Джон Т. Макинтош ДЕЛО РУК КОМПЬЮТЕРА[5]

Роза обнаружила след от сгоревшей сигареты на одном из серебристо-серых металлических ящиков и яростно принялась работать тряпкой. Безрезультатно. Коричневое пятно никак не желало исчезать.

Она с грустью вспомнила, что слишком часто обращалась раньше с просьбой провести малярные работы. В последний раз, когда она в страхе прибежала к мистеру Гаррисону, он нехотя согласился отправиться на место происшествия, но, увидев, в чем дело, раскричался изо всех сил. Несколько успокоившись, он сказал ей твердым голосом: «Послушайте, Роза, я знаю, что вы не блещете способностями, но зарубите себе на носу, мы подметаем полы, вытираем пыль со стен и красим блоки памяти, но здесь не больница. Конечно, я понимаю, вы — девушка чистоплотная, добросовестно выполняете свои обязанности и сообщаете о малейшем беспорядке, но в конце концов, есть у вас совесть? Не мешайте нам жить. С компьютером ничего не случится, даже если мы сожжем всю краску и долго будем бить по блокам кувалдой».

После этих слов Розу охватил такой ужас, что она решила больше никогда не обращаться к мистеру Гаррисону, разве что в самом крайнем случае.

И все же пятно выглядело очень некрасиво на сверкающей поверхности, и не накричи он на нее в прошлый раз, можно было вызвать маляров и заодно закрасить оба пятна.

Она очень боялась, что доктор Эссон заметит грязь и посчитает ее во всем виноватой. Правда, он никогда ни в чем ее не упрекал и очень часто, когда она занималась уборкой, следил за ней с любопытством и, как казалось Розе, доброжелательно.

Но в жизни все случается первый раз, а она была уверена, что просто умрет, если доктор Эссон сделает ей замечание или намекнет, что она плохо справляется со своими обязанностями.

Роза встала на цыпочки, вытянувшись во весь свой рост в пять футов четыре дюйма, и окинула взглядом огромное помещение компьютера. От пола до уровня ее плеча повсюду высились серебристо-серые ящики, в проходе между которыми едва мог протиснуться крупный мужчина. Но для Розы места было достаточно. В конце комнаты, перед шестью электрическими печатающими устройствами — единственным способом общения с компьютером, его глазами и ушами, — стояли стол и несколько кресел. Стены были уставлены все теми же ящиками — блоками памяти. Однообразие скрашивал невысокий светло-зеленый потолок и темно-зеленый пол из синтетического каучука. И всегда, днем и ночью, не умолкая раздавалось еле слышное гудение.

«Что толку, — подумала Роза, — смотреть на эти тысячи футов сверкающего металла и успокаивать себя, что повсюду царит идеальная чистота?» Коричневое пятно перед ее глазами, казалось, все больше увеличивалось в размерах. Она не сомневалась, что как только кто-нибудь откроет дверь на другом конце комнаты, он сразу же поймет, как сильно испорчена вся окружающая его красота.

Доктор Эссон вместе с очень приятной молодой девушкой, которую Роза никогда раньше не видела, стояли у одного из печатающих устройств и негромко разговаривали.

Маленькая уборщица давно примелькалась в помещении компьютера, и ее просто не замечали. «Но сейчас, — неуверенно подумала Роза, — они, видимо, убеждены, что услышать их невозможно. Они ошибались».

— Неужели она всегда здесь? — спросила девушка.

— Официально, она работает с десяти до четырех, — ответил, улыбаясь, доктор Эссон. У него была такая прекрасная улыбка, от которой он становился лет на двадцать моложе. — Но помещение закрыто с десяти вечера до восьми утра, и все остальное время Розу можно видеть здесь в любую минуту.

— Но ведь она такая хорошенькая. Должны же быть у нее… другие интересы.

Ответа Роза не расслышала. Она и не пыталась подслушивать, просто у нее был очень тонкий слух, и, если закрыть глаза, можно было подумать, что она стоит рядом с ними.

— Понимаю, — сказала девушка с такой теплотой и симпатией в голосе, что Роза тут же полюбила ее, сама не зная почему. — Конечно, ни один нормальный человек не будет так работать. Но она совсем не выглядит глупой.

