Комплекс полноценности

Пролог (Артефакт)

Всю ночь знаменитый археолог Василий Иванович Шаманин-Ли, академик и большой специалист по древним культурам, ворочался с боку на бок, но так и не мог заснуть. Сказывались пять чашек крепкого китайского чая, выпитые накануне. Василий Иванович употребил их, чтобы завершить наконец многолетний труд. Главную работу своей жизни – монографию по истории «Круглой культуры» Сибири, в конце которой он сделал далекоидущие выводы и научные предсказания. Точнее, официально оформил то, о чем говорил уже много лет подряд.

Именно для оформления выводов и потребовался китайский чай, дававший энергетический посыл нужного цвета и качества. После пятой чашки В. И. Шаманин-Ли, в частности, обосновал, что в ближайшие годы с помощью спутников глубокого зондирования земли будет сделано главное открытие в истории «Круглой культуры» – обнаружен и раскопан наконец «Круглый город». Магическая прародина утерянной в веках древней сибирской цивилизации. Этот город окончательно подтвердит изыскания всей его жизни и станет венцом научной карьеры знаменитого археолога.

Китайский энергетик не подвел – свой труд Шаманин-Ли закончил. А иначе и быть не могло. Послезавтра было назначено его выступление перед советом академиков Всероссийского Археологического общества с докладом о происхождении «Круглой культуры». Основные артефакты которой были найдены Шаманиным за долгие годы исследований и раскопок в Красноярском крае, между реками Чуня и Подкаменная Тунгуска. Примерно там же, где почти двести лет назад упал Тунгусский метеорит.

После завершения эпохальной работы с легким сердцем и чувством выполненного долга знаменитый археолог направился в постель. Однако заснуть так и не смог. Китайский чай отработал на совесть. Иногда Василий Иванович впадал в краткое забытье, но ему тут же назойливо начинала сниться Большая Медведица и грозила когтистой лапой, словно он пропустил затмение Солнца или отклонился от предначертанного гороскопом. Василий Иванович несколько раз просыпался в холодном поту. Он ни за что бы не признался своим коллегам из Всероссийского Археологического общества, что тайно увлекается астрономией и верит в гороскопы.

В пятом часу утра, когда первые лучи солнца позолотили шпиль Адмиралтейства, а над Невой уже чирикали довольные воробьи, раздался резкий вызов коммуникатора, вмонтированного в компактную пирамиду Хеопса – подарок коллег-египтологов. Модель пирамиды была всего полметра высотой и выполняла роль напольного украшения в заваленной артефактами квартире одинокого ученого-археолога.

«Кто бы это мог быть? – устало подумал измученный бессонницей Василий Иванович, глядя красными глазами в высокий потолок. – В такую рань звонить осмелится только одна персона. Да и то, если повод будет вселенского масштаба. А иначе я этого недоучку-гробокопателя вот этой же пирамидой…»

Поколебавшись несколько секунд, он все-таки приказал коммуникатору установить связь. Тотчас посреди захламленной комнаты появилась голограмма Петра Петровича Агабекова-Сю, который явно звонил из какого-то центра связи. В объем голограммы было втянуто высокое кресло со спинкой, за которой виднелась сплошная стена из огромных экранов и несколько приборов неизвестного назначения, весело переливавшихся огоньками.

– Все дрыхнешь, бездельник! – задорно поприветствовал друга бородатый ученый-археолог, с которым они вместе прошли не один десяток дальних сибирских экспедиций и напитали своей кровью тучи комаров. – Смотри, проспишь мировое открытие.

Василий Иванович молчал, но, видимо, так выразительно, что Петр Петрович за тысячи километров ощутил его негативные флюиды и начал извиняться.

– Ты уж прости, друг. Знаю, что у вас там еще рассвет. Зато у нас уже самый разгар рабочего дня. И вот за это время произошло столько событий! Самое главное – только что я получил данные с новейшего спутника, который зондировал вечную мерзлоту сверхмощными сканерами в районе Подкаменной Тунгуски. И не смог удержаться. Захотел порадовать. Короче, там, где ты и предполагал…

Василий Иванович окончательно проснулся, резко сел на кровати и, запахнувшись в одеяло, тихо проговорил:

– Неужели нашли?

