубами, Конан оглянулся. Действительно один, самый большой сундук был закрыт. Подойдя и откинув крышку, Конан увидел, что сундук доверху набит скелетами.

— Вот такое оружие делали гномы, — заканчивал рассказ Ивар, сидя на камне в окружении товарищей.

— Значит, его можно отличить по узорам? — спросил кто-то.

— Да нет, по узорам-то как раз и ошибиться легко. Узорчатую-то сталь наши ковать научились! Отличить только по прочности можно! Хоть камни руби ей, хоть железо — не одной выщерблины не будет! Да по гибкости — саблю из той стали, что гномы выковали, можно в колесо согнуть, если силу, конечно, применить огромную. А она разогнется — и как ни в чем не бывало! Вот что эту сталь отличает! Да только мало уже гномов остается. Мало и сабель делается.

— Ну, а те, что раньше они сделали — когда их, гномов, много было — куда ж те сабли делись?

— Знамо куда! Раньше-то воинов с оружием хоронили. Особенно знатных — у них, у знатных, и было это чудо-оружие. С ними оно в могиле и лежит. Мне даже курганы показывали, где похоронены знатные воины с саблями и кинжалами гномов.

— А если?..

— Да нельзя! Нельзя тревожить прах воинов! И вообще нельзя прах тревожить… — Ивар умолк, в задумчивости подперев седую голову костлявым кулаком.

Постепенно толпа стала редеть, люди расходились по рабочим местам — приглядывать за саркофагами, поддерживать нужную температуру, вовремя подсыпать нужные ингредиенты. Глубоко задумавшись, сидел старый мастер, а когда поднял взгляд, то увидел перед собой Ишанатана, его потемневшее от гнева лицо, бешеные глаза.

— Скажи мне, раб, — прошипел зорг, — почему ты дал мне плохих воинов?

Ивар спокойно посмотрел в глаза искусственного человека и увидел в них свою смерть.

— Я надеялся, что вас всех перебьют, а Повелитель сдохнет без своего зелья. И тогда мы все сможем покинуть эти места, — просто сказал он.

— Раб! Жалкое, смертное существо! — шипел зорг. — Ты сдохнешь первым!

— Я не раб, я свободный человек и умру свободным! — Ивар смело глянул в лицо главному зоргу. Потом он вдруг увидел его обутые в черные сапоги ноги, потом пещера несколько раз перевернулась, и он стал смотреть в глаза Ишанатану откуда-то снизу…

И только тогда Ивар понял, что ему отрубили голову…

С криками напали на зорга люди. Но куда им, зачахшим без живительного солнечного света, против искусственного существа, убийцы, вооруженного к тому же оружием гномов! Молча окутался Ишанатан блестящим покрывалом из узорчатой стали, и начали один за другим распадаться на кровавые куски мастеровые люди, дерзнувшие поднять руку на зорга.

Тщательно осмотрев пещеру, Конан понял, что попал в идеальную ловушку. Двери не открыть, стены, естественно, не пробить. Будь они сложены из камня, можно было попытаться расшатать мечом, вынуть несколько камней, прорваться наружу. Но долбить цельный камень…

С грустью присел гигант на один из сундуков с сокровищами. Еще раньше, увидев пустую чащу, он понял, зачем шел сюда Кушух. Эликсир!.. Впрочем, сокровища он тоже не забыл прихватить. А ему, Конану — человеку, который выходил живым из стольких переделок, предстоит тут умереть и быть, через сотню лет, уложенным в самый большой сундук.