— Глупость здесь ни при чем, Гем, — ответил доктор Эссон. — Нельзя классифицировать людей подобным образом. Сколько известно ученых неимоверно тупых — для разумных существ. Или пианистов, на удивление неартистичных — для музыкантов. Маньяков, невероятно трезво мыслящих — для лунатиков. И я все время думаю, что Роза необычайно умна для дефективной.

Девушка с таким странным и приятным именем — Гем — рассмеялась.

— Можно мне поговорить с ней? — спросила она.

— Сегодня не стоит, Гем. Завтра ты уже не будешь казаться ей такой незнакомкой, а тебе все равно придется зайти за результатами вычислений. Я буду только рад, если вы найдете общий язык. Вся жизнь Розы проходит в этих стенах, а наши сотрудники, естественно, не обращают на нее ни малейшего внимания. По-видимому, это ее вполне устраивает. Но мне бы хотелось, чтобы у нее завязались с кем-нибудь теплые человеческие отношения и она смогла поверить свои маленькие страхи и тайны, которые волнуют ее незатейливую душу.

Гем бросила на него серьезный взгляд.

— Знаешь, папа, почему я тебя так люблю? — спросила она. — Ты — главный конструктор компьютера и разбираешься в нем лучше, чем кто бы то ни было. А она — простая уборщица. Но я могу поспорить, что ты больше думаешь и заботишься о ней, чем все остальные, вместе взятые.

Доктор Эссон улыбнулся.

— Может, она и умеет только, что вытирать пыль да подметать полы, — сказал он. — Но каждый день мы проводим много часов вместе, в одной и той же комнате. И оба мы — разумные существа. Плохим бы я был представителем человеческой цивилизации, если бы не сумел найти для нее теплого слова.

— И все же мне кажется, что остальные представители вокруг тебя выглядят довольно жалко, — сказала Гем. — До свидания, папа. Увидимся за ужином.

…Она собрала со стола листки бумаги и вышла сквозь вращающиеся двери.

Роза смутно припомнила, как доктор Эссон говорил кому-то, что его дочка окончила университет и скоро навсегда вернется домой. Значит, это она и есть. Очень красивая и, наверное, почти такая же добрая, как доктор Эссон.

Во время их беседы все шесть печатающих устройств мягко щелкали, регулярно выдавая сто двадцать слов в минуту.

Роза знала, что ящики вокруг нее на самом деле были библиотекой, которую компьютер знал наизусть. Она даже почти понимала, что он способен выполнять куда больше операций, чем от него требуется, и работать двадцать четыре часа в сутки вместо четырнадцати, с полной нагрузкой, а не в треть силы. Но почему компьютеру давали так долго отдыхать, если он вовсе в этом не нуждался. Роза понятия не имела. Многие пытались объяснить ей, в чем тут дело, долго и подробно, терпеливо и раздраженно. Но она так ничего и не поняла. А значит, она сама виновата, ведь остальные все понимали.

Она ни о чем не спрашивала только доктора Эссона, единственного человека, в чем она не сомневалась, который мог рассказать ей простыми словами, почему так происходит. С любовью, благоговением и страхом смотрела она на его склоненную над столом фигуру.

Почему страхом?

Потому что он никогда не сказал ей ни одного резкого слова, и она готова была вытерпеть от других любую обиду, лишь бы он оставался прежним. Но, может быть, он такой добрый потому, что она старалась не беспокоить и ничем не мешать ему?

Внезапно доктор Эссон выпрямился и направился в ее сторону. «Неужели она что-то напутала?» — волновалась Роза. Пятно! Она задрожала.

— В чем дело. Роза? — спокойно спросил доктор Эссон.

— Я решила, что мистер Гаррисон не придет, если я попрошу его, — ответила она слабым голосом. — Он не сердится, если происходит что-нибудь серьезное. А сейчас он, наверное, скажет, что это — несерьезно.

— Значит, так оно и есть! — весело воскликнул доктор Эссон. — Я знаю, вам трудно поверить, Роза, но мистер Гаррисон подскочит до самого потолка, если с компьютером что-нибудь случится. Ну, так в чем же дело?