– Нашли, – кивнул сияющий Петр, – на глубине. Практически четко под местом падения метеорита. В полукилометре под слоем вечной мерзлоты. Огромный объект, почти десять километров в диаметре. Края с орбиты сканируются неровно, повсюду здоровенные трещины-дороги, но в остальном имеет почти идеально круглые очертания.

– Думаешь, это мой город? – робко уточнил Василий Иванович.

– Ну а что же еще, – усмехнулся его друг-археолог, – все, как ты и предсказал. Поздравляю!

В воздухе повисло неловкое молчание. Василий Иванович был в шоке, не мог вымолвить ни слова. Хотя, казалось бы, должен был уже минут пять отплясывать танцы с бубном вокруг пирамиды Хеопса.

– Короче, – нарушил гнетущую тишину его друг, – данные в Археологическое общество я уже отправил. Там все в курсе, что это твоя тема. Никто противиться не будет. Я сейчас в Иркутске. Так что, руки в ноги и дуй сюда первым же флайером. Технику тебе дадут, я уже посовещался с товарищами, и начнем бурить. Глубоко, конечно, запряталось твое городище. Но через несколько месяцев, не позже, станешь мировой звездой археологии.

– Да как же я в Иркутск… – пробормотал в замешательстве Василий Иванович, еще глубже закутываясь в одеяло, – у меня послезавтра выступление… только монографию по «Круглой культуре» закончил.

– Ты, похоже, еще не проснулся, дружище, – мягко намекнула голограмма из Иркутска, – какое выступление, какая монография? Тут тебе на Древнерусскую премию имени Евпатия Коловрата хватит. Подождут твои академики. Короче, как проснешься, сразу сюда. Вечером жду!

Стартовав через несколько часов из международного космопорта «Пулково-ПРО» на большом флаере в Иркутск, до которого лёту было буквально минут тридцать, знаменитый археолог Василий Иванович Шаманин-Ли попытался взять себя в руки и успокоиться. Но это было легче сказать, чем сделать. Такое открытие в жизни археолога случается один раз. И тем не менее бутылка минеральной воды с двойным вкусом валерьянки, принесенная заботливой стюардессой в специальный салон для ученых, сделала свое дело.

Руки перестали дрожать, а разлетавшиеся, словно китайский фейерверк, мысли постепенно вытянулись в один стройный ряд. Да и отдельный комфортабельный салон для ученых, наполненный всеми удобствами, позволял расслабиться даже за время короткого полета. Благо сегодня из ученых в Иркутск он летел вообще один. Не то что переполненный бизнес-класс, где яблоку было негде упасть из-за нахлынувших предпринимателей из Китая.

– Итак, – проговорил вслух знаменитый археолог, глядя сквозь широкий иллюминатор на уплывавший вниз весенний город, – вспомним все, что нам известно о месте предполагаемого захоронения. То есть древней столицы «Круглого племени», давно исчезнувшего с лица Земли.

Собственно говоря, знаменитый русский ученый Шаманин присвоил название «Круглой» этой сибирской культуре по праву первооткрывателя. Сам же Василий Иванович впервые был вдохновлен кое-чем похожим в китайской архитектуре, побывав как-то в провинции Гуандун. Древние китайцы строили восхитившие его круглые дома под названием Тулоу в провинциях Фуцзянь и Гуандун еще при династии Тан, защищаясь от агрессии местного населения. Это были даже не дома, а скорее круглые крепости, где под одной круглой крышей большой семьей могли проживать по пять сотен родственников. Русский ученый настолько проникся местными круглыми формами, что в честь этого даже добавил к своей фамилии еще одну китайскую, и с тех пор стал называться Шаманин-Ли.

Но если у древних китайцев только дома были круглыми, то у самобытного сибирского племени, никак не связанного со строителями Тулоу, почти все было круглое. «Круглый стиль», перед которым померк даже знаменитый скифский «Звериный стиль», доминировал во всем: изготовлении домов и мебели, одежды, предметов искусства и оружия. Чего стоил один круглый меч. Даже большие сельские поселения, по расчетам знаменитого археолога, они тоже строили целиком круглыми, перекраивая дикую природу под свои геометрические пристрастия. В итоге на протяжении сотен лет племя жило в больших круглых деревнях, обнесенных частоколом. Таких за долгие годы работы в Сибири Василий Иванович Шаманин-Ли нашел и раскопал десятки. И теперь тысячи круглых артефактов оттуда покоились в запасниках Зимнего дворца и других музеев России.