После чего пришедший выпьет или заберет с собой эликсир, набьет карманы драгоценными камнями и спокойно уйдет через чугунные колдовские двери, сработанные гномами. Уйдет, если его не предаст товарищ и не закроет тут, в этой идеальной мышеловке. В этой ловушке, в которую, судя по скелетам, попадали многие из тех, кто пришел сюда с товарищем за сокровищами или эликсиром. Факелы скоро погаснут, и смерть придет во тьме, в вечной тьме заброшенной подземной страны…

Внезапно двери бесшумно распахнулись, и мягкой, танцующей походкой в зал вошел закутанный в черное, остроносый, похожий на хорька человек. Конан вскочил. Несколько мгновений два воина молча смотрели в глаза друг другу. Ишанатан не вынул саблю, Конан также не стал обнажать оружие. Только медленно, как бы нехотя подошел поближе к дверям. Зорг сделал несколько шагов в сторону, но не стал отходить от двери далеко. Очевидно, он знал ее свойства.

— Кто ты? — Ишанатан пристально смотрел в глаза киммерийца. — И как сюда попал?

— Я Конан из Киммерии. А как попал? — Варвар усмехнулся. — Меня подло бросил здесь мой товарищ.

— Конан? Я слышал о тебе! Зачем ты пришел сюда?

— За сокровищами. А вот мой бывший товарищ, имел еще одну цель…

— Он выпил его?! — вскричал зорг. — Выпил?! Отвечай!

— Сходи и посмотри, — спокойно сказал Конан и… едва успел отскочить.

Зорг неуловимым движением выхватил саблю и рассек воздух в том месте, где миг назад стоял его противник. Отпрыгнув и выхватив меч, Конан принял боевую стойку, ожидая нового нападения. Не оставалось сомнений, что перед ним тот самый человек в черном, который виртуозно дрался с призраками. Единственный оставшийся в живых из отряда, пришедшего в замок.

Быстрота его движений поражала. Только что в руке его была сабля — миг спустя она исчезла, а контуры воина стали расплываться, будто окутались серебристым туманом. На Конана надвигалась стальная завеса. Зорг наступал неуловимым, скользящим шагом.

Огромный меч киммерийца, со свистом описав дугу, обрушился на противника. Такой удар пробивал любые доспехи, раскалывал, как орехи, щиты, ломал, как щепки, сабли и ятаганы. Но произошло невероятное — меч отскочил от сверкающей завесы, как от гранитной скалы!

Ишанатан наступал. Несмотря на всю быстроту, которой варвар так удивлял противников, по сравнению с зоргом он казался медлительным и даже неуклюжим. Времени оставалось немного — скоро этот странный, похожий на быстрое, хищное животное боец загонит его в угол, где невозможно развернуться с мечом…

Попробовав еще один мощный пробивающий удар и получив тот же результат, Конан решил изменить тактику.

Широко размахнувшись, чтобы противник ожидал такого же удара, как и два предыдущих, он, резко крутанувшись волчком, присел и ударил мечом по щиколоткам черного воина.

Удивленно смотрел Ишанатан на лежащие рядом с ним его собственные ноги, обутые в дорогие сапоги. Причем, верхняя половина сапог осталась на нем, а нижняя, вместе со ступнями лежала рядом. Боли он не чувствовал — только безмерное удивление.

Этот воин оказался лучше его! Этот человек!.. Разве такое возможно? Значит, Повелитель создал не самых лучших воинов? А может, люди вовсе не так плохи, как он думал? Может среди них много прекрасных бойцов? И когда нахлынула слепящая, туманящая сознание боль, он последним проблеском мысли понял, что относительно людей был и прав, и не прав одновременно. Просто он встретился с самым лучшим воином-человеком. Только и всего…

Одним быстрым ударом меча Конан прекратил мучения зорга. Немного постоял, как бы отдавая дань великолепному фехтовальщику, потом подошел к сундукам и продолжил набивать сумку алмазами.

Вверх, вверх по бесконечной лестнице — Конан спешил изо всех сил. Но даже его выносливости не хватало. Несколько коротких передышек на ступеньках и опять — вверх.

Наконец — знакомая башня. Двери во двор замка открыты. Мощеный двор, ворота распахнуты, решетка поднята! Скорее к выходу!.. Скорее миновать эти предательские ворота… Но — что это?! О, Кром! За воротами — нет ничего! Пустота. Провал. Прозрачная пелена пустоты.

