Кольцо с изумрудом

Хитченс КОЛЬЦО С ИЗУМРУДОМ

Княгиня Данишевская была хорошо известна парижскому обществу. Она отличалась необычайной красотой и отсутствием указательного пальца на левой руке. Три месяца в году она обязательно проводила в Тунисе и всех поражало странное тяготение ее к этому городу, которое проявилось со времени катастрофы, лишившей ее пальца. Подробности этого несчастья знали только два человека в Тунисе — молодой проводник Абдул и таинственный араб Сэфти.

Княгиня вышла замуж за год до этого по страстной любви и могла быть вполне счастлива, если бы одно обстоятельство не омрачило всей ее жизни: она безумно боялась ослепнуть. Ее дед и ее мать ослепли к сорока годам. Княгиня дрожала от ужаса при мысли о возможности испытать то же самое несчастье. Однажды на балу она почувствовала острую боль глазах и с этой минуты потеряла спокойствие и сон. Не прошло и нескольких месяцев, как она дошла до полного нервного истощения. Врач стал настаивать на необходимости продолжительного путешествия. Так как мужа задерживали в Париже дела, княгине пришлось поехать со своей знакомой, уже довольно пожилой дамой, графиней Ростовой.

Они приехали в Тунис ночью и остановились в гостинице. На следующий же день княгине захотелось осмотреть главную достопримечательность города — базары. Ее спутница была очень утомлена с дороги, и княгиня поехала одна, с проводником. Это был молодой, разговорчивый араб по имени Абдул. Он добросовестно показывал княгине базары и все время рассказывал о чудесах и легендах Туниса. Мрачный мысли терзали княгиню, и она почти не слушала болтовню Абдула.

— Сегодня продажа драгоценных камней возле Джамаэз-Цитуна, — сказал он. — Не угодно ли будет княгине взглянуть на драгоценности?

Княгиня кивнула головой в знак согласия. Абдул быстро повел ее дальше. Всюду стояли кучками арабы, громко разговаривая и жестикулируя. Они продавали кольца, браслеты, брошки и неотшлифованные камни — бирюзу, сапфиры, изумруды. Вдруг княгиня увидела в толпе огромного араба в коричневой одежде и красной феске. У него были ужасные глаза, маленькие, искрящиеся и такие косые, что невозможно было понять, в какую сторону он смотрит. Эти глаза придавали ему дьявольское выражение, — казалось, он видит все и ничего.

— Это — Сэфти, знахарь, он лечит драгоценными камнями, — таинственно зашептал Абдул.

— Как это? — удивилась княгиня. — От чего он лечит?

— От всяких болезней, — отвечал Абдул. — У меня была лихорадка. Он дал мне порошок из какого-то камня, и я выздоровел. Он спас от смерти одного из сыновей бея. У него даже есть чудесный камень, который предохраняет от слепоты.

Княгиня вздрогнула.

— Это невозможно! — воскликнула она.

— Это правда, — спокойно сказал Абдул. — Я сам видел. Зеленый камень, вот такой, — и он указал пальцем на изумруд, который араб держал в руках.

От ярких солнечных лучей княгиня снова почувствовала боль в глазах. Она закрыла лицо руками и еле слышно проговорила:

— Где живет знахарь? Скажите, что я хочу пойти к нему.

— На улице Бен-Циад. У него там маленький домик, но он очень, очень богат. А когда угодно госпоже навестить мудрого Сэфти?

— Сегодня. Приходите за мной в четыре часа.

Абдул быстро заговорил со знахарем. Тот бросил на нее косой, любопытный взгляд и низко поклонился.

В четыре часа, когда почтенная графиня еще пила чай и читала какой-то увлекательный французский роман, княгиня и Абдул подъезжали к домику знахаря. Он их встретил в дверях и заговорил на ломаном французском языке. Княгиня приказала Абдулу подождать на улице и вошла в лачугу Сэфти. Тот плотно закрыл за ней дверь.

Она очутилась в полутемной комнате. Сэфти торжественно подвел княгиню к пестрому дивану и предложил ей чашку крепкого кофе. Она медленно стала пить, не спуская глаз с безобразной головы Сэфти. За стеной слышалась монотонная арабская песня. Сильный аромат, темнота, молчаливая фигура Сэфти — все это походило на кошмар. Голова была тяжелая, в висках стучало…

Наконец, с большим трудом она выговорила:

— Вы знахарь?.

Сэфти величественно кивнул головой.

— Неужели можно лечить драгоценными камнями?

Сэфти спокойно сказал:

— Госпожа не знает, что драгоценные камни — лучшее лекарство. Рубином я излечиваю безумие, топазом — лихорадку…

— А изумрудом? — перебила его княгиня. — Правда ли, что вы предохраняете изумрудом от слепоты?

Лицо Сэфти приняло мрачное и подозрительное выражение.

— Это правда, скажите, молю вас?!..

Она дрожала от волнения. Сэфти долго молчал. Наконец, тихо произнес:

— Правда.

— Я вам заплачу, сколько вы потребуете, — прошептала она. — Дайте, дайте мне ваш изумруд…

Сэфти посмотрел на нее. Потом схватил ее голову своими крючковатыми руками и повернул к окну. Княгиня замерла. Он долго смотрел на нее своими ужасными косыми глазами. И опять это походило на тяжелый кошмар.