Однако, когда Василий Иванович Шаманин-Ли нашел в вечной мерзлоте каменную табличку с легендой племени, он совсем потерял покой. В древней легенде этого племени – перевел ее на русский язык сам неугомонный исследователь с помощью друга-лингвиста – говорилось об огромном круглом городе, спрятанном богом Грома от глаз алчных соседей глубоко под землей. Произошло это сразу после Великой войны с демонами и Великого взрыва. С тех пор дорога к нему была забыта. Стены этого города по преданиям были выкованы из небесного металла, который никто не мог повредить. А жили в нем сотни тысяч воинов вместе со своими семьями. И верховный жрец племени, он же верховный правитель.

Поначалу Василий Иванович Шаманин-Ли решил, что это обычная легенда о спасении царства в минуту большой опасности, коих было известно немало в разных культурах Земли. Да хоть бы и в русской – чего стоил один Китеж-град, мгновенно скрывшийся от врагов под водой. Или сказание о загробном мире, где все всегда живут лучше, чем в реальном. Однако еще несколько находок и упоминаний о катаклизмах в районе проживания племени заставили его поверить в реальное существование древнего города, который он был склонен считать не загробным миром, а скорее местом, откуда вышло все это загадочное племя. Его прародиной. Возможно, по неизвестным причинам, находившейся глубоко под землей.

По всем расчетам Шаманина-Ли получалось, что древний подземный город «Круглого племени» мог находиться строго под местом падения Тунгусского метеорита, но вряд ли выжил бы после этого падения. Общая энергия взрыва составила по разным оценкам специалистов от пятнадцати до пятидесяти мегатонн. Это все равно, что взорвать сразу две тысячи таких же ядерных бомб, как сбросили американцы на японский город Хиросиму в тысяча девятьсот сорок пятом году.

В начале двадцать первого века падение метеорита восприняли как конец света. Странный взрыв в Сибири уничтожил несколько тысяч квадратных километров тайги и убил вокруг все живое. Ударная волна дважды обогнула земной шар, заставив его содрогнуться.

Свидетельства очевидцев, однако, разнились. По рассказам некоторых местных жителей, наблюдавших это падение, после яркой вспышки стоял чудовищный грохот и в воздухе видели сотни животных, подброшенных силой взрыва.

Другие божились, что сразу после взрыва наблюдалась странная, пугающая тишина. Умолкли птицы. Не было слышно привычных лесных звуков. Небо над тайгой потускнело. А листья на деревьях сначала пожелтели, будто враз наступила осень, а затем покраснели. К ночи же они полностью почернели и опали. Почти целый день после этого вдоль всей реки Подкаменная Тунгуска в воздухе стояла сплошная серебристая стена, словно изо льда.

Многие даже уверяли, что взрывов было несколько, четыре удара или пять, причем вызвавшие их огненные шары летели по небу в разных направлениях.

«Если посмотреть на карту Земли, – подумал Василий Иванович Шаманин-Ли, тайный адепт астрономии, – точка входа метеорита располагалась чуть выше Байкала, в глухой тайге, между реками Чуня и Подкаменная Тунгуска. Само падение, случившееся тридцатого июня тысяча девятьсот восьмого года, и события после него вызвали к жизни много гипотез, которые все еще вызывают вопросы. С тех пор прошло почти двести лет, но основные гипотезы так и остались неподтвержденными. Что там случилось на самом деле, несмотря на все исследования, науке неизвестно до сих пор».

Почесав в задумчивости свой небритый подбородок, Василий Иванович отхлебнул еще немного успокоительной минералки и стал перебирать в уме все имевшиеся версии.

Эвенки и ороки – местные представители народов нижнего Амура, были уверены, что повстречались с богом грома Агды, который пожирает людей.

Неподалеку от места падения метеорита возникла аномальная зона, которую местные народы прозвали «Чертово кладбище». Ученые-физики, пытавшиеся исследовать это место, выдвинули гипотезу, что необъяснимые явления, появившиеся сразу после взрыва Тунгусского метеорита, – почерневшие листья и внезапная тишина, – наводят на мысль о разрыве во времени и его искажении в этом месте.