Со змеиным злорадством наблюдал Кушух, как исчезал замок. Вначале подернулся сизой дымкой, затем стал колыхаться, как марево, и, наконец, через краткий, неуловимый миг, на вершине холма уже ничего не было.

Посмеиваясь, немедиец оседлал своего коня, уздечку второго привязал к седлу, запустил руку в сумку со сверкающими при солнечном свете камнями, радостно вздохнул и неторопливо тронулся в обратный путь.

С трудом подняв отяжелевшую голову, Повелитель обвел мутным взором склонившихся перед ним зоргов. Дыхание с тяжелыми хрипами вырывалось из его одряхлевшего тела.

Из недр земли, постепенно нарастая, доносился тревожный гул. В последний раз вскинулся на черном троне страшный старик, захрипел и затих. Тело его, с помощью волшебного эликсира сохранявшее жизнь в течение тысячелетий, на глазах зоргов стало распадаться, оседать, крошиться. Через несколько мгновений на троне лежала только горсть темного праха.

Гул нарастал. Зорги внезапно почувствовали странные изменения в своих искусственно созданных телах. Рухнула сила, скрепляющая их мышцы, кости и сухожилия. Недоуменно падали искусственные существа, со страхом глядя друг на друга.

Земля стонала и содрогалась. Судороги проходили по всем перламутровым тоннелям, по огромным пещерам, созданным волшебной силой грозного старца. Подземный мир рушился. Земля поглощала то, что ей принадлежало испокон веков. Пещера, где на черном троне лежала горсть праха, раскололась надвое, и оставшиеся в живых зорги увидели разверзшуюся под ними пропасть, на дне которой клокотала расплавленная магма.

И раскаленные недра поглотили останки того, кто дерзнул когда-то вторгнуться в святая святых матери-земли.

С тяжелым сердцем вернулся Конан в замок. Куда идти? На второй ярус, где пируют призраки? Или забраться на самый верх — осмотреться? Вряд ли увидишь что-то новое… Что можно вообще увидеть, если вокруг пустота? Что остается? Ждать, когда замок вновь станет реальным, вновь появиться на старом месте? А где он сейчас? Как все это объяснить? Исчезающий замок…

Чтобы хоть чем-то заняться, Конан решил обследовать первый ярус. Такой же пыльный коридор. Та же паутина, свисающая с потолка. Все так же, как и на втором ярусе — не слышно только отдаленного эха призрачного пира. Наоборот — тяжелая, гнетущая тишина. Ни одного звука. Может, дело в том, что замка уже нет на прежнем месте? Он сейчас, скорее всего, просто не существует…

Конан медленно двинулся по коридору. Странно — не слышно даже его шагов. Если все так же, как на втором ярусе — сейчас, за поворотом будут двери. За дверями — возможно, такой же зал, как и наверху. Тот, верхний зал наполнен призраками. А что он встретит тут? Пустоту?

Странная нерешительность овладела Конаном. Стоит ли бродить сейчас по замку? Зачем? Может, лучше просто сесть у ворот и ждать?..

Повернув за угол, он в сомнении остановился. Такой же длинный коридор, такая же дверь невдалеке. Все, как на втором ярусе. И… те же обитатели? Или другие — еще хуже? Показалось вдруг, что в конце коридора мелькнула тень. Что-то неуловимое — как бы выглянуло из-за следующего поворота и скрылось. Просто посмотрело на него. Убедилось, что он тут — человек из плоти и крови! Он тут, он в их власти… Неприятный холодок пробежал по спине северянина.