— Может, наступит день, когда вам понадобится мой изумруд, — сказал он.

Княгиня почувствовала, как у нее забилось сердце.

— Дайте, дайте мне его, — закричала она. — Я богата, я дорого заплачу за него.

— Я не продаю своих лекарств, — спокойно сказал Сэфти. — Кто в них нуждается, живет здесь, в Тунисе. А когда больные излечены, они возвращают мне камень, который их спас. Но вы живете далеко.

Княгиня поняла, что убеждать его бесполезно. Она овладела собой и спокойно спросила:

— В таком случае, покажите мне этот изумруд.

Сэфти взял со стола тяжелую серебряную шкатулку и вынул из нее старинное золотое кольцо. Княгиня надела его на указательный палец левой руки.

— Если госпожа больна глазами, изумруд ее излечит. Тот, кто носит его три месяца в году, никогда не ослепнет, — сказал Сэфти.

Он снял кольцо с пальца и дотронулся до ее глаз. Ей показалось, что боль моментально прекратилась.

— Продайте мне это кольцо, — опять сказала она. — Я много заплачу, вам сколько хотите…

Сэфти отрицательно качал головой.

— Госпожа должна его носить здесь, в Тунисе. Только здесь. Своих камней я нс продаю.

— Я возьму его теперь с собой на два дня и заплачу вам за это.

Знахарь открыл дверь и позвал Абдула. Пять минут спустя княгиня ехала домой. Она подписала бумагу, в которой говорилось, что она имеет право носить кольцо с изумрудом двое суток и должна заплатить за это сто пятьдесят франков.

На следующий день графиня говорила капризным тоном:

— Ненавижу Тунис. Какой здесь отвратительный климат. Меня всю ночь била лихорадка.

Княгиня ничего не ответила. Он была в отличном настроении.

— Что за безобразное кольцо? — вдруг спросила ворчливая графиня. — Зачем вы его носите?

— Я вчера купила его на базаре, — ответила та.

— Послушайте, голубушка, вы бросаете деньги в грязь, — сказала графиня и легла на кушетку с новым французским романом.

В этот день княгиня снова тщетно умоляла Сэфти продать ей кольцо. Уходя из лачуги знахаря, она была сильно удручена и не заметила даже, что он обменялся несколькими непонятными словами с Абдулом.

Ей овладела непоколебимая уверенность, что она не ослепнет, пока кольцо будет в ее власти. Но не могла же она навсегда поселиться в Тунисе! Вдруг ей пришла в голову смелая мысль. Она даже покраснела от стыда. Хитрые глаза Абдула следили за ней. У дверей отеля он спросил:

— Госпожа долго пробудет в Тунисе?

— Еще с недельку, — спокойно сказала она. — Вы мне завтра не нужны, Абдул.

Очутившись в своей комнате, она позвонила и потребовала расписание пароходов, отходящих в Европу. Затем она пошла к графине.

— Как вы себя чувствуете? — весело спросила она. — Лучше, чем вчера?

— Да разве это возможно в таком убийственном городе?

— Сегодня в полночь «Звезда Италии» уходит в Сицилию. Не уехать ли нам, как вы думаете?

— Чудесно! Едем! — восторженно закричала графиня.

Княгиня страшно волновалась. Ее маленькие ручки задрожали, когда она взглянула на изумруд знахаря Сэфти.

В одиннадцать часов обе путешественницы были на пароходе. Ночь была тихая, темная.

Ровно в полночь пароход отчалил от берега. Княгиня долго стояла на палубе и смотрела на уходящие огоньки города, где жил Сэфти. Правой рукой она дотронулась до указательного пальца левой — кольцо было на месте. С каждой минутой она чувствовала себя ближе к Парижу. Она искупит свою вину перед знахарем, она щедро наградит его. Огни Туниса совсем исчезли. Княгиня думала, что пароход вышел в открытое море.

Вдруг колеса стали двигаться все медленнее и медленнее и, наконец, совсем остановились. Холодная дрожь охватила княгиню.

— Что это? — взволнованно спросила она матроса. — Случилось, какое-нибудь несчастье?

Он отрицательно покачал головой и указал на мелькавшие в темноте огни.

— Мы причалили к пристани Гамам-Леф, — сказал он. — И простоим не меньше получаса.

Княгине эта стоянка показалась вечностью. Она все время оставалась на палубе. Плеск воды, шаги — все приводило ее в дрожь, все казалось, что она видит огромную фигуру Сэфти, его ужасные, косые глаза. Наконец, погрузка кончилась и снова стали двигаться колеса. Княгиня оперлась на перила левой рукой, на которой сиял изумруд Сэфти. Она думала о том, что скоро будет в Париже, будет с мужем в своей уютной квартире, в полной безопасности.

Она не слышала мягких шагов за своей спиной, не видела, как приближалось к ее руке лезвие кинжала…

Вдруг отчаянный женский крик нарушил дремотную тишину ночи. Потом послышался плеск воды и огромная фигура спрыгнула с палубы парохода.

Когда взошло солнце и осветило многочисленные минареты Туниса, княгиня была далеко в открытом море.

А кольцо с изумрудом было снова в маленьком домике знахаря, на улице Бен-Цида. А возле него лежал палец княгини…