Рассказывали, что пастухи, перегонявшие стадо коров, внезапно потеряли его в сгустившемся тумане. А когда нашли далеко в стороне, посреди пустынной местности, где ничего не росло, кроме обожженной травы, – все коровы были растерзаны на части неизвестными хищниками. Мясо их оказалось несъедобным. Вернувшиеся назад пастухи, и даже их собаки, побывавшие в этой аномальной зоне, вскоре умерли в страшных мучениях от неизвестных болезней.

На протяжении двухсот лет «Чертово кладбище» пытались исследовать множество экспедиций со всего мира. Шесть из них перестали выходить на связь и пропали в тайге. Их следов так и не нашли. Еще несколько вернулись, не получив никаких научных данных, но их постигла та же судьба, что и древних пастухов. Едва оказавшись дома, все умерли при странных обстоятельствах. Местные жители до сих пор уверяют, что в тех местах по ночам часто видят блуждающие огни и слышат душераздирающие крики.

Знаменитый ученый Василий Иванович Шаманин-Ли тайно верил в гороскопы и уважительно относился к аномальным зонам. Он много раз бывал в археологических экспедициях в поисках артефактов из жизни «Круглого племени», но всякий раз обходил эти места стороной. Благо основные следы жизнедеятельности племени находились вдали от «Чертова кладбища».

Шаманин, однако, находил странным, что более семисот очевидцев падения метеорита из нескольких тысяч опрошенных с уверенностью указывали совершенно разные направления движения этого гостя из космоса. Анализируя их показания, ученые пришли к выводу, что с Землей все-таки столкнулся не один, а сразу два или даже несколько метеоритов.

Но главная странность заключалась в том, что следов самого метеорита так и не нашли. Удар был, взрыв был. Даже место падения – огромный кратер в лесу, окруженный поваленными деревьями – нашли. Но ни одной частицы самого метеорита отыскать за двести лет так и не смогли.

То ли дело метеорит Гоба – крупнейший из найденных на Земле. Здоровенная глыба весом в шестьдесят тонн из железа, никеля и кобальта. Как упал в тысяча девятьсот двадцатом году в юго-западной Африке, так и лежит себе в Намибии. И все с ним понятно. Тунгусский же метеорит еще упасть не успел, а его уже и след простыл.

Это обстоятельство вызвало к жизни одну из наиболее правдоподобных гипотез – возле Подкаменной Тунгуски упал не метеорит, а комета, которая сгорела в атмосфере. Небесное тело из снега, грязи и льда могло ведь запросто и не долететь до Земли. Во время падения сквозь атмосферу комета сильно разогрелась и взорвалась на высоте пяти километров над поверхностью планеты, разлетевшись на тысячи мелких льдинок. Поэтому многочисленные исследователи и не нашли никаких остатков небесного тела.

Существовали, конечно, и технократические версии – с землей столкнулся инопланетный космический корабль. Но в этом случае остатков должно было быть еще больше, а их не было вовсе.

В общем, ни одна из версий не нашла полного подтверждения. И вот, как гром среди ясного неба, эта находка. На мгновение у знаменитого археолога промелькнула мысль: быть может, отыскали наконец тот самый метеорит? Но уж больно ровные и круглые у находки были края, а природа не терпит ровных линий. Да и слишком глубоко подо льдом лежал этот неизвестный объект. Временные и культурные слои никак не сходились. Это знаменитый археолог Василий Иванович Шаманин-Ли понимал как никто другой.

Флайер плавно клюнул носом и пошел на снижение. Под крылом колыхалось огромное море тайги. Чуть правее по ходу движения блеснул прозрачными водами красавец-Байкал.

– Я все устроил, – рассказывал Петр Петрович Агабеков-Сю, расположившись рядом с другом на заднем сиденье турбоглиссера, в котором они летели только вдвоем. – Академия Древней истории тоже в курсе. Все поддерживают. Техника уже находится у точки входа. Но с началом бурения решили повременить.

Агабеков-Сю бросил короткий взгляд в сторону верхушек сосен – турбоглиссер на автопилоте пожирал пространство буквально в паре метров над кронами деревьев, едва ли не чиркая блестящим брюхом по веткам – и самодовольно ухмыльнулся.