Призраки… Разве можно их одолеть мечом?! Невольно Конан вспомнил, как расправились призраки с отрядом непрошенных гостей. Нужно ли ему идти и заглядывать в зал? Наверное, этот зал так же уставлен столами и скамейками. И там никого нет. И только эхо отдаленной пирушки разносится в гулкой пустоте. И кто же это, интересно, выглянул из-за угла? Они заметили меня, они увидели, что я иду, они готовятся к встрече…

Стиснув зубы, Конан медленно двинулся вперед. Вот она дверь — направо. Нужно только открыть и войти. Легкий порыв ветра холодком пробежал по спине. Будто чье-то ледяное дыхание…

Конан невесело усмехнулся — странные мысли лезут в голову! Ледяное дыхание! Ледяного дыхания не бывает… Разве что… у мертвых… Хотя, нет — какое же дыхание у мертвых? Мертвые не дышат. И если они и ходят иногда, оживленные колдовством, то — не дышат. Они не могут дышать холодом. Холод просто сам следует за ними. Повсюду. Вот и сейчас в замке стало прохладно.

Варвар невольно поежился. Почему вдруг у него замерзла спина? Потому что кто-то, или что-то за ней сейчас пробежало? Может он — тот, кто пробежал за спиной — задел его, окутал холодом? Вот опять! Будто кто-то прикоснулся!..

Конан прижался заледеневшей спиной к стене и вынул меч. Странная вялость была в мышцах. Скованность. Он со злостью стиснул зубы и несколько раз глубоко вздохнул. С легким ветерком принесло запах. Опять тот самый гнилостный запах пролитой несколько дней назад крови.

Это заставляло задуматься. Сколько же крови было пролито в стенах этого замка? Сколько предсмертных криков слышали эти камни? Сколько проклятий, стонов… Ему показалось? Нет, там, за дверью действительно кто-то стонет. Там, наверху — пирушка, а тут — стоны? Может быть за дверью — камера пыток? Нужно войти и посмотреть… Но зачем? Разве от этого что-нибудь изменится? Нет, нужно войти!

Внезапно Конан вспомнил, как хлебнул однажды скисшего вина. Уксус, кислятина, да еще и с запахом плесени… Протянув руку, уже взявшись за резную ручку, Конан почувствовал во рту привкус прокисшего вина и плесени… Нельзя медлить! Если сейчас промедлить — тогда он никогда не сможет заставить себя открыть эту дверь!

За спиной опять пробежал кто-то холодный. Киммериец не стал на сей раз оглядываться. Только вновь почувствовал ледяное дыхание.

Опять нахлынули воспоминания. Конан вспомнил, как когда-то хоронил товарища. Он вырыл глубокую могилу, чтобы не добрались до мертвого воина шакалы. Глубокую могилу. И когда он спустился в нее сам и стал опускать мертвого друга, то почувствовал холод. Холод земли. Могильный холод. И холод мертвого тела, которое будет тут закопано. Он тогда бережно уложил павшего друга, вложил ему в руку меч, поправил одежду — сделал все, как надо, несмотря на то, что ему так хотелось поскорее выбраться наверх. Несмотря на то, что холод постепенно проникал, казалось в самую кровь, леденил сердце, камнем ощущался в желудке.

Таким же могильным холодом на него повеяло и сейчас — от того, кто пробежал за спиной; от двери, которую он сейчас распахнет. От каменных холодных стен, от всего этого призрачного замка, пленником которого он стал.

Резко дернул варвар дверную ручку. Почти бесшумно, с легким скрипом раскрылись двери. Громче стали стоны, сильнее пахнуло гниением. Еще холоднее стало вокруг.

Сделав несколько шагов, Конан осмотрелся. Такой же зал. Только ни столов, ни скамеек. Вместо них — орудия пыток. Дыба, колесо, разного размера крюки для подвешивания за ребро. Неподалеку — горн, похожий на кузнечный, но имеющий совсем иное предназначение. Не для ковки нагревалось тут железо. Для других целей…

Тут же лежали предметы, которые накаляли когда-то на этом горне. Огромные щипцы — разрывать податливую, дымящуюся плоть и вытягивать жилы. Толстые иголки — загонять их, раскаленные докрасна, под ногти. Множество разного размера прутов…