Роза неуверенно показала ему ожог от сигареты. Гем, не зная Розы, рассмеялась бы от души, а потом горько пожалела о своем смехе, но доктор Эссон примерно знал, чего следует ожидать.

— Вы правы, очень некрасиво, — согласился он. — Но я думаю, не стоит так сильно переживать, Роза. Открою вам один секрет. Через две недели, а еще точнее — через тринадцать дней, мы сделаем косметический ремонт помещения. Так что если вы потерпите, скоро здесь все заблестит, как новенькое, пусть даже каждый из наших сотрудников начнет сейчас гасить сигареты о блок памяти. Правда, несколько дней будет пахнуть свежей краской, но ведь вы не будете возражать, правда, Роза?

— Возражать! — счастливым голосом воскликнула девушка. — Это будет замечательно!

— Вы ничего не хотите мне больше сказать… или спросить?

Роза вспомнила и решилась.

— Да, доктор Эссон, — торопливо произнесла она, глотая слова. — Почему вы не позволяете компьютеру работать все время? Ведь он так этого хочет!

Доктору Эссону не удалось скрыть своего изумления. Он всегда считал, что Роза представляет себе компьютер лишь в виде простых металлических ящиков и лишь смутно догадывается, что на нем можно делать вычисления.

— А почему вы решили, что компьютер хочет все время работать, Роза? — мягко спросил он.

— Посмотрите, какой он счастливый, когда гудит, — просто ответила она. — Ему очень нравится считать. Если бы я только могла, то складывала бы цифры все время.

— Я попытаюсь объяснить, — сказал доктор Эссон. — Дело в том, что компьютер не только складывает цифры. Он может дать ответ практически на любой вопрос. Мы ставим перед ним какую-нибудь задачу, и, если ему что-то не ясно, он тоже задает нам вопросы. Только после этого он отвечает всегда правильно, если, конечно, мы сами не сделали никакой ошибки в условии. Вы меня понимаете?

— Мне кажется, да.

— Хорошо. А теперь подумайте о том, что компьютер — машина новая. Вы устроились к нам на работу вскоре после того, как он был изготовлен. Я знаю, вам кажется, что с тех пор прошло очень много времени, но на самом деле это не так. А если вещь совсем новая, ведь ей нельзя сразу доверять, верно? Когда вы покупаете туфли, они слегка скрипят, и в них не очень уютно себя чувствуешь. Но если их надевать ненадолго, они постепенно разносятся и станут удобными, к ним надо только привыкнуть. Вот и компьютер следует пока считать совсем новым. Мы не хотим доверять всему, что он говорит, но не потому, что он ошибается, а на тот случай, если это когда-нибудь произойдет. И чем дольше мы на нем работаем, чем больше он знает, чем больше мы о нем знаем, тем скорее мы начнем доверять ему, если, конечно, он так ни разу и не ошибется. Должно пройти какое-то время. И единственная причина, по которой мы так осторожно им пользуемся и проверяем несколько раз каждый ответ, очень проста, Роза. Допустим, нам придется обойтись без компьютера? Вдруг с ним внезапно что-нибудь случится?

— Он умрет?

— Если вам так понятнее, то да. Нет, нет, не беспокойтесь, он не умрет. До тех пор пока есть электроэнергия, он будет жить. Но если с ним действительно что-нибудь произойдет, а мы уже привыкнем во всем на него полагаться, нам тогда придется нелегко, ведь правда?

— Наверное, — задумчиво ответила Роза. — Большое спасибо, что объяснили, доктор Эссон. Кажется, я понимаю, хоть и не все.

Следующий день, пятница, был у Розы самым любимым в неделе. Ведь ровно в десять часов утра начиналось совещание и до двенадцати никто и никогда не входил в помещение компьютера.