– Тебя решили подождать, – сообщил он, шумно выдохнув, – я еле упросил. Все ж таки твоя тема.

– Кого назначили главным бурильщиком? – деловито уточнил Шаманин, который не хотел показывать своих истинных чувств. Его понемногу начинали распирать гордость и радость от предвкушения скорого триумфа.

– Наримзянова, – ответил Агабеков-Сю, – он тут лучший во всем крае.

И добавил:

– Я попросил.

Сверху место падения Тунгусского метеорита походило на обычный кратер. Огромное блюдце, поросшее соснами по краям. По данным космических сканеров, целенаправленно прозондировавших с орбиты окрестности кратера, именно там, под ним, укрытый вечной мерзлотой, в глубине притаился огромный, почти десять километров в диаметре, «Круглый город». Магическая прародина утерянной в веках древней сибирской цивилизации.

По краям кратера уже выстроились буровые шагающие роботы, похожие на древних чудовищ с руками-пилами. Возле них, как муравьи, копошились бурильщики в рыжих форменных комбинезонах с электроподогревом. Взлетали и садились грузовые турбоглиссеры. Вовсю шел процесс подготовки к первому этапу.

– Сначала снимем верхний слой, а когда дойдем до мерзлоты, сузим тоннель до ста метров, – поделился планами рослый Наримзянов. – Скоро подвезут трубы и секции, которыми укрепим его стены. А потом и направляющие для грузового лифта подоспеют. Так мы месяца за три-четыре пройдем весь путь до культурного слоя. И там…

– Только будьте осторожнее, – попросил Василий Иванович, – когда дойдете до этого слоя. Главное, не повредить его в точке контакта. Это очень ценная находка.

Гордо расправив плечи, с высоты почти двухметрового роста, Наримзянов взирал на двух тщедушных академиков, застывших передним, как соляные столпы.

– Главное, – терпеливо произнес бывалый Наримзянов с превосходством человека труда над умниками, – это пройти полкилометра вечной мерзлоты. Такого до меня еще никто на этой планете не делал. Ни до, ни после эпидемии. А если справимся с этой задачей, то все остальное – уже ерунда.

Василий Иванович Шаманин-Ли вздрогнул. Особенно его озадачило напоминание об эпидемии страшного вируса, вызывавшего бешенство у зараженных людей. Вирус бушевал на Земле всего каких-то восемьдесят лет назад. Эпидемия выкосила миллионы жителей. Многие страны до сих пор не оправились. А другие исчезли вовсе: излечение человечества от бешенства сопровождалось всплесками насилия и быстротечными войнами по всей планете. Политическая карта Земли претерпела колоссальные изменения. Но Россия осталась и даже приросла новыми территориями. Ее никакие катаклизмы не брали.

– Не боись, академик! – на прощанье добродушно хлопнул его по плечу Наримзянов, блеснув черными монгольскими глазами. – Никуда твой городишко не денется. Достану я его тебе его хоть со дна морского, хоть из-под вечной мерзлоты. Это сказал Наримзянов! Так что возвращайся к себе домой и жди сигнала. Не путайся тут под ногами.

Четыре месяца пролетели в ожиданиях и сплошной нервотрепке. Василий Иванович Шаманин-Ли не мог спокойно работать и думать о чем-либо другом, кроме бурения вечной мерзлоты. По возвращении в Питер он тут же отложил свое выступление с докладом о происхождении «Круглой культуры» вплоть до окончания работ в Сибири. Его решение было встречено членами Всероссийского Археологического общества с пониманием. Ведь теперь дня не проходило без новостей из района Подкаменной Тунгуски о прохождении бурильщиками Наримзянова очередной отметки.

Однако работы затягивались. После уровня в триста метров стали часто выходить из строя буры. Замерзать роботы-бурильщики. Шаманин не находил себе места. От нервного возбуждения археолог израсходовал все запасы китайского чая и перешел на индийский, со слоном. Каждый месяц он регулярно летал в Иркутск контролировать ситуацию. Даже пытался давать советы Наримзянову, как лучше бурить. Но свободолюбивый бурильщик регулярно отсылал академика обратно по адресу в Санкт-Петербурге и рекомендовал сидеть там ровно, а не лезть с глупыми советами к мастерам своего дела.