Медленно обходил Конан эту пыточную мастерскую. Вот ужасное приспособление для постепенного, мучительного раздавливания ноги. Вот наковальня — вся в засохшей крови, и на ней молоток — расплющивать каждым ударом по одному пальцу на руках… Кровь и на молотке. И будто белые осколки костей разбросаны вокруг. Или это чудится? Кровь, стоны…

Отдаленные стенания опять донеслись до слуха воина. Будто издалека ветром приносимые звуки — крики, вопли, мольбы о пощаде и над всем этим, перекрывая голоса несчастных узников — громкий, злобный смех! Смех насытившегося упыря, смех источающего злобу чудовища в человеческом облике. Того, кто был тут, в зале для пыток, хозяином.

Закачался внезапно один из крюков, мелькнул, казалось огонек в горне, слегка передвинулся один из прутов, будто некто пробовал, какой лучше взять, смотрел, выбирал. Заскрипело пыточное колесо. Раздался дикий вопль и хруст перебиваемых костей… Или все это чудится? Может, он просто все представил? Вот висит на дыбе обнаженный человек. Ногтей у него давно уже нет — кровавые сгустки на том месте, где были ногти. Какой-то смутный силуэт огромного и непомерно жирного человека в кожаном фартуке, забрызганном кровью, тянет за веревку, поднимая несчастного за руки, скрученные за спиной. Скоро руки вывернутся из суставов, и человек, испытывая ужасные муки, бессильно повиснет, раскачиваясь, как мешок…

Собрав все силы, Конан выбежал из зала и захлопнул дверь. Вдали стихал злобный, торжествующий смех. Скорее, на воздух, во двор, к воротам… Все по-прежнему — ворота открыты, решетка поднята… Но на сей раз, за воротами — мир! Зеленая трава, небольшие деревья. Мир вернулся. Точнее — вернулся замок! Конан шагнул за ворота.

… Стены замка были под стать тому, другому, призрачному, из плена которого Конан освободился только два дня назад. Огромные башни тянулись к небу, казалось, островерхие вершины их задевали, царапали облака. Наполненный мутной водой ров окружал эту неприступную цитадель.

— Провалиться мне на месте, — пробурчал киммериец, — еще пару дней назад этой цитадели тут не было! Еще один исчезающий замок?

На дороге, ведущей к воротам, наконец, показалась повозка. Изможденный, с потухшим взором немолодой крестьянин, ссутулившись, сидел в телеге, груженой бочками.

Остановив повозку, Конан спросил:

— Чей это замок?

— Нашего светлейшего хозяина, всемилостивейшего повелителя Кушуха.

— Что? — воскликнул Конан. — Ты сказал — Кушуха?!

— Да, так зовут нашего повелителя, — поклонился крестьянин.

— Скажи, — Конан решил сильно не пугать бедного человека, — скажи, когда построен этот замок?

— Господин, видно приехал издалека… — остро глянул крестьянин. — Этот замок начали строить год назад и теперь почти закончили. Небывалое дело — построить замок за год! Но господин наш так богат и могуществен… На строительство было собрано столько народу… Сейчас осталось лишь обустроить внутренние помещения, но господин уже живет в северной башне. Говорят, там такая роскошь!

— То есть, как — год назад? Три дня тому, я проезжал этой дорогой! Никакого замка… — Что-то было не так, и Конан это понял сразу, как только увидел крепость. И только теперь окончательно убедился — прошел ровно год!.. Его не было год! Не один день — год! Пока он был в призрачном замке — тут прошел год! Кушух за это время сумел воздвигнуть замок. Стал господином! Окружил себя неприступными стенами. Приказал называть себя повелителем!

— В северной башне, говоришь?.. — пробормотал он, скорее себе, но крестьянин услышал.

— В восточной части замка не достроена стена, — тихо сказал он, — там проще перелезть, хотя и ходят часовые. А в саму башню ведет подземный ход из колодца, что в ста шагах к югу. Я его строил. Всех строителей Кушух убил… и моего сына… а меня, видно, просто забыл. Я работал там непостоянно… — В глазах крестьянина стояли слезы.