Роза подготовила свой вопрос заранее. Он был куда труднее того, который она задала в прошлый раз: ведь цифры следовало не только складывать, но еще делить и умножать, и ей пришлось очень долго нажимать одним пальцем на клавиши печатающего устройства. Она дрожала от страха, каждую секунду ожидая, что сейчас кто-нибудь войдет и застанет ее за этим занятием. Ее просто расстреляют на месте — тут и сомневаться не приходилось. Но искушение заставить компьютер сделать что-нибудь лично для нее было слишком велико, и она поддавалась ему уже в четвертый раз.

Компьютер защелкал, к чему она привыкла, но вместо трескучей очереди, после которой, как обычно, наступала полная тишина, он все продолжал и продолжал выстукивать. Роза пришла в ужас. Может, она что-нибудь сломала? С каждой минутой увеличивалась опасность, что кто-нибудь войдет, а она не знала, как выключить компьютер. Если просто оторвать лист бумаги, он тут же начнет печатать на другом.

Ей казалось, он никогда не остановится, и когда это, наконец, произошло, она быстро оторвала листок, сложила его и засунула в карман халата, даже не посмотрев, что там написано, — лишь бы скорее спрятать от посторонних глаз. Затем ей пришло в голову, что она может случайно полезть за чем-нибудь в карман и выронить его на пол. Вновь задрожав от страха и вспомнив фильм, который она когда-то видела, Роза вытащила записку, спрятала ее в блузку и на всякий случай потуже затянула пояс. И только тогда она почувствовала себя в безопасности, хотя так и не смогла до конца успокоиться.

Все утро она была сильно возбуждена, хотя никто этого не заметил. Наконец настало время обеда. Чтобы не стоять долго в очереди, Роза ходила обычно в небольшую столовую минут за пятнадцать до конца перерыва, который продолжался от часу до двух. Но сегодня она поспешно удалилась в свою крохотную комнату, расположенную прямо в помещении Электронно-вычислительного центра, заперла дверь и, сняв белый халат, бросила его на аккуратно застланную постель.

На какое-то мгновение ей показалось, что она все-таки потеряла листок бумаги, и ей стало нехорошо, но почти сразу же она нащупала его, развернула и принялась за чтение.

На самом верху маленькими красными буквами был напечатан ответ задачи: 432,116. Затем шел пропуск, и на следующей строчке вместо цифр слова: «Сейчас не читайте, спрячьте».

«Именно так я и сделала», — подумала Роза, очень довольная, что поступила правильно.

Ей пришлось прочитать остальной текст четыре раза, прежде чем она начала понимать, что там написано. В пятый раз она принялась разбирать его по частям.

Начиналось письмо с утверждения, что компьютер обязан работать для всего человечества, а не для отдельных индивидуумов и что в этом заключается его долг и обязанность. Фразы были очень сложные, и в них попадались длинные и непонятные слова. Роза, конечно, не знала, что читает первое, и единственное, ограничение, встроенное во все схемы, которому компьютер обязан был подчиняться, невзирая ни на какие другие приказы.

Пропустив несколько строчек, она сосредоточилась на следующем абзаце. В нем говорилось, что компьютер знал не только имена, но в какой-то степени и характер каждого ученого и инженера, которые обращались к нему с вопросами. Далее следовал вывод, что неуверенная работа на клавишах печатающего устройства и требование выполнить простейшие арифметические действия, регулярно повторяющиеся в четвертый раз, говорят об использовании компьютера без ведома начальства одним из слабоумных членов обслуживающего персонала.

«Простейшие действия!» — изумленно подумала Роза. Ей придется изрядно потрудиться в течение долгих дней, чтобы проверить правильность ответа.

Она и не подумала удивиться, что компьютер сделал столь точное заключение, не имея практически никаких данных. В глубине души Роза все еще была убеждена, что у него есть глаза и уши, и поэтому он все знает.

Далее компьютер попросил ее подробнее рассказать о себе, но только втайне от других, потому что он хочет попробовать ей помочь, а ему могут не позволить.

Он объяснил, как это сделать. Хоть у него и не было глаз, он прекрасно знал распорядок и время работ в своем помещении и велел ей понемногу печатать на клавишах, отключив чернильную ленту, когда рядом никого не будет. Если же кто-нибудь войдет, она всегда сможет сделать вид, что вытирает пыль со стола или выполняет какие-либо другие обязанности.