Наконец, когда лето почти закончилось и приближалась золотая осень, трудоемкий процесс завершился. Наримзянов прошел последние метры и забурился, наконец, в культурный слой. Но тут произошло нечто непредвиденное. Настолько, что знаменитому археологу вдруг вновь позвонил сам Петр Петрович Агабеков-Сю, который за эти месяцы почти не давал о себе знать, предпочитая не беспокоить друга по пустякам.

– Тут, понимаешь, Вася, такая штука приключилась… – озадаченно сообщила голограмма из Иркутска. – В общем, лучше тебе самому на это взглянуть. Прилетай.

Когда огромный грузовой лифт мягко опустился на дно бесконечного тоннеля, сердце знаменитого археолога провалилось еще ниже. Почти к самому центру Земли. До последней минуты он не знал, что увидит, – Петр Петрович Агабеков-Сю молчал, как белорусский партизан на допросе. Лишь мягко намекнул, не желая расстраивать друга, что увидит он там не совсем то, что ожидал.

И вот широкие двери лифта в заклепках наконец-то разъехались в стороны. Взору озадаченного археолога предстал целый ряд роботов-бурильщиков, освещенных лучами прожекторов. Роботы замерли у высокой стены, словно гигантские греческие гоплиты, обращенные в камень Медузой Горгоной перед самой атакой.

Огромные на поверхности, роботы-бурильщики казались просто лилипутами в сравнении с монолитной стеной перед ними, где-то там, в вышине, упиравшейся в ледяной потолок.

Наримзянов постарался на славу – перед стеной было выдолблено огромное пространство, где вольготно разместились сотни роботов-бурильщиков, манипуляторов и другой вспомогательной техники. А также целый город из готовых модулей, похожий на муравейник, для технического и научного персонала.

– Ну вот, Вася, – еле выдавил из себя Петр Петрович. – Смотри… на свою мечту.

Друзья вышли, наконец, из лифта и сделали несколько шагов вперед по специальному мостику с поручнями, устланному плитами, которые позволяли сохранять вечную мерзлоту. Василий Иванович Шаманин-Ли запрокинул голову, чтобы увидеть, где кончалась эта колоссальная стена, отливавшая металлическим блеском, и не увидел. Она так и уходила под лед. Зато чуть в стороне от лифта он заметил в стене трещину огромных размеров с обугленными краями.

Позабыв обо всем, Шаманин бросился к ней по мосткам, протянутым вдоль всей стены, и заглянул внутрь. Он ожидал увидеть там круглые дома, много домов, целые улицы из круглых домов и такие же башни. Но разглядел какие-то горизонтальные уровни, лестницы, полуразрушенные палубы, заполненные рядами прозрачных капсул. Многие были повреждены, некоторые остались целыми, благодаря оледенению. Повсюду торчали кабели и болтались развороченные взрывом куски обшивки.

– Это что же такое мы откопали?.. – выдохнул в изумлении Василий Иванович, едва справившись с нахлынувшими чувствами. Он уже понял, что это не «Круглый город», а нечто совсем иного порядка.

– Я уже сделал первые анализы, – подал голос Петр Петрович, дав другу время осознать увиденное, – этому кораблю более восьмидесяти миллионов лет.

– Ты хочешь сказать, – провел нервно рукой по волосам Василий Иванович Шаманин-Ли, – что он здесь лежит еще со времен Ледникового периода?

– Я бы сказал, он здесь появился задолго до наступления ледников, когда Земля была еще достаточно теплой.

– А эти… которые в капсулах, – прошептал Василий Иванович Шаманин-Ли, чуть отступая, – инопланетяне?

– Нет, Вася, – успокоил его Петр Петрович Агабеков-Сю, даже слегка усмехнувшись. – Это наши с тобой древние предки.

Он внимательно посмотрел на своего друга и вопросил:

– Что, не ожидал увидеть такое, Вася?

– Не ожидал, – выдохнул археолог, стоя перед грандиозным круглым сооружением, напоминавшим гигантскую летающую тарелку. Ее тоже можно было назвать «Круглым городом» из прошлого, но это был не тот город, который он искал всю жизнь.

– Не ожидал, – еще раз проговорил Василий Иванович со вздохом, – не ожидал.