Конан запустил руку в кошель и вынул горсть алмазов.

— Возьми, отец… сына это не вернет, но поможет тебе жить.

— Убей его, воин! — выкрикнул крестьянин. — Убей! Убей…

— Убью, — твердо сказал Конан, — отомщу за твоего сына… и за все остальное.

Ароматный дым поднимался из чаши, вокруг которой танцевали полуобнаженные красавицы. Развешенное по стенам оружие поражало великолепием отделки и величиной драгоценных каменьев на эфесах. Громадные телохранители, с ятаганами наголо, и ростом, и сложением, не уступавшие хозяину, застыли в дверях черными статуями.

Но тревожно было на душе у Кушуха. Сердце сжималось, чувствовало приближающуюся опасность. Весь год прожил он спокойно, уверенный в том, что Конан, надежно закрытый в пещере, погиб. Но два дня назад перестала радовать его роскошь, перестали привлекать прекрасные тела юных танцовщиц, перестала доставлять удовольствие власть. Он чувствовал — Конан остался в живых. Конан выбрался из ловушки. Конан придет, чтобы отомстить, и месть его будет ужасна.

И ворочался ночью на мягкой кровати немедиец, и не сон объял его, а некая дрема, когда сновидения причудливо переплетаются с реальностью, когда, зная, что спишь — видишь, будто идешь; зная, что ты дома — видишь себя в призрачном замке.

И видел Кушух: бежит он по лестнице, захлопнув двери сокровищницы, оставив там Конана, — бежит, а за ним следом несется, догоняя его, что-то непостижимо страшное. Неуловимое, непонятное. Вот-вот догонит, схватит… И тогда судьба его будет хуже смерти. Оледенеет он в вечном замогильном бдении, и вечно — вечно — будет убегать от своего ужаса по нескончаемой лестнице в этом страшном, мрачном подземелье…

А ноги становятся все тяжелее… А сумка с сокровищами давит на плечи неимоверным грузом — тяжелее, чем мешок, наполненный булыжниками, тяжелее, чем отрубленные головы тех, кого он убил — крестьян, знавших про подземный ход. Про его надежду, про его последнюю возможность спастись, ибо, когда придет киммериец — не остановят его ни стены, ни двери, ни телохранители…

Кушух проснулся в холодном поту и увидел, что киммериец стоит с мечом в руке перед его ложем. Хотел закричать предатель, — но только хрип вылетел из его горла.

— Возьми любое оружие, — спокойно сказал Конан, — я не хочу убивать безоружного.

Непослушными руками снял Кушух со стены самый тяжелый ятаган. Взвесил в руке. Оттягивая момент схватки, хотел что-то спросить, но варвар покачал головой и приготовился к бою. И весь страх, вся ненависть, все напряжение последних дней выплеснулось в дикой атаке немедийца. Его ятаган раз за разом наносил страшные удары, в которые он вкладывал всю свою силу. Отступив на шаг, Конан, неожиданно для себя, применил тактику убитого им зорга. Конечно, действовать мечом с такой быстротой, как Ишанатан орудовал саблей, было невозможно, но это и не требовалось. Мощные удары ятагана разбивались о сверкающий кокон, которым окружил себя киммериец. Затем Конан сделал скользящий шаг вперед, — и тело Кушуха, разрубленное на несколько кусков, грузно осело на ковер, пропитав его кровью. Черной кровью предателя.

— Интересно, кто-нибудь достроит этот замок? — в раздумье пробурчал Конан, оглянувшись на темнеющую громаду. Вряд ли… Скорее всего, его теперь разберут по камешкам окрестные жители. Построят себе хорошие, прочные дома. И правильно! А я, как-никак, целый год не пробовал вина, не держал в объятиях красивых женщин! Нужно поторопиться!

И Конан направился в Шадизар, где, как он помнил, в одной таверне было отменное вино и лучше в Заморе красотки.