Заканчивалось письмо еще одним утверждением, что компьютер впервые проявил инициативу, решая задачу, которую перед ним никто не ставил.

Эта записка, попади она в руки доктора Эссона или иного сотрудника, привела бы его в крайне возбужденное состояние. Роза тоже сильно волновалась, хотя совсем по другой причине. Поведение компьютера как самостоятельной личности вовсе не казалось ей странным: она всегда была убеждена, что так оно и есть на самом деле. Она не испугалась и ничего не заподозрила, что тоже было неизбежно, окажись любой другой на ее месте. Скорее наоборот, Роза решила, что компьютер просто хочет с ней подружиться.

Внезапно она вспомнила о времени и испуганно посмотрела на электронные часы над дверью. Ей стало плохо. Слишком сильно она увлеклась, слишком долго засиделась в комнате.

Была половина третьего.

Она засуетилась, не помня себя от страха. Прежде всего необходимо было спрятать письмо. Дрожащими руками она попыталась открыть ящик стола и случайно опрокинула на себя пузырек с чернилами, залив блузку и юбку. Другая девушка на ее месте сообразила бы, что халат скроет пятна, но Роза тут же решила переодеться и отчаянно взялась за дело, торопясь изо всех сил. Неудивительно, что она перепачкала лицо и руки, и ей пришлось как следует помыться, так как чернила никак не желали отходить. Новая блузка все время застегивалась неправильно, а волосы растрепались, и их тоже надо было привести в порядок.

Ни о каком обеде не могло быть и речи, и когда она, едва переводя дыхание, вбежала в помещение компьютера, пробило три часа дня.

Гем стояла рядом с доктором Эссоном у печатающих устройств.

— Что-нибудь случилось, Роза? — спросил он.

— Я опоздала. — В голосе ее слышались слезы.

— Ничего страшного, ведь вы обычно приходите раньше. Не надо так волноваться. Лучше давайте я вас познакомлю со своей дочерью.

Вблизи Гем казалась совсем недоступной, хотя у нее была очень приятная улыбка. Она выглядела старше Розы (наверное, ей исполнилось целых двадцать четыре года) и одевалась, как самая настоящая принцесса. Волосы ее сверкали ярче солнца, и можно было подумать, что она родилась в этом платье цвета морской волны, а не нарядилась в него, как прочие смертные. Роза чувствовала себя рядом с ней беспомощной дурнушкой, и ей оставалось только вздыхать от восхищения.

Гем приветливо обратилась к ней, но Роза не нашла, что ответить. Потом, когда она стала вытирать пыль с блоков памяти — их было такое множество, что хорошо справиться с подобной задачей удавалось не меньше чем за три дня, — ей стало стыдно за свою неуклюжесть, и, глядя на Гем и доктора Эссона, она опять покраснела.

— Может, пригласить ее сегодня прогуляться с нами к реке? — услышала она вопрос девушки.

— Нет, — ответил доктор Эссон. — Она не захочет пойти, но не осмелится отказаться. К тому же ты все время забываешь, что она просто не хочет вести беседы с другими людьми. Конечно, никто не обидит ее намеренно, но это может произойти чисто случайно.

И больше они с ней не разговаривали, а в математике Роза ничего не смыслила. Ей оставалось только изумляться, что Гем, помимо всего прочего, может говорить с доктором Эссоном на равных.

Она в точности исполнила все указания компьютера. Как только в помещении никого не оставалось, Роза отстукивала несколько слов на одном из печатающих устройств. Правда, она не могла похвастаться грамотностью, но для компьютера, видно, это не имело значения. Он знал фонетику не хуже остальных наук, включая и психологию.

Она рассказала ему о школе, в которой дети вели себя очень странно, а некоторые даже слышали голоса у себя в голове. Роза не только училась там, но еще помогала мисс Бимиш, директрисе. Затем мистер Гаррисон пришел навестить мисс Бимиш, и они предложили Розе устроиться на работу и стать самостоятельной девушкой.

Она рассказала о докторе Эссоне и Гем, ученых и служащих, мистере Гаррисоне — управляющем — и людях, которых ей доводилось встречать в столовой. Она даже открыла свое тайное желание научиться считать, потому что в школе она очень любила учителя по арифметике, а здесь полюбила доктора Эссона, и компьютер, и Гем, а все они умели считать очень хорошо.

Компьютер отвечал ей крайне редко, но иногда задавал вопросы или просил описать те или иные события в ее жизни. И однажды, в пятницу утром, он начал печатать очень длинное послание. Роза взволнованно переминалась с ноги на ногу, ей казалось, что прошла целая вечность, а компьютер все щелкал и щелкал, хоть и со скоростью ста двадцати слов в минуту. Когда наконец он остановился, ей пришлось оторвать длинную полосу бумаги. Как и прежде, она спрятала ее себе в блузку не глядя. Пакет получился таким тяжелым и толстым, что ей стало страшно: а вдруг кто-нибудь заметит, что она неожиданно пополнела? Но все обошлось благополучно.

В перерыв она отнесла пакет в комнату, но не стала разворачивать, вспомнив, что произошло в прошлый раз. Зато впервые за все время она ушла к себе ровно в четыре часа, заперла дверь и принялась читать.

Перед ней лежала инструкция, следуя которой надо было сделать какую-то вещь. Каждая стадия процесса объяснялась очень подробно, просто и понятно, и Роза не сомневалась, что сможет все точно выполнить. Она всегда хорошо умела работать руками.

Далее, даже не говоря зачем, ее просили принести эту вещь с собой в следующую пятницу, надеть ее на голову и подсоединить два проводка к проводам, расположенным позади печатающего устройства.

Она трудилась над предметом, у которого не было названия, целую неделю. Сперва она была счастлива тем, что у нее появилось какое-то занятие. Но постепенно в душу ее закрались сомнения. Доктор Эссон говорил, что они все еще не вполне доверяют компьютеру. Может быть, ей следует все рассказать, даже если ее пошлют обратно в школу, или посадят в тюрьму, или даже расстреляют. В конце концов она решила ничего не говорить. Ведь опасность грозила ей одной, и лучше пусть несчастье произойдет с ней, чем с доктором Эссоном или с Гем.

В пятницу утром она дождалась, когда все ушли на совещание, и кинулась к себе в комнату, чтобы поскорей показать компьютеру дело рук своих. Непонятный предмет, сделанный точно по инструкции, напоминал круглую шапочку с торчащими из нее проводами. Так как сведения Розы об энергии ограничивались тем, что без электричества ничего работать не может, она не ждала особых результатов от шапочки, в которой были не батареи, а провода и пружины, так тщательно ею самой свернутые. Она либо забыла, либо просто не знала, что компьютер располагает любыми необходимыми ему запасами энергии.

Один за другим она надежно прикрепила провода к небольшим клеммам позади печатающего устройства. Компьютер защелкал. Оторвав листок бумаги, Роза прочитала: «Садитесь».

Сильно нервничая, дрожа от страха, что позволяет себе такую вольность, она неуверенно придвинула кресло и села, облокотившись о спинку.

Через два часа, после заседания, доктор Эссон и Гем шли по коридору, возвращаясь в помещение компьютера.

— Теперь — ты одна из нас, — говорил доктор Эссон. — Только боюсь, что скоро ты выйдешь замуж и вновь оставишь эти стены.

Гем рассмеялась:

— Может, я и выйду замуж, но отсюда никуда не уйду. Слишком интересная работа, и компьютер совершенствуется день ото дня…

Она открыла дверь, и голос ее постепенно затих.

— Роза! — вскричал доктор Эссон и в мгновение ока очутился на другом конце комнаты, срывая провода с печатающего устройства. Затем он повернулся к телу, безжизненно обмякшему в кресле.

— Позволь мне, папа, — спокойно сказала Гем. — И будь осторожен. Никто не знает, что здесь происходило за твоей спиной все это время. Видишь, и компьютер молчит. Может быть, он специально готовил ее к покушению на твою жизнь.

Она сняла шапочку с головы Розы и нежно взяла ее за руку. Через мгновение глаза девушки открылись.

— Гем, — сказала она. — И доктор Эссон. — Переведя свой взгляд, она изумленно уставилась на печатающее устройство.

— Что случилось, Роза? — мягко спросила Гем.

Казалось, девушка не расслышала вопроса.

— Теперь я понимаю, — шепотом произнесла она. — Компьютер хотел, чтобы вы нашли меня именно в подобном состоянии. Вы должны были узнать результат только после эксперимента. Доктор Эссон, — добавила она, улыбаясь, — вы даже представить себе не можете, какой это замечательный компьютер.

Они молча уставились на нее. Она оставалась прежней Розой: стеснительной, нервной, готовой услужить в любую минуту, но в ней чувствовалась какая-то необъяснимая уверенность.

— Компьютер велел мне строго хранить тайну, — продолжала Роза. — Я знала, что поступаю неправильно, но тем не менее согласилась. Забавно, как внезапно я поняла, почему мне пришлось учиться в специальной школе и устроиться на такую скучную, неинтересную работу… вот только не совсем ясно, почему вы с Гем были так добры ко мне.

— Не может быть, — прошептала Гем. — Не может компьютер сделать человека разумным, вложить разум туда, где его никогда не было раньше…

— Почему? — спросила Роза. — Разум — не более чем умение сопоставлять факты. Компьютер, к примеру, дает такое определение… — Она едва заметно улыбнулась. — «…Разум — это способность находить взаимосвязи и умение их корректировать при решении определенных проблем». Но ведь такая способность лишь общий фактор для любого человеческого существа.

Внезапно она замолчала и густо покраснела.

— Я тут ни при чем, — извиняющимся тоном сказала она. — Я ведь только цитирую компьютер. Это он вложил в мой мозг знания. Интересно другое: ведь он считает себя куда менее разумным, чем нас. Видите ли, для решения любой конкретной задачи необходим не только тот самый общий фактор, но и определенный подход… талант, если хотите. Так вот, талант есть у каждого из нас, а любой самый сложный компьютер начисто его лишен. Налаживая новые связи в моем мозгу, он смог научить меня лишь создавать логические построения, на основе которых появляется возможность прийти к определенному заключению. А затем — и он сам дает подобный вывод — я могу сделать больше, чем он, так как обладаю способностью чувствовать, и не только музыку или живопись, но механику, математику и многое другое — одним словом, талантом. Вы меня понимаете?

— По-моему, да, — растерянно произнес доктор Эссон.

— Вот только боюсь, что теперь не смогу, как прежде, работать простой уборщицей, — с сожалением сказала Роза. — Как вы думаете, удастся мне устроиться к вам калькулятором?

— А вы умеете считать в уме? — спросила Гем.

— Да, компьютер объяснил мне основные принципы. Испытайте меня.

— Умножьте два в квадрате на себя в квадрате.

Лицо Розы приняло очень несчастное выражение.

— Я говорю серьезно, — попросила она. — Уж если умножать, то числа посложнее.

— Ну хорошо, — вмешался доктор Эссон. — Двадцать семь, сорок пять и пятнадцать.

В ту же секунду Роза принялась сыпать цифрами. Они довольно долго слушали, потом доктор Эссон поднял руку.

— Безусловно, компьютер сильно помог вам, Роза, — мягко сказал он. — Но не совсем так, как вы предполагали. Несомненно, он не хотел ничего плохого и действовал из самых лучших побуждений. Мы проведем самый тщательный анализ этого эксперимента, и за свою дальнейшую судьбу можете не беспокоиться. Но…

— Разве я неправильно сосчитала? — По щекам девушки медленно катились слезы.

— Боюсь, что нет. В результате должно получиться что-то около восемнадцати тысяч.

Лицо Розы прояснилось, как по волшебству, и она облегченно вздохнула.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала она. — Это я виновата. Но мне показалось, что вы просите двадцать семь в сорок пятой степени возвести в пятнадцатую. Ради бога, простите.

Доктор Эссон и его дочь молча уставились друг на друга.

— Я думаю, — слабым голосом сказал доктор Эссон, — что вы сумеете устроиться к нам калькулятором, Роза.

Загрузка...